Убежденный холостяк

Глава 12

Эндрю протянул фляжку Челси. Девушка взяла ее и ощутила, что металл еще хранит тепло его руки. Она не любила бренди, но не могла не выпить за это. Слегка пригубив, она вернула фляжку Эндрю. Тот допил остатки.

Их взгляды встретились. Они чувствовали себя заговорщиками, союзниками, и это объединяло их.

Вдруг Челси окатило жаркой волной. «Нет! Только не сейчас!»

— Эндрю?

С ним, очевидно, творилось то же самое. Он вскочил, ударился головой о крышу и чертыхнулся.

— Проклятие! Дьявольское отродье!

Все было как в прошлый раз. По телу Челси разлился тот же огонь, ее охватило отчаянное желание обнять Эндрю, прикоснуться к его коже. В груди появилось такое же томление, точно так же набухли соски.

«О нет!»

«О да!»

«О Боже!»

Челси вжалась в спинку дивана, стараясь не дотрагиваться до Эндрю.

— Боже мой, Эндрю, это было не бренди, это?..

— Это был мой чертов препарат! — закричал он, падая на диван и пряча лицо в кожаной диванной подушке.

Челси видела, как сжимались и разжимались его кулаки. Как его виски покрылись испариной, а на скулах заиграли желваки. Из горла Эндрю вырвался яростный вопль, который скорее походил на вой.

— Я прикончу его, Господи! На этот раз он зашел слишком далеко!

— Я не понимаю.

— Эту фляжку дал мне Люсьен! Это он налил туда возбудитель!

Движимый желанием отомстить брату и лишить того возможности увидеть результат собственных махинаций, он рванулся к двери, намереваясь выпрыгнуть из кареты на полном ходу, но задел коленом за диван. Челси так и не поняла, кто за кого ухватился — либо Эндрю за нее, когда падал, либо она за него, чтобы поддержать, — но так или иначе, он повалился на нее, и их губы тут же потянулись друг к другу. И соединились в поцелуе.

Впервые Челси целовали так настойчиво и страстно. Ее опыт был крайне ограниченным: легкие, почти целомудренные поцелуи с охотниками за наследством, которые строили из себя ее обожателей, и холодные, чопорные поцелуи с подавившимся горошиной лордом Хэммондом — ей никогда не забыть его мокрых губ, даже у собак языки суше. Поэтому у нее не было оснований предполагать, что поцелуй мужчины может оказаться приятным. У нее всегда создавалось впечатление, что мужчинам эти поцелуи доставляют больше удовольствия, чем ей.

Но сейчас! Она таяла, чувствуя на себе тяжесть его тела. Одной рукой Эндрю вытащил сорочку из ее бриджей и накрыл ладонью ее грудь, а другой гладил ее по щеке. Его поцелуй не был ни холодным, ни чопорным, ни девственно непорочным. Лорд Эндрю отлично понимал, чего хочет, и знал, как этого достичь. А хотел он засунуть язык ей в рот. И она впустила его.

Челси застонала, когда он сжал пальцами ее сосок, а его язык властно толкнул ее язык. Она бедром ощутила, как напряглась его плоть, и едва не задохнулась от восторга. Ей даже пришлось оторваться от Эндрю. Она устремила на него затуманенный взгляд.

— Боже мой, — выдохнул он, — я этого не вынесу.

— Я тоже, поэтому целуй меня.

— Как смешно: я почти не знаю тебя, я к тебе почти ничего не испытываю, и все же мне хочется делать с тобой самые невероятные вещи, я просто не могу удержаться!

— Надеюсь, ты даже не будешь пытаться.

— Я и не собираюсь! Челси, да поможет нам Господь. Я хочу прикасаться к тебе, целовать тебя.

Эндрю осыпал поцелуями ее лицо. Челси щекой чувствовала тепло его дыхания. Она дрожала от восторга, растворяясь в своих ощущениях. Ей нравилось гладить его, запускать пальцы в его шелковистые волосы. Она не знала, радоваться ли тому, что она сделала лишь крохотный глоток бренди, или огорчаться из-за этого? Ее мозг в отличие от прошлого раза не был затуманен большой дозой возбудителя, и выпитого количества хватило только на то, чтобы раскрепостить ее. В противном случае она бы оттолкнула его от себя и, возможно, даже выкинула бы из кареты.

Что касается Эндрю, то он выпил почти всю фляжку.

Он снова с жадностью впился в ее рот. У него такие горячие губы, думала Челси, и от него вкусно пахнет — какой-то экзотической пряностью. Какие нежные у него руки!

Челси застонала, когда он снова накрыл ладонью ее грудь. Ее маленькую, но страстно ждущую ласки грудь.

— Эндрю, ты прикасаешься к моей… моей…

— Груди? Да. Мне, видишь ли, нравится брать ее в руку. Она такая упругая и так точно ложится в ладонь. Очень приятно.

— И она не кажется тебе неполноценной?

— Абсолютно нет. И я знаю, что она ждет, когда я буду ласкать ее. Целовать. Господи, ты потрясающа!

Эндрю через голову стянул с нее рубашку и припал губами к ложбинке на груди. У Челси от восторга бешено застучало сердце и закружилась голова.

— Что ты делаешь?

— Целую твою грудь.

— Но я думала, что целуют только в рот!

— Целовать можно все, что нравится. И мне нравится целовать сюда… и сюда…

Он сжал губами ее сосок, и она забилась в его объятиях. Чтобы не утонуть в вихре ощущений, охвативших ее, она сжала его плечи.

«Не сопротивляйся, он не остановится. И ты не хочешь, чтобы он останавливался. Замри и наслаждайся. Наслаждайся, потому что такое больше не повторится!»

Эндрю засунул руку ей между бедер и заставил раздвинуть ноги.

— А вот еще одно местечко, которое любит, чтобы его целовали, — проговорил он, гладя ее через бриджи. — И я с удовольствием прижмусь к нему губами.

— Туда? Да как ты мог об этом подумать!

— Я не только думаю об этом. Я делаю. — Эндрю склонился к ней. Его лицо было так близко, что Челси смогла в мельчайших подробностях рассмотреть его зрачки. Его жаркий взгляд пронзал ее насквозь. — Моя дорогая Челсиана, я хочу сказать тебе одну вещь. Может, на меня подействовало возбуждающее средство, а может, и нет, но я мечтал о том, чтобы снять с тебя бриджи, с тех пор как ты появилась на поляне. А весь последний час я мечтал прикоснуться к твоим длинным, стройным ногам, засунуть руку тебе между бедер и почувствовать, как у тебя там горячо и влажно, как ты изнываешь от страсти ко мне.

Господи, да она уже давно изнывает от страсти! Наверняка он почувствовал это, когда засунул туда руку. Кровь превратилась в жидкий огонь, все тело горело как в лихорадке, голова кружилась. Челси посмотрела Эндрю в глаза, и ее ноги сами начали раздвигаться.

— С той минуты, что мы сели в карету, я мечтал о том, чтобы раздеть тебя и разложить на полу, — хриплым голосом проговорил Эндрю. — Ничто — ни твои слова, ни действия — не остановит меня. Я хочу тебя. И я тебя возьму.

Он принялся теребить губами ее сосок, а рукой продолжал гладить между ног.

— О, — застонала Челси, закидывая голову и закрывая глаза, — а я-то думала, что тебя не интересуют женщины, что тебя волнует только твоя наука.

— Меня интересуешь ты. Я просто не хочу жениться на тебе. Здесь нет ничего личного, естественно, — не поднимая головы, ответил Эндрю. — Я вообще не хочу жениться.

— Если брак означает, что такое будет происходить каждый день, то, возможно, он не так ужасен, — проговорила Челси, из-под полуприкрытых век наблюдая, как Эндрю водит языком вокруг соска. — Если бы ты женился на мне, мы занимались бы этим каждый день?

— Каждый день и каждую ночь.

— Но мы не собираемся жениться.

— Да. Мы собираемся обхитрить Люсьена.

— Да. Обхитрить Люсьена.

— И заняться любовью… — Эндрю принялся расстегивать ее бриджи, — прямо сейчас.

— Да. Сейчас.

Челси выгнулась, и Эндрю медленно, мучительно медленно стянул с нее бриджи. Теперь она сидела перед ним обнаженная. Несколько мгновений он разглядывал ее, затем его дыхание участилось.

— Нет, сиди так, — приказал Эндрю, когда Челси, засмущавшись, попыталась сдвинуть ноги. — Я хочу смотреть на тебя.

— Честное слово, я в буквальном смысле ощущаю твой взгляд на себе.

— Вот как? Скоро ты почувствуешь на себе не только мой взгляд.

Эндрю продолжал разглядывать ее, и Челси казалось, что огонь, полыхавший в ней, под его взглядом становится еще жарче.

Эндрю провел рукой по треугольнику волос внизу живота, и Челси напряглась. Она следила за тем, как его теплая ладонь скользит по ее животу, искушая и мучая. Внезапно он коснулся пальцем заветного бугорка.

Челси вздрогнула и застонала.

— Как я вижу, моя гипотеза оказалась верной, — улыбаясь, сказал Эндрю.

— Какая гипотеза?

— Я предположил, что ты будешь готова принять меня. Так и есть.

— Это возмутительно.

Он продолжал водить пальцем по бугорку.

— Это лестно.

— Просто я не контролирую себя.

— Это возбуждает меня еще сильнее. Так, что мне даже больно.

Челси покраснела, а Эндрю пристально смотрел на нее, и его палец скользил по бугорку, погружая ее в новые, не изведанные ранее ощущения. Вдруг его рука замерла.

— В чем дело, Челсиана? В прошлый раз ты была тигрицей, а сегодня — котенок. Неужели из нас двоих с ума схожу только я?

— Нет, просто из нас двоих именно ты выпил всю фляжку, а я лишь пригубила. Этого хватило для того, чтобы я не сопротивлялась.

— Если ты хочешь, чтобы я остановился, тебе, боюсь, придется выкинуть меня из кареты.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — прерывающимся голосом проговорила Челси.

— Если ты чего-то боишься, в чем-то сомневаешься, если чего-то опасаешься, скажи мне, и я приложу все силы, чтобы избавить тебя от всех страхов, сомнений и опасений.

— У меня нет ни страхов, ни сомнений, ни опасений, — проговорила Челси, внезапно ощутив боль в сердце. — Ведь я как-никак уже не девственница, верно?

Его взгляд смягчился, и Челси увидела перед собой того Эндрю, который гладил свою собаку, который уважил ее просьбу, когда она решила сразиться с ним на дуэли вместо Джеральда, а несколько минут назад шутил с ней — того Эндрю, что обычно прятался под маской гнева и резкости.

— Насколько мне известно, ты плохо помнишь, что было между нами в прошлый раз. Поэтому ты должна знать, Челси: я до сих пор считаю тебя девственницей во всех смыслах этого слова, кроме одного.

«Челси». Он назвал ее Челси. У нее что-то перевернулось в душе.

— И я буду обращаться с тобой так же осторожно и нежно, как с девственницей.

Все это время Эндрю неторопливо водил рукой у нее между ног, разжигая в ней огонь и непреодолимое желание. Челси хотелось, чтобы он ласкал ее как-то по-другому, только она не могла представить, как именно. Карета подпрыгнула на ухабе, и палец Эндрю сдвинулся туда, куда хотелось Челси.

— О! — закричала она и увидела лукавый блеск в его глазах.

— Потрясающее ощущение, правда?

— Откуда ты знаешь?

— Мадам, мне многое известно о вас, а вот вам еще предстоит поучиться. Мне также известно, что через несколько мгновений мы поедем через меловые холмы. Дорога там неровная, и вы это остро почувствуете.

— Это будет приятно?

— О да, — усмехнувшись, ответил Эндрю, — очень приятно.

А Челси приятно было уже сейчас. Эндрю встал радом с ней на колени, раздвинул ей ноги и стал целовать там, где только что путешествовала его рука. Он водил языком, все время сужая круги, и наконец добрался до заветного бугорка.

Когда к языку присоединился палец, Челси застонала и забилась. В ней росло и ширилось странное ощущение — у нее почему-то возникла ассоциация с лошадью, собирающей силы для преодоления огромной преграды.

— Возможно, мадам, вы и не помните, что произошло между нами в прошлый раз, — тихо проговорил Эндрю, — но на этот раз вы ничего не забудете, уверяю вас.

И язык, и палец Эндрю заработали быстрее. Внезапно карета подпрыгнула на одной из неровностей, о которых он предупреждал, и это только обострило ощущения Челси.

— Боже! — со стоном выдохнула она.

— Быстрее! — крикнул Эндрю кучеру.

Карета покатилась быстрее, и неземное наслаждение разлилось по всему ее телу.

— О, пожалуйста, прошу тебя, — шептала она, царапая ногтями диван.

— Еще быстрее!

Кучер исполнил приказание, и карета закачалась так, будто началось землетрясение. Челси уже не могла противостоять рвущейся наружу мощи и с криком выгнулась, а Эндрю все быстрее водил языком по бугорку, нажимая сильнее, засовывая его глубже!

— Боже, помоги мне!

Челси забилась в судорогах, выгибаясь дугой. Ее волосы разметались. Вдруг Эндрю выпрямился и засунул в нее пальцы. На Челси, которая уже думала, что большего наслаждения быть не может, накатила новая волна.

Она еще трепетала, когда Эндрю снял бриджи и вошел в нее. Он двигался резко и быстро и вскоре познал ту же радость, что и Челси.

А кучер на козлах так ничего и не услышал.