Глава 4 А в ресторане, а в ресторане

Эльсор провел спутницу в зал, к дальнему столику в одной из уютных ниш. Предупредительно отодвинул перед ней тяжелый стул и помог сесть.

Официант возник рядом почти мгновенно, весь воплощение полной готовности принять и сию минуту исполнить заказ. Как уж эти мальчики в классических тройках умели навскидку определять тех, кого требовалось обслужить немедленно, Ника не знала. Сама-то в число ВИП-клиентов никогда не попадала. Ее свежая бледно-голубая водолазка и офисный брючный комплект густо-синего цвета с декоративной строчкой вряд ли был дороже костюма парня, подобострастно замершего за левым плечом клиента. (Юбку девушка старалась не надевать, потому что затяжки на колготках из-за лазанья по стеллажам появлялись мгновенно.) О том, сколько может стоить одежда самого Сандера, даже думать было страшно. Костюмы, сидящие так естественно, явно имели ценник с четырьмя нулями, равный гонорару за книгу.

Эльсор чуть приподнял бровь, кивая на кожаную папку с меню. Нике предоставлялось право первого заказа.

– Лапша с гренками, лосось гриль, греческий салат, полпорции, и яблочный фреш, пожалуйста, – попросила девушка, не утруждаясь доскональным изучением экзотического ассортимента. Шанс получить еду в самое ближайшее время в таком случае существенно возрастал. Пусть Марина Владимировна и отпустила ей заранее грех опоздания, злоупотреблять добротой коллеги не хотелось.

– Мы не подаем полупорционных блюд. – За подчеркнутой вежливостью мальчика в костюмчике проскользнуло что-то близкое к пренебрежительной издевке.

– Это не трудно, я научу, – ласково предложила Ника. – Ваш повар делает целую порцию, а потом перекладывает половину на тарелку. В счете можете указать цену за целую, я уплачу. Если же эта схема кажется вам сложной, принесите жалобную книгу, мы оставим автографы и покинем ваше замечательное заведение с чудесным сервисом.

«Сука!» – прочитала девушка в злом взгляде перетрусившего мальчика и ответила ему аналогичным мысленным посылом: «От сучонка слышу!» Впрочем, сказал обиженный парень другое, сладко-тягучим, как оставленный на солнышке «сникерс», тоном:

– Заказ принят.

Пепел следил за разворачивающейся баталией с показным равнодушием, только в серых глазах проскальзывали искры откровенного интереса. Не ожидал он, что девочка так явно покажет зубки.

– Салат «Океан», сырная тарелка, королевский жюльен, овощной гарнир, семга, запеченная с грибами и сыром… – начал перечислять Эльсор.

– Десерт желаете? – изогнулся предупредительнейшим из вопросительных знаков официант.

– Нет, – бросив взгляд на лист-перечень сладких блюд, отказался Пепел.

– Какие напитки предпочитаете? – продолжал интимным полушепотом выспрашивать парень.

Клиент чуть помешкал и едва заметно поморщился, пытаясь выудить из имеющегося ассортимента что-нибудь относительно приемлемое по вкусу, интуиция безмолвствовала. Потому альсор любезно осведомился у Ники:

– Ты не против сухого белого вина?

– Если только немного, – кивнула девушка. – На твой вкус.

– Бургонь шардоне, – озвучил предпочтение Эльсор так, будто из всех зол мира выбирал меньшее.

– Превосходный выбор!

Официант восхитился так бурно, словно лично с пеленок воспитывал у альраханца вкус к элитному спиртному. Он рассыпался в обещаниях скорейшего исполнения заказа и исчез с горизонта, чтобы буквально спустя пять минут возникнуть с закусками. Принес даже греческий салат, из-за которого едва не разгорелся конфликт. Ровно полпорции, как и заказывали. Вино, вопреки этикетным традициям, тоже принесли сразу, вместе с соком для девушки. Но Эльсор взмахом руки отослал ретивого мальчика прочь. Сам наполнил бокалы. Альраханские застольные традиции отличались от русских, и сделать несколько глотков вина в начале трапезы считалось приемлемым.

– Ты не хотела сюда заходить, – поигрывая бокалом, не спросил, констатировал Пепел, начиная беседу, ради которой, собственно, и пригласил девушку в тихий ресторан. – Почему? Не нравится обслуживание?

– Не в этом дело, прежде такого не случалось. Неприятные воспоминания иного рода, – обтекаемо пояснила Ника, вороша вилочкой поданный салат, чтобы наколоть кусочек феты.

– Нет аппетита или ты на диете? – подкинул еще один вопрос Эльсор и получил в ответ исполненный недоумения взгляд.

– Какая диета? Здесь хорошо готовят, и я заказала достаточно, – обронила девушка и отпила глоточек вина. Сухое белое не числилось в любимых, но к сыру и рыбе подходило неплохо.

– Теперь понятно, почему ты такая тощая, – резюмировал «тактичный» сотрапезник. – Кошка и то больше съедает.

– Это смотря какая кошка, они только ночью все серы, – пошутила Ника, не обидевшись на резковатое замечание Сандера, и постаралась объяснить: – Я люблю не есть, а чувствовать вкус разной еды. Как-то само собой выходит, пока наслаждаешься ощущениями, наедаешься очень быстро. А пихать в себя пищу только для того, чтобы не оставлять на тарелке, не хочется. Аллергия на принудиловку еще с детского сада.

– Вас заставляли есть? – почему-то развеселился мужчина.

– Насильно ложку в рот, конечно, не запихивали, но были очень настойчивы в моральном давлении, – невольно улыбнулась Ника, смакуя вкус салата, не навязанного, а скорее напротив, отвоеванного в борьбе с официантом.

– Не любишь, когда на тебя давят?

– Ненавижу. Сразу встаю на дыбы, а так я белая и пушистая, просто сейчас болею, – рассмеялась брюнетка Ника.

Эльсор невольно приподнял уголки губ – такая уморительная мордашка была у девушки, и смех приятный.

– Недуг, похоже, серьезный, – глазами указал на темные волосы собеседницы Пепел.

– Клиника, – поймав одну из прядок и рассмотрев ее сосредоточенно, будто в самом деле ставила диагноз, с шутливой скорбью согласилась Ника.

– Верочка, привет, ты ли? – С середины зала к столику вальяжно шел Шурик Есиноманов, ведя в поводу очередное блондинистое длинноногое сокровище, пожирающее его восхищенным взглядом.

– Привет, – с застывшим выражением на лице приветствовала своего бывшего парня Ника.

– А я сразу и не узнал, ты что-то похудела, лапа моя, болела? – с фальшивой заботой принялся расспрашивать Шурик.

– Не твоя. И вполне здорова. Ты что-то хотел?

– О, всего лишь поинтересоваться творческими успехами. Я уж и сбился, какая по счету книга в печать выходит? – Наигранный энтузиазм у парня буквально бил через край.

– Готишно! Че, без прикола, настоящий аффтар? – очнулась от зачарованного созерцания кавалера блонди и перевела взор с чуть пониженным уровнем восхищения на Нику.

– Без базара, пешу исчо как умею, йаду не предлагать, – постаралась ответить на олбанском, как помнила, Ника и сказала Шурику: – Через месяц выходит шестая книга. Третья в серии «Альраханские хроники», но ты же не читал ни одной, зачем спрашиваешь?

– О, возможно, своей девушке захочу подарить, ты же автограф по старой дружбе начертаешь?

– Автограф? Охотно! Так и напишу: «С наилучшими пожеланиями для девушки Александра». Чтобы, случись чего, не пришлось заново переписывать, – любезно согласилась Ника, пряча язвительную улыбку в бокале с белым вином.

Тупо-обожающий взгляд блонди стал неожиданно колким и острым. Похоже, в этой партии рыбка и рыбак в любой момент могли поменяться местами. Шурик понял, что пора заканчивать беседу, пока она не свернула в нежелательное русло.

– Договорились, – сделав вид, что не понял намека, энергично кивнул парень и, глянув на модные часы, отягощающие запястье, щелкнул языком. – Бывай, Верусик. А вы, – Шурик нарисовал на физиономии максимально сочувствующее выражение, обращаясь к Сандеру, – ее берегите! Творческие люди такие ранимые. Их капризы и жестокие выходки – ширма, за которой скрывается своенравная душа! Не каждому дано к такому приноровиться.

Нагадив напоследок, как кошак в тапки, пакостник метнул взгляд на Сандера, пытаясь угадать произведенное своим пылким спичем впечатление.

– Люблю непредсказуемых и ярких, – заверил Шурика альсор, завладел рукой Ники и поцеловал ее с такой изысканно томной чувственностью, что девушка против воли зарумянилась до кончиков ушек.

Парень аж передернулся от завистливой неприязни и чего-то похожего на чувство неожиданно ощутимой потери. Бубня под нос, так, чтобы можно было расслышать, но нельзя истолковать как прямое оскорбление: «Ярких любит, ха! Потому что сам серый!» – Шурик торопливо потянул спутницу прочь от ниши. Блонди почти бежала на высоких каблучках-стилетах полусапожек, непрестанно оглядываясь на мужчину, который умеет так целовать руки.

– Давно ты бросила этого завистливого засранца? – с усмешкой поинтересовался Эльсор.

– Мы расстались с полгода назад, – сделав несколько глотков из бокала, ответила Ника и, чуточку помолчав, прибавила: – Раньше он не был таким, или я не замечала… Спасибо!

– За что? – потребовал конкретики альсор.

– За то, как изящно ты опустил его.

– Возможно, я еще больший мерзавец, чем твой бывший? – приподнял бровь Эльсор.

– Возможно, – согласилась девушка. – Но мне почему-то кажется, ты скорее убьешь, чем заставишь страдать.

– Я же серый, заурядность предпочитает простейший способ, – одними глазами улыбнулся Пепел, думая о том, что Ника не так уж не права в своих суждениях.

А вот теперь девушка рассмеялась искренне:

– Ты, Сандер, какой угодно, только не серый. Скорей уж серебристый. Знаешь, интересный эффект у вина, вроде бы и выпила чуть-чуть, а уже перед глазами дымка стоит. Странная такая! Я смотрю на тебя и вижу одно лицо, а за ним другое, от которого взгляда не оторвать. У тебя такие волосы, почти белые, мягкие, как пепел погасшего костра, и глаза цвета старого серебра.

– Это у тебя творческое воображение от пары глотков шардоне вразнос пошло, – нашел подходящее объяснение Пепел. Логического, почему девушка с Террона видит сквозь пелену, настроенную на трансляцию усредненного образа, не было. Потому альраханец попытался сменить тему: – Значит, ты настоящая писательница?

– Да какая из меня писательница, – отмахнулась Ника с поразительной беспечностью, без тени смущения или манерно-нарочитой скромности. – Образования филологического нет, всего лишь пыталась и пытаюсь, как умею, записывать истории, лезущие в голову. Вообще-то сильно удивилась, когда ими в издательстве заинтересовались и контракт предложили. Но кто я такая, чтобы отказываться?

– Если за фантазии хорошо платят, – вкрадчиво продолжил Пепел.

– Хорошо? Ну, двухмесячная зарплата разом на мелкие радости девичьей жизни лишней не бывает, – согласилась девушка, принимаясь за горячее.

Ела она без жадности, изящно, действительно не столько ела, сколько смаковала вкус блюда, жмурилась, если попадался особенно вкусный кусочек, чуть ли не с мурлыканьем подбирала соус. Глядя на нее, Эльсору захотелось обменять свою семгу с грибами на то, что сейчас с таким удовольствием ела Ника. Розовый язычок, нежные губы, лукавая улыбка, которой она нет-нет да и одаривала сотрапезника… Неожиданно нахлынула горячая волна желания, будто прорвало плотину, и Пепел, хладнокровный и терпеливый, почти равнодушный к женскому кокетству, вдруг выпалил:

– Ты разделишь со мной ночь?

Девушка подавилась. С трудом сглотнула, искры в глазах потухли, а лицо, такое живое, словно свело судорогой. Ника потянулась за сумочкой, открыла кошелек, достала оттуда деньги, положила у тарелки и, не оглядываясь, почти бегом устремилась прочь из интимного полумрака ресторана.

Эльсор в недоумении следил за странным поведением девушки. Почему она убегает? Почему в глазах столько брезгливого разочарования? Зачем она оставила деньги? Давешний официант вновь возник за левым плечом альсора:

– Подать счет?

Пепел подобрал деньги Ники, не глядя, швырнул на стол несколько крупных купюр и устремился вслед за беглянкой, надеясь выяснить причины странностей девушки. Заболела? Или испугалась? Но ведь он не собирался ее убивать или пытать, во всяком случае, прямо сейчас.

Девушка, накинув плащ, уже открывала дверь в темный коридор-проход.

– Стой! – выкрикнул Эльсор, бросаясь следом. Он даже не вспомнил про свою одежду.

Ника не услышала или не пожелала услышать. Спроси кто Эльсора, зачем он преследовал девушку, почему стремился догнать, альсор не смог бы ответить. Двигало ли им по-прежнему желание исполнить повеление матери, сработал ли охотничий инстинкт: убегают – лови, или же Пепел банально изнывал от потребности выяснить причину резкой смены настроения беглянки. Неужели она почуяла опасность, что-то заподозрила?

Двигаться к цели оптимальным образом мужчина умел в совершенстве. На пути стремительной погони из полутемного пространства, изобилующего углами и хаотично перемещающимися людьми, он умудрился никого не сбить с ног и не нанести заведению непоправимого ущерба.

В общем и целом, с последним пунктом программы вандализма справились за него, и весьма успешно. Пепел нагнал девушку уже на выходе из сумеречной норы-коридора на свет дневной. Она немного замешкалась, привыкая к яркому солнышку, пославшему пару лучей с прицельной точностью прямо в глаза.

Этих нескольких секунд промедления альраханцу хватило, чтобы сориентироваться в обстановке, уловить тонко натянутые, готовые в следующий миг разлететься нити реальности. Сильные руки схватили Нику, рванули на себя и в сторону, с перекатом, чтобы закрыть уязвимую девушку собой.

Зачем, почему он защищает ее? – эти вопросы были посерьезнее вопроса о причине преследования, но ответов у Пепла не было и на них. Интуиция сказала «надо», тело подчинилось, не устраивая совещаний с рассудком.

Едва Эльсор прикрыл отбивающуюся девушку, как с улицы послышался могучий треск и на крыльцо «Норы» рухнуло дерево. Следом раздались звон, скрежет сминаемого металла, брызнули осколки стекла. Миг тишины – и слаженно взревела сработавшая сигнализация сразу трех машин на ближайшей стоянке.

По спине спасателя пробарабанило несколько осколков, по счастью не острых, во всяком случае, в тело ни один не вонзился. А синяки – мелочь, не стоящая внимания. Только убедившись, что бомбардировка останками стильного крыльца и двери, не выдержавшей мощной атаки зеленого друга, прекратилась, мужчина поднялся на ноги, увлекая в вертикальное положение и Нику. После чего внимательно оглядел девушку: не пострадала ли ненароком. Не считая испуга, та была цела.

Народ, вечно жаждущий хлеба и зрелищ, стал собираться вокруг деформированного до состояния полной абстракции входа. Восторженно присвистывала парочка пацанов, снимая зрелище на мобильники, квохтала какая-то старушка, владелец «хонды» стенал над любимицей, избитой стеклянной шрапнелью. Изнутри самого ресторана тоже мало-помалу начали подтягиваться привлеченные шумом люди. Толпа гудела, волновалась, азартно спорила о причинах происшествия и заодно честила на все корки власти города, не удосужившиеся спилить гнилое дерево.

Ника, перестав трепыхаться в объятиях, расширившимися глазами взирала на то место, где стояла недавно и где, что уж греха таить, могла остаться навсегда, не подоспей помощь в лице оскорбителя. Она бы стояла так долго, если б Эльсор, прикинув недоступность заблокированного крыльца для немедленного выхода, не потащил ее назад, в сторону раздевалки. Там альраханец прихватил с вешалки свой плащ и через служебную дверь вывел девушку прямиком на задворки ресторана.

Шум толпы и машин с проспекта до слуха девушки доносился как сквозь вату.

– Жива, писательница? – Участливая насмешка частично вернула Нике ощущение реальности, рухнувшее после происшествия.

Вот только ответить словами сразу почему-то не получилось, язык, как подметка, присох к глотке, поэтому девушка лишь кивнула.

– Ты зачем побежала? Куда-то опаздывала? – В голосе Сандера отчетливо слышалось искреннее недоумение.

И со столь же искренним недоумением уставилась Ника на альраханца в ответ. «Неужели не понимает?» Не понимал. Натурально. Стопроцентно. Без обмана. Притворяться так было невозможно. Упавшее на крыльцо дерево забылось, куда интереснее было другое. Молодая писательница с давным-давно повернутыми набекрень мозгами сделала свои и, что удивительно, соответствующие реальности выводы и уверенно озвучила их:

– Ты не русский.

– Откуда такая занятная мысль? – слегка досадуя на себя, удивился Пепел. Языкового барьера благодаря амулетам при переходе возникнуть не могло, а значит, выводы Ника сделала из поведения спутника.

Он слишком привык опираться на чутье в любых действиях, реагируя в незнакомом мире на незнакомые объекты больше инстинктивно, чем руководствуясь точными данными. С Никой выбрать верную линию и предвидеть реакцию не получалось, видимо, из-за этого альраханец и попал впросак. Впечатление новое, интересное, но не особо приятное.

– Ты даже не понимаешь, что оскорбил меня предложением переспать, – ответила девушка, щеки покраснели, но говорила она твердо. – Любой русский, каким бы распальцованным кошельком на ножках или золотым мажором он ни был, понял бы причину поступка, даже если счел его глупым. У нас первое свидание не принято заканчивать в постели.

– О? А почему? – Альраханец заинтересовался повадками землянок.

– Потому что перпендикуляр, – сердито огрызнулась Ника и прыснула, когда сообразила: оскорбитель очень старательно пытается вникнуть в суть объяснения, даже слегка свел брови. Злость, досада, разочарование и мысли на тему «Чего же я такая невезучая? В кои веки кто-то понравился, и тут облом» сменились интересом, созвучным тому, что испытывал Эльсор.

– Объясню, постараюсь объяснить, но скажи, Сандер – настоящее имя?

– Нет, перевод. Я Эльсор, прозываемый Пеплом, – представился альраханец, потому что неожиданно сильно ему захотелось это сделать, как бывало всегда, когда он ловил Волну Судьбы.

– Издеваешься? – икнула от неожиданности Ника.

– Ничуть, – отвесил даме легкий полупоклон альсор. – Полагаю, теперь у тебя не осталось сомнений в том, кто я и откуда и почему не сведущ в ваших обычаях?

– Не-э-эт, если не играешь в ролевку, а про ролевки по «Альраханскому циклу» я не слыхала, то не осталось, – в состоянии странного спокойствия, родственного трансу, промолвила девушка, разглядывая Эльсора. – Надо же, ты совсем такой, как я навоображала.

– В таком случае я жду объяснений, – потребовал альсор.

– Это у вас потенциальный партнер любого пола, если он значительно более знатен, чем предполагаемая пара, спокойно делает столь бесцеремонные предложения, и никто не считает их унизительными или оскорбляющими чье-либо достоинство. У нас перед переходом к интимным отношениям считается уместным узнать друг друга получше: вкусы, пристрастия, мнения. Постель, как продолжение обеда, в большинстве случаев расценивается как фривольное поведение. Даже если кавалер занимает очень высокое положение, а его дама нет. Женщина, которой такое предложили, вправе подумать, что кавалер не уважает ее и завел знакомство с единственной целью, для которой можно снять и проститутку. Возможны, конечно, варианты, но…

– Но? – Альсор вел собеседницу в сторону архива.

– Но печальных последствий подобных экспериментов значительно больше, чем радостных историй о том, как двое нашли друг друга, жили долго и счастливо и умерли в один день. То, что достается слишком легко, как правило, совершенно не ценится, – закончила Ника, перейдя на личности. – Да к тому же я еще после расставания с Шуриком не отошла – раз. Если ты и впрямь Эльсор-Пепел, то связываться с таким опасным типом занятие для любителей жесткого экстрима – два. И, в-третьих, неужели ты познакомился со мной совершенно случайно?

– Нет, – не стал врать альсор, кажется, он смотрел куда-то в сторону, но подмечал все сказанное девушкой, каждый ее жест, интонацию и плел собственную вязь выводов и предположений. – Мы пришли на Террон, чтобы найти кое-кого. А обнаружили тебя, Пишущая про Альрахан.

– Хм, а я пошла в ресторан со случайным знакомым и обнаружила альсора из книжки, которую, как считала еще пять минут назад, придумала лично, – пожала плечами Ника. – Одномоментное обоюдное крушение устоявшихся представлений. Квиты?

– Квиты, – согласился Пепел, чуть вздрогнув от откровенности девушки. – Но ты не выглядишь сокрушенной.

– Я же пишу фэнтези, значит, допускаю, ну хотя бы гипотетически, существование всего, что только можно вообразить, пусть не здесь, а где-то, в каком-нибудь далеком уголке Вселенной. Более того, я допускаю, что существует и все остальное, чего я даже вообразить не могу и не смогу никогда! И вообще, писать о том, во что не веришь хотя бы на чуточку, невозможно! Конечно, столкнуться с собственной выдумкой нос к носу – это шок, и, может, я даже испугаюсь, как-нибудь попозже. Сейчас я слишком возбуждена, чтобы бояться! Это так здорово, у меня будто разом границы мира, до которых рукой подать, отодвинулись в радужную дымку, и так на душе светло стало. Аж дух захватило от близости чуда!

Ника не выдержала и закружилась перед Эльсором, смеясь и пиная ногами шуршунчики пестрых кленовых листьев, щедро усеявших тротуар перед аркой. И вновь мужчина почувствовал странное сродство с состоянием спутницы. Нет, кружиться и пинать листья не стал, лишь рассмеялся от души, что в принципе было Пеплу несвойственно. Улыбка – да, усмешка – возможно, но не заливистый смех. Впрочем, никого из знакомых с повадками альсора рядом не было, а значит, и упрекнуть его в разрушении имиджа тоже никто не мог.

– Это я-то чудо? – насмешливо спросил он.

– Ты его доказательная составляющая, – хихикнула Ника и спросила: – А ты один сюда пришел?

– Нет, хочешь познакомиться с другими составляющими? – загадочным шепотом уточнил Пепел.

– Хочу, но не сейчас, обед заканчивается, на работу надо возвращаться, – от всего сердца пожалела девушка. – И отгул не возьмешь, сегодня заявлений много, нельзя все на Марину Владимировну валить, нечестно.

– Тогда я приду вечером, – охотно уступил альраханец и, сопроводив даму до подъезда, откланялся. Не забыв, впрочем, перед уходом вернуть ей «оброненные» на столе в ресторане деньги. Причем сделал это так, что настаивать на праве оплаты счета было глупо.

Часики на руке подсказывали, что обеденный перерыв завершился с четверть часа назад. Ника поспешно скинула плащ, переобулась и взлетела по лестнице в кабинет. Коллега уже обложилась архивными подшивками и работала над первым из внушительной стопки заявлений. Табличка-пустографка неуклонно заполнялась данными о зарплате за пятилетку дремучей поры восьмидесятых.

Загрузка...