Удары жизни

Пролог

2 месяца назад

Саванна

Свет проникает сквозь тонкую материю штор, и я утыкаюсь лицом в подушку. Голова раскалывается, такое ощущение во рту, словно проглотила полный пакет ватных тампонов, так что я в не настроении, чтобы прямо сейчас насладиться самым солнечным и веселым «добрым утром».

Утро не бывает добрым, когда у тебя похмелье.

Прежде чем натянуть одеяло на голову и исчезнуть в сладком забвении снова, я делаю ошибку, фокусируя свой нетрезвый взгляд и обращая внимание на совершенно незнакомую обстановку. Комод — не мой. Цвет стен – чужой. Полуоткрытые шторы цвета несуразного бежевого — тоже не мои.

Как только сознание начинает медленно проникать сквозь последние беспорядочные сновидения и пары вишнёвой водки, я слышу тихое, спокойное дыхание позади меня. Я поворачиваю голову на подушке и рядом вижу спящего на животе парня.

Светлые волосы. Приятное личико. Около тридцати. В хорошей форме, насколько мне видно, когда подтягиваю всё одеяло на себя, а его задница оголяется. Зрелище разжигает смутные воспоминания о прошлой ночи. Его поцелуи, вкус, манера двигаться.

Все же это было неплохо. Всё могло оказаться гораздо хуже, когда я согласилась пойти к нему. Это максимум, который девушка может ожидать от отношений на одну ночь, верно?

Я внимательно рассматриваю его лицо, замечаю однодневную щетину, покрывающую его подбородок, и, продолжив изучение дальше, обращаю внимание на золотые ресницы, загибающиеся вверх. При этом осознаю, что не помню его имени.

«Бывало ли такое прежде?»

Я моргаю, поскольку глубоко во мне зарождается неприятное чувство, которое пробивает свой путь сквозь меня, кромсая и разрывая в клочья. Я пытаюсь представить, что этого ничего нет, словно ничто не разрушает мой мир на куски. Каждый. Раз.

Скользя языком по нёбу, я игнорирую горькое послевкусие, потому что даже оно не сравнится с моим утренним перегаром. Осторожно поднимаюсь с постели, тихо собираю свою одежду с пола, чтобы затем проскользнуть в смежную ванную комнату.

Второй ошибкой этого утра становится осмотр своего обнажённого тела в гигантском зеркале над раковиной. Вместо моего привычного облика я вижу ведьму с колтуном из волос, размазанной тушью, красными глазами и… этим засосом на моей груди?

Великолепно.

Я тянусь к туалетной бумаге, чтобы протереть лицо, но замираю, когда вижу мусорное ведро. Сверху из-под комков бумажных салфеток выглядывает использованный прошлой ночью презерватив.

Отвратительное чувство вновь пронзает меня, выбивая весь воздух из груди. Внезапно я начинаю задыхаться. Не знаю, почему всё это производит на меня такой эффект. Я имею в виду, что светловолосому парню в любом случае придётся избавиться от мусора, но увиденные при ярком свете последствия нашей бурной ночи заставляют меня полностью протрезветь.

«Мне здесь не место».

Зерно правды, которое я хотела закопать, прорастает внутри меня и заполняет собой, как готовый попкорн. Я никогда не позволяю себе думать о том, почему завожу отношения на одну ночь, потому что боюсь копаться в себе. Мне известно, что всё внутри меня уродливо и разрушено, так зачем беспокоиться, пытаясь выяснить, как глубоко распространились повреждения? Это бессмысленно, и, вероятно, правда только расстроит меня. Поэтому я иду другим путём. Прячу и заталкиваю свои мысли так глубоко в себя, что могу сделать вид, будто их просто нет, и со мной всё в порядке.

Но то, как я таращусь на маленький кусочек латекса среди мусора, который даже не стоит такого внимания, приводит меня к пониманию, как я далека от «со мной все в порядке».

Я использую секс как опору. Он заставляет чувствовать себя лучше, казаться желанной и нужной, даже зная, что это не по-настоящему. Позже я чувствую себя пустой. Грязной. Дешевой. Использованной. Шлюха.

Это порочный круг, который можно разложить на четыре этапа:

1) Я чувствую себя хреново.

2) Мужчина + секс = эндорфины, и мне менее хреново.

3) Эндорфины испаряются, я чувствую себя ещё более отвратительно, чем в начале.

4) Возвращение к пункту первому.

Я всё отлично понимаю, так что для меня это не является открытием. Принимаю всё как есть на данный момент.

В этот момент приходит осознание, что никакое количество членов не поможет заполнить пустоту, которую я скрываю ото всех. Немного медленно соображаю, знаю, но дайте мне перерыв. Чудо, что моя закрытая, эмоционально истощённая задница постигла это.

Я в спешке одеваюсь, протираю лицо и расчёсываю свои волосы настолько хорошо, насколько это способны сделать мои пальцы, затем медленно открываю дверь и на цыпочках крадусь по квартире незнакомца.

«Уходи или будь покинутой» – вот мой девиз. Следовало бы вышить его на подушке или ещё где-то.

***

Мои ноги испытывают такую боль из-за шестидюймовых каблуков, что отчасти я удивлена, что не чувствую, как по ним циркулирует кровь. Кроме того, музыка в клубе такая громкая, что я сомневаюсь, что могла бы уловить хоть что-то.

Звук затихает, как только я вхожу в раздевалку, испытывая радость от того, что моя смена закончилась. Хоть и работаю здесь только несколько дней, не думаю, что со временем смогу привыкнуть носить в течение нескольких часов эти пыточные кандалы на своих ногах. Я удивляюсь, как другие девушки могут улыбаться и флиртовать всю смену, когда мне хочется только послать всё к чертовой бабушке.

Задница девушки, прикрытая только ярко-синими стрингами, заставляет меня ахнуть. Возникает мимолетный неловкий момент, когда я случайно застаю её врасплох, но после быстро понимаю, что это не так. В течение всей ночи она находится в рабочей униформе, как и я, только её одежда оставляет немного меньше пространства для фантазии.

Её густо подведённые глаза встречаются с моими в зеркале, расположенном перед ней, а я пытаюсь сделать вид, что её совершенная, увеличенная хирургическим путем грудь тоже не уставилась на меня в зеркале. Также пытаюсь притвориться, что не вижу белые полосы порошка на туалетном столике перед ней.

Мне здесь не место.

Заблудшая мысль посещает мою голову в последнее время всё чаще и чаще. Как этим утром, или в другое время, когда я просыпаюсь в какой-нибудь незнакомой постели, или натыкаюсь взглядом на женскую грудь, или какой-нибудь посетитель пытается пощупать меня и обещает в ответ «реально огромные чаевые». Опуская свои глаза, я направляюсь в сторону шкафчиков.

— Ты новая официантка, верно? Саманта?

Я бросаю на неё взгляд, остановившись у своего шкафчика, и вижу её бедро и длинные осветлённые волосы поверх плеч. Она загорелая, с подтянутой кожей и телом с изящными изгибами. И ещё этот маленький треугольник материи, прикрывающий её «ого-го» и ничего больше, что уже становится сложно не сравнить это воплощение эротической мечты каждого парня со стоящей рядом… ну, со мной.

— Саванна, — поправляю её, возвращая своё внимание к замочку в руке.

— Верно, прости.

Краем глаза вижу, как девушка нагибается и вдыхает дорожку кокса со столешницы. Как только я открываю свой шкафчик, блондинка протягивает мне свёрнутую долларовую купюру.

— Хочешь немного?

Мои глаза мельком встречаются с её, когда сажусь, и я не могу избавиться от ощущения, будто участвую в низкопробном детском телешоу. Вся моя жизнь — это «Служба по борьбе с наркотиками». Я смотрела «Южный парк» достаточное количество раз, чтобы осознать, что наркотики — это плохо, п’нятненько[1]?

— Нет, спасибо.

Она пожимает плечами, когда я начинаю снимать обувь и пытаюсь не застонать, чувствуя, как исчезает напряжение из зажатых нервных окончаний моих бедных маленьких ножек. Её стрипы цокают по плитке, когда она проходит мимо меня, но я не смотрю на неё.

— Ты могла бы выходить на сцену, знаешь ли. Такие хорошенькие, как ты, могут убить, и им ничего не будет. Ты выглядишь, как невинная соседская девчонка. Парни ведутся на это дерьмо. — Она подаётся вперёд и оттягивает в сторону вырез верхней части моей униформы. — Твои сиськи настоящие?

Я шлепаю её по руке и бросаю на неё суровый взгляд, показывая, что не боюсь. Девушки, подобные этой, могут чувствовать страх, как ищейки, которые питаются им.

— Посмотри-ка, я польщена, но не увлекаюсь кисками.

Я одарила ее ядовитой улыбкой, в то время как ее блестящие розовые губы расползаются в ухмылке.

— Ничего личного. — Она поднимает руки в знак капитуляции. — Просто подумала, что могла бы помочь тебе.

— Почему? — холодно интересуюсь я. — Зачем тебе помогать мне?

Девушки здесь игнорируют меня. Это первый раз, когда кто-то из них сказал мне более двух слов.

— Потому что я была на твоем месте. Потерянная и сломленная, — Её слова невнятные, но в них проскальзывает бостонский акцент.

Мне пришлось упорно потрудиться, чтобы избавиться от него.

Я хочу заметить, что она всего лишь стриптизерша, делающая дорожки кокса в подсобке ветхого клуба. Это не выглядит так, будто она выбралась из дерьма, но я держу свой рот на замке. Кто я такая, чтобы судить? Я – не святая, и хотя мне не приходится снимать одежду ради денег, я все еще работаю в стрип-клубе и получаю деньги за счет моей внешности. Это просто другая сторона одной монеты.

Она вздыхает, ее голубые глаза становятся стеклянными, так как кокс проникает в мозг.

— Поговори с Бобби.

Я в изумлении приподнимаю брови.

— С вышибалой?

— Да. Он может подкинуть тебе левый заработок, но он берет часть от того, сколько ты сможешь заработать. Пятьдесят за мастурбацию, тысяча за минет, две тысячи за киску…

Она понижает голос, а меня словно осеняет, и я таращусь на нее в неверии.

— Ты проститутка?

В ее глазах мелькает вспышка, и поведение резко меняется и ужесточается. Думает, что я осуждаю ее.

Я? Имею ли я на самом деле после всего хоть какие-то моральные границы?

Она скрещивает руки, прикрывая свою обнаженную грудь.

— Я заработала более двух тысяч на этой неделе. Сколько получила ты?

Я застываю в молчании.

Святое дерьмо, это огромные деньги.

— Я не осуждаю, — выплескиваю я, складывая руки в оборонительную позицию, как у нее.

Она мгновенно расслабляется, делая губы бантиком и поглядывая на меня свысока.

— Большинство девушек здесь занимаются этим. Это легкий способ сделать хренову тучу денег. Если хочешь участвовать, поговори с Бобби.

На этом она разворачивается и уходит, стук ее каблуков затихает, когда она покидает раздевалку.

Мои глаза скользят вниз по моим ногам, к ужасным красным пятнам, которые, как я знаю, к завтрашнему дню превратятся в большие волдыри. Я из кожи вон лезла ночью и сделала всего лишь семьдесят пять баксов.

Следуя примеру стриптизерши, я смогу заработать больше своим ртом в течение пяти минут.

Я бы солгала, если бы сказала, что не заинтересована. Пять минут работы на коленях звучит чертовски легче, чем восемь часов на ногах в этих пыточных туфлях. Я же отдаюсь бесплатно. Так почему бы не заработать на том, что я собираюсь делать в любом случае?

Я обдумываю все в голове, с каждым разом вкус этого становится менее тошнотворным. Я могу закончить обучение с такими деньгами…

Впервые за два года колледж кажется достижимой, а не несбыточной, мечтой. Так быстро, как надежда вспыхивает в моей груди, так же скоро я пытаюсь подавить и погасить ее глубоко внутри себя. Надежда — это опасная вещь. Только позволь всему выйти из-под контроля, как сразу получаешь идеи и мечты — вещи, которые неминуемо разрушат тебя, если они не сбудутся.

После того, как я переодеваюсь в свою повседневную одежду, я запираю свой шкафчик и покидаю раздевалку, направляясь к запасному выходу, расположенному у дальней стены от сцены.

Руководство не хочет, чтобы мы покидали клуб через главный выход, когда уходим после наших смен. Вид нашей будничной одежды «разрушает фантазию» посетителей.

В узком помещении за сценой всегда темно. Пол и стены окрашены в черный, длинная «стена» справа от меня — ничто иное как плотный, черный бархатный занавес. С другой стороны мягкой материи музыка такая громкая, что я не слышу стон, пока не становится слишком поздно.

Я замираю, как только выход попадает в поле моего зрения в небольшом проблеске света, что пробивается от сцены. Прижатый к стене, рядом с дверью выхода, приятной наружности мужчина, под тридцать, потрясен, увидев, черт побери, меня. Потому что перед ним на коленях стоит стриптизерша, чья голова качается взад и вперед, в то время как она ему отсасывает.

Шок пригвоздил мои ноги к полу, мой рот раскрылся в изумлении. Его голубые глаза сверкают в проблеске света, когда он останавливает на мне взгляд, его губы слегка приоткрываются. Я хочу повернуть назад и вернуться путем, которым пришла. Его черты лица искажаются в удовольствии, пальцы путаются в ее волосах и тянут их едва ли не до боли, как мне кажется.

Его глаза ни разу не оставили мои.

О, Боже, он получил разрядку, смотря на меня.

Мой желудок скрутило. Я чувствую, что меня сейчас вырвет.

Как я оказалась здесь? Где я неверно свернула в жизни, что попала сюда именно в этот момент? Еще важнее, где я окажусь в конечном итоге, если ничего не собираюсь менять?

Это серьезно давит.

Мне здесь не место. Я... я выше всего этого. Я никогда не думала, что маленькая девочка, которая справилась со всем дерьмом, которое было в ее жизни, будет слишком хороша для чего-нибудь, но в данном случае, это правда.

Я слишком хороша, чтобы в итоге зарабатывать на своих коленях или спине, будь я проклята, если окажусь обкуренной стриптизершей, отдаваясь какому-нибудь молодому придурку за сотню баксов. Мое достоинство дороже этого. Я стою больше.

В момент абсолютного просветления я поворачиваюсь и шагаю в другую сторону. Назад через раздевалку, иду через основной зал в холл, откуда выхожу через главные двери, потому что, скажу прямо, с меня хватит подобного дерьма. Я никогда не вернусь сюда — ни в этот в клуб, ни к той девочке, которой я стала.