Уик-энд для двоих

Глава 9

С лица Энни сошла вся краска. Встревожившись, старик прикоснулся к ее руке.

– Успокойтесь, мисс. Что-то вы неважно выглядите. Вам бы лучше присесть на минуту.

– Нет. Я не могу. Мне нужно… – Ошеломленная, она повернулась и открыла парадную дверь. Затем, казалось, взяла себя в руки. – Зайдете в дом, мистер Гэбриел?

– Сожалею. Не могу. – Он покачал головой. – Должен возвращаться домой. Жена готовит ужин.

– Ужин. – Она оперлась лбом о дверь, пытаясь сосредоточиться. Ей казалось, что она не может заставить свой ум работать. Потом до нее дошло. – А на чем она готовит?

– На электрической плите. Как всегда. – Он обеспокоенно смотрел на нее.

– У вас разве не пропадало электричество во время шторма?

– Какого шторма, мисс?

– Шторма, который был в пятницу вечером.

Он подошел ближе.

– Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Да. Я просто… – Она повернулась, но его голос остановил ее.

– Сегодня пятница, мисс.

– Сегодня? – Она снова повернулась к нему. – Но я приехала сюда два дня назад. В пятницу вечером.

И снова он покачал головой, глядя на нее так, словно она только что сошла с ума.

– Я был здесь вчера, мисс. Я всегда наведываюсь по четвергам, просто чтобы оглядеться, убедиться, что хулиганы ничего не поломали. Я всегда надеялся, что Каррингтоны решат вернуться и снова превратят это имение в родной дом. – Он вздохнул. – Но так или иначе, а сегодня пятница. – Он глянул на часы. – Только что было семь сорок пять.

Она покачнулась; потом побежала на кухню.

Старик некоторое время смотрел ей вслед. Потом, тревожно покачивая головой, отвернулся.

– Бен. – Увидев, как он шагает по коридору с охапкой дров, она остановилась.

– Эй, – заметив ее бледность, он бросил дрова и схватил ее за руку. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто встретила привидение.

Она вздрогнула.

– Здесь был мистер Гэбриел.

– Старина Оскар? Он много лет работал нашим садовником. Почему он не остался? Я был бы рад снова увидеть его.

– Бен. – Ее начало трясти от того, что она только что услышала. Энни обхватила себя руками, пытаясь найти какой-то способ смягчить перенесенный удар. – Мистер Гэбриел рассказал мне про твою жену и брата.

Она увидела, как изменилось выражение его глаз. Словно его ударили.

– Прости. Наверное, ты должна была узнать эту историю от меня, Энни. Но это не то, что мне хотелось бы вспоминать. Именно поэтому наша семья не вернулась в «Уайт Пайнс». И неважно, сколько хороших воспоминаний связано с этим местом. В конечном итоге, трагедия затмила все.

– Бен, ты не понимаешь. – Дрожа, Энни протянула к нему руку. – Твой брат, Уин, он не мертв. Я видела его вчера. В конюшне. В его студии.

Глаза Бена сузились. Казалось, он на несколько минут потерял голос. Между ними повисла тишина.

Наконец он накрыл ладонью ее руки. У него был такой терпеливый тон, словно он обращался к ребенку.

– Послушай, я знаю, уик-энд выдался довольно нервный.

– Ты не понимаешь. – Она отстранилась. – Я видела его. Он был симпатичным, очаровательным, и он… заигрывал со мной.

– Энни… – Бен потянулся к ней.

– Нет. – Она отступила на несколько шагов назад, потом внезапно повернулась к двери. – Я не сошла– с ума и не перевозбудилась. Уин здесь. Он живет и работает в конюшне. Я могу доказать.

Она выбежала.

– Энни! Подожди!

Она слышала голос Бена, но не остановилась, даже не оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, идет ли он за ней.

Ей непременно нужно было попасть в конюшню. Бен сам увидит, что все это было на самом деле.

Энни толкнула дверь в конюшню и вошла внутрь. Она оглянулась на пустые стойла, направилась к лестнице, по которой в спешке поднялась, прыгая сразу через две ступени.

Наверху она остановилась и повернула ручку. Дверь заклинило, и только через несколько попыток ей удалось открыть ее, толкая бедром. В это мгновение она услышала за собой шаги Бена.

– Уин! – закричала Энни, входя в студию.

В тишине, которая ее встретила, она замерла, оглядываясь вокруг в полном изумлении.

– Энни. – Она почувствовала на руке ладонь Бена, но выдернула ее и прошла дальше в комнату.

Кроме свисавшей отовсюду паутины и толстого слоя пыли на полу, в комнате ничего не было. Воздух, который в прошлый ее приход был пропитан сильными запахами краски и растворителя, казался затхлым и заплесневелым.

– Там стояла его кровать. – Она указала в угол, где сновал паук, увеличивая свою и без того гигантскую паутину. – А вот здесь был рабочий стол, заваленный эскизами, вдоль стен – холсты и мольберты. Эти окна были чистые. – Она заметила, что теперь они были покрыты накопившейся пылью и грязью.

В ее голосе появились нотки упрямства.

– Он был здесь. Мне это не почудилось. Мы разговаривали. Он флиртовал со мной, сказал, что хочет написать мой портрет. Он даже предложил мне бокал шампанского. Когда я спросила его, почему ты не знаешь, что он находится здесь, Уин ответил, что готовит тебе сюрприз. Он назвал это… – Она пыталась вспомнить, с напряжением преодолевая замешательство и смятение. – Он назвал это подарком к новому дню рождения. – Она обернулась. – Он действительно был здесь, Бен. Мне это не привиделось.

Бен, казалось, не слышал ее. Он пристально смотрел в дальний угол. Там, на мольберте, стоял единственный холст без рамы, повернутый к стене.

Не говоря ни слова, он прошел через комнату и развернул холст. Энни подошла и встала рядом с ним.

Это была картина, изображавшая Бена и Энни, одетых в их теперешние одежды. Бен – в дедовых штанах и свитере, Энни – в старомодном платье. Они стояли вместе на песчаном пляже, глядя друг на друга, как это было сегодня, немного раньше. И в иx глазах светилась, несомненно, любовь.

Энни почувствовала подступающие слезы. Она не смогла сдержать их, и они покатились по щекам.

Увидев это, Бен привлек ее к себе и вытер их.

– Энни, плакать нет причин.

– Да нет же, есть причины. Я ничего не понимаю, Бен. Но я не свихнулась. И Уин мне не приснился. Нет.

– Я знаю. – Он вздрогнул и оглянулся, потом взял картину под мышку.

Бен потянул Энни за руку. Та была холодна как лед.

Голосом, хриплым от волнения, он сказал:

– Пойдем, Энни. Пора возвращаться в дом.

Ни единого слова не было произнесено между ними, пока они шли через заросший сад, потом через патио на кухню. Когда они оказались внутри, Бен положил картину на стойку, и они вместе молча смотрели на нее.

И только тогда они заметили, что зажегся свет, загудел холодильник, на стене затикали часы.

Энни взглянула на циферблат.

– Семь сорок пять, чуть больше. – Она повернулась к Бену. – Не то ли это время, когда ударил первый гром?

Он кивнул.

– Мистер Гэбриел сказал мне, что сегодня пятница. – Я думала, он ошибается. Но теперь, после всего, я ни в чем не уверена.

– Есть один способ проверить. – Бен достал телефон, услышав сигнал, набрал номер. Голос на другом конце линии что-то монотонно произнес.

Выключив телефон, Бен задумался.

– Ну? – Энни ждала.

Он повернулся к ней.

– Все так, как он сказал. Сегодня пятница, двадцать третье апреля, семь сорок пять. Прогноз погоды на уик-энд – ясно, солнечно, не по сезону тепло.

Энни пришлось протянуть руку к стойке, чтобы сохранить равновесие. Нет, это невозможно. Этого не могло быть. Она приложила руки к вискам, чтобы успокоить нервы, ее начало трясти.

Ей вдруг стало так страшно, как не было никогда в жизни. Этого не было. Ничего этого не было.

Она с криком выбежала из комнаты и помчалась вверх по лестнице. Вскоре она спустилась, одетая в свои джинсы и свитер, – сухие и нетронутые дождем, какими они и были, когда она в первый раз повесила их в гардеробную.

В одной руке у нее была ее сумочка, в другой – дорожная сумка. Она знала, что если заглянет в холодильник, то обнаружит продукты, которые распаковала накануне. И все они будут нетронуты.

Бен стоял там, где она оставила его, и все глядел на портрет. Цвет его лица, заметила она, был таким же бледным, как и у нее. Гнев и замешательство читались в его глазах.

– До свидания, Бен.

Он посмотрел на нее и с трудом сфокусировал зрение.

– Куда ты собралась, Энни?

– Домой. Назад, в Транквилити. Я… позвоню твоей матери в понедельник со своими рекомендациями.

Он кивнул, все еще слишком потрясенный, чтобы ответить.

Она подошла к двери, открыла ее, обернулась. Бен, казалось, не замечал ее. Его внимание было приковано к портрету. Она увидела, что его руки сжаты в кулаки.

Она закрыла дверь и направилась к машине. Забравшись внутрь, повернула ключ, и двигатель загудел. Когда она ехала по извилистой ленте подъездной дороги, ее глаза наполнились слезами, и ей пришлось яростно мигать, чтобы продолжить свой путь к шоссе. Я плачу не из-за Бена Каррингтона, говорила она себе. Я плачу, потому что… потому что почти поверила в сказку, в то, что можно «жить с тех пор долго и счастливо». Но как же призрак? Она встряхнула головой. Это уже значит задавать слишком много вопросов. Если только она не начала сходить с ума, конечно.

Ей был необходимо, отчаянно необходимо, провести остаток уик-энда в Транквилити. Вернуться в реальный мир. Делать то, что у нее лучше всего получается. Работать.

– Привет, Энни. – Шелли подняла глаза, когда дверь офиса открылась. – Я думала, ты собираешься провести уик-энд в «Уайт Пайнс».

– Доброе утро, Шелли. – Энни поставила свой ноутбук на стол, тщательно стараясь избегать глаз подруги, и принялась доставать бумаги из дипломата. – Я… решила не оставаться. Просто съездила туда, изучила место, потом вернулась.

– Жутковатое место, да? – Шелли налила кофе и поставила чашку на стол Энни, потом посмотрела на нее долгим добрым взглядом. – Тебе действительно нужно некоторое время отдохнуть. Могу поспорить, ты работала всю ночь.

Энни пожала плечами и была рада, когда Шелли отвернулась, чтобы ответить на телефонный звонок. Через несколько минут она уже просматривала на компьютере накопившуюся электронную почту.

– Энни, – Шелли положила руку на телефонную трубку. – Звонит Мелвин Джейкс из фотомагазина. Он сказал, что пленка, которую ты оставила ему, совершенно пустая. Он спрашивает, не хочешь ли ты принести ему свой фотоаппарат, чтобы он мог проверить его.

Неудивительно, подумала Энни, если учесть, с чем пришлось иметь дело.

– Скажи, я зайду к нему завтра.

Когда почтальон принес пачку писем, Энни поблагодарила его и принялась их разбирать. Она даже не удосужилась оторвать глаза от бумаг, когда дверь открылась еще раз.

Медленно поднять голову ее заставил голос Бена.

– Тебя было довольно легко найти. Все в Транквилити знают Энни Тайлер.

– Бен. – Краем глаза она увидела, как у Шелли отвисла челюсть. И не удивительно. Он выглядел преуспевающим юристом – весь, до последней нитки. Идеально сшитый темный костюм. Модный галстук. Итальянские туфли. – Я думала, ты к этому времени уже будешь в Нью-Йорке.

– Да. Я тоже так думал. Более того, я уже ехал в аэропорт. Потом понял, какая это будет ошибка.

– Ошибка?

Он смотрел на нее так, как тогда в бухточке у залива. Так, как он смотрел на нее на портрете.

Но ведь пикника в бухточке никогда не было. И портрет был такой же ненастоящий, как и мужчина, который флиртовал с ней в конюшне.

Она должна все время напоминать себе от этом.

Бен положил руки на ее стол, наклонился так, что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами.

– В этот уик-энд нам сделали очень необычный подарок, Энни, а мы чуть не отказались от него.

– Ты хочешь сказать, что наваждение и массовая истерия – это то, за что мы должны быть благодарны?

– Ты так думаешь? Энни, мы не страдаем от наваждения и массовой истерии. Уин действительно был там.

Он увидел, как она глянула на подругу, потом в сторону. Ради Энни он понизил голос:

– Шторм, время, которое мы провели вне остального мира, даже портрет – все это реально. Мы вместе испытали это.

Она отодвинулась от стола и встала.

– Я не хочу говорить об этом, Бен.

– Но тебе придется, хочешь ты этого или нет.

Энни уже качала головой, собираясь отвернуться, когда он обошел вокруг стола, загородив ей дорогу.

– Я не знаю, как он сделал это, но Уину удалось вернуться. И он преподнес нам совершенно особенный подарок.

– Страх, ужас ты называешь подарком?

– Но ты же не боялась, когда все это происходило. В тебе не было ни капли страха. Ни во время шторма, ни когда пропало электричество, ни из-за других неудобств. Ты убежала только тогда, когда поняла, что произошло на самом деле. И я не виню тебя за то, что тогда ты испугалась. Я и сам испугался. Но сейчас, когда у меня было время подумать о случившемся, я могу оценить, насколько особенным был подарок Уина.

Энни внимательно слушала его.

– Я не понимаю.

– Ты не понимаешь, что он дал мне? Что он дал нам обоим? Она покачала головой, полная решимости отрицать все.

– Время, Энни. Он подарил нам время. Мы были два трудоголика, которые занимались монотонной работой, никогда не останавливаясь. А теперь, благодаря этому маленькому… шторму, у нас было все время мира, чтобы встретиться, полюбить друг друга, вместе подумать о будущем.

– То есть, ты… думаешь, что все это произошло на самом деле?

Он смотрел на нее сверху вниз, страшась прикоснуться. Если он сделает это, то за себя не отвечает. Все, о чем он мечтал, пока ехал сюда, – это прикоснуться к ней, почувствовать вкус ее губ, ощутить ее в своих объятиях. Он снова жаждал обладать ею.

– Думаю, никто не поверит в то, что с нами случилось. Но ты и я всегда будем знать, что это было. И за это я должен благодарить брата.

Он медленно улыбнулся, и Энни вдруг почувствовала, что ее страхи начинают улетучиваться.

– Уин сказал тебе, что это сюрприз к моему новому дню рождению. Удачный выбор слов. Потому что благодаря его щедрому подарку я родился вновь.

Энни внимательно смотрела на него и наблюдала, как морщинки вокруг глаз Бена разгладились, а на его лице заиграла улыбка, светлая, как солнце.

– Это значит, что ты простил Уина? Он кивнул.

– Никогда не думал, что такое возможно. Боль была слишком глубокой, предательство слишком подлым. Но сейчас я понимаю, что иногда семейные узы бывают слишком прочны, чтобы их разрубить, даже столь жестоким поступком. Не знаю, как ему это удалось, но Уин нашел способ вернуться и все исправить. Я всегда буду благодарен ему, ведь я нашел тебя, Энни. И не хочу тебя потерять. – И теперь он прикоснулся к ней. Просто слегка сжал руками ее плечи. Но этого было достаточно, чтобы поднять в них обоих знакомую волну тепла.

– Энни, я люблю тебя больше, чем мне казалось вообще возможным любить кого-то. – Он глубоко вздохнул, чувствуя потребность передать ей всю глубину своих чувств. – Я уже попросил мать пересмотреть свое решение о продаже «Уайт Пайнс». Я сам хочу купить его, если ты согласишься со мной вместе снова вдохнуть жизнь в этот старый дом. Думаю, большая любовь и упорный труд помогут нам восстановить его былую красу.

– Но моя работа. Мои обязанности. У меня… осталось так много долгов после бабушкиной болезни.

Он улыбнулся своей озорной, опасной улыбкой, которую она уже хорошо знала.

– Энни, я человек небедный. Твои долги – это самое меньшее, что меня беспокоит. Я пока не знаю, как буду выполнять свои обязательства перед штатом сотрудников на двух побережьях. Мне просто придется принять решение. Но я сделаю это. Я должен. Потому что ты – важнее всего в моей жизни. – Он понизил голос. – Вероятно, есть сотни причин, по которым нам не следует с этим торопиться, но только одна очень веская причина, почему все– таки следует. Жизнь так коротка. И мы только что обрели самую невероятную любовь. Почему нам просто не протянуть руки и не удержать ее?

Энни сцепила пальцы.

– О, Бен. Это безумно. Невозможно. Импульсивно. Это так на нас непохоже.

– Я знаю. Но мы можем измениться. Ведь мы любим друг друга.

– Уин говорил, что ты, если попытаешься согнуться, поломаешься.

– Он так говорил?

Энни кивнула. Ее губы медленно растянулись в улыбке.

– Но он был неправ. А ты прав. Я люблю тебя, Бен. Остальное неважно.

Он схватил ее, потом чуть отстранил.

– Это значит – да?

– Да. О, да. Я люблю тебя, Бен Каррингтон. И я хочу прямо сейчас любви, свадьбы, сказки. Жить долго и счастливо.

При этих словах Бен почувствовал, что его сердце снова начало биться. Он с криком подхватил Энни в свои руки и закружил, потом целовал ее, пока они оба не задохнулись.

В это мгновение они услышали звук, похожий на приглушенный мужской смех. Потом Шелли скажет, что это был ветер, но Энни и Бен думали по-другому. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Потом слились в новом долгом медленном поцелуе, скрепляющем их чувства. И они были убеждены, что некая необузданная душа одобрительно смотрит, как брат, которого он любил, потом предал, обрел наконец счастье, которого так долго ждал, с женщиной своей мечты.

Они поняли, что это был самый изысканный подарок из всех. Любовь. Которой хватит им на всю жизнь. И даже еще больше.