Глава 7

Лайана не знала точно, где находятся кухонные помещения, но ее вел инстинкт. Инстинкт — единственное, что направляло ее, потому что голова была занята воспоминаниями об унижениях, которые она претерпела за все это время. Он даже не захотел встретиться с ней до свадьбы! Он потребовал больше земли на самом церковном крыльце. Он изнасиловал ее сразу после свадьбы только для того, чтобы осуществить брак. Не потому, что воспылал желанием к ней. С тех пор он игнорировал ее, бросил в эту сточную яму и даже не представил ее слугам как свою жену.

Она спустилась во двор, поднялась по узким каменным ступенькам, которые, по-видимому, вели на кухню, и взобралась по крутой винтовой лестнице. Ступни давили что-то скользкое, но она ничего не замечала. Как не замечала и людей, которые стали подниматься с постелей и следовать за ней. Каждому было интересно разглядеть робкого покорного кролика, которого привез домой их хозяин.

Лайана поднялась наверх, пнув по пути любопытную крысу, пытавшуюся отгрызть ей палец на ноге, и наконец добралась до верхнего этажа. Осторожно открыла первую дверь слева и вошла в комнату. Там, распростершись на животе, поражая воображение обнаженным телом, телом, которое она когда-то так вожделела, лежал ее муж, обнимая правой рукой пухлые голые бедра одной из служанок, отказавшихся повиноваться Лайане.

Лайана даже не задумалась над тем, что делать. Просто поднесла факел к углу перины — одной из тех перин, которые привезла с собой, после чего подожгла второй угол.

Роган проснулся почти сразу и среагировал мгновенно: выхватил спящую девицу из огня и вскочил. Девушка проснулась, закричала и продолжала кричать, даже когда Роган бросил ее на дальнем конце комнаты, а сам схватил тлеющее одеяло и стал бить им по разгоравшимся языкам пламени. В этот момент распахнулась дверь, и вбежавший Северн помог брату погасить огонь, прежде чем он достиг потолочных балок. Потом братья выкинули обугленные остатки перины из окна в ров.

Девушка перестала кричать и скорчилась в углу, дрожа от страха и что-то бормоча.

— Прекрати! — скомандовал Роган. — Подумаешь, небольшой пожар!

Он хотел успокоить любовницу, но, проследив за направлением ее взгляда, увидел державшую факел Лайану и мгновенно сообразил, что случилось, хотя не поверил собственным глазам.

— Ты подожгла постель. Ты пыталась убить меня, — констатировал он и повернулся к Северну: — Она подкуплена Говардами. Забери ее и утром сожги во дворе.

Прежде чем Северн успел ответить, прежде чем Заред и остальные жители, толпившиеся в двери, успели вступиться за нее, ярость Лайаны взорвалась бушующим вулканом.

— Да, я пыталась убить тебя, — прошипела она, наступая на него с факелом в руках, — и жаль, что мне это не удалось! Ты унизил меня, обесчестил, издевался…

— Я? — изумленно ахнул Роган. Он мог легко отнять у нее факел. Но уж очень она была красива с золотистыми развевающимися волосами и в тонкой сорочке, сквозь которую просвечивало идеальное тело. А лицо! И эту девушку он считал невыразительной и некрасивой? — Я всячески уважал тебя и почти не приближался…

— Верно! — крикнула она, шагнув ближе. — Оставил меня одну на свадебном пиршестве! Оставил одну в брачную ночь!

У Рогана был вид человека, несправедливо обвиненного.

— Но ты больше не девственна! Я об этом позаботился!

— Ты изнасиловал меня! — взвизгнула она.

Теперь уже Роган стал сердиться. По его мнению, он в жизни не изнасиловал ни одной женщины. Не потому, что моральные принципы не позволяли: просто с таким лицом и фигурой, как у него, в этом не было необходимости.

— Вовсе нет, — выдохнул он, глядя, как колышутся под тканью сорочки ее груди.

— Вижу, мы тут не нужны, — громко объявил Северн, но Роган и Лайана были так заняты друг другом, что не слышали его. Северн вытолкал посторонних из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Но она должна быть наказана! — удивился Заред. — Она едва не убила Рогана.

— Интересная девица, ничего не скажешь, — задумчиво произнес Северн.

— Она отобрала мою комнату, — заныла Уэнзди, по-прежнему кутаясь в обгоревшее одеяло.

— По-моему, она отобрала больше, чем только комнату, — улыбнулся Северн. — А ты, Заред, иди спать.

Тем временем Лайана и Роган по-прежнему стояли друг против друга. Роган понимал, что должен наказать ее — еще немного, и она убила бы его, — но теперь, поняв, что это просто приступ женской ревности, знал, что волноваться нет причин.

— Мне следовало бы приказать тебя высечь.

— Попробуй дотронуться до меня, и в следующий раз я подожгу волосы на твоей голове.

— Но, послушай… — сказал он. Она заходит слишком далеко. Он готов мириться с женскими истериками — недаром женщины есть женщины, — но это уж слишком.

Лайана попыталась ткнуть в него факелом. Роган, казалось, не замечал, что на нем нет ни единой нитки.

— Теперь твоя очередь слушать меня. Я молча стояла в стороне и наблюдала, как ты всячески игнорировал и унижал меня. Ты позволил этим… этим шлюхам смеяться надо мной. Надо мной! Госпожой замка! Я твоя жена и заслуживаю почтительного обращения. Так что, помоги мне Боже, ты станешь обращаться со мной учтиво и с уважением — я не требую любви, и, кроме того, ты больше не станешь спать с кем ни попадя, иначе одним прекрасным утром можешь не проснуться.

Роган потерял дар речи. Одно дело, когда тебе угрожает враг, но эта женщина его жена!

— Ни одна женщина не смеет угрожать мне, — спокойно заявил он.

Лайана снова ткнула в него факелом, но Роган одним легким движением отобрал у нее факел и сжал талию. Он хотел вытащить ее из комнаты, дотолкать до подвала и запереть там, но теперь, когда ее лицо было так близко, гнев сменился желанием. Никогда еще он не желал женщину так, как эту. Он умрет, если не овладеет ею!

Роган положил руки на ее плечи и попытался сорвать сорочку.

— Нет! — покачала она головой, отстранившись.

Он был ослеплен страстью, обезумел от желания. Намотав на руку ее волосы, он притянул девушку к себе.

— Нет, — прошептала она, приблизив губы к его губам. — Больше ты меня не изнасилуешь. Но можешь любить меня всю ночь.

Роган окончательно растерялся. Женщины отдавались ему, женщины соблазняли его, но никогда ничего не требовали. И вдруг ему захотелось ублажить ее. До этой минуты ему было совершенно все равно, доставляет он наслаждение женщине или нет, но этой он хотел дать истинное блаженство.

Он ослабил хватку и осторожно притянул Лайану к себе. Обычно он не трудился целовать женщин, с которыми спал, потому что они были всегда готовы лечь под него и расставить ноги. Так что поцелуи были пустой тратой времени. Но эту женщину он хотел целовать.

Лайана откинула голову и отдалась поцелую, чувствуя мягкость его губ, погрузив пальцы в его волосы. Его губы прижимались к ее губам все крепче, кончики языков соприкоснулись. Лайана застонала и прильнула к нему.

Роган не мог больше ждать. Одна рука вцепилась в ее бедро. Он поднял ее правую ногу и положил себе на талию. Потом другой рукой поднял ее левую ногу.

Лайана, совсем неопытная в обращении с мужчинами, не понимала, что происходит, но голова кружилась от поцелуев и прикосновения его пальцев к ее голой попке. Прежде чем она сообразила, что происходит, он прижал ее стене и вошел со всей силой человека, использующего таран, чтобы взломать запертую дверь. Лайана протестующе вскрикнула от боли, но ее лицо было прижато к его груди, так что он ничего не услышал.

Казалось, он вонзался в нее целую вечность, и сначала она сгорала от ненависти к этому человеку и к тому, что он делал с ней… но постепенно глаза ее широко раскрылись, когда глубинное, внутреннее наслаждение начало распространяться по всему телу. Она изумленно вскрикнула и вцепилась в волосы Рогана, дергая их изо всех сил, когда он снова завладел ее губами.

Внезапного взрыва страсти было достаточно, чтобы Роган излился в нее и обмяк, продолжая прижимать Лайану к стене. Сердце его глухо колотилось. Но Лайана хотела большего. Она сама не знала точно, чего хочет, но того, что получила, было недостаточно.

Ее ногти впились в его плечи.

Роган вскинул голову и удивленно взглянул на нее. И сразу понял, что настоящего наслаждения она не получила. Поэтому он немедленно уронил ее ноги, отступил и стал искать свои брэ в горах мусора.

— Теперь можешь идти, — пробормотал он, злясь на себя.

Но Лайане было недостаточно чересчур короткого соития.

— Я приготовила для нас спальню в соларе.

— Тогда иди туда и ложись спать, — рассердился он, но при взгляде на нее гнев исчез. Ее глаза ярко горели, а волосы разметались по плечам. Он едва не потянулся к ней снова, но вынудил себя опустить руки, твердя, что новые женщины всегда волнуют сильнее, чем уже знакомые.

Лайана не пыталась подавить свою ярость. Слишком болезненной и свежей была та сцена: он в постели с другой женщиной!

— Чтобы ты мог пойти к очередной шлюхе? — прошипела она.

— Нет, — удивился он. — Я тоже хочу спать. Здесь нет постели.

Это торжественное заявление вызвало невольную улыбку Лайаны.

— Пойдем со мной, — тихо попросила она, протягивая руку. — Для нас готова чистая душистая постель.

Роган не хотел брать ее руку, понимая, что не должен спать с ней, поскольку по собственному опыту знал: стоит провести ночь с женщиной, и она воображает, будто завладела тобой. Однажды им уже «владела» женщина, и…

Но несмотря на благоразумные рассуждения, он взял узкую ладошку, и улыбка на лице Лайаны стала еще шире.

— Пойдем, — прошептала она, и он последовал за ней, как комнатная собачка на поводке, сначала вниз по лестнице, а потом во двор. Здесь все было тихо, и она подняла глаза к звездам. — Они прекрасны, верно?

Сначала Роган не понял, о чем идет речь. Звезды нужны затем, чтобы не заблудиться, когда путешествуешь по ночам.

— Полагаю, ты права, — мягко ответил он. Лунный свет превратил ее волосы в серебро.

Она вдруг прижалась спиной к его груди. Вот такой она представляла супружескую жизнь: муж держит ее в объятиях при лунном свете. Но Роган не попытался обнять ее, поэтому Лайана взяла его руки и положила себе на плечи.

Роган ошеломленно уставился на нее. Что за пустая трата времени — стоять тут, под звездами, обнимая тоненькую девчонку! Завтра у него полно дел!

Но он опустил лицо в ее волосы, вдохнул чистый пряный запах и не смог вспомнить, что за дела ждут его завтра.

— Как тебя зовут? — прошептал он ей в волосы. Он с трудом запоминал женские имена и поэтому называл своих наложниц по дням недели.

Лайана не дала крохотному комочку гнева подняться на поверхность.

— Я леди Лайана, твоя жена, — сказала она и, повернувшись в его объятиях, подняла лицо для поцелуя, и, как выяснилось, напрасно. Тогда она поцеловала его, гладя спину и затылок. А потом положила голову на плечо и прижалась как можно теснее.

Роган продолжал стоять на месте. Просто стоять и держать ее в объятиях. До этой минуты он никогда не делал ничего подобного. Женщины были для постели. Для удовлетворения мужских нужд. Для беспрекословного выполнения мужских приказаний и капризов. Не для того, чтобы стоять посреди двора и обниматься. Во всем этом не было ни смысла, ни цели, и все же он был бессилен двинуться с места.

Вдруг Лайана услышала чьи-то шаги и немедленно застыдилась, что ее застанут с мужем в такой неприличной позе.

— Пойдем отсюда, пока нас не нашли, — попросила она.

И Роган снова последовал за ней, когда она повела его по лестнице мимо зала и по коридору, который вел в солар. Здесь же находилась спальня, когда-то принадлежавшая отцу и его женам. Он не был здесь много лет. Оказалось, что Лайана повесила шпалеру на стену, кругом горели толстые, душистые свечи. У одной стены стояла кровать. Над ней висело святое распятие.

Роган было отступил, но девушка потянула его за рукав.

— Пойдем. У меня есть вино, хорошее вино из Италии, и я налью тебе кубок.

Роган не понял, как ей это удалось, но уже через минуту он оказался голый и в ее постели, с серебряным кубком в руке, другой рукой прижимая к себе жену. Ее пальцы играли с его волосами.

Лайана прильнула к нему так тесно, словно старалась стать с мужем одним целым. Ей хотелось засыпать его вопросами о замке, о его обитателях, особенно об Иоланте. И почему Зареда не отдали на воспитание и обучение в семью другого рыцаря, как полагалось по обычаю?

Но сегодня она выплеснула слишком много эмоций и теперь от усталости не могла даже говорить. Просто уткнулась головой ему в грудь, довольно вздохнула и закрыла глаза.

Роган услышал ее тихое сонное дыхание и подумал, что нужно идти. Оставить ее сейчас и найти другое место для ночлега. Как же она посмела поджечь перину? Не проснись он, наверняка сгорел бы вместе со Уэнзди. По всем законам ее следовало бы посадить в подземелье, а на рассвете привязать к столбу и сжечь, в точности как она пыталась покончить с ним.

Но Роган не пошевелился, он поднял ее руку и с любопытством оглядел. Такая маленькая, слабая, ни к чему не пригодная ручка…

С этой мыслью он и заснул, все еще обнимая Лайану.

Проснулся он, когда утро было в самом разгаре и со двора доносился привычный шум. При свете дня здравый смысл снова вернулся к нему.

Роган оттолкнул Лайану, скатился к кровати и направился в маленький коридорчик, где находилось отхожее место. Облегчившись, он вернулся в спальню.

Лайана открыла глаза и вальяжно потянулась. Ей в жизни еще не было так хорошо, как сейчас. Ночью они стояли, обнявшись, под звездами, а потом она спала в его объятиях, зная, что он рядом.

Роган вышел из отхожего места, почесывая голую грудь и зевая.

— Доброе утро, — прошептала Лайана, потянувшись к нему.

Но мысли Рогана были уже далеко. Сегодня предстояло немало работы. Теперь с помощью золота Невиллов он может нанять людей для борьбы с Говардами. Конечно, сначала нужно как следует их обучить. Большинство мужчин — ленивые олухи, ничем не сильнее ребенка. А насчет лени… давно пора вытащить Северна из постели этой ведьмы, иначе она высосет из него последнюю энергию.

Он покинул комнату, ни разу не оглянувшись и не вспомнив о жене.

Лайана потрясенно смотрела ему вслед. Ей хотелось бежать за ним и… И что?

Она легла на подушки и улыбнулась. Она была спокойной, послушной, покорной, и он игнорировал ее. А вот когда пыталась сжечь, он провел с ней ночь. Леди, сидевшая за прялкой, сказала, что мужчины никогда не станут сражаться за послушных и покорных женщин. Станет ли Роган сражаться за жену, которая пыталась убить его?

— Миледи! — взволнованно воскликнула Джойс, врываясь в комнату, и принялась тараторить.

Мысли Лайаны были так заняты мужем, что сначала она не слушала служанку.

— Что? Огненная леди? О чем это ты?

Немного разобравшись, в чем дело, Лайана засмеялась. Похоже, вчерашняя история разошлась по всей деревне, и теперь ее прозвали Огненной леди.

— Тьюзди и Уэнзди уже ушли в деревню, к своим родителям, — продолжала Джойс, — а остальные вас боятся.

Она явно гордилась госпожой, и Лайана усмехнулась. До чего же любопытно видеть нечто подобное в женщине, которая советовала ей во всем слушаться мужа. Послушай она Джойс, и вчерашняя ночь никогда бы не случилась.

— Прекрасно, — кивнула Лайана, откидывая одеяло и вставая с постели. — Мы воспользуемся этим страхом. Возможно, тебе и другим женщинам следует упомянуть яд… и змей… да, это поможет. Если служанка не желает работать, я вполне способна подложить ядовитую змею ей в постель.

— Миледи, я не думаю…

Лайана круто развернулась.

— Что ты не думаешь, Джойс? Считаешь, что я не должна жить собственным умом? Что следует по-прежнему полагаться на твои советы?

Джойс поняла, что потеряла власть над госпожой.

— Нет, миледи, — прошептала она. — Я хотела…

— Достань зеленое шелковое платье, а потом уложи мне волосы, — велела Лайана. — Сегодня я начинаю уборку своего дома.

Обитатели замка Морей вскоре обнаружили, что бледный кролик действительно превратился в Огненную леди. Они работали на братьев Перегрин, которые обычно настаивали, чтобы каждый трудился за пятерых, но эта маленькая женщина в блестящем зеленом платье и с толстыми косами, венком обернутыми вокруг изящной головки, требовала, чтобы каждый удесятерил усердие. Она оторвала от обычных занятий всех слуг и рыцарей и заставила таскать мусор. Камины были тщательно очищены. Ведро за ведром наполнялось костями и всякой пакостью, высыпалось в теперь уже пустые фургоны Невиллов, которые увозились как можно дальше от замка. Лайана поручила Зареду и еще трем мальчишкам избавиться от крыс. Послала в деревню за женщинами, которым велела отскрести стены, полы и мебель. Кроме того, она наняла мужчин, вручила им сети с грузилами и приказала очистить ров. Но грязь была такой плотной, что сети плавали поверху. Тогда Лайана велела прокопать канаву, чтобы отвести в нее содержимое рва, если оно способно вообще двигаться. Мужчины нерешительно переглядывались, боясь меча лорда Рогана больше, чем ее факела.

— Мой муж даст разрешение, — твердо объявила она трусливо переглядывавшимся слугам.

— Но, миледи, — начал один, — ров необходим для обороны, и…

— Обороны? — ахнула Лайана. — Да враг может пройти по нему как посуху!

Но несмотря на все приказы и убеждения, мужчины отказывались копать. Лайана скрипнула зубами.

— Где мой муж? Я пойду к нему и все улажу.

— Он порет фермеров, миледи.

Лайана даже не сразу осознала смысл их слов.

— Что? — прошептала она.

— Кто-то из фермеров проворовался, и лорд Роган будет их бить, пока не добьется признания.

Лайана подобрала юбки и побежала в замок. Пока седлали ее лошадь, она узнала, куда нужно ехать, и уже через несколько минут галопом мчалась по полям в сопровождении шести вооруженных рыцарей.

Ее глазам предстало ужасное зрелище. Один человек был привязан к дереву. Его окровавленная спина была буквально в лохмотьях от ударов кнутом. Еще трое стояли, дрожа от страха, взирая на державшего кнут рыцаря. Рядом рыдали четыре женщины и шестеро детишек. Двое стояли на коленях, умоляя Рогана о милосердии. Шестеро рыцарей Перегринов стояли рядом с Роганом и Северном, занятыми разговором и не обращавшими внимания на происходящее.

— Прекратите! — вскрикнула Лайана и, не дожидаясь, пока лошадь остановится, спрыгнула на землю и заслонила трясущихся фермеров. — Не убивай их, — попросила она, глядя в жесткие зеленые глаза Рогана.

Роган и его люди были так потрясены, что рыцарь на секунду опустил кнут.

— Северн, взять ее! — скомандовал Роган.

— Я найду воров! — крикнула она, ловко увертываясь от Северна. — Доставлю их тебе, и ты сможешь наказать их, а не первых попавшихся людей.

Окружающие от изумления потеряли дар речи. Молчали все: от Рогана до детей, чей отец был привязан к дереву.

— Ты? — наконец выдавил Роган.

— Дай мне две недели, — выдохнула Лайана, — и я найду твоего вора. Запуганные крестьяне плохо работают.

— Запуганные… — пробормотал Роган, наконец приходя в себя. — Убери ее отсюда, Северн, черт возьми!

Северн обнял Лайану за талию и потащил прочь. Но та сумела вырваться.

— Держу пари, что смогу найти твоих воров через две недели! — закричала она. — У меня целый сундук драгоценностей, которых ты еще не видел. Изумруды, рубины, алмазы. Я отдам тебе все, если за две недели не смогу найти вора.

Роган и его люди снова замолчали и уставились на нее. Да что это за женщина такая? Откуда она взялась?!

Лайана подошла к мужу и положила руку ему на грудь.

— Я давно обнаружила, что ужас рождает только ужас. Я и раньше имела дело с ворами. Позволь мне найти их сейчас. Если ничего не получится, через две недели можешь убить всех и забрать мои драгоценности.

Роган безмолвно таращился на нее. Вчера ночью она едва не сожгла его, а теперь бьется с ним об заклад, как мужчина, да к тому же вмешивается в его дела! Он уже почти решил засадить ее в подземелье.

— Драгоценности бы мне пригодились, — услышал он собственный голос, глядя на нее и вспоминая, какой теплой и живой она была прошлой ночью. Внезапная волна желания едва не сбила его с ног, и он поспешно отвернулся, чтобы не схватить ее в объятия на глазах у всех. — Я мог бы сам их забрать.

— Они хорошо спрятаны, — мягко объяснила она, кладя ладонь на его руку. То же самое желание бурлило сейчас в ее венах. Но Роган стряхнул ее руку.

— Возьмите этих вороватых ублюдков, — проворчал он, желая поскорее убраться от нее. — Через две недели я получу драгоценности и научу женщину, как вмешиваться в мужские дела!

Он оглядел людей, ожидая и боясь услышать насмешки. Опасаясь потерять достоинство. Но никто и не думал смеяться. Все с глубочайшим интересом разглядывали Лайану.

Роган выругался себе под нос.

— Едем, — буркнул он, шагнув к своей лошади.

— Погоди! — крикнула Лайана, бросившись за ним. Сердце тревожно билось, ибо она знала, что решилась на необычайно дерзкий поступок. — Что получу я, если выиграю пари?

— Что? — рявкнул Роган. — Получишь чертовых воров. Что еще тебе нужно?

— Тебя! — объявила она, подбоченившись и улыбаясь ему. — Если я выиграю пари, хочу, чтобы ты стал моим рабом на один день.

Роган не знал, что делать. Ему следовало бы снять кожу с ее спины и научить, как подобает вести себя жене.

Не промолвив ни слова, он поставил ногу в деревянное стремя.

— Погоди минуту, братец, — ухмыльнулся Северн, оправившийся от шока быстрее остальных. Очень немногие мужчины и почти никто из женщин не смели бросать вызов Рогану. — Думаю, тебе следует принять пари леди. В конце концов, не можешь же ты проиграть! Она никогда не найдет воров. Мы искали их много месяцев. Что ты теряешь?

Роган, сцепив челюсти, холодным взглядом обвел рыцарей и крестьян. Он выиграет дурацкое пари и отошлет ее прочь, прежде чем она попытается снова вмешаться в его дела.

— Заметано, — бросил он и, не глядя на Лайану, вскочил на коня и умчался. Черная ярость бушевала в нем. Проклятая сука! Выставила мужа дураком перед его же рыцарями!

Его гнев не унялся, когда он добрался до замка. Въехав в ворота, он, не веря собственным глазам, уставился на обитателей, старательно убиравших навоз и грязь, подметавших и грузивших мусор на повозки.

— Будь я проклят, — пробормотал Северн, глядя на старого рыцаря, вонзившего вилы в четырехфутовую гору навоза.

Рогану казалось, что собственные люди предали его. Откинув голову, он издал пронзительный военный клич, и все люди во дворе замерли.

— За работу! — заорал он своим людям. — Вы не женщины! Работайте!

Он даже не остановился посмотреть, выполнен ли его приказ, и вместо этого спешился и сердито устремился в парадный зал, откуда вела дверь еще в одно помещение. Это была его, и только его, комната. Он захлопнул дверь и уселся на старый дубовый стул, вот уже три поколения принадлежавший главе рода Перегринов.

Но тут же вскочил и гневно уставился на стул. На сиденье стояла лужица холодной воды: очевидно, стул усердно мыли. Почти ослепнув от бешенства, он все же увидел, как здесь чисто. На полу ни соринки, паутина, заткавшая оружие на стенах, исчезла, как и крысы, со стола и стульев соскребли жир.

— Я убью ее, — процедил он, — велю колесовать и четвертовать! Покажу ей, кто хозяин земель и людей Перегринов.

Но тут он заметил у стены маленький столик, который не видел много лет. Когда-то он принадлежал матери Заред. Неужели все это время столик был здесь, заваленный грудами всякой дряни?

На столе лежала стопка дорогой, редкостной бумаги. Рядом стояла серебряная чернильница и лежали остро заточенные гусиные перья. Бумага и перья влекли Рогана, как мотылька пламя. Много месяцев он мечтал о требушете, деревянной боевой машине, которая могла с большой силой метать камни. Роган представлял, что если построить ее с двумя рычагами вместо одного, то сила метания удвоится. Несколько раз он пытался изобразить свои идеи на земле, но линии получались слишком толстыми и неразборчивыми.

— Девчонка может подождать, — пробормотал он и, подойдя к столу, медленно и неуклюже стал чертить. Он управлялся с пером не так ловко, как с мечом. Когда стемнело, он взял огниво, высек искру, зажег свечу и продолжал трудолюбиво работать над чертежом.

Загрузка...