Укрощенное сердце

Глава 9

Бешеная скачка к замку Роузклифф была недолгой. Но для Ронуэн время тянулось невыносимо медленно. Что с ней будет? Что с ней сделает Джаспер, когда они прибудут в замок?

Надвратные башни сегодня казались более грозными, ров шире, а ворота неприступнее. Когда копыта застучали по подъемному мосту, послышались приветственные возгласы. И в деревне, и в замке люди радовались возвращению домой Изольды.

Девочка, плача, бросилась в объятия матери, и крики стали громче. Джаспер спешился, и Джослин сердечно поблагодарила его. Люди, ликуя, кричали до хрипоты. И лишь когда Джаспер повернулся к продолжавшей сидеть на лошади пленнице, внезапно наступила тишина. По толпе прокатился гул. Люди рассматривали Ронуэн.

— Ведьма! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Шлюха!

Ронуэн гордо выпрямилась, делая вид, что ее нисколько не задевают оскорбления, но душа ее корчилась и стонала. Она не могла винить своих соотечественников за подобное отношение, и от этого ей было еще больнее. Она встретила взгляд Джослин и увидела в глазах подруги разочарование. В какой-то момент ей показалось, что та хочет подойти к ней, но тут Изольда потянула мать в другую сторону, да и Джаспер преграждал путь.

— Я должен поговорить с ней, — сказал Джаспер. — Уведи Изольду в зал. Я скоро к вам присоединюсь.

После этого он целиком переключил внимание на Ронуэн.

Десятки пар глаз следили за тем, как он приближается к ней. Ронуэн тоже не сводила с него глаз. Она боялась, сама не зная, чего именно. Он взял ее в плен в обмен на свободу Риса. Он хотел, чтобы она оказалась в его власти, и она как дура согласилась. Это потому, что она боялась за Риса, сказала себе Ронуэн. Джаспер наказал бы Риса куда более сурово, чем накажет ее.

Теперь она боялась за себя. В общем, ее страшило не физическое наказание и даже не тюрьма, хотя, видит Бог, именно этого ей следовало опасаться. Оказаться вдали от своего любимого дикого леса, не видеть солнца, не чувствовать дуновения ветра — что может быть страшнее для выросшей в лесу Ронуэн?

Тем не менее ею владел совсем иной страх. Она чувствовала, что этот мужчина обладает над ней странной властью. Он может разбить ей сердце.

Все это было лишено смысла. Она должна справиться со своей глупой реакцией на этого мужчину. Но не могла. И еще она чувствовала, что он видел в ней эту слабость. И намеревался воспользоваться ею. Ронуэн подозревала, что знает, как именно.

Джаспер ни слова не сказал своей пленнице, просто взял за талию и без всяких усилий поставил на землю. Ни о чем не думая, она обхватила себя руками за плечи. Когда ее ноги коснулись земли, они несколько мгновений стояли очень близко, глядя друг другу в глаза. В других обстоятельствах это можно было посчитать любовными объятиями. Но когда он бесцеремонно развернул ее и подтолкнул к крытой шифером казарме, иллюзия развеялась. Толпа расступилась, пропуская их, и вновь сомкнулась за их спинами. Голоса в толпе стали угрожающими.

— Похитить ребенка…

— Бессердечная…

— Порождение Сатаны.

Потом что-то сильно ударило Ронуэн в спину. Девушка споткнулась, потеряла равновесие и упала. Джаспер нахмурился и рывком поставил ее на ноги. Потом, должно быть сообразив, что произошло, обернулся к толпе и звенящим от ярости голосом сказал:

— Она моя пленница, и я один могу решать ее судьбу. Причините ей вред без моего одобрения, будете жестоко наказаны. Всем понятно?

Толпа отпрянула, но Ронуэн не почувствовала облегчения, потому что выражение лица Джаспера было, мягко говоря, недобрым. Значит, он будет решать ее судьбу.

Иными словами, ей не поможет даже Джослин. К тому же неизвестно, захочет ли она ей помогать. И Ронуэн поспешила за англичанином. В казарме гарнизона было пусто и тихо. Громкие звуки доносились только из конюшен. Джаспер распахнул входную дверь и потянул девушку к лестнице, которая вела в помещение для тяжеловооруженных рыцарей. Втолкнув Ронуэн в одну из комнат, он вошел следом и запер дверь. Свет сюда попадал через одно высокое окно. Он освещал простую комнату с кроватью, комодом и предметами одежды, свисавшими с крючьев на стене. Очевидно, это его личная комната, подумала Ронуэн.

У нее перехватило дыхание. Джаспер, вероятно, что-то почувствовал, потому что на секунду отвлекся от лампы, которую пытался зажечь, и сказал:

— Это мои апартаменты. Располагайся.

Когда лампа разгорелась, он закрыл окно. Ронуэн оказалась наедине с мужчиной. Надежды на спасение у нее не было. Она отлично понимала, что ни одна живая душа не вмешается и не поможет ей. Однако Ронуэн приказала себе не паниковать, быть мужественной перед лицом врага, вести себя храбро, как и многие ее соотечественники. Потерять жизнь — что ж, такая судьба постигла уже тысячи ее соотечественников. Главное — не потерять достоинство.

Ронуэн гордо выпрямилась, вздернула подбородок и встретила высокомерный взгляд Джаспера, не дрогнув.

— Итак, каково будет наказание?

— Наказание? — Он невесело хохотнул. — Самым подходящим наказанием было бы отдать тебя толпе. Ты же видела — они жаждут твоей крови.

— Но у тебя на уме что-то другое. Скажи мне что.

Джаспер не ответил. Вместо этого он развязал пояс и повесил его и меч в ножнах на колышек в стене. Но его серые глаза, темные и манящие, были устремлены на Ронуэн. Они говорили лишь об одном: он получит ее, здесь и сейчас. На этот раз не будет никаких галантных жестов. Нет здесь и маленькой девочки, которая не позволила ему завершить то, что он уже дважды начинал.

Ронуэн задрожала, а где-то глубоко внутри начал разгораться маленький, но жаркий огонек.

Ронуэн пришла в смятение, осознав его намерения, но какая-то часть ее замерла в ожидании. Она ненавидела англичанина и вместе с тем ощущала какое-то странное возбуждение. Так горный зайчишка замирает перед прямым немигающим взглядом рыси, зная свою судьбу и понимая бесплодность попыток убежать.

Только когда Джаспер начал стягивать через голову тунику и на несколько секунд отвел от девушки глаза, она смогла перевести дух.

— Итак, ты изнасилуешь меня. Таким будет мое наказание.

— Я не собираюсь тебя насиловать.

Взгляд Ронуэн метнулся в сторону, после чего она снова посмотрела ему в глаза. Серые, завораживающие. Но Джаспер не дал ей заговорить.

— Я не намерен тебя наказывать, Ронуэн. Твоя преданность своему народу понятна и в какой-то степени достойна похвалы. Я решил не наказывать тебя, а скорее вознаградить себя и тем самым наказать бандита, который манипулирует твоей преданностью. — Заметив ее откровенное недоумение, он снова засмеялся. — Я хочу от тебя не больше того, что ты давала Рису ап Овейну. Я подарил жизнь твоему любовнику, Ронуэн. Ты должна быть мне за это благодарна. Так покажи свою благодарность. — Он шагнул к ней. — Покажи, что ты умеешь быть благодарной.

Ронуэн молча смотрела на Джаспера, не в силах осознать услышанное. Она хорошо понимала, чего он хочет, но никак не могла понять почему.

— Называй это как хочешь. Но если ты имеешь в виду изнасиловать меня, сделай это, и все.

— Я не получаю удовольствия от насилия над женщиной.

— Тогда мы оба в тупике, потому что я никогда… — Ронуэн на мгновение замолчала и яростно затрясла головой, — никогда не соглашусь.

Глаза Джаспера весело блеснули.

— Я с удовольствием докажу тебе, что ты ошибаешься. Ты уже дважды заявляла, что совершенно не интересуешься мной, и оба раза сдавалась, не выдержав огня, который вспыхивает между нами. На этот раз все будет точно так же. У тебя страстная натура, Ронуэн. Твой юный любовник уже насладился этой страстью. Теперь моя очередь.

— Рис не мой любовник!

Было очевидно, что Джаспер не поверил ей.

— Лгать бессмысленно, тем более что он уже успел похвастаться.

— Что?

Потрясенная, она молча наблюдала, как Джаспер стянул через голову полотняный шенс. В комнате было довольно прохладно, но его обнаженная кожа, казалось, излучала тепло. Рельефные мускулы, гладкая кожа и завитки темных волос на груди… Ронуэн ощутила странный жар внизу живота.

— Ты лишь оттягиваешь неизбежное, Ронуэн. Я обменял его на тебя. Теперь я желаю получить награду. Позволь мне посмотреть на тебя.

Девушка не осознавала, что пятится, пока не уперлась спиной в дверь. Джаспер не сдвинулся с места. В этом не было никакой необходимости, потому что в комнате спрятаться негде и заступиться за нее некому. Он вполне мог позволить себе быть терпеливым.

«Сделай как он хочет, — говорил ей внутренний голос. — Сделай и покончи с этим».

Только Ронуэн не могла в одночасье стать такой практичной. Она подняла руку, словно намереваясь оттолкнуть его.

— Я не была любовницей Риса. И твоей не стану.

— Он сказал, что ты его женщина.

— Я ничья женщина! — выкрикнула Ронуэн. — Я сама по себе.

На лице Джаспера отразилось изумление, быстро сменившееся скептицизмом.

— Когда я впервые увидел тебя на реке, ты как раз начала снимать одежду, чтобы соблазнить меня.

— Я ничего не сняла!

— Но ведь начала.

— Я… я думала, что там никого нет… просто хотела искупаться в реке.

— Ты хотела отвлечь мое внимание своим телом, чтобы выбрать нужный момент и выстрелить. — Он скрестил руки на груди. — Впрочем, хватит разговоров, женщина. Раздевайся. Я хочу видеть, что приобрел.

Почти не соображая, что делает, Ронуэн схватила стоявший на полке глиняный сосуд и запустила в Джаспера. После этого она взялась обеими руками за засов.

Ронуэн сумела открыть дверь, но подскочивший Джаспер ее захлопнул. Потом он повернул девушку лицом к себе, и она оказалась в ловушке. Сзади — дверь, впереди — широкая грудь мужчины, по бокам — его мускулистые руки. Она уперлась руками ему в грудь, но сразу отдернула их, почувствовав приятное тепло его гладкой кожи. Она прижалась к двери и встретила его насмешливый взгляд.

— Я тебя презираю, — заявила она.

— А я тебя хочу, — ответил Джаспер.

Он был так близко, что их тела почти соприкасались. Потом Ронуэн вспомнила, что надо дышать, сделала глубокий вдох, и их тела действительно соприкоснулись. Ее груди слегка задели его грудь. Он придвинулся ближе, и ее соски затвердели, ощутив тепло его тела сквозь тонкую ткань камизы и простого платья.

— Я тебя презираю, — повторила Ронуэн и отвернулась, чтобы не видеть насмешливого блеска в его глазах.

— Ты меня хочешь, — поправил Джаспер.

Одним коленом он раздвинул ей ноги и одновременно потерся грудью о ее грудь. Ощущение было необыкновенным. Соски приобрели необычайную чувствительность, а пламя в животе стало разгораться. Значит, это и есть желание? Каким темным колдовством он воздействует на ее тело? Ведь он почти ее не касается, а между ними проскакивают искры. Как это у него получается? Правда, сейчас Ронуэн волновал более важный вопрос: понимает ли он, как легко добился своей цели?

Она всячески старалась оставаться невозмутимой.

— Ты изнасилуешь меня прямо здесь? У двери? — прошипела она.

Джаспер ткнулся носом в ее волосы.

— Нет, — шепнул он ей прямо в ухо.

Его дыхание было теплым, почти горячим. Он поднял колено выше и потерся им о внутреннюю поверхность ее бедер. Ронуэн едва устояла на ногах.

— Но я собираюсь заняться с тобой любовью прямо здесь, у двери.

— Называй это как хочешь.

— Я так и сделаю.

Он навалился на нее всем телом. Его руки скользнули вниз и накрыли ее ягодицы. Неожиданно он поднял ее так, что ее ноги оторвались от пола и она оседлала его колено.

Ронуэн судорожно вздохнула и схватилась за руку Джаспера, чтобы не потерять равновесие. Как же ее угораздило очутиться в такой ужасной ситуации! Она ведь никогда не мечтала о близости с англичанином. А сейчас они так близки… ближе некуда. Она находилась полностью в его власти, и хотя знала, что интимные отношения с мужчиной — это нечто большее, все же для себя ничего более интимного представить не могла. Их лица разделяло несколько дюймов. Она ощущала тепло его дыхания, видела огонь в его глазах. Он прижался к ней бедрами, и ее ноги раздвинулись, сделав контакт еще более тесным. Все места, которыми они соприкасались — грудь, живот, бедра, — полыхали огнем.

Потом Джаспер склонился ниже. Он искал ее губы.

В какой-то момент рассудок вернулся к Ронуэн, и она сделала попытку уклониться от поцелуя. Отвернувшись, она толкнула его в плечо.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась она. — Это ни к чему не приведет.

Вместо ответа Джаспер легонько прикусил мочку ее уха, после чего, то целуя, то покусывая, начал прокладывать дорожку от уха вниз по шее, затем к плечу, потом обратно к горлу. Ронуэн растворялась и таяла, теснее прижималась к нему. Похоже, теперь он мог делать с ней все, что ему заблагорассудится.

— Возможно, ты права. Но по крайней мере это поможет погасить огонь, то и дело вспыхивающий между нами. Насытившись друг другом сполна, мы сможем спокойно вернуться к вопросу установления мира между нашими народами.

— Нет! — Ронуэн тяжело и часто дышала. — Все только усложнится…

Остальные слова так и остались невысказанными, поскольку Джаспер запечатлел поцелуй на ее губах. Это был требовательный, настойчивый, голодный поцелуй, почти грубый. Мужчина пожирал ее рот, требовал, чтобы его впустили, призывал к покорности. Девушка была прижата к двери, ее руки и ноги обвивали мужчину, а тело было открытым и приглашающим. Именно это приглашение, сводящее с ума стремление к еще большей близости, помогло ей не лишиться разума окончательно.

Ронуэн хотела его. Он не мог взять ее силой, потому что она стремилась к близости так же сильно, как и он. Она чувствовала стремительный натиск желания — физическую потребность и эмоциональный голод — и приветствовала его.

Его брэ скрывали возбуждение, но когда он прижал свое твердое мужское копье к ее повлажневшему женскому естеству, она застонала и прильнула к нему. Потом Джаспер задрал ей юбку и нащупал рукой обнаженную кожу внутренней поверхности бедра.

Их губы слились в одном бесконечном поцелуе, а его рука двигалась между ними. Он провел теплой ладонью вверх по ее бедру и нашел место между ног, которое уже давно сладко ныло. Его палец погладил влажные завитки волос, и у Ронуэн перехватило дыхание. Но она не могла сдвинуть ноги, а Джаспер не желал освободить ее губы.

— Позволь мне погасить этот огонь, — пробормотал он, на секунду прекратив терзать губами ее губы. — Он должен догореть, если ты хочешь снова обрести мир.

Он снова погладил завитки, а стоны заглушил поцелуем. Так повторялось снова и снова, но всякий раз его прикосновения становились более настойчивыми и уверенными.

Ронуэн решила, что ей больше не вынести этой сладкой пытки. Но потом его палец проник глубже, внутрь ее, и она вздрогнула.

— Все в порядке, все в порядке, — бормотал Джаспер, не прекращая движения пальцем.

Ронуэн задыхалась, дергалась и все крепче обнимала его ногами.

Неужели это никогда не кончится? И ей предстоит сгореть дотла, как валлийской девушке из легенды, погибшей в пламени огнедышащего дракона? Но то была детская сказка. А тут — суровая реальность.

Лишь когда она почувствовала, что не в силах больше выдержать, он перестал двигать пальцем. Несколько мгновений он, казалось, отдыхал, навалившись на нее. Ронуэн слышала его тяжелое дыхание и впервые задумалась о его желании. Насытился ли он? А она?

Этого она не знала, но через минуту все стало ясно. Джаспер легко, словно она ничего не весила, поднял ее, сделал несколько шагов по комнате и сел на кровать, не выпуская Ронуэн из рук. И хотя разум ее был затуманен, она все же почувствовала, что сидит на его мужском естестве. Он еще не закончил свое дело. Пока нет.

Не говоря ни слова, Джаспер снял с нее платье и камизу. Затем он положил девушку на кровать, сбросил башмаки, чулки и брэ и предстал перед ней обнаженным.

Ронуэн не сводила с него глаз. Ей еще не приходилось видеть обнаженных мужчин — во всяком случае, таких молодых, в расцвете сил. И уж точно она ни разу не видела такого мощного признака желания.

Неожиданно она поняла, что лежит перед ним обнаженная, и смутилась. Она хотела прикрыться, но Джаспер остановил ее.

— Ты теперь моя. Я могу смотреть на тебя. Трогать. Заниматься любовью.

И, словно в доказательство своих последних слов, он накрыл ее нагое тело своим. Ронуэн почувствовала его тяжесть. Ощущение было странным, но почему-то казалось естественным. Мужчина был намного выше, чем она, но тем не менее они, казалось, удачно дополняли друг друга. Его тело было твердым в тех местах, где ее тело было мягким, и покрытым волосами там, где ее кожа была абсолютно гладкой.

Джаспер приподнялся на локтях и заглянул в глаза своей пленницы.

— Я заставлю тебя забыть его, — сказал он.

Кого забыть? Только через мгновение Ронуэн сообразила, что он считает Риса ее любовником. И ее сердце неожиданно пронзила боль. Неужели все это только ради мести? Этот мужчина желал обладать тем, чем, по его мнению, владел его извечный соперник?

Не желая быть пешкой в чужой игре, она так сильно толкнула его, что едва не сбросила.

— Слезай с меня! — прошипела она.

Но Джаспер легко справился с этой попыткой сопротивления. Он стиснул ее запястья и крепко прижал к набитому мхом тюфяку.

— Не спеши. Мы еще не закончили.

— Я уже закончила, — сообщила Ронуэн, сверля его взглядом.

Мужчина ухмыльнулся.

— Если ты считаешь, что все уже кончено, твой предыдущий любовник был эгоистичным ублюдком или ничего не умел. Лично я еще только начал.

Он прижался лицом к ее груди. Когда его губы сомкнулись на соске, Ронуэн дернулась и вывернулась, но так, что прямо перед его глазами оказалась ее вторая грудь, чем он не преминул воспользоваться. Он лизал сосок и дул на влажную кожу, целовал и посасывал его, доводя ее сладкой пыткой до исступления. Ронуэн тяжело и часто дышала. Она всем телом прильнула к Джасперу, понимая, что он снова вышел победителем.

— Моя сладкая Ронуэн, — прошептал Джаспер, тоже тяжело дыша. — Кажется, я могу тебя съесть.

Она тоже хотела его. В этом не было никаких сомнений. Неужели она сошла с ума? Судя по всему, да.

— Сделай это, — выдохнула она. — Сделай.

Джаспер снова склонился к ее груди и резко втянул сосок. Это полностью лишило Ронуэн способности здраво мыслить. Он сосал и покусывал ее грудь до тех пор, пока девушка не обхватила ногами его бедра. Словно распутница, она прижималась к нему, желая удовлетворения.

Его желание было ничуть не менее сильным. Во всяком случае, его мужское естество вроде бы стало еще больше и тверже. Это должно было испугать ее, но страсть уже давно победила страх. Она хотела почувствовать его в себе. Это точно. Приподняв бедра, она потянулась к нему, и Джаспер с хриплым стоном откликнулся на ее молчаливую просьбу. Он приподнялся и с утробным рычанием резко вошел в нее.

Ронуэн дернулась и вскрикнула.

Джаспер выругался и замер.

— Боже правый! Ты девственница! — воскликнул он. — Но этого не может быть! Ты девушка?

Ронуэн словно окатили холодной водой, вернув к реальности. Они были единым целым — его мужское естество находилось глубоко в ее теле. Но желание исчезло.

— Я была девушкой, — сказала она, и ее голос дрогнул. Господи, сделай так, чтобы он не заметил ее слез! — Теперь уже нет.

Глава 10

Джаспер сделал все, что мог. Он был в постели с красивой девушкой, страстной любовницей. То, что Ронуэн оказалась девственницей, было шоком. Но теперь она уже не девственница. Все равно уже никто не мог изменить того, что произошло между ними.

И хотя его желание не исчезло, да и ее страсть после некоторых усилий с его стороны вернулась, их отношения казались омраченными. Джаспер целовал ее до тех пор, пока она не стала отвечать на его поцелуи, и только потом начал медленно двигаться внутри ее.

На этот раз он не спешил, и вскоре Ронуэн стала двигаться ему навстречу. Ее стоны и крики вдохновляли его на новые подвиги. Ее руки крепко сжимали его плечи, она извивалась от страсти, и он чувствовал, что приближается развязка.

Но теперь Джаспер не был охвачен слепым безумием и вполне мог себя контролировать. Поэтому в последний момент вышел из нее, чтобы не зачать ребенка. Он напомнил себе, что эта женщина — его заложница, и никогда не станет чем-то большим.

И все же, лежа рядом с ней в постели, с трудом переводя дыхание и чувствуя, как прохладный воздух ласкает разгоряченную кожу, он ощущал какую-то странную пустоту. Теперь ему следовало прижать женщину к себе, прошептать ей на ухо какой-нибудь милый пустячок, накрыть их одеялом и забыться в спокойном удовлетворенном сне. Так было со всеми женщинами в его прошлом. Но он не мог повести себя так же с Ронуэн.

— Боже правый, — пробормотал он, скатился с кровати и при тусклом свете фонаря привел себя в порядок, натянул брэ, чулки и смятую камизу.

Потом Джаспер услышал, как Ронуэн в постели пошевелилась. Она не спала! Что же ему теперь с ней делать? Он был уверен, что, получив ее, избавится от чувства неудовлетворенности, но теперь испытывал еще большую неудовлетворенность, чем раньше.

Черт бы побрал эту девицу! Как она могла оказаться девственницей?

Он повернулся к ней и хмуро сообщил:

— Это ничего не меняет.

Ронуэн сидела в постели, до самого подбородка укутанная одеялом. Ее щеки пылали, губы покраснели и припухли от поцелуев, а шелковистые черные волосы спутались.

Она была олицетворением женщины, только что побывавшей в объятиях страстного любовника. Только глаза были усталыми и грустными.

— Я и не думала, что это может что-то изменить, — тихо сказала она, — просто хотела узнать, что сейчас не так.

Джаспер взъерошил рукой свои и без того всклокоченные волосы. Разрази его гром, но он не знал. Он наклонился, чтобы натянуть башмаки, и пробормотал:

— Жди здесь. У меня дела.

Он надел тунику, схватил пояс и меч в ножнах и выбежал из комнаты. После этого он тщательно запер дверь снаружи и остановился, глядя на гладкие доски.

Он спал с сотней женщин. Не меньше. Одни были опытные, среди них были даже шлюхи. Через его постель прошло и несколько девственниц, но все они его хотели. Вообще-то говоря, Ронуэн тоже его хотела, напомнил себе Джаспер, но почему-то не почувствовал удовлетворения. Он опять хотел ее, но не так, как раньше.

А как?

Он изо всех сил стукнул по двери кулаком так что даже петли зазвенели. А потом зашагал прочь.

Находясь внутри запертой комнаты, Ронуэн вздрогнула от глухого удара, потом услышала звук удаляющихся шагов. Она и так чувствовала себя несчастной, но поспешное бегство Джаспера лишило ее остатков мужества. По щеке скатилась слеза, за ней вторая, и очень скоро пленница уже безутешно рыдала.

Она все же сделала это. Поддалась зову плоти. И теперь, как и предупреждали церковники, расплачивается за свои грехи. Она уткнулась лицом в роскошную мягкую подушку и зарыдала сильнее. За всю свою недолгую жизнь Ронуэн еще никогда не чувствовала себя такой несчастной. Ей казалось, что она лишилась какой-то очень важной части себя и эта потеря невосполнима.

Через некоторое время она с удивлением поняла, что оплакивает вовсе не утраченную девственность. В конце концов, Джаспер не сделал с ней ничего плохого. Наоборот, все, что он с ней сделал, было восхитительным. Но почему он так вдруг сбежал? Почему не захотел излить в нее свое семя?

Ответ был неприятен, но вполне очевиден. Пусть Ронуэн была невинна и раньше не знала объятий мужчины, для нее не было тайной, как происходит зачатие и как можно его предотвратить. Он вышел из нее, потому что не хотел дать ей своего ребенка. Она для него абсолютно ничего не значит. Просто случайная связь. Одна из многих. Он все время занимается любовью с разными женщинами.

А она нет.

Ронуэн отдала англичанину свою девственность. Хуже того, она впустила его в свое сердце. Как можно было стать такой идиоткой? Трудно сказать. Она ведь его едва знала, а значит, не могла испытывать к нему серьезных чувств. К тому же он англичанин, ее смертельный враг.

Увы, разум редко властвует над эмоциями. Когда Джаспер отпрянул от нее, ей показалось, что ее грубейшим образом отвергли. Он явно стремился как можно быстрее оказаться вдали от нее. Это как с пищей. Он утолил свой голод и тут же о ней позабыл. Теперь он занимается своими делами, и уже забыл о ней.

Ронуэн укрылась с головой одеялом. Мышцы непривычно ныли. Что же ей теперь делать? Как она сможет теперь посмотреть в глаза ему — да и другим обитателям Роузклиффа тоже? Рис и остальные мятежники рано или поздно узнают о ее позоре.

Нет, ничто не могло облегчить ее страдания. Соотечественники посчитают ее предательницей. А она и есть предательница.

Она еще долго лежала в постели, которая пахла им — ее первым мужчиной. Бурные рыдания постепенно перешли в судорожную икоту, которая сменилась медленными порывистыми вздохами. Ей необходимо сосредоточиться, собрать все, что осталось от ее гордости, и ждать. Рано или поздно Джаспер вернется в свою комнату, а там будь что будет. Или он снова пожелает воспользоваться ее телом, или отправит в тюрьму.

Сидя в постели, Ронуэн решила, что заключение все же предпочтительнее. Она сможет жить в тюрьме и хотя бы немного уважать себя за это. Но если он опять уложит ее в постель?

Чистая радость от его объятий, сменяющаяся разочарованием грубого отказа. Этого она не сможет вынести. Такого жестокого наказания она не заслужила.

И этого боялась больше всего на свете.

Джаспер пришел к ужину очень поздно. Вся челядь — кухонная прислуга, пажи, грумы — поздравляла его с благополучным возвращением юной Изольды. Он принимал похвалы неохотно, хотя и вежливо отвечал. Но с каждым похлопыванием по спине, поклоном и реверансом он все больше чувствовал себя самозванцем.

Что он сделал, чтобы получить лавры героя? Первым делом позволил Ронуэн сбежать из замка с Изольдой. Потом, действительно отыскав Риса и захватив его в честном бою, отпустил малолетнего бандита, чтобы получить Ронуэн. А должен был держаться твердо. Ему следовало оставить Риса в тюрьме, а самому устроить охоту на Ронуэн, поймать ее и вернуть Изольду матери.

Хуже всего, что теперь, получив Ронуэн, он оказался между двух огней, раздираемый безумным желанием и ненавистью к ней. Он дал выход гневу на Риса, удержав ее в неволе, и излил свой гнев на нее, навязав ей свое внимание. Если бы она приняла его добровольно и с радостью, он мог бы найти оправдание совращению девственницы. А так? Осознав, что ее еще не касался мужчина, Джаспер рассвирепел до безумия. Ну как, скажите на милость, она могла оказаться девственницей?

В то же время он не мог игнорировать чувство огромного облегчения, которое испытал, удостоверившись, что Рис не был ее любовником. Он убьет хвастливого юнца!

Но что же теперь делать с Ронуэн?

Заметив появление Джаспера в зале, Изольда стремглав бросилась ему навстречу. Она уже искупалась, вымыла волосы и надела чистое платье. Учитывая выпавшие на ее долю испытания, она вовсе не выглядела измученной.

— Сядь со мной, дядя Джаспер. Я буду воздавать тебе почести, потому что ты спас мне жизнь.

Пока он шел рядом с племянницей к столу, Джослин сделала знак одному из слуг, чтобы принесли еду и вино. Потом она отодвинула стул лорда и пригласила Джаспера сесть.

— Рэнд не стал бы возражать.

Джаспер пробормотал что-то и сел. Слева от него сидела Джослин, справа — Изольда. Гэвин перехватил слугу и сам принес Джасперу еду, а маленькая Гвен притащила кувшин с вином.

— Я перед тобой в долгу, — торжественно объявил Гэвин. — Ты спас члена моей семьи, и я…

— Это и моя семья тоже, — перебил мальчика Джаспер. — Ты мне ничего не должен.

— Это я должна благодарить тебя, — сказала Изольда и прижалась к плечу дяди.

— Я тоже, — сообщила Гвендолин, пытаясь поставить на высокий стол кувшин.

Джаспер успел поймать его раньше, чем он опрокинулся.

— Я же сказал: мне никто ничего не должен, — поморщился Джаспер, схватил оловянный кубок, который Изольда наполнила до краев, и залпом выпил.

Опустив его, он заметил любопытный взгляд Джослин. Он знал этот взгляд и понимал, что ничего хорошего его не ждет.

Черт возьми, неужели этот ужасный день никогда не кончится?

— А теперь, дети, оставьте нас, — сказала Джослин. — Я должна побеседовать с вашим дядей с глазу на глаз, — добавила она, когда Изольда бурно запротестовала.

Джослин повелительным жестом отослала слуг, и лишь когда они с Джаспером остались вдвоем, заговорила:

— Ешь. Уверена, за сегодняшний день ты успел нагулять изрядный аппетит. Или частично ты уже успел утолить свой голод?

Джаспер покосился на невестку и отвел глаза. Аппетит у него вообще пропал. Что же касается другого голода… Он скрипнул зубами.

— Задавай ясные вопросы, Джослин, и я дам такие же ясные ответы… Хотя я вовсе не должен тебе что-то объяснять.

— Нет? Ты приводишь в замок женщину, мою подругу, в качестве пленницы, потом силком утаскиваешь ее в свои личные апартаменты… — Она сделала паузу. — Я не стану мириться с насилием, Джаспер.

— Я не насиловал ее, — выдавил он, глядя в сторону. — Кстати, почему ты так печешься о женщине, которая похитила твою дочь?

— Потому что я не уверена, что она ее похитила.

— Что? О чем ты говоришь, Джослин? Изольда была у нее и…

— Совершенно верно. Изольда была у нее. Но только она ее не похищала. Я подробно расспросила Изольду. Девочка сама пошла за ней. Она выскользнула из замка через боковые ворота, никому ничего не сказав. Она сама нашла Ронуэн в лесу, а когда появились Рис и его люди, они взяли ее в плен.

— Но Ронуэн — член его банды разбойников!

Джослин поджала губы.

— Быть патриотом Уэльса не значит быть разбойником.

— Черт побери, ты действительно намерена ее простить?

— Нет, я ее не прощаю, но понимаю. И я рада, что с Изольдой все это время была женщина.

Джаспер наполнил свой кубок и выпил. Он не желал слышать ничего подобного и тем более верить в это. Нахмурившись, он спросил:

— Интересно, с какой стати Изольда пошла за Ронуэн? Хитрая чертовка наверняка как-то заманила девочку в лес.

Джослин пожала плечами.

— На этот счет Изольда говорила весьма уклончиво. У меня есть некоторые подозрения, но доказательств нет. В любом случае я не позволю плохо обращаться с Ронуэн и не дам тебе силой…

— Я ни к чему не принуждал ее силой, — устало возразил Джаспер. — Но если ты считала, что я способен на такое, почему не вмешалась раньше?

Джослин засмеялась.

— Просто я не считала, что мое вмешательство необходимо.

— Тогда почему ты нападаешь на меня сейчас?

— Потому что ты явился сюда без Ронуэн, — сердито выпалила она. — Почему ты не привел ее на ужин? Или в наказание за ее мнимые преступления ты намерен заморить ее голодом?

Джаспер уставился на стоявшие перед ним блюда: жареная рыба с подливой, белый хлеб.

— Так пошли ей какой-нибудь еды, — пробормотал он.

— В твою комнату? — зло фыркнула она. — Ну уж нет. Тем самым я сообщу всем, что она твоя любовница, которую ты запер у себя. Скажи, Джаспер, как бы ты поступил, если бы твои рыцари стали вести себя также по отношению к женщинам, в особенности валлийским женщинам, которым не по душе присутствие англичан на их земле? Ты их накажешь или похвалишь, если они силой навяжут свое внимание…

— Я не насиловал ее!

Джаспер вскочил на ноги, сильно толкнув стол. Кубок перевернулся, и по скатерти расползлось кроваво-красное пятно. В наступившей тишине было слышно, как вино тонкой струйкой стекает на пол.

Джослин внимательно смотрела на деверя, проигнорировав его гневную отповедь.

— Я буду считать, что нет. Не знаю, поймут ли меня другие. Есть только один способ исправить содеянное тобой зло.

— Зло? Содеянное мной?

Джаспер взъерошил обеими руками волосы. Больше всего на свете ему хотелось что-то сломать или разбить, но он сдержался, потому что в глубине души понимал: Джослин права. Если он не в состоянии обуздать свои желания в отношении женщины, чего можно ждать от его подчиненных?

— Боже правый, — простонал он. — Чего еще ты от меня хочешь, женщина? Говори и оставь меня в покое. Я хочу спокойно поужинать.

Джослин улыбнулась.

— Приведи ее сюда. Пусть она будет гостьей в Роузклиффе и…

— Гостьей? Ты сошла с ума!

— И ты будешь обращаться с ней со свойственной тебе галантностью, — невозмутимо продолжила Джослин. — Будешь относиться к ней как к изысканной английской леди, приехавшей к нам из Лондона.

— Какого черта я должен разыгрывать этот фарс? — злобно полюбопытствовал Джаспер.

— Чтобы другие учились на твоем примере и поступали так же. Чтобы любой намек на твое неподобающее к ней отношение был опровергнут. — Она на секунду замолчала, потом спросила, понизив голос: — Она была девственницей, не так ли?

Джаспер стиснул зубы так сильно, что заныла челюсть. Потом сел и устало вздохнул. Ему очень не хотелось признавать правду, но солгать он не мог.

— Да.

Джослин кивнула.

— Что ж, будем надеяться, что она не забеременела. Разумеется, если ты не намерен узаконить свое постыдное деяние.

На столь нелепое замечание Джаспер даже не счел необходимым ответить. Эта женщина безумна, если считает, что он может жениться на хитрой, изворотливой ведьме, которая лгала ему и пыталась убить. И независимо от того, считает Джослин ее виновной или нет, Ронуэн участвовала в похищении Изольды.

Кстати, если эта чертовка так дорожила своей невинностью, могла бы сказать об этом. Он никогда не позволил бы себе зайти так далеко, если бы знал.

Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить.

Но все это теперь не имело никакого значения. Что сделано, то сделано.

— Я был осторожен, — пробормотал он. — Если ты настаиваешь, я приведу ее к тебе. Но ты же понимаешь, что она воспользуется первой же возможностью сбежать? Подумай о постоянной угрозе, которую она несет твоим детям.

Джослин пренебрежительно отмахнулась.

— Это твое дело — не допустить, чтобы она могла навредить.

— Что…

— Между нами говоря, — улыбнулась Джослин, — мы можем превратить мою юную строптивую подругу в изысканную леди, которая станет украшением любого дома — в Англии или в Уэльсе.

— У тебя ничего не получится. К тому же я не собираюсь становиться фрейлиной этой бестии, которая…

— Ты сделаешь это, Джаспер. Ты создал проблему, и должен позаботиться о ее решении. — Она поднялась, более величественная в своем простом одеянии из грубой шерсти и полотна, чем любая высокородная дама в золоте и шелках. — А теперь веди ее сюда, и давай сделаем все, что сможем.

Джаспер вскочил, на этот раз с грохотом опрокинув стул. А Джослин лишь сделала нетерпеливый жест рукой.

— Ну иди же за ней.

У него не было выбора. Пришлось идти. Но шагая через двор, Джаспер испытывал все больший гнев, а, подойдя к казарме, уже кипел от возмущения. Да будет проклят тот день, когда он впервые увидел Ронуэн ап Томас. Она не принесла ему ничего, кроме неприятностей.

«Ее вмешательство однажды спасло тебя», — напомнил Джасперу внутренний голос. Взбешенный рыцарь поднял правую руку и посмотрел на место, где должен был быть мизинец. Если бы не эта маленькая девочка, он тогда лишился бы не только пальца.

Он снова провел рукой по волосам и почувствовал, что гнев начинает ослабевать. Он попробует сделать так, как хочет Джослин. Он позаботится, чтобы девчонка не сбежала, а жена его брата пусть усмиряет эту дикарку. Он же станет обращаться с ней с уважением, которое не может не оценить женщина.

Но, будь он проклят, он больше никогда не доверится этой лживой бестии. И никогда больше не прикоснется к ней.

Он был проклят уже в тот момент, когда открыл дверь.

Он не дотронулся до нее — как-то сумел удержаться от повторения ошибки. Однако это было чертовски трудно, когда он увидел девушку, с потерянным видом сидевшую на подоконнике и пытавшуюся что-то разглядеть сквозь щель между ставнями.

Ронуэн не оглянулась. Она молча сидела на месте, обхватив руками согнутые колени. Девушка только напряглась, на щеках появился слабый румянец. Она испытывала страх, неуверенность и смущение.

Джасперу оставалось лишь тихо выругаться. Ему ничего так не хотелось, как взять ее на руки, уложить в постель и снова заставить улыбаться.

Вся его кровь устремилась в пах, и он почувствовал острое желание. Что же это за безумие!

Или быть может, Господь так наказывает его за прошлые грехи? Наверное, он слишком часто грешил с женщинами.

Злость на самого себя сделала его грубым.

— Идем со мной! Немедленно! — рявкнул он.

Ронуэн медленно распрямила руки, выпрямила ноги, спрыгнула с высокого подоконника, но осталась стоять, прижавшись спиной к стене.

— Куда ты меня ведешь? — тихо спросила она, не глядя ему в глаза.

— Скоро узнаешь, — буркнул он. — Поторопись.

— Пожалуйста, Джаспер…

Она подняла глаза и взглянула на него — олицетворение неуверенности, сожаления и смирения.

— Я знаю, ты имеешь право злиться. Но прошу тебя, не делай из меня шлюху.

Его обожгло стыдом. Если бы мужчина обошелся так с женщиной из его семьи, он не задумываясь убил бы его. Но Ронуэн некому защитить. У нее нет никого — никого, кроме Риса, напомнил он себе. Но даже валлиец ее предал. Он хвастался, что спит с ней, изрядно повредив ее репутации.

Ее бледное лицо выражало такое отчаяние и мольбу, что Джаспер почувствовал себя законченным негодяем, хотя всю дорогу твердил, что ему нет дела до ее чувств.

— Джослин придумала тебе другое наказание. Полагаю, оно не покажется тебе настолько отвратительным.

Услышав это, Ронуэн испытала такое облегчение, что Джаспер почувствовал себя оскорбленным. Правда, он все же не сдержался и добавил:

— Хотя, по-моему, первые часы плена не показались тебе слишком уж тяжелыми.

Ронуэн густо покраснела и судорожно сглотнула. Кожа на ее горле была такой мягкой и нежной… как было бы хорошо согреть ее поцелуями…

Он отвел глаза и буркнул:

— Пойдем. А то мне даже не дали поужинать.

Ронуэн все сделала так, как приказал Джаспер. Она сразу подошла к двери и остановилась рядом с ним. Она почувствовала серьезную перемену в их отношениях. Сейчас она была заложницей, зависимой от его капризов, а раньше он подчинился своему капризу, овладев ее телом. Но он невольно получил больше, чем только тело.

Она тихонько всхлипнула и пошла впереди него по казарме. Он хочет ее — или хотел. И еще он ненавидит ее. Любопытно, понимает ли он, какие чувства она испытывает к нему?

Напомнив себе, что она пленница, Ронуэн успешно справилась с готовыми вспыхнуть эмоциями. Враги никогда не смогут любить друг друга.

Она даже остановилась, потрясенная безумной мыслью. Любовь — это совсем не то, что она чувствовала к этому мужчине. Страсть — возможно, уважение — определенно. Но не любовь. А что?

— Пошли! — Джаспер взял ее за руку и заставил идти быстрее. Но когда она ускорила шаги, он убрал руку. Неужели он теперь считает ее настолько отталкивающей, что ему противно даже прикасаться к ней?

Они перешли двор. Впереди пленница, за ней — страж. Как овца, подгоняемая собакой. С каждым шагом Ронуэн чувствовала себя все хуже. Он получил от нее все, что хотел, и сейчас дает понять, что она ему больше не интересна. Передав ее Джослин, он наконец избавится от этого бремени. Ронуэн остановилась перед высокими двойными дверями. Всего несколько дней назад Ронуэн входила в них желанной гостьей, но тайным врагом. Теперь она вернулась уже нежеланной гостьей, зато врагом явным.

Тогда она надеялась не встретиться с Джаспером. Теперь… теперь она не знала, на что рассчитывает. Зато точно знала, чего боится.

Внезапно ее охватила паника, и, обернувшись к Джасперу, она спросила:

— Джослин ненавидит меня? Скажи, прошу тебя.

— Не знаю, — ответил он после паузы, глядя поверх ее головы куда-то вдаль. — Я не понимаю, что чувствует Джослин. Но если бы тебя захватил мой брат… Радуйся, что его здесь нет.

Их глаза встретились. Джаспер словно во сне склонился к ней. Или это она качнулась к нему? Как бы то ни было, сердце Ронуэн забилось чаще. Но потом дверь за ее спиной открылась и мужчина ввел ее в зал.

Джослин рассматривала вошедшую пару с откровенным любопытством. Ронуэн определенно делала все возможное, чтобы ее лицо осталось невозмутимым, но ее потрясенный взгляд и пробегающая по телу дрожь говорили о многом. Неужели она боится наказания от руки Джослин? Или все это связано с ее чувствами к Джасперу?

А что Джаспер испытывает к своей пленнице? На его красивом лице застыло злобное выражение, совершенно ему несвойственное. Сообразив, в чем дело, Джослин спрятала улыбку. Вначале такое выражение лица нередко появлялось у Рэнда, когда он имел дело с ней. Он страстно желал ее и так же страстно ненавидел. И все это время любил. Хотя он открылся ей только после свадьбы.

Неужели Джаспер, отчаянный бабник, за которым всегда бегали женщины, наконец-то нашел ту, которая тронула его сердце?

Джослин внимательно смотрела на остановившуюся перед ней пару. Трудный жесткий мужчина. Упрямая, но ранимая женщина. Она едва не рассмеялась при мысли о том, какая упорная борьба их ожидает, прежде чем они найдут любовь. Но улыбкой тут не поможешь. Не сейчас.

Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

— Ну здравствуй, Ронуэн, — начала она. — Не думала, что ты вернешься в Роузклифф при таких обстоятельствах.

— Что она здесь делает? — раздался громкий крик.

Все оглянулись и увидели стоявшую на открытом балконе Изольду.

— Ей не место среди хороших людей. Брось ее в тюрьму, дядя Джаспер. — Девочка изо всех сил стиснула руками перила, глядя сверху вниз на своего врага. — Она хотела навредить нашей семье. Если ты нас любишь, немедленно отправь ее в тюрьму и никогда, слышишь, никогда, не выпускай оттуда.

Глава 11

Как же Ронуэн мечтала убежать! Но это невозможно. Она пленница Джаспера. И ей остается лишь молча стоять посреди огромного зала и слушать, как Изольда выкрикивает в ее адрес оскорбления. Джослин попыталась успокоить ребенка, но это лишь усилило страдания пленницы. Когда девочка скатилась вниз по ступенькам и, плача, бросилась в объятия дяди, Ронуэн захотелось умереть.

Она никогда не думала, что ее будет презирать ребенок. Человек, тем более женщина, не может пасть так низко. А слушать утешения Джослин, которая должна была ее ненавидеть, еще унизительнее.

Джаспер придерживал рыдающую Изольду, пока Джослин утешала девочку.

— Послушай меня, малышка. Тюрьма не всегда правильное решение. Важно, чтобы наказание было соразмерно преступлению.

— Она предала своего господина, а предателей всегда вешают, — сквозь слезы объявила Изольда.

— Но… кто тебе это сказал?

— Гэвин. Он сказал, что с предательством нельзя мириться.

— Все намного сложнее, дорогая.

Джослин нежно убрала локон с мокрой щеки девочки.

— Прежде всего твой отец не ее господин.

— Неправда! Он ее господин! Как может быть иначе? Это английские земли, и папа — господин тех, кто на них живет.

— Все не так просто, дорогая. Мы же говорили с тобой об этом.

Изольда немного успокоилась и подняла на мать виноватый взгляд. Но когда она покосилась на Ронуэн, вину снова сменила ненависть.

— Она плохая. Она заставила меня пойти с этими ужасными людьми. Я не понимаю, почему ты ее защищаешь!

— Я ее не защищаю, — объяснила Джослин, демонстрируя чудеса терпения.

Во всяком случае, терпения у нее было куда больше, чем у Ронуэн, которая больше не могла молчать.

— Тогда почему ты не бросишь меня в тюрьму? — выкрикнула она. — Я же не отрицаю своей вины!

Джослин сложила руки на груди и в упор взглянула на Ронуэн.

— Поверь мне на слово, я испытываю сильное искушение. Но в тюрьме твоя немотивированная ненависть к англичанам только усилится. И еще ты станешь мученицей в глазах тех, кто разделяет твои чувства.

Смущенная Ронуэн покачала толовой. Джаспер ее не освободит. А Джослин не бросит в тюрьму. Что они хотят с ней сделать?

Ронуэн скрестила руки на груди, передразнив позу Джослин.

— Если меня не бросят в тюрьму, тогда что? Имей ввиду, я не стану твоей служанкой, если твой план именно таков. Не буду скрести полы и чистить котлы.

— Попридержи язык, женщина, — вмешался Джаспер и цепко ухватил ее за плечо. — Нет ничего зазорного в честной работе. Ты будешь делать то, что тебе прикажут.

— Ну и что ты мне прикажешь? — спросила она.

Джаспер не ответил, и Ронуэн вовсе не была уверена, что хочет этот ответ услышать. Как он хочет поступить? Избегать ее или спать с ней? Почему-то Ронуэн была уверена, что возможны только эти две крайности и никакой золотой середины.

Джаспер все еще обнимал Изольду, и девочка взирала на него с откровенным обожанием. Ронуэн хотелось предостеречь малышку. «Милая, такая любовь ни к чему хорошему не приведет, а только разобьет тебе сердце. Не забывай, что он твой родной дядя. Да и в любом случае он для тебя слишком стар».

Но только Изольда не будет ее слушать. Да и сама Ронуэн не стала бы слушать увещевания старших.

— Это я решила твою судьбу, — громко объявила Джослин, снова обратив на себя всеобщее внимание. — Я сделаю из тебя настоящую леди.

Ронуэн лишилась дара речи. В этом не было никакого смысла.

— Английскую леди, насколько я понимаю, — ехидно уточнила она, вновь обретя способность говорить.

— Но, мама! Это несправедливо!

— А я думаю, что вполне справедливо. Это самое лучшее наказание для нашей дикарки Ронуэн, выросшей в лесной чаще. И ты мне поможешь.

— Ни за что! — взвыла Изольда.

— А вот Джаспер согласился мне помочь.

И Ронуэн, и Изольда одновременно уставились на Джаспера с явным недоумением. Он же не сводил глаз с Джослин. Но не возразил ей, и Ронуэн почувствовала некоторое удовлетворение, видя, что его тоже к чему-то принуждают. Джослин была замужем за англичанином уже десять лет, и во многих отношениях стала больше англичанкой, чем валлийкой. Под изысканной лощеной внешностью билось сердце сильной валлийской женщины, отважной и упорной жительницы Уэльса, такой, какой она была десять лет назад.

Однако это вовсе не значило, что Ронуэн хотелось стать такой же.

— Ты никогда не сделаешь меня бесхребетной английской подстилкой, — заявила она.

— Повторяю, ты будешь делать абсолютно все, что прикажет тебе Джослин, — сказал Джаспер.

Его голос был холоден и таил угрозу.

Неожиданно на глаза Ронуэн навернулись слезы. Она не смотрела на него, но при звуках его голоса лишилась жалких остатков уверенности в себе. Когда-нибудь Джаспер женится на воспитанной английской леди с безупречными манерами, которая будет носить шелковые платья и золотые безделушки. Неудивительно, что он так быстро отвернулся от нее. Она и говорить-то не умеет и одета бедно. Теперь он и смотреть на нее не хочет. У нее была только одна вещь, представлявшая для него интерес. Больше не осталось ничего.

Ронуэн постаралась спрятать боль в самом дальнем уголке души, где ее никто не сможет найти.

— Что ж, если ты хочешь поиграть в эту игру, — сказала она Джослин и безразлично пожала плечами, — пусть будет так.

— Это не игра, Ронуэн. Но только время сможет убедить тебя в этом. А теперь давайте поедим.

— Но, мама…

Изольда никак не могла смириться с таким решением.

— Хватит, Изольда. Если ты не можешь вести себя прилично в компании старших, можешь ужинать в детской с младшей сестрой.

Угрюмый ребенок ничего не ответил, и Джослин, удовлетворенно кивнув, пригласила всех к столу.

К немалому удивлению Ронуэн, ее посадили за стол между Джаспером и Джослин. Рядом появилась служанка с влажной тканью для рук. Затем по кубкам разлили красное вино, а на стол поставили подносы с едой. В будний день еда была обычной, но вкусной и обильной. Джаспер положил себе на тарелку несколько больших кусков жареного каплуна, овощи и вареные устрицы, и стал все это с аппетитом поглощать. Изольда тоже занялась едой с видимым удовольствием.

Но хотя в животе Ронуэн урчало от голода, пища ее не привлекала. Возможно, аппетит портили взгляды, направленные на нее с других столов. Враждебные. Любопытные. Похотливые. Пусть думают что им заблагорассудится, успокоила себя Ронуэн. Ей все равно.

Хотя скорее всего подавленное настроение Ронуэн было вызвано соседством Джаспера. Ее убивало его безразличие. Он наслаждался едой, как будто между ними ничего не произошло.

Конечно, почему бы ему не получать удовольствие от еды. Он же не чувствовал себя опустошенным. Он ничего не потерял — и его честь, и его дом остались при нем, так же как и его сердце. Ронуэн бросила угрюмый взгляд на подносы с едой и отвернулась. Как же ей возвратиться к прежней жизни?

Вопрос был довольно глуп. Сейчас ее должно было больше занимать другое: как можно есть без ее кинжала?

Джослин почувствовала затруднение подруги.

— Если я увижу, что тебе можно доверять, то верну твой кинжал. А пока придется обходиться ложкой.

— Как младенец, — фыркнула Изольда.

Ронуэн окинула девочку неприязненным взглядом. Взрослая женщина не должна испытывать враждебность к ребенку, тем более в сложившихся обстоятельствах. Однако Ронуэн ничего не могла с собой поделать. Недоброжелательность Изольды была вызвана не только похищением. Девочка хотела безраздельно владеть своим дядей. Она чувствовала его интерес к Ронуэн, и в этом заключалась проблема. Если разобраться, никакого похищения бы не было, если бы Изольда не ревновала дядю к Ронуэн.

Но интерес Джаспера к Ронуэн был только сексуальным, да и тот, похоже, иссяк. Ронуэн понимала, что невинная маленькая девочка такого понять не в состоянии.

Только это понимание не слишком помогало. Какой-то неправильный чертик в душе Ронуэн подзуживал ее нанести Изольде поражение в этом глупом состязании, начатом ребенком. Это только для того, чтобы доказать ей ее неправоту, сказала себе Ронуэн. Ведь она никогда не хотела завоевать Джаспера. Она понимала, что это ей не удастся, и не стремилась к такой цели. Но Изольда получит хороший урок — два весьма ценных урока. Во-первых, Джаспер Фицхью не стоит того, чтобы растрачивать на него эмоции. Во-вторых, своих врагов следует выбирать осторожнее.

Ронуэн медленно выпрямилась на стуле. Этот совет ей тоже полезно учесть. Возможно, она не сумеет одержать верх над Джаспером. Теперь ее судьба в руках Джослин. Это меняло все.

Джослин желает превратить ее в леди?

Пленница откинула на спину спутанные волосы, стараясь не думать, какой оборванкой выглядит в глазах Джослин… и даже Изольды. Ну и ладно, сказала она себе. Пусть Джослин делает из нее леди. А Ронуэн пока будет внимательно смотреть по сторонам и запоминать все, что можно, об англичанах, их замке и странных привычках. Она будет внимательно слушать и учиться.

Только Джослин ошибается, если думает, что Ронуэн соблазнится красивой одеждой и вкусной едой. Девушка прижала руку к гулко бьющемуся сердцу. Она валлийка и всегда останется верной и преданной своему народу. И себе.

Ронуэн покосилась на свою соотечественницу, которой когда-то восхищалась и старалась ей во всем подражать. Что ж, она снова сыграет эту роль. Только теперь она стала взрослой и понимает достаточно много, чтобы не боготворить Джослин. Она сможет научиться пользоваться столовыми приборами так же ловко, как Джослин. Будет садиться, вставать и улыбаться также, как Джослин. Она даже научится изящно двигаться и управлять полным слуг замком.

Но она никогда не забудет, как бороться, и когда-нибудь обязательно сбежит и поможет Рису нанести поражение англичанам, которые хотят покорить их.

Почувствовав себя лучше с появлением хотя бы какого-то подобия плана, Ронуэн начала есть. Еда была вкусной, и девушка сама не заметила, как съела все, что ей положили. Она не удивилась, почувствовав, что Джослин наблюдает за ней.

— Вот видишь, — сказала бывшая подруга, — не так плохо быть среди нас.

Ронуэн в упор взглянула на хозяйку замка, но сразу отвела глаза.

— Не волнуйся, выдержу.

Джослин сделала почти незаметный жест правой рукой, и тотчас появился слуга с подносом разнообразных сладостей, которые источали умопомрачительный аромат. Но когда Ронуэн предложили выбрать лакомство, природное упрямство помешало ей попробовать компот из груш и сладкое тесто. Одно дело — пища, необходимая, чтобы выжить, а совсем другое — десерт. Это баловство.

Нет, она не станет есть лакомства среди врагов.

Она встала, намереваясь выйти из-за стола, но ее тут же рывком усадили на место.

— Ты никуда не пойдешь, — рявкнул Джаспер.

— Даже в гардеробную?

— Не одна.

— Послушай, Джаспер, — вмешалась Джослин. — Чтобы Ронуэн стала леди, к ней следует относиться как к леди. Так что перестань ее дергать, приказывать и кричать.

— Боже мой! — взорвался Джаспер. — Она пленница, к тому же весьма строптивая.

Все находившиеся в зале перестали есть, прислушиваясь к их разговору, но Джослин было все равно.

— Мне она не показалась особенно строптивой.

— Подожди, — зловеще предостерег Джаспер. — Она уже не та милая маленькая девочка, которую ты помнишь. Это…

Он умолк: злость не давала ему говорить.

— Она такая, какой была всегда, — спокойно произнесла Джослин, накрыла руку Ронуэн своей и пожала.

Ронуэн показалось, что она сжимает ее сердце. Ронуэн не хотелось снова привязываться к Джослин, ни уважать ее, ни любить, как прежде, и она высвободила руку.

— Я не та девочка, которую ты помнишь, — прошипела Ронуэн, — и не женщина, которой ты меня считаешь.

Последние слова были обращены к Джасперу. Она снова встала.

— Мне необходимо уединиться на несколько минут.

После короткой перебранки провожать ее пошел Джаспер. Он терпеливо ждал у двери гардеробной, и, когда она вышла, скомандовал:

— Пошли.

— Куда теперь?

Он не ответил и повел ее в кухню. Там мальчик переливал горячую воду из стоящих на очаге котлов в большую деревянную ванну. Вошла Джослин с полотенцами.

— Вот ты где. Я полагаю, горячая ванна и чистая одежда — неплохое начало. Потом сможешь присоединиться ко мне в моей комнате.

— Я оставлю вас вдвоем, — сказал Джаспер и направился к выходу.

— Но, Джаспер, — окликнула его Джослин, — а что, если она попытается сбежать?

— Не посмеет, — огрызнулся тот.

— Почему нет? — с вызовом спросила Ронуэн.

— Потому что! — снова рыкнул Джаспер.

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Все же тебе лучше остаться, — заявила Джослин, раскладывая мыло и полотенца на стуле возле ванны.

Ронуэн забеспокоилась. Остаться? В кухне? Пока она будет мыться?

Очевидно, эта мысль пришла в голову и Джасперу, потому что его злобная гримаса сменилась довольной улыбкой. Он остановился и прислонился спиной к дверному косяку.

— Прекрасно. Я остаюсь.

Ронуэн в панике взглянула на Джослин.

— Ты же не имеешь в виду, что он должен быть здесь, пока я моюсь?

Джослин указала на пару крюков, торчавших из потолка.

— Занавеска защитит твою скромность.

— А почему бы ему не подождать за дверью?

— Здесь две двери, — любезно пояснил Джаспер, — и слишком много ножей и других кухонных приспособлений, которые могут быть использованы в качестве оружия. Так что Джослин права. Я остаюсь здесь, — Он оседлал стул, стоявший у очага. — Поторопись, Ронуэн. У меня есть дела, и я не могу постоянно нянчиться с тобой.

— Это не я настаивала на твоем присутствии! Пришли кого-нибудь другого. Мне приятнее видеть любого стражника, чем тебя.

— Хватит! — воскликнула Джослин и хлопнула в ладоши. — Вы, двое, ведете себя как избалованные дети. Даже Гэвин и Изольда не создают столько шума. — Она рывком задернула занавеску, разделившую Джаспера и Ронуэн. — А теперь отдай мне грязную одежду и полезай наконец в ванну, пока вода не остыла.

Ронуэн исподлобья уставилась на подругу, готовая взбунтоваться, но потом передумала. Ей очень хотелось поступить наперекор Джослин, однако это противоречило бы ее новому плану принять нелепое наказание. Ей была ненавистна даже сама мысль о согласии, тем более когда по другую сторону тонкой занавески сидит Джаспер, но… истина заключалась в том, что наполненная горячей водой ванна оказалась слишком сильным соблазном, чтобы отказаться от нее. Мыться в ней, должно быть, гораздо приятнее, чем в холодной реке.

Поэтому она медленно вздохнула, успокаиваясь. По крайней мере ей не придется созерцать самодовольную ухмылку на физиономии Джаспера.

Но на лице Джаспера, наблюдавшего, как Ронуэн раздевается, не было ухмылки. Джослин добавила в очаг еще пару бревен, чтобы Ронуэн не замерзла. Пляшущие языки пламени давали преимущество, которое оценить мог только Джаспер. Хотя ткань скрывала несносную девчонку от его глаз, ее силуэт, освещенный веселым огнем очага, был отлично виден.

Округлив глаза, он смотрел, как она подняла подол и стянула платье через голову.

Он видел, как она развязала ленту, удерживающую волосы, и затаил дыхание, когда она начала медленно расчесывать пальцами роскошную копну волос.

Джаспер подался вперед, завороженный разыгравшейся перед его глазами сценой. Именно отсутствие деталей воспламенило его воображение. Он словно чувствовал под руками шелковистые пряди.

Грезы Джаспера прервал нерешительный стук в дверь.

— Мама! — крикнул Гэвин. — Изольда заболела. Иди скорее к ней.

— Что случилось?

— Ее рвет.

— Иду.

Сидя за занавеской, Джаспер увидел, как Джослин повернулась к Ронуэн.

— Я скоро приду. У тебя здесь есть все необходимое.

— А как же… — судя по жесту, Ронуэн спрашивала о нем.

Сейчас они останутся одни, подумал Джаспер и стиснул пальцами спинку стула.

— Он не зайдет за занавеску, — чуть громче, чем требовалось, ответила Джослин. Эти слова предназначались ему, сообразил Джаспер. — Не бойся. Я сейчас вернусь. Залезай скорее в ванну. А то вода остынет.

Джослин появилась из-за занавески.

— Я надеюсь, ты знаешь, как должен себя вести, — величественно сообщила она и, не дожидаясь его ответа, удалилась.

Внимание Джаспера тотчас переключилось на силуэт Ронуэн за занавеской. Она стояла очень прямо, волосы падали на спину и плечи, а тонкая камиза не скрывала женственных изгибов ее тела.

Ему пришлось прикусить язык, иначе он бы громко потребовал, чтобы она немедленно ее сняла. Языки пламени плясали и переплетались, и силуэт, казалось, медленно раскачивался. Потом Джаспер услышал легкий вздох, и Ронуэн медленно потянула камизу вверх.

Он знал, что никогда не забудет этого зрелища. Хотя она уже побывала в его постели, но вид ее силуэта за занавеской — руки подняты над головой, длинные ноги, тонкая талия, полные груди — исторг из его груди мучительный стон. Он даже заерзал на неудобном деревянном стуле, а Ронуэн замерла — ее руки запутались в тонкой ткани камизы. Зрелище было настолько завораживающим, что у Джаспера потемнело в глазах.

Наконец она стянула камизу, и волосы снова рассыпались по плечам.

Даже зажмурившись, он представлял себе, как она стоит у ванны и неуверенно посматривает на занавеску, размышляя, что он делает. Наверное, она на всякий случай прикрыла руками грудь. Точно сказать было невозможно из-за пышной копны волос. Тогда он опустил взгляд ниже — на живот и еще ниже… Пламя плясало в очаге, разжигая пламя в Джаспере.

Если немедленно не остудить свой пыл, понял Джаспер, он оскандалится.

— Да залезай же ты в эту проклятую ванну, — пробормотал он, прижав тыльную сторону ладони к ноющему паху.

Как будто это могло помочь!

Ронуэн отпрянула к огню, потому что ее силуэт стал длиннее. Джаспер был очень возбужден, ему даже показалось, что она идет к нему. Она даже не двинулась с места. А если бы она действительно подошла, Джаспер не мог бы заняться с ней любовью — могла войти Джослин или еще кто-нибудь.

— Если ты немедленно не залезешь в ванну, — громко сказал он, — я сам тебя в нее посажу.

— Черт, — выругалась Ронуэн.

Она наклонилась над ванной, очевидно, пробуя воду, а Джасперу явилась такая соблазнительная картина, что его рот наполнился слюной. Ее ягодицы были идеальной формы, бедра стройные, щиколотки узкие. А когда она выпрямилась и откинула волосы за спину, стали отчетливо видны полные груди.

Джаспер вскочил, не в силах больше бороться с искушением, и отшвырнул стул. Он должен ее получить, иначе взорвется!

С испуганным визгом Ронуэн прыгнула в ванну. Раздался громкий всплеск.

Когда Джаспер отдернул занавеску, из воды виднелась только ее голова, вокруг которой плавали розовые лепестки. Намокшие волосы укутали ее роскошной пелериной из черного бархата.

— Убирайся отсюда, уходи, или я закричу.

Отлично понимая меру собственного безумия, Джаспер все же не удержался, чтобы не поддразнить девушку.

— Зачем же кричать, Ронуэн, если я могу заставить тебя стонать.

Ронуэн покраснела, помотала головой, и вода вокруг нее пошла рябью. Увы, ее тело теперь оказалось скрытым от его жадного взгляда.

— Джослин может вернуться в любой момент. Как ты ей объяснишь свое постыдное поведение?

То, что его поведение было постыдным, Джаспер хорошо знал, но словно обезумел. Желание жгло его изнутри.

— Джослин на собственном опыте знает, что такое страсть, — пробормотал Джаспер, — и не осудит меня.

Пятна на щеках Ронуэн стали ярче, и она отвела глаза.

— Но я же… я ничего не сделала, чтобы поощрить тебя.

— Нет? — Джаспер со свистом вздохнул. — Если не считать каждого твоего движения…

Он недоговорил, потрясенный собственными словами, правдой, заключавшейся в его нечаянном признании, и силой, которую знание его слабости давало ей.

Сделав шаг назад, он сжал руки в кулаки.

— Сейчас это не сработает, — хрипло выдавил он. — Тебе не удастся, соблазнив меня, отвлечь от выполнения долга. Кем бы ты ни была, дикаркой из леса или леди, ты останешься моей заложницей. И как бы вы оба ни интриговалии ты, и Рис ап Овейн, — я его поймаю. Рано или поздно он вернется в тюрьму Роузклиффа.

Ронуэн взглянула на Джаспера снизу вверх, и он увидел в ее глазах боль. Почему Рис имеет над ней такую власть?

Ронуэн слегка выпрямилась, так что над водой показалась голова, плечи и даже верхняя часть груди, приковавшая его жадный взгляд.

— Чего ты от меня хочешь, Джаспер? Ты меня хочешь. Ненавидишь. Презираешь. Ты намерен уничтожить Риса и моих соотечественников. Когда же все это кончится?

Джаспер не мог ответить. Желание никогда не было подвластно логике. И уже тем более смесь ненависти и желания. Не дождавшись ответа, Ронуэн опустила голову.

— Ты хочешь пользоваться моим телом без последствий, не чувствуя вины. Но последствия есть всегда. И всегда будет вина.

Ронуэн неожиданно вскочила на ноги.

Вода стекала с нее струйками, мокрые волосы длинными спутанными прядями облепили соблазнительное тело. Разгоряченная кожа, розовая и гладкая, она мерцала в отбрасываемом очагом свете. У Джаспера перехватило дыхание. Он не мог пошевелиться и готов был отдать жизнь за одно лишь прикосновение к стоявшему перед ним совершенству. Коснуться ее. Попробовать на вкус. Обладать ею.

— Ты хочешь меня? — спросила Ронуэн, словно прочла его мысли.

Не получив ответа, она судорожно вздохнула. Ее груди дрогнули, соски напряглись.

Боль в паху едва не убила Джаспера. Ронуэн протянула ему руку.

— Если бы я думала, что могу купить таким образом мир между нами, я была бы счастлива. Это возможно? Ты оставишь в покое Риса и остальных?

Джаспер зажмурился, и о чудо, его мозги снова заработали. Он покачал головой.

— Сядь, Ронуэн, сядь и подумай. Неужели Рис прекратит свою мятежническую деятельность, потому что ты будешь в моей постели? Даже если я предложу ему мир, он откажется. Твое присутствие здесь побуждает его к действию.

— Поэтому ты меня здесь держишь? Я приманка, необходимая, чтобы заманить его в ловушку?

Он услышал в ее голосе покорность. Потом раздался всплеск — она села в ванну. Но Джаспер не открывал глаз.

— Рис ап Овейн никогда не забудет, что я убил его отца. И не важно, что я при этом спас Джослин, он все равно считает меня убийцей. Рэнд отобрал у его отца женщину, а я — жизнь.

Джаспер скрипнул зубами и наконец отважился взглянуть на свою пленницу.

— Овейн был опасным человеком, бандитом и убийцей, который жестоко обращался с женщинами, равно как и со всеми, кто слабее его. Это знают все, даже вы, валлийцы. И только извращенное понятие о преданности мешает тебе это признать. Но Риса я понимаю. Он сын. Он обязан отомстить за зло, причиненное его семье, и потому не успокоится, пока не причинит зло моей семье. Но я не позволю ему.

В комнате было тихо — только потрескивали дрова в очаге. Ронуэн не ответила. Впрочем, Джаспер и не ждал ответа. Их проблему невозможно решить. Они враги, но их влечет друг к другу.

Джаспер понимал, что, снова уложив девушку в постель, ничего не изменит. И, освободив ее, тоже ничего не достигнет. Жребий брошен. Их судьбы неразрывно связаны, и в будущем ожидает только боль.

Не говоря ни слова, Джаспер вышел из кухни, оставив дверь нараспашку. Он чувствовал физическую боль, но не от неудовлетворенного желания. У него болела грудь — было такое чувство, словно из нее что-то вырвали.

В прошлом от точно знал, как можно унять боль. Если не помогали женщины, ее можно было утопить в вине. Но сейчас ему не хватило бы даже моря вина. Да и не хотелось пить. Он хотел Ронуэн.

Глава 12

Ронуэн сидела в уютной комнате и угрюмо взирала на лежавшую у нее на коленях полоску шелковой ткани. Она могла, как и любая женщина, сшить простенькое платье или плащ с капюшоном, могла заштопать чулки или подшить подол. Она понимала необходимость функциональных вещей. Но вышивать узор из листьев и цветов только для того, чтобы украсить и без того экстравагантное платье? Напрасная трата времени! Однако вышить какой-то жалкий цветочек оказалось намного труднее, чем она себе представляла.

Девушка со вздохом огляделась по сторонам. В дальнем конце комнаты на подоконнике сидела Изольда. За три дня девочка ни разу не взглянула на пленницу по-доброму. Изольда трудилась над своей полоской шелковой ткани — вероятно, ей хотелось доказать, что она умеет работать иглой лучше. В этом Ронуэн нисколько не сомневалась.

Возможно, тогда ее враждебность ослабеет. Во всяком случае, Ронуэн на это надеялась.

— У меня опять запуталась нитка, — объявила Ронуэн и выпрямилась. — На этот раздело безнадежное, — поспешно добавила она и бросила в сторону Джослин виноватый взгляд.

Ей удалось перехватить торжествующую улыбку Изольды.

Джослин вздохнула.

— Ты совсем не стараешься. Распарывай все и начинай сначала. Рано или поздно у тебя получится.

— Сначала? Но это уже в третий раз! Эта работа такая скучная…

— Извините, миледи, — сказала служанка Энид, проскользнув в комнату. — Там прибыл гонец от милорда Рэнда.

Джослин сразу же отложила шитье в сторону.

— Сейчас же пошлите за Джаспером. Я поговорю с гонцом в зале. А вы пока позаботьтесь о еде и питье для него.

— Да, госпожа, — поклонилась девушка и исчезла.

Джослин несколько мгновений сидела не двигаясь, и Ронуэн оставалось только дивиться ее непоколебимому спокойствию. Потом Джослин склонила голову, и ее губы зашевелились. Молится?

Конечно, поняла Ронуэн, и ее охватило теплое чувство к старой подруге. Джослин молилась о безопасности своего мужа, так же как Ронуэн молилась о здоровье Риса.

Но между их молитвами существовала большая разница. Джослин по-настоящему любила Рэнда. Это Ронуэн поняла, оказавшись в замке Роузклифф. Чувство Ронуэн к Рису тоже было любовью, но любовью к товарищу, к брату. Она бы искренне хотела полюбить Риса так, как женщина любит мужчину, но это чувство она испытает к совершенно другому человеку.

Нет, не к Джасперу. Она ждет другого мужчину, которого пока не встретила.

А если никогда не встретит?..

В тот самый момент, когда появился гонец от Рэндолфа Фицхью, Джослин начала молиться. Тот факт, что она боялась за безопасность мужа, в то время как его сопровождал целый отряд соотечественников, удивил Ронуэн. И это было намного интереснее, чем секреты рукоделия. Поэтому она отложила шитье и встала.

— С тобой все в порядке? — спросила она, коснувшись плеча Джослин.

Та вздрогнула, но сразу взяла себя в руки.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Ронуэн пожала плечами.

— Ты выглядишь встревоженной.

Она повернулась, чтобы уйти, но Джослин поймала ее за руку.

— Мне очень не хватает Рэнда, когда он уезжает, — призналась она, глядя на Ронуэн. — Я всегда тревожусь о нем, и никогда не чувствую себя спокойной, пока он снова не окажется в моих объятиях. — Женщина улыбнулась, и ее красивое лицо засияло. — Я люблю его. Он смысл всей моей жизни. — Она встала и положила руку на живот. — К тому же у меня есть новость, которой мне не терпится с ним поделиться.

Она вышла из комнаты, спокойная женщина, которую любовь к мужу и детям сделала еще красивее. Ронуэн растерянно глядела ей вслед, позабыв о былой враждебности. Интересно, как это — любить так сильно, всем своим существом, и чувствовать себя так же сильно любимой.

Конечно, если англичанин Фицхью действительно любит свою валлийскую жену.

Честность заставила Ронуэн признать всем известный факт: Рэндолф Фицхью помешан на Джослин. Если бы не это, валлийцы вокруг замка проявляли бы больше неудовольствия присутствием среди них англичан. От Афон-Брин на юг до леса Рэднор валлийские мятежники постоянно организовывали заговоры против английских угнетателей. Но в Каррег-Ду и на территории между рекой Геффен и морем было труднее найти недовольных. Рис часто возмущался тем, что люди в этой части Уэльса так спокойны. Их апатии. Он считал это страхом, но Ронуэн казалось, что это нечто другое. Создавалось впечатление, будто любовь Джослин и Рэнда смягчила людей в местности, которой они правили.

Негромкий шлепок упавшей на каменный пол туфли вернул Ронуэн к действительности. Конечно, Джослин и Рэнд могут быть очень счастливы вместе, и даже согревать этим счастьем других людей, но в своей семье они воспитали ужасную грубиянку. Если матери не было рядом, Изольда тут же начинала дразнить, оскорблять или унижать Ронуэн.

Когда девочка подошла, Ронуэн приветливо улыбнулась.

— А, это ты, Изольда. Возможно, ты сможешь мне подсказать, что с этим делать. — И она показала безнадежно испорченную вышивку. — Я пыталась, но у меня ничего не получается. А у тебя все так красиво.

Девочку не смягчил комплимент, которые был в общем-то искренним. Ее кукольное личико сморщилось в подозрительной гримасе.

— Ты никогда не сможешь хорошо управляться с иголкой, потому что не ценишь это умение. Ты можешь обмануть маму, делая вид, будто хочешь научиться, но тебе не удастся обмануть меня. Ты никогда не станешь леди.

— Да? А почему? Потому что я валлийка? Ты не забыла, что твоя мать тоже валлийка, а ты сама валлийка наполовину? — Ронуэн внимательно посмотрела на Изольду. — Между прочим, Изольда, я знала твою маму задолго до того, как она встретилась с твоим отцом. Тогда она не была настоящей леди. А ты, кстати, родилась валлийским ребенком в простом валлийском доме.

— Неправда!

— Нет, милая, это чистая правда.

Ронуэн запнулась. Знает ли Изольда обстоятельства своего рождения? Рассказали ли ей, как ее мать вышла замуж за другого мужчину до ее рождения, а потом убедила всех, что ребенок Рэнда — валлийский малыш? Всматриваясь в недовольное и раздраженное лицо девочки, Ронуэн испытывала огромное искушение рассказать ей об этом и о том, как предполагаемая смерть ее отца и безумная ярость Овейна едва не привели к ее смерти. И к смерти ее матери.

Безумная ярость.

Да, подумала Ронуэн, Овейн определенно был сумасшедшим, и, возможно, Рис унаследовал частичку отцовского безумия. Но сейчас все это не имело значения. Изольда свято верила, что родилась в замке в присутствии своего отца, и не ее, Ронуэн, дело раскрывать ей глаза на правду. Хотя эта информация могла помочь ей манипулировать Джослин. Ронуэн уже изрядно надоело собственное бесправие в замке.

— Ты права, Изольда, — сказала Ронуэн, надев маску изысканной вежливости. — Ты избалованная старшая дочь высокородного отца и красавицы матери. Твоя жизнь полна роскоши, которую ты заслуживаешь, Я плебейка и недостойна находиться в твоем обществе. Поэтому я ухожу.

Ронуэн холодно улыбнулась девочке и удалилась, что-то бормоча себе под нос. Ронуэн понимала, что не должна опускаться до стычек с ребенком, но неприязнь Изольды начинала ей надоедать.

Сейчас ее интересовало сообщение от лорда Роузклиффа. Она начала спускаться по каменным ступенькам и остановилась, услышав голос Джослин.

— …но как долго это продлится?

Мужчина прочистил горло. Ронуэн, подавшись вперед, увидела маленького нервного человечка, который мял в руках фригийский колпак.

— Не больше двух недель, миледи. Он сказал, что может в этом поклясться. Он вернется домой в ближайшие две недели, начиная с этого дня.

Джослин положила руку на живот. На лице отразилось разочарование. Ронуэн невольно прониклась сочувствием к Джослин. Решив больше не подслушивать, она подошла к перилам.

— Надеюсь, новости хорошие? — спросила она, тем самым объявив о своем присутствии.

Джослин подняла глаза, но ответить не успела, потому что в зал вбежал Гэвин.

— Весточка от папы? Он уже едет домой?

Изольда пробежала мимо Ронуэн.

— Мы должны устроить праздник для папы, когда он вернется, — сказала она. — Ведь скоро его именины.

— Отличная мысль! — подхватил Гэвин.

Джослин обняла детей и прижала к себе. Ронуэн видела, что они похожи и на мать, и на отца. У Изольды было лицо матери и только глаза — отца. У Гэвина был ее рот и вся нижняя часть лица. Дети Уэльса и Англии, любимые обоими родителями. Какое будущее им уготовила земля, где они родились?

Ронуэн долго смотрела на любящую семью и чувствовала себя незваным гостем. Она уже совсем было собралась незаметно отступить, когда ее окликнула Джослин.

— Спускайся к нам, Ронуэн, и иди как леди — голова поднята, плечи расправлены.

Голова вверх. Плечи назад. Неторопливая поступь. Ронуэн помедлила, припоминая другие наставления Джослин. Еще не будучи хозяйкой замка Роузклифф, Джослин обладала грацией королевы. Впрочем, она была дочерью далеко не последнего в Уэльсе человека. Изольда унаследовала легкую походку и естественную грацию от матери. Ронуэн все эти движения давались с трудом. Но ничего. Она тоже научится.

В это время с грохотом распахнулась одна из дубовых дверей и в зал вошел Джаспер.

— Какие новости от Рэнда? — спросил он, переводя взгляд с Джослин на гонца. — С ним все в порядке?

Ронуэн застыла на ступеньках, не в силах отвести глаза от Джаспера. Да что же это с ней происходит? Стоило Джасперу появиться, как все мысли вылетели у нее из головы. Были другие мужчины, такие же красивые, сильные и мужественные. Такие же уверенные и надменные. Но только Джаспер, заставлял чаще биться ее сердце, тем более, что она не видела его уже два дня.

Сверху ей было видно, как Изольда подошла к дяде сбоку и он рассеянно погладил племянницу по очаровательной головке. Ронуэн, словно зачарованная следила за движениями его руки. Но тут заметила торжествующий взгляд, брошенный на нее Изольдой, и разозлилась.

Как там? Голову вверх, плечи назад. Ронуэн медленно двинулась вниз по ступенькам, величественно, словно это она — владелица замка.

Было приятно видеть, как замерла рука Джаспера, когда он ее заметил, и горячее желание в его глазах.

Было до ужаса унизительно наступить на подол слишком длинного платья, которое ей дала Джослин, оступиться и скатиться с последних трех ступенек, приземлившись на четвереньки.

— Ты не ушиблась? — воскликнула Джослин и поспешила к подруге.

— Нет, — проворчала Ронуэн и поднялась, проигнорировав протянутую Джаспером руку.

Засмеялась только Изольда.

Джаспер нахмурился и снова подошел к невестке.

— Так что там от Рэнда?

Джослин села. Ее примеру последовали остальные.

— Вчера он покинул, слава Богу, замок Ламонта, и теперь направляется в Оукен-Хилл. — Она взглянула на своих старших детей, стоявших рядом с Джаспером. — Ламонт предложил взять к себе на обучение Гэвина, но Рэнд, конечно, отказался. Он надеется договориться с лордом Эдгаром. И еще остается вопрос обручения Изольды.

— Я не хочу обручаться! — объявила Изольда и прижалась к Джасперу.

— Он, конечно, не выдаст ее за одного из сыновей лорда Эдгара, — сказал Джаспер, — если там будет обучаться Гэвин. Я знаю Рэнда. Он захочет получить разных союзников для Роузклиффа через своих детей.

— Но я не хочу обручаться! — воскликнула Изольда.

— Не волнуйся, дорогая. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы отсрочить этот момент, — сказала Джослин дочери.

— Это всего лишь обручение, — вмешался Джаспер. — Контракт. Она еще не достигла брачного возраста.

— Я не ребенок! — закричала Изольда.

— Мы в Уэльсе, — вмешалась Ронуэн. — Здесь никто не может заставить женщину выйти замуж против воли, даже отец.

Джаспер сердито покосился на непрошеную советчицу. Изольда тоже взглянула на нее с явным подозрением. И все же у нее появилась надежда.

— Мама, это…

— Я отлично знаю наши валлийские обычаи, — перебила ее Джослин, глядя на Ронуэн. — Но надо думать и об обычаях, к которым привык мой муж.

— И ты выдашь меня за того, кого я ненавижу? — всхлипнула Изольда. Ее глаза были полны слез. — Я не соглашусь! Убегу!

Джослин взяла дочь за руку.

— Послушай меня, девочка. Он может обручить тебя против твоей и даже моей воли. Но, клянусь, ты никогда не выйдешь замуж за того, кого не любишь.

Джаспер устремил на Ронуэн тяжелый взгляд.

— Не вмешивайся в дела, которые тебя не касаются.

Ронуэн подбоченилась и приняла воинственную позу.

— Мы, женщины, должны поддерживать друг друга.

— Даже если речь идет об англичанке? — насмешливо поинтересовался Джаспер.

— Она наполовину валлийка. И в любом случае мы, женщины, страдали от прихотей мужчин гораздо дольше, чем жители Уэльса страдают от английских угнетателей.

Джослин невесело усмехнулась.

— Ты остался в меньшинстве, Джаспер. Лучше дождись брата, чтобы укрепить свои позиции.

Он обнял за плечи Гэвина.

— Очень скоро Гэвин тоже станет настоящим мужчиной.

— Мужчиной, который наполовину валлиец, — не удержалась Ронуэн.

Джослин сделала знак рукой, не позволив Джасперу ответить.

— Мы не станем обсуждать это вопрос сейчас. После возвращения Рэнда я с ним поговорю. А пока, — сказала она, с улыбкой взглянув на Изольду, — тебе не стоит переживать. Ты меня поняла?

Изольда молча кивнула. Потом ее круглые глаза остановились на Ронуэн, и впервые во взгляде девочки не было враждебности. Ронуэн пожала плечами, улыбнулась и, к своему огромному удовлетворению, получила в ответ неуверенную улыбку.

Начало было положено.

— А теперь, дети, идите к себе. Мне надо поговорить с вашим дядей, — сказала Джослин, и, когда дети ушли, взглянула на Ронуэн. — Думаю, и у тебя есть занятие. Шитье ждет тебя наверху.

— Все бесполезно, — хмуро буркнула Ронуэн. — Мне никогда с этим не справиться.

— Тогда попрактикуйся в ходьбе по лестнице, — усмехнулся Джаспер.

Ронуэн удалилась в ярости — и очень обиженная. Отвратительный грубиян! Взбегая вверх по лестнице, она просто кипела от возмущения. Напыщенный осел! Грубый! Эгоистичный! Вульгарный!

Но хуже всего то, что он не видит в ней женщину.

В пустой комнате она с ненавистью уставилась на свое безнадежно запутанное шитье. Все правильно. Она не может выполнять такую тонкую работу. Для этого, видимо, надо быть англичанкой. Не умеет она обращаться и со слишком длинной юбкой. Ее манеры ужасны, ее никогда и ничему не учили, да еще она склонна взрываться по любому поводу. Неудивительно, что Джаспер пренебрегал ею. Неудивительно, что он над ней смеялся. От нее он хотел лишь одного, и ее это не устраивало. Ронуэн было необходимо, чтобы он хотел ее всю, такой, какая она есть. Но он не хотел.

Она почувствовала, как по щекам потекли слезы, и поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. Почему ее волнует, что Джаспер о ней думает? Ведь он для нее ровным счетом ничего не значит.

Девушка всячески пыталась убедить себя в этом, но ничего не получалось. Что-то затаившееся в самых потаенных глубинах ее души желало, чтобы он ею восхищался. Только в течение нескольких коротких мгновений, когда она спускалась по лестнице в розовато-лиловом платье, красиво облегавшем тонкую талию, его глаза вспыхнули от восторга.

Нет, уныло подумала она. Его глаза загорелись похотью. А это, увы, не одно и то же.

Ронуэн смяла испорченное шитье и забралась на подоконник, чтобы выбросить символ своего поражения в ров. Пусть утки устилают им гнездо. Оно все равно больше ни на что не годно.

Ронуэн открыла окно и посмотрела вдаль. На стене еще работали каменщики, за ней виднелись крыши домов быстро растущего города, еще дальше — коричневые поля, зеленые леса и темные громады холмов. Она вдохнула полной грудью прохладный воздух и неожиданно преисполнилась острой жалости к себе.

Ей хотелось домой.

Но где он, ее дом?

Спутанные нитки в ее руках были едва ли в большем беспорядке, чем ее жизнь. Что будет дальше? Если она останется пленницей Джаспера, то рано или поздно окажется жертвой похоти, которую они оба испытывали.

Ронуэн криво усмехнулась. Даже его вожделение ей не льстило, поскольку он удерживал ее, строго говоря, не для удовлетворения своего желания, а для того, чтобы заманить Риса в ловушку. Он отпустил Риса, чтобы обеспечить безопасность Изольды, но никогда не отпустит Ронуэн, пока не получит Риса.

Более того, если Рису удастся как-то обмануть Джаспера и освободить ее, тогда он будет ожидать от нее соответствующего выражения благодарности. Где-нибудь на траве под деревом.

Девушка долго взирала на свою вышивку, а потом начала медленно распутывать и выдергивать нитки. А что, если ей удастся ускользнуть без помощи? Тогда она никому и ничем не будет обязана. Вот только куда идти? В дом матери и отчима? Там ее никто не ждет.

Она не может жить сама по себе. Только под крышей родителей, мужа или церкви.

Или оставаться в заложницах.

Она опустила вышивку на колено. Должен быть другой выход.

В этот момент в комнату вошла Энид. Она обошла комнату, положила стопку белья в комод, заменила огарки в подсвечниках новыми свечами, проверила, есть ли вода в кувшине. Сначала она не заметила Ронуэн, но когда та зашевелилась, англичанка вздрогнула и нахмурилась.

— Что вы здесь делаете? Миледи знает?

— Леди Джослин послала меня сюда, — сухо ответила Ронуэн, — и тебя это совершенно не касается. Занимайся своими делами.

Женщина возмущенно фыркнула, но возражать не стала. А Ронуэн задумалась. Служанка имеет крышу над головой, достаточно еды и несколько монет каждые четыре дня. По правде говоря, это даже больше, чем получает любая жена или дочь. Может быть, поступить к кому-нибудь на службу, пока не подвернется что-нибудь получше.

Джасперу не понравился обращенный на него взгляд Джослин.

— Я могу видеть послание Рэнда? — спросил он.

Она молча передала деверю свиток, и внимательно следила за выражением его лица, пока тот читал.

— Рэнд затеял опасную игру с Ламонтом, — пробормотал он.

— Что ты имеешь в виду?

Джаспер поморщился. Он не хотел пугать невестку.

— Дело в том, что я не доверяю Ламонту. Он никогда не выполняет своих обещаний.

— Я тоже, — нахмурилась Джослин. — Но неужели он может пообещать помощь Матильде, а потом предаст ее?

— Скорее этот человек пообещает союз и Стефану, и Матильде, потом будет выжидать и в конечном счете поступит так, как ему выгоднее. — Он на мгновение задумался. — Ламонта не интересуют дела английского королевства. Здесь, в Уэльсе, у него свое королевство, которое он стремится всячески укрепить. Вступив в союз с нами или любыми другими лордами Марчера, он постарается нащупать наше слабое место. Не забывай: поговаривают, будто он ускорил смерть своего тестя, а шурин, отправившийся по его поручению в Честер, был убит в пьяной драке.

— И у Ламонта стало больше земли. — Джослин нервно забарабанила пальцами по столу. — Скажи, Джаспер, Рэнд что-то от меня скрывает? Заклинаю, не скрывай от меня, если да. Ведь я не могу быть настоящей помощницей мужа, если не знаю всех его дел.

Джаспер накрыл ее руки своими.

— У него нет секретов от тебя, Джослин. Но если ты хочешь ему помочь, не противься его желанию отдать Гэвина в учение и найти мужа для Изольды. — Женщина застыла. — Он заботится только об их будущем и о Роузклиффе.

— Ты тоже? Поэтому держишь Ронуэн в замке?

Джаспер отпустил холодные пальцы женщины.

— Со временем в тюрьме Роузклиффа окажется Рис. Он моя цель.

— Ради безопасности Роузклиффа?

— А для чего же еще?

Джослин пожала плечами:

— Не знаю. Я хотела бы найти способ помирить вас с Рисом.

Джаспер вздохнул.

— Я убил его отца, Джослин. Это я натянул тетиву и выпустил стрелу. Он этого никогда не забудет. То, что я сделал это ради твоего спасения, для него ничего не значит.

— Да, знаю, но мне кажется, что когда-нибудь он сможет посмотреть на произошедшее иначе. И сможет понять, что валлийцам и англичанам следует жить в мире. Вместе мы сильнее, чем поодиночке. Рэнду и мне лучше вместе. В Каррег-Ду стало жить безопаснее, с тех пор как замок и деревня за его стенами разрослись.

— Рис слишком горяч, чтобы это понять.

— Но он очень привязан к Ронуэн.

Теперь застыл Джаспер.

— Это мне известно, — сухо произнес он, — и я намерен это использовать, чтобы нанести ему поражение.

— Интересно, — задумчиво проговорила Джослин после короткой паузы, — неужели ты так стремишься одержать над ним верх только для того, чтобы доказать ей, кто из вас лучше?

— Она не имеет к этому никакого отношения, — поспешно пробормотал Джаспер.

— Да? А мне кажется, что она имеет к этому самое прямое отношение, и началось все десять лет назад, когда она спасла тебе жизнь.

— Ронуэн спасла мне руку, а не жизнь, да и это сделала только для твоей защиты. На меня ей было наплевать. Она мне сама об этом сказала. Не забывай, что не так давно она пыталась меня убить. И похитила твою дочь.

Джослин сложила руки на коленях.

— Я ничего не забыла, ни ее храбрости, когда она была еще ребенком, ни Риса.

— Они давно уже не дети, Ронуэн. И игра, которую они ведут, весьма опасна. Так же как и твоя игра.

Она подняла на деверя невинный и непонимающий взгляд. Слишком невинный.

— Я ни во что не играю! Что ты имеешь в виду?

— Зачем ты стараешься сделать из Ронуэн английскую леди?

— Чтобы, вернувшись к Рису, она смогла оказать на него облагораживающее воздействие.

Джаспера охватила такая сильная злость, что он даже не сразу сумел заговорить.

— Она никогда к нему не вернется, — буркнул он.

Джослин понимающее улыбнулась.

— Значит, ты намерен оставить ее для себя?

— Я собираюсь отпустить ее, как только поймаю Риса ап Овейна. Она здесь только для облегчения этой задачи.

— Очень хорошо, — сказала Джослин, пренебрежительно взмахнув рукой. — Но будь осторожен, дорогой брат, и не угоди в свою же собственную ловушку.

Джослин ушла, а Джаспер долго смотрел ей вслед. Он хорошо запомнил ее слова, потому что счел их пророческими. Он уже чувствовал, что оказался в ловушке у своей дикой и потрясающе красивой заложницы. Увидев ее сегодня спускавшейся по лестнице, такой прелестной в облегающем фигуру платье, он онемел. Обладая величественной грацией королевы и захватывающей красотой ангела, она с легкостью сокрушила всю его оборону и воспламенила желания.

Глава 13

Рис ап Овейн остановил коня в середине луга, расположенного на полпути между Афон-Брин и рекой Геффен. Его соотечественники выстроились вдоль северного края луга, где заканчивались высокие травы и начинался густой лес. За полем, немного опускавшимся к югу, от деревьев отделилась шеренга англичан и остановилась.

Время пришло, подумал Рис. Если все это лишь трюк, придуманный Ламонтом, чтобы выманить валлийских мятежников и уничтожить, это можно будет сразу понять. Он стиснул в руках поводья, охваченный неожиданной и непривычной паникой. Конь под ним зафыркал и стал нервно дергать головой. А Рис с трудом подавил желание немедленно скрыться в лесу.

Он еще слишком молод, чтобы умереть. Ему еще надо освободить Ронуэн.

Из леса появился всадник и поскакал вперед. Рис прищурился, чтобы лучше его рассмотреть, но солнце било прямо в глаза. Ламонт и это предусмотрел, догадался он. Небольшое неудобство для валлийцев, но очень показательное. Всадник ехал легким галопом, и когда остановил коня в пяти шагах от Риса, тот наконец сумел справиться с паникой. В конце концов, может быть это и не обман. Английскому лорду явно что-то надо. Поскольку Рис обычно не появлялся на землях Ламонта, этот человек, вероятно, эмиссар Фицхью, хотя гонец от него клялся, что нет.

Ламонт невозмутимо рассматривал юношу.

— Это правда, что тебе всего шестнадцать? — спросил он по-валлийски.

— Мой возраст как моя ярость, — усмехнулся Рис, — древняя, как эти холмы.

Слабая улыбка тронула тонкие бледные губы англичанина. Глаза у Ламонта были светлые. Бескровный английский ублюдок, которого следует как можно скорее проткнуть мечом. Но этот человек первым попросил о встрече, и Рис из любопытства решил сохранять терпение.

— Говорят, ты храбр не по годам.

— Ты говоришь как старик. Именно молодость делает меня храбрым, — высокомерно возразил Рис. — Старые люди боятся смерти, вот и сидят перед своими очагами, надеясь ее отогнать. А молодые боятся только несчастной жизни, которая их ждет. Поэтому мы храбры и дерзки и не пасуем перед врагом, который хочет обречь нас на несчастья и страдания. — Он встретил немигающий взгляд Ламонта твердым взглядом. — Так что, если ты пришел от Фицхью, передай ему мой ответ. — И Рис сплюнул на землю между ними. — Он трус, который прячется за юбку женщины.

Ламонт протестующее поднял руку.

— Подожди! — воскликнул он, смеясь.

— Ты смеешься над моей торжественной клятвой? — грозно спросил Рис, и его рука легла на рукоять меча.

Но Ламонт, видимо, не испугался.

— Послушай, мальчик, — сказал он. — Я верю в тебя, так что постарайся меня не разочаровать.

— Мне безразлично, веришь ты в меня или нет, — заметил Рис.

— Но тебе небезразлично, что Фицхью отобрал землю у твоего народа.

Когда Рис не ответил, человек снова улыбнулся, при этом его тонкие губы слегка приоткрылись, явив миру ряд неровных зубов. Жестокий оскал хищника. Но Рис понял, что хищник собирается охотиться в одиночку. Ламонт пришел вовсе не для того, чтобы помочь Фицхью. Наоборот, он хотел ему навредить.

Рис постарался придать лицу невозмутимое выражение, чтобы не выдать презрение, которое он испытывал к подобным людям. Но если предательство Ламонта может принести пользу Рису и, конечно, Ронуэн, какое ему дело до его моральных качеств.

— Я хочу изгнать Фицхью. Тут ты прав. Но каков в этом твой интерес?

— Я тоже хочу его изгнать, — сказал Ламонт и сделал короткую паузу. — Если мы объединим силы, нам будет легче достичь цели.

— Моя цель — изгнать его, но не для того, чтобы его место занял другой англичанин.

— Помоги мне, и замок Роузклифф станет твоим.

Рис с подозрением уставился на англичанина.

— А тогда зачем тебе нужно его поражение?

— У меня личные мотивы, — заявил Ламонт.

— Я тебе не верю, — ответил Рис, — и не стану сражаться за тебя только для того, чтобы ты под конец перерезал мне и моим людям горло.

Мужчины долго сверлили друг друга неприязненными взглядами. Конь Риса дергал головой. Где-то вдали тишину прорезал резкий крик охотящегося сокола. Ламонт пожал плечами.

— Фицхью имеет большое влияние на других лордов Марчера. Без него они подчинятся моей воле.

Рис презрительно фыркнул.

— Сказав это, ты хотел меня убедить, что отдашь мне Роузклифф? Я же отлично понимаю, что этого никогда не будет.

— Послушай, мальчик, ты хочешь замок Роузклифф или нет? Как только Фицхью умрет, замок перейдет в твои владения и тебе придется защищать его, как любой лорд защищает свои владения. Но человека, управляющего замком, не так легко лишить власти. Замок — настоящая крепость, и прекрасно охраняется. Взять его можно только хитростью. Мне нужна смерть Рэндолфа Фицхью, а не его замок.

— Рэндолфа Фицхью? — переспросил Рис.

Ламонт склонил голову набок.

— Нуда, Рэндолфа Фицхью, хозяина Роузклиффа, кого же еще? А, я понял. Тебя интересует не он, а его брат Джаспер?

Рис не стал лгать.

— Наши враги немного разные, но цель, насколько я понимаю, действительно одна.

— Прекрасно, — улыбнулся Ламонт. — Я хочу, чтобы Рэндолф Фицхью умер. Ты хочешь той же судьбы для Джаспера. Таким образом, замок необходимо взять хитростью, расшатав его изнутри.

Изнутри. Да, это Рису было хорошо известно. После того как замок перейдет к валлийцу, его не сумеет взять ни один англичанин. Даже Ламонт. Но единственным преданным его делу человеком в замке была Ронуэн. А ему ох как не хотелось рисковать ее безопасностью. Однако мысль о том, что она проводит время в постели Джаспера Фицхью, была способна заставить забыть об осторожности даже менее вспыльчивого человека, чем Рис.

— Рэнда нет в замке.

— Да, он сейчас направляется в Оукен-Хилл, — добавил Ламонт.

— Ты можешь его задержать?

Ламонт сжал губы.

— Да.

Рис обвел задумчивым взглядом луг.

— У меня есть свой человек в замке. Пленница.

— Ну и что?

Рис позволил себе слабо улыбнуться. Ему было больно вспоминать Ронуэн, ее красоту и смелость, понимая, что она целиком во власти Джаспера Фицхью. Но он непременно освободит ее, и тогда ее красота будет принадлежать только ему.

Они будут управлять зам ком вместе и наполнят его красивыми валлийскими малышами. Рис хмуро встретил скептический взгляд Ламонта.

— Она больше чем просто пленница. Она очень красива и интересует Джаспера Фицхью.

На физиономии Ламонта снова появился хищный оскал.

— И она предана тебе?

— Да, — ответил Рис, хотя не был в этом уверен. — Она мне безгранично предана.

— Бархат необходимо чистить, — сказала Джослин, передавая Ронуэн изумрудно-зеленое бархатное платье. — Вода может повредить ворс.

— Давай я попробую.

Ронуэн взяла щетку и атаковала засохшую грязь на подоле роскошного одеяния как личного врага.

— Очень хорошо, просто замечательно, — бормотала Джослин, по мере того как на месте грязного пятна появлялся шелковистый ворс.

Ронуэн улыбнулась и погладила рукой мягкую ткань, лежавшую у нее на коленях. Она уже три дня усердно обучалась ведению домашнего хозяйства и хорошим манерам. Эти три дня доставили удовольствие Джослин и заполнили некую пустоту в душе Ронуэн. Она сделала это не для того, чтобы понравиться Джослин, и даже не для того, чтобы заполнить тянувшиеся бесконечно часы. Не думала она и о деле Риса и не собиралась своим примерным поведением усыпить бдительность англичан. Она работала для себя, ради своего будущего, которое представлялось ей весьма неопределенным. Ронуэн хотела приобрести навыки, которые пригодятся ей в какой-нибудь богатой семье, и не важно, будет эта семья английской или валлийской.

Она опять склонилась над бархатом, водя щеткой по пятну сначала в одном направлении, потом в другом. Освободившись из Роузклиффа, она покинет холмы, на которых прошло ее детство. Она много размышляла о будущем по ночам, лежа без сна в маленькой комнатке, которую ей выделили. В конце концов она приняла решение. Став свободной, она как-нибудь доберется до Ланголена, Бетсикоуда или любого другого относительно большого города и поищет там работу.

Ронуэн тяжело вздохнула, и ее рука со щеткой на мгновение замерла. Она будет совершенно одна, вдали от мира, который знает и любит. Но оставаться здесь у нее нет причин. У нее нет мужа, с которым можно построить дом, и даже на примете нет мужчины, который мог бы им стать.

— Ронуэн! — тихонько окликнула ее Джослин и положила руку на плечо подруги. — Что с тобой происходит?

Ронуэн вздрогнула и вернулась к работе.

— Просто я задумалась. Больше ничего. Посмотри, я хорошо почистила платье?

Джослин разгладила шелковистую ткань.

— Очень хорошо. Кроме того, у тебя получается хорошая пряжа, ароматизированные свечи и травяные сборы. Но, признаюсь, меня одолевает любопытство. Почему ты в последнее время перестала сопротивляться?

Ронуэн встала, отряхнула платье и начала аккуратно его сворачивать, в точности так, как ее учила Джослин, посыпая сушеной лавандой и расправляя складки. У нее не было повода лгать. Джослин вполне могла бы дать ей совет относительно поиска хорошего места.

— Я решила наняться на работу к какому-нибудь богатому человеку, — сказала Ронуэн. — То есть, — добавила она после паузы, — я сделаю это, когда Джаспер соизволит меня отпустить. А пока я нахожусь в Роузклиффе, самое разумное — научиться выполнять всевозможные хозяйственные работы.

Джослин кивнула.

— Что ж, это разумный план. Но как же быть с Джаспером? И с Рисом?

Ронуэн нахмурилась.

— Эти двое жаждут убить друг друга. Я не могу помешать неизбежному. Да и свидетелем этого быть не хочу.

Джослин некоторое время молчала, потом сделала знак служанкам, чтобы вышли из комнаты. Как только дверь за ними захлопнулась, Джослин заговорила:

— Джаспер поклялся, что не отпустит тебя, пока не поймает Риса. Тебе все равно придется стать свидетельницей их столкновения.

Ронуэн всплеснула руками.

— Ты хочешь, чтобы они встретились в бою? Хочешь, чтобы один из них оказался убитым?

— Конечно, нет. Но к несчастью, они оба безумно упрямы и оба хотят тебя.

Ронуэн отвернулась и медленно направилась к высокому узкому окну.

— Но я не хочу ни Риса, ни Джаспера, — сказала она, надеясь, что ее голос прозвучал уверенно.

— Я вижу.

— Я имела в виду именно то, что сказала. Я не хочу ни одного из них. Они помешаны на мести, и каждый считает меня орудием, которое можно использовать против другого.

— Уверена, ты так не думаешь. Я точно знаю, что Джаспер видит в тебе далеко не одно только орудие мести.

— Ошибаешься. Он ведет себя так, словно меня вообще не существует. Он предпочел бы бросить меня в тюрьму, чем позволить свободно передвигаться по замку, как ты настаивала. Он меня ненавидит, — добавила она и с ужасом заметила, что ее голос предательски дрогнул.

Джослин тихо засмеялась.

— Уверяю тебя, Джаспер ни на минуту не забывает о твоем существовании. И если он ведет себя иначе, то вовсе не потому, что ненавидит тебя.

Слова подруги не утешали. Ронуэн опустила голову.

— Ты думаешь, что он хочет меня и не питает ко мне ненависти? Ошибаешься. Он хочет меня только из-за Риса. И ненавидит меня именно потому, что хочет.

Джослин громко расхохоталась. Ронуэн, мгновенно вскипев, повернулась к подруге.

— Значит, мои несчастья так тебя забавляют? Поверь, мне совсем не весело.

— Нет, не забавляют, — сдержав смех, проговорила Джослин. — Просто ты не понимаешь, что переживаешь муки любви…

— Нет!

— Так же как и Джаспер.

— Ничего подобного!

Джослин не стала слушать возражения и продолжила:

— Рождение любви очень похоже на рождение ребенка. Ей требуется время, чтобы вырасти, и на свет она появляется в муках.

— Насколько мне известно, — резко выпалила Ронуэн, — бывает, что женщины во время родов умирают.

Она снова повернулась к окну и мрачно уставилась на открывающийся перед ней прекрасный вид.

— Правда? — спросила Джослин, не переставая улыбаться. — Ты чувствуешь, что умрешь от любви, запертой в глубине твоего сердца?

Ронуэн ожесточенно помотала головой.

— Я не люблю его. Я просто терплю заточение и готовлюсь к тому дню, когда окажусь на свободе.

— Что ж, — после секундной заминки сказала Джослин. — Перед твоим уходом я напишу тебе рекомендательное письмо. Оно поможет устроиться на хорошую работу.

Об этом Ронуэн даже не подумала и благодарно улыбнулась подруге.

— Спасибо тебе. Только прошу, не рассказывай ему о моих планах. Пожалуйста.

— Джасперу?

Ронуэн кивнула.

— Пока я его заложница, он хозяин моей судьбы. Но когда я окажусь на свободе, моя жизнь будет принадлежать только мне. Он не должен знать о моих планах, они его не касаются.

— А если он захочет знать?

— Не захочет. Ты сейчас играешь роль свахи, Джослин, но это рискованная игра. И ничего, кроме боли, не принесет. Больше всего я боюсь, что их вечное противостояние завершится смертью одного из них. И я буду обречена до конца дней своих оплакивать одного и презирать другого.

Три дня Джаспер провел вне стен замка. Каждый день он бывал в валлийской деревне Каррег-Ду, прочесывал со своими людьми поля и леса в поисках мятежников. Никого не обнаружив, он испытал облегчение, почти столь же сильное, как разочарование.

Он жаждал поймать наглого мальчишку Риса. Он хотел посадить его в тюрьму Роузклиффа в назидание мятежникам, недовольным миром и процветанием, которое английский замок принес в эту часть Уэльса. Он хотел, чтобы Ронуэн сама убедилась: Рис не только лжец, но и неудачник. Джаспер мечтал, чтобы Ронуэн увидела его побежденным и стала презирать наглого выскочку.

Когда он поймает Риса, размышлял Джаспер, у него не останется выбора. Ему придется отпустить Ронуэн. Больше у него не будет оснований ее удерживать, да и Джослин не позволит. Кстати, с какой целью он удерживает ее в Роузклиффе и при этом всячески избегает?

Он ехал по дороге в Роузклифф и бесстрастно разглядывал замок. Это была хорошая крепость, удачно расположенная, с прочными неприступными стенами. Все это заслуга англичан, и в первую очередь Рэнда, который и теперь продолжал возводить башни и фортификационные сооружения. Замок окружали богатые земли — тоже благодаря дальновидности и упорству Рэнда.

Но сумел бы он достичь таких успехов, если бы не встретил валлийскую девушку?

Какая часть мира и процветания Роузклиффа являлась результатом согласия Джослин и Рэнда?

Идиот, обругал он себя. Здесь речь идет не о простом согласии. Их любовь очевидна, она проявляется в каждом взгляде, в каждом прикосновении. Даже когда они ссорятся. Ими владеет страсть. Но и любовь тоже.

Может ли у него получиться то же самое с женщиной?

В частности с Ронуэн?

Он стянул капюшон со вспотевшей головы и немного наклонился вперед. Усталый конь начал взбираться вверх по склону холма. Еще несколько минут — и копыта весело застучали по деревянному мосту.

Проклятие! Эта женщина доводит его до безумия! Он спрыгнул с коня, бросил поводья поджидавшему груму и быстро пошел к замку.

Он не позволит так с собой обращаться. Из-за нее он вынужден держаться в стороне от собственного дома. И почему его лишают разрядки, так необходимой любому нормальному мужчине? Ронуэн его пленница, он хочет ее, а значит, обязательно получит. И к черту Джослин.

Твердо вознамерившись решить все дела сразу, он ворвался в большой зал и остановился на пороге. Маленькая Гвендолин сидела в ванне у очага иорала так, словно ее пытают. Ронуэн мыла ей голову, но не уследила за мылом, и оно попало девочке в глаза.

— Просто прополощи ей волосы, — спокойно сказала Джослин. — Они уже чистые. Теперь их надо прополоскать и промыть Гвендолин глаза.

— Я не пойду в ванну! — взвыл Гэвин, прилипший к стене. — Я мылся всего неделю назад. И не успел испачкаться.

— От тебя запах как от кучи навоза, — сообщила Джослин. — Ты следующий.

— Но, мама, — завопил Гэвин. Увидев Джаспера, он немедленно преградил ему дорогу. — Дядя Джаспер, скажи ей! Я стесняюсь! Почему она продолжает мыть меня, как ребенка, у всех на виду. Я почти мужчина!

— Тебе всего семь лет, — возразила Джослин.

Но Джаспера не интересовала перепалка между Джослин и ее детьми. Он пришел сюда за Ронуэн, и именно к ней был прикован его взгляд. Она уже закончила мыть Гвен, и рев малышки постепенно утих, сменившись всхлипываниями.

— Ты уже меня вымыла?

— Да, милая, — ответила Ронуэн, не поднимая глаз на вошедшего Джаспера. — Вставай, я закутаю тебя в полотенце.

— Мне холодно, — плаксиво пожаловалась девочка. — Быстрее!

— Вот видишь, — снова вмешался Гэвин, — я что, тоже должен стоять голым перед женщинами?

Но Джослин не слишком интересовали его вопли. Как только Ронуэн вытащила Гвендолин из ванны и стала вытирать полотенцем, Джослин подошла к Гэвину и взяла за руку.

— Ну-ка быстро раздевайся и залезай в ванну. Иначе я попрошу Ронуэн тебя раздеть.

— Но, мама! — снова взвыл Гэвин уже на пути к ванне.

— Хотел бы я оказаться на его месте, — пробормотал Джаспер.

Он представил себе, как Ронуэн снимает с него одежду и моет теплыми руками, и все прочие мысли, словно по волшебству, вылетели у него из головы. Он уже чувствовал, как кровь устремилась к паху, и, с трудом сохраняя видимость спокойствия, проговорил:

— Я устал и очень грязный, и мне совершенно необходима помощь опытной женщины.

— В самом деле? — Глаза Джослин зажглись интересом. — Раньше ты мылся в других местах. Но если хочешь… — Она оглянулась на Ронуэн. — Возможно, это будет хороший урок и для Ронуэн, и для Гэвина. Да, — приняла она окончательное решение. — Гэвин, скажи, чтобы принесли еще ведро горячей воды. Ты увидишь, как ведет себя мужчина, когда моется. А Ронуэн узнает, как помогать мыться гостю мужского пола, — это умение наверняка пригодится в будущем.

— Подожди, не так быстро, — пробормотал он, сообразив, что купание, которое он вообразил, несколько отличалось от того, что имела в виду Джослин. — Я не ожидал зрителей.

— Какая потрясающая скромность, — усмехнулась Джослин. — Но если хочешь, мы поставим ширмы. Давай же, Джаспер, что-то я раньше не замечала в тебе такой стыдливости. Тебе необходима ванна, а Ронуэн нужно научиться мыть гостя-мужчину.

Джаспер перевел хмурый взгляд с Ронуэн на Джослин.

— Зачем ей это нужно? — полюбопытствовал он.

— Чтобы она могла…

Джослин замолчала, когда Ронуэн внезапно одолел кашель. Женщины обменялись красноречивыми взглядами, после чего Джослин продолжила:

— Этим умением должна обладать любая женщина. Я же сказала, что собираюсь сделать из нее леди, и твоя помощь может понадобиться в любой момент. Вот и сейчас нужна твоя помощь. Кстати, это было твое предложение. А что тебя смущает? Боишься, что она не справится с этой работой? Уверяю тебя, она очень быстро учится. Уверена, она сумеет отмыть тебя в полном соответствии с твоими желаниями.

Джаспер, лишившись дара речи, молча уставился на Джослин. Ведьма! Хитрая ведьма, явно получающая удовольствие от страданий других. Сначала она заставила его наблюдать, как купается Ронуэн, а теперь…

Еще неизвестно, что хуже.

Теперь ему хотелось отказаться от своего необдуманного предложения, но он не мог произнести ни звука. Джослин сумела необычайно точно подобрать слова. Чтобы Ронуэн отмыла его в соответствии с его пожеланиями… Отказаться от этого было попросту невозможно.

Пристально глядя на Джослин, он несколько раз открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. А она, усмехнувшись, отвернулась и принялась раздавать указания. Первым делом она прикрикнула на Гэвина, чтобы тот поспешил за горячей водой, затем повернулась к Ронуэн.

— Значит, так: я одену Гвендолин и высушу ей волосы, а ты принеси чистые полотенца и мыло. — Она взяла малышку у остолбеневшей Ронуэн, которая глядела на подругу разинув рот. — Теперь ты, Джаспер, иди сюда. Не снимай ни меч, ни кольчугу. Ронуэн должна научиться делать все это сама. Возможно, это займет больше времени, но ничего, научись быть терпеливым. Уверена, ты будешь вознагражден купанием, которое никогда не забудешь.

Глава 14

Ронуэн держала в руках мыло и полотенце, чувствуя себя совершенно растерянной. Почему Джослин так себя ведет?

И почему Джаспер ей это позволяет?

Впрочем, ответ вполне можно было угадать. Она дразнила его во время того памятного купания в кухне, бесстыдно демонстрировала свое тело и даже предлагала им воспользоваться, если только он прекратит вражду с Рисом. Теперь она понимала, насколько глупо вела себя. Похоже, он намерен заставить ее платить.

Она видела, как Гэвин опрокинул еще одно ведро горячей воды в ванну. Мальчик был явно очень доволен, что ванна предназначена для Джаспера, а не для него.

— Иди сюда, — сказал Гэвин, глядя на нее. — Надо поставить ширмы.

Они вместе поставили ширмы, отгородив ванну от нескромных взоров тех, кто мог войти в зал. Теперь вода была горячей, все необходимые для мытья мелочи на месте, и у Ронуэн больше не было повода оттягивать неизбежное. И все-таки она медлила.

Гэвин сел на стул возле очага, лениво помешивая угли. Его не очень интересовали взаимоотношения между взрослыми. Джослин расположилась рядом на обитой тканью скамье. На колени она посадила Гвендолин и теперь вытирала ей волосы полотенцем.

Ронуэн с трудом перевела дыхание. Она справится. Рядом много людей, и ей нечего бояться. Между ней и Джаспером не может произойти ничего предосудительного. Да и Джаспер, судя по всему, думает только о купании. Во всяком случае, судя по его хмурой физиономии с плотно сжатыми губами, фривольных мыслей у него нет.

Ронуэн охватило отчаяние. Чего этот человек от нее хочет? Что бы она ни делала, ей не удается ему угодить. Она или слишком скромная, или слишком прямая; слишком неловкая или слишком услужливая.

Она скрипнула зубами и окликнула Джаспера:

— Ну иди же сюда, давай начнем.

— Нет, постой, — мягко упрекнула ее Джослин. — Почетного гостя следует приглашать в ванну. Никогда ничего от него не требуй, — наоборот, предлагай.

Ронуэн мысленно выругалась и попыталась улыбнуться. Получилось довольно фальшиво.

— Ваша ванна готова, милорд. Могу я помочь вам раздеться?

— Так намного лучше, — сообщила Джослин и начала расчесывать кудряшки Гвендолин.

После неловкого молчания Джаспер все же нашел в себе силы хрипло ответить:

— Да, спасибо.

Он подошел ближе к манящей, наполненной теплой водой ванне и остановился. Снова наступило молчание.

— Начни с оружия, — подсказала Джослин, — а потом снимай все подряд, слой за слоем. Последним предметом одежды будет лоскут, который мужчины носят под брэ.

Ронуэн бросила на подругу затравленный взгляд, но та невозмутимо продолжила:

— Ты должна повернуться спиной и дождаться, пока он снимет его сам. Когда он залезет в ванну, начинай его мыть.

Снять меч оказалось не слишком трудно. Затейливо украшенная пряжка, с помощью которой он крепился, была треснута и потому расстегнулась легко. Ронуэн отложила тяжелый меч и красиво выделанный пояс в сторону. Но теперь перед ней стояла задача снять кольчугу. Стоя лицом к лицу с Джаспером, она медленно подняла руки и положила ему на плечи. Только тогда он, вышел из ступора и наклонился вперед.

Ее сердце отчаянно колотилось. Это было так похоже на любовные объятия, но его хмурый взгляд свидетельствовал о том, что он так не думает. Он даже не смотрел ей в глаза. Дрожащими руками Ронуэн стянула кольчугу и положила рядом с мечом. С капюшоном было ничуть не легче, потому что он был застегнут у горла и ей пришлось практически прижаться к Джасперу, чтобы расстегнуть замысловатую застежку.

Неужели эта пытка никогда не кончится?

Похоже, она только началась. С каждым следующим предметом одежды страдания Ронуэн усиливались. Туника была тяжелой и теплой, согретой его телом. Джаспер стоял неподвижно, с полуприкрытыми глазами, на лице застыло страдальческое выражение. К счастью, он избавил ее от необходимости просить его наклониться, поскольку она не смогла бы произнести ни слова. Он сам поднял руки и наклонился так низко, что она без труда сняла с него тунику.

Туника была теплой, а камиза горячей и влажной. Хуже всего было то, что, возясь с завязками, Ронуэн почувствовала знакомый запах — лошадей, кожи и пота. Запах мужчины. Взявшись за подол свободной льняной камизы, девушка почувствовала, что у нее дрожат не только руки, но и все тело. Боже правый, она вовсе не была уверена, что сможет заниматься делами, видя его обнаженный торс.

— Нет, сначала сапоги, — подсказала Джослин.

Ронуэн облегченно вздохнула и опустила голову, чтобы никто не видел, как она покраснела.

— Сядь, — хрипло проговорила она.

— Садитесь, пожалуйста, — снова подсказала Джослин.

— Садитесь, пожалуйста, — эхом повторила Ронуэн, искренне удивившись, что еще может говорить.

Он сел на трехногую скамеечку возле ванны, покосился на Ронуэн, и взгляды их встретились. Именно в этот миг, столь мимолетный, что, возможно, ей только почудилось, она заметила в его глазах жгучее желание, прорвавшееся сквозь защиту, которую он выстроил. Она его увидела совершенно отчетливо, хотя Джаспер тут же смущенно заморгал и отвел глаза. Ронуэн могла дать голову на отсечение, что не ошиблась. Возможно, он ненавидит ее, но в то же время желает.

Девушка опустилась на колени и сосредоточилась на его высоких кожаных сапогах. Сердце билось где-то в горле… или в ушах. Джаспер чувствовал то же самое и, так же как она, изо всех сил старался побороть сжигавшее его изнутри желание. Если бы не настойчивое вмешательство Джослин, они не оказались бы в такой ужасной ситуации. Тем не менее следовало признать очевидный факт: желание существовало и было обоюдным. Винить в этом только Джослин было бы смешно.

Ронуэн титаническим усилием воли приняла невозмутимый вид и взялась за один сапог.

— Возможно, сапог я сниму сам, — пробормотал Джаспер.

— Нет, — громко произнесла Джослин, продолжавшая сидеть на скамье у огня. — Пусть она все сделает сама. Ей необходимо научиться прислуживать знатному господину.

— Зачем? — удивился Джаспер. — С какой стати она будет прислуживать знатным господам?

Он встал и прошел мимо Ронуэн к очагу — поближе к Джослин.

Ронуэн опустила голову и глубоко вздохнула. Что ж, она получила небольшую передышку. Но не тут-то было.

— Сам подумай, Джаспер! — воскликнула Джослин. — Какое будущее ждет женщину, у которой нет никакого состояния. У Ронуэн нет и отца, который позаботился бы о ней, поэтому она должна благодарить Бога, если ей кто-нибудь сделает предложение. А если такого мужчины не найдется? Без мужа ее выбор крайне ограничен. Она может поискать место в церкви, надеясь, что один из святых орденов примет женщину, у которой нет ни пенни, или наняться на работу в богатую семью.

Она проигнорировала испуганный писк Ронуэн и продолжила свою гневную тираду.

— По крайней мере она все это понимает. Ее заключение в Роузклиффе дает отличную возможность обзавестись необходимыми для такой работы знаниями. А поскольку никто из нас не может предсказать, что ее ждет в будущем, вполне разумно, пока она здесь, получить как можно больше полезных навыков.

Джослин сверлила Джаспера взглядом.

— Тебе необходима ванна. Она должна научиться купать, мужчину. Значит, сядь и дай ей возможность делать свое дело.

Глаза Ронуэн заметались между Джослин, обладавшей воистину железной волей, и разъяренным Джаспером. Он, конечно, выиграет это сражение, потому что Джослин вряд ли сможет заставить его мыться, если он не захочет.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Джослин тихо выругалась по-валлийски и крикнула:

— Ладно, тогда позовем на помощь кого-нибудь другого. Гэвин, пошли за сэром Луисом.

Мальчик наблюдал за перепалкой взрослых с нескрываемым интересом, но, услышав приказ Джослин, вскочил.

— Да, мама!

И он ринулся к двери.

— Стой! — воскликнул Джаспер. — Стой, Гэвин!

Джослин скрестила руки на груди и выгнула брови.

— Итак, или ты, или сэр Луис. Желательно, чтобы ты принял решение раньше, чем остынет вода. — Скосив глаза на Ронуэн, она объяснила: — Сэр Луис — хозяин конюшен.

— Хочешь сказать, что он похотливый старый козел, — прорычал Джаспер.

— Об этом мне ничего не известно, — заявила Джослин.

— Ад и проклятие!

— Не смей ругаться в присутствии детей! — прикрикнула Джослин и закрыла ладонями ушки Гвендолин.

Она взглянула на сына, неуверенно топтавшегося у двери, и сказала:

— Ты свободен, Гэвин. Ясно, что сегодня ты ничему путному не научишься у своего дяди. Возьми с собой сестру. Отведи ее в детскую.

Гэвин поспешил выполнить приказ матери. Он был готов делать что угодно, только бы находиться как можно дальше от ненавистной ванны. Когда за детьми закрылась дверь, Джослин снова устремила взгляд на Ронуэн и Джаспера.

— Итак, мы продолжаем.

Ронуэн ждала, прикусив нижнюю губу. В конце концов Джаспер сел, и она снова подступила к нему. Взяв один сапог, она стянула его, затем повторила ту же операцию с другим. Нужно делать энергичные движения, сказала она себе, как при стирке белья или взбивании масла. Это такая же работа, как любая другая.

Легко сказать. Сделать намного сложнее. А то и вовсе невозможно, решила Ронуэн, снимая с Джаспера чулки. Икры его ног были стройными и мускулистыми, лодыжки твердыми и тонкими. Даже его ступни восхитили, можно сказать — заворожили, девушку. Они были большие и идеальной формы.

Ронуэн стащила с его ноги второй чулок и бросила в изрядно выросшую кучу грязной одежды. Судя по всему, она все-таки лишилась рассудка. Больше ничем нельзя объяснить столь извращенную реакцию на ступни мужчины. Подумаешь, ступни! Нет, ей надо как можно скорее покончить с этой невыносимой процедурой, пока она не рехнулась окончательно.

Ронуэн потянула вверх подол камизы, и когда Джаспер поднял руки, сняла ее через голову. Она упорно не поднимала глаз, но всем своим существом чувствовала его наготу. Теперь одежда скрывает только его бедра и верхнюю часть ног.

— Встань, — резко сказала она и поспешно добавила, как учила Джослин: — Будь добр.

Неужели это никогда не кончится?

Джаспер встал. Ронуэн подняла глаза, намереваясь всего лишь посмотреть, где находятся завязки брэ. Она увидела широкую мускулистую грудь и гладкий плоский живот. Полоса темных курчавых волос шла по груди вниз, резко сужалась на животе и исчезала под брэ, там, где отчетливо виднелась изрядная выпуклость.

Ее глаза метнулись вверх и случайно встретили его взгляд. Ронуэн лишилась остатков самообладания. Дрожащими руками она потянулась к завязкам брэ, но ее обычно ловкие пальцы внезапно стали неуклюжими. Ей потребовалось время, чтобы развязать узел, но потом она слишком сильно дернула за шнурок и брэ соскользнули с бедер Джаспера на пол.

Ронуэн отвела глаза, но недостаточно быстро. Она слышала, как Джослин ворошит дрова в очаге, как выругался Джаспер, убирая последнюю деталь одежды — лоскут. Раздался громкий всплеск, когда он залез в ванну, а когда сел — вода полилась через край. Но несчастная девушка не могла заставить себя повернуться.

Вместо этого она рассматривала расстеленный по полу тростник и пыталась припомнить инструкции Джослин, в какой пропорции следует смешивать сухую солому с ароматическими травами. Она заметила небольшой котелок с медленно кипящими травами и мысленно повторила состав сбора: кедровая кора, сухие лепестки роз и мята. Но ее отчаянные попытки отвлечься были тщетными. Она могла думать только об одном: Джаспер сидит перед ней в ванне обнаженный.

— Продолжай, — прикрикнула Джослин. — Здесь нет места стыдливости. Ты должна работать быстро, особенно в холодную погоду, когда вода быстро остывает.

Ронуэн медленно повернулась. Она поняла, что судьба ее решена и бесполезно с ней бороться. Она обречена желать своего врага, и не важно, что для него она лишь орудие в плане покорения ее народа. Тот факт, что он тоже ее хотел и изнемогал в борьбе со своим желанием, как-то не утешал. Истина заключалась в том, что она находилась в английском замке, во власти своего врага, хотя и, благодарение Богу, под неусыпным надзором Джослин. Ну а теперь, чтобы избавиться от его лишающей воли близости, ей необходимо его выкупать.

Она взяла небольшой кусок ткани, мыло и приблизилась к ванне.

— Мне начать с волос, милорд, или с вашего… тела?

Джаспер так стиснул зубы, что у него заныла челюсть. Но это было ничто по сравнению с адской болью от подавляемого желания. И теперь он должен выдержать прикосновение ее рук к своей обнаженной коже? Маленьких, покрытых мыльной пеной ручек к гладкой разгоряченной плоти?

Он скользнул под воду, окунувшись с головой. Больше всего ему хотелось никогда больше не всплыть на поверхность.

Когда же наконец его голова снова показалась над, водой, первое, что он услышал, это повторение вопроса:

— Ваши волосы или…

— Волосы, — хрипло выдохнул он. — Сначала волосы.

При звуках его голоса Джослин подняла голову, и ее губы тронула понимающая улыбка. Черт бы побрал эту валлийскую ведьму, с чувством подумал Джаспер. Если она думает, что ей не грозит его гнев, то сильно ошибается.

А потом Ронуэн коснулась его головы, и вся ярость на вероломную жену брата испарилась. Девушка намылила руки и начала неуверенно намыливать его волосы.

Ее пальцы были тонкими, но сильными, и спустя некоторое время Джасперу пришлось напомнить себе, что надо дышать. Над водой поднимался пар, слышался плеск, остро пахло ромашкой мыло. Ронуэн усердно намыливала его голову. Джаспер откинулся на спину и закрыл глаза, а Ронуэн опустилась на колени.

— Нет никакой необходимости обращаться с ним с такой осторожностью, — сообщила Джослин. — Три сильнее. Он скажет, если ему не понравится.

Давление ее пальцев усилилось: Короткие ногти аккуратно скребли голову.

— Извини, — пробормотала она, случайно дернув его за волосы.

— Ничего страшного, — хрипло ответил он.

Боль в данный момент была для него благом, поскольку отвлекала от совершенно непристойных мыслей.

Не забудь уши, — напомнил он и тут же мысленно обругал себя.

Когда покрытые мыльной пеной пальчики потерли виски и скользнули за уши, он застонал. Джаспера неоднократно купали и раньше, и этот процесс ему всегда очень нравился, но он никогда не боялся умереть от наслаждения.

— Наклони голову, — сказала Ронуэн, и голос ее дрогнул.

Он так и сделал и едва не захлебнулся, поскольку она довольно сильно надавила на затылок и заставила опустить голову под воду, после чего как ни в чем не бывало начала промывать волосы.

Он вынырнул, кашляя, отплевываясь и вытряхивая воду из ушей, и пробормотал:

— Господи Иисусе…

Джослин весело рассмеялась, и Джаспер метнул в ее сторону уничтожающий взгляд. Его глаза горели жаждой убийства. Но женщина лишь ухмыльнулась и встала.

— Ну ладно, Ронуэн, полагаю, ты поняла, что надо делать, поэтому я могу со спокойной совестью тебя оставить. Когда закончишь, поднимись ко мне наверх.

И она ушла, словно ее нисколько не беспокоил тот факт, что у Джаспера на уме было не только купание.

Чего она добивается? — думал Джаспер. Открылась дверь, и сквозняк охладил разгоряченное тело, которое тут же покрылось гусиной кожей, но желание остудить не смог.

Он оглянулся через плечо на Ронуэн. Девушка стояла на коленях рядом с ванной и обеспокоенно смотрела на Джослин. Потом она неуверенно взглянула на сидевшего в ванне Джаспера, и он не мог не признать, что у нее есть все основания для беспокойства. Он был охвачен желанием и донельзя раздражен.

Конец мог быть только один.

— Заканчивай скорее, — приказал он, обругав себя идиотом-извращенцем. — Помой мое тело, — велел он и лег, уставившись прямо перед собой.

Долго ждать ему не пришлось. Ронуэн подошла ближе, намочила кусок ткани в воде и начала его намыливать. Стоя сзади, она потерла спину, плечи и шею Джаспера, потом грудь.

Он поймал ее за руку и привлек к себе, так что ее груди уперлись в покрытую мыльной пеной спину.

— Помой ниже, — потребовал он, удивляясь, что еще способен связно говорить.

Он поймал вторую руку и потянул их вниз по своей груди, заставив ее наклониться ниже. Ее ладони скользнули по его животу, груди еще сильнее прижались к его спине, а свесившиеся пряди волос щекотали уши. В ее стройном теле чувствовалась сила, и это еще больше воспламенило Джаспера.

— Ниже! — повторил он.

Он начал водить руками Ронуэн по своему животу. Ему хотелось, чтобы она почувствовала интимность момента, пожелала как следует узнать его тело, но отпустить ее руки боялся — вдруг убежит.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала она.

Ее теплое дыхание ласкало ухо.

Джаспер сильнее сжал ее запястья.

— Потому что я должен.

Он подвинулся и сильно потянул ее за руки, заставив обойти вокруг ванны. Теперь они смотрели друг на друга. Щеки Ронуэн залил румянец. Глаза горели желанием.

— Я хочу тебя, — уверенно сказал он, — а ты хочешь меня.

— С полного одобрения Джослин, — с горечью добавила Ронуэн. — Но ее цели отличны от твоих. Разве не так?

— Цели Джослин не имеют никакого значения. В эту игру играют только двое — ты и я.

— А она думает, что заставит нас пожениться, Джаспер, поэтому и толкает нас друг к другу, так чтобы… чтобы мы…

— Занялись любовью?

Ронуэн отвела глаза.

— Другой причины быть не может. Она делает из меня английскую леди. Если она застанет нас в компрометирующей ситуации, то непременно заставит тебя…

— Она ни к чему не может принудить меня. Ни она, ни Рэнд.

Последнюю фразу произносить не следовало. Это было неправильно. Это было глупо. Джаспер готов был за это дать самому себе подзатыльник. Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Ронуэн отпрянула как от удара, и когда попыталась высвободить руки, он ее отпустил.

— Черт… черт… черт… Прости меня, Ронуэн.

— Нет никакой необходимости извиняться за правду. Ты не хочешь меня в жены, а я не хочу тебя в мужья.

Девушка встала и скрестила руки на груди. Весь перед ее платья был мокрым.

Она не хочет его в мужья. Что же, ничего удивительного, хотя и неприятно.

— Кого же ты хочешь в мужья?

— Никого.

— Нет, ты скажи, тебе нужен Рис? — настаивал Джаспер. — Мое будущее не твоя забота! Зачем меня мучить?

Ронуэн судорожно вздохнула и покачала головой.

— По-моему, нам обоим будет легче, если ты раз и навсегда прекратишь козни Джослин. Нельзя ей позволять изводить нас.

Она стояла напротив него мокрая, обиженная, несчастная… и потрясающе красивая. Причем ее красоту невозможно было описать словами. На свете много других женщин, ничуть не менее привлекательных и лицом, и фигурой. Но в Ронуэн было нечто большее, какая-то неповторимая женственность, колдовское очарование. Все, что она сказала, чистая правда. Он не должен позволить Джослин заманить себя в ловушку. И все же никак не мог остановиться.

— Ты тоже мучаешься, Ронуэн? И тебя доводит до безумия неудовлетворенное желание?

Девушка закрыла глаза, и по ее телу пробежала дрожь.

— Пожалуйста, Джаспер. Хватит.

— Но мне нужна ты.

— Я? — Ронуэн покачала головой. — Тебе нужна любовница. Блудница. Шлюха. Можешь выбрать любое слово, суть от этого не изменится. Но я не могу ею стать. Ни за что.

Джаспер ухватился за края ванны, чтобы рвануться к девушке, поднять ее на руки, доказать, что она ошибается. Она будет принадлежать ему снова и снова. И она сама этого хочет.

— Нет! — вскрикнула Ронуэн и попятилась к двери. — Не делай этого, Джаспер. Ты думаешь только о нескольких мгновениях блаженства. Для этого тебе придется поискать другую женщину.

С этими словами она выскочила из зала, за ней с громким стуком захлопнулась дверь.

Мужчина в ярости вскочил на ноги.

Глаза Джослин, прятавшейся за дверью кладовой, округлились. Неудивительно, что и англичанки, и валлийки так хотят оказаться в постели ее красавца деверя. Обнаженный и полностью возбужденный он был великолепен, и она не могла отвести от него глаз. Света для этого было вполне достаточно. Широкая грудь, плоский живот, поджарые бедра, сильные, мускулистые ноги. Но больше всего заинтриговал ее орган, в данный момент воинственно торчавший между ногами. Не люби она своего мужа, этому стоило бы уделить больше внимания.

Мысль о муже заставила Джослин отвести глаза. Она отошла от узкой щели, в которую беззастенчиво подглядывала, и напомнила себе о необходимости действовать. И Джаспер, и Ронуэн обладали ослиным упрямством. Она была уверена, что только физическая страсть способна сломать барьеры и открыть любви путь к их одиноким сердцам.

Она услышала всплеск, поняла, что он сел, и ухмыльнулась, услышав ругательство. Что ж, теперь можно и вернуться, решила она и тихонько проскользнула в комнату. Потом Джаспер застонал. Его голова судорожно дернулась назад, и Джослин замерла, сообразив, что происходит.

Да, безусловно, он был разочарован, и хотя решил достичь разрядки самостоятельно, женщина не сомневалась, что облегчение будет временным. Улыбнувшись, она удалилась. Ему необходимо еще немного побыть в одиночестве. Поднимаясь в свою комнату, Джослин снова подумала о муже и о том, что она скучает.

Очень скучает.

Глава 15

В сумерках к городским воротам подъехали два всадника. Их немедленно провели в замок к Джослин. Джаспер и несколько его рыцарей стояли в большом зале рядом с ней. И хотя Джослин приняла их любезно, предложила еду, напитки и ночлег, Джаспер ощущал ее напряжение.

Это были люди Саймона Ламонта.

— Лорд Саймон поручил мне передать вам, леди Джослин, его искреннее и глубочайшее почтение, — сказал старший из посланцев и неуклюже поклонился.

— Очень мило с его стороны, — ответила Джослин. — Но мне передали, что у вас есть какое-то сообщение.

— Сообщение для лорда Рэндолфа, но вместо него… — сказал посланец и умолк, растерянно переводя мутные карие глаза с нее на Джаспера и обратно.

Джослин протянула руку.

— Полагаю, мы с Джаспером достаточно доверяем друг другу, чтобы вместе ознакомиться с этой информацией, если, конечно, она не касается какой-нибудь другой женщины.

Джаспер мысленно похвалил себя за то, что сумел сохранить невозмутимость при столь шокирующем заявлении. Посланцы переглянулись, и младший из них покраснел.

— Ну, поскорее, — прикрикнула Джослин. — Я не шучу. Давайте мне послание и садитесь за стол ужинать.

Старший из посланцев достал пергаментный свиток и отдал Джослин. Потом оба визитера отправились к столу и с изрядным аппетитом приступили к трапезе, то и дело поглядывая на Джослин и Джаспера, которые по очереди прочли послание.

Оно не содержало абсолютно никакой важной информации — так, весьма легкомысленный рассказ о лорде Кларидже, который должен стать вполне подходящим воспитателем и учителем для Гэвина. Джаспер прочел послание дважды, стараясь отыскать некий скрытый смысл. Его не было. Но все же Саймон Ламонт не глупец. Он также не щедр и не бескорыстен, и никогда не стремился оказать услугу даром. Причина, заставившая его отправить это послание, была другой. Но какой?

— Насколько я знаю, — сказала Джослин посланцам, усердно набивавшим животы, — мой муж договорился с кем-то другим относительно обучения Гэвина. Но я непременно поблагодарю лорда Ламонта за участие.

— Рэнд будет дома завтра или послезавтра, — соврал Джаспер.

Если эта пара имеет целью прощупать слабость Роузклиффа, он хотел убедить их в отсутствии таковой. Но зачем все это? Ламонт не настолько глуп, чтобы напасть на Роузклифф.

Джаспер положил свиток на стол, но не сел. Что-то готовится, он не знает, что именно. Но непременно узнает.

Джослин сделала знак одному из пажей, который сразу же вытащил из-за пояса флейту. Другой паж принес барабан, чтобы отстукивать ритм, и скоро в зале зазвучала веселая мелодия. Джослин и Джаспер обменялись взглядами.

Они думают одинаково, понял Джаспер. Оба заподозрили неладное. Но они не сумеют выведать тайну, если проявят к ней интерес.

Итак, вечер шел своим чередом. Несколько человек играли в кости. Слуги скребли столы и сдвигали их в стороны. В очаге грелась вода для мытья посуды и купания людей. Собаки доедали объедки, а влюбленный паренек и предмет его воздыханий тихо напевали сентиментальную песенку, которую играл флейтист.

Если бы дети Джослин не были заперты наверху, это был бы обычный вечер. Но этот вечер не был обычным. Пока два незнакомца поглощали эль, Джаспер велел своему пажу:

— Не спускай с них глаз, и как только они лягут в постель, сразу сообщи мне. Получишь дополнительную монету.

— Да, милорд. Вы можете на меня положиться.

Джаспер удобно расположился в кресле и стал лениво наблюдать, как паж усердно подливает визитерам эль. В это время к нему подошла Джослин.

— Я поднимусь наверх пожелать детям спокойной ночи. Как ты считаешь, мне следует сделать что-то еще?

— Пусть они сегодня спят с тобой. И закрой дверь на засов. Я поставлю стражу у подножия лестницы.

Женщина улыбнулась.

— Не сомневаюсь, что с тобой мы будем в безопасности. А как же Ронуэн? Она так и останется в своей комнатушке в башне?

Джаспер отвел глаза, не желая видеть ее откровенно любопытного выражения лица. Он не желал думать о Ронуэн.

Впрочем, нет, это неправда. Он не видел ее со дня своего злосчастного купания, однако не переставал думать о ней.

— В башне или в тюремной камере, — пробормотал он.

Джослин тихо засмеялась.

— В башне или в тюремной камере? Надеюсь, ты будешь рядом?

Джаспер нахмурился.

— Прекрати, Джослин.

— Очень хорошо, — вздохнула она. — Поступай как знаешь.

— Я отлично обходился без твоих советов, как обращаться с женщинами, раньше, не нужны мне они и сейчас.

Джослин усмехнулась и чмокнула деверя в щеку.

— И в результате ты стал на редкость счастливым человеком. Разве я не права?

Не ожидая ответа, она царственной походкой вышла из зала.

Люди Ламонта дождались ее ухода и переглянулись. И Джаспер тотчас ощутил странное покалывание в затылке.

Что-то определенно готовилось. Еще недели не прошло, как Рэнд покинул крепость Ламонта, а этот подлец уже успел замыслить недоброе.

Джаспер отправил пажа за Гиллем, бесстрашным сквайром, обладавшим умением быстро скакать верхом ночью.

Но еще до прихода сквайра в зал спустилась Ронуэн. На ней было все то же голубое платье, которое она носила раньше, но теперь не было закрывавшего его фартука. Аккуратная шнуровка из мягкой ткани подчеркивала женственные формы, и хотя тело девушки было закрыто от шеи до пяток, воображение Джаспера заработало. А то, что ее волосы были распущены, словно она готовилась лечь в постель, усиливало эффект.

Интересно, на что это будет похоже — каждый вечер наблюдать, как она расплетает волосы, готовясь ко сну, подумал он. Его сердце тут же взволнованно забилось, и пришлось одним глотком осушить кружку, чтобы прийти в себя. На что это будет похоже — каждый день закрывать за собой дверь и ложиться в постель рядом с ней? Джаспер выпрямился, а когда их глаза встретились, вскочил. Неужели она пришла к нему? Желание вспыхнуло и моментально охватило все его существо — сильное, страстное желание, подобного которому ему еще не доводилось испытывать. Боже правый, она действительно идет к нему!

Ронуэн оглядела комнату и остановила взгляд на Джаспере. Хорошо, что он сейчас полностью одет. Но он так на нее смотрит…

Она густо покраснела и судорожно сглотнула — почему-то в горле пересохло. «Просто подойди к нему, — сказала она себе, — и передай поручение Джослин. Это совсем не трудно и не страшно… наверное…»

Мучительно трудно, как выяснилось. Но Ронуэн заставила себя подойти к Джасперу, лишь краем глаза заметив двух незнакомцев, провожавших ее взглядами.

— Джослин просила передать тебе, что сегодня я буду ночевать в ее комнате.

Джаспер смерил девушку взглядом и промолчал.

— Она хочет, чтобы я принесла воды… горячей воды и ромашки. Это для Гэвина. Мальчик… у мальчика болит живот, — сообщила она, понимая, что начинает бессвязно лепетать.

Но как можно сохранить ясность мысли, если Джаспер буквально пожирает ее глазами?

— И еще Изольда… Изольда тоже капризничает.

— Я говорил им, чтобы не ели зеленые ягоды, — пробормотал Джаспер.

Потом его глаза сфокусировались на чем-то за спиной девушки, и выражение его лица изменилось.

— Пошли, я провожу тебя в кухню.

— Не надо, — запротестовала Ронуэн и для верности помотала головой. — Ты и я наедине? Нет. Ведь именно этого добивается Джослин. Но мы оба знаем, что это было бы неразумно. Мне не нужен сопровождающий.

Джаспер хмуро взглянул ей в глаза и тихо заметил:

— Тебе нужен сопровождающей по той же причине, по которой ты будешь спать в комнате Джослин.

— Люди Ламонта? — удивилась Ронуэн и, немного подумав, отмахнулась: — Им не может быть интересна валлийская женщина, удерживаемая в замке против собственной воли.

— Кто знает… кто знает…

Он окинул ее похотливым взглядом с головы до ног, что несказанно удивило Ронуэн.

Неужели он ревнует? Ронуэн усмехнулась.

— Я вполне в состоянии решить, чей интерес мне нужен, а чей — нет.

После этого она гордо выпрямилась и пошла к двери.

Вошедший в зал сквайр галантно придержал для нее дверь. Словно подстрекаемая неким бесом противоречия, Ронуэн спросила:

— Вы не проводите меня в кухню?

Физиономию мужчины осветила довольная улыбка, но, прежде чем ответить, он поискал взглядом Джаспера, который, как она точно знала, шел за ней. Ее самолюбию был нанесен сокрушительный удар — выходит, чтобы проводить ее, этому ослу необходимо разрешение Джаспера? Но мужчина, в конце концов, учтиво склонил голову.

— Конечно, мисс. Почту за честь сопровождать вас.

Чтобы найти сушеную ромашку, много времени не потребовалось, поэтому Ронуэн была едва ли спокойнее, когда снова появилась в зале. Джаспер следил за ней тяжелым взглядом. Его физиономия была задумчивой и мрачной. Сквайр подошел к Джасперу, а Ронуэн направилась к очагу, чтобы взять горячей воды и приготовить детям успокаивающий чай. Только снова направившись к лестнице, она обратила внимание на людей Ламонта.

Англичане тоже бывают разные, решила она. Как и валлийцы: одни порядочные люди, зато другие… Ронуэн вздрогнула. Другим было бы лучше вообще не рождаться на свет. Она инстинктивно почувствовала, что старший посланец Ламонта принадлежит к последней категории.

Проходя мимо них, она высоко подняла голову.

— Послушайте, мисс, — окликнул ее старший.

Ронуэн остановилась на первой ступеньке.

— Да?

Он встал и быстро подошел к ней.

— Ваш друг Рис шлет вам поклон, — тихо произнес он.

— Что?

Находившийся в противоположном конце зала Джаспер поспешно вскочил. Ронуэн понимала, что, какую бы весточку ни принес посланец, она не предназначена для ушей Фицхью. Поэтому она неимоверным усилием воли расслабилась и даже сумела мило улыбнуться.

— О чем вы говорите?

— Скоро вы будете свободны. Во время темной луны[3] оставьте боковые ворота открытыми.

Ронуэн не верила собственным ушам. Неужели это правда? Заметив, что Джаспер быстро идет к ней, она отвела глаза.

— Вы мне льстите, сэр, — усмехнулась она. — Я пленница и не вольна делать то, что мне заблагорассудится. Вот и сейчас я должна вернуться к леди Джослин. Доброго вам вечера. — И она поспешила вверх по лестнице, прочь от ухмылявшегося гоблина и от кипящего гневом Джаспера.

Рис собирается спасти ее.

И Саймон Ламонт ему помогает?

Но решающую роль в успехе их плана отвели ей. Именно она должна впустить Риса и его вероломных английских союзников в сердце замка Роузклифф.

Ронуэн остановилась на площадке перед входом в комнаты Джослин. Как, черт возьми, Рис сумел договориться с Саймоном Ламонтом?

Действительно ли они союзники или просто лгут ей, используя ее преданность Рису, чтобы получить доступ в Роузклифф ради собственных нечестных целей?

Ронуэн уныло прислонилась к стене, прижалась головой к прохладной каменной поверхности и уставилась на высокие, утопающие в тени стропила. Пресвятая Дева, что же ей делать? Как узнать правду?

Но даже если это не обман и Рис действительно передал ей эту весточку, сможет ли она открыть боковые ворота и впустить своих соотечественников в замок, зная, что следствием этого поступка непременно станет насилие? Зная, что Рис намерен драться с Джаспером? И это сражение между ними будет вестись до конца, пока один из них не умрет.

Распахнулась дверь и в коридор выглянула Изольда.

— Иди скорее, Ронуэн. Вода остынет, а Гэвин хнычет как маленький ребенок.

Он и есть ребенок, подумала Ронуэн, и на глаза ей навернулись слезы. «Вы все дети и не заслуживаете несчастий, которые вас ожидают». Она отступила от стенки, вошла в комнату и занялась приготовлением чая. Изольда и Гвен расположились на высокой кровати матери. Гэвин, всхлипывая, выпил чай и лег на брошенный на пол тюфяк.

А Ронуэн сложила два шерстяных одеяла в некое подобие тюфяка в углу напротив кровати Джослин, сняла туфли и расшнуровала платье. Но не разделась и не легла, а продолжала стоять, глядя на медленно угасающий в очаге огонь.

— Ты в порядке? — спросила Джослин, сидевшая рядом с Гэвином. — Мне кажется, тебя что-то тревожит.

В какой-то момент Ронуэн почти решила признаться во всем старшей подруге. Но что сможет сделать Джослин? Она обязана бороться со всеми, кто несет угрозу ее дому и семье. И Ронуэн, вздохнув, отвернулась.

— Нет, все в порядке. Я просто молюсь.

Только ни одна молитва не шла на ум. О чем ей молиться? Об успехе Риса или о его неудаче? Ей следует благодарить Господа за новых союзников Риса или молить об избавлении от них? Она легла, полностью одетая, чувствуя себя совершенно больной от тревоги. И поскольку так и не решила, о чем молиться, стала просить Небеса о божественном наставлении.

Ей было необходимо вмешательство свыше, поскольку, что бы она ни сделала, расплата будет ужасной.

Во время долгой бессонной ночи Ронуэн стали ясны две вещи. Прежде всего, находясь в здравом уме, она не должна пускать Риса и Ламонта в замок. Слишком много невинных жизней будет загублено в сражении, которое неминуемо начнется. Не могла она позволить мятежникам рисковать собственной жизнью ради нее. Она знала, как сильно Рис хочет получить Роузклифф, но не желала стать частью его заговора. Не могла.

Когда забрезжил серый пасмурный рассвет, она пришла к единственно возможному решению. Ей придется бежать.

Время темной луны начнется через три дня. До этого она должна покинуть Роузклифф.

Ронуэн поднялась со своего ложа, положила одеяла в сундук и устало потерла ладонями лицо. Лучшее, что она может сделать, — исчезнуть, потому что без нее у Риса не будет повода нападать на Джаспера — во всяком случае, не сейчас. Она понимала, что может лишь отсрочить неизбежное, но не желала чувствовать себя виноватой, каким бы ни был исход сражения.

А если ей удастся убежать достаточно далеко от этих холмов, возможно, она никогда не узнает, чем завершилось их противостояние.

Девушка оглянулась на высокую кровать, задрапированную зеленой тканью, и увидела, что Джослин наблюдает за ней.

— Ты плохо спала, Ронуэн. Я слышала, как ты ворочалась и что-то бормотала.

— Ты забываешь, что я заложница, а не гостья. Неужели ты бы спала спокойно в стане врагов?

— Если ты имеешь в виду стан англичан, я делаю это каждую ночь, — усмехнулась Джослин.

— Это не одно и то же. Рэнд тебе не враг.

— Тебе тоже. Как и Джаспер.

Ронуэн не желала говорить с подругой о Джаспере. Джослин слишком стремилась свести их, уверенная, что таким образом все проблемы будут решены. Женщина упорно не желала понимать, что чувства Джаспера к Ронуэн совершенно не такие, как чувства Рэнда к своей жене.

— Я нахожусь здесь не по своей воле, Джослин. Как он может не быть моим врагом?

Сказав это, Ронуэн вышла, Джослин не попыталась ее остановить. Внизу главный зал постепенно оживал. Служанка разводила огонь в очаге. Не вполне проснувшийся паж тащил охапку дров. Другие слуги отодвигали от стен столы.

К немалому облегчению Ронуэн, людей Ламонта в зале не было. Она не хотела, чтобы обстоятельства вынудили ее дать им ответ. Пусть думают что хотят. Пусть сообщат своему господину, что доставили послание. Она все равно сбежит до назначенного ей срока.

Одна из служанок окинула ее подозрительным взглядом.

— Миледи знает, что ты здесь?

— Конечно, — холодно ответила Ронуэн. — Я провела ночь в ее комнате. И теперь она послала меня за водой для умывания.

— Но я оставила воду для нее с вечера! — воскликнула женщина.

— Гэвину ночью было плохо, и мы ее израсходовали. Теперь ей нужна вода, — сообщила Ронуэн и гордо удалилась, делая вид, что может передвигаться по замку свободно.

Это, разумеется, было не совсем правдой, но служанка промолчала.

Во внутреннем дворе замка было спокойно. Двое мужчин разговаривали у входа в конюшню. Петух взлетел на подоконник, расправил крылья, распушил перья и с громким криком возвестил о приходе утра.

Ей лучше поторопиться.

Направляясь кружным путем к колодцу, она внимательно осматривала двор. С одной стороны находились казармы и конюшня, с другой — жилые помещения замка и часовня. У ворот размещались склады и загон для скота.

У дальней стены, построенной у самого края обрыва, располагалась кухня. Рядом стояли несколько деревянных навесов и коптильня. Здесь Ронуэн удвоила внимание.

Оглушительный раскат грома заставил Ронуэн пожалеть о забытом плаще. Утро выдалось ветреное и хмурое, хотя наступила весна. Было холодно и сыро. Такой же холод поселился и в сердце Ронуэн. Она должна найти выход.

Стены замка были каменными, высокими и неприступными. Ронуэн остановилась возле кухни. Где же выход? Когда дверь кухни неожиданно распахнулась, она юркнула за стоявшие рядом пустые бочки. Не хватало еще, чтобы ее здесь заметили. Она немного переместилась в своем ненадежном укрытии и сделала потрясающее открытие.

Оказывается, кухня не примыкает к стене. Между ними есть узкий проход, частично скрытый кухней и штабелем бочек.

Затаив дыхание, Ронуэн поставила ведро и устремилась вперед по проходу. Сделав всего несколько шагов, она обнаружила массивную железную дверь в стене.

Наверное, это и есть боковые ворота, за которыми начинается узкая тропинка, спускающаяся по обрыву к морю.

Она медленно проделала обратный путь и, оказавшись за штабелем бочек, осторожно выглянула. На нее никто не обращал внимания. Тогда она вернулась к железной двери и попробовала повернуть кольцо, чтобы открыть щеколду. Оно с легким скрипом повернулось.

Ронуэн была настолько поражена, что отпрянула и, споткнувшись об аккуратно уложенные в проходе рыболовные сети, упала. Испугавшись, что ее могут услышать, она вскочила, поправила сети и прислушалась. Ничто не нарушало тишину. Она осмотрелась. Здесь находилось все; необходимое для рыбной ловли — удочки, сети, корзины, пара длинных весел и несколько острог с железными наконечниками. Очевидно, этим проходом пользуются те, кто спускается к морю ловить рыбу. И если дверь сейчас не закрыта, значит, утром ею уже кто-то воспользовался.

Затаив дыхание, девушка снова повернула кольцо, а когда замок щелкнул, открыла дверь. Здесь был проход в стене с низко нависающим потолком. У стен были сложены веревки, пробковые поплавки, незажженные фонари. В конце прохода виднелась еще одна дверь, которая, помимо замка, блокировалась тяжелой поперечной балкой. Но сейчас балка была снята и прислонена к стене, и Ронуэн, воспользовавшись случаем, приоткрыла дверь.

Порыв пахнущего морем воздуха был очевидным признаком ее успеха. Ронуэн с наслаждением вдохнула полной грудью воздух свободы. Свобода? Неужели это так легко?

Потом она услышала голоса, взглянула вверх и заметила двух стражников на стене. Нет, сегодня бежать нельзя — по крайней мере при свете дня. Но будет ли дверь открыта и ночью? Она осторожно выглянула еще раз и увидела тропинку, спускавшуюся на узкую полоску песчаного берега внизу. С высоты стражники могли видеть любого человека на тропинке. Только под покровом ночи можно было выскользнуть из замка или войти в него незамеченным.

Сверкнула молния, через несколько секунд грянул гром. Если облака не рассеются, о свете убывающей луны можно не тревожиться. А если пойдет дождь — что ж, еще лучше.

Девушка закрыла дверь и прислонилась к ее влажной прохладной поверхности. Итак, решено. Ночью она исчезнет, и пусть все заговорщики плетут свои интриги без нее. А покинув это место, она больше никогда не вернется ни в Роузклифф, ни в Каррег-Ду, ни в лагерь мятежников, что неподалеку от Афон-Брин. Здесь ее ничто не удерживает.

Придется только послать весточку Рису. Надо же сообщить, что он не должен ее освобождать. А уж потом она отправится на запад в поисках новой жизни.

Ронуэн вернулась к месту, где оставила ведро, и направилась к колодцу. Неожиданно ее охватило чувство одиночества, настолько острое, что даже сердце заныло. Она и раньше чаще всего была одна, но в последнее время ее постоянно окружали люди — Рис и его мятежники, Джослин с детьми и Джаспер. Получается, что даже в толпе она все равно одна.

Она невольно оглянулась, но Джаспера нигде не было видно. На сердце стало еще тяжелее. Пришлось напомнить себе, что она вовсе не теряет любимого. Невозможно потерять то, чего никогда не имела. Она просто хочет уйти от опасности.

Любой лесной зверь знает, что только так можно выжить.

Глава 16

— Кто эти люди? — спросила Изольда.

Она сидела на скамье напротив Ронуэн, держа руки перед собой, а та сматывала пряжу в моток.

Ронуэн удивленно взглянула на девочку, потом снова опустила глаза на только что спряденные нити. После того как она в присутствии Изольды заговорила о праве валлийской женщины самой выбирать себе мужа, отношение девочки к ней волшебным образом переменилось.

— Почему ты спрашиваешь меня? Спроси маму. Она знает больше, чем я.

— Она не любит рассказывать то, что может меня встревожить.

— А почему тебя что-то должно тревожить?

Изольда опустила руки на колени.

— Я не ребенок и знаю, что в мою страну пришла беда. Король Стефан. Матильда. Внук старого короля. — Она вздохнула. — Я знаю, что тот, у кого будет обучаться Гэвин, и тот, за кого я выйду замуж, важны для папы. Для Роузклиффа и для Англии. Мир в Англии принесет мир и в Уэльс. Так говорит папа. — Потом, сообразив, что разговаривает с ярой патриоткой Уэльса, Изольда добавила: — Ты же знаешь, я наполовину валлийка.

— Да, знаю. Подними, пожалуйста, руки, и давай закончим сматывать пряжу, — сказала Ронуэн. — Твоя мама, наверное, уже приготовила краску.

— А как насчет этих людей? Какое послание они привезли?

Действительно, какое послание? Не рассказывать же девочке о том, что сообщили ей посланцы Ламонта.

— Трудно сказать. Их лорд знает, что твой папа в отъезде. Возможно, послание от него?

Изольда окинула Ронуэн презрительным взглядом.

— Если бы это было так, зачем Джасперу ставить стражу на ночь возле лестницы? Я видела дядю, когда эти люди уезжали. Он был рад избавиться от них. Все были рады.

Ронуэн вгляделась в серьезное лицо девочки.

— Ты умна не по годам, как я посмотрю. Впрочем, ладно. Я расскажу тебе о моих подозрениях. Все — и англичане, и валлийцы — знают, что Ламонт не тот человек, которому можно доверять. Он жесток и жаден. Джаспер и твоя мама, конечно, тоже это знают. Если Ламонт прислал сюда людей, значит, это нужно ему, и никому больше.

Глаза Изольды округлились.

— Чтобы они шпионили за нами?

— Возможно. Но ты не должна бояться, Изольда. Джаспер не допустит, чтобы с тобой случилась беда.

Девочка заулыбалась.

— Он чудесный, правда? Храбрый, красивый и немножко забавный.

Ронуэн с трудом сосредоточилась на пряже. Да, да… И храбрый… и красивый… Ронуэн знала это и без Изольды.

— Я знаю, что ты его любишь, — заявила девочка.

Ронуэн уронила веретено, которое покатилось по полу, разматывая шерсть.

— Что за глупости! — с притворным возмущением воскликнула она, поспешно наклонившись за веретеном.

— Все в порядке, я больше не сержусь. Я знаю, что не смогу выйти замуж за родного дядю. Церковь не позволит.

— Я думаю… Мне кажется, ты путаешь свои чувства к нему с моими, — сказала Ронуэн, но замечания девочки встревожили ее. — Ты любишь его. А я… я просто думаю, что он… Он мой тюремщик, — закончила она со злостью. — А Роузклифф — моя тюрьма.

Она снова взглянула на девочку, держа в руках веретено. Между ними протянулась тонкая шерстяная нить.

— Я пытаюсь провести с пользой время, пока нахожусь здесь, Изольда, вот и все. Он не сможет удерживать меня здесь всегда. Когда-нибудь я буду свободна и смогу отсюда уйти.

Она намотала остаток нити на руки Изольды.

— Ну вот и все. Отнеси этот моток — и все остальные — вниз маме. Она будет их красить. А я уберу веретено и приведу в порядок комнату.

Изольда нехотя встала, хмуро глядя на аккуратное кольцо шерсти, которое держала в руках.

— Я тебя не понимаю, Ронуэн. Ты должна быть счастлива, что нравишься Джасперу.

Ответа у Ронуэн не было, по крайней мере такого, какой можно было дать ребенку. Пришлось прибегнуть к самому безопасному:

— Ты еще слишком мала, чтобы понимать такие вещи.

— Вовсе нет! — взвилась Изольда.

Ронуэн поспешно вышла из комнаты, раньше, чем Изольда успела продолжить свою мысль. Что мог ребенок понимать во взаимоотношениях взрослых?

Пришлось признать, что очень многое. «Девочка знает, что ты влюблена в Джаспера. Она достаточно умна и наблюдательна, чтобы распознать это».

— Bendigedig! — выругалась Ронуэн.

Все просто замечательно. Если ей не удастся ночью сбежать, она точно свихнется.

Впрочем, свихнется она значительно раньше, потому что, сбегая по лестнице, едва не налетела на Джаспера, который поднимался наверх.

Они остановились друг напротив друга, и сердце Ронуэн снова тревожно забилось. Все-таки этот англичанин дьявольски красив. На нем была серая туника поверх ослепительно белой рубашки, и это сочетание усиливало серый цвет его глаз. Он стоял на две ступеньки ниже — так их лица были на одном уровне — и хмуро смотрел на нее.

Джаспер выглядел усталым, словно после бессонной ночи, и хотя Ронуэн сама почти не спала ночью, ее первым побуждением было поддержать его, заставить улыбнуться. Она благоразумно подавила этот порыв.

— Если ты ищешь Изольду, она…

— Я не ищу Изольду.

Между ними повисло напряжение, острое как кинжал. От него тоскливо ныло сердце. Ронуэн растерянно оглянулась, потом опустила глаза на веретено, которое все еще держала в руке.

— Ой, я забыла убрать это на место.

Но когда она повернулась и побежала вверх по лестнице, Джаспер пошел за ней.

— Подожди, я хочу с тобой поговорить.

Поговорить с ней? О чем? Ронуэн не хотелось с ним говорить. Она ускорила шаги. Изольда где-то здесь, она станет буфером, так необходимым между ней и Джаспером.

На площадке он поймал ее за руку и заставил остановиться.

— Ронуэн, подожди.

Она высвободила руку и резко повернулась к нему, дрожа от сдерживаемых эмоций.

— Уходи, Джаспер. Я не хочу оставаться с тобой наедине.

— Почему?

— Как почему? Да потому… потому…

Она судорожно сглотнула, отчаянно пытаясь придумать правдоподобную причину. В конце концов она сказала полуправду:

— Ты как-то умеешь заставить женщину позабыть о здравом смысле. И гордишься этим. А я стараюсь вести себя разумно, и для этого должна держаться от тебя подальше. Куда запропастилась Изольда?

— Ты тоже весьма успешно лишаешь меня здравого смысла, — сообщил Джаспер и шагнул к ней. — Но когда тебя нет, я становлюсь полным идиотом. — Еще один шаг. — Зато когда ты рядом, все мои чувства обостряются. Например чувство осязания — я хочу касаться шелка твоих волос, бархата кожи.

Ронуэн округлила глаза.

— Чувство обоняния, — продолжил Джаспер. — Ты пахнешь цветами, лесом и женщиной.

Сердце Ронуэн билось уже раза в три быстрее, чем обычно, и странно ныло.

— Мое чувство вкуса. — Он уже подошел вплотную. — Я хочу снова попробовать тебя.

Ронуэн в панике попятилась и отчаянно замотала головой.

— Нет-нет, ты не должен говорить мне такие вещи.

— Почему? Это правда, — сказал Джаспер и снова сократил расстояние между ними.

— Потому что… на самом деле ты хочешь вовсе не поговорить со мной. Ты желаешь большего.

Их взгляды встретились. Его глаза были темными и зовущими, а ее… Ронуэн даже думать не хотелось, какую правду могли открыть Джасперу ее глаза. Он был так близко, и хотя не коснулся ее, она, казалось, чувствовала тепло его тела. Ее сознание мутилось. Она готова была сдаться.

Он уперся руками в дверь, и девушка оказалась в ловушке его сильных рук. После этого он медленно выдохнул.

— Нет, ты ошибаешься, — тихо сказал он. — Хотя я действительно хочу большего, Ронуэн, на этот раз ограничусь только разговором.

Разговором? Он пришел не для того, чтобы соблазнить ее? Если это правда, она еще большая идиотка, чем думает. Даже когда он хочет только поговорить, она изнывает от желания. Ее лицо зарделось от унижения. Что же она станет делать, когда он действительно захочет соблазнить ее?

— О чем ты хочешь со мной поговорить?

Джаспер сделал пару шагов назад и огляделся. Неужели он краснеет? Что, черт возьми, все это значит?

Он прочистил горло, и ее любопытство возросло. Однако когда он заговорил, яснее не стало.

— Я знаю от Джослин, что твоего отца нет в живых. Существует ли другой мужчина — может быть, дядя или отчим, — который о тебе заботится?

Ронуэн ушам своим не верила.

— У меня есть отчим, но ко мне он не имеет никакого отношения.

— А как насчет твоей матери?

— Чего ты хочешь, Джаспер? — спросила Ронуэн и вдруг открыла рот от удивления. — Ты хочешь получить за меня выкуп?

— Проклятие! — Он обеими руками взъерошил волосы. — Я имею в виду вовсе не выкуп, а женитьбу. С кем я должен об этом поговорить?

Ронуэн лишилась дара речи. Вопрос был слишком невероятным, противоречившим всякой логике, чтобы у нее нашелся ответ. Вместо этого она тонким голоском спросила.

— За кого ты хочешь выдать меня замуж?

Джаспер взглянул на нее как на безумную.

— Как за кого? За меня, конечно! — Потом он нахмурился. — Как следует подумай, прежде чем отказать мне, женщина. Тебе будет хорошо в Роузклиффе. Джослин будет счастлива, а я… — Он сделал паузу и скрестил руки на груди. — Я буду хорошим мужем, таким же хорошим, как ты — хорошей женой.

Последнее заявление, как подозревала Ронуэн, не было комплиментом, но она не обиделась. Ее потрясло неожиданное предложение.

— Почему? — пролепетала она. — Почему ты хочешь, чтобы мы поженились?

Мужчина окинул ее ласковым, чуть насмешливым взглядом, и по телу Ронуэн пробежала дрожь.

— Думаю, мы подходим друг другу.

Теперь настала ее очередь краснеть.

— Возможно, только в одном.

— Возможно? — Джаспер криво ухмыльнулся. — Возможно?

— Ну да, возможно, — хмуро буркнула Ронуэн. — Но во всех остальных отношениях — точно нет. Брак между нами не имеет смысла.

Предложение было ей очень приятно, но она не собиралась ставить его об этом в известность. Она тоже скрестила руки на груди, скопировав его позу.

— Тобой руководят совсем другие мотивы. Хочешь разозлить Риса?

Его ухмылка исчезла.

— Он не твой любовник, хотя и утверждал обратное. Я долго думал об этом, Ронуэн, и решил, что если вы не стали любовниками, то лишь потому, что ты дала ему отпор. Между вами ничего нет, во всяком случае, с твоей стороны. Так что мое предложение не имеет к нему никакого отношения. Я думал о себе.

Ронуэн еще ни разу в жизни не была сбита с толку до такой степени. Она ожидала совращения, а вместо этого получила предложение руки и сердца. Джаспер хочет сочетаться с ней браком!

На несколько коротких мгновений она позволила себе предаться мечтам о будущей жизни с ним. Просыпаться каждое утро рядом с ним, зная, что она кому-то нужна. Обедать с ним за одним столом. Украдкой обмениваться улыбками, взглядами, понятными только им.

Спать с ним в одной постели.

Ее даже бросило в жар при мысли о том, как они закрывают за собой дверь спальни и медленно поворачиваются друг к другу.

У них могут быть дети.

— Ты не сказала «нет», Ронуэн. Значит ли это, что ты принимаешь мое предложение?

Девушка растерянно заморгала, и радужные мечты тотчас обернулись мрачной реальностью. Во время темной луны на замок нападут враги. Если она примет предложение Джаспера, ей придется рассказать ему о заговоре. Но разве сможет она предать Риса?

Она знала, что не сможет.

Ее руки бессильно опустились. Вздохнув, она отвела глаза, опасаясь, что они могут выдать ее смятение.

— Я… я очень благодарна тебе за предложение. И высоко ценю оказанную мне честь. Поверь, отказаться от него мне очень трудно… но я должна…

Джаспер ничего не ответил, и ей волей-неволей пришлось поднять глаза, чтобы увидеть его реакцию. Выражение его лица было трудно разгадать. Он не выглядел ни рассерженным, ни задетым. Скорее озадаченным.

— Ты не любишь Риса. Тогда почему ты мне отказываешь?

— Потому что брак между нами обречен на неудачу. Мы слишком разные.

— Такие же разные, как Джослин и Рэнд? Но ведь их брак, выражаясь твоим языком, удачен. Они вполне удовлетворены друг другом. Ты не можешь отрицать, что Джослин счастлива.

— Но они любят друг друга! — воскликнула Ронуэн. — Их связывает не только физическое желание!

— У нас есть… — Джаспер замолчал и на мгновение задумался. — Иными словами, ты хочешь от меня объяснения в любви?

— Нет!

Боже, неужели эта мука никогда не кончится! Только если он убедится, что она серьезна. В тот же миг она поняла, что нужно сделать. Но как же это тяжело!

— Я не люблю тебя, — с трудом выговорила она. — В этом заключается проблема. Я отношусь к тебе, по сути, так же, как к Рису, — сказала она и взглянула на него почти спокойно, словно только что не совершила величайшую в своей жизни глупость.

На этот раз выражение его лица было легче разгадать: челюсть напряжена, губы сжаты, мягкий свет глаз сменился зловещим блеском.

— Итак, ты видишь, — храбро продолжила она, торопясь поскорее договорить, пока окончательно не лишилась разума, — что не сможешь избежать принятия решения о судьбе заложницы, женившись на ней. Ты отпустишь меня сейчас или будешь держать здесь всегда? Как ты поступишь, Джаспер?

Встретив его яростный взгляд, Ронуэн мысленно поежилась. Она вовсе не собиралась заходить так далеко, но, начав, уже не могла остановиться, хотя отлично понимала, что несправедлива к Джасперу. Так уж сложилась жизнь: она любила не того человека, он желал ее, руководствуясь ошибочными соображениями, а Рис требовал ее помощи в нападении, которое вообще было от начала до конца ненужным и неверным.

А теперь Джаспер взирал на нее с таким презрением, что ей хотелось умереть.

— Может быть, ты права, — задумчиво произнес он. — Возможно, ты мудрее меня. Жениться на тебе, чтобы получить свободный доступ к твоему телу, — слишком благородный жест. Тем более что мы оба знаем: тебя можно получить и без церковного благословения.

— Нет! — воскликнула Ронуэн и бросилась в сторону, позабыв, что путь преграждают его руки.

Они стояли лицом к лицу и близко… слишком близко… Но на этот раз ее эмоции явно не желали, чтобы их подавляли так долго. Они грозили вот-вот вырваться наружу и сжечь их обоих в своем пламени.

А Джаспер не собирался отпустить ее.

В отчаянии она зашарила рукой по двери и, нащупав щеколду, подняла ее. Под тяжестью их тел дверь немедленно распахнулась внутрь. Раздался сдавленный вопль, звук упавшего тела и громкий визг:

— Вы ударили меня!

Изольда!

— Что, черт побери, происходит? — воскликнул Джаспер.

Благодарная за неожиданную передышку, Ронуэн воспользовалась неразберихой и проскользнула под рукой Джаспера. За дверью на полу сидела донельзя возмущенная Изольда.

— Что случилось? — спросила Ронуэн, помогая девочке встать и избегая взгляда Джаспера.

— Она подслушивала, вот что случилось, — сообщил Джаспер, моментально сообразив, в чем дело. — Я прав, Изольда?

Девочка прижалась к Ронуэн и отвела глаза.

— Я была здесь первой! А потом вы пришли и стали выяснять отношения за дверью.

— И ты прижалась ухом к двери, чтобы лучше слышать.

— Оставь ее, Джаспер. Это не ее вина.

Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Создавалось впечатление, будто он хочет задушить и Изольду, и Ронуэн, поскольку его кулаки то сжимались, то разжимались. Только он еще не решил, с кого начать.

— Уходи отсюда, Джаспер, — сказала Ронуэн, немного успокоившись. — Это женская часть дома. Тебе здесь нечего делать.

Их взгляды в последний раз встретились. Она чувствовала, что еще может изменить свой ответ. Но было слишком много причин этого не делать, причин, о которых ему знать совершенно необязательно.

— Нет, — наконец буркнул Джаспер. — Мне действительно здесь больше нечего делать.

Когда он ушел, Изольда виновато взглянула на Ронуэн.

— Извини, — сказала она. — Мне следовало дать о себе знать.

— Тебе не за что извиняться, — вздохнула Ронуэн и обняла девочку за плечи. — Все получилось к лучшему.

Она обвела невидящим взглядом комнату, потом взяла себя в руки и начала искать веретено, которое снова уронила.

— Но я не понимаю! — воскликнула Изольда. — Ты и он… Я уже не ребенок и знаю, чего он хотел.

— Мне трудно объяснить тебе все это, — вздохнула Ронуэн. — Похоже, мы пробуждаем друг в друге самое худшее.

— А почему ты не хочешь выйти за него замуж? Я слышала, он сделал тебе предложение. Почему же ты сказала «нет»?

Ронуэн посмотрела на девочку, стараясь не расплакаться. Как объяснить Изольде то, чего она не могла объяснить ни Джасперу, ни даже себе самой?

— Неужели Джаспер ошибся насчет того ужасного человека? Того разбойника? — спросила девочка. — Ты любишь Риса ап Овейна? Я знаю, это из-за него ты помогла похитить меня. Мама говорит, ты никогда никому не позволяла причинить мне вред. Но этот Рис… он так на меня смотрел… А потом Джаспер поймал его, но ты позволила взять себя в заложники, только чтобы Риса отпустили. Неужели ты его любишь?

— Да, я люблю его, Изольда. — Ронуэн опустилась на колени и взяла руки девочки в свои. — Но только это любовь сестры к брату. Я люблю его так же, как ты любишь Гэвина. Рис на самом деле мне не брат, но я так чувствую. Я чувствую ответственность за него.

— Но ведь он плохой.

— Да, он может быть плохим. Еще как может.

Ронуэн прикусила губу. У него есть причины ненавидеть Джаспера и всех англичан.

— Но если ты не любишь его как мужчину, за которого хотела бы выйти замуж, то почему отказала Джасперу?

Ронуэн грустно улыбнулась.

— Я думала, ты собираешься за него замуж.

Девочка вздохнула.

— Я же сказала, что не могу выйти за него. Он мой дядя. Но если бы могла, не отказалась бы. — Не давая себя отвлечь, Изольда добавила: — Я не понимаю, почему бы тебе не выйти за него.

— Все это очень сложно, — сказала Ронуэн, вставая. — Слишком сложно, чтобы объяснить. Но однажды, когда он женится на какой-нибудь другой женщине, ты поймешь, что я была права.

«Я права, — повторяла она себе снова и снова, выполняя обычную работу по дому. — Я права, отказав ему, и права, желая сбежать из замка».

Но не важно, сколько раз Ронуэн это повторяла, — мысль о том, что она покидает Джаспера навсегда и в один прекрасный день он женится на другой женщине, казалась ей неправильной.

Мучительно неправильной.

Нестерпимо мучительной.

Глава 17

Жизнь в замке текла своим чередом, и тот вечер ничем не отличался от других. В часовне прозвонили колокола — их мелодичный перезвон далеко разнесся по долине, созывая пастухов и их покрытых густой шерстью подопечных домой. Дневные рабочие — ткачи и прачки, каменщики и плотники — парами и небольшими группами брели через мост и дальше по утоптанной дороге в деревню. Во дворе замка Гэвин и еще несколько маленьких мальчиков загоняли жеребят в стойла. Потом мальчики вошли в зал, чтобы выдвинуть столы и расставить скамейки к ужину, Кухонные рабочие торопились завершить приготовление еды, чтобы тоже отдохнуть.

Потом, когда на землю опустились вечерние сумерки, звякнул кухонный колокол, и обитатели замка стали собираться к вечерней трапезе. День закончился, настало время хорошо поесть, выпить и расслабиться. Время песен и развлечений.

Но Ронуэн не имела права отдыхать. С приближением вечера она чувствовала все нарастающее беспокойство, и теперь была напряжена как струна. Уже давно перевалило за полдень, а колокола не звонили. Наверное, звонарь позабыл о своих обязанностях. Да и солнце застыло в небе. В тревоге она кусала ногти.

Этой ночью она должна бежать. Откладывать нельзя. Для начала ей необходимо удостовериться, что боковые ворота не заперты — за исключением балки, которую она сможет поднять сама. Если же ворота закрыты на замок, она окажется в ловушке.

Ронуэн внимательно следила за всеми, кто входит в кухню и выходит. Одновременно она ждала Джаспера.

Быть может, после их стычки он покинул замок?

После их ужасной встречи на лестнице Ронуэн была слишком расстроена и смущена, чтобы понять одну простую истину: его местонахождение может определить успех или неудачу ее плана. Тогда ее попеременно одолевали то сожаление, то решимость, то печаль, то смирение. К тому времени как она сумела взять себя в руки и осознала, как важно знать местонахождение Джаспера, было уже слишком поздно. Конечно, она могла расспросить людей, но не знала, стоит ли это делать. Челядь ее не слишком жаловала. И хотя Джослин и Изольда не обвиняли ее в похищении, прислуга в основном косо смотрела на нее. Кроме того, все знали об интересе, проявленном к ней Джаспером.

Нет, она не станет привлекать к себе внимание, спрашивая о Джаспере.

Поэтому она сидела у окна в комнате Джослин и, вытянув шею, следила за передвижениями людей во внутреннем дворе. Скорее бы наступила темнота. Тогда она сможет бежать.

Когда в комнату проскользнула Гвендолин, у Ронуэн тоскливо сжалось сердце. Это чувство вины, поняла она, разглаживая лежавшую на коленях вышивку.

— Ты разве не пойдешь ужинать с нами? — спросила малышка.

Она открыла комод и, порывшись в нем, достала расческу.

— Мама говорит, что хорошие юные леди никогда не появляются в обществе со спутанными волосами. Ты мне поможешь? — спросила она и протянула расческу Ронуэн. — А потом мы вместе пойдем ужинать.

Ронуэн вообще не хотела спускаться вниз, поскольку не была уверена, что сможет сохранять невозмутимость. Ей придется делать вид, будто все нормально. Но ее отсутствие может вызвать ненужные вопросы и привлечь внимание. К тому же попросту невозможно проигнорировать просьбу ребенка.

— Конечно, милая. Забирайся ко мне на колени, и мы расчешем твои очаровательные кудряшки.

Улыбнувшись и продемонстрировав очень милые ямочки на щеках, Гвен так и сделала. Тепло детского тела дарило Ронуэн успокоение. Медленно расчесывая спутанные волосики Гвен, она с удовольствием вдыхала ее запахи. Мыло, собаки, мята. Как чудесно пахнут маленькие дети.

Неожиданно Ронуэн почувствовала, что ей не хватает Дэвита и Кордулы. Правда, ее брат и сестра уже почти взрослые. Через несколько часов ей будет не хватать и детей Джослин. Гвен и ее доверчивой невинности, Гэвина и его безрассудной храбрости и Изольды, желавшей передать своего обожаемого дядю Ронуэн.

Повинуясь импульсу, она поцеловала макушку Гвен. Девочка сразу повернулась и обняла ее.

— Я так рада, что ты пришла к нам жить. Гэвин говорит, что когда-нибудь ты уйдешь и вернешься в лес. Но я думаю, ты должна остаться.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Потому что… потому что ты так и не рассказала мне конец сказки, ну той, о валлийской принцессе и несчастном драконе.

Малышка вспомнила об истории, которую Ронуэн рассказывала ей, когда вместе с Джаспером укладывала ее спать. Казалось, с тех пор минуло много месяцев, хотя прошло не больше двух недель.

— Разве дракон был несчастным? — спросила она, продолжая расчесывать шелковистые кудряшки.

— Нуда. Он был очень несчастным. Это я точно знаю. И только принцесса могла подарить ему счастье. Правильно?

— Да, милая.

В волшебных сказках принцесса могла сделать дракона счастливым и позволить ему снова стать человеком. Но реальная жизнь была более обыденной и более сложной. Ронуэн отложила расческу и завязала волосы девочки красивой лентой.

— Нам надо поторопиться, иначе ужин остынет.

Ронуэн спустилась в зал, ведя за руку маленькую девочку, не ведавшую о проблемах, которые тревожили взрослых. Зал был освещен пламенем из большого очага. Полдюжины факелов и небольших фонарей придавали помещению особенный уют.

Девушка окинула взглядом зал. Как и весь замок, он еще не был достроен. Незавершенная фреска украшала одну стену, свежая штукатурка и краска ежедневно расширяли свои границы. Она никогда не увидит эту фреску законченной, вдруг поняла Ронуэн. Ей не придется полюбоваться на встречу святого Эйдана и святого Франциска на цветочном лугу, потому что она находится в этом зале в последний раз. Она никогда не вернется в Роузклифф, даже если Рису когда-нибудь удастся воплотить в жизнь свои мечты и захватить замок. Ей было бы слишком тяжело снова оказаться здесь. Очень уж много воспоминаний связано с Роузклиффом. Хороших. Ужасных. Разных.

— Пойдем, Ронуэн, ты можешь сесть рядом со мной, — сказала Гвен и потянула ее к столу, где уже сидели Изольда и Гэвин.

Джослин о чем-то разговаривала со служанками у очага. Джаспера нигде не было видно.

Это хорошо.

Это ужасно.

Ронуэн нахмурилась и потерла висок — у нее разболелась голова. Неожиданно она подумала, что Изольда вполне могла рассказать матери обо всем, что произошло сегодня между Ронуэн и Джаспером.

Девушка села и покосилась на Джослин. Ей очень хотелось верить, что Изольда промолчала. Но когда Джослин закончила свои дела и, направляясь к столу, взглянула на Ронуэн, то стало ясно, что ей все известно. И теперь Ронуэн не оставят в покое.

Ну почему эта женщина не видит очевидного: несмотря на то что ее союз с англичанином вполне удачен, никакого союза между Ронуэн и Джаспером быть не может.

Когда Джослин подошла к столу, Ронуэн постаралась придать себе максимум спокойствия и решимости, но, к ее удивлению, подруга только кивнула и спросила:

— Тебе дать подливу? Пастернак сегодня удался. Это коронное блюдо Одо.

Все было действительно очень вкусно, но у Ронуэн напрочь пропал аппетит. В животе все сжалось, скрутилось в тугой узел, и девушка ничего не могла проглотить. Оставалось лишь размазывать еду по тарелке. Целый час, который они провели за столом, женщины говорили о рецептах, специях и других столь же милых женскому сердцу вещах. В следующий базарный день в Роузклиффе ожидали торговца тканями из Честера. А у беременной жены мясника такой большой живот, что, по-видимому, будут близнецы.

Минуты тянулись бесконечно, и беспокойство Ронуэн усиливалось. А потом Гэвин спросил:

— Джаспер скоро вернется с берега?

При звуке этого имени Ронуэн вздрогнула и выронила ложку, после чего опрокинула свой кубок с вином. Вина в нем было не много. Джослин быстро поставила его и, глядя на расплывающееся по скатерти пятно, сказала:

— Вы двое успеете перепачкать все скатерти, прежде чем наконец договоритесь.

Ронуэн вскочила, сверх всякой меры разозлившись на вроде бы невинное замечание подруги.

— Господи, ну почему ты не можешь просто оставить все как есть!

Женщина подняла глаза.

— Пятно от вина нельзя оставлять. Его необходимо убрать сразу, иначе оно никогда не отстирается.

— Я говорю не о пятне! — выкрикнула Ронуэн, изо всех сил сжимая кулаки. — И ты это отлично знаешь.

Выражение лица Джослин было безмятежным и добрым. Дети казались встревоженными. Гвендолин осторожно притронулась к руке Ронуэн.

— Все в порядке, не беспокойся, — пролепетала она. — Мама никогда не сердится, если извинишься. — Она прижалась к Ронуэн, и тепло ее маленького тельца стало одновременно целительным бальзамом и изощренной пыткой. — Просто извинись. И все будет хорошо.

— Извини, — спустя мгновение пробормотала Ронуэн, вовсе не имея в виду пролитое вино.

И Джослин это поняла.

— Мне очень жаль, — сказала она чуть громче. — Думаю, мне лучше уйти. Ты позволишь?

— Конечно, — ответила Джослин, но Ронуэн…

Ронуэн больше не могла выносить эту пытку. Ей было тяжело находиться среди людей, которые простили ей страшные преступления, а она продолжала хранить от них секреты. Как могла она помогать кому бы то ни было, желавшему причинить вред обитателям Роузклиффа?

Она высвободилась из объятий Гвен и, коротко кивнув, удалилась. Но, поднимаясь по ступенькам, она чувствовала, как сжимается от боли сердце. Она не может даже попрощаться, объяснить им свой поспешный побег, поблагодарить за бесконечную доброту.

Лестница закончилась, и Ронуэн неуверенно остановилась, не в силах решить, куда идти и что делать. Было темно. Следовало поспешить. Но она не могла сдвинуться с места.

Возможно, она должна оставить записку для Джослин.

Отыскав в комнате управляющего пергамент, перо и чернила, она написала письмо. Буквы у нее получились не слишком аккуратными, к тому же не было песка, чтобы их присыпать. И все же письмо было читаемым, и, она надеялась, передавало всю глубину ее чувств.

«Я ухожу искать свою судьбу. Прими мою глубокую благодарность за твою доброту, Джослин. Я ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Я не могу предать тебя и твою семью, но не могу так же предать Риса и мой народ. Поэтому мне лучше исчезнуть из Роузклиффа и Каррег-Ду, оказавшись подальше от местных конфликтов. Прошу тебя, передай мои наилучшие пожелания Изольде, Гвендолин, Гэвину…»

Ронуэн перечитала записку и, не в силах сопротивляться, еще раз обмакнула перо в чернила.

«…и Джасперу», — добавила она. Затем она поставила свою подпись и оставила пергамент на столе в комнате управляющего. Утром его кто-нибудь обнаружит.

Она вышла во двор, стараясь не думать о реакции Джослин и Джаспера — на ее побег. Она должна защитить себя. Это все, что она может сделать. Но для этого надо исчезнуть из Роузклиффа раньше, чем Рис нападет на замок.

Вокруг нее в темноте сгущались тени. У одной из лестниц, ведущих на стену, стояла тележка с кирпичами. Над головой Ронуэн болталась люлька каменщика. Пустая и легкая, она раскачивалась на ветру. Самые обычные предметы ночью почему-то выглядели угрожающими. Даже зловещими. Это были инструменты, которые заставляли камни Уэльса расти, превращаясь в толстые стены и грозные башни Роузклиффа, все как предсказывала старая песня. Неужели полдень станет темным, а зима жаркой?

Она замедлила шаг и огляделась по сторонам. Ей стало холодно. Вполне возможно, все это действительно произойдет, ведь мир движется к концу. К тому же Ронуэн была исполнена грусти, и чувствовала, что весь ее мир рушится. Наверное, от такой всеобъемлющей катастрофы все равно не убежишь, но она намерена попробовать.

В другом конце двора зашевелился стражник — его силуэт на стене был отчетливо виден на фоне западного неба. Нужно еще немного подождать. Но она не могла. Нервы девушки были так напряжены, что она боялась сойти с ума. Поэтому, стараясь держаться в тени, она направилась к кухне и темному проходу за ней, который вел к свободе.

— …если он меня попросит.

— Ах, Герт, конечно, попросит, — ответил первой говорившей женский голос.

Ронуэн остановилась рядом с кухней и прижала к груди дрожащую руку. Это всего лишь две служанки. Они заканчивают свои дневные дела в кухне.

— Ты же знаешь, каковы мужчины, — продолжила женщина по имени Герт. — То, что их интересует в женщине, у всех одинаковое — во всяком случае, они в это верят. Но я терпеливая девушка…

Беглянке не хотелось слушать продолжение разговора. Действительно, для большинства мужчин все женщины одинаковы. И Джаспер — лучший тому пример. Говорят, он не пропускает ни одной юбки. Хотя к ней отнесся иначе. Она была его пленницей, и он имел полное право сделать с ней все, что захочет. Тем не менее он заставил ее почувствовать, что она единственная женщина, которая для него что-то значит.

Девушка тряхнула головой. Да, он обладал таким талантом, и, несомненно, это одна из причин его невероятного успеха у женщин. Он умел дать понять каждой женщине, что она особенная, не такая, как все.

Интересно, скольким женщинам он предлагал замужество?

Ронуэн замерла. Она стояла рядом с кухней, за штабелем бочек, как раз у узкого прохода, скрывавшего боковые ворота. Он предложил ей руку и сердце, и внезапно она отчетливо поняла, что раньше он не делал предложение ни одной женщине. Если бы сделал — давно уже был бы женат. Ни одна женщина в Роузклиффе или Каррег-Ду не отказалась бы от такой блестящей партии. Дур среди них не было. Только она заслужила титул самой большой дуры среди местных женщин.

Она прижалась лбом к одной из пустых бочек. Деревянные планки были шершавыми и прохладными. Неужели она совершает ошибку? Может быть, ей все же стоило выйти замуж?

Ну а как быть с Рисом и его планом напасть на замок? Как быть с его дьявольским союзом с Саймоном Ламонтом? Нет, она не может бросить Риса на произвол судьбы. Но возможно, она сумеет отговорить его. Вздохнув, Ронуэн сразу отбросила эту мысль. Когда дело касалось присутствия англичан в Уэльсе, особенно в Роузклиффе, или любого из братьев Фицхью, Рис не прислушивался к доводам рассудка. У нее не было возможности получить Джаспера или унять Риса. А значит, и выбора у нее не было. Она могла только предоставить их своей судьбе и попытаться построить новую жизнь для себя в другом месте, подальше от них обоих.

Решившись, девушка собралась двигаться дальше и снова замерла, услышав голос Джаспера.

— Здесь что-нибудь осталось, чтобы накормить голодного мужчину?

Ронуэн затаила дыхание и прижалась к бочкам. Он нашел ее!

Но хотя его фигура, высокая и такая знакомая, виднелась совсем рядом, он, судя по всему, ее не видел, поскольку обращался не к ней, а к служанкам в кухне.

— Ох, сэр Джаспер, вы нас испугали!

— У нас тут есть многое для вас. Все, что пожелаете.

Мужчина вошел в кухню, но Ронуэн не двинулась с места. Она боялась даже дышать. Он не заметил ее!

Несомненно, он был слишком заинтригован откровенным предложением, прозвучавшим в голосе женщины по имени Герт. Все, что пожелаете! Интересно, он уже спал с ней?

— Немного сыра и хлеба вполне достаточно.

— И все? Я с удовольствием принесу вам мяса из зала, милорд.

— Нет, спасибо.

Джаспер замолчал, а Ронуэн нахмурилась. Почему он не пошел на ужин в зал или не отправил служанку за едой? Потому что не хотел встретить ее, Ронуэн? Неужели ему так ненавистна ее компания? Или он боится?

Неожиданно Ронуэн охватило желание, такое сильное, что стало трудно дышать. Еще раз, один только раз подойти к нему, прижаться, ощутить его близость. Пусть он знает, что значит для нее больше, чем любой другой мужчина. И тогда у нее останутся воспоминания, которые будут согревать ее всю оставшуюся жизнь.

Беглянка прижала руки к животу, потрясенная дерзостью собственных мыслей. Неужели она осмелится на такое?

Хотя более важным вопросом был другой: сможет ли она уйти, если не сделает этого?

Кто-то положил нож на деревянный стол, подвинул скамейку.

— Вы хотите остаться здесь в одиночестве, милорд?

Это снова была Герт, желавшая во что бы то ни стало соблазнить красивого господина.

— У меня есть еще дела.

И Ронуэн услышала позвякивание ключей. Конечно! Именно он должен закрыть на замок боковые ворота. А может быть, уже закрыл? Она медленно обошла бочки. Ей необходимо знать, возможен ли побег.

Он был вполне возможен. Пройдя на ощупь по темному проходу, она обнаружила дверь, закрытую только тяжелой балкой, — замок отсутствовал. Она все еще могла уйти.

И должна сделать это немедленно.

Но Джаспер так близко…

Ее руки уже лежали на балке, которую оставалось только поднять. И все же Ронуэн медлила. Оглянувшись, она всмотрелась в темноту. Ни зги не видно. Но перед ее мысленным взором стоял Джаспер, сильный, красивый, мужественный. Он уложит ее в постель, если она придет? Вероятно, да. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Он должен это сделать.

Она негромко чертыхнулась.

Но неужели она не может надеяться даже на капельку счастья? Даже если ей предстоит провести в его объятиях лишь несколько коротких мгновений, она по крайней мере сможет унести воспоминания о них с собой. Другой возможности насладиться любовью у нее уже не будет.

Ронуэн медленно пошла обратно по проходу. Обогнув угол кухни, она заметила двух вышедших оттуда женщин. Это знак, решила она. Значит, так угодно судьбе.

Женщины ушли. Джаспер, стоя в дверном проеме, пожелал им спокойной ночи и вернулся к еде. Ронуэн могла убежать и навеки выбросить его из головы или хотя бы попытаться забыть. Или она могла пойти к нему на этот раз по собственной воле.

А если он отвергнет ее? В конце концов, она отказалась от его весьма почетного предложения руки и сердца. Поэтому теперь у него есть основания отвернуться от нее.

Ронуэн остановилась у кухонной двери. Если это произойдет, она сделает то, что когда-то он сделал с ней. Использует все возможности, все свое воображение, чтобы воспламенить его страсть.

Иными словами, соблазнит.

Глава 18

Джаспер тупо смотрел в пустую кружку. Герт определенно предлагала себя. В этом сомневаться не приходилось. Конечно, с ее помощью он мог бы забыть о своих мрачных мыслях. Хотя бы на часок. А потом уснуть — еще несколько часов благословенного забытья.

Но утро рано или поздно все равно наступит, а с ним вернется и горькая правда: Ронуэн его не хочет.

Нет, сегодня он и думать не мог о том, чтобы лечь в постель с Герт или любой другой женщиной. Впрочем, в будущем тоже.

Ему не нужны женщины. Кроме одной.

Он тяжело вздохнул. Плохо, что он хочет ее. Плохо, что она отвергла его предложение. Все плохо.

Предложение застало Ронуэн врасплох. Впрочем, оно и его самого тоже удивило. Он не планировал ничего подобного, но когда слова слетели с губ, словно сами по себе, Джаспер почувствовал неимоверное облегчение. Брак был самым лучшим решением всех проблем. Но она отвергла его предложение, и, похоже, погубила его для всех остальных женщин.

Как ей это удалось?

Он откинулся в кресле и невидящим взглядом уставился в потолок. Дубовые балки уже давно из золотистых стали черными, и хотя очаг был погашен, это место навсегда пропахло жареным мясом.

Он слишком долго пробыл в Роузклиффе, решил Джаспер. Когда он приехал, кухня была совсем новой, по деревянным стенам еще сочилась смола. Теперь она выглядела совершенно иначе.

Он сел и потянулся за хлебом. Есть не хотелось. Повертев горбушку в руках, он положил ее на место. Ему необходимо встретиться с Ронуэн. Нельзя избегать ее вечно. И тогда он решит, как с ней поступить. Удерживать ее и дальше в Роузклиффе неразумно. Держать заложника как гарантию мира имело смысл, только если тюремщик намеревался покарать заложника за проступки его товарищей. Если же нет…

За спиной скрипнула дверь.

— Уходи, — велел он, даже не обернувшись.

Ему не нужна компания, тем более компания Герт.

— Джаспер?

Его голова дернулась как от удара, но он остался сидеть, сохраняя внешнее спокойствие. Однако внутри все его чувства ожили, обострились. Словно собираясь устремиться в атаку, он был собран, напряжен.

В таком состоянии он был опасен.

Кровь шумела в ушах, но Джаспер спокойно взял кружку и поднес к губам. Рука не дрожит, с какой-то странной отстраненностью заметил он. Удивительно. Хотя за ноги он бы не смог поручиться. Поэтому остался в кресле.

— Джаспер.

— Что?

Ее голос слегка дрожат. Значит, она тоже нервничает. Эта мысль немного утешила и позволила прибегнуть к защите гневом.

— Что ты хочешь от меня, Ронуэн? Я не хочу тебя больше видеть.

Ронуэн молча смотрела в спину Джаспера — такую прямую, несгибаемую. Она жестоко оскорбила его и заслужила эту ненависть. Инстинктивно попятившись, она все же остановилась, решив не отступать.

— Извини, — прошептала она, — мне очень жаль, что между нами все получается не так.

Джаспер грохнул кружкой о стол. Ронуэн молча взяла кувшин, наполнила его кружку, затем поискала еще одну и наполнила ее для себя. Куда ей сесть? Рядом с ним? Напротив?

А может быть, просто уйти? Может быть, она совершила чудовищную ошибку?

Она уже совсем было собралась бежать, когда он медленно повернулся к ней. Лицо его было бесстрастным.

Он ненавидит ее!

А потом она встретилась с ним взглядом и заметила в его глазах мгновенный отблеск боли. Этого ей было достаточно.

— Я не могла закончить этот день, не повидавшись с тобой еще раз, — тихо произнесла Ронуэн и подошла ближе.

— Почему?

Ей очень хотелось быть честной. Но правду она сказать не могла. Не имела права.

— Я… я долго думала о твоем предложении, — пробормотала она.

Это было чистой правдой. Больше ни о чем она думать не могла.

Джаспер насмешливо прищурился.

— Ты пришла сказать, что передумала?

Как же ей хотелось сказать «да». Эмоции, словно воды разлившейся реки, смывали ее решимость. Она судорожно сглотнула.

— Я пришла, чтобы понять, насколько сильна связь между нами.

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Сильна.

Его голос был тихим и хриплым.

Правая рука Джаспера лежала на столе, загорелая и сильная. На ней не хватало мизинца. Кто мог предположить в тот злосчастный день много лет назад, что они придут к этому? Ронуэн неуверенно накрыла ладошкой его руку — ее сердце отчаянно билось от страха и жгучего желания. Прошло несколько бесконечных мгновений, прежде чем его рука повернулась. Пальцы мужчины и женщины переплелись. И в тот же мигу Ронуэн исчезли всякие сомнения. Теперь она точно знала, что Джаспер любит ее, так же как она его.

— Наша связь очень сильна, — повторил он.

Ронуэн подняла их сплетенные руки, охваченная слишком сильными чувствами, чтобы говорить. Она начала целовать его пальцы, один за другим.

Джаспер застонал, привлек девушку к себе, усадил на колени, и плотина рухнула.

На них обрушился мощный поток долго сдерживаемых эмоций, подавляемых страстей и сжигающих желаний. Он смыл прошлое, а будущего еще не существовало. Теперь имело значение только настоящее.

— Ронуэн… Ронуэн…

Он шептал ее имя как молитву, покрывая Ронуэн поцелуями. Она лежала в его объятиях, крепко обхватив за шею и прижавшись к любимому всем телом. Сегодня ночью он принадлежит ей, а о дальнейшем она не хотела думать. Он хотел жениться на ней, она мечтала выйти за него замуж. Тот факт, что это было невозможно, отступил на второй план. Момент был прекрасен. Ничего подобного в ее жизни больше никогда не повторится. И Ронуэн намеревалась сполна насладиться каждым мигом.

Джаспер вскочил, не выпуская девушку из рук. Кресло отлетело в сторону, но какое это имело значение? Они не обратили на грохот ни малейшего внимания. Он ногой распахнул дверь и зашагал через двор, прижимая к груди драгоценную ношу. Ее юбки и волосы развевались. Для этих двоих весь мир перестал существовать. Ронуэн не видела никого, кроме Джаспера. Она не слышала ничего, кроме тяжелого стука его сердца и уверенной поступи по гравийному покрытию двора.

Он подошел к задней лестнице и начал подниматься, перескакивая через две ступеньки. Наконец они вошли в его комнату. Джаспер каблуком захлопнул дверь и остановился, прижимая Ронуэн к себе. В этот момент она поняла, что попала в рай.

— Я даже не надеялся… — начал Джаспер, но недоговорил и зарылся лицом в ее распущенные волосы.

Слезы жгли глаза Ронуэн. Она лгала ему. Каждым поцелуем, каждой лаской лгала. Он решил, что она передумала. Он не знал, что она прощается с ним.

Прежде чем признаться, она поцеловала его. Взяла в ладони его лицо и поцеловала. Его губы принадлежали ей. Их надо было попробовать на вкус. Его рот принадлежал ей. Его надо было исследовать. Он весь принадлежал ей. Только ей.

Ее не слишком умелые попытки соблазнения подстегнули Джаспера, и он быстро взял инициативу в свои руки. Он уложил Ронуэн на свою кровать и сам лег сверху.

— Ты мой, — шепнула она, на мгновение прервав чувственную игру губ и языков.

— Ты моя, — ответил Джаспер.

Его пальцы запутались в ее густых волосах.

— Ты моя, — повторил он и, продолжая прижиматься к ней, немного подвинулся вниз.

Это было уверенное, горячее, страстное движение. Требование. Он мог сделать с ней все, что захочет, — она не станет возражать.

Но она сделает то же самое с ним, и, чтобы доказать это, она крепко вцепилась пальчиками в его тунику. Когда же он скользнул вдоль ее тела вниз, Ронуэн стянула с него это мягкое шерстяное одеяние.

А Джаспер зубами развязал ее пояс.

Ронуэн начала гладить его обнаженную спину.

А он поднял ее платье вместе с камизой и стал исследовать пальцами ее длинную стройную ногу. Он нежно провел рукой по изящному изгибу щиколотки, погладил колено, нащупал нежное и очень чувствительное местечко под ним.

Приподнявшись, он потянул одежды Ронуэн выше, обнажив ее живот и бедра.

— Все это как-то неправильно, — пробормотал он, поцеловал ее пупок и прижался лицом к животу.

Отросшая за день щетина на подбородке слегка царапала кожу. Ощущение было восхитительным.

— Что неправильно?

— Нижняя половина твоего тела голая, — сообщил он и снова потерся колючим подбородком о нежный плоский живот.

Ронуэн счастливо засмеялась.

— Зато у тебя голая верхняя половина тела. Так что все справедливо.

— Ну, это как посмотреть, — хмыкнул Джаспер и опять стал целовать ее живот, прокладывая поцелуями дорожку к бедрам.

Ронуэн задрожала от возбуждения.

— Джаспер, — попросила она, хотя о чем именно просит, не смогла бы внятно объяснить.

В конце концов совершенно не важно, какая часть ее тела чувствовала его волшебные ласки. Возбуждение нарастало.

Но как возбудить его?

— Я тоже хочу так тебя целовать, — сказала она и приподняла руками его голову, стараясь заглянуть в глаза. — Позволь мне доставить тебе удовольствие, Джаспер. Я хочу этого.

Он поднял голову, отвлекшись от своего увлекательного занятия. И без того горящие глаза теперь полыхали воистину дьявольским огнем.

— Очень скоро, уже совсем скоро ты получишь такую возможность.

Он погладил уже ставшие влажными завитки в самом низу ее живота, чуть раздвинул тайные складки, нащупал пальцем чувствительный бугорок и начал его ласкать.

Ронуэн с громким всхлипом втянула ртом воздух. Наслаждение было столь сильным, что она почти не могла дышать, а когда он усилил нажим, не выдержав, застонала. Их взгляды были прикованы друг к другу, так что невозможно было утаить ни одной эмоции. В глазах Джаспера Ронуэн видела желание, жажду обладания и любовь. А в ее глазах… конечно, он видел ее любовь. Но видел ли он, что она с ним прощается?

Она закрыла глаза, и это словно послужило для него сигналом. Он обратил все свое умение на то, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Его мягкие уверенные губы быстро заставили ее позабыть о чувстве вины, а сильные, но в то же время удивительно нежные руки доводили до безумия. В тех местах, где они касались ее плоти, кожа начинала гореть. Задыхаясь и тяжело дыша, Ронуэн металась по кровати, когда же, не в силах больше выносить изысканную муку, она закричала, Джаспер перешел к более активным действиям. Он просунул ладони под ее ягодицы и сжал их. Ронуэн с готовностью приподняла бедра, ожидая, когда взлетит на вершину блаженства.

Она хотела отдать ему всю себя. Но такие чувства не выразишь словами. Она стремилась слиться с ним воедино.

«Боже, — взмолилась Ронуэн, — дай мне ребенка от этого мужчины! Прошу тебя, Господи!»

Она почувствовала тепло в животе, постепенно превратившееся в жидкий огонь, разлившийся по всему телу.

Потом произошел взрыв, и она, не помня себя, закричала:

— Джаспер! Джаспер!

Он крепко обнял возлюбленную.

— Я здесь, Ронуэн, здесь…

Она еще билась в восхитительных конвульсиях, когда он скользнул в нее. Платья на ней уже не было, его брэ тоже куда-то подевались. Наконец они слились воедино.

«Пожалуйста, молю тебя, Господи, помоги мне зачать от него».

Джаспер снова довел ее до пика наслаждения, где она оставалась так долго, что уже не сомневалась, что в следующий миг умрет — зато умрет счастливой. Потом он застонал, вошел еще раз и излил в нее свое семя — их единение было завершено.

Завершено…

Они так и остались лежать, соединенные всеми возможными способами. Их тела. Их души. Их сердца. Это был момент, когда больше нечего было желать, и Ронуэн знала, что будет хранить память о нем всю оставшуюся жизнь. И не важно, умрет ли она завтра или еще увидит своих правнуков, — она уже получила от жизни все, что хотела. И все это дал ей Джаспер.

Но пока еще она была жива, и, когда он перекатился на бок, увлекая ее за собой, она заставила свое удовлетворенное, насытившееся тело двигаться. Джаспер полностью расслабился и пребывал в полудреме — она это чувствовала. Его тело было обнаженным, теплым и влажным от пота, и она почувствовала острую необходимость как следует изучить его. В комнате было темно. Ронуэн не могла видеть любимого мужчину, но могла ощущать его формы, мягкость и жесткость разных участков кожи — пальцами, губами, языком.

Мышцы его сильных рук расслабились и стали мягкими, но грудь все равно оставались твердой. Его соски были маленькими и чрезвычайно привлекательными, и когда Ронуэн, заинтересовавшись, коснулась его соска языком, Джаспер глухо застонал. Одной рукой он обхватил возлюбленную за плечи и привлек к себе.

— Что ты собираешься делать? — хрипло спросил он.

— Потерпи, скоро увидишь, — шепнула она, пошевелила бедрами и моментально ощутила ответную реакцию.

Все же мужчины обладают воистину удивительной частью тела. Из маленькой и мирной она становится большой и агрессивной всего лишь за несколько секунд. Потом, насытившись, она снова уменьшается, но только для того, чтобы снова вырасти, повинуясь приглашающему движению бедер партнерши.

Руки Ронуэн скользнули по его груди, немного поиграли влажными завитками, погладили твердый плоский живот и снова нашли завитки, на этот раз в самом низу живота. Она на секунду заколебалась. Ей не следует спешить. Он же не спешил. По крайней мере сначала. Ее прикосновения были легкими и нежными. Когда Джаспер конвульсивно дернулся, она поняла, что он вернулся к жизни.

— Садись на меня, Ронуэн, — шепотом сказал он, лег на спину и потянул ее на себя.

Но как бы ей ни хотелось снова окунуться в сладкую негу наслаждения, она была намерена продолжить свое исследование. Она оседлала его и сказала:

— Я хочу тебя видеть.

Джаспер потянулся за кремнем и огнивом. Несколько ударов, и он зажег свечу. Маленький язычок пламени создал золотистое пятно света возле его плеча, осветил одну сторону лица и тела. Джаспер был светом и тенью, золотистым и черным как смоль.

Он был коварным, но таким чудесным… Он терзал ее и возносил к вершинам наслаждения. Он принадлежал ей, и никогда не мог ей принадлежать.

Неожиданно она поняла, что должна спешить. Эта ночь не будет длиться вечно. Ронуэн сидела на бедрах Джаспера, чувствуя его возбужденный член между ногами. И она чувствовала его обжигающий взгляд, пьющий ее наготу.

И хотя первым ее побуждением было поскорее чем-нибудь прикрыться, она не стала этого делать. Она пришла совратить его, и не свернет с избранного пути.

Ронуэн тряхнула головой и медленно наклонилась вперед. Свободно падавшие на ее плечи и грудь волосы окутали влюбленных темным покрывалом. Она поцеловала любимого, причем ее язык глубоко проник ему в рот, спеша познать его. Ее движения были медленными и завораживающими, быстрыми и требовательными. Когда Джаспер схватил ее за плечи, она оттолкнула его руки.

— Не спеши, Джаспер. Ты должен просто лежать и позволить мне доставить тебе удовольствие.

— Ты уже доставила мне удовольствие.

— Но я еще не закончила. Я, можно сказать, только начала.

Теперь Ронуэн касалась возлюбленного не руками — только губами и языком. Сначала она попробовала на вкус его горло, потом слегка прикусила сосок и пососала его.

Она лизнула пупок, легкими поцелуями проложила дорожку ниже и, секунду поколебавшись, несмело коснулась языком восставшего члена.

— Боже правый, — простонал Джаспер, — ты убиваешь меня.

Ободренная результатом, Ронуэн повторила то же самое, только медленнее.

— Ну хватит! — выкрикнул Джаспер.

Он рывком потянул Ронуэн на себя, так что она, не успев возразить, очутилась на четвереньках над ним.

— Я больше не могу ждать.

— Почему? — удивилась Ронуэн, но Джаспер, не слушая ее сбивчивый лепет, уверенно сжал ее бедра и посадил на себя.

Она застонала, почувствовав, как он наполнил ее собой, и начала двигаться — медленно, так медленно, как только могла. Потом быстрее, когда огонь, разлившийся по телу, лишил ее способности контролировать себя.

Неужели повторение возможно так скоро? Конечно, возможно, и она с готовностью бросилась в пламя. Жарче! Быстрее! Выше! Вознесшись к вершине, она хотела остановиться, чтобы перевести дух, но Джаспер не позволил. Он крепко держал ее бедра, заставляя двигаться до тех пор, пока она не расплавилась над ним, не превратилась, уничтоженная огнем, в угли. Только тогда Джаспер излил в нее семя, сжав так сильно, что она едва могла дышать, и повторяя ее имя снова и снова.

— Ронуэн… Ронуэн…