Улыбка Элли

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ли провел бессонную ночь в отеле города Сандаун. Он лежал в постели и думал, что все могло бы быть по-другому. В девять часов пятнадцать минут утра оставался все тот же единственный вариант развития событий. Ли оделся, повязал галстук, загрузил пару чемоданов в машину и направился Е на ранчо к невесте.

Примерно через полчаса он свернул на проселочную дорогу, ведущую к ранчо, и на него нахлынули воспоминания двухнедельной давности.

«Я заказала солнечную погоду». Ли ухмыльнулся, вспомнив эти слова, произнесенные Элли в их последнюю встречу. А ведь ее желание выполнено, сегодня, в день ее свадьбы, и впрямь стоит замечательная солнечная погода, дует легкий ветерок, вокруг на многие мили раскинулись зеленые луга, и каждый цветок и лист радуется наступающему лету.

Ли утопил педаль газа и вспомнил, как первый раз приехал на ранчо десятилетним озлобленным, безнадежным подростком, который боялся всего на свете.

Уилл и Клэр Шайло изменили его. Они забрали его с улиц Денвера, привезли в Сандаун, а вернее, к себе на ранчо.

И теперь, через двадцать три года, он возвращается на ранчо, чтобы жениться. Много событий произошло в его жизни. Сейчас он вспоминал их, как и тот разговор с Куртом Томпкинсом, его начальником.

– Может, ты хочешь повышение в должности или больше денег? Черт побери, я не хочу, чтобы ты уходил, я не хочу терять такого работника. И я не понимаю, как ты можешь променять Хьюстон на какой-то заброшенный городок в штате Монтана.

Ли самому не нравилась такая идея – ведь он проработал в корпорации у Курта последние десять лет, и восемь из них – менеджером.

– Я передал все дела Дэйву, – парировал Ли, он все знает и умеет. Я доверяю ему и уверен, что у тебя не будет с ним проблем.

Курт недовольно покачал головой.

– Я все равно не понимаю, – ответил он, пожимая плечами.

Ли знал, что Курт никогда не поймет его.

– Я обязан Уиллу Шайло жизнью, – проговорил он, – и теперь пришло время вернуть долг.

Ли поправил солнечные очки. Да, он вернет долг – долг чести. Беда состояла в том, что Элли – часть долга. Она слишком юна и наивна, чтобы понять, чего ей будет стоить брак с Ли.

Зато Ли хорошо все понимал. Но чувство долга превыше чувства вины и несправедливости. Он дал обещание супругам Шайло и обязан сдержать его. Ли окинул взглядом окрестности – вскоре все по праву станет его собственностью. А ведь когда-то он не смел и мечтать о таком роскошном подарке. Ли ухмыльнулся.

– Да, кем я был, и кем стал.

Он давно распрощался с прошлым. С. теми временами, когда всеми забытый жил на улице. Но все изменилось с тех пор, как его забрала к себе семья Шайло. Вначале он принял их поступок за жалость и был оскорблен – ведь для него его жизнь была нормой. Но он ошибался, и очень скоро он почувствовал истинное гостеприимство и увидел нормальную жизнь.

Ли еще мальчишкой хорошо знал, что значит жить в нужде, голодать, терпеть, когда бьют и обижают, и быть не в силах дать отпор. Его жизнь была такой до тех пор, пока Уилл и Клэр не забрали его с улицы к себе, проявив безграничную доброту. К их сорока годам они уже отчаялись завести своих детей.

В новой семье Ли окружили заботой, терпели и понимали все его выходки, но и приучали к труду. В ответ в первый же год своего пребывания на ранчо он умудрился притащить в дом десять птенцов грифа. Даже такое озорство сошло ему с рук. Что бы он ни делал, что бы ни вытворял, его не отсылали обратно.

– Ты можешь делать все что хочешь, – однажды сказал ему Уилл. – Даже если задумаешь совершить что-то безумное, учти одно, теперь у тебя есть дом, твой дом и семья, где тебя всегда поймут.

Тогда слова Уилла произвели на него большое впечатление. Впервые в жизни он понял, что нужен кому-то, что о нем заботятся и переживают за него. Пусть всего лишь два человека, но он по-настоящему что-то значит для них.

Ли остановил машину и посмотрел на дом. Здесь он когда-то узнал, что это значит, когда тебя любят и у тебя есть семья. А теперь его ждет здесь невеста.

Элли. Они выросли вместе. Милая, – смешная девочка, на устах которой всегда играла улыбка, была неожиданным и, конечно же, очень желанным ребенком.

Ли помнил день, когда она родилась, как тяжело проходили роды. Клэр чуть не умерла тогда. Ли было четырнадцать, и он почти ненавидел ребенка, который мог убить Клэр. Но стоило ему увидеть крошку, ее чудесное личико, потрясающие глазки, и он сразу полюбил ее. Каждый, кто видел малышку, был ею очарован.

Уилл и Клэр души в ней не чаяли, они оберегали и заботились о ней, она стала чудом, на которое уже перестали надеяться.

Появление малышки подтвердило сомнения Ли: он был неродным ребенком в любящей семье, чужим для них, и, как бы сильно его здесь пи любили, рассчитывать в жизни может только на себя. Он понял разницу: Элли – родной ребенок и по праву носит фамилию Шайло. Несмотря на то что Уилл и Клэр много сделали для него, они никогда не предлагали ему взять их фамилию. Эта мысль, закравшись еще в детстве, не покидала Ли в жизни ни на секунду.

Он вышел из машины, вдохнул полной грудью свежий воздух, поправил галстук, провел рукой по лацканам пиджака и присел на поваленное дерево. Нахлынувшие воспоминания словно не пускали дальше, не давали преодолеть последние метры к дому.

Элли было всего четыре года, когда, получив стипендию, Ли отправился в колледж. Когда ей исполнилось восемь, в свои двадцать два Ли получил диплом менеджера среднего звена. Он вернулся в Сандаун на похороны Клэр, когда Элли стала уже шестнадцатилетней барышней.

Потом и Уилла не стало. Ли охватило отчаяние: ведь всего месяц назад Уилл звонил ему домой, а три недели спустя, когда Уилл уже находился при смерти, он взял с Ли обещание, которое тот поклялся исполнить.

– Знаешь, она особенная, наша Элли, – почти шепотом говорил Уилл. Лицо у него было мертвенно-бледным, и каждое слово давалось ему с трудом. Монитор безжалостно отсчитывал каждый стук его сердца. – Она не такая, как все. Она… хрупкая, нежная. Она очень нуждается в тебе, сынок, и ты должен пообещать мне, что никто и никогда не обидит и не причинит вреда Элли, что никто не приберет к рукам ранчо и землю – все, на что мы с Клэр положили наши жизни. Ведь все это ради Элли, ради нашей девочки.

Хрупкая – слово, которое Уилл и Клэр всегда употребляли, говоря об Элли. Однако в глубине души Ли понимал, что это не то слово, которым можно определить состояние Элли. Честно говоря, Ли немного знал о ее болезни, но совсем не хотел знать больше. Клэр и Уилл неохотно говорили на любые темы, связанные со здоровьем Элли, хотя и не скрывали правды. Ведь когда у Элли начались приступы, Ли сам был еще ребенком.

А если говорить, положа руку на сердце, то все, что происходило с Элли, пугало Ли. Он искренне боялся и переживал за нее, потому что ничего не мог сделать, ничем не мог ей помочь.

– У нее лихорадка, – говорила Клэр всякий раз, когда у Элли начинался приступ, и тут же выдворяла Ли из се комнаты. – Всего лишь лихорадка. У нашей малышки это врожденное. Но она вырастет, и у нес все пройдет.

Элли выросла, но ничего не прошло. Ли никогда не видел проявлений се болезни – когда с Элли случались приступы, его не было рядом.

Он выбирался на ранчо лишь время от времени с короткими визитами, ему можно было не волноваться, не переживать, не чувствовать себя виноватым, сожалеть – ведь он отсутствует, в то время как весь ужас происходит с ней, а не с ним, и все равно никто не в силах помочь.

Теперь он вернулся, вернулся навсегда, и теперь… теперь он будет заботиться о ней. Он обещал Уиллу.

Ли не мог допустить и мысли, чтобы отказать Уиллу в его последней просьбе. Он согласился не раздумывая.

– Ты единственный человек, которому я доверяю и на кого могу положиться, сынок. Ты единственный, кто позаботится об Элли и никогда не причинит ей зла.

Если бы все зависело только от него, он отдал бы жизнь за Уилла Шайло, за человека, который любил его как родного сына и которому Ли обязан всем. Только благодаря Уиллу Ли стал настоящим мужчиной, с понятием о чести и достоинстве.

Он посмотрел на окна на втором этаже. Времени на раздумья почти не оставалось – сегодня вечером, когда солнце начнет клониться к закату, Элли уже станет его женой. Ради нее он жертвовал всем: карьерой, друзьями, любимой женщиной, которая стала частью его жизни.

– И ты еще пытаешься убедить себя в том, что причиняешь Элли зло, хотя истина в том, что вы оба получаете то, что хотите, – вслух убеждал себя Ли, пытаясь приобрести уверенность.

Элли хотела быть рядом с ним – по крайней мере, думала, что хочет. Ли, в свою очередь, желал стать хозяином ранчо. Об Элли должен кто-то заботиться, так пусть этим человеком будет он.

Ли поправил солнечные очки и направился к дому.

Дому, где его ждала юная невеста с доверчивым взглядом и чистым сердцем, полная надежд.

Ли постучал в дверь. Когда, наконец, Элли открыла, он поразился ее трогательной красоте.

Некоторое время он стоял в дверях, не в силах ни двинуться с места, ни вымолвить хотя бы слово. Он стоял на пороге с чемоданом в руке и любовался своей невестой, которая была похожа на принцессу из сказки в своем белоснежном платье из шуршащего шелка. Ли не хотел и думать, во что он впутывает Элли.

Она выглядела так, будто только что проснулась. Ее лицо, словно белая простыня, не имело и намека на румянец. Несмотря на ее чудесное платье, фату и белоснежные цветы, несмотря на красоту, выглядела она так, словно случилось что-то нехорошее.

Прекрасные фиалковые глаза Элли не выражали ни радости, ни торжества, которые она излучала в последнюю их встречу.

– Элли… – Бросив багаж на пороге, Ли подошел к ней. – С тобой все в порядке?

Она едва заметно кивнула и улыбнулась.

– Я только накину шаль.

Неуверенно и осторожно она взяла белоснежную шаль. Ли, не спрашивая, отобрал ее из рук Элли и аккуратно накинул ей на плечи.

Он на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул и окончательно смирился с очевидным: Элли явно была больна.

– Элли, – заботливо произнес Ли, – если ты не готова…

– Все в порядке, – быстро проговорила Элли, хотя и без особой уверенности. – Честно, все в порядке, – повторила она, заметив тень недоверия на лице Ли.

Элли была не в себе. Но, может, такое состояние вовсе не признаки ее болезни, может, намечавшиеся изменения в ее жизни так сильно взволновали ее? Может, она просто напугана? Ведь он не стал разыгрывать перед ней влюбленного жениха – он им не был и никогда не будет. Но она знала, что он будет добр к ней и станет о ней заботиться.

Ли провел рукой по белоснежной фате.

– Знаешь, нам необязательно венчаться сегодня, если тебе нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью…

– Мне не нужно… времени, – прошептала Элли, медленно выговаривая каждое слово, опустив голову и сложив ладони так, словно пыталась сосредоточиться. – Я ждала тебя… всю жизнь и не хочу ждать ни секунды дольше.

Такой честности он не ожидал. Элли заслуживала большего – человека, который бы любил ее по-настоящему, настоящего принца на белом коне, который бы увез ее в свой огромный замок. А получила вместо принца его. Она сильно заблуждалась, не понимая, кто он на самом деле.

Ли между тем отлично знал свои сильные, а главное, слабые стороны. Он никогда не станет прекрасным рыцарем для Элли, человеком, который действительно заслуживает счастья находиться рядом с ней.

Но Элли будет его женой, и Ли отлично понимал, что ей потребуется время, чтобы свыкнуться с новым положением вещей в ее и так непростой жизни.

– Элли, тут нечего скрывать и стыдиться, я понимаю, что… тебе нелегко. – Он взял ее ладони и прижал к себе.

Элли подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Да, нелегко. Тревожно. – Она улыбнулась, но как-то грустно. – Я просто волнуюсь.

Ли кивнул – он сам волновался не меньше.

– Все будет хорошо, Ли. Я сделаю тебя счастливым, я обещаю.

Казалось, целую вечность Ли смотрел в ее бездонные фиалковые глаза, полные надежд, которым, может, и не суждено сбыться. Но если он и не сможет осуществить ее мечты, то хотя бы будет заботиться о ней. И сколько бы сил и времени ему ни понадобилось, он обязательно оправдает ее доверие, а особенно доверие ее отца – Уилла. И начнет он именно сейчас.

Ли прикоснулся рукой к ее щеке и улыбнулся.

– Тогда поехали в церковь, принцесса. Не можем же мы упустить такой замечательный солнечный день.

Элли в ответ улыбнулась. Улыбка ее согрела душу и сердце Ли, полные до той поры сознания собственной вины и сомнений.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь, Элли.

– И ты тоже, – тихо ответила она.

Ли вновь улыбнулся и взял в руки ее маленькую хрупкую ладошку.

– Тогда пора отправляться в путь, моя королева, – сказал он и подвел ее к машине.

Как Элли ни старалась, она не смогла скрыть слабость, охватившую ее тело после приступа.

Для Элли свадебная церемония началась с невыносимой боли во всем теле. Так было всегда после приступа: у нее болела голова, а слабость и боль в суставах приковывала ее к кровати на несколько дней. Она ненавидела свою беспомощность, не желая подчинять жизнь ужасному недугу.

Только не сегодня, сегодня она не позволит болезни взять верх над собой. Из последних сил она стояла рядом с Ли, пытаясь не упасть в обморок, и лишь стук собственного сердца напоминал ей, что все происходит реально: она стоит рядом с Ли перед алтарем, украшенным лентами и цветами, и аромат от маленького, хрупкого букета, который она держит в руках, приятно дурманит. Добрая улыбка Марты Гуд, жены священника и свидетельницы со стороны невесты, клятва, которую Элли мечтала произнести всю жизнь…

– Властью, дарованной мне, – произнес священник, и Элли заставила себя сосредоточиться, – объявляю вас мужем и женой.

Элли терпела боль и превозмогала слабость из последних сил, желая перебороть болезнь и запомнить торжественный день во всех мелочах, день, ставший началом той новой жизни, о которой она столько мечтала.

– Теперь вы можете поцеловать невесту.

Элли глубоко вздохнула, посмотрев в добрые и ободряющие глаза священника, и повернулась к Ли. На его лице играла легкая улыбка. Ли поднял вуаль и поцеловал ее – нежно, словно боясь спугнуть радость такого важного для Элли дня.

Превозмогая боль, Элли ловила каждую секунду счастья, она хотела запомнить их первый поцелуй – поцелуй мужа и жены.

В синих бездонных глазах Ли можно было утонуть. В них она видела море добра и теплоты, но не только этого она хотела от мужчины своей мечты, она желала большего. Каждый раз, когда он находился рядом, по ней словно пробегал ток, каждая клеточка ее тела непроизвольно напрягалась, когда он прикасался к ней. Так, как сейчас.

Но болезнь оказалась сильнее ее силы воли. Элли пыталась взять себя в руки и отвлечься от мыслей о боли и слабости. Она заставила себя думать только о нем, о его поцелуе, о его нежных и чувственных губах. Сколько раз она мечтала о них, думала о своем муже – страстном и сильном мужчине, который увлечет ее в страну грез, любви и исполнения желаний.

Но несмотря на волшебство момента, Элли поняла, что не в силах выстоять под натиском болезни, не в силах выиграть бой с нею.

Во второй раз за день тело перестало слушаться ее, подчиняться ей. Этот момент она запомнила на всю жизнь: вокруг все померкло, в глазах потемнело, и она потеряла сознание, упав на руки своего мужа.

– Элли, девочка, приходи в себя, давай же, милая.

Сознание постепенно возвращалось к ней. Она повернула голову, услышав хорошо знакомый голос:

– Док?

– Да, девочка. Теперь открой глазки и посмотри на меня, чтобы твой сумасшедший муж у меня за спиной понял, что с тобой все в порядке. Вот так, вот и хорошо, девочка.

Элли открыла глаза, и, хотя в кабинете доктора Лундстрема горела лишь одна лампа, в голове тут же отозвалась острая боль. И тут же Элли поняла, где она. Она уже не в церкви и не на романтическом пикнике, который запланировала после официальной церемонии. И все неудобство от жесткой кушетки померкло перед пронзившей ее сердце болью. Элли приложила руку к глазам, пытаясь закрыться от яркого света лампы.

– Вот, прими лекарство, Элли, тебе станет лучше, – услышала она голос врача.

– Нет, – прошептала Элли, не желая мириться со всем произошедшим, – нет, вы даете мне снотворное, а я не хочу спать. Не сегодня.

Несколько маленьких таблеток оказались у нее в руке.

– Сейчас не время упрямиться, детка. Если ты примешь их сейчас, то завтра уже будешь в полном порядке. Иначе тебе придется еще пару дней проваляться в кровати, чтобы прийти в себя. Ты должна принять таблетки, не разочаровывай своего мужа.

Муж. Слезинка сорвалась с ресниц Элли и потерялась в густых медно-рыжих кудрях. Она всем сердцем желала, чтобы Ли не видел ее в таком состоянии ни сегодня, ни когда-либо впредь.

– Элли, пожалуйста, – произнес Ли с заметным беспокойством и заботой в голосе. – Сделай то, что просит доктор.

Элли вытерла очередную слезу и, не в силах противиться, сказала:

– Хорошо.

Врач слегка коснулся ее хрупкой руки.

– Вот и отлично. А теперь я хотел бы тебя осмотреть, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке, и определить, что нам ожидать в дальнейшем. Ну а потом мы попробуем справиться с твоей головной болью.

– Но ведь она просто упала в обморок, верно, док? – прошептал настороженно Ли.

Наступила тишина, Элли заметила, как доктор Лундстрем нахмурил брови. Его взгляд показался ей встревоженным и в то же время ободряющим. Элли едва заметно кивнула в знак согласия на осмотр.

Врач откашлялся, глубоко вздохнул и, слегка улыбнувшись, ответил:

– Ли, будь добр, оставь нас на пару минут. Я осмотрю твою жену, и вы отправитесь домой.

Ли стоял в замешательстве, не решаясь оставить Элли, но наконец, решившись, кивнул, и врач проводил его доброжелательным взглядом. Элли слышала удаляющиеся шаги Ли, и вновь доктор повернулся к ней.

– Прости за неудобства, но мне придется включить еще одну лампу.

Элли закрыла глаза, и врач щелкнул выключателем. Затем он закрыл дверь, которую Ли по невнимательности оставил открытой.

Оставшись наедине с доктором, Элли решилась задать вопрос, который мучил ее с тех пор, как она очнулась.

– Доктор, я…

– Ты просто потеряла сознание, детка, – не спешил развеять ее сомнения док, проверяя пульс, – просто потеряла сознание. Переволновалась в день своего венчания или же это реакция организма на приступ эпилепсии, – предположил он.

Последовавшее молчание лишь подтвердили его подозрения.

– Тебе было тяжело, Элли?

Элли покачала головой, боль вновь пронзила ее тело.

– Нет, как обычно.

– Долго это продолжалось? – опять спросил врач, приложив холодный мокрый компресс Элли на лоб, и потянулся за тонометром, чтобы измерить давление.

– Две… три минуты, наверно столько. Я готовилась к церемонии. Я… я думала, что справлюсь с этим. Смогу забыть о боли и просто венчаться, я думала, что никто… никто не узнает.

Врач промолчал и лишь записал показания тонометра. Ему нечего было сказать, он думал так же: организм просто восстанавливал силы после приступа. Слабость, ощущение дезориентации, головная боль сделали свое дело. Глупо было надеяться, что она сможет скрыть симптомы болезни от окружающих. Глупо, но она все-таки отправилась на свою свадьбу.

С невозмутимым видом врач снял манжету тонометра с руки Элли и взял со стола градусник.

– Несмотря на приступ, как ты себя чувствовала?

– Нормально, – прошептала Элли и тут же повторила более уверенно: – Нормально.

Он окинул ее недоверчивым взглядом.

– Ты регулярно принимаешь лекарства?

Элли кивнула, градусник начал пищать и, вынув его, врач посмотрел на температуру.

– Я их ненавижу.

– Я знаю, – ответил док и помог ей присесть на кушетке.

Затем снял с шеи стетоскоп и начал прослушивать Элли.

Она отлично знала все процедуры и знала, что будет дальше, знала наизусть все вопросы, которые врач будет задавать.

Потом он помог ей прилечь и начал готовить шприц.

– Сейчас будет немного больно, словно комариный укус. – Он протер руку Элли спиртом.

Элли глубоко вздохнула и зажмурилась в ожидании.

– Ли очень долго не было в Сандауне и на ранчо, но он неплохо держится, верно?

– Но ведь он не знает ничего о твоей эпилепсии, не правда ли, Элли?

Элли хотела промолчать, но не смогла.

– Кое-что знает.

– Элли…

– Знаю, – начала Элли, – я должна была поговорить с ним, предупредить его о том, во что он ввязывается, но я не хотела говорить сегодня. Мне нужен был еще один день. Я хотела все рассказать, но не сегодня.

Врач убрал использованный шприц и остатки лекарств.

– Он должен знать все, вплоть до мелочей, чтобы понимать, чего ожидать, – произнес он и заботливо похлопал Элли по руке. – Знать, как реагировать.

Элли не смогла сдержать слез.

– Почему… почему именно со мной?

Годы страданий и злости, жалости к себе из-за разбитых надежд.

– И почему… хотя бы один день, этот день не мог обойтись без… – Элли разрыдалась.

– Милая, – улыбнулся док и продолжал более настойчиво: – Всего лишь один день, один плохой день в череде хороших, которые, несомненно, настанут.

– И я смогу дождаться их? – прошептала Элли в отчаянии.

– Ты сильная, тебе все по плечу. Ты сильнее некоторых людей, которых я знаю. Ты обязательно справишься, ведь до сих пор ты отлично справлялась. А теперь ты не одна, вместе с мужем вы все преодолеете, и у вас будет замечательная жизнь.

Замечательная жизнь. Элли с трудом верилось в произнесенные доктором слова, ведь ее настоящее – это эпилепсия.

Когда-то ужасное слово стало приговором, который развеял надежды на счастливую жизнь. Хотя родители делали все, чтобы сделать Элли счастливой, но она не была счастлива, она жила в постоянном ожидании приступа.

Большую часть времени Элли проводила дома, ее оберегали от любых потрясений и особенно от злых языков и жестоких сверстников, которые ничего не понимали и боялись ее. И если бы родители знали, как ей тяжело жить такой изолированной жизнью, им стало бы еще труднее.

Лекарства могли лишь сгладить, но не предотвратить очередные приступы эпилепсии, изматывавшие ее каждый раз настолько, что не хотелось дальше жить.

В такие моменты она не принадлежала самой себе, словно кто-то другой проживал ее жизнь за нее.

Она не была в восторге от идеи постоянно принимать таблетки, хотя они и ослабляли боль и действовали как снотворное, – она знала, что, приняв их, она не сможет себя контролировать.

Наконец Элли заснула без особой надежды на то, что сможет когда-либо вернуться к нормальной, счастливой жизни.

– Как она? – наконец спросил Ли, когда доктор Лундстрем вошел к нему в комнату ожидания, где Ли провел, казалось, бесконечные минуты, бездумно листая журналы.

В ответ доктор лишь улыбнулся.

– С ней все в порядке, она заснула. Сейчас сон пойдет ей на пользу. Отвези ее домой и дай отдохнуть, а утром она будет как новенькая.

– Так всегда бывает?

Врач положил руку на плечо Ли.

– Нет, сынок, не всегда. Просто слишком много потрясений для нее за такой короткий период. Месяц назад умер отец, а теперь она уже твоя жена. Волнение и стресс сделали свое дело, вдобавок она осталась одна, и все заботы легли на ее хрупкие плечи. С ней все будет хорошо. Дай ей отдохнуть, а когда она проснется, то сама расскажет все, что тебе нужно знать.

Врач смотрел на Ли добрыми и заботливыми глазами.

– Я хочу, чтобы вы мне все рассказали, док.

Врач ждал такой просьбы, но лишь покачал головой в ответ.

– Нет, пусть все расскажет Элли.

Ли ничего не мог поделать, вопрос о болезни Элли тревожил его с тех пор, как она потеряла сознание у алтаря буквально у него на руках.

– Неужели она… неужели это… черт. – Он нервно вздохнул и провел рукой по лицу, словно стирая невидимый пот. – Что с ней происходит? Что-то ее медленно убивает, да? Она умирает?

– Нет, – поспешил ободрить его врач, с легкой улыбкой на лице. – Нет, она не умирает.

Ли облегченно вздохнул. Врач решил успокоить его, видя, как он переживает.

– Элли живет так уже много лет, и мне кажется, она мужественно справляется с болезнью. В отличие от тебя. Но все поправимо, нужно лишь время. Вы вместе обязательно справитесь, но только вместе. Ты должен быть рядом и помогать ей. Так что будь внимателен к ней, сынок.

Ли провел рукой по лицу, не в силах поверить и понять, что происходит.

– Терпение, вот что вам обоим потребуется, – слегка поучительно продолжал доктор. – После того как вы с Элли поговорите и у тебя останутся вопросы, я буду рад помочь. Приезжай в любое время, договорились?

Нет, Ли такая идея не нравилась, но врач не сказал больше ни слова…

Ли открыл дверцу машины и взял сонную Элли на руки, чтобы отнести ее в дом. Она была словно пушинка у него в руках, такая хрупкая, беспомощная, нежная. У Ли кольнуло сердце, ее прозрачная шаль развевалась на ветру, словно крылья у бабочки. Чтобы не уронить Элли, Ли прижал ее к груди чуть сильнее.

Апрельский ветер играл ее шалью, трепал золотые локоны, которые казались медными в лучах солнца. Глядя на милое личико, Ли обязательно улыбнулся бы, если бы не беспомощность и неопределенность, поселившиеся у него в душе.

Ли смотрел на свою жену и понимал, что очнется она не скоро и что предстоящий разговор будет, пожалуй, самым сложным и долгим в его жизни.

До сих пор в его жизни все было просто и определенно. Он знал, что Элли – невинная девушка, и никто не смог бы отказать ей в помощи. Он хотел прожить рядом с ней, заботясь и поддерживая ее, и, в конце концов, рано или поздно, она стала бы его законной супругой.

Теперь же он сомневался во многом, чувства, до сих пор ему не знакомые, захлестнули его. Он ощущал что-то другое, не просто обязательства и обязанности, а нечто большее, чем забота о ее здоровье и дальнейшей судьбе.

Ведь он мог дать женщине больше, чем только интимные отношения.

И он отчетливо вспомнил разговор полугодовой давности.

– Ты и правда ослеп или просто не хочешь замечать ничего? – выпалила Сара О'Брайен в последнюю их встречу. Он встречался с ней всего пару месяцев. Она казалась милой, и ему нравилось проводить с ней время, но ее чувства к нему были слишком сильны, а Ли не мог ответить ей взаимностью, тогда бы он поступил нечестно по отношению к ней.

Ее карие глаза горели от бессильной злобы, ведь то, что она чувствовала к нему, была любовь. Он допустил ошибку с самого начала, он хотел отношений лишь на время, а не навсегда. Ему казалось, что и она имела такое же желание. Со временем он понял, что ошибся, но слишком поздно. Пришлось просто разорвать отношения, как он делал всегда, если что-то шло не так.

– Неужели ты не видишь, что я люблю тебя? – покачала головой Сара, ее темные волосы слегка развевались на ветру. – Ты просто боишься моего чувства.

– Прости, Сара, я не знаю, что тебе сказать. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

И он действительно сожалел.

Сара рассмеялась – со злостью и отчаянием.

– Благодетель! Он не хотел причинить мне боль. Ты стоишь здесь и не можешь понять, как больно слышать отказ. Ведь ты не знаешь, что такое любовь, не так ли, Сэвидж? Ты не понимаешь, что значит любить, ты не хочешь понять.

Сара повернулась к нему спиной, расправила плечи и гордо произнесла:

– Знаешь что, мне жаль тебя. Я, по крайней мере, знаю, что значит любить, ты же никогда такого не узнаешь. Ты просто не позволишь себе такой роскоши…

Элли открыла глаза и попыталась поднять голову.

– Где… – проговорила она чуть слышно.

– Вес в порядке. – Ли поцеловал ее в лоб, постаравшись прогнать воспоминания о Саре. – Мы дома. Не волнуйся, тебе просто нужно отдохнуть.

Элли крепче обхватила Ли руками за шею. Он уже почти донес ее до двери.

– Я совсем не так себе представляла нашу свадьбу… как ты понесешь меня на руках из церкви, – прошептала Элли и сильнее прильнула к Ли.

Его принцесса проснулась. У них чудесная свадьба. Ли так хотел, чтобы Элли тоже считала се чудесной.

– Запомни этот момент, и, когда ты поправишься, мы все повторим, хорошо?

– Хорошо, – еле слышно ответила Элли, полностью вверяя себя Ли.

Для Ли доверие Элли значило больше, чем то, что Уилл поручил ему ранчо и дочь. Элли доверяла ему, и это было главное.

При всем желании Ли не смог бы оставить ранчо на произвол судьбы, но с Элли дело обстояло совсем иначе. В ее глазах он был героем, принцем из сказки. Она хотела выйти замуж по любви, а на самом деле ее замужество превратилось в исполнение воли ее покойного отца, в возврат долга чести.

Ради нее Ли был готов на все, он очень хотел исполнить все ее мечты и стать ее принцем. Он желал этого так же сильно, как желал бы ответить взаимностью Саре, но Сара была не права по крайней мере в одном: он понимал, что такое любовь, он ощутил ее здесь, в своем доме, но он так и не научился отдавать это чувство. Казалось, что способность отдавать вытравили из его души и сердца задолго до того, как семья Шайло взяла его к себе.

Потребность отдавать так и не стала частью его души ни тогда, ни теперь.

Ли поднялся по ступенькам, а Элли, – словно котенок, свернулась калачиком в его руках.

– Мы справимся, Элли, – прошептал Ли, – у нас все получится.

Он позаботится о ней. Он сделает для нее все, что в его силах, хотя это будет лишь малая часть того, чего она действительно заслуживает.