Унесённые «Призраком»

Глава вторая

Когда мистер Спенсер закрыл за собой дверь и направился к ближайшему зданию с вывеской, Кейт задумчиво провела пальцем по деревянной оконной раме. Прохладная. Гладкая. Пыльная. Обивка сидений пахла старой кожей, шаль из тонкого кашемира – лавандой. Под платьем топорщились ненавистные фижмы, грудь сдавливал тесный корсет. Вроде бы все как всегда, ничего необычного, но ей по-прежнему казалось, что мир этот – не настоящий, фальшивый, кем-то придуманный. Странное ощущение после короткого, яркого сна, который она даже не помнила. В памяти осталось лишь смутное и до боли приятное чувство, как будто в том сне она была влюблена. Как будто в тот краткий миг перед пробуждением она была бесконечно счастлива.

Может быть, дядя прав, и я просто схожу с ума?

Кейт потерла виски. Никуда не годится, надо взять себя в руки. Перестать думать о всяких нелепостях и сосредоточиться на предстоящем…

Дверь кареты резко открылась, и на то место, где еще пару минут назад сидел дядя Грэм, в изнеможении упала молоденькая девушка, скромно, но опрятно одетая, прижимающая к себе дорожный мешок. Темные локоны выбились из-под шляпки, накидка съехала на бок, светло-серые глаза взглянули с ужасом и мольбой.

…путешествии.

Вот так сюрприз… В первый миг Кейт потеряла дар речи, но потом решила уточнить, не ошиблась ли нежданная гостья каретой. Возможно, приехав сюда со своей хозяйкой, эта молоденькая служанка отлучилась ненадолго с поручением и на обратном пути заблудилась. В незнакомом городе такое нередко случается.

Девушка посмотрела на нее взглядом затравленного зверька и вместо ответа разразилась рыданиями. Она пыталась сдержаться, прикрывала лицо ладонью, терла глаза, но случившееся с ней неведомое горе продолжало вырываться наружу, извергая целые потоки слез. Когда у нее потекло из носа, Кейт не выдержала и положила на колени девушке свой платок.

– Благодарю вас… миледи, – судорожно всхлипнула незнакомка.

– Я не леди, – сказала Кейт. – Можешь называть меня мисс Маккейн. А как твое имя?

– Простите, мисс. – Она наконец совладала с собой и принялась спешно вытирать покрасневшее лицо. – Меня зовут Марион Уоллес. Я искала контору, где можно купить билет на корабль, идущий в Сент-Джордж.

– Ты произносишь свое имя на французский манер, однако фамилия у тебя шотландская и говор уж точно не местный, – заметила Кейт. – Откуда ты приехала, Марион?

– Из Эдинбурга. – Девушка опустила глаза.

– И что тебе понадобилось на Бермудских островах?

Юная шотландка ответила не сразу. Сперва испытующе посмотрела на Кейт, словно решая, можно ли ей доверять.

– Моя мать умерла больше года назад, – призналась она. – После ее смерти я выяснила, что мой отец жив и находится в одной из английских колоний. Я собиралась поехать к нему, но…

– Но?

Губы девушки задрожали, а плечи поникли:

– Понимаете, мисс… по дороге сюда ко мне подошла бедная девочка, хорошенькая, как ангел… Я хотела ей дать пару пенсов, но она выхватила у меня из рук кошелек и была такова. Все, что я копила почти целый год… все пропало! И я так расстроилась, мисс, так растерялась… просто не знала, как быть дальше.

Девушка вновь опустила глаза и покраснела. Кажется, она что-то недоговаривала и понимала, что это вряд ли останется незамеченным.

– Сожалею о твоей потере, Марион Уоллес, – сдержанно ответила Кэтрин, – но вынуждена огорчить: денег на дорогу я тебе одолжить не могу.

Мэри чувствовала себя просто ужасно. На мгновение она представила, как выглядит со стороны, и перед глазами тут же возник образ маленькой попрошайки, рассказывающей наивной и доверчивой девушке страшные сказки о своей жизни с единственной целью: завладеть ее кошельком.

Вот только, в отличие от нее, белокурая мисс Маккейн доверчивой и наивной не была.

«Господь всемогущий, как низко я пала! – внутренне содрогнулась Мэри. – Незаконнорожденная дочь, дерзкая беглянка, новоиспеченная нищенка… и в довершение всего, в глазах этой девушки, – бессовестная мошенница и лгунья!»

– Прошу прощения, мисс, – Мэри аккуратно сложила платок и положила его рядом с собой на сиденье, – но я не просила у вас денег. Я не какая-нибудь побирушка, и те сорок фунтов, которые лежали у меня в кошельке, я заработала честным трудом. Вот, взгляните. – Она показала своей визави огрубевшие от работы ладони. – Пальцы исколоты… я помогала шить женские платья и мужские костюмы для труппы театра «Ройял». Научилась делать парики и шляпы с перьями, накладные усы и бороды. Что еще? Красила и пудрила актрис перед выходом на сцену, затягивала им корсеты, подавала и убирала реквизит. Выучила почти все роли во всех пьесах, которые ставили в нашем театре, и часто на репетициях заменяла суфлера. Мне нелегко достался каждый пенни, поэтому я была просто не в себе, когда лишилась накопленного. Но единственное, о чем бы я осмелилась попросить незнакомого человека, это чтобы меня просто выслушали. И, может быть, дали добрый совет.

– Хорошо, – уже мягче проговорила мисс Маккейн. – Я готова тебя выслушать, только если ты больше не будешь рыдать. И, раз уж ты знаешь наизусть все пьесы театра «Ройял», будь добра, прочти мне какой-нибудь монолог. Любой, на твой выбор.

А мисс не глупа. Лучше проверки и не придумаешь.

Мэри сложила руки на коленях, выпрямила спину, а потом с печальной улыбкой произнесла:

– «Нет, мистер Марло, я не буду, я не могу вас удерживать! Неужели вы полагаете, что я соглашусь на брак, в котором останется пусть даже маленький уголок для сожалений? Неужели вы полагаете, что я столь низким образом воспользуюсь преходящим увлечением, чтобы позднее отяготить вас стыдом? Неужели вы полагаете, что я смогу когда-либо насладиться счастьем, добытым за счет полноты вашего счастья?.. Сэр, умоляю вас, откажитесь от вашего решения. Как началось наше знакомство – с равнодушия, – так пусть оно и закончится. Неужели вы всерьез полагаете, мистер Марло, что я когда-нибудь соглашусь на союз, который был бы доказательством моего корыстолюбия и вашего неблагоразумия?»²

– Великолепно, – похвалила ее мисс Маккейн и впервые сдержанно улыбнулась. – Забавная пьеса, ее ставили многие лондонские театры. И читаешь ты хорошо, с таким искренним чувством… Твоя покойная матушка, наверное, была актрисой?

– О, нет, – покачала головой Мэри, – но она очень любила театр и учила меня декламировать. Хотите, я еще спою вам арию из «Дуэньи» или прочитаю что-нибудь из Шекспира?

– Благодарю, достаточно! – замахала руками белокурая мисс. А потом задумчиво подперла кулаком подбородок и уставилась за окно: – Значит, ты хотела плыть на Бермудские острова к своему отцу. Неужели в Шотландии у тебя не осталось родственников?

– Признаюсь, мисс, – медленно начала Мэри, – кое-кто остался… но я лучше брошусь с пристани в воду и утоплюсь, чем вернусь в Эдинбург. Смотрите. – Она вытащила расшитый бисером мешочек и высыпала на ладонь несколько серебряных монет. – Вот все, что у меня осталось, и этого хватило бы на обратную дорогу. Но я как раз сейчас подумала: что если я потерплю еще немного? Через год или даже меньше у меня появятся деньги на билет. – Мэри вновь ощутила прилив надежды. – Мисс, вы не знаете, в Саутгемптоне есть театр? Я могла бы устроиться туда. Или пусть не в театр, можно и гувернанткой…

– Без рекомендательных писем в приличную семью гувернанткой тебя не возьмут, – охладила ее радостный пыл мисс Маккейн. – А идти работать куда попало для молодой девушки крайне опасно. – Она снова задумалась, а потом вдруг спросила: – Скажи, Марион, а ты не хотела бы поступить на работу ко мне?

Кейт прекрасно осознавала, что собирается делать.

Убедившись в том, что девушка из Шотландии не мошенница, готовая обвести ее вокруг пальца, и что, по крайней мере, большая часть того, что рассказывает Марион, является правдой, она решила, что сумеет помочь ей. Почему бы и нет? В конце концов, помощь не была безвозмездной: мисс Уоллес получит место на корабле и доберется до Бермудских островов, а Кейт на время плавания приобретет помощницу и приятную попутчицу, кроме всего прочего, умеющую декламировать и петь. Хоть какое-то развлечение в долгом и утомительном путешествии.

К тому же, хоть Кейт и не призналась бы в этом, ее тронула история Марион. Она понимала, что сама пошла бы на что угодно, на любые лишения и жертвы, только бы вновь увидеть отца, услышать его голос. Увы, в ее случае не преуспел бы ни один благодетель… Так почему бы не поддержать ту, для которой еще не все потеряно?

Оставалось лишь убедить дядю Грэма не препятствовать ей.

– Послушай, Марион, – сказала она, – сейчас сюда вернется джентльмен, с которым я путешествую, – мистер Спенсер, мой дядя. Он отправился за билетами на корабль, и я буду настаивать, чтобы он еще раз сходил в «Грейт Шип Компани» и купил билет для тебя.

– О, благодарю вас, мисс! – воскликнула девушка, и глаза ее вновь увлажнились. Ну вот, только этого не хватало!

– Не перебивай, – оборвала ее Кейт и принялась поправлять ей накидку и шляпку. – Говорить буду я, а ты сиди и молчи, только отвечай на вопросы, если дядя тебе их задаст. И отвечай искренне, глядя прямо в глаза, чтобы у мистера Спенсера не возникло сомнений в том, что ты честная и добропорядочная девушка.

– Я поняла, мисс, – кивнула Марион.

– Вот и славно.

Нельзя сказать, что Кейт была полностью уверена в успехе своего предприятия: ее дядя не имел склонности к расточительству и всегда был довольно скуп, как на деньги, так и на чувства. Тем более удивительным было его предложение взять племянницу с собой в путешествие на остров Абако, где у мистера Спенсера были какие-то дела, связанные с торговлей хлопком, которой он занимался в последнее время. Матушка сказала, что, по мнению ее брата, пребывание в океане и на солнечном, цветущем острове, вдали от дома, благоприятно скажется на самочувствии Кейт и ее настроении. Подобная забота со стороны дяди Грэма стала приятной неожиданностью и повлияла на решение девушки отправиться вместе с ним на Багамы, овеянные легендами о сокровищах и пиратах. Однако скупость мистера Спенсера начала проявляться уже по пути в Саутгемптон, когда они отказались от просторного, удобного дилижанса (еще бы, ведь проезд в нем стоит целую гинею!) и взяли старую карету из имения в Хартфордшире, а на ночь останавливались в самых дешевых из приличных гостиниц и брали одну комнату на двоих. Интересно, что скажет дядя, когда узнает, что Кейт за время его отсутствия умудрилась нанять служанку и пообещала той место на корабле?

«Вряд ли он станет возражать, ведь матушка выделила достаточно денег на мое содержание. А если откажется наотрез… что ж, я заберу Марион и мы с ней вернемся обратно в Хартфордшир. В конце концов, это мое право, моя карета и мои лошади».

Но увидеть своими глазами океан ей хотелось намного больше, поэтому, едва мистер Спенсер открыл дверь кареты и сунулся внутрь, Кейт стремительно бросилась в атаку.

– Дядя Грэм, позвольте вам представить Марион Уоллес, мою новую горничную, – заявила она тоном, не терпящим возражений. – Я успела с ней побеседовать, и она произвела на меня хорошее впечатление, поэтому я предложила ей работу. Поскольку средств, имеющихся у мисс Уоллес при себе, недостаточно для покупки билета, я прошу вас вернуться в контору и оплатить ей каюту в качестве аванса.

– Эээ… – протянул мистер Спенсер, недоуменно разглядывая незнакомую девушку. Но Кейт не дала ему и слова вставить:

– Вы, разумеется, скажете, что мне не нужна служанка на корабле, но это не так. Вряд ли вы сами станете чистить и проветривать мои платья, помогать мне раздеваться перед сном и затягивать корсет по утрам. Также не думаю, что вы умеете делать прически, а я даже вдали от английских берегов хотела бы выглядеть как истинная англичанка, то есть безупречно. Кроме всего прочего, мисс Уоллес умеет шить, и если что-то случится с вашей одеждой, она непременно ее починит. Видите, я неплохо успела изучить ее рекомендации, – при этих словах у Марион удивленно округлились глаза, – так что прошу, поспешите в контору и купите билет. Это вопрос решенный.

– Кэтрин, – после долгого молчания произнес ошеломленный мистер Спенсер, – порой вы меня изумляете. Я вас оставил одну в незнакомом городе буквально на полчаса – и вы успели обзавестись премиленькой служанкой, да еще и с рекомендациями. – Кейт заметила, как напряглась Марион, услышав от мужчины в свой адрес слово «премиленькая»; это и правда немного настораживало, хотя в данной ситуации могло сыграть им на руку. – Что же произойдет, если я оставлю вас на полдня? Вы выйдете замуж?

– Оставьте хоть на полгода, я замуж не выйду, – сухо ответила Кейт. – Не хочется из свободной женщины превратиться в зависимое и фактически бесправное существо, полностью подчиненное своему мужу. Не представляю, какими феерическими достоинствами должен обладать мужчина, которому я согласилась бы во всем подчиняться.

Судя по взгляду юной шотландки, та полностью разделяла ее мнение.

– Если вы откажетесь оплатить билет Марион, я немедленно отправлюсь домой, – бросила Кейт свой последний козырь. Только тогда дядя Грэм сдался: смерил ее укоризненным взглядом и с тяжелым вздохом покинул карету, захлопнув дверь так, что оконное стекло звякнуло. Обе девушки почти одновременно с облегчением выдохнули – и улыбнулись друг другу.

Через четверть часа мистер Спенсер вернулся, молча забрался на свое место и велел кучеру ехать на пристань. Спустя некоторое время мисс Маккейн прервала затянувшееся молчание и поинтересовалась:

– Как называется наш корабль?

– «Валиант», – ответил мистер Спенсер, глядя в окно. – Двухмачтовый пакетбот с двенадцатью пушками, если вам интересно. Не самый новый, но заслуживший репутацию самого быстрого.

– Надеюсь, его пассажирские каюты окажутся более удобными, чем комнаты в дешевых гостиницах, где мы останавливались, – проговорила мисс Кейт. – А то путь на Багамы, знаете ли, неблизкий.

Багамы? Мэри встрепенулась и с немым отчаянием взглянула на девушку. Но та была совершенно спокойна.

– Мы ведь пройдем мимо Бермудских островов, верно, дядя Грэм? – уточнила она. И Мэри испытала невыразимое облегчение, услышав в ответ:

– Разумеется. Бермуды находятся на перекрестке морских путей и являются своеобразным форпостом, защищающим другие британские колонии от посягательств испанцев, французов и пиратов, а также местом, где можно пополнить запасы провизии и питьевой воды. Почти все корабли, идущие к островам Карибского моря или в Америку, делают там остановку.

«Валиант» отплывал из Саутгемптона в полдень.

Погрузка происходила в сплошной суматохе и суете. Кучер вытащил из кареты два громоздких дорожных сундука с вещами мисс Маккейн и мистера Спенсера, получил от последнего пару шиллингов и уехал, даже не оглянувшись. Некоторое время ушло на то, чтобы найти двух матросов, согласившихся за небольшую плату поднять сундуки на борт; мистер Спенсер и девушки налегке последовали за ними. Судно напоминало растревоженный муравейник: всюду бегали люди, свистели дудки, команда с шумом и криками разворачивала свернутые паруса, откуда-то доносилась отборная брань… Мэри вертела головой по сторонам, из-за чего пару раз споткнулась о лежащие под ногами канаты и едва не упала. Мистер Спенсер подошел к неопрятному на вид человеку, показал купленные билеты, что-то спросил… тот неохотно ответил и махнул рукой в ту сторону, где находились места для пассажиров. Мэри хотела было остановиться у борта и в последний раз бросить взгляд на берег, как на воплощение прошлой жизни, навсегда остающейся позади, но мисс Маккейн взяла ее за руку и решительно потянула за собой.

Пройдя через низкий дверной проем, Мэри очутилась в душном полумраке и невольно поморщилась: пахло здесь просто ужасно. Мисс Кейт и ее дядя направились к открытым для проветривания каютам, Мэри хотела было последовать за ними, но тот самый неопрятный мужчина схватил ее за локоть и, пробормотав «Тебе не туда», повел ее вниз по лестнице. В лицо девушке ударил такой смрад, что она закашлялась. Ей казалось, что сейчас она очутится в загоне, где держат взятых в дорогу овец, коз и кур, но вместо этого в свете масляной лампы увидела тесное, из-за погруженных вещей, помещение трюма, холодное, темное и сырое, где на грубо сколоченных двухъярусных койках, порой не имеющих перегородок, сидели люди – мужчины, женщины, дети, одетые так же, как и она – просто и скромно. Небогатые путешественники, у которых не было денег на оплату каюты первого класса, переселенцы, слуги и служанки тех, кого разместили наверху. Ее подвели к свободному месту с краю на нижней койке, рядом с худощавой женщиной в темном платке, и Мэри почти в полуобмороке опустилась на щербатую, изрезанную ножом доску. Положила на колени дорожный мешок, огляделась, пытаясь дышать неглубоко и как можно реже. Вздрогнула, когда где-то неподалеку заплакал ребенок. Услышала громкий мужской смех с верхней полки и почувствовала, что ладони у нее стали холодными и влажными.

« Господь всемогущий, – прошептал внутренний голос, – кажется, я угодила в ад!»