Глава 22

16:37 того же дня.

— Это что, мыло? Не поскользнись на мыле.

— Я не поскользнусь на мыле.

— Я не хочу, чтобы ты поскальзывался на мыле. Будь осторожен.

— Я не поскользнусь. А теперь развернись и попытайся быть потише.

— Потише? Это не возможно, особенно когда ты... мммм... а потом... оооо... а после, ой, Саймон больно же. Ты там в порядке?

— Я поскользнулся на мыле.

Я начала поворот, чтобы убедиться в порядке ли он, как Саймон неожиданно прижал меня к стене душевой, положив мои руки на кафель. Губы щекотали, также как и стекающая по телу вода, когда его тело вжималось в мое. Мысли о скользком мыле тут же испарились, когда он проскользнул в меня, такой твердый, толстый и превосходный. Мое дыхание перешло во вскрики, усиливающиеся кафельными стенами и эротично стекающей водой. Из груди вырвался еще они крик, когда он входил в меня, мучительно и осознанно медленно, державшись руками за мои бедра.

Я откинула голову назад, повернулась и увидела силуэт Саймона, голого и мокрого. Брови сосредоточенно сведены, рот открыт пока он трахал меня, безжалостно и без малейшего сожаления. Мой мозг довольно быстро затуманился, я была готова взорваться, бормотала какие-то неосознанные слова, которые терялись в потоке воды, утекая прямо в слив.

С тех пор как «О» вернулась, у нее не было времени прохлаждаться. Как мне показалось, она появилась довольно быстро и без всяких вопросов, и сразу же стерла все воспоминания об ужасных месяцах ожидания, слез, мольбы и сожаления. Она наградила меня целым парадом, после которого я становилась глупой, бесхребетной и готовой к большему.

Рыча мне в ухо, дрожа и пульсируя, Саймон замедлил свои движения. Он точно знал, также как и я, что его девочка была не прочь все повторить. Поэтому, с мучительной ловкостью, смачно поцеловав мое плечо, он вышел из меня, быстро развернул и вошел, не успела я сказать:

— Эй, ты куда собрался?

— Никуда, Куколка, по крайней мере, в ближайшее время, — бубнил он, когда грубо схватил меня за задницу, приподнял, и используя свой вес, прижал меня к стене. Его тело напряглось, когда мое наоборот расслабилось, наша влажная кожа неописуемо идеально соприкасалась друг с другом. И как мне удалось так долго держаться подальше от этого мужчины? Не важно. Он был здесь, внутри меня, и уже был на полшага к возвращению парада «О». Я чуть откинулась, открывая небольшое пространство между нами, достаточное, чтобы посмотреть вниз, и похоть затуманила мне глаза, когда я увидела, как он входит в меня, снова и снова, заполняя, как не делал ни один мужчина до него.

Опустив взгляд, чтобы знать от чего я замерла, он тоже был пленен этим зрелищем, и он смог произнести только:

— Ммммм. — Его движения ускорились, доводя до грани, когда ты близок как к боли, так и к блаженству. Его голубые глаза, сейчас горящие от страсти грани, поймали мой взгляд, и мы вместе кинулись со скалы.

Сплетенные, замершие, и высвобожденные. Мы кончили вместе с ревом, бормотание, и стон, вырвавшийся из меня, царапал мне горло, как после кальянокурения.

Кальянокурение... отличное название для... мммм...


18:41


Это было настоящее зрелище, Саймон, расхаживающий по моей квартире в одном полотенце, убирающий банки с мукой, и комочки изюма. Я так сильно смеялась, когда он наступил на растекшейся джем и поскользнулся, успев схватиться за столешницу, что мне пришлось сесть на диван. Теперь он стоял прямо передо мной с кусочком хлеба с цуккини в руке, и удивленным взглядом, пока я продолжала смеяться. Я не могла остановиться, и мое полотенце сползло, открывая все мои прелести. При виде моих сисек случилось две вещи. Его глаза расширились, и кое-кто встал. Даже вскочил. Я вскинула бровь глядя на его нижнюю часть.

— Ты хоть понимаешь, что превратила меня в робота? — спросил он, кивая на свой агрегат, выглядывавший из полотенца. Саймон неспешно положил хлеб на кофейный столик.

— Разве это не мило? Он как будто высовывает голову и выглядывает из-за шторки, — захлопала я в ладоши.

— Ты наверно не в курсе, но есть обязательное правило, ни один мужик в мире не захочет слышать в одном предложении слова член и милый.

— Но разве он не милый, погоди, а куда он делся?

— Он застеснялся. И опять же он не милый, но стеснительный.

— Да, конечно. Что-то я не заметила никакого стеснения в душе.

— Думаю, нужно поднять его эго.

— Ого.

— Нет, правда. Ты увидишь, какой он отзывчивый от поглаживаний.

— Видишь ли, я вот думала, что ему лучше подойдет языковое общение, но раз ты уверен, что лучше поглаживания...

— Нет, нет, языковое общение ничуть не хуже. Он... проклятье, Кэролайн!

Я потянулась к нему, обернув рукой скромника, и без промедления взяла его в рот. Чувствуя как он начал твердеть, я пересела на край дивана, обняла его и стянула полотенце. Придвинув Саймона ближе, и взяв его глубже, я начала мычать от удовольствия, когда его рука легла мне на волосы и спустилась к лицу. Он поглаживал веки, щеки, висок, и, наконец, зарылся пальцами в моих волосах, а другой рукой, ого. Он держал его. Когда я сосредоточила все свое внимание на головке, он поглаживал по стволу, до самого основания, и это было самым сексуальным, что я когда-либо видела. Видеть его руку, обернутую вокруг члена, пока он входил и выходил из моего рта... о боже.

Хотя сексуальное — это не то слово. Передо мной разыгрывалось невообразимо эротичное действо. Говоря о действии, я снова загудела от происходящего, понимая, что я возбудилась от того, что вытворяла своим ртом. Счастливым ртом.

Я откинулась на диван, таща Саймона за собой. Опираясь руками на спинку дивана, он уверенно толкал в мой рот. Такой угол позволял ему входить глубже, и мне было легче принимать его. Я ухватилась за его ягодицы, чувствуя его волнение, зная, что это я, только я, кого он будет трахать таким способом.

Я чувствовала, что он уже близко. Я уже начала понимать язык его тела. Я снова его хотела. В этом плане я была эгоисткой. После очередного глубокого толчка, я вытащила его изо рта, и уложила на диван и оседлала. Ощущая меня рядом, Саймон приподнял бедра, а я опустилась на него, и наступил тот момент, вы понимаете какой? Момент, когда все кажется растянутым и открытым самым приятным способом. Твое тело тут же реагирует на это: что-то инородное попадает в тебя, и буквально несколько секунд кажется незнакомым. Но потом твоя кожа и мышцы все вспоминают, и тебе так хорошо от этого, ты чувствуешь наполненность, чудеса и благоговение.

И затем ты начинаешь двигаться.

Используя его плечи как опору, я покрутила бедрами, не в первый раз заметив, что он был просто создан для меня. Мы идеально подходили друг другу, как две половинки одного целого, как какое-то сексуальное Лего. И я точно знала, он тоже это чувствовал.

Он положил руку, прямо в районе моего сердца.

— Потрясающе, — шептал он, пока я скакала на нем, нежно и горячо. Он так и держал руку на моем сердце, пока другая лежала на моем бедре, помогая мне, направляя, даря наслаждение нам обоим. Он пытался остаться со мной, старался не закрывать глаза, когда приближался оргазм. Я взяла его руку, лежавшую на груди, и опустила вниз, и он начала вырисовывать идеальные круги.

— Господи, Саймон... о боже... как же хорошо... я... ммм...

— Я обожаю смотреть как ты кончаешь, — застонал он и я вместе с ним. Я кончила, он кончил. Мы кончили.

Я лежала на нем сверху, ждала пока комната перестанет кружиться, и в ногах и руках опять появится чувствительность, а тело горело от того, как он прижимал меня к себе.

— Языковое общение. Это была неплохая идея, — прыснул он и я захихикала.


20:17


— Ты никогда не хотела перекрасить стены?

— Ты серьезно?

— А что? Может сменить на светло-зеленый? Или даже голубой? Голубой бы мило смотрелся. Мне бы понравилось видеть тебя в окружении голубого.

— Я хоть раз говорила тебе как фотографировать?

— Ну, нет...

— Вот и ты не говори, как выбирать цвет стен. И даже если это и произойдет, я хочу полностью поменять палитру. Я подумываю о более темных оттенках. Можно сказать более глубоких.

— Глубокий? Как это?

— О да, именно так. Ммм, как же хорошо. В любом случае, как я уже говорила, я подумываю о глубоком грифельно-сером, с новой кремовой мраморной столешницей, которая утопает в богатом темном махагоне. Ах ты черт, как хорошо.

— Я понял. Глубоко это хорошо, а глубже еще лучше. Ты можешь положить ногу мне на плечо?

— Вот так?

— Господи Кэролайн, да, вот так. Так ты говоришь... подумываешь о новой столешнице? А тебе не кажется, что на мраморе будет холодно?

— Да, да, да! Что? То есть? Холодно? Понимаешь, меня не часто раскладывают на столе, так что меня это особо не беспокоит. Тем более на мраморной столешнице тесто лучше раскатывается.

— Не смей, — предупредил он, повернув голову и целуя мою щиколотку.

— Что не сметь, Саймон? — промурлыкала я, мое дыхание сбилось когда он начал слегка ускорять ритм, совсем не заметно, но он был внутри меня, поэтому я сразу это почувствовала.

— Ты пытаешься отвлечь меня разговорами о тесте. Это не сработает, — проинформировал он, отпустив державшейся на стол левую руку, и переместил ее мне на грудь, и стал водить туда-сюда, дразня пальцами соски, возбуждая их еще сильнее.

Безумная энергия начала собираться в бедрах, спускаться по ногам, потом кольнула в живот и прямо между ног.

— Никаких разговоров о тесте? Саймон не хочет грязных словечек о тесте? Ммм, ты разве не считаешь, что иногда немного отвлечения даже не помешает? Я хочу сказать, разве ты не можешь представить меня, нагнувшуюся над столешницей, усердно работающую над... — я замолчала, запустив пальцы в его волосы и притянула к себе, целуя его, страстно, лаская, покусывая, прося его входить глубже.

Я лежала на кухонном столе, совершенно голая, а наш Мистер Паркер, погрузившись в меня, старался продлить это как можно дольше. Мы хотела посмотреть, как долго мы сможем поддерживать беседу пока... делаем Это. Так что эти 17 минут были самыми страстными, чувственными в моей жизни, и это без учета прелюдии. «О» танцевала где-то неподалеку, удивляясь, почему ее не подпускают ближе. Но сейчас я контролировала сучку, и эта сладкая пытка была чем-то невероятным. Оно того стоило.

И так было до того момента, пока Саймон не попросил меня закинуть ногу ему на плечо. Подумать только, так он сделал только хуже. Одна моя нога была на его плече, а вот другую он отвел в сторону, раскрывая меня шире, пока его бедра вырисовывали крошечные круги, с каждым разом увеличивая их. Именно он настоял на разговоре, и я была в состоянии его поддержать, пока не закинула ногу на его плечо. Неожиданно, части, которые до этого не были задействованы, сейчас активно стимулировались, и становилось все тяжелее и тяжелее оставаться в здравом уме. Да кому нужен здравый ум? Я могу быть и безмозглой. Я согласно быть безмозглой, пока смогу быть под Саймоном.

Но я была все еще в состоянии продолжить его игру, пока у меня осталось несколько остроумный мыслей.

— Тебе лучше не проверять меня, Куколка. Я засыплю тебя такими пошлыми словечками, и прямо на этом кухонном столе.

— Мммм, Саймон, разве ты не можешь меня представить? Я склонилась, без ничего в одном только фартуке, со скалкой в руке, а рядом миска, полная яблок.

— Яблок? О да, я обожаю яблоки, — застонал он, подняв мою вторую ногу, положив ее на другое плечо, затем грубо притянув меня на край стола, и немного ускоряя темп.

— Я знаю, особенно с корицей. Саймон, я могу испечь тебе пирог. Яблочный пирог, только для тебя, с хрустящей корочкой... все только для тебя. И все что от тебя требуется, это только попросить, — усмехнулась я, стараясь не закрывать глаза когда он ускорился, и от звука бьющихся друг об друга тел я вновь потеряла свою мысль.

— Кэролайн, как тебе? Хорошо? — спросил он, удивляя меня.

— Хорошо? Это невероятно.

— Невероятно? Правда? — Он почти полностью вышел, прежде чем скользнул обратно, заставляя меня ощутить каждый его дюйм.

Мысль снова вернулась.

— Ты же сам знаешь. Но если вернуться к яблочному пирогу. Ты хочешь, чтобы я подала горячий пирог с шариком ванильного мороженого? Горячий с тающим... боже мой...

— Ты, правда, хочешь обсудить это прямо сейчас? Потому что если ты продолжишь, боюсь, это заставит меня испачкаться раньше времени.

— И станет грязнее, чем разговор о яблочном пироге? — спросила я, вытягивая носки к потолку, создавая новые ощущения.

— А как тебе такое, если ты не закончишь свои похабные разговоры о яблочном пироге, — начал он, наклонившись вперед, прямо к моему уху, вызывая при этом дрожь в моем теле. Одна его рука сжимала мою грудь, сильно и грубо сжимая мой сосок. Другая же опустилась вниз, находя точку от прикосновения к которой я напряглась и закричала.

— Если ты не прекратишь, то я перестану тебя трахать, и поверь мне, что я еще даже не начинал проделывать с тобой все, о чем мечтал.

Он выпрямился и толкнул. Жестко.

Последняя мысль? Прощай. Да и я не слишком гордая, чтобы умолять.

— Боже, Саймон, я сдаюсь. Просто трахни меня.

— А ты испечешь яблочный пирог?

— Да! Да! Испеку только для тебя. О боже...

— Да, все верно. Яблочный пирог только для меня, яблочный пирог... Боже в этой позе ты такая узкая. — Он стонал, перенося обе мои ноги на одно плечо удерживая их, пока он входил в меня, снова и снова, не отступая, двигаясь только вперед, глядя на меня, как выгибается моя спина, как краснеет кожа, тело горит, когда меня накрывает оргазм, такой мощности, что я не могу вымолвить ни слова, лишь сотрясаясь всем телом.

— Кэролайн я люблю тебя, люблю, люблю, люблю, — повторял он, двигаясь резко, ускоренно, приближая собственный оргазм, с его бровей стекал пот, пока он впился руками в мои бедра, а я сжимала его изнутри, удерживая так долго, как только могла, когда он навалился на меня, опустив голову на грудь. Как так получилось, что мне было хорошо от тяжести его тела? Мне должно было трудно дышать, сдавить легкие, но ничего этого не было. Я была почти в раю, там, обнимая его, убирая волосы с его лица.

— Ты меня убьешь, пока я буду тут лежать, — простонал он, целуя все, до чего мог дотянуться.

— Я тоже тебя люблю, — выдохнула я, глядя на кухонный потолок. На моем лице была до невозможности широкая улыбка. Похоже, теперь «О» задержится здесь надолго.

Я ни за что не перекрашу кухню в голубой.


21:32


— Не могу поверить, что мы второй раз за день смываем с себя муку и сахар. Да что с нами такое?

— Кстати, сахар он хорош для пилинга, — объяснила я. — Хотя на счет муки я не уверена.

— Пилинг?

— Ага, каждый раз, когда мы занимаемся сексом на сахаре, он помогает избавиться от омертвевшей кожи.

— Кэролайн, ты серьезно? Омертвевшая кожа? Это же совсем не сексуально.

— Я не заметила, чтобы ты чуть ранее жаловался.

— Нет, конечно, да и как я мог? Ты пообещала испечь мне яблочный пирог. Не забудь об этом.

— Как я могу забыть об этом, хотя в тот момент я говорила под давлением.

— Ты была подо мной, не под давлением, а подо мной.

— Да, Саймон, я была под тобой.

— Потереть тебе спинку?

— Да, будь любезен.

Мы лежали в разных концах горячей ванной, отдыхали и отмокали после очередного раунда на кухне. Когда-нибудь мне придется начать убирать устроенный нами беспорядок, но сейчас я могла думать только о мужчине, сидевшем напротив меня. О мужчине, погруженном по шею в пену, и притягивающем меня к себе своими сильными руками. Я развернулась и подплыла к нему как буй, раскачиваясь из стороны в сторону и села перед ним. Он взял мочалку и аккуратно смыл с меня всю грязь. Потом прижал меня к своей груди и откинулся на край ванной обнимая меня. Я лежала в окружении горячей воды и не менее горячего тела Саймона. Я закрыла глаза, наслаждаясь всем этим. Безопасностью, нежностью, сексуальностью. Поерзав, желая лечь немного удобней, я ощутила его под своей попкой. Он начал вставать.

— Ой, смотрите, кто проснулся, — пробубнила я, опуская руку под воду, нащупав его, такого желанного и распутного.

— Кэролай... — пригрозил он, опустив голову на край ванной.

— Что? — совсем невинно спросила я, проводя пальцами по его телу, чувствуя его реакцию на мои движения.

— Ты же понимаешь, что мне уже не 17, — усмехнулся он, его голос звучал сипло и с жаждой, в отличии от его слов.

— И, слава богу, иначе мне пришлось бы отвечать за совращение малолетнего и все такое, — шептала я, медленно поворачиваясь, потираясь о его тело, от воды и пены, мое тело стало скользким.

Он едва слышно зашипел и улыбнулся.

— Ты хоть понимаешь, что совсем меня заездила? Клянусь всеми святыми, я же не робот и... О, боже, не останавливайся, — застонал он, неосознанно толкая бедрами навстречу моей руке.

— Ой, заездила-шмаездила. Я просто хочу затрахать тебя, пока ты не сможешь нормально видеть, — промурлыкала я, сжимая кулак, от чего он дернулся и разбрызгал воду.

— Я уже едва тебя вижу. У меня троится в глазах, — застонал он, раздвигая мои ноги и усаживая сверху.

— Саймон, я та, что посередине, — объяснила я и опустилась на него.

Похоже, нам придется убираться еще и в ванной.


23:09


— Я собираюсь забрать еду. Женщина, мне надо подкрепиться.

— Забери и сразу же возвращайся. Ты мне нужен, Саймон. Почему ты ползешь на четвереньках?

— Я не уверен, что смогу стоять на ногах. Даже роботу нужен отдых. И у меня может что-нибудь сломаться. Робот... подожди, Кэролайн, чем это таким ты там занимаешься?

— Что такое?

— Да, да выглядит так, похоже, что ты... ого, и часто ты так себя ласкаешь?

— В последнее время не часто. А что? Тебе нравится?

— Да... это... ого... эмм... похоже, парень из тайского ресторана уже пришел... и я... и еда... и...

— Саймон, что ты там бормочешь? Мммм, до чего приятно...

— Эй! ЭЙ! Кто-нибудь дома? Кто-то сделал заказ, чувак, а как же я отдам тебе сдачу?

— Сдачу оставь себе!

— Чувак, ты же просунул под дверь полтинник. Ты понимаешь, что это чаевые в 30 долларов?

— Оставь еду, забирай сдачу. Кэролайн, живо в постель.

— Мммм, Саймон, я так близко. Ты уверен, что не... хочешь... закончить... ооо. Я обожаю, когда ты это делаешь.

— Мммммм, ха...

— Саймон, не говори с набитым ртом. Саймон, Саймон, Саймон, Саймоооонннн...

— Хорошо, чувак, я точно оставлю еду под дверью. Эм, и спасибо за чаевые.


01:14


Мы лежали в постели, вялые и слегла безумные. Мой бедный Саймон, я заездила его до потери сознания. Конечно, он уже далеко не подросток, но все же удивил меня своей... выносливостью. После последнего раунда диких игрищ, он дополз до коридора, принес еду, и мы ели тайские блюда, сидя по центру кровати. Я быстро сменила простыни, потому что они все были в муке и изюме, после недавнего происшествия. Завтра утром мне предстоит огромная уборка на кухне, но оно того стоило. Все это. Все происходящее стоило того.

Сейчас мы отдыхали, спокойные, но не насытившиеся. Мы лежали в объятиях друг другая, в розовой ночнушке и спортивных штанах. Хочу уточнить, я была в ночнушке. Мы лежали лицом друг к другу, сплетя ноги и руки.

— Когда тебе нужно вернуться на работу?

— Я сказала Джиллиан, что выйду в понедельник, хотя это последнее о чем я сейчас думаю.

— А о чем ты думаешь?

— Об Испании.

— Да?

— Ага, все было великолепно. Спасибо, что взял меня с собой, а потом просто взял, — я толкнула его локтем.

— Всегда, пожалуйста, по обоим пунктам. И я рад, что у тебя... получилось, — фыркнул он.

Сейчас, когда «О» вернулась, мы могли спокойно шутить на эту тему. Мы немного помолчали, просто наслаждаясь музыкой. Саймон доковылял до своей квартиры, чтобы включить музыку. Даже ковыляя, он выглядел сексуально.

— Когда ты уезжаешь в Перу? Ты засранец, я все еще ненавижу тебя, что ты туда едешь, но все же когда ты уезжаешь?

— Через пару недель. И не надо ненавидеть фотографа. Я должен поехать, но я обязательно вернусь.

— И так на заметку, я ненавижу тебя не за то, что ты уезжаешь. А за то, что я тоже хочу поехать. Но все нормально, я люблю тебя больше чем ненавижу, так что у нас все хорошо.

— У нас все хорошо?

— Да, конечно. Тебе придется много путешествовать по работе, и я знала об этом.

— Ты же понимаешь, знать это и быть той, кого оставляют одну это разные вещи, — говорил он и его глаза казались немного затуманенными. Я поднесла руку к его щеке, погладила щетину, чувствуя кожу, видя, как он льнет к моей руке. Его глаза закрыты и он что-то напевает.

— Ты же не бросаешь меня. У нас обоих довольно насыщенная жизнь, и она продолжится и дальше. И то, что теперь будешь совать свой член в меня, не означает, что мы должны измениться, — ответила я.

На его лице медленно растеклась улыбка. Глаза все еще закрыты, но он улыбался.

— Иногда члены меняют людей, — ответил он сквозь смех. — Иногда члены меняют то, что нуждалось в изменении. И иногда члены делают это лучше.

— Как ты мог сказать такую глупость? Иногда члены делают это лучше.

— Когда встанет я и не такое могу сказать.

— Встанет.

— И придется засовывать.

— Я сейчас тебя поцелую.

— Спасибо, боже, — захихикала я, когда он обнял меня своими крепкими руками. Мы целовались тихо, и вдумчиво. Я вжалась в укромное местечко, такое идеальное и приятно пахнущее.

— Обожаю укромное местечко.

— Хорошо.

— Оно никому не достанется.

— Это все твое.

— Да, да, именно так. Не забывай говорить об этом всем шикарным перуанским женщинам, которые будут пытаться соблазнять горячего американца.

— Я обязательно всем скажу, что мое укромное местечко уже занято.

Я улыбнулась и зевнула. Это были выматывающие несколько дней. Я жутко устала, и лежала без сил. Нежность может изрядно утомить девушку. Саймон потянулся через меня и выключил свет, притягивая к себе.


01:23


— Саймон?

— Ммм?

— Ты спишь?

— Хмммм.

— Я просто хотела сказать тебе, понимаешь, я рада что ты вернулся домой раньше.

— Хммм, я тоже.

— И я сильно на тебя запала.

— Угу, я тоже.

— Мне от тебя крышу сносит.

— Хммм, у меня тоже.

— Только и думаю что о тебе.

— О тебе, угу…

— Саймон?

— Хммм

— Ты спишь?

— Мммм...

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Кэролайн?

— Хммм.

— Я правда рад, что приехал домой пораньше.

— Хммм.

— А еще я рад, что ты кончила.

— Все хватит.

— Спокойной ночи, Кэролайн.

— Спокойной ночи, Саймон.

И обнявшись, мы заснули, под аккомпанемент оркестра Каунт Басти.


Сообщения между Саймоном и Кэролайн в следующий четверг:

Я поговорил со своим приятелем. Мне кажется, я понял как приготовить креветки, которые тебе так нравятся.

Это хорошо, они как раз подойдут к моей испанской вечеринке, которую я хочу устроить в субботу. Все придут, даже Джиллиан и Бенджемин.

Ты уверена, что не хочешь провести ее у меня в квартире?

Да. В моей будет удобней. У меня хороший стол, он лучше для сервировки, но я воспользуюсь твоей духовкой.

А можно мне воспользоваться тобой на этом столе?

Мне кажется ты подобрал не подходящее слово.

Пожалуйста, ты же поняла о чем я.

Поняла, и да, можешь.

Мило. Кстати ты не видела мои кроссовки?

Видела, они в ванной там, где ты их и оставил. Я споткнулась о них утром.

Так вот что за шум был утром.

Ты это слышал?

Ага, проснулся от этого.

И даже не зашел посмотреть все ли со мной в порядке?

Я не хотел беспокоить Клайва.

Не могу поверить, что он спит на твоей стороне кровати. Мой кот предатель.

Мы же с ним теперь друзья... почти друзья. Он снова напрудил на мой свитер.

Ха! Ладно, похититель котов, мне пора возвращаться к работе.

Мы же смотрим вечером фильм?

Если ты так это называешь.

И похоже у нас в планах запись собственного.

У меня есть планы.

О да, и еще какие планы.

Как и у меня…

Я сижу и ем твой яблочный пирог... и думаю об этом.

Это все о чем я могу думать сейчас... ненавижу тебя

Ты меня не ненавидишь.


Сообщения между Мими и Кэролайн, тот же день:

Ты уверена что мне ничего не надо приносить в субботу?

Ага, София принесет напитки, а об остальном мы позаботимся.

Как же приятно снова слышать от тебя «мы»

Да, и мне нравятся наши «мы»

А что с мы-мы?

Нам что по 7 лет? С мы-мы у нас все замечательно.

Рада это слышать. Значит, ты уже спала в постели греха?

Нет, мы чаще остаемся у меня. Мне кажется у меня странное отношение к той кровати.

От этой кровати пострадало немало стен…

Вот именно. Я тоже так думаю, и мне некомфортно.

А может наоборот, пора и тебе оставить там свой след. Как говориться новая эра, новая девушка, новые звуки?

Не знаю, посмотрим... Я знаю, что рано или поздно мне придется там спать. К тому же, ему нравиться обниматься с Клайвом.

ЧТО? Клайв ненавидит парней. За исключением геев.

Они пришли к своего рода кото/мужскому пониманию. Я в это не лезу.

Это как новый мировой порядок.

Я знаю.

Мне прийти пораньше, и помочь тебе в субботу?

Ты просто хочешь вновь полазить в моих шкафах.

Их нужно реорганизовать…

Приходи пораньше.

ИХАААА!

Тебе пора лечиться...


* * *


Вечер четверга был тихим. Мы с Саймоном сидела на диване, работали. Я набрасывала праздничную тематику для чьего-то бального зала. Ага, бального зла. Я крутилась в этом мире. Заметьте, крутилась, а не жила. На мне все еще был мой наряд для йоги. Саймон готовил на моей кухне, здесь он уже чувствовал себя как дома. Он сказал, что так проще, ведь мы каждый раз остаемся у меня дома. Я заметила, как он поднял Клайва, посадил его на столешницу, чтобы он мог «наблюдать». Я поставила мысленные кавычки, потому что была уверена, что Саймон действительно мог говорить с Клайвом. И как мне кажется его слова были бы:

— Иди сюда, дружок. Вот теперь ты можешь наблюдать. Ведь тебе снизу совсем плохо видно, правда? Правда?

И Клайв ответил. Я знаю это невозможно, но его мяуканье было очень похоже на:

— Спасибо.

Мои мальчики поладили. И это так мило.

Так вот, сейчас мы сидели, я делала наброски, а Саймон планировал свою поездку в Перу. У него за плечами было накоплено чуть ли не 7 миллиардов миль, и ему нравилось тыкать мне этим в лицо.

Тишину нарушали звуки моего карандаша, рисующего по бумаге, и его постукивание пальцами по клавиатуре. И похрустывания от Клайва. Мой упрямый котик сидел и грыз ногти.

Саймон закончил, закрыл ноутбук и потянулся, вытяну руки над головой, показывая свою дорожку волос на торсе. В этот момент я могла немного смазать свой рисунок. Он опустил голову на спинку дивана и закрыл глаза. Буквально через мгновение послышалось тихое сопения, и я молча улыбнулась. И продолжила делать наброски.

Через 10 минут я почувствовала, как он вытянул руку через весь диван и взял меня за руку. В любом случае для рисования мне и одной руки хватит.


* * *


— Матерь божья, Кэролайн, креветки просто отпад, — застонала Мими, заставив при этом поерзать на стуле Райана.

Наступил вечер субботы и мы все собрались за обеденным столом, заставленным испанскими блюдами и вином. Я очень хотела воссоздать все блюда, которые мы с Саймоном пробовали. Конечно они не такие вкусные, но все равно получилось неплохо. И конечно же не было того средиземноморского колорита, но вместо этого был уютный немного туманный осенний вечер в Сан-Франциско. В окно пробивались огни города, в камине потрескивали полена, квартира была наполнена любезностью Бенджамина, и смехом наших друзей.

Я сидела на стуле, рядом с Саймоном, и смеялась вместе со всеми. Было немного волнительно, ведь мы будем под пристальным вниманием, с тех пор как наше сближение уже давно было главной темой всех разговоров. Но все шло хорошо, каждый старался как можно меньше дразнить нас на эту тему. Мы с Саймоном почти весь вечер не отходили друг от друга, но я могу сказать, что мы не превращалась в одну из таких парочек, которым постоянно нужно быть вместе.

Я никогда не хотела быть такой парой, той, которой постоянно нужно что-то доказывать. Я любила Саймона и этого было достаточно. И один из нас постоянно был в разъездах, поэтому надо было привыкать. И мне кажется, у нас все получится. Я чувствовала его рядом, поэтому прижалась ближе. Он положил руку мне на талию, другая рука похлопывала по моей, затем сжала, давая понять, что он рядом. И я знала, что он рядом. Его пальцы описывали маленькие круги вокруг моего локтя, и я вздохнула, когда он быстро поцеловал меня в лоб.

Я никогда не нуждалась в ласковых прозвищах типа Малышка или Сладкая. Мне просто нужны были эти маленькие круги. Только чувствовать его рядом, где он сейчас и находился. Джиллиан поймала мой взгляд через весь стол и подмигнула.

— Что это значит? — спросила я, когда наливала себе второй бокал бренди. У Саймона никогда не было проблем затащить меня в постель как вчера, так и в другой день.

— Я рада, что все так удачно сложилось, — глядя на нас с Саймоном сказала Джилиан.

— Да, как нельзя лучше. Это было твоим самым лучшим решением, когда ты захотела сдать мне свою квартиру, — улыбнулась я, когда Саймон сжимал мое плечо.

— Джиллиан дала мне номер твоего телефона, чтобы я мог написать тебе, когда был в Ирландии, для меня это было самым лучшим, что она для меня сделала, — сказал он, подмигивая Бенджамину.

— Ну не знаю, по мне самым лучшим было притворяться, что я не знаю твоего соседа, — сказала она, и загадочно улыбнувшись, когда Саймон поперхнулся своим бренди.

— Погоди, что? Так ты знала, что я жил по-соседству? — спросил он, когда я протягивала ему салфетку. — Но ты никогда не была у меня в гостях!

— Она нет, а я был, — заговорил Бенджамин, чокаясь бокалом со своей невестой.

Саймон и я сидели в шоке и смотрели, как они смеются и поздравляют друг друга.

Отлично сыграно...


* * *


— Хорошо, это последняя. Больше никаких тарелок, — озвучил Саймон, закрывая посудомоечную машину. Когда все наконец-то ушли, мы решили все перемыть, а не оставлять на утро.

— Слава богу, я валюсь с ног.

— А у меня уже кожа на пальцах сморщилась, — вытянул он, показывая свои руки.

— Вот это руки хорошей домохозяйки, — я едва увернулась от его сморщенных рук.

— Теперь зови меня Мардж, и тащи сюда свою фантастическую попку, — ответил он, взмахивая кухонным полотенцем.

— Эту попку? Эту попку вот сюда? — спросила я, прислоняясь к островку, опираясь на локти.

— Ты захотела поиграть? Я думал, ты устала? — бормотал он, схватив мои ягодицы сморщенными руками и слегка шлепнув.

— Может у меня открылось второе дыхание, — захихикала я, когда он закинул меня на плечо как пожарник, и понес в спальню. Свисая вниз головой, я брыкалась и била кулаками по его спине, пытаясь вырваться, но не сильно. Он замер в шаге от двери в спальню.

— Ты сегодня ничего не забыла сделать? — спросил он, разворачивая, чтобы я могла посмотреть. Расправленная постель, и никакого постельного белья.

— Черт, я забыла положить постельное белье в сушилку. Оно наверно все еще мокрое, — зарычала я.

— Проблема решена. Сегодня пижамная вечеринка у Саймона, — заявил он, открывая ящик с моим бельем. — Возьми ночнушку, любую.

— Сегодня мы ночуем у тебя?

— Ага, а почему нет. Мы спали у тебя с тех пор как вернулись из Испании. Моей кроватке одиноко, — он рылся в кучке кружева и ночнушек.

Хммм, похоже его кровать еще никогда так долго не пустовала.

— Выбери что-нибудь, — он еще раз шлепнул меня по попке.

— Эээ, выбери на свой вкус. А я в ней продефилирую, — улыбнулась я, говоря это больше себе. Да ладно, я определенно могла провести ночь в его постели. Будет весело. Я увидела что-то знакомое розовое в его руке, и мы вышли в коридор. Я должна была пнуть его дверь, но это было сложно сделать, свисая вниз головой.

И вот я в ванной, одеваю свою ночнушку для Саймона. Ему и правда нравится все, что я ношу. Ему все равно, было ли это настоящим бельем, или его старыми футболками. Оно все равно надолго на мне не задерживалось.

Сама не знаю почему, но я подумала о всех тех женщинах, которые были до меня, всех тех с кем он развлекался. Но именно я была сейчас здесь, и он хотел меня. Я разгладила шелк на своем теле, сделала глубокий вдох, и мое тело начало покалывать, в нетерпении ощутить его прикосновения.

Я слышала, как он возился с проигрывателем, как послышался скрежет и иголка коснулась винила. Гленн Миллер «Полуночная серенада».

Я открыла дверь, и вот он. Стоял возле огромной кровати греха Долбежника. Меня поразила его улыбка, когда он рассматривал меня с ног до головы.

— Ты отлично выглядишь, — говорил он, подходя ближе.

— Ты тоже.

— Кэролайн, я все в той же одежде что и раньше.

Он ухмыльнулся, когда я обняла его за шею. Его пальцы пробежались вверх-вниз по моим рукам, щекоча под локтем.

— Я знаю, — ответила я, целуя его возле уха. — Ты отлично выглядел тогда, и замечательно выглядишь сейчас.

— Дай мне получше тебя рассмотреть, — прошептал он, в ответ целуя мое горло. Я задрожала. Хотя в комнате было тепло.

Он покружил меня словно на танцполе, держа меня на расстоянии вытянутой руки. Розовая ночнушка, его любимая. Он забыл захватить подходящие к ней трусики, а я не стала напоминать. Он притянул меня к себе, и я сразу же занялась пуговицами на его рубашке.

— Хороший был вечер, — подытожил он.

Я расстегнула две пуговицы.

— Еще бы. Не могу поверить, что эти двое все знали с самого начала! Подумать только, они свели не только нас, но и всех остальных.

— Кто знал, что в воздухе будет витать любовь, когда ты ломилась ко мне в дверь?

Еще одна пуговица.

— К счастью ты так сильно попал под мои чары, что это было неминуемо.

— Кэролайн, все дело было в ночнушке. Именно на нее я запал. А твои чары были как дополнение. Я понятия не имел, что у меня появится девушка.

Рубашка была расстегнута и готова полететь вниз.

— Серьезно? А я-то думала, что мы просто валяем дурака, — хихикала я, когда вытаскивала из петель его ремень.

— Тогда считай, что я валяю дурака со своей девушкой. — Пряжка на ремне расстегнута, как и пуговица на джинсах. И, слава богу, они со старой доброй ширинкой. Он поднял меня, подхватив за ягодицы и отнес на кровать, пока я стаскивала его рубашку. Она повисла у него на руках.

— Мне нравится, как это звучит, — шептала я, и он опустил меня на кровать.

Склонившись надо мной, он целовал мою грудь, повторяя это слово снова и снова. Девушка, — поцелуй, — девушка, девушка, — и опять поцелуй.

— Ты знала, что Мими и Нил решили жить вместе? А это не слишком рано? Я надеюсь, они понимают что делают, — говорила я, выгибаясь навстречу его поцелуям.

— Вот я точно знаю, во что в ввязываюсь.

— И во что же?

— В отношения с тобой, глупенькая, — сказал он, и я услышала божественный звук бьющейся от пол пряжки ремня. — И сейчас я хотел бы сосредоточиться на счастливом конце. А может и двух, или лучше трех. Я выпил оставленный тобой женьшеневый чай, так что берегись. — Он усмехнулся, закинул мою ногу себе на плечо, и начал спускаться поцелуями по икре.

— Значит счастливый конец?

— А мы, по-твоему, его не заслуживаем? — спросил он, опускаясь на колени, прикасаясь губами к внутренней стороне бедра.

— Ох, черт, да, — засмеялась я, вскидывая руки над головой, выгибаясь к нему. Привет «О». Я снова рада нашей встрече. Своими губами он подарил мне один. Языком добился и второго. А когда он вошел в меня, и толкнул так, что я проехалась вверх по кровати, я едва не испытала и третий.

Без одежды, влажная кожа соприкасается, мои ноги обернуты вокруг его талии, а его бедра движутся мне навстречу. Его глаза горят, когда я ощущаю каждый его дюйм. Вошел. Вышел.

— О, боже, — застонала я, и тут я услышала это.

Бум.

— О, боже, — снова повторила я.

Бум-бум.

Я засмеялась от этого звука. Мы долбили в стену.

Он посмотрел сверху вниз, вскидывая бровь.

— И что смешного? — спросил он, останавливая свои движения. А затем вошел в меня медленно, очень, очень медленно.

— Мы долбим в стены, — вновь захихикала я, видя, как меняются его глаза, когда он слышит мой смех.

— Еще бы, — признался он, слегка усмехнувшись. — Ты в порядке?

Я еще крепче обернула ноги вокруг него, убедившись, что я как можно ближе к нему.

— Давай, Долбежник, вознеси меня к небесам, — подмигнула я, и он послушался.

Я прыгала по кровати от силы его толчков. Он вбивался в меня с невероятной силой, давая именно то, что я могла вынести, затем подталкивая через край. Он смотрел на меня, сверху вниз, не отрываясь, сверкая уверенной ухмылкой. Закрыв глаза, я позволила себе почувствовать, как глубоко меня пробирало. И под глубоко, я имею в виду очень глубоко...

Он схватил мои руки и закинул их на изголовье кровати.

— Думаю, тебе лучше держаться, — прошептал он, закидывая мою ногу себе на плечо и ускоряя движения бедрами.

— Саймон! — выкрикнула я, когда мое тело начало пульсировать. Его глаза, эти чертовы голубые глаза не отрывались от меня, пока я сжималась вокруг него.

Он выкрикнул мое имя, и ни чье больше.

Немного погодя, почти заснув, я почувствовала, как Саймно встал с постели. Слыша как он выключил музыку, я удобней устроилась на подушке. Мое тело было восхитительно уставшим, и каждая клеточка была без сил. Мы, и правда, долбили в стену. И теперь я была по обе стороны той стены.

Я слышала, как он вышел в коридор, гадая, что ему там понадобилось. Если он был таким же уставшим, как и я, то ему хотелось пить, поэтому я успокоилась и вернулась ко сну.

Спустя пару мгновений я проснулась от того, что его руки обернулись вокруг меня, притягивая к его теплому телу. Он поцеловал меня в шею, щеку, и лоб. И тут я услышала... мурчание?

— Что это? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Я подумал, ему может стать одиноко, — сонно признался Саймон. Поглядев из-за плеча, я увидела Саймона, а затем и Клайва. Саймон сходил за ним. Клайв громко мурлыкал, довольный тем, что про него не забыли. Он ткнул в меня своим носом и устроился прямо между нами.

— Невероятно, — бормотала я, закатывая глаза глядя на них обоих.

— А чему ты удивляешься? Ты же знаешь, я без ума от кисок, — невозмутимо ответил Саймон. И затем его беззвучный смех начал сотрясать кровать.

— Тебе повезло, что я люблю тебя, — добавила я, позволяя ему обнять меня крепче.

— Еще как повезло.

Он перестал смеяться и заснул, а я задумалась, какое будущее уготовано мне и моему Долбежнику.

Я знала, не всегда будет так легко и просто. Но я уверена, это будет чертовски хорошее время.

Загрузка...