Уроки во грехе

Глава 5 Магнус

Все десять минут, что мы шли до спального корпуса, Тинсли семенила за мной, поспевая за моим широким шагом, обиженно надув губы. Или ее губы были такими от природы?

Пухлыми.

Сексуальными.

Боже, только не это. Я отмел эту мысль прежде, чем она успела поселиться в моем воображении.

Мне не стоило об этом думать. Но было в ней в тот момент нечто привлекательное.

Ее молчание.

Славное, восхитительное молчание.

Когда она помалкивала, то казалась старше. Опытнее. Гибкая фигура, уверенная походка: она несла себя изысканно и с грацией. Не намеренно. Нет, сама она старалась излучать вызов и враждебность. Но когда она переставала защищаться, ее порода расцветала в полной мере.

Повиновение было ее второй натурой.

Беспрекословное повиновение.

От этих мыслей было все труднее отмахнуться. Они бередили те части моего «я», которые я жаждал поскорее похоронить.

– Вы сказали мне правду про сапсанов? – спросила она.

– Я не стал бы тебе лгать. Ни о сапсанах, ни о чем-либо еще.

– А, ну да. Потому что священники не лгут?

– Потому что я не лгу. Здесь налево.

Она свернула в следующий коридор, и я уже не мог видеть ее лица.

– Я смогу посмотреть сапсанов? Птенцы летают вокруг школы?

– Иногда.

– Круто. – Ее спина была все так же напряжена, и отвечала она односложно. Но, кажется, упоминание о птицах немного подняло ей настроение.

– Мы только что вышли из основного здания. – Я провел ее по пустому коридору. – Там были классные комнаты, учительские, библиотека и обеденный зал. А теперь мы идем в спальный корпус. Все ученицы должны быть в своих комнатах к девяти вечера. Отбой в десять. Иначе придется до утра бродить вокруг кампуса.

– Когда нам разрешат прогуляться снаружи, чтобы осмотреть территорию?

Академия «Сион» была одной из двух школ-интернатов в нашей маленькой деревне. Вторая школа, «Святого Иоанна де Бребефа», была полностью отдана мальчикам, и ею управлял отец Кристиано Круз.

Каждый кампус окружали неприступные стены. Вписавшиеся в ландшафт, они защищали спальни от незаконного проникновения учеников этих двух школ. Церковь, футбольное поле, театр и гимнастический зал располагались в центре городка между кампусами, благодаря чему мы с соседней школой делили расходы на содержание имущества.

Соглашение о постройке школы для мальчиков рядом с нашей было взаимовыгодным. К тому же мы с отцом Кристиано были друзьями детства.

– У тебя будет полно возможностей, чтобы исследовать деревню, – произнес я. – Но ученики выходят за пределы школы только в сопровождении.

– Не дай бог, невинная девственница увидит мальчика.

– Мы постоянно проводим совместные мероприятия с соседней школой, к тому же каждый день молимся вместе.

– Что? – Она резко остановилась и округлила глаза. – Вы ходите в церковь каждый день?

– Когда идут занятия, все ученики и преподаватели посещают мессу в восемь утра. Кроме субботы.

– Э-м-м, ну да… – Она поморщилась и пошла дальше. – Не надо меня в это впутывать.

– Все ученики, миссис Константин. И пока вы учитесь в этой школе, вам придется следовать правилам, установленным католической церковью.

– Час от часу не легче.

– На девяносто процентов эти обстоятельства зависят от того, как вы к ним относитесь. Просто измените свое восприятие.

– А на десять процентов?

– Десять процентов – это данность, нравится вам это или нет. Такова жизнь.

Только мы подошли к общежитию, как дверь тут же отворилась. Мириам вышла к нам навстречу и улыбнулась обветшавшей с возрастом улыбкой.

– Добрый вечер, отец Магнус. – Она заправила прядь седых волос за ухо и посмотрела на мою капризную подопечную. – Ты, наверное, Тинсли.

– А кто еще? – Она пожала плечами.

– Тинсли, – я прищурился. – Это Мириам, преподаватель английского языка и литературы.

– К тому же я заведую общежитием, – произнесла Мириам.

– Значит, вы та женщина, которая не дает ученицам улизнуть отсюда? – Тинсли вздернула бровь.

– Нет, эту задачу я делегировала другому человеку. У нас есть старшая по этажу, она обеспечивает безопасность и порядок в комнатах. Этих девочек мы называем «старшими сестрами».

– М-м-м. Какая заманчивая должность, – сухо произнесла Тинсли. – Особенно для ябеды.

Мириам слегка наклонила голову, но больше никак не отреагировала на слова Тинсли. Она повидала на своем веку все виды подросткового протеста и попыток нарушить все возможные правила. Так что Тинсли ничуть эту женщину не смутила.

– Я слежу за чистотой комнат, пополняю аптечку медикаментами и предметами гигиены, отвечаю на личные запросы учениц, могу что-то подсказать или посоветовать, к тому же организую досуг для девочек. – Она постучала по двери позади себя. – А это моя спальня. Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти.

– Мне понадобится домой. – Тинсли пристально посмотрела ей в глаза. – Я не хочу здесь оставаться.

– Подожди пару недель. Ты изменишь свое мнение.

– Э-м-м… Вряд ли, – саркастично протянула она. – На сто процентов уверена, что этого не будет.

– Если я окажусь не права, то мы поговорим об этом. А пока иди в свою комнату. Тебе принесут твои вещи и все, что тебе понадобится завтра на занятиях.

Мириам могла показаться милой пожилой дамой, но она держала общежитие железной хваткой. И Тинсли вскоре в этом убедится.

– Спокойной ночи, Мириам. – Я жестом попросил Тинсли проследовать к лестничному пролету. – Пойдем.

На втором этаже было тихо. Девочки останутся в столовой еще не меньше часа, а потом пойдут в свои комнаты готовиться к завтрашним занятиям.

Я не часто заходил в это здание. Если честно, я го избегал. Слишком много подростковых феромонов и розовых оборочек. К тому же я боялся пройти мимо открытой двери чьей-нибудь спальни и увидеть нечто, что меня скомпрометирует.

– В коридорах нет камер наблюдения. – Я остановился у второй по счету двери. – И комнаты не апираются.

– А где спит стукачка? – Заметив мой непонимающий взгляд, она уточнила: – Старшая сестра.

– Комната Дейзи рядом с твоей, – я кивнул на дверь соседней спальни. – Ванна в конце коридора. – Я протянул руку и включил в комнате свет. – Это все твое.

Она вытянула шею, разглядывая спартанское убранство комнаты. Односпальная кровать, парта и ночной столик. Они только и ждали, когда хозяйка украсит их по своему вкусу. Большинство учениц изощрялись в декорировании своих комнат. Но, судя по небольшой сумке, что стояла на полу, Тинсли взяла только самое необходимое.

– Это твоя единственная сумка? – спросил я.

– Так и есть. – Она не сдвинулась с места, словно если она зайдет в комнату, ее судьба будет предрешена.

Но поезд уже ушел.

– На столе памятка для учащихся. Прочти ее перед сном. Там основная информация о кампусе и ресс-код. – Я стоял в коридоре, у двери, и мог видеть лежащие постельные принадлежности и школьную форму в открытом шкафу. – Месса начинается в восемь. Будь внизу ровно без пятнадцати восемь. Вас проводят в церковь.

Она оглядывала комнату ничего не видящими глазами, не моргая. Словно была контужена.

Потом она втянула воздух и посмотрела на меня.

– Простите, что была с вами непочтительна.

Я уставился на нее, ожидая подвоха.

– Могу я получить обратно свой телефон? Пожалуйста, – она захлопала ресницами.

– Нет, – я обвел рукой комнату. – Видишь эту дверь? Я хочу, чтобы ты зашла и не выходила за нее до самого утра.

Она напрягла челюсть и вся сжалась, словно готовясь к бою.

– Сейчас же! – выпалил я громким голосом, который в свое время мог разогнать совет директоров в мгновение ока. На Тинсли он произвел тот же эффект. Она вся сжалась и бросилась в комнату еще до того, как я успел произнести последнюю букву.

Ахнув, она ворвалась в комнату и наткнулась на стол. Она явно дрожала. Подбородок подрагивал, и она обняла себя руками за талию.

Но не пошатнулась. Не осела на пол, как другие. Она была не такой. Она лишь выпрямилась, опустила руки и расправила плечи.

Майка натянулась вокруг небольших грудей, подчеркнув дерзкие маленькие бугорки – но и этой плоти было достаточно, чтобы сжать ее пальцами и раздавить.

Я отвел от нее взгляд и уставился на свои руки: мои пальцы имитировали это движение. Они воображали. Они хотели того, чего не имели права хотеть. Я был как наркоман во время ломки.

Я засунул руки в карманы. Мое дыхание оставалось спокойным. Ни один мускул на лице не дрогнул. Но под этим фасадом я весь горел адским огнем.

Я хотел страха и боли, крови и рубцов, я хотел бить, кусать, душить, колотить, колотить, колотить… я хотел грубого, дикого, безжалостного траха.

Я жаждал этого.

Ее страх заполонил комнату, ее дыхание сбилось, и с милого эльфийского личика схлынула краска. Но она была сильной. Стойкой. Она могла справиться.

И я знал, что она сделает это изящно.

Время уходить.

Я захлопнул дверь прежде, чем она смогла бы увидеть мое истинное лицо. И пошел прочь.