Ушла в винтаж

Глава 2

Я могла бы начать чат и поговорить с этой особой от лица Джереми, но отвлекаюсь на его входящие – ящик буквально ломится от сообщений его закованной в корсет жены. Прежде чем открыть их, я делаю глубокий вдох. Хочу ли я это прочесть? Конечно нет. Разумеется, да.

Дрожащей рукой я пролистываю колонку слов – секреты, признания, страхи. Вот, значит, каково это – испытать шок. Словно я выпрыгнула из собственного тела и смотрю на себя со стороны – но это не моя жизнь и не мой парень говорит все эти вещи другой девушке. Это кто-то еще, совсем в ином месте. Какой-нибудь персонаж в фильме. Зрители закатывают глаза – все было понятно с самого начала. Все видели, к чему дело идет, кроме этой несчастной девчонки, сидящей сейчас перед компьютером.

И все-таки речь идет о моей жизни. Это происходит со мной. Это реальность, гораздо более подлинная, чем их дебильная игра. Я все читаю и читаю, пытаясь уложить в сознании все шокирующие подробности – теперь их не выбить из головы никакой кувалдой.

Все. Все вокруг напоминает этой девице в корсете о моем бойфренде. Она думает о нем… а он думает о ней. Да как они могут! И тот и другая.

Все сообщения я читать не стала. Их слишком много, а у меня мало времени. Того, что я вижу, достаточно, чтобы вызвать рвотный рефлекс. В их разговорах нет ничего похабного, никаких больных фантазий. То, что я читаю, гораздо хуже. Они беседуют обо всем. Обсуждают день – и в виртуальном мире, и в реальной жизни. При этом ни слова о НАСТОЯЩЕЙ девушке Джереми. В их альтернативном мире меня не существует.

Обед в «Пицца Хат» теперь уже не кажется мне хорошей идеей. Как и написание за Джереми реферата. Крутясь в кресле, в котором Джереми ежедневно выстраивает свой вымышленный мир, где нет места Мэллори, я чувствую себя полной идиоткой.

В голове проносится главный вопрос – зачем ему все это? А затем еще один, как будто кто-то хрипло и противно шепчет в самое ухо: почему ему меня недостаточно?

А потом меня как будто накрывает целый водопад. Каждый наш разговор, каждый поцелуй, каждая шутка, каждая правда превращается в хлипкий вопросительный знак.

Может, мне взломать его настоящую почту, проверить все его сообщения на телефоне?

Кто эта девушка, обхаживающая парня, который уже состоит в отношениях?

Это все пустые фантазии – или между ними действительно что-то происходит?

Она живет поблизости? Они втайне встречаются?

Эм-м-м… Зарегистрирован ли их виртуальный брак в Сети?

Разве может другая девушка, реальная или вымышленная, знать Джереми лучше, чем я? Парня, с которым я встречаюсь уже тринадцать месяцев, кого я любила – и до сих пор люблю?

– Сальса не острая, как ты просила. – Джереми стоит в дверях с чипсами под мышкой. В одной руке сальса, в другой – диетическая кола. – Я прихватил тебе жвачку. После еды пригодится.

Правильно, потому что после еды он хочет опять целоваться.

Поскольку оттуда, где стоит Джереми, монитора не видно, я принимаю мгновенное решение и сворачиваю страницу так, что на экране остается лишь пустой вордовский документ. Я встаю из-за стола. Меня не покидает чувство отстраненности. Все происходит как в замедленной съемке. Неужели все взаправду? Беру у него еду, стараясь не коснуться дрожащими пальцами его руки.

– Спасибо, – говорю я. Такое ощущение, будто в рот набили гравия.

Он плюхается на кровать рядом со мной. Я кусаю чипсину и, не жуя, пытаюсь проглотить кусочек, который царапает мне горло.

– Ты уже приступила к Херберту? – спрашивает он.

– Кто такой Херберт?

– Наш реферат.

– Хантер, – поправляю я его. Получается довольно резко. – Тебе настолько наплевать, что даже имени его запомнить не можешь.

– Лаааадно. – Он убирает волосы со лба. Его обворожительный «прием с волосами». Как же я его обожаю. И ненавижу. – Не думал, что он для тебя так много значит.

– Для кого-то преданность – не пустой звук.

– Речь все еще о реферате по философии?

– А ты как думаешь?

Ну вот, сейчас самое время прижать его к стене. Задать ему все вопросы, вонзающиеся в меня булавками. Мне хочется – и в то же время совсем не хочется – услышать его объяснения, увидеть, как он раздражается/нервничает/защищается. Или еще хуже – сохраняет спокойствие. А вдруг он окажется Мистером Хладнокровие, «Я Рад, Что Ты Узнала, Так Даже Лучше»?

Я хочу, чтобы он узнал, что я в курсе, но не хочу ничего знать. Лучше, чтобы и узнавать-то было нечего.

– Если не хочешь работать сейчас, можешь прислать мне завтра по почте, когда закончишь прибираться в бабушкином доме.

Сердце сжимают тиски от этого «по почте», произнесенного будничным голосом, словно электронные письма – форма повседневного общения, а не орудие для разрушения отношений.

– Возможно, я так и сделаю, – еле слышно отвечаю я.

Одним ловким движением он увлекает меня за собой на кровать. Моя кожа, еще несколько минут назад горевшая от желания, превращается в ледышку от его прикосновений.

– Ну, чем тогда займемся? – расплывается он в улыбке.

Я сжимаю кулаки так, что ногти вонзаются в кожу. Меня тошнит от его близости, мне противен этот чужой человек.

– Мне нужно молоко.

– Что?

– Молоко. Ты забыл прихватить молоко.

Джереми поглаживает меня по спине:

– Ты сказала, что молоко нужно только к острой сальсе.

– Я передумала, – быстро говорю я, уворачиваясь от его объятий.

– Это у тебя хорошо получается.

И у тебя тоже.

Он встает:

– Сейчас вернусь. Что-нибудь еще?

Я мотаю головой. Джереми, интересующийся моими желаниями, предлагающий мне все что душе угодно, – гораздо в большей степени фейк, нежели его виртуальное восхождение на гору Рашмор. Ему на меня наплевать. Я для него лишь живое тело. Я не та, о ком он думает, когда в не хипповом магазине (кто вообще сейчас так говорит – хипповый?) звучит песня Джеймса Тейлора.

Как только он уходит, я кидаюсь к компьютеру. При виде его страницы меня снова обдает волной боли. Где-то в самой глубине души я надеялась, что вся информация испарилась. Нажимая на маленькую стрелку над картой, я захожу в его «мир». Ненастоящий Джереми слушает музыку в спальне своей нью-йоркской квартиры, лежа на покрывале, которое, как я догадываюсь, выбирала его жена. Наверное, ждет ее, будут нашептывать друг другу слова дурацких песенок.

Я кликаю на книгу и швыряю ему в голову. Из его иконки капает кровь. Я смеюсь. Эта игра и правда затягивает.

Но этого недостаточно. Я хочу, чтобы он страдал, как страдаю я.

Я захожу в настройки его аккаунта, нахожу список приложений. «Подлинная жизнь» существует в нескольких версиях, у меня нет времени удалять их все. Ничего страшного. Главное – чтобы он узнал, что я тут была. И чтобы она тоже узнала. Я меняю фото его профиля – то, где он с BubbleYum, – на снимок, где мы с Джереми возле бассейна. Меняю статус ЖЕНАТ на ВСЕ СЛОЖНО. А поскольку «все сложно» – недостаточно точное определение, чтобы до всех действительно дошло, я перехожу на его обычную страницу во Friendspace – на страницу реального Джереми. В строке «Что у вас нового?» вместо какого-нибудь остроумного обновления я просто пишу:

Коротко и ясно.

Под звук первого же прилетевшего комментария я отталкиваюсь от стола, отъезжаю на кресле к двери и выскакиваю из его комнаты. За секунду я слетаю вниз по лестнице, промчавшись мимо ошарашенного Джереми. По дороге я чуть не выхватила стакан из его руки и не выплеснула молоко ему в лицо, но в последний момент выбрала более старомодный прием – хлопнула входной дверью.

И все-таки звук вышел слишком слабым, чтобы выразить, что я обо всем этом думаю.