Устранение

Крик Беры обрывается, и её руки опускаются по бокам, где она и остается лежать под Жнецом.

Волчица трясет головой, терзая шею Беры, в тишине, которую нарушает только крик слева от меня.

Кэрис бросается вперёд.

— Бера!

Она не успела сделать и двух шагов, как Тайрус схватил её и оттащил назад.

— Отпусти меня! — кричит она, вырываясь из его хватки.

Крона, стоящая перед возвышением, холодна и отчуждена.

— Ты знала, что этот день настанет, Кэрис, — говорит она, практически напевая сквозь вибрацию воздуха.

— Нет — Кэрис кричит. — Джарет выбрал бы себе преемника. Он бы никогда не заставил своих детей сражаться!

— Какая жалость, что его здесь нет, — отвечает Крона.

Кэрис причитает, и моё сердце сжимается так, как я не ожидала.

— Я заберу её, — Олли, член королевской семьи с длинными, ярко-оранжевыми волосами, поднимается со своего места и тянется к матери. Она падает в его объятия, когда капитан отпускает её.

Он обнимает свою мать, и сначала я думаю, что он утешает её, но потом вспоминаю… его сила — в сожалении.

Он беспокоится о ней или впитывает её сожаления, чтобы стать сильнее? В любом случае, она, рыдая, прячет голову у него на груди.

В центре арены тело Беры поднимается, её тёмно-синие волосы падают на лицо и шею, скрывая самые серьёзные раны. Её тело проплывает через открытую дверь клетки, мимо возвышения и исчезает в атриуме.

Заколдованная волчица уже исчезла, хотя кровь от обеих схваток осталась.

Олли крепче обнимает Кэрис, шепча что-то ей в лоб, прежде чем отпустить.

— Больше никаких сожалений. Я готов к своему концу.

Он не ждёт, пока Крона назовёт его имя, и выходит через открытую дверь на ринг.

К моему удивлению, он опускается на колени в центре, где обретает форму волк. Он складывает руки на коленях, его сила струится вокруг него оранжевыми волнами, которые несут с собой шквал опавших листьев. Сотни сожалений, и все они превращаются в бурю вокруг него.

Он закрывает глаза, и когда появляется заколдованная Жнец, Олли даже не сопротивляется.

Мои глаза расширяются от шока, когда волк разрывает его на части, разрывает ему горло и быстро с ним расправляется.

Когда Олли падает на пол, обгоревшие листья поднимаются вверх и пролетают сквозь прутья клетки, пролетают сквозь толпу и падают на зрителей.

Над ними воцаряется приглушённая тишина, многие из них опускают плечи, чувствуя, как их захлёстывает волна сожаления. Кэрис вырывается из объятий Тайруса и делает шаг вперёд, чтобы поймать один из листьев, сжимая его в руке, прежде чем развернуться и ударить им Аргу в грудь.

Он вернулся на своё место и наблюдал за смертью своего брата с блеском в глазах, казалось, не обращая внимания на действия своей матери, не говоря уже о её горе.

В тот момент, когда лист коснулся его, он резко выпрямился.

— Что за чертовщина!

Вскочив со своего места, он отрывает листок от груди и смотрит на неё сверху вниз. Когда она запрокидывает голову, её волосы рассыпаются по спине.

— Мне тебя жаль, — говорит она, и слёзы текут по её щекам.

Он сжимает кулаки, принимая угрожающую позу.

— Что это, мама?

— Ты сделал это, не так ли? — спрашивает она, вглядываясь в его лицо. — Ты организовал исчезновение своего отца, чтобы захватить власть! — её голос срывается на визг. — Разве нет?

Он хватает её за руку.

— Если бы я это сделал, он бы не исчез. Он был бы мёртв.

Речь Арги заглушается криком Кэрис, криком чистой агонии, когда волна силы цвета боли окутывает её руку в том месте, где Арга сжимает её. Кровь отхлынула от её лица, и она стала вырываться из его объятий, крича и отбиваясь, но он подтащил её к свободному месту Беры и усадил на него.

— Тебе нужно сесть, мама.

Она задыхается и хватается за свою руку, когда он отпускает её. Когда она сворачивается калачиком на сиденье, на которое он её толкнул, волосы падают ей на лицо, но сквозь пряди она смотрит вдоль ряда сидений на двух своих оставшихся детей: Коду и Эсту.

В передней части помоста Крона отворачивается от Кэрис с хмурым выражением на бескровном лице, причмокивая губами, как будто попробовала что-то, что ей не понравилось.

— Эста, вторая дочь Джарета, — кричит она. — Сделай шаг вперёд и сражайся за свою жизнь.

Выражение лица Эсты невозможно прочесть, когда она поднимается со своего места, поворачивается к матери и быстро кладёт руку ей на плечо, и на мгновение между ними возникают слёзы. Кроме Арги, двое самых сильных братьев и сестёр Эсты мертвы, и я не уверена, что у самого благородного из членов королевской семьи есть шанс.

Кода, стоящий рядом со мной, наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени и сцепив руки. Опустив голову. Он сказал мне, что я увижу, как он умрёт сегодня вечером, и я начинаю верить, что это может быть правдой.

Чёрт. Неужели так Крона собирается уничтожить всех нас, кроме Арги, за одну жестокую ночь.

Глава 36

Эста входит в клетку так же тихо, как и Олли, но она не опускается на колени, а остаётся стоять, сосредоточив внимание на том месте, где появится вызванная Жнец.

Когда я наблюдала за силой Эсты во время Очищения, она проявлялась в виде перьев и солнечных лучей, очевидной силы души, хотя мне пока не ясно, что это значит.

Её доспехи тёмно-синего цвета, которые приглушаются ярким светом, когда она закрывает глаза. У меня замирает сердце, потому что, похоже, она собирается сдаться, как это сделал Олли.

Затем… вокруг неё возникает сияние, становящееся всё ярче, золотистая дымка окутывает её тело, как будто она стоит, купаясь в солнечном свете, и теперь мерцание на её доспехах отражает свет, создавая искры вокруг её стройной фигуры. Её золотистые волосы переливаются на солнце, а светло-коричневая кожа сияет.

Перед ней появляется фигура Жнеца, её рычание нарушает тишину. С тех пор как умерла Бера, шёпот в толпе стал тише, а теперь и вовсе затих. Я помню, как представители элиты улыбались Эсте во время Очищения, как они любили её так сильно, как только могут любить представители элиты, и я чувствую волнение среди них.

Глаза Эсты остаются закрытыми, черты её лица спокойны, как будто… как и её мать раньше… её здесь больше нет…

Зубы Жнеца скрежещут в воздухе. Она крадется вокруг светящейся фигуры Эсты, низко опустив голову, поджав губы и царапая когтями забрызганный кровью пол.

Моё сердце учащённо бьётся.

Я не привязана к своим королевским братьям и сёстрам, но если бы я могла наладить отношения с кем-нибудь из них, то это была бы Эста.

Жнец ходит кругами, и от её рычания у меня мороз по коже.

Её мышцы напрягаются.

Затем волчица прыгает.

Её когти полосуют грудь Эсты с такой силой, что раздвигают рёбра.

Они отскакивают от брони Эсты.

Её глаза распахиваются, когда Жнец приземляется и разворачивается для новой атаки.

С криком сила Эсты взрывается, яростная вспышка золотого света взрывается внутри клетки подобно ядерному взрыву.

Толпа оглашается криками ужаса. Я закрываю глаза руками, сила слишком яркая для моего демонического зрения, моя волчица поднимается, чтобы защитить зрение.

Когда свет меркнет, я снова вижу внутренности в клетке.

Эста опустилась на колени внутри помещения, широко раскинув руки, нити её силы обвивают ладони, словно своенравные лучи солнечного света.

Я потрясена, но испытываю странное облегчение, увидев, что Жнец лежит мертвая у её ног.

Эста поднимается, последние капли силы покидают её руки, когда она шагает к теперь уже открытым воротам, но, когда она делает шаг через них, её ноги подкашиваются, и она хватается за край ворот, чтобы не упасть.

Её грудь поднимается и опускается, глубоко и заметно, и становится ясно, что она потратила много сил, чтобы спастись. Она снова пошатывается, пытаясь вернуться на своё место.

Я почти вскакиваю, чтобы помочь ей, но Кода кладёт руку мне на плечо и быстро качает головой.

С этими словами он поднимается на ноги, расправляя плечи и подпрыгивая на носках, как будто готовится к боксерскому поединку.

Бросив на меня острый взгляд, он говорит:

— Было приятно познакомиться с тобой, Нова.

— Как будто, чёрт побери, так и было, — рычу я.

Он фыркает и уходит с помоста, прежде чем Крона успевает объявить о его появлении.

— Давай, старушка, продолжай в том же духе, — говорит он ей, проходя мимо Кроны и заходя в клетку.

Он снова отскакивает, сжимая кулаки и ожидая появления тела Жнеца. Как только она материализуется, он с рёвом атакует её, нанося удар кулаком по морде.

К моему изумлению, несколько зубов вылетают у неё изо рта. Рыча, с кровью, стекающей по подбородку, она прыгает на Коду, огромное пятно ярости, сбивая его с ног.

Как раз вовремя, он хватает её за горло, используя свои мощные мышцы бёдер, чтобы рвануться вверх, всё ещё сжимая её горло, и нанося удары другим кулаком по её морде и груди, когда он бросает её на землю.

Её когти вспарывают его одежду, раздирая грудь, ноги, лицо, но он бросается в бой, принимая каждый удар на себя, ревя от боли — или гнева, я не уверена, от чего именно.

Они катаются по полу клетки — неразличимая смесь меха, кожи, крови, кулаков и зубов. Но Кода не останавливается, пинаясь и нанося удары кулаками до тех пор, пока…

Щёлк!

Они оба лежат неподвижно, и я понятия не имею, чьи кости были сломаны, пока Кода не шевелится и, застонав, сбрасывает с себя тело Жнеца.

Он поднимается на колени, прежде чем поскользнуться в крови, которая теперь покрывает пол, и снова опускается, опираясь на тело Жнеца. Его лицо слишком окровавлено, чтобы я могла разглядеть повреждения, хотя один глаз у него определённо закрыт.

С последним рёвом он поднимается на ноги.

И это похоже на то, что у Жнеца сломалась не только шея.

Он указывает окровавленным, дрожащим пальцем на Аргу.

— Ты, — рычит он. — Пошел ты, — он поворачивается к элитным демонам в толпе, сплевывая кровь и крича. — Да пошли вы все!

Я замираю, когда он, спотыкаясь, выходит из клетки, бросает птицу Крону со словами:

— И ты тоже, старушка, — и направляется в атриум.

Он падает по дороге, изо всех сил пытаясь подняться, и на этот раз я вскакиваю на ноги, но он ловит мой взгляд издалека и качает головой. Очевидно, я не должна никому помогать. Они демоны. Сострадание — последняя эмоция, к которой они когда-либо стремились.

Даже его мать не двигается с места, хотя её глаза, виднеющиеся из-под прядей волос, широко распахнуты, а дыхание прерывистое, как будто она в шоке от того, что двое её младших детей выжили, включая Коду, не меньше.

Теперь моя очередь.

Я сжимаю в левом кулаке серебряную метку, которую дала мне настоящая Жнец. Я уверена, что в клетке она мне не поможет, но придает храбрости. Я встречаюсь взглядом с Романом, ощущаю его силу и нахожу утешение в поддержке моих демонов-волков и их мягком рычании.

Крона поворачивается ко мне. Теперь её поведение менее уверенное, её серебристые одежды развеваются там, где находятся её руки.

— Нова, низшая из низших, ты выйдешь вперёд…

— Чтобы сражаться за свою жизнь, — говорю я, моя сила циркулирует вокруг кончиков пальцев, мои глаза принимают демоническую форму, превращаясь в сверкающие фиолетовые щелочки.

Я шагаю к клетке и оказываюсь внутри неё.

Ворота с лязгом закрываются, и пол теперь залит кровью, из-за чего мне будет ещё труднее сохранять равновесие. Я обращаю внимание на худшие участки, зная, что неверный шаг может привести к моей смерти.

Подобно выжившим членам королевской семьи, я не теряю времени даром, используя свою силу кошмаров, её холодное жжение распространяется по моей груди и рукам, покалывая кончики пальцев. Я уже знаю, что самый большой страх Жнеца — хотя в её магическом облике это может ощущаться иначе — потерять своих щенков, и я думаю об этом. Страх, который я собираюсь спроецировать на неё.

Я напоминаю себе, что время, проведённое с Романом, подготовило меня к этому бою и к каждому последующему.

Несмотря на это, мой адреналин подскакивает, а сердце бьётся быстрее.

Когда передо мной появляется фигура волка, меня охватывает смятение, потому что его мех не ониксовый, а глаза не светятся фиолетовым, как у Жнеца.

Вместо этого его мех такой же бронзовый, как кожа Романа, лапы красновато-коричневые, а на плече у него красновато-коричневая полоска меха. Его глаза такого же штормового зелёного цвета, как море.

Я отступаю на шаг, шок заставляет меня вздрогнуть. В то же время во мне нарастает гнев, непостоянная ярость моего демона наполняет меня так сильно, что я чувствую, как замерзаю, так холодно, что моё дыхание может застыть в воздухе.

Моё внимание переключается на Крону. К её бессердечной улыбке.

Чёртова жестокая сука.

Она наколдовала волка Романа.

Глава 37

Убейте или будете убиты.

Моё сердце разрывается на части.

Этот волк олицетворяет всё, что потерял Роман — свою семью, своего волка, свою жизнь. Он олицетворяет его глубочайший страх. Страх, который он разделил со мной. Откуда Крона вообще знает, как выглядит волк Романа, для меня непостижимо.

У меня осталось всего несколько секунд до того, как волк закончит формироваться. Он ростом с Жнеца, его голова доходит мне до пояса, когда он бродит взад-вперёд по другой стороне клетки, принимая форму медленнее, чем это делала Жнец.

Я ищу Романа на расстоянии.

Он очень неподвижен, его плечи напряжены, глаза совершенно чёрные, а челюсти сжаты так сильно, что, я уверена, у него трещат зубы. Быстрое движение его груди и образование множества рун на руках говорят мне о том, что он вот-вот выйдет из себя.

Я закрываю глаза и шепчу его имя.

— Роман. Рун. Пожалуйста, прости меня.

Он моргает, переводит взгляд на меня, всё ещё тяжело дыша, и у меня разрывается сердце, когда я вижу его боль, как будто он снова и снова переживает свой детский кошмар.

То, что Крона выбрала это общественное место, чтобы заставить меня воссоздать глубочайшую травму Романа, только разжигает мой гнев и ненависть. В тот момент, когда погибла его семья.

Его глаза встречаются с моими, наконец, сосредотачиваясь на мне, и он поджимает губы, прежде чем медленно кивнуть мне.

Разрешение, которое мне нужно, чтобы сразиться и убить этого волка. Его волка.

Словно почувствовав его напряжение, мои волки прижимаются к бокам Романа, прижимаются к его икрам, окружают его защитным кольцом, оказывая ему поддержку как члену нашей стаи.

У меня нет ни секунды на сомнения в себе. Я хочу, чтобы этот бой прошёл быстро и чисто. Толпа, Роман, мои волки — все они отходят на второй план, когда я сосредотачиваюсь на каждом своем вздохе и каждом подергивании бронзовых мускулов волка, его щелкающих челюстях и рычании, вырывающемся из его горла.

Он прыгает на меня, его когти полосуют мою грудь, а зубы нацелены на горло. Я пригибаюсь и перекатываюсь, быстро изучая его движения, когда он пролетает надо мной, моя новая демоническая сила дает мне дополнительную скорость и ловкость, чтобы уклоняться и наблюдать.

Я приседаю, когда он разворачивается ко мне спиной. Я оцениваю, как он опирается на переднюю правую ногу, замечая, что по ней течёт кровь, из-за чего его левая лапа может немного соскользнуть.

Когда он снова прыгает, я бросаюсь влево и делаю шаг как раз в тот момент, когда его лапа скользит по крови и обнажает правый бок.

Моя сила возрастает, глубочайший страх пронзает меня насквозь — мой собственный страх потерпеть неудачу, мой страх добиться успеха и страх, который, я знаю, Роман хранит близко к сердцу: его страх потерять свою семью.

Я бью кулаком в сердце волка, нанося идеально прицельный удар, направляя свою тёмную силу через руку прямо в его грудь.

Холодный страх пронзает тело волка, отбрасывая его в сторону, где он падает, скользит по окровавленному полу и прислоняется к стене клетки.

Я готовлюсь к ответному удару, но волк остаётся неподвижным.

Таким же неподвижным, как в воспоминаниях Романа.

Я остановила его сердце, убив его страхом, но это моё сердце болит.

Опустившись на колени рядом с ним, я склоняю голову над его телом, слёзы текут из моих глаз, когда я обхватываю его голову руками, кладу его к себе на колени и прижимаюсь лицом к его мягкой щеке. Поглаживая его мягкие уши, я провожу рукой по его шерсти, разглаживая жёсткие пряди на ветру, который поднимается вокруг нас.

— Прости, — шепчу я, позволяя моей волчице пробудиться во мне, и наша с Романом связь со стаей наполняет моё сердце, когда я прижимаюсь щекой к его волчьей морде.

Мы с Романом были бы похожи друг на друга. Волки-демоны. Моей волчице понравился бы его волк.

Я долго стою так, прижимая тело волка к себе, прежде чем поднимаю глаза, ищу Романа на расстоянии, не боясь, что слёзы потекут по моим щекам.

Он остаётся неподвижным, но напряжение на его челюсти ослабло, его правая рука покоится на голове Эйса.

Эйс сосредоточен на Кроне, оскалив на неё зубы, и меня внезапно поражает неприкрытая агрессия в фиалковых глазах Эйса, когда он смотрит на древнюю женщину так, словно она его следующая цель.

До меня доходит, что она может стать и моей следующей целью.

Впервые с тех пор, как я узнала, что я дочь Короля Демонов, я без сомнения осознаю, что единственный способ остаться в живых — победить в Устранении.

Крона полна решимости убить всех нас, кроме Арги.

Время, когда можно было надеяться избежать этих испытаний, прошло. Для меня нет спасения. Ни для кого.

Не имеет значения, чего я хочу для своего будущего — того, что я не хочу оставаться и править Пира-Мортемом. Если я хочу жить, с этого момента я должна бороться за победу.

И… если я действительно выиграю… Если каким-то чудом я стану Королевой Демонов Ада, клянусь, первое, что я сделаю, это отправлю Крону в самую тёмную яму, какую только смогу найти. Бедствие может забрать её.

Её напряжённый взгляд привлекает моё внимание, и когда я снова опускаю глаза, волк Романа распадается у меня на руках, его шерсть взлетает вверх, а затем исчезает в ночном воздухе.

Я медленно поднимаюсь, запрокидываю голову, моя сила танцует вокруг кончиков пальцев, пока я рассматриваю наблюдающих за мной представителей элиты. Моя схватка с волком закончилась быстрее, чем у Арги, но, без сомнения, все они будут шептаться, что Крона дала мне лёгкую версию. Тем более, что я не сражалась с призванной Жнецом, как это делали другие члены королевской семьи.

Теперь, когда моя битва окончена, я беру паузу, чтобы внимательно изучить элиту, проверяя свою силу, чтобы обнаружить их страх. Моё демоническое зрение наполняется радугой образов, когда мой взгляд быстро пробегает по ним.

Если раньше я воспринимала страх лишь как пыль, оседающую на чьей-то коже, то теперь эти частички подобны маленьким зеркалам, отражающим их страхи передо мной. Страх потерять власть… Страх оказаться заброшенным в Дебри… Страх потерять расположение Арги…

Отвернувшись от них, я шагаю по залитому кровью полу, направляясь к выходу из клетки, но вместо того, чтобы вернуться на своё место, я встаю перед Кроной.

— Ты думала, я не смогу этого сделать. Ты не представляешь, как далеко я зайду, чтобы защитить тех, кого люблю.

Серебряное платье Кроны развевается вокруг её ладоней, как будто я заставила её дёрнуться. Может быть, это из-за тьмы, всё ещё окутывающей кончики моих пальцев, а может, из-за того, что толпа зашевелилась, подавшись вперёд, чтобы полюбоваться зрелищем демона-волка, стоящего лицом к лицу со Кроной. Даже Кода бросал вызов вполголоса и с пассивной агрессией.

Мой вызов открыт для всеобщего обозрения.

И снова я сосредотачиваюсь на пульсе у основания её шеи, и, похоже, она не упускает из виду то, что я делаю. Она бы тысячу раз видела, как мой отец использует свою силу.

Она делает шаг назад и объявляет:

— Второе испытание завершено. Все представители элиты приглашаются на вечеринку в бальном зале на третьем этаже этого здания, чтобы отпраздновать победу оставшихся претендентов.

— Членам королевской семьи будут предоставлены комнаты и новая сменная одежда. У них есть час на отдых, прежде чем они должны будут присутствовать. Любой член королевской семьи, который не появится на вечеринке, будет исключён.

Её речь тороплива и сбивчива, она далека от того ликования, которое она демонстрировала, когда просила членов королевской семьи принять участие в их смерти. Кажется, она отчаянно пытается сбежать от меня как можно быстрее прямо сейчас.

Я продолжаю разглядывать её, пока она ускользает от меня в сторону атриума.

На возвышении Эста обнимает свою мать, и они с Тайрусом поддерживают Кэрис, когда они следуют за Кроной. Эста бросает на меня быстрый взгляд, вздёргивая подбородок.

Я коротко киваю ей в знак того, что она выжила.

Толпа позади меня расступается, все смотрят на меня, и я не уверена, что по протоколу я должна уйти первой.

Не обращая на них внимания, я спешу к Роману.

В тот момент, когда я оказываюсь рядом с ним, изумрудная руна спиралью сползает с его запястья и окружает нас — та же самая, которую он использовал ранее, чтобы создать иллюзию нашего разговора.

Я скольжу в его объятия, согреваясь, когда его губы прижимаются к моим, облегчая боль в моем сердце. Разрывая контакт, я провожу пальцами по его подбородку, запечатлевая ещё один поцелуй на его губах, зная, что этот жест вряд ли сможет передать всю мою печаль прямо сейчас.

Его большой палец снова касается моей щеки, и я понимаю, что он вытирает последние следы моих слёз, прежде чем застонать мне в губы.

— Нам нужно двигаться. Считается, что представители элиты должны ждать тебя, но они могут не уважать твой статус. Моя руна не убедит их долго оставаться там, где они есть.

Крона не сообщила, сколько ещё испытаний нам предстоит пройти, но она ясно дала понять, что моё присутствие на афтерпати обязательно.

— А теперь их осталось четверо, — шепчу я.

Глава 38

Мы с Романом быстро направляемся к атриуму в задней части крыши. Его стены сделаны из матового стекла, пронизанного золотом, которое отражает мягкое освещение внутри. Представители элиты начинают подниматься со своих мест позади нас, и, похоже, они недолго будут уважать наше пространство. Я думаю, им не терпится начать праздновать смерть, свидетелями которой они только что стали.

Ублюдки.

Войдя в атриум, мы обнаруживаем пять лифтов, расположенных вдоль противоположной стены, на каждом из которых выгравированы номера этажей. Я не уверена, на какой из них нам следует подняться. Крона сказала, что мне отведут комнату, но не сказала, где именно.

Тайрус ждёт в левой части атриума, белокурый демон быстро подзывает меня жестом.

— Сюда, Принцесса, — зовёт он, указывая на ближайший к нему лифт. — Королевские покои находятся на десятом этаже. Вы в комнате номер семь.

Я зациклилась на кровавых отпечатках ладоней сбоку от двери лифта и капельках крови на мраморе внутри неё. Я представляю, как Кода цепляется за дверь и перила внутри лифта, его раны кровоточат, когда он пытается идти.

Стиснув зубы, я ступаю на луч света, который пульсирует на полу лифта. Мои демоны-волки, кажется, беспокоятся обо мне больше, чем о металлической коробке, в которую они только что вошли. Они окружают меня, их лица обращены ко мне, пока двери закрываются и лифт опускается.

Роман молчит, стоит чуть в стороне, так как мои волки прижимаются к моим ногам.

Двери открываются в длинный коридор с золотыми стенами и мраморным полом, который также ярко-золотистый с чёрными прожилками.

В коридоре тихо. Если афтепати уже началось, я этого не слышу, и я благодарна за это, потому что во мне растёт гнев из-за того, что элиты наслаждаются кровавой бойней, свидетелями которой они только что стали.

У каждой комнаты слева и справа над дверями большой чёрный номер, и, поскольку Тайрус сказал, что я в седьмой комнате, я могу только догадываться, что номера наших комнат расположены в порядке нашего рождения.

По этой причине я быстро прохожу мимо первой комнаты. У меня нет желания снова встречаться с Аргой, пока меня не вынудят к этому. Но я останавливаюсь перед комнатой номер шесть — той, которая, должно быть, принадлежит Коде, судя по кровавым пятнам на дверной ручке и полу снаружи.

Роман подходит ко мне, пока я колеблюсь.

— Его мать позаботится о том, чтобы его вылечили перед вечеринкой, — говорит Роман, понизив голос.

— Я не… — я со вздохом качаю головой. Я бы хотела отрицать, что испытываю какое-либо беспокойство, но сегодняшнее испытание было жестоким. — Ты видел другие Устранения. Они всегда такие жестокие?

Роман тихо выдыхает.

— Всегда.

— Это правда, что мой отец выбрал бы своего преемника вместо того, чтобы заставлять нас проходить через это?

Роман кивает мне.

— Очевидно, я не знал всех секретов твоего отца, но я верю, что именно так бы он и поступил.

Когда мы подходим к моей комнате, Роман останавливает меня, положив руку мне на плечо.

— Давай я сначала проверю комнату, — говорит он. — Если Крона наложила на неё какие-нибудь проклятия, я смогу с ними справиться.

Он создаёт небесно-голубую руну, которая разделяется на множество волн и проходит сквозь дверь, не касаясь поверхности.

Дверь на мгновение светится, Роман выжидает, а затем дверь распахивается.

— Всё чисто, — говорит он.

Внутри всё также выдержано в золотой и чёрной цветовой гамме. Мои ботинки утопают в толстом, пышном ковре, когда мы проходим по короткому коридору в огромную гостиную. Окна занимают всю стену, из которых открывается великолепный вид на город. С наступлением ночи все вокруг залито огнями, и Зилрон кажется огромным. Он даже больше, чем кажется днём — бескрайнее море мерцающих огней — и подумать только, это всего лишь один из городов, которыми правил мой отец…

Как только мы с моими волками оказываемся в безопасности внутри, они занимают позиции в каждом углу гостиной, охраняя меня.

Я оказываюсь в объятиях Романа. Его большой палец касается моего плеча, но я не чувствую его прикосновения сквозь броню, которую он мне подарил.

— Видеть, как ты обнимаешь моего волка, значило для меня больше, чем ты можешь себе представить, Нова, — говорит он, и в его голосе звучит глубокое рычание, которое почти заставляет меня поверить, что его волчья энергия всё ещё жива.

Его большой палец снова касается моей щеки.

— Спасибо, что помогла мне успокоиться.

Каким-то образом он, кажется, нашёл исцеление в том, что могло стать для него глубокой травмой. Переживание, которое могло разлучить нас — без сомнения, так задумала Крона. Это могло сломать нас, но сделало сильнее.

Его поцелуй медленный, он исследует мои губы.

Когда он прерывает контакт, я бормочу:

— Как снимается эта броня?

Уголок его губ дёргается.

— Я надел её на тебя с помощью руны. Чтобы снять её, нужна руна.

Хм. Это может означать, что руна на моём запястье сработает, но я бы не хотела, чтобы моя одежда снималась именно так.

— Думаю, тогда мне понадобится руна, — говорю я, прикидывая, сколько времени у нас осталось до вечеринки — достаточно много. — И душ.

Чтобы он не догадался о моих намерениях, я протягиваю руку и беру его за руку.

— С этим ты тоже можешь помочь?

Он обхватывает меня своими сильными руками, прижимает к себе, обхватывает моими ногами себя за талию, прежде чем пройти в соседнюю комнату — роскошную спальню с огромной ванной комнатой, куда он меня и несёт.

Его губы касаются моих, его сила касается моей брони, и вокруг нас на мгновение вспыхивает руна, прежде чем барьер между нами исчезает.

Затем мы обнажены — восхитительно обнажены — за мгновение до того, как на нас обрушивается непрерывный поток воды.

Со стоном я прижимаюсь к нему, нуждаясь в облегчении от боли в сердце. Всё, через что я прошла сегодня ночью, обрушивается на меня — вся ярость и печаль, — и мне нужна эта связь с Романом. Это подтверждение связи, которую мы установили в Дебрях.

Струи душа бьют по моим плечам и спине, а руки Романа поддерживают меня. Мой клитор набух и пульсирует, и когда моё движение навстречу ему приводит к соприкосновению с его твёрдым членом, я стону от желания.

Хриплый ответ Романа громкий и глубокий, и, прежде чем я успеваю потребовать, чтобы он трахнул меня прямо сейчас, он резко входит в меня, наполняя головокружительной волной удовольствия.

Я сжимаю его плечи и даю ему полный контроль, когда он выходит и снова врезается в меня. И снова. Снова и снова, это восхитительно медленное, но мощное движение. Он не торопится, не торопясь пробует мои губы на вкус с той же интенсивностью, с какой овладевает моим телом. Берёт от меня столько же, сколько и отдаёт. К тому времени, как я начинаю дрожать, я уже не в состоянии сдерживаться от надвигающегося оргазма.

Я вскрикиваю, когда энергия во мне взрывается и превращает моё тело в расплавленную массу наслаждения. Я прижимаюсь к нему сильнее, в то время как Роман отвечает на каждое движение своим собственным. Он так долго оттягивает мой оргазм, что к тому времени, как я возвращаюсь к реальности, у меня кружится голова и лёгкие болят от нехватки воздуха.

Он не останавливается на достигнутом, продолжая соединять нас. Повернувшись к стене, он прижимает меня к ней, чтобы поднять руки и упереться ими в мраморную поверхность по обе стороны от меня. Даже это движение возбуждает моё естество, снова накатывает волна удовольствия, и я удивленно вздыхаю.

Моё наслаждение заставляет его зарычать, низким и глубоким гортанным звуком, его глаза полностью темнеют, когда он начинает снова.

На этот раз, жёстко и быстро, мой оргазм пронизывает меня так сильно, что я вскрикиваю, охваченная наслаждением, которое накатывает на меня снова и снова.

Я думала, что до этого момента понимала термин «множественный оргазм», но я понятия не имела. Совсем.

Когда я кончаю, кажется, в пятидесятый раз за несколько секунд, Роман бормочет моё имя, утыкается лицом мне в шею и нежно прикусывает местечко возле плеча, как раз когда он врезается в меня. Жар его оргазма разливается по моему телу, и я безвольно прижимаюсь к нему.

Долгие секунды мы остаемся прижатыми друг к другу, пока Роман не запечатлевает лёгкий поцелуй на том месте, которое он прикусил. Он не поранил мне кожу — он едва оставил след, — но я чувствую это прикосновение глубоко внутри.

— Мой волк был убит, но это… — он замолкает. — Это был инстинкт.

Мои собственные инстинкты пробуждаются, моя волчья энергия растёт. Кажется, что давным-давно Роман сказал мне, что наши порывы могут сделать нас сильнее, и иногда мы должны уступать им.

Волчье рычание вырывается из моего горла, и я наклоняюсь вперёд, пробуя его плечо на вкус языком, мои зубы задевают его кожу, возвращая нежнейший укус, прежде чем я запрокидываю голову и встречаюсь с ним взглядом.

— Всегда следуй своим инстинктам, — говорю я, радуясь теплу в его глазах.

— Всегда, — бурчит он.

Глава 39

Свет, льющийся из сверкающего бального зала, почти ослепляет, когда мы выходим из лифта.

Роман справа от меня, но я оставила своих волков в спальне наверху после трудного момента нерешительности. Эйс зарычал — сердитым рычанием — давая понять, что, по его мнению, они должны пойти со мной. Я практически могла прочесть желание в его сияющих фиалковых глазах — чтобы он, Темпл, Лука и Блиц образовали вокруг меня охрану, чтобы держать элиту на расстоянии. Но я собираюсь попасть на вечеринку, на которой присутствовала сотня демонов, и все они ликовали, когда Арга убил демона-волка на ринге. Может быть, это последствия испытания, или просто инстинкт, но что-то подсказывает мне, что сегодня вечером моим демонам-волкам будет безопаснее находиться вдали от этого места. Несмотря на их силу.

Роскошное тёмно-фиолетовое платье, которое Роман наколдовал для меня, облегает мои ноги, скрывая тот факт, что под ним на мне сапоги. Если мне по какой-либо причине нужно двигаться быстро, я не хочу надевать каблуки. Хотя Крона сказала, что ей предоставят одежду, в комнате её не было. Я не была сильно удивлена, да и в любом случае не доверила бы ни одному предмету одежды, который она мне дала.

Когда мы переходим в зал у входа, Роман продолжает рассказывать мне, чего ожидать на афтепати.

— На вечеринку допускаются только избранные. В какой-то момент Крона произнесёт тост, — бормочет он. — Она должна присягнуть на верность победителю, так что тебе придётся принять в этом участие. В противном случае я не отойду от тебя ни на шаг.

Солдаты выстраиваются вдоль стены снаружи комнаты, все стоят по стойке «смирно». На табличке вверху двери золотыми буквами выгравировано: «Удовольствие».

Я уверена, что в предстоящих мгновениях будет что угодно, только не удовольствие.

Войдя внутрь, я сразу же поражаюсь смеху и энергии, наполняющим комнату, вызывающему привыкание гулу, который, я уверена, призван заставить всех расслабиться. Меня они только нервируют.

Свет такой яркий, что силуэты демонов в комнате кажутся размытыми, и я вынуждена отключить своё демоническое зрение, чтобы попытаться нейтрализовать окружающее меня ослепительное сияние. Внутри собралось не меньше сотни элитных демонов, большинство из них пьют и смеются, некоторые танцуют под медленный ритм музыки, который пробивается сквозь их голоса, от этих запутанных звуков у меня мурашки бегут по коже.

Столы высотой по пояс, расставленные по всему залу, уставлены всевозможной едой — от пикантных блюд с мясом, овощами и выпечкой до блюд пастельных тонов, напоминающих сладости и пирожные, — красочный ассортимент на любой вкус.

По всей комнате установлены четыре фонтанчика с искрящейся жидкостью, и я могу только предположить, что в них содержится какой-то алкоголь. Демоны, собравшиеся вокруг фонтанов, наполняют свои бокалы до краев, и когда шипучая жидкость проливается им на руки, другие демоны слизывают её с их кожи. Каждый фонтан окружен изогнутыми диванами, и ещё больше диванов расположено по краям комнаты. Некоторые из демонов, сидящих в них, обнимаются, в то время как другие расслабляются сами по себе, их глаза затуманены — вероятно, от алкоголя.

— Обжорство. Вожделение. Жадность. Лень, — бормочет Роман, окидывая сцену острым взглядом. — Демоны наслаждаются всеми грехами.

— А вот и гордость, — говорю я, когда с противоположной стороны приближается Крона в платье цвета слоновой кости. Я останавливаюсь, чтобы она подошла к нам, но она сворачивает налево, присоединяясь к Арге, который стоит у фонтана с тремя женщинами и мужчиной. Мужчина угощает Аргу напитками, в то время как женщины гладят его руки и спину, даже бёдра, прижимаясь к нему своими бёдрами.

Фу.

Я пока не вижу Кэрис, Эсты или Коды. Я оглядываю толпу в поисках них, одновременно пытаясь найти лучшее место для нас с Романом — желательно, чтобы у меня за спиной была стена, чтобы никто не мог подкрасться сзади…

Мгновение спустя я замечаю краем глаза кобальтовые волосы Коды, когда он подходит к нам сзади, как будто тоже только что пришёл.

Когда я в последний раз видела Коду, его лицо и грудь были в ужасном состоянии, один глаз был закрыт, и он едва мог стоять. Теперь его кожа снова безупречна, и он двигается легко.

Он останавливается и осматривается, как и я.

— Мы должны получать удовольствие, — говорит он с улыбкой, которая не отражается в его глазах. — Напиться. Заняться сексом. Представители элиты набросятся на тебя, — он кивает головой на надпись над дверью, которая также видна с этой стороны. — В чём твоё удовольствие, Нова?

Я начинаю качать головой — никто не собирается делать мне предложение, — но Кода сердито смотрит на меня.

— Да, даже на нас, изгоев. Представители элиты достаточно умны, чтобы понимать, что сейчас любой может выиграть это дело. Тот волк, с которым ты сражалась, явно хотел напугать тебя, но, как мне сказали, ты уложила его одним ударом. Представители элиты захотят укрепить свой статус и добиться благосклонности и от тебя тоже. От каждого из нас, — его улыбка превращается в оскал. — Они будут переходить от одного из нас к другому. Ты можешь наслаждаться этим.

Когда он отходит от меня на шаг, я протягиваю руку, чтобы схватить его за локоть.

Он замирает и смотрит на меня сверху вниз.

Это безрассудный шаг с моей стороны, но мои инстинкты срабатывают. Всё, что я знаю наверняка о Коде, это то, что он так отчаянно хотел остаться в живых и избежать испытаний, что прошёл через врата на Землю.

— Ты не использовал свою силу, когда сражался со Жнецом, — говорю я.

Кода кривит губы, обнажая зубы.

— Моя сила, чёрт побери, бесполезна. Я последний в своём роде. Все это знают. Мой отец, должно быть, сильно переживал это, потому что обратился к другой женщине, чтобы она родила ему седьмого ребёнка.

Было время, когда я верила, что мой отец был чудовищем и что его поступки были бездумно жестокими, но я больше не верю, что его намерения были такими простыми.

Я всё ещё не отпускаю Коду и на мгновение сосредотачиваюсь на пульсе у основания его шеи.

— Ты хорошо исцелился, — говорю я, чтобы поддержать разговор.

Его губы кривятся.

— Теперь, когда моя мать ненавидит Аргу, кажется, она может мириться с моим существованием, — усмешка на его губах усиливается. — Впервые в моей жизни она решила, что стоит прислать ко мне целителя.

Его страх потерпеть неудачу нетрудно заметить, но воспоминания, скрывающиеся за ним, заставляют его противостоять. Это страх, который усиливается резкими словами, презрением и постоянным насилием — особенно со стороны Кроны, но даже когда его мать не замечает.

В ту долю секунды, когда я понимаю страх Коды, его воспоминания проносятся в моей голове болезненными всплесками.… Крона унижает его перед братьями. Крона подстрекает Аргу причинить ему боль. Его братья постоянно нападали на него, используя его как мишень, чтобы практиковать свои способности — боль, печаль, сожаление — снова и снова, делая себя сильнее…

Я отпускаю Коду, чувствуя холод внутри.

Он словно окаменел, когда посмотрел на меня в ответ.

— Я знаю, что ты делаешь, — говорит он. — Но мой страх очевиден. Я привык, что это используется против меня.

— Я не хочу использовать его против тебя, — говорю я, и эта правда удивляет меня. — Я хочу его понять.

Кода снова смотрит на меня, его кобальтово-голубые глаза сужаются, он наклоняет голову набок.

— Ты говоришь как наш отец.

Его лоб морщится, когда он изучает меня, но затем его челюсть сжимается.

— Однажды он сказал мне, что я найду свою силу, когда она мне действительно понадобится, — взгляд Коды внезапно становится жёстким и холодным. — Ты такая же лгунья, как и он, Нова?

Мои губы приоткрываются, чтобы ответить, но Кода отворачивается от меня, смешивается с толпой и направляется к фонтану, который находится дальше всего от Арги. Конечно же, через несколько секунд к нему стекается элита, предлагая напитки.

До меня доходит, что здесь четыре фонтана и четыре претендента. Судя по выжидательным взглядам демонов, сидящих на изогнутых диванчиках вокруг оставшихся двух фонтанов, ожидается, что фонтан достанется мне.

— Да пошло оно всё, — рычу я себе под нос.

Я оборачиваюсь на тихий смешок Романа. В выражении его лица нет ничего смешного.

— У тебя есть выбор, Нова. Что ты будешь делать дальше, зависит только от тебя. Просто знай, что бы ты ни выбрала, я прикрою твою спину.

Мысль о том, чтобы потереться бёдрами с элитой, вызывает у меня отвращение, но мне интересно, какие у меня могут быть другие варианты, поскольку Крона ясно дала понять, что посещение обязательно.

Когда я, прищурившись, смотрю на всю группу, а представители элиты у оставшихся фонтанов начинают ёрзать на своих местах, я чувствую, что рядом со мной появляется кто-то ещё.

Я поворачиваюсь к Эсте, которая одета в струящееся вечернее платье без бретелек, доходящее ей до лодыжек. Я заинтригована, увидев, что её ноги снова босые. Я начинаю задумываться, не связано ли это как-то с её силой, что ей каким-то образом нужна связь с землёй, где бы она ни находилась.

Её волосы зачёсаны назад, на затылке золотая заколка, но глаза покраснели, а щеки припухли. Она явно плакала.

Я оглядываюсь в поисках её матери, но рядом с ней только Тайрус. Огромный демон отходит в сторону, занимая позицию за дверью.

— Ну, вот мы и на пороге своей смерти, — говорит Эста, хмуро глядя на Аргу, который откинулся на спинку изогнутого дивана, одна женщина оседлала его, в то время как две другие ласкали не только его самолюбие. — Похоже, это очередное испытание, только в этом случае Крона требует, чтобы мы доказали нашу способность соблазнять элиту.

Я издаю неопределённый звук, поскольку не собираюсь делать ничего подобного.

— Спасибо за совет насчёт доспехов и кинжала, — говорю я, хотя в итоге они мне так и не понадобились. Не уверена, что благодарить её разумно, но предупреждать меня не обязательно.

Она делает глубокий вдох.

— Ну, я не думаю, что кто-то ожидал, что мы выживем, — она кивает головой в сторону ближайшего к нам фонтана. — Теперь они все говорят о нас. Увидимся по ту сторону этого последнего испытания.

Нацепив на лицо улыбку, она скользит по залу, и, кажется, её не трогает то, как элитные демоны, мимо которых она проходит, проводят руками по её телу и бормочут её имя.

На моём лице появляется безрассудная улыбка.

— Единственный грех, которого я здесь не вижу, — это гнев, — шепчу я Роману, брови которого приподнимаются. — Думаю, я это исправлю.

Я жестом подзываю Тайруса.

— Возьми пятерых своих солдат и пойдём со мной.

Я жду ещё мгновение, пока он подчинится — я не уверена, что он подчинится, но, видимо, теперь у меня достаточно полномочий, чтобы он быстро выбрал пятерых солдат из группы снаружи. Я улавливаю на их лицах недоверие и не упускаю из виду их страх — я уверена, они думают, что я собираюсь скормить их элите.

Отнюдь нет.

— Следуйте за мной, — говорю я, и Роман бросает на меня любопытный взгляд, прежде чем позволить мне идти впереди.

Я направляюсь к оставшемуся фонтану в дальнем конце комнаты. Демоны, развалившиеся на диванах вокруг него, выпрямляются, наблюдая за мной блестящими глазами. Представители элиты, мимо которых я прохожу, тянутся ко мне, как будто хотят облапать, как они это сделали с Эстой, но я посылаю дымчатые струйки своей силы, которые заметно обвиваются вокруг моей груди и рук, и они быстро отступают. Одна из них — черноволосая женщина — двигается недостаточно быстро, делает резкий вдох и посасывает пальцы, когда подходит слишком близко.

Как только я добираюсь до фонтана и ближайшего изогнутого шезлонга рядом с ним, я отдаю приказ элитным посетителям, которые смотрят на меня так, словно я их следующее блюдо.

— Подъём!

— С удовольствием, — напевает ближайшая женщина. У неё оранжевые волосы — искусственные, судя по чёрной поросли у линии роста волос, — собранные в пучок на макушке. На ней облегающее вечернее платье янтарного цвета с разрезом до бедра, из-под которого видно, что под ним нет нижнего белья. Я узнала её по воспоминаниям работницы, которую мы встретили на улице. Это Гилта, одна из любимиц Арги.

Я свирепо смотрю на неё, приказывая солдатам занять позиции по обе стороны фонтана.

— Освободите место, — говорю я им. И обращаюсь к женщине: — Если не хотите испытать свой самый большой страх, убирайтесь к чёртовой матери с моих глаз.

— О, злость, — мурлычет она, проводя рукой по моей руке, втягивает воздух и вздрагивает, когда моя сила касается её. Её глаза чуть не закатываются, когда она стонет. — Как волнующе.

Она скользит мимо меня, наклоняя голову, чтобы остальные следовали за ней, так что я могу только предположить, что она самая могущественная среди них.

Каждый из них проводит пальцами по моим плечам, и я изо всех сил стараюсь не сломать им руки, когда они проходят мимо.

Как только они уходят, я сажусь лицом к фонтану. Поскольку я теперь нахожусь в конце зала, я могу держать своих врагов в поле зрения. В то время как Тайрус стоит справа от меня, Роман занимает позицию слева, откуда он может видеть солдат и элиту.

Когда в комнате воцаряется тишина и веселье возобновляется, Тайрус наклоняется ко мне.

— Это был большой риск. Элита может отвернуться от вас.

Какая-то темная часть меня жалела, чтобы они так и сделали.

Я смотрю на него снизу вверх.

— Ты бы отвернулся от меня?

— Нет, — говорит он. Черты его лица немного смягчаются, в чисто-чёрных глазах появляется блеск. — Но мне нравится думать, что я умнее большинства.

Я киваю ему.

— Ты был личным охранником моего отца. Теперь, когда я увидела, как ты заботишься о королевской семье, меня это не удивляет. Я уверена, что он не стал бы окружать себя кем-то нелояльным.

Тайрус напрягся.

— Моей преданности было недостаточно, чтобы защитить его или Пира-Мортем от тех, кто жаждет большей власти, чем они заслуживают.

Я проглатываю свой ответ, когда свет мигает, и в комнате снова становится темно. Я готовлюсь к тому, что может произойти дальше. Когда свет становится ярче, в центре сцены оказывается Крона. Она держит поднос с пятью бокалами, в каждом из которых что-то похожее на красное вино, но с таким же успехом это может быть кровь.

Её голос разносится на расстоянии.

— Теперь, когда финальная четверка заняла свои места, пришло время мне дать клятву, — она поднимает голову. — Моей верности победителю финальной схватки.

Она скользит к Арге, которому удалось оттолкнуть одну из женщин в сторону, хотя он и не потрудился надеть рубашку обратно.

— Этим подношением я обещаю следовать за Королём или Королевой Мортема и поддерживать их, кем бы они ни были. Я прошу вас не пить, пока я не обслужу каждого из вас. Сначала за тебя, Арга.

Когда она подходит к нему, он берет стакан с дальнего правого края подноса и торжественно кивает ей, по-видимому, всё ещё находясь в здравом уме, несмотря на количество выпитого.

— Я принимаю твою преданность.

Он бережно держит стакан, когда она подходит к Эсте, которая выбирает крайний слева. В голосе Эсты меньше боли, когда она говорит, но я уверена, что напитки, которыми потчуют её представители элиты, немного притупили её гнев.

— Я принимаю твою преданность.

Крона медленно приближается к Коде, выражение её лица напряжённое. Могла ли эта женщина выглядеть более мрачной?

Кода берет стакан и, слегка покачиваясь, встаёт. Его голос срывается, и он чуть не проливает на неё свой напиток, наклоняясь прямо к ней и заглядывая в её черные глаза.

— Твоя преданность может пойти ко всем чертям.

Крона издаёт недовольный звук, отмахиваясь от него, поворачивается к нему спиной и приближается к моему фонтану. Ещё медленнее, чем она приближалась к Коде. Так мучительно медленно, что становится очевидно, что она вообще не проявляет ко мне никакой преданности — хотя ни у кого уже не могло быть сомнений на этот счет.

Я встаю и подхожу к ней, беря последний бокал, прежде чем она его предложит.

— Я требую твоей верности, Крона. Но мне также потребуется твоё послушание и твоя жизнь.

Пока я говорю, моё внимание сосредоточено на пульсе у неё на шее, проверяя её реакцию.

Она отворачивается от меня, и её глубочайший страх продолжает ускользать от меня.

— Выпейте и примите мою преданность, — кричит она.

Арга откинулся на спинку стула, протягивая свой бокал Кроне, прежде чем поднести его к губам. Эста тоже сразу же пьёт. Кода замолкает, хмуро глядя в стакан, и, наконец, я делаю глоток.

Жидкость на удивление сладкая. По вкусу напоминает виноградный сок. Но после того, как я делаю первый глоток, на языке остается горьковатый привкус. Мне пришлось отключить свое демоническое зрение из-за того, что меня окружает, но чувства моей волчицы — её острое обоняние и вкус — внезапно взывают ко мне, хотя я и не уверена почему.

Остальные члены королевской семьи опустошают свои бокалы, выпивая все до капли, но я останавливаюсь и смотрю на завитки в жидкости. На меня смотрит моё отражение, и мои внезапно преобразившиеся глаза быстро приобретают цвет моих волос.

Крона поворачивается ко мне вполоборота. Её лицо ничего не выражает, но пульс у основания шеи бьется быстрее, чем раньше.

Она… не боится. Может быть, взволнована?

— Что случилось, Нова? — ласково спрашивает она. Как будто она искренне обеспокоена.

Я продолжаю изучать бурлящую жидкость.

— Что в этом?

Вопрос, который мне следовало задать до того, как я сделала глоток.

— Ваше следующее испытание, — отвечает Крона, и её голос разносится по комнате так громко, что заставляет элиту подпрыгнуть. — Вино, которое вы выпили, содержит яд.

Она переключается с Коды на Эсту, потом на Аргу, а потом снова на меня.

— Вас четверо, но у вас только три флакона с противоядием.

Пока она говорит, вдоль каждой из боковых стен открываются ранее скрытые двери — по три на каждой. В то же время стены из непрозрачных становятся прозрачными, а затем снова непрозрачными, так что на несколько мгновений я могу заглянуть внутрь ближайших. Все они представляют собой большие помещения, каждое из которых оформлено по-разному, каждое загромождено.

— Три флакона спрятаны где-то в этих шести комнатах. У вас есть тридцать минут, чтобы найти флакон, — Крона сверкает на меня глазами. — Или вы умрёте.

Глава 40

Нас четверо. Три флакона с противоядием. Один из нас гарантированно умрёт.

Арга вскакивает на ноги, его лицо вспыхивает.

— Что за чертовщина?

Его вспышка застаёт меня врасплох, так как я была уверена, что Крона предупредила бы его. Но он выпил весь стакан. Он швыряет его о ближайшую стену, чуть не сбив пару представителей элиты, которые отскакивают в сторону, прежде чем стакан разбивается вдребезги, и последние алые капли стекают по стене, как кровь.

Кода нарушает напряжённую тишину, его тяжёлый смех вырывается наружу, прежде чем он указывает на Крону и говорит:

— Вот вам и твоя грёбаная преданность.

Эста тоже выглядит удивлённой, её рука, сжимающая бокал, заметно дрожит.

Губы Кроны растягиваются в холодной улыбке.

— Вам лучше поторопиться.

На шаг позади меня Роман напрягся, его мышцы напряглись, когда он наносил руну на запястье. Она светится тёмным светом, и на ней идеальные надписи.

— О, я так не думаю, Лорд Рун, — Крона поворачивается к нему. — Я очень тщательно разработала состав этого яда, чтобы учесть все целебные руны, которые ты мог бы создать.

Губы Романа бескровны, когда он сжимает их, напряжение в его плечах и мышцах бёдер предупреждает меня, что он в любой момент может броситься на Крону.

Я встаю между ними.

Моё сердце бешено колотится, и я пытаюсь успокоиться. Чем быстрее бьется моё сердце, тем быстрее яд распространяется по моему телу.

Наблюдающая элита отшатнулась от меня и других членов королевской семьи — даже демоны, которые заискивали перед Аргой, — как будто они думают, что их можно отравить близостью.

Тайрус и его люди, напротив, остались со мной.

— Иди, Нова, — говорит Тайрус, оглядываясь на Аргу.

Теперь Роман тоже сосредоточен на Арге, который, в свою очередь, наблюдает за мной и Кодой с таким напряжением, что я содрогаюсь.

Роман наклоняется ко мне, и я чувствую, каких усилий ему стоит сохранять спокойствие.

— Когда найдёшь флакон, выпей его сразу же. Не сомневайся. Если Арга увидит тебя с ним, он убьёт тебя ради него.

Когда я найду флакон. Его вера в меня — всё, что мне нужно.

Всего шесть комнат. В одной из них могут храниться все противоядия. Или ни в одной. На самом деле, вероятность того, что вы выберете комнату без противоядий, может быть высокой.

Стены по обе стороны от главной комнаты снова становятся прозрачными. Комната справа от меня заполнена цветами, которые, кажется, растут прямо из пола. Некоторые напоминают тюльпаны, другие — лилии, а также другие луковичные цветы, для которых у меня нет названий. В любом из них мог быть спрятан флакон с противоядием.

В соседней комнате стоит антикварная мебель — выдвижные ящики, шкафы, шкатулки для безделушек, множество мест, где можно спрятать флакон.

Соседняя комната похожа на морской пейзаж: пол покрыт волнистыми песчаными дюнами, ветер со свистом врывается в дверь и доносит запах моря. Флакон можно спрятать где угодно, глубоко в песке.

Я замечаю, как Кода вбегает в комнату, где находится песчаная дюна, и — на мгновение — я замечаю вспышку сапфирового света вокруг его плеч и лица, которая исчезает так быстро, что я уверена, что это просто его волосы ловят яркий свет вокруг нас.

Чуть дальше от меня Эста устремляется в одну из комнат слева, которую я не могу разглядеть с того места, где стою.

Но Арга наблюдает за мной, сжав кулаки и ссутулившись, как будто он готов побежать за мной, как только я сделаю выбор.

Я борюсь с подступающей паникой, снова сосредотачиваюсь на бокале, вдыхая его горьковатый виноградный аромат. Если Крона умна, у противоядия не будет запаха, который я смогу уловить, но это мой единственный шанс.

Мне нужна моя волчица.

Я нажимаю на руну на своём левом запястье. «Раздеться!» Моё вечернее платье задирается, и я приседаю на долю секунды, которая требуется мне, чтобы перекинуться в волчицу.

Ближайшие элитные демоны вскрикивают и отскакивают назад, но я не обращаю внимания на их реакцию. Думаю, они никогда не видели оборотня в действии.

Мои волчьи инстинкты подавляют мою панику. Её чёрно-белое видение проясняет для меня обстановку, пробиваясь сквозь бесчисленные ароматы и выделяя лёгкий привкус чего-то горького, доносящийся справа от меня. Я иду на запах, перепрыгивая через спинку дивана, в то время как элита разбегается передо мной.

Я ныряю в комнату с цветами, ощущая аромат, исходящий от стеблей. Горький виноград… горький…

Там.

Прямо передо мной из пола вырастает золотистый тюльпан, окруженный белыми лилиями. Я бегу к нему, мои волчьи лапы легко скользят среди цветов, и я чувствую под собой твёрдый пол — возможно, мраморный. Я также чувствую, что Арга бежит за мной.

Быстро вернувшись в свой человеческий облик и надев одежду, я снова нажимаю на руну, вызывающую защитный костюм. Когда моё вечернее платье трансформируется по всему телу, я тянусь к цветку и касаюсь его кончиками пальцев.

У меня нет времени схватить его, прежде чем Арга добежит до меня. Я уклоняюсь в сторону, но его кулак попадает мне в плечо.

Глухой удар!

Боль пронзает мою спину, и я падаю на пол, ударяясь ладонями о мрамор как раз вовремя, чтобы не треснуться об него скулой.

Я разворачиваюсь, чтобы защититься, когда надо мной нависает огромная тень Арги. Он пригибается, его кулак снова летит мне в лицо.

Я бросаюсь в сторону, пинаю его ногой и отбрасываю назад.

Он спотыкается, выпрямляется, и на его лице появляется улыбка.

— Даже моя собственная боль делает меня сильнее, Нова. Ты можешь бить меня сколько угодно, но я верну тебе боль в десятикратном размере.

— Если сможешь, поймай меня, — говорю я, прыгаю обратно к цветку и подбираю его.

В нём лежит твёрдый предмет, и я срываю цветок, продолжая бежать, обходя Аргу стороной.

Я чуть не останавливаюсь как вкопанная.

Флакон пуст.

Именно пробка источает аромат.

Чёртова Крона.

Кулак Арги обрушивается на моё лицо, когда он догоняет меня. В последний момент я бросаюсь в сторону, швыряя пустой флакон ему в лицо. Он отмахивается, и я мчусь к двери, проносясь сквозь неё в волне сломанных цветов.

Снаружи Кода стоит в центре комнаты.

В руке он держит флакон. Он тоже пуст, но…

Напряжённое выражение лица Кроны говорит мне о том, что флакон, который нашёл Кода, не был приманкой.

Эсты нигде не видно, но взгляд Коды скользит по комнате с мебелью.

Я колеблюсь. Он либо пытается дать мне подсказку — хотя хрен его знает, как он догадался, где найти флаконы, — либо пытается ввести меня в заблуждение.

Нет времени решать, с кем именно, и у меня нет времени останавливаться и драться с Аргой — не тогда, когда он может нокаутировать меня одним ударом. Мой единственный выбор — продолжать бежать и искать.

Арга мчится за мной, его кулак ударяет в дверь, и дерево раскалывается, когда я снова пригибаюсь.

Развернувшись к комнате, заставленной мебелью, я врываюсь внутрь.

Это массивное вытянутое помещение, так плотно заставленное большими деревянными предметами, что мне приходится перепрыгивать через ряд выдвижных ящиков, чтобы попасть внутрь.

Вдалеке между предметами мебели мелькает золотистый свет, появляясь и исчезая, и я замечаю золотистые волосы Эсты. Я вспоминаю вспышку силы, которую, как мне показалось, я увидела на лице Коды, когда он вбежал в песочную комнату.

Каким-то образом они используют свою силу, чтобы найти флаконы.

Я быстро прокладываю курс к дальней книжной полке, за которой, возможно, смогу спрятаться и смогу остановиться и подумать. Устремляясь вверх, я огибаю следующее препятствие — напольные часы, — перелетая через мебель на своем пути, пока не добираюсь до книжной полки.

Беглый взгляд говорит мне, что Арга замедлил шаг, но его внимание сосредоточено в том направлении, где я видела свет Эсты.

Он устремляется за ней.

Должно быть, он решил, что преследовать меня — плохая идея, поскольку я вряд ли найду противоядие раньше Эсты.

Я делаю глубокий вдох и призываю свою силу на поверхность, используя своё демоническое зрение и заставляя мир заиграть красками, когда я это делаю. Деревянные фигуры в непосредственной близости от меня отходят на второй план, в то время как в поле моего зрения появляются яркие пятна.

Флаконы!

Но их так много, что, должно быть, в этой комнате тоже есть приманки. Мне нужно будет проверить каждую из них — хотя мои волчьи инстинкты подскажут мне, на что не стоит обращать внимания в этот раз: горький запах означает приманку.

Позволив своей демонической силе соединиться с моими волчьими чувствами, я следую за своим зрением и обонянием, избегая ближайших флаконов, от которых исходит горьковатый аромат, смешивающийся с запахом дерева. Осторожно перелезая через ближайшую мебель, я снова осматриваю комнату. Когда я подхожу к другому флакону, который также имеет горьковатый аромат, я внезапно осознаю, что все приманки визуально похожи, их силуэты слегка багровеют в моём демоническом зрении.

Мне нужно найти флакон, который выглядел бы по-другому.

Снова останавливаясь, на этот раз на комоде, и осматривая переднюю часть комнаты, я убеждаюсь, что все флаконы на этой стороне комнаты в моём демоническом зрении одного цвета. Затем я поворачиваюсь к задней части комнаты.

И остановилась.

Справа от меня поблёскивает флакон, а слева — ещё один, оба они отливают кобальтом. Это заставляет меня задуматься, не поэтому ли Кода так быстро нашёл свой флакон, не это ли каким-то образом активировало его силу.

Крона, вероятно, считала, что он слишком слаб, чтобы использовать свою силу, что она не даст ему преимущества. Полагаю, она привыкла недооценивать его, но я видела, какие разрушения он причинил сверхъестественному сообществу на Земле. Я знаю, на что он способен. Я вспоминаю, как он забил своего призванного Жнеца до смерти одной лишь грубой силой, и напоминаю себе — никогда не стоит недооценивать решимость Коды жить.

Сила Эсты ярко светится справа от меня. Она ближе всех к флакону в этой части комнаты, поэтому я бегу к тому, что слева, надеясь, что Арга не изменит курс, направляясь к Эсте. Он самый большой и грузный, и ему трудно за ней угнаться, так как ему приходится перепрыгивать через неё и протискиваться между бесчисленными предметами мебели, чтобы пройти по её пути к флакону, который ещё больше напоминает лабиринт, чем мой путь.

У меня нет времени, чтобы тратить его впустую.

Я бегу.

Нажав на руну на запястье, я перекидываюсь в волчицу, использую её силу, чтобы перепрыгивать через мебель, её ловкость, чтобы перемещаться в узких пространствах, возвращаюсь в человеческий облик, когда мне нужно вскарабкаться на несколько широких выдвижных ящиков, которые сдвинуты вместе, образуя платформу, которую я не могу перепрыгнуть. Затем снова превращаюсь в волчицу.

Кобальтово-синий флакон поблёскивает в коробочке для безделушек, стоящей на скромном столике.

Я всего в десяти шагах от него, когда меня снова пронзает боль, но на этот раз это не Арга. Меня бросает в пот, перед глазами всё расплывается, а желудок сводит. Внезапная, острая боль пронзает мои внутренности, и я против своей воли отскакиваю в сторону, врезаясь в высокий шкаф, прежде чем упасть на пол.

Вынужденная вернуться в свой человеческий облик, я обнаруживаю, что сворачиваюсь калачиком, обхватив руками живот.

Мучительная агония пронзает меня насквозь.

О… чёрт…

Яд начинает действовать.

Я заставляю себя проползти вперёд через следующий промежуток между мебелью, с ужасом осознавая, что если боль делает Аргу сильнее, то агония от отравления только придаст ему сил.

Стол с коробочкой для безделушек уже в нескольких шагах, но мои руки скользкие от пота, и я не могу найти на гладком полу опоры, за которую можно было бы ухватиться.

Выпустив когти, я вонзаю их в мрамор и, используя сопротивление, подтягиваюсь вперёд. Дюйм за дюймом, оставляя за собой струйки пота.

Мир плывёт перед глазами, когда я хватаюсь за крышку стола. Мне просто… нужно… подтянуться…

Стол наклоняется, и коробка с безделушками падает на пол. Моё сердце подскакивает к горлу, последний прилив адреналина придает мне скорость, необходимую для того, чтобы поймать флакон, вылетающий из коробки, за мгновение до того, как он разбился бы об пол.

Мои движения были настолько бесшумными, насколько я могла, но деревянный ящик разбился вдребезги, ударившись об пол, и я почувствовала тишину за спиной, когда тяжёлые шаги Арги прекратились.

Придёт ли он за мной или продолжит поиски Эсты?

Тяжело дыша, я пытаюсь унять дрожь в руках настолько, чтобы успеть откупорить флакон, мысленно приказывая себе поторопиться.

Пробка застряла так плотно, что я вся дрожу, флакон расплывается перед моим плывущим взором.

Я чуть не рыдаю от облегчения, когда пробка, наконец, выскакивает. Я подношу флакон к губам, мои инстинкты подсказывают мне, что тишине за моей спиной нельзя доверять.

Прохладная жидкость стекает мне в горло, и глубокое облегчение наполняет меня, когда я выпиваю последнюю каплю.

Меня всё ещё трясёт, но теперь уже с остатками адреналина, когда жидкость согревает мои внутренности, я ощущаю нарастающий прилив возбуждения…

Я застонала.

Чистое и беспредельное блаженство.

Чёрт. Это больше, чем противоядие. Это настоящее счастье. Если только у меня не галлюцинации. Я не совсем уверена.

Мое демоническое зрение наполняется красками, маленькие радуги появляются и исчезают, пока я заставляю себя считать секунды, пытаясь успокоиться, убеждая себя, что я каким-то образом не умерла и не улетаю в Стелла-Аструм прямо сейчас.

Пронзительный крик прорывается сквозь туман в моём сознании, рассекая трясину так же чисто, как нож.

Мои чувства внезапно обострились. Я узнаю голос Эсты.

Она снова кричит. Крик агонии. Затем раздаётся треск. Звуки борьбы.

Мои глаза расширяются. Я должна помочь ей. Если я смогу помешать Арге заполучить последний флакон с противоядием, то я не только спасу Эсту, но и сам Арга встретит свой конец. Он выйдет из испытаний. Я могу остановить будущее, в котором он будет управлять Мортемом, прямо здесь и прямо сейчас.

Вскакивая на ноги, я немного спотыкаюсь, голова всё ещё кружится, но я заставляю себя сосредоточиться. Мне нужно добраться до них как можно быстрее. Перекидываясь в волчью форму, рыча, когда крики Эсты продолжают разноситься по всей комнате, я мчусь на звук, перепрыгивая через мебель, проскальзывая между часами и под столами.

Перепрыгивая через следующий шкаф, я наконец замечаю их.

Арга прижимает Эсту к земле, одной рукой обхватив её лоб, а другой постоянно нанося удары. Я содрогаюсь, вспоминая, что она сказала о том, что её брата Сотейна забили до смерти.

Её золотая мощь растет вместе с её фигурой, но бой в клетке показал, что Эсте требуется время, чтобы овладеть своей силой, и она уже потратила много энергии на этот бой.

С криком я перепрыгиваю через последний шкаф, в полете снова принимая человеческий облик, и мой защитный костюм поспешно прикрывает моё тело.

Я врезаюсь в Аргу, обхватываю его рукой за шею и отрываю от Эсты.

Мы с ним врезаемся в открытый шкаф с другой стороны от неё. Ещё одна коробка с безделушками стоит прямо на краю верхней полки над нами, и от удара она отлетает далеко в сторону, в опасной близости от того, чтобы упасть, как моя. Моё демоническое зрение подсказывает мне, что в ней находится флакон.

Арга немедленно наносит ответный удар, его кулак ударяет меня в бок, удар, который отдается во мне сотней ударов, почти лишая сознания и приводя в замешательство мои чувства. Боль, которую он, должно быть, испытывает от яда, сейчас была бы невыносимой, и он вымещает её на мне так же, как вымещал её на Эсте.

Она перекатывается на бок, кашляя, слёзы агонии текут по её щекам. Она всё ещё кричит от боли — без сомнения, от яда — и пытается подползти к шкафу.

Я держусь за Аргу, обхватив его ногами, и бью изо всех сил. В то же время я пытаюсь почувствовать его страх. Я могу вложить в него свою силу, но он достаточно силен, как и Крона, чтобы победить только свой глубочайший страх.

Опасность в том, что, держась за него, я становлюсь лёгкой мишенью. Его кулак касается моего лица. Затем моего бока. Каждый раз меня пронзает агония, и я теряю след его страха, чувствую, как он утекает сквозь мои пальцы, пока я пытаюсь дышать.

Затем я улавливаю это, вспышку воспоминания, но я не знаю, как интерпретировать то, что я вижу.

Это Кода в раннем детстве. Он просто сидит на мраморном полу, таком же, как в этой комнате. Он улыбается — самой яркой улыбкой, которую я когда-либо видела, — его голубые глаза сияют.

Воспоминание ускользает, а вместе с ним и любой смысл, который оно могло бы иметь.

Я бью с единственным страхом, который имеет смысл, — страхом Коды, страхом потерпеть неудачу. Тёмные, дымчатые нити моей силы собираются вокруг моего кулака, и моя энергия перетекает в плечо Арги, когда я бью его.

Он кряхтит, рычит, но не падает, а вместо этого поднимается на ноги и бьёт меня о шкаф. Коробка с безделушками вываливается за край как раз в тот момент, когда Эста тянется к ней.

Оно падает ей в руки, и я кричу, чтобы она взяла её и бежала, хотя прямо сейчас она не в состоянии куда-либо бежать.

Арга снова бросается на меня, нанося удары обоими кулаками — один ударяется о край шкафа рядом с моим плечом, а другой попадает Эсте в голову, сбивая её с ног.

Коробка падает на пол, трескаясь, но не разбиваясь вдребезги.

Я кричу, бросаясь к Арге, поддерживая контакт, несмотря на боль.

— Эста! Возьми флакон!

Она лежит, оглушённая, на лбу у неё течет кровь, она пытается подняться, но снова падает на землю, кровь и слезы стекают по её лицу.

— Нова… помоги мне…

Арга издает рёв, и внезапно его кулаки взлетают в воздух, нанося мне удары снова и снова с такой скоростью, что я не могу пошевелиться. Каждый удар причиняет мне такую сильную боль, словно он снова и снова ломает мне кости. Его последний удар приходится мне по скуле, и я со стоном падаю на пол, пытаясь доползти до ящика, чтобы добраться до него раньше него.

Он наступает на мою вытянутую руку и хватает коробку, достает флакон и откупоривает его.

— Тебе никогда не победить меня, Нова.

Подняв флакон, он выпивает его целиком, прежде чем сделать глубокий, прерывистый вдох и бросить пустой флакон на пол рядом со мной.

Нет.

Присев на корточки, он убирает влажные волосы с моего лба.

— Увидимся на финальной битве. Приготовься умереть в муках.

Он отходит от меня, пробираясь между мебелью.

Я хватаю флакон, надеясь, что в нём останется хоть капля. Что-нибудь.

Он совершенно пуст.

Как и глаза Эсты, её последние слёзы текут на пол, сияние её силы исчезает по мере того, как угасает её жизнь, а затем она умирает.

Глава 41

Я пытаюсь отдышаться, слегка покачиваясь на месте. У меня болит всё тело. У меня будут синяки, которых никогда раньше не было. Только благодаря моей силе Арга не переломал мне все кости.

Но больше всего болит моё сердце.

Эста никогда не была мне сестрой. Не совсем. Не так, как Малия и Таня. Но она была лучшей из членов королевской семьи.

Я протягиваю руку, чтобы закрыть ей веки, и обнаруживаю, что мои руки дрожат, и я с силой ударяю пальцами по её щекам.

Чёрт, у меня болит грудь.

Я не могу разобраться в своих чувствах прямо сейчас. Я зла, очень зла. И напугана. По-настоящему напугана. И меня переполняет грусть, потому что это могли быть Малия или Таня. Когда я бросила вызов Арге на мосту, когда мы только прибыли сюда… Если бы он победил меня тогда…

Меня бросает в дрожь при мысли о том, в какой опасности мы были.

В тюрьме мои сёстры были в безопасности, насколько это было возможно, но, если я не переживу следующее испытание, Роман не сможет их оттуда вытащить. Сегодня он рискнул прикоснуться к тюрьме, но не может ступить в неё и шагу, не разрушив её.

Я должна вытащить их до следующего испытания, а поскольку Крона доказала, что ей нельзя доверять в том, что она не устроит нам испытание, это означает, что я должна вытащить их как можно скорее.

Сегодня ночью.

Я не могу ждать.

— Нова!

Я вздрагиваю, когда до меня доносится отчаянный рёв Романа, отдаленное эхо, которое звучит так далеко. Это заставляет меня осознать, как долго я сидела, дрожа, рядом с телом Эсты, пытаясь привести в порядок свои мысли, и как сильно Арга навредил моему телу и разуму.

К этому времени уже появится Арга, а Роман…

— Нова! Ответь мне!

Ему не позволят и шагу ступить в эту комнату.

Я должна добраться до него.

Несмотря на то, что у меня дрожат ноги, я заставляю себя встать. Я не могу оставить Эсту здесь, поэтому наклоняюсь к ней, подхватываю на руки и перекидываю через плечо, её волосы касаются моих бёдер. Это не элегантно, и я чувствую себя неуважительно, когда несу её так, но по-другому я не могу выдержать её вес. Даже в таком виде у меня подгибаются ноги, но я говорю себе, что пора заканчивать с этим.

Пробираясь сквозь лабиринт мебели, я делаю шаг за шагом, причиняя боль, мои мышцы ноют, а Роман продолжает выкрикивать моё имя, с каждым криком становясь всё более гортанным, пока я с трудом не узнаю его голос.

Наконец, я приближаюсь к последнему препятствию, но на этот раз я наваливаюсь всем весом на выдвижные ящики, раздвигая их так, чтобы можно было протиснуться между ними.

Я резко останавливаюсь, когда оказываюсь в хаосе.

Фонтанчики разбиты вдребезги, и по всему полу растеклись лужи жидкости. Ближайший диван разнесен на части, его обивка разбросана. Остальные опрокинуты. Повсюду осколки стекла, и вихрь энергии перетекает с одной стороны помещения на другую, поднимая обломки и швыряя их в стены, которые трескаются от потолка до пола.

Кода стоит в дальнем правом углу возле двери. Крона стоит в нескольких шагах от меня, и её лицо вытягивается, когда она видит меня. Похоже, Арга не сказал ей, что я выжила — или он сказал, и она надеялась, что он ошибается.

Его нигде не видно, как и представителей элиты.

Но моё внимание привлекает Роман. Он стоит напротив меня, его глаза абсолютно чёрные, на груди вихрь рун, кожа тёмно-аметистовая, а обычно светлые волосы чёрные как смоль.

Он подлетает ко мне, неуловимым движением подхватывая меня на руки, когда я падаю. Каким-то образом он ловит Эсту, а также меня, так что никто из нас не падает на пол.

— Нова, — он выдыхает моё имя, и его кожа и волосы снова приобретают человеческий вид, когда он гладит меня по спине, притягивая к себе, всё ещё поддерживая нас обоих.

— Эста умерла, — шепчу я ему в грудь.

Чувство неудачи тяжелым грузом давит мне на грудь, когда Роман забирает у меня Эсту и кладет её на пол.

Крона стоит в дверях, её чёрные глаза пронзительны, и я ощущаю вибрацию пола подо мной, признак приближающейся её силы, но я также ощущаю силу Романа — в воздухе витает тяжёлая ярость — и я не знаю, что произойдёт, если эти двое древних встретятся. когда-нибудь по-настоящему столкнемся.

Кода внезапно с рычанием поворачивается к Кроне.

— Держись, чёрт возьми, подальше от Эсты.

Крона вскидывает голову, чтобы посмотреть на него, но он игнорирует её и направляется к нам — сначала быстро, а затем замедляет шаг, с опаской поглядывая на Романа. Когда Роман не нападает сразу, Кода опускается на колени по другую сторону Эсты.

— Я отведу её к нашей матери, — говорит он, но не делает ни движения, чтобы взять Эсту на руки, пока Роман решительно не кивает ему.

Кода на удивление мягко берет Эсту на руки. В отличие от меня, его рост и невредимость позволяют ему с большим достоинством прижимать её к груди. Её голова запрокидывается, а невидящие глаза устремлены в потолок. Каждая частичка меня хочет отвернуться, попытаться стереть из памяти последние воспоминания о ней, но я не могу. Она заслуживает лучшего, чем быть проигнорированной и забытой.

Будь у меня такая возможность, она, возможно, даже понравилась бы мне, но благодаря Карге и Арге этого никогда не случится.

Я отказываюсь давать им ещё одну возможность отнять у меня что-либо.

Пока Кода уводит Эсту, я поднимаюсь на ноги. У меня болит каждая косточка и мускул, от костяшек пальцев, которые я разбила о тело Арги, до плеч, груди и челюсти… Везде, где я получила удары.

Я делаю несколько неуверенных шагов вперёд, изо всех сил молясь, чтобы ноги держали меня на ногах. Я отказываюсь падать перед Кроной. Руки Романа двигаются, но для этого достаточно одного моего взгляда, и он не делает ни движения, чтобы помочь мне. Точно так же, как Кода, спотыкаясь, уходит с боя в клетке, я должна уйти с этого испытания сама. По крайней мере, пока я не скроюсь с глаз Кроны.

— Я иду за тобой, Крона, — шепчу я, тяжело дыша, когда мы встречаем её у двери.

Она издаёт смешок.

— Финальный бой состоится завтра в сумерках. Ты, Кода и Арга — все трое будете сражаться на арене. Я с нетерпением жду, когда услышу ваши предсмертные крики, — она наклоняется вперед и сплевывает, когда говорит. — Ты никогда не будешь той дочерью, о которой мечтал Джарет.

У меня нет сомнений, что Крона не ожидала, что я проживу так долго. Тот факт, что я должна пережить нападение Арги, особенно сейчас, должно быть, беспокоит её. На самом деле, небольшая часть её недовольства может быть вызвана страхом, и я хочу, чтобы её беспокойство усилилось.

Я понижаю голос, так тихо, что ей приходится вытягивать шею, чтобы расслышать меня.

— Что бы со мной ни случилось, Крона, я позабочусь о том, чтобы твои худшие кошмары сбылись, — я холодно улыбаюсь ей, позволяя своей силе кошмаров окутать моё тело, мои глаза горят фиолетовым светом. — Даже если мне придётся преследовать тебя из могилы.

Я ещё не знаю, как причинить этой женщине боль, но мне нужно, чтобы она поверила, что я это сделаю, потому что я пришла к пониманию того, как на самом деле работает страх. Небольшая вспышка страха, которая может усилиться, вскоре может превратиться в настоящий кошмар. Кроне придётся смириться с возможностью того, что я выиграю следующее испытание, и, если это произойдёт, её пребывание здесь закончится.

— На самом деле… — мои губы складываются в улыбку, даже если мой взгляд остается бесстрастным и жёстким. — Почему бы нам не посмотреть, о чём говорят мне твои страхи? Прямо сейчас.

Моя рука устремляется к её шее, готовая схватить её, готовая к укусу тёмной энергии, из которой состоит всё её тело.

С пронзительным криком она отскакивает от меня. Её сила струится вокруг неё, стягивая одежду внутрь, сворачиваясь, как бумага, а затем… она ушла.

Воздух вокруг нас оседает.

Роман молча стоит рядом со мной, но я чувствую, как его ярость, словно живое существо, бьёт по нам обоим. Моя протянутая рука дрожит, и на этот раз я позволяю ему взять её. Медленно наклоняясь к нему, я позволяю ему поддержать мои ноющие мышцы и принимаю его помощь, чтобы дойти до лифтов.

В вестибюле тихо и жутковато, стены потрескались, солдаты ушли, только над нами мерцает одинокий слабый огонек. Я криво улыбнулась Роману.

— Ты их всех распугал, да?

В ответ раздается низкий рокот, резкий и холодный.

— Я заставил их вспомнить, почему они боятся меня, — выражение его лица становится отстранённым. — Сейчас в этом здании нет ни одного демона, кроме Кэрис и Коды.

Я закрываю глаза на груди Романа, немного расслабляясь от осознания того, что мы почти одни, но снова напрягаюсь, понимая, что пришло время встретиться лицом к лицу со своими собственными страхами.

— Мне нужно забрать своих волков и отправиться в тюрьму, освободить моих сестёр и найти для них безопасное место до финальной битвы. Мне нужно знать, что у них есть шанс сбежать, как только откроются врата. Что бы со мной ни случилось.

Я чувствую, как чёрные глаза Романа прожигают меня насквозь, но у меня слишком болит шея, чтобы запрокинуть голову. Он нежно обнимает меня и прижимает к своей груди. Тепло разливается по моей спине, рукам и ногам, а вокруг его ладоней разгорается розовое свечение. Руна скользит по моему телу, края надписи расширяются и скользят по коже. На моём лице появляется лёгкий влажный блеск, словно тончайший слой целебного материала, которым он обернул меня после того, как я была ранена в Запретных Землях.

Наконец-то я могу поднять голову и разглядеть его получше, осознавая, насколько затуманенным и наполненным болью было моё зрение до сих пор. У Арги сильный хук справа.

— Я хочу завернуть тебя в целебный кокон и отвезти домой, — говорит Роман самым тихим голосом.

Домой.

Я говорю себе, что ещё увижу его хижину. Что завтрашний день не станет для меня концом.

— Но это лучшее, что я могу сделать, чтобы облегчить твою боль прямо сейчас, — продолжает он, прежде чем прижаться губами к моим губам и нажать кнопку верхнего уровня.

Пользуясь моментом, я поддаюсь его поцелую.

Роман на вкус как жизнь, любовь и… ну, прямо сейчас… чистая, неподдельная ярость, и я впитываю её всю целиком.

Каждая проходящая секунда приближает меня к окончательному поражению.

С этого момента я не собираюсь ничего принимать на веру.

Глава 42

Через несколько минут, после короткой остановки в отведённой мне комнате, мы выходим на удивительно тёмную улицу. Перед вечеринкой весь город сверкал иллюминацией. Сейчас здания вокруг нас погружены во тьму, улицы пустынны, и нигде не видно ни единого луча света.

Мои волки выстраиваются вокруг меня и Романа. Без уличных фонарей лунный свет падает прямо на пешеходную дорожку, отбрасывая на сверкающие здания гораздо более мягкий отблеск, чем при резком искусственном освещении.

Воздух на грани срыва, и, если бы мы были в Вегасе, я бы сказала, что где-то глубоко в горах и долинах назревает буря. Здесь, однако, нет и намёка на дождь, только в воздухе чувствуется напряжение и жестокость.

Больше всего меня удивляет отсутствие демонов. Несмотря на то, что мы приближаемся к полуночи, кажется, что тысячи из них просто исчезли — или ушли в подполье.

Я бросаю настороженный взгляд на Романа. Он сказал, что заставил элиту вспомнить, почему они его боятся.

— Это ты сделал? — спрашиваю я его.

Он слегка наклоняет ко мне голову, и в его темнеющих глазах вспыхивает огонёк.

— Представители элиты забыли, что моя сила связана с энергией этой земли и что я могу использовать её по своему усмотрению. Сегодня вечером они останутся без своих обычных удобств.

Он указывает на боковой переулок слева.

— Сюда. Это всего в нескольких кварталах. Остерегайся подслушивающих ушей и наблюдающих глаз.

Я спешу за ним по улице, мои шаги тихие, в то время как мои волки вокруг нас по-прежнему настороже. Разминая ноги, я облегчаю оставшуюся боль в теле и, кажется, ускоряю исцеляющую силу руны, которую Роман наложил на меня. Через несколько минут мне становится легче двигаться.

Я хочу рассказать Роману о драке с Аргой, но помню о его предупреждении насчёт подслушивающих ушей, поэтому придерживаю свои мысли, пока мы не доходим до конца аллеи, ведущей к тюрьме. Как только мы переступаем через чёрную каменную стену и оказываемся на пешеходной дорожке перед тюрьмой, я оцениваю окружающую нас тишину и считаю, что это самая уединенная обстановка, в которой мы можем оказаться.

— Я не смогла найти страх Арги, — я останавливаюсь на тропинке, впиваясь ногтями в ладони. — Я знаю, ты сказал, что если я смогу найти твой страх, то смогу найти любой другой. Но ты хотел, чтобы я увидела твои страхи. Арга — нет. Я не уверена, что смогу это сделать.

Я задыхаюсь, когда Роман обхватывает меня руками за спину и бёдра и отрывает от земли так быстро, что я оказываюсь прижатой к каменной стене, прежде чем успеваю это осознать. Он обхватывает мой затылок рукой, принимая удар на себя, в то время как яростный грохот в его груди вибрирует во мне. Волк рычит. Демон рычит.

Тень, отбрасываемая последним угловатым зданием тюрьмы, погружает нас в темноту, и я не могу сказать, какие у него глаза — грозовые зелёные или чисто чёрные, но прямо сейчас всё, что имеет значение, — это его ярость.

Я обхватываю его ногами за талию и принимаю на себя его вес, прикусывая губу, чтобы сдержать стон, когда тепло и энергия разливаются по мне, лаская мой центр.

— Ты найдёшь страх Арги и будешь жить, Нова, — рычит Роман, и этот резкий приказ заставляет мою волчицу подняться. Моя альфа-натура сработала бы по его приказу, если бы я уже не понимала, что его гнев порождён страхом потерять меня.

Но я не могу обещать ему, что буду жить, когда это может оказаться ложью.

Всё, что я могу пообещать, это то, что я буду бороться изо всех сил, что у меня есть. Даже если этого может оказаться недостаточно.

Поэтому вместо этого я делаю то, что хотела сделать после того, как пережила отравление, но не смогла из-за Кроны. Я обнимаю его за плечи и прижимаю к себе.

Закрыв глаза, наслаждаясь этим моментом, словно он последний, я вдыхаю его запах, медленно и уверенно, зная, что то, о чем я собираюсь спросить, только усилит его ярость.

— Роман, — говорю я, запрокидывая голову, чтобы разглядеть тёмные линии его лица. — Мне нужно, чтобы ты заключил со мной посмертные узы.

Он дёргается так сильно, что отрывает меня от стены.

— Нет.

Я продолжаю без колебаний.

— Если я умру, мне нужно знать, что мои сёстры будут в безопасности. Ты должен пообещать мне, что воспользуешься оружием ангелов, чтобы вызволить их.

Он качает головой, но я беру его лицо в свои ладони, крепко сжимаю и продолжаю.

— Если я умру, ты не сможешь остановиться, чтобы отомстить за меня или уничтожить Крону. Если ты сделаешь что-то из этого, это может поставить под угрозу жизни моих сестёр. Я знаю, что тебе будет трудно… не только уйти от Кроны и Арги… но и сбежать. Мне нужно, чтобы ты дал мне это обещание, Роман. Мои сёстры должны жить.

Он с трудом сглатывает.

— Нова, — наконец выдавливает он. — Я не буду думать о твоей смерти.

Кончики моих пальцев касаются его челюсти.

— Пожалуйста, Роман. Это моё последнее желание, — напряжение в его плечах не спадает, и я пробую другой подход. — Если ты сделаешь это, я смогу сражаться, не отвлекаясь, потому что буду знать, что, что бы ни случилось, мои сёстры будут в безопасности.

Он хочет спорить. Он хочет драться со мной. Я знаю это по энергии, бурлящей в его бицепсах, по напряженным мышцам на руках, по напряжённой шее… Но он выдыхает. Медленно. И, кажется, приходит к какому-то решению.

Его челюсть сжимается.

— Ты не умрёшь завтра, — говорит он, его глаза прищурены и блестят, как будто он обдумывает это. — Значит, это несложно пообещать.

Я облегчённо выдыхаю, прижимаясь к нему. Я не лгала, говоря, что отвлеклась. Осознание того, что мои сёстры в безопасности с Романом, даёт мне возможность сосредоточиться, в чем я сейчас нуждаюсь.

Поставив меня на ноги, он предлагает мне свою руку.

— Тщательно выбирай расположение метки, Нова, потому что она появится и на твоём теле.

Это занимает у меня всего мгновение. Королевская руна начертана на моём правом бицепсе, так что посмертные узы могут быть на моём правом предплечье.

Я беру его за руку чуть ниже локтя, касаясь кончиками пальцев его мышц.

— Что мне нужно сделать?

— Обычно для этого требуются звериные когти, — отвечает Роман. — Но ты можешь воспользоваться своими собственными. Проколи свой палец, чтобы твоя кровь смешалась с моей. Как только я разрешу, вонзай глубже, Нова. Скажи обещание, которое ты хочешь от меня услышать, когда будешь резать меня. Но будь осторожна в своих просьбах.

Его описание процесса похоже на принесенную нами клятву на крови, за исключением того, что клятва на крови на самом деле не сработала. На этот раз я не сомневаюсь, что посмертные узы заставят Романа сдержать своё обещание.

Выпуская свои волчьи когти, я прокалываю указательный палец правой руки передней лапой левой, пока с него не начинают капать капли крови.

Крепко держа его за руку, я сосредотачиваюсь и тщательно обдумываю. Он сказал мне, что нужно действовать глубже — посмертные узы, которые у него уже есть, кажется, пронизывают до костей, — и я почувствовала лёгкое беспокойство.

Энергия Романа обволакивает его кожу, и моя сила кошмаров проникает сквозь неё. Он быстро поворачивает свою ладонь так, чтобы обхватить моё предплечье, в то время как я сжимаю его, и мы оба сжимаем друг друга. Хватка воина.

— Я клянусь в этих посмертных узах своей жизнью, — говорит он, пригвоздив меня яростным взглядом. — А теперь сделай это.

Мои три средних когтя впиваются в его кожу.

— Если я умру в Пира-Мортеме, а мои сёстры, Малия и Таня, всё ещё будут здесь, ты воспользуешься оружием ангелов, чтобы вернуть их в Терра-Центр как можно быстрее.

Проводя когтями по его коже, я задыхаюсь, когда внезапная боль пронзает моё предплечье, и на моей руке появляется след от когтей одновременно с его. Это обжигает так же сильно, как энергия из тюрьмы, и я почти останавливаюсь.

— Вонзай поглубже, — говорит Роман сквозь стиснутые зубы.

Со стоном боли я продолжаю наносить метку, впиваясь когтями ему в руку, а затем быстро убираю их.

Каждый порез на наших руках наполняется фиолетовым светом, похожим на расплавленную лаву, обжигая, как будто моя рука в огне. Я с криком запрокидываю голову, когда сила между нами скручивается, как лента, и сжимается так сильно, что кажется, будто наши руки слились в единое целое.

Затем энергия иссякает, и я хватаю ртом воздух, ощущая учащённое дыхание Романа и ужасные порезы на его предплечье, которые горят на секунду дольше, чем у меня. Прежде чем я успеваю взглянуть на них, он притягивает меня к себе, вытирает пот с моего лба, успокаивающе касается шеи.

— Тюрьма не захочет отпускать твоих сестёр. Тебе придется сражаться, Нова. Это будет в десять раз сложнее, чем когда тебе приходилось вытаскивать только себя и своих волков.

Я киваю ему, переключая внимание.

— Тайрус сказал, что его семья тоже там в заключении. Но я не думаю, что он когда-либо пытался их вызволить. Почему их семьи не пытаются?

— Они слишком боятся попасть в ловушку. Тот факт, что ты однажды покинула тюрьму вместе с солдатами, был неслыханным. Раньше оттуда никто не выходил. Дважды — это невероятно, но в третий раз — и если ты приведёшь с собой заключенных — ты докажешь демонам Пира-Мортема, насколько ты сильна на самом деле.

Я знала, что это рискованно, но речь Романа заставила меня осознать это.

— Если мои шансы сейчас ещё меньше,… Тогда мои демоны-волки должны остаться здесь. Я не хочу вытаскивать своих сестёр, только чтобы потерять там своих волков. Похоже, мне повезло, что они уже дважды приходили и уходили со мной.

Мои волки показывают, как сильно они ненавидят этот план, когда издают дружный протестующий вой. Словно сговорившись, Лука и Блиц бросаются к Роману, но Эйс рычит на меня, подходит к передней стене тюрьмы и поворачивается ко мне с непокорным взглядом. Темпл присоединяется к нему, и два моих бойцовых волка ясно дают понять, что я без них никуда не пойду. Однажды они уже остались на ночь, и ясно, что больше они этого не сделают.

Я слегка качаю головой, зная, что мне не переубедить их, и если я снова прикажу Эйсу сделать что-то против его натуры — остаться, — это подорвёт его доверие.

— Хорошо, — шепчу я. — Но нам всё равно нужно найти…

Воздух наполняет свистящий звук, и стены тюрьмы быстро сдвигаются, образуя ряд взаимосвязанных пирамид, некоторые из которых больше других. Передняя панель открывается прямо там, где стоят Эйс и Темпл.

— … дверь, — заканчиваю я.

Я не уверена, что это хорошо, что в тюрьме мне так легко попасть внутрь — такое чувство, что она заманивает меня внутрь.

— Я буду готов спрятать энергию твоих сестёр, как только вы выйдете, — говорит Роман. — Мне потребуется больше времени, чтобы придумать маскировочную руну, но я поработаю над ней, пока ты будешь там, — он прижимает меня к себе страстным поцелуем. — Твоим первым делом будет убедить твоих сестёр уйти.

Он быстро отпускает меня, я разворачиваюсь и врываюсь в тюрьму, а Эйс и Темпл стоят по обе стороны от меня.

Дверь захлопывается в тот момент, когда я переступаю порог, оставляя меня в полной темноте, но я быстро призываю своё демоническое зрение и волчьи чувства, чтобы разглядеть строение вокруг меня. Я не сомневаюсь, что только благодаря сочетанию моих способностей я уже дважды сбегала из этого места, и я полна решимости, что ничто не помешает мне покинуть его снова.

Приёмная стала намного меньше, чем в прошлый раз, не более десяти квадратных футов. Луч света начинается всего в нескольких шагах от меня и проходит через отверстие в противоположной стене, которое заставит меня пригнуться, чтобы безопасно пройти через

Ступив на луч вместе с моими волками, мы падаем и прижимаемся друг к другу, когда луч устремляется вперёд, двигаясь так быстро, что всё вокруг становится размытым. Я чувствую трение на спине, когда мы проносимся через первый дверной проем, едва успевая протиснуться в маленькое отверстие.

Я сосредотачиваюсь на своём дыхании, борясь с нервами, пока мы мчимся по коридорам и огибаем углы, напрягая все свои силы, чтобы не упасть, когда луч резко дёргается из стороны в сторону.

Через несколько секунд она резко останавливается.

На этот раз я стою перед другой дверью, не перед ярко-синей, которая предстала передо мной сегодня, а перед тёмно-фиолетовой, под цвет моих волос. Она странно непропорциональна — шириной с три створки, но высотой в половину одной двери.

Спрыгнув с луча, я приземляюсь на корточки, пытаясь нащупать ручку. Поверхность гладкая, и даже когда я нажимаю на неё ладонью, пытаясь использовать сопротивление, чтобы открыть её, она не поддается.

Темпл и Эйс рычат по обе стороны от меня, и я вдруг понимаю, что дверь идеально подходит для трёх волков, идущих бок о бок.

Рискуя, я принимаю свою волчью форму, но сохраняю свои объединенные чувства, сохраняя своё демоническое зрение отточенным так, чтобы оно сочеталось с обостренным зрением и обонянием моей волчицы и её способностью подавлять моё растущее беспокойство.

Дверь тут же открывается, и у меня мурашки бегут по спине.

И снова тюрьма заманивает меня внутрь.

Глава 43

Выскакивая за дверь, прежде чем она успевает закрыться, я смотрю на унылую обстановку, окружающую меня.

Стены серые и голые, пол из грубого камня под моими лапами.

Смех и разговоры, доносящиеся из комнаты слева, привлекают моё внимание — голос Тани, смех Малии и мужской голос, который я не узнаю.

Я врываюсь в комнату, Темпл и Эйс стоят по бокам от меня, и останавливаюсь у тех же голых стен и пустого пола. Здесь никого нет. Это не что иное, как тюремная камера. И это тупик.

Я оборачиваюсь, когда до меня снова доносятся голоса — на этот раз из комнаты, которую я покинула. Более того, дверь, через которую я выскочила, вот-вот захлопнется передо мной.

Тюрьма пытается заманить меня в ловушку, но я не в настроении для этого дерьма. Эйс уже проскакивает в образовавшуюся щель, его свирепые вопли призывают меня поторопиться. Я прыгаю вперёд, Темпл наступает мне на пятки, и мы оба успеваем проскочить как раз вовремя, прежде чем дверь за нами захлопывается.

Комната, в которой мы сейчас находимся, снова изменилась, это длинный коридор, уходящий вдаль. Кажется, что тюрьма перестраивается каждые несколько минут, быстрее, чем днём.

Мои чувства обостряются, когда мы идём по коридору. Энергия, текущая вокруг меня, такая же, как та, что я ощущала сегодня днём, пронзает меня, как электрический разряд, и становится сильнее по мере того, как мы приближаемся к концу коридора. За приливом энергии скрывается всё то же тяжёлое чувство — гнев, огорчение, — но оно постепенно проходит, пока не почувствуешь, что… делаешь вдох. Ждёшь выдоха.

Когда мы доходим до конца коридора, я снова слышу голоса своих сестёр и готовлюсь к новым трюкам, выглядывая из-за проёма, стараясь на этот раз не заходить внутрь, пока не узнаю наверняка, что находится за ним.

Это кабинет с уютными диванчиками и уже открытыми коробками с пиццей на маленьком журнальном столике. Пахнет восхитительно. Мои сёстры сидят бок о бок, лицом к стене справа от меня, и с удовольствием жуют кусочки.

Теперь, когда я в своём волчьем обличье, я вижу, что еда — это иллюзия, оболочка из энергии, которая будет поддерживать в них жизнь, но в ней так же мало правильного питания, как и на вкус сегодня. Внешность моих сестёр тоже отличается. Оба похудели, кожа на их скулах натянулась. Таня всегда была сильной и мускулистой, но сейчас она кажется меньше ростом, её тело такое хрупкое, что, как только она воплотит свои фантазии в жизнь, это её опустошит.

Тюрьма ослабила их, и раньше от меня скрывалось истинное воздействие.

Сожаление словно вонзилось кинжалом в моё сердце. Я думала, что здесь они в безопасности, а у меня было время, необходимое для того, чтобы стать сильнее и осознать свою силу. В некотором смысле, я держала их в безопасности, но последствия оказались хуже, чем я ожидала.

Я решительно сжимаю зубы. Их заключение заканчивается сегодня вечером.

Ни одна из них не поднимает глаз, когда я вхожу в комнату в сопровождении Темпл и Эйса.

Разговор моих сестёр продолжается безостановочно, но пока я жду, когда они обратят на меня внимание, меня по-настоящему смущает то, как они останавливаются и прислушиваются каждые несколько секунд, при этом обе смотрят в одну точку на стене напротив, как будто в их разговоре участвует третий человек. Кто-то, кого я не вижу.

Может быть, мужской голос, который я слышала раньше?

Сейчас я его не слышу и не позволю себе отвлекаться. Возвращаясь в свой человеческий облик и используя руну одежды, чтобы мгновенно вернуть джинсы и рубашку, в которые я переоделась после вечеринки, я опускаюсь на колени на ковер перед ними и тянусь к их рукам.

— Малия? Таня? Я очень сильно люблю вас обеих, — шепчу я, изо всех сил сжимая их руки. — Я сожалею о любой боли, которую причинит вам уход от этого, но я обещаю, правда всегда лучше иллюзии.

Я ещё немного подождала, пока они обратят на меня внимание, но они этого не сделали. Свободная рука Малии чертит в воздухе, и я наблюдаю, как она чертит королевскую руну, прорезая её, как делала раньше.

Я крепче сжимаю их руки.

— Малия! Таня!

У меня гудит в ушах, и волоски на руках внезапно встают дыбом. Мой крик эхом возвращается ко мне, присоединяясь к рычанию Эйса и Темпл, которые пялятся на голую стену позади меня.

Какую бы иллюзию ни испытывали сейчас мои сёстры, она захватывает их слишком сильно, чтобы они могли от неё избавиться. Держа их за руки, я выкрикиваю их имена с нарастающей паникой.

И снова мой голос отдается эхом, но на этот раз воздух, кажется, выхватывает звуки из моего рта, трансформируя и сливая их в новые звуки. Другой голос.

Это похоже на эхо, которое я услышала, когда в первый раз бежала из этой тюрьмы вместе с солдатами. Я прошептала своим волкам связующее слово «grinta», и воздух подхватил его и швырнул обратно в меня.

— Что за…?

Звук нарастал и обретал форму вокруг меня, и внезапно раздался мужской голос, глубокий рокот.

Нова… Дочь… Услышь меня…

Я вздрагиваю от неожиданности.

Роман сказал мне, что почувствовал энергию моего отца в тюрьме, а Малия сказала, что мой отец пытался передать мне послание, но мог ли это действительно быть его голос? А не очередная уловка?

Снова воцаряется тишина.

— Отец?

Воздух обрывает мою речь, снова искажая её. Нова! Ты в опасности!

Я широко раскрываю глаза и осматриваю пространство вокруг себя, быстро осознавая, что, какая бы энергия ни присутствовала в этом месте, она не может говорить, не используя звук моего голоса.

Я вскакиваю на ноги, почти увлекая за собой сестёр.

— Поговори со мной! Почему ты здесь?

Я защищал твоих сестёр, сколько мог. Я узнал в них свою кровь…

Его кровь? Я поражена и сбита с толку. Как в них могла оказаться его кровь? Если только это не совсем его кровь…

Моё замешательство рассеивается. Конечно. Клятва на крови. Он мой отец, и я смешала свою кровь с кровью моих сестёр, чтобы сформировать нашу клятву — это означает, что в их телах меньше всего демонической крови.

Меньше всего королевской крови.

— Они сказали, что у тебя есть послание для меня, — кричу я, и каждый звук, который я издаю, меняется и эхом возвращается ко мне. — Передай мне своё послание!

Возьми своих сестёр и спасайся из Пира-Мортема. Сделай это сейчас!

Моё замешательство возвращается.

— Но… Я не могу пропустить Устранение.

Уходи, Нова! Сломай врата, если придётся.

— Сомать врата?

Беги, Нова. Бе…!

Его голос обрывается, когда стены вокруг меня внезапно снова сдвигаются, только на этот раз они смыкаются так быстро, что раздавят нас в течение тридцати секунд, если мы не уберёмся отсюда.

— Отец?

Ответа нет, и у меня больше нет времени задавать вопросы.

Я смогла более чётко видеть иллюзию вокруг нас в своей волчьей форме, объединив её энергию со своим демоническим зрением. Я не знаю, повлияла ли энергия моего отца на форму двери в тюремную камеру моих сестёр, но отверстие было предназначено для волков. Трёх волков.

Полуобернувшись, я издаю низкий рык и отдаю приказ своим сёстрам.

— Перекидывайтесь!

В то же мгновение я хватаю Малию и Таню за запястья и активирую их руны, чтобы снять с них одежду.

— Как ваша альфа, я приказываю вам перекинуться! Превратись в своих волчиц и избавьтесь от этой иллюзии!

Я никогда раньше не использовала своё положение альфы, чтобы заставить их превратиться — мне никогда не приходилось, — но стены надвигаются, и мне нужно, чтобы они проснулись. Чёрт возьми, я готова физически вытащить их отсюда, если понадобится.

Когда мой крик эхом разносится вокруг нас, Темпл и Эйс бросаются вперёд, их зубы впиваются в ладони моих сестёр так глубоко, что до крови.

Тёмно-карие глаза Малии вспыхивают, с губ срывается крик, когда она поворачивается, а её великолепная волчица шоколадного цвета прыгает вперёд, встряхивая шерстью.

Гарпия Тани пронзительно кричит, направляя свою силу обратно в меня, борясь с моей волей.

— Нет, — кричит она, широко распахивая крылья за спиной. — Я не могу оставить свою пару.

Моё сердце разбито. Она была вынуждена оставить Дастиана в Вегасе. Эта иллюзия дала ей жизнь, о которой она всегда мечтала: признание, любовь, дом. Меня убивает осознание того, что я отрываю её от всего этого, но эта иллюзия не реальна — настоящее ждет её возвращения на Землю. И я полон решимости, что однажды у неё всё это будет.

— Перекинься! — я снова приказываю ей, моё рычание становится громче. Я бросаюсь вперёд, мои ладони ложатся ей на плечи, в то время как Темпл продолжает кусать её за руку. — Ты перекинешься!

Крик Тани переходит в хныканье. Она качает головой, но её крылья плотно прижимаются к бокам, и она превращается в янтарную волчицу, отпрыгивая от Темпл в сужающееся пространство рядом с Малией.

Теперь волчица Малии тоже скулит. Я не знаю их мыслей, но я чувствую их боль. Их горе. Обеим моим сёстрам больно, и это моя вина.

Я тянула их в это дерьмо. В этот проклятый мир.

Я должна спасти их сейчас.

Полностью перекинувшись в волчицу, я мчусь за ними, собирая их, в то время как Темпл и Эйс обходят их с флангов.

Я посылаю им мысленную команду. Дверь. Сейчас!

Мне нужно забрать их отсюда целыми и невредимыми. Тогда я смогу справиться с эмоциональными последствиями.

Пока мы мчимся по комнате, стены начинают смыкаться у нас за спиной, и мы едва успеваем проскочить через проём, как стены врезаются друг в друга, закрывая комнату, которую мы оставили позади.

Проскальзывая через прихожую, мы направляемся к широкой фиолетовой двери.

Она не открывается при нашем приближении, и я ударяюсь о неё, на секунду опережая остальных, позволяя своей силе кошмаров окутать моё тело. Моя сила опасно близка к тому, чтобы воздействовать на Малию и Таню, но у меня нет особого выбора, и я снова бросаюсь на деревянную поверхность, используя все имеющиеся в моём распоряжении силы, чтобы открыть её.

Частично вернувшись в свою человеческую форму, я кричу:

— Выпусти нас! Ты не имеешь права удерживать нас здесь!

Я снова бросаюсь к двери, но она по-прежнему не открывается.

Прежде чем я успеваю впасть в панику, волчица Малии прижимается ко мне. Её темно-карие глаза встречаются с моими, прежде чем она принимает человеческий облик, что только усиливает мою панику, поскольку тюрьма может вернуть её обратно в иллюзию.

Она падает на колени, схватившись за живот. Её голос напряжён, это хриплый шепот, полный боли.

— Я не понимаю, что происходит, но твой отец здесь. По крайней мере, часть его души здесь. Его кровь — наш единственный шанс спастись.

Со стоном боли она ударяет кровоточащей рукой по двери, на её ладони отчетливо виден след от укуса Эйса.

По другую сторону от меня Таня вскрикивает, возвращаясь в свой человеческий облик, и тоже хлопает окровавленной рукой по деревянной поверхности.

Моё замешательство рассеивается. Голос моего отца сказал мне, что его кровь живёт в моих сёстрах. Но во мне она живет гораздо сильнее.

Я хочу задать все вопросы, но прямо сейчас я должна верить в то, что мои сёстры пытаются мне сказать.

Обхватив когтями левой руки кончики пальцев правой, я провожу кровоточащими пальцами по двери, точно так же как Малия водила символом посмертных уз по королевской руне.

Какая-то сила подхватывает меня, тянет вперёд, и я не успеваю даже ахнуть, как дверь распахивается.

Я падаю вперёд и приземляюсь на пол за дверью комнаты. Малия и Таня падают вместе со мной. Темпл и Эйс отстают от них всего на долю секунды. Мои демоны-волки не останавливаются, хватая моих сестёр за руки и таща их вперёд.

Со стонами боли они возвращаются в свои волчьи обличья, и теперь я понимаю, что это защитное действие. Их волчицы притупят человеческие эмоции горя и боли, когда они вернутся из своей прекрасной иллюзорной жизни обратно в суровую реальность этих тюремных стен.

Я поднимаюсь на ноги, оставаясь в своем человеческом обличье.

Бросив быстрый взгляд, чтобы убедиться, что Малия и Таня рядом, я прыгаю навстречу лучу света, чувствуя, что его энергия готова к движению.

Прежде чем я приземляюсь, сильный порыв ветра отбрасывает меня в сторону, сбивает с ног и швыряет о стену тюрьмы. Придя в себя, я делаю ещё одну попытку, делаю ещё один шаг к балке, но меня снова отбрасывает в сторону.

Будь то мой отец или тюрьма, что-то не хочет, чтобы я использовала луч в качестве средства передвижения.

— Нам нужно бежать! — кричу я. Как и сказал мой отец.

Малия и Таня держатся прямо за мной, их непоколебимое доверие ко мне как к своей альфе заставляет моё сердце сжиматься.

Мы идём по коридору, хотя у меня нет надежды найти выход, поскольку луч так быстро привел меня в камеру моих сестёр. Моя волчица снова поднимается, и я нажимаю на руну, чтобы снять с себя одежду, и то и другое исчезает, когда я позволяю своей волчице взять верх, надеясь, что моё обостренное обоняние в этой форме поможет мне сориентироваться.

Как только я перевоплощаюсь, на меня обрушивается сенсорная перегрузка, сочетание моего собственного запаха и аромата моих сестёр наполняет воздух вокруг меня так сильно, что не имеет значения, в какую сторону я поворачиваюсь. Тяжелый запах скрывает направление, в котором я шла. Проклятые тюремные уловки!

Хуже того, тюрьма снова перестраивается, и длинный коридор, по которому я шла, разделяется на множество туннелей, каждый из которых ведет в разных направлениях. Не имело бы значения, смогу ли я теперь различить свой путь, поскольку моего первоначального маршрута больше не существует.

Пока я кружусь по кругу, чувствуя, как во мне нарастает неуверенность, вдалеке, на дорожке справа, загорается фиолетовый свет.

Королевская руна мерцает на дальней стене, точно так же как несколько рун светились, когда я уходила в прошлый раз.

Туда, я мысленно зову своих сестёр, одновременно рыча волчьим голосом.

Мы мчимся по наклонному туннелю, часть спуска поскальзываясь. В конце туннеля я следую за следующим фиолетовым свечением, поворачивающим налево. Затем снова направо.

Как только я замечаю то, что должно быть последним отверстием, тюрьма снова меняется. В двадцати шагах передо мной начинает формироваться стена, и я не сомневаюсь, что это наш последний шанс сбежать.

Если мы вовремя не побежим через неё, то будем отрезаны от внешнего мира.

Глава 44

Быстрее! Кричу я своим сёстрам, задерживаясь на секунду, когда они проносятся мимо меня. Мне нужно знать, что у них всё получится. Я не смогу бежать впереди, если они отстанут.

Я ни за что на свете не оставлю их здесь.

Расстояние впереди быстро сокращается. Темпл и Малия проскакивают его вместе, затем Таня и Эйс — гуськом.

В моих задних ногах появляется сила, которая дает мне силы прыгнуть и в самый последний момент протиснуться через сужающийся промежуток.

Тёплая энергия разливается по маленькой комнатке за дверью, когда стена за нами закрывается, дверь открывается перед нами, и мы все выбегаем наружу.

Я резко останавливаюсь на пешеходной дорожке, возвращаюсь в свой человеческий облик, приседаю и замираю, прежде чем успеваю собраться с мыслями настолько, чтобы вернуть одежду.

Сильные руки Романа обхватывают моё обнажённое тело, притягивая меня к себе.

Бушующая энергия, которую он едва сдерживает, вступает в противоречие с моей собственной.

— В последний раз, чёрт возьми, — бормочет он, прижимаясь губами к моему лбу. — Это последний раз, когда ты входишь в эту тюрьму.

— Мой отец помог нам сбежать, — моё сердце учащённо бьётся, дыхание учащается. — Какая-то его часть заперта в тюрьме.

Ярость Романа только усиливается.

— Мне нужно знать всё, но я должен немедленно скрыть присутствие твоих сестёр, иначе Крона почувствует их, как она почувствовала это на мосту, и за считанные секунды доберётся до нас.

Я быстро киваю ему, показывая, что понимаю. Мне слишком многое нужно сказать Роману — что мой отец велел мне бежать, сломать врата Пира-Мортема, если понадобится, — но Роман прав. Сейчас нет времени.

Поднявшись на ноги и одевшись, я поворачиваюсь к своим сёстрам. Они снова приняли свой человеческий облик и стоят передо мной в рваных рубашках и мотоциклетных штанах, в той же одежде, в которой они были в тюрьме, и всё это воняет так, как воняет одежда, которую носили больше недели.

Тюрьма так сильно маскировалась.

Когда я встречаюсь взглядом с ледяными голубыми глазами Тани и замечаю спутанные светлые волосы, она скалит зубы, глядя на меня. Грудь Малии рядом с ней тяжело вздымается, и я не уверена, о ком из них мне следует беспокоиться больше.

— Эй, — тихо говорю я, и сердце у меня снова колотится где-то в горле. Я подхожу к ним, как к раненым животным, потому что понятия не имею, как они отреагируют.

Таня кипит, её дыхание вырывается короткими, быстрыми толчками, и я готовлюсь к тому, что её гарпия вот-вот взорвётся. Но это Малия запрокидывает голову и кричит.

Как только она открывает рот, с запястья Романа слетает кольцо из изумрудных рун, проносясь вокруг нас подобно шторму и защищая от внешнего мира.

Крик Малии — глубокий, гортанный звук, который ударяется о кокон, образованный руной Романа, и отражается от нас.

Пока что Роман защищает нас, и я не пытаюсь заставить её замолчать, потому что она заслуживает своего горя, но я делаю шаг вперёд и обнимаю её. Ну, одной рукой я обнимаю её, а другой — Таню.

Я обнимаю их обоих, отдавая им каждую каплю своей любви, надеясь, что это сможет заполнить некоторые трещины в их сердцах и их энергии. Мои волки окружают нас, их тёплые тела успокаивают: Блиц прижимается к Тане, Лука — к Малии, Эйс — к моим сёстрам, а Темпл — ко мне, мы все так близко, как только можем быть в данных обстоятельствах.

Пока мои сёстры рыдают у меня на руках, я перевожу взгляд с одной из них на другую и быстро киваю Роману. Ему нужно продолжать в том же духе, иначе мы все снова окажемся в опасности.

Его сила подобна ласке, две руны, которые появляются в виде решётки, опускаются на головы моих сестёр и оседают на их коже — щеках, шеях, видимых частях рук — прежде чем исчезнуть в их телах. Поскольку я всё ещё держусь за своих сестёр, как будто от этого зависят наши жизни, я чувствую силу, заключённую в рунах. Они сильные, и у меня мурашки бегут по плечам, а на языке ощущается аромат пустынного воздуха. Лёгкий аромат дождей, исходящий от креозотовых зарослей, — такой же, как на территории орлов в Вегасе, — возвращает меня к тёплым моментам, проведенным с орлами. Грудь Тани наполняется, когда она глубоко вдыхает, и её дыхание, наконец, становится легче, энергия гарпии успокаивается. Малия успокаивается медленнее, но её крики в конце концов переходят в тихие всхлипывания, а затем её дыхание снова становится тихим.