Утро с любовницей

Глава 12

Себастьян не пришел к Шарлотте ни в эту ночь, ни в следующую, и к третьему вечеру она думала, что сойдет с ума. Что же ей делать?

Почти настолько же ужасным, как отсутствие Себастьяна, было открытие, что Финелла – ее мать. У Шарлотты возникла масса вопросов: женился ли Уильям на леди Порции? как и когда Финелла занялась своим ремеслом? И почему она позволила дочери сделать то же самое?

Однако каждый раз, когда Шарлотта открывала рот, чтобы спросить, она останавливала себя. Финелла была вне себя из-за женитьбы лорда Кимптона, и Шарлотте меньше всего хотелось бередить старые раны и подталкивать леди к еще одной попойке.

Даже сейчас, стоя вдвоем в холле, они испытывали неловкость, и Шарлотта подозревала, что Финелла чувствует себя в какой-то мере виноватой за исчезновение Себастьяна.

– Нечего весь вечер расхаживать здесь, – сказала ей Финелла, роясь в своей сумке. Разодетая в пух и прах, с ног до головы в украшениях, собственных и позаимствованных из коллекции Лотти, она все равно имела такой потрепанный и усталый вид, который не могли скрыть никакие драгоценности. – Он не будет проводить здесь все время... – Она замолчала, но Шарлотта могла представить себе недосказанное: «...если он вообще придет».

– Он придет, – убежденно сказала Шарлотта.

– Сегодня у леди Ратледж званый вечер для дебютанток. Он будет на нем. И кроме того, если верить слухам, там должно быть сделано объявление о помолвке.

– О помолвке?

– С мисс Берк. – Финелла крепко завязала шнуровку на сумке. – Лотти, нельзя не видеть правду. Он женится на этой девушке. Я удивлена, что объявление не сделано до сих пор, потому что он не появлялся здесь с...

С момента пьяного представления Финеллы, с тех пор как он обвинил Шарлотту в заигрывании с Рокхестом, с того момента, как все пошло наперекосяк.

– В общем, несколько дней, – подытожила Финелла и, снова развязав шнурок сумки, продолжила бесплодные поиски чего-то внутри.

– Куда ты собираешься? – Шарлотта была не готова провести еще одну ночь в одиночестве.

– Сегодня среда. – Финелла сморщила нос.

– Среда?

– Господи, Лотти, это дело с Трентом сделало тебя такой же рассеянной, как миссис Димбелтон с той стороны улицы. Сегодня среда. – Она немного подождала, а потом тяжело вздохнула. – В среду по ночам я играю в вист. Сегодня мы собираемся у миссис Кемпбелл, потому что миссис Ван Хорн в последнее время плохо себя чувствует.

Шарлотта кивнула, вспомнив, что Финелла уже говорила об этом раньше – о своих еженедельных играх в вист с другими пожилыми куртизанками с Литл-Тичфилд-стрит. Несколько самых знаменитых красоток своего времени теперь проводили ночи за игрой в вист и беззастенчиво плели байки о щедрости и искусстве бывших любовников, выставляя напоказ драгоценности, как будто сидели в лучших ложах оперы. Они собирались в доме миссис Ван Хорн, потому что, как она заявляла, у нее был любовник высшего ранга – приближенный ко двору герцог, который оставил ей приличную пожизненную годовую ренту. То, что она пережила старика Лотарио больше чем на сорок лет, служило постоянным источником раздражения для его потомков, а даме приносило уважение среди подобных ей.

– А ты? – спросила Финелла. – Что ты собираешься делать нынче ночью? – Она посмотрела на огромную вазу, наполненную оранжевыми розами, которые доставили раньше днем, – от Рокхеста. – Ты нарядилась ради графа?

– Нет, – ответила Шарлотта, – сегодня должен прийти Себастьян.

– Он прислал записку? – уточнила Финелла, зная, что этого не было, так как не пропускала ничего, что происходило в доме.

– Нет, но он сказал, что вернется, и мне кажется, что именно этой ночью он явится, чтобы принести извинения.

– Ох, Лотти, – простонала Финелла, – нельзя так вести себя, или ты кончишь в Темзе с набитыми камнями карманами, как Сара Уиттинг в прошлом году.

– Финелла, он непременно придет. – Шарлотта расправила плечи, не желая верить ни во что другое, кроме того, что Себастьян ее любит и обязательно вернется. – А если нет, то у него, безусловно, есть серьезная причина...

Еще до того как Финелла успела фыркнуть, колокольчик над дверью зазвенел, и обе женщины замерли.

– Себастьян, – как заклинание прошептала Шарлотта и бросилась вперед. Она распахнула бы дверь, если бы Финелла не схватила ее за локоть:

– Не спеши так, иначе он поймет, что стоит у тебя на первом месте. – Наученная горьким опытом, она недовольно вздохнула и, оттащив Шарлотту назад, медленно сосчитала до двадцати, так что каждое число болезненно ударяло по быстро забившемуся сердцу Шарлотты, а потом неспешно отворила дверь.

Поднявшись на цыпочки, Шарлотта взглянула поверх украшенной перьями шляпы Финеллы и, к полному разочарованию, увидела, что вместо Себастьяна перед дверью стоит невысокий мужчина в простом темном пальто.

– Миссис Таунсенд? – спросил он.

– Кто ее спрашивает? – Упершись кулаками в бедра, Финелла преградила ему дорогу.

– Мистер Бридж. Из «Ранделл и Бридж», мадам. У меня пакет для миссис Таунсенд.

– Я миссис Таунсенд. – Драгоценности? У Шарлотты от изумления открылся рот.

– Да, да, это вы. У меня для вас подарок. – Расстегнув пальто, он достал длинную узкую коробку. – Позволите? – Он кивнул в сторону холла.

Как всегда корыстолюбивая, Финелла потянула беднягу ювелира внутрь, словно закатывала потерянный бочонок выдержанного бренди.

– Конечно, мистер Бридж. К сожалению, я вас не узнала.

– Миссис Берли, – поздоровался он, не уделив Финелле особого внимания и пристально глядя на Шарлотту. – Мне велено передать это лично вам. – Он вложил коробку в дрожащие руки девушки. – И сказать, что его милость приносит вам искренние извинения.

– Ну? – Финелла быстро, подошла к Шарлотте и подтолкнула ее в бок.

Трясущимися пальцами Шарлотте все же удалось открыть коробку, и от того, что она увидела внутри, у нее остановилось дыхание.

Бриллиантовое ожерелье из витрины, то самое, которое послужило причиной нежданной размолвки между ней и Себастьяном.

– Вам нравится, мадам? – спросил Бридж.

– Пожалуй, – бросила Финелла.

Тем временем Шарлотта прочитала маленькую записку, лежавшую на атласной подкладке: «Вам, ради нашего будущего», и ее глаза наполнились слезами. Он потратил целое состояние – деньги, которых у него не было, – чтобы сказать, что очень сожалеет.

– О, лорду Тренту не следовало этого делать.

– Разумеется, следовало, – возразила Финелла. – И давно.

– Лорду Тренту, мадам? – спросил с порога мистер Бридж, уже собравшийся незаметно уйти. – Это купил не лорд Трент.

– Не он? – переспросила Шарлотта. – Да нет же, он!

– Нет, мадам, – покачал головой мужчина. – Этот подарок прислал вам лорд Рокхест. С наилучшими пожеланиями.

Вечер, как и предрекала Финелла, довел Шарлотту до мыслей об одиноком плавании в Темзе.

Устав ходить по гостиной и бросаться к окну каждый раз, когда ей казалось, что она слышит, как подъезжает экипаж, Шарлотта достала из серванта колоду карт и решила разложить простой пасьянс, но это оказалось так же томительно, как и ожидание. Перевернув очередную карту, она обнаружила, что смотрит на насмешливое лицо дамы червей, которая болезненно напоминала Лавинию Берк.

– Спокойно, Шарлотта, – сказала она себе и, встав из-за стола, снова принялась ходить по комнате. – Если Финелла узнает, что ты провела ночь, разговаривая со стенами и раскладывая пасьянсы, она тебя убьет.

И вообще вся эта бессмыслица с желанием могла довести ее до сумасшедшего дома.

Себастьян Марлоу... ее любит. Нужно быть дурочкой, чтобы поверить утверждению Куинс, что такое возможно и его сердце всегда принадлежало Шарлотте.

Даже Тромлер ее покинул, талантливый немец за весь вечер не сыграл ни единой ноты, оставив ее в тишине и страдании.

Шарлотта снова взглянула на насмешливое лицо дамы червей и в сердцах, быстрым движением руки проведя по столу, смахнула карты, зацепив при этом коробку от «Ранделл и Бридж», и бриллиантовое ожерелье тоже полетело на ковер.

Ледяные камешки смотрели на нее, превращая ее простое желание любви в какую-то пародию.

Будь проклят Рокхест! Пропади он пропадом со всеми его бриллиантами!

Это он во всем виноват.

Нагнувшись, Шарлотта подняла бриллианты и собралась положить их обратно в коробку, но вдруг замерла, завороженная тем, как они сияли и искрились, какими тяжелыми казались у нее в руках. Никогда еще она не держала что-либо такое дорогое, по-настоящему прекрасное.

Примерь их. Что плохого в том, что ты просто примеришь их?

Нет. Никогда. Шарлотта покачала головой, она не хотела иметь ничего общего ни с графом, ни с его подношениями. И все же, когда она посмотрела на ожерелье, которое держала в руках, искушение примерить эти великолепные камни пересилило.

Шарлотта так никогда и не поняла, почему это сделала, – возможно, из-за того, что Себастьян вот так ушел, – но она закрыла глаза и, надев ожерелье, возилась с застежкой, пока та не попала на место и не щелкнула.

Сначала бриллианты и золотая оправа лежали холодными у нее на коже, но как только она провела пальцами по камням и медленно-медленно повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, они потеплели и придали ей чувство уверенности и красоты – она даже не подозревала, что драгоценные камни способны сотворить такое.

– Неудивительно, что все мечтают о таких подарках, – пробормотала Шарлотта, думая о Финелле и ее усыпанных драгоценностями закадычных подругах. Поднявшись на цыпочки, чтобы лучше видеть себя в зеркале над камином, Шарлотта поразилась тому, как шло ей это украшение.

Рокхест был прав. Ожерелье, казалось, было сделано специально для нее. Бриллианты подчеркивали линию ее шеи, а большой камень в центре подвески спускался к верхушке груди, привлекая внимание к выпуклости под атласным платьем.

«Драгоценности на черный день», – сказала бы о них Финелла, но Шарлотта покачала головой при одной мысли о том, чтобы оставить их, – они слишком дорого обошлись ей. Сохранить их означало отказаться от Себастьяна, а этого она не могла сделать, во всяком случае, до тех пор, пока существовала хоть крохотная надежда, хоть самый маленький шанс, что их ждет совместное будущее.

Шарлотта посмотрела вокруг, и ее испуганный взгляд упал на букет от Рокхеста. Она уже наполовину пересекла комнату, чтобы расправиться с цветами, но в этот момент зазвенел колокольчик над входной дверью.

Себастьян.

Но тут же ей пришла в голову другая мысль – Рокхест.

– Вот досада. – Вздохнув, она направилась к двери. Колокольчик снова зазвенел, на этот раз более сочувственно. Что ж, быть может, существовал и третий вариант. – Финелла, – пробормотала Шарлотта. Вероятно, леди слишком много выпила и не может найти свой ключ. – Правда, Финелла, если вы не можете держать себя... – начала Шарлотта, открыв дверь.

Ее первое предположение оказалось верным: это был Себастьян.

– Могу я войти? – сухо, официально спросил он. Шарлотта шире открыла для него дверь и прикусила обе губы, боясь сказать что-нибудь бессвязное или нелепое.

В развевающемся плотном черном плаще он быстро прошел мимо нее в гостиную. Шарлотта вдохнула пронесшийся пьянящий аромат лавровишневой воды, подобно тому как Финелла вдыхала запахи, проходя мимо теперь запертого винного бара.

«Успокойся, Шарлотта, – сказала она себе, – не показывай ему, как ты была расстроена».

Как это всегда говорила Финелла? О да: «Хорошая куртизанка всегда холодна и равнодушна».

Но вместо этого Шарлотта побежала за Себастьяном и едва не наткнулась на его спину, а когда он обернулся, почувствовала, что что-то изменилось.

Нет, изменилось все.

Они стояли друг против друга, и Шарлотта всматривалась в Себастьяна, одетого для вечера, но выглядевшего усталым и осунувшимся. Как могло дойти до такого? К этому времени они должны были быть наверху – полураздетые и сходящие с ума от желания, а не смотреть друг на друга как чужие.

– Я рано ушел от леди Ратледж, потому что есть дело, которое нам нужно обсудить.

Дело? Его слова озадачили Шарлотту. Она почувствовала непривычный прилив вспыльчивости Лотти, но не успела ничего сказать, потому что Себастьян снова заговорил:

– Моя мать рассказала мне о сцене, которую ты устроила в галантерейном магазине.

– Я устроила сцену?

– Да, мне все об этом известно. – Он скрестил руки на груди. Устроила сцену, как же! Она совершенно ни при чем. Ну, почти ни при чем.

– Тебя там не было. Я просто...

– Не нужно ничего объяснять. – Он резко повысил голос. – Это... это отвратительно!

– Себастьян, тебя там не было! Хозяйка магазина вела себя совершенно недопустимо. А бедная Гермиона... – Шарлотта запнулась, заметив, как его брови взлетели вверх, когда она назвала его сестру просто по имени.

Черт побери, леди Гермиона – ее лучшая подруга. Ну, была подругой. И будет, если... если только...

О! Ну как Шарлотта могла все ему объяснить? И она избрала другую тактику:

– Это был всего-навсего кусок ленты, а твоя сестра, очевидно, очень стеснялась. Стыдно, если у меня достаточно денег...

– Финансовые дела моей семьи тебя не касаются. – Он заявил это с таким вызывающим упрямством, столь безапелляционно, что Шарлотта не могла не дать волю своему долго сдерживаемому гневу.

– Чем плохи мои деньги? – возмутилась она. – Они такие же, как и любое другое золото. И могу заметить, что у меня нет проблем с кредиторами.

– Твои деньги? – Он вздрогнул и бросил на нее мрачный, полный негодования взгляд. – Ты хочешь, чтобы я взял твои деньги? – Он с отвращением скривил губы.

Почему он так смотрит на нее?

– Если ты так относишься к этому, – холодно сказала Шарлотта, отступив назад, – то тебе, вероятно, следует вернуться на вечер леди Ратледж. Мне не хотелось бы, чтобы из-за меня ты опоздал на выступление мисс Берк. Говорят, оно ценится на вес золота. По-моему, десять тысяч в год. – Она заметила, как он стиснул зубы и как ярость вспыхнула у него в глазах. – Какая разница, Себастьян: жениться на мисс Берк ради ее денег или взять мои? Средства будут получены во многом одинаковым образом.

Внезапно Себастьян прищурился: его взгляд тяжело упал на ее шею – на бриллианты Рокхеста.

О, будь прокляты эти бриллианты! Торопясь отворить дверь, она забыла снять их.

Себастьян смотрел на ожерелье, и у него на лице отражались смешанные чувства.

– Вижу, я пришел слишком поздно. – Его горькая усмешка разорвала Шарлотте сердце. – Ирония судьбы в том, что если бы я потратил свой выигрыш на скачках у Сандертона на то, чтобы купить нелепые акции Баттерсби, я был бы сейчас богатым человеком.

– Как это? – По спине Шарлотты пробежал холодок.

– «Агата Скай» сегодня утром прибыла в порт, – ответил он и, пройдя через комнату, прислонился лбом к зеркалу. – С семимесячным опозданием. Это не имеет значения, когда задержку компенсирует огромный груз восточных пряностей и кофе. Акции Баттерсби стоят целое состояние. Если бы я только потратил свой выигрыш на эти акции, сыграв еще раз, я бы сейчас стоял перед тобой богатым и независимым человеком.

Шарлотта почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног.

– О Господи, я полнейший дурак. – Он запустил руку в темные волосы. – Я потратил деньги на тебя, вместо того...

О чем он говорит?

– Потратил их?

– О да, потратил. Повел тебя в музей. – Себастьян покачал головой. – Обычно я был здравомыслящим – во всяком случае, так все считают, и, полагаю, они правы. Но я встретил тебя и потерял сердце, лишился разума. Зачем ты со мной это сделала, Лотти? Для тебя это игра, да?

– Нет, неправда! – торопливо воскликнула она, напуганная отчаянием, наполнявшим его взгляд, обидой и болью, которые почувствовала за его бурными обвинениями.

– Карточные игры, скачки, все эти ночи – это было для тебя просто еще одно развлечение?

– Как ты можешь такое говорить? Ты... – Господи, она не знала, что и думать. Неплохо было бы знать, где она сама и где Лотти и кто настоящий Себастьян – человек, которого она знала, или тот, который сейчас стоял перед ней.

– Я тоже считал... – Замолчав на половине фразы, он кивнул на бриллианты у нее на шее. – Но вижу, это ни к чему. Ты уже сделала свой выбор.

– Нет! – выкрикнула Шарлотта и потянула пальцами ожерелье, пытаясь его снять. – Ничего подобного! Мне нужен только ты.

– Нужен только я? – Он бросил ей эти слова, словно они жгли ему язык. – Для чего? Чтобы сделать из меня посмешище? Превратить в предмет для сплетен? Я разорен, Лотти. Я не могу расплатиться с долгами. Если бы я вел себя разумно, как умоляли меня родители, то к этому времени был бы женат на мисс Берк и не стоял бы сейчас здесь. А теперь из-за тебя, из-за того, что я люблю тебя, я рискнул всем. И ради чего? Я нахожу тебя стоящей здесь в подарке другого мужчины...

– Как ты смеешь?! – резко оборвала его Шарлотта – не Лотти, а Шарлотта Уилмонт. Она почувствовала ложь, скрывавшуюся за его словами, вспомнила историю Финеллы, увидела тонкую как лезвие линию, отсекавшую приличную женщину от общества за малейшее отступление от общепринятых правил. – Как ты смеешь подобным образом разговаривать со мной? – произнесла она тихим угрожающим тоном. – Ты заявляешь, что любишь меня, и тут же называешь распутницей. Кто я, Себастьян? Женщина, которую ты любишь, или просто женщина, брошенная другим мужчиной? – Себастьян повернулся к ней спиной, и Шарлотта поняла, что коснулась его больного места, но, возмущенная до предела, вонзалась все глубже. – Ты не хочешь брать мои деньги, но объясни мне, чем мое нечестно заработанное состояние так уж отличается от приданого мисс Берк, которое ты готов принять? Разве трудно догадаться, что если ты женишься на этой бесцветной крошке, то, проснувшись утром, неизбежно возьмешь с комода кошелек с деньгами?! – бросила она ему слова его матери.

Он обернулся к ней, и Шарлотта ощутила жар его гнева и долго сдерживаемое кипящее раздражение возникшей между ними ситуацией.

Шарлотта глубоко втянула в себя воздух; еще никогда она не была так рассержена, так готова взорваться. А затем совершенно неожиданно ее захлестнуло желание. При виде его ярости она ощутила, как у нее заболели груди и все тело затрепетало. Сейчас она хотела Себастьяна больше, чем когда-либо прежде. Три дня, проведенные без него, без его поцелуев, ласк, без его признаний, разожгли в ней ненасытный голод.

Ей было не важно, что они ссорились, что, возможно, это был конец их отношений, Нельзя сомневаться в том, что существовал единственный выход: Себастьян должен жениться на мисс Берк. Все это не мешало Шарлотте хотеть его – хотя бы еще один раз быть с ним.

– Что ты себе позволяешь?! – набросился на нее Себастьян. – Я покажу тебе разницу. – Он быстро подошел к ней, и его рот молниеносно прижался к ее рту.

Возмущение Шарлотты превратилось в неистовую ярость, у нее сжались кулаки, и она в бешенстве колотила ими Себастьяна по широкой груди за его нахальство, одновременно злясь на себя за свое безудержное влечение к нему.

Он пресек ее протест, поймав обе ее руки и держа их у нее за спиной, почти так, как в то первое утро, когда она проснулась в его постели, но на этот раз без всякого намека на добродушие, без подшучивания над ее плохим настроением. Именно его неистовство удержало Шарлотту на месте, чтобы он мог успокоить свой гнев этим бесконечно долгим поцелуем.

О, что это был за поцелуй! Язык Себастьяна танцевал вокруг ее языка, настойчиво требуя свое, открывая ее, исследуя ее, получая то, что ему причиталось, нисколько не заботясь о ее желаниях.

Но для Шарлотты этого оказалось вполне достаточно. От такого пиратского нападения на ее губы у нее сжались пальцы на ногах, а тело ожило и страстно затрепетало. Огонь, который зажег Себастьян, разгорелся внутри нее в пламя и требовал одного, только одного.

Воздаяния.

Однако как Шарлотта могла управлять этой стихией, когда ее руки находились за спиной?

Себастьян подтолкнул ее назад, так что Шарлотта оказалась между твердой стеной и его мощным, мускулистым телом – его телом, прижавшимся к ней. Теперь, когда она была в полном его распоряжении и Себастьян мог делать с ней все, что угодно, он одной рукой начал ласкать ее, добираясь до сокровища у нее под платьем, как будто это было золото, которое он собирался украсть.

Задрав ей платье на бедра, Себастьян пробрался рукой под атлас к ее шелковой коже; его горячие пальцы скользнули по бедрам Шарлотты, задержались наверху, чтобы погладить и подразнить ее, и послушное тело Шарлотты выгнулось навстречу его прикосновениям. Под сорочкой он одним пальцем погладил и раскрыл ее, и Шарлотта тотчас с готовностью раздвинула ноги. Он добрался до тайника – и он это знал – и обвел пальцем спрятанный там бугорок, вызвав у Шарлотты глухой стон. Влажная и дрожащая, она почти ненавидела себя за то, что так безумно хотела Себастьяна, что так отзывалась на его прикосновения.

– Хочешь меня, Лотти? Хочешь, чтобы я был у тебя внутри?

– Нет, – солгала она. Шарлотта все еще сердилась на него, еще не могла простить ему, что он мучает ее.

Двинувшись дальше, его палец проскользнул в нее, в горячую влажную щель, опровергавшую это решительное отрицание.

– Ну, скажи, что хочешь меня. – Себастьян поглаживал ее, возбуждая все сильнее.

– Ни за что, – с трудом прошептала Шарлотта, теснее придвигаясь к нему и чувствуя близость благодатного облегчения. Она с жадностью насладится этим оргазмом и оставит Себастьяна с его желанием – это послужит ему хорошим уроком. Больше того, Шарлотте хотелось привести его в такое же безумное, дрожащее состояние и услышать его мольбу.

Но как она могла это осуществить, когда оказалась прижатой к стене, а ее руки попали в капкан? Ее бедра снова приподнялись и на этот раз коснулись твердого доказательства его желания, его очевидной потребности – того места, посредством которого Себастьяном можно было управлять.

У каждого мужчины есть ахиллесова пята.

Ни на секунду не задумавшись, Шарлотта оттолкнулась от стены, прижалась к Себастьяну так, что ее груди расплющились о его грудь, и стала двигать бедрами вверх-вниз, гладя его – и дразня.

Ей так нравилось ощущать его и знать, что может сотворить с ней его твердый, как сталь, член, когда получит свободу и будет стоять гордо и прямо. Шарлотта двигалась, все сильнее прижимаясь к Себастьяну и тем самым немного успокаивая собственную неудовлетворенность и все больше разжигая свое необузданное воображение. Не зря же она провела две недели в объятиях этого мужчины, чтобы не знать, на что он способен, когда полон сил, не понимать своей власти над его желаниями. Себастьян вернулся к ее губам с поцелуем, полным неудовлетворенного жара. Он отпустил ее запястья, и Шарлотта моментально нашла своим рукам достойное применение – стала гладить его. Положив ладони ему на бока, она большими пальцами провела вверх и вниз по всей затвердевшей длине.

– Будь ты проклята, Лотти, – простонал Себастьян. – Что ты со мной делаешь?

– То же, что ты со мной, – ответила она и еще раз погладила его.

Потянув вверх ее платье, Себастьян снял его ей через голову и бросил в сторону, и Шарлотта осталась стоять перед ним в одной сорочке. Не медля ни секунды, он обнажил ей грудь и, наклонив голову, взял в губы сосок.

«О, ему непременно нужно было это сделать», – подумала Шарлотта, чувствуя, что теряет преимущество в этой борьбе характеров. Не имея сил устоять против натиска Себастьяна, Шарлотта убрала руки и опустила их по сторонам. Его язык кружил вокруг ее языка, затягивая ее в бездну желания, и пока Себастьян продолжал лизать и покусывать ее, его рука нырнула к ней между бедрами и принялась снова ласкать ее там.

«Откуда он так хорошо меня знает?» – мелькнула мысль в голове Шарлотты, потому что Себастьян безошибочно угадывал, как приласкать ее, как довести ее до этого головокружительного края, как заставить задыхаться и стонать, а потом остановиться и бросить ее, жаждущую окончания, над этой пропастью.

И сейчас он сделал именно это и с торжествующим блеском в темных глазах посмотрел вниз на Шарлотту.

«О, эта битва еще не окончена», – поклялась себе Шарлотта. Решив бороться с ним его же методами, она, скользнув вниз вдоль его тела, опустилась перед Себастьяном на колени. Вероятно, могло показаться, что она сдалась, но на самом деле, когда она расстегнула ему брюки и освободила его мужское достоинство, она одержала победу. Взяв в одну ладонь его яички, а другой рукой держа его член, она посмотрела вверх. Ход сражения переменился.

Не спеша Шарлотта провела языком по кончику, ее пальцы мучительно медленно заскользили по его плоти, и Себастьян, испустив стон, вцепился руками ей в волосы. Она неторопливо взяла в рот его член, пробежала по нему языком, а потом вытолкнула обратно. Шарлотта медленно втягивала его в рот, а потом быстро выталкивала, мучая Себастьяна, как он до этого терзал ее, и повторяла это до тех пор, пока его тело не начало содрогаться и она не поняла, что он вот-вот кончит.

Улыбнувшись, Шарлотта замерла, поднялась с колен и положила руки ему на бедра, чтобы он ее почувствовал.

– Вот что я делаю, – шепнула она, отвечая на заданный им раньше вопрос. – Вот что я могу.

Себастьян только пробурчал что-то нечленораздельное и завершил все, поймав ее губы требовательным поцелуем. А затем Шарлотта внезапно оказалась у него на руках, и он, стремительно выйдя из гостиной, зашагал с ней к лестнице.

Обхватив Себастьяна руками за шею и прильнув к нему, Шарлотта устремила взгляд в темноту, к своей спальне, где они, несомненно, закончат эту опасную игру. Она подняла руку, чтобы снять бриллианты, но Себастьян ее остановил:

– Оставь их, чтобы я не забывал, кто ты такая.

Его грубые слова подействовали как удар и только снова распалили гнев Шарлотты, ее обиду, ее досаду.

Отлично, если Себастьян хочет запомнить ее такой, она исполнит его фантазию, чтобы это воспоминание оставалось с ним всю оставшуюся жизнь, весь его безрадостный брак...

Она подарит ему ночь, которая всегда будет огнем гореть у него в памяти – и, что хуже, у нее тоже...

– Тогда, черт побери, возьми меня прямо сейчас, – бросила ему Шарлотта, когда он дошел до середины лестницы. – Возьми меня сейчас, и покончим с этим, если у тебя хватит смелости.

Остановившись и взглянув на нее, Себастьян увидел горящий у нее в глазах вызов и, не сказав ни слова, опустил ее на ступеньку. Покрытая ковром лестница была не более удобна, чем стена, но Шарлотте не требовались ни пуховые матрацы, ни атласные простыни – ей нужен был Себастьян, и немедленно. Наклонившись над ней, он схватился пальцами за край ее сорочки и разорвал ее пополам сверху донизу, лишив Шарлотту последнего прикрытия.

Она испуганно вздрогнула и внезапно поразилась своему собственному бесстыжему предложению. Себастьян же, даже не потрудившись раздеться, просто лег на нее сверху, схватил за бедра и одним быстрым напористым движением вошел в нее.

– О-о-ох, – выдохнула Шарлотта, пораженная как его мощным грубым вторжением, так и реакцией собственного дрожащего тела, поднявшегося, чтобы встретить его стремительную атаку.

Себастьян снова погрузился в нее, и Шарлотта услышала собственный голос:

– Да, Себастьян, прошу тебя.

Упираясь каблуками в лестницу и одной рукой ухватившись за перила, она приподнималась и, прерывисто дыша, со стоном страсти раз за разом встречала Себастьяна. Тело Себастьяна, лежавшего сверху, напряглось, и он стал двигаться быстрее и резче, стремясь к тому же, чего искала Шарлотта, – к освобождению.

Он застонал, на мгновение замер, а затем содрогнулся и полностью погрузился в нее, наполнив Шарлотту своим горячим семенем и сбросив ее в истинное блаженство завершения.

Бурные волны захлестнули ее, а Себастьян в момент окончательного освобождения испустил еще один глубокий хриплый вздох.

Несколько мгновений они лежали там, на лестнице, все еще охваченные страстью, сплетясь руками и ногами, слившись воедино. Ярость и неудовлетворенность, которые разожгли это буйное соитие, улетели в небеса.

Продолжая содрогаться, Шарлотта думала, что ее оргазм так и будет длиться вечно, хотя ничего против она не имела, но он все же кончился, и она, взглянув вверх, увидела, что Себастьян смотрит на нее, высокомерно подняв одну бровь.

О да, он был полностью доволен собой.

– Господи, Трент, что ты со мной сотворил? – Шарлотта позаимствовала у Лотти развязные манеры и дополнила свои слова бесстыдным кивком.

– То, что я собирался делать до наступления утра, – с вызовом ответил Себастьян и, встав, поднял ее за собой.

А потом, неся Шарлотту на руках, он взбежал по оставшимся ступенькам в ее спальню и выполнил свое обещание.

Спустя несколько часов они оба дошли до полного изнеможения, и Шарлотта тщетно старалась восстановить дыхание.

– Господи, Лотти, не знаю, что со мной случилось, – сказал Себастьян. Он лежал рядом с ней, опершись на локоть, и пальцами неторопливо описывал круги вокруг ее сосков. – Я вел себя непростительно.

– В первый раз – возможно, но не во второй и не в третий. Усмехнувшись, он наклонился и поцеловал ее мягко и нежно, с любовью, которая была их неизбежной судьбой.

«Существует возможность остаться нам вместе, – сказала себе Шарлотта. – Должна существовать». Но как ее найти?

– Вчера вечером я пришел сюда с твердым намерением... Ладно, об этом мы скоро поговорим. А потом, когда я увидел на тебе эти бриллианты, я...

– Ш-ш... – Она покачала головой. – Не говори больше ни слова. Я по глупости их надела. Я всего-навсего примерила их, но никогда не собиралась...

– Теперь я это понимаю. Вчера вечером я оказался в дурацком положении. В присутствии своих родителей и Берков я чувствовал себя пойманным в ловушку. Я пришел сюда, потому что с тобой ощущаю себя живым и свободным. Клянусь, ты единственный человек, кто меня понимает, кто, глядя на меня, видит не только титул. – Внезапно став серьезным, он глубоко вздохнул и посмотрел на Шарлотту. – Послушай, Лотти, я должен кое о чем попросить тебя.

– Попросить? – У нее во рту пересохло.

– Пожалуйста, – он поднял руку, – на этот раз не отказывай мне, пока не выслушаешь мои доводы о том, почему мы должны пожениться.

Пожениться? Он собирается просить ее выйти за него замуж? Помимо того, что его просьба была полной неожиданностью, в ней было еще и нечто другое удивительное. «Пожалуйста, на этот раз не отказывай мне...» Значит, он прежде уже просил ее об этом? И Лотти ответила «нет»?

Шарлотта пошевелила губами, чтобы сказать восторженное «да», пока Себастьян не передумал и пока она не сделала из себя посмешище и не позволила непредсказуемой Лотти совершить что-либо невообразимое.

Например, отречься от своего сердца. Отказаться от своего желания.

Тем временем Себастьян, отвернувшись от нее, свесился с кровати и перебирал валявшуюся на полу одежду. Найдя свой жилет, он засунул руку в карман и что-то оттуда достал.

Боже правый, он купил ей кольцо. Неудивительно, что, увидев на ней бриллианты Рокхеста, он пришел в ярость. Шарлотта снова глубоко вздохнула. Если им суждено пожениться, то нет никакой необходимости отказываться от своего желания, они всегда будут вместе. Однако сомнение закралось в ее упрямое сердце.

«Но что случится плохого, если я выйду замуж за Себастьяна?» – возразила себе Шарлотта.

И, к ее ужасу, в следующую минуту он объяснил ей это:

– Мы не сможем жить с моей семьей. Моя мать совершенно ясно дала понять, что, если я это сделаю, она заберет моих сестер и уедет в Эбби.

– Она уедет из Лондона? – в удивлении прошептала Шарлотта, зная, что леди Уолбрук обожает городскую жизнь. То, что она готова оставить свой дом, чтобы только не жить с Шарлоттой, многое говорило о ее отношении к такому браку сына.

– О, вчера она превзошла самое себя, заявив, что я выгоняю ее из ее собственного дома.

Шарлотта старалась взять себя в руки, говоря себе, что постепенно все наладится, что леди Уолбрук изменит свое мнение и со временем полюбит Шарлотту, как любила в той, другой жизни, и в конце концов простит пару, поняв, как счастлив Себастьян, женившийся на женщине, которую любит.

– А потом она совсем разошлась и сказала, что я лишаю девочек шансов на достойное замужество. – Себастьян тяжело вздохнул и покачал головой. – Полнейшая чушь. – Он перевернулся на спину и подложил руки под голову.

Закрыв глаза, Шарлотта старалась не думать о том, как Корделия, Гермиона и Виола будут стареть в Уолбрук-Эбби. Сестры Марлоу не обладали ничем, кроме стерильной репутации и внешности, что позволяло бы им рассчитывать на выгодные партии. Ни у одной из них не было достаточного приданого, чтобы привлечь благородного охотника за деньгами, если только...

– Себастьян, – заговорила Шарлотта, не желая сдаваться, когда у нее перед глазами стоял образ трех девушек, незамужних, нелюбимых, коротавших свои дни в ссылке, – ты можешь взять мои деньги, они обеспечат каждой девушке хорошее приданое. Возможно, это проложит дорогу к благосклонности твоей матери.

– Она уже объявила мне, что не возьмет от тебя ни фартинга, – фыркнул Себастьян. – Именно поэтому она уедет из Лондона. Она считает, что твои деньги замарают всю семью. – Он снова повернулся к Шарлотте. – Я сказал ей, что не собираюсь брать у тебя твое грязно нажитое состояние.

Итак, они опять вернулись к тому же самому. Характер Лотти рвался наружу, а Шарлотта изо всех сил старалась обуздать его. Она надеялась, что после всех нежных ласк, к которым они наконец пришли, Себастьян все-таки изменил свое отношение к ее деньгам.

Оказалось, нет.

И как бы ей ни хотелось выйти за него замуж и всю жизнь до последнего вздоха прожить с ним, она теперь точно знала, что прошлое Лотти Таунсенд разделяет их стеной, которую никогда не удастся разрушить.

Прежние любовники... золото, драгоценности и имущество, которое принадлежало Лотти... ее репутация как самой желанной лондонской куртизанки...

Все верно: она не могла выйти замуж за Себастьяна, от своего прошлого невозможно убежать. И не только Финелла и леди Уолбрук были правы в этом отношении, Рокхест тоже считал неосуществимым этот союз.

– Мама не может понять, почему я не женюсь на мисс Берк и не оставлю все между нами так, как есть. – Снова тяжело вздохнув, Себастьян придвинулся к Шарлотте и, играя прядью ее волос, посмотрел на нее простодушным взглядом, который привел ее в несказанное удивление.

Как такой распущенный и умный человек может не понимать правды, столь очевидной для его матери – и для Шарлотты?

– Твоя мать права, – услышала Шарлотта собственные слова.

– О, и ты туда же, – простонал Себастьян. – Я больше не собираюсь выслушивать пустую женскую болтовню. Сегодня я пойду получу специальное разрешение, и тогда мы с тобой обвенчаемся. – Он встал с кровати, как бы давая понять, что обсуждать больше нечего, и начал одеваться.

– Нет! – Это эмоциональное восклицание напугало даже самое Шарлотту, но она прекрасно понимала: его предложение было ошибкой и его нельзя принять. И то, что Себастьян этого не видел, сказало Шарлотте, что он слишком сильно любит ее, чтобы взглянуть трезво на окружающий их мир. – Твоя мать права. Ты должен жениться на мисс Берк.

Себастьян начал одеваться.

– Ты настаиваешь, чтобы я женился на ней?

– Да, – кивнула Шарлотта и натянула выше простыню, а потом добавила, вернее, выдавила из себя: – Почему нет?

– Почему нет? – Он швырнул брюки в сторону. – Как вообще у тебя язык поворачивается предлагать такое?

– Я не вижу, чтобы у нее что-то было не так.

– Что-то не так?

Да у нее все не так. Она никогда не вызовет у меня таких чувств...

Вернувшись к кровати, Себастьян сжал Шарлотту в объятиях и ненасытным, требовательным поцелуем накрыл ее губы. И мгновенно горящая между ними страсть вспыхнула с новой силой, быстро разгораясь в пылающий прожорливый костер.

Его рука сразу же добралась до голой груди и уже затвердевшего и ждущего ласки соска, а потом его пальцы быстро двинулись вниз, пока не добрались до сокровища, спрятанного внизу под завитками волос. Себастьян поглаживал и ласкал там Шарлотту, пока она не прижалась к нему и ее тело не стало умолять его заняться любовью.

Но как только с губ Шарлотты сорвался непрошеный стон удовольствия, Себастьян отодвинул ее на расстояние вытянутой руки.

– Ты можешь представить, чтобы я так вел себя с ней?

Нет, Шарлотта не могла.

Она старалась успокоить дыхание и взять себя в руки. Ее желание исполнилось – на две изумительные, волшебные недели. Теперь пришло время отказаться от него.

– Ты когда-нибудь пробовал заниматься этим с мисс Берк? – спросила она медленно, тщательно подбирая слова.

– Конечно, нет! – У него затрепетали ноздри, и он бросил Шарлотту на кровать. – Она же... – Он замолчал в бессильной ярости, слишком поздно осознав неуместность своих слов.

– Кто она, Себастьян? – Шарлотта села. – Она леди?

– Черт побери, Лотти, ты же знаешь, что я имел в виду.

– Япрекрасно поняла тебя, – отозвалась Шарлотта сухим, ледяным тоном оскорбленной женщины. – А теперь уходи. – Она указала на дверь.

– Послушай, Лотти. – Себастьян покачал головой и попытался улыбнуться ей той ослепительной улыбкой, которая была способна растопить ей сердце. – Это было сказано в гневе, и ты неправильно истолковала мои слова. Я имел в виду совсем не это. – Он потянулся к ней, но Шарлотта выскользнула из его рук и вскочила с кровати.

– Вам пора идти, лорд Трент. – Надевая халат, она снова указала ему на дверь. – Вы правы, я вас не люблю. Больше мне этого не нужно. Этой жизни. Этого желания.

Она не знала, чего ожидала, но внезапно снова превратилась в Шарлотту Уилмонт. Теперь она жалела, что в тот день не послушалась Куинс, но что-то говорило ей, что отказаться от своего желания не труднее, чем высказать его. Ей только нужно просто взять его обратно, и все снова станет так, как было прежде. Однако она это сделала, но ничего не изменилось: у нее в руке по-прежнему был зажат колокольчик, она все так же оставалась в доме Лотти – и в жизни Лотти. Все было тем же самым – за исключением отношения Себастьяна. Его глаза горели беспощадным гневом, а губы сжались в тонкую линию.

– Это твой ответ? Я прошу тебя выйти за меня замуж, предлагаю тебе достойную жизнь, а ты мне отказываешь?

Шарлотта не рискнула открыть рот, потому что ее сердце было полно искушения воскликнуть: «Выйти за тебя замуж? Да, Себастьян! Да, конечно!» Но она только кивнула, крепко сжав непокорные губы.

– Будь ты проклята, Лотти Таунсенд, – пробурчал он, торопливо натягивая остальную одежду. – Смотри не пожалей. Подумай об этом.

Шарлотта уже жалела. Себастьян стремительно направился к двери, но вдруг остановился, нагнулся и подобрал что-то, что Шарлотте не было видно, а потом поднял это вверх.

Бриллианты Рокхеста.

Они продолжали сиять даже при слабом свете почти догоревших свечей.

Не произнеся ни слова, Себастьян швырнул их ей на кровать, на скомканные атласные простыни, еще хранившие тепло их недавно сплетенных тел, и вихрем вылетел из комнаты. Шарлотта словно приросла к месту, ее тело сотрясалось от рыданий, которым она не могла дать волю до той поры, пока не будет уверена, что Себастьян их не услышит. А когда входная дверь хлопнула, она бросилась на кровать, непроизвольно сжала в руке пресловутые холодные бриллианты, зарыдала во весь голос и никак не могла остановиться.

Шарлотта проплакала несколько часов, а когда солнце поднялось над верхушками лондонских крыш, она последний раз всхлипнула и погрузилась в глубокий, изнурительный сон – в тот, где не думают о желаниях, не мечтают о любви и не размышляют о том, какую цену за это платит человеческое сердце.