В клочья

– Увидимся завтра, Алиса?

Могу сказать, что Дейли пытается поймать мой взгляд, но я не хочу смотреть на неѐ. Я просто

киваю и иду к двери. Я иду по коридору так быстро, как только могу, не глядя, словно один из тех

сумасшедших пешеходов. Папа догоняет меня, когда я дохожу до парадной двери. Дверной проѐм

забит слишком гламурными и уставшими мамами, помятыми папами (и есть несколько чересчур

гламурных и уставших пап, и помятых мам). Девушки тащатся за ними со скучающим,

незаинтересованным или я–слишком–крута–для–школы видом. Я замечаю Рей и еѐ родителей. Они

выглядят нормально. Не то, чтобы я ожидала увидеть их в стиле эмо. Плечи Рей сгорблены, а руки

скрещены на груди. Она выглядит так, словно пытается стать настолько маленькой, чтобы никто еѐ

не заметил. Кажется, это даже работает. Хотя, я еѐ вижу. Я всегда вижу еѐ. Я становлюсь до боли

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

чувствительной, когда рядом Касс, Полли или Рей. Я не могу не смотреть на них. Интересно, о чѐм

они думают? Как они справляются? Как им удаѐтся жить день за днѐм и не ломаться?

Облегчение, когда мы, наконец, выходим на улицу и ещѐ больше облегчения, когда мы

выходим через ворота академии, подальше от толпы на стоянке.

Никто из нас не говорит ни слова, пока мы не приходим на автобусную остановку.

– Это было довольно грубо.

Папа не злится, не совсем.

Я одариваю его своим лучшим невинным и наивным взглядом.

Папа качает головой.

– Не надо этого! Ты едва сказала мисс Дейли два слова.

– А что я должна была сказать? Вы, казалось, и так хорошо ладите и без меня.

– Она пытается помочь тебе, Ал. По крайней мере, будь благодарной.

– Благодарной? За то, что меня оставляют после школы, словно со мной не всѐ в порядке?

– Это не так и ты это знаешь. Она проявляет интерес к тебе, и я рад этому. Она сделала для

тебя больше, чем любой другой учитель за столько лет.

– Я не хочу, чтобы ко мне "проявляли интерес". Я в порядке!

Мой голос предаѐт меня и ломается на середине слова "порядке", деля его на два слога. Слѐзы

возникают из ниоткуда, и папа мгновенно становится встревоженным. Он ненавидит, когда я плачу.

Это его – криптонит.

– Эй, эй, не плачь.

Он обнимает меня, и я практически разваливаюсь в его объятиях. Я и понятия не имею,

почему так расстроена. Надеюсь, что никто со школы не проедет мимо и не увидит нас. Надеюсь, что

тонированные стѐкла сделают так, что будет сложно увидеть, что творится внутри и снаружи.

Подходит автобус, но я не перестаю хныкать, поэтому папа не садится в автобус. В конце

концов, он отпускает меня и говорит одно слово, которое поднимает мне настроение. Всегда

работало.

– Пончики?

***

Мы словили следующий автобус, и пока он ехал никто из нас ничего не сказал. Папа обернул

руки вокруг меня и этого достаточно. Только он и я. Против всего мира.

Киоск с пончиками идеально расположен между автобусной остановкой и нашим домом. Это

наше любимое место. Мы сидим за нашей стойкой. У меня один глазированный пончик с малиновым

вареньем, а второй с кленовым сиропом. Я никогда не могу до конца съесть второй пончик, но папе

всегда удаѐтся сделать это за меня. Каждый кусочек пончика – рай в моѐм рту. Каждый кусочек

делает всѐ вокруг лучше. Такая сладость – мой личный наркотик.

Мы говорим ни о чѐм конкретном, и нам обоим удаѐтся игнорировать тот факт, что я всѐ ещѐ

шмыргаю носом, а глаза красные от слѐз. Как только все пончики ушли, и я начинаю спускаться с

этой сладостной вершины, папа потягивает кофе, смотрит на меня уголком глаза и говорит.

–Думаю, ты должна рассказать мне о Таре.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 23

Я ждала этого. Я знала, что это произойдѐт. Он спрашивал об этом несколько раз, но ни разу с

таким взглядом. Этот отцовский взгляд говорит мне, что всѐ будет хорошо, если я расскажу ему

правду. Суперпапа спасѐт этот день. Раньше это было правдой, он мог решить все мои проблемы. Но

тогда они были другими. Меньше и проще. Я не сделала домашнее задание по математике, и

приходиться делать утром... Настала моя очередь вести Бруно на прогулку, но я плохо себя

чувствую... Голова Барби отвалилась (ну, мне вроде удалось починить еѐ самостоятельно)... Эти

проблемы

папе

по

плечу.

Проблема–не–совсем–убийства–одной–из–своих–одноклассниц–

брошенной–в–колодец определѐнно не то, что папа смог бы решить.

Возможно, я знаю, что папа хочет услышать. Поэтому я и говорю ему это. Смерть Тары

воскрешает воспоминания о маме. Как я до сих пор по ней скучаю. Как не становится легче.

Большая часть из того, что я сказала, правда. Но ложь, которую мне нужно было сказать,

далась легко. Папа молчит по большей части, но он сжимает мою руку, раз или два, и много кивает.

Могу сказать, что все эти разговоры о маме причиняют ему боль. Но мне удалось убедить себя, что

правда причинит ему боль в сто раз хуже этой. Правда убьѐт его. Может, не буквально, но что–то

внутри него точно умрѐт. Часть него, которая считает, что я его маленький ангел. Часть его, которая

думает, что я причина, по которой он держится после смерти мамы. Я не позволю этому случиться.

***

Когда мы приходим домой, я сразу же иду в кровать. Мне нужно побыть одной некоторое

время. Но я должна была знать, что она не позволит этому случиться.

Она ждѐт, пока я раздеваюсь. Я в лифчике и трусиках.

– Хм... ты поправилась, Алиса? Снова ешь? Может, тебе стоит отказаться от пончиков.

Особенно если хочешь, чтобы мой младший брат был заинтересован в тебе. Не думаю, что ему

нравятся жирные курицы.

Я хватаю халат и одеваю его так быстро, как только могу. Завязываю пояс вокруг талии,

крепко.

– О, брось, Алиса. Не надо стесняться! Ради всего святого, я же шучу. По крайне мере, могла

бы посмеяться.

Я не могу этого сделать. Не сегодня ночью. Я залажу в постель и натягиваю одеяло на голову.

– Поговори со мной. Пожалуйста. Весело провела вечер? Учителя переступают через себя,

чтобы похвалить тебя? А как Дейли? Как она справляется? Не слишком хорошо для еѐ карьеры,

позволить одной из школьниц умереть при серьѐзных обстоятельствах на еѐ первой школьной

поездке, так ведь?

– Пожалуйста, прекрати, Тара. Умоляю.

Не уверена, сказала ли я это вслух, но она услышала.

– Почему?

Еѐ голос тихий. Более глубокий, чем обычно. Или, возможно, я просто читаю слишком много

в одном слове.

– Потому что я не знаю, как долго ещѐ продержусь. Я чувствую, что схожу с ума.

– Может, так и есть.

– Может, и так.

Я глубже прячусь под одеяло и стараюсь не заплакать. Но эти старания – пустая трата

времени.

***

На следующий день на уроке английского Дейли продолжает буравить меня взглядом, но я

изо всех сил игнорирую еѐ. Я концентрируюсь на том, чтобы нарисовать сотню крошечных

квадратиков на полях. К концу урока я понимаю, что моя шариковая ручка сделала дырку в странице

и дальше.

Дейли задерживает меня после урока. Снова. Когда все вышли, Данни поворачивается в моѐм

направлении. Наши глаза встречаются на секунду или две, а затем она уходит.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Дейли суетится: кладѐт все записи в сумку, ручки в ящик, ожидая, пока класс не опустеет. Я

позволяю ей. По крайне мере, она не распространяет тот факт, что вынуждает меня ходить на

внеклассные уроки–собрания для особенных людей. Она хочет знать, какой день мне лучше

подходит. По четвергам она, видимо, не может, потому что это "ночь сальсы". Я стараюсь

представить еѐ с цветком в волосах, одетую в нелепое чѐрное платье и танцующую с каким–то

латинским богом. Картинка испаряется из головы, как только она говорит, что ходит туда вместе с

мисс Шуман, моей учительницей немецкого. Бьюсь об заклад, они танцуют вместе, когда не хватает

парней.

Я должна была немного улыбнуться, когда она сказала, что сегодня я выгляжу лучше. Но

сразу же стираю улыбку с лица. Я не позволю ей думать, что она помогает мне.

Мы сошлись на вторнике. Так или иначе, у меня есть целая неделя, прежде чем я снова

встречусь с ней.

Когда я иду на историю, то вижу что–то, что заставляет меня притормозить. Листовки

повсюду. Я имею в виду всюду. Они разноцветные, но написано на них одно и тоже.

Танцы в память о Таре Чэймберз

Пятница, 12 ноября

Специальная гость–группа: "Blackdog Sundays"

За билетами обращайтесь к Полли Сатклифф. Цена билета: 5$.

Все вырученные деньги пойдут в Мемориальный фонд Тары Чэймберз.

Люди спешат, толкая меня своими сумками. Я стала камнем посередине движения. Не верю

своим глазам. Я даже не могу понять, кого она играет. "Blackdog Sundays"– это группа Джека. Он –

гитарист (или бас–гитарист... короче там, где нужна гитара). Джек несколько неохотно рассказал мне

о них на выходных. Хотя, он не упоминал ни о чѐм таком.

Я убью Полли Сатклифф. Я имею в виду, я знаю, что доходы от танцев пойдут в еѐ маленькое

общество, но, кажется, они переименовали его: пятьдесят лет назад оно называлась "Боп

Баннсфорда". Не знаю, из–за чего я больше злюсь: из–за самих танцев или из–за факта, что она

позвала Джека играть. Мне жарко и холодно одновременно. Мои руки сжались в кулаки, и, клянусь,

я сейчас кого–нибудь ударю.

– Странно, правда?

Данни стала позади меня, слишком близко.

– Эм… странно что?

– Танцы в память о Таре Чэймберз?! Ты слышала что–нибудь более нелепое? Если бы Тара

увидела это, она бы всѐ здесь разнесла. Вот, держи, – она пихает мне в руки свою сумку и начинает

срывать листовки. Люди останавливаются, чтобы посмотреть. Они смотрят на меня так, словно я

сообщник. После того, как Данни сорвала все листовки со стены, она поворачивается ко мне. В еѐ

глазах стоят слѐзы.

– Что, чѐрт возьми, здесь происходит?!

Это Дейли. Конечно, это должнабыть Дейли. И она смотрит на меня. Бог знает, почему

Данни все ещѐ стоит здесь с кучей помятых листовок в своих руках.

– Эм... ничего.

Очень убедительно.

– Алиса, Данни, за мной.

Великолепно. Я жду, когда Данни объяснит, что я ничего не сделала. Но она ничего не

говорит. Она хватает свою сумку и идѐт за Дейли по коридору, выкинув листовки на ходу. Я вижу

Рей, стоящую в дверном проходе, прижимающую фиолетовую папку как щит. Наши глаза

встречаются и она отворачивается. Я должна поговорить с ней. Мне срочно нужно с ней поговорить.

Дейли заводит нас в класс и заставляет присесть, пока сама идѐт к своему столу. Она похожа

на маленького ребѐнка, который играет в учителя.

– Теперь расскажете мне, к чему была эта сцена?

Я демонстративно смотрю на Данни. Слѐзы текут по еѐ лицу, и она даже не пытается их

скрыть. Она молчит.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Данни, я понимаю, ты расстроена, но это не оправдание для порчи школьного имущества!

Порчи? Это немного перебор, но я знаю, когда нужно держать рот на замке.

– Данни? Поговори со мной, пожалуйста.

– Это всѐ чертовы танцы, – говорит она тихо.

Дейли даже не обратила внимания на плохое слово.

– Что с танцами?

– Всѐ перевернули! Ради всего святого, Тара же мертва. Мы не должны устраивать грѐбанные

вечеринки! Кто дал право этой Полли Сатклифф? Она даже никогда не была другом Тары.

Я не могу не согласиться.

Дейли сидит и кивает, словно со всем соглашаясь, пока Данни говорит. Но она просто ждѐт

момента, формулируя свои аргументы в голове.

– Я могу понять твои чувства, Данни. Но и ты должна понять, что все скорбят по–разному. И

только потому, что Полли не была обязана дружить с Тарой, не значит, что ей не больно. Мне

кажется, у Полли замечательная идея и она посвящает ей много времени. Думаю, Тара бы это

оценила, не так ли?

Его глаза широко открыты и наполнены сочувствием, и я могу сказать, что она уверена, что

всѐ ею сказанное, справедливо.

Выражение лица Данни пренебрежительное. Слѐзы высохли.

– Без обид, мисс, но Вы тоже не знали Тару.

Я смеюсь, но стараюсь замаскировать смех под кашлем.

– Ну, конечно, ты права. Но я...

– Пожалуйста, мы можем идти? Мы уже опоздали на историю... Слушайте, я обещаю, что

больше не сорву ни одной листовки. Полли может делать всѐ, что, чѐрт побери, пожелает.

Дейли вздыхает.

– Можете идти. Просто... помните, я буду здесь, если вы вдруг захотите поговорить, хорошо?

Я киваю вполсилы. Данни делает то же самое.

В коридоре пусто. Ни одна из нас не говорит, пока тишина не становится неловкой и Данни не

говорит.

– Слушай, не хочешь захватить кофе? Не думаю, что хочу идти сейчас на историю.

Я смотрю на неѐ, пытаясь понять, шутит ли она. Мысль о том, что Данни Каррингтон хочет

провести со мной время, абсурдна. Но она не шутит. И я вынуждена согласиться.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 24

Мы покинули школу через главные ворота, где нас было видно из класса миссис Кронан.

Данни выглядит уверенно и даже не волнуется о том, что кто–то может нас заметить. Я бегу, опустив

голову. Я не привыкла прогуливать, но Данни в этом явно профи.

Она ведѐт меня за собой, и, в конце концов, мы приходим к маленькому португальскому кафе

в каком–то подозрительном переулке. Подходит официантка и Данни начинает говорить с ней НА

ПОРТУГАЛЬСКОМ. Я даже не знаю, почему шокирована. Множество людей говорит на

иностранных языках. Я просто удивлена, что Данни из их числа. Они болтают несколько минут, и я

изо всех сил стараюсь выглядеть непринуждѐнно в этой ситуации. Наконец–то официантка уходит на

кухню, смеясь и качая головой на слова Данни.

– Надеюсь, ты не возражаешь, я сделала заказ для нас обоих. Тара любила здесь заварное

пирожное с кремом, за которое можно умереть.

Еѐ улыбка застывает. Очевидно, она сожалеет о таком выборе слов. Я знаю, как она себя

чувствует. Как и я после смерти мамы. О, мой Бог! Это было так неловко, что я чуть не умерла. Ой,

чувак, я сейчас сдохну. Моѐ сердце сжималось с каждым ударом. Она мертва. Ушла.

Я решаю помочь ей.

– Заварное пирожное с кремом звучит отлично.

Данни делает усилие, чтобы взять себя в руки.

– Так... тебя раздражает Дейли? Как будто ей не с кем поговорить. Это какой отчаянной

нужно быть?

–У неѐ добрые намерения.

Глупо мне это говорить, потому что:

а) так говорят только старики;

б) почему я, чѐрт побери, защищаю Дейли, когда она, кажется, собирается превратить мою

жизнь в ад?

– Как скажешь. Полагаю, о Полли Сатклифф ты думаешь так же?

– Не совсем.

– Ты знаешь группу, которую она пригласила на танцы? "BlackdogSundays"? Это группа

Джека.

– Я знаю.

Я ожидаю, что она спросит, откуда я это знаю. Но она не делает этого.

– Ты пойдѐшь?

– Не знаю. А ты?

Это моя стратегия номер один. Всегда возвращайте вопрос обратно. Фокусируйте беседу на

них. Работает безотказно.

Данни громко вздыхает.

– Возможно. Этого будут ждать. Я не могу не пойти, так ведь? Я же лучшая подруга Тары.

– Думаю, люди поймут, если ты не захочешь пойти...

Она внезапно останавливается и поворачивается ко мне.

– Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что это такое. Люди, которые смотрят на тебя

каждую минуту. Я даже не могу улыбнуться, потому люди подумают, что я смеюсь над ними.

Я начинаю говорить что–то смутно ободряющее, но она прерывает меня.

– Нет, я серьѐзно. Я должна быть скорбящей лучшей подругой всѐ время. Здесь нет выхода,

даже дома. Мои родители сводят меня с ума. Мы не может поговорить ни о чѐм нормальном, кроме

"Не хочешь поговорить об этом?" и подобного дерьма.

– Я знаю, каково это. Моя мама...

Мне не нужно продолжать, потому что она поняла.

– Ах. Да. Прости.

Я пожимаю плечами.

– Тяжело, верно?

Я киваю.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Словно хочешь поговорить об этом, но не так, как они думают. Не в стиле тупой терапии.

Это просто... всѐ это не имеет смысла.

– Что не имеет?

– Если бы Тара собиралась тем ранним утром поплавать, то все бы об этом знали.

Моѐ дыхание перехватывает и желудок переворачивается. К счастью, официантка выбирает

именно этот момент, чтобы принести нам наш кофе и пирожное. Продолжается болтовня на

португальском, и у меня появился шанс сконцентрироваться на еде, вместо того, что сказала Данни.

Мой желудок урчит, и я кусаю пирожное. Идеальное слоѐное тесто. Нежный сливочный крем.

Прежде чем я понимаю, что делаю, я проглатываю его целиком. А они ещѐ даже не прекратили

говорить. Остались крошки. Хотя, ненадолго.

Когда официантка уходит, Данни одаривает меня понимающим взглядом, очень похожим на

взгляд Тары.

– Хочешь ещѐ одно?

Я качаю головой и вытираю крошки с уголков губ. Данни начинает потягивать свой кофе и

есть пирожное в более женственной манере.

– Как я и сказала, Тара никогда бы не пошла плавать. Я рассказала полиции, но этот идиот,

Маршалл, не особо хотел слушать.

– Почему она не могла пойти купаться? Тара любила плавать... разве нет?

Данни фыркает и давится кофе.

– Ты, должно быть, шутишь? Она чертовски это ненавидела.

– Но ведь она всѐ ещѐ была в команде пловцов?

Она смотрит на меня, словно я спорола огромную глупость.

– И?! Я в клубе дебатов, но ты не видела меня спорящей об эвтаназии в пивном, не так ли?

Она бы бросила плавать несколько лет назад, если бы не родители. Они помешаны на победах.

Родители Тары не казались мне особо настойчивыми, но я молчу.

Данни оглядывается, как будто кто–то может нас подслушивать.

– Ты умеешь хранить секреты?

Я киваю, хотя уверена, что смогу это сделать и не важно, что она скажет.

– Я думаю, Дункан имеет к этому какое–то отношение.

Если бы у меня остался кофе, то сейчас я бы им поперхнулась.

– Что?!

– Подумай. В этом есть смысл. Ты же знала, что между ними что–то происходит?

– Я думала, она просто притворялась.

– Она никогда не лгала мне о подобном, – уверена, она ошибается. – Но в любом случае, что,

если Дункан какой–то насильник с психическими отклонениями?

Как те насильники с психическими отклонениями, которых играли мы той ночью? Господи.

– Не думаю, что Дункан насильник с ненормальной психикой. Он казался... приятным.

Помимо неуместного–контакта–со–школьницами вещей.

– Да, он казался приятным, но, возможно, так он соблазняет своих жертв?

Глаза Денни наполняются слезами.

Я протягиваю руку над столом и касаюсь еѐ.

– Ты же не веришь в это, так?

Слѐзы начинают течь по еѐ щекам.

– Я больше не знаю, во что верить. Я рассказала полиции свои предположения на счѐт

Дункана, они сказали, что "рассмотрят все возможные варианты", но потом в новостях объявили, что

она утонула. Я просто... не могу поверить, что еѐ больше нет. Как она так просто могла умереть?

И затем она теряет контроль. Я вскакиваю с места, сажусь рядом с ней и обнимаю еѐ.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 25

Данни до безумия была благодарна мне за "доброту и понимание во всем". Она снова обняла

меня, когда мы прощались. Она даже спросила мой номер телефона. Я тоже попросила еѐ, потому

что была вынуждена. Любой, кто увидел бы нас, подумал бы, что мы друзья. Странно думать о том,

что смерть переписывает все правила. Люди, которые никогда не разговаривали друг с другом, могут

внезапно начать плакать вместе. Люди, которые едва могли терпеть присутствие друг друга в одной

комнате. Или это только из–за этой смерти. Трудно сказать.

Когда я пришла домой, призрак Тары начал пилить меня по поводу того, что я украла еѐ

лучшую подругу. Но как только я убедила себя, что это плод моего воображения, она исчезла. У

меня хорошо получается. Думаю, я не окончательно сошла с ума. Или, скорее, я потеряла

здравомыслие, но постепенно нахожу его по кусочкам, один за другим. Конечно, это блекнет и

меркнет в сравнении с тем фактом, что мне звонит Джек. Он позвонил! Это в десять раз лучше

сообщения.

Это первый раз, когда мы говорим по телефону и нам даже не неловко. Он спросил, как у

меня дела и чем я была занята с тех пор, как мы виделись. Я легла на кровать и подняла ноги к верху,

а он, видимо, был искренне заинтересован в рутине моей жизни. Естественно, он получил

отредактированную версию. Я тонко (ну, не совсем) намекнула ему о "Blackdog Sundays".

– У нас запланирован ещѐ один концерт.

– Круто. Я хотела бы приехать. Где вы играете?

– Ну, это немного странно.

Я боролась с желанием закричать: "Так почему ты это делаешь?"

– Странно? Почему?

– Эм... он пройдѐт в твоей школе. Полли Сатклифф попросила нас сыграть на танцах... в

память о Таре.

Прозвучал резкий вздох, и я подумала, что он борется со слезами.

– Ох.

– Да, я знаю. Хотя, я едва мог отказаться, понимаешь? Ну, я попытался, но Полли давила всѐ

сильней и сильней. Кажется, это на благотворительность...

– Думаю, ты правильно поступил.

Я знала, что он хотел, чтобы я сказала это.

– Правда?

Его голос мягкий, выражающий надежду.

– Да, правда.

– Придѐшь на танцы? Я имею в виду, ты будешь там? Хм... если не захочешь пойти со мной?

Потому что так тоже будет хорошо.

– Я с радостью пойду с тобой на танцы.

Что не совсем правда. Я с радостью пойду с ним хоть на край света. Кроме танцев в честь его

сестры.

– Отлично! Это свидание!–Свидание! Настоящее. Не прогулка в какой–то дряхлый и

запыленный музей. – Хотя, туда идти далековато, так? Я бы хотел встретиться с тобой раньше. То

есть, конечно, если ты захочешь.

– Я бы хотела встретиться.

Мои щѐки зарделись. Слава Богу, Джек меня не видит. Можно подумать, меня никогда не

приглашали на свидания. Хм. Вообще–то, так.

Но вот загвоздка: я иду к нему домой. Завтра.

Это будет интересно.

***

Я не знаю, почему согласилась на это. Мысль о том, чтобы находиться в еѐ доме... Это

больше, чем я смогу вынести. Но я буду с Джеком. А рядом с Джеком именно то место, где я хочу

быть.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Я получила сообщение от Касс, думая, что она никогда не узнает, что я встречалась с Джеком.

Она словно читает мои мысли на расстоянии десяти миль. Мы едва говорили с тех пор, как я солгала

ей на счѐт Нан и Грампс. Нет, я не игнорирую еѐ или что–то там ещѐ. Мы видимся в школе,

здороваемся, но на этом всѐ. Мне просто... нечего ей сказать. Есть только одна вещь, о которой нам

нужно поговорить, но я совершенно точно не хочу этого делать. И она практически не бомбила меня

своими сообщениями, значит, чувствует то же самое.

Вот так дружба и заканчивается. Не громкими криками, а постепенными выводами. Можно

подумать, так будет менее болезненно. Конечно, не у многих дружб есть бремя в виде мѐртвого тела,

с которым надо справляться.

Сообщение удивляет меня.

Касс: "Хей, думаю, нам нужно поговорить. Завтра после школы? У меня дома?"

Без "х" в конце. Касс не ведѐтся на такого рода вещи.

В сообщении гораздо легче врать, чем в лицо.

Я: "Прости, не могу. Папа будет готовить особый ужин. Он планировал его вечность. х"

Иногда я пользуюсь карточкой "одинокого отца", когда мне нужно избавиться от чего–то.

Раньше я не делала этого с Касс.

Она не отвечает, что значит, что она злится, не вступая в споры. Облегчение, то, что она не

старается изменить "дату", которую имеет в виду. На одну проблему меньше, о которой стоило

беспокоиться сейчас.

***

Следующий день я провожу, чувствуя лѐгкую тошноту и странную дрожь. Мне удаѐтся

избежать Касс, пообедав в библиотеке. Есть в библиотеке СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО, но я совершила

самый ужасный поступок за всю мою жизнь. Я ведь не пролила диетическую кока–колу на ковѐр. Ну,

может быть, если только немножко. Но я тѐрла его носком обуви, пока оно не стало практически

незаметным.

Я дошла до дома в рекордно короткие сроки, захватила кусочек пиццы двухдневной давности

и встала перед гардеробом, интересуясь, почему моя одежда такая скучная. Я и вправду жалею, что у

меня нет опыта ходьбы по магазинам. Это бы помогло, если бы нравилось мне, но я устаю, мне

становиться жарко и я больше не могу это выдерживать, потому что мне ничего не подходит так, как

хотелось бы.

Тщательно рассмотрев все варианты, я одеваю какие–то джинсы, потому что не могу думать

ни о чѐм другом. На этот раз я рада, что призрак Тары появился.

– Думаю, ты должна немного расстегнуть. Мальчикам нравятся сиськи. Это факт.

К сожалению, мой гардероб не переполнен вещами, где можно что–то расстѐгивать. В конце

концов, я нахожу старый серый джемпер. У него глубокий V–образный вырез. Я никогда не носила

его без майки под низом. Хотя, он выглядит хорошо. Немного сексуально, но это не бросается в

глаза.

Я наношу больше макияжа, чем обычно, но не слишком много. Пока я рылась в ящике в

поисках маминого браслета, мне изо всех сил удавалось игнорировать кольцо Тары, но что–то

заставило меня, его надеть. Вдруг воспоминания затопили меня. Холодная рука Тары скользит по

моей. Звук удара хрупкого тела. Это по–прежнему сшибает меня, словно физическая боль. Моѐ

сердце болит, а внутренности забираются друг на друга, чтобы вырваться из моего тела. Слѐзы

катятся по моим щекам. Я бегу в туалет со стоящим в ушах смехом Тары.

К тому времени, как я наношу косметику заново, я чувствую человеческое чувство о том, что

опаздываю. Я быстро пишу сообщение Джеку, царапаю папе записку (говоря, что я в библиотеке),

чешу Бруно за ухом и выбегаю из дома. Надеюсь, мои глаза перестали быть красными, когда я

подхожу к дому Джека. Я так взволнована, возбуждена и обеспокоена из–за того, что собираюсь

зайти в дом Тары. И только когда я поворачиваю на улицу, воспоминания нахлынули на меня и я

вдруг тону.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 26

Нам было по восемь, когда Тара и еѐ семья переехали сюда в середине учебного года. Мисс

Мюррей возложила на меня Очень Ответственное Задание: показать Таре где вешают куртки и где

находится туалет. Мисс Мюррей сказала Джамилле передвинуть парту так, чтобы Тара смогла сесть

со мной. Я был тайно рада, что из двадцати двух девочек выбрали меня.

Тара была нереально застенчивой и устанавливала зрительный контакт только тогда, когда

должна была. Тогда еѐ волосы были не выделяющегося светло–коричневого цвета, и она собирала их

в конский хвост. Они были влажными после утреннего купания. Все считали это странным, что Тара

должна была перед школой идти плавать. Нет ничего хуже, чем вставать на два часа раньше в

холодное зимнее утро, но Тара, кажется, не возражала.

Еѐ мама всегда забирала еѐ во время обеда, чтобы она могла пообедать дома. Это заставило

людей думать о ней ещѐ более странно. Хотя не меня. Я бы тоже пошла домой, если бы мама и папа

были бы не на работе. Потребовалось время, чтобы прорвать защитную стену Тары и стать еѐ

другом. Она всѐ время была очень серьѐзной: еѐ брови сводились вместе, когда говорил учитель. В

конце концов, она охлаждѐнно хихикала над моими шутками и строчила слова на парте. Иногда я

замечала, как через класс на нас уставилась Джамилла.

Тара побывала в моѐм доме четыре раза, прежде чем меня пригласили в еѐ. Она и правда

хорошо ладила с моими родителями. Тара была очень дружелюбной с родителями с точки нелепости.

Я обычно дразнила еѐ этим: Как прошѐл Ваш день, мистер Кинг? ... О, мистер Кинг, макароны очень

аппетитные. Даже лучше, чем те, что я пробовала в Италии год назад! ... Мистер и миссис Кинг,

не хотите ли вы меня на замену вашей несовершенной дочери? Не нужно говорить о том, что мама и

папа просто купались в этом.

Когда мама высадила меня возле дома Тары в первый раз, хватило одного взгляда на это

ОГРОМНОЕ место, которое она называла домом, чтобы понять, почему она так неохотно пригласила

меня. Наш дом был в полтора раза меньше. На парковке (парковке!) стоял офигенный чѐрный

спортивный автомобиль рядом с ещѐ одним 4х4. Мамин Форд Фокус казался немного мусором.

Тара открыла дверь и представила меня своим родителям. Я помню, что они выглядели

блестяще. Словно их одежду отполировали. Прежде чем у меня получилось отточить свои навыки в

произведении впечатления на родителей, Тара потянула меня, останавливаясь, чтобы презрительно

закатить глаза на своего грязнолицего маленького братика. У Джека была полу улыбка и очень

неряшливые волосы. Не так много изменилось с тех пор.

Комната Тары была похожа на рай. Потолок был покрашен в летнее небо. Мебель идеально

соответствовала: белая, искусно подчѐркивающая интерьер. Думаю, она французская, но это

предположение ни на чѐм не основывалось. Над камином была куча трофеев. Медали, большей

частью золотые, вывешенные в ряд. Кто–то умудрился повесить небольшую доску для сѐрфа на

дерево. Тара сказала, что хотела поставить все эти вещи на каминную полку, но мама не разрешила.

Видимо, это было важно для визуального восприятия. Мы сели на кровать Тары и немного

поболтали. На еѐ лице был этот забавный застенчивый взгляд.

– Хочешь увидеть самое ценное, что у меня есть?

– Не тот ОГРОМНЫЙ трофей в середине? Да он больше меня, – я хихикаю, чтобы показать,

что дразню еѐ.

– Хм, нет. Не этот, – она наклонилась над прикроватной тумбочкой и достала зелѐную

бархатную коробочку. Она аккуратно открыла еѐ и протянула мне.

– Моя бабушка подарила мне это, прежде чем умерла. Она сказала, что всякий раз, когда я его

надену, она будет смотреть на меня... сохранять в безопасности.

– Оно прекрасно. Почему ты его не носишь сейчас?

– Мамочка сказала, что я должна надевать его только по особым случаям, – прошептала она.

– Я думаю, что ты должна носить его каждый день и никогда не снимать. Так бабушка сможет

присматривать за тобой всѐ время.

Она выглядела нерешительно.

– Ты... ты и вправду так думаешь?

– Определѐнно. Вот... – Я одела кольцо не еѐ указательный палец.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

С того дня я больше не видела еѐ без кольца. Оно хранило еѐ ещѐ чуть меньше восьми лет.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 27

Сегодня на парковке машины нет. Хотя дом выглядит также. Безупречно.

Не думай о Таре. Думай о Джеке. О его улыбке.

Я стучусь в дверь и жду.

Дверь открывается и там стоит он.

– Алиса! Привет!

Он обнимает меня, и я хочу стоять так вечность. Его волосы хорошо пахнут. Он что,

использует шампунь Тары? Слишком много думаю о Таре.

– Заходи. Не беспокойся, родителей нет, слава Богу. Это первый раз, когда дом полностью в

моѐм распоряжении с... давних лет.

Для него, очевидно, больно это произносить. Когда кто–то умирает, всѐ делится на две

категории: до и после. До всегда лучше.

– Хорошо, что мама и папа ослабили свои бразды правления.

Чѐрный спаниель подбегает ко мне, и Джек представляет его как Руфуса. Он великолепен.

Мы сидим на кухне, по обе стороны барной стойки. Руфус сопит у ног Джека. Обстановка в

кухне изменилась с тех пор, как я была здесь. Это была кухня в английском стиле, но теперь всѐ

блестит и сделано из чѐрного гранита. Раньше он мне нравился.

Джек кладѐт тосты в тостер и раскладывает их на тарелки, когда они приготовились. Я бы

серьѐзно могла влюбиться в парня, который кормит меня сладким.

Мы говорим о группе. Он волнуется о том, что они не успеют подготовиться к концерту, но я

прилагаю все усилия, чтобы успокоить его. Он рассказывает о своих родителях. Они много спорят в

последнее время и даже начали посещать семейные консультации.

– О чѐм они спорят?

– О Таре, в основном. Папа обвиняет маму в том, что она была слишком настойчивой с

плаваньем. Она всегда заставляла Тару посещать тренировки. Думаю, если бы Тара ушла из этого

плаванья, то мама бы ей всѐ равно не позволила. Она и слышать об этом не хотела. Таре было

достаточно поплавать один день в Англии. Не знаю... может, поэтому она пошла плавать тем утром...

Мне нужно сменить тему. Готово.

– Могу ли я увидеть твою комнату?

Глаза Джека чуть расширяются, и я не могу сказать, думает ли он, будто я его грубо

перебиваю или сильно настаиваю.

– Хм... да, конечно.

Он бросает наши тарелки в раковину и идѐт по лестнице вверх. Комната Тары в конце

коридора. Я стараюсь не смотреть в ту сторону. Раньше там висела табличка "НЕ ВХОДИТЬ! Это

для ТЕБЯ, Джек Чэймберз!!!" Интересно, когда еѐ сняли.

Джек открывает дверь слева и делает широкий жест руками.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель!

Я рада, что он не сказал что–то такое глупое, как "Здесь творится магия".

Комната Джека идеальна. Стены тѐпло–серого цвета. (Кто вообще знал, что серый может быть

тѐплым?) Здесь три гитары, висящие на стене над кроватью... его двуспальной кроватью. Здесь

огромный книжный шкаф, заполненный таким количеством книг, которого я не видела ни в одном

месте. Очевидно, огромный шкаф недостаточно огромен, потому что по обе его стороны стоят груды

книг в мягких обложках. Также есть оранжевый диван – большой и мягкий. Джек плюхается на него,

в то время как я рассматриваю книги.

– Как я понимаю, ты любишь читать?

Я прослеживаю пальцем корешки книг. Не думаю, что слышала о какой–либо из них. Вся

нижняя полка посвящена книгам о динозаврах.

– Да, думаю так. Мама всегда просила, чтобы я выкинул какие–нибудь книги, но я не смог.

Неправильно это, да? Кто–то сидел и писал это в течение месяцев, может даже лет. И даже если

получилось дерьмо, то оно достойно уважения, хотя бы из–за приложенных усилий, ты так не

думаешь?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Моя мама была такой. Она ненавидела, когда у книг сломан корешок. И она ругала, когда я

заворачивала уголки страниц вместо того, чтобы использовать закладку.

– Твоя мама замечательная, – улыбка Джека – душераздирающая смесь из радости и грусти.

– Она была, – что–то во мне щѐлкнуло и потекли слѐзы. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Я

поворачиваюсь к книжному шкафу, чтобы не смотреть на Джека. Не могу не поднять руку и не

вытереть слѐзы. Полный провал.

Руки опускаются на мои плечи. Теплые и сильные.

– Эй. Алиса. Всѐ хорошо... не плачь, – его голос словно песня для моих ушей.

Мы стоим так ещѐ несколько мгновений, прежде чем он мягко поворачивает меня. Он стоит

близко. Я смотрю на него, но всѐ размыто. Я стараюсь сморгнуть слѐзы, но они потекли по щекам.

Джек берѐт моѐ лицо в свои руки, вытирая их большим пальцем. Думаю, я забыла, как дышать.

– Я... – Я забыла, как использовать слова.

Его рот в болезненной близости от моего. Я должна поцеловать его. Если не поцелую сейчас,

то не прощу себе.

Мои глаза встречаются с его для того, чтобы проверить, думаем ли мы об одном и том же. Я

наклоняюсь ближе. Мало–помалу, ближе и ближе, пока мои губы не касаются его. Это как лѐгкое

прикосновение бабочки... более хрупкое, чем я могу себе представить.

Джек отстраняется, чтобы взглянуть на меня. В его глазах стоит вопрос. Я отвечаю на него,

поцеловав на этот раз сильнее. Он также сильно целует меня в ответ. Я прижимаюсь к нему, желая

быть ближе, пока не исчезну в нѐм. Мои руки вокруг его шеи, пальцы теребят волосы. Его рот

идеально соответствует моему.

Я полностью теряю себя. В мире нет никого, кроме меня и Джека. Остальное не важно. Даже

нет... еѐ. Здесь. Разрушающей всѐ. Я не могу целовать Джека, пока думаю о его мѐртвой сестре.

Я отрываюсь от него, тяжело дыша. Лицо Джека восстанавливается, и он тоже тяжело дышит.

Тара не дышит вообще.

Джек старается прижать меня к себе, его губы тянутся к моим. Я не хочу ничего больше,

кроме как поцеловать его снова, продолжать это делать и перестать думать. Но я не могу.

– Что не так? –В его глазах боль, и я ненавижу себя за то, что являюсь еѐ причиной.

– Ничего, – я пробегаю рукой по волосам и поворачиваюсь.

– Алиса, поговори со мной. Пожалуйста, – его рука снова ложится на моѐ плечо,

нерешительно на этот раз, как будто он ожидает, что я скину еѐ.

Я хочу уйти. Я хочу побежать домой и свернуться калачиком на диване рядом с мамой, где

всѐ ясно и просто, хорошо и невинно. Но моей мамы нет.

Я поворачиваюсь лицом к Джеку, потому что мне ничего больше не остаѐтся.

– Просто. Я... в порядке. Правда.

– Не похоже, что ты в порядке. Выглядит так, словно ты увидела призрака! Я был... так плох?

– Он смотрит на ковѐр, как будто он завораживает.

Я практически смеюсь.

– Нет! Не глупи! Это было... так, как я и хотела.

Его лицо светлеет. Потихоньку на лице возникает улыбка.

– Правда?

Моя улыбка отражает его.

– Да, правда.

Он двигается ближе.

–Так почему бы нам это ещѐ раз не повторить?

У меня есть два варианта. Я могу солгать о том, что что–то случилось и уйти сейчас. Или могу

поцеловать его снова.

Поцелуй побеждает.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 28

Было очень много поцелуев. Я думала, что это наскучит, но это определѐнно не так. Через

некоторое время мы перешли на диван, и там тоже было хорошо. Кроме того, что я начала

волноваться о том, что будет дальше. Оказывается, мне и не нужно было волноваться, Джек сам

положил этому конец. Между поцелуями он прошептал.

– Я... думаю, мы должны... остановиться.

– Почему?

Только это не звучало как "почему", потому что я сказала это прямо в рот Джеку.

– Потому что если мы продолжим, то я и вправду не смогу остановиться. Я не смогу отвечать

за свои действия... – он шевелит бровями и это заставляет меня засмеяться. Затем он целует мою

шею и это чувствуется нереально хорошо, и я понимаю, что он прав. Нам нужно остановиться. Но я

не хочу. Да, я боюсь того, что может случиться, но также мне интересно. Каким–то образом от

поцелуев с парнем я перешла к (не такому уж сильному) желанию провести несколько часов вместе

голыми.

Мы поправили нашу одежду и сели. Вдруг всѐ резко стало неловким и неуклюжим.

– Ну... эм... думаю, ещѐ увидимся.

В этом весь Джек. Он кусает губу, заставляя меня задуматься о том, чтобы тоже еѐ укусить.

– Да... – Я звучала очень глупо.

– Может, скоро, да?

– Да. Так.

Это было больно. Вы бы и не догадались, что несколько минут назад наши языки были во рту

друг у друга.

– Алиса, ты мне на самом деле нравишься.

– Ты тоже мне нравишься.

– Так, может, это станет, ты понимаешь, официальным.

– Что ты имеешь в виду?

Я тяну рукава вниз по руке, оборачивая их вокруг пальцев.

– Мы можем стать... – Он замолчал под неубедительный кашель. – Может, ты станешь моей

девушкой? Господи, это так дерьмово звучит, да?

Его шея покраснела. Эта самая симпатичная вещь, которую я когда–либо видела.

Вдруг я перестала стесняться. Я почувствовала прилив уверенности, которой раньше не было.

Я почувствовала себя непобедимой. Схватив его за рубашку, я потянула его к себе. Он не сильно

сопротивлялся. Я поцеловала его.

– Это звучит не дерьмово. Совсем нет.

Улыбка Джека была чистой магией.

***

Она ждала меня, когда я вернулась.

– Это отвратительно. Мысль о тебе и о моѐм младшем брате... фу, – она вздрогнула и это

напомнило мне еѐ дрожь в ту ночь. – Думаешь, я не знаю, во что ты играешь? Это никогда не

сработает. Ты знаешь это, верно? Здесь, – она указывает на мою грудь своим чѐртовым грязным

пальцем. – Ты никогда не будешь счастлива, Алиса. Никогда. Ты не заслуживаешь этого.

На этом всѐ. Она исчезла, когда зазвонил мой телефон. Вместо того чтобы ответить, я

поднимаю свитер и тщательно проверяю место, которого коснулась Тара.

Там ничего не было, независимо от того, как бы хорошо я ни смотрела.

***

Теперь у меня есть парень. У. Меня. Есть. Парень. Я проговорила это вслух несколько раз, что

выглядело довольно смешно. Как это может быть правдой? Мы говорим обо мне. Обо Мне. Это же

просто странно. У таких девушек, как я, не может быть таких парней, как Джек. Не так работает этот

мир. Я должна быть более счастлива, чем была. Но мне не позволено быть счастливой. Мне можно

ощутить лишь небольшой кусочек счастья с Джеком, но это всѐ. Затем появляется реальная жизнь и

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

весь ужас того, что случилось, сметает всѐ счастье, превращая его в стыд и вину. Во мне осталась

грусть, злость и страх перед будущим. Страх сидит в самом центре моей груди, всегда. Также

сломленный голос в моей голове говорит: "Вы просто так от этого не убежите. Кто–нибудь

узнает. Как–нибудь".

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 29

Я смотрю в окно в классе, и Дейли, сидя за столом, тоже смотрит в окно. Мой телефон гудит в

сумке, поэтому я наклоняюсь и достаю его. Это сообщение от Джека. Мы переписываемся примерно

тридцать раз на день. Не то, чтобы я считала. Мы гуляли в субботу и закрепили всѐ, что было

раньше. Это убедило меня в том, что я ничего себе не придумала: я НРАВЛЮСЬ Джеку. Бог знает

почему, но давайте не зацикливаться на этом.

Это был идеальный день. Мы ходили около Темзы, взявшись за руки. Сотни других пар

делали то же самое. Я чувствовала что–то похоже на гордость. Немного задрожала, когда Джек

сказал, что написал песню для Тары. Он хотел сыграть мне еѐ перед танцами. И волнуется, что песня

очень дрянная. Я сказала, что с радостью послушаю (и молюсь, чтобы он забыл об этом).

Я не хотела прощаться с Джеком у метро. Но ему нужно было на репетицию группы, а мне

посетить особый вечер папиных спагетти "Больонез". Особый вечер папиных спагетти "Болоньез" не

был таким уж особенным, едва ли удивительным, так как он у нас каждую субботу.

Сообщение Джека глупое и невероятно милое, что заставило меня улыбнуться. Пока я не

вспоминаю, что мне придѐтся столкнуться с ужасными псевдо–консультациями от Дейли. Хотя, это

закончится примерно через час. Этот час можно заполнить чем угодно.

Всѐ начиналось не так плохо. Мы говорили о последнем эссе, которое я сдала. Я получила 73

балла, что чертовски хорошо, если вы меня спросите. Но Дейли продолжала указывать на те вещи,

которые были там пропущены. Метафоры, символы и всякая другая хрень. Это кажется таким

очевидным, когда она объясняет. Но я всѐ ещѐ не могу не представить картину, как давно умерший

писатель кричит из могилы: ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКИХ ГРЁБАННЫХ СИМВОЛОВ! ЭТО ПРОСТО

ИСТОРИЯ!

Работа над эссе занимает добрых сорок пять минут, и я практически уверена, что всѐ поняла.

Дейли вырывает страницу моего эссе и отдаѐт мне. Затем она прочищает горло и делает глубокий

вдох. Ой–ой. Надо еѐ отвлечь.

– Мисс Дейли, не могли вы объяснить ещѐ раз? Не думаю, что я поняла... – я надеваю на себя

черты пытающейся–готовой ученицы.

– Мы можем поговорить об этом на следующей неделе. Давай просто немного поболтаем,

хорошо? У нас не так много времени осталось.

Провал.

– Эм... хорошо, – я смотрю на парту перед собой. Кто–то написал что–то о Джемме Джонс.

– Есть что–то, о чѐм ты хочешь поговорить?

Я притворяюсь, будто обдумываю ответ.

– Эм... Не думаю.

Она вздыхает.

– Это было ужасное время. Как у тебя дела? Ты хорошо спишь?

О, что–то новенькое.

– Да.

– Выглядишь усталой, Алиса,– она наклоняется через стол и кладѐт руку мне на плечо.

Холодная и немного липкая.

– Спасибо, мисс.

Дейли немного засмеялась.

– Ты же понимаешь, что я имела в виду. Ты выглядишь так, словно тебе на плечи свалился

целый мир.

Можно подумать, что учительница английского языка способна избежать такого рода

фразочки.

– Я в порядке, правда.

– Это заставило тебя вспомнить о маме? – Вопрос ударяет меня так сильно, что я держусь за

парту, чтобы не упасть. Что она знает о маме? – Твой отец рассказал мне. Как тебе было тяжело.

Я глотаю комок в горле.

– Когда?

Она смотрит удивлѐнно.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Что когда?

– Когда он рассказал Вам об этом?

– Мы... мы говорили по телефону позавчера.

У Дейли, по крайне мере, есть совесть, чтобы выглядеть хоть немного застенчиво.

– Вы звонили ему или он Вам?

Слова получаются резкими. Сейчас я смотрю прямо на неѐ, и пусть только посмеет соврать.

– Я звонила ему.

– Почему?

Она встаѐт со стула и начинает собирать вещи в сумку.

– Мне... нужно было пару советов о велосипеде. Надо было починить педали, а так как твой

папа фанат велосипедов, я подумала, что он может подсказать мне хороший магазин. Он сказал, что

есть неплохой на Эссекс–роуд... – Она говорит так быстро, что уши просто не улавливают. Она

смотрит на часы над доской. – Думаю, на сегодня достаточно. В это же время на следующей неделе?

Думаю, это было полезно.

Ага, очень полезно.

– У нас есть ещѐ десять минут, – я сладко улыбаюсь.

Она смотрит на свои часы – совершенно бессмысленный жест.

– Вообще–то, у меня встреча с миссис Фланаган. Я совсем забыла – как глупо с моей стороны!

Правильно, Алиса, увидимся на следующей неделе. В это же время, на этом же месте. И, конечно,

ещѐ на уроках... Да. Верно. Пока, – она так быстро шевелит ногами из комнаты.

Ну, это было интересно.

И загадочно.

***

Моя голова полна отвратительных мыслей о папе и Дейли, когда я выхожу из класса. Я вижу

приближающуюся засаду (которая и является настоящей засадой).

– Почему ты избегаешь меня?

Касс. Дерьмо.

– О чѐм ты? – Я начинаю идти, и Касс ничего больше не остаѐтся, кроме как идти следом.

– Эм... дай подумать. Ты не приходишь ко мне домой, не отвечаешь на сообщения и тебя не

видно на переменах или на обеде. Что, чѐрт возьми, происходит?

Я смеялась над собой, если думала, что смогу избегать этого разговора вечность.

Я осматриваюсь вокруг, чтобы убедиться, что мы одни. Так и есть. Никто в здравом уме не

будет бродить по коридору в это время.

– Слушай, в случае, если ты не заметила, то мы совершили кое–что ужасное и я, может,

пытаюсь справиться с этим, хорошо?

Я едва могу смотреть на Касс. Я хочу ударить еѐ, дать пощѐчину и закричать в лицо: "ЭТО

ВСЁ ТВОЯ ВИНА!"

Касс качает головой в недоумении.

– Думаешь, меня это не заботит? Это совсем не повлияло на меня. Ага, я полностью в

порядке, не могу быть ещѐ более счастливой... Спасибо, Алиса. Спасибо тебе огромное за то, что

ведѐшь себя как лучшая подруга.

Еѐ голос дрожит, но она держится.

Я ничего не чувствую. Я ничего не говорю.

–Винишь меня, так? – Такой тихий голос не может принадлежать ей. Еѐ глаза ищут ответа в

моих.

Настал этот момент. Один из тех моментов, когда слова могут изменить всѐ. Солгать или

сказать правду? Ложь. Правда. Ложь. Правда.

Я ничего не говорю. Но это сделало своѐ дело.

Она качает головой и уходит. И вдруг я чувствую боль. Я должна что–то сказать, чтобы это

исправить. Она – моя лучшая подруга.

– Касс, подожди! Пожалуйста!

Она останавливается посередине коридора и оборачивается.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Не разговаривай со мной. Просто... не надо. Ох, и, кстати, я всѐ знаю о тебе и Джеке. Полли

сказала мне, – что?! Нет. Это невозможно. Не может быть. – Да, это правда. Очевидно, ты не умеешь

хранить секреты. Перепадѐт что–то, так? Надеюсь, ты понимаешь что делаешь. Ради всех нас.

Потому что это не так...

Еѐ недосказанные слова ещѐ долго висели в воздухе после еѐ ухода.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 30

Джек и я лежим в моей кровати. Папа поехал на одну из своих эпичных велосипедных

прогулок и Бруно был сослан на кухню.

Я стараюсь сфокусироваться на Джеке – на ощущении его рта на моѐм, его руки, бегущей по

моей спине, обещании того, что может произойти. Но я не могу. Я продолжаю возвращаться к Касс и

Полли.

– Джек... могу я спросить тебя о кое–чѐм? – Сложно говорить между поцелуями.

– Ммм? – Его язык снова проникает в мой рот. Этого почти достаточно, чтобы вытолкнуть все

остальные мысли из головы.

Почти.

– Это важно!

– Так это... – Крошечный поцелуй на моей шее – и я практически теряю способность говорить

и мыслить.

Практически. Я толкаю его в грудь не очень–то мягко.

– Джек!

Он садится, его лицо становится серьѐзным, волосы взлохмачены. Губы красные и

аппетитные.

– Ауч.

– Прости.

– Думаю, на моѐм сердце останется синяк. Ты, наверно, должна его лучше поцеловать, – он

начинает снимать майку. Я бросаю в него подушку.

– Ты рассказывал Полли Стаклифф о нас?

– Полли? Неа. Зачем? – Он приподнимается на локтях, готовый, наконец, выслушать.

– Уверен, что ничего не говорил?

– Эээ... я говорил с девушками дважды за всю жизнь, и один раз был на концерте.

– Это странно, потому что она знает, что мы встречаемся.

– И? – Выражение лица "и что?" не может быть ещѐ более очевидным.

– И... мне не нравится, когда люди суют свой нос в мои дела, – я похожа на гангстера в

капюшоне.

– Тебе стыдно быть со мной, верно? – Он смеѐтся и вдруг прекращает. – Ведь так? Из–за всей

этой разницы в возрасте? Господи, я знал, что это произойдѐт, – он проводит рукой по волосам и

смотрит в сторону.

Джек младше меня ровно на месяц и четыре дня, но ему не столько же лет, сколько и мне. Он

прав: многие подумают, что это странно, я, гуляющая с тем, кто ещѐ в десятом классе. Мне лично

всѐ равно. Но я бы предпочла, чтобы он думал так, нежели знал правду, ведь я не хочу, чтобы Касс,

Полли и Рей знали правду о нас. Тем не менее, я не хочу обидеть Джека (или его мужскую гордость).

– Нет, это не так... – я говорю, чтобы всѐ прояснить.

– Слушай, если ты не хочешь выходить со мной, просто скажи... – он дуется так мило, что я

хочу сделать снимок.

Я сажусь на него сверху, оседлав. Эмоции на его лице смешаны: удивление, удовольствие и

немного пошлости.

– Меня не волнует, что думают другие, Джек. Ты мне правда очень... очень… очень

нравишься, – слова сопровождаются поцелуями и я могу сказать, что такой ответ понравился Джеку.

Его руки обернулись вокруг моей талии и прижали ближе к нему.

***

Позже мы решили пройтись вдоль канала. Папа должен вернуться приблизительно через час,

а я не уверена, что готова к Разговору. Пару лет назад он попытался поговорить со мной о

мальчиках. Я выбежала из комнаты, закрыв уши руками и крича: "Ла–ла–ла, я тебя не слушаю".

Думаю, он понял. Но теперь, когда у меня настоящая жизнь с живым парнем, Бог знает, какого

уровня неловкости мой папа сможет достичь. Лучше держать его в неведении о Джеке так долго, как

это возможно. Надеюсь, "так долго"– это длительность наших отношений.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Джек и я сидим на скамейке, наблюдая за утками, которые опускают голову в воду и

поднимают свои попки в воздух. Даже не могу представить, что они там ищут. Иглы от шприцев или

сломанные тележки из супермаркетов?

– Никогда не думал, что возможно так сильно скучать по кому–то, – говорит Джек тихо. Я

сжимаю его руку и молчу. – Это подавляюще – печаль. Всѐ время. Думаешь, что станет лучше, но

становится только хуже. Алиса, как может быть ещѐ хуже? – Его глаза умоляющие.

– Станет лучше, я обещаю. Но, вероятно, не так скоро. Ты будешь чувствовать грусть, но уже

другую. Менее болезненную и резкую. Мне жаль, что я не могу забрать хоть немного той боли даже

на время.

Джек грустно улыбается.

– Я бы и не хотел этого. Быть с тобой делает меня нормальным. Лучше, чем нормальным. Я

знаю, мы не были вместе очень долго, но я... я не знаю, как бы справился с этим без тебя.

Я крепко обнимаю его и не хочу никуда отпускать. Может, если я долго буду обнимать его, то

грусть перейдѐт в меня. Я справлюсь. Просто добавьте в этот маленький шарик ещѐ вины и

беспокойства. Заберите его куда–нибудь, и мы с Джеком сможет ещѐ некоторое время побыть

счастливыми.

Мы сидим в тишине, пока пара потных бегунов проносится мимо. Я прекрасно чувствую тело

Джека. Я прекрасно чувствую всего его. Ткань на коленях его джинсов изношена и посветлела. Он

носит все эти ленточки на запястье. Полоски кожи и ткани. Я никогда не обращала на них внимания,

но сейчас стараюсь запечатлеть их в своей памяти. Вдруг, мне кажется, жизненно необходимым

запомнить о нѐм всѐ, пока я не смогу понять, что заставляет сжиматься мой желудок.

Я потеряю его. Этого не избежать.

Я наклоняюсь к нему и кладу голову на плечо. Его непослушные волосы щекочут мой лоб, но

меня это не волнует. Он наклоняет свою голову к моей, так что теперь мы практически обнимаем

друг друга.

– Почему вы с Тарой перестали дружить?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 31

Я надеялась, что этого не произойдѐт. Это то, о чѐм я стараюсь не думать. И определѐнно то, о

чѐм я не хочу говорить. Нет способа объяснить это и не выставить меня ужасным человеком.

Вся правда в том, что я поняла, что больше не хочу с ней дружить. Моя причина была проста:

она удерживала меня.

Тара была такой тихой. Небольшая группа из нас будет сидеть в кофе, а она им и слова не

скажет. Если кто–то задавал ей вопрос, то она бормотала самые примитивные ответы, едва ли

чувствуя себя в своей тарелке. Через некоторое время еѐ перестали трогать. Я сидела и наблюдала за

ней, желая, чтобы она что–то сказала и вела себя нормально.

Всѐ было в порядке, пока мы были маленькими. Я была не против того, что Тара не говорила

ни с кем, кроме меня. На самом деле, мне это очень нравилось. Но в средней школе всѐ изменилось.

Вы должны привыкать. Быть странной – это не выход, если хотите выжить.

Когда я узнала, что из всех девушек в классе только Тара и я не были приглашены на

вечеринку по случаю дня рождения Стефани де Луки, это стало последней каплей. Это не была

просто вечеринка. Еѐ папа (у которого, очевидно, было много денег) снял один из тех красных

автобусов в Лондоне, чтобы возить всех на нѐм целый день. И целый ресторан, принадлежащий ему

(ну, один из пяти) был закрыт для посетителей на вечер, а повара готовили любимую еду Стефани.

Там были ледяные скульптуры и шоколадный фонтан.

Мы об этом услышали в понедельник. Все говорили и говорили о том, что это был САМЫЙ

лучший день. Они даже не волновались о том, что мы с Тарой их слышали. Они нас не замечали.

На перемене Тара и я бродили вокруг футбольного поля, как делали на каждой перемене.

– Не могу поверить, что они нас не пригласили! Даже Мэдди Флетчер пригласили... Мэдди

Флетчер! Ты веришь в это? – Теперь я топала, а не бродила.

Тара пожала плечами.

– Мне всѐ равно.

– Что значит, тебе всѐ равно? Были приглашены все, кроме нас. ВСЕ!

Тара наклонилась и сорвала одуванчик.

– И? Стефани де Лука – плохой человек, – она скрутила одуванчик между пальцами, а я

хотела схватить его и порвать на кусочки.

– Не важно, плохой или хороший она человек. Она популярна. И у неѐ есть "больше, чем один

друг".

–Чем плохо иметь одного друга? – Тара была искренне смущена.

Я бы пожалела еѐ, если бы не была такой злой.

– Господи, Тара, ты не понимаешь? Мы худшие из худших в этой школе.

– И почему для тебя это так важно?

Я театрально вздыхаю.

– А почему тебе это не важно? Ты иногда такая странная. Знаешь, так ведь?

Тара шарахнулась.

– Прости.

Я закатила глаза и снова вздохнула.

– Давай вернѐмся. Хотя, нам нужно будет сесть за стол Стефани за обедом, хорошо?

Тара улыбается милой улыбкой со скобками и берѐт меня под руку.

– Хорошо. А я говорила тебе, что натворил Джек вчера? Это так выбесило... – И она снова

рассказала мне ещѐ один анекдот про раздражающего младшего брата. Но я всегда слушала в пол

уха, у меня были свои мысли.

Первый шаг – отделиться от неѐ на глазах у всех. Я должна перестать садиться с ней каждый

урок. В идеале, мне вообще нельзя было сидеть с ней на уроках. Но я не хотела ранить чувства Тары

(да, всем сердцем). Так что однажды я осталась после уроков и сказала миссис Ходжсон, что Тара

отвлекает меня, поэтому мне трудно сосредоточиться на уроках, но я не знала, что с этим делать,

ведь она моя лучшая подруга. Миссис Ходжсон – душка. Она сказала, что рассадит нас на уроках. Я

действительно положила глаз на изучении права в университете. Она, казалось, не думала о том, что

это странно, потому что сама в двенадцать лет уже волновалась о поступлении в универ.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Когда перемещение произошло, я сделала вид, что озадачена и обижаюсь, как и Тара. Это

было легко. После этого, в течение ближайших месяцев, это разделение становилось всѐ проще.

Несколько не отвеченных звонков. Отговорки, почему я не могу прийти к ней домой после школы.

Старалась стать тенью Стефани де Луки. Это было жалкое зрелище. В конце концов, Тара поняла

намѐк. Она ни разу не пререкалась со мной – не осмелилась бы. Я чувствовала себя виноватой из–за

этого, но не достаточно, чтобы передумать.

В один прекрасный день это случилось. Всѐ, чего я желала. Стефани пригласила меня к себе

на ночѐвку. Я согласилась.

В день ночѐвки я была так взволнована, что, в буквальном смысле, не могла усидеть. Мамы не

было всѐ утро. Папа работал в гараже над велосипедом. Я собирала вещи и беспокоилась о том, что

мои пижамы слишком детские. Мама позвала меня вниз. Она выглядела по–другому, я не знала

почему. Она усадила меня на диван, села рядом и взяла меня за руку. Бруно подскочил и хотел

залезть на колени, хотя сам в три раза больше. Мама не очень–то мягко оттолкнула его. Она сказала,

что есть что–то, о чѐм она хочет со мной поговорить. Что–то важное, что–то серьѐзное, и ей нелегко

было говорить. Затем она сказала слова. Самые худшие слова в мире.

– Рак вернулся. Всѐ плохо.

Я не пошла на вечеринку к Стефани.

Я не могла находиться в толпе.

Мама умерла.

Тара изменилась.

***

Мой мозг был не в состоянии отделить болезнь мамы от моего отношения к Таре. Не думаю,

что рак вернулся, потому что я была плохим человеком. Хорошо, я думала об этом некоторое время.

Но, в конце концов, я поняла, что это не может быть правдой. Когда я увидела еѐ болезненное лицо,

потное и жѐлтое, кожу, толщиной с листок бумаги, я поняла. Не Бог заставил еѐ расплачиваться за

мои преступления. Не Бог позволил произойти такому страшному в нашей семье. Бога нет. Конечно.

Я перестала винить себя за смерть мамы, но не переставала винить себя за своѐ отношение к

Таре. Но, к тому времени, как я набралась мужества извиниться, она уже была по крайне мере на три

ступеньки выше по социальному классу. Медленно, но верно она открывала себя. Она перестала

приходить в школу с влажными волосами (которые сейчас были мелированными и светлыми). Еѐ

юбки стали короче. Она начала носить макияж. Уверена, что каждый день в ней было одно

крошечное изменение, но никто так и не замечал этого. Хотя я замечала. Еѐ изменений в образе

хватило, чтобы стать более заметной в толпе, а изменений в еѐ поведении стало достаточно, чтобы

закрепить своѐ место. Они даже не думали, что через пару лет девушка, которую они пригласили в

свой особенный круг, будет управлять ими.

Совершенствование Тары было таким трагическим, таким всепоглощающим, что оно

полностью стѐрло воспоминания о девушке, которая была моей лучшей подругой. Однажды я

попыталась поговорить с Касс об этом, но она заявила, что никогда не знала ту Тару, которую можно

не ненавидеть.

Иногда я чувствую себя так, словно своими руками создала эту супер–суку Тару. Затем я

говорила себе не быть такой эгоистичной. Но нет никаких сомнений в том, что Тара была хорошим

человеком, пока я еѐ не бросила.

В какой–то параллельной вселенной Тара и я – по–прежнему лучшие подруги, и нас не

заботит то, что мы никому не нравимся. Мы обе счастливы. И, что более важно, мы обе живы.

Джеку я сказала, что мы с Тарой разошлись, когда перестали сидеть вместе. Мы оба

согласились, что это было обидно, но не более того.

Я не чувствовала себя хуже из–за того, что не рассказала ему правду. Правда ранила бы его.

И меня.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 32

Настало утро понедельника, а миссис Кронан необычно замкнута. Обычно еѐ энергетический

уровень необъяснимо высок после выходных, но сегодня она ставит диск о Сталине и тихо сидит на

последней парте (избавляя нас от постоянных комментариев).

Новая учительница, имя которой я не знаю, постучалась в дверь и прошлась глазами по всему

классу, прежде чем нашла миссис Кронан. Все повороты и взгляды были сфокусированы на их

беседе, потому что Сталин на экране не может быть интереснее этого. Я сказала себе, что мне лишь

показалось, как Кронан и учительница Икс взглянули на меня, но они продолжали делать это, раз за

разом, и я правда начала беспокоиться.

Они знают. Боже мой, они знают. Они нашли тело. Вот оно. Я знала, что рано или поздно это

случится, но это вышло намного раньше, чем я думала. Адреналин бьѐт по мне и рот наполняется

слюной. Я борюсь с желанием выбежать из этой комнаты, но кому от этого станет лучше, а?

Миссис Кронан даже не потрудилась нажать на стоп.

– Алиса, пожалуйста, не могла бы ты пройти в класс мисс Дейли?

Класс Дейли кажется странным местом для допроса. Я собираю свои книги и письменные

принадлежности трясущими и липкими руками, стараясь игнорировать взгляды, направленные на

меня. Моя линейка падает на пол, но я даже не собираюсь еѐ поднимать. Не в ней я сейчас буду

нуждаться.

Джемма театрально шепчет всем.

– Ой–ѐй–ѐй... кто–то попал в беду.

Пару девочек захихикало. Данни говорит им заткнуться. Я ловлю взгляд Данни, и она

выглядит сочувствующей – так, как только друг может выглядеть в такой ситуации. Она не смотрит

на меня так, словно узнала, что произошло. Не думаю, что кто–то на меня посмотрит так ещѐ раз.

Пустой коридор тянется передо мной, и я иду по нему ногами, которые, кажется, мне не

принадлежат. Когда прохожу по коридору, заглядываю в каждое окно класса. Ряды нормальных

девушек, которые сидят за партами и живут нормальной жизнью.

Я поворачиваю, и кто–то подходит ко мне. Это Касс. Крошечная часть меня надеется, что всѐ

это никак не относится к Таре.

Класс Дейли находится посередине коридора, так что мы встретились с Касс в начале.

Интересно, я выгляжу такой же напуганной, как и она? Думаю, да. Мы не разговариваем. Нам нечего

сказать.

Я следую за Касс через открытую дверь, а Дейли находится в классе, расхаживая взад и

вперѐд. Движения прекращаются, как только она нас замечает. Еѐ лицо красное и покрыто пятнами, а

тушь размазана по лицу.

Полли опѐрлась на батарею у дальней стены, крутя волосы на пальце. Ей не страшно, она

выглядит так, словно ждѐт автобус. Рей ещѐ здесь нет.

Больше в классе никого нет. Не совсем то, чего я ожидала. Может, полиция подошла к этому

мягко, позволив Дейли всѐ объяснить, прежде чем на нас оденут наручники.

Я ставлю сумку на пол и сажусь за вторую парту. Касс садится слева от меня.

Дейли делает глубокий вдох и неравномерно выпускает воздух. Она закрывает дверь, а Касс и

я обмениваемся непонимающими взглядами. Почему она не подождала Рей? Ужасная идея ударяет

мне в голову: может, Рей рассказала всѐ полиции? Может, она заключила сделку, чтобы защитить

себя? Нас хорошенько трахнули.

Дейли вытирает слѐзы и делает ещѐ один глубокий вдох.

– Девочки, – она делает паузу, чтобы посмотреть на каждую из нас. – Боюсь, у меня плохие

новости.

Да. Мы знаем.

– Рей Морган... эм... скончалась в пятницу ночью.

Нет.

Глаза Полли широко раскрываются. Она перестаѐт крутить волосы.

Нет.

Касс чуть качает головой.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Нет.

И я говорю вслух.

– Нет.

Дейли поворачивается ко мне, и сожаление сочится из каждой еѐ поры.

– Мне жаль, Алиса.

Полли заговорила. Еѐ голос на удивление спокойный.

– Как она умерла?

Дейли вздрагивает. Она смотрит на дверь, словно кто–то может пройти там в любой момент.

– Я... вы должны пообещать мне, что это останется между нами. Семья не хочет пускать

слухи. Уверена, вы понимаете, – она ждѐт, пока каждый кивнѐт, прежде чем продолжить. – Рей

покончила жизнь самоубийством.

Нет. Это не может быть правдой.

– Как она это сделала?

Я хочу задушить Полли за еѐ грубость, но я тоже хочу узнать. Мне нужно знать.

– Я, правда, не думаю, что это важно, Полли.

– Думаю, мы все заслуживаем знать.

Дейли поглядывает на дверь снова.

– Передозировка.

– Значит, они не уверены, что она сама это сделала? Это могло произойти по ошибке, –

говорит Касс. Так много надежды в еѐ словах.

– Боюсь, они уверены. Там была записка.

Я молюсь, чтобы Дейли не заметила паники, которая пробежала между мной и Касс.

– Что сказано в записке?

Одна только Полли спокойна, задавая вопросы, в ответах на которые мы отчаянно нуждаемся.

Я не могу дышать, пока Дейли не отвечает.

– Простите. Там просто написано "Простите", – она качает головой от всей трагичности этого

случая.

Я не могу не выпустить вздох облегчения. "Простите". "Простите" ничего не значит.

"Простите" очень расплывчато и неоднозначно. "Простите" может быть всем чем угодно.

– Пройдѐт специальное собрание после обеда. Всем потом расскажут. Мы просто подумали,

что вы, девочки, должны узнать сейчас. После всего, через что вы вместе прошли в Шотландии,

думаю... вы стали близки с Рей. Теперь, можете сказать, с кем она ещѐ дружила? Никто из учителей

особо не знает.

Все смотрят на меня.

– Я... эм... У Рей не было особо много друзей. В смысле, может быть, у неѐ были друзья за

пределами школы, но мы о них не знаем.

Полли фыркает.

– На самом деле, она была одна.

Это выводит меня из себя. Такое вы слышите, когда у старушки берут интервью, потому что,

видимо, еѐ ненормальный сосед убил кучу людей. Но Рей и правда была одна. Думаю, она

предпочитала музыку разговорам с людьми. Ну, а если честно, то я не особо думала о Рей, вплоть до

поездки в Шотландию. Или после. Я никогда даже не думала о том, чтобы проверить, что она делает.

Может, я бы что–то смогла сделать. Может быть, я просто издеваюсь над собой.

Думаю, Дейли собирается заплакать из–за того, что у Рей никого не было, но она держит себя

в руках.

– Верно, мне нужно встретиться с миссис Фланаган сейчас. Вы, девочки, можете остаться

здесь, если хотите. Я сообщу вашим учителям. Если захотите о чѐм–нибудь поговорить, вы знаете,

где меня найти.

Она колеблется секунду или две, и я уверена, что она собирается обнять каждую из нас. К

счастью, она приходит в себя и одаривает расплывчатой улыбкой в основном только меня.

Думаю, Касс очень точно описывает ситуацию, когда закрывается дверь.

– Дерьмо.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 33

Полли передвигается от батареи и садится перед столом Дейли. Я опускаю голову на парту

передо мной. Касс ругается себе под нос.

– Не верю, что она на самом деле сделала такое, – в голосе Полли звучат нотки страха. Чем

больше, тем становится тревожнее.

– Что ты имеешь в виду? – Мой голос слегка приглушен из–за парты.

– Думаю, она пошутила.

– Кажется, мне послышалось.

– Ты говорила с ней об этом? – Касс звучит немного недоверчиво, как чувствую себя и я.

Ответа нет, могу только предположить, что Полли пожала плечами или что–то ещѐ. Я

действительно должна поднять голову с парты и увидеть, что там происходит. Но я не хочу смотреть

на этих людей. Я боюсь того, что увижу на их лицах.

– С каких пор вы с Рей были такими хорошими друзьями? – Спрашивает Касс.

– Мы и не были. Иногда говорили. О... ну, ты знаешь.

Конечно, мы знаем.

– И она сказала, что думала о передозировке? – Мне бы хотелось, чтобы Касс подбирала слова

более тщательно.

Наступает тишина. Думаю, Полли пытается выяснить, как ответить.

– Она думала, что мы должны пойти в полицию. Слава Богу, я смогла еѐ отговорить.

– И сейчас она мертва, – мне наконец–то удаѐтся поднять голову, Полли уже смотрела на

меня.

– Да, она мертва. Не смотри на меня так, Алиса. Это не моя вина.

Я вздохнула.

– Я и не говорила, что это твоя вина. Просто жалко, что мы ничего не могли поделать с этим,

вот и всѐ. Вся ситуация выходит из–под контроля. Может, мы должны сходить в полицию. Может,

Рей была права, – не могу поверить, что говорю о Рей в прошедшем времени. О скольких ещѐ людях

мне придѐтся говорить в прошедшем времени?

– НЕТ! –Громко кричит Касс, и слова разносятся по всему классу. – Мы не пойдѐм в полицию.

Ты обещала мне, Алиса, помнишь? Рей мертва, и мы ничего не сможем с этим поделать. Нет смысла

губить и наши жизни.

– Касс права, – словно повторяются события той ночи. Полли и Касс наезжают на меня и Рей.

За исключением того, что Рей больше нет.

– Двое людей мертвы! И это наша вина. Это что–нибудь значит для вас обоих?

Касс говорит.

– Это был несчастный случай.

В то время как Полли.

– Это не наша вина.

Я качаю головой и встаю, чтобы уйти. Комната немного наклонилась и мне нужно

успокоиться.

– Вы не правы.

Касс встаѐт так резко, что стул опрокидывается. Она встаѐт передо мной прежде, чем я

понимаю, что происходит.

– Ладно, хорошо. Иди в полицию. Но сначала убедись в том, что всѐ рассказала своему парню.

Мне бы очень хотелось это услышать.

Я не отступаю. Вместо этого, я делаю шаг вперѐд, так, что наш носы практически

сталкиваются:

– Не смей вмешивать сюда Джека. Ты ничего о нѐм не знаешь.

– Я знаю, что он не будет встречаться с девушкой, которая убила его сестру.

На лице Касс возникает ухмылка, а голос в моей голове поѐт: "Она права, ты же знаешь, что

она права".

– Думаю, вы сказали, что это был несчастный случай, – я проталкиваюсь мимо неѐ и выхожу

из класса, не оглядываясь.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Мне нужно побыть в другом месте.

Там, где я смогу подумать.

***

Библиотека – это моѐ безопасное место. Я выделяю себе тѐмный уголочек, подальше от

библиотекаря.

Касс знает, что я не пойду в полицию.

Я знаю, что не пойду в полицию.

Я ненавижу Касс и Полли за то, что они правы.

Я ненавижу себя за то, что вела себя как трусиха.

Я ненавижу Рей и Тару за то, что они мертвы.

***

Я остаюсь в библиотеке до закрытия, отключив телефон после трѐх пропущенных от папы.

Он очень и очень зол, когда я прихожу домой, но я так устала, чтобы ещѐ и с ним спорить. Но

я знаю, что он злится, потому что волнуется. Я помню, как начинаю паниковать, когда он долго не

идѐт, представляю всѐ самое ужасное. Сценарии в моей голове включают потерю контроля за рулѐм,

и в конечном итоге озеро, борьбу с ручками, дверями и стѐклами, пока машина заполняется ледяной

водой. Не то, чтобы в Лондоне было много озѐр.

Дейли позвонила ему и сказала, что не видела меня с утра. Она рассказала ему про Рей.

Ненавижу думать о том, что Дейли и папа говорят обо мне.

Злость папы улетучивается, когда он видит слѐзы в моих глазах. Он хватает меня в свои

объятия и говорит, что всѐ будет хорошо. Затем он делает мне несколько сырных тостов и сажает

перед телевизором, но не спрашивает, хочу ли я поговорить об этом, просто готов выслушать.

Может, я должна рассказать ему. Может, он поможет мне разобраться. Он ещѐ раз меня обнимает и

говорит.

– Сумасшедшие вещи происходят. Ты волнуешься об этом. Позволь мне подумать о том, что я

могу с этим поделать.

Я хочу.

***

Призрак Тары не чувствует ни капли грусти о Рей.

– Может, и тебе так сделать, – всѐ, что она сказала за себя.

Я с трудом могу заснуть. Всѐ, о чѐм я думаю, это Рей и какой отчаявшейся она была. И я не

перестаю удивляться, почему сама не подумала о самоубийстве? Еѐ вина была хуже моей? Это

делает еѐ хорошим человеком?

Не важно, как плохо всѐ будет, я не могу представить, как выбираю смерть. Я не могу так

поступить с отцом.

И я хочу жить. Есть вещи, которые я хочу сделать. Хочу научиться кататься на сноуборде.

Поступить в университет. Свободно говорить на испанском. Хочу получить работу, в которой

действительно хороша. Я хочу жить за городом и, возможно, иметь кур. Я хочу влюбиться.

А что Рей хотела сделать в своей жизни? Может, она хотела стать доктором или учѐным. И

если бы она стала доктором или учѐным, то сделала бы что–то очень важное, открыла бы, например,

лекарство от рака. Рей было суждено изменить мир, заставить людей перестать страдать так, как моя

мама. И теперь этого не будет. Из–за нас.

Той ночью в лесу мы убили двух людей.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 34

Когда настали Танцы в память о Таре Чэймберз, Рей – всѐ, о чѐм могли говорить. Несмотря на

пожелание семьи, все узнали, что это было самоубийство. Слухи порочны. Рей была в секте. Рей

была беременна (близнецами) после секса с мистером Майлзом, пока его жена смотрела. Рей тайно

была лесбиянкой, влюбленной в Тару и, обезумев после еѐ смерти, не смогла дальше жить. У меня

нет доказательств, но я подозреваю, что добрая половина слухов была начата Касс.

Я так обрадовалась, что мне не нужно было сидеть на ещѐ одних похоронах – только семья

Рей. Думаю, разумное решение. В противном случае все бы просто сравнивали их с похоронами

Тары, и Рей никак бы не смогла побить численность пришедших.

Полли, с другой стороны истинного, страшного суждения, решила изменить название танцев.

Танцы в память о Таре Чэймберз и Рей Морган– долго произносить. Некоторые люди старались

протестовать, что Рей не заслуживает этого, поскольку самоубийство не достойно жалости, как

несчастный случай на воде. Но Полли было всѐ равно. Видимо, состоялось заседание комитета, и

голосование прошло единогласно. Никто, кажется, и не знает, где находится этот комитет.

Флаеры теперь поменяли, якобы комитет изменил название танцев. Хотя я слышала, многие

шептались о танцах "Мѐртвые девушки". Это показывает, что пока один одноклассник мѐртв –

трагедия, два – справедливое соревнование для всех типов с больным чувством юмора.

Психолог вернулся, и родители вызвали его на ещѐ одно собрание. Теперь беспокоятся о

суицидальных подражателях. Папа пришѐл домой с брошюрками "Ваш ребѐнок – суицидник? Десять

признаков, чтобы узнать". Я порвала их и сказала папе, что ему не о чем волноваться. Он, кажется,

поверил мне.

У меня прошло несколько бессмысленных послеурочных занятий с Дейли. Она старалась

заставить меня рассказать о своих чувствах, но я отказывалась говорить обо всѐм, что не связанно с

учебным планом. Это, наверное, облегчение для неѐ. Она может успокоиться, что по крайне мере,

приложила усилия. Излишне говорить, что ни одна из нас не упоминает моего отца.

Половину своего времени я провожу с Джеком. Он приглашает меня посмотреть на

репетицию "Blackdog Sundays". В группе всего четыре участника. Спайк – солист (его настоящее имя

Джордж). Дженкс играет на бас–гитаре. Я думаю, что это тоже его ненастоящее имя. На барабанах

сидит Дэйв. Уверена, что Дэйв – уже настоящее имя. Думаю, Дэйв немного обнадѐживает.

Они все одеваются почти как Джек (не совсем, по моему скромному мнению). Они дружны,

но и просты. Кроме, разве что, Спайка, который продолжает произносить моѐ имя, как телеведущий

супер–банального ток–шоу.

Я точно не жаждала этого момента, боясь, что мне придѐтся солгать Джеку. Да, вы

восхитительны. Вы ТОЧНО сможете получить предложение на запись ваших песен. Но, к моему

удивлению, они реально очень хороши. И Джек просто великолепен. Он даже не собирался

сосредоточиваться: просто продолжал смотреть на меня и улыбаться. Когда они взяли перерыв, я

ничего не могла с собой поделать.

– Да, вы восхитительны. Вы точно сможете получить предложение на запись ваших песен.

Скромный Джек сказал мне, что я заблуждаюсь, но вы точно сможете определить, что он рад.

Последнюю песню, которую они играли, была написана для Тары. Он берѐт соло Спайка себе

и атмосфера мгновенна меняется. Смех, шутки и возня вокруг исчезли. Джек поѐт с закрытыми

глазами и каждое слово пронизано грустью. Каждая нота затянута. Голос Джека на последнем

куплете немного ломается, а моѐ сердце ломается намного больше.

Мы должны были идти в кино после этого, но я могу сказать, что Джек не в настроении.

Вместо этого мы идѐм в тихое кафе, и Джек говорит о Таре. Слова выходят из него невероятным

потоком. Он плачет, раз или два, и уже почти перестал стесняться этого. Многое из того, что он

говорит, мне трудно слушать, но я ничего не принимаю, чтобы остановить его или поменять тему.

Очевидно, что Джеку это необходимо. И меньшее, что я могу сделать, это выслушать его.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

***

Настал вечер танцев. Крошечная часть меня рада. Стыдливая девичья часть меня тупо рада,

что придѐт на танцы с гитаристом группы, которая здесь выступает. Остальная часть меня наполнена

предчувствиями.

Я должна была остаться дома и смотреть телевизор с папой. Самая разумная вещь. Я бы

услышала обо всѐм в понедельник, но весь ужас был бы подправлен из–за деталей посредников. Но

Джек хотел, чтобы я была здесь. И все собирались прийти. Если я не приду, то все начнут об этом

говорить. Последнее, что мне надо, это люди, которые интересуются, почему я избегаю танцев

"Мѐртвые девушки". Я должна сделать это, чтобы не привлекать к себе внимание. Даже Касс идѐт. Я

узнала это только потому, что Сайра сказала мне, ведь я и Касс всѐ ещѐ не разговариваем. Я

стараюсь представить нас двоих, подготавливающих друг друга: делать причѐски, танцевать и петь с

расчѐсками или делать всѐ, что обычно делают девочки. Изображение распадается, прежде чем у

меня появляется шанс задуматься.

Когда я спускаюсь вниз, то вижу отца развалившегося перед теликом и поджавшего ноги под

мехом Бруно для тепла. Я громко кашляю, чтобы привлечь его внимание, но когда он

поворачивается и смотрит на меня, то огромная улыбка появляется у него на лице. Он и правда

произносит эти слова.

– Моя девочка... выросла, – я закатываю глаза и смеюсь. – Что?! Отцу разве больше не

разрешено гордиться своей дочкой? Куда катится этот мир?

– Пап!

– Ладно, ладно, извини. Смущающий папа не скажет больше ни слова, – он делает вид, что

застѐгивает свой рот, –Крометогочтотывыглядишьоченьоченькрасивоияоченьсильнотобойгоржусь, –

он хлопает себя ладонью по рту, словно его слова сорвались случайно.

Его игривость превращается в меланхолию. Я ожидала этого.

– Я хотел бы, чтобы твоя мать была...

– Не говори этого. Пожалуйста, не говори.

Я не могу услышать эти слова ещѐ раз. Слова, которые портят почти все счастливые моменты.

Есть разные вариации, но настроение всегда то же самое. Я смутно киваю, когда он говорит их, даже

если вздрагиваю от этого. Я не позволю, чтобы он произносил их сегодня. Я хотел бы, чтобы твоя

мать была здесь, чтобы увидеть тебя. Твоей маме бы понравилось. Если бы только она была

здесь...

Папа выглядит так, словно ему причинили боль, которая, очевидно, заставляет меня

чувствовать себя ужасно. Но он быстро собирается с духом и хватает камеру из шкафа за

телевизором.

– Не будешь против, если старик сделает снимок, а?

По какой–то причине он говорит это страшным акцентом Кокни, и я смеюсь. По крайне мере,

он заслуживает мой смех. Я заставляю его удалить первые четыре фотографии. Они отвратительны,

хотя папа говорит, что они прекрасны. Пятый снимок более приемлемый, но он последний, если мы

не собираемся опоздать. Папа настаивает на том, чтобы подвезти меня (прошофѐрствовать, как он

это называет) и кланяется, когда открывает дверь для меня.

– Ваша карета готова, миледи.

Я слишком занята, пытаясь поправить платье, впивающееся в подмышки, чтобы закатить

глаза. Это платье чертовски неудобное. Слишком тугое, слишком короткое, слишком... всего. Я

купила его в момент безумия, думая только о Джеке. Лучше бы ему оценить мои усилия, потому я

больше никогда в спешке так не поступлю.

Бабочки в моѐм животе превратились в летучих мышей–вампиров, пока мы едем к школе.

Перед главным входом стоит розовый лимузин. Не трудно догадаться, чей богатый–но–с–

недостатком–во–вкусе отец нанял это для вечера. Мои предположения подтвердились, когда

Стефани де Лука и еѐ друзья–липучки вышли из лимузина. Даже призрак, который, по слухам,

гоняется по второму этажу, где находится музыкальный класс, вероятно, мог услышать этот

жалующийся голос, когда Джимми Чуз наступила на сырой гравий. Трудно поверить в то, что я

когда–то заботилась о том, что она обо мне подумает.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Они окружены и подхвачены парнями из Академии Нокс, слоняющимися вокруг. Папа следит

за ними с подозрением, подъезжая. Я не хочу идти в таком виде одна, так что проверяю сообщения

на телефоне. Мой телефон гудит в руке, отчего я пугаюсь и чуть не падаю.

Текст: "Ты чертовски сексуально выглядишь".

Трепет пробегает по мне, когда я поднимаю глаза и осматриваю толпу в поисках

беспорядочных волос Джека. Затем из ниоткуда пара рук оборачивается вокруг моей талии, и я

взвизгиваю, к своему смущению. Я поворачиваюсь и вижу его.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 35

Он целует меня, и я целую его в ответ. Знаю, все смотрят, но мне плевать. Джек одел свою

нарядную версию – серые джинсы, чѐрная рубашка и недоделанная бабочка. Остальные парни из

группы тусовались сзади. Их одежда не была подобрана по случаю. Вообще–то, я думаю, что на

Спайке та же футболка, в которой я видела его в последний раз.

Джек хватает меня за руку и тянет к двери, но не раньше, чем я успеваю заметить Касс,

наблюдающую за нами поодаль. Она качает головой и отворачивается. Еѐ платье простое и

совершенно ей не подходит.

Джек ведѐт нас к столу у главного входа. Джемма и Сэм берут деньги и в обмен отдают

людям браслеты. У Джека уже есть один – я не заметила его среди других браслетов на его руках.

Когда мы проходим вперѐд, я тяну его за запястье, чтобы лучше рассмотреть. Ярко–розовая полоска,

полностью копирующая те образцы против рака/агрессии/вставки–ужасных–вещей–сюда. В нѐм

говорится: "Тара Чэймберз… навсегда в наших сердцах". Родители, которые выбрали такую

формулировку, должны потребовать у школы свои взносы обратно. Некоторые люди просто не

знают, где остановиться, когда дело доходит до многоточия.

Сэм даже не потрудилась спрятать вопиющий взгляд вверх–и–вниз, когда я и Джек подошли к

столу. Одна искривлѐнная идеально выщипанная бровь в знак презрения. Джемма не обращает

внимания, как и всегда. Джек вытягивает скомканную пятѐрку из кармана и протягивает Сэм.

Джемма протягивает ему браслет, и он показывает мне одеть его на запястье. Джек скользит

браслетом по моей руке и это кажется довольно интимной вещью среди всех этих людей. Я

чувствую, как начинаю краснеть без причины. Я предлагаю заплатить, но Джек останавливает меня

фальшивым строгим взглядом.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты играешь, Джек, – говорит Сэм, мурлыча. Еѐ голос

звучит уверенно.

Джек отвечает неопределѐнно.

– Спасибо.

И отворачивается. Уничтожающая улыбка соскальзывает с еѐ лица на пол.

– Ладно, тогда думаю, тебе лучше приготовиться, Алиса. Здесь немного переполнено. У меня

было время немного привыкнуть – мы пришли раньше, чтобы проверить оборудование. Но когда я

вошѐл в первый раз...

Дерьмо. Он не шутил. Зал был переделан. Цветовая гамма – розовый и чѐрный. Розовый такой

же шокирующий, как и на браслетах. Полагаю, присутствие чѐрного здесь должно было сохранить

некое чувство скорби. Хотя нет особого оправдания для розового цвета. По обе стороны сцены

расположены огромные экраны. Фото Тары на несколько секунд появляются на обоих экранах

одновременно, прежде чем их сменяют другие. И другие. И другие. Это гипнотизирует. Хватка

Джека на моей руке усиливается, и мы стоим в проѐме, замерев.

Никого другого это, кажется, не волнует. Все идут прямиком в бар, где пара барменов

хвастается перед толпой – перекидывают стаканчики через плечо и вещи, похожие на эти. Алкоголя

нет, конечно, строго моктейли.

Мне трудно думать или говорить. Фотографии Тары подавляют меня. Она выглядит на них

такой красивой. Кажется невозможным то, что она ушла. Конечно, она просочится на сцену в любой

момент и примет поклоном восторженные аплодисменты.

– Спасибо! Спасибо! Простите за то, что притворялась мѐртвой, но это был единственный

способ, который пришѐл мне на ум, чтобы заставить вас устроить огромную вечеринку для МЕНЯ!

И затем обожающая еѐ толпа пошла бы штурмом на сцену, обняла еѐ и поздравила с

хитроумным планом.

– Это... вау.

– Говорил же. Я вроде как вижу еѐ повсюду. Таре бы это понравилось, как думаешь?

Джек убирает взгляд от своей сестры, чтобы посмотреть на меня, но его глаза возвращаются

на экран каждые пару секунд.

– Возможно.

Я что–то замечаю краем глаза и оттаскиваю Джека, чтобы лучше разглядеть.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Это мольберт, на котором стоит чѐрный картон. Наверху кто–то написал серебряной ручкой

"R.I.P. Рей Морган". Буквы к правой стороне становились всѐ меньше, словно автор недооценил

количество пространства. Здесь три фотографии, перекрывающие друг друга по углам. Фотография

посередине – это Рей в школе, прошлый год, по–моему. Остальные две, очевидно, двухлетней

давности. На одной из них у неѐ своего рода ужасное каре, которого вы всегда боитесь, когда идѐте к

парикмахеру. На другой она сидит на блестящем новом горном велосипеде в спортивной неоново–

зелѐной кепке.

Это лучшее, что они смогли сделать? В самом деле? Словно кто–то сделал это нарочно –

создал самый худший памятник, который только мог, чтобы всем стало ясно – тут всѐ лишь для

Тары. Рей в последнюю очередь. Акт поддержки, который должен быть запрещѐн, чтобы отвлечь от

заголовков. Если бы Таре понравились большие экраны, отражающие еѐ фото, то Рей бы ненавидела

это без вопросов. Она бы не хотела, чтобы еѐ фотографии или имя появились на этом больном

карнавале.

Джек читает мои мысли.

– Не очень правильно, так? Можно подумать, что они вообще не прилагали усилий.

Всѐ, что я могу сделать, это кивнуть.

***

Первый час, или около того, мы провели, болтаясь с группой в тихом месте. Рука Спайка пару

раз пробегала по моей заднице, а мне так и хотелось ударить еѐ. Может, он просто незнаком со

значением "личное пространство".

Подходило несколько дружков из школы Джека, и Джек представил им меня как свою

девушку, что оказалось лучшим, что я когда–либо слышала. Пока мы общались, он держал свою

руку у меня на талии. Это связывало нас, даже когда мы общались с разными людьми. Мне это

нравится.

Я стараюсь забыть о том, где мы и почему здесь находимся. Это не так–то просто, когда я

чувствую взгляд Касс на затылке, в буквальном смысле. Я знаю, что она наблюдает: я поймала еѐ,

когда шла в туалет. Она сидела рядом с девушками, которых я не очень хорошо знаю.

Каждый раз, когда я оборачивалась, то видела, как Полли с кем–то общается. Ещѐ несколько

раз я видела, как блестели еѐ глаза от непролитых слѐз.

Полли вообще не отличить от той девушки, которая ехала в автобусе в Шотландию.

В то время как мы становились всѐ меньше, она как–то умудрялась становиться популярнее.

Эта ли версия Полли выжидала своего времени все эти годы, наблюдая, ожидая? Как те цикады,

которые вылезают из земли после семнадцати лет или около того. Я не могу перестать задумываться

о том, где старая Полли? Будто она ушла навсегда. Надеюсь, что нет – эта новая версия меня

беспокоит.

Ребята играют в какую–то "питьевую" игру, которая показалась мне бессмысленной, пока я не

поняла, что Спайку удалось пронести бутылку водки сюда. Не было никакого шипения из–за того,

что они пьют. Надеюсь, Джек не напьѐтся перед выступлением. Я почти говорю ему это, пока не

вспоминаю, что я ему не мать, так что говорить ему, чтобы он перестал пить, будет ненормальным.

– Что за чѐртов цирк?

Голос слегка расплывчат. Я поворачиваюсь и вижу Данни, практически свѐрнутой на стуле

позади меня. Еѐ волосы и макияж в беспорядке. Она пахнет так, словно стояла под спиртовым

душем. Очевидно, что не только приятели Джека пронесли выпивку, чтобы оживить вечеринку.

– Как ты?

Она качает головой и ничего не отвечает.

– Должно быть, тебе трудно.

– Как мило, что ты заметила. Всем остальным, чѐрт побери, насрать. Даже забавно, как меня

убрали с места лучшего друга Тары. Как мы докатились до того, что Полли Сатклифф вдруг стала

центром Вселенной? Тара высмеяла бы еѐ задницу. Всем, кажется, было удобно забыть, что она

ПРЕЗИРАЛА эту девку. Как они могли забыть? Как это вообще возможно?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Но мне слишком хорошо знакомо, как быстро люди могут всѐ забыть. Социальные границы

размыты, а не высечены на камне, как все думают. Люди могут стать популярней быстрее, чем вы

можете себе представить. Никто не знал этого лучше, чем Тара. Ирония догоняет меня.

Я как раз собиралась сказать что–то неопределѐнное и обнадѐживающее Данни, когда тишина

опустилась на зал. Свет приглушен и всѐ внимание сосредотачивается на микрофоне, стоящем

посередине сцены. Полли выходит из темноты.

– Ох, вы наверное ШУТИТЕ, – говорит Данни слишком громко. Люди оборачиваются и

смотрят на неѐ, прежде чем сфокусировать своѐ внимание на сцене.

Полли прочищает горло и вытирает салфеткой несуществующую слезу.

– Спасибо всем, кто пришѐл сегодня. Я знаю, что это много значило бы для Тары. И Рей. Не

думаю, что здесь есть человек, чья бы жизнь не была подвержена изменениям из–за этих двух

трагедий, – она останавливается и осматривает нас секунду или две. Я слышу всхлип со стола

Стефани де Луки. Лицо Джека окаменело. Лицо Данни убийственно. – Давайте почтим минутой

молчания наших потерянных друзей.

Полли склоняет голову и все остальные делают то же самое. Я выполняю указ только

наполовину, склонив немного голову, чтобы видеть всѐ, что происходит. Некоторые девушки

держатся за руки. Некоторые парни выглядят беспокойно и смущѐнно. Кто–то чихает. Фотографии

Тары мелькают на экране. Возможно, кто–нибудь мог поставить их на паузу.

Только я начинаю думать, что это самая долгая минута в моей жизни, как Данни прыгает на

ноги. Она спотыкается о стол, стаканы опрокидываются и что–то красное ползѐт по белой скатерти.

Каждая наклонившаяся голова поднимается и смотрит на Данни. Я едва могу смотреть.

– Вы, люди... – она качает головой с отвращением, – Это полное посмешище, – она указывает

на Полли и еѐ лицо выражает чистый яд. – Ты – полное посмешище.

Выражение лица Полли – смесь печали и жалости, но оно похоже на маску, которая в любую

минуту может треснуть.

Дейли бросается и хватает Данни за руку. Мягко, но твѐрдо, она ведѐт еѐ по залу. Данни даже

не сопротивляется.

Зал наполняется шѐпотом и неловким смехом. Каждому нравится немного драмы.

Рука Джека касается моей.

– Думаешь, мы должны пойти и посмотреть, в порядке ли она?

Мне стыдно, что он предложил это раньше, чем это пришло на ум мне. Когда я ухожу из зала,

то слышу, как Полли начинает петь какую–то страшную балладу без музыки. Неплохо горюет.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 36

Данни была в порядке. Ну, не именно в порядке: пьяная, переполненная эмоциями и

ругающаяся. Вроде в порядке. Дейли была благодарна мне за то, что я успокоила еѐ, пока она

вызывала такси, чтобы отвезти Данни домой.

– Я наверно не должна была этого делать, так?

Я пожимаю плечами.

– Не думаю, что кто–то будет винить тебя.

Она слабо улыбается.

– Знаешь, а ты хорошая.

– Эм. Спасибо. Наверное.

– Не знаю, почему Тара так сильно ненавидела тебя, – она хлопает обеими руками себе по рту

и смеѐтся. – Ой. В смысле, это же не секрет, да? Ты же уже знала?

Я киваю.

– Спасибо, что выслушала мой бред. Знаю, я немножечко пьяная, но я этого не забуду. Ты для

меня больший друг, чем те, кто себя так называет. По крайне мере, те, что остались.

Я проводила еѐ до такси, когда оно приехало. Она обняла меня, и мне ничего не оставалось,

кроме как обнять в ответ.

– Хорошо смотритесь с Джеком. Он тебя ДОСТОИН... но если ты кому–то это расскажешь, я

убью тебя.

Дейли по пути отвела меня в уголок и спросила о состоянии Данни. Я сказала, что Данни

будет в порядке. Не похоже, что она мне поверила. Возможно, она была обеспокоена тем, что Данни

доберѐтся домой и перережет себе вены. Я оставила еѐ в холле, выглядя раздражительной.

Все, кажется, забыли об этом случае, когда я вернулась к столику. Спайк спрашивает меня о

моей "сумасшедшей подруге", комментируя еѐ "офигенную задницу", и говорит, что ей бы "ТАК

вдал". Джек закатывает глаза и ободряюще сжимает мою руку.

Я осталась одна, когда группа ушла готовиться к выступлению. Хорошо побыть наедине с

собой. Я смотрю на фотографии Тары и в конечном итоге насчитываю тридцать одну. Моя любимая

– та, где она смотрит через плечо на камеру. Еѐ блестящие волосы развевает ветер. Фотография

выглядит совершенно спонтанной, словно фотограф просто позвал еѐ и щѐлкнул. Зная Тару, она

наверняка всѐ это спланировала.

Каждый раз, когда появляется новая фотография, я прошу прощения. Снова и снова. Это

превращается в странную игру с собой, где я придумываю слово в тот момент, когда фотография

сменяется следующей.

И затем появляется новая фотография. Она остаѐтся на экране. И разбивает моѐ сердце на

миллионы маленьких кусочков.

Джек и Тара. Их руки закинуты на плечи друг друга, и они оба смеются. Они похожи на

близнецов.

Группа выходит на сцену под крики и аплодисменты. Глаза Джека ищут мои. Он машет мне, и

я машу в ответ. Ему хватает нескольких секунд, чтобы увидеть то фото на экране и тогда он

останавливается как вкопанный. Я хочу подойти к нему, взять его, прикоснуться к нему, сказать, что

всѐ будет хорошо. Сказать ему, что прошу прощения.

Его руки дрожат, когда он подключает гитару и крутит что–то у своих ног. Похоже, что он

что–то бормочет, пытаясь взять себя в руки.

Звучат барабаны Дэйва и люди движутся ближе к сцене. Я не могу оторвать глаз от Джека.

Первые пару песен он стоит на автопилоте. Он едва отрывается от своей гитары, и я знаю, что это не

потому, что он пытается сосредоточиться.

Это была идея Джека, начать с каверов. Очевидно, гениальная идея – толпа людей танцует,

как сумасшедшие. Есть ещѐ несколько человек (включая меня), которые стоят или сидят по краям

танцпола. Касс стоит, прислонившись к стене, по–прежнему наблюдая. Это становиться ужасно.

Несколько песен спустя, Джек становится раскрепощѐнным и начинает наслаждаться собой.

Он выглядит там чертовски хорошо. Он вспотел, и его волосы торчат на лбу. Мышцы на его

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

предплечьях натянуты. Его пальцы двигаются так быстро вверх и вниз, что я не могу за ними

уследить. Я хочу съесть его. Или сорвать одежду.

Мы смотрим друг на друга и что–то меняется между нами. Что–то мощное и крепкое. Я

удивлена, что никто не может этого почувствовать.

Выступление подходит к концу очень быстро и все знают, что будет сейчас. Джек подходит к

микрофону, и я готовлю себя к большой и эмоциональной речи.

– Эта песня для моей сестры, – всѐ, что он говорит.

Хотя, этого достаточно. Настроение в зале меняется. Люди резко замолкают.

Песня ещѐ более запоминаемая, чем в прошлый раз, когда я еѐ слышала. Глаза Джека

закрыты, а голос удивительный и насыщенный, отличается от того, что был раньше. Я оглядываюсь

и замечаю, что все глаза направлены на Джека. Даже Касс перестала смотреть на меня. Джемма и

Сэм прямо перед сценой и их локти лежат на краю. Джемма, вероятно, если захочет, может

прикоснуться к Джеку. Но лучше ей этого не делать. Учителя собрались в конце зала. Мистер Майлз

положил руку на плечо Дейли. Она плачет большими прерывистыми рыданиями.

Дейли единственная, кто плачет, но каким–то образом еѐ слѐзы заразили зал и к тому времени,

когда Джек подходит к мелодичной части песни, думаю, что добрая половина девушек рыдает.

Насколько я могу судить, ни один из парней не поддался. Некоторые из них неловко поглаживают

девушек по плечу. Возможно, если разобраться, то это повышенное эмоциональное состояние

повышает (или понижает) шансы парней что–то получить сегодня.

Джек допевает последнюю строчку, его голос не ломается, и я рада за него. Он склоняет

голову на секунду или две. Интересно, он молится? Проходит несколько секунд, прежде чем толпа

избавляется от оцепенения и начинает хлопать. Сначала аплодисменты тихие, выражающие

уважение, но они стремительно растут и скоро добавляются крики и свистки. Это продолжается.

Джек смущается. Он наклоняет голову и поднимает наполовину руку в знак, что он принимает

реакцию. Спайк не так скромничает: театрально кланяется снова и снова. Дэйву и Дженксу это тоже

нравится. Очевидно, до этого у них не было такого признания. Самый большой концерт, который

они сыграли, был в дерьмовом клубе до восемнадцати "Камден". По–видимому, там их восприняли

не так хорошо.

Группа уходит со сцены и через десять минут появляется в зале. Спайк ведѐт себя, как

незначительная знаменитость. Он даже умудряется дать пять несколько раз, когда они идут через

толпу.

Джек выглядит измученным, и я оборачиваю руки вокруг него.

– Вы были великолепны, – шепчу я ему на ухо.

– Правда? – Он шепчет в ответ.

–Да, правда... и ты выглядел там до нелепого хорошо.

Он сжимает меня немного крепче.

– О, точно? Тебе нравятся эти штуки "Бог Рока"?

Я целую его в шею, к своему удивлению. Публичные жесты привязанности, кажется, для меня

впервые.

– Очень сильно.

Мы целуемся, и Спайк спрашивает, смогу ли я поздравить так всех членов группы. Мы

игнорируем его и снова целуемся.

Джек отстраняется.

– Эм... может, мы должны остановиться? – Бормочет он. Он звучит неуверенно, так что я

игнорирую его.

– Алиса... люди смотрят.

Кого это заботит? Но быстрый взгляд через плечо говорит мне о том, что он прав. И один

человек в особенности пристально наблюдает. И это меня доводит.

– Точно, пошли со мной, – я тяну Джека в сторону, и он почти теряет равновесие. Мы

направляемся в холл, проходя мимо будущего сталкера, – Джек, ты не мог бы подождать здесь

секунду? Я скоро вернусь.

Я быстро целую его и оставляю озадаченным.

Я топаю обратно в зал и останавливаюсь перед Касс.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– В чѐм твоя проблема?

Она сладко улыбается и закидывает голову.

– Проблема? У меня нет проблем. С чего ты взяла, что у меня проблема?

– Прекрати пялиться на меня. Серьѐзно, Касс.

– О, серьѐзно. Это должно быть что–то важное.

– Просто... прекрати.

Я так зла, что не могу ничего придумать, чтобы ещѐ сказать.

– Ах, но это так сложно, устоять и не наблюдать за мечтой о любви. Вы двое реально

подходите друг другу... Что может пойти не так?

– Ничего не может пойти не так.

Она сверкает настоящей злобой.

– Хм... ты звучишь как–то неуверенно на этот счѐт, разве нет? Ой, не смотри на меня так. Я

уверена, что с вами всѐ будет хорошо. В смысле, у тебя вроде нет большого и тѐмного секрета,

который может всѐ разрушить, не так ли? Ох, подожди – есть. Я знаю тебя, Алиса. Вина будет

разъедать тебя, всѐ больше и больше день за днѐм, пока ты не сможешь этого вынести. Пока ты не

расскажешь ему.

– Ради всего святого! Когда ты, наконец, услышишь меня? Я не собираюсь ничего

рассказывать Джеку!

–Рассказывать мне что?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 37

Это словно самое ужасное место в мыльной опере. Не думала, что такое может произойти в

реальной жизни. Оказывается, я ошибалась.

Лицо Джека расслабленно и искренно. Касс выглядит такой же взволнованной, как чувствую

себя и я.

– Я... – лучшее, что могу сделать. И вот она– я, считающая себя хорошей лгуньей.

– Рассказать тебе, что она без ума от тебя, – говорит Касс, –я сказала ей, что она должна

рассказать тебе о своих чувствах, но она хотела подождать. Наша Алиса всегда была застенчивой,

когда дело доходило до мальчиков.

Она смеѐтся и гладит меня по щеке. Она знает, как я это ненавижу, но благодарна ей за

быструю думалку, так что прямо сейчас я могу простить ей всѐ что угодно.

Я пожимаю плечами и надеюсь, что это выглядит застенчиво, как и надо.

– О, верно. Э–э... круто, – бедный мальчик не знает куда смотреть, – кстати, я – Джек. Не

думаю, что мы встречались?

Касс протягивает руку.

– Рада, наконец, встретиться с тобой, Джек. Я – Касс.

Оба смотрят на меня, как будто моя очередь говорить. Моѐ сердце всѐ ещѐ пытается

вырваться из груди, как инопланетянин.

Мне нужно вытянуть Джека из этой ситуации так быстро и безболезненно, как это только

возможно.

–Джек, не хочешь сходить со мной? Есть кое–что, что я хочу тебе показать.

Я звучу как педофилка... Не хочешь пойти со мной и посмотреть на щенков?

–Считай, заинтриговала меня... Ладно, пойдѐм.

Джек и Касс прощаются, и я увожу его. Я поворачиваюсь к Касс, пока Джек открывает дверь.

Беззвучно губами произношу "спасибо", и она кивает.

Джек и я идѐм по пустынному коридору. Здесь темно и жутко, и мне стало бы страшно, будь я

здесь одна. Но рука Джека в моей, и это заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

– Так что ты хотела показать мне? Бьюсь об заклад, что это твой шкафчик, исписанный

стихами обо мне.

Когда он успел стать таким самоуверенным? Ох, да, наверно, с того момента, как узнал, что я

схожу по нему с ума.

Я не хочу отказываться от этой затеи.

– Скоро увидишь, – говорю я, стараясь делать это сексуально и загадочно. Правда, в том, что

здесь нечего показывать, если не считать скелет Эрни в классе по биологии. Он довольно

уникальный.

Я останавливаюсь, когда мы ушли достаточно далеко от зала, так как больше не слышим

музыку. Я заглянула в окна класса, где я никогда не была.

– Сюда. Иди за мной.

– Твоѐ желание для меня закон.

Иногда он может быть таким засранцем.

Бледный лунный свет смотрит с учительского стола. Джек движется, чтобы включить свет, но

я останавливаю его. Я прыгаю на стол и сажусь на него. Джек бродит по классу и, в конце концов,

останавливается передо мной.

– Ах, так вот, что ты хотела мне показать... – он показывает на доску, – Теперь я понимаю

почему. Я всегда хотел узнать больше о трущобах в Сан–Пауло. Как ты догадалась? – Он смеѐтся.

– Заткнись и поцелуй меня.

Он удивлѐн моей раскрепощѐнности, но не возражает. Он же парень, в конце концов.

– Как скажешь.

Я крепко целую его. Мой язык двигается к его с новым отчаянием. Мои пальцы скользят через

его волосы. Его руки находятся на моей талии, но я хочу их везде.

Я тяну его ближе. Хочу, чтобы он стоял между моих ног. Моѐ платье поднимается по бѐдрам,

но меня это не волнует.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Через несколько минут он отстраняется.

– Что если кто–то зайдѐт?

Выбор слов заставляет меня хихикать.

– Кого это заботит? –Я скольжу руками под его рубашку, и мои пальцы бродят по его спине, –

Я просто хочу, чтобы ты поцеловал меня и никогда не останавливался.

Мой рот находит его, и я теряю контроль из–за вожделения.

Мои пальцы находят пряжку ремня и приступают к работе. Я справляюсь с застѐжкой, когда

Джек хватает меня за руки.

– Что ты делаешь?

Я смеюсь.

– А что ты думаешь, я делаю? –Моѐ дыхание прерывистое,– Я хочу тебя, Джек.

– В смысле, ты хочешь...? Здесь?

Забавно, как о таких вещах трудно говорить.

– Да, хочу. А ты нет?

Джек вздыхает и морщится. Он наклоняется ко мне и наши лбы соприкасаются.

– Конечно, я хочу. Я хочу этого так долго, что ты себе и представить не можешь. Но не так.

Не здесь.

– Почему нет?

Думаю, я сейчас расплачусь.

– Это не правильно ощущается, знаешь. И, так или иначе, у меня нет никаких... хм...

презервативов.

Я целую его, прикусывая немного губу.

– Мне всѐ равно.

И вот я понимаю, что сошла с ума. Что за монументально глупую вещь, я сказала.

– Алиса! Ты же не серьѐзно.

Конечно, нет. Я не глупая, просто возбуждѐнная. И смущѐнная. Слѐзы размывают зрение, и я

отворачиваюсь, надеясь, что Джек не заметит.

– Хей, не плачь... Ну, всѐ же хорошо.

Он кладѐт руки мне на плечи и пытается заставить посмотреть ему в глаза.

– Я в порядке. Правда. Давай вернѐмся на вечеринку, – я соскакиваю со стола, поправляю

платье и делаю глубокий вдох.

– Ты...? Мы в порядке? Я не хочу, чтобы ты неправильно всѐ поняла. Я хочу, чтобы это

случилось, но хочу сделать это правильно.

Разве не девушка должна говорить эти слова? Я хочу, что бы мой первый раз был идеален. Он,

должно быть, думает, что я шлюха. Не знаю, что лучше: чтобы он думал, что я шлюха или

девственница. Сложно сказать.

– Мы в порядке. Не знаю, о чѐм я только думала. Это, и правда, неловко.

Джек оборачивает руки вокруг меня и целует в лоб.