В лучах солнца

13

Какое-то надоедливое насекомое щекотало ее щеку. Она пыталась отмахнуться от него, но бесполезно. Оно не улетало, а наоборот, ползло по ее лицу к шее и груди.

Виктория попыталась натянуть одеяло на голову, дергала за его край, но оно почему-то не поддавалось. Сон почти прошел, и она открыла глаза.

Первое, что она увидела, был Мэтт. Он наклонился над ней и легонько дул ей в лицо. Она окончательно проснулась. Неудивительно, что она не могла натянуть одеяло, потому что Мэтт сидел поверх него на кровати.

– Что ты делаешь?

– Бужу тебя.

– Зачем? Который сейчас час?

– Светает.

Он снова подул на ее челку, отчего по ее телу от корней волос до кончиков пальцев прошла приятная дрожь.

– Солнце сияет, и похоже, мне удалось пережить эту тяжелую ночь.

– Как ты себя чувствуешь?

– Еще хуже, чем вчера. У меня руки так и чешутся.

Виктория порывисто села на кровати, сразу сообразив, что не стоило это делать. Во время сна ее сорочка сбилась, и сейчас спустилась с одного плеча, обнажая одну грудь. Его глаза сразу загорелись от этого прекрасного зрелища. Она быстро поправила сорочку, придавая себе более приличный вид.

Мэтт наклонился к ней, явно пытаясь вернуть все как было. Она увернулась от его рук, понимая, что получает лишь небольшую отсрочку. Ей все равно не избежать его объятий. От этой мысли по телу разлилась сладкая истома.

Пытаясь отвлечь его от опасной игры, она сказала:

– Дай мне посмотреть на твои укусы.

– Пожалуйста. – Он легонько прикусил кожу у нее на шее.

– Я не это имела в виду. – Тори оттолкнула его.

Мэтт развалился рядом с ней на кровати по-хозяйски, положив руку ей на грудь. Она откинула руку:

– Ты сегодня ужасный.

– Дай мне шанс, и я покажу тебе, что действительно могу быть ужасным.

Состроив недовольную гримасу, она начала осматривать его грудь и живот. Там, где она мазала мазью, остались розовые пятнышки, но волдыри почти исчезли. То же самое и на ногах.

– Ну-ка, повернись. Дай я посмотрю твою спину. – В эту минуту Виктория заметила блеск в его глазах и поняла, что он что-то задумал.

И действительно, Мэтт улегся к ней на колени, обняв ее за талию. Не обращая внимания на мощную волну желания, которая увлекала ее тело в океан страсти, Тори изучала его тело. Несколько больших волдырей еще осталось на плече. Они да еще точки от мази были единственным напоминанием о вчерашнем приступе аллергии.

– С этими пятнами ты похож на леопарда, – засмеялась она.

– На леопарда? Я могу придумать что-нибудь похуже.

Легким движением он опрокинул ее на кровать, и она оказалась опять лежащей на подушках. Он обнял ее и прижал к себе.

– Виктория, я хочу тебя. Сейчас, – прошептал Мэтт ей на ухо – Я никого не хотел так сильно, как тебя. Я еле пережил эту ночь.

Виктория поняла, что он говорил не об укусах, так как ночью она несколько раз проверяла, как он спит. Но он дышал ровно и не трогал волдыри. Очевидно, мазь сделала свое дело.

Но его близкое присутствие вызывало у нее такое острое желание, что сама она не могла заснуть очень долго.

Если бы она была на самом деле такой раскованной, какой хотела быть, она бы, недолго думая, легла рядом с ним. Но вчерашней ночью она много узнала о себе. В том числе и то, что ей еще многое придется менять в себе, если она решила полностью стать Тори.

Она обняла Мэтта за шею:

– Я тоже ворочалась всю ночь.

Больше не нужно было ничего говорить. Своими действиями она дала ему понять, как сильно она его хочет. Своими горячими поцелуями, которые она оставляла на каждом розовом пятнышке. Своими прикосновениями, сначала такими легкими, а затем все более и более чувствительными и требовательными.

Мэтт с жаром ответил на ее поцелуи. Языком он ласкал ее маленькое ушко, кусал за мочку. Тори закрыла глаза и позволила чувствам завладеть ею – жару страсти и счастью любви.

Любовь. Это слово прозвучало в ее мозгу и отозвалось во всем теле, в сердце, в ее душе. Ею двигала любовь, придавая каждому ее прикосновению особую силу.

Она действовала, как подсказывали ей ее инстинкты. Она нашла себе единственного мужчину. Его страсть все возрастала, разжигая ее страсть. Она разгоралась как всепожирающий огонь в лесу, но она была не губительной, а созидающей. Ее тело готово было разорваться на тысячи кусочков, и в то же время никогда она не чувствовала такой гармонии внутри себя. Тори дрожала от счастья и нетерпения.

Мэтт знал, что уже не может контролировать себя.

– Ты такая красивая, – прошептал он, но не был уверен, действительно ли он произнес эти слова, или лишь почувствовал их в своем сердце.

Она была прекрасна. Она была его Венерой. Он утонул в ней. Утонул в ее нежной женственности. В мягкости ее кожи. В аромате ее волос. В сладких, как мед, губах.

Линии ее тела просто были созданы для его рук. Лаская ее грудь и живот, он наблюдал за реакцией Виктории. В изгибе ее губ он прочел блаженство. В глазах отражалась страсть. Он впился страстным поцелуем в ее губы. Кровь забурлила в его венах. Сейчас, когда она была так близко, когда их движения и стоны сливались воедино, Мэтт ясно осознал, что они созданы друг для друга. Он хотел, чтобы она всегда была с ним рядом как его любовница, как его подруга, как его жена.

Любовь давала ему жизненные силы, заставляла сердце сильнее биться. Желание обладать ею подстегивало его, а любовь воодушевляла.

Виктория принадлежала ему.

Мэтт прижался губами к нежной шее и почувствовал биение ее пульса. Виктория застонала от удовольствия. Он так долго ждал этой минуты и сейчас жаждал насладиться каждым мгновением. Он не мог больше сдерживаться, слишком сильно велико было его желание.

– Мэтт, я хочу тебя, – ее слова прозвучали как мольба.

Он вошел в нее, и они стали двигаться в едином ритме, все приближаясь к высшему наслаждению. И они вместе достигли его. Они никогда не забудут этого мгновения, когда они были так близки.

Тори, лежа в надежных объятиях Мэтта, заснула глубоким спокойным сном. Позже Мэтт разбудил ее, покрывая своими нежными поцелуями ее нос, щеки, шею, все ее тело. Она сразу очнулась ото сна и потянулась к нему.

В первый раз, когда они занимались любовью, их объятия были слишком страстными, слишком ненасытными. На этот раз они действовали более медленно, изучая, познавая друг друга. Их любовь расцветала постепенно, как бутон, который раскрывается лепесток за лепестком, пока не превращается в прекрасный цветок.

– Спасибо тебе, Виктория, – прошептал Мэтт.

– За что?

– За то, что ты есть. Ты моя прекрасная Венера.

От его слов она расцветала еще больше. Она обняла его и положила голову ему на грудь. Ей хотелось ответить ему, сказать, что он был ее Адонисом, но она решила, что любые слова сейчас прозвучат банально, и не стала портить очарование этой минуты. Вместо этого она стала слушать биение его сердца и заснула под его мерные, успокаивающие удары.

Когда она в следующий раз открыла глаза, то увидела, что он стоит голый и ищет что-то в своем чемодане. Он стоял к ней спиной, и Тори смотрела на его ягодицы, все покрытые бледными розовыми пятнышками. К ее разочарованию, в этот момент он надел белые шорты, сразу скрывшие от нее такое интересное зрелище.

– Мэтт?

– Ты проснулась? – Он повернулся к ней.

– Да. – Она облокотилась на подушку. – Что ты делаешь?

– Я подумал, что пора бы позаботиться о завтраке. Ты, наверное, голодна?

– Вообще-то я вполне удовлетворена. Но ведь для того, чтобы возбудить аппетит, надо совсем немного, правда?

Мэтт надел джинсы и лукаво улыбнулся.

– Завтрак в кровать, потом – десерт. Согласна?

– Конечно.

– Я скоро вернусь. Ты хочешь что-нибудь особенное?

– Только тебя.

Он подошел к кровати и поцеловал ее.

– Смотри не передумай. Я сейчас вернусь.

Неохотно Тори разжала объятия и отпустила его. Она не хотела есть. Она хотела его. Но тут желудок заурчал, напоминая о себе.

Как только дверь за ним захлопнулась, Виктория вскочила с постели и направилась в душ. Прохладная вода окончательно прогнала сон. Она долго стояла под тугими струями и думала, что следы его поцелуев навсегда останутся на ее коже и их не смоют ни вода, ни мыло. Она принадлежала теперь ему. Они принадлежали друг другу.

Как глупо было думать, что он, с его прагматичной натурой, не соответствовал ее веселому, жизнерадостному настрою. Они прекрасно дополняли друг друга. Она вытянула Мэтта из скорлупы, в которую он забился, разрушила стену деловитости и холодной рассудочности, которой он себя окружил. Теперь Виктория знала, какой он на самом деле. Она же надеялась, что он не даст ей быть легкомысленной бабочкой. Не даст ей порхать вблизи огня и обжечь свои крылышки.

Выйдя из душа, она взяла полотенце и начала вытираться, но вдруг ей пришла в голову неожиданная мысль, заставившая ее отбросить полотенце в сторону. До Виктории дошло, что Мэтт не произнес ни разу ни одного слова о любви. Она не сомневалась в своих чувствах к нему, но ей хотелось бы знать, как он к ней относился. Мэтт доказал ей всеми возможными способами, как она нравилась ему, как он хотел ее. Он упорно добивался ее. Он тщательно спланировал соблазнение. Он все время старался развлечь ее. Та брошь, которую он ей подарил, свидетельствовала о его щедрой и изобретательной натуре. Но все это были знаки внимания, ничто из этого не доказывало его любовь. Но, улыбнувшись, она призналась себе, что все это намекало на любовь.

Когда Мэтт вернулся, Тори сидела на кровати, облокотившись спиной на подушки, по грудь укрытая одеялом. Как только Мэтт подумал о том, что под одеялом его ждет соблазнительное тело Виктории, он сразу напрягся. Сквозь щель в занавесках пробивался луч солнца и падал прямо ей на волосы, отчего они были похожи на золотистый нимб. «Мой ангел, – подумал Мэтт. – Моя любовь».

В каком-то смысле его план почти удался – соблазнение состоялось. Даже сейчас Тори ждала его в постели. Если бы ему не нужно было подкрепиться для того, чтобы дальше заниматься с ней любовью, он бы забыл про еду. После завтрака он снова заключит ее в свои объятия. Насвистывая что-то себе под нос, Мэтт стал доставать из сумки круассаны, упаковки сока и коробочки с салатами.

Остаток их маленького отпуска они провели, находясь попеременно то в море, то в постели. Тори, все больше расцветая от любви, удивлялась, почему она так долго отказывала Мэтту. «Все из-за моих дурацких идей», – догадалась она.

Эти дни с Мэттом были самыми счастливыми в ее жизни.

Время, когда им пора было уезжать, настало, как ей показалось, очень быстро. Очень неохотно они сложили вещи и двинулись в обратный путь.

По дороге Тори сказала:

– Я хотела с тобой посоветоваться… В понедельник я нашла покупателя для одного дома в Палм-Бич. К тому же мы с Венди поделили очень приличные комиссионные от продажи дома в Бока.

– Отлично! – Мэтт похлопал ее по колену. – Венди уже консультировалась со мной по поводу того, куда вложить деньги. Я подумал, что мы могли бы купить тебе муниципальные облигации. Для разнообразия.

– Да, это неплохо, но…

– Не думаю, что мне понравится то, что следует за этим «но».

– Я думаю, понравится. Я придумала нечто грандиозное. – Она потерла от удовольствия руки.

– Что же это? – с любопытством спросил Мэтт. Тори заметила, как озабоченно он нахмурил брови.

Не обращая на это внимания, она выпалила:

– Я решила снять яхту на недельный круиз на Багамы и уже звонила в туристические агентства. Дэйн считает, что это отличная идея. Я приглашу всех своих новых друзей, и мы отлично проведем время. Все эти люди умеют веселиться.

К ее удивлению, Мэтт резко затормозил и остановил машину у обочины.

– Я не верю тебе.

Он сердито посмотрел на нее.

– Я не понимаю, почему ты так сердишься?

– Не понимаешь? Это значит, что ты совсем меня не знаешь. И все, что было между нами эти два дня, – это просто фарс. – Он скрипнул зубами.

– Нет, это не было фарсом. Это было замечательно. – Ей хотелось взять его за руку, но она не стала этого делать. – Я надеялась, что мы вместе поедем в этот круиз. В одной каюте. Не думаешь же ты, что я бы поехала без тебя? Ты больше не хочешь быть со мной?

Мэтт глубоко вздохнул. Тори почувствовала, как постепенно расслабились его мышцы. Гнев улетучился. Но ему на смену пришла такая холодность, что она поежилась, несмотря на жаркий день.

Лучше бы он поговорил с ней, объяснил, что она сказала или сделала неправильно. Наверное, это опять из-за денег. С самого начала она знала, что их отношения ни к чему не приведут. У них были слишком разные взгляды на то, как относиться к деньгам и как их тратить. Из-за его поцелуев и ласк она совсем потеряла голову. Какая же она дура!

– Нет, Тори, – сказал Мэтт спокойным равнодушным тоном, – я не сомневался, что ты меня пригласишь. Просто мне не нравится, что ты приглашаешь каких-то проходимцев, которых ты называешь друзьями. Кроме того, я думал, что ты больше не общаешься с Беккером.

– Так вот в чем дело. Ты ревнуешь.

– Может быть. Но я тебе скажу следующее. Ты мне гораздо больше нравилась, когда ты ничего из себя не представляла и была небогатой, – не глядя на нее, Мэтт завел машину и поехал.

Его слова так больно резанули Тори, что даже слезы выступили у нее на глазах. Она так много делала, чтобы заработать деньги и изменить свое существование. Впервые она наслаждалась жизнью и свободой. А Мэтт хочет, чтобы она жила так же скучно и однообразно, как и он, только потому, что вбил себе в голову, что это правильный образ жизни. Это нечестно.

Не могла она этого так оставить.

– Значит, я тебе больше нравилась, когда была невзрачной и тихой?

– Если ты сама не знаешь, то я не собираюсь это обсуждать с тобой. Ты никогда не поймешь. – Мэтт сжал губы, и она поняла, что больше от него ничего не добьется.

Как она могла влюбиться в человека, который ее совершенно не понимает? И который даже не пытается понять ее, посмотреть на вещи ее глазами. И не хочет объяснить ей свою точку зрения. Виктория шмыгнула носом и заморгала, стараясь не расплакаться.

А что касается их занятий любовью, то это было замечательным приключением, о котором она не забудет никогда. И не будет о нем жалеть. Воспоминания будут храниться в альбоме ее памяти, который она начала вести с того дня, когда продала усадьбу. На одной странице с ними она будет хранить серебряную пальму и бутылочку с мазью. А потом перевернет страницу. Комок подкатил к ее горлу, но она справилась с ним. И это причинит ей боль, так как края у этой страницы очень острые. Но она сделает это, потому что жизнь не стоит на месте.

Мэтт переключил скорость и посмотрел на Тори. Она была белая как полотно. Ее лицо словно окаменело. Он чувствовал себя виноватым, что расстроил ее, но не мог ничего поделать. Виктория тоже сделала ему больно. Даже больше того – она разочаровала его. Он продолжал добиваться ее, надеясь, что она образумится, как только привыкнет к своему новому богатству. Мэтт был уверен, что ее состоянии эйфории – временное явление.

Как она не понимает, что люди, которых она считала обаятельными и веселыми, были всего лишь неудачниками, использовавшими ее в своих целях? Беккер не что иное, как ловелас и пустозвон, а Клэйборн, по его подозрениям, был обычным жуликом. Если Виктория надеется получить от них свои деньги, то сильно ошибается.

Вместо того, чтобы злиться и разубеждать ее, лучше было бы оставить Викторию в покое с ее представлениями о счастье, которые потом сами развеются. Не нужно было пытаться доказать их бессмысленность. Рано или поздно она сама во всем разберется. Но Мэтт устал ждать, когда это произойдет.

А может быть, он с самого начала ошибался в ней? Может быть, она такая же, как и ее новые друзья? От этой мысли у него защемило сердце. После двух дней, проведенных с ней, он еще больше хотел ее. Он понимал, что если между ними сохранится непонимание, то им придется расстаться, но его тело и сердце заныли при мысли об этом.

Мэтт хотел прервать это тягостное молчание, вставшее между ними как стена, но ему нечего было сказать ей. Подъехав к ее дому, он вынул вещи из багажника, внес их на лестницу, подождал, пока она зашла в дом, тихо попрощался и уехал.

Как только Виктория переступила порог, слезы хлынули у нее из глаз. Если бы она прислушалась к голосу своего разума, она бы так сейчас не страдала.

Но если бы она держалась от него подальше, тогда бы в ее жизни не было этих двух восхитительных дней, воспоминания о которых будут с нею на всю оставшуюся жизнь. Смогла ли она променять свое нынешнее отчаяние на те несколько часов счастья? Нет. Она бы не сделала это ни за что на свете.

Тори душили слезы, она никак не могла успокоиться, не могла понять, почему Мэтт так рассердился. Почему он даже не поговорил с ней, не объяснил причин своего недовольства? Если бы он дорожил их отношениями, он бы все обсудил с ней. Она подозревала, что это все из-за дурацкого круиза. Вытащив салфетку, она высморкалась и вытерла слезы.

Из-за чего она плакала? У нее были деньги, и она заработает еще больше. Ее карьера идет в гору. Ну и что из того, что человек, которого она считала мистером Совершенство, им не оказался? Мэтт не единственный мужчина на свете, жизнь продолжается, и все самое лучшее у нее впереди, – пыталась успокоить себя Виктория.

Она забудет Мэтта. Когда-нибудь. Мо-жет быть.

А пока что же ей делать? Она попробует отвлечься от своих переживаний, с головой погрузившись в работу. «Но, – подумала Тори, – она не будет больше общаться ни с Дэйном, ни с его друзьями. Пока сама не разберется, как следует жить. Пока не найдет настоящую любовь».