В Нью-Йорк за приключением

Седьмая глава

Гиб отвез ее домой.

На протяжении всей дороги они сидели на заднем сидении такси – каждый в своем углу. Гиб неотрывно глядел в окно, его руки были сжаты в кулаки. Хлоя понятия не имела, о чем он думает, но вряд ли о чем-то приятном.

Она сидела, обхватив себя руками, с подступившим к горлу комком, и старалась не думать вообще.

Улицы были свободны, но, несмотря на это, казалось, что поездка длится целую вечность. Хлое даже не хотелось смотреть в окно, на яркие городские огни. Ее душа была погружена во тьму.

Едва машина остановилась напротив дома Марии, как Хлоя распахнула дверь и выскочила наружу. Гиб, черт бы его побрал, помчался следом.

– Со мной все хорошо, – сказала Хлоя, даже не взглянув на него, торопливо пытаясь вставить ключ в замочную скважину. – Ты не обязан меня провожать.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

И это простое заявление было худшим из всего, что он способен был сказать. Это меньшее, что он может сделать… и именно это он делает.

Хлоя возилась с замком. Гиб отобрал у нее ключ и ловко открыл дверь.

– Спасибо за приятный вечер, – сухо поблагодарила Хлоя. Она надеялась, что эти слова заставят его уйти.

Он не ушел.

– Я провожу тебя до квартиры.

Хлоя хотела возразить, но передумала. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она кивнула и начала торопливо подниматься по лестнице. К счастью, дверь квартиры отпиралась легче, чем дверь подъезда. И, слава богу, что Сьерра, оставшаяся в квартире дожидаться водопроводчика, уже ушла.

Сегодня у Хлои не было настроения с кем-либо разговаривать.

С замком она справилась сама и сразу же повернулась к Гибу.

– Спасибо, – решительно сказала она.

Хлоя знала, что из вежливости должна хотя бы улыбнуться. Но ей было не до улыбок. За этот вечер она уже исчерпала свои актерские способности.

– Спокойной ночи, – хрипло пожелала она и захлопнула дверь, не удостоив Гиба даже взглядом.

Затем, прислонившись к дверному косяку и вслушиваясь в удаляющиеся шаги Гиба, Хлоя глубоко, со всхлипом, вздохнула. Она долго стояла так, дрожа, обхватив себя руками.

Хлоя сама не знала, почему расстраивалась: из-за того, что целовалась с Гибсоном, или потому, что он так сильно не хотел этого поцелуя.

Все смешалось – в ее мыслях, в ее сердце, в ее жизни!

– Вот что бывает, когда играешь не в своей лиге, – сказала она себе. – Не захотела сидеть дома и радоваться жизни, вот и получай!

Хлоя отошла от двери и побрела на кухню. Водопроводчик здесь явно побывал. Теперь оба крана работали. Хлоя ополоснула лицо холодной водой. Затем стянула с себя платье, вытащила из волос усыпанную бриллиантами ленту и засунула голову под кран. От ледяной воды ее бросило в дрожь.

– Это тебе поможет, – произнесла она вслух. Затем нащупала полотенце и тщательно вытерла волосы и лицо, стирая косметику, которой пользовалась очень редко, стирая с губ вкус поцелуя Гибсона… возвращаясь к реальности.

Только потом она заметила на столе записку от Сьерры.

Развернув, она прочла: «Дэйв звонил. Он такая лапочка. Перезвони ему. Расскажи о вечеринке!»

Да, – подумала Хлоя, швырнув записку обратно на стол. Дэйв – лапочка. К тому же, благоразумный и очень надежный – не то, что она. Ей очень хотелось позвонить ему прямо сейчас и поплакаться в жилетку. Хотелось рассказать о своей глупости, о своей ужасной ошибке и о том, что она возвращается домой ближайшим рейсом.

Но Хлоя не могла так поступить.

Дэйв – фермер. Он встает в половине пятого утра. Он давно уже спит, и она не имеет права будить его, не имеет права нарушать его отдых после тяжелого дня из-за своей собственной дурости и желания выплакаться.

Поплакать в жилетку Хлоя не может в любом случае. Она ни за что на свете не расскажет ему о сегодняшнем вечере. Она никогда не сможет объяснить ему то, чего не понимает сама – почему ей так запал в сердце поцелуй Гибсона Уокера.

Человеческий разум – это нечто удивительное.

Он гибкий. Разносторонний. И способен на любые чудеса, если требуется подыскать подходящее оправдание.

Именно об этом думал Гибсон… потому что к следующему утру он уже нашел уважительную причину своего поцелуя с Хлоей Мэдсен.

Он поступил так исключительно ради нее.

Гиб пришел к этому выводу не сразу. Он размышлял целую ночь.

Проводив Хлою, он вернулся домой пешком. Надеялся, что свежий ночной воздух прочистит ему мозги.

Не помогло. Возможно, если бы температура упала бы градусов до двадцати или влажность воздуха опустилась бы ниже девяноста процентов, это бы подействовало. Но после прогулки Гиб чувствовал себя так, словно побывал в парилке.

И думать он мог только он вкусе губ Хлои, о том, как они уступали его напору, раздвигались, позволяя прикоснуться к ее зубам и языку.

Гиба бросило в дрожь. Каждый раз при этом воспоминании его охватывало болезненное желание.

Какого черта ему понадобилось целоваться?

Какого черта понадобилось ей? – со злостью подумал Гиб. Это ведь Хлоя помолвлена, а не он! Она не имеет права целоваться с другим мужчиной!

А она его целовала.

Допустим, это он начал. Допустим, это он опустил голову и прикоснулся к ее губам, потому что (вот черт!) она показалась ему милой, очаровательной и невероятно красивой. Но Хлоя ведь могла бы и воспротивиться.

Но не воспротивилась.

Она таяла от его прикосновений. Она открылась ему, как засыхающий цветок открывается струям весеннего дождя. Черт побери, она же сама хотела, чтобы он ее поцеловал!

Ей мало было одного поцелуя.

И ему тоже.

Это пугало его до чертиков!

Гибсон Уокер никогда не стремился к серьезным отношениям. Он предпочитал развлекаться с легкомысленными девчонками, которые и к нему относились как к игрушке. В таких связях не было места обидам, боли и разбитым сердцам.

Он всегда был осторожным.

Так куда делась его хваленая осторожность, когда он решил поцеловать Хлою Мэдсен?

Гиб пытался найти объяснение.

Во-первых, он действовал в ее интересах. Все его мысли вертелись вокруг этого утверждения. Его поцелуй был частью большого замысла – показать ей, как опасно жить в Нью-Йорке, как опасно находиться рядом с ним!

Гиб поцеловал ее, чтобы заставить опомниться, чтобы напугать, чтобы отправить ее домой, к фермеру Дэйву, в ее родную Айову.

Вот именно.

Просидев все воскресенье перед телевизором, стараясь поменьше задумываться и не отвечая на телефонные звонки от сестры, Гиб заставил себя в это поверить.

Направляясь на работу утром в понедельник, Гиб убедил себя, что Хлоя, скорее всего, уехала домой. В эту минуту она уже может быть в Айове!

Но когда он открыл дверь студии, она как ни в чем ни бывало сидела за столом.

Хлоя подскочила на стуле, когда он вошел, а затем снова уткнулась в рабочее расписание.

– Как ты рано, – заметил Гиб. Это прозвучало, как упрек.

Хлоя не ответила. Под шапкой светлых волнистых волос ее лицо было смертельно бледным. Гиб заметил, что она попыталась скрыть свою бледность густо наложенными румянами.

Он не удержался от комментария:

– У тебя щеки очень красные. Как у клоуна.

Только теперь Хлоя подняла голову. Помады тоже было многовато. Гиб заметил, что ее сильно накрашенные губы дрожат.

Она вскочила и бросилась в туалет.

– Пустяки, – крикнул Гиб ей вслед. – И нечего реветь.

Ответом был стук двери туалета.

В своей жизни Хлоя редко совершала глупые поступки. Но после этого лета ей не хватит всех пальцев на руках и на ногах, чтобы их сосчитать.

А самая большая глупость – то, что она разревелась именно сейчас!

У нее было тридцать три часа на обдумывание субботнего происшествия. Их поцелуй остался в прошлом. Он ничего не должен значить для нее.

Он и не значит!

Честно.

Просто он оказался для Хлои слишком большой неожиданностью. Кроме Дэйва ее никто никогда не целовал. Она не знала, как это воспринимать.

Но она уже взрослая женщина. Она обязана справиться.

И справится… если не будет распускать сопли каждый раз, когда Гиб на нее взглянет!

Хлоя умылась и посмотрела в зеркало на свои покрытые пятнами щеки. Какой же надо быть дурой, чтобы так намазаться! Как будто вся эта косметика могла ее защитить.

Единственное, что ей нужно для защиты – это вести себя как взрослая женщина.

До сих пор ведь ты справлялась, – напомнила себе Хлоя. Даже вчера, шатаясь по квартире, словно зомби, после бессонной ночи, она не поддалась на искушение позвонить Дэйву или уехать домой.

А когда мама позвонила ей, чтобы напомнить о свадебных приглашениях и о том, как безответственно было с ее стороны уехать в Нью-Йорк, Хлоя, к своему собственному удивлению, начала отстаивать свое решение.

– Ты хочешь, чтобы со мной случилось то же, что и с сестрой Дэйва? – спросила она. – Вот выскочила она за Кевина, не подумав, а через пять лет вернулась к родителям с тремя детьми!

– С тобой бы такого не случилось! – воскликнула мама.

– Конечно, нет, – решительно согласилась Хлоя. – Я для того и поехала в Нью-Йорк, чтобы убедиться в этом.

Последовала недолгая пауза. Затем мама спросила:

– Ты не передумала, Хлоя?

– Нет! Конечно, нет!

Естественно, она не передумала выходить замуж за Дэйва. Но прошлой ночью ее тело и чувства ей изменили.

Прошлой ночью, целуясь с Гибом, она даже не вспомнила о Дэйве. До тех пор, пока Гиб ее не оттолкнул – а ведь именно он прервал их поцелуй, и вид у него при этом был ошеломленный и даже страдальческий.

Или она все-таки передумала?

Хлоя сама не понимала, о чем вообще думает.

Но она твердо знала, что возвращение домой перечеркнет все, что с ней сейчас происходит, и подтолкнет ее к решению, принять которое она еще не готова.

Не об этом ли искушении говорила ей сестра Кармела?

Было ли ее беспокойство чем-то большим, нежели желанием увидеть небоскребы и музеи? Был ли Гибсон ее искушением?

И если она сможет устоять перед ним, укрепит ли это ее отношения с Дэйвом?

Да, – решила Хлоя.

Этот поцелуй был искушением. Проверкой.

И, как сестра Кармела, она обязана быть сильной. Она обязана устоять.

И Хлоя устояла. Ведь это был всего лишь поцелуй. Она продолжает контролировать ситуацию.

Взглянув на вещи с этой точки зрения, Хлоя почувствовала себя победительницей.

Что ж, врать она, может, и не умеет. Но это уже не ложь. Она может выйти отсюда, улыбнуться Гибсону и притвориться, что ей на все плевать.

Она сможет. Да.

И сделает это. Прямо сейчас.

Когда Хлоя вышла, Гибсона не было в приемной. Он готовился в студии к первой съемке. Хлоя понимала, что он делает ее работу.

Она отправилась ему помогать.

Гиб ее отшил:

– Сам справлюсь.

Но Хлоя решительно покачала головой и потянулась к камере, в которую надо было зарядить пленку.

– Это моя обязанность.

Гиб отдал ей камеру и отвернулся.

– Гиб?

Он повернул голову.

Хлоя не отрывала взгляда от камеры.

– Прости за… это. Я редко бываю такой… обидчивой. Просто… у меня месячные.

Хлоя не знала, поверил ей Гиб или нет. Но если бы ей сказали нечто подобное, она бы поверила. По какой еще причине взрослая женщина может неожиданно разрыдаться в ответ на невинное замечание о том, что она слишком сильно накрашена?

Гиб долго смотрел на нее, и Хлоя попыталась взглянуть ему в глаза. Это было не просто, но, в конце концов, он кивнул, как будто поверив.

– Я не должен был это говорить, – буркнул он.

– Ты был прав.

– Нет, я… – Гиб почесал в затылке. – Это была не ты, – выдавил он. – То есть, ты была на себя не похожа.

– Знаю, – Хлоя робко улыбнулась. – Теперь я… больше похожа на себя?

– Ага.

Мир был восстановлен. Между ними протянулась тоненькая ниточка взаимопонимания.

Хлоя вздохнула с облегчением и принялась заряжать пленку.

– Ты… не хочешь пообедать со мной? Позже? – робко и совершенно неожиданно предложил Гиб.

– Спасибо, но я уже договорилась с Райсом, – вежливо ответила Хлоя.

Это была чистая правда. В противном случае ей пришлось бы что-нибудь выдумать. Гиб был ее искушением. Однажды ей удалось устоять перед ним.

Но ее силы не безграничны.

Хлоя боялась, что обед с Гибом может стать последней каплей.

Короче, Хлоя ушла с Райсом. Имеет же она право на перерыв, в конце концов! Но все-таки могла бы и отпроситься у начальника!

Кого это волнует?

Только не Гиба. Он пригласил ее на обед, потому что чувствовал себя виноватым после ее неожиданной истерики из-за дурацкой помады. Откуда ему было знать, что она такая обидчивая?

Вот в чем беда женщин. Они слишком переменчивые. Слишком зависят от настроения.

И ему совершенно не хотелось с ней обедать! Он всего лишь пытался ее утешить.

Гиб отодвинул в сторону отражатель, мрачно глядя на дверь, через которую полчаса назад выбежала Хлоя. Она очень торопилась, чтобы не опоздать на встречу с Райсом.

– В час я вернусь, – крикнула она через плечо.

– Да хоть в два, – проворчал Гиб. – Хоть вообще не возвращайся!

Естественно, Хлоя не могла это услышать. Дверь уже закрылась.

Гиб, засунув руки в карманы, мерил шагами студию.

– Женщины! – буркнул он. – На что они вообще сдались?

Ему казалось, будто он пытается пробить башкой бетонную стену.

Райс сделал ей предложение.

– В первых числах августа я уеду, – сказал он. – В командировку. Я знаю, что Мария пустила тебя в свою квартиру до конца июля. Так может, ты поживешь у меня последнюю пару недель.

Хлоя удивленно уставилась на него.

– Райс, я… я… Боже, как это мило с твоей стороны! Я даже не задумывалась об этом.

Ее голова была забита совершенно другими вещами. На каком-то подсознательном уровне она понимала, что с каждым днем квартира Марии становится все больше и больше похожа на нормальное человеческое жилище с работающими кранами и обоями на стенах.

И, конечно, она помнила, что первого августа Мария вернется.

Но Хлоя понятия не имела, куда ей придется уйти. Мария обещала что-нибудь придумать, тем более что до отъезда Хлои оставалось всего две недели.

Гиб пожал плечами.

– Я просто подумал…

Хлоя улыбнулась ему.

– И очень хорошо, что подумал. Ты такой добрый, Райс.

Райс заметно смутился.

– Ничего. Ты – более приятная соседка, чем Мария, – сухо добавил он.

Хлоя удивленно моргнула. До сих пор он ни разу не вспоминал о Марии.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. – Райс уткнулся носом в тарелку с бутербродами, которую поставила перед ним официантка.

Ничего? Хлоя пристально на него взглянула, но Райс упорно не смотрел в ее сторону. Ей очень хотелось задать ему пару вопросов, но пока она решила воздержаться. Ей и своих забот хватает, так что незачем вмешиваться в отношения Райса и Марии.

– Я обдумаю твое предложение, – пообещала Хлоя. – Оно очень заманчивое.

– Я буду рад, если ты согласишься, – сказал ей Райс.

Хлоя улыбнулась и еще раз пожелала, чтобы ее отношения с мужчинами всегда складывались так же гладко.

Если бы Гиб был хоть капельку похож на Райса, это лето пролетело бы для нее, словно приятная морская прогулка.

– Жизнь, – говорила в интервью сестра Кармела, – не может всегда быть легкой. Иначе это было бы слишком скучно. Всем людям время от времени требуется встряхнуться, им нужен свежий ветер, белые барашки на волнах…

Так чем был Гиб для Хлои? Белым барашком?

Скорее уж, цунами!

– Как это ты будешь жить с Райсом? А как же Дэйв? Разве он не тот самый, как его?

– Дэйв остается моим женихом, – спокойно ответила Хлоя. – И я не говорила, что буду жить с Райсом. Я сказала, что переезжаю в его квартиру.

– Прости, если я что-то не так понял. Но раз эта квартира его, значит, он там живет.

– Да, но…

– И он никуда не выселяется?

– Нет, но…

– Так это и означает, что ты будешь жить с Райсом! – взорвался Гиб. – Я не знаю, как еще это можно назвать!

Хлоя вздохнула.

– Он возвращается на работу. Уезжает в следующую среду.

– В среду. А ты когда переезжаешь?

– В субботу. Когда вернется Мария. С ней еще какие-то друзья приедут, так что…

– То есть, ты целых пять дней будешь жить с Райсом!

– Гм, – произнесла Хлоя. Она и сама начала сомневаться. – У него большая квартира, – добавила она через секунду.

– Не настолько большая, – уж в этом Гиб был уверен.

– Я Райса не интересую.

– Он живой человек? – спросил Гиб. – Значит, интересуешь.

– Я…

– Если еще раз скажешь, что ты помолвлена, я убью тебя на месте, – прошипел Гиб.

– Я собиралась сказать, что он меня тоже не интересует. – Хлоя смотрела на него с совершенно невинным видом.

Гиб фыркнул. Откуда ей знать? Или она и с ним целовалась?

Спрашивать он не стал. Ему и не хотелось. Но весь остаток дня он ворчал и ругался.

Гиб покрикивал на Хлою и подгонял ее, хотя она и так сбивалась с ног. Он собирался отпустить ее пораньше, потому что не хотел ее больше видеть, а потом передумал и задержал подольше, потому что не хотел отправлять ее домой к Райсу Вульфу.

У него руки чесались взять телефон, позвонить этому рохле Дэйву и сказать, чтобы он тащил свою задницу в Нью-Йорк и вправил мозги своей невесте. Конечно, Гибу нет до них никакого дела! Но почему-то ведь он думает об этом!

Ему необходимо отвлечься.

У него уже целую вечность не было отпуска. Гиб давно забыл, когда в последний раз устраивал себе честный двухнедельный отдых.

Что, если ему уехать?

Это сразу решит кучу проблем. Во-первых, он отдохнет от Хлои. Во-вторых, ей не придется переезжать к Вульфу. Если Гиба не будет в городе, она сможет эти две недели пожить в его квартире.

А когда он вернется, Хлоя уже уедет. Навсегда.

Как же он раньше не догадался?

– Забудь о Вульфе, – коротко сказал Гиб, войдя в студию на следующее утро. – Ты можешь переехать ко мне.

Хлоя чуть не опрокинула отражатель, который передвигала.

– Что?

Она уже привыкла к неожиданным заявлениям Гиба. Но от этих слов ее бросило и в жар, и в холод одновременно. Во-первых, это была сущая чепуха. Во-вторых, Гиб не приглашал ее, а приказывал. Она удивленно уставилась на него.

– Что слышала. И не смотри на меня так, будто я что-то неприличное предлагаю. Меня там не будет. Я уезжаю в отпуск.

– Отпуск? Какой еще отпуск?

Почему он раньше об этом не говорил? Хлоя перевела взгляд с Гиба на только что вошедшую Сьерру. Сьерра тоже выглядела удивленной.

Гиб начал злиться.

– Ты прекрасно знаешь, что такое отпуск. Отдых. Передышка. Развлечение. В Америке все трудящиеся имеют право на две недели безделья.

Но Хлоя все еще сомневалась.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – решительно подтвердил Гиб. – С субботы. Этой субботы. И на две недели.

– И что ты будешь делать? – поинтересовалась Сьерра.

– Отправлюсь в турпоход.

– В поход? – в один голос воскликнули Хлоя и Сьерра и переглянулись.

– Но ты же никогда не занимался туризмом, – сказала Сьерра.

Гиб казался оскорбленным.

– Но ходить же я умею. Туризм – это та же ходьба, только без тротуаров.

– Ну, если ты уверен… – медленно произнесла Сьерра.

– Я уверен, – повторил Гиб, затем развернулся и исчез в лаборатории.

– Что происходит? – спросила Сьерра после его ухода.

Хлоя покачала головой.

– Понятия не имею. Он раньше и не заикался об отпуске.

– Я думала, он вообще не знает, что это такое. Хотя, это не такая уж плохая идея. В последнее время он все время ворчит.

– Скучает по Алане, – предположила Хлоя. Она не понимала, что заставило ее это сказать, и почему от этой мысли ей делалось так тягостно на душе. А когда Сьерра с ней согласилась, ей стало еще хуже.

– Может, ты и права. Перед ее отъездом они были почти неразлучны. И она ведь где-то там, да? На западе? Интересно, куда это намылился Гиб?

Позже Гиб сообщил Хлое, что едет в Монтану. Он заказал на субботу билет на самолет.

Субботним утром она уже могла переехать, и Гиб объяснил ей, где она будет спать и о чем ей нужно будет позаботиться.

– Можешь полить цветы, – сказал он. – Не забудь забирать почту. И утреннюю газету.

Их разговор был очень сухим и деловым. Гиб даже не спросил, успела ли она договориться с Райсом. Он был уверен, что она изменит свои планы по первому его слову.

Хлое хотелось послать его к черту. Но она не послала.

Если Гиб хочет, чтобы она переехала к нему, как она может отказаться? Она и так в долгу перед ним за то, что он предоставил ей на лето эту работу.

Она отважилась лишь сказать ему:

– Мне не обязательно оставаться здесь после твоего отъезда. На кого же я буду работать, если ты уедешь?

– Ты и дальше будешь работать на меня, – ответил Гиб с таким видом, будто разговаривал с идиоткой. – Ты присмотришь за моей квартирой и проведешь остаток лета, как планировала. Если только, – и тут он окинул ее строгим взглядом, – ты не собираешься смыться отсюда.

– Нет. Конечно, нет. Я останусь здесь.

На том и порешили.

Поздним субботним утром Хлоя упаковала все свои пожитки, Райс вызвал такси, и они вдвоем отправились к Гибу.

– Какого черта он здесь делает? – возмутился Гиб, когда Райс вышел из лифта, обвешанный ее сумками, и поинтересовался, куда их нести.

– Он помогает мне переезжать, – ответила Хлоя. – Так куда их поставить?

Гиб указал на коридорчик, ведущий к спальне, и снова повернулся к Хлое.

– Я мог бы сам тебе помочь. Ты же говорила, что он уезжает.

– В среду. Так что я должна буду сделать?

Гиб угрюмо посмотрел вслед Райсу, скрывшемуся за дверью спальни.

– Идем, я покажу.

Первым делом он отвел Хлою в предназначенную для нее спальню. Комната выходила окнами в парк, но внимание Хлои привлек не вид из окна, а висящие на стене снимки. Это были черно-белые фотографии играющих детей.

– Идем, – сказал Гиб. – Я покажу, что делать с цветами.

Хлоя неохотно отошла от снимков. У нее еще будет время рассмотреть их как следует. Она не сомневалась, что фотографировал Гиб, но они были совершенно не похожи на его теперешние работы. Своей теплотой они напоминали фотографии Кэтрин Нил.

– Хлоя! – окликнул ее Гиб.

Хлоя поспешила к нему. Она никогда еще не видела такую большую и шикарную квартиру. Из окон открывался вид на Центральный парк, а раздвижные двери в столовой вели на балкон. Хлоя с изумлением обнаружила на балконе настоящие деревья и кусты в огромных кадках. Это было потрясающе.

– Если будет дождь, – сказал ей Гиб, – можешь не поливать. А вообще шланг вон там. В сухую погоду поливай через день.

Он показал ей, как пользоваться замками, рассказал о системе безопасности, назвал имена консьержа и инженера по эксплуатации.

– Они помогут, если у тебя возникнут проблемы.

– Похоже, они бы лучше присмотрели за квартирой, чем я, – честно заявила Хлоя.

– Я хочу, чтобы здесь кто-нибудь жил.

– На твоем месте я бы не стал с ним спорить, – с улыбкой заметил Райс, выйдя на балкон. – Отличное гнездышко ты себе устроил.

– Спасибо, – коротко ответил Гиб. – Но мы тебя не задерживаем. Я еще хочу показать Хлое, как пользоваться мусоропроводом. Так что можешь не ждать.

– Я с удовольствием подожду, – усмехнулся Райс. – Мы с Хлоей собираемся вместе сходить в ботанический сад.

Гиб словно окаменел. На его скулах заходили желваки. Он сжал пальцы в кулак, а затем медленно их разжал. Его взгляд оставался непроницаемым, но Хлое показалось, что он смертельно обижен.

– Да, верно, – произнес наконец Гиб и неожиданно заторопился. – С мусоропроводом ты и сама разберешься, – сказал он, вынося свои сумки из комнаты, которая, по предположению Хлои, служила ему спальней.

Гиб протянул Хлое два ключа и направился к двери.

– Маленький от почтового ящика. Он в вестибюле. Почту приносят после двух. Спасибо. Прощай, Хлоя Мэдсен. Мне было… интересно.

И, прежде чем Хлоя успела сообразить, что видит его в последний раз, Гиб вышел из квартиры, нырнул в лифт и исчез.

Хлоя стояла, глядя ему вслед, чувствуя себя одинокой и покинутой, пока к ней не подошел Райс.

– Эй, – сказал он, – а как насчет перекусить?

Это правильное решение.

И единственно возможное. Все будет хорошо, – убеждал себя Гиб, усаживаясь в кресло самолета и надвигая бейсболку на глаза.

Он нашел человека, который присмотрит за его квартирой. Оказал услугу подруге своей сестры, дав ей возможность пожить в Нью-Йорке, и в то же время попытался защитить ее от голодных волков.

Гиб не виноват, что у нее хватает глупости пойти с одним из них в ботанический сад! Со своей стороны он сделал все, что мог.

А теперь он будет развлекаться. Расслабится и отдохнет, забудет обо всем, вдоволь налюбуется горными ручьями и чистыми бурными реками, медведями, оленями, рыбами и прочей дикой живностью. Надышится чистым воздухом альпийских лугов и насладится природой Монтаны.

Он в отпуске.

И больше никаких мыслей о Нью-Йорке, работе и Хлое Мэдсен. Никаких.

Гиб выбросил все это из головы в ту минуту, когда самолет разгонялся по взлетной полосе. Он закрыл глаза, предвкушая грядущий отдых.

Сегодня вечером она будет спать в его кровати?