В плену любви

Глава 3

Когда Эверил проснулась, то первым делом ощутила под собой мягкую перину. Потом в ее памяти возник образ наглого верзилы, выкравшего ее из собственной постели накануне венчания! Неужели этот разбойник и вправду лишил ее будущего? Затем она вспомнила суровое лицо незнакомца, его взгляд, грубые манеры. Нет, наверное, ей приснился кошмар.

Не открывая глаз, Эверил насупила брови. Что толку отрицать правду? Мужчина, сорвавший с ее руки ценный подарок Макдугала, а затем утащивший ее в ночной мрак, существовал в действительности.

Терпкий вкус экзотического фрукта и обжигающий взгляд похитителя всплыли в ее памяти… Дрейк Торнтон. Тот самый, который убил Лохлана Макдугала…

Когда ужасная правда дошла до ее сознания, Эверил широко распахнула глаза и резко села в постели. Ее сердце бешено застучало. Она едва успела заметить, что находится в незнакомом месте, как теплое одеяло соскользнуло вниз, обнажив грудь.

Эверил вскрикнула и, схватившись за ускользающий угол материи, натянула одеяло до подбородка. Ее сознанием овладела паника. Как она оказалась голой? Кто ее посмел раздеть?

Девушка лихорадочно огляделась. В очаге, потрескивая и шипя, пылали поленья. Огонь освещал незамысловатую обстановку небольшой комнатушки.

Судя по сложенным из дерна стенам и соломенной крыше, она находилась в деревенской хижине. Кроме видавшего виды стола, сундука и кровати, на которой она лежала, в комнате ничего не было. Ни одного лишнего предмета, который бы смягчал спартанскую обстановку.

Ее сумка лежала возле очага рядом с парой грубых черных сапог, которые внезапно сдвинулись с места. Испуганно вздрогнув, Эверил уставилась на мускулистые ноги, обтянутые темными рейтузами. Ее взгляд двинулся вверх по стройным бедрам и узкой талии, задержался на широкой груди, облаченной в простую темно-зеленую тунику, а затем, скользнув по мощным плечам, метнулся к выразительному лицу, будто явившемуся из ее ночных кошмаров.

Дыхание Эверил оборвалось. Дрейк Торнтон был отнюдь не воображаемым злодеем, а живым и весьма опасным человеком.

Похититель поднял полено, чтобы оживить угасающий огонь. Его сильные руки с рельефными мышцами вызвали в груди Эверил непонятный жар и трепет.

Как хорошо, что она недостаточно привлекательна, чтобы опасаться с его стороны непристойных домогательств. Даже страстный взгляд, которым он не один раз одаривал ее в трактире, не более чем иллюзия и лишняя причина не доверять темноте.

Торнтон подбросил полено в очаг и поднял голову. Эверил вцепилась в одеяло, как испуганный ребенок в обожаемого родителя. Вскинув черные брови, Дрейк прошелся оценивающим взглядом по ее испуганному лицу и обнаженным плечам.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец поинтересовался он.

– На мне нет ни клочка одежды! – воскликнула девушка, изменившись в лице. – Это ты раздел меня?

– Кто же еще? Здесь на сотни миль ни одной живой души.

– Ты… ты… Зачем тебе понадобилось это делать? – Не дай Бог, если он ее изнасиловал, чтобы отомстить Мердоку.

– Не из похоти, если тебя это волнует.

Скривив губы в пренебрежительной усмешке, Торнтон отвернулся. Эверил понимала, что должна испытывать облегчение от столь недвусмысленного ответа, но вместо этого ее окатила жаркая волна стыда. Видимо, он считает ее настолько уродливой, что сама мысль прикоснуться к ней кажется ему забавной. Она прикусила губу.

Что ж, если он считает ее непривлекательной, тем лучше. Как глупо с ее стороны думать иначе! Она должна радоваться, что жива и невредима, а не беспокоиться по поводу того, что этот преступник думает о ней.

Торнтон сунул в очаг еще одно полено.

– Не мог же я допустить, чтобы вы до смерти простудились, леди Эверил.

– Ты знаешь, как меня зовут? – Она изумленно уставилась на Дрейка.

– И не только это, – произнес он, насторожив ее своим вкрадчивым тоном. – Ты происходишь из Эбботсфорда, что у английской границы. Родилась двадцать четвертого февраля 1469 года. Твое второе имя Элизабет.

Он поднялся с пола и подошел к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Эверил крепче вцепилась в одеяло. Темные глаза Торнтона пристально смотрели на девушку. Воздух между ними так сгустился, что, казалось, стало трудно дышать.

– Ты единственный ребенок Рамзи Кэмпбелла, – продолжил он. – Твоя мать англичанка была родной сестрой герцогини Портсмутской. Она умерла в сентябре 1475 года, когда тебе было шесть лет. Ты чуть не обручилась с Мердоком Макдугалом, которого совсем не знаешь. – Он поддел пальцем ее подбородок. – Ты бедна и наивна и считаешь себя некрасивой.

Эверил увернулась от прикосновения, изумленная подобной осведомленностью. Торнтон, которого она почти не знала, умудрился в нескольких коротких фразах изложить всю ее жизнь, заглянуть в душу, где скрывались ее страхи.

– О-откуда ты все это узнал?

Торнтон пожал плечами:

– Теперь это не важно.

Не важно, что в ее жизнь вторгаются посторонние?! Что ее самые сокровенные и постыдные тайны стали известны опасному безумцу?!

– Важно, черт бы тебя побрал! Ответь мне!

– Ты не в том положении, чтобы отдавать приказы! – выпалил Торнтон и повернулся к очагу.

Раздосадованная столь явным пренебрежением к ее персоне, Эверил уныло потупилась. Никогда ее костлявые плечи не соблазнят такого мужчину. Что ж, тем лучше!

– Куда это ты притащил меня? – спросила она. Он круто обернулся.

– В глухое ущелье на уединенном острове. Так что если ты надеешься, что проезжий путешественник случайно обнаружит тебя и проникнется сочувствием, то напрасно. Отсюда можно выбраться только на лодке, а она надежно спрятана. Кроме того, я перегородил ущелье воротами из заостренных кольев.

– Ты хочешь сказать, что будешь держать меня здесь, пока не добьешься своей цели? Пока мои люди не умрут с голоду, а дом не разрушится до основания?

Торнтон в несколько шагов пересек комнату и склонился над девушкой. Лицо Дрейка оказалось так близко, что Эверил ощутила тепло, исходившее от его дыхания.

– Ты будешь находиться здесь, пока тебе не исполнится восемнадцать лет, – заявил он. – Твой отец, если он действительно мужчина, найдет другой способ решить ваши проблемы. Для того чтобы выдать свою дочь за богатого вельможу, которого он едва знает, особого ума не требуется.

– Отец нашел мне хорошую партию. Он мудрый человек…

– Но слепой. – Торнтон вернулся к очагу и занялся огнем.

Эверил, хмурясь, наблюдала за ним. Похоже, он и в самом деле убежден, что Макдугал – злодей. И почему этот безумец считает ее отца слепым?

Прежде чем она успела задать ему этот вопрос, Торнтон снова повернулся к ней лицом.

– У ворот только один ключ. – Он сунул руку в небольшой кармашек, вшитый в передок рейтуз, и извлек оттуда ключ. – Можешь не сомневаться, я сразу почувствую, если ты попытаешься его достать. Но если ты полезешь в этот карман, я могу подумать, что тебе нужно… что-нибудь другое.

– У тебя извращенный ум! Сомневаюсь, что ты обладаешь хоть чем-то, заслуживающим внимания, кроме этого ключа.

Торнтон пожал плечами, всем своим видом показывая, что ее мнение ничего не значит. Однако его взгляд снова прошелся по плечам и задержался на груди девушки.

Смущенная столь бесцеремонным осмотром, Эверил натянула одеяло повыше.

– Отпусти меня. – Как она и надеялась, эти слова заставили его переключить внимание на ее лицо. – Клянусь, я выйду замуж за кого-нибудь другого, а не Макдугала. Даже за кузена Роберта, если тебе это доставит удовольствие.

Похититель с явным недоверием покачал темноволосой головой.

– Тебе слишком нужны деньги Мердока. Будет лучше, если ты все же до своего дня рождения останешься здесь.

– Это похищение бессмысленно! – воскликнула Эверил. – Почему тебя так волнует, выйду ли я замуж за Макдугала?

Торнтон устремил на нее жесткий взгляд. Отказываясь уступать, она в ответ свирепо уставилась на него.

– Мы уже говорили об этом. Мои заботы тебя не касаются.

Этот ответ разозлил Эверил. Неужели он не понимает, как отразятся его поступки на ее жизни? Прекрасно понимает. Бессердечный негодяй! Такому ничего не стоит уничтожить все ее надежды на спасение Эбботсфорда и брак с любящим человеком.

– Не касаются? Твоя месть может стоить мне будущего! Он помолчал, стиснув челюсти.

– Я дам тебе деньги на восстановление твоего дома. Когда смогу.

– Когда сможешь? – возмущенно повторила Эверил, сильнее вцепившись в одеяло. – И ты полагаешь, что этого достаточно? Даже если мои люди переживут эту зиму, где я найду мужа, который будет жить со мной в Эбботсфорде? Чьи дети будут бегать по его коридорам? Из-за твоей жажды мести я лишусь достойного человека, который готов назвать меня, – она ткнула себя в грудь, – своей законной женой.

Торнтон шагнул к ней. Его лицо исказилось от гнева. Пронзительный взгляд, взлохмаченные волосы и трехдневная щетина делали его похожим на разбойника. Эверил с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он уселся рядом, прогнув своей тяжестью матрас.

– Достойного человека? – переспросил он, схватив ее за пуку – Ты ничего не знаешь о Мердоке. Пусть тебя не обольщают его приятная улыбка и богатство. Моя месть осуществит правосудие, спасет шкуры твоих сородичей, Кэмпбеллов, и устранит последствия злодейства, в котором повинен Мердок.

– Мердок? – вскинулась Эверил, охваченная праведным гневом. – А ты не забыл о собственных злодействах?

На его худощавом лице мелькнула мрачная гримаса.

– Мердок нанял убийцу Лохлана Макдугала, а вину свалил на меня. Я заставлю его заплатить за содеянное.

Эверил яростно замотала головой. Это невозможно. Отца Мердока Макдугала убил Торнтон. Как он смеет утверждать обратное?

– Неправда! Мердок сказал…

– Вот как? – перебил Дрейк. – И ты веришь всему, что говорит Мердок?

Он встал и скрестил на широкой груди руки. В этот момент он был похож на воина, уверенного в исходе битвы. Темно-серые рейтузы в обтяжку и черные сапоги подчеркивали длину мускулистых ног, изумрудная туника натянулась на широких плечах. Если он лжет и на самом деле намерен расправиться с ней, у нее нет никаких шансов спастись.

На его лице застыла зловещая усмешка. Если в Мердоке воплотились ее детские мечты, то Торнтон олицетворял собой мрачного демона, полную противоположность всему, чего она хотела в жизни.

– Мердок по крайней мере представил факты. А на что способен ты, кроме угроз и проклятий?

– Вот тебе факт: мне не дали и секунды, чтобы оправдаться. – Его взгляд потух, а в голосе прозвучала горечь. – Никого не интересовало, как окровавленный кинжал попал мне в руки. Твоему хваленому Мердоку хватило нескольких часов, чтобы убедить весь клан в моей вине. Они вопили от восторга, как пьяницы на ярмарке, когда он поклялся подвергнуть меня пыткам, а потом убить.

Эверил не сомневалась в справедливости решения Мердока, хотя поспешность, с которой был вынесен приговор, и показалась ей чрезмерной. Тем не менее, она не желала быть втянутой в игру, затеянную Торнтоном.

– Какое отношение имеет мой брак с Макдугалом к твоей мести?

Он выгнул бровь.

– Так ты ничего не знаешь о завещании?

– О каком еще завещании?

Торнтон разразился бранью и принялся расхаживать по комнате. Эверил поморщилась при звуке проклятий.

– О каком завещании?

– Теперь это не имеет значения, – буркнул он.

Глядя на его напряженную фигуру и неистовый блеск в глазах, Эверил поняла, что таинственное завещание имеет очень большое значение.

– Я требую, чтобы ты рассказал мне, о чем говорится в завещании!

– Ты слишком много требуешь. – Судя по его непреклонному виду, он считал тему закрытой.

– Так что ты намерен делать со мной? – поинтересовалась она спустя минуту.

– Я уже говорил вчера, что не собираюсь причинять тебе вред.

Эверил раздраженно тряхнула головой, отказываясь слушать пустые заверения.

– А как насчет лорда Дунели? Насколько я понимаю, ты его ненавидишь.

– Да. – Он стиснул челюсти и устремил на нее тяжелый взгляд.

– Настолько сильно, чтобы убить, не так ли? Видимо, в этом и состоит твой план?

– Да.

Эверил поежилась. Нужно бежать отсюда и предупредить Мердока! Но как? Похоже, Торнтон устроил здесь настоящую тюрьму. Хорошо бы застать его врасплох – если это вообще возможно.

Ход ее мыслей прервался, когда горячие ладони Торнтона сжали ее плечи. Он притянул ее к себе, оказавшись в путающей близости.

– И если до тебя еще не дошло, он убьет меня тоже. При первой же возможности.

Эверил сморщила лоб, лихорадочно размышляя над способами побега и пытаясь вникнуть в безумные замыслы Торнтона.

– Ты собираешься убить Мердока, и при этом уверен, что тоже умрешь?

– Да. – Он отпустил ее и снова принялся мерить шагами комнату.

– И ты не откажешься от своих планов, даже зная, что обрекаешь себя на верную смерть? – В ее резком тоне сквозило недоверие.

– Никогда.

– Это какое-то безумие. Нечто противоестественное! Неужели ты не хочешь жить и не испытываешь сожаления, лишая жизни себе подобных? Ты что, совсем бесчувственный?

Явно задетый, Торнтон стремительно повернулся к ней лицом.

– Я убивал только на поле битвы. Но для Мердока я сделаю исключение. – Он пожал плечами и продолжил: – Что же касается моей смерти, я не дорожу жизнью изгоя. А мои чувства, каковы бы они ни были, не имеют значения. Эмоции – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

Эверил разинула рот, уставившись на него круглыми от изумления глазами.

– Человек не в состоянии запретить себе чувствовать. Нельзя погасить пожар в сердце, словно… словно задуть свечу.

Он пресек ее возражения мрачным взглядом.

– Ошибаешься. Чувства подобны омуту с гнилой водой. Я видел немало бедолаг, утонувших в его мутных глубинах, и не намерен следовать их примеру.

Кошмар, в котором она находилась, превзошел худшие опасения. Она с трудом свыклась с мыслью, что ее похитили. Но оказаться в логове головореза, лишенного всяких чувств, – немыслимо! Не говоря уже о том, что он задумал убить единственного человека, который мог бы спасти ее родной дом, мужчину, которого она ждала всю свою жизнь. Нужно бежать, сегодня же!

Слезы подступили к ее глазам.

– Скажи, зачем ты затеял все это безумие?

– Я уже говорил, ради мести, – натянуто ответил Торнтон.

– Стоя на краю могилы, человек не думает о возмездии.

– Я предпочел бы умереть со спокойной совестью.

– Эгоистичный негодяй! И ты можешь умереть со спокойной совестью после того, как разрушил мою жизнь? Надеюсь, тебе придется туго, прежде чем ты отдашь Богу душу. Может, тогда ты научишься понимать чужую боль.

На его скулах вздулись желваки.

– Я понял, что такое боль, побывав в застенках Мердока. Теперь его очередь.

Что толку препираться с этим варваром? Если бы Эверил знала подходящие ругательства, то высказала бы ему все, что она о нем думает.

Торнтон выпрямился и шагнул к двери.

– Если захочешь искупаться, снаружи есть пруд. Сумка с твоей одеждой вон там, в углу.

Его холодный тон задел Эверил.

– Снаружи? Как удобно. А ты, конечно, будешь наблюдать?

Скользнув взглядом по ее плечам, пройдясь по фигуре, обрисованной тонким шерстяным одеялом, Торнтон вернулся к ее лицу и пристально посмотрел в глаза.

– Я должен воспринимать это как приглашение?

Вскипев от ярости, Эверил запальчиво отозвалась:

– Я не пригласила бы тебя даже в ад, хотя там тебе самое место!

Не успела она и глазом моргнуть, как Торнтон оказался рядом и, схватив ее за руку, притянул к себе. Эверил сопротивлялась, стараясь не выпустить из пальцев одеяло.

– Можешь дерзить, сколько тебе угодно, но помни: только от меня зависит, будешь ли ты есть, мыться, носить одежду или говорить – словом, в моих руках твоя жизнь. И моя власть ничем не ограничена.

Раздосадованная Эверил не сразу сдвинулась с места. Подумать только, еще два месяца назад она беззаботно болтала с Беккой, дочерью эбботсфордского управляющего, а теперь стала пленницей жестокого незнакомца. Торнтон как смерч ворвался в ее жизнь и нарушил все планы. Ничто не имело смысла, и менее всего причина, по которой он похитил ее.

Видимо, ключом к разгадке являлось завещание, но Эверил никогда не слышала о существовании подобного документа.

Выскользнув из-под одеяла, она бегом пересекла холодную комнату и вытащила из своей сумки сорочку. Глаза щипало от слез, но Эверил не позволила себе расплакаться. Она поспешно натянула на себя тонкое одеяние, гадая, не связано ли таинственное завещание с тягостным происшествием, которое Мердок отказался обсуждать.

Впрочем, сейчас не время думать об этом. Она должна сосредоточиться на настоящем, найти способ бежать, придумать что-нибудь такое, чего Торнтон не предусмотрел. Вряд ли он ограничится тем, чтобы продержать ее под своей крышей, пока она не станет на год старше. Эверил боялась даже думать о том, какую роль этот разбойник отвел ей в своих планах.

Преисполнившись решимости не сдаваться, она занялась поисками подходящей одежды. Перерыв все свои вещи, Эверил разочарованно вздохнула. Сумка была набита ее лучшими нарядами, достойными жены Макдугала. Ничего, кроме изящных туалетов, которые не годятся в дорогу и обнажают больше, чем ей бы хотелось.

Выхватив из общей кучи лиловое платье, Эверил решила, что одежда не имеет значения. Что бы она ни надела, это предназначено не для Торнтона. Все равно ее похититель не заметит, как она выглядит и насколько обнажилась. Его оценивающие взгляды ничего не значат. Скорее всего он просто удивляется, с чего это Мердок – с его положением и богатством – вздумал жениться на особе, лишенной всякой привлекательности. Мужчина с лицом и фигурой, как у Торнтона, может заполучить любую женщину, стоит ему только пожелать.

Хуже того, судя по его напыщенным манерам, он привык раздавать приказы и ждет беспрекословного повиновения. Натягивая узкое платье на свою худенькую фигурку, Эверил поклялась, что будет самой непокорной пленницей за всю историю войн. Она будет бороться с ним со всей силой и отвагой, на которые способна, пока не обретет свободу и не вернется к Макдугалу.

А для этого ей необходимо оружие. Эверил обшарила взглядом комнату и не обнаружила ни одного предмета, которым можно было бы воспользоваться. На обшарпанном столе стояла корзинка с фруктами. Почерневший от частого использования очаг выглядел так же безобидно, как и набор облупившихся горшков, чайников и деревянных ложек, свисавших с полки. И ни одного ножа! Эверил скользнула глазами по стулу с плетеной спинкой, раковине, выдолбленной из дерева, и собственной сумке. Ничего подходящего.

Ее взгляд остановился на узком предмете, прислоненном к стене. Железная кочерга! Она оглушит его, украдет ключ, сбежит из ущелья и найдет спрятанную лодку. До чего же все просто!

Эверил бросилась к кочерге, обхватила пальцами холодный металл. Примериваясь, она занесла кочергу над головой. Та оказалась тяжелее, чем можно было ожидать. Ничего, один раз можно поднять – больше не потребуется.

Спустя мгновение на улице послышался топот сапог. Эверил, путаясь в подоле платья, бросилась к двери и притаилась за косяком. Через секунду дверь отворилась.

Торнтон остановился на пороге и обвел глазами комнату. Еле сдерживая волнение, девушка набрала полную грудь воздуха и занесла оружие над головой похитителя.