В плену страсти

8

Устроившись в спальне перед зеркалом, Бетани сосредоточенно наводила красоту. Тут-то и распахнулась дверь: это возвратился Герберт.

— А, вот и ты, — машинально отозвалась Бетани, поплотнее запахивая халат.

— Я спустился к бассейну, а тебя там нет. Я все гадал, куда ты делась.

— Мы с Брюсом поплавали немножко, а потом я улеглась позагорать в шезлонге да и заснула. Просыпаюсь, а у меня руки и ноги красные. Просто ужас! Ну, я и ушла с солнца. А как поживает твой фермер? Наверное, порадовался гостю.

— Старик мне всегда рад, — кивнул Герберт. — Я его с детства знаю. Чему он только меня не учил: и охотиться, и рыбачить, и погоду предсказывать!

— А что, Ронни уже приехал? — полюбопытствовала Бетани.

— Час назад. Но к общению пока не стремится — сказывается разница во времени. Если ты рассчитывала на перлы искрометного остроумия, возможно, тебя ждет неприятный сюрприз. Не удивлюсь, если он завалился спать и к ужину не выйдет. Да не смотри ты на меня так трагично — мир пока что не перевернулся!

— Я просто умру от разочарования, — вздохнула она, закатив глаза. — Выходит, я зря такой путь проделала? — Бетани недоуменно пожала плечами, отчего халат на груди слегка распахнулся. — И что я теперь скажу соседке?

Герберт смотрел и не узнавал прежнюю секретаршу. Глаза ее сделались огромными и выразительными, губы матово поблескивали, обещая неизъяснимые восторги. И он снова ощутил прилив чувственной страсти.

— А, вот зачем ты накрасилась! Все ради Ронни!

— Ох, Герберт! — шутливо воскликнула молодая женщина, радуясь ноткам ревности, отчетливо прозвучавшим в его голосе. — Даже мы, провинциальные простушки, отлично знаем, что к торжественному ужину неприлично являться в затрапезном виде!

А жаль, машинально подумал Герберт, скользнув взглядом по строгому черному платью, висящему на вешалке в гардеробе.

— Ты вот это собираешься надеть?

— Да. А что, не нравится?

— Не совсем в стиле вчерашних желтых брюк. Или сегодняшних розовых… — отозвался Герберт, осторожно подбирая слова. — Вне офиса у тебя… э-э-э… совсем иной имидж. Я и не ждал, что ты окажешься такой…

— Какой же?

— Экстравагантной и яркой, — докончил он.

— Это вообще не мой стиль, — возразила Бетани, стремясь вывести босса из заблуждения. — Все эти наряды я одолжила у подруги.

— Одолжила?

— Ну да. А с какой стати ты так шокирован? Женщины часто заимствуют друг у друга одежду или украшения.

Взгляд синих глаз смягчился. Было в подобной откровенности нечто невероятно трогательное.

— Но зачем тебе понадобилось одалживаться?

— Да потому, что весь мой гардероб до отвращения зауряден. Для офиса — в самый раз, но не для развеселого уик-энда за городом. Только я все равно промахнулась, верно? Все эти тряпки слишком кричащие. Гости смотрели на них да носы морщили.

— Ничего подобного, — возразил Герберт. — Лично мне желтые брюки очень даже понравились. Да, немножко экстравагантные, зато как тебе идут! — Как именно, уточнять не стоило. Незачем говорить, сколь пикантно выглядят обтянутые канареечным атласом упругие ягодицы и как изящны длинные ноги. Не затем ли он отправился после ланча на долгую прогулку, чтобы выбросить из головы все эти милые подробности. — Очень идут, очень, — докончил Герберт со вздохом.

— Спасибо за комплимент!

Бетани улыбнулась, глядя на него в зеркало. Белая рубашка просвечивала на солнце, не скрывая очертаний мужественного торса. А кровать под балдахином на четырех резных столбиках во всем своем золотисто-зеленом великолепии служила превосходным фоном…

Герберт заглянул в гардероб. Позади черного платья загадочно переливался изумрудный шелк.

— А это что там за зеленая штуковина?

— Эту «зеленую штуковину», как ты мило выразился, одолжила мне та же подруга, у которой позаимствованы желтые брюки. Да только платье это для истинной леди не подойдет: оно облегающее, с низким вырезом да еще и просвечивает… Так что я подумала…

— Звучит просто здорово, — перебил ее Герберт, не считаясь с доводами здравого смысла.

— Ты шутишь?

— Ничуть, — покачал он головой. — Может, наденешь, пока я приму ванну, а потом… — Герберт многозначительно улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд собеседницы, — я выскажу свое мнение.

Обещание «высказать свое мнение» было произнесено с такими чувственными интонациями, что сердце Бетани сладко заныло. Наверное, Герберт именно на такой эффект и рассчитывал.

— А с чего ты взял, что я прислушаюсь к твоему… мнению?

Последнее слово Бетани произнесла, вкрадчиво растягивая гласные, — удивительно, до чего легко давалась ей наука флирта!

Герберт не сдержался. Он наклонился вперед и коснулся пальцем голубой жилки у нее на шеи. И возликовал, когда ее пульсация заметно участилась.

— Вот с чего, — прошептал он. — Видишь, как у тебя сердце бьется?

— Просто я волнуюсь, — возразила Бетани, нервно сглотнув.

— Вижу. — Герберт провел рукой по атласной коже. — А с чего бы вдруг?

— Да из-за Ронни Коннолли, конечно! — ответила молодая женщина, убеждая скорее себя, чем собеседника.

Герберт улыбнулся. Он ни единому ее слову не поверил. Дело в ней самой и в нем тоже, а вовсе не в популярном актере, которого она только на экране и видела. Больше всего на свете ему хотелось проследить пальцем очертания округлой груди, а затем накрыть ее ладонью, чувствуя, как оживает чуткая плоть. Но не хватало еще обольщать женщину только для того, чтобы доказать свою правоту!

— Так примерь платье — хотя бы ради интереса, — повторил он, хватая халат и исчезая за дверью.

Ради интереса! — возмущенно подумала Бетани, с трудом застегнув неподатливую молнию. Сам бы попробовал втиснуться в такое платье!

Тесный корсаж непостижимым образом уменьшил ее талию на пару дюймов, а грудь, напротив, казалась еще пышнее благодаря низкому вырезу. Юбка отличалась простотой покроя, зато интимно льнула к телу везде, где с ним соприкасалась. Особенно сзади. При такой юбке разумнее отказаться от пудинга, а то гости станут спрашивать, кого Бетани ожидает, девочку или мальчика. Ну да ладно, Бог с ним, с пудингом! Все равно она сладкого почти не ест.

Бетани повернулась на каблуках — и тут на пороге возник Герберт. Небрежно стянутый поясом махровый халат не скрывал загорелых ног, влажные волосы казались темнее, чем обычно. Бетани открыла рот, но все, что собиралась сказать, тотчас же выветрилось у нее из головы. Потому что она внезапно осознала: под халатом на Герберте ровным счетом ничего нет…

А он как вошел, так и замер в дверях, не веря собственным глазам. Неужели красавица в вечернем платье — та же самая женщина, что каждый день в бесформенных брюках и свитере усаживается за письменный стол напротив него и принимается за организацию его деловых встреч и переговоров?

— Ого, — тихо выдохнул он.

Изумрудный шелк и нежная кожа груди создавали просто-таки обольстительный контраст! Бетани сделала высокую прическу, закрепив волосы крохотными черными заколками со стразами. В ушах у нее болтались серьги: нелепое сочетание фальшивых бриллиантов и жемчуга, но их кричащая яркость лишь оттеняла чистую свежесть лица.

Бетани застыла под его взглядом, не в силах сделать и шагу. Впервые в жизни она ощутила себя воплощением желанной, манящей женственности.

— Нравится? — небрежно спросила она, скрывая волнение.

— Нравится? — словно недоумевая, повторил Герберт. — Знаешь, Бетани, если ставить вопрос на голосование, то мой голос можешь заранее приплюсовать к тем, что «за».

— А… это прилично?

— Повернись-ка.

Бетани медленно повиновалась. Герберт жадно сглотнул. Что за сладостное искушение! Это зрение его обманывает или в ход пошли колдовские чары? Он всегда считал Бетани худенькой и довольно-таки бесцветной. Кто же знал, что под нелепыми одеждами скрывается тело, ради которого и разум потерять не жаль!

— Ну как?

Тщетно Бетани ждала комплимента. Потеряв терпение, она обернулась к собеседнику — и упрек замер у нее на губах: в синих глазах читалась неуемная, первобытная страсть.

— Что такое? — переспросил Герберт, так и пожирая ее взглядом.

— Стоит ли мне показываться в нем гостям?

— Безусловно, стоит. Почему нет? — Герберт улыбнулся, изо всех сил противясь искушению подойти поближе. — По правде говоря, нравится мне этот эффект Золушки.

— Неужто я настолько преобразилась?

— Ты сама отлично знаешь, что да.

Может, все-таки стоило бы переодеться в строгое черное платье — так, для надежности? — подумала Бетани. Но она знала, что ни за что этого не сделает. Ведь сегодня ей нисколько не хотелось предстать в образе благоразумной и во всех отношениях респектабельной провинциалки. Она собиралась изобразить сирену-обольстительницу, роковую женщину, как говорят французы.

— Повернись-ка спиной, — попросил он.

— Мне казалось, видом сзади ты уже налюбовался.

В голосе Герберта послышался сдерживаемый смех.

— О да. Мне просто хотелось пощадить твою скромность: я намерен переодеться.

Бетани тут же отвернулась к стене. Тихо зашуршал шелк — трусы, надо думать. Загадочно зашелестел тонкий батист — рубашка, верно. А затем ткань поплотнее — неужели брюки? Бетани нервно сглотнула: в горле пересохло. Ну долго он еще?

— Можешь обернуться, — разрешил Герберт. — Теперь я вполне пристоен.

Ха! Много ли пристойности в мужчине, который, усевшись на кровати, натягивает черные шелковые носки на длинные, стройные ноги.

— Сейчас завяжу галстук — и мы готовы. — Герберт затянул шнурки ботинок и поднялся. — Кстати, не поможешь?

— У тебя опыта больше, — мягко возразила Бетани.

Ведь для того чтобы завязать галстук, ей пришлось бы подойти куда ближе, чем советовало благоразумие. Кроме того, пальцы у нее предательски дрожали.

Рука об руку они спустились к бассейну. В ветвях деревьев мерцали оранжевые и золотые фонарики, подвешенные на блестящих зеленых ленточках. Лимонно-желтые блики играли на поверхности воды. Напротив стеклянных дверей красовался огромный стол, накрытый на восемь персон. Тускло поблескивало столовое серебро, подрагивало пламя свечей.

— Как красиво! — восхищенно охнула Бетани.

При виде простодушного восторга своей спутницы Герберт испытал неизъяснимую радость. И куда только подевался привычный цинизм? Но кто бы упрекнул эту женщину в корыстном расчете, взглянув на алые губки, сложенные целомудренным бантиком! До чего хороша! На памяти Герберта секретарша его никогда не пользовалась яркой помадой. И этот пустячный штрих свершил невозможное: выглядела Бетани сексапильнее некуда!

— Может, пройдемся, пока никого еще нет? — предложил Герберт, но тут его внимание привлек звук шагов. — Смотри-ка, а вот и Ронни!

— О Господи! — взволнованно зашептала Бетани, вцепившись в руку своего спутника. — Что я ему скажу?!

— Спокойно. Расслабься. Будь самой собой.

— Но как?

— Бетани, даже голливудские знаменитости — такие же люди, как ты или я.

— Куда это вы спрятались? — раздался знакомый, чуть растягивающий слова голос, и Бетани впервые в жизни представилась возможность полюбоваться на голливудскую знаменитость вблизи. Что называется, лицом к лицу.

Молодая женщина изумленно заморгала. Ронни Коннолли оказался совсем не таким, каким рисовало ей воображение. Высокий, угловатый и ничем не отличается от простых смертных! Брюки из рубчатого вельвета кажутся слишком жаркими для такого вечера, рубашка выбилась из-под пояса. Густые, встрепанные волосы… и совершенно колдовские глаза. Ярко-голубые, завораживающие — голубее неба, голубее моря, голубее чего бы то ни было.

Вот он подошел совсем близко, внимательно оглядел Бетани, чуть заметно свел брови.

— Привет! Ну и кто же эта раскрасавица?

Голос его, негромкий и глуховатый, с безупречными интонациями, звучал чуть застенчиво.

— Я Бетани… Я здесь с Гербертом, — смущенно представилась молодая женщина.

— Добро пожаловать, Бетани по прозвищу «Я здесь с Гербертом»! — Он галантно поднес к губам руку молодой женщины. — Несказанно рад знакомству.

Бетани зарделась от удовольствия, а Герберт не удержался от смеха.

— Чертовски рад тебя видеть, Ронни! Славно, что ты приехал. Знаю, что дни у тебя расписаны по минутам, но как не выкроить вечер для старых друзей, верно!

— Ох, только не надо про расписания, — комично вздохнул Ронни. Сейчас он до того походил на недовольного жизнью мальчишку, что Бетани отчаянно захотелось погладить его по головке и угостить чем-нибудь вкусным. — Я только что закончил сниматься во Флориде, а на следующей неделе — добро пожаловать в Ноттингэм! — Он оглянулся. — Надо срочно выпить.

— Надо — значит, будет! — пообещал Герберт, указывая на столик, притулившийся под раскидистым деревом. — Пойдем посидим вон там, поговорим по душам, пока остальные не подоспели.

Тут Герберт, подхватив Бетани под руку, решительно увлек ее в нужном направлении. Молодая женщина настолько оторопела от подобной вольности, что едва сумела оценить по достоинству невероятный факт: она сейчас окажется за одним столом с Ронни Коннолли и станет, как ни в чем не бывало, пить с ним шампанское!

Когда все трое уселись, Герберт извлек из ведерка со льдом запотевшую бутылку. От смущения Бетани лишилась дара речи. Но никто вроде бы этого не заметил, и менее всех — Ронни. Он извлек из мятой пачки сигарету, закурил, и на лице его отразилось неизъяснимое блаженство.

— А мне казалось, ты бросил, — ехидно сказал Герберт.

— Совесть, умолкни! — отмахнулся Ронни и снова перенес все свое внимание на молодую женщину. — Я представлял вас совсем иначе.

— Но вы же вообще не знали, что я приеду! — изумилась Бетани. — Как вы могли ожидать чего бы то ни было?

— Вы первая из дам Герберта, с которой меня познакомили, — начал Ронни, переводя взгляд с Бетани на друга.

— Да, но я не…

— Ты вовсе не моя дама, так? — безмятежно отозвался Герберт. — Верно, сокровище мое, давай отстаивай свою независимость! Хотя, сдается мне, в том, что касается женской эмансипации, Ронни тебе сто очков вперед даст!

— Как мило с твоей стороны доканчивать за меня фразы, — с досадой фыркнула Бетани.

— Всегда рад услужить, — усмехнулся Герберт и вдруг с ужасающей отчетливостью понял, как жаль ему будет расставаться с ролью пылкого поклонника.

Он властно положил руку на обтянутое изумрудным шелком колено.

— Если вы не прочь побыть вдвоем, только скажите, и я оставлю вас, — протянул Ронни. — Выбор за вами: да или нет?

— Нет! — твердо объявила Бетани.

— Так где вы познакомились? — полюбопытствовал Ронни.

Последовала неловкая пауза.

— Мы… э-э-э… вместе работаем, — неохотно признался Герберт. — Бетани — моя… э-э-э…

— Кто-кто? — изогнул бровь Ронни.

Герберт нахмурился. Сказать как есть — и возникает этакое приниженное, раболепное существо. А ведь Бетани совсем не такая, нет!

— Бетани — моя секретарша.

— Ух ты! — удивился Ронни. — Служебный роман! Вот уж не ожидал от тебя!

А Бетани подумала о том, как приземленно и обыденно выглядит их мнимая связь, если называть вещи своими именами. Ей отчаянно захотелось запротестовать, отстоять чудесную неповторимость их любви — да только ведь никакой любви и в помине нет!

— Ну, и каков наш Герберт в роли босса? Небось, командует вами вовсю?

— Пытается.

Герберт рассмеялся, в глазах его вспыхнул азарт.

— Ну же, Бетани, расскажи, каков из меня начальник!

Искушение оказалось слишком велико.

— Иногда работать с ним ужасно трудно, — сообщила она, адресуя фразу исключительно Ронни и никому другому.

— Если это шутка… — нахмурился Герберт.

— Ничуть не бывало.

— А что еще? — не отступал Ронни.

— Он очень умный. Требовательный, взыскательный, и…

Бетани встретилась глазами с Гербертом. И, кажется, я влюбилась в него по уши, мысленно докончила она.

— И что? — тихо подсказал Герберт, завороженный выражением лица собеседницы.

— И я бы предпочла поговорить о вас, Ронни, если честно. — Как ни странно, эта перспектива сейчас пугала Бетани куда меньше, чем необходимость анализировать свои истинные чувства к Герберту. — Вот только я никогда еще не общалась со знаменитостями, так что понятия не имею, что сказать и как себя вести.

— Скажите напоследок, что любите моего друга всем сердцем, и, так и быть, на сегодня поставим точку!

Ронни шутливо толкнул приятеля в плечо.

Бетани похолодела. Неужели на лице ее отразилась вся правда, как она есть? Или это простое совпадение? Ведь Ронни эхом повторил ее мысли!

На помощь ей пришел Герберт. Он погладил молодую женщину по плечу и руку убирать не стал. Затеянная ими игра вышла из-под контроля. Шутливые замечания Ронни словно изменили ход событий, и выдумка вдруг показалась устрашающе реальной.

— Хватит приставать к ней с расспросами! Бетани очень застенчива. — Герберт ласково сжал ее плечо. — Верно, милая?

Ну и как прикажете сосредоточиться на вопросе, если Герберт смотрит на тебя и нежно, и страстно?

— Н-наверное, — пролепетала она.

— Так что лучше выкладывай последние киношные сплетни, — посоветовал Герберт.

— Ита-ак…

Ронни с наслаждением затянулся сигаретой и принялся со вкусом рассказывать анекдоты об актрисе, снявшейся с ним в последнем фильме.

Бетани ощущала себя на седьмом небе: она сидит рядом с Ронни и слушает закулисные голливудские истории! И все-таки она то и дело отвлекалась, ведь Герберт продолжал ласково гладить ее по плечу. Под его сильными пальцами напряженные мышцы постепенно расслабились, зато по коже пробежала волнующая дрожь.

Взошло луна и засияла огромным серебристым шаром на темно-синем бархате неба. Настал черед рассказывать Бетани. Она поведала собеседникам об отцовской свиноферме и, к своему восторгу, обнаружила, что рассмешить кинозвезду оказалось совсем не сложно.

— Повторите-ка еще раз, как холостят свиней, — переспросил Ронни, давясь от хохота.

Бетани услужливо изобразила процесс при помощи большого и указательного пальца.

— Вот так, видите? Осторожненько нажимаешь, и…

— Хватит! — содрогнулся Герберт. — Мне при одной только мысли нехорошо делается!

Бетани окинула взглядом обоих мужчин. Кинозвезда мирового масштаба и наследник аристократического семейства! Видели бы ее сейчас братья! Или хотя бы Джилл! Ну хоть кто-нибудь…

Однако, как ни странно, при сравнении Герберт, несомненно, выигрывал. Бетани знала Ронни только по фильмам, и в реальной жизни он не слишком отличался от своего столь популярного имиджа. Его обаяние — это обаяние маленького мальчика, беспомощного и трогательного. От таких без ума женщины, в машине предпочитающие оказаться за рулем. Нет, Ронни не ее тип.

Зато Герберт… Властный, решительный, требовательный… Живя на ферме, Бетани научилась безошибочно распознавать вожака. Холодный, аналитический ум и скрытая сила — вот он какой, невзирая на бремя унаследованного богатства.

И если женщина выбирает себе партнера — мужественного охотника, способного защитить ее, добыть для нее еду, окружить заботой, подарить детей, — то это Герберт и только он. Ни в какой золотой мишуре он не нуждается.

— Что-то не так?

— Не присоединиться ли нам к остальным? — пролепетала она, ощущая на себе взгляд синих со стальным отливом глаз. — Узурпацию Ронни нам не простят.

— О, светский такт! Да у нее задатки замечательной хозяйки, — подмигнул Ронни другу.

Они возвратились к бассейну как раз вовремя. Берил расставляла вазочки с оливками и орехами. Эван открывал шампанское. Джордж недовольно вертел головой — накрахмаленный воротничок немилосердно натирал ему шею. Супруга его явилась в бордовом шелковом платье, купленном явно до того, как миссис Уильямс набрала вес. Брюс, как всегда, чувствуя себя не в своей тарелке, рассеянно бросал в рот одну оливку за другой.

Последней явилась Даньелл — в розовом платье и атласных туфельках в тон. Восторженно взвизгнув, она тут же повисла на шее у Ронни, а затем уселась к нему на колени и принялась игриво перебирать его волосы, точно пятилетний ребенок.

— Кто-нибудь еще ожидается? — полюбопытствовал Ронни.

— Только мы, — покачал головой Герберт.

— И слава Богу! — вздохнул актер. — Никаких тебе восторженных дамочек, пристающих с дурацкими вопросами! Никаких тебе занудных интервью! Можно спокойно напиться в стельку, не опасаясь, что кто-нибудь тут же позвонит в редакции газет!

Он бесцеремонно спихнул Даньелл с колен и двинулся в направлении Эвана и Берил, нацелившись на очередной бокал шампанского.

— Мало где бедняге доводится отдохнуть, — посочувствовала Бетани.

— Ты права, — согласился Герберт. — Стоит ему переступить порог — и все разговоры тут же смолкают, а секунду спустя поднимается возбужденный гул. Тяжко быть знаменитостью!

— Угощайтесь! — широким жестом пригласила к столу Берил. — Эвана я отправила организовывать музыку, а Марджори мы дали выходной. Так что гуляй — не хочу!

— Ого! Да вы, никак, оргию затеяли? — усмехнулся Герберт, подводя Бетани к столу.

— А что — есть вино, музыка и всякие вкусности! Остальное зависит от нас. — Берил блаженно вздохнула. — Будем надеяться, в день нашей свадьбы погода будет такая же!

— Но ведь ждать уже недолго? — полюбопытствовала Бетани.

— Всего две недели, — радостно кивнула Берил. — И давно пора, что называется. Этих Хендерсонов к алтарю на веревке тащить надо!

— Хендерсоны не привыкли поступать опрометчиво, — отшутился Герберт.

— Поэтому и ходят в холостяках до старости! — поддразнила Берил и снова обратилась к Бетани: — Вы ведь придете на наше торжество?

— Очень мило с вашей стороны пригласить меня, но…

Бетани умоляюще взглянула на своего спутника.

— Мы об этом еще не говорили, — отозвался Герберт, глядя куда-то в сторону.

— Ох! — разочарованно вздохнула Берил, однако у нее хватило такта не настаивать. — Пойду-ка на кухню. Марджори приготовила нам роскошный карри из курицы… А вот и музыка!

В ночном воздухе разлилась томная мелодия саксофона. И Бетани пожелала, чтобы уик-энд этот длился бесконечно.

Нахмурившись, Герберт пытался сообразить, с какого момента все пошло наперекосяк. Сейчас ему полагалось бы лезть на стену со скуки, мечтая лишь о том, как бы благополучно «сплавить» Бетани домой и возвратиться к нормальным рабочим взаимоотношениям. Он совсем не ожидал, что общество секретарши доставит ему столько удовольствия… и пробудит желания более чем нескромные…

— У Даньелл вид не слишком-то счастливый, — заметила Бетани.

— Возможно, возможно… — Кажется, Герберт даже не прислушивался к ее словам. — Хочешь потанцевать?

— Прямо сейчас? С тобой?

Синие глаза насмешливо сощурились.

— Да, прямо сейчас. Со мной.

— Но ведь никто же не танцует!

— И что с того? — Герберт улыбнулся краем губ. — Мы разве закон нарушаем? Да ну же, Бетани, давай жить на полную катушку! Уж мы им всем покажем!

От последних слов сердце Бетани беспомощно сжалось, а глупые грезы развеялись, словно их и не было. Конечно же Герберт приглашает ее на танец не от большой любви, а только потому, что Даньелл с них глаз не сводит.

Ну что ж, юная красотка свое получит. И с лихвой!

— Как скажешь, — согласилась Бетани и, скользнув в объятия своего спутника, прильнула к нему всем телом.

Бедра их соприкоснулись, и Герберт вновь ощутил горячее желание. Усилием воли он заставил себя не дать воли рукам. Поскольку больше всего на свете ему хотелось сейчас ощутить под ладонями ее тело, — лаская, поглаживая, исследуя дюйм за дюймом.

Оглянувшись через плечо, Бетани заметила, как побледнело и вытянулось лицо Даньелл, и от души пожалела девушку. Но тут же напомнила себе, что та изводит себя тоской по мужчине, который никогда не ответит ей взаимностью. Чувство вины мгновенно угасло, уступив место неизъяснимому блаженству.

Они покачивались в такт, тесно прильнув друг к другу, не обращая внимания на огни и звуки. И когда Ронни похлопал друга по плечу, оба — и Герберт, и Бетани — недоуменно заморгали, точно пробудившись от крепкого сна.

— Теперь моя очередь, — решительно объявил актер, оттесняя Герберта.

— Пойду помогу Берил, — пробормотал тот, все еще не вполне придя в себя.

Бетани проводила его взглядом, сетуя на иронию судьбы. Ее пригласил на танец голливудский сердцеед, а она думает лишь об одном: лучше бы на его месте был Герберт! Молодая женщина заметила, какой враждебностью сверкнули глаза Даньелл, и порадовалась, что Ронни увлек ее подальше от «соперницы».

Она механически воспроизводила все требуемые движения, не получая от танца ни малейшего удовольствия. Возможно, потому, что инстинктивно держалась на некотором расстоянии, а не стремилась оказаться в объятиях партнера. А возможно, потому, что, хотя Ронни прошел хорошую школу, Герберт все равно танцевал лучше.

— Я так понимаю, вы еще незнакомы с леди Хендерсон? — полюбопытствовал Ронни, кружа партнершу.

— Пока еще нет.

— Хотел бы я присутствовать при первой встрече! — фыркнул актер.

— А какая она, леди Хендерсон?

— Дама решительная и с характером. И целеустремленная — вроде Герберта. Разумеется, она давным-давно удивляется, с какой стати Герберт никак не остепенится, и…

— И она, несомненно, удивится выбору сына, — перебила его Бетани, напрочь забывая, что ни о каком выборе речь не идет.

— Говорю же: я представлял вас совсем иначе, — улыбнулся актер.

— Я слишком заурядна?

— Вы слишком нормальны.

— Уж и не знаю, комплимент ли это. Вы подразумеваете, что я невыразимо скучна?

— Скучны? О нет. — Ронни загадочно улыбнулся. — Герберту на сей раз удалось различать суть под позолотой и мишурным блеском. С этим ему раньше не везло.

— А, — задумчиво протянула Бетани. Какой неожиданный взгляд на вещи! — А как насчет вас? — неожиданно спросила она.

— При чем тут я?

— Вы намерены сниматься и дальше?

— Странный вопрос, — изумился актер.

— Не похоже, чтобы вам это нравилось.

— Увы, так и есть, — тяжело вздохнул Ронни. — Вообще-то мне тут представилась возможность вернуться в колледж и продолжить мои археологические изыскания. Я ведь бросил курс, не доучившись…

— Да, Герберт мне рассказывал.

— И искушение велико… очень велико! — улыбнулся актер. — Вы думаете, я совершенно спятил?

— Ну, возвращаться к студенческой жизни в вашем возрасте… Вы ведь ровесник Герберта, так? — Бетани пожала плечами. — Это всегда непросто, а уж с вашей-то известностью!.. Почему бы не совместить ваш кинематографический опыт и любовь к науке? Из вас вышел бы первоклассный документалист, например… Или это слишком просто?

Ронни резко остановился.

— Иногда до самых простых вещей труднее всего додуматься, — медленно произнес он. — Но пойдемте. Стол накрыт, а Герберт и так уже волком на нас смотрит. Уж лучше я возвращу вас в срок!

— Звучит так, будто я — библиотечная книга, — рассмеялась Бетани.

По счастью, ужин предполагался а-ля фуршет. Молодой женщине отнюдь не улыбалось вести светскую беседу за столом, тем более что Даньелл продолжала бросать в ее сторону яростные взгляды. Миска с карри стояла в столовой — каждый наполнял свою тарелку и возвращался на террасу.

Собственно говоря, есть Бетани совсем не хотелось. Вот только во рту пересохло. Вечер стоял теплый, и, вместо того чтобы благоразумно ограничиться водой, она обратила свой взор на шампанское. После трех бокалов контуры предметов слегка утратили четкость, и Бетани велела себе остановиться.

Она опустилась на кушетку рядом с Берил, и та весело защебетала про свадебное платье, наряды подружек невесты, цветы и застолье, не замечая, что Бетани лишь сосредоточенно кивает в нужных местах. Рядом Эван в красках расписывал Герберту свою машину, а тот изображал вежливый интерес. Агата тщетно уговаривала своего супруга потанцевать немного.

— Я ныряю! Кто со мной? — зазвенел срывающийся голосок.

Бетани, разом придя в себя, вскинула голову. На самом краешке трамплина для прыжков в воду стояла Даньелл. А на ней… Бетани тихо охнула.

То, что на первый взгляд выглядело как купальник-бикини, при более внимательном рассмотрении оказалось нижним бельем. Черный лифчик и полупрозрачные кружевные трусики, сквозь которые проглядывал темный треугольничек волос…

Бетани оглянулась на Герберта, проверяя, заметил ли он скандальную подробность. Да, заметил.

Не веря своим глазам, он неотрывно смотрел на девушку. Та чуть присела, кокетливо повела бедрами, отчего высокая грудь призывно заколыхалась.

Мгновение — и Даньелл нырнула. Блеснули ослепительно белые ягодицы, составляя разительный контраст с черными трусиками.

— Она достаточно трезва для подобных развлечений? — встревоженно спросила Бетани у Берил.

— Нет, конечно, — ответил вместо нее Герберт. — Ночные купания и алкоголь друг друга исключают. — Он обернулся к бассейну. — Даньелл, вылезай! По-быстрому!

— А ты поймай меня! — поддразнила девушка, выныривая на поверхность.

— Ты вылезешь по доброй воле или нет? — осведомился Герберт ровным голосом. — Или кому-то и впрямь придется за тобою нырять.

— Прыгнешь — вылезу! — шутливо надула губки Даньелл и с визгом нырнула снова, взметнув фонтан брызг.

— Оставь ее, — пожал плечами Ронни.

— Похоже, она сильно пьяна. Того и гляди ударится головою о бортик или дно. — Герберт раздраженно стукнул кулаком по столу. — Кто-нибудь, сварите кофе. А я пойду переоденусь в плавки. Может, хоть это ее образумит: чтобы взрослую девушку да вытаскивали из воды, точно ребенка!

Герберт скрылся в доме. Даньелл нырнула еще пару раз, а потом столь же неожиданно, как прыгнула в воду, выбралась на сушу, громко стуча зубами.

— Х-холодно, — сказала она, дрожа всем телом. — Пойду-ка поищу свитер.

Бетани тут же заподозрила неладное. Герберт в доме, переодевается в плавки, а полуобнаженная, одержимая любовью Даньелл спешит туда же.

Молодая женщина отставила пустой бокал, убеждая себя, что причин для беспокойства нет. Ну что такого может случиться? Неужто Даньелл вломится к Герберту в спальню и его изнасилует?

Берил с энтузиазмом заговорила о букетах, и Бетани заставила себя прислушаться. Да только ей это плохо удавалось. И тут…

И тут раздался оглушительный треск, словно что-то разбилось, а затем пронзительный девичий крик: «Герберт!»

Все словно по команде обернулись к Бетани. Эван вскочил.

— Не нужно. — Молодая женщина поспешно встала, чувствуя себя в центре внимания. Печальную подоплеку происходящего знала только она. Что бы уж там ни происходило в спальне, всех в это посвящать было незачем. И не только ради Даньелл. — Пойду взгляну, что происходит. Если мне понадобится помощь, я позову. Честное слово.

Бетани взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Безошибочный инстинкт привел ее прямо к порогу их с Гербертом спальни. Не постучав, она распахнула дверь.

На кровати лежала обнаженная Даньелл. А Герберт склонялся над ней, в одних брюках, в руке сжимая ее мокрое нижнее белье.