В плену у принца

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Она не могла двигаться.

Сексуальные наслаждения…

Она ожидала, что он хотя бы удивится, что она девственница, но его, казалось, это не волновало он даже глазом не моргнул.

— Ты голодна? — Зак указал жестом на низкий стол с разнообразными аппетитными блюдами.

Она была совершенно не голодна, но в случае отказа ей пришлось бы заниматься чем-то другим. Ей захотелось потянуть время, и она улыбнулась.

— Умираю от голода, — солгала она, подходя к подушкам и устраиваясь удобнее.

Зак присел рядом, его бедро коснулось ее, и от его близости снова у нее перехватило дыхание.

— Вина?

Он наполнил бокал, и она с радостью сделала несколько больших глотков, надеясь успокоиться.

Но как можно успокоиться, когда он сидит настолько близко, что она ощущает каждую клеточку его тела?

— Расскажи мне о своей семье, — он положил немного еды на ее тарелку, и она тут же напряглась, решив обороняться.

— Если ты пытаешься вытянуть из меня что-то о Питере…

— Успокойся, — тихо приказал он. — Сегодня вечером мы не воюем друг с другом. Я спросил просто так, желая узнать о тебе побольше. Мы, в конце концов, женаты.

— Но брак не настоящий… — она пристально смотрела на него. — Питер — вся моя семья, — произнесла она, сделав еще один глоток вина. Вино на самом деле было прекрасным, и хотя она никогда не напивалась, но тут решила, что это единственный способ выдержать этот вечер. — Он все, что у меня есть на свете.

Принц прищурился, испытующе глядя на нее.

— Все, что у тебя есть?

— Наши родители умерли, когда мне было двенадцать, и я ушла жить к Питеру.

— Он намного старше тебя?

— На пятнадцать лет. — Эмили мрачно улыбнулась. — Полагаю, я была какой-то ошибкой родителей. Питер и его жена приняли меня.

— У них не было собственных детей? — он нахмурился.

Эмили покачала головой.

— Палома никогда не хотела иметь детей.

— Но у нее была ты.

— Так уж случилось. — Эмили поднесла вино к губам, не желая раскрывать ему интимные стороны своей жизни. Она не хотела, чтобы он знал, как страстно она желала иметь настоящую семью. Питер очень старался, чтобы она чувствовала себя родной в их доме, но ничто не могло скрыть раздражение его жены, вынужденной жить с нежеланным ребенком.

Ночами Эмили забывалась, читая книги и сказки о счастливых семьях. Она поклялась, что когда-нибудь и у нее будет то же самое.

Ей не нужен принц и дворец, она хочет только любви.

Поднося бокал к губам и чувствуя легкое головокружение, Эмили отметила, что по иронии судьбы ей придется довольствоваться принцем и дворцом без любви.

Она собиралась отпить еще один глоток, но тут бокал осторожно вынули из ее руки.

— Я думаю, вечер будет более захватывающим для обоих, если ты будешь находиться в сознании, — сказал принц, накладывая еду ей на тарелку. — Попробуй это местное блюдо.

Думая, что не сможет съесть ни кусочка, Эмили неожиданно для себя с удовольствием поела.

— А ты? Должно быть, принцы страдают от одиночества.

Их глаза встретились.

— Я был окружен людьми с самого рождения.

Одиночество — это фантазия.

Подумав, Эмили кивнула.

— Я понимаю, ты в постоянном общении, но можно находиться в окружении людей и чувствовать одиночество. Но у тебя хотя бы была семья, которой ты мог доверять.

Его плечи напряглись.

— Ты всегда так наивно смотришь на жизнь?

Она не поняла, что его огорчило.

— Я просто имела в виду, что в семье все обычно держатся вместе…

— Да? Это еще одна из твоих фантазий?

Эмили прикусила губу, не зная, что ответить.

— А ты так не думаешь? — спросила она.

Зак осушил бокал вина.

— Я думаю, глупо вообще полагаться на кого-то. Улыбка моментально сошла с его губ, и Эмили задалась вопросом, что же сделало его настолько подозрительным, что он даже отдалился от своей семьи.

— Почему ты не женился раньше? — Она спросила, не подумав, и его лицо застыло. Понимая, что задала ненужный вопрос, Эмили собиралась извиниться, но он слегка улыбнулся.

— Было не то время, дорогая…

Понимая, что он чего-то не договаривает, она очень бы хотела расспросить дальше, но что-то в его холодном взгляде остановило ее.

Чувствуя опьянение, она сняла тапочки и откинулась на подушки.

— Шатер удивительный и очень удобный, — тихо сказала она, оглядываясь. — Я всегда думала, что ненавижу кемпинг, но ты определенно знаешь, что такое стильная обстановка.

Зак улыбнулся и проследил за ее взглядом.

— Ты думала, что в пустыне для палатки придется забивать колья?

— Что-то вроде того. Шатры здесь постоянно?

— Я живу здесь, когда приезжаю на конный завод или решаю проблемы племен. Они приходят сюда, чтобы встретиться со мной. Жизнь здесь примитивнее, чем во дворце Казбана.

— Твой отец тоже бывает здесь?

— Как ты могла видеть, мой отец неважно себя чувствует, — спокойно ответил Зак, — и предпочитает оставаться во дворце с Джамалом.

— Твой маленький племянник замечательный, — Эмили улыбнулась.

— Ты любишь детей… — странное выражение возникло на его лице, а она посмотрела на него с удивлением.

— И что?

— Не все женщины их любят, — осторожно ответил он, и Эмили нахмурилась.

— Наверно, ты прав, — сказала она, вспоминая, что Палома точно не любила детей. — Но я люблю детей, особенно возраста Джамала. Мне нравится их восторг и то, как быстро они учатся. Узнав название букв, они быстро складывают их вместе, а потом читают.

Наступила долгая пауза, и она покраснела.

— Прости. Я болтаю слишком много. Так всегда, когда я нервничаю.

— С чего тебе нервничать? — он посмотрел ей в таза.

Она нерешительно улыбнулась — он смеется? Она уже сказала, что никогда этим не занималась раньше.

— Я боюсь потеряться в кровати, — неловко пошутила она, и он тихо рассмеялся.

— Уверяю, у тебя не будет шансов, дорогая.

Эмили почувствовала, что ее напряжение выросло до предела.

Почему он не целовал ее?

Разве не для этого он пригласил ее в пустыню? А теперь совсем не прикасается к ней.

Все ее тело мучительно ждало его.

А он все еще не двигался.

Посмотрев в его мерцающие черные таза, она поняла, что ошиблась, — он играл с ней.

Он был настолько красив, что она просто хотела смотреть на него не отрываясь и прикасаться…

— Итак, Эмили, расскажи мне о своих самых безумных фантазиях.

В этот момент все ее безумные фантазии включали его и кровать, которая ждала их. Что дальше — неясно, у нее не было опыта для выражения своих желаний, но она хотела, чтобы он сделал хоть что-то, и побыстрее.

Она пристально смотрела на него, ожидая поцелуя, но вместо этого он поднялся, взял ее на руки и, прошагав через комнату, осторожно поставил на пол рядом с кроватью.

Дрожа от предвкушения, Эмили подняла глаза, и у нее перехватило дыхание от огня, излучаемого его глазами.

Он припал к ее губам с нежностью — полная противоположность их предыдущим безумным поцелуям.

На этот раз он целовал ее неторопливо, почти дразня.

Она положила руки ему на грудь — ее пальцы почувствовали глухой стук его сердца, волнующее тепло его кожи через тонкий шелк рубашки.

Чем дальше он целовал ее, тем сильнее разгоралось медленное пламя, пока все ее тело не воспламенилось от желания.

Скользя длинными пальцами по ее обнаженным рукам, он продолжал целовать ее.

Огонь внутри нее усилился, она почувствовала, как его руки движутся по спине, и вдруг ее платье скользнуло по плечам и упало.

Эмили ахнула, но не успела произнести и слова, как, взяв ее на руки, он положил ее в центр кровати и опустился сверху.

Она почувствовала тяжесть его тела. Поцеловав ее горячо и сильно, он скользнул рукой по ее горячей коже и прикоснулся к груди.

Сняв лифчик непонятным для нее способом, он посмотрел на нее сверкающими черными глазами.

— Ты создана для удовольствия, — сказал он хрипло, опуская голову и прикасаясь губами к ее груди.

При первом же прикосновении она выгнулась и вскрикнула, потрясенная силой ворвавшихся в нее чувств. А он продолжал творить чудеса.

— Зак… — выдохнула она, извиваясь.

Он поднял голову и, прерывисто дыша, медленно скользнул рукой вниз.

Эмили затаила дыхание. Ее щеки пылали; с одной стороны, она чувствовала смущение и застенчивость, с другой — желала его прикосновения настолько сильно, что не думала ни о чем.

Он коснулся ее. Это было самое сокровенное переживание в жизни. Эмили была в огне и желала чего-то большего. Протянув руку, она схватила его за рубашку.

Ее пальцы тряслись, когда она нащупывала пуговицы, а он все это время продолжал ошеломляюще дразнить ее тело, пристально глядя, как она извивалась под ним.

— Тебе нравится. — Он позволил ей снять с него рубашку и закрыл глаза, когда ее руки прикоснулись к его телу.

Эмили дотронулась до него с благоговением, ощущая его мужскую силу.

Лихорадочно дрожа от желания, она потянулась к поясу его брюк и начала нащупывать молнию — страсть делала ее неуклюжей.

Он положил на ее руку свою и помог справиться с задачей.

Увидев его голым, она внезапно почувствовала невероятный стыд.

— Ты можешь смотреть, дорогая, — тихо сказал он, наклоняясь и целуя ее. — И ты все можешь потрогать.

Ее сердце барабанило. Быстро скользнув рукой вниз, она остановилась, боясь сделать что-то не правильно.

Накрыв ее руку своей, он снова помог ей. Эмили запаниковала, но потом уговорила себя, что женское тело создано для всего этого. И тут она услышала резкий стон.

— Хватит… — решительным движением он отстранился от ее нежных ласк и опустился между ее бедер.

Зак отбросил дрожащей рукой спутанные белокурые волосы с ее пылающего лица и слегка приподнял бедра.

Эмили вскрикнула от потрясения и боли и вонзила ногти ему в спину, инстинктивно пытаясь остановить его.

Зак немедленно замер и поднял рукой ее подбородок.

— Эмили? — его хриплый голос требовал ответа, но она не могла говорить, она боялась дышать и двигаться, боялась, что боль вернется.

Зак помедлил, потом наклонился и осторожно, чувственно поцеловал ее снова.

— Расслабься, клянусь, я не причиню тебе боли снова, — тихо сказал он и, извиняясь, простонал: Я не знал…

Уцепившись руками за его плечи, она пыталась восстановить дыхание.

— Но я говорила тебе…

— А я не поверил тебе, это бесчестит меня, прерывисто дыша, ответил он.

— Не важно. — Эмили вздохнула, вдруг понимая, что боль ушла.

— Нам следует прекратить…

— Нет! — Эмили обхватила его за шею. — Нет, не останавливайся, пожалуйста.

Он смотрел на ее лицо несколько секунд, показавшихся вечностью, потом наклонился и нежно поцеловал.

— Я буду очень осторожен, — хриплым голосом пообещал он.

Ее сердце глухо и тревожно стучало. Она двинула бедрами, и он тихо засмеялся.

— Ты создана для наслаждения, дорогая, и мне повезло, что я смогу показать, каким громадным оно может быть.

Его движения стали медленными и осторожными. Он не отрывал взгляда от ее лица.

Ощущение Эмили было настолько сильным, что она вскрикнула.

— Спокойно, дорогая, — тихо предупредил он. Я не причиню тебе боль во второй раз.

— Ты не причиняешь мне боль, — выдохнула она, но, Зак, я хочу… пожалуйста…

Но он отказывался спешить, обучая ее тело истинному наслаждению.

Она чувствовала, как растет натиск в ее теле, и начала всхлипывать и вздыхать, отчаявшись дождаться окончания сладостной пытки.

— Ты моя, дорогая, только моя, — сказал он у ее губ и сделал резкое движение. Теперь он весь состоял из пламени и силы, контролируя ее реакцию, пока она наконец не достигла высшей точки и не начала выкрикивать его имя.

Эмили просто не знала… не представляла, что такое может быть, — не просто возбуждение, но удивительная близость, которая изгнала из души долгое одиночество. Впервые в жизни она почувствовала совершенную связь с другим человеческим существом.

Она крепко обхватила его, наслаждаясь ощущением тяжести его тела и не желая, чтобы этот момент заканчивался.

Но он закончился, и Зак перевернулся на спину, крепко прижав ее к себе.

— Это было удивительно.

Стыдясь смотреть на него, она прижалась к нему и поцеловала его влажную кожу.

Он не ответил, а она отважилась посмотреть на него. Его глаза были закрыты.

Эмили легла на спину рядом с ним, чувствуя себя опустошенной и смущенной.

Очевидно, она не поразила его, а разочаровала.

Что же теперь будет?

Она была девственницей.

Зак не двигался, пока не почувствовал, что жена заснула. Осторожно освободившись от ее рук, он спрыгнул с кровати и потянулся к брюкам.

Зак уставился в ночное небо и задался вопросом, когда же он стал настолько циничным, что более не верил в существование невинности. Когда перестал верить в то, что ему говорят?

Он провел рукой по лицу. Сколько раз она пыталась рассказать ему, а он считал все это тщательно продуманным планом.

Его поведению нет оправдания. Кто мог ожидать, что девственница согласится на его предложение с такой готовностью? Безусловно, ее моральный облик сомнителен, как он и подозревал.

Почему она девственна? И Зак мрачно решил, что, очевидно, ей раньше не приходилось приносить последнюю жертву. Дешево же она себя ценит.

Очевидно, Эмили Кингстон желала таким образом заставить его простить долг ее брату.

Вначале она пыталась убежать, а когда это не сработало, применила обычные женские эмоции и шантаж — слезы и обмороки. Когда же и это не подействовало, она решилась на старейший женский фокус обольщение.

Не этого ли она хотела все время?

Удовлетворенный таким объяснением, он решительно прошагал обратно в шатер.

Но один взгляд на кровать вынудил его замереть на месте.

Она лежала поперек и крепко спала. Удивительные белокурые волосы беспорядочно лежали на его подушке, тело накрыто шелковым покрывалом, щеки пылали, и она улыбалась во сне.

Она выглядела удивительно молодой и целомудренной, но, конечно, такой она уже не была — он взял ее невинность.

Сильное желание овладело им при воспоминании.

Борясь с желанием разбудить ее и еще раз познать, а затем научить всему, что ей предстоит, он решил принять очень холодный душ. А потом подумать о разговоре с ней.

Он собирался уходить, когда она открыла глаза и посмотрела на него.

Зак напрягся, но она только протянула руку, приглашая его с присущей женщинам улыбкой.

— Почему ты одет? — ее голос был хриплым после сна. — Вернись в постель.

Он не двигался, понимая, что следует уйти, но не мог разорвать связь между ними.

— В таких обстоятельствах, я думаю, это не очень хорошая мысль.

— В каких обстоятельствах? — она с трудом села, смутившись. Зак напомнил себе, что Эмили Кингстон была невинной, но только физически. — Из-за того, что я не делала этого ранее…

— Я был удивлен, — он сжал губы.

— Но почему? — тихо сказала она. — Я говорила тебе много раз.

Он не поверил ей.

— Я все не так сделала? Вот почему ты вдруг ушел, — она с тревогой посмотрела на него.

Зак увидел, как она вцепилась пальцами в простыню и нерешительно улыбнулась. Подойдя к кровати, он присел рядом с ней.

— Я не ушел. Мне было необходимо освежиться.

И прояснить мысли.

Эмили покраснела, а он напрягся, когда она снова посмотрела на его губы. Каждый раз, когда она глядела на него, ему хотелось повалить ее и целовать до тех пор, пока она не потеряет дар речи.

— Я немного нервничала, — признала она, — но это было фантастично. Ты сердишься на меня?

Шелковое покрывало соскользнуло, обнажая ее провоцирующую грудь.

— Совершенно не сержусь, — уверил ее он, снимая брюки.

Со вздохом удовольствия она обхватила его руками и ногами, а он решительно поцеловал ее. Держа рукой ее белокурые волосы, он чувствовал их дразнящую мягкость, что доводило его влечение до предела.

Она скользнула руками вниз по его телу — теперь уверенно, — и он простонал, когда почувствовал прикосновение ее пальцев.

С резким ругательством он перевернулся на спину и, легко подняв ее, усадил, будто в седло.

Ее щеки пылали, глаза были затуманены желанием. Зак осторожно удерживал ее.

Но на этот раз она взяла инициативу на себя. Он пристально следил за женой, пытаясь вспомнить, когда секс доставлял ему такое удовольствие, но так и не вспомнил.

Зак уверял себя, что все это из-за ее девственности.

Она всему училась у него.

Решив держать себя в руках, он закрыл глаза и схватил ее за бедра, пытаясь замедлить ее движения, но она вскрикнула, протестуя, и начала двигаться быстрее. Развязка была бурной и надолго лишила сил обоих.

Она упала на него, а он яростно и крепко обхватил ее.

Пытаясь обрести самообладание, которым так гордился, он понял, что все не так.