В поисках любви

Глава 1

1803 год

— Вы уверены, что я вам не понадоблюсь, мисс Гильда?

— Все в порядке, миссис Хьюлет. Не беспокойтесь обо мне. Надеюсь, свадьба будет веселой!

— Я в этом абсолютно уверена, мисс. Я так рада за нашу Эмили! Она действительно заслуживает счастья. У нее просто очаровательный жених!

Гильда улыбнулась. Она прекрасно понимала: больше всего миссис Хьюлет рада тому, что ей не придется теперь содержать свою племянницу. Именно по этой причине жених Эмили казался ей столь очаровательным.

Миссис Хьюлет была женщина хозяйственная и заботливая. Если бы не ее внимание и сердечность, неизвестно, что стало бы с Гильдой после смерти отца.

— Прошу вас, ничего не делайте. Посуду не мойте, я все уберу в понедельник, когда вернусь, — говорила миссис Хьюлет. — Не утомляйте себя. Постарайтесь как можно больше отдыхать.

Гильда подумала, что именно этим она и занимается все последнее время. Что же касается мытья посуды, то после ее скромной трапезы практически нечего мыть, даже если она будет копить все до понедельника.

Но вспух она ничего не сказала, так как знала, что спорить с миссис Хьюлет бесполезно. Это только расстроит ее и даст повод для беспокойства на все то время, что она будет на свадьбе племянницы.

Тем временем, хоть на улице и было тепло, миссис Хьюлет натянула на себя шерстяное пальто, взяла в руки плетеную корзинку, которую всегда носила с собой, и, в последний раз оглядев кухню, подняла дверную щеколду.

— Ну, мисс, желаю всего хорошего, — сказала она на прощание. — Я вернусь в понедельник днем, если экипаж будет подан вовремя, что, по правде говоря, случается довольно редко!

Когда дверь закрылась, Гильда вздохнула с облегчением. Она вышла из кухни и направилась по коридору к парадному ходу.

Небольшой особняк, в котором родилась и выросла Гильда, когда-то был уютным и удобным для маленькой семьи: родителей Гильды, ее сестры и для нее самой.

Однако теперь, когда Гильда осталась одна, дом казался ей просто огромным. С тех пор, как умер отец, девушка не раз подумывала о том, чтобы продать особняк и переехать в более скромный коттедж.

Эта мысль казалась вполне разумной. Однако Гильде невыносимо было думать о том, что тогда придется расстаться и с мебелью, которую она любила еще с детства. Эта обстановка была частью ее самой, и, возможно, единственным, что у нее осталось.

Рабочий стол отца, мамин туалетный столик, украшенный мозаикой, книжный шкаф красного дерева — все эти вещи были словно старые друзья. Без них Гильда чувствовала бы себя еще более одинокой, чем сейчас.

Тем не менее приходилось смотреть правде в глаза. Если ей не удастся найти дополнительный источник дохода, вскоре у Гильды не останется денег даже на еду.

Пенсию отца перестали выплачивать сразу же после его смерти.

Отец Гильды служил в гренадерском полку.

Пенсия генерал-майора позволяла им существовать довольно сносно до тех пор, пока отец не начинал увлекаться разного рода инвестициями и акциями.

Увы! Финансист из бывшего генерала оказался никакой.

Компании, в которые он вкладывал средства, либо выплачивали смехотворно низкий процент, либо вовсе разорялись.

И теперь у Гильды не осталось ничего, кроме небольшого дохода от приданого матери. В брачном контракте было оговорено, что эти деньги могут быть израсходованы только на воспитание детей.

Гильда часто думала о том, что она будет делать, если сестра потребует свою долю.

С тех пор как Элоиза поселилась у своей крестной в Лондоне, она не проявляла никакого интереса к своим бедным родственникам. Гильде даже казалось, что сестра их стесняется.

…Гильда сидела за отцовским письменным столом, склонившись над блокнотом, в котором делала пометки о расходах.

Траты были довольно существенными, несмотря на то что она пыталась экономить практически на всем: еде, одежде, собственных нуждах.

Гильда уже было совсем решила отказаться от услуг миссис Хьюлет, но стоило ей только заикнуться об этом, как добрая женщина пришла в жуткое волнение, словно ее оскорбили, и предложила работать бесплатно.

— Я тружусь здесь второй десяток пет, — сказала она, — и если вы думаете, мисс Гильда, что сможете обходиться без меня, вы сильно ошибаетесь! Ваша матушка перевернулась бы в гробу, если б услышала подобный вздор!

Миссис Хьюлет возмущалась и ворчала довольно долго, и в конце концов Гильда сама утвердилась в мысли, что без темпераментной, добросердечной компаньонки ей будет совсем тоскливо и одиноко.

И правда, в последнее время, кроме миссис Хьюлет, Гильда общалась лишь с глуховатым престарелым викарием и садовником Гиббсом.

Старый садовник уже давно не работал в саду, но любил навестить места, где ему приходилось прежде трудиться. Бедняге было грустно видеть, как плоды его труда гибнут от обилия сорняков и отсутствия ухода.

Гильда вписала в блокнот последние затраты, подсчитала все еще раз и снова убедилась, что расходы слишком велики.

«Что же мне делать?»— спрашивала она себя, размышляя над тем, как бы самой заработать денег.

По сравнению с многими девушками ее возраста у Гильды было превосходное образование.

Об этом позаботилась ее матушка, уроженка Корнуолла, чья семья долгое время занимала видное положение в графстве.

Однако, как считала сама Гильда, то обстоятельство, что ее деды и прадеды веками занимались юриспруденцией, вовсе не способствовало формированию у нее коммерческого мышления.

Отец Гильды также был человеком умным и образованным.

Когда он был жив, их дом всегда был попон гостей. Бывшие военные, старые друзья отца, часто говорили Гильде о том, что никто не умеет так искусно расположить войска или сформировать тактику боя, как ее отец.

— Ваш отец способен нанести врагу максимальный урон при минимальных потерях, — сказал ей как-то один офицер.

Сейчас Гильда понимала, насколько это была высокая похвала, но, увы, военный талант отца ныне никак не решал ее насущных проблем.

— Мне нужно что-нибудь придумать! — воскликнула девушка и, поднявшись из-за стола, подошла к окну.

Дом стоял недалеко от проселочной дороги, в миле от деревни. Гильда выглянула на улицу. Дорожка до обветшалых, полуразвалившихся ворот была некогда усыпана гравием — теперь здесь господствовали сорняки. Впрочем, с этим девушка все равно ничего не могла поделать.

Переведя взгляд, она залюбовалась бледно-желтыми нарциссами, что распустились под ветвистыми, замшелыми деревьями, посмотрела в восхищении на лилии, чьи белые и пурпурные бутоны должны были вот-вот раскрыться, на куст миндаля, который через несколько дней будет усыпан сказочно-прекрасными светло-розовыми цветами.

«Если бы я только умела рисовать! — подумала девушка. — О! Я непременно нарисовала бы этот дивный пейзаж. И кто бы отказался его приобрести?»

Но Гильда не мота купить ни краски, ни холст, и значит, ей единственной суждено любоваться этой очаровательной картиной ранней весны.

Гильда улыбнулась. Казалось, сама природа зовет ее к себе. Что же, подсчеты могут подождать, а сад — нет.

В саду есть над чем поработать, и не только в цветнике. Прежде всего необходимо заняться овощными грядками Единственная возможность прокормиться зимой — запастись овощами впрок.

И все-таки сначала Гильде очень хотелось полюбоваться вблизи белыми лилиями, которые так любила ее мама. Мама всегда ставила букеты в комнатах, и дивный запах еще долго витал в прозрачном воздухе.

При этом воспоминании на губах девушки заиграла улыбка. Гильда уже собралась выйти в сад, как вдруг ее взгляд упал на подъездную дорожку, и она замерла от неожиданности: в ворота въезжал экипаж, запряженный парой холеных лошадей.

На козлах сидел кучер в ливрее и высокой фуражке с кокардой, подле него восседал лакей.

Ни у одного человека в округе из тех, что могли позволить себе такой экипаж и слуг, не было повода заезжать сюда, и Гильда решила, что произошла ошибка: кто-то, наверное, перепутал дом.

Когда лошади подъехали ближе, Гильда получше разглядела украшенный гербами элегантный экипаж.

«Здесь какая-то ошибка, — снова сказала она себе. — Я должна выйти предупредить их».

Она машинально поправила прическу, оглядела себя в зеркале и осталась недовольна: платье было старое-престарое и настолько застиранное, что давно утратило первоначальный цвет и здорово подсело.

А впрочем — какая разница? Ведь гости приехали не к ней.

В дверь постучали, и смущение сменилось любопытством.

На пороге стоял лакей в роскошной ливрее, украшенной серебряными пуговицами.

Не спрашивая, чей это дом, он повернулся и открыл дверцу кареты.

Увидев выходящую из экипажа даму, Гильда обомлела и растерялась окончательно: к ней направлялась прелестная молодая женщина в легком голубом платье из тончайшего щелка и в шляпке, украшенной страусовыми перьями.

— Луиза! — не веря своим глазам, воскликнула Гильда, и тут же поправилась:

— Элоиза!

После того, как сестра переехала в Лондон, она несколько изменила свое имя, полагая, что новый вариант звучит более аристократичным.

Сестра написала отцу и просила впредь адресовать ей письма только как Элоизе.

— Ах, как я рада тебя видеть! — воскликнула Гильда. — Но почему же ты не предупредила о своем приезде?

Элоиза слегка наклонилась, подставив щеку для поцелуя.

— Я сама не была уверена, что приеду, до самой последней минуты, — ответила она и повернулась к лакею:

— Отнесите мои вещи наверх, Джеймс. Я жду вас обратно в понедельник утром. Не опаздывайте. Вы все помяли?

Голос сестры звучал властно и не допускал никаких возражений.

— Да, мисс, — поклонился лакей, и тут же принялся вытаскивать из багажного отделения вещи.

Гильда хотела было сказать лакею, в какую комнату их отнести, но Элоиза опередила ее:

— Мамина комната самая удобная, я расположусь в ней. Попроси кого-нибудь проводить лакея.

— Но… Элоиза… у миссис Хьюлет сегодня выходной.

— Тогда тебе придется самой проводить его, — пожала плечами Элоиза. — И проверь, чтобы распаковал все чемоданы.

— Хорошо, — кивнула Гильда.

Элоиза прошла в гостиную, оставив Гильду дожидаться в прихожей, пока Джеймс внесет вещи в дом.

Когда с переноской багажа было покончено, Гильда быстро поднялась по лестнице и открыла дверь в комнату, в которой когда-то жила их мать. Девушка торопливо раздвинула шторы и открыла окно.

Спальня была чистой: миссис Хьюлет постоянно прибирала все комнаты, не важно, жил в них кто-нибудь сейчас или нет.

— Сюда, мисс? — спросил лакей, ставя чемоданы возле двери.

— Да, благодарю вас, — кивнула Гильда, решив, что, если Элоизе будет неудобно, она сама переставит все по собственному усмотрению.

Лакей окинул пренебрежительным взглядом скромную обстановку, словно сравнивая ее с той роскошью, в которой ему посчастливилось служить.

Внезапно он улыбнулся:

— Так приятно вновь оказаться за городом, мисс! Я сам вырос на ферме и порой скучаю по сельским местам.

— Да, я понимаю вас, — улыбнулась в ответ Гильда. — Наверное, в Лондоне сейчас жара и духота.

— Да мисс, а зимой — сырость и слякоть.

Всего хорошего, мисс!

Он снова улыбнулся, и до Гильды донесся звук удаляющихся шагов.

Девушка подумала, что сестра, наверное, с нетерпением ждет ее, и поспешила спуститься вниз.

Когда она была в холле, экипаж уже отъезжал. Гильда вошла в гостиную, где ее ждала сестра.

— Я так рада видеть тебя, Элоиза! — воскликнула она. — Но почему ты решила приехать?

Сестра сняла шляпку, и Гильда увидела голубую ленту, обвившую непослушные золотистые кудри и обрамляющую прелестный лобик.

Элегантное платье еще больше подчеркивало ее хрупкость!

— Ты выглядишь прекрасно… просто прекрасно! — восхищенно произнесла Гильда.

— Я рада, что ты так думаешь, — улыбнулась Элоиза. — Я приехала сюда как раз для того, чтобы кто-нибудь мне об этом сказал.

Гильда недоуменно посмотрела на сестру, и Элоиза пояснила:

— Я убежала. Растворилась в воздухе. Но вопрос в том, будет ли он переживать из-за того, что случилось со мной или нет?

Гильда опустилась на краешек кресла напротив дивана, на котором сидела сестра.

— Ты говоришь загадками, — улыбнулась она. — Объясни же мне, что случилось.

Элоиза коротко рассмеялась.

— Все очень просто. Мне нужно устроить проверку одному джентльмену. Я решила, что внезапный отъезд — наилучший способ заставить его беспокоиться.

— Ах, Элоиза, это воистину восхитительно!

А как, по-твоему, поступит этот джентльмен, когда узнает, что ты исчезла?

— В том-то все и дело, — ответила Элоиза. — Сегодня днем мы собирались поехать к нему домой в Рейнлаг. Там устраивается грандиозный прием. Я уверена, его замучают вопросами о причинах моего отсутствия.

— А ты сказала ему, где тебя искать? — поинтересовалась Гильда.

— Конечно нет. Какие глупости! Я просто взяла и исчезла!

— Ах, Элоиза, какая ты смелая! — воскликнула Гильда. — Но разве твоя крестная не сообщит ему, где ты?

— Я не оставила ему ни малейшего шанса, — покачала головой Элоиза. — Я написала крестной записку, горничная прочтет ей, как только она проснется.

Гильда удивленно посмотрела на сестру, и Элоиза пояснила:

— Я забыла тебе сказать, что у ее светлости не все в порядке со зрением. Она практически ослепла.

— Ослепла! — всплеснула руками Гильда. — Какой ужас! Но почему?

— Доктора говорят, что это временная потеря зрения. Правда, сама я их всех считаю редкостными глупцами, — нетерпеливо объяснила Элоиза. — Крестной на глаза наложили повязку, и теперь она не может читать. Это входит в мои обязанности. Должна тебе сказать, это очень утомительно!

— Как мне ее жаль!

— Пожалей лучше меня, мне это нужнее, — проговорила Элоиза. — Ах, Гильда, если мой авантюрный план сорвется, я буду в отчаянии!

— Ты так… любишь этого… джентльмена? — поинтересовалась Гильда.

— Люблю? — переспросила недоуменно Элоиза. — Любовь тут абсолютно ни при чем.

Но я мечтаю стать маркизой Стэвертон!

— Так зовут джентльмена, от которого ты прячешься? — догадалась Гильда.

— Разумеется! — фыркнула Элоиза. — Гильда, милочка, не задавай глупых вопросов. Постарайся понять, что происходит. Он ухаживает за мной более месяца. Я ждала. Две недели назад мне показалось, что он готов сделать мне предложение, но…

— Что-нибудь случилось? — перебила Гильда.

— Он осыпал меня комплиментами, посылал цветы, возил кататься, устраивал в мою честь приемы…

Сестра мечтательно посмотрела в пространство.

— Он даже танцевал со мной дважды! Ты и представить себе не можешь, какая это честь!

Сам он ненавидит танцы. Тогда я и решила, что вот-вот его заполучу. Но слов, которые я так ждала, он до сих пор не произнес.

Гильда всплеснула руками.

— Ах, Элоиза, представляю, как ты разочарована!

— Разочарована — и весьма, — подтвердила сестра. — У меня дюжина поклонников, но ни один не может сравниться с маркизом!

— Расскажи мне о нем.

Элоиза вздохнула:

— Он один из самых состоятельных людей лондонского света. Близкий друг принца Уэльского. Самый блистательный франт и щеголь, хотя не очень любит, когда его так называют. А какое у него огромное состояние! Ах, Гильда, поверь, я не могу тебе описать всех его достоинств!

— Почему же он до сих пор не женился?

— А зачем? — пожала плечами Элоиза. — Любая девушка в Лондоне мечтает, чтобы он обратил на нее внимание, а любая замужняя женщина счастлива оказаться в его объятиях!

Слова сестры несколько шокировали Гильду, и Элоиза саркастически усмехнулась:

— Он не так глуп, чтобы вступать в связь с незамужними. Его могут заставить жениться!

Тон сестры не понравился Гильде: Элоиза говорила резко, даже раздраженно.

— Должно быть, маркиз искан женщину, в которую можно влюбиться, — несколько неуверенно предположила Гильда. — Может быть, ты как раз оказалась ею?

— Я почувствовала это с первой минуты! — кивнула Элоиза. — Но он никак не решится мне об этом сказать.

— И ты подумала, что твое внезапное исчезновение заставит его понять, как он тобой дорожит?

— На это я и рассчитываю, — ответила Элоиза. — Да он просто обязан это понять, черт его побери!

Гильда слегка поморщилась, услышав, что сестра употребляет такие крепкие выражения, и она поспешила перевести разговор на другое.

— Извини, я не предложила тебе с дороги ничего прохладительного.

— Да, я действительно хочу пить, — кивнула Элоиза. — В этом убогом месте можно раздобыть немного вина?

На мгновение Гильда остолбенела.

— Должно быть, в погребе найдется бутылка красного. По правде говоря, я не заглядывала туда с тех пор, как умер отец.

— Разумеется, не заглядывала, — сказала Элоиза. — Не могу представить, чтобы ты пила что-нибудь, кроме воды и молока.

Ее замечание совсем не звучало комплиментом.

— Если хочешь, — предложила Гильда, — г я налью тебе чаю.

— Придется удовольствоваться чаем, если больше ничего нет, — проворчала Элоиза. — Кстати, уже почти час дня, время ленча. Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь перекусить?

— Есть свежие яйца, можно сделать омлет.

Могу предложить тебе немного холодной ветчины, сын миссис Хьюлет делает ее сам.

Элоиза сморщила носик.

— Не слишком аппетитно звучит. Лучше приготовь омлет. Если все равно ничего больше нет, утешимся тем, что диета благотворно влияет на фигуру.

Гильда молча взяла с кресла брошенную Элоизой дорожную пелерину и понесла ее в холл, чтобы повесить в старинный дубовый шкаф, где хранились на вешалках два отцовских плаща и ее собственное изрядно потрепанное манто, которое девушка надевала, когда наступили холода.

Пелерина Элоизы источала дивный аромат духов, несомненно привезенных из Парижа.

Повесив пелерину, Гильда поспешила на кухню готовить сестре омлет.

Ей не понадобилось много времени, чтобы разжечь огонь, поставить на плиту чайник и сковородку.

В кладовой осталось всего три яйца. Гильда напомнила себе, что завтра с утра надо сходить на ферму взять еще яиц.

На кухню вошла Элоиза, и Гильда снова с невольным восхищением подумала, как же она хороша. Модно уложенные золотистые волосы, большие голубые глаза — настоящая богиня Весны.

— Здесь ничего не изменилось, — недовольно произнесла Элоиза. — Я уже и забыла, насколько тут тесно. Такой старый дом! Как ты можешь здесь жить?

— У меня нет выбора, — ответила Гильда. — По правде говоря, я давно подумываю о том, чтобы продать этот дом: мне не по карману жить даже здесь.

Гильда заметила, как насторожилась Элоиза: видимо, испугалась, что сестра попросит денег.

— Отец что-нибудь тебе оставил? — спросила Элоиза минуту спустя.

— Пенсию перестали выплачивать сразу же как он умер, — ответила Гильда. — Если бы была жива мама, она, вероятно, имела бы право на его пенсию как вдова. Но на детей это не распространяется — В таких случаях молодой человек обычно идет работать, а девушка выходит замуж, — словно размышляя вслух, проговорила Элоиза. — Именно так тебе и придется поступить.

Гильда рассмеялась:

— Это решительно невозможно! Единственный неженатый мужчина в нашей округе — викарий, да и тому уже за семьдесят.

— Ну и что? По крайней мере брак с ним обеспечил бы тебе сносное существование! — заметила Элоиза.

Гильда снова рассмеялась. Впрочем, она прекрасно понимала, что Элоиза не шутит.

Сестра опустилась на табурет и внимательно посмотрела на Гильду.

— А знаешь, — задумчиво проговорила она, — мы с тобой очень похожи. Если бы ты дала себе труд немного позаботиться о своей внешности, то без труда смогла бы привлечь внимание какого-нибудь эсквайра. Но платье, которое ты носишь… Это просто ужасно!

— Я знаю, — пробормотала Гильда, — но одежда — последнее, что я могу себе позволить.

К чему мне быть элегантной, если я умру от голода?

— Неужели все действительно обстоит настолько плохо?

— Даже хуже, — попробовала пошутить Гильда.

Элоиза вздохнула:

— Я могла бы прислать тебе несколько своих платьев, которые я уже не ношу. Ее светлость, хоть и ужасная зануда, все-таки при всем при том очень щедра и хочет, чтобы я всегда выглядела безупречно.

— Она и правда была очень добра к тебе, — заметила Гильда. — В конце концов ведь она сама предложила тебе пожить у нее.

Несколько секунд Элоиза молчала, а потом небрежно произнесла:

— Вообще-то это была моя идея.

— Твоя? — изумилась Гильда. — Ты хочешь сказать… ты имеешь в виду…

— Я ей написала, — перебила Элоиза. — Она моя крестная. Никто не хотел меня понять. Остаться жить в этой дыре означало похоронить себя заживо.

— Но… как ты… на это… решилась? — растерянно спросила Гильда.

— Кто не рискует, тот не побеждает, — усмехнулась Элоиза. — Я написала ей такое письмо, которое растрогало бы даже статую. Написала, как тоскую без мамы, как я несчастна, какие терплю лишения и как меня не любит отец.

— Ах, Элоиза, как ты могла пойти на такую ложь? Ты же знаешь, что папа обожал тебя! Ты была первым ребенком. Мама всегда рассказывала, как они были счастливы, когда ты родилась.

Они говорили, что тебя им даровал Господь.

— Да, но Господь не был слишком щедр к моим нуждам, — усмехнулась Элоиза. — Пришлось мне все взять в свои руки.

— Да, и ты добилась успеха.

— Так, значит, я поступила разумно, — беспечно произнесла Элоиза. — Вообще-то для крестной мой приезд оказался весьма кстати. Она любит повторять, что моя красота привлекает в дом интересных и знатных людей. Раньше такого не было.

— Да, но при этом она очень щедра, покупает тебе красивые туалеты, дает возможность посещать балы и приемы. Раньше ты мне часто об этом писала.

— Сейчас у меня совсем нет времени писать письма, — поспешно ответила Элоиза. — Меня постоянно куда-нибудь приглашают.

— Нисколько не удивлена, — улыбнулась Гильда. — Ты всегда была хороша, а сейчас стала настоящей красавицей.

В ее голосе прозвучало столько искреннего тепла, что не заметить это было решительно невозможно.

Элоиза машинально поправила прическу.

— Ты права, милая. Никогда еще я не выглядела так хорошо, как сейчас. Но порой балы и приемы кажутся мне утомительными…

— А скажи, как же ты выезжаешь в свет, если ее светлость плохо видит и не может тебя сопровождать?

— Я пишу письма ее подругам с просьбой сопровождать меня, — ответила Элоиза. — Но, как правило, приглашения приходят от тех, кто прекрасно знает о ее болезни и потому считает заботу обо мне само собой разумеющейся.

— Наверно, очень приятно пользоваться таким успехом?

Элоиза слегка помедлила с ответом. Лицо ее сделалось хмурым.

— Это мой третий сезон, — сказала она наконец. — Мне просто необходимо выйти замуж!

Я не буду молодой и красивой целую вечность.

Нужно, чтобы маркиз женился на мне.

Она сделала ударение на последних словах.

— А ты не уверена, что он на тебе женится? — тихо спросила Гильда.

— У меня, конечно, есть и другой вариант, — размышляла вслух Элоиза, — но не настолько привлекательный.

— Кто он?

— Не знатен, но богат. Очень богат. Впрочем, пока я его не рассматриваю как возможную партию. Я вижу себя только маркизой Стэвертон, и я своего добьюсь!

Манера сестры говорить о таких вещах несколько пугала Гильду.

Ей казалось, что такой привлекательной девушке, как Элоиза, совсем не идет цинизм.

Гильда разбила наконец яйца на сковородку и обернулась к сестре:

— Тебе накрыть в столовой?

— Разумеется, — презрительно фыркнула Элоиза. — Я еще не настолько опустилась, чтобы питаться на кухне!

— Ну да… конечно… — пробормотала Гильда. — Ступай в столовую, я сейчас все принесу.

Она положила на поднос вилки и ножи, и принялась готовить омлет.

Гильда знала, что омлета на двоих не хватит, а потому решила удовольствоваться ломтиком ветчины, если Элоиза не захочет есть одна.

Правда, зная сестру, Гильда сомневалась, что той вообще придет в голову, что кому-то тоже хочется есть.

Ей вдруг вспомнилось, как вела себя Элоиза, когда они жили все вместе: мир существовал только для нее, никто, кроме своей собственной персоны, Элоизу не интересовал.

«Она красавица, так что это можно понять», — оправдывала Гильда сестру и тогда, и сейчас.

Она переложила румяный омлет на специально подогретую тарелку и внезапно спросила себя, а будет ли Элоиза счастлива, если ее мечты осуществятся и она станет женой маркиза?

Гильда допускала мысль, что большое состояние и высокое положение в обществе для многих людей и есть то, что составляет счастье.

Для многих, но не для нее, не для Гильды.

«Я хочу выйти замуж за человека, который полюбит меня, и которого буду любить я, — подумала девушка. — И мне совсем не важно, в каком доме мы будем жить: в большом или в таком маленьком, как этот».

Она вспомнила, как счастливы были ее родители вместе, особенно, когда отцу не нужно было на службу.

Генерал был намного старше своей супруги. Они прожили в браке несколько пет, прежде чем у них появились дети. Гильда довольно смутно помнила те дни, когда они переезжали вслед за отцом то в Солсбери, то еще куда-нибудь, где располагались войсковые части.

Как-то раз отцу пришлось уехать почти на два года, а когда он вернулся, в доме был такой праздник, что маленькой Гильде казалось, будто он длился вечность.

Шли годы, отец вышел в отставку, и смог больше времени уделять дому и семье. Гильда помнила, как родители все делали вместе, будь то работа в саду или чтение книг по вечерам.

За обедом всегда царило веселье, звучал смех. Гильда вспомнила, как сидела на лестнице и слушала голоса взрослых, доносившиеся из стоповой.

А иногда мама играла в гостиной на пианино и пела старинные песни, которые так любил отец.

«Они были счастливы, — сказала себе Гильда, — мне бы хотелось, чтобы Элоиза тоже стремилась к такому, а не к одному лишь достатку».

Однако Гильда понимала, что, попытайся она поговорить с сестрой, та и слушать не станет. Вряд ли она способна понять, о чем речь.

Элоизу всегда интересовало лишь то, что можно приобрести за деньги.

Гильда помнила, что, когда Элоизе исполнилось пятнадцать, а ей было тринадцать, сестра страшно разозлилась, не получив в подарок того, что хотела.

— Я просила у мамы новое платье, — яростно кричала она, — и новую пелерину, отороченную мехом! А она не придумала ничего лучше, чем подарить мне это барахло!

С этими словами сестра отшвырнула от себя мамин подарок: прелестную шляпку с голубыми лентами, сумочку и туфельки в тон шляпке.

— Но они такие милые, — попыталась успокоить ее Гильда, — тебе же нужны новые туфельки.

— Но я хочу еще новое платье и новое пальто! — неистовствовала Элоиза.

— Боюсь, сейчас мама не может позволить себе купить то, что ты просишь, — печально сказала Гильда.

— Ома могла бы что-нибудь продать и подарить мне то, что я хочу? — воскликнула Элоиза. — Наша мама попросту эгоистка! Ненавижу эти мерзкие подарки!

От этих слов Гильда оцепенела. Однако ее не удивило, когда через месяц Элоиза все же выпросила у мамы то, что хотела.

Через некоторое время мама сказала Гильде:

— Нам нужно немного урезать наши расходы, чтобы компенсировать затраты на подарки Луизе. Но они доставили ей столько радости, что я спокойно обойдусь этой зимой без нового пальто.

По дороге в гостиную Гильда думала о том, что сестра нисколько не изменилась.

Несмотря на то что дел у Элоизы никаких не было, она и пальцем не пошевелила, чтобы накрыть себе на стол.

Гильда быстро расстелила скатерть и поставила перед сестрой тарелку.

Элоиза устроилась в отцовском кресле и почти враждебно посмотрела на омлет.

— Это ты называешь приличным ленчем? — поинтересовалась она. — Одно хорошо: через сорок восемь часов меня здесь не будет. А в Лондоне я ни в чем не стану себе отказывать.

— Там, наверное, прекрасно кормят? — спросила Гильда, чувствуя, что сестре очень хочется похвастаться.

— Разумеется! Особенно, если ты приглашена на обед к принцу Уэльскому.

— Хочешь сказать, что ты обедала с самим принцем?

— Да, обедала. Не сомневаюсь, что принца убедил пригласить меня маркиз. А самому принцу всегда приятно увидеть новое красивое лицо.

Хотя он, увы, мало интересуется молодыми девушками.

Элоиза помедлила, чтобы убедиться, что сестра слушает внимательно, и добавила;

— Когда я получила приглашение, то буквально прыгала от радости!

— Могу себе представить, — сказала Гильда.

— У меня почти не было времени, чтобы купить новое платье. А пойти на прием в обносках я не могла. Я так крестной и сказала.

— А это не было невежливо? Ведь все наряды оплачивает тебе ома.

— Ничуть! Она согласилась, — беспечно проговорила Элоиза. — Я отправилась к самой шикарной модистке на Бонд-стрит. Ради комплимента из уст принца — да и всех остальных присутствующих мужчин — стоило потратить немного денег.

— А маркиз не ревновал тебя?

Элоиза наморщила лобик и ответила:

— Не уверена. Боюсь, он не так уж ко мне привязан. Увы, но это так, милая моя.

Она перестала есть и добавила:

— Вообще-то он самый неуравновешенный и вспыльчивый мужчина, которого я когда-либо встречала. Очень трудно понять его мысли и чувства.

— Тогда почему ты так хочешь за него замуж?

— Ах, Гильда, не будь дурочкой! Я уже ответила тебе! — бросила Элоиза.

— Да, конечно, прости, — быстро проговорила Гильда. — Но мне показалось, он довольно трудный человек.

— Для меня — нет, — ответила Элоиза. — Он злит меня и разочаровывает. Но я либо добьюсь, чтобы он надел мне на палец кольцо, либо умру!

— Ты уверена, что будешь с ним счастлива?

А вдруг он и дальше станет огорчать тебя?

Элоиза пожала плечами:

— Не в его сипах изменить сложившиеся обычаи. Ты живешь в глуши и не подозреваешь даже, что многие женатые люди в высшем свете существуют самостоятельно и вполне независимо друг от друга.

Гильда вопросительно поглядела на сестру, и та пояснила:

— В первый год нашего брака я произведу на свет наследника, а потом каждый станет жить своей жизнью: у меня будут свои друзья, у него свои. И никто не посмеет задавать лишних вопросов.

Гильда не сразу поняла, что хочет сказать сестра. Наконец она отважилась задать вопрос:

— То есть… Он что, будет встречаться с другими женщинами?

— Разумеется, — пожала плечами Элоиза. — Он не святой, чтобы всю жизнь хранить верность одной женщине. Я тоже не собираюсь отказываться от поклонников, по крайней мере пока не доживу до почтенного возраста.

Гильде хотелось спросить, чем же сестра будет заниматься тогда, но она не рискнула, а потому решила сменить тему.

— Боюсь, что кроме сыра мне больше нечего тебе предложить, — сказала Гильда, забирая у сестры пустую тарелку.

— Терпеть не могу сыр! — раздраженно бросила Элоиза.

— К вечеру я постараюсь приготовить тебе что-нибудь повкуснее. Например, испеку пирог. ТЫ до сих пор любишь сладкий домашний пирог?

— Боже мой! Я и забыла, что такие блюда существуют! — воскликнула Элоиза. — Теперь я припоминаю, как мы ели то сладкий пирог, то сливовый пудинг, то еще что-нибудь в том же духе! Как мы могли питаться такой гадостью?!!

— Расскажи мне, какие блюда подают тебе в Лондоне, — попросила Гильда, снова пытаясь сменить тему.

Элоиза принялась описывать сестре, какие деликатесы подают на приемах.

Она не упустила случая подчеркнуть, что как только станет хозяйкой в доме маркиза, шеф-повар будет выполнять лишь ее распоряжения.

Элоиза намеревалась поразить сервировкой стола весь высший свет Лондона.

Они проговорили почти весь день, точнее, говорила Элоиза, а Гильда слушала. Только когда Элоиза утомилась и захотела прилечь отдохнуть, Гильда решила отправиться на ближайшую ферму, которая принадлежала сыну миссис Хьюлет, и купить что-нибудь на ужин.

По дороге она пыталась подсчитать, во что ей обойдется покупка телятины. А ведь надо еще не забыть яйца и домашнюю колбасу — Элоиза прежде так все это любила.

Девушка прекрасно знала, во что ей обойдутся все эти продукты, и в глубине души радовалась, что сестра не останется надолго. Впрочем, она понимала, что думать так нехорошо.

Гильда была абсолютно уверена, что Элоиза не позаботится предложить ей хоть немного денег.

Но все равно ей был приятен приезд сестры, хотя и было немного обидно: ведь это первый визит за год.

Понятно, что все это время Элоиза не вспоминала ни о сестре, ни об их старом доме. Она была всецело поглощена своей новой жизнью.

«Она счастлива. Как хорошо, что леди Ниланд так к ней добра», — думала Гильда, и ей было неприятно, что Элоиза так тяготится болезнью крестной. Гильда считала, что сестра должна испытывать благодарность к человеку, который сделал для нее так много, даже не будучи родственником.

Леди Ниланд была близкой подругой их матери.

После того как миссис Уингейт вышла замуж, они встречались довольно редко, но переписываться продолжали регулярно.

У леди Ниланд не было детей, поэтому ей нравилось расспрашивать подругу о семейной жизни. На Рождество она всегда посылала обеим девочкам подарки. А Элоиза получала что-нибудь особенное еще и на день рождения.

«Как жаль, что мои крестные умерли, когда я была маленькой, и не упомянули меня в завещании», — опечалилась Гильда, но тут же сказала себе, что завидовать Элоизе нечестно.

Сестра имела полное право претендовать на все самое лучшее. Она и вправду была счастлива последние два года, все время, что жила с крестной.

Это время Гильда провела с отцом. Она любила слушать его рассказы об армии и читать с ним книги.

Никакие приемы, которые так ярко описывала Элоиза, не могли бы сравниться с дружбой с отцом. Гильда не могла выразить словами, как это освещало ее жизнь.

«Я любила папу, а он любил меня», — сказала себе Гильда.

И для нее это было куда важнее, чем возможность поймать на крючок какого-то маркиза — как казалось Гильде, человека довольно неприятного.