12

Все оказалось очень просто. По словам фру Линдстрем. Польсону позвонили около четырех и куда-то вызвали. Когда он выходил из дома, фру Линдстрем его перехватила. Из-за всех происшествий последних дней она стала закрывать дверь на цепочку и потому спросила, когда вернется. Он обещал вернуться через час, поскольку обещал заехать за фрекен Эшертон и привезти её домой. Машина так и осталась под окном. Но сами знаете, какими мужчины становятся, едва немного выпьют.

— Я поднимусь с тобой, — сказал Питер, — проверю, все ли в порядке.

В квартире он вздрогнул.

— Не знаю почему, но эта комната действует на меня угнетающе. Тебе не стоит здесь оставаться.

Грейс накинула покрывало на клетку с канарейкой, решив, что никуда не пойдет, пока не вернется Польсон. Наверняка тот должен появиться с минуты на минуту. Она накроет стол, приготовит бутылочку вина. И подождет, она уже привыкла ждать.

— Но Вилла так и не вернулась, — заметил Питер.

— Ты полагаешь, что и Польсон не вернется? Но ты же уверял, что Вилла покончила с собой! А теперь утверждаешь, что что среди дня в Стокгольме может произойти самое ужасное.

Чувству, как застучало в висках, Грейс велела себе не сходить с ума.

— Наверно, Польсон решил навестить сына. Он очень любит мальчика и чувствует себя виноватым… — она не договорила, заметив взгляд Питера. — Ты же не хочешь сказать, что это из-за Виллы!

— Или её неродившегося ребенка? — спросил Питер. — Ну ладно, Грейс, если настаиваешь, я ухожу. Но приготовься сразу улететь домой, как только разрешит полиция. Это приказ.

Грейс молча прислушивалась к шагам Питера по лестнице. Как же сейчас она ненавидела это открытое мальчишеское лицо за те ужасные подозрения, которые он заронил!

К десяти часам, когда тишина в доме стала невыносимой, Грейс позвонила в полицию.

— Я знаю, он никуда бы не уехал, не предупредив. Забрать меня он должен был в пять часов, с тех пор прошло ещё пять. А он всегда держал слово. Задержать его могло только что-то очень серьезное.

Ей неопределенно пообещали навести справки. Возможно, что-то знает фру Польсон…

Грейс призадумалась. Жену Польсона она совсем не представляла и никогда о ней не думала.

— Пожалуйста, сообщите мне, если что станет известно.

Дежурный позвонил через час.

— Все без толку, фрекен Эшертон. Фру Польсон его сегодня не видела. И в университете его не было. Но кто-то из студентов видел его в старом городе.

— Тогда он был со мной. Мы завтракали в ресторанчике.

— Нет, позже, около четырех. К кому он направлялся, вы не знаете?

— Разве что к доктору Бейку. Но тот уехал в Копенгаген. Мы видели, как он шел с чемоданом.

— В Копенгаген?

— На какую-то медицинскую конференцию.

— Очень интересно.

— Но уехал доктор Бейк, а не герр Польсон.

— Положитесь на нас, фрекен Эшертон. Мы найдем обоих.

Грейс задумалась, как пережить ей эту ночь. Польсон, конечно, вернется. Но если не вернется, что же с ним случилось?

Грейс приготовила чай, приняла душ, чтобы убить время, снова оделась и заходила по комнате. Однажды она даже подошла к двери Польсона — может, он пробрался незамеченным? Но там стояла мертвая тишина. Так где же Польсон?

На рассвете снова завыл ветер. Звук резал её обнаженные нервы. Грейс зажала уши руками и готова была разрыдаться. Самая одинокая ночь в её жизни.

Рано утром снова позвонили из полиции. Свена Бейка не оказалось среди пассажиров, улетавших из Стокгольма куда б то ни было. Уверена ли фрекен Эшертон в своей информации?

Грейс устало посоветовала спросить у медсестры и поинтересовалась, нет ли новостей о Польсоне?

— Простите, фрекен, нет. Иногда мужчины возвращаются только к завтраку.

Грейс швырнула трубку, дрожа от ярости и от бесчувственности толстокожих тупоголовых полицейских.

Она выпила чаю. Уже восемь, но за окном ещё темно. Что целый день ей делать? И как быть, если Польсон не вернется?

— Грейс! Грейс!

Голос за дверью вывел её из задумчивости. Она даже не поняла, что забыла запереться. И уж никак не ожидала в этот час увидеть Уинфред Райт.

— Я случала, но вы не слышали. Простите за вторжение, но мне вам нужно кое-что рассказать. Вы не угостите меняя кофе? Выскочила из дому не евши. Думаю, мне нужно быть осторожнее. Бог знает, о чем сейчас говорят!

Уинфред раскраснелась, сбросила пальто и шапку, вид у неё был растерзанный, волосы растрепались. Грейс почему-то сразу расхотелось её слушать.

Она пошла на кухню, налила кофе и бросила через плечо:

— Речь пойдет про Виллу или Польсона?

— А что с ним случилось?

— Вчера вечером он не вернулся домой. Я немного беспокоюсь.

Уинфред хмыкнула и подошла к кухонной двери. Ее крупное пухлое лицо стало озабоченным.

— А он вам говорит, куда идет?

— Последнее время да, — тут голос Грейс дрогнул. — Ну что это за чертова страна, где исчезают люди!

— У вас разыгрались нервы. Вначале Вилла, теперь… Но не волнуйтесь, он вернется. Как вкусно пахнет кофе! Нет, я про Виллу. Вы знаете, она носила старинный перстень, очень крупный?

— Да, полиция мне показывала.

— Кольцо с темно-синим камнем, в старинном стиле. Как будто из фамильных драгоценностей.

— Это так важно?

— У Виллы не было обручального кольца, но она говорила, что на помолвке ей подарили этот перстень. Не думаю, что Густав что-то ей дарил. Но она делала вид.

Грейс уставилась на нее.

— Тогда кто же его подарил? Вы знаете?

— Я думаю, это был Питер Синклер.

— Питер?

— Вот потому Кэт в таком состоянии.

— Питер? Неужели вы думаете, что между ними что-то было?

— Вообще-то не похоже, ведь он не стал бы рисковать карьерой, связавшись с собственной секретаршей. И вообще она доводила его до бешенства, и он собирался попросить перевести её в другой отдел, или вообще уехать.

— Но она же вечно торчала у Синклеров!

— Да, Кэт её любила. Она была веселая, умела общаться с детьми. Когда Вилла приехала в Стокгольм, она явно заинтересовалась Питером, просто никто не обратил внимания, раз она флиртовала напропалую со всеми подряд.

— Тогда зачем ему дарить ей перстень, да ещё такой дорогой?

— На последней вечеринке я увидела, как она плачет. Тогда она много выпила и пыталась привести лицо в порядок. Перстень она оставила на раковине. Я и сказала:

— Густаву вряд ли понравится, если ты его потеряешь.

Она забрала перстень и заявила, что ей он ни к чему и она носит только чтобы не обиделся Питер.

— Она была пьяна, могла оговориться.

— Нет, не оговорилась. Она тут же поняла, что сказала, и стала умолять никому ничего не рассказывать. Якобы Густав ещё не подарил ей кольцо, но собирался это сделать, когда они поженятся, а ей не хотелось, чтобы люди думали, что он такой скупой, и она изображала, что кольцо его. А в самом деле она увидела его в ювелирном магазине, оно ей так понравилось, что она захотела купить, и Питер ей помог ей — вроде как подарок за помощь с детьми. Только просил не говорить Кэт.

— Очень уж странная история. Мне что-то не верится.

— Мне тоже, и я до сих пор не знаю, что тут правда, что нет. Вилла тогда очень много выпила, а она и без того могла придумать что угодно.

— Но если ей так нравилось этот перстень, почему она сказала, что он ей ни к чему?

— Да Бог её знает. Может, она хотела бриллиантовый.

Грейс кивнула. Стоило Вилле что-то получить, и она начинала хотеть ещё большего.

— Кэт знает?

— Не уверена, но подозревать может. Бедняжка Кэт вообще не слишком уверена в себе. Я как-то заметила, как она смотрит на Эббу ван Стерн, как будто не доверяет ей.

Да, видела бы Кэт тот поцелуй, о котором рассказала Джорджия! А Питер оказался бабником. Ему бы следовало быть поосторожней, чтобы не погубить карьеру.

Странная история… Что она могла значить?

Может, Питер объяснит?

— Это что-нибудь проясняет? — спросила Уинфрид.

— Нет, все по-прежнему в тумане, — безнадежно махнула рукой Грейс.

— А вы расскажете полиции?

— Не уверена, насколько это важно. Не хотелось бы создавать проблемы Кэт и детям. Они такие нервные. Во всяком случае нужно подумать. Спасибо, Уинфред, что пришли.

Когда Уинифред ушла, Грейс заставила себя позвонить Питеру, чтоб выяснить про кольцо. Солнце уже взошло, канарейка подавала голос, собираясь запеть во все горло. Польсон сказал бы, что день похож на другие. И конец света ещё не наступил. Но вот это как раз предстояло выяснить.

В голосе Питера ей послышались удивление и настороженность. Или показалось?

— Перстень с лазуритом? А в чем дело? Нет, не по телефону, я приеду. Только сначала назначь время. Мне нужно закончить дела. Хорошо?

Он бросил трубку. Грейс был довольна, что дело сдвинулось. Теперь — влюбленная медсестра. С ней она начала осторожно. но никак не могла объяснить, кто она, и только после упоминания о Вилле на другом конце провода раздался сдавленный возглас:

— А что вы от мен хотите?

— Я хотела видеть доктора Бейка, но слышала, что он уехал в Копенгаген.

— Да.

— Он улетел?

— Не знаю. Но его машины нет. Может, он на машине поехал…

— Обещал скоро вернуться?

— Нет, разве что через неделю. Хотя…

— Хотя что?

Голос на том конце провода задрожал.

— Ну, я волнуюсь. Он забрал вещи, свои инструменты. Как будто…

— Как будто бы не собирался возвращаться?

Грейс услыхала сдавленные всхлипывания.

— Да, я боюсь… Вы знаете… Нет, я не должна говорить. Но вчера, когда он попрощался и велел мне идти домой, он вернулся.

— А почему вы не пошли домой? — Грейс вспомнила тонкую фигурку с покрасневшими глазами на узкой улице.

— Я была так потрясена, что решила поработать со счетами.

— И слышали, как вернулся доктор Бейк?

— Он нашел меня и попросил позвонить. Позвонить герру Польсону. Потом мы ждали, потом пришел герр Польсон и…

Грейс попыталась удержать себя в руках.

— Продолжайте.

— Какое-то время они провели наверху, потом приехали барон и баронесса ван Стерн и тоже пошли наверх, а потом все уехали.

— Польсон тоже?

— Да, я видела белую машину в конце улицы. А в Стокгольме не так уж много белых «мерседесов».

Куда же тебя заманили, глупый мой Польсон?

— Спасибо, — бодро сказала Грейс. — Вы мне очень помогли.

Девушка снова заплакала.

— Вы думаете, он вернется?

— Доктор Бейк? Ну, раз он поехал на конференцию…

У неё не было времени успокаивать несчастное создание, следовало срочно звонить в полицию.

Они её тоже искали. Нашли дачу, где фрекен Бедфорд провела последние дни. Там есть вещи, которые Грейс предстоит опознать. И ехать нужно сразу. Туда час езды. Может она собраться за десять минут?

Наконец-то томительное ожидание кончилось! Грейс набросила пальто, шарф, меховую шапку. Вспомнила, что нужно оставить записку Питеру. Когда она вернется, станет видно, имеет ли какой-то смысл история с перстнем. Она почему-то была уверена, что Польсон будет ждать их там, но ошиблась. Зато насчет дачи интуиция не подвела. Та самая дача Синклеров на лесной поляне.

— Вы бывали здесь раньше?

— А вы откуда знаете?

— Вы совсем не удивились.

— Я больше ничему не удивляюсь.

О кольце — подарке Питера — она говорить пока не стала, зато слово в слово повторила, что говорила медсестра. Ее выслушали молча, хотя тут же что-то передали по рации. Чуть позже по радио что-то ответили, но Грейс разобрала только — Гетеборг. Может, они думали, что Польсон там? Она спросила, ей ответили, что нет.

В доме было пусто и тихо, и странно пахло. Грейс поморщилась.

— Пахнет паленой шерстью.

— Верно, фрекен, из вас бы вышел настоящий детектив.

Камин был вычищен, но на бумагу тщательно собрали золу и мусор. Рядом стоял покрытый грязью чемодан. Полицейский открыл его, и Грейс едва не вскрикнула. Он был набит женскими вещами, и даже если бы не знакомая полосатая блузка Виллы, не оставалось сомнений, чьи они.

— Преступник собирался сжечь вещи фрекен Бедфорд, но это заняло бы слишком много времени. Шерсть очень плохо горит. Поэтому он выкопал в лесу яму и забросал чемодан и полусгоревшие вещи землей и ветками, надеясь на снег.

— При чем тут снег?

— Выпади глубокий снег, мы ничего б до весны не обнаружили. А весной и искать никто бы не стал. Так что мерзавцу не повезло.

— Ужасно, — прошептала Грейс, и спросила: — А что вы от меня хотите?

— Вы можете опознать вещи?

— Некоторые…

— И на том спасибо.

Полицейский аккуратно закрыл чемодан, а потом вдруг спросил:

— Да, помните, вы говорите, что обнаружили дневник в птичьей клетке? А здесь ваша кузина спрятала ещё один. И так его спрятала, что тот человек ничего не заметил. А мы нашли его под часами. Вот здесь.

Грейс уставилась на записную книжку в кожаной обложке.

— Там что, опять загадки?

— Мы не знаем, но хотелось бы, чтобы вы нам помогли. Почерк очень мелкий и неразборчивый.

Грейс посмотрела на исписанные листки, и её сердце снова забилось.

Похоже, это самый настоящий дневник, с записями, с датами. Записи становились все длиннее, по мере того, как шли дни. А почерк очень неразборчивый. Последняя фраза вовсе не дописана. Должно быть, Вилла кого-то испугалась, но успела спрятать дневник под часами. Последний крик о помощи…

— Пожалуйста, фрекен, читайте медленно, чтобы мы успели записать, — сказал полицейский.

Грейс погрузилась в чтение.

«3 октября.

Питер должен ждать меня на вокзале. Хорошая идея — внушить любопытной фру Линдстрем, что я уезжаю поездом. Но на машине мы доехали в два счета. Мы были счастливы, и всю дорогу смеялись. Он удивлялся, не сошла ли я с ума, написав письмо Грейс. Но помня про Билла, я решила все-таки принять какие-то предосторожности, и думаю, это была неплохая идея. О Господи, неужели я до сих пор так безумно люблю Питера!

5 октября.

Два счастливых дня. Питер сказал что поехал охотиться на лосей. Теперь он возвращается в Стокгольм, и мне немного грустно. Здесь рано темнеет, шумит лес, Я все время думаю про Билла. Лучше я напишу про него. Это поможет убить время.

Почему мужчины мне так доверяют? Билл говорил, что я располагаю к откровенности. Бедняга был голубым, и в посольстве об этом не догадывались. Конечно, несчастный случай можно подстроить, но я-то знаю, что это самоубийство. Я так и сказала Питеру, а он велел держать язык за зубами. Чтоб не было скандала. Конечно, все поняла. Через неделю после смерти Билла, в жаркий солнечный день у озера м с Питером впервые были вместе, и я ему про Билла рассказала. Я-то в него влюбилась с самого начала, но не знала, что он тоже ко мне неравнодушен.

Он давно несчастлив с Кэт, но говорит, что нужно врем, чтобы все подготовить. Несправедливо, что он так несчастлив, потому что счастливый он очарователен.

После того, как мы поняли, что любим друг друга, он уговорил меня переехать от Уинфред, снял мне квартиру у фру Линдстром. И м прекрасно проводили время, пока я не залетела.

Нет, я не нарочно, не люблю таких штук, но раз так вышло, про аборт и слушать Питера не хотела. ему сказала, что больше не хочу становиться убийцей, что после первого аборта едва не сошла с ума, и на этот раз собираюсь рожать. Тем более, это его ребенок. На даче мы целый день спорили, я не отступала. Мне было жаль Питера, это могло погубить его карьеру, он только о ней и думал. Но я собиралась рожать. Он заявил, что я жестока и упряма, но в нашем мире за все надо бороться.

Пусть он не хочет нашего ребенка, я все равно его люблю. Просто схожу по нему с ума. В постели с ним я забываю все на свете. И этим все сказано.

Я долго прикидывала, сколько понадобится времени, чтобы отправить Кэт и с детьми обратно в Англию, потом уйти со службы. Мы собирались поехать в Германию, может быть, в Мюнхен. Питер прекрасно владеет немецким, там он мог найти работу.

В тот вечер на душе было скверно, мы много выпили и я заплакала, что не хочу больше скрывать свое положение. Он твердил, что меня, конечно, любит, но я сошла с ума и нужно потерпеть. Но я ему не верю нисколечки. Особенно после того, что случилось с Биллом. Ведь именно с этой дачи тот вышел и застрелился. Питер предал его и предаст меня. Я не хочу больше оставаться здесь одна.

Тут Питер понял, что неприятностей не миновать, и сдался. Мы решили пожениться, как только он получит развод. А сейчас вернемся в Стокгольм, я подам заявление об уходе и расскажу, что собираюсь замуж за шведа Густава.

Густавом я звала Питера с тех пор, как мы побывали в замке. Он купил мне перстень с большим лазуритом, который я обожаю и всем показываю. На вечеринку я пригласила даже Акселя с его рыбьим взглядом. А Питер, чтобы не заподозрили, крутился вокруг Эббы, и Кэт сходила с ума. Я, кстати, тоже. Хотя упрекнуть его было не за что.

Вот и сижу теперь я в темноте, терзая душу. Раз уж Питер оказался мерзавцем, полагаю, я должна заплатить за все этим одиночеством и разбитым сердцем. Но как мне страшно! В конце концов, я все ему прощаю. Даже смерть Билла… Но, черт возьми, почему я должка здесь сидеть?

16 октября.

Слава Богу, Питер приехал на выходные. Сказал, что Грейс в Стокгольме и всем надоедает. Зачем я написала то письмо? Но для меня это было последней отдушиной! Питер не мог долго оставаться, он никому не сказал, что поехал сюда, но мне, наверное, приятно будет слышать, что Эбба и Якоб ван Стерн узнали всю историю, проявили сочувствие и меня на время можно перевезти туда. Если я пообещаю не показываться.

Как только он осмелился им все рассказать?

Я очень рада, что Грейс здесь. Теперь я чувствую себя в большей безопасности. И Питер говорит, что перемена места пойдет мне на пользу. Хотя Эбба мне все равно не нравится.

18 октября.

Я у Эббы, но сижу на чердаке! Она попросила не спускаться вниз, когда кто-то поблизости. Мне стало жутко, когда я заметила, что заперта, и я стучала в дверь, пока она не пришла и не сказала, что это ради моей безопасности.

Зачем делать секрет из того, что ты беременна и ждешь, когда твой любовник получит развод? Я думала, шведы не придают подобным вещам особого значения. А все из-за посольства, чтобы не было скандала. Ну и черт с ними. А я здесь медленно подыхаю от скуки.

20 октября.

Эбба с Питером попросили меня написать Грейс, чтобы её успокоить. Я была рада случаю поставить подпись со значением, понятным только ей. Теперь она станет задавать ещё больше вопросов. Слышала, что она нашла мои темные очки, которые я потеряла на даче. И я сама бы их нашла, если бы побеспокоилась.

Но чего ради хлопотать о мелочах? Меняя не волнуют даже волосы, которые с ужасной скоростью отрастают после краски. Если моя внешность не волнует Питера, скоро перестанет волновать и меня. Странное отношение к невесте.

21 октября.

Я начинаю ненавидеть Эббу. Она похожа на холодную белую змею, особенно, когда выгибает свою длинную шею. А Якоб — по уши влюбленный старый дурак. Так уже надоело сидеть одной и слушать, как они развлекаются. Когда-нибудь я закричу и напугаю их гостей. Нонет, тогда я потеряю Питера. Придется терпеть.

22 октября.

Мне кажется, сегодня внизу раздавался голос Акселя Моргенсона. Неужели и он все знает? Пришлось забраться на стул, чтобы выглянуть в окно мансарды. И я увидела Акселя и Свена Бейка. Так вот почему Свену не понравилось, когда я спрашивала насчет смерти Билла Джордана! Теперь я рада, что написала все их имена в тетради, спрятанной для Грейс. Тогда я только что-то заподозрила, зато теперь знаю, что была права. О, Господи, когда же наконец я выберусь отсюда под венец?

23 октября.

Эбба заявила, что нужно потерпеть, а если я выкину какую-то глупость, это отразится на Питере. Но что за глупость я могу выкинуть? Разве что выпрыгнуть в окно. Она мне дала пряжи, чтобы ребенку приданое. Хотя, уверена, она готова его задушить.

24 октября.

Сегодня Эбба забыла запереть дверь, я пробралась вниз и позвонила Питеру домой. Джорджия ничего не поняла, но обещала передать отцу. Он приедет. Эбба меня поймала и была вне себя. Сказала, что с неё хватит и теперь все время буду сидеть взаперти. И снова я одна и снова схожу с ума. О чем думает Питер?

26 октября.

Ура, Питер едет за мной! Мне только что сказала Эбба. Сегодня вновь заехал Аксель. Интересно, не его это идея — забрать меня отсюда? Теперь я вспоминаю, что это он нашел Питеру пустую квартиру в доме фру Линдстром. Сразу после того, как я была у Свена и расспрашивала про Билла Джордана. Господи, как все запуталось!

27 октября.

Мы вернулись на старое место. Питер холоден и груб, о свадьбе и слышать не хочет. Думаю, он до сих пор не говорил с Кэт. Сейчас он ушел за дровами. Наверно, он собирается устроить обычный вечер у камина с бутылочкой вина? А потом уедет обратно в Стокгольм и оставит меня здесь сходить с ума? Если он так думает, то ошибается. Наверно, он шутил, когда сказал о плавании на судне Акселя? Ведь Аксель отправляется в Антарктику, где айсберги. Нет уж, спасибо. Питер ещё не видел, на что я способна. Придется показать. И если это его не убедит…»

Здесь запись обрывалась — видимо, Вилла услышала, что возвращается Питер и сунула дневник под часы. Грейс содрогнулась.

— Значит, Аксель ждал не груз, а Виллу. Это её должны были забрать в тот день, когда Якоб, Свен и Питер якобы пошли на охоту. Но Виллы там не оказалась, а Питер знал, но сделал вид, что удивлен. Делать вид он всегда умел прекрасно.

— Он не мог ей позволить взбунтоваться, и потому вместо ледяного моря с айсбергами она упала в озеро.

— Но как он смог уговорить её пойти к озеру?

— Мы нашли пустую бутылку. Видимо, ваша кузина была совершенно беспомощна. Он потащил её на берег, погрузил в лодку и отплыл на глубокое место. Дать вам воды, фрекен?

Грейс подняла окаменевшее лицо.

— Не беспокойтесь, я в порядке.

Грейс никак не могла поверить, что Питер — это Густава, но вдруг вспомнила, как вчера его распухший нос и губы и набрякшие веки ей так пронзительно кого-то напомнили. И тут она забыла обо всем.

— Польсон! Они его схватили! Он же пошел к Свену. О Господи!

Твердая рука легла ей на плечо.

— Не беспокойтесь, с ним все будет в порядке. Нам сообщили, что судно капитана Моргенсона стоит в Гетеборге. Возможно, груз, который он не смог забрать в Стокгольме, уже доставлен. В таких делах часто бывают невинные жертвы. Но ваш друг Польсон ей не станет. Ну что, поехали домой?

Лес вдоль дороги был как мрачный кошмар, и только листья вились в свете фар. Сержант показал на белые пушинки, прилипшие к лобовому стеклу.

— Смотрите, снег пошел.

Фру Линдстрем на месте не было. Едва передвигая ноги, Грейс стала подниматься по лестнице. От провожатых она отказалась. Чего теперь было бояться? И все-таки, увидев, что дверь её квартиры открыта и горит свет, она сжалась. Кто там мог быть?

Может, жаждущий реванша Питер Синклер с безумным взглядом голубых глаз? Но зачем ему зажигать свет?

Она распахнула дверь и кинулась в объятия Польсона.

— Наконец-то, — вздохнул тот, сжимая её до хруста в костях.

Его толстый свитер пропах морем. Он был без очков, голубые глаза влажно блестели, на щеке красовался синяк, лоб заклеен пластырем.

— Тебе досталось?

— Да ерунда. А почему мы плачем?

— Это ты плачешь. Где твои очки?

— Разбились. Я вижу, ты замерзла и устала, я в синяках и без очков, но все-таки давай поедем куда-нибудь кутить!

— А что мы будем праздновать? — спросила Грейс.

— Хотя бы то, что выжили. Я чуть все не испортил по собственной глупости. Представляешь, меня купили телефонным звонком, да ещё от той девушки, которую мы сочли полной простушкой.

— Какой ещё девушки?

— Медсестры доктора Бейка. Она сказала, что у неё важные новости. А там вдруг оказался её хозяин — или любовник, не знаю, кто он ей. Потом появились Эбба с Якобом. Я человек здоровый, но справиться с тремя, которые норовят всадить в тебя иглу…

— А потом?

— Меня засунули в машину, — якобы больного везут в клинику, а потом я ничего не помню, пока полиция не задержала машину в Гетеборге. Как мне сказали, прошли сутки.

— В порту?

— А ты откуда знаешь?

— Ты же рисковал жизнью!

— Рисковал, не рисковал, давай в ванную и поехали — я жутко голоден.

Странно, но спальня теперь не казалась такой холодной.

Грейс собралась надеть красное платье, но замялась, и тут словно услышала голос Виллы.

— Прекрасный цвет, Грейс, надевай.

— А что с Питером Синклером? — спросила она.

— Его жена и дети летят в Лондон, и просто счастливы. А Синклер в посольстве. Думаю, завтра тебе захочет увидеть посол. А сейчас поторопись, Грейс. Ты одета? Или помочь?

— Без очков? — пошутила Грейс.

— Да. Ты будешь моими глазами.

Ресторан на Титергриллен, теплый и уютный, с красными стенами и куклами в сказочных костюмах, на Грейс подействовал успокаивающе. Иногда жизнь бывает сказочно прекрасна, без бесконечной мелодрамы и надрыва.

Взгляд Польсона без очков казался мягче.

— Шампанское. Мы должны выпить за начало новой жизни.

Сердце Грейс заколотилось, но уже не от тревоги или страха.

— Ты раньше этого не говорил, Польсон.

— Сейчас другое дело, Грейс.

— А как ты думаешь, Эбба была любовницей Питера?

— Возможно… Я думаю, вначале ему это льстило. Обычный рядовой сотрудник посольства — и баронесса, с её элегантностью и положением. Кэт, честно говоря, вовсе не подарок. Но хватит говорить о нем. Он был глуп и легковерен. Предавал коллег и был совершенно равнодушен к жене и детям. Он не заслуживал любви Виллы. А может, и заслуживал — именно она и привела его к такому концу. Так что давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Давай о Магнусе.

— С ним все в порядке! — радостно воскликнул Польсон. — Он крепкий парень. Можно вас познакомить в воскресенье?

— С удовольствием, — сказала Грейс. — Я думала, ты держишь его от меня подальше.

— Естественно, мальчики любят ясность, и ему надо знать, окончательно ли с нами решено.

— А с нами решено?

— Без всякого сомнения.

— Тогда мне нужно сначала вернуться в Англию, поговорить с отцом, с издателями и вообще немного подумать.

— Конечно, я понимаю. А когда ты вернешься?

Да, Польсон, как и его сын, любил ясность.

— Может, к Рождеству, — неуверенно протянула она.

Он блаженно улыбнулся.

— Прекрасно. Как раз вовремя, все будет в снегу.

Но когда они вышли из ресторана, все улицы уже были покрыты белым хрустящим покровом, ветер срывал с деревьев последние листья, а морозный воздух обжигал и бодрил. Грейс представила, как побелели все леса, замерзшие озера и поля, радостно рассмеялась и прижалась к широкой груди Польсона.

Загрузка...