В сетях соблазна

Пролог

Йельский университет

Тринадцать лет назад

Роман Колдер скатился с кровати, не удосужившись надеть халат, который валялся на столе. Тот лежал в куче вместе с остальной одеждой, которая разлетелась прошлой ночью, когда Августина Спенсер вошла в его дом.

— Я говорила тебе, что у тебя самый впечатляющая задница, которую я когда-либо видела? — Тина лежала на боку, простыня скрывала ее только ниже талии. Распустив локоны карамельных волос, она подперла голову одной рукой и послала ему ухмылку, перед которой он никогда не мог устоять. Иногда Роман был уверен, что Ева так же улыбалась Адаму перед тем, как предложить ему яблоко и поощрить его сделать укус.

Именно такой была для него Августина Спенсер. Ева, соблазнявшая его покинуть рай.

Вероятно, для большинства это прозвучит безумно, но его версия рая была политическим миром. Через несколько недель он начнет свою первую кампанию, продвигая Зака Хейса на пост сенатора. Они были молоды и сильно рисковали, играя по-крупному, но отец Зака — настоящий политический монстр — сам определил округ, жаждущий нового лидера. Если Роман сделает все, что должен, это станет их первым шагом на пути к Белому дому, а также деньгам, власти, славе и контролю, о которых он всегда мечтал.

Так почему же все, чего он хотел сейчас, — это снова залезть в кровать к Тине и забыть об окружающем их мире?

Не в силах сопротивляться, он присел рядом с ней и улыбнулся, погладив шелковистый каскад волос. Ему нравилось, когда она выглядела удовлетворенной и расслабленной. Обычно она выглядела строго, собирая волосы в изысканный пучок, но, когда он потянул за него, локоны вырвались на свободу, образовав вокруг нее облако. Волосы были повсюду, касаясь его, касаясь его кожи. Чертовски его возбуждая.

— Ну, ты же знаешь, я много работаю. Хорошего юриста сразу можно узнать по ягодицам. — Он подмигнул, положив ладонь на ее пышное бедро. — Но, чтобы не отстать от тебя, мне придется больше заниматься кардио. — Он вздрогнул. — И еще больше, если твой брат когда-нибудь о нас узнает. Почему Дэкс превратился в такого крутого засранца?

Дэкстон Спенсер был одним из его лучших друзей. На самом деле, в их компании было шесть друзей. Все они встретились в Академии Крейтон и оставались неразлучными, несмотря на все, с чем они сталкивались в школе… и в жизни. Они вместе окончили Йельский университет. Недавно он и Зак выпустились из юридической школы. Теперь они были на распутье. Габриэль Бонд и Мэддокс Кроуфорд уже переехали в Нью-Йорк и работали в семейных многомиллиардных компаниях, и уже были на пути к тому, чтобы стать их полноправными руководителями. Дэкс пошел по стопам отца и теперь служил на флоте, быстро поднимаясь по карьерной лестнице. Коннор Спаркс был ценным рекрутом ЦРУ. Он утверждал, что был всего лишь аналитиком. Роман сильно в этом сомневался.

Прошел почти год с тех пор, как он начал спать с Августиной. Тогда она училась на последнем курсе юридической школы. Конечно, он знал ее с детства. Но однажды вечером она пришла, чтобы помочь подготовиться к экзамену… и оказалась в его постели.

С тех пор они едва ее покидали — не то, чтобы ему приходилось удерживать Августину. Она любила секс так же сильно, как и он.

Они быстро привыкли к этим отношениям, но между ними не было ничего, что он назвал бы нормой. Если они не спорили, значит, они трахались. Они спорили из-за политики, бросались аргументами, которые неизбежно заканчивались тем, что он кидал ее на диван и жестко входил сзади. Они дискутировали о социальных проблемах. Однажды разногласия по поводу решения Верховного суда привели к тому, что они сломали обеденный стол. Но ему было плевать. Они ударились о пол, но он даже не замедлился. На следующее утро ему пришлось придумывать оправдание, и он все еще сомневался, что Зак на него купился.

— Что ты имеешь в виду? Дэкс — милашка, — ответила Тина, перекатываясь на спину, от чего ее роскошная грудь оказалась в его полном доступе. — Кроме того, он когда-нибудь узнает.

Боже, он обожал ее грудь. Полная и мягкая, с соблазнительными розовыми сосками. И такими отзывчивыми. Иногда он мог заставить ее кончить, просто пососав их. Он накрыл одну ладонью, его мозг почти не участвовал в разговоре.

— Я не понимаю, откуда. Сейчас он едва появляется дома. Когда твой брат вернется, мы не будем так часто встречаться, чтобы не дать ему то-то заподозрить.

Девушка резко села.

— Так не может продолжаться вечно, Роман.

Внезапная вспышка в ее глазах сказала Роману, что он ступил на опасную территорию, завел разговор о том, о чем не стоило.

Он вздохнул и потянулся к ее руке.

— Давай пока не будем об этом беспокоиться, Тина. Осталось не так много времени до того, как наш счастливый учебный пузырь лопнет, и нам придётся двигаться дальше. Разве мы не можем провести это время, не ссорясь?

Он хотел мира. Он не был уверен, почему, но иногда, она, казалось, наслаждалась, провоцируя его, держа на грани. И все же он снова и снова сходил по ней с ума.

Может быть, расстояние пойдет им обоим на пользу. Возможно, он снова сможет мыслить здраво.

Так почему же становится больно от одной мысли о том, что Тина будет далеко?

— Двигаться дальше? — В ее глазах была пустота, голос затих.

Тина никогда не понижала голос.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — ответил он, пытаясь отмахнуться. — Твоя учеба почти закончена. Ты получила ту работу в Новом Орлеане. Скоро я с Заком уеду. Мы не сможем часто видеться.

— Ну, я думала об этом. — Сев, она потянулась за халатом, которым он пренебрёг, и накинула его. Невозможно было не заметить, как она напряглась. — У меня есть другое предложение, это фирма в Вашингтоне. Рядом с Холмом¹, много дел, связанных с политикой.

Она думала о том, чтобы переехать в Вашингтон?

— В Новом Орлеане тоже есть куча политических фирм. Стой, ты говоришь о работе с Клеймоном и Хорном? На ней ты будешь получать намного меньше, чем в Орлеане, и будешь всего лишь стажером.

— Всего лишь год, — ответила она.

— Да, после чего они уволят девяносто процентов помощников. — Он покачал головой. О чем, черт возьми, она думала? Фирма в Новом Орлеане была старой и респектабельной, и там она сможет быстро построить карьеру. Всем известно, что стажировка в вашингтонской фирме была настоящей кровавой баней. Да, два или три адвоката, которые проходили через это месиво, как правило, становились акулами высшего порядка, но им приходилось бороться, постоянно быть наготове.

Она махнула своей ухоженной рукой.

— Я не беспокоюсь об этом. Я могу справиться с конкуренцией. Черт, мне, вероятно, понравится. Но если я останусь в Вашингтоне, нам не придется расставаться.

Он подошел к комоду и молча вытащил из ящика пару футболок. Они действительно обсуждали будущее отношений, которые он никогда не считал серьезными? Тина ворвалась в его жизнь как ураган, и, хотя желание к ней никогда у него не угасало, он был достаточно умен, чтобы понимать, что у них ничего не получится.

Ему казалось, что она тоже это понимала.

Черт, он и Тина были маслом и водой. Боже, они были как его родители. Всегда трахались или ругались — и ничего больше.

Роман словно окунулся в детство. Он часто радовался, возвращаясь в Крейтон, где ему не нужно было слушать, как в одну минуту они кричат друг на друга, а в следующую ведут себя так, словно они герои величайшей истории любви.

Он понятия не имел, как они оставались женатыми все эти годы. Но он не собирался терпеть такую дерьмовую драму в своей жизни. Несмотря на то, что он был без ума от Тины, парень не мог постоянно жить на грани, всегда переживая из-за следующей ссоры. Вечно ожидая очередной схватки.

— Я думаю, ты должна согласиться на место в Новом Орлеане, Тина.

— Что? — На ее прекрасном лице отразился шок. Отведя глаза, она затихла. Когда она снова посмотрела на него, в них виднелись слезы. — Ты не хочешь видеть меня после окончания, не так ли? Ты никогда не собирался строить со мной будущее.

Черт возьми. Роман никогда не видел, как она плачет. Ни разу. Эта картина вырывала сердце из груди. Он подошел к ней и снова потянулся к ее руке.

— Я хочу для тебя лучшего. Я хочу, чтобы у тебя была счастливая жизнь, а мои следующие два года будут похожи на ад, в вечных поездках из одного дрянного мотеля в другой. Я сосредоточусь на Заке. Я должен.

— Я понимаю. Роман, я не какая-то влюбленная дурочка и знаю, как это будет тяжело, и смогу справиться. — Она сжала его руку. — Я сильная. Но больше не могу мириться с тем, что я твой грязный секрет. Мне это ненавистно. Нам хорошо вместе. Мы бросаем друг другу вызов. Мы понимаем друг друга. Я думаю, что мы должны дать нашим отношениям шанс.

Он отпустил ее и сделал шаг назад.

— Я не понимаю, откуда это взялось, Августина. Раньше ты никогда об этом не говорила.

— Потому что раньше нам это было не нужно, — ответила она. — Я знаю, что все начиналось как шутка, но разве ты не знаешь, что я люблю тебя, Роман? Я уже давно влюблена в тебя. Мы больше не дети. Не пора ли задуматься о будущем?

Каждое слово ощущалось как удар в живот. Она его любила? Он не мог этого допустить. Он слишком много работал, чтобы бросить все ради женщины, даже такой удивительной, как Тина. Когда он женится, его невестой станет какая-нибудь скромная девушка, которая не будет сдерживать его или подталкивать, она будет с удовольствием заботится об их доме и полностью поддержит его карьеру. Ему бы понравилась такая жена. Но он бы никогда не полюбил ее.

К сожалению, он любил Тину. Она была открытой раной в его душе, и, если бы он сошел с края пропасти, пути обратно уже бы не было. Его жизнь превратилась бы в ад, в точности как у его родителей. Конечно, у них с Августиной было бы все отлично на какой-то краткий миг. Но это не продлились бы долго. И Роман не смог бы этого выдержать. Ссоры. Опустошение. В их с Тиной случае все будет еще хуже. Она была страстной — и упрямой — во всех отношениях. И они оба точно знали, как ударить побольнее.

— Да ладно, Роман. Только не говори, что не думал о том, чтобы начать со мной встречаться, и, может, однажды, создать семью? Мы бы правили в Вашингтоне. Вообще-то, у меня уже есть кое-какие мысли о кампании Зака. — Она одарила его улыбкой, которая угрожала пошатнуть его решимость.

Он балансирует на краю. Он практически чувствовал, как под его ногами рушится земля. Один шаг, и он сорвется с обрыва… прямо в пропасть.

— Нет, — выдавил он.

— Никогда? — Она потрясла головой, словно не могла осознать его ответ.

— Я не думаю о нас иначе, кроме как в сексуальном плане. Мы повеселились, но я никогда не хотел, чтобы это продолжалось вечно. Мы всегда знали, что все закончится, Тина, и я думаю, что это время настало. Хотя, в одном ты права. Мы больше не дети. Мне нужно стать серьезнее.

— Но только если это не касается меня. — Это был не вопрос. Она сделала заявление, как будто ей нужно было услышать эти слова.

Возможно, так и было. Может быть, резкий разрыв будет лучше. Он смутно представлял, что сможет время от времени наведываться в Новый Орлеан и видеться с ней, спать с ней, идя на поводу у той части себя, которую никто больше не в силах удовлетворить. Как будто она была долбаной заправкой или что-то в этом роде. Насколько жестоко это было с его стороны? Она заслуживала большего. Она заслуживает хорошей жизни с мужчиной, который поставит ее на первое место, даже если эта мысль убивает Романа.

Но ни один мужчина не сможет любить ее больше. Никто никогда не полюбит Августину Спенсер так же сильно, как он. Никто, черт возьми. Жаль, что он был сломлен и не мог отдать ей свое сердце так, как она заслуживала.

Может быть, будет лучше, если она его возненавидит.

— Нет, Августина. Я отношусь к тебе не серьезно. Так было всегда. На самом деле, завтра вечером у меня свидание. Зак познакомился с новой девушкой, и я иду с ним.

— Ты имеешь в виду, что Зак проводит очередное прослушивание на роль политической жены и хочет знать твое мнение, — ядовито усмехнулась Тина. — Не удивляйся. Я давно знаю, что отец Зака посылает ему «правильных» женщин. Завтра вечером он идет на свидание с моей подругой, Джой. Она прекрасный человек, но не подходит Заку. Она слишком тихая. Ему нужно больше огня. Я люблю Джой, но Зак будет постоянно ее подавлять.

— Я тоже иду на свидание.

— У тебя… двойное свидание с Заком и Джой? Ты и раньше был на его свиданиях в качестве «третьего лишнего». Почему бы тебе не… О-о. — На ее лице отразилась горечь, когда она сжала губы в мрачной линии.

Да, до нее дошло. Он никогда не собирался ей об этом рассказывать и видеть ее страдания.

— Ты тоже проводишь конкурс, — хрипло, напряженно пробормотала она.

Он кивнул.

— В конце концов, мне понадобится жена.

— И это буду не я. Итак, хочешь сказать, что планируешь завести семью. Вот только не со мной.

— Не совсем. Меня не привлекают все эти семейные штучки. Я не хочу детей. Никогда. — Он ни за что не подвергнет свое потомство тому аду, который пережил сам. Даже если ему удастся найти женщину, с которой он мог бы жить и создать партнерство, он отказывался рисковать стать отцом и, возможно, испортить психику невинного ребенка.

— Так со мной тебе просто было удобно. — Она сбросила халат, повернулась к нему спиной и схватила одежду.

Он прислонился к комоду.

— Я этого не говорил. Я думал, что мы просто веселимся, потому что мы никогда не встречались за пределами спальни.

— В самом деле? Итак, все те разы, когда мы встречались, чтобы выпить, или я приезжала, и мы разговаривали часами, не считаются, потому что они имели тенденцию заканчиваться или начинаться с секса? Когда я помогала тебе готовиться к экзаменам, это тоже не имело значения?

— Я не говорил, что мы не были друзьями. — На самом деле, ему было больно думать о том, насколько важную роль она стала играть в его жизни с тех пор, как его приятели закончили университет и занялись карьерой. Вероятно, с Тиной он проводил столько же времени, сколько и с Заком. — Я не хочу, чтобы мы перестали дружить.

Это было даже хуже.

Она застегнула лифчик и натянула брюки на шелковые трусики, которое он, черт возьми, почти разорвал, спеша войти в нее как можно быстрее.

— Мне стоять в сторонке и наблюдать, как ты ищешь себе жену мечты? А когда секс станет скучным, возможно, просто, возможно, ты решишь увидеться со шлюхой?

Словно по команде она превратилась в богиню, которая никогда не отступала и точно знала, на какие кнопки нажимать, чтобы начать ссору.

— Я никогда тебя так не называл.

— Но ты так думал, верно? Тина достаточно хороша, чтобы трахаться с ней, но, Господи Боже, только бы мои друзья не узнали. — Ее руки дрожали, когда она застегивала блузку. — Значит, перетрахать всех девушек на юридическом факультете — для тебя нормально, но почему-то я недостаточно хороша, чтобы быть твоей политической женой. Все верно?

— Хочешь знать, почему не можешь быть моей политической женой? Детка, это не имеет ничего общего с сексом. Ты для меня воплощение всего секса, и ты чертовски хорошо это знаешь. Дело в том, что ты можешь быть настоящей сукой и никогда не научишься ладить с другими. Твой ротик — это ответственность, которую я не могу себе позволить, так что да, я разрываю наши отношения, потому что мне нужно повзрослеть и бросить играть в игрушки. Ты не создана быть женой. Или матерью. Поэтому я не понимаю, почему ты злишься на меня, когда я просто честен.

Ладонь с треском ударила его по лицу. Его голова резко мотнулась, в ушах зазвенело. Челюсть ныла. Он потер ее.

Черт, эта женщина никогда не сдерживалась — ни в суждениях, ни в советах и, определённо, ни в ударах. Тина всегда действовала во всю силу.

Это и было их отношениями. Они сталкивались и боролись, пока один из них не отступал или не ломался. И затем они всегда оказывались в постели. Черт возьми, секс после ссоры был для них нормой, и ему было ненавистно признавать, как сильно он его любил.

У него было чувство, что больше ему не доведется его испытать.

— Надеюсь, ты будешь наслаждаться остатком жизни, чертов ты трус. — Она отступила и схватила сумку. — Именно такой ты и есть. У тебя с Заком много общего. Вам обоим нужны женщины, которые не бросят вам вызов. — Она усмехнулась. — Удачи с этим.

Она вышла из комнаты.

Он позволил ей уйти, но его не покидало чувство, что он наблюдает за крушением поезда.

Вот и все. Между ними все кончено.

Ну, между ними все должно было быть кончено, но он выбежал вслед за ней, не имея достаточно сил, чтобы позволить ей уйти.

— Я трус, потому что не хочу провести остаток своей жизни таким образом?

Она не обернулась, пока пересекала лестничную площадку второго этажа и направлялась к лестнице. Она просто подняла руку и показала ему средний палец.

— Ну, ты можешь провести жизнь, целуя задницу Зака. Это то, к чему ты готовился всю жизнь. Бедный Роман слишком боится иметь собственную жизнь, поэтому присосался к Заку.

Она была на полпути крутой лестницы, которая вела на первый этаж, когда он догнал ее. Парень протянул руку, намереваясь остановить ее, потому что все не должно было так кончится. Последнее слово не должно было остаться за ней.

В ту минуту, когда он коснулся ее руки, она обернулась. В ее глазах горел огонь, а на губах застыло проклятие.

И в этот момент она поскользнулась. Ее глаза расширились, когда она начала падать.

Сердце в груди Романа почти остановилось. Он потянулся к ней, отчаянно пытаясь остановить ее падение.

Она носила шелковую блузку. Он не мог за нее ухватиться. Она буквально проскользнула сквозь его пальцы.

Тина покатилась вниз по лестнице, ее тело ударялось о ступени и перила, пока она наконец не приземлилась у подножия лестницы.

Роман бросился к ней, он был настолько ошеломлен, что перестал дышать.

— О боже, Тина. С тобой все в порядке?

Дверь открылась, и внутрь ворвался Зак. За ним по пятам следовал Мэддокс.

— Откуда, черт возьми, этот шум? — спросил Зак, а затем увидел Тину, который морщилась и стонала. — Мне вызвать скорую?

— Да! — закричал Роман, в голове билась единственная мысль — взять Августину на руки. Чтобы убедиться, что она в порядке. Черт, извиниться перед ней и начать этот разговор заново. Потому что они не могут расстаться. В ту же минуту, когда она начала падать, он понял, что отпустить ее было ошибкой. Он представил мир без нее, и это был чертов ад. Ледяной ад. И он не горел желанием в нем жить.

Она права. Он был трусом. Он должен признать это, исправить.

— Не прикасайся ко мне, — выплюнула девушка, со стоном вставая на колени.

— Августина, пожалуйста, позволь мне помочь. — Он должен убедиться, что с ней все в порядке. Она выглядела такой бледной, такой непохожей на себя. Его Тина была бодра и полна жизни. Он забыл, что иногда она может быть хрупкой.

— Я хочу знать, что, черт возьми, происходит, и я хочу знать это прямо сейчас, черт возьми. — Мэддокс, беззаботный бездельник, стоял у подножия лестницы, как защитник Тины, глядя на Романа самым мрачным взглядом, которым он когда-либо видел.

Тина протянула руку.

— Я упала, Мэд. Я зашла кое-что забрать, прежде чем уезжать из города, и повздорила с этим придурком. — Она указала на Романа. — Я слишком быстро поднималась по лестнице и упала. Не смей вызывать скорую. Ничего не пострадало, за исключением гордости. Она порвана в клочья. Так что, если ты уйдешь с дороги, я, пожалуй, пойду.

Мэд тут же подскочил к ней и взял за руку.

— Позволь мне проводить тебя до машины.

— Я уже уходила, — сказала она. — Все в порядке.

Роман не мог позволить ей уйти, пока они не помирится.

— Тина, мы должны поговорить.

— Я не хочу говорить с тобой, Роман. Не сейчас, — ответила она, не оглядываясь. — И если ты попытаешься приблизиться ко мне до того, как я буду готова, то знай, что я могу быть именно такой сукой, как ты и сказал. Я взорву твой мир и буду этим наслаждаться. Так что отвали. И Зак? Мы с Джой состоим в одном сестринском обществе. Она милая, добрая, хорошая, и, если ты сделаешь ей больно, я тебя убью. Я ясно выразилась? Вы, ребята, думаете, что вы братья навсегда. Вы не представляете, на что я способна ради сестры.

Она направилась к выходу.

Когда Роман кинулся за ней, Зак удержал его.

— Не надо. Ты добьешься лишь того, что вы снова начнете ссориться. Ты знаешь ее. Она не бросает слов на ветер. Мэд?

— Я отвезу ее домой и позабочусь о ней. — Мэд взглянул на Романа и нахмурился. — Если ты будешь держаться от нее подальше, то мне не придется звонить Дэксу и говорить, что ты трахнул его сестру. Я знаю, ты думаешь, что она какая-то воинственная богиня, чье влагалище живет отдельно от сердца, но она куда более хрупкая и заботливая, чем ты можешь себе представить.

Роман прошиб хладный пот, когда Мэд вышел, хлопнув дверью.

— Ты знал? — спросил Романа Зак. — Вы оба?

Зак вздохнул и подошел к серванту, где хранился скотч на особый случай. Он быстро налил два стакана.

— Знал ли я, что ты провел с Тиной огромное количество времени, и при этом не только занимались учебой и сплетничали о бывших профессорах? Да уж. Вы никого не обманули. Когда вы вдвоем находитесь в одной комнате, от вас разве что искры не летят.

— Дэкс?

— Абсолютно ничего не подозревает. И ты должен простить Мэда. Он любит Тину. Он потерял с ней девственность, и с тех пор они близки.

Роман поморщился.

Зак ткнул в него пальцем:

— Вот оно. Именно поэтому ты не должен был и пальцем касаться Тины.

Роман взял стакан, стиснув его в руке.

— Что ты имеешь в виду?

После долгого глотка Зак опустился в большое кожаное кресло, которое напоминало трон.

— Ты никогда не смиришься с тем фактом, что у Тины больше опыта, чем у тебя.

— Неправда. — Но, возможно, так и было. Он ненавидел мысль, что она спала с Мэдом. Он ненавидел Зака за то, что тот бросил это прямо ему в лицо. Хотя их связь закончилась много лет назад, это все еще грызло его. А потом еще этот отвратительный слух о ней и Заке… При мысли об этом, его охватила ревность.

— Нет, правда, — не согласился Зак. — И это лицемерие. Но я не думаю, что ты сможешь это преодолеть. Ты злишься на любого, кто посмотрит на нее дважды, а ведь она сексуальная женщина. Если ты не сможешь это принять, то сойдешь с ума. Ко всему прочему Тина умнее тебя. Она смешнее. Она лучший адвокат. Она…

— Не мог бы ты перестать? Знаешь, если ты хочешь, чтобы Тина проводила твою кампанию, я могу передать ей все дела.

— Ты только что подтвердил мои слова. Ты не можешь любить женщину, с которой постоянно соревнуешься. Сядь и прими решение здесь и сейчас. Ты либо бросишься за ней и постараешься построить с ней настоящие отношения, либо тебе придется ее отпустить.

Он точно знал, что ему делать. Зак прав. Он не хотел тратить жизнь на борьбу с женщиной. Или соревнование с ней. В таком случае вся его жизнь превратится в постоянную битву. Он мечтал о политической борьбе, но дома ему был необходим мир. Без этого он бы сошел с ума.

Парень опустился в кресло напротив Зака. Вот так они проводили большинство вечеров — планировали будущее с бокалом скотча в руке.

— Так расскажи мне об этой новой девушке. Не о Джой Я прочитал досье, которое отправил твой отец. Я говорю о ее подруге. — В его сердце зияла дыра, но, возможно, это было лучше, чем постоянно жить как на иголках. Может быть, это скучно, но, по крайней мере, он не будет жить в постоянном смятении. Он мог думать. Он мог дышать.

И он знал, что это делало его слабым. Зак прав.

— Ты уверен? — уточнил друг. — Может, тебе стоит подумать об этом несколько дней? Я могу сходить на свидание с одной только Джой. Скорее всего, она еще одна глупая подражательница Джеки О. И теперь, когда мне известно, что Тина убьет меня, если я ее обижу, я, скорее всего, постараюсь побыстрее смыться с этого свидания.

— Если она понравилась Августине, то тебе стоит повнимательнее к ней приглядеться. У нее хорошие инстинкты. — Ну, в большинстве случаев, хотя, очевидно, что у нее ужасный вкус на мужчин. — И мне нужно относиться к этому так же, как и ты. Поиск спутницы жизни должен быть логичным и последовательным. Мне нужна правильная женщина. Мне нужен кто-то, кто понимает, над чем я работаю, и не будет чувствовать, что я ее игнорирую.

— Кто-то, кому все равно?

Разочарование пронзило его.

— Определись, Зак. Либо я мудак из-за того, что не могу отпустить женщину, которую не заслуживаю, либо я хладнокровный без эмоциональный ублюдок. Кроме того, кто бы говорил. Это ты во всю проводишь кастинг на роль политической жены.

Зак уставился на свой стакан, перекатывая внутри дорогую янтарную жидкость.

— Да, но я никогда не относился к женщине так, как ты к Тине. Я никогда не встречал девушку, которая поразила бы меня до глубины души, и понял, что этого никогда не случится. Я не способен на такую страсть. Лучше всего, если я заключу сделку. У меня нет никакого желания причинять боль девушке, на которой женюсь, из-за того, что я неспособен любить. Я собираюсь быть предельно честным и построить с ней партнерские отношения.

Это звучало так поверхностно, печально и… так просто.

— Что, если ты встретишь кого-то, кто тебя поразит?

Зак покачал головой.

— Этого никогда не произойдёт. Я слишком холоден для этого. Ненавижу это в себе. А еще больше ненавижу то, что, похоже, в этом вопросе я придерживаюсь мнения своего отца. Я пытаюсь построить отношения с женщинами, но ничего не получается. Я бы согласился на дружбу. Но страстно влечет меня только к одному — Овальному кабинету.

Это было то, о чем они договорились — давным-давно. Но Зак неправ. Он многие годы любил своих друзей. Он не раз ставил под угрозу себя и свою карьеру ради них. Зак было далеко не так холоден, как думал.

Но Роман чувствовал, как ужасный холод охватывает его. Без Тины, которая согревала его, ему не оставалось ничего другого, кроме как принять этот холод с распростертыми объятиями.

Подавив боль, он отсалютовал бокалом Заку.

— За Овальный кабинет.

* * * *

Августина Спенсер отошла от таунхауса, отчаянно пытаясь, как можно дальше отдалиться от своего Ватерлоо. Вот так она и будет думать об этой ночи и этом месте. Она сопротивлялась.

И проиграла.

Она не собиралась плакать. Она отказывалась. Она была взрослой женщиной. И, может, ее сердце разбито, но, по крайней мере, она сохранит достоинство.

— Эй, Тина. Пожалуйста, позволь мне отвезти тебя.

Черт. Ее преследовал Мэд, и она знала, что он не позволит ей ускользнуть от него. Несмотря на все свои очаровательные манеры, иногда Мэд походил на собаку с костью. Он принял решение, и ничто не могло его изменить. Она должна была убедить его, что с ней все в порядке.

Тина остановилась и обернулась, заставляя себя улыбнуться.

— Мэд, я в порядке. Ты же помнишь, чему нас учили в лакроссе. Терпи, детка. На самом деле, лодыжка уже почти не болит.

Она беспокоилась о чем-то гораздо более важном, чем лодыжка, но надеялась, что ноющая боль скоро пройдет. В конце концов, ребенку в ней было всего несколько недель. Где-то внутри нее был совсем крошечный малыш.

Малыш, которого Роман никогда не хотел. Так что он будет ее и только ее.

— Я ненавидел все виды спорта, Тина. Ты же знаешь. — Он потянулся к ее руке. — И я совсем не такой недоумок, как ты думаешь. Ты любишь его.

Ох, больше нет. Она через силу рассмеялась, хотя, если подумать, ей должно было быть смешно из-за собственной глупости. Роман Колдер никогда не лгал ей. Он никогда не обещал ей ничего, кроме хорошего секса. В любом случае, в начале это было все, чего она хотела. Она любила секс, а Роман был хорош в постели. Она не извинялась за свое либидо.

Но со временем она влюбилась в него. Девущка не встречалась с другими любовниками с того раза, как они с Романом впервые переспали, хотя и подозревала, что он не может сказать то же самое.

— Я не люблю Романа. Я не из таких девушек. — Но она боялась, что никого не обманет и уж тем более Мэда. Он знал ее лучше, чем она сама. У них было много общего.

— Тина, не вешай мне лапшу на уши. Я все знаю.

Она не сдавалась.

— Знаешь что?

— Все. — Не сводя с нее взгляда, он прислонился к своему «Порше». Уличный фонарь ярко освещал их, и внезапно ей захотелось, чтобы городские службы работали не так хорошо. Она бы предпочла оставаться в тени от зоркого взгляда Мэда. — Я заезжал к тебе на прошлой неделе, чтобы вернуть книгу, которую ты мне одолжила. Я открыл своим ключом и, перед тем как уйти, воспользовался ванной.

Она замерла. Было ужасной ошибкой позволить Мэду сделать дубликат ключа от ее квартиры, но иногда он останавливался у нее, когда приезжал в город. У нее была вторая спальня, а у Зака и Романа было слишком много дел, чтобы проводить с ним время. Мэд может быть очень требовательным, хотя обычно прячет это под маской разгульного парня. Ему не нравилось оставаться одному, поэтому они часто проводили вместе время за дружеской платонической беседой.

Ее охватила паника.

— Ты не можешь сказать Роману.

Мэд с низким стоном опрокинул голову.

— Дерьмо. Я надеялся, что это не твой тест на беременность. Ты, правда, беременна, Тина?

Ну, она знала, что это самая лучшая ситуация.

— Это мое дело, которое больше никого не касается.

Она повернулась, чтобы уйти. Если Мэд сдаст ее, это все равно не будет иметь значения. В глазах Романа она была всего лишь удобной подстилкой. Вероятно, он даже не поверит, что это его ребенок. К утру она уже составит план действий. Она откажет фирме в Вашингтоне и вернется в Новый Орлеан, чтобы умолять принять ее обратно.

Она была такой глупой, наивной девочкой. Теперь пришло время стать женщиной.

Мэд догнал ее.

— Ну уж нет. Теперь это не только твое дело. Что ты будешь делать?

— Собираюсь рожать. — Она думала об этом каждую секунду каждого дня, с тех пор как сделала тест на беременность, который не следовало оставлять на раковине в ванной. Она должна была выбросить его, но ее охватывало дрожь, стоило только взглянуть на него и подумать, что внутри нее растет крошечное существо, которое создали она и Роман.

Она хотела сохранить доказательство того, что их ребенок существует.

— Ты носишь ребенка Романа.

— Нет, я ношу своего ребенка. Всего десять минут назад Роман ясно дал мне понять, что не заинтересован в том, чтобы жениться на мне или заводить детей. Он собирается использовать метод Зака Хейса по подбору невесты.

— Они идиоты, Тина. И он придет в себя. Вероятно, он уже понял, какую ошибку совершил.

— Что-то я не вижу, что он бросился меня догонять. — Она указала на дом Романа.

Да, часть ее тоже этого хотела. Ее глупое сердце даже верило, что он бросится за ней вслед, потому что именно так у них заведено. Они ссорились, кто-то убегал, другой уговаривал первого вернуться, и они оказывались в постели. Они всегда все исправляли с помощью секса.

Она думала, что уже будет в руках Романа, что он будет нести ее к кровати, как и раньше, шепча ей, что все будет хорошо. Все, что им нужно было сделать, это перестать общаться словами и начать разговаривать на языке тела.

Но в этот раз он не придет за ней. Он был предельно ясен. Теперь все стало еще хуже, потому что она поняла, что он не ждал подходящего момента, чтобы рассказать всем о них. Это никогда не входило в его планы.

Она была его маленьким грязным секретом.

— Ну, он передумает, когда узнает о ребенке, — выругался Мэд.

Это было последнее, что ей нужно. Ну, почти. Еще меньше ей нужны эти спазмы внизу живота. Но она не хотела, чтобы ее жених шел к алтарю под дулом дробовика. Она всегда хотела крепкий, стабильный брак, как у ее мамы и папы. Ее никогда так не полюбит мужчина, который был вынужден жениться на ней.

— Пожалуйста, Мэд. Я не хочу, чтобы он знал.

Он посмотрел на дом, и она практически могла видеть, как крутятся шестеренки в его голове. Мэд был королем сумасшедших заговоров.

— Тогда все в порядке. Есть только одно, что мы можем сделать.

— Я еду домой в Новый Орлеан.

Он нахмурился.

— Я думал, ты поедешь работать в Вашингтон.

Она покачала головой.

— Я не могу совмещать работу с ролью матери-одиночки. Быть стажером слишком изнурительно. Поверьте мне, я хочу эту должность больше, чем что-либо еще. Мне нужно отвлечься от Романа, но я должна думать о ребенке. У меня есть трастовый фонд, но я не хочу, чтобы его или ее воспитывали няни. Когда я думала, что со мной будет Роман, то была готова рискнуть и попробовать создать семью. Теперь мне нужно возвращаться в Новый Орлеан, чтобы у моего ребенка был мужской образец для подражания, которому не приходится платить. Мой папа подумывает уйти на пенсию. Дэкс тоже будет появляться время от времени. Я скажу ему, что не знаю, кто отец. Он поверит.

— Скажи ему, что я отец. Этому он тоже поверит.

— Что? Мэд, сейчас не время для твоих махинаций. — Ей хотелось плакать, но нужно было уйти отсюда и придумать план.

Беда в том, что Мэд действительно стал ее другом. Он был единственным из друзей ее брата, кто также был ее другом. Мэд был особенным, и не только потому, что они занимались сексом в старшей школе. Мэд иногда настолько напоминал ей саму себя, что ей казалось, будто она смотрится в зеркало.

Если бы только она могла влюбиться в него.

— Это не махинация. — Он подошел ближе, взял ее за руку и грустно посмотрел на нее. — Тебе нужен кто-то, кто поможет с ребенком. А мне нужна цель в жизни, потому что, если честно, дни становятся все длиннее, а ночи тянутся еще медленнее. Может быть, я и ужасный пример для подражания, но обещаю, что буду стараться. Приезжай в Нью-Йорк, и мы сделаем то же, что Зак и Роман. Мы построим что-нибудь вместе.

Она покачала головой, ее сердце разрывалось от чувств. Почему все видели в нем какую-то бездушную машину? Мэд был одним из лучших мужчин, которых она когда-либо встречала. Там, где Роман использовал давление, Мэд соблазнял. Слезы покатились по ее щекам, потому что, по крайней мере, кто-то о ней заботился. Именно поэтому она не могла согласиться на это.

— Мэд, однажды ты влюбишься, и я не хочу быть той женщиной, что станет мешать твоему счастью.

Потому что, что бы о нем ни говорили, Мэд будет верен своей жене. Если он заведет семью, то должно будет произойти что-то ужасное, чтобы заставить его нарушить эти клятвы.

Он покачал головой.

— Нет. Однажды я уже влюбился, но был недостаточно хорош для нее.

— Тогда Сара была молода. — Она все знала о том лете, когда он пытался заставить сестру Гейба Бонда заметить его. А еще она думала, что Сара была слишком незрелой, чтобы увидеть, что может предложить Мэд. Или, может быть, слишком трусливой, чтобы поверить, что иногда любовь стоила риска. — Ты не знаешь, как все может измениться.

— Нет, она выйдет замуж за хорошего парня с хорошей работой, — небрежно ответил он. — А я останусь плохим парнем, которого она однажды поцеловала, но оказалась достаточно умна, чтобы послать меня к черту. Веришь или нет, но она сказала мне, что я дьявол. Так как тебе моя идея? Я думаю, мы должны послать их всех в задницу. Давай покажем им, как живут настоящие оторвы.

Таким был Мэд. Высокомерным. Милым. Мятежным. Заботливым.

Она не могла позволить ему это сделать. И не могла выйти замуж за другого мужчину, пока все еще любила негодяя Романа. К сожалению, эта болезнь может оказаться неизлечимой.

Боль внизу живота становилась все пронзительнее. Черт. Утром ей будет хреново. По крайней мере, она надеялась, что это несерьезно. Ей следовало быть более осторожной, но она была так зла и, когда поняла, что Роман позади, вышла из себя.

— Тина? — Мэд побледнел.

Она выпрямилась, отвела плечи и высоко подняла голову. Пришло время пойти домой, объесться мороженым, лечь и позаботиться о себе и ребенке. Завтра она решит, как жить без Романа. У нее получится. Она была сильной. Она сделает все необходимое, чтобы защитить себя и ребенка.

Затем мир, казалось, покачнулся. Ее стало подташнивать. Может, ей лучше присесть.

— Тина, детка, у тебя кровь. Я должен отвезти тебя в больницу.

В одну минуту она думала о том, какая она сильная, а в следующую Мэд поднимает ее и заталкивает в машину.

У нее кровь? Мир завращался. И все, о чем она могла думать, это то, что если она потеряет ребенка, то останется совершенно одна.

Она могла слышать голос Мэда, казалось бы, издалека, говорящий ей, что все будет хорошо.

Но это не так. Когда она потеряла сознание, единственное, чего ей хотелось, это слышать голос Романа, чувствовать его руку в своей.

Но в глубине души она боялась, что этого никогда больше не произойдёт.

Глава 1

Борт номер два.

Где-то над Канадой.

Августина Спенсер выглянула в окошко. На такой высоте, поверх покрывала из облаков, огней городов было совсем не видно. Только чернильная тьма разлилась по небу. Через несколько часов взойдет солнце, и они окажутся в Лондоне. Она надеялась, что новый день принесет свет. Но пока она находила утешение в темноте. В ней она не чувствовала, что за ней наблюдают. В ней она могла подготовить свой следующий ход, потому что у нее были дела, и она не позволила бы чему-либо или кому-либо ее остановить.

Даже Роману Колдеру.

— Это место занято?

Она подняла взгляд и увидела Коннора Спаркса. Ах, самый опасный из Истинных Джентльменов, как называли ее брата и его друзей. Не то, чтобы они когда-либо вешали на себя такой банальный ярлык как «лучшие друзья навсегда», но ими они и были. В крайнем случае, они бы назвали себя «братанами на всю жизнь» или еще каким-нибудь прозвищем, которое посчитали бы достаточно мужественным. Они определённо верили, что братаны важнее девчонок.

Или верили до недавнего времени.

— Не думаю, что могу остановить тебя, — ответила она с улыбкой, надеясь, что та вышла великодушной.

Коннор опустился рядом с ней с серьезным выражением на лице. Она не часто видела его на лице бывшего агента ЦРУ.

— Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне уйти, и я исчезну. Хотя, надеюсь, что ты не станешь. Я хотел бы кое о чем с тобой поговорить.

Черт. Что бы ни хотел сказать Коннор, это наверняка касалось Романа.

— Я уверена, что теперь, когда ты работаешь на Зака, у нас есть много общих тем для разговора.

И она выслушает любое дерьмо от Коннора или его приятелей, потому что не могла позволить уволить ее сейчас. Когда она была так близка к правде.

— Это насчет Лары.

Неожиданный ответ заставил ее выпрямиться, хотя она старалась не показывать, насколько он ее удивил. Лара Армстронг Спаркс была новобрачной Коннора. Яркий, очаровательный, хотя и немного наивный борец за справедливость. По крайней мере, таким было первое впечатление Тины о девушке. Ей мгновенно захотелось укутать Лару теплом, чтобы она не обожглась о ледяную реальность. Тина сомневалась, что эту девушку ждет хэппи энд. Но, возможно, она недооценила жену Коннора. Пока казалось, что эта маленькая Белль приручила своего опасного мужа-чудовище.

Под пристальным взглядом Коннора Тина оглянулась и увидела Лару на одном из мест, где обычно сидели охранники. Она клубочком свернулась под одеялом и, похоже, спала.

— Почему она не воспользовалась люксом? — Борт Номер Два был меньше Номера Один, но все равно оставался роскошным самолетом. Конкретно на этом модифицированном 747-ом был президентский номер, расположенный под кабиной, где президент и первая леди принимали душ, одевались и спали — даже могли заниматься в небольшом тренажерном зале, если бы вдруг захотели. — Зака здесь нет, а Роман никогда не спит. Готова поспорить, что он заключил ради этого сделку с дьяволом.

Коннор слегка покраснел.

— Она считает неправильным, что помощники вынуждены спать в креслах, в то время как президент Соединенных Штатов нежится в роскоши за счет налогоплательщиков. Поэтому она спит сидя в знак солидарности с командой.

Тина не могла не улыбнуться. Некоторые из этих помощников происходили из самых богатых семей мира. О, многие из них были крайне трудолюбивы работниками, но они также были элитой из элит.

И Лара Спаркс решила отстаивать их права. Наивная маленькая девочка.

Но даже если протест Лары был глупым, ничто в мире не могло смягчить Тину так, как жертвы несправедливости или те, кто готов за них заступиться.

— Она молодец. Приятно видеть, что кого-то здесь заботит не только политика.

— Моя жена другая. Она искренне беспокоится об этом мире, но не понимает, что он не таков, как ей кажется. Знаю, что должен был оставить ее дома, но она хотела полететь, а я…

— Не можешь ей отказать. — Она почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке. Всемогущий Коннор Спаркс был сражен странной, доброй девушкой. Это было слишком сложно осознать… и все же, судя по тому, что видела Тина, они идеально друг другу подходили. Они уравновешивали друг друга. В глубине души она немного им завидовала.

Затем она поняла, почему Коннор Спаркс завел с ней этот разговор. Почему он оторвался от своих важнейших обязанностей, чтобы поговорить с ней. Он хотел предупредить ее держаться подальше от его жены.

— Ну, я надеюсь, что вы оба повеселитесь в Лондоне. У меня сумасшедший график, поэтому я не часто смогу с вами пообщаться. Тебе не нужно об этом беспокоиться.

Его намерения ранили ее больше, чем она готова была признать. Чертовски ранили, на самом деле. Она выросла с Коннором. Он всегда был лучшим другом Дэкса. С другой стороны, она отдалилась от всех, кроме Мэда, после… Ну, после Романа.

На самом деле, она сама себя удивила, когда приняла предложение работать в Белом доме. Конечно, она помогла провести кампанию. Но когда ей предложили должность заместителя начальника пресс-службы, которая так тесно сотрудничала с Романом, ее первой мыслью было сказать Заку засунуть это предложение себе в задницу, а еще лучше в задницу Романа. Но они были слишком умны и не обратились к ней лично. Нет, ублюдки послали Джой, зная, что Тина никогда не могла сказать «нет» своей подруге. Джой — одна из ее лучших подруг. Джой, которая стала бы первой леди, если бы ее не убили. Джой, которую, как подозревала Тина, на самом деле любил Роман.

— Конечно, у тебя будет напряженный график, — согласился Коннор. — Но я надеялся, что Лара сможет тебе помочь. У меня есть кое-какие дела, и я не могу взять Лару с собой. Может ли она… я не знаю, поработать в качестве твоего помощника?

Тина удивленно выдохнула. Значит, он не хотел отстранять ее?

— Что?

— Выслушай меня. Она невероятно умна. И… я беспокоюсь, что некоторые из помощников будут плохо к ней относиться. Она не умеет держать рот на замке, а ее суждения резко контрастируют с принятыми здесь.

Потому что этот мир был беспощадным и безжалостным, и каждый из этих помощников перегрыз бы другому глотку, если бы это могло продвинуть их по карьерной лестнице.

Внезапно Тина почувствовала желание защитить Лару и сохранить ее иллюзии.

— Это правда, что она создала сайт «Скандалы Капитолия»?

Глаза Коннора вспыхнули, затем он усмехнулся.

— Я должен был знать, что ты это разнюхаешь. Правда.

Эта очаровательная девушка управляла одним из самых грязных таблоидов Вашингтона. Конечно, иногда там также публиковались некоторые по-настоящему серьезные истории. Вероятно, Лара пыталась привлечь внимание людей, публикуя рассказы о любовной жизни президента, в надежде, что сможет просветить их по более актуальным вопросам, как только заманит их на сайт. Тина сомневалась, что такая уловка работала, но восхищалась самодеятельностью Лары.

— Если она хочет помочь мне, то я могу составить ей компанию, но у меня есть кое-какие… планы, которые требуют конфиденциальности.

Он нахмурился.

— Ты встречаешься с мужчиной?

Нет. Она занималась чем-то гораздо более важным. Она собиралась отомстить за подругу, даже если это означало разнести босса в пух и прах. Но она не могла сказать это Коннору.

— Ты же знаешь, у меня во всех странах есть друзья.

У Тины была определенная репутация, поэтому знала, что Коннор ей поверит. В этом случае это было ей на пользу. И если она и почувствовала укол боли из-за того, что лучший дружок Дэкса предположил, что она беспечно прыгает в постель с каждым встречным парнем, Тина подавила ее. Ее друзья знали, кто она есть. Мама и брат принимали ее такой. А на мнения всех остальных ей было плевать. Пускай или смирятся, или идут к черту.

— Я понимаю. — Он на мгновение замолчал, не сводя взгляда с пола, словно не решался что-то сказать. — Может, ты будешь с ним помягче?

Прежде чем она смогла справиться с собой, у нее вырвался ответ:

— Да пожалуйста, даже веревку подарю, чтобы вешаться было удобнее.

Коннор поморщился.

— Ого. Понятно. Слушай, я знаю, что давным-давно между вами что-то произошло. Но думаю, что он все еще к тебе неравнодушен.

Она едко рассмеялась в ответ на эти слова. Несколько человек подняли головы, на лицах сонных помощников читалось недовольство.

Тина понизила голос.

— Я серьезно в этом сомневаюсь. Давным-давно у нас с Романом была интрижка. Он меня бросил. С меня хватит. Он дал понять, что я не та женщина, с которой он хотел бы провести остаток жизни. Он ищет нежный цветок, который будет хранить домашний очаг, никогда не будет повышать голос, чтобы выразить собственное мнение, и смирится с тем, что он практически замужем за Заком во всех отношениях, кроме сексуальных.

— Ты так думаешь? Интересно, как же ему все еще не удалось найти образчик добродетели?

— О, ему удалось. К сожалению, она вышла замуж за его лучшего друга, а потом ее застрелили, и она умерла.

Спустя мгновение, которое длилось словно вечность, Тина почувствовала, как у нее скрутило живот. Она любила Джой. Правда была уже достаточно безобразна, так зачем добавлять к этому такой издевательский тон? Все из-за стресса и того, что Роман так близко… и так далеко. Он всегда выявлял в ней худшее.

Она посмотрела в сторону Коннора, даже не пытаясь остановить слезы, которые навернулись на глаза. После всего плохого, что с ней произошло, она уяснила одну вещь. Некоторые слезы просто не сдержать. Вместо того, чтобы пытаться сохранить лицо, лучше побеспокоиться о вещах, которые действительно имели значение. Она была добрая и нежная, даже если большинство людей этого не знали. И она дорожила дружбой Джой. Она никогда больше не отвернется от друга, потому что смерть Джой научила ее, что жизнь — коротка. Особенно она отказывалась трепать себе нервы из-за какого-то урода, который не мог ее полюбить.

— Прости, — пробормотала она. — Это было ужасно, и я не это имела в виду. Я очень любила Джой. Пожалуйста, прости меня.

Он наклонился и похлопал ее по руке.

— Вот эта Тина, которую я помню. Знаешь, мне всегда нравилось, что ты можешь быть чертовой сучкой, когда это необходимо, но в глубине души ты милая и сентиментальная. Вот почему я хочу, чтобы ты присмотрела за Ларой. Она немного рассеянная.

Ей было неуютно выставлять напоказ свою «сентиментальную душу», но она также не собиралась это скрывать. Она не собиралась меняться.

Но ей пришлось принять несколько трудных решений. Давным-давно она решила, что действие лучше, чем реакция. Действия основывались на том, кто еще был замешан в ситуации, и на том, насколько хорошо она знала или доверяла этому человеку. Реакция зависела исключительно от того, как кто-то другой заставлял ее чувствовать себя в данный момент, и чаще всего имела глупые и неприятные последствия.

Таким образом она действовала. И не реагировала.

Жена Коннора плавно поднялась, потянулась и скользнула в кресло рядом с мужем. Когда она зевнула, ее пышные темные волосы упали на плечи.

— Коннор? Мы уже на месте?

Действуй. Женщина перед ней, хотя и ошибалась, казалась доброй и милой. Это что-то да значило для Тины. И по правде говоря, Коннор никогда ее не обижал. Она не ладила исключительно с Романом.

— Нам лететь еще много часов. Тебе следует попрать патриархат, царящий в президентском люксе и дать пролетариату немного отдохнуть, — подмигнула Тина. Она знала, как говорить на языке либералов.

Глаза Лары расширились.

— Я не думала об этом в таком ключе.

Она выглядела уставшей и, очевидно, не привыкла к столь стремительному образу жизни. Если Тина могла вставить несколько удачных фраз и уговорить девушку с комфортом отдохнуть, то почему бы и нет.

— Ну, с тех пор как Зак вступил в должность, в этой спальне, содержащейся на деньги налогоплательщиков, не появлялась ни одна женщина. — Она склонилась к ней. — По крайней мере, ни одна, которой он не платил бы за это. Ты должна воспользоваться ею, за всех женщин страны. И, если подумать, Коннор вот уже много лет сражается во имя нашей страны, и что он получил? Потрясающие номера в мотелях по всем странам третьего мира. Ты никогда не видела дерьма, если не была в Судане.

— Тогда мы должны использовать этот люкс на благо граждан Америки, — с усмешкой сказала Лара и взглянула на мужа. — Буду ждать тебя там.

Коннор улыбнулся, когда Лара направилась в переднюю часть самолета.

— Хочешь прочитать мне лекцию о том, как обращаться с моей женой?

Он был счастлив. Иногда она скучала по дерзким, задиристым Истинным Джентльменам, но было приятно видеть, что некоторые из них влюблены. Но ей становилось больно, когда она вспоминала, что у Мэда такого будущего никогда не будет. Пустая, зияющая дыра, появившаяся после его смерти, каждый день причиняла ей боль.

Это также заставляло ее спрашивать себя, когда Роман найдет себе жену и осядет. Тина не знала, как с этим справиться и справиться ли вообще.

— Конечно, — поддразнила она Коннора. — Я даже специально их распечатаю. И не беспокойся о Лондоне. Я знаю, Роман думает, что я вызову проблемы, но у меня действительно есть другие дела, кроме как торчать рядом с ним и доставлять ему неприятности. Кроме того, пока мы будем там, он будет зависать с девчонкой из британского посольства. Она не оставит его без дел. — Тина попыталась игнорировать горящую боль в животе. — Так что, если ты беспокоишься, что я буду разыгрывать брошенную любовницу, то поверь мне, последнее, чего я хочу, это оказаться на его радаре.

— Вы оба постоянно так говорите, но ни один из вас так и не завязал серьезные отношения, — размышлял Коннор.

— Ну, у Романа невозможно высокие стандарты, а у меня в приоритете карьера. — Довольно рано она поняла одну вещь: мужчинам не нравились женщины, занимающиеся карьерой, особенно если женщина была умнее своего переполненного тестостероном партнера. Поэтому она стала воспринимать мужчин вокруг себя как шахматные фигуры. Или, если они были превосходны в постели, игрушками. Вот и все. — Боюсь, я замужем за Белым домом.

— А когда кончится срок Зака? — тихо спросил Коннор.

Она всегда была девушкой с планом.

— Тогда я займусь консультациями и заработаю невероятную кучу денег. Откуда такой внезапный интерес к моему будущему?

Коннор откинулся назад.

— Знаешь, я считаю, что человек достигает определенного возраста или определенного места в своей жизни и оглядывается назад, удивляясь, когда что-то пошло не так. Ты понимаешь, о чем я говорю, верно? Я размышлял, пытаясь понять, когда все изменилось. Мы были друзьями, Тина. И затем мы вдруг уже не друзья.

Ей не нравилось, куда зашел этот разговор.

— Трудно дружить с человеком, который проводит большую часть времени в секретных местах, занимаясь вещами, о которых мне запрещено знать.

— Не надо этой чуши, Тина. Я бы приехал домой — и да, под домом я имею в виду твой дом в Новом Орлеане. В один День Благодарения у нас все было хорошо, а в следующий — ты уже холодная как ледышка и обрубаешь все мои попытки с тобой поговорить. В то время я решил, что ты не одобряешь мою работу, но потом понял, в течение четырех лет ты перестала общаться со всеми нами. Кроме Мэда. В конце концов, ты снова начала появляться в нашей компании, но редко. И я не совсем уверен, что случилось.

Ладно, может быть, ей все-таки не нравился этот более мягкий и заботливый Коннор Спаркс. По крайней мере, суровый шпион не совал нос в ее дела.

Она улыбнулась ему, потому что уже пережила свою драму, и иногда правда была лучшим способом скрыть секрет.

— Уверена, ты уже знаешь, что мы с Романом целый год отрывались в постели. Когда он закончил юридическую школу, я предложила сделать наши отношения официальными. Он отказался. Мы поссорились. Это было не красиво. — Она пожала плечами, как будто возраст и мудрость позволяли ей со снисходительностью взглянуть на ту девушку из своего прошлого. — Я боролась со своим смущением.

Коннор распахнул глаза.

— Не ожидал, что ты это признаешь.

Но, конечно, он все это знал. Это читалось по выражению его лица. Он был удивлен лишь тем, что она призналась, но не тем, что произошло.

Иметь дела с Истинными Джентльменами было все равно, что играть в шахматы. К счастью, у нее была вся жизнь, чтобы стать гроссмейстером.

С другой стороны, у них было столько же времени, чтобы понять ее. Неужели Коннор догадывался, чем на самом деле она планировала заниматься в Лондоне? Поэтому он так интересовался ее делами? Неужели Зак послал Коннора, чтобы выяснить, насколько близко она подобралась к истине?

— Это было очень давно. Я думала, что Роман все вам рассказал. Если нет, то вот в чем заключается эта великая тайна. Меня выбросили на улицу, и я не хотела встречаться ни с кем из его друзей.

— Но ты поддерживала связь с Мэдом. — Коннор покачал головой, сжав зубы. — Черт. Конечно, поддерживала. Вы двое еще долго встречались после этого. Мэд всегда мог воспользоваться ситуацией.

— Не надо, — огрызнулась она и стиснула зубы. — Не говори так о Мэддоксе. Он был не таким. — Да, было бы лучше позволить Коннору думать все, что угодно, но Мэда здесь не было, чтобы защитить себя, и она не могла позволить никому, даже Коннору, наговаривать на единственного друга, который оставался с ней, несмотря ни на что. — Он никогда не использовал меня. То, что у нас было, было взаимно и чисто по-дружески. Мои отношения с Мэдом, вероятно, были самыми здоровыми в моей жизни, поэтому даже не смей плохо о нем заикаться.

В тот ужасный первый год Мэд появлялся в ее квартире в Вашингтоне с бутылкой текилы, кучей фильмов и пиццей, и он помогал ей справиться. Она понятия не имела, как выжила бы в тот первый год, если бы не изнурительный график работы и Мэддокс Кроуфорд. Работа в Вашингтоне спасла ее во многих отношениях. Если бы она вернулась домой, ее мать узнала бы, что что-то не так, и не оставила бы в покое.

Спустя время, после того как боль утихла, Мэд все еще время от времени появлялся у нее, но вместо того, чтобы рыдать над нелепыми девчачьими фильмами, они с Мэдом трахались как кролики, оба были уверены, что они друзья и ничего более.

Затем Мэд наконец влюбился и завоевал Сару Бонд, девушку, которую так долго хотел. Тина с миром отпустила его и пожелала всего наилучшего.

— Эй. Он был и моим другом тоже. Я не наговариваю на него, — ответил Коннор, уставившись на нее так, будто она сообщила ему жизненно важную информацию. — Я просто о тебе беспокоился. И я тоже скучаю по Мэду. — Он встал. — Спасибо, что согласилась взять Лару под свое крыло.

— Конечно. — Возможно, будет здорово получше узнать женщину, которая покорила циничное сердце Коннора. Эверли, жене Гейба Бонда, она нравилась. Как и Холланд, невестке Тины. Это делало Лару частью сестринства, и Тина всерьез к этому относилась. — И можешь передать Роману, что ему не о чем беспокоиться. Ему не нужно напрягаться, когда я вхожу в комнату. Я буду выполнять свою работу и буду держаться от него подальше. И, когда через четыре дня прибудет Зак, все будет готово. Я в этом позабочусь. Поэтому Роман может просто заключать сделки и курить сигары в старых добрых джентльменских клубах, и, как всегда, присвоить себе все заслуги.

— Ты показываешь коготки, Тина.

— Мои коготки всегда на виду. Вот почему у меня так хорошо получается делать то, что я делаю.

— Ты когда-нибудь думала, что ему тяжело рядом с тобой находиться?

Ни разу.

— Он нанял меня, потому что я лучшая и нужна ему. Это не значит, что ему приятно со мной работать. Я знаю, как обстоят дела, и что именно, он обо мне думает. Он рассматривает меня как… дай мне секунду вспомнить дословно… Ах, да, анаконду, питающуюся мужчинами, которая сначала высасывает из них жизнь, а затем глотает целиком.

— Господи, — выдохнул Коннор. — Я просто хочу сказать, что, возможно, это отличная возможность дать друг другу второй шанс.

Она нахмурилась.

— Не могу припомнить ничего, чего я хотела бы меньше.

Со вздохом Коннор встал и направился прочь, качая головой и бормоча что-то, что она, вероятно, не хотела бы услышать.

Тина потянулась и выключила верхний свет, а затем снова перевела взгляд на темное окно. Такой вещи как второй шанс не существовало. Она поняла это, когда у нее случился выкидыш. Когда умер ее отец. Когда ее лучшую подругу застрелили. Когда Мэд погиб в авиакатастрофе.

Но она могла кое-что сделать для самого доброго члена Истинных Джентльменов, которого никто не мог понять до конца. Одну вещь она могла предложить Мэду даже сейчас.

Месть.

* * * *

— Я не знаю, почему она не стала ждать и не прилетела с остальной пресс-службой. — Услышал Роман ворчание мужчины.

Роман замер. Было уже поздно, и в самолете было тихо, но определённый гул всегда присутствовал. Всегда были люди, которые никогда не спали. Роман занял офис на самолете и заперся, чтобы доделать кое-какую работу — и не дать себе сделать что-то глупое, например, дотронуться до Тины. Или прижать ее тело к своему, чтобы увидеть, было ли совершенство, которое он помнил, просто воспоминанием.

Прошло уже тринадцать лет, и он хотел знать, что заставляет его сравнивать каждую женщину в мире с Августиной Спенсер? Это из-за его глупой молодости или ошибочных воспоминаний? И почему все другие терпят поражение в этом сравнении? Даже единственная женщина, на которой он хотел жениться, единственная женщина, которую, как он думал, мог полюбить.

— Вероятно, Ледяная Королева планирует стать чьей-то болью в заднице.

— Ну, я не собираюсь попадаться ей на глаза.

Роман точно знал, о ком они говорили. Среди сотрудников Белого дома Тина был известна как Ледяная королева. Элизабет Мэтьюз, пресс-секретарь Зака, была Глиндой Доброй Волшебницей. Вот только никто из этих придурков не понимал, что Лиз была столь же безжалостной, как Тина. Просто она управляла своим королевством мягкой улыбкой и приятными словами. Но ее обаяние никогда не сработало бы, если бы у нее не было Тины в качестве защитника.

Так же, как у Зака был Роман. В то время как Тину называли Ледяной Королевой, Роман был известен как Хитмэн. Он делал грязную работу, чтобы Зак мог не марать руки. Самое смешное, что если бы не их дерьмовое прошлое, то они с Тиной, вероятно, стали бы хорошими друзьями. Они бы наверняка поняли друг друга. Они играли одну и ту же роль и должны помогать друг другу, смеясь над сплетнями, которые им приходилось терпеть.

— Просто это меня бесит. Сука думает, что она лучше нас. Могу поспорить, что эта шлюха получила свою работу только потому, что раздвинула перед Хейсом ноги.

Глаза Романа заволокла красная пелена. Как ни печально, но все еще хватало людей подобного склада ума среди политиков, и, поскольку она была женщиной, Тине приходилось слышать такие оскорбления, которые никто никогда не осмелился бы сказать о нем.

Но он не собирался слушать, как кто-то распускает о ней слухи.

Роман вышел из тени и был чертовски счастлив увидеть, как оба помощника становятся мертвенно-бледными.

— Что ты сказал?

— Мистер Колдер, я не знал, что вы еще не спите. — Парню с грязным языком не могло быть больше двадцати восьми. Чертов сопляк, скоро поймет, что мир не вращается вокруг него.

— Я всегда бодрствую и всегда слушаю. И я бы очень хотел, чтобы ты повторил то, что только что сказал.

Второй мудак доказал, что был более умным, но все-таки жополизом.

— Мистер Колдер, Остин просто пошутил. Уже поздно, и мы не спали. Мы говорим всякую чушь, когда устаем.

— Я не устал. На самом деле, я полон энергии, и мой разум работает сверхурочно. Но если Остин настолько слаб, то не подходит для этой работы. И раз это так, мне интересно, как он доберется до дома, потому что, конечно, со мной он лететь не будет. — Иногда хорошо было быть Хитмэном. Он понятия не имел, как Заку удается манипулировать этими чертовыми чувствами. — Остин должен понимать, что, когда мы приземлимся, ему придется найти дорогу обратно в Штаты, пойти прямо в офис, очистить свой стол и надеяться, что мы никогда не пересечемся, потому что сейчас я проявляю терпение. Если мы встретимся снова, я уже не буду так спокоен.

— Мистер Колдер… — снова начал его друг.

Роман повернулся к нему.

— Я не знаю твоего имени. Хочешь, чтобы я его узнал?

Помощник покачал головой.

— Нет. Нет, все в порядке.

Остин открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг они оказались не одни.

Коннор положил руку на плечо Остина.

— Тебе лучше держать рот на замке, или мы поможем тебе выйти из самолета пораньше, причем без парашюта. И если у твоего отца, сенатора, возникнет проблема с тем, что Роман уволил тебя, пожалуйста, сообщи ему, что на Борту № 2 прекрасная система безопасности, которая включают камеры в этой кабине. То, что ты сказал, было записано, и в случае необходимости мы это используем. Прогрессивные взгляды твоего отца на проблемы женщин всем хорошо известны. Как его избиратели отнесутся к тому, что его сын — женоненавистник?

Это заставило Остина заткнуться и быстро. Его безымянный друг был достаточно умен, чтобы спасти уволенного помощника от потенциальной возможности стать трупом. Потому что Роман хотел обхватить руками его шею и посмотреть, насколько быстро тот посинеет.

— Ты хоть представляешь, насколько безумным сейчас выглядишь? — спросил Коннор, когда двое придурков ушли, и окинул взглядом опустевшее пространство. — Ты напугал этого чувака до усрачки и заставил всех других помощников сгрудиться в хвосте самолета. Как ни странно, все они сбились в кучу с одной стороны самолета. Думаю, это потому, что они слишком боятся приближаться к Тине.

Хорошо. В любом случае, он не горел желанием оказаться в компании, по крайней мере, в их компании. Единственный человек, которого он хотел видеть, был также единственным человеком, к которому он не мог позволить себе приблизиться.

— Если я когда-нибудь снова услышу, как помощники говорят о любой из наших сотрудниц, я поступлю так же. Здесь разговоры такого рода недопустимы.

— Думаю, теперь они это поняли. Но если ты считаешь, что будешь также яро защищать любую другую девушку, то находишь на еще большей стадии отрицания, чем я думал. — Коннор кивнул в сторону офиса. — Мы должны поговорить.

Это последнее, чего он хотел, но Коннор мог быть упрям, как собака с сочной костью. Он прошел в большой кабинет, зарезервированный для президента.

— Пятнадцать минут назад заходила Лара. Она сказала что-то о патриархате и о том, что она займет президентский номер во имя народа или еще какое-то дерьмо. Разве ты не должен присоединиться к ней? Похоже, в этой комнате годами не происходило ничего интересного. Предыдущему президенту было где-то пятьсот пятьдесят лет, а Зак… ну, теперь он монах.

— Пресса думает иначе. — Коннор закрыл дверь, скрывая их от посторонних глаз и слежки. Он подошел к бару и налил себе стакан скотча. На два пальца. Неразбавленный. Как и всегда, еще с тех времен, когда они не могли купить его легально. — Я заметил, что в последнее время Зак часто выходит в свет. Как и ты.

— Ты знаешь, почему он это делает, — пробормотал он себе под нос. Ради Элизабет. Он должен был постараться, чтобы все решили, что она была не более чем сотрудницей.

Кто-то манипулировал президентством Зака Хейса еще даже до того, как его избрали. Смерть Мэда несколько месяцев назад обнажила заговор. Теперь они раскрыли тот факт, что русская мафия активно вмешивалась в жизнь Зака, возможно, даже с самого его рождения. Они уже выяснили, что смерть Джой не была неудачной попыткой убийства тогда еще кандидата в президенты Зака Хейса. Нет, на самом деле его жену хладнокровно убила сеть преступников ради того, чтобы голоса сочувствующих избирателей помогли ему занять пост. Теперь высокопоставленные чиновники его администрации отправились в Лондон, и Роман намеревался использовать эту официальную поездку, чтобы выяснить, виновны ли заговорщики в смерти матери Зака, произошедшей восемь лет назад. Инстинкты Романа подсказывали ему, что автомобильная авария в британской деревне вовсе не была случайностью. Эта женщина, алкоголичка или нет, знала об этом заговоре гораздо больше, чем кто-либо мог предположить.

Посреди всего хаоса Зак понял, что у него есть одна слабость, которую его враги могут использовать против него. Элизабет Мэтьюз, его пресс-секретарь — и единственная женщина, которая смогла надрать ему зад… и украсть его сердце.

Получив доказательства того, что его жена была убита, Зак отдалился от блондинки. Затем он начал встречаться со знаменитыми актрисами. Ссоры между Заком и Лиз были тихими и холодными… но ужасными. Затем начались сплетни, и некоторые из самых крутых СМИ окрестили Зака «Президентом-плейбоем». Роман присоединялся к нему, проводя вечера за бессмысленными двойными свиданиями, которые заканчивались вежливыми пожеланиями спокойной ночи, потому что он был уже слишком стар для случайного секса.

Теперь он хотел, чтобы секс значил что-то, чтобы он мог заполнить пустоту внутри него. Чтобы он снова почувствовал себя цельным, чего не было уже более десятка лет.

Боже, он чертовски жаждал Тину. Как спустя все эти годы она могла стать красивее? Сексуальнее? Еще соблазнительнее?

— Я думаю, что он ранит Лиз так, как не рассчитывал, — торжественно сказал Коннор. — Стоит ли оно того, если он не сможет быть счастлив, когда мы распутаем это дело?

— Стоит ли оно того, чтобы рисковать Лиз? Чтобы она повторила судьбу Джой и Мэда? — Он откинулся на сиденье, чувствуя, как пульс стучит в висках. — Лучше, если в конце всего она будет жива и несчастна. По крайней мере, тогда у Зака будет шанс все ей объяснить. Она умная женщина. Она поймет.

— Может быть. Но умные женщины также могут затаить обиду, — заметил Коннор. — Я думаю, что Лиз плохо отнесется к тому, что ее держали в неведении.

— Он делает это, чтобы защитить ее.

— Думаешь, ей не все равно? Женщины часто имеют разные представления о том, как должны работать отношения. Кстати, ты планируешь представить Тину своей британской девушке?

Роман уставился на своего друга. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

Коннор изогнул губы в таинственной улыбке.

— Маленькая блондинка, Дарси Хильдебрандт? Кажется, она чертовски полна решимости запустить в тебя ноготки.

— Мы вместе планировали визит президента. Я не собираюсь встречаться с ней.

— Неужели? Она не может перестать рассказывать всем, особенно Тине, о том, как поздно ночью проходят ваши собрания.

— Августина достаточно умна, чтобы знать, когда другая женщина пытается взять верх, бередя ноющую рану. Я не настолько глуп, чтобы думать, что никто не знает, что у нас с Тиной что-то было. Дарси просто играет.

Хотя в стратегическом плане он должен подумать о свидании с Дарси. Она соответствовала каждому пункту в его списке. Компетентная и профессиональная. Есть. Сексуальное влечение. Он не проводил тест-драйв, но мог оценить ее привлекательность. Образованная и знакомая с тонкостями жизни политика. Есть и есть. Замужем за своей карьерой. Абсолютно точно.

И все же он не мог заставить себя даже думать о том, чтобы выйти за рамки простых рабочих отношений. Он винил в этом Тину. Она думала, что он спал с Дарси? Не потому ли она была такой раздражительной в последнее время? Она ревновала?

Коннор отмахнулся от него.

— Да, они все умные женщины, именно поэтому я беспокоюсь о Тине. Вот о чем я хотел с тобой поговорить. Ты знал, что она изучает охрану Зака? Парня по имени Мэтью Кэмп?

— Что ты подразумеваешь под «изучает»? — Роман нахмурился.

Тина работала в пресс-службе. Она была известна тем, что может добыть точную информацию об оппозиции. Тина отлично раскапывала грязь, даже когда та была закопана очень глубоко. Но кого-то из охраны Зака вряд ли следует считать оппозицией.

— Я подразумеваю то, что кто-то запросил личное дело агента Кэмпа. Зак попросил меня взглянуть на систему, посмотреть, выделяется ли кто-нибудь, — объяснил Коннор. — Иногда дьявол кроется в деталях, и спящий агент совершает ошибки, которые можно обнаружить, взглянув на мелочи его или ее работы. Пресс-служба запросила записи. Я отследил запрос до Тины.

— Хочешь сказать, что Зак думает, что Тина чертов «спящий агент»? — Возможно, он спустит пар, позвонив своему приятелю, и, если обвинение Коннора было правдой, он от души обматерит президента. Затем ему, возможно, придется уволиться. Но он никак не мог начать расследование против Тины.

Коннор закатил темные глаза и залпом опустошил половину бокала.

— Не будь таким драматичным. Конечно, нет. Это просто то, что я нашел, когда искал потенциальных шпионов. Но я не могу понять причину, по которой пресс-служба вынюхивает вокруг агента секретной службы. Естественно, у Тины была совершенно логичная причина для запроса его дела. Она работает над медийной кампанией в стиле «Бесстрашие в лицах». Конечно, никаких подробностей о реальных агентах, но она хотела, чтобы нельзя было, не вдаваясь в подробности, что-то заподозрить.

— Я ничего об этом не слышал. — Какую игру затеяла Тина? Он нахмурился, когда понял, что, скорее всего, она задумала. Он знал Мэтью, он принадлежал к типу сильных молчаливых людей. Также ему было тридцать два года, и он был красив как кинозвезда. Он был из тех мужчин, которые думали, что тренировки на ноги — это весело. — Она проверяет одного из своих мальчиков?

У нее их было немало. Тина могла пронестись сквозь группу людей с жадностью валькирии в бою. И оставляла их всех ныть и грезить, потому что она редко оставалась дольше, чем на несколько секунд. Оба раза, когда она заводила любовника дольше, чем на несколько ночей, она тщательно его проверяла. Она уже присматривалась к Мэтью?

Мог ли он найти реальную причину, чтобы уволить парня?

— Я не знаю. Но подозреваю, что она хочет, чтобы я так думал, — признался Коннор. — Хотя я волнуюсь. Тина не идиотка. Элизабет тоже. Ты задумывался о том, что, если мы не привлечем их к нашему расследованию, они могут начать свое собственное?

Коннор свихнулся.

— Ты думаешь, что она начала собирать информацию на агента секретной службы, чтобы служить своей стране? Да ладно… Он моложе, и, по словам других женщин в Белом доме, самый горячий из агентов. Как он мог быть вовлечен в этот заговор? Ты же понимаешь, что он даже не родился, когда началось это дерьмо.

— Это не значит, что он не замешан. Я узнал об этом только вчера. У меня еще не было времени просмотреть его записи, но я это сделаю. Ты знал, что он пришел с передовой группой?

— Еще один знак, что Тина собирается хорошенько с ним развлечься. — Это объясняло, почему она так сильно хотела попасть на этот самолет вместо того, чтобы прилететь в Лондон через несколько дней с Заком и Элизабет. Она хотела узнать Мэтью получше, а когда Зак приедет, будет слишком с ним занята.

— А ты знаешь, что в прошлом году она пять раз ездила в Лондон? — поинтересовался Коннор.

Что он пытался этим сказать?

— Уверен, что и сам не раз приезжал сюда. Как и в Нью-Йорк. Мы все время от времени сюда наведываемся.

— Обычно Тина уезжает домой навестить мать, как только у нее появляется свободная минутка. Вместо этого она ездит в Нью-Йорк, и я не могу сказать, с кем она встречается.

Потому что она, вероятно, встречалась с любовником. Или покупала книги.

— Черт. Могу поспорить, что она встречалась с издателями. Нас всех попросили написать о Мэде. И мы все отказались.

— Почему ты всегда думаешь о ней самое плохое? Она не может быть шпионом, но продаст своих друзей? — спросил Коннор. — Не пойми меня неправильно. Это чувство взаимно. Она тоже думает о тебе самое худшее, но я удивлен, что ты обвинил бы ее именно в этом. Она любила Мэда.

Ее отношения с Мэдом были одним из самых болезненных аспектов в его отношениях с давним другом. Роман и Мэд ладили ровно до того момента, пока не прозвучит ее имя. Мэд так и не смог простить его за ту ночь, когда он отвез Тину домой после ее падения с лестницы. Он не вернулся и не звонил несколько недель. Как только он, наконец, это сделал, он был холоден. Роман всегда задавался вопросом, начали ли эти двое «весело проводить время» в ту же ночь.

— Она и Мэд были друзьями по траху.

— Я знал, что они друзья с привилегиями, но думаю, что их секс был ради комфорта, а не оргазма. И любовь тут ни при чем.

— Когда это ты ударился в популярную психологию, Коннор? Слушай, мне жаль. Я завелся, и то, что Тина рядом, совсем не помогает.

— Так уволь ее или переведи на другую должность.

Уволить Тину? Он только что нашел способ вернуться в ее жизнь… даже если она вьет из него веревки. Он так облажался.

— Она слишком хороша в своей работе. Я не могу перевести ее. Она нужна нам.

— Тогда смирись с этим, лютик, потому что я тебе говорю, она и Лиз что-то замышляют, и нам нужно выяснить, что, прежде чем это укусит нас всех в задницу.

— Ты правда так думаешь? — Замышляющая что-то Тина была опасной Тиной. И горячей. Она никогда не была более сексуальной, чем когда играла.

— Да. — Коннор, казалось, расслабился, когда Роман начал воспринимать его всерьез. — Я решил подослать к ней Лару. Тина позволит Ларе следовать за ней. Я сказал ей, что это потому, что беспокоюсь, что другие помощники будут плохо к ней относиться.

— Ах, ты апеллировал к слабости Тины. Она терпеть не может хулиганов. Всегда стремится доказать, что она самый большой и худший хулиган из всех.

— Да, и ты знаешь, что она полюбит Лару.

— Она будет считать Лару наивной птичкой, которую нужно защищать от хищников. — Но было кое-что, чего Коннор не учел. — Что именно ты ожидаешь от Лары? Что она будет шпионить?

Коннор рассмеялся, глубоко изумленный.

— Нет. Я не стал бы отправлять мою принцессу шпионить. Она была бы ужасна. Пусть все идет своим чередом, а затем я осторожно расспрошу Лару о том, что происходит с Тиной. Она никогда не узнает, что я делаю. Мы просто будем говорить о ее новой подруге. Лара любит говорить о своих друзьях.

И она быстро их заводила. А еще она была преданна, и Тина могла использовать это против них.

— Я думаю, что это будет иметь для тебя неприятные последствия. Августина отлично умеет заставлять птенцов следовать за ней. И я беспокоюсь о том, что все эти женщины соберутся в одной комнате.

— Почему?

Революция. Государственный переворот. Тина захватит власть и пройдется катком по каждому.

— До сих пор женщины держались в тени, но…

— Полная чушь, брат. Эверли и Лара могут вызвать серьезные неприятности. Я уверен, что у Эверли все еще есть доступ к базе распознавания лиц. Им почти удалось развязать международный инцидент в Мемориале Линкольна.

— Вот именно. Они могут быть опасны. — Роман кивнул. — Теперь представь, что будет, если добавить в эту смесь Тину.

Коннор выдохнул.

— Черт возьми. Мне надо еще выпить.

И не ему одному.

— Налей и мне.

Эта неделя будет долгой.

Глава 2

Обычно Риджентс-парк представлял собой безмятежный зеленый океан, а главный дом поместья с его взмывающей ввысь георгианской архитектурой дарил Роману ощущение умиротворения. Но не сегодня. Из окна верхнего этажа он смотрел на море нетерпеливых репортеров, освещавших предстоящий визит президента в Лондон. Их толпа была настолько плотной, что даже было невозможно разглядеть чертов газон.

Конечно, все эти камеры и крики были не единственными причинами, по которым Роман не мог успокоиться.

— Я удивлена, что ты не уехал в аэропорт встретить Зака. Может, ты так и не думаешь, но я способна присмотреть здесь за всем. Ничего страшного бы не случилось. — Тина не сводила глаз с толпы, даже не взглянув на него.

Она не смотрела ему в глаза с тех пор, как они прилетели. С любой другой женщиной он воспринял бы ее опущенный взгляд как форму подчинения. И, вероятно, наслаждался бы этим. С Тиной отсутствие визуального контакта было просто способом сказать ему, что он не стоит ее времени. Всю неделю, даже когда их заставляли работать бок о бок, она заставляла его чувствовать огромную пропасть между ними.

Это сводило Романа с ума.

— Не хотелось стоять в лондонских пробках. Коннор следит за тем, чтобы прибытие Зака прошло гладко. Это подарит мне несколько лишних минут тишины и покоя, пока здесь не начнется хаос. — Прежде чем он сможет тихо улизнуть, потому что все внимание будет направлено на президента.

— Ах, хорошо, тогда я оставлю тебя в покое, — пробормотала девушка, отступив назад.

Он так устал от того, что каждое сказанное им слово было истолковано наихудшим образом.

— Я не просил тебя уйти. Просто отвечал на вопрос.

Она остановилась, а затем развернулась на этих необычайно сексуальных шпильках, которые носила сутки напролет. Даже когда она была в повседневной одежде, эти туфли с красной подошвой выглядывали из-под джинсов, отчего ее ноги казались невероятно длинными. Еще хуже было, когда она надевала эти туфли на шпильке с такими маленькими шортиками, что их следовало объявить вне закона. Увидев ее в таком образе, Роман не мог думать ясно.

— Но ты ищешь спокойствия, а мы все знаем, что я плохо сочетаюсь с этим словом. — На ее лице появилась недовольная гримаса, но она все еще оставалась одной из самых великолепных женщин, которых ему когда-либо доводилось видеть.

Среди всей этой роскоши она чувствовала себя как дома. Обычно президент останавливался в Уинфилд-Хаусе, но сейчас там проводились ремонтные работы, поэтому им предложили этот особняк в центре Лондона. Он практически видел Августину в одном из этих викторианских платьев, приличных и благопристойных, как и ее имя. Но он знал, какой неистовой она могла быть под этой чопорной оболочкой. В последнее время ему не раз закрадывался в голову вопрос, сможет ли он снова заставить ее гореть. Сможет ли растопить лед между ними.

Опасные мысли.

— Неправда. Думаешь, я не заметил, какие усилия ты приложила для того, чтобы все прошло без сучка и задоринки? Ты надрывалась всю неделю ради того, чтобы Заку было удобно, когда он сюда доберется. Я это знаю. — Она думала, что он ее вообще не замечал?

— Ах, но я делала это не ради Зака.

Конечно, нет. Зак мог быть авторитетной фигурой, но технически Тина работала не на него.

— Ты делала это для Лиз.

Ее волосы были уложены в идеально растрепанный пучок. На других женщинах это могло бы выглядеть неряшливо, но мягкие пряди соблазнительно обрамляли ее лицо, привлекая внимание к глазам и пухлым губам.

— Да. Она мой босс. Я выполняла свою работу. Не думай, что это было что-то большее.

Почему ей приходилось строить из себя крутую девчонку рядом с ним? Если что он и понял за последние несколько месяцев тайн, лжи и смерти, так это то, что скучал по Августине. Он скучал по ней в постели, скучал по страсти, которая когда-то полыхала между ними, но больше всего он скучал по дружбе с ней. Роман знал, что в долгосрочной перспективе им ничего не светит, но разве кто-то из них стремился к «жили долго и счастливо»? Они были женаты на своих работах.

— Значит, присматривать за Ларой — всего лишь твоя работа? Нанимать нового шеф-повара в номер 10 — это твоя работа?

Номер 10 был разговорным термином для обозначения Даунинг-стрит, дом 10, резиденции премьер-министра Великобритании. Они несколько раз посещали номер 10 для предварительных встреч и для того, чтобы подготовить все к визиту президента. Естественно, Тина завела друзей. Если называть другом кого-то могущественного, кто хотел ее убить.

Она сжала зубы и ткнула пальцем в его сторону.

— Тот гребаный повар заставил одну из моих девочек плакать, из-за того, что она попросила подать заправку отдельно. Я понимаю. Он какой-то волшебник с двадцатью степенями по кулинарии, но девочка всего лишь хотела немного чертового соуса. Претенциозный ублюдок. — Она глубоко вздохнула. — Тебе пришлось разбираться с последствиями? Мне жаль. Честно говоря, я не думала, что премьер-министр вмешается.

Шеф-повара застали, когда он орал на одну из ассистенток и угрожал уволиться, если ее не выставят прочь. Пока он наблюдал за тем, как Тина ставит этого невероятно грубого парня на место, у него встал. При виде того, как она обнимает тридцатилетнюю выпускницу Гарварда, которую называет одной из своих «девочек», у него сжалось сердце… А разве оно у него было? О, он знал, что с физиологической точки зрения у него было сердце. Ему пришлось выслушать от врача целую речь о том, как его диета может его убить. Но было ли у него сердце с эмоциональной точки зрения?

Роман покачал головой.

— Я сказал премьер-министру, что в следующий раз мы привезем свой собственный соус, если ему слишком сложно запастись едой, чтобы удовлетворить предпочтения гостей. По сути, это была не его вина, но он должен понимать, что я не буду терпеть плохое отношение к нашим сотрудникам, даже со стороны знаменитого шеф-повара.

Поджатые губы тут же изогнулись в соблазнительной улыбке.

— Хотела бы я это увидеть. И спасибо, что поддержал. Ты знаешь, что со мной происходит, когда я вижу несправедливость.

Она ее не терпела. Ей приходилось сражаться не только за себя, но и за окружающих. Августина, Ледяная королева.

— Я знаю. — Он посмотрел на часы и вздохнул. — Через десять минут прибывает Зак. И мир вокруг превратится в хаос.

Она улыбнулась, первая настоящая, искренняя улыбка, которую она подарила ему за последние годы. Ему словно дали под дых.

— О, все может быть даже хуже, чем ты думаешь. Мамочка и папочка все еще в ссоре.

— Что? Зак утверждает, что все в порядке. Случилось ли что-то, чего я не знаю?

Тина вторглась в его пространство, взяв его за галстук.

— Подожди. Ты неправильно его завязал. Слишком коротко для этого костюма. Нельзя, чтобы великий Роман Колдер выглядел не идеально.

Да, у него было сердце. Оно бешено стучало у него в груди, потому что она коснулась его впервые за многие годы. Тина всегда была осторожна. Даже когда они вместе работали до поздней ночи, она прилагала всевозможные усилия, чтобы держать между ними дистанцию. Теперь девушка приблизилась, и он почувствовал прикосновение ее груди к его, когда она поправляла его галстук.

— Что происходит между Заком и Лиз? — повторил он, оставаясь совершенно неподвижным под ее руками. Он не хотел давать ей повод останавливаться. Будучи так близко к ней, он чувствовал тепло ее тела, чувствовал нежный аромат цитрусов. Желание горячило его кровь.

Она умелым движением завязала галстук.

— Ну, после многих лет флирта твой мальчик вдруг решил, что больше не хочет мою девочку. Это похоже на ситуацию, когда тебя бросают — и бросают жестко — когда ты меньше всего этого ждешь, а тебе даже не было хорошо настолько, чтобы последующее расстройство стоило того.

Роман должен был защищать лучшего друга. Он также должен был продолжать притворяться, чтобы Тина не догадалась о реальной причине, по которой Зак отдалился от своего пресс-секретаря.

— Мне жаль, что Лиз обижена, но сомневаюсь, что Зак когда-либо давал повод подумать, что их отношения были чем-то большим, чем просто профессиональными. Наверное, мне следует меньше удивляться тому, что у Лиз к нему возникли чувства. Полагаю, Зак обладает определенным шармом, и я знаю, что многие женщины воспринимают это как вызов. Тем не менее, для него она всегда была лишь коллегой.

Ее руки не перестали двигаться, но внезапно девушка подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Роман беспокоился, что она могла видеть его насквозь.

— В самом деле? Очень интересно, ведь я наблюдала за ними в течение последних нескольких лет. Он тянется к ней так же часто, как и она к нему. Но полагаю, что мои инстинкты не так точны, когда дело доходит до Истинных Джентльменов. — Она выпустила галстук и попыталась сделать шаг назад.

Стиснув зубы, Роман нежно схватил ее за руки.

— Это не то же самое, Августина. То, что происходит между Заком и Лиз, совсем не похоже на то, что произошло между нами. Зак никогда ее не трогал. Не сравнивай его со мной. Он не плохой парень.

— А ты, значит, да? Так или иначе, я не думаю, что ты смотришь на вещи таким образом.

Он знал, что должен отпустить ее, знал, что прикасаться к ней было опасно, но не мог заставить себя отступить. Впервые за тринадцать лет она смотрела на него. Она давала ему возможность объясниться.

Разве все эти годы он ждал не этого? После той ночи он снова и снова пытался ей дозвониться. Она поменяла номер, и он убедил себя, что это к лучшему. В следующий раз, когда они увиделись, она была так холодна, что Роман решил, будто все воспоминания о теплоте ее улыбок и горячих объятиях были ложными. С тех пор пролетело больше десяти лет. Мужчина думал, что пережил их связь. Он даже убедил себя, что влюбился в другую женщину. Позже он планировал заключить брак. Раз или два ему в голову действительно приходила мысль завести семью. Он полагал, что, когда станет старше, это будет неизбежно. Может, воспитать детей будет вовсе не так ужасно. Возможно, он достаточно повзрослел, чтобы стать порядочным отцом. Роман не был уверен.

В чем он был чертовски уверен так это в том, что он был здесь с Августиной. Круг замкнулся.

— Я считаю себя человеком, который причинил тебе боль, хотя и не хотел этого.

Она отступила, разрывая их связь со смехом, который прозвучал совсем не весело.

— Роман, это было целую вечность назад. Я уже давно об этом не вспоминала.

Для него это было сигналом вздернуть подбородок и кинуть фразу, что он вообще давным-давно об этом забыл. По крайней мере, так бы он поступил раньше. До смерти Джой. До того, как они потеряли Мэда. Пережив все это и осознав, что жизнь может оборваться в любой момент, мужчина стал менее воинственным.

— Я много думаю об этом. В последнее время — постоянно.

Ее глаза вспыхнули, верный признак того, что ее удивили. Было приятно узнать, что у него все еще это получается.

— Почему?

Он снова приблизился к ней, словно мотылек, которого тянуло к пламени.

— Полагаю, я чувствую, что годы давят на меня. Мне совсем не хотелось тебя ранить.

Она не могла встретиться с ним взглядом.

— Все нормально. Я была в порядке.

Но теперь, когда он стоял так близко, Роман ясно увидел, что это не так. Тогда она была не в порядке, и теперь ее броня стала еще прочнее.

— Тина, мы были так молоды. И определенно амбициозны. Если бы мы решили завести серьезные отношения, уверен, это стало бы катастрофой. Мы были не готовы к обязательствам.

Идеально ухоженная бровь выгнулась.

— Мы?

Он почувствовал ловушку, но не знал, как избежать ее.

— Да, Августина. Мы понятия не имели, что делаем. Но мы повеселились и многому научились. В конце концов, никто не пострадал. В этом возрасте чувства легко приходят и уходят, верно? Так разве мы не должны простить себя за любые ошибки и двигаться дальше?

Она отстранилась и стала холодна как лед.

— Конечно. Никто не пострадал. Все прощено. Считай, что мы движемся дальше.

На него нахлынуло неожиданное острое разочарование.

— Что я сейчас сказал неправильного?

Ее лицо побледнело, она нацепила ту безразличную маску, которую он видел последние тринадцать лет.

— Ничего. Прошлое осталось в прошлом, и нам лучше оставить его там. А сейчас мне нужно убедиться, что в гостиной все готово для Лиз. Уверена, что после встречи с прессой ей понадобится немного времени. О, и я хотела спросить… Зак привезет с собой подружку? У него запланировано много выступлений. В последнее время он везде появляется с какой-нибудь бимбо под ручку.

Роман ясно понял две вещи: его не простили, а прошлое не было просто забытым воспоминанием.

— Он встречается с другими людьми не ради того, чтобы ранить Лиз.

— И все же ему прекрасно это удается. Но, в конце концов, он учился у лучших.

Он почувствовал, как закипает. При виде ее напряженной язвительной улыбки разочарование внутри него вспыхнуло и переросло в гнев.

— Что это должно значить? Черт возьми, Тина. Ты говоришь, что забыла все, что произошло между нами, а в следующую секунду снова попрекаешь меня прошлым. Чего ты от меня хочешь?

— Правду, — ответила она. — Если Зак относится к Лиз чисто профессионально, почему он не даст ей уйти? Может быть, у нее есть другие возможности, которые она хотела бы использовать.

— Это между ними двумя.

Девушка снова встала перед ним, готовая сражаться.

— Нет, это не так. В этой пьесе сразу виден почерк Романа Колдера. Думаешь, я не знаю твоих приемов?

— Так значит, я всегда во всем виноват? Все, что идет не так, каждый гадкий политический ход, ты все приписываешь мне. В твоих глазах никто другой не может быть так плох, как я. Но, конечно, ты полностью пережила то, что произошло между нами.

— Так и есть. Мне на тебя плевать. Я и думать о тебе забыла.

Она врала. Упрямый наклон ее головы почти кричал о том, что все это — лишь бравада, лишь маска, которой он верил годами.

— Неужели?

— Если только это не касается работы, и тогда я обычно стараюсь побыстрее ее выполнить, чтобы мне не пришлось иметь с тобой дело.

Он подошел ближе, чертовски хорошо зная, что она не сдаст позиции. Это было не в ее стиле. Никаких отступлений. Она будет держаться до конца.

Увидев свет в ее глазах, он кое-что осознал.

— Никогда? Ты ни разу не вспомнила, как хорошо нам было вместе?

— Мне было хорошо со многими мужчинами, — ответила она.

Никто никогда не бросал ему вызов так, как эта женщина. Его кровь не бурлила так уже больше десяти лет. Раньше такое предвкушение он испытывал перед ночью выборов, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы словесно сражаться с Тиной прямо перед тем, как толкнуть ее на кровать и развернуть настоящую битву. Он все помнил.

Роман навис над ней.

— Ох, а мне кажется, ты забыла, как я мог заставить тебя кричать мое имя, детка.

— Я ничего не забываю, Колдер. Просто между нами не произошло ничего такого, что стоило бы помнить, — сказала она, запрокинув голову, чтобы сохранить их зрительный контакт. Ее плечи расправились, и он практически слышал ее рычание. — На самом деле, тебя в том числе.

Слова ранили, но за нее говорил ее гнев. Роман пропустил это мимо ушей.

— Тогда позволь мне вновь тебе это продемонстрировать.

Он скользнул рукой за ее шею, давая ей драгоценные секунды, чтобы оказать сопротивление. Если она откажет, он уйдет. Это убьет его, но он сделает это.

— Это ничего не изменит, — осторожно прошептала Августина.

Но он видел предвкушение, горящее в ее глазах.

Роман сдержал шок. Она не сказала «нет». Она не ненавидела мысль о его прикосновении к ней.

Это было все, что ему необходимо было услышать. Время разговоров прошло. Не признавать моменты прошлого было его ошибкой. Разговоры никогда не были их сильной стороной, но это… О, в этом они были лучше всех. Он чувствовал, как ее тело прижимается к его телу, словно она не могла себя контролировать. Как будто чувствовала то же притяжение.

Затаив дыхание, мужчина склонился к ее губам, готовый попробовать ее впервые за более чем десять лет.

— Роман? Роман, ты там?

Тина быстро отступила, ее лицо покраснело, когда она повернулась к французским дверям, ведущим в коридор. Они распахнулись, и вошла Дарси Хильдебрандт.

Милая молоденькая атташе премьер-министра улыбнулась ему. На ней был очень респектабельный, но женственный деловой костюм, светлые волосы искусно причесаны. У нее был очаровательный британский аристократический акцент и худшее чувство времени в мире.

Она полностью проигнорировала Тину и подошла прямо к нему, вытянув в приветствии руки.

— Вот ты где. Я повсюду тебя искала. Доброе утро, Роман. Ты роскошно выглядишь.

Она вторглась в его личное пространство, подставив щеку.

Он наклонился, легко клюнул ее и про себя проклял эти вычурные европейские приветствия. У него была эрекция, потому что всякий раз, когда Августина оказывалась рядом, его член вставал ее поприветствовать.

— Прошу прощения. Я пытался урвать несколько минут тишины и покоя до прибытия президента.

Она отступила назад.

— Ну, в таком случае сожалею, что тебя прервали. — Наконец, она повернулась к Тине. — Чем я могу помочь вам, мисс Спенсер? Работа мистера Колдера чрезвычайно важна. Мы должны дать ему время наедине с собой, чтобы он был полон сил, когда понадобится президенту.

— Вау, похоже, помимо прочего, в Оксфорде ты получала степень по целованию задниц? — спросила Тина.

Ага. Это была Августина, которую он знал и которой восхищался.

Роман перешел в режим предотвращения последствий. Дарси была милой — и в подметки не годилась Тине. Может быть, он слишком расслабился, позволив хорошенькой британке заигрывать с ним. Для его эго ее внимание полилось бальзамом на раны, но, конечно, он не собирался переводить их отношения из профессиональных в личные.

— Августина, кажется, ты собиралась убедиться, что в малой гостиной подадут чай?

— Нет. Я вообще не говорила о чае, — ответила девушка. — Но там есть заполненный под завязку бар. После шести часов в самолете с Заком, Лиз захочется выпить. На самом деле, я думаю, что нам всем этого захочется. — Она посмотрела на телефон. — И они уже здесь. Я пойду и поприветствую их на улице. А вы с Дарси можете воспользоваться комнатой.

Она вышла, как будто ей было все равно, увидит ли его снова.

Черт возьми.

Дарси нахмурилась, глядя на него. Она была так близко, что ему было неуютно.

— С твоим галстуком что-то не так. Сейчас модно носить его немного короче.

Она потянулась к нему, но он схватил ее за руки.

— Я предпочитаю оставить все, как есть.

Честно говоря, ему было все равно, но Тина завязала галстук так, как хотелось ей. Он не позволил бы кому-то другому это изменить. Не то чтобы в данный момент она собиралась обращать на него внимание. Вместо этого он повернулся и увидел, что она идет к подъездной дороге.

— Конечно. В любом случае, ты выглядишь сногсшибательно. Может, мне лучше пойти и исправить все в малой гостиной? Это не займет много времени. Я сама проследила за тем, как для президента подготовили библиотеку. У вас будут закуски и полностью укомплектованный бар. Я распоряжусь подать леди ранний ужин с чаем. Ведь нам бы не хотелось, чтобы все узнали, что на американской вечеринке леди ведут себя неженственно.

Что, черт возьми, это значит?

— Я думаю, что тебе лучше оставить это Августине. И, ради Бога, не отбирай у них выпивку. Иначе они придут и заберут нашу. — Он заговорил о другом, давая ей понять, что эта тема закрыта: — Я передумал насчет сегодняшней встречи. Может быть, мы должны устроить одну приветственную вечеринку и провести ее здесь. Всем вместе.

Она сморщила нос и взяла его под руку, когда он вышел на улицу. Мужчина подозревал, что Дарси читала слишком много романов Джейн Остин. У нее были очень викторианские представления о том, как женщины должны вести себя. Большинство британских дам, которых он знал, вели себя совсем по-другому. Сначала он находил ее поведение элегантным. Даже интересным. Теперь же оно чертовски его бесило.

— Возможно, нам следует подробно это обсудить, — разглагольствовала она. — Ох, и ты спрашивал насчет билетов в театр. Я забронировала ложу в одном из самых старых театров Вэст-Энда. Это хорошая реклама. Нас будет шестеро. Премьер-министр и его жена, президент и его спутница, и вы. Я приду, чтобы убедиться, что все идет как надо и разобраться с прессой. Я довольно хорошо их знаю, поэтому решила, что, поскольку у тебя нет спутницы, это будет логично. Конечно, я уверена, что все пройдет прекрасно, но пустое кресло будет выглядеть немного грустно.

Он покачал головой.

— Вместо меня пойдут Гейб и его жена.

— О нет. Я ясно дала всем понять, что там будет присутствовать Роман Колдер. Ты должен пойти.

Черт возьми. Одна из причин, почему он настоял, чтобы его друзья приехали с женами, состояла в том, чтобы дать ему некоторое прикрытие. И чтобы они выходили в свет. Кроме того, прошло очень много времени с тех пор, как все они проводили вместе более нескольких часов.

Роман открыл дверь, пропуская ее, как джентльмен.

— Уверен, что премьер-министр найдет компанию Гейба и Эверли очаровательной.

Она посмотрела на него со слезами на глазах.

— Я обещала ему, что ты придешь. — Она остановилась и демонстративно промокнула глаза. — Но уверена, что все будет хорошо. Он может быть требовательным человеком, но я попытаюсь его убедить.

Или премьер-министр может уволить ее, потому что она поклялась обеспечить ему время с президентом и его правой рукой. Последнее, что ему было нужно, это панический приступ Дарси.

— Отлично. Я пойду.

Она засияла в улыбке и снова потянулась к его руке, когда они прогуливались под слабым лондонским солнцем.

— Превосходно. Мы прекрасно проведем время. Я уже нашла подходящее платье. Нужно позвонить Мими, чтобы убедиться, что наши наряды сочетаются. Это так важно, ведь мы будем сопровождать двух самых влиятельных людей в мире.

— Мими? Британская модель? — ворвалась в разговор Тина. — Которая такая тощая, что приходится за руку держать, чтобы ее ветром не сдуло? Это с ней теперь встречается Зак?

Если Дарси и услышала сарказм в голосе девушка, то не показывала этого. Она просто улыбнулась и сжала его руку.

— Да, она очень милая. Они с президентом будут потрясающей парой. Но мы с Романом тоже не будем отставать. Я пойду и поговорю с домработницей, дорогой. Не беспокойся. Я позабочусь, чтобы все было именно так, как тебе нравится.

Она повернулась на каблуках и поспешила прочь.

Тина уставилась на него, стараясь удержаться от того, чтобы закатить глаза.

— Это не свидание.

Ее взгляд скользнул в сторону, когда перед ними остановился большой черный внедорожник. Внезапно их окружили мужчины в черных костюмах. Секретная служба чертовски хорошо умела держаться в тени, пока не понадобятся их услуги. Каждый миллиметр большого особняка, в котором они жили, был проверен и перепроверен, и служба безопасности находилась в состоянии повышенной готовности.

Как только открылась дверь, засверкали вспышки. Когда за первым внедорожником подъехал второй, Зак вышел, застегнул пиджак и помахал толпе. Он выглядел хладнокровным и собранным, кивая репортерам и, в то же время, полностью игнорируя их вопросы. Удивительно, но он обошел внедорожник и встал прямо, когда появилась Лиз, и лишь протянул руку, чтобы помочь ей выйти.

— Что он делает? — Они говорили об этом. Лиз должна была ехать на втором внедорожнике, оставаясь настолько незаметной и отстраненной от президента, насколько это возможно. Гейб и Коннор должны были занять главную машину вместе с Заком.

Губы Тины изогнулись в улыбке.

— Хоть что-то правильное.

Зак помог Лиз спуститься, сжимая в одной руке ее ладонь, а второй придерживая ее за поясницу. Она попыталась отодвинуться, как только встала на твердую землю.

Что, черт возьми, происходит? Гейб и Коннор улыбались и махали толпе, очевидно, обеспечивая прикрытие. Но почему?

Лиз поднялась по лестнице и споткнулась. Зак поймал ее, помог ей выпрямиться и что-то прошептал на ухо. Все тело Лиз напряглось, но она позволила Заку завести ее в дом.

Роман посмотрел на Тину. Ее лицо ничего не выражало, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она была удивлена так же, как и он. В молчаливом ответе она покачала головой. Девушка понятия не имела, что происходит. Когда они проследовали за всей компанией, Роман пожал плечами, придерживая для нее дверь.

— Больше не прикасайся ко мне. — Лиз повернулась к Заку, ее обычно идеально уложенные светлые волосы растрепались.

Лицо Зака выражало разочарование, когда он пригвоздил ее взглядом.

— Если ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, то, может быть, в следующий раз, будешь держаться подальше от водки?

Зак всегда был спокоен. Всегда холоден. Черт возьми.

— Черт возьми, — пробормотала Тина себе под нос.

Да, они всегда понимали друг друга с полуслова.

Лиз наклонилась и скинула высокие каблуки.

— Я не пьяна, мудак. Посмотрела бы я, как ты ходишь на двенадцатисантиметровых каблуках!

Лиз отвела руку назад, и Тина решила вмешаться.

— Нет, мы не вымещаем злость на Лабутенах. Они ни в чем не виноваты. — Тина оглянулась на Зака. — В отличие от тебя.

Зак, казалось, сник.

— Тина, я…

Но она уже развернула свою начальницу в направлении восточного крыла, где обустроила дамскую гостиную, вытянув ладонь в его направлении.

— Поговорите с рукой, господин президент.

Ага, это была его Августина. Благопристойная, когда необходимо… а в остальных случаях всегда готовая показать парню средний палец. Когда обе дамы ушли, Роман повернулся к Заку.

— Что за черт?

Зак поднял руки.

— Лучше не знать. Где скотч?

Дверь снова открылась, и внутрь устремилась остальная часть компании.

— Она не имела права говорить такие вещи, — пробормотал Гейб.

— О, действительно? — набросилась на мужа Эверли. — После всего, что он сделал? Пошел ты, Гейб.

Когда она повернулась и выбежала из комнаты вслед за Тиной и Лиз, Гейб недоверчиво покачал головой.

— Я не понимаю, почему она так злится. Эверли знает, почему Заку приходится держаться подальше от Лиз.

Лара стояла рядом с Коннором, широко распахнув глаза. Она посмотрела в сторону длинного коридора, по которому ушли женщины.

Зак повернулся к единственной оставшейся женщине в комнате.

— Лара, ты ведь говорила с Лиз. Ты бы не могла просветить меня, что происходит в ее голове? И Тины. Я знаю, что Тина что-то задумала.

Губы Лары образовали прямую линию.

Коннор погладил жену по спине.

— Принцесса, все в порядке. Ты поможешь своим подругам, если поговоришь с нами. Мы просто хотим убедиться, что с ними все в порядке.

Коннор совсем свихнулся, если думал, что эта женщина заговорит.

Лара отошла от него.

— Мне очень жаль, малыш. Долой патриархат!

Лара повернулась и побежала за подругами.

— Я тебя предупреждал. Августина оказывает ужасное влияние, — напомнил Роман. — Нам чертовски повезло, что Дэкс увез Холланд в свадебное путешествие на Мауи, иначе она бы к ним присоединилась. Теперь Лара перешла на темную сторону. Прими это и двигайся дальше, приятель. Сегодня никому из нас ничего не светит. — Он положил руку на плечо Зака. — Давайте выпьем и введем тебя в курс дела. Думаю, в кабинете ты будешь в безопасности.

— Называй вещи своими именами. Собачья будка. Мы все там оказались, — заметил Зак. — Я самый влиятельный человек во всем чертовом мире, и одна блондинка все еще может заставить меня поджать хвост.

Роман наклонился.

— Ну, ты хотел знать, каково это, когда женщина надирает тебе зад. Вот каково.

Зак подошел к кабинету, поднял средний палец и пробормотал, как сильно ему нужно выпить.

Роман вздохнул и помолился, чтобы им удалось пережить ближайшие дни.

Глава 3

Два часа спустя Тина обнимала Эверли, когда они с Ларой решили вернуться в свои комнаты — и к своим мужьям.

— Почему бы тебе не прийти на ужин сегодня вечером? — спросил Эверли. — Гейб будет рад с тобой увидеться.

И тогда ей придется наблюдать за тем, как вечно веселая Дарси будет увиваться около Романа. Нет, спасибо.

— Нам с Лиз нужно закончить работу. Необходимо подготовиться к утренней встрече и обсудить детали. Но передай Гейбу, что я рассчитаю как-нибудь поужинать с вами двумя.

Эверли оглянулась на Лиз и Лару, развалившихся в удобных креслах и разговаривающих на языке жестов, и нахмурилась.

— С ней все в порядке?

Тина очень в этом сомневалась. О, Лиз широко улыбалась, потому что они были не одни, но Августина склонялась к мысли, что подруга держится лишь за счет чистого южного обаяния и старомодной находчивости.

— Она профессионал.

— Зак… — начала Эверли, затем остановилась и сжала зубы. — Ну, он упрямый осел, но я уверена, что Зак считает, что поступает правильно, не давая ей уйти.

Тина согласилась, так как ни один разумный мужчина не хотел бы держать рядом с собой злую женщину. Обычно она бы шпионила до тех пор, пока бы ей не удалось подтвердить свою точку зрения, но девушка не могла позвонить Холланд и попросить испытать доверие Дэкса, особенно во время медового месяца. Примерно по той же причине ей было ненавистно расспрашивать Лару. За последние несколько дней она еще больше привязалась к этой странной девушке, и поэтому не могла поставить Лару в положение, которое может угрожать ее браку. Эверли понимала, что творится за кулисами, но держала рот на замке. Тина посмотрела краем глаза на жену Гейба. Возможно, у нее получится сломать Эверли, нажать на нее и выдавить из нее всю имеющуюся у нее информацию. Может быть. Но она не стала пытаться. Не только потому, что она стала мягче, но и потому, что Тина начала задумываться, сможет ли жить с ответами.

Именно поэтому она закрывалась от всех, кроме Лиз. Августина не могла рисковать ими, не могла просить этих женщин выбирать между ее расследованием и их мужьями.

Девушка была совершенно уверена, что Роман не уступит ни на йоту. Он давил на любого, пока не получал именно то, чего хотел, но давным-давно она решила, что, в отличие от него, никогда не продаст свою чертову душу.

После паузы она улыбнулась Эверли.

— Я уверена, что Зак именно так и думает. Но ты, конечно, понимаешь, что это неправда? У Лиз есть предложения от лучших пиар-фирм страны, поэтому, держа ее при себе, он, в конечном итоге, лишь вредит ей, и я не понимаю, какие аргументы он может привести в свою пользу.

Она изучала Эверли, наблюдая, как напряглась рыжая. Эверли была хороша, но слишком эмоциональна. Она сжала руку Тины, словно говоря, что сожалеет, что не может быть более откровенной. Но Эверли, Лара и даже Холланд знали то, чего не знали они с Лиз. Тина была уверена в этом в течение нескольких месяцев, и, вероятно, это было связано с мужчинами, за которых они вышли замуж.

Истинные Джентльмены любили хранить свои секреты.

— За кулисами может происходить многое, чего ты не понимаешь, — увиливала Эверли.

Да, очевидно, так оно и было.

— Но не будем об этом говорить. Я понимаю и не собираюсь просить кого-либо из вас предавать доверие мужа. Но мы с Лиз не состоим в браке с мужчиной из ближнего круга. Я знаю, что все хотели бы, чтобы мы просто слепо верили, но однажды я уже обожглась. Скажи Заку, что будет лучше, если он отпустит Лиз. Я не знаю, что он задумал, но все, что ему удастся сделать, — это раздавить ее, и я не стану спокойно за этим наблюдать. Скажи ему, что ему стоит все честно рассказать Лиз, или он будет иметь дело со мной.

Эверли выругалась себе под нос.

— Если бы я не пообещала…

Тина подняла руку.

— Я понимаю. Поверь мне, я понимаю.

Эверли и Лара покинули гостиную, чтобы приготовиться к обеду. И, возможно, накричать на мужчин.

Августина передала Лиз ее коктейль из водки «Грей гус», содовой и лайма и пошла налить один для себя. Она была чертовски счастлива, что спланировала все заранее, потому что сомневалась, что смогла бы сейчас смешать для себя коктейль.

Даже спустя часы после ее встречи с Романом у нее дрожали руки, а кожа все еще горела. Что, черт возьми, чуть не случилось? Она все еще чувствовала жар его большого тела, ласкающего ее, превращающего соски в твердые и ноющие камушки. Он так близко подошел к тому, чтобы снова слиться в поцелуе после столь долгих, бессмысленных лет. Даже после того, как она пообещала себе, что никогда больше и близко его не подпустит.

Но оттолкнула ли она его? Нет, она стояла там и почти позволила ему поцеловать ее.

Нет. Она не собиралась лгать себе. Если бы не вмешалась Дарси, девушка бы с радостью поцеловала его в ответ. В тот момент у нее отключился мозг, и все, что имело значение, было еще раз до него дотронуться. Пролетели годы, и ей было все равно, что он был ослом, который ее не заслуживал.

Черт, ее женские части не отличались здравомыслием, когда дело доходило до этого безжалостного, отвратительного, безмозглого кастрата. Ну, это было не совсем так. Чуть ранее она почувствовала прикосновение его члена к ней и поняла, что никогда не забывала, что он может с ней сделать… Но в остальном? Чистая правда. Роман Колдер ни на йоту не изменился. Он все еще делил всех женщин на шлюху и Мадонну. Он хотел шлюху в своей постели, скрытую от посторонних глаз. Это была бы ее роль. И, очевидно, он выбрал раздражающую, слишком веселую Дарси в качестве идеальной конфетки, которой можно похвастаться миру.

Подонок.

— Я ненавижу его, — сказала Лиз, глядя в свой стакан.

— Я тоже. — Их обоих. Обычно она обожала Зака, но Роман, наконец, оказал на него влияние. Его дружок-начальник штаба научил его, как взять что-то хорошее, обосрать это, поджечь, а затем задаваться вопросом, что, черт возьми, пошло не так.

— Я почти не пила в самолете. — Лиз вздохнула и откинулась на спинку кресла. — О, сейчас совсем другое дело, и я уверена, что буду расплачиваться за это завтра, но я выпила всего одну стопку прямо перед посадкой. Он решил, что из-за этого не может выпускать меня из виду. Он заставил меня сесть в свою машину и прочитал самую нелепую лекцию о профессионализме, а потом… скажем так, этот мужчина вел себя совсем не профессионально. Он сошел с ума и не может продолжать делать это со мной. С меня хватит.

— Ты знаешь, что не можешь.

— А я чертовски уверена, что могу. — Лиз откинулась назад. — Пусть из-за этого мудака я больше не смогу работать, но, возможно, мне не придется. Может быть, я смогу жить как бродяга. Я люблю поезда.

— Тебе нравятся поезда класса люкс. — Это был не первый разговор о профессиональном будущем Лиз. — Дорогая, я не думаю, что у них есть бар в вагонах для бродяг.

— Хорошо, это ужасно, — призналась Лиз. — Может быть, я смогу выйти замуж за невероятно богатого иностранного лидера и заставить его убить Зака. Только Зака.

— Добавь в список Романа. Это будет несложно. Они всегда вместе. Клянусь, эти мужчины были бы намного счастливее, если бы их сексуальная ориентация позволила им жениться.

— Я назвала Зака бесхребетным идиотом перед всей командой.

Дерьмо.

— И почему же это?

— Я проверяла теорию.

— Он тебя не уволит. — Они уже это проходили.

Лиз застонала.

— Я знаю. Но что он делает и почему?

— Подозреваю, что он что-то скрывает. И, скорее всего, просто пытается держать тебя поблизости, чтобы он мог присматривать за тобой, при этом сохраняя дистанцию в глазах остального мира. Зак думает, что он в опасности, и пытается защитить тебя, и оставаться в стороне.

— Почему он просто не сказал мне это? Мы много лет были друзьями, Тина. Годы. Я была его советником во всем, от политических кампаний и общения с отцом до советов о том, как избежать войны с Северной Кореей. Я не понимаю, почему он перестал со мной разговаривать. В этом нет никакого смысла.

— Потому что он мужчина, и это означает, что его мозг, к сожалению, напрямую связан с членом, и его мыслительный процесс зависит от того, какой из них получает больше крови.

— Ну, я уверена, что прямо сейчас именно член принимает все решения.

Она знала, что думала Лиз. Тина не была так в этом уверена.

— Забавно, что всего за несколько недель из вечно одинокого мужчины он превратился в плейбоя-холостяка.

Лицо Лиз осунулось.

— Он сказал, что ему надоело быть одиноким. Он готов двигаться дальше после Джой и просто ждал, когда будет не так сложно совмещать с работой. А еще он сказал, что никогда не хотел причинить мне боль, но у него нет романтических чувств ко мне. Очевидно, я для него как сестра. — Она стиснула зубы. — Сестра.

Бред сивой кобылы.

— Хочешь, я надавлю на него? Я могу все исправить, если нужно. Возможно, мне придется сжечь мост или два… но я могу. — У нее были кое-какие рычаги влияния на Зака. Конечно, если он хранил тот секрет, о котором она думала, то в действительно девушка никогда не знала Зака.

Зак не мог быть тем, кто убил Мэда. Боже, она молилась, чтобы он этого не делал.

Если окажется, что она неправа, что ее вера в него была неуместна, это потрясет всех и разрушит все, что десятилетиями строили она и ее близкие.

Лиз покачала головой.

— Нет. Оставь это. Я перестану бороться с ним и буду просто выполнять свою работу. Я не собираюсь его ненавидеть. И однажды я вообще ничего к нему не почувствую. Это моя цель.

— А если он делает все это, чтобы защитить тебя?

— Значит, он не может мне доверять, — печально сказала Лиз. — И у нас никогда не вышло бы что-то большее. Зак был моей глупой девичьей мечтой. Мне нужно проснуться. Я не знаю, в кого он меня превратил. Мегера. Поверить не могу, что накричала на него.

Возможно, Лиз нужно было отвлечься.

— Ты могла бы помочь мне.

Лиз наклонилась вперед и понизила голос:

— Ты все еще расследуешь смерть Мэддокса Кроуфорда?

Тина оглянулась, убедившись, что они одни.

— Да.

— Хорошо. Расскажи мне, что тебе удалось выяснить. Ты ж знаешь, раньше мне казалось, что это лишь погоня за призраком, но теперь я в этом сомневаюсь. Сейчас слишком много вещей происходит за закрытыми дверями.

— Как будто они задраили люки, а мы остались снаружи, — согласилась Тина. Это был не первый раз, когда она наблюдала за тем, как эта дверь закрывалась за Романом, ее братом и их друзьями, пока она оставалась на другой стороне. Теперь их жены были частью их внутреннего круга. Каким-то образом это ранило больше, чем следовало.

Лиз неожиданно выпрямилась.

— Они нам не нужны. И знаешь, что? Мы в любом случае не можем им доверять. Поделись тем, что знаешь, и мы выясним остальное. Мой источник в ФАА оказался полезен?

Тина колебалась. Может быть, это было ошибкой. Это расследование может стать опасным, и она сомневалась, что Лиз выдержит, если узнает, что Зак мог оказаться продажным. Она вздохнула. Разбить сердце подруги или отвлечь внимание Лиз? Нелегкий выбор.

— Ничего не скрывай от меня, Тина. Если я собираюсь остаться здесь и выжить, то должна быть в состоянии помочь кому-то. Ты мой самый близкий друг. Не отталкивай меня.

Черт возьми. Лиз точно знала, на какие кнопки нажимать.

— Отлично. Да, я изучала аварию Мэда и обнаружила несколько несостыковок. Ты знала, что Зак лично запросил доклад обо всех деталях расследования ФАА? Пока оно еще велось?

— Мэд был одним из его лучших друзей. Я знаю, это не очень хорошо, что президент сует свой нос в активное расследование, но это объяснимо.

— Двадцать четыре часа спустя ФАА внезапно изменило свое первоначальное заключение с преступного действия на ошибку пилота. — Она пересела поближе к Лиз. Секретная служба всегда была где-то рядом, и, к сожалению, они сыграли свою роль в этой сложной сети. — Я неофициально поговорила с твоей подругой, и она говорит, что ходят слухи о том, что Зак потребовал, чтобы они закрыли расследование.

— Почему? — Лиз выглядела ошеломленной. — Я знаю, что Мэд позвонил на личную линию Зака за день до его смерти. Они о чем-то спорили. Я мало что слышала, но думаю, что речь шла о сестре Гейба. Она какое-то время работала на Мэда или что-то вроде того.

Да, «или что-то вроде того». Она знала, что остальные так старались скрыть от публики. Тина знала все это время, потому что сыграла для них двоих роль феи-крестной.

— Я упросила Мэда дать Саре работу в «Кроуфорд». Чтобы закончить магистратуру, ей нужно было пройти стажировку, и я убедила ее, что работа в «Кроуфорд» будет более впечатляющей, чем работа в «Бонд Аэронавтикс».

— Ходят слухи, что она беременна, — тихо пробормотала Лиз. — Полагаю, Мэд был… Что ж, Мэд заработал свою репутацию, может быть, даже больше, чем остальные его друзья.

— Мэд пятнадцать лет был влюблен в Сару. И его репутация, возможно, была правдиво заработана, но в нем скрывалось гораздо больше. Он был хорошим другом. Я никогда не знала никого более преданного, чем Мэд.

— У тебя был с ним роман, верно?

Ах, все всегда обо всем знали.

— Я бы не назвала это романом. Мэд и я понимали друг друга. Мы были близкими друзьями и, когда не встречались ни с кем другим, спали вместе. Мне очень нравился Мэд, но я не была в него влюблена. И он не был влюблен в меня. Мы заботились друг о друге. Мэд помог мне пережить темные времена.

— Вот почему ты так хочешь выяснить, что произошло.

— Да. Даже если мне не понравится ответ.

— Прямо сейчас я могу ненавидеть Зака, но мне все еще трудно поверить, что он как-то связан со смертью Кроуфорда. И зачем Заку убивать Мэда из-за Сары? Я думаю, он предпочел бы принудительную свадьбу, чем похороны. Он даже не видел ее в конце своей жизни, правда?

— Нет. Он порвал с ней за пару недель до этого. В то время меня не было в стране. Я позвонила ему, но он не сказал ничего, кроме того, что их разрыв был к лучшему, и он хочет поговорить со мной, когда я вернусь домой. Он умер до того, как это случилось. — Тина каждый день жалела, что не прервала путешествие и не ринулась к нему. — Последние пару раз, когда мы разговаривали, казалось, будто он на грани. Мэд определенно был более скрытным, чем обычно. Может быть, даже немного параноидальным.

— Но он не сказал тебе, почему?

— Нет. Он отказался обсуждать подробности по телефону, даже рассказывать, почему порвал с Сарой. Он просто повторял, что у них не сложились отношения. Но я не поверила ему, потому что видела их вместе. И знаю то, чего не знает никто другой. Что-то, о чем я никому не говорила, и поэтому надеюсь, что ты тоже будешь держать это в секрете.

Лиз кивнула.

— Теперь моя верность целиком принадлежит тебе, Тина. Мы в этом деле вместе.

Они были аутсайдерами. Несмотря на то, что ей не нравилось, как Лиз себя чувствует, было хорошо иметь кого-то, на кого она могла рассчитывать.

— Я помогла Мэду выбрать обручальное кольцо для Сары за две недели до того, как они расстались. Тогда он даже не думал о том, чтобы порвать с ней. Он был влюблен и планировал роскошное предложение руки и сердца. Что-то изменилось, и это было не из-за его чувств.

— Звучит знакомо, — пробормотала Лиз.

— Да, я думаю, что то, что заставило Мэда бросить Сару, перевернуло все остальное с ног на голову. Если мы выясним, почему убили Мэда, я подозреваю, что мы выясним, что скрывают Зак и другие. И почему он вдруг решил, что ты ему как сестра. — Тина закатила глаза.

— Я не могу следовать этим путем, — настаивала Лиз. — Я помогу тебе в расследовании, потому что хочу помочь тебе, а не потому, что желаю выяснить, почему Зак больше меня не хочет. Ответ на этот вопрос неважен, но я все равно буду работать вместе с тобой, чтобы выяснить правду о смерти Мэда. Я знаю, каково это — потерять друга, к которому у тебя были сложные чувства.

Джой. Как и все, кто знал эту женщину, Лиз любила ее, но она также любила Зака. Черт, у Тины у самой были сложные чувства к Джой.

Джой могла бы выйти замуж за Зака, но их союз был скорее дружеским партнерством. Мужчина, которого Джой в действительности любила, это Роман.

«Я худшая жена в мире. Я не могу перестать думать о нем. Он заставляет меня чувствовать себя особенной».

Лиз погладила ее по руке.

— Мне жаль. Я не должна была упоминать Джой. Я знаю, как тяжело тебе думать о ней.

Тина позволила печали накрыть ее. Принять это и забыть о ревности было единственным способом справиться со своими сложными чувствами.

— Я любила ее. Она была мне как сестра.

— И все же ты никогда не рассказывала ей о своих отношениях с Романом.

К тому времени это уже не имело значения. Она видела, как безумно влюблена ее подруга.

— Думаю, она подозревала. Но знание ей ничем бы не помогло. Это только усложнило бы отношения между нами двумя. И ты же знаешь, я бы не хотела встать между любовниками.

Лиз покачала головой, светлые пряди упали ей на лицо.

— Никакие они не любовники. Я точно знаю, что они никогда даже не целовались.

Тина подозревала, что Лиз и Зак тоже никогда не целовались. Но симпатичная блондинка не понимала, что означало платоническое обожание Романа.

— Он уважал Джой. Он думал, что она будет его идеальной женой, что означало никогда не предаваться страсти, потому что женщина на его пьедестале — домохозяйка пятидесятых годов с идеальной прической, спокойной улыбкой, жемчужными бусами и голосом, который она никогда не поднимала выше разговорных тонов. Я любила Джой, но, если бы она когда-нибудь вышла замуж за Романа, это было бы катастрофой. Он бы прошелся по ней катком, а ей бы не понравилось с ним в постели.

— Прости, что подняла эту тему. Мне просто показалось, что, поскольку прошло так много времени, может быть, ты и Роман снова сблизитесь.

О, они сблизились, и ей нужно было напомнить себе о том, почему он вдруг снова захотел быть рядом с ней. Он был возбужден, а она оказалась неподалеку. Этот мужчина всегда воспринимал ее только так — стоит поманить, и она в его постели. Джой была Мадонной. У Тины не было иллюзий: для него она всегда будет шлюхой.

Роман не хотел от нее ребенка. Обрадовался бы он ребенку от Джой?

Августина выбросила эти мысли из головы. Она не думала о той ночи, когда потеряла ребенка. Никогда больше. За исключением одного раза в год, когда напивалась до чертиков, и Мэд держала ее за руку, пока она плакала.

Кто будет держать ее за руку в этом году?

— Между мной и Романом ничего нет. Да и тогда ничего не было. Всего лишь гормоны и запретные острые ощущения.

Лиз приподняла бровь.

— Может быть, для него, но не для тебя. — Когда Тина не ответила, девушка изящно перевела разговор на другую тему. — Итак, каков наш план? Что мы можем сделать, пока находимся в Великобритании? Разве нам не нужно подождать, пока мы не вернемся в Штаты?

Тина почувствовала облегчение от того, что у нее было предмет для размышлений, помимо Романа.

— Нет, нам нужно кое-что раскопать, пока мы здесь. Я побывала в аэропорту, который использовал Мэд перед последним полетом. — Она вытащила телефон и стала просматривать файлы. — В записях из аэропорта нет ничего интересного. Какая неожиданность, видео с камер безопасности забрало ФАА, и теперь они таинственно пропали.

— Дерьмо.

— Но я умнее этого. Это удаленный аэродром, а рядом есть только одна заправка. Поэтому я заплатила, чтобы получить их записи с камер наблюдения за двадцать четыре часа до крушения самолета Мэда. Там было три камеры. Вот это запись с той, что направлена на кассовый аппарат. Выглядит знакомо?

Она показала Лиз слегка зернистую фотографию. На ней был изображен молодой человек в бейсболке, низко натянутой на голову, но угол обзора камеры позволял ясно разглядеть точеную линию челюсти и глаза, которые нельзя было не узнать.

Лиз ахнула.

— Это Мэтью Кэмп. Он один из агентов в охране Зака.

Она дважды проверила это предположение, используя распознавание лиц, чтобы проверить соответствие.

— Именно. Так что же делал агент Секретной службы в непосредственной близости от этого самолета за четыре часа до взлета Мэда? Особенно, если учесть, что в записях сказано, что в тот день Мэтью Кэмп находился в Вашингтоне, работая над стратегией охраны для сборщика средств?

— Отличный вопрос. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы помочь тебе найти ответ.

— Ну, я слышала, что у мистера Кэмпа и одного из его коллег выходной, и что они планируют нанести визит в близлежащий паб. — Тина собиралась идти одна, но было бы намного легче, если бы с ней была помощница. — Я подумала, что могу договориться о встрече с Кэмпом, немного поболтать с ним, найти способ залезть в его телефон и узнать, кому он звонил.

— Это может быть опасно. — Лиз выглядела обеспокоенной.

— Совершенно верно, но мне нужно, чтобы ты отвлекла его, пока я клонирую его телефон. У меня есть отличная штучка от моего друга из АНБ. Гаджет, который, вероятно, никогда не появится на рынке, если ты понимаешь, о чем я. И, если он поймает меня… — Тина понимала, что она не супергерой, поэтому разработала стратегию. — Ну, я скажу ему, что мне было так интересно, что я не могла дождаться, когда он попросит у меня телефон и решила оставить свои контакты в его телефоне в надежде, что он позвонит. Я буду хлопать ресницами и выпячивать грудь, если нужно. Он мужчина с большим эго и с легкостью купится на это.

— Зак с остальными сегодня идут на ужин. Мне сказали остаться здесь. — Она поджала губы, и в ее светлых глазах загорелся упрямый огонек. — Но думаю, что переодеваться и делать прическу никто не запрещал. Мы, определенно, должны повеселиться сегодня вечером.

И, возможно, поймать убийцу.

Глава 4

Роман прогуливался по библиотеке особняка, иногда выглядывая в окно на пустую подъездную дорожку, прежде чем снова перевести взгляд на часы. Три часа ночи. Три! Эта женщина вообще спала? Этим утром Тина встала ни свет ни заря ради важной встречи, так что она должна быть чертовски усталой, и все же она не легла в постель, как хорошая девочка. Нет, Августина Спенсер шлялась по Лондону — без понятия, где именно — веселилась всю ночь напролет. Проклятье.

— Я вживлю ей чип слежения. — Зак мерил комнату шагами. Если он продолжит в том же духе, то проделает в ковре дыру. — Я могу это сделать. Я чертов президент Соединенных Штатов Америки. Если я хочу, чтобы чье-либо местоположение можно было точно определить в любой момент времени, то я это сделаю. И если я говорю кому-нибудь оставаться на месте, ей, черт побери, лучше там остаться. — Он уставился в окно, его лицо напряглось от беспокойства. — Я просто пытаюсь ее защитить.

Роман никогда не видел Зака таким сердитым и выбитым из колеи. Если бы он не был ужасно зол на Тину, то посчитал бы ситуацию крайне забавной. Не часто его приятель отказывался от своего президентского поведения, но, когда дело касалось Лиз, это происходило все чаще и чаще.

— Я знаю. И когда все это закончится, и она будет жива и здорова, то поблагодарит тебя.

— После последних нескольких дней подозреваю, что, возможно, мы никогда так и не будем вместе. — Смех Зака был совсем не веселым. — Я годами любил эту женщину, а теперь она меня ненавидит. Я так никогда ее и не поцелую.

— Ну, я знаю, на что это похоже.

Зак развернулся и прищурился.

— Нет, не знаешь.

Ему следовало промолчать. Зак был на грани, и Роман знал, что сейчас не время бередить кровоточащую рану, иначе разразится скандал. Но он был не в настроении молчать.

— Конечно, я знаю. Если помнишь, я любил Джой.

— Мы, наконец, собираемся это обсудить? — Зак сделал большой глоток, а затем со звоном опустил бокал. — Может быть, мы должны. Черт, давно пора поговорить начистоту.

Зак был навеселе? Он редко выпивал больше одного бокала. Возможно, двух, если день подходил к концу, и он знал, что может пойти прямиком в постель. Сегодня он выпил уже несколько. Роман всю ночь наблюдал за ним, когда они ужинали с американским послом и несколькими старшими помощниками премьер-министра. Он сидел рядом с великолепной женщиной и не обращал на нее внимания. Он всю ночь провел, потягивая скотч и проверяя телефон, словно ожидая какого-то жизненно важного сообщения.

Он всю ночь не решался написать Элизабет? Президент Соединенных Штатов вел себя как влюбленный школьник?

— Я думаю, мы должны уложить тебя спать. Я позвоню Коннору. Мы найдем Лиз и Тину.

Зак вздохнул.

— Ты не любил Джой, придурок. О, я знаю, что ты бы женился на ней, если бы этого не сделал я, но ты не любил ее, и именно поэтому ты бы на ней женился.

Роман стиснул зубы.

— Это неправда.

— О, посмотри правде в глаза, мужик. Это твой последний шанс, и ты все портишь.

— Последний шанс? — Но в глубине души мужчина понимал, что имел в виду Зак, и Роман не хотел об этом говорить. Черт, он не хотел об этом даже думать.

— С Тиной, черт побери. — Зак продолжал нападать, глядя на него так, как будто он превратился в идиота. — Я любил Джой до глубины души. Но она была не для меня. И не для тебя. Она была умной, доброй и терпеливой — все, что только может пожелать мужчина. И я совершенно не чувствовал к ней страсти. А она ничего не чувствовала ко мне. Я даже не знаю, была ли Джой вообще на это способна. — Зак замолчал, затем взглянул на стол, где оставил скотч. — Эта женщина сведет меня с ума.

Так значит, Зак вернулся к тому, чтобы сохнуть по своему пресс-секретарю. Какой сюрприз. Роман попытался зайти с другой стороны.

— Что это должно значить?

— Это значит, что Лиз заставляет меня напиваться.

Роман вздохнул, пожелав себе побольше терпения.

— Я спрашивал не об этом.

Зак вызывающе посмотрел на него.

— Скажи мне, ты когда-нибудь по-настоящему хотел Джой.

— Конечно.

— Чушь. У тебя стоял при мысли сделать ее женой, а не от нее самой. И даже это дерьмо собачье. — Зак поднял руки и продолжил мерить шагами комнату. — Боже, почему мы все еще здесь? Как так получилось, что мы застряли здесь, ноем и напиваемся, отказывая себе во всем, чего хотят наши сердца?

Роман попытался сдержать резкий ответ. Зак не понял. И, вероятно, никогда не поймет.

— Ты, возможно. Но ты ошибаешься в моих чувствах к Джой. Ты действительно не понимаешь, чего я хочу.

— Ты так думаешь? — Зак усмехнулся. — Ты хочешь брак, который будет полной противоположностью браку твоих родителей. Ты хочешь жену, которая не будет ссориться с тобой, которая никогда не вывернет тебя наизнанку. Ты боишься провести жизнь с женщиной, которая в одну минуту может заставить тебя пожалеть, что ты вообще ее встретил, а в следующую заставить понять, что не можешь без нее жить. Ты, мой дорогой друг, не хочешь ничего чувствовать. Ты хочешь домохозяйку, экономку и повара в одном лице, с которой можно заниматься сексом, которая носит твое кольцо на пальце, как трофей, и совсем не трогает твое сердце.

— Это чертовски лицемерно звучит в устах человека, который выбрал тот же путь.

— Так и есть, и знаешь, что? Я об этом жалею. Я ждал слишком мало. Я не проявил терпения или, может быть, просто не верил в любовь. Главное в жизни — перспектива, не так ли? Я знаю, ты ненавидел бесконечный цикл разрывов и примирений родителей. Их сражения и последующие перевороты. Но я видел и кое-что другое. Я видел страсть. Я видел двух людей, которые так сильно любили друг друга, что были готовы сражаться каждый день и никогда не отказывались бороться за свой брак. Мои родители никогда этого не делали. Мой отец был главой семьи, и, когда у мамы возникли проблемы, он решил, что она больше не выполняет своих функций. Поэтому он отправил ее в психиатрическую больницу. Аккуратно и бесстрастно. Холодно. Безжалостно.

Роман признал, что отец Зака был холоден как лед, когда речь шла о Констанции, но его друг не понимал, каково это — расти с постоянным ором и пронзительным криком, от которых вибрировали стены. Ему по сей день снились кошмары о том, как под его ногами трясется лестница от грома выкрикиваемых родителями ругательств и оскорблений, в то время как он сидел, молясь, чтобы они не убили друг друга. На следующее утро Роман выползал из своей комнаты, ожидая очередного кровопролитного сражения Третьей мировой войны, и заставал их за поцелуем, настолько пламенным, что они забывали о его существовании.

— Вы с Джой никогда не были безразличными незнакомцами.

— Нет, мы были друзьями. Мы глубоко заботились друг о друге и разделяли общие интересы. Мы подходили друг другу, потому что у нас была одна общая цель: Белый дом. Это было все, о чем мы говорили, все, что мы планировали. У нас был секс, может быть, раз двадцать за все время нашего брака.

Роман почувствовал, как у него отвисла челюсть. Они были женаты шесть лет.

— Ты шутишь?

— Уверен, когда вы с Тиной начали спать вместе, то побили этот рекорд еще на первой неделе. Ты можешь вычеркнуть страсть из своей жизни, если хочешь, но я больше не могу без нее жить. Я не хочу до конца жизни оставаться пустой оболочкой. Мне нужно, чтобы Лиз вернулась. — Зак снова взволнованно посмотрел в окно.

Роман оцепенело смотрел в никуда. О, его первая неделя с Тиной. Он прекрасно помнил те золотые дни, как будто они были вчера. Они вдвоем затеяли ужасный спор о политике. В одну минуту она называла его слепым националистом, который не мог предвидеть будущее, потому что его голова была слишком глубоко в заднице Зака… а в следующую минуту он срывал с нее одежду и толкался в нее так глубоко, как того позволял кухонный стол.

Он был в таком отчаянии. Он не хотел секса с Августиной. Он в этом нуждался. Он должен был трахнуть ее, или он, блять, умрет.

И это испугало его до усрачки.

Роман встал.

— Я не знал о тебе и Джой.

Зак глубоко вздохнул и обернулся.

— Я не хотел, чтобы кто-то знал. Я вступил в брак, точно зная, каким он будет. Я ожидал мира. Чего я не ожидал, так это пустоты. Я действительно любил ее, но никогда не был влюблен в нее. И затем, когда встретил Элизабет, понял, что совершил ужасную ошибку.

— Августина — не Элизабет, — настаивал Роман.

— И ты — не я. Но Элизабет сводит меня с ума.

— Также, как Тина сводит с ума меня, — признался он.

— Но в хорошем смысле… если бы ты позволил ей. — Зак покачал головой. — Я вижу, что ты снова и снова совершаешь одни и те же ошибки. Это меня убивает. Какого черта ты делаешь с Дарси Хильдебрандт? С такой женщиной ты будешь скучать всю оставшуюся жизнь.

— Ничего я с ней не делаю, лишь работаю и проявляю профессиональную вежливость. Почему все предполагают, что между нами что-то происходит?

— Потому что я наблюдал за тобой с ней сегодня вечером.

Роман не мог обманывать Зака — или самого себя. Он обратил пристальное внимание на Дарси. Женщина была до ужаса мила. Она никогда не повышала голос и знала, как заставить мужчину чувствовать себя так, как будто он был главным и могущественным. Она отвечала многим пунктам в его списке.

Черт возьми. Даже в мыслях это прозвучало так, будто ему нужен психотерапевт. Или удар в челюсть. Он не хотел быть таким мудаком.

— Ты собираешься с ней встречаться?

— Нет. — Роман не мог. Хоть он и признавал, что Дарси на каком-то уровне заинтересовала его, она не заинтриговала его. От нее у него не сжималось сердце, а кровь не бежала быстрее. Она определенно не делала его твердым, как Августина, которая была так близко сегодня, что он мог попробовать ее. — Я хочу Тину. Я знаю, что не должен, но не могу остановить себя.

— Почему, черт возьми, ты должен останавливать себя? Я понимаю, что у вас было прошлое. Мы были молодыми и глупыми, и амбициозными, но я сейчас собираюсь задать лишь один вопрос, который имеет значение. Ты счастлив?

— Конечно. — Ведь, счастлив? Он достиг всего, чего хотел, когда в двадцать с небольшим начал карабкаться по лестнице жизни. Он достиг вершины власти.

— Ну, а я нет. С меня хватит. Когда на следующей неделе мы вернемся в Штаты, я собираюсь объявить, что не буду выдвигаться на второй срок. Может быть, если русские поймут, что я больше не буду играть в эти игры, они сдадутся.

Роман остановился, весь его мир покачнулся. Всю свою жизнь они работали, чтобы оказаться здесь. Когда другие дети мечтали стать бейсболистами или рок-звездами, он и Зак мечтали о Белом доме. Теперь Зак намеревался бросить все это без боя?

— Как ты мог принять такое решение, не посоветовавшись со мной?

Зак откинулся на диване.

— Я не знаю, что делать, Роман. В один момент я думаю, это правильный ход. В другой… Я боюсь, что это заявление только заставит заговорщиков действовать быстрее. Незнание убивает меня.

Роман сел рядом с ним. Он ни за что не позволит Заку отказаться от второго срока. У них было все еще много работы, столько идей, которые могли бы изменить жизнь американцев. Зак был популярным президентом, который знал, как добиться цели. И Роман, как всегда, защитит наследие друга. Это включало ситуацию, в которой они сейчас оказались.

— Я разберусь с этим и обо всем позабочусь, — пообещал он Заку. — Послезавтра я еду в санаторий «Хоумвуд». Заказал номер в хостеле. Сомневаюсь, что кто-нибудь там меня узнает. Я выясню, что случилось с твоей матерью. Может быть, тогда мы узнаем, кто за тобой охотится.

— И почему. Я хочу знать, почему. — Зак выглядел старше своих лет, от беспокойства лоб избороздили морщины. — Я хочу знать, почему всем этим людям вокруг меня пришлось умереть. Чего хотят эти ублюдки? Почему они помогли мне занять этот пост? Роман, что если я не Зак Хейс?

У Романа сжался желудок. Он подходил к проблеме со всех сторон, и это был один из самых отвратительных сценариев, которые он рассматривал.

— Ты — Зак. Мне все равно, что произойдет или что выяснится в результате этого расследования. Ты должен быть Заком Хейсом.

— Что, если я действительно Сергей? — наконец озвучил он вопрос глухим, натянутым голосом.

Это была вероятность, которой они все боялись.

— Ты — Зак.

— Наталья Куликова родила сына примерно в то же время, когда родился я. Согласно всем записям, ее ребенок умер. И все же, когда Коннор и Лара разговаривали с ней, она все еще с любовью говорила о своем Сергее, как будто он был все еще жив.

Это было самое убедительное имеющееся у них доказательство того, что Зак на самом деле был сыном своей русской няни, но все еще косвенное. С помощью одной пули русские позаботились о том, чтобы Наталья больше никогда ни с кем не заговорила.

Единственный другой способ узнать наверняка — сравнение образцов ДНК — был невозможен. Президент Соединенных Штатов не мог затребовать генетический материал мертвой российской гражданки, которая заботилась о нем в младенчестве — это мгновенно породит множество слухов и подозрений. И так как Франклин избавился от всех вещей Констанции вскоре после ее смерти, у Зака не было волосков с расчески или чего-то подобного, с чем можно было бы сравнить его генетический материал. И при этом он не мог использовать ее тело, так как она была кремирована. Даже если бы он и мог, эксгумация не осталась бы незамеченной — ни прессой, ни его врагами.

— Мы точно не знаем, было ли это имя ее сына.

— Но мы и не знаем обратного. Я помню, как моя мама болтала о смерти ребенка, когда напивалась. А еще она плакала и извинялась. Я не понимал. Мой отец никогда не объяснял. Стоило маме выпить, он выталкивал ее из комнаты до того, как я успевал задать вопросы. Но эти воспоминания заставили меня задуматься. Что если ребенок Констанции погиб, а я тот, кем его заменили?

Нет, это было невозможно. Этого не может быть. Это сделало бы Зака неамериканцем, родившимся на русской земле, и, таким образом, по конституции, не способным занимать должность Президента Соединенных Штатов. Он будет привлечен к ответственности. Опозорен. Последствия будут такими ужасными, что Роман не мог даже думать о таком.

— Невозможно. Ты так похож на своего отца.

— Мы оба знаем, что у моего отца, скорее всего, был роман с Натальей Куликовой. Бог свидетель, он никогда не был верен и не отличался осмотрительностью. Может быть, она забеременела, и в результате на свет появился я. Это многое бы объяснило. Если это правда, у русских будет отличная причина проталкивать меня в Белый дом. Как только я дал присягу, у них появился верный способ шантажировать меня и заставить выполнить все, что они захотят. А это может быть чем угодно. Мы выдвинули санкции против России. Путин стремится расширить свою власть. Они могли бы приказать мне закрыть глаза, когда он аннексирует еще одну страну бывшего СССР. Возможно, они захотят, чтобы я вообще вышел из НАТО. Я не буду этого делать. Им придется убить меня, прежде чем я предам свою страну.

Роман сжал кулаки. Зак много думал об этой возможности, и Роману было ненавистно это признавать… но эта теория многое объясняла.

— Ты спрашивал отца?

— Спрашивал о чем? — Он горько рассмеялся. — Он не в своем уме. Черт, большинство дней я единственный человек, которого он помнит.

Как только стало ясно, что слабоумие полностью взяло вверх над Фрэнком Хейсом, они попытались поместить его в специализированное учреждение. Но этот человек был мастером побега. Стоило ему ускользнуть и почувствовать вкус свободы, он неизбежно оказывался в окружении прессы. Или, может быть, отморозки искали его и пользовались состоянием старика. В любом случае, репортеры делали снимки того, как он ходил по улицам в халате и тапочках, утверждая, что его сына никогда не было рядом.

Всякий раз, когда он и Зак охраняли Фрэнка в Белом доме, мужчина становился все спокойнее, как будто близость сына, в которого он вложил свою жизнь, успокаивала демонов, атакующих его мозг. У него все еще были моменты ясности. Нечасто, но время от времени Роман слышал, как Фрэнк говорил о том, как он гордился сыном, и вспоминал пару теплых моментов.

— Но бывают времена, когда он вспоминает прошлое.

— Их становится все меньше. Давайте посмотрим, что мы сможем узнать, пока находимся в Великобритании, — ответил Зак. — Если мы потерпим неудачу то, как только мы снова окажемся в Штатах, я попытаюсь расспросить его о прошлом. Возможно, если он сможет что-нибудь вспомнить, то мы узнаем что-то полезное. Я говорил с медсестрой сегодня вечером. Кажется, сейчас он в порядке. Он думает, что я работаю в другой части Белого дома.

С Фрэнком может быть трудно, когда его сына не было рядом. Его ловили, когда он бродил по залам в поисках Зака — его последней связью с нормальной жизнью.

Угроза политической путаницы, в которой они угодили, повисла в воздухе. Роман повернулся и снова взглянул на часы. Беспокоиться о Тине было гораздо легче, чем беспокоиться о будущем Зака как лидера свободного мира. Не то чтобы он мог перестать думать об этой стерве больше пары минут.

— Где они, черт возьми? — спросил Зак, как всегда думающий синхронно с ним. — Я должен был оставить ее дома.

— Если бы ты это сделал, то не смог бы за ней присмотреть. Тина тоже не стоит выпускать из поля зрения. Ее отец уже потерял жизнь из-за этого заговора. Я не могу потерять еще и ее. — Он откинулся на спинку кресла, осознавая, насколько собственнически и покровительственно прозвучали его слова. — Я имел в виду Дэкса… Он может не справиться с потерей сестры.

— Конечно, приятель. Позволь мне дать тебе несколько советов. Продинамь завтра британку. Возьми вместо нее Тину. Ослабь немного поводья. Ты знаешь, что хочешь ее. Вы оба стали старше и мудрее. Попробуйте еще раз.

Он покачал головой.

— Я не могу. Даже если я это сделаю, то это должно быть тайно. Последнее, что нам нужно, — это статьи, раздувающие скандал из-за того, что я встречаюсь с кем-то, кто… Ну, мы все слышали, какие ходят слухи.

— Ты серьезно? Плевать на слухи. Ты чертовски хорошо знаешь, что они не соответствуют действительности.

— Только некоторые из них. Она спала с Мэдом. И все в мире думают, что она занималась сексом и с тобой тоже. Ты хочешь, чтобы какая-нибудь газетенка нарисовала одну из этих карт, соединяющих нас с миллионом человек через квадратик с именем «Августина»?

— Итак, мы вернулись к тому, что я шлюха. Мило.

Роман повернулся на звук ее голоса. Естественно, Тина выбрал именно этот момент, чтобы появиться. Лиз следовала за ней. Обе женщины выглядели сногсшибательно в дизайнерских коктейльных платьях с низким вырезом, созданных, чтобы привлечь внимание любого гетеросексуального мужчины, у которого есть глаза. Светлые волосы Лиз вились вокруг головы, словно ореол, в то время как каштановые кудри Тины и кроваво-красная помада делали ее олицетворением знойного греха. Ангел и дьявол. Скорее всего, каждый встреченный ими лондонец умер от желания.

— Элизабет, я думал, что мы все прояснили. — Зак встал, его взгляд стал жестким. — Ты должна была оставаться здесь, а отлучаться только по работе, и в таком случае тебе разрешено уходить лишь в сопровождении одобренных мною людей.

— Они вышли немного выпить. — Коннор с легкой улыбкой появился позади них и махнул рукой, словно говоря им остыть. — И они были не одни. С ними были три агента секретной службы. Они были совсем близко, всего в паре кварталов отсюда.

Роман готов был поспорить, что у них был эскорт секретной службы. Он знал, что у некоторых парней сегодня вечером будет свободное время. Августина ушла искать Мэтью Кэмпа? Она провела вечер, заигрывая с ним? Они договорились встретиться позже для горячего траха?

— Тогда почему, черт возьми, ты не нашел их раньше? — спросил Зак. — Тебя не было несколько часов.

— Я заметил их около часа назад. И решил, что они заслужили небольшой отдых, как и все мы. Поскольку ни одна из этих милых дам не связана брачными обязательствами, не вижу причин, по которым я должен играть злого папочку и тащить их домой, как своенравных девчонок. Поэтому и присмотрел за ними и позволил им повеселиться, — ответил Коннор ровным тоном.

— Я просил тебя не об этом. Я сказал найти их и немедленно вернуть обратно, — выплюнул Зак. — И, Элизабет, если ты ещё раз меня ослушаешься, то окажешься под стражей.

Лиз нахмурилась.

— Под стражей таких же горячих парней из секретной службы, с которыми мы только что провели вечер? Всегда готова, господин президент, — саркастично поприветствовала она его. — Мне вставать ни свет, ни заря. Я знаю, что завтра вечером у Вас свидание. Нам нужно будет убедиться, что Ваш смокинг выглажен, а Вы выглядите презентабельно. Вы явно выпили сегодня вечером. Я позабочусь, чтобы повар принес Вам фирменное лекарство моей мамы от похмелья.

— Я не пьян, — отрицал Зак.

От Романа не ускользнула то, что это был тот же аргумент, который использовал Лиз сегодня днем, роли просто поменялись местами.

— Возвращаясь к вашему свиданию, оно будет завтра вечером в десять часов. Нам придется хорошенько поработать, чтобы убедиться, что рядом с ней вы не будете похожи на жуткого старика. И то, что вы так мало спите, совсем не помогает. — Лиз обнялась с Тиной. — Спасибо за сегодня. Это был улет. Увидимся через несколько часов и пересмотрим наш график.

Тина подмигнула ей.

— Ни свет ни заря, сестренка.

Лиз остановилась, когда дошла до Коннора.

— Спасибо, что дал нам время отдохнуть. Мне было приятно увидеть мир и осознать, сколько там возможностей. Я очень ценю это.

— Я имел в виду именно то, что сказал, Элизабет. — Зак, казалось, был полон решимости оставить за собой последнее слово.

— Как и всегда, господин президент. Ровно до того момента, пока ваши слова не начинают причинять неудобства. Не беспокойтесь. Я не доставлю хлопот и больше не буду выставлять себя дурой. Я благодарна Вам за то, что Вы так обеспокоены состоянием моего здоровья и жизни Августины, что отправили за нами своего друга. Мне очень жаль, что Вам пришлось ждать. Да благословит вас Господь. — С этим прощальным выстрелом Лиз развернулась на каблуках и удалилась.

Роман вздрогнул и посмотрел на Зака. Да, он знал, что последние слова Лиз были южным эквивалентом «пошел на хрен».

Тина разгладила юбку, используя этот жест, чтобы сдержать смех.

— На этой счастливой ноте я пойду спать. Вы двое можете продолжать строить планы завоевания мира или чем вы там занимались.

— Нет, ты останешься здесь, потому что нас ждет разговор, — настаивал Роман. Пришло время расставить точки над i. Он не мог сказать ей, почему они так себя вели, но, черт побери, он даст ей понять, что больше не будет мириться с ее неповиновением.

— Зак, я думаю, тебе стоит пойти спать. Лиз права насчет той девушки, с которой ты завтра встречаешься. Она действительно очень молода. Тебе понадобится вся выносливость, чтобы не отставать от нее, — сказал Коннор.

— Мне не нужна чертова выносливость, и ты это знаешь. Я и пальцем не трону эту девушку. Отмени все. — Зак вышел за дверь, Коннор тут же устремился за ним, объясняя, почему этот план не сработает.

— Дарси будет очень грустно, если ты все отменишь, — заметила Тина. — Ты же не хочешь расстраивать эту милую маленькую штучку.

Он не заглотил наживку.

— Поскольку завтрашняя вечеринка предназначена для того, чтобы приветствовать нас в Англии, ты знаешь, что мы не можем ее отменить. Итак, давай пропустим эту тему и перейдем к тому, что стоит обсудить. Что за фокус ты устроила, когда решила улизнуть сегодня вечером?

— Почему Зак ведет себя как осел? Ответишь на мой вопрос, и я отвечу на твой. — Она бросила ему дерзкий взгляд через плечо, когда прошла к бару.

Роман потерял дар речи.

— Ты издеваешься? Коннор только что вытащил тебя из бара, а ты уже наливаешь себе еще?

— Насколько трудно быть таким ханжой? — размышляла вслух Тина, наполняя стакан скотча на два пальца. — Тебе самому приходится засовывать шило себе в задницу или у тебя есть помощник, который делает это за тебя?

— Я не шучу, Тина.

— Я могу уйти, если ты хочешь. Так я буду подальше от бара.

— Перестань умничать. Зачем вы с Лиз проделали этот фокус с исчезновением?

— О чем ты беспокоишься, Роман? Две одинокие женщины ушли в отрыв без — какой ужас — мужского сопровождения. Наверное, наши женские умишки могли завести нас в неприятности…

— Я не это имел в виду. Не строй из себя застенчивую дуру. И не притворяйся, что ты сама невинность.

Она стояла там с хрустальным бокалом в руке, соблазняя его этими роскошными изгибами, едва прикрытыми шелком ее коктейльного платья.

— Конечно, я же не такая. Мы оба знаем, что ты обо мне думаешь. С таким же успехом я могу носить алую букву «А» на груди². И если я продолжу это скандальное поведение, то совращу бедную невинную Элизабет.

Почему она берет все, что он говорит или делает, и переворачивает с ног на голову?

— Я этого не говорил. Совершенно не это имело в виду. И я прошу прощения за то, что ты услышала, когда вошла в комнату. Я просто не хочу, чтобы все наши личные проблемы освещались в прессе. Мне это ненавистно.

— Ты стыдишься, что спал со мной. Я знаю. Ты предельно ясно объяснил мне это еще несколько лет назад.

— Черт возьми, Тина, это не то, что я сказал или что пытаюсь сказать. Я только заметил, что не хочу, чтобы кто-то составлял диаграмму со стрелками, чтобы показать, с кем мы все спали. Если это делает меня кем-то вроде ханжи, то пусть будет так. Черт, последние несколько лет я и есть чертов ханжа. — Ему нужно было вернуться к сути. — Но ты не можешь так уводить Лиз.

— Почему?

— Это небезопасно, — отрезал он.

Она покачала головой, выражение ее лица сказало ему, что она считает этот аргумент ужасно глупым.

— Мы были в двух кварталах отсюда, общались с агентами секретной службы. Мы поужинали и выпили пару бокалов. Очевидно, большую часть этого времени за нами присматривал Коннор. Какая именно опасность нам угрожала?

— Тебе не приходило в голову, что ты являешься выгодной целью? — Он должен был что-то сделать. Он не мог бегать за ней всю поездку, чтобы удостовериться, что она не попадет в неприятности… или кровать Мэтью Кэмпа.

Она фыркнула.

— Нет. Это не приходило мне в голову. Однако, если мне что и бросилось в глаза, так это твоя паранойя. Опять же, мы были с агентами секретной службы.

Он не мог доверять никому, кто не был частью внутреннего круга Зака. Если этот заговор зрел так давно, как он подозревал, русские наверняка внедрили тайного агента в окружение президента.

— Вот почему вы ушли? Ты хотела подобраться поближе к этим мальчикам? Тина, пожалуйста, не заставляй меня увольнять их.

— С чего бы тебе их увольнять? Насколько я могу судить, они полностью компетентны.

— Да, но клянусь богом, если я поймаю одного из них, пялящегося на тебя, то в то же мгновение вышвырну отсюда его задницу.

Тина со стуком опустила бокал.

— Мило. Ты не хочешь меня, но, черт возьми, не можешь допустить, чтобы я досталась кому-то другому.

Вот тут она была не права.

— Кто сказал, что я тебя не хочу? Хотел бы я перестать тебя хотеть. С момента нашей встречи, я сгораю от желания каждую минуту каждого дня.

Она покачала головой в ответ.

— Так значит, я как героин? Ты понимаешь, что я врежу тебе, но иногда тебе просто нужно принять дозу?

— Этого я тоже не говорил, Тина. — Он так устал. Почему они всегда ссорились?

Роман опустился на место, которое освободил Зак, и пожалел, что не может все ей рассказать. Он многое отдал бы, чтобы прекратить хранить секреты, которые ставили их по разные стороны баррикад. Но он не мог сделать это, не рискнув ее безопасностью. Чем больше она знала, тем большую цель представляла для русских. Черт, он даже согласен рассказать, что одной из причин, по которой он три года назад убедил Зака ее нанять, было то, что он чертовски сильно по ней скучал. Но теперь между ними такие ужасные отношения, что Тина ни за что бы этому не поверила. Или рассмеялась бы ему в лицо. Или, может быть, переспала с ним.

Он был не уверен, чего из вышеперечисленного он боялся больше.

Даже когда он влюбился в Джой, какая-то часть него жаждала Августину. Иногда он думал, что убедил себя в любви к Джой, потому что она была полной противоположностью Тины, и, если его сердце принадлежит Джой, то он никак не может быть одержим сексуальной, нахальной луизианской красоткой. Потому что Джой никогда не злила его. Она никогда не бросала ему вызов. Он никогда не кричал на нее, потому что она никогда не давала повода. И, уж конечно, Джой никогда не заставляла его хотеть вырвать собственное сердце, потому что он не испытывал к ней таких чертовски сильных чувств.

Он был трусом.

— Ложись спать, Роман. Ты устал. Можешь снова накричать на меня утром, — со вздохом сказала Тина.

— Я не хочу на тебя кричать. — Он мысленно отругал себя за эти слова, но потом понял, что больше не может сдерживаться. — Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями.

Она опустилась на диван рядом с ним, но на достаточном расстоянии.

— Я не знаю, были ли мы когда-нибудь друзьями. Думаю, мы были любовниками, и одно время я надеялась, что мы могли бы стать чем-то большим. Но это давным-давно прошло. Теперь нам нужно стараться быть хорошими коллегами.

Вежливыми. Скучными. Он не хотел быть коллегами. Он хотел иметь право прикоснуться к ней, заняться с ней любовью, назвать ее своей. Так опасно…

— А когда мы не работаем вместе?

— Тогда мы видимся на свадьбах и днях рождения. Мы желаем друг другу добра. — Она пожала плечами. — Мы посылаем рождественские открытки, если находим для этого время, и с улыбкой вспоминаем тот сумасшедший год, что пережили вместе.

— Ты помнишь нас такими? Ты вообще чувствуешь что-нибудь ко мне?

Тоскливая улыбка скользнула по ее губам и исчезла.

— Иногда, но не часто. Я обычно вспоминаю нас как предостерегающую историю.

Ему не понравилось, как это звучит.

— Я никогда не хотел тебя обидеть.

— И все же у тебя это очень хорошо получилось. Думаю, на самом деле, ты хочешь сказать, что никогда не думал, что мне вообще может быть больно.

— Я думал, что был всего лишь одним из твоих многочисленных мальчиков для забав, — признался он, потому что они наконец-то говорили о прошлом. Еще более удивительно, что никто из них при этом не орал. — Часть меня волновалась, что ты начала спать со мной в тот год просто потому, что настала моя очередь.

Она уставилась на него, на мгновение откинувшись назад. Он почувствовал ее осуждение.

— Конечно. Потому что меня можно передавать друг другу как бутылку пива на вечеринке. Чтобы все твои друзья могли приложиться к горлышку, верно?

— Я не это имел в виду. — Как ему заставить ее понять? Между ними все пошло к чертям. Он знал это точно так же, как знал, что, вероятно, не сможет это изменить. Но это был год жизни, о котором он никогда не жалел. — Я знал, что ты была с Мэдом. И слышал, что ты была и с Заком. И просто подумал, что ты хочешь собрать полный набор. Знаю, это звучит так, будто я какой-то мерзкий женоненавистник, но к тому времени мне уже довелось встретить женщин, которые изо всех сил к этому стремились. Женщины, которые рассматривали нас как трофеи.

— О, поверь мне. Я знала некоторых из них. Никто из вас не спорил и не протестовал против их жестокого обращения с вами.

Потому что они были молоды и глупы, и он никогда не думал о последствиях.

— Ты права. В те дни все было прекрасно, и пока мы строили свое будущее, то думали лишь о веселье. Признаюсь, я встречал некоторых из этих женщин с распростертыми объятиями. Но не ты. Никогда ты. Это должно что-то тебе говорить.

— Да, это говорит о том, что ты не хотел расстраивать Дэкса, ставя его сестру в один ряд с девчонками на одну ночь.

Его охватило разочарование. Почему они не могут просто поговорить начистоту? Она никогда его не слушала. Она всегда говорила ему, что он, должно быть, чувствовал — и обычно это было какое-то оскорбление, которое он совершенно не имел в виду. Так, черт побери, и начались их ссоры. Роман уже устал от этого шаблона.

— Нет. Слушай правду, а не выдумывай свою. Я ревновал. Ужасно, до безумия завидовал тому, что твоим первым был Мэд, и, когда я услышал о Заке, то хотел его убить. Своего лучшего друга.

Ее взгляд смягчился, как и тон голоса.

— Ты же знаешь, что я распространила эти слухи, чтобы спасти подругу? Она была дочерью проповедника, и он бы очень расстроился, узнав, что скутер, который он подарил ей на шестнадцатый день рождения, использовался в качестве опоры во время первого сексуального опыта будущего президента Соединенных Штатов. Когда пошли слухи, и все чуть не пошло к черту, она позвонила мне, и я спасла их задницы.

Он кивнул, придя в восторг от ее честности. В прошлом она бы показала ему средний палец и послала бы к черту. Отвратительный котел обиды внутри него перешел от кипения до простого бульканья.

— Да, потом Зак признался. — Роман не мог удержаться от смеха. — Он всегда был профаном в физике. Если бы он учился лучше, то знал бы, что скутер не выдержит их, когда они будут трахаться.

Губы Тины растянулись в ослепительной улыбке.

— И ему следовало сначала выключить двигатель. Я слышал, у него все еще есть шрамы, от того, что скутер взбрыкнул и отправил его голой задницей в грязь.

— О, не забывай о ядовитом плюще. — Он повернулся к ней, их колени соприкоснулись. Было приятно сидеть и говорить с ней, просто быть с ней и вместе смеяться. — Зачем ты это сделала? Почему ты взяла вину на себя?

— Ну, было забавно наблюдать, как вытягивается лицо Дэкса каждый раз, когда он думает, что его вырвет. Он зеленеет. Я живу ради этого. — Когда он поднял бровь, она поймала его взгляд и вздохнула. — Хорошо. Я сделала это, потому что мне было все равно, что обо мне думают другие люди. Потому что очень рано я узнала, что люди, которые меня любят, не перестанут меня любить, несмотря на мои глупые выходки. Они по-прежнему будут обнимать меня, даже если я не буду соответствовать образу хорошей девочки. А на людей, которые не любят меня, мне плевать, Роман. Элли была воспитана с верой, что ее отец был главной фигурой, истиной в последней инстанции, и он установил строгие правила, которые она должна была соблюдать, чтобы сохранить его привязанность. Взяв вину на себя, я избавила ее от этого опыта… хотя и не навсегда. Она вышла замуж за человека, которого ее отец не одобрил, и он от нее отрекся. Думаю, все дело было в том, что ее муж оказался евреем, а отец не смог этого вынести. Вот вам и любовь ко всем людям. Думаю, Элли не виделась с отцом уже несколько лет.

— Но она видится с тобой. — Он мог и сам догадаться. Тина любила беспризорников. Она была тем человеком, с которым все общались, потому что была неравнодушной и всегда готовой протянуть руку помощи. Она держала всех друзей вместе.

— Конечно.

Дружба многое значила для Августины. Она была верна и добра. И была неистовой. Если она решит, что друг попал в неприятности, то отправит армию на его спасение. Или агентов секретной службы. Она проделала это со своим братом и Холланд. Когда он узнал, с какой осмотрительностью она составила план, чтобы присматривать за Холланд, то был поражен ее усилиями.

Она никогда не была девицей в беде. Августина Спенсер никогда не ждала, чтобы кто-то ее спас, и всегда с легкостью спасала себя сама.

Раньше из-за этого он чувствовал себя ничтожным. Когда он был моложе, то так отчаянно хотел быть тем, кто спасет девушку. А теперь, когда стал старше, понял, как было бы хорошо иметь женщину, которой не нужно цепляться к нему, которая видела потенциальную катастрофу и просто расправлялась с ней.

Боже, он хотел поговорить с ней о том, что происходит с Заком и другими Истинными Джентльменами. Вероятно, ее помощь будет большим подспорьем. Но он и другие ребята согласились держать рот на замке.

— Но ты не можешь дружить со мной? — спросил он. — Ты все еще общаешься с людьми, которых не видела годами, но не можешь дружить со мной?

— Я тебе не нравлюсь, Роман. Можешь как угодно рассматривать наш год вместе, но я знаю правду. Люди, которые просто дурачатся, не спят вместе целый год, — заметила она. — Они не придумывают никаких оправданий, чтобы увидеться. Они не шныряют по кроватям друг друга так часто, что забываются и не могут вспомнить, в каком доме находятся. Если бы на моем месте была любая другая, ты бы назвал ее своей девушкой. Ты бы представил ее всем и открыто с ней встречался.

Была ли она права? И только после того, как она ушла от него, Роман пожалел, что не перевел их отношения на новый уровень, списав все на годичный ураган похоти, секса и гнева. Никто не вызывал в нем такой ярости, как Тина. В то время это казалось разрушительной силой.

— Как много ты знаешь о моих родителях?

— Только то, что сказали мне Дэкс и Мэд. Я знаю, что они часто ссорились. Много пар спорят. Я также знаю, что они все еще женаты.

С годами они смягчились. Теперь его отец был на пенсии, и они, казалось, вели более мирную жизнь.

— Они ссорились, как кошка и собакой, так яростно, что я боялся, как бы они не убили друг друга.

— Мне жаль это слышать. В их отношениях присутствовало насилие?

— Только когда был вовлечен алкоголь… но это случалось часто. Мама била отца, а потом он давал ей пощечину. А потом, после еще большего крика, от которого трясся дом, они заканчивали неизбежно громким сексом. Утром они вели себя так, как будто ничего не произошло. Теперь стало лучше. Мама больше не пьет, и папа ограничивает себя бутылочкой пива или двумя, но когда я с ними, все, что я могу вспомнить, это как трудно было заснуть, гадая, будут ли они оба живы, когда я проснусь. Я много думал о том, как это началось. Это произошло, когда мой отец протянул руку во время драки и каким-то образом задел ее? Может быть, в следующий раз он сделал это нарочно. Я переживаю, что перенял у него что-то ужасное.

— Роман, это было целую вечность назад. И это был несчастный случай. Поверь мне, если бы я хоть на секунду решила иначе, ты бы сполна познал мой гнев. — На ее лице появилось какое-то странное выражение, и он мог поклясться, что увидел слезы, навернувшиеся на ее глаза, прежде чем она сморгнула их. Она протянула руку и похлопала его по руке. — Так ты говоришь, что бросил меня потому, что мы так часто ссорились?

Как долго он ждал этого разговора?

— Я не бросал тебя. В смысле, я не собирался.

Она возмущенно фыркнула.

— Пожалуйста. На следующий день ты собирался с Заком на свидание.

Он забыл об этом. Но как? Это была ночь, когда он встретил Джой. И все же у него не осталось ни единого воспоминания о том, как прошел вечер. Он не мог вспомнить, как их представили, как звали ее подругу, или в какой ресторан они ходили. Все, что он мог вспомнить о той ночи, это то, каким несчастным он себя чувствовал, понимая, что больше не увидит Августину.

— Я никогда не предполагал, что это свидание приведет к чему-то значимому. Я помогал Заку.

— По твоему собственному признанию, ты был на кастинге жен, Роман.

— Ну, я не особо хорошо справился, не так ли? Вот он я, все эти годы спустя, все еще совершенно одинокий.

Она резко встала.

— Ну, ты нашел свою идеальную женщину и позволил ей выйти за твоего лучшего друга.

Он почувствовал, как его желудок связался в узел. Она знала об этом?

— Не буду лгать, Джой была мне небезразлична. Но в последнее время мне говорили, что у меня были скрытые причины для этого влечения.

— Полагаю, причина в том, что она была моей полной противоположностью.

Он вскочил, не в силах сдержаться. Роман ненавидел расстояние, которое она создала между ними. Расстояние, которое он создал между ними давным-давно.

— Черт возьми, Августина. Да. Она была не похожа на тебя, и я изо всех сил пытался тебя забыть. Я так старался не вспоминать, каково это — прикасаться к тебе, прижимать твое тело, потому что ничто за всю мою жизнь не было таким захватывающим, как секс с тобой. Ни победа на выборах. Ни работа в Белом доме. Ничто, кроме тебя, не заставляло меня чувствовать себя таким живым.

Ее глаза похолодели.

— И никто никогда не делал мне больно так, как ты, Роман.

Никто, кроме него, никогда не заставлял ее чувствовать себя такой ничтожной. Никто никогда не заставлял ее чувствовать себя такой использованной. Он был единственным, кто мог погубить Августину, и он ненавидел это. Но разве она не поняла, что он может сделать и обратное? Теперь они стали старше. Он бы лучше справился с такими отношениями.

Роман потянулся к ней. Мужчина не мог позволить ей уйти. Не снова. Каждый раз, когда она выходила из комнаты, это убивало его, потому что он всегда чувствовал, что упустил еще одну возможность вернуть ее в свои объятия. Убедив Зака нанять ее, он сумел вернуть ее в свою жизнь, но она придерживалась строгой дистанции между ними. Теперь он не мог позволить ей уйти, не сказав единственную вещь, которую должен был сказать еще десять лет назад.

Он шагнул к ней, позволяя их телам соприкоснуться.

— Не уходи.

— У меня нет причин, чтобы остаться, — ответила она. Но ее слова звучали немного нерешительно. Она не боролась с ним и не отступала. Щеки покраснели, а глаза потемнели.

— Есть. — Между ними осталось так много недосказанного, невыполненного. Прошли годы, прежде чем он наконец понял, что их отношения с Тиной были хороши. Возможно, это наилучшие отношения, которые он мог построить с женщиной. Моменты удовольствия. Если бы он действовал правильно, они могли бы иметь личные и профессиональные отношения, свести к минимуму недомолвки и ссоры. — Мне очень жаль, что все закончилось. Прости за то, что заставил тебя чувствовать себя несчастной, Августина. Ты потрясающая женщина, и я скучал по тебе. Я скучал по этому. Скажи мне, что ты не чувствуешь то же самое, и я тебя отпущу.

— Я не скучала по тебе.

Но он спрашивал не об этом. Он наклонился, его губы зависли в сантиметре от ее.

— Но ты скучала по тем ощущениям, которые испытывала, когда мы были вместе? Ни одна другая женщина никогда не подходила мне так, как ты. Они чувствовали себя неловко в моих руках, потому что я хотел только тебя. Я не спрашиваю, был ли я твоим лучшим любовником. Уверен, что не был. Но не говори мне, что кто-то подходил тебе так же, как я. Мы были созданы друг для друга. Я не могу держаться от тебя подальше. Я не хочу снова причинять тебе боль, но больше не могу находиться в одном помещении с тобой и при этом не желать прикасаться к тебе. Целовать. Трахать.

Она слегка запрокинула голову, и он почувствовал, как ее руки легли на его талию. Тина прикрыла веки. Это было единственное приглашение, в котором он нуждался. Роман нашел ее губы своими, и мир вокруг взорвался.

Глава 5

Тина ахнула, когда рот Романа накрыл ее. Это было неправильно. Она знала это даже тогда, когда чувствовала, словно по ее венам бежит электрический ток. Она должна приказать ему отвалить. Она должна сказать ему, что больше и на пушечный выстрел к нему не приблизится.

Ее мозг пытался убедить ее отказать, но разум уже ею не управлял. Контроль захватило тело, и оно знало, чего хочет.

Романа Колдера.

Его губы смяли ее сопротивление. Он вызывал в ней такое желание, как не смог бы другой мужчина. И никто никогда не мог. Она не была миниатюрной, но с Романом она чувствовала себя именно такой. Его большое мускулистое тело накрывало ее, и ей нравилось, как он прижимал ее к груди, как будто боялся даже позволить ей вздохнуть, словно она могла ускользнуть у него сквозь пальцы. Рядом с ним она чувствовала себя женственной и мягкой.

— Так долго. Так чертовски долго, — прошептал он ей в рот, а затем провел языком по нижней губе, требуя, чтобы она впустила его внутрь.

Тина сделала то, что казалось естественным, когда дело касалось Романа. Она сдалась. Мгновенно он снова поглотил ее своим поцелуем. Ее сопротивление таяло на глазах.

Опасность, которую этот мужчина представлял для нее, была реальной. Когда они оказывались рядом, она могла думать лишь о том, каково это чувствовать, как он обнимает ее, как хорошо быть центром всего этого безжалостного внимания.

Его руки крепче обняли ее. Одна нежно сжимала ее затылок, заставляя двигаться вместе с ним, когда он вторгся в ее рот. Его язык доминировал, шелковистое скольжение порождало покалывания по всему телу.

Другой рукой он скользнул к изгибу ее попки и притянул ее ближе, прижимая к себе. Там. Она почувствовала, что его член уже напряжен, готов и нуждается в ней.

— Чувствуешь? Надеюсь, что да, потому что у меня несколько месяцев ничего не было, детка. Никаких женщин. Никакого секса. Потому что все, о чем я могу думать, это ты, — хрипло пробормотал он у ее губ. — Даже когда в прошлом я спал с другими женщинами, мне нужна была целая вечность, чтобы разгореться хотя бы наполовину. Ты же заставляешь меня гореть, лишь пройдя по комнате. Я говорил себе, что становлюсь старше, что этот взрыв чистого вожделения был всего лишь игрой гормонов. Но затем я снова увидел тебя. И я знал, что лгал себе.

Месяцы? Он обходился без секса в течение нескольких месяцев? Она знала, что он ходил на свидания, потому что они с Заком ходили на мероприятия со множеством актрис и моделей. Но вместо этого он хотел ее?

Она забылась в поцелуе, его рот полностью захватил ее. У него были великолепные губы для мужчины. Пухлые и чувственные. Было время, когда весь ее мир зависел от того, улыбались ли эти губы, сжимались или изгибались в той полуусмешке, которая давала ей понять, что он думает о сексе.

— Не ври мне, Роман. Я знаю, с кем ты встречался.

Он вонзил пальцы в ее волосы, слегка потягивая, пока у нее не закололо кожу.

— Я не вру. Все эти женщины для видимости. Это… это чертовски реально.

Он снова припечатал ее губы поцелуем, глубоко погружая язык. Ее охватил жар.

Неужели он говорил правду? Тина не хотела признавать, что у нее и самой давно никого не было. У нее было здоровое сексуальное влечение с подросткового возраста, но после того, как умер Мэд, ее снедало горе. Весь мир, казалось, сжался. В сочетании с ежедневным присутствием Романа в ее жизни, она не могла и подумать о том, чтобы прыгнуть к кому-то в постель.

Ей было нужно то, что сейчас предложил ей Роман. Ей нужно снова почувствовать себя собой. Может быть, она годами не чувствовала себя собой, потому что в действительности только один мужчина мог заставить ее почувствовать себя такой живой.

Тина вцепилась в его рубашку, отчаянно пытаясь ощутить его горячую кожу. Все мысли о борьбе, о том, было ли это правильно и будет ли она сожалеть об этом завтра, исчезли. Она сдалась.

Роман развернул ее так, что ее спина прижалась к его груди. Он сделал это легко, руками, управлял ею. Он держал ее близко. Жар его дыхания опалял ее ухо.

— Нет. Еще нет. Я ждал чертову вечность, и я хочу касаться тебя. Наслаждаться тобой. Я не позволю тебе торопить меня.

— Но я тоже хочу прикасаться к тебе. — Она должна была признать, что в Романе было что-то такое, что всегда волновало и возбуждало ее. В спальне он не играл в игры. Он мог пойти на компромисс, когда дело касалось выбора пиццы или просмотра фильма, но, когда дело доходило до секса, он не уступал. Он просто брал бразды правления в свои руки.

— Ты дотронешься до меня, когда я получу то, что хочу. Я намерен заново изучить каждый дюйм твоего тела. Я хочу провести руками по каждому изгибу и впадинке. Я хочу использовать пальцы и язык. — Он облизал раковину уха, заставляя ее вздрогнуть. — И я хочу поцеловать и попробовать каждый чертов дюйм.

Это было то, чего ей не хватало тринадцать гребаных лет. Секс с другими мужчинами был приятным. Она наслаждалась, но это не потрясало ее до глубины души. Это и близко не походило на те времена, когда она впустила Романа в свое тело и сердце.

То, чем они занимались много лет назад, было трудно назвать сексом, потому что, когда Роман с легкостью добивался ее и требовал, чтобы она подчинялась одному его прикосновению, трепетало не только ее тело. Тогда — как и сейчас — она чувствовала, как сильно он хотел ее. Как будто никакая другая женщина в мире не могла удовлетворить его.

Он ласкал ее тело и, наконец, обхватил грудь.

— Боже, я скучал по этому. У тебя роскошная грудь. Мне снились сны о ней.

Она дышала в такт с ним, одним воздухом. Ее твердые соски прижимались к шелку платья. Даже эти ощущения практически отправили ее за грань, но нуждающаяся женщина в ней хотела, чтобы ее обнаженные, ноющие соски накрыла его рука.

— Сними с меня платье.

Его зубы царапнули чувствительную мочку уха, когда он стянул рукава ее платья и бюстгальтер вниз. Как всегда, Роман сделал лишь то, что хотел, освободив только ее грудь. К тому же ткань прижала ее руки к бокам. Холодный воздух ударил по ее пикам, после чего последовало тепло, когда его жадные руки легли на грудь, а пальцы обхватили вершинки. Ее била дрожь, она корчилась, пойманная в ловушке, не в силах оттолкнуть его. Она чертовски хорошо знала, что он будет уважать любой отказ, который она озвучит.

Но она собиралась молчать.

— Скажи мне, что не скучала по этому, — прорычал он ей на ухо, покручивая ее соски большим и указательным пальцами.

Она не могла не потереться о него задницей. Прямо о его длинный, толстый и чертовски твердый член. Тем не менее, Тина не могла легко сдаться. Она не хотела подвергать свое сердце слишком большому риску.

— Не скучала.

Он ущипнул ее, заставив застонать.

— Чушь собачья. Уж я-то знаю. Что произойдет, если я стяну юбку и проведу рукой по бедру? Когда я найду твою киску, она будет мокрой и готовой для меня? Это одна из вещей, которые всегда сводили меня с ума, Тина. Ты с такой готовностью реагируешь. Все, что мне нужно было сделать, это прикоснуться к тебе, и ты сходишь с ума.

Она чувствовала себя сумасшедшей. Впервые за многие годы в ее крови пульсировала чистая страсть. Это был не какой-то зуд, который мог удовлетворить любой мужчина. Только Роман мог разбудить в ней такой голод, а затем утолить его. Только Роман и его грубый, грязный рот могли довести ее до грани.

— Может быть, я с каждым схожу с ума. — Она не могла сдаться без боя. Она не могла отдать ему все. Она не могла позволить ему понять, что она рассыпалась на части, стоило ему ее коснуться. И она ни за что не признает, что после всех этих лет она все еще мечтала о нем. Ее постоянно преследовали мысли о том, что они могли иметь, о том, что она потеряла в тот ужасный день.

Она напряглась. Черт возьми. Она не собиралась об этом думать. Она не могла.

— Неправда. — Теперь голос стал мягче, и она почувствовала его рот на изгибе горла. — Может быть, я обманываю себя, но я всегда чувствовал, что предназначен тебе. Я уверен, что ты как я, отчаянно хочешь почувствовать себя юной и дикой, как я ощущал себя, когда передо мной лежал весь мир. Вот что я чувствую, когда думаю о тебе.

Молодой, беззаботный и амбициозный. Вот что он искал. Не удивительно, что они были обречены. Все, чего она хотела в течение того года, это он.

— Замолчи, или я уйду. Я хочу это. Черт возьми, возможно, я даже нуждаюсь в этом, но я больше не могу играть с тобой в эти игры.

Он зарычал ей на ухо, и она оказалась в его руках, прижатая к груди. Словно она ничего не весила. Как будто она была какой-то малюткой, с которой он мог играть, как хочет.

Он пересек комнату и подошел к дивану, где на протяжении многих лет рассиживались президенты и мировые лидеры. Роман бросил ее на этот предмет антиквариата и устроился между ног, словно генерал, одержавший победу.

Положив руки ей на колени, он медленно раздвинул бедра, наблюдая, как ее юбка скользит вверх.

— Это не игра. В этот раз никаких игр.

Но с Романом все было игрой. Даже когда он не знал, что играет, всегда были возможности, которые нужно проанализировать, ходы, которые следует рассмотреть и предпринять. Даже зная об этом, она не могла отвергнуть его, не тогда, когда он был так близко. Не тогда, когда последние несколько месяцев были лишены радости или удовольствия. Она потеряла Мэда, и теперь у нее было так много вопросов о Заке. Ей придется допросить его, естественно незаметно.

В какой-то момент ей придется задать Роману вопросы о его лучшем друге. Но не сегодня. Сейчас ей хотелось верить, что это отвратительная ошибка, и Роман был именно тем благородным, если не сказать сложным, мужчиной, как она всегда и думала. Что он был сильным и безжалостным, но чертовски верным. Человек, который никогда не навредит своей стране… или другу детства.

— Я сказала, что не хочу говорить. — Иначе, она не сможет притворяться. Если они продолжат говорить, ей придется вспомнить, зачем она приехала в Лондон. И ей придется сбежать от этого короткого мгновения наслаждения.

— Тогда я должен чем-то занять свой рот, не так ли? — Когда он одарил ее кривой улыбкой, его руки скользили дальше по бедрам, посылая дрожь по ее телу.

— Да, — выдохнула она.

Он смотрел на ее грудь. Его челюсть сжалась, а глаза потемнели от желания. Тина чувствовала, как в груди колотится сердце. Каждый дюйм ее кожи оживал, пока он двигался с медленной, решительной грацией.

Она не могла отвести взгляд и едва могла дышать. Она лежала наполовину обнажённая перед единственным мужчиной, которого когда-либо любила, и он был так близок к тому, чтобы прикоснуться к ней там, где она больше всего в нем нуждалась.

— Ты должна сказать мне, что делать, Августина. Если ты не хочешь, чтобы я разговаривал, чем мне занять свой рот?

Она ненавидела свое полное имя. Оно звучало так, словно она героиня какого-то викторианского романа. И все же, когда Роман произнёс его своим глубоким, порочным голосом, ей это нравилось. В его устах ее имя звучало как имя сексуальной и желанной истинной женщины.

— Ты знаешь, чего я хочу. — Она хотел, чтобы он облизывал, сосал ее изнывающую плоть. Чтобы она забыла обо всем, кроме этого мужчины и удовольствия, которое они могли разделить.

— Я могу сделать вот так. — Он наклонился и легко поцеловал ее колено. — Здесь?

Вот ублюдок.

— Нет.

— Какая требовательная. Я должен был догадаться. Мне приходит на ум несколько мест, где я мог бы использовать свой рот. — Он наклонился ближе, упираясь руками по обе стороны от нее и нависая над ней.

Затем он взял ее сосок в рот, и Тина еле сдержала крик. Его язык кружил вокруг чувствительной вершинки, пока он прижал ее к подушкам дивана. Он сжал ее кончиками зубов. Она ахнула, ее тело мгновенно вспыхнуло. Боже, она уже была мокрой, как будто между ее соском и ее киской была прямая зависимость. Каждое посасывание, лизание и взмах его языка заставляли ее истекать от желания.

— Это хорошее занятие для моего рта. — Он поцелуями проложил путь к другой груди, уделяя ей такое же щедрое внимание. — Я уверен, что для рук мы тоже можем найти применение. Скажи мне, где я должен потрогать тебя, Августина.

Она подняла к нему бедра, стоная в поисках облегчения, которое ей мог подарить лишь он.

— Прикоснись к моей киске, Роман. Пососи соски, пока будешь трахать меня пальцами.

— Боже, у тебя чертовски грязный рот. — Он на мгновение наклонился, чтобы накрыть ее губы своими. Его поцелуй сказал ей, что он обожает ее рот, в том числе то, какой он грязный.

Он ласкал ее языком. Она откинулась назад, утопая в ощущениях, когда он переместился в сторону и скользнул рукой между ног. Он осторожно прикусил ее нижнюю губу, одновременно облизывая ее, и запустил пальцы под край крошечных трусиков танга.

Тина не могла пошевелиться. Роман прижал ее ноги к своему большому телу. Ее руки оказались в западне, стянутые рукавами платья. Он связал ее так аккуратно, словно это была веревка.

— Я хочу прикоснуться к тебе.

— Ты прикасаешься, — прошептал он. — Твои губы касаются моих. Дай мне снова попробовать твой язык.

Она открыла рот, упиваясь им. Этого было недостаточно.

— Я хочу коснуться тебя руками. Я хочу прикасаться к тебе так, как ты прикасаешься ко мне.

Он прижал клитор подушечкой пальца.

— Позже. Если ты коснешься меня сейчас, я могу кончить на твою руку, и я не так представляю себе конец этого вечера. Скажи мне, что ты не хочешь этого.

Он потер клитор, пальцы двигались по чувствительному комочку с легкостью, потому что она была влажнее, чем когда-либо. Он просунул палец внутрь нее, дразня внутренние стеночки, в то время как большой палец на клиторе проделывал ужасные, разрушительные для ее самообладания вещи.

— Ты знаешь, что хочу. — Она не могла лгать об этом. Позже она сможет найти какое-нибудь оправдание. Например, что она целую вечность не занималась сексом. Но сейчас она не могла его отвергнуть. — Ты дашь мне это, Роман?

Она не просто хотела этого. Она нуждалась в этом, должна была получить это. Если сейчас он отстранится, она закричит от отчаяния. Она может сойти с ума.

— Черт, да. Я дам это тебе. А потом ты дашь кое-что мне. — Он снова поцеловал ее, их губы слились в горячем танце.

С идеальной точностью он передвинул руку. Добавил еще один палец, глубоко вонзив их и согнув, чтобы найти заветную точку. Он надавил на клитор. Ее пронзили острые ощущения. Тина не могла отдышаться. Боже, она полжизни ждала этого — его. И пока он настойчиво потирал, молча требуя, чтобы она отдалась наслаждению, она ничего не могла сделать, кроме как закрыть глаза, поддаться к нему навстречу и шагнуть через край.

Тина позволила оргазму пронестись по ней. Ее тело пульсировало. Она прикусила губу, чтобы не заплакать, когда освобождение настигло ее, поражая, уничтожая.

Это было именно то, что ей нужно. Не просто секс, а подавляющее доминирование, которое привносил в постель Роман. Ей не нужно было думать, просто подчиняться. Никто в мире не мог дать ей этого. В постели других лидером всегда была она. На работе Тина никогда бы не подумала о том, чтобы уступить Роману, но в его объятиях? Здесь она могла просто расслабиться и насладиться теми ощущениями, которые он дарил ей. Все, что она должна была сделать взамен, это дать ему все, что он хотел.

Она была более, чем готова.

— Черт, Августина. В тебе так хорошо. Ты чертовски горячая. Великолепная. Взгляни на себя, — прошептал он. — Дай мне больше. Дай мне то, что я хочу. Кричи для меня всю ночь.

Ей было слишком хорошо, чтобы отвечать, а тем более спорить. Она не собиралась отсылать его в постель одного, не тогда, когда знала, что могла провести с ним ночь. Его пальцы подарили ей облегчение, но она знала, что эта кульминация не сравнится с наслаждением, до которого ее мог довести его восхитительный член. Ей не терпелось провести остаток ночи под ним, пока его тело будет двигаться над ней, сливаясь с ее также, как много лет назад.

— Хорошо, Роман. Ты знаешь, что я могу.

— Хорошо, — медленно проговорил он, его рука все еще нежно ласкала ее покалывающие местечки, создавая приятные пульсации. — Больше не разговаривай с этим агентом секретной службы. Скажи мне, что ты будешь держаться от него подальше, и позаботишься, чтобы Лиз не попала в неприятности.

Его тихие слова обрушились на нее словно ведро холодной воды. Она снова прокрутила их в голове. Неужели он только что использовал ее желание, чтобы заставить ее сделать что-то вне постели?

— Что?

Он уткнулся носом в ее шею, его голос все еще был низким и соблазнительным.

— Это все, чего я хочу. Ты и Лиз в безопасности и подальше от неприятностей. Тебе не нужно общаться с Кэмпом. Держись от него подальше, и я позабочусь о тебе, когда тебе что-нибудь понадобится.

Когда ей нужен будет секс.

Черт возьми. Она была наивна, предполагая, что Роман мог — или хотел — забыть об интригах ради того, чтобы просто быть с ней. К горлу подступила горечь. Она знала, каким он был человеком, но в ту минуту, когда он прикоснулся к ней, ее здравомыслие улетучилось. Она позволила себе стать его пешкой.

Дура.

— Отвали от меня. — То, что несколько десятилетий назад казалось декадентским, удивительным чудом, теперь стало леденящим напоминанием о том, как Роман мог манипулировать ею — если она ему позволит. Она изо всех сил пыталась освободить руки из рукавов, чтобы оттолкнуть мудака.

Роман поднял голову и уставился на нее.

— Давай, Августина. Я прошу не так много. Держись подальше от этого ублюдка и присматривай за Лиз. Почему это делает меня плохим парнем?

Она боролась изо всех сил. Краем уха она услышала, как порвалось платье, но это не имело значения. По крайней мере, теперь она могла положить руки ему на плечи и создать между ними дистанцию.

— Я забыла, что вы ничего не даете бесплатно, мистер Колдер. Я думала, что наш маленький обмен был всего лишь ради удовольствия, но ты слишком хладнокровен для этого, не так ли?

Его губы образовали упрямую линию, глаза ожесточились.

— Думаешь, сейчас мне не жарко? Какого черта ты скажешь об этом?

Он прижался к ее бедру, давая ей почувствовать, насколько твердым был его член.

Двумя минутами ранее у нее было все, о чем она мечтала. Она хотела закончить вечер в его постели, пока он будет вонзаться глубоко в нее, но теперь она поняла, что все его заигрывание было обманом. Он хотел дать ей достаточно, чтобы убедить держаться подальше от другого мужчины. Старая хрень под названием "Я не хочу тебя, но не позволю другому иметь тебя". И почему? Потому что он должен быть главным? Или это что-то серьезнее?

У нее на глаза навернулись слезы. Она чувствовала себя уязвимой, обманутой. Все верили, что она сильная, независимая женщина. И она такой и была… но не тогда, когда дело касалось Романа Колдера. Он заставил ее снова почувствовать себя молодой, глупой и безрассудной, все еще надеющейся, что, если она отдаст ему достаточно большую часть себя, он полюбит ее в ответ.

Смешно.

— Я повторю. Отвали от меня. — Она еще раз его толкнула.

Выражение его лица изменилось, как будто он понял, что ее отпор не был какой-то хитрой уловкой, чтобы усилить его предвкушение и возбудить больше.

— О чем ты говоришь? Я рассказал тебе, как это было для меня. Августина, почему ты такой злая?

Он знал ответ.

— Если ты сейчас же меня не отпустишь, я закричу. Не думай, что я не посмею. Все мы знаем, как сильно ты боишься, что тебя застанут за сексом с офисной шлюшкой. Так что двигайся быстрее, иначе этот скандал попадет на первую полосу.

Он практически слетел с нее.

— Я никогда этого не говорил. Ни одного чертового раза, и мне совершенно не нравится, что ты так себя называешь. Кто-то тебя так назвал? Потому что в таком случае я его прикончу.

Тина должна была отдать ему должное. Он был так чертовски хорош, что она почти поверила его возмущенному ответу. Возможно, он упустил свое призвание и должен был стать актером, а не начальником штаба Белого дома.

Она быстро встала, одернула юбку и натянула лиф платья. И все же, стоя перед Романом, она чувствовала себя по-прежнему раздетой.

— У тебя есть дела поважнее, чем пытаться защитить мою честь, особенно учитывая то, что ты всегда считал мою репутацию сомнительной.

Он провел рукой по волосам, меряя комнату шагами, как лев клетку.

— В чем дело? Да ладно. Сегодняшний вечер не должен заканчиваться так. Это не обязательно.

— Этому вечеру пришел конец в ту минуту, когда ты решил, что сможешь обменять секс на «услугу». Возможно, ты думаешь, что меня можно контролировать с помощью секса, но ты ошибаешься, Роман. Я тебе этого не позволю. Неважно, как хорошо нам вместе. Я давным-давно усвоила этот урок. Все, что я когда-либо смогу от тебя получить, это веселое времяпровождение в постели. Ты не создан для большего. И сейчас цена слишком высока.

— Тебе так сложно понять, что я буду ревновать тебя к другому парню? Тебе нужно, чтобы мы все скакали на ниточках как марионетки? Сколько мужчин сразу тебе нужно? Это все, о чем я просил. Пока ты в моей постели, ты только со мной.

— Значит, завтра ты не пойдешь на свидание с Дарси?

— Это не то же самое.

— Конечно. Когда ты встречаешься с кем-то еще, это по работе. Когда я с кем-то встречаюсь, это измена. Моральный релятивизм во всей красе, Роман. — Она работала с ним уже несколько лет, и только когда она проявила интерес к Мэтью Кэмпу, он решил вернуться в ее постель. Если бы она не знала, что Роман, Зак и остальные Истинные Джентльмены что-то скрывают, то купилась бы на это. Но она знала об их секрете. Он пытался удержать ее от расследования.

Что Роман знал о смерти Мэда? Она даже на мгновение не хотела допускать мысли, что он может иметь к этому какое-то отношение, но зачем тогда ему настаивать, чтобы она оставила другого мужчину в покое? Он может сказать, что ревнует, но это казалось слишком жалким и простым оправданием. Похоже, ему было все равно, с кем она трахается ровно до того момента, как она проявила интерес к человеку, который был в аэропорту в день смерти Мэда. Тина сомневалась, что это совпадение.

Он глубоко вздохнул, уселся прямо перед ней и затем потянулся так, словно хотел взять ее за плечи. Когда она отшатнулась от него, он отступил.

— Черт возьми, Тина. Это то, чего ты хочешь? Я позвоню Дарси, и все отменю. Черт, Зак сказал мне сделать практически то же самое.

Она выдавила, как она надеялась, холодную улыбку.

— Я не мечтала о том, чтобы вмешиваться в твою общественную жизнь, Роман. В конце концов, у тебя есть работа.

И у нее тоже. Теперь она об этом вспомнила. Этим вечером она подобралась поближе к Мэтью Кэмпу. Они выпили пару коктейлей, пофлиртовали. Завтра она найдет способ попасть в его комнату. И тогда наверняка разузнает все, что он может знать о причине, по которой был убит Мэд. Никакие запретные острые ощущения, подаренные ночью лучшим любовником, который у нее когда-либо был, не отвлекут ее от раскрытия убийства Мэда.

Потому что острые ощущения — это все, что мог дать ей Роман. В его руках она воспарила так высоко, что готова была поклясться, летала среди облаков и пела с ангелами. Но в ту минуту, когда оргазм пройдет, он позволит ей рухнуть на землю, и она окажется в грязи, чувствуя себя разбитой, оскорбленной и забытой.

— Пожалуйста. Я не хочу ссориться. Я должен был более тщательно подбирать слова, — начал Роман. — Посиди со мной. Давай поговорим. Ничего, кроме разговоров, клянусь. Я буду держать руки при себе.

Но теперь она знала, в какую игру он играет. Больше этот трюк с ней не пройдет. Разговор приведет к тому, что она снова окажется в его объятиях, и он попытается манипулировать ею, чтобы получить то, чего хочет, и это совсем не секс. А ее добровольное молчание.

— Спокойной ночи, Роман. Повеселись на свидании. — Она схватила сумочку и повернулась, чтобы уйти.

Он протянул руку, схватил ее за локоть, и на секунду она почувствовала, что снова падает с лестницы. Ее колени ударились о дерево, и от удара вздрогнуло все тело. Мир потерял очертания и рухнул. Исчез.

Она не могла забыть, как потеряла ребенка.

Тина обернулась и среагировала, не задумываясь. В одну минуту она уходила, а в следующую — боролась с Романом. Дралась. Била.

— Не трогай меня!

Он сжал ее.

— Детка? Детка, что случилось? Ты плачешь. Боже мой. Пожалуйста, скажи мне, почему ты плачешь.

— Отпусти ее, Роман.

Она замерла при звуке голоса Коннора. Что произошло? Она не плакала. Она никогда не позволяла кому-нибудь увидеть ее слезы. И все же она чувствовала, как они бегут по щекам.

— Отпусти ее. — Коннор вошел в комнату.

Роман отпустил ее, с проклятьем опустив руки. Он совершенно побелел, когда повернулся, чтобы ответить Коннору.

— Я не пытался причинить ей боль.

Бывший оперативник ЦРУ понизил голос.

— Простите, но я возвращался в свою комнату, а вы двое не закрыли дверь. Я решил, что должен убедиться, что никто не войдет. Тина, позволь мне отвести тебя в комнату. Роман, иди спать. Не заставляй меня назначать кого-то охранять ее дверь.

— Какого черта, ты думаешь, я с ней сделаю? — Уставился на него Роман, затем повернулся к ней. — Детка, прости. Я все испортил. Пожалуйста, просто поговори со мной. Скажи мне, что случилось, потому что минуту назад тебя здесь не было. Ты была где-то далеко.

Да, она вернулась в ту ночь. Она думала, что пережила боль потери, но сегодняшний вечер доказал, что Роман может вернуть ее обратно. Не говоря ни слова, она развернулась и вышла, пытаясь привести душу в состояние оцепенения, знакомое ей в течение последних нескольких лет. Оставалось надеяться, что к завтрашнему дню ее защитные стены будут укреплены, а эмоции снова окажутся под контролем

Она знала, что Коннор следует за ней, но это не имело значения. Ей удалось кивнуть, когда она добралась до своей комнаты.

— Тина, что бы там ни произошло, он не хотел тебя обидеть, — сказал Коннор.

Да, она слышала эти слова снова и снова.

— Уверена, как и всегда.

Коннор оперся на стену, как будто слишком устал, чтобы держаться на ногах.

— Хочешь, я побью его ради тебя?

Она закатила глаза.

— Конечно. Словно ты это сделаешь.

— Тина, Дэкса здесь нет. Если Роман сделает тебе больно, я с ним разберусь. Он может быть одним из моих лучших друзей, но ты для меня все равно, что сестра. Не думай, что я позволю ему воспользоваться тобой.

Очевидно, она еще не успела оцепенеть, потому что все чувства, которые она пыталась подавить, всплыли на поверхность. Черт возьми, она не собиралась снова плакать.

— Я в порядке, Коннор.

— Хочешь поговорить? Потому что все выглядело так, словно ты мысленно перенеслась в другое место. Ты знаешь, что такое ПТСР?

— Конечно. Я в порядке. Это было что-то мимолетное. Я и правда решила, будто оказалась в прошлом. Полагаю, Роман выявляет во мне худшее. Спасибо, что вовремя появился. Я обещаю, что буду держаться от него подальше. Тебе больше не придется меня спасать.

— Если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони. — Коннор протянул руку и провел большим палец по ее щеке, смахивая слезы. Она даже не заметила, как они снова полились. — Я знаю, что раньше ты разговаривала с Мэдом, но его больше нет. Так что, если тебе нужен будет кто-то, ты можешь мне довериться. Я буду на твоей стороне, — поклялся он. — Спокойной ночи, Тина.

— Я в порядке, но спасибо. Доброй ночи.

Она произнесла стандартные слова, но когда дверь закрылась, она больше не смогла сдерживать еще один поток обжигающих слез.

Глава 6

На следующий вечер, сидя напротив Лиз, Тина чувствовала себя сильнее. Они занимали офис в восточном крыле дома, в отдалении от временных офисов, в которых работали Зак и Роман. Тина была уверена, что с этим как-то связана Дарси Хильдебрандт, но сегодня вечером она ничего не имела против этого.

Она выспалась и умудрялась весь день избегать мальчиков. Она получила сообщение от Романа, с вопросом, может ли он прийти поговорить. Она ответила, что ей нужно время, и он уступил.

Возможно, ей нужно больше пространства. Намного больше пространства. Может, ей стоит найти другую работу и двигаться дальше. Но не раньше, чем она не достигнет цели.

— Мисс Спенсер, я могу сделать для вас что-нибудь еще?

Она подняла взгляд от ноутбука. Ванесса Джонс была одной из администраторов пресс-службы. Из рядовых сотрудников кампании она стала правой рукой главы пресс-службы. Лиз безоговорочно полагалась на нее, и когда они путешествовали, Ванесса также помогала Тине. К счастью для не е, Тина предпочитала сама выполнять большую часть работы.

И многие из пунктов в ее списке дел на эту поездку были слишком личными, чтобы доверить их кому-то еще.

— Думаю, все в порядке, спасибо. — Она посмотрела на часы. Было уже намного позднее, чем она подозревала. После обеда она отвечала на электронные письма и утвердила пресс-релизы. Работа была словно бальзамом на душу. — С папарацци все прошло хорошо?

Ванесса нахмурилась.

— Имеешь в виду, сделали ли они кучу фотографий президента и вешалки, с которой он встречается? Да.

— Эта вешалка — одна из самых фотографируемых моделей в мире, — с усмешкой поправила ее Тина. Было приятно узнать, что Ванесса на их стороне. — И ей приходится быть такой худой. Камера и правда добавляет кучу кило. Она очень мило выходит на фотографиях.

Ванесса поморщилась.

— В реальности она выглядит как чучело. Не пойми меня неправильно. Мне нравятся стройные девушки, когда это естественно. Я не понимаю нынешний мир. Я ношу размер XS, и меня называют толстой. Но они могут продолжать в том же духе. Я никогда не откажусь от пиццы.

Ванесса была прекрасной молодой женщиной, энергичной и все еще полной надежды. Иногда она заставляла Тину чувствовать себя старой.

— Не смей. Ты великолепна.

Ванесса улыбнулась, показывая идеальные белые зубы.

— Спасибо. Иногда мне нужно это услышать. Никто из парней здесь не хочет со мной играть. Или девушек. Это грустно. Вы все слишком тесно связаны друг с другом. Знаешь, это похоже на просмотр мыльной оперы на иностранном языке. Я вроде все понимаю… но не совсем.

— Что ты слышала? — Тина знала этот тон голоса. Ванесса закидывала удочку.

Она прислонилась к столу.

— Ходят слухи, что президент приказал секретной службе не давать вам с Лиз покинуть территорию. Зачем ему это?

Потому что происходило что-то, чего она не понимала, и ей следовало догадаться, что все ниточки ведут в Мэду. Она все утро прокручивала в голове эту ситуацию. Гораздо легче было думать о тайне смерти Мэда, чем вспомнить ужасную драму прошлой ночи.

Что, если Мэд что-то узнал? Что-то плохое. Что-то, что Заку было необходимо скрыть любой ценой. Или что, если Мэд попал в неприятности, в результате которых его убили, а Зак был одержим защитой всех остальных? Но тогда почему, черт возьми, он не скажет Лиз, что пытается спасти ее от большой опасности? Она бы пошла ему навстречу.

Но Зак был мужчиной. А мужчины верили, что они благородные спасители. На самом же деле, они могли быть такими глупцами.

Варианты сменяли друг друга. Правда была в том, что она раскроет эту тайну, только если выяснит, что случилось с Мэдом.

— Я не уверена. Думаю, что президент знает что-то, сего не знаем мы. Он все еще получает отчеты из разведки, — ответила она. Не было никаких причин вовлекать в расследование кого-то еще, кроме Лиз. За исключением, может быть, Зака. Черт побери, она хотела потребовать, чтобы он ответил на вопросы. Конечно, если она это сделает, а Зак окажется плохим парнем, она может оказаться в бетонном бункере в десяти футах под землей в Гуантанамо. Противостояние с самым могущественным человеком в мире имело свои минусы.

— Тем не менее, это странно, поскольку расписание президента совершенно не изменилось. Только Лиз.

— Тем не менее, это странно, поскольку расписание президента совершенно не изменилось. Только расписание Лиз.

— В любом случае, вот маршрут, о котором спрашивала Лиз. — Протянула ей папку Ванесса. — Прошлой ночью она познакомилась с каким-то парнем? Я слышала, что вы двое гуляли с горячими агентами. Давай, Тина. Дай знать, когда мы собираемся на вечеринку.

Опять же, таким и должен был быть потенциальный убийца.

— Обещаю, что в следующий раз, когда нас спустят с поводка, я пришлю тебе приглашение. — Дверь распахнулась, и вошла Лиз, одетая в черный костюм от Шанель и небесно-голубые лабутены. — Легка на помине. Ванесса говорит, что наш веселый вечер уже вовсю обсуждают.

К счастью, никто не в курсе как этот вечер закончился. Вероятно, Тина должна поблагодарить Коннора Спаркса за это маленькое чудо.

Лиз улыбнулась Ванессе, хотя улыбка не коснулась ее голубых глаз.

— Было весело, но теперь нас посадили под замок. Удивлюсь, если покину этот дом до нашего отъезда, так что лучше устроиться поудобнее. Я послала вам обоим краткий план того, что президент и премьер-министр должны обсудить в среду. Я в курсе девяноста процентов этого материала, но мне нужна некоторая информация о ситуации с Россией и газопроводами. По-видимому, мы обсудим возможность доставки американского газа в Европу в обход России. Я почти ничего не знаю по этой теме. Пожалуйста, расскажите мне подробности, прежде чем пресса начнет задавать вопросы.

— Я поговорю с друзьями из министерства энергетики. Они могут прислать тебе тонну суперскучных отчетов. — Ванесса направилась к двери. — Я ухожу. У меня есть билеты на шоу в Уэст-Энде. Может, я найду горячую британку и повеселюсь с ней. Всем пока.

— Похоже, все идут в театр. — Лиз посмотрела на телевизор, висевший слева. На экране приглушенно мелькали 24-часовые кабельные новости.

На экране из лимузина выходил Зак, прекрасно выглядящий в смокинге. Он махнул репортерам и взял под руку потрясающе красивую Мими. Да, она была худой, но нельзя было отрицать, насколько она красива. Роман шел позади Зака и Мими, положив руку на спину Дарси. Роман выглядел мрачным, но кивал в ответ на ее слова.

Тина уставилась на блондинку, женщину, с которой он не стеснялся выйти в свет. Женщину, которую он, вероятно, не будет трахать пальцами на диване в попытке контролировать. Нет, Тина была уверена, что, когда Роман решит ее трахнуть, чрезвычайно возбужденной мисс Хильдебрандт предложат удобную кровать. Это было бы вежливо. И не будет никаких криков или споров, только нежные стоны — возможно. Они будут очень осмотрительны.

Как прошел твой оргазм, дорогая?

Отлично, дорогой. Пожалуйста, передай мне чай. Мне нужно освежиться после такого утомительного секс-совещания.

— У тебя суперзлой взгляд. Думаешь кого-нибудь прикончить? — С невинным любопытством задала вопрос Лиз. — Потому что я хочу. У меня накопилась агрессия, которую надо высвободить.

— Нет, я думала о том, как хорошо Роман и мисс Хильдебрандт ладят друг с другом. — Она ехидно улыбнулась Лиз. — И мне интересно, насколько трудно будет заменить смазку в презервативах на обжигающе ледяную. Я думаю, что смогу это провернуть.

— О, я тоже хочу быть в деле. — Лиз опустилась на стул перед столом Тиной и уставилась на широко улыбающегося Зака, стоявшего рядом со своей подружкой. — Они хорошо смотрятся вместе.

— Нет. Она выглядит слишком молодой для него. — Это правда. Мими была почти на двадцать лет моложе Зака. А еще у нее были пустые глаза. — Недавно я прочитала о ней статью. Журналист спросил ее, какая политическая фигура ей нравится. Она ответила, что ей нравится фигура Жаклин Кеннеди, потому что та в виде песочных часов. Ага. Такова наша потенциальная первая леди.

Лиз застонала, взяла пульт и выключила телевизор.

— Думаю, ближайшие несколько часов я воздержусь от просмотра новостей. Я узнала, что ты просила. Похоже, следующий выходной Мэтью — послезавтра. Он попросил разрешения осмотреть достопримечательности. Но я немного покопалась и обнаружила, что он арендовал машину.

— Зачем арендовать машину в Лондоне? — Это был один из самых удобных для пешего туризма городов в мире. А лондонское метро было понятно даже новичку.

— Может быть, потому что он уезжает из Лондона, — размышляла Лиз. — Вопрос в том, куда он направляется? Тебе так и не удалось прошлой ночью украсть его телефон?

Весь вечер был сплошным разочарованием. Хуже того, на самом деле провал в краже был наименее раздражающим событием ночи.

— Нет, и я начинаю сомневаться, смогу ли я вообще это провернуть. Он не выпускал его из виду, и я даже не собираюсь притворяться, что у меня достаточно опыта, чтобы вытащить его из кармана. Думаю, мне больше повезет, если я поеду за ним, когда он покинет Лондон.

— Вот только тебе запрещено покидать дом. — Заметила Лиз. — Как ты относишься к обыску его комнаты?

— Так, словно меня могут убить, если поймают. — В конце концов, если она была права, Мэтью Кэмп уже убил одного из ее ближайших друзей. — Но если подвернется шанс, я все равно им воспользуюсь. Я всегда смогу придумать какое-нибудь оправдание.

Раздался короткий стук, и несколько секунд спустя открылась дверь. Словно услышав, что говорят о нем, появился, Мэтью Кэмп вместе со своим столь же хорошо сложенным напарником, Клинтом Гейтсом. Оба мужчины переоделись в уличную одежду, демонстрируя мускулистые тела в джинсах и футболках. Никто из них не мог сравниться с Романом, хотя они были моложе и, очевидно, ежедневно посещали спортзал. Каким-то образом Роман в костюме-тройке был для нее верхом сексуальности. Ей нужно было переориентировать либидо на молодых людей. Исключить всех, кто старше тридцати. Теперь любой ее потенциальный любовник должен быть красив и не омрачен интеллектом.

В отличие от мистера Кэмпа. В секретную службу не берут идиотов.

— Здравствуйте, специальный агент. Что я могу сделать для вас сегодня? — Кроме того, чтобы украсть телефон, незаконно обыскать комнату и молиться, чтобы ты ни о чем не узнал?

Он послал ей откровенно сексуальную улыбку и вошел в комнату.

— Вы и великолепная мисс Мэтьюс можете скрасить своим присутствием нашу компанию. Вчера вечером мы весело провели время.

Как она могла сказать «нет», когда это могло дать ей еще одну попытку с его телефоном?

— Ну, сегодня вечером нас попросили остаться дома.

Клинт поддержал своего партнера.

— Мы знаем. Мы должны присматривать за вами, следить, чтобы у вас не было проблем. Это как просить лису присмотреть за курятником. Послушайте, дамы, мы не пытаемся доставить вам неприятности. Мы просто хотим провести с вами немного больше времени. — Он посмотрел на Лиз. — Если только я не ошибся, и то, что происходит между вами и президентом, серьезно. Тогда я отступлю.

Тина увидела, как Лиз стерла с лица печальное выражение и с улыбкой встала.

— Между мной и президентом исключительно профессиональные отношения. Но, если мы не можем уйти, что вы двое предлагаете?

— Ну, мы заказали ужин. Парень из свиты премьер-министра посоветовал нам лучшую еду на вынос в Лондоне. Мы оставили еду на кухне, так что у нас будет неформальный ужин, — объяснил Мэтью. — Еще мы модем достать пиво и вино и попросить открыть комнату с домашним кинотеатром. Мы записали тот новый шпионский фильм, по которому сходят с ума все девчонки.

Лиз тихо взвизгнула.

— «Любовь после смерти»? Я сто раз перечитывала книгу. Я так взволнована. Это новые «Пятьдесят оттенков». Джентльмены, думаю, нам это подходит. — Она подмигнула Тине. — Тине предстоит короткое интервью с маленькой газетой в Огайо, поэтому где-то час ее не будет. Но я позабочусь, чтобы вы, ребята, не слишком скучали. После чего, мы полностью ваши.

Гениальный ход. Лиз отвлечет мальчиков, пока Тина будет обыскивать комнату Мэтью и Клинта. Это было идеальное прикрытие. Лиз всегда будет на связи. Если что-то пойдет не по плану, она отправит Тине «911», сигнализируя, чтобы она убиралась.

— Что думаешь? — Улыбнулась ей Лиз, но Тина увидела вызов в ее глазах.

Эта женщина точно знала, что делает, и она была идеальным партнером в преступлении. Тина бегло взглянула на Мэтью. Он был великолепным мужчиной. Жаль, что он, возможно, убил ее лучшего друга.

— Я думаю, это звучит прекрасно. Когда начнем?

Мэтью протянул ей руку.

— Чем раньше, тем лучше.

Она одарила его широкой, абсолютно фальшивой улыбкой и позволила вывести ее из офиса, более чем готовая приступить к настоящей работе.

* * * *

Час спустя Тина встала и потянулась.

— Пора давать интервью. Не останавливайте фильм. Я вернусь, как только смогу.

Мэтью посмотрел на нее, его глаза блестели в темноте.

— Ты уверена? Я не против подождать.

Она покачала головой.

— На самом деле, я уже его видела. Меня пригласили на премьеру. Он очень хорош. Та сцена в лифте скоро станет напряженной. Я мигом.

Лиз отвернулась от экрана и подмигнула ей. В руках у нее был телефон.

Они придумали код. Если Мэтью выйдет из комнаты, Лиз пошлет один смайлик, чтобы Тина знала, что он ушел. Тогда Тина смоется из его комнаты и, как можно быстрее помчится обратно в кинотеатр. Все будет хорошо. Ее не поймают, и она хотя бы несколько минут проведет в его комнате.

Это было не так хорошо, как клонировать его телефон, но выбирать не приходилось. Ей нужна информация.

Тина ускорила шаг в ту же минуту, как вышла из комнаты, нашла лестницу и бросилась вниз через один пролет, затем другой, пока не достигла цокольного этажа, где находились помещения для слуг. Лара довольно громко возмущалась, когда обнаружила, что целый этаж совсем не так прекрасен, как остальная часть поместья. К счастью, сегодня вечером все были в городе, поэтому у настоящих слуг был выходной. Остальные — сотрудники службы безопасности — были на посту за пределами здания.

Тина знала, что это был ее единственный шанс. Другого уже не будет.

Под ней скрипнула половица. Поморщившись, она остановилась и снова услышала скрип. Это был звук открывающейся двери?

Она стряхнула приступ беспокойства. Время поджимало, поэтому она заставила себя снова двигаться вперед. Она уже придумала оправдание на случай поимки: ей надо распечатать документы и она потерялась, когда искала принтер, поскольку тот, что в офисе, не работал. На самом деле, это не было полной ложью. Принтер в офисе действительно не работал. Она лично выдернула из него шнур, прежде чем они пошли ужинать. Если ее поймают, она похлопает глазками и попросит Мэтью или Клинта починить для нее адскую машину. Когда они обнаружат висящий шнур, она рассмеется и притворится смущенной своими ужасными познаниями в технике. И они ей поверят, потому что они были мужчинами, а у нее были сиськи.

Эта уловка сработает.

Ее сердце колотилось быстрее с каждым шагом. Из нее вышел бы ужасный шпион.

Как можно тише она повернула ручку двери в комнату, в которой Мэтью жил вместе с Клинтом, и вошла, поблагодарив всех богов, по милости которых дверь оказалась без замка. Она подождала, пока дверь тихо захлопнется, и только потом включила свет.

Комната выглядела по-спартански. Только две односпальные кровати, прикроватные тумбочки, комод и зеркало.

На тумбочке лежали блокнот и ручка. Она подняла его, пролистала, но все, что там было, это список имен. Дарси Хильдебрандт стояла первой в списке, наряду с несколькими другими. Она вытащила телефон. Вероятно, это был всего лишь список людей, которые будут входить и выходить из дома, пока президент находится в городе, но некоторые имена Тина не узнала. Она сфотографировала список и пролистала блокнот.

Агенту нравилось рисовать, и у него довольно неплохо получалось. Здесь был эскиз МОпеха-Один, вертолета, который доставил президента в аэропорт. Она перевернула ещё одну страницу. На ней был изображен насупленный Президент с нахмуренными бровями. Ниже была подпись: «Никаких белых носков с костюмом, Мэтью. Мы что, варвары?»

Она подавила смешок.

Здесь была зарисовка ее самой и Лиз, стоящих в пресс-центре Белого дома. Вместо их обычных дизайнерских деловых костюмов он одел их как супергероев в коротких костюмчиках и сапогах по колено. Это могло бы быть оскорбительным, если бы не заголовок. «Крутые сучки — лучшие».

Мужчины. Даже хваля девушку, они смотрели на ее сиськи. С легкой улыбкой она перевернула страницу.

Когда она увидела следующее изображение, все ее тело похолодело.

Мэддокс Кроуфорд. На нем были джинсы, рубашка с воротником, и он стоял у своего самолета, показывая фотографу знак «палец вверх».

Как долго Мэтью стоял там? Он наблюдал, как Мэд проводил проверку перед вылетом, чтобы убедиться, что бомбу, которую он заложил в самолет, не обнаружат? Он спрятался в тени и нарисовал человека, которого собирался убить?

Она закрыла тетрадь и заметила возле телефона пачку стикеров. На ней были видны вмятины, словно кто-то писал записку, так сильно нажимая на ручку, что она оставила следы на следующей странице. Она выдернула три верхних странички и сунула их в карман.

Где его багаж? Она открыла дверь шкафа, готовая перерыть все, что сможет найти.

Сколько прошло времени? Четыре, может пять минут?

Шкаф был разделен на две секции, которые выглядели до странности похоже. С обеих сторон висели четыре черных костюма и белые классические рубашки. Внизу стояли лоферы, опять же идентичные, хотя размер одного комплекта был немного больше другого. Стандартная форма секретной службы.

Справа от нее лежала вещевая сумка, которая, как она думала, принадлежала Мэтью. Она опустилась на колени, чтобы обыскать ее. Позади нее открылась дверь спальни.

Тина застыла на месте и взмолилась, чтобы ее не обнаружил кто-то, у кого не дрогнет рука спустить курок.

Глава 7

— Я прекрасно провела вечер, — сказала Дарси, наклонившись к Роману, когда лимузин подъехал к особняку. — Ты уверен, что он должен закончиться? — Ее голос понизился до шепота. — То, что между президентом и Мими не пробежала искра, не значит, что мы не можем продолжить вечер.

Зак тихо фыркнул, давая понять Роману, что услышал бормотание Дарси.

Роман сомневался, что Зак произнес более трех предложений за всю ночь. Они уже высадили Мими у ее таунхауса, после того как Зак очень сдержанно с ней попрощался. Девушка была потрясающе красива, но его друг ничего не замечал. Он весь вечер переписывался с Томасом, главой секретной службы, который поддерживал связь с остальными агентами. Он в режиме реального времени узнавал, чем занимались этим вечером Лиз и Тина. Как только Зак услышал, что их женщины ужинали на кухне с теми же агентами, с которыми провели предыдущий вечер, он решил сократить свидание с супермоделью. Роман поддержал это решение. Кэмп и Гейтс были сильнее… и моложе. Они не пытались контролировать передвижения женщин без какого-либо реального объяснения причин. Тина и Лиз не думали, что эти парни были придурками.

На самом деле, именно в эту минуту Тина, вероятно, лизалась с Мэтью Кэмпом. И она точно никогда не орала на него и не смотрела с перекошенным от ужаса лицом.

Роман не знал, почему прошлой ночью она так на него смотрела, но это было похоже на удар под дых. Когда она повернулась к нему, то словно потеряла голову. Он видел ее глаза. В них плескался страх, вперемешку с полным отчаянием.

Что происходило у нее в голове? Несколькими мгновениями ранее она сказала ему, что не обвиняет его в том, что упала той роковой, давней ночью, но что-то явно произошло. Роман знал это. Но он понятия не имел, что перенесла Тина за те годы, что они были вдали друг от друга.

Годы после того, как он ее бросил.

Он держал пари, что Мэд знал. При мысли об этом кровь Романа кипела. А еще это ранило. Хуже того, ему было некого винить, кроме себя.

— Роман? — Переспросила Дарси.

— Нам с президентом нужно обсудить завтрашний разговор с премьер-министром, — наконец ответил он.

Вообще-то, это не совсем правда. Они уже подготовились к этой встрече настолько, насколько возможно. Подтверждение связей в НАТО. Сделано. Осторожные переговоры о новой торговой сделке после Брексита. Сделано. Протолкнуть проект трубопровода, который мог бы осыпать Америку тонной денег и уделать Россию? Сделано, дай пять! Но он бы соврал о чем угодно, лишь побыстрее закончить это свидание.

Потому что, хотя с другими людьми Дарси Хильдебрандт была исключительно вежлива и мила, в его присутствии у нее словно вырастали дополнительные несколько пар рук, которыми она любила трогать его в местах, которые оскорбляли его скромность. Она была на удивление агрессивной, и он пытался сотнями хитрых способов намекнуть ей отступить. Она намеков не понимала, а он не знал, как еще с ней справиться. Ему никогда не приходилось ломать голову над тем, как отразить внимание активных женщин.

Но также Роман знал, что он должен быть дипломатичным. Дарси работала на премьер-министра. Заку было необходимо, чтобы эти переговоры прошли успешно. Они охватывали несколько крайне важных вопросов, но Роман не желал спать с Дарси ради их решения.

Забавно, но при виде ее изящных изгибов его дружок лишь спрашивал: «Какого черта?». Сегодня он хотел только Тину.

Некоторое время казалось, что она тоже хотела с ним секса. Если бы он думал, что это сработает, он бы натравил на Дарси Тину. Вот только Тина скорее отшвырнула бы его и сказала, что ей наплевать, даже если его домогалась крошка-атташе британского премьер-министра. Но после прошлой ночи, она, вероятно, передаст его Дарси на блюдечке с голубой каемочкой и снова переключит внимание на гребаного Мэтью Кэмпа.

Дарси провела ладонью вверх по его руке.

— Я могла бы помочь тебе. Я изучила повестку дня вдоль и поперек.

Ожидавший их агент секретной службы подошел к двери машины, чтобы открыть ее. Роман должен был удостовериться, что ловкая Дарси не последует за ним.

— Мы с президентом должны поговорить наедине.

— Но я действительно могу помочь. — Дарси наклонилась, прижимаясь к его боку. — С подготовкой, я имею в виду. Я была бы рада помочь подготовиться, или помочь тебе расслабиться и отдохнуть. Даже если это займет всю ночь.

— Как вы думаете, уместно ли для атташе премьер-министра Англии консультировать президента Соединенных Штатов о том, как вести переговоры с ее начальником? — Бросил Зак. — Потому что я думаю, что, если вы перейдете эту черту, ваш босс поставит под сомнение вашу лояльность.

Глаза Дарси расширились, как у испуганного оленя в свете фар грузовика.

— О нет. Сэр, я только предложила немного… повеселиться.

Зак продолжил давить.

— Это не вечеринка, мисс Хильдебрандт. Это серьезные переговоры на благо двух стран. Если пресса узнает, что вы провели ночь с главой моего штаба, то, вероятно, задумаются, не пошатнулась ли верность Романа, не говоря уже о том, какой головой он думает. Их вывод, вероятно, будет таким: ему плевать на интересы американского народа. Это мнение может распространиться на меня, так как все начнут публично рассуждать о том, что я не могу контролировать сотрудников. Такие слухи недопустимы. Мне нужно, чтобы журналисты увидели, как вы отправляетесь домой, в то время как мы с Романом возвращаемся вместе, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в чьей-либо преданности.

Она повисла у него на руке и фыркнула.

— При всем моем уважении я не наврежу своей стране, установив дружеские отношения с главой вашего штаба.

Роман постарался не закатывать глаза. Женщина явно имела в виду не только рукопожатие. И он не мог поверить, что она оставалась такой спокойной даже после того, как ее отчитал президент Соединенных Штатов.

Он был неправ насчет Дарси. На самом деле, он был полным идиотом. Она не была милой и вежливой. Действительно ли она его хотела или просто стремилась подняться по политической лестнице, но она явно что-то задумала.

— Я ценю это, но Заку и мне нужно поговорить с глазу на глаз. Наши страны находятся в дружеских отношениях, но мы не можем допустить слухов о сговоре.

Она надулась, ее нижняя губа слегка выпятилась.

— Хорошо. Увидимся завтра. Возможно, мы сможем пообедать.

— Я проверю свой график. Я буду очень занят в течение следующих нескольких дней, но уверен, что увижу вас в номере десять, — Роман оглянулся, размышляя, что бы такого сказать, чтобы уже сейчас установить между ними дистанцию.

Чтобы он мог пойти узнать, чем занимается Тина, и вырвать ее из компании Кэмпа.

Дверца открылась, и показался мужчина в черном костюме.

— Мистер Президент, с возвращением.

Зак кивнул.

— Ты готов?

Более чем.

— Да, мы должны решить тот вопрос, с которым так и не разобрались.

— Ты прав, — согласился Зак, зная, что никакой проблемы не было. Он повернулся к Дарси. — Доброго вечера. Увидимся завтра.

Как только президент покинул машину, Роман повернулся к Дарси.

— Спасибо, что согласилась меня сопровождать. Я прекрасно провел время.

Это была наглая ложь, но он сумел улыбнуться ей как раз перед тем, как выскочить из машины.

Дарси потянулась к нему, но Роман был быстрее, намереваясь как можно быстрее сбежать от мисс Юркие Ручонки. У него не было сомнений, куда он направится дальше. Прямо к Августине. Возможно, ему удастся поговорить с ней, заставить рассказать, о чем она думала или переживала прошлой ночью.

Вырвавшись на свежий воздух, Роман с удовлетворением услышал, как дверь машины захлопнулась прямо перед лицом Дарси. Затем он, наконец, вдохнул полной грудью впервые за несколько часов.

Зак приблизился к нему.

— Итак, теперь ты все понимаешь? Эта женщина выбрала тебя целью, и она будет только настойчивее, пока ты не объяснишь ей, что этого не случится. Ты должен быть несгибаемым.

Он протянул руку, удерживая его от лекции.

— Я понял. Я разберусь с ней завтра. Пойдем и выясним, что делает Лиз. Ты всю ночь о ней беспокоился. Мы не сможем вести разумный разговор, пока ты не успокоишься.

Зак остановился, подняв бровь.

— Ты что, шутишь, черт возьми?

Очевидно, Роман никого не обманул. Никто другой не видел его насквозь так, как его лучший друг.

— Хорошо. Давайте разберемся, чем там занимается Тина.

— Это я могу. И если мы случайно узнаем, чем занимается Элизабет, то так тому и быть. — Зак зашагал к двери.

Вряд ли это будет первый раз, когда он слышит вполне убедительные отрицания Зака о привязанности к своему пресс-секретарю.

Роман проследил взглядом, как тронулась машина, увозя Дарси домой.

— Так они ужинают с Кэмпом и Гейтсом? Может быть, они просто оказались на кухне в одно и то же время?

Он не сомневался, что Тина была с Лиз. Если Лиз застрянет где-то или ее обидят, то Тина будет рядом, чтобы подготовить путь отступления и продумать месть.

— Конечно, так и случилось. Это простое совпадение, — пожаловался Зак. — Теперь они перешли в комнату с домашним кинотеатром. Видимо, один из парней секретной службы заполучил диск с новым фильмом, который мечтают посмотреть все девушки. Ты думаешь, это тоже случайность?

Так значит Тина сидела в уютной, темной комнате с понравившимся ей парнем и смотрела фильм, который некоторые критики уже окрестили «чуть более приличным, чем порно». Его первым желанием было ринуться прямо в ту комнату и вытащить ее за шиворот.

Но под каким предлогом? Она не нарушала правил. Она была в целости и сохранности именно там, где он ее оставил, в то время как он делал именно то, в чем она его обвинила прошлой ночью: встречался с кем-то еще. Конечно, он не считал это свиданием, но после тщательного обдумывания и многочисленных попыток уклониться от рук Дарси, он понял, что Тина была не так уж неправа.

Имел ли он право вмешиваться и забирать ее? Это был инстинкт, вызванный желанием овладеть ею. Роман хотел, чтобы она сейчас же бросила Кэмпа, чтобы он мог установить четкие границы… и чтобы она оказалась в полном его распоряжении. Но чего он добьется, кроме того, что разозлит ее? Тем более что он не мог предложить ей ничего, кроме постели? Но даже это было опасно, пока он, Зак и другие не выяснят, в какую сеть международного шпионажа их втянули.

А если они положат конец неизвестности и убийствам? Что он может предложить Тине, кроме отличного секса, когда она того захочет? Он не мог представить, чтобы их отношения выдержали испытание временем. Что изменилось? Конечно, они стали старше. Но мудрее ли? В этом он был не уверен. Они все еще были вспыльчивыми, все еще были склонны спорить так же часто, как и трахаться.

Он не знал, сможет ли так жить.

— О чем задумался? — Зак дернул его за бабочку, пока их вели в дом.

Он знал, о чем ему следовало думать — о переговорах, которые начнутся завтра. Он должен строить стратегии и схемы, делать все возможное, чтобы выбить наиболее выгодную сделку. Ему нужно перепроверить планы создания трансатлантического трубопровода, который мог принести США миллиарды и помочь Заку оставить след в истории.

Вместо этого он думал о женщине.

— Может, нам следует оставить Лиз и Тину в покое. — Роман не был уверен, что справится, если она снова взглянет на него, словно он монстр.

Да, а, возможно, ты просто трус.

Зак посмотрел на лестницу, ведущую в комнаты отдыха, и сжал зубы.

— Думаю, я бы хотел посмотреть этот фильм.

— Единственное, чего ты добьешься, — это разозлишь ее еще больше. Если не хочешь по-настоящему с ней поговорить и рассказать, что происходит, ты должен оставить ее в покое.

Зак повернулся, его глаза горели.

— Что ты хочешь этим сказать? Думаешь, что я должен уйти и позволить ей из мести трахнуть бравого охранника, назначенного охранять меня?

— Он не охранник из местного торгового центра. Он агент секретной службы, и я всерьез сомневаюсь, что она решит трахнуться с ним из мести. Это не в стиле Лиз. — Но он не мог сказать то же самое о Тине. Она была более чем способна сделать первый шаг, и если при этом секс ей понравится, то тем лучше.

Они с Тиной были очень похожи.

— Мне наплевать. Я этого не допущу. Ей нужно мне довериться. — Отказавшись от дальнейших разговоров, он поднялся по лестнице.

Роман заколебался. Как он должен поступить? Будет ли Тина лучше к нему относиться, если он не побеспокоит ее сегодня? Или он будет раздавлен, если проснется и обнаружит, что эту ночь она провела не одна?

Он стоял там, чувствуя себя парализованным. Наконец он понял, что понятия не имеет, как справиться с Тиной. И никогда не имел. Можно ли вообще с ней справиться? И насколько разумно попробовать? А насколько глупо не попытаться?

Может, главный вопрос в том, собирается ли он просто стоять и смотреть, как она трахается с каким-то молодчиком?

Нет, черт возьми. Но даже если он и Тина действительно попробуют рискнуть, даже если у них получится, что дальше? Роман не знал, чем будет заниматься через несколько лет. Конечно, впереди их ждет переизбрание Зака, за которым, как он надеялся, последует второй срок… и что потом? После того, как Зак покинет пост, Роман окажется пятидесятилетним безработным. Конечно, он достиг всех своих целей, но он понятия не имел, куда его приведет жизнь. Или куда он хотел бы двигаться.

С другой стороны, хотел ли он стать тем грустным парнем, который пожертвовал личной жизнью, чтобы воплотить карьерные мечты в реальность? Чем старше он становился, тем чаще задумывался о семье, о жене и детях, о будущем, в котором не будет одна политика. Он всегда считал таких парней идиотами, обвешанных детьми. Теперь… Коннор и Лара активно пытались завести ребенка, и он подозревал, что Гейб с Эверли не собираются отставать. Дэкс уже говорил о том, чтобы завести семью с Холланд. Черт, и хотя Мэда уже не было, скоро у него появится ребенок.

Неужели он действительно хотел провести всю свою жизнь, строя политические планы, убеждаясь, что Зак оставит след в истории, в то время как сам умрет, не оставив никакого наследия?

Этот вопрос был словно удар под дых.

Роман нахмурился. Его ребенку не обязательно расти так же, как он. Он мог выбрать другой путь, верно? Ему не нужно отправлять ребенка в школу-интернат. Он мог бы поселиться рядом со своими друзьями, и они могли стать его любящей семьей. Да, это звучало замечательно… но он не мог представить, что заведет семью с кем-то, кроме единственной женщины, которую он на самом деле хотел. Той, кто сводил его с ума.

Кстати о Тине, он заметил, как она крадется вниз по лестнице. Должно быть, она разминулась с Заком. Он почти окликнул ее, но увидел, как она остановилась и взволнованно оглянулась через плечо. Еще более любопытно, что после этого она прижалась к стене.

Как будто стараясь остаться незамеченной. Как будто она что-то замышляла.

Роман отступил влево, нырнув за одну из грациозных колонн особняка. Она не могла его увидеть, но он мог наблюдать за ней через большое зеркало справа.

Возможно, она кралась в комнату, потому что ей надоело проводить все время с чрезмерно мускулистым качком, который не мог составить более нескольких предложений, не используя слово «братан». Если так, то он мог бы последовать за ней и попытаться убедить ее поговорить. И не для того, чтобы обвинить в измене, а чтобы извиниться за прошлую ночь.

Он замер, ожидая, что она свернет в коридор второго этажа, который вел к крылу, который делили Лиз, Гейб и Эверли, а также Коннор и Лара.

Вместо этого она внимательно осмотрелась, прежде чем спуститься ниже. На цыпочках он последовал за ней как раз вовремя, чтобы снова увидеть, как она поворачивает и спускается на цокольный этаж.

Где находилась комната Мэтью Кэмпа.

Дерьмо. Все намерения избежать поведения пещерного человека испарились. Какого черта она делала? Ранее он отказал очень доброй, порядочной женщине, потому что был профессионалом. Кроме того, Дарси не очень ему нравилась, и он был слишком напуган мыслью о том, сколько рук она могла прятать под одеждой. Но ему больше нравился аргумент о профессионализме. Он был не только хорош в работе, но и был чертовым патриотом.

Роман немного подождал и последовал за ней вниз по лестнице, двигаясь вдоль стены, где вероятность быть услышанным была наименьшей. Он свернул в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть, как она проскользнула в одну из небольших комнат, где проживали агенты, и тихо закрыла за собой дверь. Он не знал точно, но держал пари, что комната принадлежит Мэтью Кэмпу.

Замерев, он уставился на дверь. Что произойдет, если он просто распахнет ее и влетит внутрь? Неужели он увидит ее в руках этого идиота, предлагающую ему свое великолепное тело? Этот парень даже не сможет оценить этого, потому что слишком прост, чтобы понять ее. У Романа перед глазами стояло видение, как этот ублюдок целует ее, шаря руками по обнажённым изгибам.

Здравомыслие вылетело в трубу. Верх взяла ярость.

Он дернул ручку и широко распахнул дверь, стукнув ее о стену.

— Августина!

Он услышал ее вздох из другой части комнаты. Не из ванной, так как она располагалась дальше по коридору. Нет, звук шел из шкафа.

Роман нахмурился. Что, черт возьми, она там делала? Миллион и один странный сценарий пролетел у него в голове. Он хотел разорвать Кэмпа на клочки многочисленными и жестокими способами. Ему даже не пришлось бы делать это самому. Его связи были намного обширнее, чем у этого ублюдка. Он мог сделать так, чтобы агента посчитали предателем и отправили в какое-нибудь неприятное место, где его будут пытать профессионалы, которые преуспели в этом ремесле. Только лучшее для игрушки Тины. Самые длительные пытки водой. Самые качественные побои. Самое лучшее для ублюдка.

Но в тот момент Роман жаждал лично взяться за Кэмпа и заставить его заплатить.

Он подошел к шкафу и открыл дверь, увидев там Тину, уставившуюся в телефон. Ее лицо было бледным, глаза — дикими. Он мог только предположить, что любовничек ждал ее в темном углу.

В некотором смысле это разозлило его еще больше.

— Какого черта ты творишь? — Роман прекрасно знал ответ на этот вопрос, но собирался заставить ее вслух признаться, что она соблазняет Кэмпа, чтобы тем самым вогнать нож в спину Романа.

А что он будет делать, если она скажет, что трахается с Кэмпом потому, что у него большой член и он хорош в постели?

Потому что Кэмп был неподалеку? Роман отказывался двигаться с места, пока не скажет этому мудаку пару слов. «Ты» и «уволен» первыми пришли на ум. И плевать ему на юридические последствия. Он мог с ними разобраться. В конце концов, он окончил юридический факультет Йельского университета. Безусловно, он мог позволить себе уволить одного идиота, который вел себя непрофессионально во время важного визита за границу.

— Кэмп, тащи сюда свою задницу, — прорычал он.

Тина снова потянула его к двери, приложив все имеющиеся усилия и сжимая в свободной руке телефон.

— Нам нужно сейчас же убираться!

Ну, уж нет, черт возьми. Он не уйдет, пока не покажет этому ублюдку «что почем».

Черт, Роман ненавидел вступать в драку неподготовленным. Что он знал о парне такого, что можно использовать против него? Конечно, Кэмп получил допуск к секретной работе, но что, если он был частью глубинного государства (Прим. пер. Глубинное государство (англ. deep state) — теория, согласно которой в США существует скоординированная группа государственных служащих, влияющих на государственную политику без оглядки на демократически избранное руководство)? Или предатель, работающий на иностранное правительство? Может, этот парень сблизился с Тиной, потому что она была сестрой Дэкса? Точно. Это он может использовать. Тина была слишком важна для президента, чтобы позволить ей попасть под влияние человека, которому они не могли доверять.

На мгновение Роман испугался, что совершает ошибку… но этот момент был мимолетным. Сейчас им управлял не разум. А член.

И его член был зол.

Он оторвался от Тины и сунул голову в шкаф, вглядываясь в темноту.

— Ты вообще понимаешь, как непрофе…

Вот только внутри никого не было. И он определенно не видел никого, тяжело дышащего и наполовину раздетого со свисающим хозяйством. Он увидел лишь ряд аккуратно развешенных костюмов и лоферов.

Внезапно Тина толкнула его в шкаф. Он уставился на нее, в то время как она погасила тусклый свет и с едва слышным щелчком закрыла дверь. Единственным источником света был экран ее телефона. Он мог видеть ее лицо в тусклом свете.

— Сядь в угол и молчи, — прошептала она. — Пожалуйста, Роман. Пожалуйста. Он идет, и он не должен нас найти.

Кэмп? Разве она не хотела, чтобы он был здесь? Раздевал ее? Ублажал? Роман бы так и решил… но дрожь в голосе Тины говорила об обратном. Тогда что она здесь делает? В голове у него крутился миллион вопросов, но затем он услышал, как открывается дверь спальни. Тина выключила телефон, погрузив их в темноту.

Она прижалась к нему, и он почувствовал, как она дрожит. Он перешел на другую сторону шкафа и потянул ее глубже в тень. Очевидно, это был не розыгрыш. Она должна была встретиться здесь с Кэмпом? Роман задавался вопросом, сорвало ли его внезапное появление ее планы соблазнения.

Может, она не хотела, чтобы любовник видел ее с Романом. Хотя, нет. Тина просто скажет Роману или любому другому, что они с парнем сгорают от желания, и остальным лучше немедленно исчезнуть. Тина никогда не будет скрывать желание.

Но сейчас Тина пряталась. Она была напугана.

Он обнял ее и прошептал:

— Встань за меня.

Она отступила и запрокинула голову ему на грудь.

— Тише.

— Эй, у меня есть минутка. Я думал, что наладил контакт. — Голос Мэтью был четко и ясно слышался снаружи шкафа.

Она напряглась и окаменела в его объятиях, стараясь вытянуться к полосе света, проникающей сквозь щель. Черт возьми, она пыталась подслушивать. Неужели она пыталась узнать, не изменял ли ей ее последний ухажер? Или сохранял верность?

— Да, все выглядит вполне нормально, за исключением ссоры с девкой, — пробормотал Кэмп. — Я так считаю. Он что-то знает. Не знаю что, но он определенно отдалился от нее. Он нервничает. Несколько месяцев назад что-то до чертиков его напугало. Он отправился куда-то в округ Колумбия на секретную встречу, и когда вернулся, то изменился.

Теперь и Роман начал прислушиваться — и прислушиваться внимательно. Кому, черт возьми, докладывал Кэмп?

— Да. Я все спланировал. На этот раз что-то другое. Держи их наготове. — Последовала долгая пауза, и Роман смог расслышать, как Кэмп меряет шагами комнату. — Вы знаете, что буду. И я передам вам информацию как можно скорее. Я думаю, что определил, с кем мне нужно поговорить и кого убрать. Да, мы уже близко. Я узнаю больше после того, как вернусь из поездки. До тех пор все будет тихо. Я в этом удостоверюсь. Очень скоро тебе придется дать мне все, что обещал. — Он усмехнулся. — Ловлю тебя на слове. И ничего не могу обещать насчет нее. Она очень вкусная. Если я смогу ее заполучить, это может того стоить. — Раздался тихий стон. — Да, я слышу. Хорошо. Я все сделаю. Кайфоломщик. Я позвоню после того, как вернусь в Лондон.

Раздался долгий вздох, за которым последовали звуки открывающихся ящиков. В следующую секунду послышался треск металла и пластика.

У Тины сбилось дыхание. Кэмп что-то ломал, возможно, телефон. Черт возьми.

Мгновение спустя они услышали характерный щелчок обоймы, вставляемой в пистолет. Тина напряглась, и Роман снова обнял ее, прижимая к себе так тихо, как только мог. Он не носил пистолет, и теперь он об этом жалел. Его сердце бешено застучало, когда он понял, что здесь может разыграться бойня, которую ему не суждено выиграть. Если Мэтью Кэмп откроет шкаф и найдет их, Роман ничего не сможет сделать, чтобы защитить Тину, кроме как заслонить ее и умереть первым. Кэмп был прекрасно обучен и хорошо вооружен.

Тина задрожала в его руках. Роман задержал дыхание.

Мгновение спустя луч света, проникающей в маленькое пространство, исчез. Они услышали, как дверь спальни открылась и снова закрылась.

Он еще долго обнимал ее, слушая, как шаги Кэмпа затихают вдали.

Наконец они остались одни.

Роман глубоко вздохнул и отпустил ее.

Тина включила верхний свет и повернулась к нему.

— Что ты здесь делаешь?

Он почувствовал, как невольно прищуривается от ее тона.

— И это ты меня спрашиваешь? Нет, детка. Это я, черт возьми, хочу знать, о чем ты думала, обыскивая комнату агента секретной службы и подслушивая его телефонные разговоры? И я хочу знать это прямо сейчас.

Потому что Августина беспокоилась не о том, что ей изменяют. Она шпионила. Он должен выяснить, как глубоко она в это вляпалась.

Когда он взял ее за руку и потянулся к дверной ручке, она с насмешкой уперлась и задрала голову.

— Тебе кажется, Роман. Я просто искала кое-что, что оставила здесь прошлой ночью.

Ах, ее королевская поза. Сколько раз он видел, как она использовала эту тактику, когда ее загоняли в угол? Она не отступает, просто окатывает любого дурака, который посмел задать ей вопрос, надменным взглядом, и говорит что-то резкое в духе «как ты смеешь меня спрашивать». Вот почему она стала таким популярным представителем Зака в новостных шоу. Она могла смутить одним взглядом и отразить даже самые лучшие аргументы своих самых сильных противников.

Роман покачал головой, потому что, если она собирается разыгрывать королеву, он покажет ей, кто тут чертов король. В этот раз он не позволит ей одержать верх.

— Хватит, Тина. У тебя есть две секунды, чтобы рассказать мне, что происходит.

Она слегка пожала плечами, как будто ничто в мире ее не волновало.

— Если хочешь знать, прошлой ночью я потеряла здесь свои лучшие стринги. И искала их.

Она лгала. Коннор поклялся ему, что прошлой ночью отвел Тину обратно в комнату, затем подождал, пока она закроет дверь и выключит свет. Он провел там несколько минут, чтобы удостовериться, что она заснула. И она совершенно точно не сбегала в четыре ночи, чтобы перепихнуться с Кэмпом, особенно если учитывать, что на соседней кровати лежал Гейтс.

Если Роман не сможет выбить у нее ответы, то получит их у единственного человека, который сможет пролить на это свет.

— Тогда все в порядке. Продолжай искать, детка. Возможно, Кэмп поможет тебе, хотя я не понимаю, почему ты не попросила у него помощи, когда он был здесь несколько минут назад. Но если у тебя все под контролем, то у меня есть еще кое-какие дела.

Он открыл шкаф и вышел.

Она последовала прямо за ним.

— Роман, оставь его в покое. Это не твое дело.

Он взглянул на ближайшую мусорную корзину. Ничего, кроме пары салфеток. Так куда он дел остатки сломанного телефона? Роман чертовски хорошо узнал эти звуки. Кэмп разбил устройство, а затем, вероятно, забрал SIM-карту. Неудивительно. Судя по этому разговору, парень задумал что-то недоброе по отношению к стране… и Тине.

Но Роман должен отдать агенту должное; он хорош. Он не оставил ни единого следа.

Он вытащил телефон, собираясь позвонить Заку. Им нужно подключить Коннора разработать стратегию. Он хотел тихого допроса, а это означало не вовлекать в это Агентство и ФБР. Пока он не мог доказать, что происходит, Роман отказывался посвящать в это кого-то, кому не мог полностью доверять. Они могли бы сказать, что Коннор получил повышение по службе и теперь исполняет обязанности советника президента по вопросам безопасности. Хорошо быть начальником штаба. Он мог решать вопросы налету.

— Что ты делаешь? — Тина бросилась за ним, буквально наступая ему на пятки.

Он был счастлив бросить ей ее собственные слова.

— Это не твое дело. Иди своим путем, а я своим.

Который приведет к ней же, потому что он намеревался раскрыть все секреты, которые она хранила — так или иначе. Скоро Тина поймет, что не может от него спрятаться.

— Роман, остановись.

Он замер на полпути. Он даст ей шанс. Один. И лучше ей рассказать ему чертову правду или он за себя не отвечает. Он не собирался рисковать ее безопасностью… Или безопасностью президента.

Приподняв бровь, он повернулся и посмотрел на нее, положив одну руку на перила, давая понять, как он близок к тому, чтобы уйти.

— Да, Августина?

Ее лицо окрасилось в розовый, и на мгновение он увидел, как вращаются колесики в ее голове, пока она отчаянно пытается найти выход из ловушки, в которую он и не надеялся ее заманить. Тем не менее, он держал дверь клетки плотно закрытой. Она сжала кулаки.

— Пожалуйста, Роман. Я думаю, он сделал что-то, что навредило моему другу, и я расследую это. Прошу тебя, брось это и позволь мне самой разобраться. Пожалуйста. Просто уйди.

Он вторгся в ее пространство, нависая над ней. Она связалась с убийцей, забралась в его спальню и попыталась ее обыскать. В устах Тины это обвинение звучало так, словно он обидел ее подружку, а не совершал преступление против страны. Роман не купился на ее рассказ. Если бы не он, она оказалась бы одна, когда неожиданно вошел Кэмп и начал строить заговор с неизвестным абонентом. Если бы Кэмп поймал ее, то мог сделать с ней что угодно. И никто ничего бы не узнал.

— Не в этой жизни, детка. Ты влезла во что-то невероятно опасное. Теперь я — главный. Я слышал каждое его слово. Он шпионит за Заком, а это значит, что он мой.

— Шпионит за Заком? Или работает на него?

Он уставился на нее.

— Что ты имеешь в виду? Конечно, он работает на Зака, по крайней мере, в теории. Вот почему мне не нравится, что Кэмп за ним шпионит. — Что-то в ее словах не давало ему покоя. — Кто твой друг, которого обидел Кэмп?

— Я сказала, что это не твое дело.

— Ну, если хочешь по-плохому, то я сейчас же арестую Кэмпа и сам это выясню.

— Что нужно, чтобы заставить тебя отступить, Роман?

Она совсем его не поняла.

Он посмотрел на нее и скользнул рукой по ее шее.

— У тебя нет ничего, что заставило бы меня бросить это дело и позволить этому мудаку ранить тебя. Никакие деньги. Никакая власть. Никакой секс, даже с тобой. Я не отступлю.

— Скажи мне, что не убивал Мэда. — Ее голос звучал хрипло и тихо. Лицо исказила мука.

Он почувствовал, как у него отвисла челюсть.

— Что?

В ее глазах стояли слезы, когда она взглянула на него.

— Думаю, у меня есть доказательства того, что это Мэтью Кэмп заложил бомбу в самолет Мэда. Мне нужно удостовериться. Я так ему обязана. Но я должна знать, если это Зак отдал приказ убрать Мэда… и причастен ли к этому ты. Так что, Бог-свидетель, если ты уйдешь и расскажешь все это Заку до того, как я получу ответы, я никогда тебя не прощу. Ты меня понял?

Похоже, она его точно никогда не понимала, если думает, что он настолько подл, что убил одного из лучших друзей.

Он мог выложить все это Заку… или он мог попытаться успокоить ее и заставить поверить, что ни он, ни Зак не имели никакого отношения к убийству Мэда. Ему не нравились ее угрозы, но он их понимал.

Роман судорожно размышлял. Как ему остаться верным Заку, и не дав при этом Августине навсегда вычеркнуть его из жизни? И тут ему в голову пришло простое и одновременно идеальное решение. Коннор уже был в полной боевой готовности, а Роман не обещал Тине, что не скажет Коннору о возможном заговоре Кэмпа. Когда Роман скажет Коннору о потенциальной угрозе, тот не станет просить объяснений. Он просто защитит своего президента и друга.

И в то же время он мог защитить Тину, убедившись, что придурок Кэмп понял, что не может использовать ее в собственных целях.

— Хорошо, но у меня есть условия, и они не подлежат обсуждению.

— Я думала, ничто не заставит тебя уйти, — ответила она с горьким смехом.

Как плохо она его знала.

— О, я не собираюсь никуда уходить. Это мое первое условие, детка. Ты застряла со мной. Ты останешься со мной, будешь спать в моей комнате, будешь вести себя как моя любовница, пока мы со всем не разберемся. Ты не остаешься с ним наедине, и, если он спросит, то, единственное, почему ты с ним связалась, это потому, что пыталась заставить меня ревновать. Это понятно?

Она бросила на него циничный взгляд.

— Я думала, что не смогу купить тебя сексом.

— Ты не можешь меня купить, но кто сказал, что ты не можешь взять меня напрокат? — усмехнулся он.

Черт возьми, все как всегда. Все заканчивалось тем, что он говорил то, что не имел в виду, потому что она давила на него.

— Я не говорил, что ты должна будешь заниматься со мной сексом, но сегодня вечером ты будешь в моей постели. Я буду помогать тебе до конца расследования, а ты будешь безоговорочно мне подчиняться, когда дело касается твоей безопасности. Я ясно выразился?

— Не строй из себя ублюдка, Колдер, — прошипела она в ответ. — Что я с этого получу? За исключением того, что буду выглядеть как идиотка, пускающая по тебе слюни.

— Ты не окажешься под стражей. Не думай, что я этого не сделаю. Ты знаешь, что я могу, и Дэкс будет на моей стороне. Я расскажу твоему брату абсолютно все, чем ты занималась, я могу даже приукрасить, и он мне поверит. Он вернется из медового месяца, чтобы защитить тебя. А еще я позвоню твоей маме. Скажу ей о том, что происходит. Если этого недостаточно, я обзвоню всех твоих друзей и либо просьбами, либо угрозами — чем угодно — заставлю их пообещать, что они тебе не помогут, потому что я человек, который отчаянно пытается тебя спасти. Ты еще не скоро увидишь белый свет, детка. Выбирай, или я или прекрасная позолоченная клетка.

Она покачала головой.

— Мы можем быть партнерами, но я не буду притворяться любовницей.

Слабая дрожь в ее голосе подсказала Роману, что он взял верх. Его охватил трепет. Он нашел лазейку. Теперь она полностью в его власти.

— Никто ни за что не поверит, что мы с тобой ночь за ночью можем находиться в одной и той же спальне, не трахая друг другу мозги. Кроме того, я сомневаюсь, что Кэмп будет держать руки при себе, если не решит, что на тебя предъявил права кто-то больше и страшнее.

— Не будь ребенком.

— В этом нет ничего ребяческого. Я — собственник, и он поймет это. Ты ускользнула от него, чтобы пробраться сюда? — Внезапно перед ним кристально ясно предстал ее план. Накануне вечером она пошла выпить с единственным намерением приблизиться к Кэмпу. Она флиртовала и дала понять, что заинтересована, делала все, чтобы подобраться к нему поближе, возможно, попасть в его комнату. Она могла сделать что-то глупое, например, попытаться залезть в его телефон. Когда ничего не получилось, она решила обыскать его комнату.

— Да. — Ее рот превратился в упрямую линию.

Тем не менее, она была так сексуальна. Для него она всегда была сексуальна.

— Подумай о том, что я делаю. — Он взял ее за руку. — Если ты будешь драться или обманешь меня, я арестую Кэмпа, и в мгновение ока обо всем доложу Заку. Это не угроза. Но сейчас я выбираю тебя, Тина. Я предпочел тебя моему лучшему другу и президенту. Ты понимаешь?

Она усмехнулась, когда последовала за ним по лестнице.

— Ты меня шантажируешь.

Он остановился в пролете второго этажа, когда услышал шум наверху.

— И мне нужно все, что у тебя есть для завтрашней встречи, — говорил Зак твердым голосом.

— Я уже отправила вам все документы по почте, — парировала Лиз. — Мистер Президент.

— Я хочу, чтобы вы лично поработали со мной над бумагами. — Зак затопал вниз по лестнице. Он остановился и оглянулся на Кэмпа и Гейтса, которые наблюдали всю картину пролетом выше. — А вам двоим следует найти чем заняться в свое личное время.

— Прошу прощения. У нас был выходной, как и у мисс Мэтьюз и мисс Спенсер, — ответил Кэмп. — Мы просто решили провести время вместе и посмотреть фильм.

Это была прекрасная возможность. Роман наклонился и притянул Тину к себе, крепко обняв.

— Последний шанс, Тина. Не борись со мной.

Ее глаза расширились, и она ахнула, когда поняла, что он собирался сделать.

Он склонился к ее губам и крепко поцеловал. Притянув ее к себе, он обхватил задницу своими крупными руками. Роман не играл. Он собирался продемонстрировать Кэмпу — и всем остальным — что происходило между ним и Тиной. Поэтому, он захватил власть над ее ртом, и в тот момент, когда почувствовал, как она смягчается, позволил языку вторгнуться внутрь.

Боже, на вкус она была как небеса, сладкая и запретная. Как драгоценные воспоминания, которые он забыл. Как совершенство.

Через некоторое время она подняла руки и обхватила его за шею. Первобытный трепет охватил его, когда она поцеловала его в ответ с голодом, которого он не ожидал. И с тихим стоном желания она растворилась в нем.

Когда Роман отошел от нее, то с удовлетворением увидел, что все наблюдают за ними. Хорошо. Это была прекрасная демонстрация. Лиз выглядела ошеломленной. Пустой взгляд Зака мог обмануть другого, но Роман умел различать мельчайшие выражения на лице друга. Зак задавался вопросом, что, черт возьми, происходит; Роман не сомневался, что позже ему придется уклоняться от множества вопросов.

Но у Романа была гораздо более конкретная цель, и он обнаружил, что белобрысый кусок дерьма прожигает его взглядом с третьего этажа. Роман просто улыбнулся в ответ.

— Специальный агент Кэмп, спасибо, что развлекали мою девочку, пока меня не было, но думаю, что теперь нам пора в постель.

Тина сжала его за руку, почти до боли. О, она была в бешенстве, но не сопротивлялась. Да, она была целиком и полностью в его власти.

— И у мисс Мэтьюс есть чем заняться, — добавил Зак. — У нее больше не будет выходных. Я думаю, крайне важно, чтобы она всегда меня сопровождала, тогда она сможет разобраться с прессой.

Клинт Гейтс поднял руки.

— Конечно, мистер президент. Мы просто отдыхали с друзьями.

— Мисс Спенсер, вы в порядке? Хотите что-нибудь сказать? — Похоже, Кэмп не собирался отступать, даже когда друг ударил его локтем в бок. — Потому что, в таком случае, вы должны понимать, что пока я здесь, чтобы защищать президента, я буду защищать и вас.

Тина послала ему сияющую улыбку.

— Защищать меня? От Романа? Боюсь, это ему нужна защита. Простите, если ввела вас в заблуждение, специальный агент. Я просто пыталась привлечь внимание. Понимаете, через некоторое время отношения остывают, мужчины перестают стараться и начинают думать, что три минуты — это марафон.

— А теперь мы собираемся в постель. — Он должен был догадаться, что Тина найдет способ взять его за яйца, даже когда он думал, что контролирует ее. Она никогда не будет плакать, умоляя о пощаде. И, когда они снова окажутся наедине, она не проявит ни капли пощады к нему. В этом он не сомневался.

Почему это казалось ему чертовски возбуждающим?

— Вы свободны, джентльмены, — сказал Зак Кемпу и Гейтсу.

Ни один из них не выглядел обрадованным — Мэтью был гораздо менее обеспокоен, чем его коллега, — но они отступили.

— Тина? — Спросила Лиз, ее взгляд упал туда, где его рука сжимала ее локоть.

— Я в порядке. Поговорим утром. У тебя все хорошо? Если не хочешь работать, скажи Коннору. Он очень беспокоится, когда дело доходит до сверхурочной работы.

Зак нахмурился.

— Когда это Коннор так заинтересовался графиками работы?

Иногда Зак совершенно не понимал намеков.

Роман приблизился, чтобы мальчики наверху не могли его услышать.

— Она говорит о том, что ты останешься наедине с Лиз. Предполагается, что Коннор за вами присмотрит… на всякий случай.

— Что он думает, я сделаю? — Возмущенно спросил Зак.

— Могу уверить его, что ничего интересного его не ждет. — заверила Лиз. И мне не нужно, чтобы Коннор меня спасал. Президент Хейс совершенно безвреден, за исключением того, что до смерти меня утомляет. — Она повернулась к Заку. — Если вы хотите просмотреть заметки для встречи с прессой, то конечно. Я бы не хотела, чтобы вы забыли имена всех представителей британской прессы. Я сделала карточки. Будет весело.

Зак смотрел, как Лиз уходит.

— Я бы не сделал ей больно.

— И ты, Августина? — грустно спросил Зак.

— Вы понятия не имеете, господин президент. Абсолютно. Сейчас я пойду в комнату Романа, где у нас будет жесткий секс на почве ненависти, а после он может вытатуировать свое имя на моей заднице, чтобы, когда он снова выбросит меня, как мусор, никто другой больше меня не захотел. — Тина развернулась и зашагала к лестнице, но не забыла перед этим обронить. — И не забывай о нашей сделке, Колдер. Перейдешь мне дорожку и сильно об этом пожалеешь. Это будет страшное зрелище.

С этими словами она ушла. Они с Заком остались одни, глядя в разные стороны, наблюдая как объекты их привязанности и одновременно источники раздражения, уходили прочь.

— Что, черт возьми, это было? — Спросил Зак.

— Ничего, с чем я не могу справиться. Я позабочусь о Тине.

Зак нахмурился, явно недовольный ответом, но все еще мучавшийся мыслями о только что ушедшей женщине.

— Отлично. Что, черт возьми, нам теперь делать?

— Без понятия. — Но Роман понимал, что лучше бы ему придумать план — и быстро. Сегодня вечером Тина будет спать в его постели. Она тоже может нанести ему удар. Или, если он правильно разыграет карты, она может снова оказаться в его объятиях.

У него появилась самая лучшая за многие годы возможность получить второй шанс. Вопрос был в том, должен ли он попытаться?

Глава 8

Тина поднималась по лестнице, игнорируя Романа, плетущегося позади нее. Никакие его слова не могли остановить этот марш смерти. Когда они добрались до его комнаты, она уже знала, что грядет еще одна адская ссора.

А что потом?

Она немного волновалась о том, что будет дальше. Было бы так легко переспать с Романом, так же легко, как потеряться в том проклятом поцелуе. Тина не хотела об этом думать.

— Августина, — крикнул он ей вслед, в его голосе слышался вопрос.

Она продолжала идти. У нее не было никаких причин начинать разговор до того, как они дойдут до его комнаты. Это приведет лишь к тому, что они начнут раньше кричать друг на друга, где кто-нибудь может их услышать.

Когда они свернули в западное крыло, перед ними показались двери в два самых больших люкса. Естественно, Зак занял лучший, но апартаменты Романа не сильно отставали. Да, она понимала, так принято, чтобы чиновникам, занимающим самые важные посты, были предоставлены самые богатые комнаты. Черт, они походили на небольшую роскошную квартиру. И никто не мог поменять комнаты или отказаться из-за страха оскорбить принимающую страну. Но Роман и Зак были одиноки. С чего им могло понадобиться несколько комнат и кровать размера кинг-сайз?

С другой стороны, если все пойдет по плану Тины, Роман еще обрадуется, что в его комнате есть диван.

— Августина, постой. Я что-то нашел.

Она замерла на полпути. Хорошо. Ему удалось найти слова, которые заставили ее заговорить до того, как они оказались за закрытыми дверями. Не понятно, что он мог найти, может быть, свой здравый смысл. Или, может быть, порядочность. Это было бы чудесно.

Надев маску безразличности, она обернулась и обнаружила, что он держит что-то пластмассовое. Потрясающе. Он нашел мусор. Это очень им поможет.

В руке завибрировал телефон. Пришло сообщение от Лиз. Вероятно, она спрашивала, что, черт возьми, происходит. Или просила Тину спасти ее от Зака.

Зак. Черт возьми. Она должна выяснить, был ли замешан во всей этой неразберихе друг ее брата, президент. Когда она спросила Романа о его причастности к смерти Мэда, то увидела в его глазах шок. И боль.

Неужели Роман стал хорошим актером? Несколько лет назад он совершенно не умел врать. Но с тех пор в его арсенале появился безразличный «покерфэйс», который он использовал, когда встречал сопротивление. Он постоянно проделывал это с прессой. Однако сегодня вечером в выражении его лица не было видно безразличия. В тот момент он был искренен. И, казалось, ошеломлен.

Могла ли она рискнуть и поверить ему?

Он бросился за ней, теперь его длинные ноги шли параллельно с ее.

— Ты упряма как ослица.

Рыбак рыбака видит издалека.

— Не нужно меня унижать.

Он кивнул агентам секретной службы, стоящим на страже возле комнаты президента. Они заполонили весь дом. Один или два агента всегда следуют за Заком… и они услышат его последнюю ссору с Лиз. Но несмотря на вездесущие черные костюмы, Роман сумел сделать так, чтобы она не могла добраться до единственного агента, который был ей нужен.

— Я не пытался тебя унизить, — пробормотал он, когда они проходили мимо агентов. — Я пытался защитить тебя. Как это может быть унизительным?

Он казался умным человеком, но иногда она готова была поклясться, что эмоциональный IQ у него как у черепахи.

— Ты обращался со мной как с вещью.

Он вздохнул и бросился к ней, чтобы открыть дверь. Он придержал ее, затащил Тину в комнату и захлопнул дверь, отрезая их от остального мира. Несмотря на гнев, Тина слишком хорошо знала, как опасно оставаться с ним наедине. Спустя пять минут после того поцелуя, которым он заклеймил ее, ее тело все еще трепетало, кровь бурлила, а киска все еще ныла.

Он заводил ее.

— Я относился к тебе как к женщине, у которой нет чувства самосохранения. Ты была в его комнате. Если бы он поймал тебя, то мог бы убить.

Она закатила глаза. В тот момент она ужасно боялась, и, как ни странно, обрадовалась, что Роман оказался с ней в том шкафу, обнимал ее словно драгоценность и хотел защитить любой ценой. Затем он все испортил этим поцелуем пещерного человека. Он не прижался своими губами к ее, потому что хотел быть ближе к ней или потому, что хотел доставить ей удовольствие. Он сделал это просто, чтобы заклеймить ее как свою собственность.

— Сомневаюсь, что он бы меня убил. Ему оставалось только бежать. Хочешь сказать, что вся Секретная служба закроет на это глаза? Или они тоже причастны к смерти Мэда?

— Ты специально переиначиваешь мои слова. Конечно, я этого не говорил. Но если Кэмп причастен к убийству Мэда, это еще одна причина, по которой ты не должна подвергать себя опасности, особенно без какой-либо поддержки или защиты.

— Я не идиотка. У меня была подстраховка.

— От кого?

Возможно, ей лучше было не открывать рот.

— Не твое дело. Давай лучше поговорим о том, что нам делать теперь, когда ты испортил все мое расследование.

Он прищурился.

— Еще как это мое дело. С кем ты работаешь? У тебя был кто-то, кто помогал тебе, так как ты знала, что Кэмп возвращается… — Он покачал головой и обеспокоенно взъерошил волосы. — Ну, конечно, это Лиз. Она следила за Кэмпом и написала тебе, когда он ушел. Ты правда думаешь, что Лиз, которая никогда не снимает шпильки и едва может справиться со сломанным ногтем, готова сражаться с хорошо обученными агентами?

В его устах ее план звучал глупо. Лиз была задирой, когда дело касалось прессы, но она не была ниндзя.

— Я была в полной безопасности. И незаметно выскользнула бы из комнаты, если бы туда не ворвался ты. — Что вызывало следующий вопрос. — А почему именно ты пошел за мной, Роман? Ты должен был быть на свидании.

— Это было не свидание, — настаивал он, стягивая пиджак и кинув его на спинку дивана. — Я никогда не хотел, чтобы это было свиданием. Мы с Заком решили назвать это вечером после спектакля. Когда мы приехали, я увидел, как ты крадешься на цокольный этаж, и мне стало любопытно.

О, она точно знала, что он подумал.

— Ты имеешь в виду, что тебе было любопытно узнать, в чью кровать я собиралась запрыгнуть.

Он пожал плечами.

— Хорошо, я ревновал. Я не могу контролировать свои чувства, Августина. Но как только мы оказались в шкафу Кэмпа, я понял, что ситуация оказалась намного хуже.

— Ты не имеешь права ревновать.

— Я знаю. Поверь, я понимаю, что испытываю к тебе сложные и порочные чувства, но я не могу их изменить. Я пытался. — Он потянул галстук. — И мне жаль, что ты почувствовала, словно я тебя унижаю. Я должен был подкрепить слова действиями.

— Почему-то я думаю, что если бы ты сказал специальному агенту Кэмпу отвалить, это бы сработало. Кажется, он хорошо понимает английский.

— Нет, детка. Он — мужчина, поэтому понимает лишь первобытные сигналы «это-мое». Вот чего ты не знаешь о Кэмпе и ему подобных. Он не собирался отступать, пока я не дал ему повод. Так я и сделал. В конце концов, у мужчин гораздо лучше развита визуальное восприятие чем вербальное. — Он бросил галстук рядом с пиджаком и расстегнул первые пуговицы белоснежной классической рубашки. — Теперь, после общения с женщиной, у которой оказалось восемь рук, мне нужно выпить. Что думаешь?

Она не могла не рассмеяться. Если он думал, что она не понимает мужчин, то она могла с уверенностью сказать, что он не помает женщин.

— Дарси наконец раскрыла карты, верно?

Он застонал и налил два стакана скотча, который, вероятно, был таким старым, что мог выйти на пенсию. Напряжение, царящее в комнате, спало.

— Хорошо. Я ошибался. Ты была права. Я провел весь вечер, пытаясь избежать приставаний.

Мысль о том, что сильный сексуальный Роман Колдер уворачивается, пытаясь удержать слабые женские ручки подальше от своих шелковистых боксеров, определенно была лучшим моментом вечера.

— Итак, ты решил вернуться и зализать раны. Заку тоже не понравилась супермодель?

Роман передал ей стакан.

— Полегче с ним. Ему тяжело. И ты прекрасно знаешь, почему я не поехал к Дарси. Она не та женщина, которую я хочу.

Тина не проронила ни слова, пытаясь подавить трепет, возникший в животе.

Он нахмурился.

— С женщиной, которую я хочу, нелегко справиться, но теперь ей придется меня выслушать. Ты знаешь, что это такое? — Он вытащил из кармана пластмассовую штучку, которую показывал ей ранее.

Когда она взглянула на обломок в его руке, кусочки головоломки встали на место, и она поняла, что сделал Кэмп после того, как он закончил разговор с таинственным собеседником.

— Мэтью использует одноразовые телефоны и уничтожает их, как только закончит разговор. Как он достает эти устройства? Каждый багаж должны были тщательно проверить. Если бы у него была куча одноразовых телефонов, кто-нибудь пометил бы его сумку.

— Ты права. А значит, что он берет из где-то здесь. Или от кого-то. Роман начал ходить туда-сюда, обдумывая ситуацию. — Но я сомневаюсь, что он каждый раз крадется из дома, чтобы купить их. Слишком рискованно. И все, что он заносит в дом, проверяют. Значит, он работает с кем-то еще, вероятно, с тем, кто был здесь раньше нас.

Теперь его слова звучали почти хладнокровно. Логично. Что чертовски ее раздражало. Как он мог быть таким спокойным, когда между ними ничего не было решено? Но если он хочет притворяться, будто никакой неловкости между ними нет, она ему позволит.

— Я займусь этим. Я могу попросить Ванессу невзначай задать несколько вопросов местному персоналу. Просто немного посплетничать.

Он напрягся и сжал стакан, но голос его оставался мягким и вкрадчивым.

— Ты оставишь дело мне, Августина. Я не хочу, чтобы ты, Лиз или Ванесса подвергали себя опасности.

На мгновение она задержала на нем взгляд. Она избегала Романа не только по личным причинам, но и потому, что не знала, был ли Зак причастен к смерти Мэда. А где Зак, там и его лучший друг, и начальник штаба. Агент секретной службы президента убивает одного из его давних приятелей — все это казалось ей ужасно большим совпадением. Нет, Мэда устранили не просто так. Если бомбу в самолет Мэда заложил Кэмп, то все это каким-то образом связано с Заком.

С другой стороны Тина знала Истинных Джентльменов большую часть своей жизни. Они могли быть чертовски безжалостны, но всегда были верны друг другу. Она не могла поверить, чтобы Зак или Роман желали Мэду смерти. Или, может быть, она просто не хотела верить.

— Знал ли Мэд что-то, чего не должен был? — Тихо спросила Тина. Мэд был хитер, но и безрассуден. — Что-то, что могло навредить Заку? В последние дни он казался расстроенным. Взволнованным. Он не стал говорить со мной по телефону. Я думала, что это из-за Сары, но… Вдруг это из-за чего-то другого? Чего-то, что не должно было выйти наружу?

Роман швырнул стакан на стол, разлив жидкость.

— Ты правда спрашиваешь, не заказал ли Зак убийство Мэддокса Кроуфорда? Опять? Черт возьми, Тина. Что ты обо мне думаешь? Как ты могла хоть на секунду представить, что Зак или я убили Мэда?

— Если он знал что-то, чего не должен… — начала она. Может быть, существовало какое-то объяснение. Она сомневалась, что сможет принять его, но была готова выслушать. Она должна была знать.

Роман покачал головой, пристально глядя на нее.

— Даже если бы Мэд знал что-то, что ставило бы под угрозу президентство Зака или каким-то образом могла отправить нас с Заком в тюрьму, мы бы не убили одного из лучших друзей. Мы бы поговорили с ним, все обсудили. Но я предпочел бы на всю жизнь сесть за решетку, чем испачкать руки в крови Мэда. Мы потеряли более чем достаточно. — Он нахмурился. — Почему ты думаешь, что я способен на убийство? Я знаю, что сделал тебе больно, но ты правда так плохо обо мне думаешь?

Тина услышала в его голосе настоящую боль. В шкафу Кэмпа она спрашивала себя, была ли это игра. Теперь она знала точно. Ее инстинкты кричали, что он говорил совершенно искренне. Может быть ее разум и требовал доказательства, но если она действительно хочет узнать, кто оборвал жизнь Мэда, пришло время поступать разумно. Пора перестать обвинять Романа во всем просто потому, что он разбил ей сердце.

— Скажи, почему Зак приказал ФАА прекратить расследование авиакатастрофы. Я не куплюсь ни на одно из их отчета. Мэд был отличным пилотом.

Он замялся, и она подумала, что сейчас он на нее сорвется. Когда она уже начала думать, как отсюда убраться, он вздохнул.

— Зак не имел никакого отношения к отчету ФАА. Но, честно говоря, мы не слишком этому сопротивлялись, потому что Гейб оказался в плохой ситуации. Он снова окажется в опасности, если выяснится, что на отчет как-то повлияли. Все станет даже хуже, потому что будет казаться, что Зак пытался его прикрыть. Ты ведь знаешь, что первоначально Гейб был подозреваемым.

Да, она видела запись, на которой они с Мэдом спорят перед самой аварией. И все же она ни разу не подумала, что Гейб может обидеть Мэда. Да, у нее были причины думать о Романе худшее, но если быть честной, она знала, что он был порядочным человеком… просто не создан для нее.

Этот факт все еще глубоко ее ранил.

— Я допускала, что это могло быть причиной, по которой Зак не сказал ни слова против отчета ФАА. Но полагаю, что, если он хотел отомстить, то скорее заставил бы его жениться на Саре, а не убивал. — Тогда нам предстоит раскрыть убийство. В день смерти Мэда Кэмп был в аэропорту. Ну, неподалеку от него. У меня нет фотографий, но есть видео с камеры наблюдения из магазина в нескольких кварталах от аэропорта. А потом еще этот эскиз, который он нарисовал.

— Эскиз?

Тину все еще передергивало от этого воспоминания.

— На тумбочке в комнате Кэмпа лежал блокнот. Видимо, ему нравится рисовать. Он запечатлел в нем половину сотрудников Белого дома. В основном милые картинки. Но тот рисунок меня испугал. Если бы кто-то его увидел, то не думаю, что они бы поняли, на что смотрят. На рисунке изображен Мэд, поднимающий большой палец вверх. Он стоит у упавшего самолета. Почему Кэмп оказался неподалёку от Мэда незадолго до взлета, если не ради убийства?

— Сукин сын. — Роман развернулся и направился к двери.

Она должна была знать, что он взбесится. Роман был холоден, как лед, когда дело касалось работы, но он никогда не умел сдерживать свой характер в личных вопросах. Она кинулась за ним и схватила за руку

— Роман, ты обещал.

Он обернулся, сжав кулаки.

— Я обещал ничего не говорить Заку, когда ты подозревала его в убийстве. Теперь ты знаешь, что это не так, поэтому мы все ему расскажем. Вообще-то, если подумать, лучше вообще отсюда убраться. Ты вернешься к обычной жизни и прежним обязанностям.

— Ах ты сволочь! Ты никогда и не собирался заниматься со мной расследованием. Ты что-то знаешь, и даже после того, как я поделилась информацией, ты ни черта не собираешься мне рассказывать, не так ли? — Она ругалась, жалея, что не может что-нибудь прибить — например его замашки пещерного человека. — Знаешь, я не идиотка. Очень сомневаюсь, что в один день Зак проснулся и решил стать Лиз старшим братом. Что-то случилось. Что-то происходит с самой смерти Мэда. Ты и остальная часть вашей компашки это скрываете. Поскольку вы не имели никакого отношения к смерти Мэда, то значит, что вы защищаете Зака от чего-то еще. Я права?

Роман окаменел.

— Оставь это, Тина. Не вмешивайся.

Она вернулась к самому началу своего расследования, только теперь Кэмп и на километр к ней не приблизится, потому что, похоже, Роман пометил свою территорию. Он отодвинул ее на задний план, ожидая, что она будет хорошей девочкой и смирится.

Как же плохо он ее знал.

Тина усмехнулась. У нее все еще было несколько козырей в рукаве. По крайней мере, она не рассказала Роману обо всем, что знала. У нее еще оставался верхний стикер из стопки на тумбочке Кэмпа. На первый взгляд было похоже, что там набор цифр и адрес. Она заштрихует стикер карандашом и посмотрит, удастся ли ей узнать, куда собирается Кэмп. Роман мог идти к черту

Но тот факт, что Роман снова отстранил ее, все равно причинял боль.

— Скажи мне вот что. Эверли знает, что происходит? А Лара? Наверное, когда Холланд вышла замуж за моего брата, ее обучили тайному рукопожатию, ведь теперь она «заслуживает доверия?» — Это тоже ранило. Она знала этих мужчин гораздо дольше, но, очевидно, пока женщина не трахнется с одним из них и не пообещает преданность до гроба перед алтарем, она не считается частью семьи.

И не имело значения, что при других обстоятельствах Тина родила бы первого ребенка в компании. Никого не волновало, что она любила Романа гораздо дольше, чем кто-либо из них был знаком со своей половинкой.

— Это не так, — настаивал он.

— А как тогда? Скажи мне, о великий и могучий Роман Колдер, что нужно сделать, чтобы попасть в ваш клуб? Я выросла с вами, ребята, защищала вас. Черт, парочке из вас я помогла расстаться с девственностью, но это ни черта не значит, не так ли?

Он покраснел. Сжал зубы. Она поняла, что наконец-то смогла задеть его "за живое".

— Это не игра.

— Когда дело касается тебя, то все превращается в игру, и тебе плевать, сколько придется обманывать ради того, чтобы выиграть. Ты обещал мне. — Она отступила на шаг. — Но, если мы нарушаем обещания, то я готова. Иди и расскажи все Заку, а я по-своему разберусь с убийством Мэда. Я уверена, что через пять минут Кэмп окажется под арестом, после чего вы будете допрашивать его, пока не уморите. Так что тебе больше не нужно меня защищать. Прощай.

В то время как Роман будет занят допросом Кэмпа, она отправится по адресу, который он записал на стикерах, и посмотрит, сможет ли узнать, что там мог искать Кэмп.

Роман расправил плечи и впился в нее взглядом.

— Ты остаешься в этой комнате, со мной. Разговор окончен.

— Да ни хрена. Ты не можешь удерживать меня здесь.

Он наклонился, вторгаясь в ее личное пространство, глаза потемнели и угрожающе блеснули.

— Смотри на меня.

— Да пошел ты. — Она кинулась к двери, распахнула ее и натолкнулась на массивную гору мышц в дизайнерском костюме.

— Я могу чем-нибудь вам помочь, мисс Спенсер? — Спросил агент Секретной службы.

Она сладко ему улыбнулась.

— Вы можете отвести меня обратно в мою комнату, специальный агент Джонсон. Я была бы очень признательна.

Огромный мужчина нахмурился и перевел взгляд на Романа, очевидно, спрашивая разрешения. Неудивительно, что через мгновение тот отрицательно покачал головой.

— Президент предпочел бы, чтобы вы остались здесь, так что теперь это ваша комната. Он обеспокоен некоторыми опасными личностями. На брифинге этим вечером было решено усилить охрану основной команды. Хотя, вам не о чем беспокоиться. Мы за вами присмотрим. Могу ли я попросить сотрудников принести вам что-нибудь? Возможно, чай?

Ей не нужен чай.

— Мне нужен острый нож — желательно, зазубренный — и брезент, пожалуйста. Ни к чему портить восхитительный Обюссонский ковер. Он ни в чем не виноват. В смысле, ковер. В отличие от моей жертвы. Он заслуживает крайне болезненного наказания.

Роман бросился к ней и оттащил от двери.

— Не обращайте внимания. Она расстроена, потому что в Великобритании не транслируют «Холостяка», а я рассказал, чем все закончится. Пожалуйста, когда прибудет Сандра с багажом мисс Спенсер, отправьте ее в гостиную.

С приторной улыбкой он закрыл дверь. А потом прижал к ней Тину.

— Ты правда хочешь, чтобы Сандра перенесла к тебе мои вещи? — Решительно вопросила Тина.

Если он серьезно настроен запереть ее в комнате, ей действительно понадобится нож.

— Я же говорил. Ты останешься здесь, пока мы не вернемся в Штаты, и это не обсуждается. Ты можешь попытаться прыгнуть через мою голову, но, как видишь, я убедился, что ты останешься здесь сегодня вечером, и каждую последующую ночь до самого отъезда.

— Ах ты чертов ублю…

— Это не обсуждается. — Он подошел ближе. — Что если я обещаю, что буду держать тебя в курсе всего, что узнаю о спецагенте Кэмпе?

Она прекрасно представляла, как это будет происходить. Он будет говорить ей то, что хочет, чтобы она знала, и ни словом больше. И позаботится о том, чтобы все остальное никогда не достигло ее ушей.

— И ты думаешь, я тебе поверю? Пошел ты в зад, Роман.

— Не так я планировал окончить этот вечер, детка. — Он понизил голос, его глаза потемнели от желания, когда он прижал ладонь к двери над ее головой и наклонился ближе.

Она не могла игнорировать его жар и притягательность.

Все тело предавало ее. У нее была очень, очень глупая вагина, потому что стоило ему произойти несколько слов этим брутальным голосом и послать ей соблазнительный взгляд, и у нее подкашивались ноги. Ее гормоны — тоже довольно глупые — заставляли кровь бежать быстрее, заявляя о своих желаниях. Ее соски затвердели.

Тина скрестила руки.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Я не могу держаться от тебя подальше. Я знаю, что ты ненавидишь меня, но ты должна признать, что одно нам удается исключительно хорошо.

Она не спорила с ним и не отступала. Она не собиралась доставлять ему удовольствие, показав, как он ее нервировал.

— Я думала, ты собирался поговорить с Заком.

Он закрыл глаза, сжав зубы.

— Дай мне хоть одну вескую причину, почему я не должен этого делать. Я пытаюсь поступить так, как лучше для тебя. Как лучше для Мэда. Дай мне хоть одну вескую причину, не рассказывать все Заку прямо сейчас. Что если Кэмп собирается убить его в Лондоне, а мы будем молчать? Как ты сможешь жить, если ему это удастся? Я не смогу.

Он давал ей шанс разыграть все по-своему? Но осмелится ли она довериться ему? Возможно, нет, но он загнал ее в угол, и у нее не было другого выхода. Она могла попытать счастье с сексуальным ублюдком, который уже однажды ее предал, либо смириться, что она уже никогда не сможет отомстить за убийство Мэда.

Дерьмовый выбор.

— Отлично. Послезавтра Кэмп куда-то собирается. Он попросил отгул. Помнишь, что он сказал, когда разговаривал по телефону? Похоже, он думал, что все будет тихо до его возвращения. Если ты пойдешь к Заку, и вы арестуете Кэмпа, он не сможет сделать то, что запланировал. А это могло бы подсказать нам, какого черта он задумал. И удачи тебе с допросом.

— У нас есть нужные люди, — пробормотал Роман. Но мысленно он был далеко отсюда. Вместо этого он не сводил глаз с ее груди. И подбирался все ближе.

Почему каждая клеточка тела начинала гореть, стоило ей остаться наедине с Романом? Неуместно. Она должна была решить, работать с ним или забыть о расследовании. Она могла бы справиться… даже если единственное, чего он хотел, — это соблазнить ее. Серьезно, в эту игру могут играть двое. Да, он уже манипулировал ею раньше и, вероятно, пытался сделать это снова. Почему она не может поступить так же?

Она делала это не потому, что хотела. Или потому, что ей нравилось, как все ее тело оживает от одного его взгляда. И совсем не потому, что он заставил ее соски «встать по стойке смирно», даже ни разу к ней не прикоснувшись. Все это тут совершенно не при чем.

— Что, если они не смогут его сломать? — Спросила она. — Что если ему удастся покончить с собой, прежде чем ты его расколешь?

— Я знаю, что ты делаешь, — возразил он, несмотря на то, что опустил руки ей на бедра, а его губы оказались в опасной близости от ее рта, и его нос нежно касался ее. — И я знаю, что мне следует делать, но в твоих словах есть смысл. Отлично. Мы проследим за ним и узнаем, куда он направляется, с кем хочет встретиться и почему.

Она кивнула, но не отрывала взгляд от Романа. Она не могла отвести глаза, не хотела думать о том, что ее сердце бьется в три раза быстрее.

— Только ты и я. Мы не можем никому доверять. И прикроем друг другу спину.

Было бы неплохо иметь партнера, особенно такого, который мог бы позвонить в ЦРУ, если у них возникнут реальные проблемы.

— Тина. — Простонал он. — Есть столько всего, что ты не знаешь.

— Тогда расскажи мне. Ты можешь мне доверять.

Он провел рукой по ее волосам и слегка дернул.

— Дело не в доверии. Я должен защитить тебя.

Она сдержала стон, потому что ей нравились ощущения, возникающие каждый раз, когда он осторожно тянул за волосы.

— Если ты оставишь меня за бортом, то я все равно придумаю, как вмешаться. Я не буду сидеть сложа руки и ждать. И не думай, что Секретная служба может держать меня здесь бесконечно, Роман. Если придется, я уволюсь и выберусь отсюда.

Его рука сжалась, заставляя ее вздрогнуть.

— Ты такая сучка.

Тина знала, что это был комплимент. Роман любил вызовы. Она дерзко ухмыльнулась.

— Вот почему я буду отличным партнером. — Она снова позволила ему мягко дернуть себя за волосы, слегка откинув голову и обнажив линию шеи.

— Я в долгу перед Мэддоксом Кроуфордом. Он был моим другом, когда у меня никого не осталось.

Он стиснул зубы, со вздохом прижавшись лбом к ее лбу.

— Он позаботился о тебе той ночью?

На глаза навернулись слезы. Они дрожали на ее ресницах, готовые упасть. На языке крутились нужные слова, но она проглотила их, и вместо этого произнесла:

— Да. Он позаботился обо мне. Не в сексуальном смысле.

Он покачал головой.

— Я спрашивал не об этом. Пожалуйста, не всегда делай из меня плохого парня, Тина. Я не хочу быть в твоих глазах негодяем. Я понятия не имею, что могу тебе дать, но я также знаю, что не могу уйти. Прямо сейчас у меня не хватит сил.

— Тогда пообещай, что возьмешь меня с собой, или я уйду.

Он опустил голову, его рот накрыл ее, их губы слились в легких поцелуях, которые заставили ее жаждать большего.

— Я не должен. Я знаю, что не должен. Я вообще не должен был это делать. Черт возьми, я недостаточно хорош для тебя. Я не могу дать тебе то, что нужно.

Может, это было именно то, что ей нужно. Может, ей нужно снова быть с ним, чтобы доказать, что он не подходит ей, что разум играет с ней злую шутку. Если она проведет несколько дней в его постели, зная, что все это временно, то наконец сможет вычеркнуть его из своей жизни. Тогда она будет уверена, что все, что было между ними много лет назад, определенно кончено. И она, наконец, может двигаться дальше.

— Мне просто нужно, чтобы ты позволил мне пойти с тобой, когда ты будешь следить за Кэмпом. Я останусь с тобой, сколько понадобится, чтобы выяснить, что он задумал. И мы можем быть вместе. Мы оба будем знать, что в этот раз эта связь никуда нас не приведет. Никаких ожиданий. Никаких нереальных надежд. Ничего, кроме удовольствия и взаимопонимания. Некий завершающий штрих, который позволит нам двигаться дальше.

Он колебался, его взгляд посерьезнел.

— Ты будешь оставаться со мной, пока не закончится расследование.

Она понятия не имела, сколько времени это может занять, так как не знала, насколько далеко простирается это «расследование».

— Но ты не введешь меня в курс дела?

Он застонал.

— Я сделаю столько, сколько смогу. Но не дави на меня. Я сказал, что выбираю тебя, когда не выложил все это Заку. Я не предаю твое доверие. Не заставляй меня предавать его.

Это было лучшее, что она могла получить. И чем ближе к нему она оставалась, тем больше у нее шансов выяснить, что происходит.

— Можешь хранить свои секреты, Колдер. Просто не оставляй меня за бортом. Я разберусь во всем с тобой или без тебя. — Она обняла его, уступая желанию, что он пробудил в ней. Она больше не могла его отвергать. Не сейчас, когда она до боли хотела его, не сейчас, когда его так к ней тянуло.

— Ты всегда загоняешь меня в чертов угол, но на этот раз я клянусь, мы окажемся в этом углу вместе.

Он не дал ей возможности ответить. Его рот просто накрыл ее, сминая губы, пока она не забыла обо всем. Он разрушил ее барьеры, и впервые за всю жизнь Тина просто позволила себе чувствовать. Скоро наступит завтра, и у нее еще будет время разобраться с неизбежными и ужасными последствиями.

Глава 9

Роман почувствовал момент, когда она сдалась. Это не продлится долго. Завтра она снова укрепит свои защитные стены, и вновь будет с ним бороться. Но сегодня она была его, и ему не нужно думать дальше следующего прикосновения, следующего поцелуя, следующего медленного движения языка.

Его тело гудело как от разряда электричества, словно они с Тиной включили какой-то рубильник. Он чувствовал себя более живым, чем за предыдущие десять лет.

Прикасаться к ней было все равно что проводить руками по тончайшему шелку, гладкому и безупречному. Мягкий и все же такой чертовски прочный. На ней было слишком много одежды, но он не мог раздеть ее здесь. В любую минуту в соседнюю комнату могла войти Сандра с вещами Тины.

Он действовал быстро, чтобы закрепить свою победу до того, как Тина нашла способ обвести его вокруг пальца. Когда она отшила его и удалилась, вздернув подбородок, он воспользовался моментом и позвонил в охрану, чтобы объяснить, что в целях безопасности Августине необходимо быстро переехать. Конечно, никто не поверил, что руководителю штаба Белого дома нужно лично следить за безопасностью заместителя руководителя пресс-службы, но это не имело значения. Тину официально перевели в его комнату, и никто никогда не станет публично спрашивать, почему они жили вместе.

И они будут оставаться вместе, пока не минует опасность. Пока он не скажет обратное.

Он наклонился и подхватил Тину на руки. Никакого больше кружения вокруг да около. Она была нужна ему в постели, обнаженная и готовая для него, как великолепный пир, который он мог видеть, обонять и пробовать снова и снова.

Прошлой ночью он так и не попробовал ее киску. Он думал об этом весь день. Лишь прикасаться к ней было недостаточно. Да, он провел пальцами по ее скользкой киске и доставил ей удовольствие. Но, черт возьми, он хотел попробовать ее на вкус. Прошло много лет. С тех пор у него было бесчисленное множество женщин. И все же он помнил ее — и ее одну — так четко, словно лишь вчера ласкал ее языком, а не более десяти лет назад.

Он прошел в спальню, захлопнув за собой дверь. Затем поставил ее на ноги и сразу же принялся расстегивать пуговицы рубашки.

— Раздевайся.

Она стояла там, как богиня, уперев руки в бедра и уставившись на него.

— Ну, ты и раскомандовался, впрочем, ты всегда это любил. Почему ты сам меня не разденешь?

Он мог сделать это. Он отбросил рубашку в сторону, прежде чем разорвать ее блузку. Пуговицы разлетелись в разные стороны. Обрывок стильного серого шелка присоединился к его рубашке где-то на полу. Он в одно мгновение расстегнул переднюю застежку ее лифчика, немедленно обхватил грудь. Она ахнула. Да, она не ожидала, что он будет действовать так решительно.

А он только начал.

Роман развернул ее спиной и прижал к себе. Он провел ладонями по ее груди, прижался губами к ее шее и вдохнул. Теперь, когда он решил, что будет чертовски хорошо трахнуть ее, он не собирался ждать другого момента, чтобы предъявлять права на то, что принадлежит ему.

По крайней мере, на некоторое время.

Он отбросил эту мысль и сосредоточился на ощущении ее тела. Ее соски уже были твердыми, сладко потираясь о его ладони. Он ущипнул их и вдохнул ее аромат, цитрус и жасмин смешались с ее собственным возбуждением. Он позволил этому запаху опьянить его, а его мысли стали невнятными от ее близости. Это было похоже на опьянение после бокала самого лучшего скотча. Он помнил, как Августина кружила ему голову. После их расставания он никогда не чувствовал эти головокружение и сводящее с ума желание. И никогда не думал, что снова почувствует. Но они вернулись — с удвоенной силой.

— Мне нравилась та блузка, Роман, — пожаловалась она, но ее слова были похожи на хриплый стон.

— Мне нужно было раздеть тебя. И вот это тоже должно исчезнуть. — Он скользнул ладонями вниз до пояса юбки, сорвал пуговицу, расстегнул молнию, а затем стянул с бедер. — Она упала у ее ног, и Роман восхитился своим мастерством. В считанные секунды он раздел ее до едва заметных трусиков и шпилек. Их она могла оставить, кружевной клочок ткани был ему ни к чему. От него надо избавиться. И ему все равно, если в процессе от трусиков ничего не останется.

Роман увидел Тину в отражении зеркала на огромном шкафу, который возвышался у одной из стен спальни. Она выглядела как воплощение греха. В процессе ее волосы оказались распущены, и теперь ниспадали на плечи, густые и взъерошенные. Некоторые назвали бы их темно-русыми, но это была смесь каштанового и рыжего с золотыми прожилками. Длинный завиток коснулся ребер, притягивая взгляд к изгибам. Ее грудь была идеальной, округлой и с покрасневшими сосками, которые он собирался сосать, пока она не начнет извиваться и не попросит пощады. И он мог бы дать ей небольшую поблажку… но, вероятно, не станет.

Он покатал твердые камушки между подушечками пальцев и наблюдал, как ее губы разомкнулись, а глаза наполнились желанием. Грудь набухла в его руках.

У него тоже кое-что набухло…

Роман снова ущипнул чувствительные пики, сжав немного сильнее. Следующий ее вздох больше походил на стон. Она извивалась, давая понять, что так же возбуждена, как и он.

Его охватило первобытное чувство собственничества. Он был дураком, когда думал, что действительно хочет кого-то еще так же, как сейчас хотел ее. Августина всегда была единственной женщиной, которая могла свести его с ума, заставить его помешаться на единственной мысли о том, чтобы быть с ней. Хотя время изменило их обоих, она все еще была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.

У Тины определенно появились более пышные формы, чем когда ей было двадцать, ее бедра стали круче, отчего талия стала казаться меньше. Все это только делало ее еще более привлекательной в его глазах. Ее изгибы дополняли уверенность, которой ей не хватало в юности. Теперь у нее было все. Она смотрела в зеркало прямо на него, ее губы сжались. Да, она точно знала, насколько красива. Из-за этого он хотел ее еще больше.

Он провел руками вниз по ее телу, к кружевам белых трусиков.

— Я почти забыл, как ты прекрасна, когда обнажена. И теперь ты роскошнее, чем раньше. — Он не отрицал, что мечтал о ней ночью, но теперь, когда она был рядом с ним во плоти, реальность оказалась намного лучше. Она была такой полной жизни и горячей, что ему становилось больно.

Как давно внутри него поселился этот холод?

— Клянусь, если ты провернешь со мной тот же трюк, что и прошлой ночью, то остаток вечера тебе не понравится, Роман, — предупредила она, когда он просунул пальцы под пояс ее трусиков и передвинулся к киске.

Он был идиотом, даже если пытался защитить ее. Но теперь между ними было соглашение. Ему не нужно торговаться с ней, пытаться обменять удовольствие на уступчивость. Нет, теперь он все контролировал. Он мог просто наслаждаться ею.

— Я не буду. — Сегодня вечером он не позволит ей уйти. Она была в его комнате, и проведет ночь в его кровати. Утром она проснется от того, что он будет вонзаться в нее. У него было всего несколько недель. Он хотел использовать их по максимуму. Когда он не будет занят работой, то будет трахать ее, пока не сможет выкинуть из головы.

— Все об этом узнают. Можешь говорить, что присматриваешь за мной, но любой, у кого есть мозги, поймет, что мы спим. Сарафанное радио долетит до другого континента. Все в Вашингтоне тоже об этом услышат.

— Пусть сплетничают. Мне все равно. А тебе самой не наплевать, Августина?

Прежде чем она ответила, он провел пальцами по киске. Она была уже влажной и готовой. Она реагировала так отзывчиво, словно была создана для него. И когда он скользнул по клитору, Тина со стоном запрокинула голову ему на плечо.

— Роман…

— Я здесь. Только я. А все, кто суют нос не в свое дело, могут отправляться в ад. Я уволю любого, кто скажет что-нибудь кроме «Поздравляю. Вы двое прекрасно смотритесь вместе».

До этого момента он разделял ее опасения. В политике репутация означала все. Восприятие была в два раза важнее реальности. Он проповедовал это остальным сотрудникам Белого дома. Но теперь, когда в его руках была обнаженная Тина, он не мог вспомнить, какого черта так волновался. Он был холост. Она была одна. Ничто не могло помешать им прыгнуть в постель и оставаться там так долго, как им того хотелось. Если кто-то хотел перемыть им косточки, какое ему дело? Он был одним из самых влиятельных людей в мире. Если он хотел трахнуть самую красивую женщину, которую когда-либо знал, он это сделает.

— Вот это Роман, которого я помню. Тот, о котором я мечтала, — призналась она тихим голосом.

— А это то, о чем мечтал я. — Он скользнул пальцами между складочек ее киски, медленно потирая, утопая в ее сладком возбуждении.

Такая влажная и готовая. Она была достаточно мокрой, чтобы принять его сейчас, но он хотел большего. Он хотел, чтобы она корчилась, сгорала от желания и умоляла…

Она со стонами извивалась напротив него, в тихой мольбе потираясь попкой о его член. Возбуждение затопило Романа. При каждом вздохе он ощущал ее аромат, от чего желание охватывало его еще больше. Но он все еще сдерживался, наблюдая в зеркало за ее удовольствием. Ему нравилось видеть ее в своих руках, такой женственной и необузданной. И полностью в его власти.

Тина прикусила нижнюю губу, когда он снова провел подушечкой пальца по клитору, слегка надавив. Затем немного сильнее. Ее тело дернулось, она вильнула попкой. Дыхание стало прерывистым. Он улыбнулся.

— Роман! — Августина не притворялась, что осталась безразличной и не разыгрывала стеснительность. В конце концов, она была чувственным существом. Эта открытая, честная сексуальность всегда вызывала у него учащенное сердцебиение и боль в члене. За последние тринадцать лет ничего не изменилось, за исключением того, что она стала влиять на него только сильнее.

Их взгляды встретились, когда она скользнула рукой вверх и обняла его за шею, притягивая ближе к себе. Другой рукой она скользнула к его бедру, а затем завела ее назад, чтобы обхватить его за задницу.

Стиснув зубы, Роман сжал ее крепче. Если он даст ей волю, то засунет в нее член до того, как исследует ее тело столь тщательно, как хотел. Соблазн склониться над ней, стянуть брюки и боксеры и трахать ее, пока они оба не закричат, был силен. Он много раз делал так в прошлом. Но после того, как так долго ждал ее, он не хотел, чтобы все закончилось слишком быстро. Он собирался растянуть удовольствие, заставить ее почувствовать каждую нотку наслаждения. Он хотел большего.

Резко усмехнувшись, он убрал руку и отступил.

— Пока никакого оргазма, Августина. Я хочу тебя попробовать. Прошлой ночью мне этого не удалось. Я хочу, чтобы ты кончила мне на язык. Сними трусики. Ложись на кровать. Раздвинь ноги.

— Мне не следует. Я знаю, чем это кончится, но… — она скинула крошечный кусочек шелка с бедер, как будто у нее не было ни капли сомнений, и подошла к кровати, оглянувшись через плечо. — Я хочу узнать, насколько ли это хорошо, как я помню.

Боже, он тоже этого хотел. Он должен был узнать, чтобы наконец смог думать о чем-то еще.

Она выполнила его приказ, скользнув на кровать и раздвинув перед ним ноги. Роман на мгновение замер, глядя на самую лучшую киску, которую он когда-либо трахал. Когда он был моложе, то хотел остаться между ее ног навсегда. Несмотря на прошедшие годы и достигнутые вершины, он все еще не мог придумать место лучше.

С другой стороны, он узнал их старую привычку. Они всегда ссорились, а затем трахались, только чтобы затем начать все заново. Иногда это происходило так быстро, что потом он даже не мог вспомнить, из-за чего была ссора. В одну минуту он отстаивал то, что казалось ему жизненно важным, а в другую он уже глубоко вонзается в нее языком, заполняя ее и впитывая вкус, теряя голову от ее запаха, прямо перед тем, как со всей силы погрузиться в нее. Но ему больше не двадцать пять. Сегодня вечером он не хотел торопиться с прелюдией только ради того, чтобы проникнуть внутрь; точно также он не хотел возвращаться к их прежнему поведению: ссорам и примирительному сексу.

Она удивленно распахнула глаза.

— Я думала, тебе понравились туфли.

Его охватило неведомое ранее чувство: чистое собственничество. Секунды, которые раньше казались просто веселым времяпровождением, теперь оказались ценнейшими моментами времени. Он не знал, почему, но теперь сгорал от желания настолько поразить ее, чтобы навсегда отпечататься в ее памяти.

Он притянул ее ножку к губам, целуя красивые, накрашенные ноготки.

— Ты нравишься мне больше. Еще больше ты мне нравишься, когда ты полностью обнажена и открыта для меня.

Он провел губами по впадинке до самых лодыжек. Странно, что он считал чьи-то ступни такими красивыми. Но все в Августине его привлекало. Ее икры были крепкими и округлыми, а колени с ямочками — просто прелестными. Почему он не делал так раньше? Он провел в ее постели целый год, но каждая встреча была стремительной, полной лихорадочного гнева и мучительной страсти. И страха. Он одновременно боялся быть пойманным с нею и быть пойманным ею.

Нет, больше всего он боялся того, что полностью в ней растворится.

Он провел кончиками пальцев по ее ногам, ему нравилось ощущать ее бархатистую кожу. Что бы произошло, если бы десять лет назад он вел себя по-другому? Он все еще бы чувствовал это жгучее желание? Понял бы он в то время, как это правильно — не спеша ласкать ее, как сейчас? Влюбился бы он сильнее?

— В чем дело?

Даже не заметил, что остановился, Роман крутил эти вопросы в голове. Но у него не было ответов. Поэтому он снова обратил свое внимание на шелковистую плоть.

Наклонившись ближе, он поцеловал ее в колено, затем крепче сжал лодыжки и перевернул ее. У нее была чертовски красивая задница. Совершенные округлости, образовывающие сердечко, так и манили накрыть их руками.

— Все абсолютно прекрасно. — Он обхватил ее пышную грудь. — Ты прекрасна.

— Роман, если ты передумал… — Она оперлась на локти и повернула к нему голову.

О, нет. Она никуда не уйдет. Он встал между ее ног, используя вес своего тела, чтобы удержать ее. Как только он прижал ее, то наклонился, чтобы прошептать ей на ухо.

— Единственное, насчет чего я передумал, это как все будет происходить. Знаешь, что я решил? Мне плевать, какой была наша сексуальная жизнь раньше. Мы были возбужденными подростками, которые не могли дождаться, когда наступит оргазм. Теперь я мужчина. Я хочу большего. Мне это нужно. Я намерен получить от тебя все.

Она опустила голову, положив ее на кровать.

— Тогда все было не так плохо.

— Это был лучший секс в моей жизни, — признался он. — Это был секс, с которым я сравнивал все свои последующие встречи с женщинами. И ни разу мне не было так хорошо. Но, думаю, что в этот раз у нас может получиться еще лучше. Мы сильнее. Мы можем достигнуть большего.

Ее губы расплылись в соблазнительной улыбке.

— Мне нравится твой ход мыслей. Почему бы тебе не показать мне, насколько лучше этот Роман? Потому что младшая версия была довольно неплоха.

Слабая похвала, но он докажет, что прав.

Он лизнул раковину ее уха. Она всегда была чувствительной там. Кто-нибудь из ее любовников знал это? Насколько хорошо ее любили за те годы, что они были разлучены? Были ли ее другие любовники более нежными? Уделяли ли они достаточно времени, чтобы позаботиться о ней должным образом?

Но это все в прошлом. Раньше их секс, возможно, был торопливым, но он определенно научился дарить ей маленькие радости. Ей нравились легкие покусывания. А когда разгорячится, она могла по-настоящему покусать его или поцарапать. Но Роман не возражал. На самом деле он надеялся пережить это снова. Свежие царапины на спине наполняли его уверенностью, заставляли чувствовать себя настоящим мужчиной.

— Теперь мы никуда не торопимся. Мы больше ни от кого не прячемся. У нас нет причин для быстрого перепиха. В нашем распоряжении вся ночь, Тина. Я собираюсь использовать каждую ее минуту.

— Ты меня убиваешь, Колдер. — Ее голос звучал хрипло и грубо. Возбужденно.

— Роман, — поправил он. — Зови меня Роман. А ты моя Августина.

Она использовала фамилии, чтобы установить дистанцию, но сегодня вечером он не станет с этим мириться. Они неизбежно вернуться к тому, чтобы звать друг друга по фамилии, но не сегодня. Сейчас он хотел, чтобы им ничего не мешало. Ни их прошлое. Ни неопределенное будущее. Чтобы было лишь великолепно настоящее.

— Все в порядке. Ты же понимаешь, что Дэкс, скорее всего, узнает, — пробормотала она.

Да, он это понимал, но она не стала с ним бороться. Он считал это победой. Он понятия не имел, что подумает его старый приятель. На самом деле Роман подозревал, что Дэкс знал об их отношениях десять лет назад. Он никогда ничего не говорил, но странное напряжение, которое возникло между ними, испарилось после того, как Тина устроилась на ту адскую стажировку в Вашингтоне. В то время Роман считал это ошибкой, но она зарекомендовала себя как отличный специалист. Из-за своего упрямства она сделала прямо противоположное тому, что он советовал, и благодаря этому, теперь они были вместе. Если бы она тогда вернулась в Новый Орлеан, она бы так не разбиралась в политике и не подошла бы для работы, которая снова вернула ее к нему.

Спасибо Господи за ее упрямство.

— Я справлюсь с твоим братом. — Он не знал как, но он разберется. Он терпеть не мог ссориться с кем-то из своих оставшихся братьев, но в это мгновение он понял, что даже если близость с Тиной будет стоить ему дружбы с Дэксом, он не передумает.

Может быть, готовность потерять лучшего друга ради женщины делала его эгоистичной задницей. Похоже, она тоже готова была рискнуть отношениями с братом ради возможности прикоснуться к нему. Конечно, он мог защитить Тину без того, чтобы затаскивать ее в постель. Но он был полон решимости провести это время с ней. Ведь скорее всего, у него уже никогда не будет такой возможности.

И если на горизонте появится Дэкс с ружьем… ну, у него не будет большого выбора, верно? Он сделает то, что должен.

Роман убрал волосы с ее шеи и коснулся губами чувствительной кожи на затылке.

— Я справлюсь со всеми. Все, что тебе нужно сделать, это позволить мне ласкать тебя. Позволь мне поцеловать тебя. Трахнуть тебя. Позволь мне показать тебе как, я должен был позаботиться прежде. Как ты мне небезразлична. Как нужна мне.

Она вздрогнула под ним, когда он проложил дорожку поцелуев вниз по спине.

— Ты собираешься мучить меня, не так ли?

Ему нравился изгиб ее поясницы и две расположившиеся там ямочки.

— Думай об этом как о прелюдии. Сейчас мой член чертовски твердый, и я чувствую запах твоего возбуждения, но это не значит, что мы должны забыть о предварительных ласках. Я устал от быстрого и бессмысленного секса. Я хочу, чтобы это что-то значило.

Она напряглась.

— Для меня это всегда что-то значило, Роман.

Он успокоил ее поцелуями изгиба попки, прежде чем передвинуться вниз и облизать нежную кожу за коленом, наслаждаясь тем, как она извивается.

— Тогда это была моя ошибка, детка. Мне все еще нечего предложить тебе, кроме удовольствия. Я приложу все усилия. Я сделаю так, чтобы тебе было чертовски хорошо.

Сейчас они не боролись, но скоро снова начнут. На данный момент ему нужна была это блаженная передышка, перемирие, вызванное возбуждением.

Почему единственная женщина в мире, которая могла принести ему такой покой, была также единственной, кто мог зажечь фитиль и превратить его в безумца, которым, как он поклялся, никогда не будет?

Роман отбросил эти мысли в сторону. Есть только сейчас. Только это. Только Тина.

Медленно, он вернулся к ее совершенным пальчикам на ногах, обрадовавшись, когда она вздрогнула от его прикосновения. Когда он в последний раз думал о ступнях женщины как об очаровательных? Никогда. Правда, ни разу. Но он хотел осмотреть каждый сантиметр Августины, как драгоценность, ведь он знал, что, в конечном счете, потеряет ее, поэтому ему нужно было запечатлеть ее до мельчайших подробностей.

Он снова перевернул ее, отчего она ахнула. Затем она нахмурилась, поджала великолепные губы и сжала руки в кулаки, словно пыталась удержать себя от того, чтобы дотянуться до него. Или потому, что думала, что может его ударить. С Тиной никогда не знаешь наверняка.

— С каких это пор ты решил, что можешь управлять мной как куклой? — Вопросила она.

Он ухмыльнулся. Значит, она заметила, что он все еще может поднять ее и нести на руках. Ежедневные тренировки держали его в форме, но, возможно, ему придется увеличить кардионагрузки, если он собирается провести в ее постели несколько недель.

Он дернул ее вниз на кровать так, чтобы ее попка оказалась на краю, а киска — широко раскрытой для него. Ее кожа покраснела и окрасилась в милый розовой цвет, а соски напряглись, требуя внимания. Роман уже мог сказать, что ей нравятся эти медленные ласки, поцелуи и прелюдия всю ночь напролет. Возможно, она не хотела этого признавать, но ее тело не лгало.

Он заставил ее согнуть ноги и опереться на край кровати.

— Не знаю, заметила ли ты, но мне нравится быть главным.

Она сверкнула глазами:

— Ты мне не начальник.

Еще один вызов, но ему следовало этого ожидать.

Он положил правую руку на небольшую округлость ее живота. Так раздражающе близко к желанной плоти… но скоро он доберется и туда.

— Хочешь поспорить со мной? Как насчет того, что я войду в тебя, пока ты не признаешь, что в постели главный — я?

— Ты сдашься раньше, чем я, — поклялась она. — Я все контролирую, Роман. Всегда. Я должна. Это все очень мило, но я тебя сделаю.

Чтобы она могла решать трахнуть его или бросить? Вот что она имела в виду. Этот симпатичный рот мог вешать ему лапшу на уши весь день, если бы ей пришлось защищать свое эго. Прежде он обиделся бы на ее резкие слова и начал бы ругаться. Теперь же он просто закрыл рот и поклялся, что не сдастся, пока она не покорится ему.

Он улыбнулся ей, удовлетворенный, когда на ее лице мелькнула тень беспокойства.

— Я принимаю твой вызов, детка. Посмотрим, кто сдастся первым.

* * * *

— Посмотрим. — Тина вонзила ногти в ладони. Иначе, она бы сделала именно то, чего клялась не делать. Она начала бы умолять.

Она не была уверена, в кого, черт возьми, превратился Роман, но эта новая версия была гораздо более сногшибательной, чем предыдущая. Новый Роман медленно сводил ее с ума своими продолжительными ласками, неторопливыми поцелуями. Он не пропустил ни одного сантиметра на ее теле. Ну, кроме одного места, где она нуждалась в нем больше всего.

— Почему ты все еще одет, в то время как я голая? — Она проглотила вопрос, когда он прекратит эту пытку и наконец, поласкает ее киску языком.

Но она не могла дать ему такую власть над собой. У него и так уже ее достаточно. Мольба была неприемлема.

Он опустил голову, его рот завис у ее губ.

— Потому что ты такая красивая, Августина. Думаю, тебе вообще не стоит носить одежду.

Да, он сводил ее с ума. Роман, которого она помнила, не разговаривал и не дразнился во время секса. Тот Роман трахался. О, он хорошо умел трахаться, и в те счастливые минуты, что она была с ним, она чувствовала, что он действительно нуждался в ней — по крайней мере, чтобы достигнуть оргазма. Но теперь он обращался с ней так, словно она была центром всей вселенной, и это было совершенно новое для нее ощущение.

И такое опасное.

Она не собиралась говорить ему, что ей нравится быть голой в его присутствии. Ощущение того, как ткань его брюк трется о нежную кожу между ее ног, заставляло ее чувствовать себя распутной и сексуальной, словно она была подарком, который он бросился разворачивать, потому что не мог ждать ни секунды больше.

— Думаю, пресса будет в восторге, когда увидит, что я разгуливаю повсюду в чем мать родила.

Его рот слегка коснулся ее, язык подразнивал, прежде чем с сожалением отступить.

— Видимо, мне пришлось бы убить пару репортеров, но твоя нагота может запросто изменить направление 24-часовых новостей. Может быть, в следующий раз, когда они возьмутся за Зака, мы этим воспользуемся. Пошлем тебя на пресс-конференцию, красивую и обнаженную. По крайней мере, половина этих придурков не сможет думать достаточно связно, чтобы задавать вопросы.

Кто, черт возьми, это был? Роман не шутил во время секса. Он целеустремленно двигался вперед, пока не оказывался внутри нее. В то время она думала, что это было так страстно, так романтично, что он не мог дождаться, когда войдет в нее. Но это… это было нечто большее, чем секс. Он нашел время, чтобы установить с ней связь.

Это чертовски пугало Тину, но она хотела его так сильно и так долго, что не могла найти в себе силы бороться с ним.

Он снова поцеловал ее, и она почувствовала, что слабеет. Она скользнула руками по гладкой коже и бугрящимся мышцам спины. Это не изменилось. Во всяком случае, он стал даже сильнее, чем раньше. Более мужественным. И еще более соблазнительным. Когда он взял ее на руки, она почувствовала легкость и изящество, а для женщины, которая была выше большинства мужчин, это значило многое. Она бы никогда не призналась в этом Роману, но когда он взял и развернул ее так, как хотел, ее сердце забилось чаще. Ей нравилось, что он мог прижать ее к кровати и удерживать неподвижной, одновременно терзая ее в поцелуе.

Он снова поднял голову, вглядываясь в ее лицо, словно пытаясь прочитать ее.

— Но ты должна понимать, что первый, кто прикоснется к тебе, больше никогда не увидит белый свет. Я обвиню его в измене и передам его тем кровожадным парням из ЦРУ.

Прежде чем она смогла ответить, он закрыл ей рот поцелуем, а затем начал двигаться вниз — губы коснулись ее шеи, посылая по коже электрические разряды. Она сдержала стон, когда его рот коснулся груди. Он дразнил ее, язык обводил ареолу широкими неторопливыми кругами — сначала вокруг одного, потом другого. К нетронутым бутончиком прилило еще больше крови. Тина прикусила губу, чтобы сдержать хныканье.

— Хочешь о чем-то попросить, детка?

Он насмехался над ней. И, вероятно, наслаждался тем, как сильно ей приходилось стараться, чтобы удержаться от мольбы. Чертов сексуальный ублюдок.

Тина хотела унять боль без его помощи, поэтому подняла руки, чтобы ущипнуть ноющие соски. Но Роман не мог этого допустить. Он схватил ее за запястья и прижал к матрасу по обе стороны от лица.

— Плохая девочка. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Он хотел сказать, умолять. Но, к счастью, он не стал заставлять ее, он просто проявил милосердие и взял сосок в рот. Его зубы царапнули ее, балансируя на грани боли. Покалывание обжигало, и она почувствовала, как ее киска сжимается и пульсирует от возбуждения, настолько сильного, что это почти приносило боль.

Он переместился к другой груди, щедро одаривая лаской. Он взял вершинку в рот, бережно перекатывая напряженный сосок, и казалось, был более чем готов поклоняться ее телу. Когда она выгнулась ему навстречу, он застонал и передвинулся ниже. Он втиснулся бедрами между ее ног, выглядя так, словно собирался мучить ее бесконечно, пока не сжалится и не перейдет к сладенькому.

На это она не рассчитывала. На протяжении многих лет она много думала о том, что значит снова спать с Романом. Она крутила эту мысль в фантазиях, каждый раз секс был быстрым, утайкой. Он или рыча затаскивал ее в кабинет, и пригвоздив к столу, жестко и быстро брал ее, доводя до сокрушительного оргазма. Конечно, секс был хорош. Но, что еще более важно, она бы наконец решила загадку — каково это, снова заняться сексом с Романом. Затем она сказала бы себе, что за последние годы у нее был секс и получше. И ушла бы со спокойной душой, удовлетворив любопытство и желания, зная, что она получила все, что он мог ей дать.

Но во всех ее фантазиях он ни разу не раскладывал ее на постели и не устраивал декадентский пир. Никогда он не дразнил ее и не поддевал. Никогда не шутил. И они и представить не могла, что он способен заставить ее снова хотеть чего-то большего, чем просто секса.

Тине не понравилась эта мысль, но она не могла достаточно сосредоточиться, чтобы выбросить ее из головы. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что Роман спускался вниз, его изучающий рот все ближе и ближе подходил к местечку, где она нуждалась в нем больше всего.

Кончиками пальцев он провел по ее ребрам, скользнул к впадинке на талии, а затем взял за бедра. Его руки были такими большими, такими мужскими, такими умелыми. Когда он опустился вниз, чтобы доказать, что его губы не менее умелые, по ее телу пробежала дрожь. Губы скользнули по животу прежде, чем погрузиться в пупок, обжигая нервные окончания, о которых она и не подозревала. Она и представить не могла, что его язык может сотворить с ней в другом месте.

Когда он снова подтащил ее на край кровати, то еле удержался от того, чтобы сразу прильнуть ртом к местечку, которое подарило бы ей освобождение. Она захныкала. Он был так близко. Жар дыхания опалял изнывающую плоть. Он ласкал ее бедра, раздвигая их еще шире, и пристально смотрел на тело. Его темные глаза вспыхнули, когда их взгляды встретились.

Одинокая прядь чернильных волос упала ему на лоб. Обычно он был так собран. Одетый в совершенный костюм-тройку он был правой рукой президента. Но теперь, без рубашки, с горящими глазами и растрепанными волосами, он превратился в опасного хищника. Тина не могла дождаться, когда он съест ее.

— Ты все еще бреешься. — В его голосе звучало удовлетворение.

Она покачала головой.

— Я уже давным-давно сделала лазерную эпиляцию.

Он не отводил от нее взгляд, когда опустился и провел губами по сочной плоти ее киски.

— Такая чертовски мягкая. Вот что в тебе сводит меня с ума. Такая сильная и все же такая мягкая. И это прекрасно.

Тина попыталась легко улыбнуться, как будто его обожание не имело значения. Но она не могла удержаться от того, чтобы сжать одеяло в кулаках. Иначе она бы немедленно зарылась пальцами в его волосах. А если бы она это сделала, то потянула бы и попыталась бы заставить его трахнуть ее ртом. Не только потому, что он будет мучить ее, делая противоположное, ведь этот мужчина был воплощением упрямства. Она также не могла позволить ему узнать, как сильно он был ей нужен, и как она жаждала удовольствия, которое он мог подарить.

Любую власть, которую она ему даст, Роман безжалостно обратит против нее.

— Знаешь, как сильно я этого хочу, Августина? Как часто мне кажется, что я все еще чувствую твой вкус у себя на языке? Я могу сидеть на встрече и смотреть, как ты проходишь мимо, и клянусь, что все еще ощущаю твой вкус. Ты хоть представляешь, как часто у меня встает во время брифинга, стоит только подумать о том, чтобы снова тебя вылизать?

Он все еще думал о ней? Как бы она ни старалась, она тоже думала о нем. Она говорила себе, что двигается дальше, но ее самые длительные отношения длились десять месяцев, когда она встречалась с генеральным адвокатом, с которым ее познакомил Дэкс. Они прекратились, когда она устроилась на работу в Белом доме. Она сказала, что у нее слишком сумасшедший график, но на самом деле она совсем по нему не скучала, что стало первым звоночком о том, что это не ее единственный. Теперь ей пришлось спросить себя, может быть, будучи целыми сутками рядом с Романом, в глубине души она поняла, что никто не мог с ним сравниться.

— А ты? — Он дотронулся до ее складочек и осторожно приподнял капюшон клитора.

О Боже. Что он с ней делал?

— Нет, — удалось выдохнуть ей.

— А я — да, — тихо прошептал он у ее киски. — Ох, детка.

Он лизнул ее медленным движением языка. Мягко. Едва касаясь. Тина закрыла глаза и вздрогнула, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не подстегнуть его. Это было хорошо, но недостаточно. Совсем недостаточно.

Она сжала губы, чтобы не опуститься до мольбы. Он тоже этого хотел. Она должна была не забывать об этом. Также как она должна была помнить, что она была с Романом. В конце концов, он возьмет то, что хочет. Это была его натура.

— Хм, — простонал он. — Это именно тот аромат, который я помню. Скажи мне, Августина. Ты хочешь большего?

— Да, но я не буду тебя просить.

— Детка, до этого мы еще не дошли. Даже близко нет. — Он наклонился и снова лизнул ее, скользнув языком к чувствительному бугорку и посылая волну жара по всему ее телу. Она накрыла ее с головой, обжигая кожу и бросая в дрожь. — Я дам знать, когда ты можешь начать умолять.

Ублюдок. Даже его высокомерие возбуждало ее. Это было что-то новенькое. Не то чтобы он никогда не проявлял высокомерие до этого, но это было в классе или в офисе. Она подозревала, что в постели он чувствовал себя не столь уверенно, потому что у нее было больше опыта. Он был взволнован тем, что она показывала ему, какие ласки ей нравились, или когда ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Ох, он многому научился, но в свое время и по-своему. Теперь все это, казалось, исчезло, сменилось уверенностью, которая шла ему также, как сделанные на заказ костюмы, которые он обычно носил.

— Но до тех пор… — На его лице сверкнула порочная усмешка, прежде чем он раздвинул половые губы и накрыл ее своим ртом.

Ощутив электрические разряды, Тина чуть не вскочила с кровати. Но лишь крепче сжала одеяло и еще сильнее стиснула зубы.

С требовательным ворчанием он устроился поудобнее, облизывая, посасывая и заставляя ее горло гореть от подавленного крика. Он был безжалостен, щедро одаривая ее вниманием и мучая языком. Он провел им вверх, отчего она почти воспарила до небес. Но всегда отступал, когда она, затаив дыхание, не в силах сдержаться, начинала дрожать, когда от кульминации ее отделяли считанные секунды.

— Тина?

Она знала, о чем он спрашивал. Нет, она все еще не умоляла.

Затем она почувствовала, как один палец в дразнящем движении скользнул к ее вход. Бедра непроизвольно дернулись навстречу. Она пыталась восстановить контроль над телом, смягчая свою реакцию. Но было слишком поздно. Он уже все понял. Он вознаградил ее за сдержанность, когда второй палец присоединился к первому.

Роман медленными движениями двигался внутри нее. Помимо ее воли, тело снова сжалось. Все это время он облизывал, сосал и поглаживал ее, словно агонии, порождаемой его пальцами, было недостаточно. Они глубоко трахали ее, стремясь наверх к определенной точке.

О Боже. Она едва могла дышать. Освобождение было ближе, чем когда-либо… но все еще вне досягаемости. Все, что ей было нужно — это еще несколько секунд — еще одно движение языка, еще один удар пальцев о точку G — и она взлетит. Но Роман держал все под контролем. Она должна была перехватить его, не давая ему понять, насколько близка она была к тому, чтобы шагнуть через край. Тогда он никогда не узнает, как сильно влияет на нее. Она могла украсть этот оргазм, не опустившись до мольбы.

Он поднял голову и убрал пальцы.

— Знаешь, я вспомнил о предстоящей встрече Большой Семерки. Что ты об этом думаешь?

— Я тебя убью.

Он усмехнулся, горячее дыхание опалило кожу.

— На самом деле я думаю не об этом. Детка, я думаю о том, что, если в ближайшее время ты не сдашься, мой член начнет бунтовать. Давай, Тина. Всего пару слов. Сегодня вечером я даже не заставлю тебя умолять. Просто скажи, что хочешь меня. Скажи, что ты здесь не только потому, что мы заключили сделку.

Тина сглотнула. С его стороны это был на удивление откровенный шаг. И она не могла перед ним устоять.

В некотором смысле, она жаждала прежнего Романа. Он никогда бы так не раскрылся. Было бы так легко отомстить ему. Несколько удачно вставленных слов, о том, что ей плевать на все, кроме их сделки, и, что когда дело доходит до оргазма, подойдет любой мужчина… Двадцатилетнего Романа это бы сломило. Тогда ему будет также больно, как и ей все эти годы. Но он больше не был тем самовлюблённым мудаком, безжалостно отвергшим ее, наплевавшим на ее чувства, ублюдком, который никогда не спрашивал, почему она хочет изменить планы на будущее, который был слишком амбициозен, чтобы заметить ее отсутствие.

Если верить его словам, то он разорвал их отношения не потому, что она была ему безразлична, а потому, что слишком сильно его волновала. Потому что она заставляла его чувствовать.

Может это было милосердно, непрактично или даже глупо, но она не обидит этого нового Романа.

— Я хочу этого, Роман. Я не хочу мальчика, который у меня когда-то был. Я хочу мужчину. Я хочу тебя. — Она не умоляла. Возможно, она никогда не сможет этого сделать, не с ним. Но она могла бы сказать ему правду.

Кроме того, она хотела узнать этого Романа, даже если он был более опасным, чем его младшая версия. Даже если он снова разобьет ей сердце.

— Тогда вперед. Я хочу, чтобы ты кончила мне на язык, детка. — Он снова опустил голову, и прижался ртом именно туда, куда надо, все это время не отводя от нее взгляда. Между ними пробежали разряды.

Наконец он застонал, и закрыл глаза. Тина тоже сдалась, позволив рукам впиться в его волосы. Нет, она не стала бы умолять словами, но у ее тела были другие способы. Бедра дернулись в молчаливой просьбе, толкаясь навстречу рту, пока он сосал клитор. Он снова проник пальцами внутрь, согнув их, чтобы нажать и потереть сладострастную точку. Этот мужчина ее прикончит.

Жар снова накапливался, пока взрыв не стал казаться неизбежным. Ее словно ударило молнией, обжигая, и посылая по всему телу взрывную волну. Тут же раздался мощный раскат грома… И наконец на нее обрушилось сокрушительное удовольствие, почти уничтожив ее. Она не могла остановить крик, который зародился глубоко внутри — в самом сердце — и вырвался из ее губ.

Она выкрикивала имя Романа, в то время как билась, задыхалась и царапалась в приступе удовольствия.

Когда она смогла перевести дыхание, он в последний раз сладко лизнул ее, низко простонав, а затем поднялся на ноги. Когда его руки легли на ремень брюк, он взглянул на нее:

— Скажи, что я могу взять тебя, Августина. Мне нужно снова это услышать, прежде чем я продолжу.

Он давал ей возможность разорвать сделку. Она могла послать его, положить конец их связи, как он невольно сделал прошлой ночью. Но, как и ранее, она не могла заставить себя ранить его. Фактически, теперь мысль о том, чтобы ранить его, расстраивала ее еще больше, особенно когда единственное, что она хотела сделать, это обнять его и с радостью принять в своем теле. Сейчас между ними не было стен. Не было границ или барьеров. Это было все, что она тогда хотела. Она знала, что должна защитить себя, но не могла сказать ничего, что нарушило бы этот драгоценный момент. Хотя однажды он уже разбил ей сердце, но вот она снова не может от него оторваться и надеется на большее, чем следовало бы.

Тем не менее, она протянула руку.

— Не покидай меня, Роман. Сегодня вечером я не хочу быть одна. Ты нужен мне.

Его взгляд смягчился.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась одна. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Черт, я хочу сделать тебя счастливой. Но сначала, детка, я должен взять презерватив. Когда я сегодня уходил, то совершенно не планировал ничего подобного.

Он выглядел настолько искренним, что она поверила, что у него нет планов на Дарси. Что-то внутри нее растаяло.

— Я принимаю противозачаточные. И хочешь — верь, хочешь — нет, у меня не было секса с моего последнего осмотра три месяца назад. Но ты должен…

— Черт возьми, Тина. — Он спустил брюки, сразу вместе с боксерами. Его большой и толстый член гордо покачнулся у живота, почти касаясь пупка. — У меня не было секса после проверки год назад. Я полностью чист. Скажи мне, что я могу сейчас же взять тебя.

Может, он и причинил ей боль в прошлом, но никогда не стал бы о таком лгать. Обычно она не занималась сексом без презерватива, потому что никогда не доверилась бы мужчине в отношение чего-то столь важного. Если только Роману. Он был единственным мужчиной, с которым она когда-либо зачала ребенка, пусть даже случайно. И где-то в глубине души… возможно, она обдумывала мысль сделать это снова. Не для того, чтобы поймать его в ловушку, просто какая-то часть ее отчаянно хотела вернуть то, что потеряла.

Но она не могла позволить себе задумываться об этом. Вместо этого она потянулась к Роману, желая разделить с ним этот момент. Ей ничего не грозило. Она сделала противозачаточный укол. Не было никакой причины заставить его остановиться.

— Да.

Это было все, что она могла вымолвить. Он скинул туфли, снял носки и откинул брюки, прежде чем повернуться к ней. Широкие плечи вздымались с каждым резким вздохом, пока он стоял между ее ног и приравнивался членом. Тина застыла в ожидании. Этот момент был реальностью. Он здесь. Они, наконец, собирались заняться любовью.

Роман вошел в нее одним долгим толчком, скользнув по чувствительной плоти и глубоко толкаясь, пока не наполнил ее до конца. Тина ахнула, когда ее переполнили ощущения. Она с криком сжалась вокруг него, чувствуя наполненность и отчаянно желая большего. Но она также чувствовала себя открытой и свободной от их прошлого. Ощущать его внутри себя казалось правильным.

— Черт, мне так хорошо. — Роман неподвижно стоял над ней, сжав челюсти, словно ему нужно было мгновение, чтобы восстановить самообладание. — Я все еще помню это чувство, словно ты подросток, впервые трахающий богиню.

Он заставлял ее чувствовать себя богиней. По крайней мере, так было всегда, когда они в постели. Теперь он также заставлял ее чувствовать себя важной. Женщиной, которую он хотел больше любого трофея.

Она закинула ноги ему на талию, притягивая вниз, пока он не прижался к ней грудью. Она чувствовала жар, идущий от него.

— Я тоже помню эту часть. Там, где ты сводишь меня с ума. Не сдерживайся Роман. Не смей.

Она хотела все, что он мог дать ей. Если у них было всего несколько недель, то она хотела использовать их на полную катушку. Теперь не было нужды скрывать от него свои чувства. По крайней мере, в постели она собиралась отдаваться ему со всей страстью. Да, когда он снова уйдет, она будет разбита, но, возможно, это лучше, чем оцепенение. Она ненавидела то, насколько серыми стали ее дни. Ей нужно было немного солнца, даже если это было только на короткое время.

— Я не смог бы сдерживаться, даже если бы пытался. Не с тобой. — Он схватил ее за талию и вытащил из нее член, прежде чем снова погрузиться.

Он установил безжалостный ритм, двигаясь под разными углами, пока не нашел темп, от которого она начала хватать ртом воздух, напряглась и ухватилась за него, пока он все ближе и ближе подводил ее к краю. Наслаждение нарастало горячей разрушительной волной, угрожающий в любой момент смести ее — и сломать все стены, которые она воздвигла против него.

Снова и снова он врезался в нее, усиливая наслаждение. Каждый вздох вырывался со стоном. Кровать скрипела. Тина впилась пальцами в его плечи, вонзив ногти в кожу. Все мысли испарились, и она вцепилась ему в спину, отчего он со стоном запрокинул голову назад.

— Я тоже это помню. Ох, блять. Детка, я не могу остановиться. Это слишком хорошо, — выдохнул он, снова погрузившись в нее, словно еще глубже. — Какого черта мы так долго ждали?

Она не знала, что на это ответить.

А потом уже была не в состоянии, потому что он положил большой палец на клитор и нажал, в то время как его член двигался вперед и назад, набирая скорость и снова и снова потираясь о нежную точку.

Напряжение нарастало, вздымалось, переполняло и разразилось взрывом. А затем она воспарила до небес.

Тина обхватила его, словно он единственный якорь, удерживающий ее в этом мире. Все остальное отступило под натиском чувств. Чистые эмоции и энергия пульсировали в ней, она задрожала, когда ее накрыло волной неистового наслаждения.

Роман запрокинул голову и потерял всякий контроль, последовав за ней в пучину оргазма. Он еще раз толкнулся в нее, прежде чем она почувствовала, как он горячо излился внутри нее.

Он замедлил удары, после чего полностью остановился. Но он остался внутри нее, все еще соединенный в одно целое. Грудь Романа вздымалась так, словно он пробежал марафон. Потом Тина поняла, что и сама тяжело дышит.

В прошлом Роман сразу бы откатился от нее и либо слез с кровати, либо заговорил о чем-то совершенно не романтичном. С высоты своего возраста Тина задумалась, намеренно ли он выстраивал между ними стены, потому что боялся близости. Взрослый Роман ласкал ее щеку, пристально вглядываясь в лицо. Сейчас ему не нужны были слова. Выражение его лица говорило ей, что он был так же, как и она, поражен охватившим их удовольствием и возникшей связью.

— Ты в порядке? — Пробормотал он, проводя пальцем по виску, как будто пока не хотел ее отпускать. Как будто хотел на мгновение дольше насладиться их воссоединением.

— Да. — Тина не знала, что еще сказать. Лишние слова могли подсказать ему, что, ощутив его глубоко внутри себя, она снова распахнула дверь в частичку своего сердца, которая была на замке более двенадцати лет, частичку, которая принадлежала только ему одному.

Он улыбнулся ей и застонал, когда вышел из нее и откатился, вытянувшись во весь рост. Тина пододвинулась ближе к спинке кровати, но не попыталась прикрыться. Ей было приятно находиться рядом с ним обнаженной. Ее тело все еще пульсировало от оргазма. Она старалась не задаваться вопросом, может ли их секс перерасти во что-то большее и способны ли они построить будущее теперь, когда стали гораздо более зрелыми. Вместо этого среди ее мыслей воцарился покой. Она подумает о последствиях сегодняшнего вечера позже. А пока она собиралась насладиться подаренным блаженством.

— Вау. Мы должны быть благодарны, что ты принимаешь таблетки, потому что этот эпизод наверняка закончился бы нежелательной беременностью. — Роман вздохнул. — Я в жизни никогда не кончал так сильно.

Его слова были как ушат холодной воды. Она резко выпрямилась. Конечно же, он шутил. Он понятия не имел, что случилось той ужасной ночью, когда они расстались. Она никогда ему не говорила. Но это не имело значения. В ее голове снова и снова крутилось одно слово: «нежелательная». Это все, что она услышала.

Теперь она вспомнила, почему пообещала себе никак не спать с ним снова.

Выражение его лица в одно мгновение сменилось с удовлетворенного на обеспокоенное.

— Августина? Детка, ты в порядке?

Она села, оглядывая комнату в поисках того, чем можно прикрыться. Она отказалась смотреть в его сторону.

— У меня все в порядке. Нужно принять душ перед тем, как ложиться спать. — Она скатилась с кровати, схватила халат, который, очевидно, оставил ему кто-то из персонала. Тот был слишком большим, но ей нужно было прикрыться. — Ты уверен, что хочешь, чтобы я здесь ночевала? С тех пор, как я спала с кем-то прошла целая вечность. Если иметь в виду, буквально. Я могу храпеть.

Роман преградил ей путь в душ, взял ее лицо в руки и наклонил, чтобы она встретилась с ним взглядом.

— Что я сказал не так? Это второй раз, когда я вижу, как ты бледнеешь и сбегаешь. Что я делаю не так, Августина? Поговори со мной.

Она не могла. Она была не готова. Ее начала охватывать паника. Боже, она чувствовала себя такой уязвимой. И теперь, когда действие оргазма прошло, и когда она узнала, как он по-прежнему относится к рождению детей, она не могла этого вынести. Если не считать ее наивных мечтаний о будущем, их с Романом объединял лишь секс. Она не могла допустить, чтобы он снова причинил ей боль.

— Мне не нужно с тобой разговаривать. Это в нашу сделку не входило. Мне нужно только трахаться с тобой, что я и сделала.

Его лицо вспыхнуло, когда он опустил руки и отступил.

— Ты шутишь? Это полная чушь, и ты это знаешь.

Она открыла рот, чтобы отбрить его, когда раздался стук в дверь и послышался мужской голос.

— Извините, что прерываю, мистер Колдер, — пробормотал один из агентов Секретной службы. — Президент сейчас же требует вас в свой номер. Вас и мисс Спенсер. Он говорит, что это срочно.

— Я понял. Сейчас будем, — рявкнул Роман, оглянулся на нее и прищурился. — Оденься. А если тебе интересно узнать ответ на свой последний вопрос, то да. Сегодня ночью ты останешься в этой постели со мной. И если ты думаешь, что этот разговор окончен, то ошибаешься. Я еще не закончил. Ни с разговором. Ни с сексом. Ни с тобой.

Он ушел в ванную. А она осталась, хватаясь за халат и задаваясь вопросом, как, черт возьми, ей спасти свое сердце от него в этот раз.

Глава 10

Роман пропустил Тину на входе в президентский номер, изучая ее напряженные плечи и надменно вздернутые брови. Вопросы вихрем крутились в голове. Что он, черт возьми, натворил, отчего она перешла в режим стервозной сучки? Она изменилась у него на глазах. В одну минуту она была счастливым маленьким сексуальным котенком, свернувшимся калачиком и просящим его погладить. А в следующе мгновение превратилась в глыбу льда.

Это потому, что он пошутил насчет беременности? Ее биологические часы уже тикали? Он задел за больное?

Он не собирался говорить, что, когда он вошел в нее без презерватива, его первой и чертовски возбуждающей мыслью было то, что она может забеременеть. Они уже не дети. Они смогли бы с этим справиться. Плюс, ребенок связал бы их вместе. Это будет означать, что они уже не расстанутся. Им придется работать в команде. В первую очередь им обоим придется заботиться об их общем ребенке.

В отличие от его родителей. Когда у них появился ребенок, они совсем не изменились. На самом деле, с его рождением все, вероятно, стало еще хуже. Вот почему он отпустил эту шутку. Он чертовски испугался своего желания завести ребенка, чью жизнь они, скорее всего, разрушат.

Но… была ли его жизнь разрушена? Или он продолжал так думать, чтобы защититься от ужасающего варианта, что ему не безразлична женщина и что он хочет общего с ней будущего? Что он снова влюбился в Тину?

Он не мог любить ее.

Роман остановился при виде развернувшейся перед ним картины. Лиз сидела на диване, одетая лишь в одну пижаму. Поскольку это была Лиз, она выглядела элегантно, хотя была полураздетой и явно готовилась ко сну. Зак все еще был одет в брюки и рубашку от смокинга, хотя и без галстука и пиджака. Он безмолвно вышагивал туда-сюда позади Лиз и мрачно читал какие-то файлы в папке. Лара сидела рядом с Лиз, а Гейб и Эверли заняли стол в углу. Эва стучала по клавиатуре ноутбука. Все были напряжены.

Что-то пошло не так.

— Вся банда в сборе. — Сдержанно объявил он, потому что не все были в курсе заговора, строящегося вокруг Зака. Он кивнул в сторону Лары и Лиз, заметив, что Тина немедленно уселась рядом с подругой. Когда он подошел достаточно близко, чтобы быть уверенным, что женщины его не услышат, то наклонился к Заку. — Это похоже на вечеринку, а не семейный сбор. Мне принести нам пива?

Зак вздохнул.

— Сейчас я не могу оставить Лиз в стороне, и, поскольку я знал, что Тина была с тобой, то я также не видел причин не посвящать ее.

Роман не обрадовался:

— И почему же мы не могли оставить их в стороне?

Зак поднял папку и резко прошептал:

— Вот почему. Лиз?

— Я нашла эту папку на кровати. Думаю, в мою комнату было легче всего попасть. — Пресс-секретарь выглядела изысканно, но когда она сжала руки в кулаки, они дрожали. — Мы с президентом долго обсуждали предстоящую встречу с премьер-министром и пресс-конференцию, которая состоится в конце недели. Затем я пошла готовиться ко сну. И когда вышла из душа, меня ждала эта папка.

Зак захлопнул папку, его лицо окаменело.

— Она сразу же принесла ее мне. Я уже отправил Коннора выяснить, как ублюдок проник в комнату. Лиз запирала дверь.

— Она уверена? — Роман знал, что иногда забывает даже привычные вещи.

Зак слегка покраснел.

— Я уверен. Поверь мне. Я слышал этот чертов замок.

Ах, она захлопнула дверь перед его лицом. Похоже, Заку этой ночью не повезло. В отличие от него. Если только не учитывать тот факт, что сейчас Тина отказывается даже смотреть в его сторону.

— Что засняли камеры видеонаблюдения?

Возможно, в комнате Лиз их не было, но наверняка они были в коридоре.

— Я проверяю их прямо сейчас, — ответила Эверли. — Зак не хочет, чтобы это вышло за пределы нашей компании. Секретная служба знает, что что-то происходит, но не знает, что именно. Они думают, что у нас личная проблема, небольшая ссора между друзьями и сотрудниками, в которую решил вмешаться Зак. И нас эта история устраивает.

Это было умно. Прямо сейчас между ними разыгрывалась настоящая драма, и внимательные, хорошо обученные агенты никак не могли этого не заметить. Подобные ночные сборы не покажутся необычными, особенно, если на следующее утро все будут спокойны и дружелюбны.

— Почему мы не привлечем их? — Лиз снова начала выкручивать руки. — Я должна была сразу пойти к Томасу, но после того, как прочитала то, что внутри, подумала, что президент должен увидеть это первым.

Или, что более вероятно, она испугалась и захотела вернуться в комнату Зака, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Бедняжкаа. Он не мог обращаться с ней также, как Роман с Тиной, потому что жизнь Лиз зависела от того, поверят ли все, что она всего лишь сотрудница и ничего более.

Тина пронизывающе посмотрела на Романа.

— Мне тоже хотелось бы знать, почему здесь еще нет агентов Секретной службы. Как будто вы, ребята, знаете что-то, чего не знаем мы.

Конечно, в том, чтобы держаться Тину поблизости, были свои недостатки. Он пробормотал ругательство.

— Что в папке, Зак? — Иногда лучше было игнорировать ее уколы. Если Зака устраивало, что Лиз и Тина узнают, что было в письме, то он тоже хотел это знать. Если его содержимое было таким серьезным, как казалось, у него не было другого выбора.

Дверь снова открылась, и вошел Коннор.

— Ну, я выяснил, как они пронесли папку внутрь.

Гейб оторвал взгляд от экрана.

— У кого-то был ключ от ее комнаты?

Коннор покачал головой.

— Это было не нужно. Я нашел скрытый проход. За последние столетия здесь не сколько раз проводили ремонт, но секретные проходы, которые использовали слуги, чтобы доставлять еду из кухни, все еще функционируют. Через них можно с лёгкостью попасть в комнату Лиз. И не нужно никакого ключа, и камеры ничего не заснимут. Могу поспорить, Эверли ничего не найдет.

— В мою комнату в любое время может попасть кто угодно? — Спросила Лиз дрожащим голосом.

— Конечно, ты сейчас же оттуда переедешь. — В руках у Зака уже был не отслеживаемый телефон. — Мне нужна безопасная комната, и я хочу знать имя каждого человека, который был сегодня в этом доме. Здесь должен быть журнал с записями о всех входивших и выходивших из здания.

Коннор поднял руку.

— Я, конечно, могу его достать, но ты должен знать, что один из туннелей, который я исследовал, привел меня в сарай, который находится на территории. Все выглядит так, словно когда-то его замуровали, а недавно кто-то поработал над ним кувалдой. Я пролез через отверстие, хотя в какой- то момент уже решил, что застрял в нем навсегда. Дыра довольно маленькая.

Эверли взглянула на них поверх экрана ноутбука.

— Я проверю, есть ли что-нибудь на камерах, расположенных на территории. В это время там должно быть не много людей. Если запись будет достаточно четкой, то мы сможем запустить программу распознавания лиц и, возможно, нам повезет.

— Это Лондон, — заметил Зак. — Здесь всегда полно людей, но попробовать стоит. Теперь, когда мы все здесь, стоит поговорить о том, что нашла Лиз. Это письмо, в котором меня шантажируют и заставляют поменять курс переговоров с европейскими лидерами.

Роман почувствовал, как у него кольнуло сердце. Этого они все и боялись.

— Чем они тебя шантажируют?

Мгновение Зак не отвечал.

— Вами, моими друзьями. Если я не сорву сделку по строительству трансатлантического трубопровода, то всех вас уничтожат. Каждого, кто присутствует в этой комнате.

— Как? — Роман не совсем понял. Он ожидал, что шантаж будет направлен напрямую на Зака.

С другой стороны, Зак всегда был готов пожертвовать собой, но сражался до смерти, чтобы спасти друзей. Их враг явно был достаточно умен, чтобы это знать.

Лиз фыркнула.

— Я прочитала все, что там есть, но ничего не поняла. Некоторые отрывки вообще не имеют смысла. Например то, что касается Гейба и ФАА (прим. пер. Федеральное авиационное агентство)

Гейб застонал.

— Они хотят снова перетрясти это дерьмо? Я думал, мы с этим закончили. У меня не было причины убивать Мэда. Я хотел, чтобы он оставался в живых. К тому же, теперь полиция Нью-Йорка считает, что самолет Мэда сбила его собственная сотрудница, так как он собирался разоблачить ее маленький бизнес по торговле людьми.

— Я никогда не верил, что это единственная причина, — пробормотал Роман, а затем выругался. — Как именно они собираются снова поднять эту тему? На каком основании?

— Они утверждают, что у них есть доказательства того, что я замял расследование и приказал главе ФАА выпустить заключение об ошибке пилота, — ответил Зак.

— Ты этого не делал. Ты просто потребовал, чтобы тебе сообщали о всех новостях. — Они все обрадовались, когда узнали о заключении Агентства — не потому, что оно соответствовало их выводам, а потому что отвело подозрения от Гейба.

— Этот человек утверждает, что у него есть переписка, которая велась между моим офисом и главой ФАА, — объяснил Зак. — Если мы с премьер-министром достигнем соглашения о поставках американского газа в Европу на ближайшие десять лет, то эти письма попадут в прессу

— Ты сказал, что угрозы касаются нас всех. — Тина пододвинулась на край сиденья. — Чем именно он угрожает остальным?

Зак открыл папку.

— Августина, очевидно, тебя записали на видео во время секса.

Тина усмехнулась.

— И, наверное, не раз. Пускай публикуют. Мне все равно, пока на любой записи моя задница выглядит офигенно.

— Августина, — прорычал Роман.

Она пожала плечами.

— Серьезно, если это лучшее, что у них есть на меня, то они не представляют никакой угрозы. Мне насрать.

Роман сжал зубы.

— Это не шутка. Это может повредить твоей карьере.

— Или я стану Ким Кардашьян округа Колумбия, и количество моих подписчиков в Твиттере увеличится на миллионы, — ответила Тина. — Послушай, я с этим справлюсь. Дэкс и мама расстроятся, но навряд ли удивятся. В отличие от тебя. — Она снова повернулась к Заку. — Можешь выводить меня из уравнения. Как насчет всех остальных?

Она была права, и как только Роман перестал смотреть на это с точки зрения ревнивого любовника, то понял, что это не столь сильная угроза. Он не должен так сердиться. Конечно, ему это не нравилось… но еще в юные годы Тина была немного дикой. Наверное, так было и сейчас. И все же ей не будет стыдно. Она не позволит, чтобы ее жизнь кончилась из-за какого-то секс-видео. Вероятно, она встанет на поклон, и будет ждать, пока все не утихнет.

Потому что она была крутой. Потому что она знала, чего хочет, и не позволяла ничему встать у нее на пути.

Черт, он восхищался ею.

— Что насчет Коннора и Лары? Они знают о «Скандалах Капитолия»? — Спросил Роман.

Лиз повернулась, чтобы взглянуть на Лару.

— Подожди. Хочешь сказать, что самой грязной газетенкой в Вашингтоне управляет диснеевская принцесса Коннора?

Коннор скрестил руки на груди.

— Откуда ты знаешь, что это не я? Ты сразу подумала на Сару. Я, знаешь ли, тоже могу запустить веб-сайт.

Губы Тины растянулись в блистательной улыбке. Это была одна из вещей, которая его привлекала. Она почти во всем могла найти абсурд или иронию.

— Она знает, потому что у тебя нет чувства юмора, Коннор. Ты самый угрюмый человек в мире, за исключением Романа. Ты бы никогда не придумал даже один из тех заголовков.

— Моей любимой была статья под названием «Если бы пенис президента мог говорить», — сказала Лиз, закрыв рот, словно пытаясь удержаться от хохота. — Ах, я чувствую себя как фанатка, встретившая суперзвезду. У тебя много поклонников в нашем отделе.

Лара покраснела.

— В свою защиту скажу, что приписала его члену кое-какие очень умные фразы относительно экологического права.

— Можем ли мы перестать говорить о моем… хозяйстве, — прорычал Зак, а затем глубоко вздохнул. — Нет, здесь ничего нет про «СК», но спасибо за то, что раскрыл Лару.

Тина сверкнула улыбкой.

— Я знала.

— Серьезно? — Проворчала Лиз. — Черт, я всегда все узнаю последней.

— Мне никто не говорил. Я сама давным-давно это поняла и никому не рассказывала. Прости, — пробормотал Тина подруге.

Зак снова перевел тему.

— «Скандалы Капитолия» здесь вообще не упоминаются. Нет, это касается другого. Речь идет о Конноре и операции, которую он проводил в Южной Америке, и которая привела к гибели трех мирных жителей.

— Дерьмо. — Коннор потянулся к руке жены и сплел их пальцы вместе. — Я знаю, о чем ты говоришь. Эта операция была не простой, и разведка донесла о местонахождении наркотеррористической группы. Все пошло не по плану. И да, в результате погибли мирные жители, но я не жалею о той миссии. Мы спасли много жизней, разделавшись с этой группой.

— Очевидно, теперь появилась новая информация. Один из этих гражданских был сыном главы картеля. — Зак снова заглянул в папку. — Человек, известный как Эль Гуапо, не подозревает, что за его смертью стоит ЦРУ, но он искал виновного. Если эта секретная информация всплывет, ты и Лара окажетесь в серьезной опасности.

— Откуда этот мудак получает информацию? — Роман приводили в бешенство эти угрозы. — Откуда он все это знает?

— И почему он думает, что переписка между Романом и Джой будет проблемой? — Спросила Лиз. — Это я вообще не понимаю.

Все в комнате затихли. Роман застыл, увидев, как вспыхнула Тина. Казалось, она ушла в себя.

Он никогда не обсуждал Джой с Тиной, но знал, что Джой говорила с ней о нем. Она обсуждала их странные отношения. Насколько трудно было Тине спокойно выслушивать, как ее подруга изливала свои противоречивые чувства к ее бывшему? Он готов был поспорить, что она никогда не рассказывала Джой об их отношениях, или сказала бы, что это лишь старая интрижка, которая ни к чему не привела. Она никогда не сделала бы ничего, что заставило бы Джой чувствовать себя виноватой за свои чувства или за то, что они словно участвовали в одной гонке. Тина была верным другом.

— Мы с Джой флиртовали, — признался он всем в комнате. — Некоторые письма можно посчитать скандальными, так как в то время она была замужем за Заком. Я должен был быть умнее, но это казалось невинным флиртом. По крайне мере, все так начиналось. Большинство писем просто дружеские. Но позже в них говорится о вещах, которые можно интерпретировать в неверном ключе.

Лиз ничего не знала, и удивление на ее лице сказало ему, что это признание ее шокировало. По правде говоря, ему было неудобно говорить об этом вслух. Сказав это перед Августиной, когда всего лишь час он был внутри нее, он испытал чувство, близкое к стыду.

Лиз повернулась к Заку.

— Что там есть на меня? Я ни в чем не замешана. Последние годы я вела себя как монашка.

— Твоя сестра, — тихо ответил Зак.

Она покачала головой.

— А что с ней? Энни в разводе. Она слишком занята, борясь за опеку над детьми, чтобы ее можно было застать с кем-нибудь в обнаженном виде.

— Твоя сестра провела две недели в психиатрической больнице, когда ей было семнадцать, — тихо ответил Зак.

— Потому что у нее было ПТСР. Она попала в автомобильную аварию и потеряла лучшую подругу. Шесть месяцев спустя она все еще не пришла в себя и думала о том, чтобы причинить себе боль. Мама испугалась и отвела ее на обследование, — быстро объяснила Лиз. — Она была несовершеннолетней. Эта информация должна быть конфиденциальной.

— Ничто не является по-настоящему конфиденциальным, — вздохнул Коннор. — Даже опечатанные записи можно найти, изучить и обнародовать. Они могли взломать архив больницы или отследить информацию через страховые записи. И я уверен, что адвокат твоего зятя с радостью использует это против нее.

— Таким образом, мы должны выяснить, кто послал нам это и как я могу максимально уменьшить ущерб, — сказал Зак. — Я не хочу причинять боль друзьям, но я не могу поддаваться на шантаж. На кону стоит будущее страны.

Тина встала.

— Обо мне не беспокойся. Я большая девочка. Я предупрежу маму и Дэкса, но, если бы у меня была копия, я бы ее сама опубликовала, чтобы запись нельзя было использовать против тебя. И если, ты считаешь, что иметь в своей команде сексуально раскрепощенную женщину, это слишком неприлично, то я с радостью напишу заявление.

— Даже не думай об этом, — быстро встрял Роман. — Ты никуда не уйдешь.

В первый раз за вечер Зак ухмыльнулся.

— И я бы ни за что не принял твое заявление. Что касается сестры Лиз, давайте наймем лучшего адвоката, которого сможем найти, и накопаем грязи на ее будущего бывшего мужа. Дадим ей как можно больше оружия для сражения.

— Голосую за то, чтобы опубликовать переписку между мной и Джой. — Романа подташнивало от мысли о том, что эти секреты станут достоянием общественности. Но при мысли о том, что Зака шантажируют, ему становилось еще хуже.

Он помнил тот день, когда получил первое личное послание от Джой, примерно за год до начала кампании по завоеванию Белого дома. Все их предыдущие письма были чисто деловыми, хотя время от времени Роман отправлял ей комиксы или абсурдные новости, чтобы рассмешить. До того дня ее ответы были похожи на нее саму — казалось бы, застенчивые и тихие. Но она преодолела барьер между ними, отправив ему сообщение, в котором спрашивала, думал ли он когда-нибудь о ней.

Роман перевел взгляд на Тинц. Она бы смело вошла в его кабинет и сказала бы, что хочет его. Она не стала бы увиливать или писать ему, только чтобы не встречаться с ним лицом к лицу. Она была бы искренней. С другой стороны, если бы Тина была замужем, она бы сначала развелась с мужем и только потом стала бы заигрывать с другим мужчиной.

— Последствия отразятся только на мне. Это я неровно дышал к жене лучшего друга. А не ты. Это делает из тебя чертового святого.

— Или идиота, но с этим я тоже могу смириться. Ничего такого, о чем бы ранее ни говорила пресса. — Саркастично заметил Зак.

Его друг был намного более благоразумен. Несмотря на то, что после ухода с поста президента он намеревался провести всю свою жизнь с Лиз, он никогда не посылал ей е-мэйлы, которые можно было бы превратно истолковать.

— Кроме того, они понятия не имеют, о чем я думал в то время, — уклончиво пробормотал Зак, хотя Роман понимал, что он подразумевал тоску по Лиз. — Это оставляет нас с двумя проблемами. Возобновление скандала с ФАА повредит мне, и это определенно повлияет на Гейба и Эверли. Это может привести к падению акций «Бонд Аэронавтикс» и «Кроуфорд».

— У нас все будет хорошо. — Гейб положил руку на плечо жены. — У меня отличные адвокаты, а полиция Нью-Йорка давно считает этот вопрос закрытым. Без каких-либо доказательств, эта история ненадолго станет предметом сплетен и вскоре забудется.

— Я в этом не уверен. — Роман знал, что теории заговора, касающиеся президента, никогда не забываются. Ему нужно было поговорить с друзьями наедине. — Но сегодня мы все устали, так почему бы нам не собраться утром? У Лиз уже есть новая комната? Безопасная?

— Комната Тины абсолютно безопасна, — предложил Коннор. — Туннель к ее апартаментам был заблокирован. Я перенес туда вещи Лиз. Они могут немного потесниться.

Тина помогла Лиз встать.

— Да, я думаю, что с соседкой Лиз будет чувствовать себя в большей безопасности.

— Нет. — Они заключили сделку, и Роман знал, что если хоть на секунду сдаст позиции, то уже никогда не вернет ее в свою постель. — Сделай все необходимое, чтобы она освоилась. Но останешься ты со мной. Мы еще не закончили. Если только ты не передумала.

Если только она не хочет здесь и сейчас рассказать всем присутствующим о своем расследовании. Он знал, что вел себя как ублюдок и все равно собирался обо всем рассказать Коннору, но, прождав столько лет, он был не готов отпустить ее, несмотря на то что сегодня ночью им всем угрожали.

И если ему не нравилась грязь, которую на нее накопали заговорщики, то… это его проблема. В конце концов, он отпустил ее. Все, чем она занималась с другим мужчиной после их разрыва, было по обоюдному согласию, и это не его дело. Его тоже было сложно назвать святым. Конечно, он твердо решил найти гребаного ублюдка, который записал ее на видео, и заставить его заплатить. Она не заслуживала ни презрения, ни вины, которые могут последовать после публикации видео. Несмотря ни на что, она вела себя как обычно, смело и отважно, встречая любые проблемы. Никто не мог ее сломить. Никто не может заставить его ребенка чувствовать себя ничтожным.

Никто, кроме него.

Внезапно он вспомнил выражение ее лица в ту ночь, тринадцать лет назад. Чистая праведная ярость. Но больше всего он запомнил ее боль. Он ужасно повел себя в ту ночь, он был мужчиной, недостойным ее.

Вообще-то, выражение на ее лице, которое он видел сегодня, выглядело странно знакомым. Но почему?

Роман не знал.

— Нет, я не передумала, — огрызнулась она. — Полагаю, мне пора отправляться спать. Готова поспорить старому доброму мужскому клубу есть что обсудить, и мы снова не приглашены. Пойдем, Лиз. Я помогу тебе устроиться в моей старой комнате.

Лара тоже встала, покачав головой.

— Я не отношусь к клубу старых добрых мальчиков, поэтому собираюсь позвонить отцу и проверить Линкольна. Зак, поступай так, как считаешь нужным. Коннор со всем справится. Если за нами начнет кто-то охотиться, мы все спокойно и цивилизованно уладим.

Конннор взял ее за плечи и заглянул в глаза, их связь была вина невооруженным глазом.

— Я не собираюсь устраивать переговоры по урегулированию конфликта с безумным торговцем наркотиками, который хочет тебя убить.

— Конечно же, нет. Ты прикончишь его каким-нибудь гуманным способом, — согласилась Лара. — Можешь убить его, но безболезненно.

— Быстро и безболезненно, детка. Я обещаю. — Он чмокнул ее.

— Мы оба научились идти на компромисс. Это так важно в браке. — Она повернулась и последовала за Тиной и Лиз к выходу.

Эверли закрыла ноутбук.

— Я возвращаюсь в нашу комнату. Запуск всех программ по распознаванию лиц может занять некоторое время, и боюсь, я все еще мучаюсь от смены часовых поясов. А вы, не засиживайтесь слишком долго. — Она направилась к двери, но. Перед тем как выйти, повернулась к Роману. — А ты должен серьезно подумать о том, что делаешь с Тиной. Я знаю, она кажется неуязвимой, но, когда дело касается тебя, она всего лишь женщина. Неосторожным словом ты можешь разбить ей сердце.

— Я не собираюсь причинять ей боль, — настаивал он. — Я хочу защитить ее.

Эверли прижала к груди ноутбук.

— Следи за тем, что делаешь, или ответишь перед нами. Мне совершенно не нравится, что мы утаиваем все это от нее. Вы боитесь, что она может стать слабым звеном, но я думаю, что она стала бы обалденным активом. Она умна. Нестандартно мыслит. Знает, как спасти ситуацию. Учти это хотя бы. Лара права: компромисс — это важно.

Дверь за ней захлопнулась, и комнате остались лишь мужчины. Роман и еще трое из пяти человек, которых он большую часть своей жизни называл братьями. Дэкса с ними не было, но по уважительной причине. Без сомнения, он наслаждался своим медовым месяцем в маленьком отеле на Мауи.

Но с потерей Мэда в их жизни и сердцах навсегда останется дыра.

— Когда это женщины стали такими зловещими? — Удивился Коннор.

Гейб поднял руки.

— Моя всегда была зловещей. Давайте посмотрим правде в глаза — у нас есть склонность к определенному типу женщин. Даже у Лары есть коготки. О, я уверен, что это органические когти, которые никого не ранили, но это все равно когти.

Зак опустился на одно из антикварных кресел, на его лице отразилась усталость.

— Так мы все согласны, что это именно то дерьмо, которого мы так боялись?

— Я думаю, это понятно. — Кивнул Гейб.

— Но это не та тактика, которую я ожидал, — размышлял Роман. — Если этот загадочный Сергей вышел из тени, и если это он все время дергал за ниточки, зачем ему угрожать друзьям президента? Почему не самому президенту? Конечно же, он не думал, что Зак предаст страну, чтобы спасти нашу репутацию.

— Кто бы ни стоял за этим заговором, он долгое время работал над тем, чтобы Зак заполучил этот пост. Теперь, когда они выдвигают требования не выходить на европейский энергетический рынок, у нас появились некоторые конкретные предположения об их целях. Мы говорим о миллиардах долларов, — объяснил Коннор. — Но ни одна грязь, которую они откопали, не является столь ужасной. Эта стратегия не имеет смысла.

— Я подозреваю, что это только начало. — Зак откинулся на спинку кресла. — Они проверяют мою решимость и нашу оборону. Сейчас они требуют задержать строительство трубопровода, который в конечном итоге может сделать Америку одним из ведущих мировых экспортеров энергии и нанести серьезный удар по ослабленной российской экономике, поскольку они являются основным европейским поставщиком топлива. Вот почему Россия «аннексировала» Крым. Оправдания о защите российских граждан — полная чушь. Они хотели контролировать газопровод в Европу.

— Поэтому теперь они хотят убедиться, что мы не построим трубопровод, открывающий их «клиенту номер один» доступ к нашим ресурсам, — согласился Коннор.

Роман чувствовал, что все так и есть на самом деле. Что бы ни происходило, в этом всегда замешаны русские. Сначала он думал, что угроза исходит лишь от Братвы, русской мафии. Но некоторое время назад он понял, что заговорщики продвигают интересы России и всего лишь используют Братву, чтобы уничтожить любого, кто встанет у них на пути.

Как адмирал Спенсер, отец Дэкса и Августины.

Как Мэддокс.

Как Джой.

Он приехал в Англию, чтобы выяснить, должен ли он добавить в этот список Констанцию Хейс. Он надеялся потянуть за ниточку и попробовать разгадать заговор и, наконец, разобраться, с чем они имеют дело. Он всей душой надеялся, что сможет выяснить, как это остановить.

— Трубопровод — это долгосрочный проект, — размышлял Зак. — Его строительство займет как минимум лет десять. Мы даже не уверены, что это возможно.

— Но простое объявление об этом может подорвать планы России и еще больше дестабилизировать их экономику, — заметил Гейб, сев напротив Зак.

— Я согласен. Это всего лишь попытка манипулировать тобой, — тихо сказал Коннор. — Чтобы посмотреть, как быстро они загонят тебя в угол. Если они смогут заставить тебя отложить строительство трубопровода на несколько лет, то поймут, что могут повлиять на твои решения. Возможно, они даже заставят тебя изменить мнение относительно мировых вопросов и, в конечном итоге, сделают тебя марионеткой для лоббирования российских интересов.

— Ты прав, — пробормотал Роман, его охватили ужас и ярость.

Коннор пожал плечами.

— На их месте я бы медленно разыгрывал каждый ход. Слишком быстрое наступление может привести к тому, что Зак вообще выйдет из игры. Это как в старом анекдоте про сваренную заживо лягушку. Если вы бросите лягушку в горячую воду, она быстро оттуда выпрыгнет. Но если вместо этого вы положите ее в кастрюлю с прохладной водой, дадите ей некоторое время привыкнуть, освоиться, а потом постепенно начнете увеличивать температуру, то лягушка ни о чем не догадается, пока не станет слишком поздно. Это пробный выстрел. Они выбрали нас в качестве мишеней, потому что воспринимают нас как твое слабое место. Они дают тебе возможность с легкостью выйти из ситуации. Не говори о трубопроводе, просто дай понять премьер-министру и другим европейским лидерам, что мы не планируем строительство в ближайшее время. Что достаточно легко сказать, потому что мы еще совершенно не готовы.

Роман мог предвидеть, что последует дальше.

— Таким образом, Зак дает понять, что предпочитает сосредоточиться на других вопросах. В конце концов, еще полно времени. Он не отказывается от сделки, просто откладывает ее и, тем самым, спасает друзей от лишней головной боли. Но заговорщики выигрывают раунд, и ставки повышаются. Они понимают, что Зак уязвим, поэтому в следующий раз попросят Зака о большем, например, смягчить санкции в отношении российских товаров. И если он это сделает, это даст им еще больше компромата на него. Шаг за шагом они будут подталкивать его, пока однажды он не окажется в ловушке. Он даже не сможет уйти с поста президента, потому что у них будет слишком много компромата на него. И, вероятно, на нас тоже.

— Кто-нибудь думал, что они могут повесить на нас все эти загадочные смерти, которые произошли за последние годы? Если трезво оценить ситуацию и попытаться выяснить, кто больше всего выигрывает из их молчания, то можно прийти только к одному выводу. — Гейб помрачнел.

Роман знал ответ, потому что думал о том же.

— Зак.

Гейб медленно кивнул.

— Да. Мэд знал слишком много, поэтому Зак его уничтожил.

— Адмирал Спенсер знал слишком много, поэтому ему тоже пришлось умереть. — Оба погибли в крайне выгодный с политической точки зрения для Зака момент.

— Я отставал на три пункта. — Глухо промолвил Зак. — Поэтому толкнул жену под пулю, которая, как все считают, предназначалась мне. Траур и сочувствие проложили мне дорожку прямиком в Белый дом. Даже социологи подтвердили, что ход выборов изменилась конкретно в этот момент.

Зак был у них под колпаком, а никто даже не подозревал, как игра ведется вокруг них.

Роман поморщился. Он чувствовал, что предает доверие Августины, но не мог молчать о том, что знал. Ставки были намного выше чьих-либо чувств.

— Августина считает, что к убийству Мэда причастен один из агентов секретной службы. У нее есть доказательства, что в день его смерти он был в аэропорту.

Зак выпрямился.

— Ты шутишь?

— Если бы.

Зак пристально на него посмотрел.

— Кто? Коннор, я хочу, чтобы он сейчас же был арестован и допрошен.

Это было именно то, чего боялась Августина. Роман поднял руку.

— Подожди. Человек, о котором идет речь, все еще в деле. Если он агент, а ты его разоблачишь, мы упустим шанс выяснить, что он делает здесь, в Англии. Мы также упустим возможность выяснить, с кем он встречается и есть ли среди сотрудников другие предатели.

Насчет этого Тина была права. Она просто не знала, насколько опасна игра.

— Коннор может заставить его заговорить, — жестко отрезал Зак.

Коннор колебался.

— Да, но я думаю, что Роман прав. Думаю, я должен за ним проследить. Скажи мне, что это не Томас. Должен же у нас остаться хоть кто-то, кому мы можем доверить Зака.

Зак рассмеялся, но это был горький звук.

— Это либо Мэтт, либо Клинт. Я должен был догадаться. Я прав? Вот почему Тина и Лиз внезапно стали с ними заигрывать. Да будут прокляты Тина и ее проделки. Она не может привлекать Лиз к своим безрассудным выходкам.

В груди Романа вспыхнул гнев. Зак не имел права критиковать Тину… даже если сам Роман думал так же.

— Эй, она пытается выяснить, кто убил Мэда, а ты собираешься ее попрекать. Она любит Лиз и не подвергнет ее опасности. И не говори ей об этом. Она не обратилась к нам, потому что мы вели себя как придурки. Мы хранили секреты, а она достаточно умна, чтобы понять, что что-то происходит. Что она должна была подумать? Вот она узнает, что вокруг самолета, на котором погиб Мэд, крутился агент Секретной службы. Потом понимает, что мы что-то скрываем и отказываемся с ней разговаривать. Сделай вывод сам, Зак.

Зак побледнел.

— Не может быть, что она думает, что я его заказал.

— Бьюсь об заклад, что может, — пробормотал Гейб. — В какой-то момент я сам так думал, а я один из твоих лучших друзей. Теперь я знаю намного больше, но Тина никогда не входила в наш внутренний круг. Как она могла развеять свои подозрения без информации, которая опровергла бы ее теорию?

— Я только пытаюсь защитить их. Прямо сейчас Лиз может все правдоподобно отрицать. Ей ежедневно приходится общаться с прессой. Я не хочу, чтобы ей пришлось сознательно лгать. И Тина находится примерно в том же положении, — утверждал Зак. — Если бы я хоть на секунду решил, что им будет безопаснее вдали от Белого дома и от нас, то я бы в одно мгновение отправил их подальше.

— Но заговорщики уже знают, как мы близки, — заметил Роман. — В противном случае, они не стали бы искать на них компромат. Это письмо было также заявлением о намерениях. Он знает, кто нам небезразличен, и если мы не согласимся с их требованиями, Лиз и Тина за это поплатятся. И твое холодное отношение никого не обманет. Я понимаю, что ты пытаешься облегчить работу Лиз и не отягощать ее совесть, но тебе нужно еще раз над этим подумать. Я не отталкиваю Тинц. Я заключил с ней сделку и собираюсь ее выполнить. Хотя, я нарушил ее в тот момент, когда рассказал вам о Кэмпе.

— Со мной твой секрет в безопасности, — пообещал Зак. — И правда в том, что, если Тина вбила себе в голову это расследование, то она так или иначе его проведет, и привлечет к нему Лиз. — Он хлопнул по столу и встал. — Ну, пора заканчивать. Тебе есть над чем поработать, Роман.

Да, попытаться сдержать Тину…каким-то образом.

— Завтра, пока ты встречаешься с премьер-министром, я планирую наведаться в санаторий. Послезавтра у Кэмпа выходной, и Тина хочет проследить за ним.

— Я останусь приглядывать за нашим уважаемым агентом, — кисло объявил Коннор. — Я буду держать вас в курсе. Утром я задержу Тину и сообщу ей, как она важна для этой операции. В это время ты сможешь улизнуть, а она подумает, что ты встречаешься с Заком и премьер-министром. Если ты поторопишься, то все пройдет гладко.

Если не опаздывать, то так и будет. Но он должен вернуться к вечеру, иначе Тина поймет, что он солгал. Больница располагалась в двух часах езды от Лондона. Он забронировал комнату в местной гостинице, но, если будет нужно, он сможет выехать обратно и провести ту ночь в постели с Августиной. Ей не нужно ничего знать. Он мог сдержать обещание и одновременно защитить ее. Она поймет, что за Кэмпом лучше проследить Коннору, особенно теперь, когда агент знает, что она не одинока. Пока они держат ее в курсе дел, она должна смириться с их планом действий. Он даже позволит ей проследить за парнем из безопасных апартаментов Эверли. Поскольку жена Гейба была хакером и имела связи в правоохранительных органах, она станет отличным напарником для Тины.

Ну, а то что Эверли была задирой, знала крав-мага и как обращаться с оружием, было только плюсом.

Да, это может сработать.

— Отлично. Я отправлюсь в клинику утром и к вечеру уже вернусь.

— Лиз займет Тину, и они будут в безопасности, — пообещал Зак. — Я позабочусь, чтобы в течение следующих нескольких дней у них не было и свободной минутки. Она и не заметит, что ты ушел.

— Все в порядке. Это даст нам время покопаться в деле до того, как нам придется делать заявление насчет трубопровода. До конца недели никто не ждет от нас никаких сообщений. Единственное, что запланировано на завтра, это укрепление отношений с Европой и связей между странами НАТО.

— Я изучу нашу проблему с ФАА, чтобы выяснить, не ждет ли нас еще какой подвох, — пообещал Коннор. — И я заручусь поддержкой Томаса в слежке за Кэмпом. Мне не нужно объяснять ему почему. Он не будет спрашивать, и он не будет устраивать парню очную ставку. — Он повернулся к Заку. — Мы переживем эту неделю. А как только вернемся в Вашингтон, то сядем и решим, что делать дальше.

Они решат, смогут ли они вообще что-то предпринять. Он мог видеть сомнение в глазах Зака. Он уже задавался вопросом, не будет ли лучше всего уйти в отставку до того, как эти ублюдки накопают на него слишком много дерьма.

— Коннор прав. Хватит об этом, Зак. Сконцентрируйся на текущих делах, а остальное оставь нам. Это не срочно. У нас есть время, — пообещал Роман. — Но сейчас я должен пойти и убедиться, что Тина не втянет Лиз в заговор против нас.

Зак выдавил смешок.

— Да, лучше так и сделай. Она может поднять восстание. — Затем он нахмурился. — Она все еще подозревает, что это я убил Мэда?

— Нет. Теперь она поменяла свое мнение. Не беспокойся. Я о ней позабочусь, — поклялся Роман.

Зак кивнул.

— Лучше поздно, чем никогда, черт возьми.

Он развернулся и вышел, надеясь, что сможет распутать этот клубок и выполнить все свои обещания.

Глава 11

Тина закрыла дверь в комнату, которую она раньше занимала, и взглянула на Лиз.

— Случилось что-то еще? Ты заметила что-то странное до того, как получила конверт? Или после того, как я ушла?

Лиз со вздохом уселась на кровать.

— Нет. У меня была невероятно неловкая встреча с президентом. Я держалась настолько профессионально, насколько могла. Когда мы закончили, он проводил меня до комнаты, и я хлопнула дверью прямо перед его лицом. И точно сразу же ее заперла. Я и понятия не имела о тайных туннелях. Это моя первая поездка сюда.

— Как думаешь, Секретная служба о них знает? — В то время, как президенты менялись, состав Секретной службы оставался неизменным. Насколько она знала, Мэтью Кэмп уже четыре года состоял в охране президента. Зак был президентом только три. — Предыдущая администрация наносила сюда визиты в свои последние два года?

Лиз глубоко вздохнула.

— Сомневаюсь, но могу узнать наверняка. Ты думаешь, это Кэмп оставил папку у меня на кровати?

— Это возможно. Я чертовски уверена, что он замешан во всей этой неразберихе. И я хочу знать, каким образом и насколько глубоко. А теперь, когда мы вдали от любопытных мужских взглядов, давай выясним, что он записывал у себя в блокноте. У тебя есть карандаш? — Когда Тина одевалась, она сунула бумажку в карман джинсов.

Лиз пересекла комнату и отыскала сумочку.

— Что случилось? Когда ты не вернулась, я была в ужасе. А затем через несколько минут Кэмп встает и говорит, что идет в ванную. Я сразу как безумная бросилась тебе писать.

Тина закатила глаза.

— Роман. Они с Зак вернулись пораньше, и Роман застукал меня, когда я кралась в комнату. Он что-то заподозрил и проследил за мной. Мы застряли в шкафу, пока Кэмп кому-то звонил. Нам чертовски повезло, что он не поймал нас, прячущихся под его костюмами.

— Я так и знала, что что-то пошло не так, когда появился Зак и стал вести себя как пещерный человек. Он не хочет меня, но и другим не позволяет взглянуть в мою сторону. Мудак. — Она подошла и протянула ей тонкий карандаш.

— Думаю, это не тот случай. Зак очень даже тебя хочет. Мой эмоциональный радар полностью исправен. Он всегда на тебя засматривался. Я говорю тебе, с ними что-то происходит. Сегодня вечером мы кое-что узнали, но я уверена, что это еще не все. Я достаточно долго была в этой компании, чтобы понять, когда они что-то замышляют или скрывают. — Тина схватила карандаш. — Теперь мне интересно, не связано ли это с убийством Мэда. Это так на него похоже: ввязаться туда, куда не следует, прямо перед тем, как все полетит к черту. Твой компьютер включен?

Тина вытащила из кармана стикеры и легонько почеркала сверху карандашом. Пока она двигала карандашом туда-сюда, постепенно начали проступать слова, написанные Кэмпом.

— Нет, но у меня есть телефон и доступ к интернету, если тебе нужно что-то найти. — Лиз разблокировала устройство. — Что это?

— Адрес. Кэмп записал его. Ты можешь найти это место? — Она протянула Лиз записку. — Я начинаю думать, что все, что происходит, связано, и мне это совсем не нравится.

— Думаешь, шантаж — это только часть чего-то большего? Что Зак и прочие скрывают от нас остальную историю? — Ее лицо подсвечивалось экраном телефона, пока она быстро печатала.

— Да, тут явно есть что-то большее. Подозреваю, кто-то пытается манипулировать Заком. С чего им еще шантажировать президента? И ты заметила, что никто из присутствующих не удивился, что в твою комнату вломились? — Лиз кивнула, после чего Тина продолжила. — Но чтобы ни происходило, это запутанная и очень опасная история. Когда Кэмп разговаривал по телефону, то пробормотал что-то о получении информации и устранении цели. Думаю, он собирается отправиться по этому адресу, и, если я за ним прослежу, то смогу получить ответы на некоторые вопросы.

Лиз нахмурилась.

— Это психиатрическая клиника в двух часах езды к северу от Лондона.

Тина чуть не застонала.

— Санаторий Хоумвуд, верно?

— Да. Почему это название звучит так знакомо?

Тина постаралась подавить дрожь.

— Потому что оно встречалось, когда мы прорабатывали слабые места Зака.

Во время кампании Зака одним из ее первых заданий было отыскать любую грязь, которую может накопать на него и использовать оппозиция. Среди прочего она собрала досье на Констанцию Хейс.

Все ниточки вели к Заку. А это означало неприятности. Большие неприятности. В какую игру ввязались мальчики?

Лиз положила телефон.

— Точно. Фрэнк Хейс спрятал там свою жену, когда у нее случился срыв. Они зарегистрировали ее под вымышленным именем Джейн Даунинг. Во время кампании эта информация не вскрылась, но я помню, как все волновались, что кто-то поднимет вопрос о пригодности Зака, учитывая историю психического заболевания его матери. — Она нахмурилась. — Но зачем ворошить это сейчас? Следующие выборы будут только через год, и почему бы оппозиции не припрятать это до октября, как раз перед выборами?

— Они ищут информации, которую можно использовать для шантажа? Потому что хотят, чтобы Зак что-то сделал? Я не знаю. Но ты права. Почему сейчас? Такой компромат немного значит в условиях переизбрания. Зак уже доказал, что может справиться с работой. — Тина судорожно размышляла. — Если Кэмп планирует посетить клинику во время своего отгула послезавтра, то мне нужно добраться туда первой. Мне нужно выяснить, с кем он общается и почему.

— Как ты собираешься это провернуть? — Поинтересовалась Лиз. — Похоже, сейчас Роман держит тебя на коротком поводке. Или я что-то не так поняла, и ты собираешься в его апартаменты не для того, чтобы прыгнуть ему в кровать.

— Он говорит, что защищает меня.

И вплоть до того момента, когда он пошутил о беременности, она была совершенно довольна их соглашением. На самом деле она почти чувствовала себя оберегаемой, защищенной и довольной. Занятие любовью с Романом стало откровением. Он был нежным и даже немного смешным. Было так хорошо и правильно быть с ним.

Но она не могла так думать. У них был секс и точка. Все, что делал Роман, это удовлетворял физическую потребность. На самом деле, все между ними осталось по-прежнему.

— Или он присматривает за тобой. Ты рассказал ему о том, что обнаружила? — Спросила Лиз.

— Я рассказала ему почти все. — Она выложила ему все, словно девчонка, втюрившаяся в мальчика. — В свою защиту скажу, что он угрожал сорвать все расследование, поэтому мне пришлось подыграть. Он собирается пойти со мной и проследить за Кэмпом, но я думаю, что мы обязательно должны попасть в лечебницу раньше него. Слишком подозрительно, что именно когда Зака начали шантажировать, один из его охранников решает посетить клинику, где его мать лечилась от проблем с психикой, в городе, где она загадочно умерла. Он ищет еще больше грязи.

— Разве они уже не нашли достаточно? — Лиз сжала ее плечо. — Ты в порядке?

Тина отмахнулась от нее.

— Да ладно, секс-видео это так банально. Я немного удивлена, что этого не произошло раньше. Предполагаю, порноместь это проявление страсти, а ты же знаешь, что я могу доводить мужчин, как никто.

— Я говорила не об этом. А о той новостной бомбе — насчет Джой и Романа.

На самом деле, Тине поплохело, когда она узнала, что Роман подарил свое сердце другой женщине, в то время как она когда-то так отчаянно хотела его завоевать. Но она растянула губы в улыбке, чтобы успокоить Лиз.

— Я уже знала об этом. Джой мне сказала. Я в порядке.

Лиз прищурилась.

— Как только ты говоришь «в порядке», я понимаю, что это не правда. Ты знала, что у Романа и Джой был интрижка, но никогда об этом не упоминала?

— Это была не интрижка. Это был… флирт. Зак тоже об этом знал. К то времени, как Джой призналась мне, что чувсвует что-то к Роману, они с Заком уже несколько лет были женаты. И тогда их брак уже превратился скорее в дружеское партнерство. Я думала, ты заметила это во время кампании. — Тина всегда было интересно, говорил ли Зак когда-либо Лиз о Романе и Джой в попытке подготовить почву для их отношений. По-видимому, нет.

— Я знала, что они не были самой ласковой парой, но они любили друг друга. Теперь, оглядываясь назад, я припоминаю, что обычно Джой предпочитала провести время с Романом. Они часто встречались, обедали, хотя я не совсем понимала, по какому поводу, но это было не мое дело. Я знала, что у Джой с Романом странные отношения. Ты знаешь, что Роман не хотел ехать на Средний Запад в ту последнюю неделю перед выборами? Он считал, что это бессмысленно и хотел сосредоточиться на Вирджинии и Колорадо. Зак был готов сделать так, как хотел Роман. Именно Джой убедила его передумать. Иногда я думаю, что если бы Роман следовал инстинктам, сегодня она была бы жива.

Тина не знала, что Джой втихую переубедила Романа. Когда ее подруга говорила о Романе, то в основном восхищалась, какой он удивительный, сильный и умный. Но Джой тоже была не дура. Тина не сильно удивилась, что Джой повлияла на исход выборов — во многих отношениях.

— Могло показаться, что Джой ведет себя пассивно, но это не так. На самом деле она была довольно амбициозной, хотя и не в такой степени, как мы с тобой. Когда я познакомилась с ней в колледже, она изо всех сил старалась подружиться со мной. Сначала я не шла ей навстречу, но мы были в одном сестринстве, и в конце концов я поняла, что мы просто разные. Она была воспитана, чтобы стать женой влиятельного мужчины. Я была воспитана, чтобы самой стать влиятельной. Ее целью было удачно выйти замуж. Когда она подцепила Зака, то поняла, что поймала большого белого кита. Я правда пыталась отговорить ее от этого, потому что знала, что они друг другу не подходят.

— Но она разделяла его стремления и хотела стать первой леди. — Вздохнула Лиз. — Тогда, полагаю, неудивительно, что она стала искать любви и привязанности с кем-то еще. Я просто удивлена, что ее тянуло к Роману. Иногда он может быть пугающим. Его не просто так называют Хитмэном.

— Да, но ему всегда нравились тихие, скромные женщины. Я помню, как Джой говорила, что она, вероятно, лучше подойдет Роману. В то время я была вбешена. Сходила с ума от злости на него.

Лиз поморщилась.

— Если тебе станет легче, то я вообще не могу представить их вместе. С ней он сошел бы с ума от скуки.

— Ну, Роман это понимал, и именно поэтому мне нужно быть с ним осторожной. Я не его тип. Никогда не была. И никогда не буду.

Тина услышала тихий стук. Слегка приоткрытая дверь теперь распахнулась. За ней стоял Роман. Черт возьми, сколько он успел подслушать? Выражение его лица ничего не говорило.

— Эй, пошли спать. Уже поздно, и завтра у нас много дел, — мягко сказал он.

Значит, отступать он не собирался. Час назад она думала, что совместное проживание поможет ей забыть о нем. Тперь она в этом сомневалась. Но она не могла отказаться от их сделки, если только не хотела, чтобы он рассказал Заку обо всем, что касается ее расследования.

Тина сухо улыбнулась Роману и встала. По крайней мере, у нее был план… тот, который ей надо будет провернуть завтра, пока он был занят с Заком и премьер-министром. Она потом скажет ему, что она обнаружила. В конце концов, она всего лишь обещала поделиться информацией. Она не уточнила, когда.

— Увидимся утром, — попрощалась она с Лиз.

Лиз кивнула.

— Пока. Мы со всем справимся с присущим нам изяществом, как и всегда. Ни о чем не беспокойся.

Лиз пыталась сказать ей, что если ей нужно уйти, чтобы посетить лечебницу раньше Кэмпа, то она может это сделать.

— Пока.

Вспомнив о том, что ей предстоит бегать по английской деревеньке и преследовать потенциального убийцу, Тина задалась вопросом, во что же она ввязывается.

Когда он протянул руку, она приняла ее и позволила вывести ее в коридор. Он кивнул агенту секретной службы в темном костюме, дежурившему в холле, и сплел их пальцы вместе, согревая теплом руки. Затем он направился в свою комнату… и кровать, в которой они будут спать вместе.

— Августина, я хочу, чтобы ты знала, что мне плевать на сексвидео, но ты должна понимать, что я выбью дерьмо из любого, кто мог его записать, — тихо сказал он. — Я сделаю все зависящее от меня, чтобы его не опубликовали.

— Тебе плевать? — Тина нахмурилась. И он думал, она в этом поверит?

Он остановился посреди безлюдного коридора и оглянулся, словно пытаясь удостовериться, одни ли они и могут ли говорить.

— Мне наплевать на то, что ты делала в прошлом.

— Хм. Я делала по-настоящему безумные вещи, Роман, и мы оба это знаем. Раньше это всегда тебя беспокоило, несмотря на то, что дружишь с парнями, которые могу дать фору любому, когда дела касается сексуальных выходок.

— Можешь ли ты допустить возможность, что прошедшие тринадцать лет смягчили меня? Может быть, за то время, что мы были не вместе, я кое-чему научился?

Все может быть… но способен ли леопард изменить свои пятна на полосы?

— Как я уже сказала, Заку не следует обо мне беспокоиться. Со мной все будет хорошо.

Он, нахмурившись, отпустил ее руку.

— Но я беспокоюсь. Я не хочу, чтобы ты участвовала в этом, и прежде чем ты обвинишь меня в том, что я снова оставляю тебя в стороне, я не хочу, чтобы ты участвовала в этом, потому что я забочусь о тебе. Ты одна из моих самых старых друзей, и я не хочу, чтобы тебе было больно.

Друзья. Конечно, он использовал это слово, хотя они никогда не были друзьями.

Но была ли это полностью его вина? Она сама относилась к нему как к другу? Он звонил ей после их расставания. И каждый раз она бросала трубку. Ей нужно было перестать так злиться на него из-за трагедии, за которую он не мог извиниться, потому что она ничего ему не сказала.

Могли ли они на самом деле быть друзьями? Из этого ничего не получится, если она никогда не попытается, никогда не смягчиться по отношению к нему. Может быть, лучше спросить, может ли сблизиться с кем-то после смерти Мэда?

Роман снова пошел вперед, его плечи опустились. Она видела, как он устал.

Тина поспешила догнать его, без его прикосновения ее ладони замерзли. Она чувствовала себя в тепле и безопасности, когда он держал ее за руку и придавал ей силы. Что плохого в том, чтобы проявить ласку? Даже если они не будут вместе навечно, разве они не могли наслаждаться друг другом сейчас? Он пошел на компромисс. Он обещал держать ее тайны в секрете, и она знала, чего это ему стоило. Он относился к ней как к настоящему партнеру. Ну и что, что он отпустил шутку, которая ранил ее? Ведь он об этом не знал. Это была не его вина.

Она бросилась к нему и сунула свою руку в его. Он остановился, удивленно оглянувшись на нее, потом сжал ее пальцы и продолжил идти по коридору мимо стойких агентов Секретной службы.

— Я думал, что мы будем ссориться, — сказал он, когда они подошли к его двери.

— Мы можем заняться этим позже. Сегодня ты устал. Пойдем спать и разберемся со всем утром.

Свободной рукой он открыл дверь и завел ее внутрь. Как только он закрыл дверь, то притянул ее к себе и обнял. Его рот быстро опустился к ее.

— Я не настолько устал.

Он поцеловал ее, и она забыла обо всем, кроме того, как ей было с ним хорошо.

* * * *

Час спустя Тина лежала в постели, свернувшись калачиком. Ее тело все еще пульсировала от последнего оргазма, который подарил ей Роман. Четвертый за ночь. Удивительно, что она еще могла двигаться. Мужчина совершенно не потерял былой выносливости.

Свет погас, погрузив комнату в уютную темноту. Роман заполз обратно в кровать и погладил ее по ноге, остановившись на бедре, после чего обнял за талию и притянул к себе. Такой восхитительно теплый. Она не могла удержаться от того, чтобы, поерзав, прижаться к нему так близко, насколько это возможно. Забавно, но после того, как они расстались, его близость была одной из вещей, по которым она скучала больше всего.

— Я поставил будильник, — заверил он шепотом. — Завтра я буду совершенно бесполезен.

— Я тоже. Но мы должны поговорить. Послезавтра Кэмп отправится в свое маленькое путешествие. — Возможно, теперь, после секса пришло время рассказать о ее плане, а не действовать в одиночку. Сейчас он был удовлетворен и податлив. Она не пыталась манипулировать им, просто надеялась, что сейчас разговор пройдет легче. Кроме того, если она не заговорит об этом сейчас, на рассвете он уже умчится.

— Я знаю. Я уже позаботился о проблеме с Кэмпом. — Он поцеловал ее в плечо.

Она заставила себя не повышать голос.

— Позаботился об этом как?

— Коннор проследит за ним.

— Мы договорились, что сделаем это вместе.

— Слишком много дел, и это становится по-настоящему опасно. Поэтому сегодня вечером я поговорил об этом с Коннором. Это его стихия. Он всю жизнь провел в качестве шпиона, поэтому он лучше всех нас сможет незаметно проследить за обученным агентом. Он будет держать тебя в курсе. Ни о чем ее беспокойся. Я со всем разобрался. Все, что тебе нужно делать, это работать с Лиз и позволить мне позаботиться о тебе.

Тепло, которое Тина чувствовала ранее, испарилось, и она поняла, что это не она использует секс для манипулирования.

За эти годы Роман стал умнее. Он почти понял, как обыграть ее.

Коннор будет держать ее в «курсе», а? Она была уверена, что «курс» Коннора будет включать только то, что ей позволят знать Зак и Роман. Она не была полной идиоткой. Если Роман поговорил с Коннором сегодня вечером, то сделал это в присутствии Зака. После этого случая с шантажом он бы не поведал о ее расследовании только одному. Вероятно, Гейб тоже в курсе ее секрета. Скорее всего, они отослали женщин, а затем стали думать, как держать их подальше от расследования, как скрыть от них всю информацию и использовать ее в своих интересах.

Они не позаботятся о Мэде. Они будут думать о живых. Тина была единственной, кого беспокоила смерть ее старинного друга. Она хотела, чтобы он был отомщен и покоился с миром.

Но это также сказало ей, что их сделка с Романом, секс и эти невнятные заверения были простой стратегией, призванной смягчить ее и убедить подчиниться.

К черту все это.

— Все хорошо, детка?

Если бы она сейчас начала с ним спорить, он просто изменил стратегию и добился бы своего другим способом, например, приставил бы к ней столько охранников, что она не смогла бы чихнуть без его ведома. Может быть, он бы даже немедленно отправил ее обратно в Вашингтон. Тина не могла так рисковать.

— Все хорошо. Я думаю о завтрашнем дне. Предстоит много встреч.

— Ты не расстроилась из-за того, что я передал это дело Коннору? Я нужен Заку на завтрашних мероприятиях, и я не хочу, чтобы ты занималась этим в одиночку, детка. Это слишком опасно. После сегодняшних событий ты должна это понимать. — Он сжал ее, словно боялся, что она может выскочить из кровати.

Она поняла, что он был змеюкой подколодной. Он поручил Коннору заняться расследованием, чтобы он мог все контролировать. Если бы она присутствовала при последнем собрании их старого доброго клуба мальчиков, то узнала бы, как связаны все эти, казалось бы, случайные факты и события. Но нет, ее отослали, как плохую маленькую девочку, чтобы большие мальчики могли строить планы, которыми женщинам не стоит забивать свои красивые головки.

Тина также боялась, что он никогда и не собирался сдерживать свои обещания.

— Ты прав. Когда у тебя в распоряжении бывший агент ЦРУ, его, вероятно, стоит использовать. — И она это сделает. Она позволит ему проследить за Кэмпом и не пожалуется, потому что завтра утром она сама поедет в клинику и найдет нужные ей ответы.

Затем, вечером, как только она получит информацию, которую искала, она сообщит Роману, куда именно он может идти со своей сделкой.

— Все будет хорошо. Я в этом позабочусь, — пробормотал он и чмокнул ее.

Через несколько минут она услышала, как у него замедлилось дыхание, а рука вокруг ее талии расслабилась.

Но Тина не спала, в ее голове хаотично кружили мысли. Она должна была самостоятельно со всем разобраться — убийством Мэда, внезапным шантажом, и любыми проблемами, в которые умудрился вляпаться Зак. Она снова была одна.

И между ней и Романом ничего не изменилось. А теперь она была почти уверена, что и никогда не изменится.

Глава 12

Роман перевел взгляд на телефон. Он все еще не получил ответа от Тины. Он пару раз писал ей, чтобы поздороваться и спросить, как проходит день. И… возможно, чтобы узнать, чем она занимается. Ему не нравилось, что она остается в Лондоне, пока он на несколько часов уезжает в пригород. Если она попадет в беду, он не сможет быстро до нее добраться.

Конечно, там был Коннор, который следил за Кэмпом. Тем не менее, Роман хотел позвонить ей и услышать ее голос, но предполагалось, что он в разгаре встречи. Он думал о том, чтобы связаться ними через стационарный телефон, пока едет, но линия должна была быть абсолютно безопасной. Ему только не хватало, чтобы кто-то еще поинтересовался, куда он идет и зачем, особенно, если Тина была поблизости

Они воссоединились менее двадцати четырех часов назад, и он уже лгал ей.

— Это вы пришли из-за каких-то старых записей? — Секретарша была одета в медицинские халат и брюки, темные волосы были стянуты в тугой пучок. На бэйджике кратко значилось «Иоланда», без обозначения должности.

Он сунул телефон обратно в карман. Вероятно, Тина с головой окунулась в работу. Организация пресс-конференции, на которой присутствовали премьер-министр Великобритании и президент Соединенных Штатов, требовала немалого мастерства.

— Да, у меня назначена встреча с директором больницы.

— Сейчас он на другой встрече, но должен скоро появиться, — ответила она. — Этой девице вообще не было назначено, но у нее чертовски хорошо подвешен язык, если вы понимаете, о чем я. Да к тому же она еще и красотка. Стоило доктору Биллингсу разок на нее взглянуть, и он забыл о своей политике «только по предварительной записи».

Таким образом, он оказался не у дел, потому что доктор запал на красотку. Оказался похотливым кобелем.

— Если это ненадолго, то я не против. У меня еще много дел, — сказал Роман, а затем вспомнил, что его обычный тон «Я — руководитель аппарата Белого дома, а ты будешь выполнять мои приказы» здесь не сработает. Кроме того, ему нужно было держать эту поездку в секрете, иначе он рискует тем, что ему на хвост сядут журналисты. Ему не стоит высовываться, пока он что-нибудь не узнает и не вернется в Лондон. — Но я могу подождать несколько минут.

Ему также нужно было вернуться к Августине.

Медсестра кивнула.

— Скоро я пойду и прерву его. Я совсем не против. Он немного зазнался, если вы понимаете, о чем я.

— Я работаю с такими людьми, так что да, — ответил он. — Возможно, я и сам такой. Или, по крайней мере, так сказала бы моя девушка.

Вау. Он назвал Тину своей девушкой. И ему понравилось.

Сегодня утром, когда они с Тиной одевались, ему в голову пришла мысль, что им не нужно прекращать видеться, когда вся эта история закончится. Ему понравилось начинать день со спокойного завтрака, когда они передавали друг другу газету и обсуждали заголовки.

Иоланда рассмеялась.

— Я тоже так говорю о своем муже, но он не сравнится с этими врачами, скажу я вам. Стоит им полечить пару знаменитостей, и они сразу начинают думать, что они праведники с даром от Бога.

Внезапно ему пришло в голову, что он может использовать это время с пользой. Иоланде было уже за тридцать, возможно, за сорок, и она любила посплетничать. Приемная была пуста, а когда он только пришел, она красила ногти. Неудивительно, что она была счастлива поболтать.

— Как давно доктор Биллингс стал директором? — Поинтересовался он.

— Уже пару лет, но до этого он проработал здесь целую вечность. Он худший из врачей. Зовет себя звездным доктором и все такое.

— Вы с ними встречались? Я имею в виду, со звездами.

Она пожала плечами.

— Не совсем, но мне все равно. Все они обычно под кайфом, когда впервые здесь появляются. А когда уходят, то, как правило, стараются сделать это незаметно. Никто не хочет признаваться, что был здесь. За исключением наркоманов. Они хотят похлопать себя по спине за то, что вылечились, но другие, те, кто появились здесь, потому что у них, вроде как, не все дома… Забавно.

— Что?

— Может быть, я не должна ничего говорить, но иногда я думаю, что здесь просто дорогой детский сад. Несколько лет назад так оно и было. До того, как здесь открылось крыло для лечащихся от наркомании, богатые мужчины отправляли сюда неугодных им женщин. В моих словах нет ничего крамольного. В определенных кругах по всей стране всем было хорошо известно, что, если мужчина устал от жены, он может отправить ее в Хоумвуд.

— Значит, вы не думаете, что у здешних пациентов были настоящие проблемы с психическим здоровьем?

— У таких проблем есть множество определений. В этом и проблема, не так ли? Нет точного теста на безумие, как например на рак. То, что один человек называет причудой, другой посчитает психическим расстройством. Если вы оглянетесь на сто с лишним лет назад, то увидите, что множество мужчин использовали этот повод, чтобы избавиться от проблемных жен. Знаете, ведь в те времена не разводились. Поэтому, мужчины изобрели множество признаков, по которым женщину можно было отправить в психушку. Чтение романов. Да, и я не вру. Разве это не смехотворно?

— В викторианскую эпоху и даже в начале двадцатого века любую женщину с сильным духом и своим мнением можно было посчитать сумасшедшей, — согласился он. В те времена если бы Тина вышла замуж за не того мужчину, то, скорее всего, закончила бы свои дни в психушке. Она определенно была бы в первых рядах движения суфражисток. — Но мы, безусловно, прогрессировали как общество. Ведь такого рода беспочвенная институционализация не имела места за последние пятьдесят лет, так?

Она засмеялась, звук прокатился по тихому коридору.

— Это продолжается до сих пор. Просто проворачивается намного тише, чем раньше. А иногда те, которые приходят из-за наркотиков и алкоголизма, остаются ради других вещей. Стандартное лечение — двадцать восемь дней, но если мужья не хотят их выпускать, они не уходят. В суде за опеку помешательство жены — это очень весомый аргумент, если понимаете, о чем я.

Он понимал, хотя, когда здесь была мать Зака, дело было не в опекунстве. Ему уже больше восемнадцати.

— А политики здесь бывают?

— Конечно, но в основном из других стран. Не хотят, чтобы их грязное белье хранилось неподалеку от дома, — тут же отозвалась она. Внезапно она замолчала и прищурилась. — Вы спрашивали о жене политика, верно? Вы семейный адвокат или что-то в этом роде.

Иоланда, вероятно, не особо интересовалась политикой США. К тому же в последнее время он редко давал интервью. А когда давал, то показывали их исключительно в новостных агентствах Штатов. Лиз занималась всеми зарубежными СМИ.

— Да, я юрист одного влиятельного человека, чья мать какое-то время здесь находилась. Мой клиент хочет узнать больше об этом периоде в жизни матери, но у его пожилого отца сейчас слабоумие. Поэтому я изучаю этот вопрос от его имени, чтобы однажды он мог написать мемуары.

— Конечно. Мемуары. Звучит очень модно и все такое, — сказала она с усмешкой. — Хорошо, добрый доктор работал здесь в то время, о котором вы упоминали ранее. Меня здесь, конечно, не было. Знаете, я слишком молода, еще недавно выпустилась из колледжа.

Это была неправда, но ему нравился ее шарм.

— Конечно.

У нее зазвонил телефон, и она взяла трубку, улыбнувшись ему.

— Извините, у меня работа. Директор должен появиться через минуту.

* * * *

Роман бродил по тихой комнате ожидания. Клиника находилась в частной собственности, и он не сомневался, что ее пациенты были очень богатыми. Вестибюль и зал ожидания были оформлены в спокойных тонах, все элегантно и шикарно. Оригиналы картин украшали стены, все подобрано со вкусом, и ничего такого банального как гравюры. Это были подлинники. Тем не менее, несмотря на все атрибуты богатства и безмятежности, здесь царил дух отчаяния.

Отец Зака сидел в этой комнате, когда привез сюда Констанцию. Как тяжело ему было оставить здесь жену? Или это было легко? Фрэнк Хейс всегда был амбициозным мужчиной, который стремился предстать перед публикой с лучшей стороны. Их брак был заключен по расчету, во многом как между Заком и Джой. Несмотря на политические устремления Фрэнка, он так и не занял должность выше, чем посол. Вот почему их брак распался, и она превратилась в болтливого алкоголика? Может быть, неосуществленные амбиции разрушили их брак изнутри?

Он держал пари, что Фрэнк и Констанция редко ссорились. Вероятно, любые их споры были спокойными и вежливыми — до того дня, когда Фрэнк отослал свою жену. Роман знал, что, если бы у Джой начались проблемы, то Зак справился бы с ситуацией с большим состраданием и человечностью, чем его отец. Роман попытался вообразить, что он обращается с Тиной также, как Фрэнк с Констанцией, и съежился. Конечно, она лишь рассмеялась бы ему в лицо, после чего вогнала бы в него свои шпильки и послала бы к черту.

От этой картины на его лице расползлась улыбка. Ему нравилось, что его девушка никому не спускала дерьма.

Не находя себе места, он уселся в кресло и приготовился ждать. Вокруг стояла давящая тишина. Конечно, в Хоумвуде были пациенты, но он казался опустевшим, как будто от людей остались одни оболочки, а души давным-давно их покинули.

Безмолвие сводило Романа с ума. Он знал, что Джой нравились такие места, где царило абсолютное спокойствие.

Если бы они действительно начали строить отношения, то какими бы они были? Пришлось бы ей приспосабливаться к его организованному хаосу…или бы ее вечно безмятежный настрой, в конце концов, свел бы его с ума? Многие годы она казалась ему идеалом, но теперь он задумался. Ни одна женщина не заводила его так, как Тина, и никто никогда бы ее в том, что она тихая и кроткая.

Единственный раз, когда он увидел в Джой ней намек на упрямство, был на последнем этапе кампании по Среднему Западу. Роман хотел охватить пару штатов, которые они могли бы завоевать, но она настояла на том, чтобы обрабатывать горстку других, которые они почти наверняка потеряли. Она была так расстроена, так непреклонна. И Роман сдался.

И это ее убило.

Возможно, стрелок появился бы и в Вирджинии. Или Колорадо. Возможно, ее смерть была просто неизбежна, но Роман чувствовал, что натворил что-то ужасное.

И ему было ненавистно, что Тине пришлось услышать о его заигрывании с ее подругой сразу после того, как впервые за дюжину лет они занимались любовью.

«Я не его тип. Никогда не была. И никогда не буду.»

Он слышал, как она сказала это Лиз прошлой ночью. Как она могла так думать? Казалось, он не мог отпустить ее, не касаться ее…

Может быть, потому что ты снова и снова говорил ей это в прошлом. Да, вероятно, он столько раз повторял этот бред, что эти слова остались выжженными в ее голове навсегда. Роман нахмурился. Что, черт возьми, он знает о том, какой у него тип? Теперь он понял, что прислушался к Джой, не потому, что хотел сделать ее счастливой, а потому, что ему нравилась эта ее напористая сторона, и он хотел поощрить ее.

Его мобильный завибрировал, отвлекая от тревожных мыслей. Он посмотрел на экран и тихо ругнулся. Не Тина. Дарси Хильдебрандт. Он подумал о том, чтобы перевести звонок на голосовую почту, но если он не ответит, она могла начать искать его. А когда не найдет, то может столкнуться с Тиной и спросить, почему его нет на Даунинг-стрит. Тогда он как лягушка окажется в кастрюле, — причем, в кипятке, потому что Тина не потрудится нагревать воду медленно.

Роман неохотно ответил на звонок.

— Алло.

В трубке раздался женский вздох.

— Ох, вот и ты. Я уже начала волноваться, что ты меня избегаешь.

Он планировал избегать ее до конца их официального визита. Может быть, теперь, когда они с Тиной вместе, он мог натравить свою девушку на Дарси. Было бы весело наблюдать, как Тина дает ей под зад. Может быть, они даже позволят ему приготовить попкорн и занять место у ринга.

— Просто я был очень занят. Президент может быть очень требовательным. — Это было не совсем верно.

— Я не видела тебя ни на одной встрече. И повсюду тебя искала.

— Должно быть, мы разминулись. — Ключ к успешной лжи заключался в том, чтобы не приплетать подробности. — Я тут мотаюсь повсюду. Сейчас я разбираюсь с рутинными проблемами, поэтому, чтобы все успеть, нам пришлось разделять и властвовать. Сегодня я так и буду мотаться туда-сюда. Завтра я должен буду сопровождать президента. Уверен, тогда мы и увидимся.

— На самом деле, я надеялась, что ты присоединишься ко мне сегодня за обедом. Или, может быть, ужином.

О боже, нет.

— Сожалею. У меня нет времени. Какая досада… И у меня все расписано до конца недели. Ты же знаешь, какими напряженными могут быть эти встречи. Как будто вся судьба свободного мира лежит на наших плечах, — попытался пошутить Роман.

Но он не собирался снова оставаться наедине с Дарси. В следующий раз, когда они окажутся на публике, он будет использовать Тину в качестве щита. И до его британской коллеги наконец дойдет, что она ему не интересна.

Проявления привязанности на публике не беспокоили его так, как раньше. Будучи ребенком, он ненавидел, когда его родители целовались в его присутствии. Это никогда не было простым чмоком. Они всегда целовались по-французски. Друзья и семья всегда отмечали, насколько сильно они влюблены друг в друга, но они никогда не видели, как его родители грызутся словно кошка с собакой и дерутся, стараясь выцарапать друг другу глаза.

Он решил, что любовь была ложью. Они использовали ее, чтобы убедить всех остальных, что их брак безупречен. Но прошлой ночью он переосмыслил этот вывод. Держать Тину за руку было чертовски приятно — искренне и без прикрас. Этим жестом он никого не обманывал, в первую очередь себя самого. Его чувства к Тине были настоящими и чертовски сложными.

Но они делали успехи. Уводя Тину от Лиз, Роман ожидал ссоры. Вместо этого она с легкостью приняла новость о том, что Кэмпом займется Коннор, а затем свернулась рядом с ним калачиком и успокоила его. Рядом с ее женским теплом он спал лучше, чем за все прошедшие годы.

Зак был прав. Ему придется расставить все точки над i.

— Дарси, боюсь, у тебя сложилось впечатление, что я доступен для отношений, выходящих за пределы деловых. Правда в том, что я связан с другой женщиной, и я не думаю, что она обрадуется, узнав, что мы встречаемся в свободное от работы время.

Дарси замолчала.

— Ты никогда не упоминал, что у тебя есть девушка. На самом деле, еще до своего приезда ты сказал, что у тебя никого нет.

— Обычно я не обсуждаю личную жизнь с коллегами. И, честно говоря, это сложные отношения. Мы знакомы с самого детства. И очень близки. На протяжении многих лет у нас были взлеты и падения, но вчера вечером мы решили дать нашим отношениям еще один шанс. Прошу прощения, если я ввел тебя в заблуждение.

— Ввел меня в заблуждение? Ты взял меня в театр с президентом и супермоделью, и не поправил меня, когда я заявила гребаной прессе, что мы встречаемся, — это больше, чем просто «вводить в заблуждение».

Значит, она не всегда такая добрая и позитивная. От этого все становилось намного проще.

— Я никогда не говорил, что мы встречаемся. Ты сама так решила. Целью нашего похода в театр было сопровождение президента. Ему нравится общаться с кем-нибудь на публике. Получаются хорошие фото. Было бы неловко, если бы я ходил за ними третьим колесом. Я никогда не считал эту встречу чем-то большим, чем услугой одного коллеги другому.

Почему его вечно окружают обидчивые женщины? Он вздохнул и намеренно смягчил свой голос. Кроме ее нежелательного флирта, она была абсолютно компетентна, и он не хотел, чтобы вокруг начались толки, после того как он попросит нового посредника.

— В этом нет необходимости. Давай поговорим завтра. Я найду тебя позже, чтобы мы могли согласовать детали.

— Отлично. Спасибо, мистер Колдер. Я с нетерпением жду этого, и спасибо за приятный вечер.

Слава богу, они вернулись к деловой вежливости.

— Спасибо, мисс Хильдебрандт. — Уже собираясь отключиться, он подумал, что у Дарси может быть информация о поместье, в котором проживали президент и его окружение. Коннор поговорил с послом, но Дарси помогла с рабочими вопросами, включая обеспечение их жильем, так обычное место их размещения находилось на реконструкции. — Подожди. Раз уж мы разговариваем, ты не можешь рассказать мне что-нибудь о секретных туннелях, которые мы обнаружили в поместье?

— Конечно, — с готовностью откликнулась она. — Этот особняк был построен почти три века назад. В тот период такие проходы были довольно распространены в домах богачей. Слуги использовали их, чтобы приходить и уходить, не тревожа хозяев или гостей. Некоторые даже использовались для перемещения повстанцев во время якобитских восстаний и других потрясений. Но вам не о чем беспокоиться. Когда здесь около десяти лет назад проводили ремонт, то перекрыли большинство входов в туннели. Оставили только один, в исторических целях. Мы часто проводим там экскурсии.

— Ах, как интересно. Мы наткнулись на один проход и были очень удивлены.

— Неужели? Надеюсь, никто не заблудился в туннеле. — Обеспокоенно поинтересовалась Дарси. — Во избежание таких неприятностей мы предоставили секретной службе полную карту проходов.

— Все в порядке, — заверил он. Но ему было любопытно узнать, что секретная служба хорошо знала расположение туннелей. Они также знали, где расположены камеры видеонаблюдения и как их избежать. — Просто одна из дверей открылась, и это удивило одного сотрудника. Мне просто было любопытно. Спасибо за объяснение. Я скажу персоналу, что беспокоиться не о чем.

— Ну, если ты хочешь подробнее взглянуть на секретные проходы, я могла бы… — она вздохнула. — Я могла бы порекомендовать тебе несколько прекрасных экскурсий. В Лондоне ты можешь увидеть так много интересного.

— Если я вернусь сюда в отпуск, то обязательно. Спасибо. Увидимся позже и обсудим наш график.

Она повесила трубку, и Роман взглянул на экран, чтобы проверить время. У него было еще несколько часов, прежде чем ему придется отправляться обратно. Но ему нужно было закругляться, если он хотел посетить место аварии. Оно было неподалеку, и еще он мог поболтать с местной полицией. А если действительно поспешит, он даже сможет поговорить с некоторыми из жителей этой сонной деревни. Возможно, кто-то вспомнит, что случилось той ночью, когда умерла Констанция.

— Мистер Колдер? — В комнату зашел высокий худой человек в белом лабораторном халате поверх темного костюма.

— Доктор Биллингс? — Он встал, чтобы пожать руку мужчине.

— Да, прошу прощения за задержку. У меня был неожиданный гость, — объяснил доктор.

Роман выдавил улыбку. Доктору было лет шестьдесят и, судя по всему, он совсем не чурался флирта. Должно быть, это была эффектная женщина.

— Я слышал.

Доктор бросил взгляд на ухмыльнувшуюся Иоланду.

— Как я вижу, слухи разносятся быстро. У меня редко бывают внеплановые встречи. Наш бизнес строится на приватности. Большая часть общественности даже не знает о нашем существовании. Я должен был удостовериться, не была ли она репортером в поисках истории.

Роман даже не подумал об этом. Обычно он был гораздо более подозрительным, и если бы его заметили здесь, это стало бы катастрофой. Из-за Тины он становился глупым.

— Так она журналистка? Потому что я настаиваю на том, чтобы мой визит оставался тайной.

Доктор беззаботно махнул рукой.

— Если верить ей, то — нет. И она не упоминала ваше имя. Но я подумал, что было бы разумно, на всякий случай, вывести ее через заднюю дверь, чтобы она не увидела, как вы заходите. Я уверен, что в эту минуту она уже покидает здание. Удивительно, но она хотела обсудить того же пациента, о котором спрашивали вы. Это, конечно, случается не часто, особенно, когда дело касается старого случая, в результате которого пациент умер. У нее не было надлежащих документов от семьи, поэтому, конечно же, я мало что мог ей рассказать.

Роман тут же навострил уши.

— Кто-то еще интересовался сегодня Констанцией Хейс?

От его тона у доктора расширились глаза.

— Гм, да. Еще одна американка, как и вы. Как я уже говорил, я заподозрил, что она репортер или, возможно, биограф, работающий над книгой. И объяснил ей, что не могу раскрывать какую-либо информацию без позволения семьи. Удачи ей с этим. — Он понизил голос. — Как вы знаете, мы говорим о матери президента Соединенных Штатов.

— Не могли бы вы описать эту женщину? — У Романа зародились подозрения. Этим утром Тина был слишком радостной. Слишком счастливой и более чем готовой говорить о чем угодно, кроме расследования. Он должен был догадаться, что ее настроение было слишком хорошим, чтобы оказаться настоящим. А его Августина была как раз той женщиной, которая одной улыбкой могла превратить умного мужчину в краснеющего подростка. — Роскошная, высокая, с кривой шелковистых волос? Смахивает на валькирию в дизайнерской одежде и на лабутенах?

Доктор прищурился.

— Так вы ее знаете? Она прекрасна. И очаровательна. Мне было так жаль сообщать ей, что даже если бы мне разрешили показать ей файлы, они пропали много лет назад.

Роман заставил себя улыбнуться и подавил обжигающую ярость.

— Понимаю. Она сказала, куда идет?

— Нет. Она спрашивала, где здесь дамская комната. Я позволил ей воспользоваться моим личным туалетом. У нас только два туалета, и второй находится здесь, а я не хотел, чтобы она вас заметила на случай, если она окажется репортером. Она ничего не сказала о том, куда направится дальше. Если она еще не уехала, то вы сможете застать ее на парковке.

— Уверяю вас, она все еще здесь. Она обыскивает ваш офис прямо во время нашего разговора. И вы совершенно правы — у нее нет надлежащего разрешения от семьи, позволяющего просматривать медицинские записи миссис Хейс. Если вы проведете меня в свой офис, я помогу вам сохранить неприкосновенность ваших файлов. Если бы она не родилась в одной из самых богатых семей США, то могла бы стать отличной мошенницей. — Он достал телефон и коснулся экрана, набирая номер Августины. — Если подумать, коварство для нее — просто хобби.

— Что вы имеете в виду? Она просто попросила воспользоваться туалетом, — пробормотал доктор, метнувшись обратно по коридору.

Роман последовал за ним. Конечно же, когда в телефоне раздались гудки, он услышал слабый звонок дальше по коридору. Чем ближе он подходил к кабинету доктора, тем громче звучал сигнал.

— Роман, я не могу сейчас говорить, — тихо пробормотала Тина в трубку.

Ох, естественно, она не могла. К счастью, ковер приглушил звуки его шагов. Он специально понизил голос.

— Почему, детка? Ты на важной встрече?

— Очень. Я тебе перезвоню.

— Лиз с тобой?

— Да, но она тоже занята. Ты ведь знаешь, как это бывает. Я должна идти. Увидимся сегодня вечером. — Звонок оборвался.

Вероятно, Тина сейчас в панике. Она должна была знать, что доктор вернется в любой момент. Должно быть, она торопится, пытаясь отыскать что-нибудь ценное в его шкафчиках.

Роман заскрежетал зубами. Как, черт возьми, она сбежала из поместья без его ведома? Кому-то сегодня не поздоровится.

Доктор с хмурым видом остановился на пороге кабинета.

— Я оставлял дверь открытой.

— А она ее закрыла.

— О, Боже. Мне вызвать полицию?

Он схватился за дверную ручку, надеясь, что Тина не заперлась изнутри. Он бы не удивился, если бы она попыталась выиграть немного времени, а затем протиснуться своими роскошными формами через какое-то крошечное окошко и сбежать.

— Я справлюсь. В полиции нет необходимости.

Чтоб ее. Роман был на сто процентов уверен, что чувствует, как его волосы седеют, и это была ее вина. Но даже несмотря на то, что она пошла наперекор ему, он чувствовал странное желание смотреть на нее, не отрывая глаз. Он нахмурился. Это было бессмысленно.

Дверная ручка легко повернулась, и он ворвался в кабинет.

Перед ними предстала Тина и с ослепительной улыбкой развернулась к ним.

— Большое вам спасибо, доктор… Роман?

Улыбка исчезла. Пораженное выражение лица сопровождалось резким вдохом. В глазах появилась тревога, что только доказывало ее сообразительность. Ей следовало бояться.

— Привет, дорогая. Лиз тоже в ванной? Я понятия не имел, что у вас встреча так далеко от Лондона.

По крайней мере, ей хватило порядочности покраснеть, ее щеки окрасились в ярко-розовый цвет.

— Я просто… Подожди. — Обоснованный страх исчез, и она прищурилась. — А что ты здесь делаешь? Я думала, ты весь день как приклеенный будешь ходить за Заком. В Лондоне. Встречи с премьер-министром, насколько я помню. Ты забыл? Или заблудился?

Он ткнул в нее пальцем.

— Не переводи стрелки.

— Извините, но я в замешательстве, — сказал доктор. — Вы знаете друг друга, но пришли сюда не вместе? — Он взглянула на Романа. — Ваше посещение было уловкой, чтобы она могла обыскать мой офис?

— Конечно, нет. Мне не нужно прибегать к таким крайним мерам. Как вы знаете, у меня есть разрешение от семьи. — Он полез в карман, чтобы достать копию документов.

— Значит, вы шпионили по собственной инициативе, юная леди?

Тина послала ему взгляд, который мог заморозить извергающийся вулкан.

— Конечно, нет. Он пошутил. Он это любит. — Она подошла к Роману и провела рукой по его руке. Он через пиджак почувствовал, как в его предплечье впились ноготки. — У него такое странное чувство юмора. Я понятия не имею, почему с ним встречаюсь. Может, вам стоит подумать о том, чтобы поместить его стационар

Доктор смотрел того на одного, то на другого.

— У вас романтические отношения?

Тина прижалась к Роману.

— Так и есть, и дело в том, сегодня наши графики смешались. Я думала, что Роман слишком занят, чтобы ехать сюда сегодня, поэтому я решила удивить его и съездить сюда сама. К тому же, последний день в Лондоне я хотела провести за шоппингом и осмотром достопримечательностей. Но, как заметил Роман, я забыла документы. Они совсем вылетели у меня из головы. — Она со смехом приложу руку ко лбу. — Зак отдал их этому парню. Извините, я имею в виду президента. Мы оба работаем у него юристами и знаем его с детства, поэтому странно называть его как-нибудь иначе, чем просто по имени. Или, конечно, Скутером. — Тина сияюще улыбнулась, прежде чем взглянуть на Роман. — Давай, малыш. Мы и так уже задерживаем доктора.

Роман подумал, что его голова скоро взорвется. Он собирался… Он даже не знал, что намеревался с ней сделать потом, но в этот момент он до ужаса хотел перебросить ее через колено и выбить от нее эту дерзость. И все же она была права. Им нужно было до того, как доктор что-нибудь заподозрит.

Он выдавил из себя улыбку.

— Извините, доктор. Я не хотел сказать, что она преступница. Хотя, похоже, завтра будет совершенно преступление против моей кредитной карточки.

Она положила голову ему на плечо и легко рассмеялась.

— Всего лишь одна маленькая поездка в «Хэрродс».

Доктор снисходительно улыбнулся и пробормотал что-то о том, что его жена делает то же самое. Никто не мог вывернуться из плохой ситуации так, как Тина. Даже если ее поймают с оружием, стоящую над трупом и с кровью на руках, ей все равно удастся сочинить очаровательную историю, в которую, поверят полицейские.

Но Роман отказывался поддаваться ее очарованию. Не в этот раз. Однако его суровой лекции придется подождать. Сейчас ему надо сыграть роль снисходительного парня.

— Рад, что вы понимаете. На самом деле я пришел сюда сегодня, а не завтра, чтобы удивить ее. Помолитесь за мою кредитную карту, Док. — Он улыбнулся. — О, прежде чем мы уйдем, что вы можете рассказать мне о Констанции Хейс? Вы сказали, что файлы, которые мы ищем, пропали?

Доктор на мгновение нахмурился, как будто пытаясь вспомнить, с чего начинался разговор.

Тина кивнула и вернулась в кабинет врача, таща Романа за собой.

— Я спрашивал доктора о любых записях, которые могли быть у него на Констанцию, но он сказал, что некоторое время назад они пропали. Недавно он пытался найти их, наверное, для тебя.

Доктор уселся за свой впечатляющий стол.

— Да. Когда мистер Колдер позвонил, чтобы узнать о том, может ли посмотреть карту миссис Хейс, я начал искать записи. Как я уже сказал мисс Спенсер, во время пребывания здесь миссис Хейс я еще не был директором Хоумвуда, но уже работал.

Он все еще был подозрительным и несколько сдержанным, но, похоже, Тина спасла ситуацию. Не то чтобы это ей поможет.

Роман скользнул в кресло, устроившись рядом с ней. Когда она попыталась отодвинуться, он схватил ее за руку и обнял. Она сама начала эту игру, так что нет, он не возражал воспользоваться ситуацией. Поскольку их расследовании пересекались, это означало, что в процессе он мог присмотреть за ней.

— Вы были одним из ее врачей.

— Да, но я бы предпочел не раскрывать детали. Закон о конфиденциальности. — Доктор взглянул на Тину.

— Ваша пациентка умерла, а у ее мужа слабоумие. Зак Хейс — его опекун, и я представляю всю их семью. Я могу снова показать вам документы, если хотите. Или вы бы предпочли, чтобы я позвонил своему клиенту?

Тина вздохнула и наклонилась к доктору.

— Мне так не нравится, когда он рычит. Это у него такая манера разговора. Но нам действительно нужны ответы. Мы здесь ради Зака… Президента Хейса. Естественно, он не может прийти сам. Конфиденциальность — это главный приоритет — его и ваш. Если сюда заявится президент, то нам придется потребовать предоставить подробные сведения о безопасности и отменить большинство процедур, проходящих в клинике. Уверяю вас, это те еще хлопоты. А потом еще пресса. Боюсь, что когда они появятся на сцене, то смогут узнать о ваших знаменитых пациентах, возможно, даже заснять их. В наших общих интересах избегать такого внимания.

Доктор вздрогнул.

— Я вас понимаю. И вы отправили все необходимые документы. Можем ли мы говорить в присутствии мисс Спенсер?

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Я был замещающим врачом миссис Хейс. Ее врач умер несколько лет назад, и почему-то мы потеряли его записи.

— Все записи? — Уточнил Роман.

— Нет, в этом и странность. Отсутствуют только файлы, касающиеся миссис Хейс.

Тина сжала его руку. Очевидно, она ни на секунду не поверила, что записи просто потерялись. Также, как и Роман. Хотя ничего не изменилось, Роман почувствовал, что эта поездка стала гораздо более серьезной и потенциально опасной.

— У вас есть предположения, куда могли деться записи? — Спросила она.

— Честно говоря, я без понятия. — Начал он, но затем у него, похоже, появилась идея и он встал. — Но… позвольте мне кое-что проверить. Я скоро вернусь. Если моя теория окажется верной, то я, по крайней мере, мог бы сказать, в какой период времени это произошло.

Он вышел из кабинета, оставив дверь открытой.

Тина немедленно развернулась к Роману.

— Я знала, что ты врал мне. Ты никогда и не собирался брать меня с собой. Твои обещания и эта «сделка» были всего лишь одной большой манипуляцией.

Она хотела начать разборки здесь? Прямо сейчас? Да, пожалуйста.

— Я врал? Детка, это довольно лицемерно, потому что это ты пробралась сюда, чтобы незаконно обыскать кабинет врача. Знаешь, тебе повезло, что он не позвонил в полицию. Как бы это выглядело?

— Он бы меня не поймал. Это из-за тебя мы оказались в таком положении.

Роман стиснул зубы.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Нет, ты первый.

Он еще сильнее сжал зубы, а губы превратились в узкую ниточку. Он не мог выложить перед ней все, что так долго скрывал. Он не мог еще больше втягивать ее в этот заговор и подвергать еще большей опасности.

Она ткнула в его сторону.

— Видишь, ты опять уперся. Ты не собираешься ничего мне говорить, верно?

Но ему и не нужно было ничего признавать. Тина знала, что он проводит расследование. Она была умной женщиной, и независимо от его действий, она мигом сложит два и два.

— Я приехал сюда из-за того, что Зак думает, что в смерти его матери было что-то… странное. И он хотел бы получить ответы.

— Хорошо, я скажу то вслух. Скорее всего, ее убили. — Тина передвинулась на край кресла, как будто могла вскочить в любой момент. Ее глаза были полны подозрений. — Ты совсем не удивлен. Я думаю, что Констанцию убили также, как и моего отца. Я много об этом размышляла. Должно быть, отец что-то знал, Роман. Я в курсе, о чем говорится во всех полицейских отчетах, но думаю, что кто-то скрыл его убийство. Я хочу знать, что случилось и почему.

У Романа перехватило дыхание. Черт. Он всегда считал, что она гениальна, но, черт возьми… Она была даже умнее, чем он думал. Он не мог не рассказать ей, почему умер ее отец. Пусть потом Дэкс его убьет, но в этот момент он знал, что не может лгать.

— Да, я здесь, потому что считаю, что твой отец что-то знал о смерти Констанции Хейс… и именно поэтому кто-то из членов русской мафии заплатил помощнику вашего отца, чтобы сначала дискредитировать его. Позже они подкупили дядю Холланд, чтобы смерть адмирала признали самоубийством.

С лица Тины схлынули все краски. Внезапно ее рука снова оказалась в его. Она судорожно сжимала его ладонь в поисках утешения, и у него дрогнуло сердце.

Он встал и обнял ее.

— Вот почему я лгал, детка. Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала. Мне становится плохо при мысли, что тебя ранят или… я не могу снова кого-то потерять. Не после всего, что произошло.

Она цеплялась за него.

— Но мне нужны ответы, Роман. Это скорее моя битва, чем твоя. Я не позволю тебе держать меня в стороне. Что бы ни происходило, это дорого мне обошлось. Я потеряла отца и двух самых близких друзей. Я должна знать почему.

Она была права, и он чувствовал себя виноватым каждый раз, когда думал, какой чудовищный секрет они от нее скрывают.

— Я также знаю, что ты злишься на меня, — продолжала она. — И я злюсь на тебя. Но я не позволю отправить меня обратно в поместье и посадить под домашний арест.

Он был абсолютно уверен, что это невозможно. Роман вздохнул и прижал ее ближе, позволяя ее запаху заполнить легкие.

Забавно, но раньше это невероятно его возбуждало. В прошлом, когда он вдыхал ее запах, то не думал ни о чем, кроме как уложить ее в постель. Теперь же ее присутствие успокаивало его.

Нет, он не хотел подвергать ее опасности. Но она пришла сюда по собственной воле. И он не мог заставить ее забыть все, что она обнаружила. Какой смысл в том, чтобы и дальше скрывать от нее эти глубокие, темные секреты… и тем самым вбивать клин между ними?

— Нет, ты можешь остаться, но теперь мы будем действовать сообща. И сначала нам предстоит долгий разговор. Я хочу узнать все, что знаешь ты.

— Да, все было именно так, как я… — Доктор замер и откашлялся. — Ох, извините, что прерываю.

Тина хотела отстраниться, но Роман просто передвинулся, чтобы продолжать обнимать ее.

— Прошу прощения, но когда у тебя такая красивая девушка, просто невозможно держать руки при себе, — пояснил Роман. — Вы что-то говорили?

Он помог Тине сесть, а затем присоединился к ней.

Доктор прошел за свой стол и уселся. Он поправил очки, просматривая файл.

— Вот. Как я и подозревал. Видите ли, когда мы берем документы из архива, то ставим входящие и исходящие отметки. Папку с файлами миссис Хейс взяли из архива для сканирования, но так и не вернули. Парень, который занимался оцифровкой документы, больше здесь не работает. Он учится в колледже и проходил у нас интернатуру. Конечно, я могу назвать вам его имя, но прошло уже шесть лет, и, насколько я знаю, он вернулся в Индию. Вам придется потрудиться, чтобы найти его.

Да, это будет нелегко. У Коннора могли быть связи.

— Так почему же файлов не оказалось в системе?

— Полагаю, наш стажер даже не сканировал их. Или он отсканировал, но кто-то по ошибке их удалил. Конечно, в первую очередь, я бы заподозрил в этом ее сына, но вы здесь от его имени.

— Мой начальник не имеет к этому никакого отношения, — заверил Роман.

— Подождите, когда-то файлы точно были в вашей системе, потому что, когда я во время выборной кампании проводила исследования, то мы с легкостью обнаружили пребывание здесь Констанции. Несмотря на то, что она зарегистрировалась под псевдонимом, ее записи должны были храниться под настоящим именем. Я обнаружила это три года назад, так что документы украли или удалили в этот промежуток. Кто-то из ваших сотрудников может проверить систему, чтобы выяснить взламывали ли ее или проводили какую-то чистку файлов?

— На этот вопрос может ответить фирма, которая сейчас занимается нашими компьютерными системами. Мне сообщить об этом в юридический отдел? — Доктор снова стал настороженным.

Роман наклонился, добавив в голос нотку угрозы:

— Вы потеряли ценную конфиденциальную информацию о матери президента США.

Иметь рычаг воздействия никогда не повредит.

Тина мягко положила руку на стол врача.

— Доктор… Чарльз, не думаю, что это необходимо. Пожалуйста, простите Романа. Иногда он забывает о манерах. Мы все хотим, чтобы эта ситуация разрешилась. Вы можете разрешить нашим компьютерным специалистам пообщаться с этой компанией? Возможно, вместе мы сможем найти некоторые ответы. Мы не хотим читать конфиденциальные записи других пациентов, но мы могли бы помочь с техническими проблемами. Если вы согласитесь, мы сможем незаметно решить этот вопрос. Мне бы не хотелось, чтобы публика или пресса узнали об этой неразберихе.

Доктор кивнул, очевидно, не распознав тонкой угрозы.

— Наверное, это лучшее решение. Я дам им знать, что они должны оказать вам полную поддержку. Надеюсь, президент понимает, что больница сделала все возможное, чтобы сохранить целостность этих файлов, и что мы полны решимости восстановить их. Мы серьезно относимся к конфиденциальности наших пациентов. Ранее такого никогда не случалось. Не могу выразить, как я сожалею.

— Есть ли что-нибудь, что вы лично помните о случае Констанции? — Спросила Тина.

Роман откинулся назад. Этот парень ел у нее с ладони. И пялился на ее грудь, но, в конце концов, на месте доктора он бы тоже смотрел на нее. Грудь Августины была национальным достоянием. Она на самом деле, могла претендовать на это звание, так как он был совершенно уверен, что вид этих великолепных округлостей помог завоевать благосклонность многих мировых лидеров.

— Как я уже объяснил мистеру Колдеру, я был замещающим врачом по ее делу. Я лечил ее, когда ее главный врач был в отпуске. Я помню, что обычно она была образцовым пациентом. Вела себя тихо. Ей нравилось проводить время в одиночестве, читать книги и журналы.

— Какой именно диагноз ей поставили? Алкоголизм? — Роман не мог вспомнить, когда бы не видел в руке у мамы Зака бокала вина или мартини.

— Да, ее лечили от химической зависимости. Но ее основным диагнозом было параноидальное расстройство личности, — пояснил доктор. — Констанция постоянно думала, что кто-то пытается ее убить. И, если я правильно помню, ей слышались голоса, особенно плач ребенка. Она думала, что случайно убила ребенка, но, согласно всем сведениям, на самом деле этого не произошло. Она посещала сеансы терапии, и мы пытались избавиться от чувства вины. Но ничто не могло заставить ее передумать. Насколько я знаю, вплоть до безвременной смерти в этой автомобильной аварии ей казалось, что кто-то преследовал ее, пытаясь отомстить за ребенка.

Роман откинулся назад, прокручивая в голове новую информацию. Он не хотел думать о последствиях. И не будет, до тех пор, пока не узнает, что было правдой, а что было просто бредом, порожденным запутавшимся сознанием Констанции.

— Вы не знаете, в тех файлах хранились стенограммы ее сеансов с доктором?

— Конечно, — ответил доктор Биллингс. — Мы записываем все наши сессии и сохраняем их вместе с остальными файлами.

Поэтому, если файлы украли, а не потеряли — ужасная вероятность — враги Зака могли бы документально подтвердить, что его мать считала, что она убила ребенка.

В голове закрутились варианты теорий заговоров. Констанция Хейс убила своего собственного ребенка? Неужели Фрэнк Хейс, понимая, что Констанс не сможет родить другого, заменил этого ребенка другим? Может быть, ребенком русской няни?

Неужели на самом деле Зак — это Сергей?

— Вы помните что-нибудь еще? — Спросила Тина. — Почему она вела машину в ту ночь, когда умерла? Как она сбежала из клиники?

— Я не знаю всех деталей. В ту ночь меня здесь не было. Ее смерть мучила доктора Ричардса до самой его кончины. Но миссис Хейс не сбегала. Мы придерживаемся строгих стандартов безопасности, чтобы наши пациенты не могли подвергнуть риску ни себя, ни других, но существует несколько вариантов, согласно которым пациент может временно получить ограниченную свободу. В большинстве случаев это доступно только тем, кто прошел первоначальный обязательный период изоляции и был признан пациентом с низким уровнем риска. Такие пациенты могут покидать пределы клиники в сопровождении доверенного лица на срок до шести часов. Как вы понимаете, семейные визиты и свежий воздух часто способствуют выздоровлению.

— Но, согласно всему, что семья слышала об аварии, Констанция в одиночестве управляла машиной, арендованной на ее имя. Как это возможно? — Роман не мог этого понять. Как это могла провернуть женщина, находящаяся практически в заключении? Не было никаких доказательств того, что Фрэнк находился в Великобритании. Согласно данным пограничной службы, он покинул Штаты через сутки после смерти Констанции. И эта поездка предназначалась для того, чтобы забрать тело его жены для захоронения.

Так кто вывел ее из клиники той ночью?

Доктор Биллингс покачал головой и отложил очки в сторону.

— Боюсь, я не могу пролить свет на это. Многие из этих записей были опечатаны из-за судебного иска. Вам нужно поговорить с Франклином Хейсом. Я понимаю, что он не в состоянии внятно изъясняться, но если вы зададите правильные вопросы, то сможете что-нибудь выяснить. При общении с пациентами, страдающими деменцией, самое главное — выбрать момент просветления. Но я не могу дать вам эти записи. Они опечатаны.

Для него это было новостью.

— Какой еще судебный иск?

— Мы выплатили семье Хейсов определенную сумму денег, и они подписали соглашение о неразглашении. Ваш клиент должен был упомянуть об этом.

— Это соглашение подписал Фрэнк Хейс, — попыталась протестовать Тина. — А не Зак.

— Вам нужно переговорить с нашим юридическим отделом. Я не уполномочен помогать вам в этом вопросе. А теперь, мне пора возвращаться к своим обязанностям. Я рассказал вам все, что мог. — Доктор встал, всем видом показывая, что закончил. — Думаю, что лучше всего вам пообщаться с нашим техническим отделом и поговорить с отцом президента.

Тина тоже встала и протянула ему руку.

— Если у нас еще возникнут вопросы, мы вам позвоним. Огромное спасибо. Мы обязательно расскажем президенту, как нам помогли вы и ваши сотрудники.

Доктор, казалось, вздохнул с облегчением.

— Спасибо. И да, пожалуйста, не стесняйтесь звонить мне с любыми вопросами. Если я смогу вам помочь, я помогу.

Роман взял Тинв за руку и направился к двери. Как только они оказались за пределами слышимости доктора, он повернулся к ней.

— У меня еще остались вопросы.

— Он больше ничего не скажет, — ответила она, покачав голов. — Он испугался, когда мы спросили о ее смерти. Он не собирался упоминать этот иск. Нам нужно найти другой источник.

— Я никогда ничего не слышал об этом иске. Не уверен, что он существует. Но если так, то мы можем заставить его говорить, — настаивал Роман.

На момент смерти Констанции он уже занимался большинством правовых вопросов семьи. Они бы сказали ему о таком иске, так ведь? Да, и позволили бы ему это уладить. Даже если иск был подан в Англии, его бы пригласили проверить британского адвоката и консультировать Франклина.

Но если это иск действительно существовал… почему он был не в курсе?

— Только через суд. И как только он начнется, то наше расследование сразу станет публичным. Пресса будет задавать вопросы

Она была права, но это не значит, что они не могут продолжать копать втихую. Возможно, он знает кое-кого еще, кого можно было бы допросить.

Иоланда взглянула на них с Тиной.

— Неужели хороший доктор сделал паузу в излечивании «звезд» и решил поиграть в сваху?

Тина ухмыльнулась.

— Нет, у на с парнем случилась небольшая неразбериха в расписании. Я хотела удивить его и выполнить кое-какие дела. Вы же знаете, мужчины не могут работать в многозадачном режиме.

Иоланда махнула рукой.

— И не говорите! Здесь не просто так почти нет медсестер-мужчин. Мужчины не могут быть медсестрой, если вы спросите меня. Им никогда не запомнить все задания, одновременно пытаясь действовать в чрезвычайной ситуации. Ну, если бы этим местом управляли наши мужчины-доктора, то оно мигом развалилось бы.

— Да, медсестры важны. — Роман не хотел, чтобы Иоланда уходила от темы. У него было чувство, что если бы он позволил, она могла бы говорить вечно. — Я буду честен, доктор оказался не таким полезным, как я надеялся. Он мало что помнит о нашей пациентке. Я думал, что будет полезно поговорить с одной из медсестер, которые работали здесь в то время.

— У нас небольшой персонал и большая текучка. Я думаю, это потому, что здешних работодателей щедрыми не назовешь, если вы понимаете, о чем я. У нас есть молодые медсестрички с горящими глазами, которые приходят сюда работать, думая, что им удастся ухватить удачу за хвост и встретить того самого мужчину, а затем понимают, что деревенская жизнь не так очаровательна, как ее описывают в любовных романах. Все доктора пожилые и женатые, и большинство местных молодых людей уезжают в Лондон. В итоге они понимают, что их единственные варианты, это тормознутый Джимми и Алфи, который слишком привязан к своей мамочке, если вы спросите меня. А Джимми тормознутый не в буквальном смысле, так что не обвиняйте меня в не политкорректности. Просто он ленивый как тюлень, и я абсолютно уверена, что он разговаривает со своими овцами.

Тина фыркнула, каким-то образом у нее это вышло очаровательно.

— Так значит, у вас большая текучка?

— О, да. Если эти девчонки с глазами Бэмби продержатся тут в течение года, мы считаем это победой. Обычно они сразу сбегают обратно в Лондон. Марджори Хаус долгое время была заведующей медсестрами. Она была местной. Отучилась в университете и вернулась домой. Конечно, домой она вернулась беременной, что в то время было скандалом, но она проработала здесь около двадцати пяти лет.

— Она ушла на пенсию? — Поинтересовался Роман.

— Да, но два года назад она умерла. — Слова Иоланды лишили Романа последней надежды. — Такой кошмар. Единственное убийство в городе за пятьдесят лет. Полиция считает, что какой-то панк искал наркотики, и застрелил ее, когда она не смогла дать ему денег, и убежал. После этого мы еще долго ходили, дрожа от страха.

Естественно, его единственный свидетель умер при подозрительных обстоятельствах. Роман знал, что ему придется отыскать полицейский отчет и по этому делу. Его охватило разочарование. Казалось, каждая ниточка приводила к очередному тупику.

— Мне жаль это слышать. — Им больше нечего было сказать, и они только теряли время. Да, теперь ему не нужно было спешить обратно в Лондон, но интуиция подсказывала ему, что с каждой минутой этот клубок становился все более опасным. Он посмотрел на Тину. — Ты готова идти?

Она кивнула и сунула телефон обратно в сумочку.

— Да. Огромное спасибо.

Иоланда помахала им и принялась листать электронную книгу.

Пока они шли к парковке, в Романе проснулись подозрения

— Как ты сюда попала? У тебя есть машина?

Он намеревался подвезти ее до ближайшего участка, потому что он ни за что не позволит ей разъезжать по всей деревне, не тогда, когда Констанцию здесь, вероятно, убили. Как и Марджори Хаус. Скорее всего, Иоланда ошибалась относительно причины ее смерти. Единственная причина смерти медсестры — ее связь с Констанцией Хейс.

— Я приехала на поезде, — пробормотала она, когда их окутал серый туман. Утром шел дождь, а нависшие над ними облака наводили на мысль о предстоящих штормах. — Потом я поймала такси. Очевидно, единственное в этом районе, по словам таксиста.

— Тогда ты можешь поехать со мной. Я арендовал машину. — Он осторожно взял ее за локоть, направляя к арендованному «Бенцу». — Ты собираешься рассказать мне, как узнала, что я здесь? Я рассказал тебе все, что ты хотела знать.

— Ну, я знала, что миссис Хейс умерла в этом местности. Но когда я обыскивала комнату Кэмпа, то заметила блокнот. Он вырвал верхний лист, но по оставшимся следам от ручки я нашла этот адрес. И н привел меня сюда.

— И ты не удосужилась упомянуть об этом мне?

— Я собиралась, но потом ты сказал, что передал все, что я тебе рассказала, Коннору. Конечно, ты обещал держать меня в курсе, но я хотела быть в гуще событий. Это и мой бой тоже. И я знала, что если расскажу тебе об этом адресе, то ты сразу вышвырнешь меня из этого дела.

Он остановился посреди парковки.

— Я не вышвыривал тебя. Я защищал тебя.

— Это то же самое. И ты не думал, что оставляя меня в полном неведении, подвергаешь меня еще большему риску? Теперь я понимаю, что могла все испортить, поговорив с доктором. Я понятия не имела, что ты придешь сюда, тем более что ваша встреча была запланирована. Если бы он был чуть более подозрительным, то мог бы с легкостью обвинить меня в нарушении границ.

— Еще одна причина, по которой ты должна позволить мне со всем разобраться. Я позабочусь об этом.

— Ты все еще меня не слушаешь. — Она раздраженно покачала головой и подошла к машине. — Ты хочешь, чтобы я просто бросила все это и сидела дома, как хорошая девочка, и забыла, сколько людей я потеряла. Такую женщину ты и хочешь, не так ли, Роман?

— Не выставляй меня каким-то пещерным человеком. Я беспокоюсь. Все, кто влезал в это дело, мертвы. Разве это не кажется тебе подозрительным?

— Сейчас — безусловно. Как эти события связаны со смертью Мэда? Я не понимаю. Он выяснил что-то важное? Должно быть, так и есть, но я не понимаю, что такого он мог увидеть или узнать, что привело бы его к раскрытию подобного заговора. Мэда никогда не заботила политика.

— Единственное, что заботило Мэда, это перепихнуться с кем-то и когда будет следующая вечеринка, — пробормотал Роман.

Тина остановилась, сжав кулаки.

— Это не правда. Он заботился о многих вещах, но политика не была одной из них. Он не хотел вмешиваться в предвыборную кампанию Зака и только выписал ему чек и появился на победной вечеринке. Хотя у него был альтернативный план. Он назвал это утешительным призом и спросил меня, не будет ли плохим жестом — предложить Заку свой ассортимент проституток, если он проиграет.

Роман не мог не рассмеяться примысли о том, что Мэд пытается выяснить, как поддержать друга после проигрыша президентских выборов. Вероятно, имело бы место большое количество алкоголя и, вероятно, по сравнению с этим «Мальчишник в Вегасе» выглядел как фильм для детей.

— Да, могу себе представить.

— Естественно, он перестал говорить об этом после смерти Джой. Он сказал, что посещение похорон с закрытым гробом, где покоилась жена одного из его самых дорогих друзей, отбило у него желание веселиться.

Роман разблокировал машину, но не сел. Вместо этого он открыл для нее пассажирскую дверь.

— Мне жаль, что я сказал гадость насчет Мэда. Я испытываю к нему сложные чувства, но при этом скучаю по нему каждый день. Хотел бы я, чтобы он был здесь, потому что, когда он был рядом, вещи никогда не казались такими мрачными.

Она отвела взгляд, но не раньше, чем он увидел призрачное воспоминание в ее глазах.

— Да, с Мэддоксом Кроуфордом даже худшие вещи казались немного лучше.

Боже, он ненавидел ревность, которая разгоралась в нем каждый раз, когда она произносила имя Мэда. Ни один из них не заслужил этого. Они были взрослыми и одинокими, и Роман сам порвал с Тиной. Но ему по-прежнему было чертовски больно от того, что Мэд ни разу не спросил его, можно ли ему спать с Тиной.

Не то чтобы он сам спросил Дэкса. Насколько Роман знал, что бы ни случилось между ним и сестрой Дэкса, для последнего это будет чертовским сюрпризом.

Он протянул руку и придержал открытую дверь, чтобы она не могла сесть в машину.

— Я не пытался сделать тебе больно, когда просил Коннора помочь. Я просто беспокоился. Все не так просто, как ты думаешь. Я хочу все тебе рассказать, но, черт возьми, Тина, ты можешь быть такой безрассудной. Я волнуюсь, если ты все узнаешь, то попытаешься исправить это самостоятельно. Ты всегда действовала в одиночку. Но дело не только в смерти Мэда, Констанции или даже твоего отца. И теперь, когда тот, кто стоит за всем этим, пытается шантажировать Зака, я уверен, что ты понимаешь, как все серьезно. Я не могу позволить тебе палить сгоряча.

Она засмеялась, но это был горький смех.

— Роман, я никогда не отрывалась от компании, чтобы преднамеренно действовать в одиночку. У меня не было друзей, к которым можно было бы обратиться, и я никогда не была одной из вас. Даже когда спала с кем-то из вас. В то время я думала, что ни одна женщина никогда не попадет во внутренний круг, но я оказалась неправа. Вы приняли Эверли и Лару, и даже Холланд. Джой тоже была «своей». Я уверена, если бы Мэд был жив и женился на Саре, она тоже попала бы во внутренний круг. Я единственная, кого вы исключили.

Потому что она выбрала не того джентльмена. Она выбрала того, кто не мог любить так, как другие. Роман нахмурился, но это не избавило его от жестоких мыслей. В молодом возрасте ему в руки попал кто-то удивительный, и он бросил ее, потому что она была не той, кем как он думал, она должна быть. Она не вписывалась в его придуманный идеал женщины, которую он должен полюбить.

Он стоял, застыв, в то время как она села и пристегнулась.

Она не хотела видеть его, и он ее не винит.

С глубоким вздохом Роман закрыл дверь. Тина была здесь с ним, но все еще чувствовала себя одинокой. Это было очевидно. Он не мог игнорировать тот факт, что был, по крайней мере частично, ответственным за это. И единственный способ исправить ситуацию — предать лучших друзей и, возможно, подвергнуть ее опасности.

Глава 13

Тина вздохнула и снова тайком прочитала сообщение, которое она получила, пока Роман расспрашивал Иоланду. Она молилась, чтобы сейчас он не обратил на нее внимания.

И подпись — «Глубокая глотка».

Тина вздрогнула. Конечно, на девяносто процентов это была дрожь ужаса, но еще она почувствовала прилив адреналина. Возможно, у этого человека были ответы, как «Глубокая глотка», источник, который поведал журналистам Вудворду и Бернстайну правду о взломе в отеле «Уотергейт». Эта информация стала сенсацией и вынудила президента Никсона уйти в отставку.

Конечно, она подумала о том, чтобы рассказать о сообщении Роману, но затем он снова напомнил ей, что она находится вне круга Истинных Джентльменов, и так будет всегда. И если этот источник мог рассказать ей что-то полезное, то это может помочь ей вернуться в игру. В конце концов, если она получит ответы, Роман и прочие больше не смогут держать ее в стороне.

А потом, когда они разберутся со всем этим беспорядком, она сможет уйти на своих условиях.

Но если она сейчас поделится с Романом, то, скорее всего, окажется в окружении вооруженных парней, сопровождающих ее обратно в Лондон. А ее место займет Коннор. Роман натянет на него парик и засунет в бандажное платье от Herve Leger, только бы не пускать ее на кладбище.

Поэтому теперь ей нужно было придумать, как убедить Романа, что им нужно остаться в деревне на ночь, а не возвращаться в Лондон. Конечно же, они рано уйдут спать, потому что она так устала. Как только он заснет, она ускользнет.

Роман вышел из небольшого отделения полиции, он настоял, что они обязательно должны туда зайти.

— Это была пустая трата времени. У них тот же полицейский отчет, который я читал сотни раз. Алкоголь в крови Констанции в пять раз превышал допустимый уровень, и так далее. Но когда я спросил полицейского, как она могла проехать хотя бы милю, будучи столь пьяной, он пожал плечами и сказал, что видел и не такое.

Вероятно, Романа бесило то, что он не может использовать здесь свое положение, чтобы одним щелчком пальца заставить людей следовать его приказам. Он так привык к этому.

— Тебе удалось поговорить с офицером, который писал отчет?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но в прошлом году он вышел на пенсию и теперь живет на Арубе, — ответил Роман. — Ладно. Давай съездим к месту аварии. Я мало чего заметил, когда мы проезжали мимо него раньше, и, вероятно, там нет ничего интересного, все-таки это было много лет назад, но я чувствую, словно мы должны проверить, вдруг полиция не заметила что-нибудь важное на дороге или в окрестностях. Я пообещал Заку быть максимально внимательным. Потом мы можем вернуться в Лондон, пока не еще не совсем стемнело.

— Или мы можем поговорить с местными, — предложила она. — Деревушки, подобные этой, похожи на маленькие американские города. Их обитатели хорошо помнят такие события. Держу пари, кто-то помнит ту ночь. А посетив то место, мы, возможно, поймем, с кем нам следует поговорить.

Он открыл перед ней дверь.

— Я думал о том, чтобы распросить местных. Это не такая уж ужасная идея.

Это была гениальная идея, спасибо большое, но она привыкла к его скупым похвалам.

— Я знаю, что тебе нужно сегодня вечером вернуться в Лондон, но я могу остаться на некоторое время. Я видела гостиницу на окраине города. Я попробую снять номер. Завтра я пройдусь по магазинам и пообедаю в местном пабе, посмотрим, что я смогу обнаружить.

Роман захлопнул за ней дверь, и прежде, чем она успела опомниться, скользнул на сиденье рядом с ней. Он завел двигатель, и они снова поехали по дороге, связывающей деревню и клинику, чтобы ближе взглянуть на место аварии.

— Что ты задумала, Августина?

— То же самое, что и ты — пытаюсь проводить расследование, не привлекая слишком много внимания, — осторожно ответила она. — Если ты беспокоишься о том, что я останусь одна, позвони Эверли. Она работала в охране, и она не такая пугающая. Мы скажем всем, что у нас поездка для девочек. Люди будут рады с нами поболтать.

С Эверли она сможет договориться. Жена Гейба — не дурочка, и будет относиться к Тине как к взрослому человеку.

— Да, я уверен, что Гейб вряд ли поблагодарит меня за это. — Роман повернул направо, не сводя глаз с узкой, холмистой дороги. Тем не менее, она чувствовала, что он, словно давит на нее. — Я уже могу представить этот разговор. ‘Эй, приятель, моя девушка хочет втянуть твою в кучу неприятностей и опасностей. Что ты сказал?'

— Не нужно издеваться. — Она должна была догадаться, как он отреагирует. Все эти мужчины, казалось, думали, что их женщины сделаны из стекла.

Тина вздохнула. Она успеет уехать в Лондон и вернуться сюда до полуночи? Она не упустит эту возможность. Если кто-то хотел разыграть Уотергейт, Тина с удовольствием ему подыграет.

— Прости. Я не говорил, что это плохая идея. Просто не думаю, что Гейб обрадуется, что я заманиваю Эверли в ситуацию, в которой может потребоваться мешки для трупов. Так уж получилось, что я забронировал номер на ночь в той гостинице. Если ты собираешься остаться, то я с тобой. Я буду держать рот на замке, раз уж ты думаешь, что я отпугиваю людей. Можешь говорить, что я твой немой парень или что я не говорю по-английски. Черт, половину того времени, что я нахожусь в Великобритании, я и сам сомневаюсь, что умею на нем говорить. Как-то я спросил, где найти официального представителя полиции Великобритании в СМИ, а мне сказали, что легавые обитают на Майне.

— Это жаргонный термин для полиции. — Тина много лет провела в Англии. И кое-что узнала о местном диалекте. — Хотя обычно его используют в северных районах. Разве тебе не нужно вернуться на утреннюю встречу с Заком?

— Он выживет несколько часов без меня. Во-первых, он рассчитывал, что я остаюсь на ночь. Так планировалось до того, как… — Он замолчал, и стало слышно лишь шорох колес по дороге и тихий стук дождя.

До того, как…что? Тут ее осенило. Естественно, ему пришлось изменить правила игры, когда он понял, что появился новый игрок.

— Тебе нужно было вернуться в Лондон, чтобы я не поняла, что ты уезжал.

— Мы уже это обсудили, — мрачно отозвался он.

Они обсудили — около миллиона раз. Больше сказать было нечего.

Она снова сосредоточилась на деле.

— Ты достал полицейский отчет о смерти медсестры?

— Он в моем портфеле. Можешь посмотреть, хотя я не нашел ничего интересного. Полиции не за что было зацепиться. Медсестра жила одна в домике на окраине деревни. Никаких соседей, которые могли бы что-то заметить. Все знали, что она выходит погулять каждый вечер, если на улице хорошая погода. Она была найдена мертвой на обочине дороги через два дня после того, как ее дочь сообщила, что она не отвечает на звонки.

Тина пролистала папку.

— В деревне нет камер видеонаблюдения. И эта очаровательная маленькая деревня живет за счет туризма, так что незнакомцы здесь — это норма. Должно быть, полиция была не в восторге.

— Не знаю. Мне кажется, они и не особо старались. И это меня совсем не удивляет. Вот место аварии. — Роман кивнул в сторону. — Здесь абсолютно ничего нет. Сомневаюсь, что кто-нибудь был свидетелем аварии, если только не направлялся в лечебницу или ехал оттуда. Деревня находится в миле отсюда, а авария произошла после полуночи.

Дорога определенно была не самой оживленной. И Роман был прав. Ничто здесь не выглядело опасным или примечательным.

— Главный вопрос: кто ее забрал? И почему в клинике ей позволили уйти так поздно? Я забыла… Как долго она пробыла в Хоумвуде?

— Почти девять месяцев, — ответил Роман. Он выглянул в окно, словно размышляя, не выйти ли из машины и поблуждать под дождем. — Я помню, как Зак волновался…

Конечно, он волновался. Сердце Тины сжалось при мысли о нем. Она точно знала, что значит потерять родителя при загадочных обстоятельствах.

— Это был не первый раз, когда ее отправляли в такое место. Насколько я помню, она еще два раза была в реабилитационном центре. Но здесь она оставалась дольше всего.

— Да, ее предыдущие пребывания в подобных учреждениях, как в Штатах, так и во Франции, были намного короче, где-то, с месяц. — Она могла понять причины такого «лечения», особенно, если вспомнить в какое время оно проводилось. — Франклин отправил ее на реабилитацию, чтобы она могла участвовать в предвыборной кампании Зака?

На самом деле никто не говорил об этом. Это был грязный маленький секрет семьи Хейс. Но она спрашивала себя, не были ли проблемы Констанции намного глубже, чем просто любовь к водке.

Он вздохнул.

— Да. Я никогда не замечал, чтобы Франклина волновало ее здоровье в остальное время. А я много времени провел с Заком, так что я бы заметил. Обе эти реабилитации происходили во время выборов в Сенат. Франклин отправлял ее лечиться, и она оставалась трезвой в течение нескольких месяцев. Потом, когда выборы заканчивались и Зак побеждал, она сразу же возвращалась к бутылке.

— Никто не знал, какие на самом деле у нее проблемы.

— Франклин держал ее дома, чтобы она никого не смутила. — Роман смотрел прямо перед собой. — Я посоветовал ему это, особенно после спектакля, который она устроила на свадьбе Зака. Мы не могли допустить, чтобы она появлялась на публике и мутила воду. И да, я знаю, это звучит ужасно, и ты, вероятно, думаешь, что я какой-то монстр.

Тина внимательно за ним наблюдала. Когда он был действительно расстроен, у него начинался тик над правой бровью. Как, например, сейчас. Ей стало интересно, было ли у него это в университете. Она заметила это, только когда они начали работать вместе. Теперь, когда он злился, он не кричал. Нет, Роман замолкал. А вена на его лбу начинала пульсировать, словно он находится в шаге от неизбежного сердечного приступа.

Было похоже, что сегодня Роману пришлось пережить слишком много всего. Было так легко начать ссору, особенно, если она хотела отправиться на полночную встречу одна. Если она хорошенько его разозлит, он позволит ей снять отдельную комнату, и ей не придется красться мимо него. Все, что ей нужно было сделать, это нанести несколько четко выверенных ударов, и свобода у нее в руках.

Глубоко вздохнув, он сжал челюсти. Он хватался за руль, словно за спасательный круг, изо всех сил пытаясь удержать это дерьмо. Тина не могла так подло ударить его.

Вместо этого она наклонилась и скользнула рукой по его руке.

— Нет. Я вижу человека, который выполнял работу, которой был одержим с детства. Ты необыкновенный, Роман. То, чего вы с Заком достигли, можно назвать лишь легендарным. Ты просто целеустремлен, и это качество было необходимо тебе, чтобы достичь того, что у тебя уже есть. Она не была твоей мамой.

— Но она была человеком. — Он снова замолчал. — Я уже несколько месяцев не разговаривал с матерью.

— У тебя сложные отношения с родителями, — заметила она.

— У нас всех далеко не идеальные родители, — ответил он, развернул руку, взял ее за ладонь и поднес к губам, а потом к груди. — А некоторых даже хорошими не назовешь.

— Мои не были идеальными. — Хотя она любила отца, в конце концов она узнала о его недостатках. — Но если есть что-то, чему я научился за эти годы, так это то, что в истории всегда есть две стороны. Не строй из себя плохого парня. Ты защищал интересы Зака. Джой нравилась Констанция. Джой присматривала за ней, проводила с ней много времени, даже когда она и Зак только встречались. Так что Констанция не была одинокой.

— Я хочу тебе кое-что рассказать. Может быть, я не должен, но…

Она крепко сжала его руку.

— Что?

— Среди прочего мы обнаружили, что смерть Джой была не случайна.

Тина замерла.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто бы ни нажал на курок в тот день, он не пытался убить Зака. Он не промахнулся. Цель была поражена. — Роман сглотнул. — Целью была Джой.

— Откуда ты знаешь? — Спросила она, ее прошиб холодный пот.

— Один из друзей Лары проанализировал видео трех последних выступлений. На каждом ему удалось заметить появление лазерного прицела. Большинство решило бы, что это блик или неисправность камеры. Но все три раза происходили в одном и том же месте речи Зака, и каждый раз прицел был направлен прямо в грудь Джой.

Тина едва могла осмыслить эту разгромную новость. Кто-то планировал убить милую, добрую Джой?

— Итак… я была права. Все эти смерти связаны. И ты говоришь, что тот, кто стоит за ними, также убил Джой.

Он сжал ее руку.

— Да. Мы узнали совсем недавно.

— Зачем кому-то хотеть смерти Джой?

Роман нахмурился, колеблясь, словно размышлял стоит ли отвечать.

— Мы думаем, что Джой убили ради победы на выборах. У нас были хорошие шансы, но недостаточные. Я знал это. Зак знал это. По правде говоря, в этом было что-то почти освобождающее. Я уже построил планы на жизнь после кампании. Зак собирался закончить срок в сенате, потом мы подумывали о совместной юридической практике. Звучит глупо, но я был почти счастлив.

Конечно, был. Потому что, если бы Зак проиграл, то, вероятно, развелся бы с Джой, чтобы ухаживать за Лиз. Тина всегда чувствовала между этими двумя влечение и связь. Это также означало, что Джой могла бы стать идеальной женой Романа.

Если бы это все произошло, как бы сейчас выглядел их мир?

— Августина, ты когда-нибудь простишь меня за наше прошлое?

— Ты прощен. — Она смотрела в окно, потому что не могла взглянуть на него; она не могла вынести мысли, что он был в восторге от возможности подвести Джой к алтарю. Единственное место, куда Роман был бы рад отвести Тину, — это постель.

Она подавила эту мысль, глядя на пейзаж, такой туманный, зеленый с буйной растительностью. Нигде, кроме Англии не встретишь такой яркой зелени. Она часто думала, что, выйдя на пенсию, переедет сюда, заведет кучу кошек и будет писать мемуары и пить чай. И смотреть на дождь.

Он отпустил ее руку и развернул автомобиль.

— Хотел бы я тебе верить.

— Я прощаю тебя, Роман. Я просто не знаю, куда мы движемся, — грустно сказала она, снова подумав о Джой. Все так чертовски сложно. Джой был ее подругой… и соперницей. Она была мягкой, милой, и все же в тех редких случаях, когда она упиралась, у нее проявлялась другая сторона.

Он повернулся к ней, выглядя усталым, практически обессиленным.

— Пойдем поужинаем и выпьем. Утром ты поговоришь с жителями, а затем мы вернемся в Лондон. Прямо сейчас я не могу думать об этом.

И это было одной из их проблем. Он никогда не мог представить будущее с ней. Но у них было еще несколько дней вместе, пока ей не придется отпустить их прошлое.

* * * *

— Я ожидал, что ты будешь больше со мной спорить, — сказал Роман, запирая дверь комнаты, в которой они сегодня будут ночевать.

Тина положила небольшую сумку с вещами, которые они успели приобрести до закрытия магазинов. Они провели в деревне весь вечер. Поскольку она планировала вернуться в Лондон, то у нее не было вещей, необходимых для ночевки.

Конечно, она не ожидала, что остаток вечера будет таким приятным. Они пили чай и разговаривали с местными жителями. Они прошлись по магазинам, прощупывая почву и ненавязчиво расспрашивая людей, одновременно закупаясь предметами первой необходимости.

— О том, чтобы провести с тобой ночь? — Уточнила Тина, вытаскивая новенькую зубную щетку.

— Чтобы остановиться в одной комнате. И да, провести со мной ночь.

Она могла догадаться, о чем он говорил на самом деле.

— Ну, мы делали это много раз. Гораздо реже мы вместе ужинали и занимались шоппингом на публике, держась за руки.

А ведь он не выпускал ее руку из своей. Роман сказал, чтобы будет лучше, если все в деревне посчитают их парой — это не так подозрительно — но он продолжал держать ее за руку, даже когда рядом никого не было. Эти смешанные сигналы сводили ее с ума.

— Хорошо… это правда. Да. Это было классно. Проводить время вместе без разговоров о политике было на удивление здорово.

Это действительно было здорово. Они вспоминали прошлое — не душераздирающие его части, а хорошие времена. Он напомнил ей, что до ссоры у них было много общего, и им нравились одни шутки. Они также делили множество воспоминаний — подростковые выходки из Истинных Джентльменов. Тине тоже приходилось вытаскивать друзей брата из пары переделок.

— Может быть ты так не думала, но я всегда считал тебя одной из банды. — На губах Романа заиграла улыбка, когда он подошел к маленькому столу и положил на него портфель. — Знаешь, сначала ты нас всех вроде как пугала. Ну, всех, кроме Коннора.

— Коннор часто проводил со мной каникулы. Он считал меня старшей сестрой и все. Остальные были возбужденными мальчишками, а я была королевой всех ваших подростковых фантазий.

— Не буду этого отрицать. — Он открыл крошечный шкаф и повесил брюки и блузку, которые они купили для нее. Не дизайнерские вещи, которые она предпочитала, но тоже подойдут. Ей надо было прилично одеться, чтобы пробраться на завтрашние дневные встречи, не привлекая лишнего внимания. — Но мне нравится думать, что мы также были друзьями.

— Я была вашей палочкой-выручалочкой и платила за все ваши проделки, — поправила она, стараясь поддерживать легкий разговор. — Ты же знаешь, что я взимала с Дэкса проценты, верно? Десять процентов сверху. Это был хороший бизнес.

Роман освободился от пиджака.

— Не может быть.

— О, да. — Воспоминания красками заиграли у нее в голове. — А еще брала с него деньги за дорогу. Было нелегко добраться из университета туда, куда вас, черт возьми, заносило. А потом мне обычно приходилось подкупать кого-нибудь, чтобы скрыть ваши проделки от прессы. — Она вздохнула. — Черт возьми, Роман. Я уже тогда работала со СМИ ради Зака.

Он фыркнул.

— Так и было, и мы всегда звали тебя, когда попадали в неприятности. Думаю, мы все скучали по тебе эти годы, проведенные врозь.

Она разложила зубную щетку и другие средства гигиены в маленькой, к счастью, отдельной ванной комнате. Гостиница оказалась очаровательной старинной английской усадьбой. Похоже, что Роман снял vip-номер, поскольку он был намного больше, чем она ожидала.

Но как только она закончила раскладывать вещи, Тине больше оставалось нечего делать, кроме как смотреть на часы и стараться не думать о том, почему они скучали по ней. Потому что она была достаточно глупа, чтобы подарить одному из них свое сердце. А он думал о ней всего лишь как о гребаном приятеле.

Тина вздохнула.

— Приятно видеть, что ребята наконец-то взялись за ум. Я никогда не думала, что Бонд найдет женщину, которая сможет с ним справиться.

Печаль, которая уже начала накатывать на Романа, испарилась, и он снова улыбнулся.

— О, Эверли может с ним справиться. Когда мы впервые встретили ее, я не мог поверить, что Мэд нанял ее в качестве начальника службы безопасности. Я думал, он просто прикололся. Или, что она его подружка. Конечно, в то время мы не знали, что она его сводная сестра.

— Хотела бы посмотреть на то, как Мэд справляется с тем, что его сестра влюбилась в его лучшего друга.

— Знаешь, что действительно стоило бы увидеть? Эверли практически надрала зад твоему брату, когда решила, что устала мириться с дерьмом Гейба. К сожалению, она чуть не вошла к толпе репортеров, поэтому Дэкс вынужден был заставить ее вернуться. Она плохо восприняла их поведение. Коннору пришлось ее вырубить.

Ох, ей было жаль, что она пропустила, как ее большой младший брат-капитан военно-морского флота оказался повержен Эверли.

— Она мне нравится. Лара мне тоже нравится, а Холланд — воплощает все, чего я хотела бы для брата. Хотя, когда он впервые ее встретил, то повел себя как идиот.

— Действительно. Но даже когда твой брат вел себя как придурок, ты присматривала за ней. Ты знала, что она ему небезразлична, и послала человека, чтобы защитить ее, — размышлял Роман, возясь с большим камином. Он нашел включатель, и камин ожил.

Это олицетворяло всю жизнь Романа. Ему не нужно было возиться несколько часов. Чтобы разжечь огонь. Он просто находил правильный переключатель, и все начинало тут же работать. Именно поэтому она иногда забывала, что он был всего лишь мужчиной, с присущими им неуверенностью и проблемами.

— Я знала, что что-то происходит, что Холланд сама подставила себя. Я просто подстраховалась.

— Ты замечательная женщина, Августина Спенсер. Я не знаю, понимал ли это до недавнего времени. — Он нашел хрустальный графин со скотчем, который оставили им хозяева, и налил два бокала.

Тина опустилась на удобный диван, огонь уже начал пригревать.

— Ты и сам потрясающий, Роман. — Сейчас было подходящее время. Она не хотела ссориться с ним, но этим вечером он не раз шел ей навстречу. Вероятно, она должна вернуть услугу. Сейчас они ладили друг с другом, были в хорошем настроении… и у нее оставалось всего два часа до встречи с Глубокой Глоткой. Если она не скажет Роману о встрече сейчас, потом будет слишком поздно. — Ты с умом решаешь все возникающие проблемы.

Тина заколебалась. Если она расскажет ему о встрече сейчас, как быстро он сможет вызвать сюда вертолет? В Великобритании Зак не мог пригнать «Морпеха Один» по щелчку пальцев, но у Гейба были довольно серьезные связи в сфере аэронавтики. И он знал много миллиардеров.

Роман подошел к ней с двумя бокалами. Он стянул галстук и расстегнул две первые пуговицы классической рубашки, открывая ей интригующий вид на его грудь. Он выглядел вкусным и сексуальным. И очень подозрительным.

— С умом? Это не то слово, которое ты обычно используешь, чтобы описать меня.

— Недосмотр с моей стороны. — Она взяла бокал и пожалела, что вот-вот разрушит эту дружескую атмосферу. Прежняя Тина выпалила бы правду, сорвала пластырь и рассказала бы ему, что делает. Младшая ее версия была отчасти безрассудной сучкой. Теперь она хотела немного покоя с этим мужчиной. — Что ты думаешь о леди, которая сказала, что помнит Констанцию и женщину, болтающих в пабе?

На мгновение он замер, а затем опустился на диван рядом с ней.

— Она так сказала? Сложно было понять…

Ему действительно сложно давались английские диалекты.

— Да. Она сказала, что помнит, как несколько раз видела Констанцию в городе, потому что она всегда была разодета.

— Тучка, — вспомнил Роман. — Она сказала, что Констанция была шикарно разодетой тучкой.

— Штучкой, — поправила Тина. Видеть властного, всегда все контролирующего Романа, вырванного из привычного столичного окружения, было почти мило. Хотелось бы ей, чтобы они уехали в Париж, где он бы зависел от нее во всем. Без нее он не смог бы даже заказать еду и спросить дорогу, потому что не говорил на французском, который она давным-давно освоила. — Это сленговое слово, описывающее модно одетую женщину. И крошечный пенис. Но думаю, мы с уверенностью можем сказать, что пожилая женщина, с которой мы разговаривали, использовала это слово в первом значении.

— Вероятно, — допустил он. — Она сказала, что видела Констанцию в разное время с мужчиной и женщиной.

— Мужчина, должно быть, был Франклином. Но женщина… — Тина покачала головой, вспоминая разговор с местными продавцами в одном из магазинов. — Она сказала, что Констанция была с молодой женщиной, верно? Но она мало что помнила, за исключением того, что она была блондинкой, которую Констанция, похоже, хорошо знала. Джой навещала маму Зака?

Роман на мгновение стиснул зубы, как всегда, когда она упоминала Джой.

— Уверен, что да. Ты же знаешь, что они с Констанцией были близки. И я думаю, что она рассматривала общение с Констанцией как одну из обязанностей жены Зака. Наверное, когда мы вернемся в Вашингтон, я поищу расписание Джой. Она хранила его. Думаю, после ее смерти Зак упаковал файлы и перевез на склад вместе со всеми другими вещами, поскольку не мог заставить себя отдать их. И я не думаю, что он хочет разбирать их сейчас.

— Ну, некоторые из ее вещей перевезли в президентскую библиотеку. Когда мы вернемся, я попрошу Холланд и Сару помочь мне разобрать ее вещи.

Роман покачал головой.

— Как ты это делаешь? Как разделяешь? Это предложение делает тебя практически гребаной святой.

— Потому что ты любил ее, а теперь мы снова вместе? Зачем мне забывать наши дружеские отношения и рассматривать ее исключительно как врага? Ты же не стал делать этого с Мэдом.

— Разве? Мы несколько лет не встречались, и уже никогда не были так близки, как прежде. Честно говоря, когда я узнал, что ты снова спишь с ним, я…

Тина нахмурилась.

— Ты что?

Он перевел взгляд на камин, словно не мог смотреть на нее.

— Не знаю. Я начинаю спрашивать себя, сколько моего флирта с Джой было вызвано желанием отомстить тебе за Мэда. Гейб все мне рассказал. Он сказал, что ты появилась в Вегасе, когда они с Мэдом веселились на вечеринке, и что ты провела с ним ночь. И следующие несколько дней. Он смеялся над этим, сказал, как приятно было снова тебя видеть. И как смешно, что Мэд бросил проституток, потому что утверждал, что в постели ты лучше.

Это были сумасшедшие выходные, и даже Гейб не знал всего.

— Я появилась там, потому что Мэд попросил меня прилететь. Его отец скончался. Да, мы спали вместе, но в основном я обнимала его, пока он плакал, Роман. Он был моим другом. Он не знал, как показать эту уязвимую часть себя тебе или кому-то из друзей. Поэтому, когда ему становилось тяжело, он обращался ко мне. Может, ты удивишься, но мы редко занимались сексом. Мы валялись в постели и ели заказанную еду, смотрели фильмы и разговаривали.

— Если вы так хорошо ладили, почему ты не вышла за него? — Выдавил Роман.

Тина повернулась, чтобы взглянуть на него… и увидела его боль. Она научилась игнорировать его предсказуемую инстинктивную реакцию, после чего ей стало легче не попадаться на его удочку. Возможно, сам он даже не подозревал о своей реакции. Потому что, когда дело касалось эмоций, он был глупцом. Чертовски умный во всем остальном, но в этом Роман ничего не смыслил, как и большинство мужчин, которых она знала. Мужчины как Мэд, которому она всегда пыталась помочь. Но она избегала копания в эмоциях единственного мужчины, которого по-настоящему любила, потому что у него была власть причинить ей настоящую боль.

Осознав это, Тина опечалилась.

— Так же, как и он, я любила его не в таком смысле. — Она не стала говорить, что однажды Мэл предлагал ей выйти за него, но она отказала ему, потому что была настолько влюблена в Романа, что не могла представить себя замужем за кем-либо еще.

Она не собиралась признаваться себе, что ничего не изменилось.

— Я не понимаю, — сдался он.

— Это потому, что женщины намного умнее мужчин. — В большинстве случаев это было правдой. По крайней мере, ее подруги намного умнее вели себя с сильными, целеустремленными мужчинами, которых интересовала лишь карьера. — Мне нужно выяснить, когда Джой навещала Констанцию и навещала ли вообще.

— Но ты сказала, что я действую с умом. — Он вздернул бровь. При свете огня, на диване, закинув руку на спинку дивана, слегка касаясь ее плеч, он выглядел таким красивым и дерзким, когда дразнил ее.

Тина растаяла. Роман редко дразнился. Он всегда был так серьезен, так сосредоточен на целях и будущем, на покорении новых вершин. Ей было больно от того, что сейчас она испортит ему настроение и вобьет клин между ними, но время уходило. Сейчас она расскажет ему о предстоящем ночном приключении. И чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что как трудно будет выбраться из комнаты одной. И безрассудно. Если он поймает ее, то придет в ярость, — а он наверняка ее поймает. Полы в комнате скрипели, а Роман спал очень чутко.

— Ты можешь вести себя очень разумно… когда желаешь. И сейчас я очень хочу, чтобы ты действовал разумно.

Он испытывающе прищурился.

— Зачем мне быть разумным, Августина? Если ты собираешься сказать, что хочешь отдельную комнату, я не собираюсь вести себя разумно. Утром здесь объявится Кэмп. Черт, возможно, уже в пути. Коннор будет висеть у него на хвосте, но я не стану рисковать. Если ты не хочешь спать со мной, я переночую на диване.

Ну и что ей с ним делать? Осторожно подвести его в мысли отправиться на встречу. Да, так будет лучше всего. Единственное, чего она не хотела снова видеть, так это пульсирующую вену у него на лбу. Поскольку он воспринимал все слишком серьезно, то с легкостью мог заработать ранний сердечный приступ. Сегодняшний вечер может стать отличным приключением, которое они потом с восторгом будут вспоминать. Если она правильно разыграет карты, возможно, она сможет заставить его взглянуть на все под таким углом.

— Что, если я скажу, что хочу спать с тобой… но еще сегодня вечером я хочу сходить на кладбище и погулять там?

Он в полном замешательстве нахмурился.

— Что?

Она легкомысленно пожала плечами и сделала глоток скотча. Не такой хороший, как тот, что хранится у Зака, но она не стала бы жаловаться.

— Я слышала, что местное кладбище очень романтичное, и сегодня полнолуние.

— Ты хочешь выбраться на кладбище, словно мы пара возбужденных подростков? Ты когда-нибудь видела фильм ужасов? Хотя бы один?

Значит, никаких приключений.

— Я просто подумала, что было бы неплохо прогуляться.

— И когда же ты хочешь отправиться на эту прогулку, Августина? — переполненный подозрениями, он повысил голос.

Она слабо улыбнулась ему.

— В полночь было бы весело.

— Просто скажи это. Какой ужасный жуткий план ты придумала?

— Я ничего не придумала. Со мной связался человек, который утверждает, что знает, как и почему умерла Констанция Хейс.

Роман вскочил, стукнув бокалом по столику.

— Ты издеваешься? Когда он звонил? Что сказал? Он назвал себя «Глубокой глоткой»?

Настала очередь Тины удивляться.

— Он не звонил. Он написал. Со скрытого номера. Сказал встретиться с ним на кладбище в полночь. И да, он назвался Глубокой глоткой. Я знаю, это клише, но что-то подсказывает мне, что ты говоришь не о том, насколько банально его прозвище.

Роман с проклятием схватил мобильный и ткнул в ее сторону пальцем. На его лице с легкостью можно было прочитать обвинение.

— Он — угроза, вот кто он. Клянусь, я выбью из него все дерьмо. Он всегда охотится за нашими женщинами. Сначала Эверли, затем Лара. Ему никогда не хватает смелости показаться одному из нас, он может лишь подвергать наших женщин опасности.

— Может быть, он связывается с женщинами, потому что мы умнее. Малыш, сейчас ты немного смахиваешь на сумасшедшего.

И этот чертов тик вернулся.

— Он сказал, что будет говорить только с тобой?

— Да.

— Чтоб его. — Он нажал лишь одну кнопку и поднес телефон к уху. — Коннор, Глубокая глотка вернулся, и он выбрал Тинц. Да. Та же старая игра. Мне нужно, чтобы ты побрил ноги, достал длинноволосый темный парик и туфли на каблуках. Нет, лучше на плоской подошве. Когда Тина носит каблуки, она почти такая же высокая, как ты, так что туфли без каблуков подойдут лучше. Попроси Лару сделать тебе макияж. Иногда Тина делает смоки айс, кажется, это так называется.

Роман совсем свихнулся.

Тина выдернула телефон из рук Романа.

— Коннор, это Тина.

— Пожалуйста, скажи, что спасешь меня от участия в этом травести-шоу, — почти взмолился Коннор. Она могла представить, как он стоит, раскрыв рот.

Потому что Роман не терял контроль. Он всегда был спокоен и уверен в себе.

— Да. Забудь о туфлях и смоки айс, — пообещала она. — Глубокая глотка связался со мной, но его приглашение включало еще одного гостя. Он знает, что я собираюсь взять с собой Романа. Все будет отлично.

— Ничего не отлично, — настаивал Роман. — А поскольку у нас есть плюс один, возможно, Лара сможет пойти вместо тебя. Или Эверли.

— Никакие каблуки не сделают их хоть каплю похожими на меня. — Что случилось с его девизом «не рисковать женами друзей»? — Она включила громкую связь. — Коннор, Роман идет со мной. Вопреки тому, что думает мистер Оптимизм, у нас все будет хорошо. Я всего лишь поговорю с этим человеком, а от кладбища легко добраться до полицейского участка.

— Ты хотела сказать, легко добраться на тот свет, — пробормотал Роман. — Это чертово кладбище, Тина. Возможно, он уже вырыл нам могилы.

— Он смотрит слишком много фильмов ужасов, — сказала она Коннору.

— Роман, успокойся. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с этим парнем, он дает нам нужную информацию и исчезает. Это было простое совпадение, что сумасшедшая из офиса Эверли пыталась убить ее во время встречи с ним, а Лара не знала, что у нее на хвосте пара русских убийц, хотя она бы знала, если бы вела себя так же разумно, как сейчас Тина. Ты выиграла медаль за звание лучшей девушки, потому что все рассказала Роману, а не стала действовать за его спиной, как остальные.

— Я взяла с собой Эверли. — Послышался вдалеке протест Лары.

— И вы обе все еще не прощены, — нажаловался Гейб.

Роман бросил на нее острый взгляд.

— Эй, Тина, это Эверли. Ты можешь попытаться тайно сфотографировать этого парня, потому что мы с Ларой уверены, что наши «Глубокие глотки» были двумя разными людьми.

Роман задохнулся от шока.

— Она не будет делать гребаные фотографии.

Тина попробует. Возможно, если она спрячет телефон в кармане пиджака, то сможет повернуть его под нужным углом.

— Ни за что! — Рявкнул Роман, на тот случай, если кто-то не расслышал его первый приказ.

— Отлично, — согласилась она, в основном потому, что, если в темноте без использования вспышки на фото окажется лишь темное пятно. — Но когда мы вернемся в Лондон, то сядем и сравним впечатления. Я постараюсь запомнить столько, сколько смогу.

— Роман, ты согласен? — Спросил Коннор. — Я не думаю, что смогу сойти за Тинц, но, возможно, я смогу запрыгнуть на вертолет и пойти вместо тебя. Я по опыту знаю, что этот парень настроен серьезно. Он не будет говорить ни с кем, кроме нее. На этот раз он делает одолжение, позволяя вам прийти вместе. Я удивлен. Возможно, он усвоил урок после того, как заставил Эверли и Лару приходить в одиночестве.

— Нет, — Роман вздохнул. — С ней пойду я. Я о ней позабочусь.

Не смотря на слова согласия, он сжал зубы так сильно, что казалось будто, они сейчас сломаются. А вена на лбу начала пульсировать в два раза быстрее.

Ей нужно успокоить его.

— Я напишу и сообщу, когда мы закончим. А когда мы вернемся в Лондон, то подведем итоги.

— Я буду следить за Кэмпом, но вы можете ввести меня в курс дела позже, — согласился Коннор. — Тина, ты все взяла?

— Конечно. — В сумочке у нее был маленький пистолет.

— Не бойся его использовать.

Связь оборвалась, и Роман уставился на нее.

— Что ты взяла? Пожалуйста, скажи мне, что это свисток от насильников.

Бедный парень понятия не имел, с кем связался. К счастью, она быстро поняла, как с ним обращаться. Все сводилось к тому, чтобы идти на небольшие уступки. Он был высокомерен, но заботился о ней. Конечно, одновременно он боялся этого чувства. Но он был здесь, рядом с ней. Да, вероятно, это не продлится вечно… но как она узнает наверняка, если не попытается? В прошлом она никогда не говорила ему, что чувствует, просто больно жалила в ответ, когда он не чувствовал того же. Как он заметил, они стали старше, мудрее. Более сдержанными. Возможно, если они будут разговаривать и станут более честными, у них будет больше шансов.

Она положила телефон и взяла его за руку.

— Свистки от насильников только раздражают нападающего. С другой стороны, мой Ruger позаботится о нем. У меня есть лицензия на ношение. Я обучена и все такое. Отец начал брать нас с Дэксом на стрельбище, как только мы стали достаточно высокими, чтобы видеть из-за стойки. И Секретная служба провезла его в страну для меня.

— Черт возьми, Тина. Нося здесь оружие, ты нарушаешь закон. А Англия серьезно относится к законам об оружии, — заявил он.

Он был прав, но он кое-что забыл. Она провела руками вверх по рубашке, вплоть до его широких плеч. Рассказать ему о полуночной встрече было не так плохо, как она боялась. С небольшим манипулированием и помощью его друзей он согласился пойти с ней, и практически не потерял самообладания.

— Вот почему я путешествую с очень горячим адвокатом. Он вытащит меня из любых неприятностей, в которые я попаду.

— Это не так работает, Августина, — простонал он. Но не отошел от нее.

— Хочешь сказать, что не будешь меня спасать? — Она смягчилась, глядя на него. Она сбросила туфли, прекрасно понимая, что теперь он будет на несколько дюймов возвышаться над ней

— Я не нужен тебе, чтобы спастись. — Он обнял ее за талию. — И никогда не был нужен.

— Порой каждому нужна небольшая помощь. Я не собиралась сбегать от тебя. Признаюсь, я думала об этом, но я бы предпочла, чтобы ты пошел со мной. — Она провела большим пальцем по вздувшейся вене у него на лбу. — Перестань беспокоиться. Все будет хорошо, потому что мы будем вместе. Кроме того, я бы предпочла, чтобы мою спину прикрывал ты, а не Коннор. Для меня он слишком коварный.

Он глубоко вздохнул и прижался своим лбом к ее.

— Я знаю, что ты делаешь. Ты успокаиваешь меня.

Это было не все, что она делала. Еще она его соблазняла.

Тина подняла руки, провела пальцами по его обычно причесанным прядям и глубоко вдохнула. Ей нравился его запах. Он все еще использовал тот же лосьон после бритья, что и в колледже. Она знала, что если бы теперь ему не приходилось платить за покупку одежды, то, вероятно, он носил ту же марку. Он был молотом… и она наковальней. Что если теперь они могли сделать то, что не удалось им много лет назад? Что если у них получится быть друг с другом?

— Я успокаиваю тебя, чтобы нам не пришлось ссориться, и чтобы ты не заработал сердечный приступ, вызванный стрессом. Присядь.

Он сжал ее талию.

— Я не хочу, чтобы ты шла туда.

Потому что она ему небезразлична. Может, даже больше, чем просто «небезразлична»?

— У меня все будет хорошо. У тебя все будет хорошо. Мы выпытаем у Глубокой глотки все, что он знает, и будем на один шаг ближе к тому, чтобы разобраться в этом беспределе. — Не говоря уже о том, чтобы узнать, кто убивал ее близких.

— Ты должна кое-что мне пообещать.

Она простонала про себя. Неужели он действительно собирался попросить ее отступить после всего, что они сегодня пережили? Да, вероятно, он будет настаивать на том, чтобы она передала ему всю информацию, чтобы он мог рассказать все Заку. Затем он примется уговаривать ее или запугивать, чтобы она не совала нос не в свое дело. Она делала все возможное, чтобы понять его и подстроиться. Неужели он не мог хотя бы попытаться ответить взаимностью?

Но пока он ничего не сказал, и ей пришлось признать, что заставить Романа передумать было не быстрым процессом. Поэтому, если он попросит ее отступить, она сдастся. Это будет больно, но, вероятно, это все, что Роман мог предложить ей сейчас. И ей придется согласиться, если она надеется на их совместное будущее.

— Что?

— Обещай мне, что, когда мы узнаем, кто сделал это с нашими друзьями, ты не сделаешь ничего опрометчивого. Ты не отправишься в одиночную миссию возмездия. Ты позволишь мне нанять кого-нибудь, кто заставит их умирать ужасной и мучительной смертью, пока мы будем сидеть и наблюдать.

Тина улыбнулась. Это была большая уступка, чем она ожидала. Что говорило о том, что он действительно пытался.

— Я позволю тебе устроить соответствующее возмездие. Но у меня будет место в первом ряду.

— Сколько у нас времени до этой безумной тайной встречи, на которую нам вообще-то и не стоит идти? — Спросил Роман, касаясь губами ее лба, а затем мазнув поцелуем по носу.

— Достаточно, — пробормотала она хриплым голосом. — Почему бы тебе не присесть?

— Я больше не хочу разговаривать. Я хочу целовать, касаться тебя и забыть, что мы собираемся сделать кое-что безрассудное, что может плохо кончиться.

По крайней мере, он больше не считал, что целовать и трогать ее — безрассудное занятие. Еще одна галочка в колонке побед.

— Если ты присядешь, то обещаю, что никаких разговоров не будет, малыш. Я не могу говорить с твоим членом во рту.

Он мгновенно рухнул на постель и со стоном раздвинул ноги.

— Ты хоть представляешь, сколько раз я фантазировал об этом за последние тринадцать лет?

Ее тело гудело от энергии, переполненное желанием. Им не нужно было злиться друг на друга, чтобы почувствовать жгучую страсть. Осознав это, она почувствовала, как у нее с груди упал груз. Она всегда боялась, что они вызывали в друг друге худшее, но это… это было по-другому. Они были другими. Она доверилась ему, и он отплатил ей тем же.

— Правда? — Протянула она. — Скажи мне точно, о чем ты фантазировал. Ты хотел, чтобы какая-нибудь горячая секретарша пришла и позаботилась бы о тебе?

Она могла бы сыграть роль секретарши. Это было бы весело.

Он покачал головой, его взгляд был сосредоточенным и серьезным.

— Мои фантазии были не о какой-то случайной женщине. Они о тебе, Августина. Они всегда были о тебе.

От его слов она растаяла, и сморгнула навернувшиеся слезы. Она не помнила, чтобы он был таким милым, таким открытым. С другой стороны, тогда они мало разговаривали. Если бы несколько лет назад она бросила ему вызов, предложив встретиться в полночь с потенциально опасным информатором, они бы немедленно начали друг на друга орать. Теперь они разговаривать без того, чтобы кричать друг на друга. Может быть, в конце концов, теперь они больше готовы к тому, чтобы быть друг с другом — и вместе строить будущее.

— Расскажи мне об этой фантазии со мной, Роман.

Она начала расстегивать блузку, медленно, по одной пуговице за раз, наблюдая, как в его глазах вспыхнул и начал томиться огонь. Раньше они могли заняться быстрым яростным сексом, позволив страсти поглотить их без лишних мыслей. И теперь медленные и легкие движения казались почти запретными.

Он потянулся к скотчу, его тело было полностью расслаблено, за исключением члена. Тот натягивал брюки, отчего Роман выглядел невероятно мужественно. Все в нем кричало о деньгах, власти и сексе.

— Обычно я сижу в кабинете и наблюдаю, как ты проходишь мимо, — признался он. — Иногда я оставляю дверь открытой, потому что знаю, во сколько ты будешь проходить мимо. Каждое утро в четверть девятого ты покупаешь латте и идешь в конференц-зал, и каждое утро я думаю о том, чтобы позвать тебя, попросить войти и закрыть дверь.

Расстегнув последнюю пуговицу, она стряхнула блузку с плеч и позволила той упасть на пол, ликуя, когда он мгновенно перевел взгляд на ее грудь.

— И о чем же вы собираетесь поговорить со мной, мистер Колдер?

— Разве я упоминал разговор? Я хочу, чтобы ты заперла дверь, и, хотя ты немного удивлена, ты знаешь, что иногда наша работа требует секретности. Еще больше ты удивляешься, когда я настаиваю, чтобы ты разделась.

Наконец-то они приступили к интересной части. Ее губы изогнулись в улыбке.

— И я соглашаюсь? Я раздеваюсь для вас, мистер Колдер?

— Сначала ты не решаешься, но я объясняю, какой переживаю стресс, и единственное, что может помочь мне расслабиться, чтобы я мог выполнить работу, необходимую президенту, это если ты снимешь одежду и встанешь на колени. Я сообщаю, что отныне это твоя новая обязанность.

— И я делаю это ради своей страны? — Она широко улыбнулась. Видя, как Роман играет с ней и делится мыслями, она почувствовала, как ее наполняет нежданная легкость. В прошлом их секс был порожден вожделением и какой-то странной борьбой за власть, в которой ни один из них не хотел уступать. Сейчас это было нечто большее. Это было весело. Роман рассказывал ей о своей фантазии, а она разыгрывала ее для него.

Давать и принимать. Без борьбы. Без сражений за первое место. Просто два человека, которые заботились друг о друге и старались найти золотую середину, чтобы каждый мог получить удовольствие.

Надеюсь, в отношениях у них тоже получится найти эту середину.

— Ты патриотка, Августина. — Выражение его лица потеплело. Любовь и похоть, приправленные убийственной улыбкой.

Она стянула брюки вместе с кружевными трусиками. Ей не нужно было растягивать процесс. Поджимало время, но она уже с нетерпением ждала возвращения в округ Колумбия, где она абсолютно точно трахнется с начальником штаба в его кабинете. Она покажет ему, насколько патриотичной может быть.

— Черт, я никогда не привыкну к тому, как ты прекрасна. И как, черт возьми, тебе удалось обвести меня вокруг пальца? Я должен уговаривать тебя вернуться в Лондон, где будет безопаснее, но я могу думать только о том, как сильно я хочу почувствовать эти греховные уста на члене.

Она упала на колени.

— Я предпочла бы быть в опасности с тобой, чем в безопасности без тебя, Роман. — Слова вырвались у нее помимо воли. Она сразу же захотела вернуть их назад. Да, она и Роман стали лучше ладить. И да, он казался более разумным. Но то, что она хотела с ним будущего, не означало, что он чувствовал то же самое. Одного ее желания недостаточно. А проявление уязвимости только вело к тому, что ее сердце подвергалось еще большему риску. Поэтому она нацепила яркую улыбку. — Я хотела сказать, что вы такой сильный, мистер Колдер, поэтому я уверена, что вы защитите меня, если пресса все узнает.

Он нахмурился и выпрямился достаточно, чтобы положить ладонь ей на щеку.

— Это не то, что ты имела в виду. Сегодня вечером мы сыграем, потому что мне ненавистна мысль о разлуке с тобой. Я знаю, что возненавижу себя, если тебе будет больно, но я не могу не воспользоваться этим шансом. Раньше я был идиотом, и это стоило нам стольких лет. Не отстраняйся от меня сейчас.

В его темных глазах горела искренность, и она вздрогнула. Боже, Роман всегда был сексуален, но, когда он был так открыт и честен с ней, она не могла сопротивляться. Она сложила руки на коленях.

— Я не знаю, могу ли. Я тоже боюсь, Роман. Ты всегда пугал меня, но я не могу оставаться в стороне. Хотя, буду честна, я беспокоюсь о том, что мы просто пытаемся вернуть себе молодость или найти то, что давно потеряли.

В течение того года он был для нее целым миром, и она была так уверена в том, что им предназначено быть вместе. Она предположила, что он разделяет ее чувства, а потом задирала его при каждой возможности, скрывала свою ранимость, и в результате это послужило топливом для разрушительном костра, положившего конец их отношениям.

— Нет, мы в поиске чего-то нового, чего-то лучшего. Мы уже другие люди. Мы многое пережили… и, надеюсь, узнали, в какие битвы стоит вступать и с каким оружием. Мы оба научились ценить чувства друг друга. Давай посмотрим, что у нас получится сейчас — у нового Романа и новой Августины. Не оглядываясь назад.

Она боялась, что руины их прошлого всегда будут стоять между ними, но ей хотелось верить его словам. Она всей душой хотела верить.

— Это что-то вроде твоей фантазии?

Она скользнула ладонями вверх по мускулистым бедрам до пряжки ремня.

— Ты лучше любой фантазии. Я думаю, в этом была проблема всей моей гребаной жизни. Я предпочел фантазию реальности. — Когда она расстегнула его ремень, он застонал. — Ты собираешься довести меня до безумия, не так ли?

— Только в самом лучшем смысле. — Она дернула молнию, осторожно оттянув перед его брюк, чтобы видеть боксеры. Его нетерпеливый член натягивал ткань. — Похоже, ты не возражаешь против моей версии безумия.

— Если ты сейчас же до меня не дотронешься, то увидишь, насколько безумным я могу быть, детка. Это будет не красиво. Я начну умолять, а потом фантазия о том, как ты на коленях выполняешь мои приказы, потому что я — всемогущий начальник штаба Белого дома, улетучится. — Он сжал бокал. — В моих мечтах, ты делаешь это дважды в день. Ты приходишь утром, отставляешь кофе и ложишься на мой стол, чтобы я мог взять тебя так, как мне нравится. Это моя зарядка.

В ответ она улыбнулась.

— А вечером?

— В конце долгого дня я наливаю себе бокал до абсурда дорогого скотча, а ты сосешь мой член, пока у меня не помутится в глазах. Потом мы идем домой, и я занимаюсь с тобой любовью до тех пор, пока мы наконец не уснем, а на следующий день начнем все сначала.

Она потянула вниз боксеры, и его член выскочил на свободу. Он был прекрасен, головка восхитительного оттенка красного и фиолетового уже блестела от смазки.

— Мне нравится такое расписание.

— Ты же знаешь, мне нравится строгость, — пробормотал он, когда она нежно погладила его. — Ты убиваешь меня, детка. Я готов в любую минуту начать умолять.

Тина не могла этого допустить. Она наклонилась и облизнула головку члена, схватив его одной рукой и держа вертикально, чтобы снова и снова исследовать его губами и языком. Роман наслаждался этой крепкой хваткой. Он требовал этого. Одной из вещей, которые она никогда не могла забыть, было то, как ему всегда нравилось зарыться руками в ее волосах и управлять ею, заставляя сосать с определенной скоростью. Теперь он давал ей свободу действий, чтобы она могла исследовать его, как хотела. В конце концов, он возьмет над ней верх, но пока он, казалось, был доволен, что она действует самостоятельно.

Едва заметные изменения лишь доказывали, что они стали другими людьми. И Тина была этому рада.

Если бы они были немного более терпимыми, чего бы им удалось достичь? Может быть, они бы поженились? Завели детей? Были счастливы? При мысли обо всех этих упущенных годах у нее ныло сердце.

Нет. Роман прав. Она должна сосредоточиться на будущем, а не на прошлом. Что было, то прошло, и мысли в стиле «а что, если» ни к чему не приведут. У нее было настоящее, и оно было довольно привлекательным.

Тина провела языком по толстому стволу, наслаждаясь тем, как он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Она взяла его в рот, слегка играя и дразня, прежде чем отступить, чтобы задеть зубами чувствительную вершину. Он вздрогнул. И все это время она чувствовала, как сама горит и плавится одновременно. Ее возбуждал сам акт того, как она доставляет ему удовольствие.

Раздался стук бокала, поставленного на стол, и его большие ладони тут же легли ей на голову, а пальцы схватили за волосы.

— Ты хоть представляешь, как мне хорошо?

Она надеялась, что может представить. Чтобы удостовериться, она снова опустила голову и обвела его языком, после чего стала сосать, втягивая щеки.

Посмотрев на него сквозь ресницы, Тина застала Романа, уставившегося на нее. Все его внимание казалось сосредоточенным на ней. Сейчас он не думал ни о чем, кроме ощущений, которые она дарила ему, и удовольствия, струящегося по телу. И это было подвигом, потому что постоянно обдумывающий какую-то проблему мозг Романа Колдера почти никогда не отключался.

Когда она снова взяла его в рот, медленно, дюйм за дюймов вбирая его, он лишь наблюдал, не ослабляя хватку.

— Хм. Да, мне определенно нужно включить это в список обязанностей секретарши.

Наслаждаясь звуком его порочного голоса, она подняла голову и с улыбкой отпустила его на свободу.

— Уверена, что Сандра будет только рада. «Настало время для утреннего минета, мистер Колдер».

— Нет. Все, что она скажет — это «к вам пришла ваша Августина».

Его Августина. Ее Роман. Тем не менее, в его фантазии были проблемы.

— Если я буду проводить в твоем офисе каждое утро, люди начнут болтать, особенно если услышат стоны из-за закрытых дверей.

— Они будут болтать о том, какой я чертов везунчик. И будут удивляться, как мне удалось заполучить самую горячую девушку, лучший офис и все эти чертовы льготы. А если посмеют сказать что-нибудь еще, я покажу им, почему меня зовут Хитмэном.

— Мне плевать, что скажет кто-то из этих придурков, пока я занимаюсь этим. — Она взяла его в рот одним непрерывным движением.

В ответ она услышала, как он снова зашипел, его руки запутались в ее волосах. До этого момента он был кроток, как будто просто хотел установить с ней связь, наслаждаясь их шуточками и игривостью. Но теперь она почувствовала, что он намерен захватить контроль.

Он перебирал ее волосы.

— Так и будет. Соси, Августина.

Она ускорила темп. Это было то, что ему нужно. Что было нужно ей. Когда они занимались любовью, их чувства становились реальными и ощутимыми. Возможно, если бы они делали это достаточно часто, то могли бы превратить эти чувства в узы, которые нельзя разорвать, которые выдержали бы испытание временем — какое бы дерьмо не встретилось у них на пути.

Может быть, они действительно могли использовать это, чтобы начать все сначала.

Тина ласкала член Романа, опускаясь и поднимаясь, губы и язык слаженно работали, чтобы заставить его поджать пальцы на ногах. Он установил жесткий ритм, и она следовала ему, загоняя его в рот и обратно, обхватывая пальцами мошонку. Яйца уже набухли и отяжелели. Она нежно потянула их, и из его горла вырвалось рычание. Долго он не продержится. Она могла это чувствовать. Она с точностью могла предсказать его оргазм по тому, как двигались яйца, и напрягся член.

В любую минуту он простонет и сдастся волне удовольствия. Он зашел слишком далеко, так что это было неизбежно. Она продолжит жестко сосать, и он кончит ей в рот, благодарный за подаренный оргазм. Все, что ей нужно сделать, это позволить ему достичь того мягкого местечка в глубине ее горла, где она сможет взять его целиком, и он будет больше не в силах ей сопротивляться.

Вместо этого пальцы в ее волосах напряглись, заставляя ее подняться и оторваться от его члена.

— Нет. Не сегодня. У меня могут быть офисные фантазии, но сейчас они не работают. Я хочу, чтобы ты объездила мой член. Я не кончу, пока не окажусь глубоко внутри твоей горячей киски.

Когда он потянул ее, Тина села, расположив колени по обе стороны от него. Она так отчаянно хотела его внутри. Все тело дрожало от чистого возбуждения. Она чувствовала, как ее кровь мчится по венам, а клитор начинает пульсировать в ответ.

Более того, она нуждалась в нем — в их связи, близости. Обещании будущего.

Она расположилась над его мощной эрекцией, скользнув ладонями по своей груди к талии.

— Черт, ты сексуален. Да, это то, что нужно. — Его хватка усилилась, когда она расположилась вплотную к его члену.

— Если бы мог, я бы всегда держал тебя голой, всегда готовой для меня.

Это была хорошая фантазия. Она не возражала развлекать его, особенно если Роман останется одетым и использует всевозможные грязные, непередаваемые вещи, чтобы уговорить ее покориться.

Вздохнув, Тина опустилась, позволяя мощной длине дюйм за дюймом скользнуть в нее. Медленно. Боже, она хотела прочувствовать каждую секунду его проникновения, поэтому она двигалась так, словно ничего на свете больше не имело значения, словно в их распоряжении была вся ночь, чтобы наслаждаться друг другом.

Он полностью наполнил ее. Никто никогда не наполнял ее так, как этот мужчина. Она ощущала восхитительное растяжение, а неослабляющая хватка на бедрах и жгучий взгляд заставляли ее чувствовать себя как никогда обожаемой.

— Чертовски хорошо. Поцелуй меня, — прорычал он.

С удовольствием… Она опустилась, прижавшись губами к его губам, одновременно находя необходимый ритм, ее бедра двигались в такт с его. Он держал ее так крепко, словно никогда не собирался отпускать.

Напряжение росло с каждым толчком, его член и язык работали в тандеме, чтобы заставить ее потерять голову. Внизу живота нарастал жар. Клитор покалывало. Тина держалась за него, позволяя ему управлять, потому что она была так близко к оргазму, когда ничто не будет иметь значения, кроме дикого наслаждения, охватившего ее.

Волна накрыла ее с головой, и она содрогнулась. Лишь его руки удерживали ее от полного падения. Он продолжал держать ее, когда сам глухо простонал и рухнул в пучину оргазма.

Как только фейерверки удовольствия стихли до небольшого восхитительного пульсирования между ног, она, задыхаясь, упала на Романа, ее сердце разрывалось от пережитого удовольствия и чего-то, очень похожего на любовь.

— В следующий раз я сниму штаны, — пробормотал он.

Ей удалось рассмеяться.

— А мне, вероятно, пора надеть свои.

Он переместился, перекатывая ее на спину.

— Пока нет. У нас еще есть время, Августина.

Затем он опустил голову к ее груди, облизав чувствительные соски и снова разжигая жар внутри нее. Похоже, он хотел по максимуму использовать отведенное им время. Тина надеялась, что это время растянется на всю их жизнь.

Глава 14

Роман настороженно и напряженно оглядел кладбище. Какой извращенец назначает встречу в полночь в месте, где все мертвы?

Если только сообщение не несло в себе скрытую угрозу, а Августина была слишком упряма, чтобы прислушаться.

— Держись поближе ко мне. — Он потянулся к ее руке. Если здесь кого-то и убьют, то пусть лучше его. А в наказание Тина будет до конца жизни вспоминать, как доблестно он спас ее, и понимать, что она никогда не найдет другого любовника, который мог бы удовлетворить ее так, как он.

Три раза за полтора часа были для него практически рекордом. Не то чтобы он чувствовал себя старым, особенно когда был с ней, но в последнее время он часто задумывался о том, что годы уходят. В последнее время он гораздо чаще охотился за голосами, чем за женщинами.

Возможно, потому что, несмотря ни на что, в действительности он хотел лишь одну женщину.

— Ты слишком нервничаешь, малыш, — заметила Тина с таким легкомыслием, что он засомневался реально ли оно. — Это всего лишь разговор. Проще простого.

Точно…

Оргазмов было слишком много. В этом и проблема. Она выглядела как хорошо удовлетворенная женщина, которой было наплевать, что скоро она умрет, потому что у нее уже был лучший оргазм в ее жизни, а на все остальное ей уже плевать. Он должен был оставить кое-что на потом. Может, тогда она бы переосмыслила весь свой план «давай встретимся с потенциальным убийцей в темноте ночи».

Он неспроста занялся политикой. В Вашингтоне удары в спину были метафорой…обычно.

За исключением того, что случилось с Джой, а также с Констанцией, Мэдом и адмиралом… Он подавил мысли о череде трупов. Жизнь — мимолетна, а они с Тиной уже потеряли столько времени. Он не мог допустить, чтобы его идиотизм и дальше стоял между ними.

— Притворись, что это простая прогулка при лунном свете, — продолжала она, сжимая его руку.

— Больше похоже на прогулку по грязи, — проворчал Роман. По крайней мере, дождь прекратился, но его лоферы от Луи Виттона тонули в мягкой земле. Каждый раз, когда он с мягким чмоком поднимал ногу, то вздрагивал.

— Ты ведешь себя как ослик Иа-Иа, — ответила она. — Знаешь, некоторые посчитали бы это сексуальным. Это словно сценарий из фильма «Миссия невыполнима». Коннор постоянно занимается такими вещами, и, держу пари, когда он возвращается с работы домой, у них с женой невероятный секс.

В ее истории было несколько нестыковок.

— Коннор прошел специальное обучение, и, уверяю тебя, если бы Лара была в опасности, он не стал бы думать о сексе.

— Спорим, ты не прав.

Может, он и ошибался. В конце концов, он сам все еще думал о сексе. Роман ничего не мог с этим поделать. Все его тело было вялым, расслабленным, как будто его мышцы не поспевали за параноидальными мыслями. Его член не мог думать ни о чем, кроме того, как ему было хорошо во рту Тины, когда она с особым усердием посасывала, облизывала и порхала по нему язычком.

Черт возьми, ему нужно вытащить голову из задницы.

Он остановился, оглядывая кладбище.

— Это место на удивление большое. Есть идеи, где мы должны встретиться с этим парнем? Он дал тебе инструкции? Третий могильный камень слева или типа того?

В серебристом свете луны он мог видеть, как она прикусила свою сексуальную нижнюю губу, пока обдумывала вопрос. Она окинула взглядом пространство и заметила что-то вдалеке.

— Ну, если бы я собиралась прятаться, то сделала бы это там, — указала она. — Если встать вон там, то никто тебя не увидит, так как луна будет позади строения.

Он проследил направление ее указательного пальца. Наверху небольшого холма расположилось нечто, похожее на чертов склеп на опушке. Самое темное, противное, «самое подходящее для жестокого убийства» место. К сожалению, она, вероятно, права.

— Сукин сын.

Тина взобралась на холм.

— Значит, Эверли и Лара уже знакомы с этим парнем? Он из Вашингтона?

Он знал, что она делает — заставляя его говорить, чтобы он не струхнул и, забросив ее на плечо, не рванул к чертям отсюда, притом к чертям не в буквальном адском смысле. Вероятно, там скрывался убийца, но, по крайней мере, он побежит обратно в гостиную и позвонит «легавым». Вместо этого он схватил ее за руку и направился навстречу пугающему до усрачки склепу — и, вероятно, навстречу смерти.

— Эверли встретилась с ним в Нью-Йорке вскоре после похорон Мэда. Несколько недель спустя Лара столкнулась с ним в Вашингтоне. Теперь он рванул через океан и преследует тебя.

— Но он никогда не разговаривал с Холланд. Тебе не кажется это интересным?

Роман никогда не думал об этом.

— Я не знаю почему.

— Что он рассказал остальным?

— Полное дерьмо. — Роман понятия не имел, почему они попадались на этот крючок. — Он говорит гребаными загадками. Кем бы ни был этот мудак, он пересмотрел слишком много фильмов. Сумасшедший друг Лары, Фредди, был намного полезнее. Он абсолютно свихнулся, но чувак хотя бы может придумать по-настоящему захватывающую теорию заговора, в которой все складывается. И он круто делает презентации в PowerPoint.

Когда они достигли вершины холма, от стены склепа отделилась тень.

— Мне очень жаль разочаровывать вас, мистер Колдер. На этот раз я постараюсь дать вам информацию, которая не является полным дерьмом.

Роман нахмурился, потому что это был не грубый мужской голос. Этот голос был низким, сильным, но определенно женским. Это заставило его остановиться. Он потянул Августину назад.

— Кто вы?

— Глубокая глотка, — сказала она так, будто ответ был очевиден.

Тина остановилась в нескольких дюймах от каменной лестницы, ведущей в глубь склепа.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, мисс Спенсер. — Да, глубокий голос определенно был женским. — Я вижу, вы решили взять с собой Хитмэна. Я думала, вы придете одна.

— Какого черта я бы позволил ей прийти одной? — Возмутился Роман.

Тень ненадолго замолчала.

— Ну, вы оставили ее одну на долгие годы. Я включила вас в свое приглашение, но на самом деле не верила, что вы измените свой образ действий.

О чем, черт возьми, говорила эта кретинка?

— Я думал, что ты мужчина.

— Иногда у вас возникают проблемы с восприятием, мистер Колдер. — Она достаточно вышла из мрака, чтобы можно было разглядеть ее черты. На ней было длинное черное пальто и изящная кепочка. Он не мог сказать, были ли у нее короткие волосы или она просто спрятала их, чтобы скрыть длину и цвет. — Думаю, именно поэтому вы оказались в таком затруднительном положении.

Так значит, это его вина? Он так устал от загадок.

— Как, черт возьми, я знаю, что ты тот самый информатор? Что, черт побери, ты знаешь? Я думал, что иду на встречу с тем же человеком, который ранее связывался с нашими друзьями. Это явно не так.

— Эти дамы также встречались с разными информаторами. Но им дали достоверную информацию. Это была не наша вина, что в ту ночь русские следили за Ларой. Мы также не имели никакого отношения к женщине, которая пыталась задавить Эверли. — У женщины был удивленный голос. — Этих деталей достаточно, чтобы убедить вас, что я «тот самый информатор», или вам нужно больше? То, что лицо меняется, не означает, что меняется цель. Если позволите, я подтолкну вас в правильном направлении.

Он не мог спорить с тем, что она знала, что произошло на прошлых встречах, а также то, чего не было в полицейских отчетах.

— Переходи к сути дела. Я не собираюсь торчать тут всю ночь.

— Конечно. Вы всегда спешите. Я бы не хотела вас задерживать. Если вам нужно вернуться к работе, я поговорю с одной мисс Спенсер. В конце концов, она привыкла обходиться без вас.

Эти слова просыпали соль на рану, которая только начала заживать.

— Ты говоришь так, будто знаешь ее.

Тина положила руку ему на плечо.

— Успокойся, малыш. — Она посмотрела на женщину. — Мы знакомы?

— Я не имела такого удовольствия, но я знаю о вас. На самом деле, я знаю обо всех вас. Я подготовилась и сделала домашнее задание, — объяснила женщина. — Это было похоже на просмотр мыльной оперы. Насколько хорошо я вас знаю? Я, конечно же, знаю, что более десяти лет назад у вас двоих был роман, который закончился трагедией. Вот почему я была так удивлена, узнав, то вы остановились в одной комнате.

Тина застыла.

— Скажи, зачем ты здесь.

Роману стало интересно, почему Тина решила прервать пустую болтовню Глубокой глотки. Она почувствовала, что в ее личную жизнь вторглись? Она возражала против того, что женщина называла их разрыв трагедией? Он возражал. Глупый поступок с его стороны — да. На самом деле это был дерьмовый поступок. Но никто не умер. Он уже собирался поспорить… вот только ему не нравилось, насколько жестким стало выражение лица Тины. Как она застыла. Что-то в словах женщины заставило ее вздрогнуть.

— Я здесь, потому что вы близки к истине, но подозреваю, что вы сдадитесь раньше, чем найдете настоящий приз.

— И что же это за приз? — Поинтересовался Роман.

— Записи, конечно, — ответила женщина. — Вы почти достигли цели. Эти записи могут объяснить очень многое. Если вы узнаете, что произошло в России много лет назад, вы поймете, что происходит сегодня.

— Если вы говорите о записях сеансов психотерапии Констанции Хейс, вам не повезло. Они пропали. И в клинике не знают, куда они делись, — ответила Тина. — Они были украдены вместе с документами.

— Клиника является частью проблемы, — призналась женщина. — Они думают, что если засунут головы в песок, никто не узнает, насколько они замешаны в смерти Констанции Хейс. Я знаю, что они преподносят себя как профессионалов, излечивающих людей, и, возможно, время от времени они делают что-то хорошее, но они также печально известны решением «проблем» самых богатых людей мира. Многие своенравные жены или любовницы оказались запертыми и накачанными наркотиками, чтобы они не доставляли хлопот во время важного слияния или политической кампании. Часто женщина оказывается запертой в лечебнице, и ее не отпускают, пока не разрешит доктор. И на самом деле под доктором я имею в виду ее мужа или любовника. Я думаю, что здесь также побывали несколько дочерей и сыновей, позорящие родителей. Не думайте, что если мир изменился, то изменились и богатеи. Они по-прежнему правят миром, и Констанция Хейс угрожала всему, ради чего работал ее муж и, соответственно, сын. Мисс Спенсер, вы знали, что ваш отец пытался навестить ее в Хоумвуде?

— Я знаю, что он приезжал в Лондоне незадолго до своей смерти. Это была его последняя поездка, но к тому времени, когда он прилетел, Констанция была уже мертва, поэтому он не смог ее увидеть.

— Это было до ее смерти, примерно через три месяца после начала лечения. Он был в Париже по делам и выделил день, чтобы посетить Хоумвуд.

— Меня не удивляет, что он пытался увидеть ее, пока был здесь, — сказала Тина. — Они с Констанцией не были друзьями. Но они хорошо относились друг к другу.

— И все же клиника не санкционировала визит. Вы не найдете имя адмирала Спенсера в журналах посещений. Фактически, ваш отец был в списке людей, которым запретили видеться с Констанцией. Разве вы не находите это необычным?

Роман определенно считал это необычным.

— А кому разрешили посещения? Вы уверены, что дело не в том, что ее отца просто нет в списке разрешенных посетителей?

— Все совсем не так, Колдер. Перестаньте искать отговорки и вместо этого взгляните правде в глаза. У Констанции Хейс не было короткого списка людей, которые, как думали сотрудники или семья, могли бы помочь ей излечиться. Вместо этого они составили список персон нон грата. Адмирал числился в нем под номером один. На самом деле, если бы кто-нибудь из клана Спенсеров явился сюда, даже вы, Августина, им было бы отказано в доступе.

— Почему? Я не понимаю. — Тина покачала головой. — Что мой отец знал о Констанции?

— Почему бы тебе не спросить своего парня? Он знает. Он с самого начала участвовал в расследовании, которое доказало, что твоего отца убил наемник Братвы. Я считаю, что Братва в свою очередь работает на правительство России. Странные союзники, я знаю, но все не случайно. Все, чего хочет Братва — зарабатывать деньги и влияние. Им все равно, кто оплачивает счета. В этом случае партнерство обеспечивает им и то, и другое.

Тина посмотрела на него.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Роман вздохнул.

— Как ты знаешь, во всем этом заговоре замешаны русские. Возможно, я не вдавался в детали, но сказал тебе, что смерть твоего отца была неслучайной. — Он посмотрел на женщину. — Вы пытаетесь вбить между нами клин? Это не сработает. Я не оставлю ее уязвимой.

— Она более уязвимее, чем вы можете себе представить, Колдер. Вы искали не в том месте. Найдите записи, и поймете, почему Констанции Хейс пришлось умереть. Выясните, кто передает информацию из Белого дома, и узнаете, кто вас предал. Кто предал Мэддокса Кроуфорда.

Романа сотрясла ледяная дрожь.

— Хотите сказать, что знаете, кто убил его?

У женщины вырвался невеселый смешок.

— Кроуфорда убил не один субьект. Это была групповая работа. Но причина его смерти — вот что важно. Он что-то видел, что-то знал, начал складывать кусочки головоломки вместе. Это угрожало группе. У вас влиятельные враги. Умные. Кто мог достать бомбу и подложить ее на самолет? Кто вообще знал, что Мэддокс Кроуфорд собирается лететь в тот день? В конце концов, он не планировал это заранее.

Зак знал. Зак поспорил с Мэдом по телефону. Роман предположил, что речь шла о беременности Сары. Они оба говорили с Гейбом в тот день. Это было драматично, а потом и трагично, потому что спустя несколько часов Мэд ушел навсегда.

— Это был не Зак. Он бы не убил Мэда.

— Вы уверены, в этом, Колдер? Или вас грызут какие-то сомнения?

— Меня грызут, — тихо призналась Тина.

В лунном свете он увидел, как женщина улыбнулась. Так широко. Это была улыбка Чеширского кота, и он на секунду забеспокоился, что теперь, посеяв в них зерна сомнения, информатор исчезнет.

— Ну, конечно. В этой команде вы отвечаете за мозги.

— Но зачем Заку причинять вред Мэду? — Спросила Тина, упрямо вздернув подбородок. Романа беспокоило ее отношение, несмотря на то, как смело она задала вопрос. — Что он мог знать о Констанции или о чем-то еще, что угрожало бы не только их дружбе, но и самому Заку?

— И это главный вопрос, — ответила женщина. — И именно поэтому кто-то должен найти эти записи. Кто-то, кто отчаянно хочет знать правду, а не скрыть ее. Я должна сделать все возможное, чтобы эти записи попали в правильные руки.

— Полагаю, ваши, — усмехнулся Роман.

— Конечно, вы предполагаете. Вы только этим и занимаетесь. Вы думаете, что мир вокруг черно-белый, но я здесь, чтобы сказать вам, Колдер, что это абсолютно не так. Конечно, в таком случае жизнь была бы намного проще. Если бы мир был таким простым, мне бы не пришлось планировать, плести интриги и сталкиваться с непредвиденными обстоятельствами, влекущими за собой непредвиденные расходы.

Так значит, он был идиотом? Похоже, эта женщина сразу его невзлюбила.

— Хочешь что-то мне сказать??

— Только то, что наша жизнь сложна. Разве не так, Роман? — Спросила женщина. — Я пытаюсь понять, кому могу доверять. Вот почему у меня везде свои люди. Но я доверяю мисс Спенсер. Она безупречна. Если она найдет доказательства преступления президента, она сделает все необходимое, чтобы защитить страну.

— Да, она удивительная женщина, — огрызнулся Роман. — И я думаю, что из-за тебя ее убьют.

— Вовсе нет, хотя думаю, скоро вы поймете, что она находится в опасном положении и даже не догадывается об этом. И это ты не позволяешь ей двинуться с места. Но мы отвлеклись. Вы хотели информацию, которая не "полное дерьмо". Так вот: кто-то в Белом доме сливает Братве информацию.

Тина уже открыла рот, но Роман схватил ее за руку. Если Кэмп работал на русских, Роман не хотел показывать, что они знают, кто вероятный предатель. Агент все еще был ниточкой, поэтому они пока не могли ничего сделать или сказать, что раскрыло бы их карты. И она говорила о "ее людях". Возможно, Кэмп не единственный изменник.

— Вы можете дать нам имя? — Спросила Тина, ее рот превратился в тонкую ниточку.

— Я думаю, мои догадки вам не понравятся, — ответила она. — Но у меня нет ничего конкретного. Я только знаю, что кто-то сливает информацию, кто-то очень близкий к президенту. Зак Хейс знал о планируемой поездке Мэддокса Кроуфорда. Он был не единственным.

— Я знал, — признался Роман. — Но, конечно, я не убивал Мэда. Как и Зак.

— Это вы так говорите. — Женщина повернулась к Тине. — Идите по следу. Констанцию Хейс отправили в эту лечебницу, чтобы подлечить и заткнуть. Ее любящая семья позаботилась, что она не сможет уйти, пока ей не станет «лучше». Но она не пришла в норму так, как они хотели. Когда она начала болтать о своем прошлом, она стала расходным материалом. И от нее избавились. На тех записях есть то, что вы ищите.

— Ее истории о мертвом ребенке правдивы? — Спросила Тина с ужасом на лице.

— Я так считаю. Подозреваю, что заговор восходит к тому времени, когда президент был всего лишь младенцем.

— Ты знаешь, кто такой Сергей? — Спросил Роман. Ему поплохело лишь от того, что он произнес этот вопрос вслух.

— Сергей? — Тина перевела на него взгляд.

Черт. Если он не будет осторожен, то к концу встречи Тина придет в ярость. Он не упоминал это имя, потому что не собирался втягивать ее так глубоко, пока не узнает что-то конкретное.

Сквозь тени женщина посмотрела в его сторону.

— Разве не это главный вопрос? Хотела бы я знать, кто такой Сергей. Я считаю, что это кодовое имя для предателя в Белом доме.

— Наталья Куликова говорила о Сергее. Она любила Сергея. — Он не мог перестать думать об этой женщине. По словам Коннора, она упомянула о том, как Сергей все исправит. Она говорила о спящем агенте? Или ее ребенке, которого забрали взамен того, кого Констанция Хейс случайно убила?

Он должен был допускать возможность того, что она говорила о человеке, которого мир знал как Закари Хейса, президента Соединенных Штатов.

Женщина пожала плечами.

— Я не могу сказать вам большего. Нам нужно прослушать эти записи.

— Как мы их найдем? — Спросила Тина. — Как мы можем быть уверены, что они все еще существуют?

Женщина в черном сделала шаг назад.

— Мы не можем быть уверены, но я верю, что они все еще здесь, в этой деревне. У медсестры была дочь. Поговорите с ней. Выясните, что она знает, и не дайте ей себя провести. Я подозреваю, что у нее есть эти записи. Ее мать взяла их в качестве страховки, а затем узнала, что братва не оценила ее ход. Я думаю, что ее дочь знает, где записи. Она живет в нескольких минутах ходьбы отсюда. Заставьте ее отдать их. Тогда вы узнаете правду.

Но хотел ли он ее знать? Вдруг правда заключается в том, что один из его друзей замешан в этом деле? Вдруг в результате все его иллюзии превратятся в дым? Он был не уверен. Он был не уверен ни в чем, кроме того, что ненавидел это.

— Если эти записи так важны, почему бы вам самостоятельно не вернуть их? — Спросил Роман.

— К сожалению, я не всесильна, а вернуть их будет не так просто. Увы, у меня нет очарования мисс Спенсер.

— Очевидно, вы не тот человек, который встречался с Ларой и Эверли.

— Лучше всего распределять информацию, а не поручать слишком много одному человеку, — пояснила она.

Роман нахмурился. Он был настолько сосредоточен на этой женщине и на ее истории, что не обращал внимания на происходящее вокруг. Внезапно ему стало не по себе от ощущения, что они не одни. Он не мог объяснить это чувство, но он также не мог это отрицать. Кто-то был неподалеку, наблюдая. Выжидая.

— И сколько всего есть Глубоких глоток? — Вопросила Тина.

Повисла небольшая пауза.

— Столько, сколько потребуется, мисс Спенсер.

Теперь, когда он подумал об этом, то понял, что каждый раз, перед тем как ответить, женщина медлила. Как будто она ждала что-то — или кто-то, кто подскажет ей ответ.

— На тебе прослушка? — Роман закончил играть в игры. Если она что-то знала, ей лучше перестать говорить загадками. И если за ее ниточки дергал кто-то еще, пришло время их подрезать. — Здесь есть кто-то еще?

Он не мог вынести мысли, что кто-то следит за каждым их движением. Это до чертиков его беспокоило.

Женщина отступила назад.

— Будьте осторожны, мисс Спенсер. Колдер всегда предпочтёт вам Зака. Всегда. Даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Разве вы уже не потеряли достаточно из-за этого человека?

С этими словами информатор исчезла в темноте.

Блять. Ему надоело это дерьмо. Он поймает эту женщину и отвезет ее в Лондон, чтобы Коннор выбил из нее все, что она знала.

Роман рванулся за ней, но она уже исчезла. Хуже того, он утвердился во мнении, что они не одни. Сердце стучало в груди. У нее может быть пистолет или напарник. И то и другое может привести к их смерти.

Это больше не имело значения. Ему нужно больше, чем просто загадки. Он хотел, чтобы весь бардак, связанный с заговором, закончился, а это означало перестать заниматься чепухой и приступить к делу.

— Что ты делаешь? — Тина потянулась к его руке.

Он обошел ее. Он не позволит ей остановить его. Именно поэтому ублюдок, который руководил шоу, обращался к женщинам. Они не будут принимать решительных мер. Он был уверен, что Тина хотела бы подольше поговорить с этой женщиной, но Роман уже знал, что это никуда их не приведет.

Он последовал за информатором во тьму. Когда он достиг верхней ступени, дверь в склеп закрылась. Он зарычал и сильно толкнул ее, но она не сдвинулась с места.

Его охватил гнев. Он пульсировал и бежал по венам. Роман ударил кулаком по каменной двери.

— Думаешь дождаться, когда я уйду и ускользнуть отсюда? Я никуда не денусь. Черт, я пойду в полицию, и у нас будет долгий разговор.

— Она ушла, — уныло промолвила Тина.

— Как? Мы должны попасть в этот чертов склеп. Уж тогда она выложит мне все, что я хочу знать, черт подери.

— Там внутри туннель. — Тина смотрела на него, ее лицо было пустым, как у куклы. — Так же, как в лондонском доме. Я читала в гостинице брошюру о призрачных турах, которые в октябре проводит кладбище. Одной из главных фишек был этот склеп и секретный проход, который британцы использовали для перемещения шпионов во время Второй мировой войны.

Она знала это и не упоминала раньше?

— Куда он ведет? Мы можем поймать ее, если поторопимся.

Тина покачала головой и обхватила себя руками, как будто ей холодно.

— До этой части я не дочитала. Но она ушла. Я не могу поверить, что ты ее напугал. У меня были вопросы. Это была моя встреча, Роман, но ты начал выступать, как и всегда. Хитмэн. Прекрасно, ты погубил мой последний шанс получить ответы.

У него не было на это времени. Если они не могли найти женщину, то он хотел обыскать лес, чтобы узнать, был ли он прав. Был ли здесь ее сообщник, который все это время наблюдал за ними?

Он побежал вниз по ступенькам и уставился на линию деревьев.

— Я знаю, что ты там, ублюдок. Думаешь, что можете со мной тягаться? Думаешь, я не узнаю, кто ты?

Он услышал свистящий звук. Рядом с его лодыжкой просвистел ветер. Земля слева от его ноги вздрогнула, завибрировав под его лоферами.

Там кто-то был. И этот кто-то стрелял в него.

— Роман! — Вскрикнула Тина.

В центре его груди появилась красная точка. Роман стоял неподвижно, совершенно застывший. Лазерный прицел. Он видел их раньше, но никогда ни один из них не указывал прямо на него. Его сердце зашлось от страха.

Внезапно Тина бросилась перед ним, широко раскинув руки, словно пытаясь показать, что она не вооружена… или сделать себя их целью.

— Пожалуйста, не убивайте его. Мы не сможем сделать то, что вам нужно, если вы его прикончите.

Красная точка мгновенно исчезла, словно ее и не было.

Что, черт возьми, она натворила? Она встала на пути вооруженного маньяка.

Внутри Романа вскипела ярость. Он потянулся к ней и толкнул себе за спину. На кладбище было абсолютно тихо. Даже ветер не тревожил деревья. Роман долго стоял в ожидании чего-то большего.

Ничего.

Ему пришло в голову, что на открытом воздухе они были уязвимы. Ему нужно было двигаться, чтобы вытащить отсюда Тину. Тогда, возможно, он мог бы вернуться и прочесать место в поисках улик.

— Как ты мог это сделать? — Спросила Тина с тихим сердитым рычанием.

— Сделать что? Потому что, если мы собираемся спорить, то я могу спросить, какого черта ты выскочила прямо под пулю. Я пытался выяснить, какого хрена здесь происходит. Какое оправдание у тебя? — Не он был тут плохим парнем.

Все еще крепко сжав ее руку, он оттащил ее назад к относительной безопасности теней склепа. По крайней мере, здесь их спины прикрыты. Интересно, он сможет разобраться, как открыть дверь?

— Не меняй тему. Я пыталась спасти тебя от глупостей. Мы были на пути к разгадке этой тайны, когда ты повел себя как мачо-мудак, — прошипела она в ответ. — Она не уходила. Она бы осталась и ответила на наши вопросы. Ну, мои вопросы, потому что ты в основном дергался и оскорблял ее.

— Тина, ты же видела, что она манипулирует нами обоими. И она была не одна.

— Ты этого не знаешь. Она могла выбраться из туннеля и стрелять в тебя. Этот лазерный прицел охватывает большой диапазон. Если она убегала, а затем услышала, как ты кричишь, угрожая преследовать ее, она, возможно, захотела заставить тебя передумать.

— Нет, там был кто-то еще. — Он знал это. Он чувствовал на себе чужой взгляд. — Вот почему было три разных информатора — потому что за все ниточки дергает один человек. Мне нужно выяснить, кто это. Эти Глубокие Глотки — просто пешки. Я хочу добраться до главного. Я хочу знать, что на самом деле происходит.

По ее лицу текли слезы.

— Хорошо. Иди и сделай это. Я возвращаюсь в гостиницу. — Она спустилась по ступенькам, а затем развернулась в сторону леса. — Он весь ваш! Прикончите его побыстрее. Когда дело доходит до боли, он словно ребенок, а я не хочу слышать его крики.

— Августина! Вернись сейчас же, черт возьми.

В лунном свете он прекрасно рассмотрел, как она подняла руку и вытянула средний палец. И продолжила идти.

Она прикончит их обоих. У него не было выбора. Он побежал за ней, схватив ее за руку.

— Как ты можешь так уходить? Ты понимаешь, что этот ублюдок может с тобой сделать?

Она выдернула руку.

— Кто бы там ни был, он не хотел никого убивать. Этот выстрел был предупреждением. Это ты превратил идеально вежливую встречу в потенциальную кровавую баню. Ты не мог продержаться и тридцать минут, не так ли? Ты не мог сидеть сложа руки и позволить мне разобраться.

— Ты не разбиралась. Ты позволила этой женщине манипулировать собой. Она демонстративно пыталась вбить клин между нами.

— Да, и мы могли бы использовать это, чтобы вытянуть из нее информацию. Мы могли бы подыграть ей, и тогда она, вероятно, сказала бы нам что-нибудь. Например, почему эта встреча с Глубокой глоткой отличается от других. В смысле, каждый раз, когда вдохновитель посылает информатора, он пытается связаться только с женщиной. Почему же в этот раз он пригласил тебя?

— Потому что она знала, что я не буду настолько глуп, чтобы позволить тебе ускользнуть.

— О, сегодня вечером все уже поняли какой ты «умный», Роман. Ты собираешься позвонить Коннору и сообщить ему об этой сумасшедшей встрече или это должна сделать я? Уверяю тебя, что в таком случае тебе не понравится, что я скажу.

— Я не собираюсь никому звонить. Мы сейчас же садимся в машину и возвращаемся в Лондон. — Он не подвергнет ее опасности. Ни за что. Никогда. Она была так же безрассудна, как он и боялся. Он знал, что у нее есть такая склонность, но надеялся, что с возрастом она помудрела и стала менее безрассудной. Но нет. Она бросилась между ним и стрелком.

Она повернулась к нему.

— Что?

Ему было больно видеть, как она на него смотрит, словно он идиот. Нет, словно он незнакомец. Ему было больно, что та легкость, которая установилась между ними до этого, исчезла. Он ничего не мог с этим поделать, но он чертовски хорошо умел командовать. Если бы он этого не сделал, все могло выйти из-под контроля. Какого черта он бы делал, если бы Августина вбила себе в голову, что Зак плохой парнень? У нее было развитое чувство справедливости, и она не стала бы молчать. В итоге ему пришлось бы выбирать между лучшим другом и женщиной, которую он любил.

Он любил Августину.

Влюбляться в нее было не самым умным ходом, но опять же, это не игра. Это их жизнь. Он слишком долго боролся с чувствами.

«Будьте осторожны, мисс Спенсер. Колдер всегда предпочтёт вам Зака. Всегда. Даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Разве вы уже не потеряли достаточно из-за этого человека?»

Он выбрал Зака тринадцать лет назад? В то время он был уверен, что просто был пленником своего прошлого. Может, он засунул все свои проблемы в одну коробочку, где мог разложить их по полочкам? Где мог назначить виновного в каждой проблеме? У его родителей был гнилой брак и впоследствии несчастная жизнь, поэтому он пытался устроить свою жизнь прямо противоположной их. Или он действительно отдалялся от нее, потому что она отвлекла его? Он поставил Зака и его амбиции выше чем зов ее и его собственного сердца тринадцать лет назад?

Он подошел к ней, жалея, что они вообще покинули гостиницу, что вылезли из своего уютного романтичного номера. Если информатор планировал рассорить их, то у женщины это прекрасно получилось.

— Тина, здесь слишком опасно оставаться.

— Я никуда не поеду. Если тебе стало слишком тяжело, не стесняйся уйти. Я не сдамся. Я найду эти записи.

— Нет. В лесу кто-то прятался. — Он указал на линию деревьев. — Они чуть не застрелили нас.

— Тебя. Они чуть не застрелили тебя, потому что ты был полным мудаком. В этой игре есть правила, и ты их нарушил. Я собираюсь выяснить кто это, тогда мы можем перестать задаваться вопросом, кто играет с нами в эти ужасные игры, и закончим беспокоиться о нашей безопасности. Как только мы разоблачим этого человека, мы сможем покончить со всем этим и, наконец, двигаться дальше.

О чем, черт возьми, она говорила? Часом ранее он был уверен, что они преодолели всю эту «хочу-тебя — забыть» хрень. А теперь она, похоже, решила снова к этому вернуться.

— Я не играю в игры, и я не допущу, чтобы ты пострадала. И я не собираюсь двигаться дальше.

Она повернулась и снова пошла прочь.

По крайней мере, они двигались в одном направлении в сторону гостиницы. Он не хотел ссориться посреди кладбища, где кто-то, вероятно, все еще наблюдал за ними.

Он поравнялся с ней, когда она свернула на тропинку, ведущую к их маленькому коттеджу.

— Мне жаль, если я не справился с этим так хорошо, как следовало бы, но разве ты не видела, что она тобой управляет?

— Ты не должен был поддаваться. Ты не подумал, что меня тоже обеспокоили ее слова? Но я проигнорировала это, чтобы получить необходимую нам информацию.

— Что если поиски дочери медсестры — это ловушка?

— Раньше Глубокая глотка приводила Эверли или Лару в ловушку?

На это ему было что ответить.

— Именно. Они обе чуть не умерли.

— Но они получили обещанную информацию, верно?

Роман замолчал. Она его не слушала.

— Мы найдем необходимую нам информацию без того, чтобы нами управляли как пешками.

Она усмехнулась.

— Сегодня вечером я была твоей пешкой, не так ли, Роман? Ты никогда и не собирался позволять мне брать на себя инициативу. Ты планировал сам со свеем разобраться, потому что защитить Зака гораздо важнее, чем позволить мне узнать, почему отец и двое из моих лучших друзей мертвы. — Она отказывалась смотреть в его сторону, просто продолжала идти дальше. Но он услышал слезы в ее голосе. — Как я уже сказала, отправляйся в Лондон. Я сама здесь разберусь.

— Если ты думаешь, что я позволю этому случиться, ты меня совсем не знаешь.

— Но я должна хорошо знать тебя, не так ли? После всего, что ты сделал со мной, мне не следует этому удивляться. Но удивлена. Я, идиотка, еще думала, что секс с тобой означает любовь, думала, что ты действительно заботишься обо мне.

— Детка, конечно, я забочусь о тебе. Что с тобой происходит? Признаю, я зашел слишком далеко, и мне очень жаль. Но я не понимаю, почему ты приплетаешь сюда наши личные отношения. Тина, пожалуйста, остановись и поговори со мной. Я не хочу с тобой ссориться. — Он растерялся. В ее голове что-то происходило. Но даже под угрозой смерти, он не мог представить себе, что. Он тоже потерял друзей. Он оплакивал смерть Джой. Смерть Мэда. Она была не единственной, чьё сердце было разбито. Но было еще кое-что, чего он не понимал. Этот гнев был вызван чем-то большим, более сильной болью, которую он мог чувствовать, но не мог понять.

Она остановилась у домика, отступив в сторону, чтобы пропустить его к двери.

Хозяин дал им один ключ, и он взял его, потому что это было естественно. Номер был забронирован на его имя. Но даже в противном случае, ключ был бы у него.

Потому что он всегда должен был все контролировать. Быть главным.

Нахмурившись, он сунул ключ и открыл дверь.

— Я никуда не поеду, — жестко сказала она. — Если ты думаешь, что я сдамся и позволю тебе отвезти меня в Лондон, то ты сильно ошибаешься.

Обвинение в ее голосе привело его в бешенство. Это она ждала до последней минуты, чтобы рассказать ему о встрече, хотя должна была выложить ему все, как только получила сообщение. Эта она сбежала из безопасного Лондона и чуть не попала под арест из-за обыска в кабинете врача. Но всю эту чертову ночь он был плохим парнем.

— Ты удивишься, узнав, что я могу сделать, Августина. Я могу вывезти тебя из этой страны, если я захочу. — Может быть, так даже лучше. Когда она была рядом, он не мог сосредоточиться, а этот заговор требовал всего его внимания.

— Потому что это ты все решаешь. Всегда. — На глазах у нее навернулись слезы.

Он ненавидел это. Она была Августиной Спенсер. Она никогда не плакала ни из-за одного мужчины.

Кроме него

Он глубоко вздохнул.

— Я не хочу с тобой спорить.

Она вздохнула и повернулась к нему.

— А ты не подумал, что я могу чувствовать то же самое? Я устала бороться с тобой, Роман. Честно говоря, я устал от борьбы вообще и точка. Думаю, что когда мы вернемся в Штаты, я приму предложение о новой работе и перееду в Нью-Йорк.

Он закрыл дверь и запер ее, чувствуя себя так, словно она выбила почву у него из-под ног.

— Тебе предложили новую работу?

Она помедлила.

— Сара попросила меня приехать и возглавить юридический отдел «Кроуфорд». Как только появится ребенок, ей понадобится помощь.

— Ты серьезно? — Он понятия не имел, что она обсуждала с сестрой Гейба работу. Но, с другой стороны, она никогда не делилась с ним чем-то подобным. Единственное, чем она делилась с ним — это своим телом.

— Почему это тебя удивляет?

На мгновение он замолчал, потому что они снова ступили на зыбкую почву. В течение многих лет он ходил вокруг Тины на цыпочках. Последние несколько дней были исключением, и он надеялся, что это означало… Ну, похоже, их отношения совершенно не изменились.

— Я предположил, что Сара знала о вас с Мэдом. Это ее не беспокоит?

Тина закатила глаза и вздохнула, давая понять, что он снова что-то не понимает.

— Конечно, она знала, что у нас с Мэдом было прошлое. Все знали. Мы не пытались это скрывать, потому что мы взрослые люди, которым не стыдятся своей сексуальности. Сара также понимает, что мы были не более, чем друзьями, людьми, которым иногда надо снять напряжение.

— Естественно, я один из тех, кто этого стыдится, — сказал он с горьким смешком.

— Я не думаю, что тебе было стыдно за свою сексуальность, Роман. Я думаю, что тебе было стыдно за меня.

Боже, они снова вернулись к этому. Он пытается все исправить, а Тина выворачивает его слова наизнанку.

С другой стороны, она была не так уж неправа. Почему он не хотел, чтобы его друзья знали о ней? О них?

— Все было не так. Я не хотел расстраивать Дэкса. — Все было не так. Я не хотел расстраивать Дэкса.

— Я не куплюсь на эту ерунду. — Она провела рукой по волосам, убирая их от напряженного лица. — Почему Дэкс должен расстраиваться из-за того, что я встречаюсь с одним из его лучших друзей? Он доверял тебе. Он считает тебя одним из самых умных, самых уважаемых людей. Так почему он должен быть против того, что ты встречаешься с его сестрой? Если, конечно, ты когда-либо собирался заниматься со мной чем-то кроме секса. Если только я не была просто способом скоротать время, пока не повстречаешь скромную Джун Кливер из твоих грез. Пока ты не встретил Джой.

— Мне жаль, что ты это услышала, — тихо сказал он. — Я не знаю, сложилось ли бы у нас с Джой, но я не думаю, что это должно повлиять на то, что сейчас происходит между нами. Я вообще не понимаю, как разговоры о ней могут нам помочь.

— Они не помогают, но позволяют взглянуть на все в перспективе. Роман, ты когда-нибудь думал о том, чтобы отправить мне игривое смс? Как насчет того, чтобы излить свои чувства ко мне по e-mail? Должно быть, это были впечатляющие письма, потому что кто-то хочет шантажировать ими президента Соединенных Штатов.

Его охватило разочарование. Почему они это делают? У них были более важные темы для разговора, а не какая-та полуэмоциональная связь, которая так и не продвинулась дальше писем.

— Там не было ничего особенного, и я бы никогда не стал ей писать, если бы она не сделала первый шаг. Я не начал писать ей любовные письма по зову души. Я парень, и я склонен делать такие вещи. Если хочешь правды, первые несколько раз я ее игнорировал.

Она продолжала бередить рану.

— Почему? Она понравилась тебе с самого начала, не так ли? Ты влюбился в нее на том самом первом двойном свидании? Той ночью ты хотел оказаться на месте Зака?

Черт, почему Тина никогда не слушала то, что он говорил? У нее было какое-то навязчивое желание быть правой. Но в этом случае она была чертовски не права. В прошлом он мог вести себя дерьмово, но сейчас он пытался ее защитить. И она продолжала вспоминать его прошлые прегрешения. Каждый раз, когда он думал, что они оставили позади пережитое много лет назад, она снова возвращалась к этому.

Он остановился посреди тихого коридора.

— Честно? Я вообще ее не заметил. Я даже не могу вспомнить, как зовут женщину, с которой я встречался в ту ночь. Весь вечер я сидел и задавался вопросом, чем ты занимаешься.

Он ждал, что она огрызнется в ответ, но она молчала. Тина делала так, когда понимала, что была не права. Или что она сама сделала что-то не так.

— Я рассказал тебе, что делал той ночью. Выложил все правду. Услуга за услугу. Чем ты занималась сразу после нашего расставания? Или, может быть, лучше спросить, кем ты занималась, Августина? Мэд тоже «утешил» тебя той ночью?

Ее кожа окрасилась в ярко-красный цвет, она вся покраснела и прищурилась.

— Хочешь, блять, знать, что я делала той ночью, Роман? Я была с Мэдом. Я была с ним всю ночь.

Ему стало плохо. Он знал это. В глубине души он знал, что та ночь положила начало многолетним «отношениям без обязательств» между женщиной, от которой он был без ума, и одним из его лучших друзей. Вот почему она не отвечала на звонки. Она не страдала, просто была занята. И это также объясняет, почему после этого Мэд не разговаривал с ним в течение очень долгого времени. Да, он знал, что той ночью она ушла из его дома, желая немного ему отомстить.

— Ну, это меня не удивляет

— Конечно, нет, Роман. Ты всегда знал, что я за женщина. Ты знал это тогда. За исключением того, что той ночью я была не в постели Мэда. — На ее глазах навернулись слезы, и она запрокинула голову, словно пытаясь загнать их обратно. — Я была в чертовой больнице, потому что потеряла нашего ребенка.

Она замерла с широко раскрытыми глазами, прикрыв рот, словно могла как-то забрать слова обратно.

Роман уставился на нее, время вкруг них словно остановилось. Он знал, что это не так, но все, казалось, замедлилось, пока мир не сузился до одного и только одного факта.

Тина была беременна? Она потеряла их ребенка той ночью?

О Боже.

— Это из-за лестницы. Ты упала с лестницы, потому что я слишком сильно тебя схватил и…

Все тут же встало на свои места. В ту ночь он знал, что что-то не так, что было нечто большее, чем обида на него. Он хотел побежать за ней, но проигнорировал это желание. Вместо этого он напился с Заком.

В то время как у нее случился выкидыш.

— П-п-прости, Роман. — Заикаясь, произнесла она. — Я не хотела так говорить тебе об этом.

Он не знал, что думать, как чувствовать. Эта новость размазала его по стене. Мысли бились в голове, и он уже не мог управлять своим телом.

— Я не думаю, что ты вообще хотела мне говорить. — Он изо всех сил старался говорить спокойно, но не мог скрыть дрожь в голосе.

Это он сделал с ней это. Он знал, что мог причинить ей боль словами, но был полон решимости не позволить ей оставить за собой последнее слово. Он был так зол на Тину и не думал ни о чем, кроме того, как продолжить их ссору.

За это она заплатила самую худшую цену, какую только можно себе представить.

Вся ссора прокрутилась в голове, как будто это случилось вчера. И он точно знал, почему она сделала то, что сделала, и произнесла слова, которые положили начало спору.

Но если я останусь в Вашингтоне, нам не придется расставаться.

— Ты хотела устроиться на работу к Клеймону и Хорну, чтобы мы могли остаться вместе. Чтобы мы могли быть семьей, — сказал он, осознав правду.

В ее глазах засверкали слезы, отчего они заблестели даже при тусклом свете лампы.

— Я хотела тебя, Роман. Не только ребенка. Я хотела, чтобы мы были вместе. Я была влюблена в тебя. Я не рассказала тебе о ребенке, потому что мне нужно было знать, чувствуешь ли ты то же самое. — Она сжала губы, пока, казалось, собиралась с мыслями. — Что бы ты сделал, если бы узнал?

Она думала, что он сказал бы ей позаботиться о «проблеме». Конечно, она так думала. Он не дал ей никаких оснований думать иначе. Вообще-то в тот вечер он сказал ей, что не хочет детей. И все же он точно знал, что сделал бы, если бы Тина рассказал ему о беременности. Он не сильно изменился. Да, тогда он много чего наговорил, но поступил бы правильно.

— Я бы попросил тебя выйти за меня замуж.

— Да, я тоже этого боялась. Я думала, что нам нужно больше времени, и надеялась, что работа в Вашингтоне даст нам его. Но я быстро поняла, что ты не хочешь меня так, как я хотела тебя.

— Не решай за меня, чего бы я хотел. — В молодости Роман мог сказать, что не хочет детей… но нынешний мужчина очень хотел этого ребенка. В одну секунду обнаружив, что они зачали и потеряли ребенка, он почувствовал, что его ударили под дых. Тина пережила эту боль и в одиночестве несла ее все эти годы.

Нет, у нее был Мэд.

Роман закрыл глаза. Больше всего на свете он хотел вернуться в ту ночь, хотел, чтобы тогда она сказала ему, что он ведет себя как мудак, и пришло время взрослеть, потому что у них будет ребенок.

Он хотел провести с ней ту ночь, держа ее в объятиях. Ему не терпелось вернуться и обнять ее, никогда не начинать ту ссору… может быть, спасти их ребенка. Но если это было невозможно изменить, то он хотел быть тем мужчиной, который позаботился о ней, держал ее за руку и облегчал ее боль.

Черт возьми, что он натворил?

— Роман, с тобой все в порядке? — Внезапно она оказалась перед ним и взяла его руки в свои. — Мне действительно жаль, что я так вывалила все это на тебя.

— Какой был срок?

Она заколебалась.

— Думаю, около девяти недель. Сначала я была в стадии отрицания. Какое-то время я убеждала себя, что у меня задержка из-за стресса по поводу работы.

У него закружилась голова, и весь клубящийся внутри него гнев вырвался наружу.

— И я не заметил. Но опять же, такой мудак, как я, не хотел бы замечать. Как я мог заметить, что моя девушка беременна? Я никогда не заметил бы, что тебя тошнит по утрам, потому что я редко оставался на всю ночь из-за того, что слишком боялся, что кто-нибудь увидит, как я покидаю твою постель. А тебя тошнило по утрам?

— Несколько раз, но я подумала, что это грипп или что-то в этом роде. Роман, это давняя история.

— Для меня — новее некуда. — Он сделал шаг назад. Как он мог этого не видеть? — Я бы женился на тебе, Августина. Если бы ты сказала «нет», я бы пошел к твоей семье и переманил их на свою сторону. Мы бы поженились.

— Или развелись, — грустно добавила она. — Я не знаю, что бы случилось, если бы я не потеряла ребенка. Я только знаю, что все-таки его потеряла.

— Потому что я слетел с катушек, и из-за меня ты упала с лестницы. — Перед его глазами стояла картина, как она падает, как он тянет к ней руку, наблюдая, как она ускользает. Он опоздал всего лишь на секунду.

Тина твердо покачала головой.

— Это был несчастный случай. Доктор сказал, что даже не уверен, что было ли причиной падение. У женщин часто случается выкидыш в первом триместре. Ребенок был еще крошечным и хорошо защищенным. Это могло быть совпадением.

Он знал лучше. Притворство, что он верит в обратное или бессмысленные сожаления ничего не изменят.

— Нет, это не совпадение. Я сделал это с тобой и нашим ребенком.

— Перестань, Роман. Хватит брать всю вину на себя. Я тоже была там. Я неслась вниз по той чертовой лестнице, и я знала, что беременна. Я была неосторожна. Все, о чем я думала той ночью, это как бы побыстрее от тебя сбежать, чтобы ты не увидел, как я плачу. Так что, может быть, ты также должен винить меня.

— Нет.

Сейчас Роман не мог сказать большего. В горле застрял комок, от рыданий, который так и не вырвались наружу. Это душило его. Он должен был сдержать их. Он должен подавить их, потому что должен был быть сильнее. Лучше бы он злился. Он понимал злость, но эмоции, с которыми он сейчас боролся, могли разрушить его. Если он даст слабину, то уже не сможет вернуться. Он будет разбит, и прямо сейчас он сомневался, что достаточно силен, чтобы снова собраться.

— Не надо, — сказала она, поднимаясь на носочки и приблизившись к нему. — Я не хотела причинять тебе боль или расстраивать. Прости меня.

— Простить тебя?

— За то, что ничего не сказала. За то, что не была честна. За то, что злилась на тебя по причине, о которой ты даже не знал. За то, что позволила своей гордости ранить нас обоих. — Она погладила его, ладони успокаивающе скользили по его плечам. Ее слова были спокойными и размеренными, дарящими облегчение.

Почему она так нежно к нему прикасалась? Просила прощения? Его он тоже не заслуживал, не тогда, когда все это было последствием его поступков. Он начал отступать.

Она держалась за него.

— Не уходи. Не покидай меня. Останься. Я не часто думаю о том, что случилось, Роман. Я стараюсь не зацикливаться на ребенке, который мог бы у нас быть, но когда я думаю о нем, я почти всегда одна. Не заставляй меня быть одной сегодня вечером.

Она оплакивала его в одиночестве. Все эти годы она была одна — за исключением Мэда, который хранил ее секрет.

Гнев, который он испытывал всякий раз, когда думал о Тине с Мэдом? Он больше его не чувствовал. Мэд был рядом с ней. Он должен был позвонить Роману, но он этого не сделал. Он просто взял на себя ответственность, которую должен был нести Роман.

Когда-то они были лучшими друзьями, но Мэд выбрал Тину. Слава богу, хоть кто-то был достаточно умен, чтобы это сделать.

Глубокая глотка была права сегодня. Он всегда выбирал Зака. Он ставил Зака и, что более важно, их завоевание Белого дома превыше всего. Выше Августины. Выше зова своего сердца.

Он обнял ее, когда она начала плакать.

— Мне очень жаль, детка. Мне очень жаль. Я бы отдал все на свете, чтобы изменить ту ночь.

Она обняла его в ответ и зарыдала в его объятиях. И Роман почувствовал, как что-то внутри него прорвало, какая-то дверь, которая всегда была закрыта и плотно заперта, распахнулась настежь.

Когда он почувствовал, как текут его собственные слезы — слезы из-за ребенка, которого они потеряли, из-за тех лет, что они упустили, — прорвались те слезы, которые он пытался сдержать. И он знал, что больше никогда не будет прежним.

Глава 15

Тина окинула взглядом маленький, незахламленный домик и увидела, как Роман выглядывает в окно, наблюдая, как снова начинается дождь

— Вы пьете чай с молоком? — Спросила Эллен Хаус, ставя поднос на кофейный столик между ними.

Тина улыбнулась.

— Нет, спасибо, но я буду с сахаром. И мы оба благодарны вам за гостеприимство. Я знаю, это должно быть трудно — говорить о матери.

Эллен Хаус была миниатюрной женщиной с рыжими, частично седыми волосами лет пятидесяти, хотя и выглядела значительно старше. Стрижка пикси совершенно ей не шла, но, вероятно, ее легко было укладывать. В доме было чисто, хотя и немного пустовато из-за недостатка мебели.

Зато здесь было полно кошек и игрушек для них.

К этому моменту Тина насчитала десять разных представителей кошачьих, и это были только те, кто посетил гостиную, пока Эллен готовила чай.

Один из них подкрался к Роману и потерся о его брюки за тысячу долларов, заставив того подпрыгнуть.

— Почему бы тебе не посидеть со мной? — Предложила Тина. — Хочешь чаю?

С мрачным лицом Роман повернулся и присоединился к ней на крошечном диване.

— Я хочу скотч, — пробормотал он себе под нос. — И что угодно, что отпугнет кошек. Этот кот никак не оставит меня в покое.

Эллен улыбнулась и налила еще одну чашку.

— Ах, это мистер Дарси. Не обращайте на него внимания. Он любовник, а не боец. У меня никогда не было детей, поэтому я усыновила эти меховые комочки. Для них я мать, а я люблю их, как будто они мои дети.

Эллен улыбнулась и налила еще одну чашку.

Тина прислонилась к нему, предлагая свою безмолвную поддержку.

— Вы, определенно, хорошо о них заботитесь.

Предыдущий вечер они провели в объятиях друг друга. После того, как слезы прекратились, а горе чуть стихло, Роман раздел ее и уложил в кровать. Она была уверена, что он займется с ней любовью. Она испытывала смешанные чувства по этому поводу, но они часто подавляли свои эмоции с помощью секса.

Вместо этого он снял одежду и лег рядом с ней. Притянув ее ближе, он выключил свет. Там, в уютной темноте, прижатые друг к другу, они говорили о ребенке, которого потеряли. Они рассказали, как оба чувствовали себя разбитыми после того, как расстались. Она призналась, что согласилась на работу в Вашингтоне, потому что не могла вернуться домой и встретиться с родителями. Так что она окунулась в работу. Он сделал то же самое.

Они признались, что сожалели о том, что между ними встала гордость, незрелость, глупость и страх. За прошедшие тринадцать лет Тина никогда не чувствовала такую легкость.

Сегодня Роман был тихим, но не отдалялся от нее. Когда она проснулась, он перевернул ее и поцеловал, прежде чем заняться с ней медленной, сладкой любовью. После этого он держал ее, чувствуя, как их сердца бьются в унисон. За завтраком он погладил ее по руке, прежде чем переплестись с ней пальцами. Она будет скучать по этой легкой любви, когда они вернутся в Лондон и должны будут вести себя профессионально.

По дороге к мисс Хаус он заставил ее пообещать, что она будет осторожна. В обмен он поклялся, что не будет тянуть на себя одеяло. Общение и компромисс, а не обвинения и требования. Она чувствовала прогресс — медленный и неуверенный. Для каждого из них было непривычно так себя вести, особенно в отношениях. Но это дало ей надежду.

Тогда почему где-то в глубине души она ждала, что случится что-то ужасное? Что между ними снова возникнут гнев и обвинения?

Эллен передала Тине чашку.

— Конечно. Так же как обо мне заботилась моя мама, а она была прекрасной женщиной.

— На самом деле мы хотели поговорить с вами о вашей матери, а точнее о пациенте, которого лечила ваша мать, — объяснила Тина.

Чашка слегка дрогнула, прежде чем Эллен передала ее Роману.

— Вы хотите поговорить о том времени, когда она работала в Хомвуде?

Тина прекрасно знала, что она ступает на зыбкую почву. Эллен заметно побледнела. Она должна была быть осторожной.

— Да. Имя пациентки было Констанция Хейс, хотя она была зарегистрирована как Джейн Даунинг.

Эллен сделала глоток чая, затем потянулась к ближайшей кошке и подняла на колени красивого полосатого кота.

— Моя мама хорошо работала. Если вы здесь, чтобы подать в суд…

Тина покачала головой.

— Вовсе нет.

— В самом деле? Потому что он похож на адвоката.

Роман пытался мягко отодвинуться от очень ласкового мистера Дарси, который, казалось, намеревался потереться о каждый дюйм лоферов Романа и отметить его своим кошачьим ароматом.

— Как выглядят адвокаты?

Эллен сжала губы и окинула его взглядом.

— Высокомерные, интеллигентные. Вероятно, терпеть не могут кошек.

— Я знаю много адвокатов, у которых есть кошки. — защищал свою профессию Роман, пытаясь выглядеть расслабленно, пока кот громко мурлыкал и терся о его ногу. — И, очевидно, кошки меня любят, так что выкладывайте.

Он пытался. Отчасти это было восхитительно.

— Я знаю женщину по имени Дарси, которая делает то же самое, когда ты рядом. Я думаю, что ты неотразим для Дарси всех видов. — Тина подмигнула ему и повернулась к Эллен. — Он юрист, но не из тех, кто подает в суд на больницу. Он увлекается политикой, что еще хуже.

Роман нахмурился.

— Это очень лицемерно с твоей стороны.

Возможно, ведь она ходила в ту же юридическую школу, работала в том же месте, но она пропустила его слова мимо ушей.

— Мы представляем семью Констанции, но они не заинтересованы в том, чтобы подавать в суд на Хоумвуд или его сотрудников. Сын Констанции хочет получить ответы на несколько вопросов о болезни матери, поскольку она умерла, а у его отца слабоумие.

Эллен погладила кошку, видимо, успокаиваясь от ощущения мехового шарика на руках.

— Я всегда знала, что когда-нибудь кто-нибудь придет и будет задавать вопросы.

— Кто-то еще спрашивал вас о работе вашей матери в Хоумвуде? — Спросила Тина.

— За все эти годы всего лишь несколько раз, — призналась она. — Но они хотели знать, лечила ли мама ту или иную актрису или поп-звезду. Я мало что знаю о знаменитостях, но я уверена, что ко всем своим пациентам она относилась как к обычным людям. Она считала, что со всеми следует обращаться одинаково. Хотя некоторые из них закатывали истерики и притворялись, будто Хоумвуд это пятизвездочный отель, а не психиатрическое учреждение. Они быстро понимали, как ошибались.

— Значит, вы не считаете Хоумвуд хорошей клиникой?

На мгновение Эллен задумалась.

— Такая же, как и любая другая, хотя мама всегда говорила, что администрация больше заботится о деньгах, чем о пациентах. Как и в любом частном учреждении. Мне не понравилось это место. О, возможно, снаружи оно выглядит лучше, чем государственная больница, но если забыть о блестящем внешнем виде и прочей роскоши, то вы поймете, что это не что иное, как место, которое наживается на страданиях. Знаете, иногда она не могла найти няню, поэтому брала меня с собой. Я слышала крики пациентов. Она говорила мне читать или спать в одном из офисов, но я все еще слышала плач. Я ненавидела это место. Я ненавидела, как часто она грустила из него.

— Она когда-нибудь говорила о Констанции? — Тина не хотела думать о том, как долго бедной женщине пришлось гнить в том заведении.

— Конечно. Она говорила со мной обо всех своих пациентах. Это не преступление, — заметила Эллен. — Я была ее дочерью. С кем еще она могла поговорить?

— Несомненно, ей нужно было с кем-нибудь поговорить, — согласилась Тина, заметив, что к мистеру Дарси присоединилась вторая кошка, которая посчитала Романа бесконечно очаровательным. Она запрыгнула ему на колени и начала разминать его бедра когтями. Роман вздрогнул, и то, что он не вскочил и не прогнал кошек, было ещё одним свидетельством его обещания вести себя хорошо. — Вы помните, что она говорила о Констанции?

Эллен погладила кошку, ее руки все еще слегка дрожали. Она побледнела, и Тина не думала, что это как-то связано с освещением.

— Она чувствовала себя плохо из-за женщины, которая находилась так далеко от дома. Ее муж бросил ее в Хоумвуде и ушел. Все знали почему. Она была ужасно пьяна, позорила семью. Я подозреваю, что он думал, что она никогда не протрезвеет, поэтому решил, что если поселить ее в учреждение за пределами Соединенных Штатов, это, по крайней мере, удержит ее от появления в газетах.

— Она провела там девять месяцев. Это довольно долго, — прокомментировал Роман, когда одна из кошек взмахнула хвостом перед его носом.

— О, многие оставались дольше. Годы… или пока не приедет какой-нибудь адвокат. Как только они подписывали бумаги, клиника внезапно объявляла, что пациент вылечился. — Эллен усмехнулась. — Моя мама говорила, что в Хоумвуде есть хорошие врачи, но большинство из них можно купить.

— Вы знаете, адвокаты когда-либо посещали Констанцию? — Чего Фрэнк хотел от жены? Развода? Она в этом сомневалась. Это был бы семейный скандал, который только помешал бы Заку баллотироваться на пост президента.

— Насколько я знаю, нет. Маме казалось, что Констанция ждет какого-то события, — ответила Эллен.

— Я уверен, что после выборов ее бы выпустили. — Роман уставился на мистера Дарси, который тоже запрыгнул ему на колени и оттолкнул своего кошачьего собрата в сторону. Затем на абсурдно дорогие брюки Романа плюхнулся большой рыжий котяра и свернулся калачиком. — Это был не первый раз, когда Констанцию убирали с глаз долой. Фрэнк не хотел, чтобы она присутствовала на свадьбе Зака. Заку пришлось настоять.

— Я помню. — Тина была одной из подружек невесты. Во время приема Дэкс и ее отец успокаивали Констанцию. Она слишком много выпила и несла бред, который все посчитали вымыслом — в то время. — Ее поместили в отделение для реабилитации?

Эллен потянулась к чашке.

— Если верить маме, нет. Когда ее привезли, ей поставили диагноз «паранойя» и поместили в изолятор. Видимо, ей снились страшные кошмары. Мама подумала, что наркотики, которыми ее накачали врачи, заставляют ее видеть вещи, которых не было.

Или вещи из ее прошлого.

— По словам одного из врачей, она говорила о ребенке.

Эллен кивнула, ее глаза сияли сочувствием.

— О да. Страшные истории. Мама говорила, что когда она была в здравом уме, она была интересной женщиной, с которой можно было поговорить на все темы, но в плохие дни… Ну, она могла рассказать некоторые истории. Я думаю, это произошло потому, что бедной женщине пришлось столько времени провести в России. Там живут странные люди.

— Что она говорила о ребенке?

— Она говорила об убийстве ребенка, — ответила Эллен, понизив голос. — Я не знаю, был ли это несчастный случай или намеренное действие. Я имею в виду, вероятно, это был сон, вызванный лихорадкой, что-то, что всплыло в ее голове, чтобы помучить ее. Мама всегда говорила, что никто не может мучить тебя так, как твой собственный разум. Однако, учитывая то, что случилось потом, я могу ошибаться.

— А что случилось потом?

Эллен сделала большой глоток чая.

— С этой семьей случилось много плохого. Я не глупа. Я знаю, о ком мы говорим. Я знаю, что жена этого человека умерла от пули, предназначенной для него. По крайней мере, так говорили в новостях. Констанция верила, что это не так. Видимо, она всегда говорила, что однажды они убьют ее невестку. Когда мама спрашивала ее почему, она только отвечала, что это все по ее вине. Все умрут, и это будет ее вина.

Тина подавила дрожь.

— Ваша мать когда-нибудь говорила, что беспокоится о Констанции?

— О, да. Понимаете, Констанция была хрупкой, а маме не нравились некоторые врачи. Она думала, что они были в курсе всего. И заставляли медсестер делать грязную работу.

— Что за грязную работу? — Поинтересовался Роман.

— Заставлять людей принимать лекарства, которых они не хотели. Иногда целыми днями держать их в изоляции. Доктор Ричардс — хуже всех. Его отец оставил ему клинику, но он руководил ею совсем по-другому. Он хотел все модернизировать и тому подобное, и он думал, что старшие медсестры ничего не знают. Именно он в ту ночь разрешил Констанции уйти с той женщиной. Сказал, что это пойдет ей на пользу, но мама думала, что это не из-за терапевтических причин. Она сказала, что видела, как деньги переходят из рук в руки.

— Вы знаете имя женщины, которая той ночью убедила его выпустить Констанцию? — Спросил Роман, пытаясь сбросить с плеча еще одну кошку.

Эллен покачала головой.

— Мама сказала, что это был кто-то из семьи. Но ей не нужно было регистрироваться в журнале, как всем остальным. Все прошло очень тихо. Учитывая то, кем оказался ее сын, я подозреваю, что семья все держит в тайне.

— На самом деле, ее сын отчаянно хочет узнать правду, — запротестовала Тина.

— Это он убил мою маму? — Она продолжала рассеянно гладить кошку и посмотрела на них тусклым взглядом.

Роман повернулся к ней.

— Это точно не он. Ее сын тоже сильно пострадал в результате этой аварии. Он хочет выяснить, не было ли это на самом деле убийством.

— Я знаю, что мы говорим о президенте Хейсе. Вы можете произносить его имя. — Она наклонила голову. — Мне было интересно, не пришли ли вы для того, чтобы убить меня. Это не имеет значения. Совсем скоро меня одолеет рак. Вот почему я не кричу и не звоню в полицию. Когда вы появились, я поняла, что могу получить несколько собственных ответов.

— Мне жаль это слышать. — Тина потянулась к женщине, положив руку ей на плечо. — И мне жаль, что ваша мать пострадала, но мы не плохие. Мы пытаемся выяснить, кто это сделал и почему. Мы надеялись, что вы знали что-то о записях сессий Констанции, которые исчезли. Может быть, ваша мать говорила, кто их забрал или где они могут храниться. Кто бы ни взял эти записи, он пытается использовать их против ее сына. Нам нужно знать, что на них.

— Я не знаю, что на них, но что бы это ни было, я уверен, что их можно использовать против него. Мама тоже это знала.

— Вы что-то знаете о том, где они могут быть сейчас?

— Конечно. Мама забрала их, — с готовностью ответила Эллен. — Сказали, что доктора достаточно на них разбогатели, и теперь настала ее очередь. Она сказала, что заработает деньги, и их будет много. Я не знаю, кто, по ее мнению, дал бы ей деньги. Я сказала, что это безумный план. И тогда ее загадочно убили. Я никогда не верила, что нападение на нее было случайным. Тот, кого она шантажировала, хотел эти записи, и они были готовы убить за них.

Тина откинулась назад, встревоженная… но не удивленная. Она давно знала, что эти люди были готовы убивать ради своей цели, какой бы она ни была. Тем не менее, ей и Роману нужно было прослушать эти записи. Им нужно было услышать слова Констанции Хейс. В противном случае, Тина сомневалась, что они могут продвинуться в расследовании. А Роман напрасно превратился в лежанку для котов.

— Значит, ваша мать умерла, и они забрали записи, которые она вынесла из клиники?

— Да, — ответила Эллен. — Ну, те, что она спрятала в доме. Кроме тех двух, что были в хранилище. Они все еще в коробке, в которую их упаковала мама. Они мне не нужны. Если бы я была умнее, то давно бы их уничтожила. Никогда их не прослушивала. — Она сделала паузу, затем призналась. — Я хотела знать, почему она умерла, но боялась узнать.

— Хотите сказать, что засть записей все еще у вас? — Переспросил Роман.

Эллен взглянула на него и упрямо сжала губы.

— Да, но я тоже кое-чего хочу. Из-за этих чертовых вещей я потеряла мать. Поэтому я хочу убедиться, что я получу что-то от этой сделки.

— Чего вы хотите? — Тина готова была вытащить свою чековую книжку.

— Хороший дом для моих кошек.

— Будет сделано. — Тина найдет дом каждой из этих мурлыкающих, ласковых кошек, если благодаря этому она получит эти записи.

Эллен расслабилась, ее тело обмякло на удобном кресле.

— Хорошо. Не хочу, чтобы они попали в приют. Неприятное место. Их слишком часто усыпляют, особенно малышей с особыми потребностями. Кошкам нужен дом. — Она слабо улыбнулась Роману. — Я думаю, мистер Дарси знает, с кем хочет пойти домой.

Тина повернулась и увидела Романа, окруженного кошками.

— Можем ли мы получить записи сейчас? — Кошка, улегшаяся на спинке дивана, ударила лапой по его волосам, испортив обычно идеальную прическу.

Он стиснул зубы и принял это как мужчина.

И Тина снова влюбилась.

* * * *

— Я не возьму этих кошек. Ты не можешь меня заставить. — Роман стоял возле одного из деревенских магазинов, где они остановились, чтобы спросить дорогу. И купить ролик от шерсти. Тина прошлась по нему клейкой штуковиной, спасая костюм от гибели из-за котапокалипсиса.

Она прошлась по плечам, отдирая кошачьи волосы с его драгоценного «Хьюго Босса».

— Я сказала, что помогу найти им всем хороший дом и позабочусь о них. Я не говорила, что они переедут в твою квартиру. Даже если бы мы могли увезти их в Штаты, я сомневаюсь, что в твоем доме разрешено держать домашних животных.

— Я подумывал о переезде. — Он наблюдал, как она встает на колени, так как оказалось, что мистер Дарси оставил половину своего меха на отворотах угольно-черных брюк. — Не то чтобы я хотел завести дюжину животных, но, может быть, одного. А еще я хочу жилье с несколькими комнатами. Может быть, что-то в пригороде.

Она удивленно уставилась на него:

— Ты? Почему-то я не могу представить тебя нигде, кроме как в твоей высотке.

Он пожал плечами.

— Это возможно.

Много всего может случиться.

— Ну, я уверена, что ты найдешь прекрасное местечко. — Она вернулась к очистке брюк.

До этого вечера он никогда не задумывался над тем, чтобы уехать из города. Он проводил в своей квартире не так много времени, чтобы оправдать покупку целого чертового дома, но иногда посреди ночи он представлял дом, в котором будет появляться дольше, чем на время сна. Дом, где он будет завтракать, и куда будет спешить на ужин. Дом, в котором он будет жить не один, где он сможет заниматься такими глупостями, как барбекю для друзей или воспитание пары детишек.

Дом с Августиной.

Конечно, сначала они должны были помолиться, чтобы записи с сеансами оказались там, где по словам Эллен Хаус, спрятала их ее мать. Затем им придется увезти их в Лондон и прослушать, невзирая на всю уродливую правду, которая может им открыться.

— Владелец магазина знал, где то место, о котором рассказала Эллен? Мы не ошиблись поворотом? — Спросил Роман, протягивая руку и помогая ей встать.

Черт, она была хорошенькой даже с липким роликом в руке.

— Нам нужно дальше. Еще одна миля на север, а затем повернуть налево на проселочную дорогу. Однако, он предупредил меня, что на ферме Фаррингтон уже много лет никто не жил, — объяснила Тина. — Я сказала ему, что мы хотим посмотреть на него, потому что думаем купить его. Это не такая уж безумная идея. На всякий случай, я даже дала ему имя моего агента по недвижимости.

— Зачем тебе агент по недвижимости? — Насколько серьезно она рассматривала вариант работы с Сарой? Он этого не допустит.

Она избегала его взгляда.

— Я думала, что, возможно, куплю себе что-нибудь, если жилье действительно мне понравится. Я люблю Англию.

Она присматривала домик для отдыха. Ему понравилась эта идея. Пока этот дом не был переполнен пушистыми линяющими существами, он мог с этим смириться. Он хотел себе только одну киску.

— Это мило. Я думал, что ты собираешься переезжать в Нью-Йорк.

Она ненадолго остановилась.

— Нет, если я поеду в Нью-Йорк, то останусь с Сарой до тех пор, пока не появится ребенок. И, может быть, еще немного потом, чтобы помочь ей.

Она потеряла собственного ребенка, и это причиняло ей такую сильную боль. Но она все равно хотела помочь подруге. Его всегда пугала ее дерзость и абсолютная готовность заступиться за людей, которых она любит. Ему нужно перестать бояться и начать работать над тем, чтобы она перенаправила всю эту бурю эмоций и яростную преданность в его сторону.

— Я не хочу, чтобы ты покидала Вашингтон, но я бы тоже хотел помочь. Саре действительно понадобится помощь, — тихо сказал он.

Это заставило ее взглянуть на него.

— Ты готов менять подгузники?

Он приосанился.

— Эй, я участвовал в выборах. Нет ничего грязнее этого. Я могу справиться с парой подгузников. Думаю, в ближайшем будущем мне часто придется этим заниматься. В конце концов, большинство моих друзей остепенились и надеются завести потомство. Может, теперь моя очередь.

Она кивнула, но ничего не сказала.

— Ты думаешь когда-нибудь сказать им, что мы были первыми?

Она обняла его и расслабилась в его руках. Она положила голову ему на грудь, замерев на один прекрасный момент.

— Можешь сказать, если хочешь. Я никогда не говорила об этом. Кроме Мэда никто не знал.

Он крепко обнял ее и вдохнул, наслаждаясь тем, как идеально она ему подходит.

— Думаю, я бы хотел поговорить об этом, если ты не против. Когда вернется Дэкс, нам предстоит долгий разговор.

Она подняла голову и изогнула губы в крышесносной улыбке.

— Я хочу место в первом ряду на этот бой.

— Эй, ты же вроде сказала, что Дэкс будет в восторге.

— Только после того, как немного тебя побьет. В конце концов, он мой брат. — Она пожала плечами и оторвалась от него. — Мы должны идти. Я знаю, что ферма предположительно заброшена, но думаю, будет лучше, если мы как можно быстрее войдем и выйдем.

— Если там никто не живет, то нас не могут арестовать за вторжение в частную собственность. — По крайней мере, он на это надеялся.

Роман обежал машину и открыл для Тины дверь. Затем он вернулся на водительское место и выехал на дорогу.

— Эллен сказала, что раньше там была ферма ее дедушки. Там выросла ее мама, но ферма давным-давно пришла в упадок, так как оказалась слишком мала, чтобы быть по-настоящему прибыльной. Ее мать не была там несколько лет, а затем Эллен продолжала содержать ее из-за сентиментальной ценности. Теперь она оставляет свой домик и ферму обществу по спасению домашних животных. — Тина повернулся к нему и подразнила. — Что, если Эллен уже превратила ферму в какое-то убежище для кошек? Может быть, нас ждет восторженный хор голодных котиков.

Он вздрогнул от этой мысли.

— Почему бы тебе не пойти туда первой?

Она улыбнулась.

— Приятно знать, что у тебя есть слабости, Колдер. Ты приходишь в ужас от любвеобильных котов. — Она посерьезнела и выглянула в окно. — Я надеюсь, что кассеты сохранились в нормальном состоянии. По крайней мере, мать Эллен утверждала, что положила их в коробку и заперла в комнате для упряжи.

Он надеялся, что это правда.

— Печально, что Эллен никогда даже не слушала их, потому что она поняла, что эти самые записи, вероятно, убили ее мать. Я понимаю, что она была слишком напугана, чтобы попытаться. Возможно, это единственное ее здравое решение. Она выглядит как та еще чудачка.

— Она просто хотела, чтобы ее и ее кошек оставили в покое, — с сочувствием ответила Тина. — Думаю, она тоже устала бороться. Она видела, как боролась ее мать, и теперь знает, что умирает сама… Я подозреваю, она просто не хочет, чтобы ее беспокоили. Можешь представить, что бы произошло, если бы мы не послушались нашей «Глубокой глотки» и не разыскали Эллен? Судя по словам врачей, жить ей осталось всего месяц. Все ее имущество и собственность были бы выставлены на аукцион. Что если бы кто-то еще нашел эти записи?

Он поморщился. Он не хотел думать о том, как близко они были к такому повороту событий.

— Все зависело бы от того, поняли ли бы они, чей голос на записях. Если бы они выяснили, что пациентка психиатрической клиники была матерью президента, нас ждал бы полный кошмар со стороны СМИ. Мы оказались бы в ловушке и, вероятно, прямо перед новыми выборами.

— Думаешь, Зак будет баллотироваться на новый срок? Знаю, мысль о том, чтобы не участвовать в выборах, просто смешна. Он популярен, и у него высокий рейтинг, но он может разрушить весь этот заговор, если просто объявит, что одного срока для него более, чем достаточно.

— Может быть. Или, может быть, тот, кто стоит за этим беспорядком, разозлится и ускорит весь план, что только приблизит катастрофу. Или начнут убирать остальных его друзей, чтобы показать, насколько серьезны их намерения. Ведь они нас шантажировали. Убийство может быть следующим шагом. — Последние несколько месяцев Роман провел немало бессонных ночей, обдумывая эту проблему. — Эти люди уже убили по крайней мере четырех близких для Зака людей. Я не думаю, что они остановятся перед убийством еще нескольких.

Именно поэтому они должны были выяснить, чего хотят русские… и какой у них компромат.

— Ты прав. Констанция, мой отец, Джой и Мэд. — Тина покачала головой. — Мы должны найти эти записи и помочь разгадать эту загадку, иначе русские никогда не оставят Зака в покое. А на случай, если они не получат того, что хотят, они уже нашли его слабое место.

— Его друзей. — Он посмотрел на нее. Он хотел, чтобы она поняла, почему он продолжает сохранять дистанцию несмотря на то, что не хочет, чтобы она покидала Белый дом. За прошлую ночь они стали ближе, чем когда-либо, и в будущем он не собирался это скрывать. После признания ему многое стало понятно — почему она годами избегала его, почему так часто выглядела так, словно он обидел ее. Теперь ему нужно прояснить, что чувствует он сам. — Это главная причина, по которой я в последнее время держу между нами дистанцию, Тина. Я не хотел, чтобы ты оказалась втянута во все это. Я не хотел, чтобы ты была слишком тесно связана со мной.

Она скрестила руки на груди.

— Ну, ты плохо продумал стратегию. Раньше ты говорил, что хочешь защитить меня, но очень похоже, что теперь у тебя появился еще один повод оттолкнуть меня.

— Что?

— Я серьезно. Твои рассуждения смешны. Ты не хочешь, чтобы я была тесно связана с тобой? Хорошо. Давай представим, что никто никогда не замечал, какие летят искры, стоит нам оказаться в одной комнате. Словно все поверят, что если ты игнорируешь меня, то, очевидно, тебе на меня плевать. — Она фыркнула. — А то, что я работаю на Зака, и была чертовой подружкой невесты на его свадьбе, не считается. Я думаю, мы могли бы все исправить, уволив меня и выгнав из Вашингтона, но тут мы подходим к последнему недочету твоих рассуждений, единственной связи, которую ты не можешь разорвать. Как именно ты планируешь исправить тот факт, что я сестра Дэкса? Собираешь убедить его тоже отречься от меня? Сдается мне, что русские на это не купятся.

Она привела сильные аргументы, но он вел к другому:

— Я никогда не смогу убедить его сделать это. И я точно не собираюсь тебя увольнять. Но я думаю, что когда мы вернемся в Вашингтон, нам нужно будет поговорить о том, что происходит.

— Я знаю, что происходит.

Его мобильный телефон завибрировал. Он взглянул на экран. Коннор. Он не мог игнорировать звонок, даже если тот был сделан совсем не вовремя.

— О, я сильно в этом сомневаюсь. Есть кое-что, что мы обязательно обсудим позже. Ты можешь ответить, детка? Включи громкую связь.

Тина сделала так, как он просил.

— Привет, мы с Романом в машине. Мы оба можем тебя слышать, так что думай над тем, что собираешься сказать, потому что тебя слышат нежные женские ушки.

Роман закатил глаза.

— Тина…

Коннор присвистнул.

— Черт, кое-кто рассердился. Я думал, что ты должен был успокоить ее, а не разозлить. Нам придется поговорить о твоей технике.

Нет, ему, черт возьми, нужен шанс закончить объясняться. Но это может подождать конца разговора с Коннором, потому что некоторые вещи должны быть сказаны наедине.

— Не обращай внимания. И не слушай ее. Можешь говорить все, что угодно. Я все равно скажу ей позже. Что происходит, брат? Куда привел тебя Кэмп?

— В этом-то вся и проблема, — сказал Коннор, сразу посерьезнев. — Думаю, ублюдку удалось улизнуть.

Роман крепче сжал руль.

— Скажи мне, что ты шутишь.

— Хотел бы я. На этих дорогах сложно заниматься слежкой. Если подойти слишком близко, он тут же меня заметит. — На том конце провода раздался вздох. — Думаю, он мог свернуть где-то за несколько миль до деревни.

— Но ты знал, куда он собирается. Мы же сказали, что он записал адрес Хоумвуда. Это его единственный выходной, — заспорила Тина. — Если он не наведается туда сегодня, то когда?

— Не знаю, но я уже час торчу около клиники, а он так здесь и не появился. А ведь выехал из Лондона где-то за пять минут до меня. Я проедусь по деревушке, — сказал Коннор. — Может быть, замечу где-нибудь его автомобиль.

— Не казни себя. — Роман предпочел бы иметь прикрытие. Роман знал, что чертовски хороший адвокат, но он не был воином-ниндзя. Он не был обученным агентом ЦРУ. Если Кэмп каким-то образом нападет на них, Роман понимал, что у них с Тиной будут серьезные проблемы. — Неважно, встречался ли Кэмп с сотрудниками Хоумвуда. Он ничего бы там не нашел.

Но если Кэмп разыскивает их, они могут быть в опасности.

— Договорились.

— Ее доктор делал записи их сеансов. Мы знаем, где кассеты с этими записями. Они спрятаны в амбаре у главной дороги. Мы должны опередить Кэмпа, войти, выйти и исчезнуть. Ищи крошечное местечко под названием Фаррингтон Фармс. — Он продиктовал адрес. — Ехать около двадцати минут. Езжай сюда. Как только мы выясним, что ищем, вместе вернемся в Лондон. И если Кэмп снова покажется, мы пригласим его на допрос.

— Роман, почему бы тебе не развернуться и не вернуться в Лондон? Позвольте мне проверить это место, — ответил Коннор, его голос звучал глубже, чем обычно.

— Потому что я уверен, что Кэмп где-то рядом, и если он выяснил, за чем мы охотимся, то пойдет по тому же пути. Мы не можем позволить ему получить эти улики. Мы потеряли слишком многое и слишком много поставлено на карту, чтобы давать ему возможность забрать эти записи. Исходя из того, что мы знаем, в руках врага эта информация обернется катастрофой. — Тина выпрямилась на сидении, указывая на грунтовую дорогу впереди. — Мы только что нашли нужный поворот. Мы уже близко.

— Мне это не нравится, — сказал Коннор. — Мне не нравится, что Кэмп внезапно пропал, а вы там двое одни. Что-то не так. Это Глубокая глотка послала вас туда?

— Глубокая глотка дала нам правильное направление. Кстати, на этот раз она была женщиной. Я думаю, что у нее был наушник и она получала подсказки от кого-то другого. Еще она сказала, что у нее везде есть "свои люди". Что она имела в виду?

— Серьезно? Мы подозревали, что это разные люди, но такого я не ожидал.

— Я представлю тебе полный отчет, когда вернемся в Лондон, — ответил он.

Коннор вздохнул.

— Мне все еще это не нравится. Тем более теперь, когда я знаю, откуда у тебя информация.

— Этому персонажу не удалось нас запутать, — отметил Роман.

— Я думаю, что стоит рискнуть, если записи именно там, где она сказала, — заспорила Тина. — Но поторопись. Мы будем здесь. Если мы сможем найти записи и уйти до твоего приезда, я напишу место встречи.

— Будьте осторожны. — На линии раздались гудки.

— Ключ, который дала Эллен, у тебя? — С каждой милей он все больше напрягался. Он совершал ошибку? Он знал, что Августина была очень способной женщиной, но ее не учили незаметно пробираться в здания или драться. Как и его. Если она пострадает, он этого не переживет.

— У меня. Почему бы тебе не остаться в машине? Я мигом добегу до амбара и заберу кассеты.

— Нет, Августина, — запротестовал он.

— Я могу сделать это без того, чтобы ты держал меня за ручку. Это место уже много лет заброшено. Это должно быть легко и просто. Мы со всем разберемся в Лондоне — и с миссией, и с нашими отношениями. А вот и ферма, прямо впереди.

Да, он уже заметил. Ну, он заметил пару полуразрушенных зданий, которые выглядели так, словно их можно было использовать в качестве декораций к фильму ужасов. Тем не менее, она, вероятно, права. Чем быстрее они выберутся отсюда и вернутся к цивилизации, тем лучше он будет себя чувствовать. Тем раньше они смогут обсудить свое будущее.

— Быстрее. Если ты не вернешься через пять минут, я пойду за тобой.

— Она сказала мне, где именно искать, так что это не займет много времени. — Тина сжала ключ. — Если я не смогу их найти, то вернусь, но мы не сможем ехать в Лондон с пустыми руками. Мне просто чертовски жаль, что Кэмпу удалось сбросить Коннора с хвоста.

Все инстинкты Романа говорили ему развернуться и увезти ее отсюда.

Он отступил. Он не хотел быть таким же навязчивым придурком, как прошлой ночью. Она была умной и смелой, и он верил в нее. И если ей нужно закончить этот квест, чтобы раскрыть убийство Мэда, а также отца и остальных, тогда он позволит ей попробовать.

— Ладно.

— Ладно? — Тина уставилась на него так, словно у него выросло две головы. — Я думала, что мне придется выпрыгнуть из машины.

Роман не удивился бы, если бы она сделала именно это.

Он замедлил ход и выехал на длинную песчаную дорогу, ведущую к дому. Трава была грязной от ночного дождя.

— Я не смогу проехать дальше. Иначе, боюсь, что мы здесь застрянем.

— Я рада, что сняла каблуки. И для протокола… — она бросила на него долгий, серьезный взгляд, когда он остановил машину. — Я люблю тебя, Роман.

Она выскочила, хлопнув дверью, прежде чем он успел произнести хоть слово. Он смотрел, как она побежала к сараю. Он ничего не сказал ей в ответ. У него не было возможности сказать ей, что он тоже ее любит.

Это были одни из самых сладких слов, которые он когда-либо слышал. Она сказала это не для того, чтобы вытянуть из него что-то. Она никогда не была скромной. Не Тина. Единственная причина, по которой она бы произнесла эти слова, — потому что она это чувствовала.

Он понятия не имел, что сделал, чтобы заслужить такую удивительную женщину, как Августина Спенсер. Он только знал, что никогда ее не отпустит.

Он опустил окно, пытаясь лучше рассмотреть ее. Она открыла дверь амбара, толкнув ее по густой траве. По крайней мере, трава не даст двери закрыться, так что внутрь будет попадать немного света.

— Я тоже тебя люблю, Тина, — пробормотал он. Нет, сейчас она не могла слышать слова, но ему нужно было их произнести.

— Ну, разве это немило, — раздался голос слева от него.

Он оглянулся и обнаружил, что смотрит прямо в дуло пистолета. Когда он увидел человека, держащего его, то понял, кто на самом деле был главным злодеем.

Тина никогда не даст ему об этом забыть. У Романа сжалось сердце, он поднял руки и взмолился, чтобы они оба прожили достаточно долго, чтобы он смог увидеть ее в последний раз.

Глава 16

Тина открыла тяжелую дверь амбара, и его залило светом.

От одного взгляда на это место она вздрогнула. В темноте она могла бы притвориться, что амбар был менее жутким. Он был заполнен пыльным, покрытым паутиной сельскохозяйственным оборудованием и пустыми стойлами, где когда-то были животные. На полу, смешиваясь со старой соломой, валялись куски гниющей древесины из разрушающегося чердака. Все пахло старостью и сыростью. Все выглядело заброшенным и застывшим во времени. Покинутым.

Она вошла внутрь, держа в одной руке ключ от комнаты с кассетами, а другой потянулась к сумочке и достала пистолет.

Я люблю тебя, Роман.

Ну и дура.

Зачем она вообще раскрыла рот? Она не собиралась говорить ему это. Никогда. Ей стало тошно от мысли, что он планирует какую-то новую жизнь в пригороде, когда они вернутся в Вашингтон. Зачем он упомянул об этом? Таким образом он давал ей понять, что, когда они снова окажутся в Штатах, он еще больше отдалится от нее, чтобы найти свое славное будущее? Или потому, что теперь хочет, чтобы его будущее включало и ее? Однажды он бросил ее, потому что считал, что она не дает ему покоя. Изменилось ли это после прошлой ночи? Они открылись навстречу друг другу. Тине казалось, что они также открыли друг другу свои сердца. Она чувствовала такой покой, который не чувствовала уже много лет.

Роман тоже это почувствовал? Или она обманывала себя?

Тина прокралась вперед. Под ногами скрипнули доски. Она остановилась, прислушавшись, прежде чем вздохнуть, одновременно печально и с облегчением. Она позволила страхам Романа повлиять на нее. Она понимала, почему он беспокоится. Где-то здесь ошивался Кэмп. Несмотря на то, что он был красавчикам, он определенно опасен. Но, как он мог узнать, куда ехать, не поговорив с Эллен Хаус? Об этом месте никто не знал.

Мгновение спустя она услышала слабое царапание в нескольких метрах справа и чуть не подпрыгнула. Подавив крик, она увидела, как на полу мелькнул грызун, и бросился обратно в тень.

Черт. Она спокойно относилась к мышам. В основном. К крысам… не так спокойно. Но она должна была сохранять присутствие духа. Если она закричит, Роман прибежит, чтобы спасти ее. Конечно, это было по-рыцарски, хотя и устарело. Она могла сама о себе позаботиться. Тем не менее, Роман беспокоился о ней, и это трогало ее больше, чем она готова была признать. Она просто не нуждалась в спасении.

Тина снова оглядела амбар, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, какой он жуткий. Где эта чертова комната? Эллен сказала повернуть направо и идти до последнего стойла. Поэтому она шагнула глубже в амбар, с каждым шагом все больше отдаляясь от солнечного света, проникающего сквозь открытые двери.

Она не ожидала, что Роман так отреагирует. Выпалив, что потеряла ребенка, она ожидала, что он лишь пожмет плечами, а не погрузится в глубокую и, казалось бы, бездонную печаль. Переживая вину, он замкнулся в себе, и она не смогла этого вынести.

В этот момент он эмоционально изолировался. Она поняла, что если не сделает что-нибудь, он навсегда останется наедине со своей болью. И, простив Романа, она поняла, что уже не чувствует себя такой одинокой.

Она заметила металлический блеск в углу амбара. Она надеялась, что это замок в двери, ведущей в комнату с упряжью, но если она хочет знать наверняка, ей придется выпустить из рук пистолет и взять сотовый телефон, чтобы включить фонарик.

Как только Тина сунула пистолет в сумочку и вытащила мобильник, фонарик осветил темный угол, который она не могла разглядеть ранее. К сожалению, это не сделало визуальный эффект менее жутким. Фермерские инструменты выглядели ужасно. Целая стена, полная ржавых кос, мотыг и граблей, почти заставила ее взвизгнуть. Подул сильный ветер, от которого задрожала отошедшая штукатурка, загремели и задребезжала инструменты.

Думай о хорошем, сказала она себе.

В данный момент ей в голову не приходило ничего хорошего.

Вместо этого она сосредоточилась на том, что произойдет, когда она вернется в машину. Может, Роман скажет ей, что тоже любит ее. Скорее всего, нет, но мечтать не вредно. Скорее всего, он сосредоточится на том, что они наконец-то заполучили записи. По дороге в Лондон они могли бы обсудить, что было на этих записях и как использовать их для защиты всех, кто им дорог.

Нет, он позвонит парням, и они обсудят следующие шаги. Или он воспользуется этим временем наедине, чтобы мягко отшить ее.

Тина терялась в догадках.

После прошлой ночи она совсем запуталась. Когда они вместе лежали и говорили о ребенке, которого потеряли, она почувствовала, как связь между ними усилилась. Но, возможно, Роман не чувствовал того же.

Но сейчас ничто из этого не имело значения. Ей просто нужно забрать записи, убежать отсюда и как можно скорее вернуться обратно в Лондон. Тревога Романа, навеянная фильмами ужасов, передалась и ей. В голове крутились мысли о том, как сбежать из жуткого логова, где, вероятно, обитает серийный убийца.

Она посветила телефоном по направлению к задней части сарая, где заметила металлический блеск и увидела дверную ручку. Есть!

Ускорившись, она кинулась к двери. Когда она поднесла ключ к зазубренному отверстию, ее рука дрожала. Это должно быть то место. Тина понятия не имела, что будет делать, если увидит, что кассеты уничтожены. Она молилась, чтобы от них осталось достаточно, и суперумный техник смог извлечь из них информацию.

Замок проржавел. Она смогла вставить ключ, но он не поворачивался до конца. Ей понадобятся две руки, черт побери. Она положила телефон на ближайшую полку фонариком вниз, чтобы она могла видеть. Ручка обожгла ее холодом, когда она взялась за нее и повернула ключ.

Когда Тина толкнула дверь, та скрипнула и открылась. Девушка схватила телефон и посветила внутрь полуразрушенной комнаты. Вот она, коробка с надписью ЛИЧНОЕ и заклеенная скотчем. Это был единственный предмет, оставшийся в комнате, поэтому она забрала ее. Коробка даже поместилась в ее небольшой сумочке.

Когда Тина засунула ее в сумку, то вздохнула с облегчением.

А потом чуть не закричала, когда почувствовала как ее талию обхватила жесткая рука, а ко рту прижалась ладонь, оборвав так и не вырвавшийся крик.

— Тише, Августина, — прошептал глубокий голос ей на ухо, когда твердое тело прижалось к ней сзади. — Мы здесь не одни, и если ты выйдешь из этой двери, боюсь, что кто-то умрет.

Ее охватил чистый ужас. Она узнала этот голос. Ее схватил Мэтью Кэмп, так крепко, что она не могла шелохнуться. И даже пикнуть.

— Брось телефон. Если они увидят свет, то узнают, где мы.

Да, Роман найдет ее, и ей нравилась эта идея. Она вцепилась в фонарик. Если Кэмп хотел отобрать у нее телефон, то ему придется либо отпустить ее талию, либо убрать руку ото рта. Тогда она или убежит или закричит.

— Не борись со мной. Тут не я плохой парень, — прошептал он. — Босс послал меня проследить за тобой. Я уже несколько дней отслеживаю твой телефон. К сожалению, я думаю, что мой конкурент подсунул трекер Роману, но я не мог добраться до него, иначе меня бы вычислили. Брось телефон, Тина. Они войдут сюда в любую минуту.

Она колебалась.

Он вздохнул.

— У нас нет на это времени… Я подозреваю, что Дарси Хильдебрандт работает на русских, и если я прав, она сейчас там с Романом. Она использует его, чтобы заставить тебя отдать записи.

Кэмп знал гораздо больше, чем думала Тина. Если Дарси работала на русских, кто был его боссом? Зак? Может быть, президент использовал свою собственную охрану, чтобы проворачивать грязную работу и держал это в секрете. Тина не учла этого… но это было логично. А услышав его обвинение против Дарси, она внезапно поняла, почему та так странно себя вела. Ни один человек не мог так много улыбаться. Никогда.

Если только все это не было обманом.

Она уронила телефон в сумочку, фонарик все еще был включен, но плотная кожа сумки от Луи Виттона не позволяла пробиться свету наружу.

— Очень хорошо. Нам нужно уходить. Здесь есть выход в задней части амбара, но нам придется поспешить.

Послушать и убрать телефон в сумку — это одно. Но позволить Кэмпу увести ее отсюда — подальше от Романа, когда он может быть в опасности — совершенно другое. Она пнула его в голень.

Кэмп застонал.

— Эй, перестань. Нам пора бежать и быстро. Я же сказал, что здесь Дарси, и она не одна. С ней как минимум двое мужчин. Я должен доставить тебя в безопасное место. Это моя основная задача, наряду с восстановлением этих записей.

Она покачала головой. Она не бросит Романа. Если он у этой сумасшедшей суки, то Тина должна его спасти.

— Пойдем. — Агент начал тащить ее назад, в темноту.

Тина пнула его, борясь и извиваясь, пытаясь вырваться из его хватки.

Что-то большое врезалось в дверь амбара, и Кэмп с проклятием передвинулся, затащив ее с собой поглубже в тень.

— Не шуми, — прошипел он.

— Иди вперед, Роман. Не заставляй меня повторять. Я знаю, что она здесь. Я видела ее. — голос Дарси звучал гнусаво и высокомерно.

Тина перестала бороться. Значит, Кэмп был прав насчет Дарси. Было похоже, что он может быть прав во всем остальном. Но была одна вещь, которую знали только она и Роман: Коннор уже ехал к ним. Она должна была каким-то образом не дать Роману умереть, пока Коннор не сможет добраться сюда. Он бы наверняка со всем разобрался. Ей просто нужно больше времени.

И как ей его выиграть?

— Я не знаю, что ты видела, но Августина сказала мне, что пойдет в дом. Кассеты хранятся там. — Четко произнес Роман, и, возможно, слишком громко, как будто пытался убедиться, что она услышит его, где бы ни пряталась.

— Сильно в этом сомневаюсь, — ответила Дарси. — Но на всякий случай, Джин, иди и проверь дом. Как только закончишь, подготовь машину. Нам нужно убираться отсюда. Леон, оставайся со мной. Я все еще думаю, что она вошла сюда.

— Отлично, — прошептала Кэмп ей на ухо. — Мы все еще сможем выбраться, но мы должны отступать очень тихо. В противоположном углу есть выход, через который мы можем улизнуть.

Она покачала головой.

— Не упрямься. С Колдером все будет хорошо.

Она еще сильнее затрясла головой.

— Видишь, ее здесь нет, — настаивал Роман. — Ты найдешь ее в доме.

— Уверена, тебе бы хотелось, чтобы я поверила в это, но твоя шлюха прячется здесь. Как ты чувствуешь себя в связи с этим? Знаешь, я сделала домашнюю работу и накопала инфу на всю вашу компашку. Я был удивлена, узнав, что такой человек, как ты, будет довольствоваться объедками Мэддокса Кроуфорда.

Тине захотелось врезать Дарси по ее красивому, чопорному личику. Она сделает это точно, как ее учил отец. Он велел ей представить, как кулак пробивается сквозь объект, в который она целится. Да. Сейчас бы Тине это понравилось.

Потому что Дарси наносила собственные удары, хотя и в устной форме. Женщина точно знала, куда ударить Романа — прямиком по его гордости.

— Я была в шоке, когда узнала, что ты собираешься объявить, что спишь с ней. — продолжила сучка. — Признаюсь, я думала, что ради дела мне самой придется заняться с тобой сексом. У тебя репутация привередливого любовника, поэтому я постаралась быть веселой, но иногда немного сдержанной и послушной. Но я должна была догадаться, что все мужчины предпочитают шлюх.

Тина поморщилась. Слова Дарси ударили Романа в самое уязвимое место, потому что он считал их правдой. Это наверняка выведет его из себя, так как имидж был очень важен для него. И если он потеряет хладнокровие, им всем не поздоровится.

— Во-первых, Мэд позаботился о ней, когда я не смог, и если он получил от этого какое-то утешение, то кто я такой, черт возьми, чтобы его винить? Она самая красивая женщина в мире, и мне чертовски повезло, что Мэд не догадался надеть кольцо ей на палец. Во-вторых, причина, по которой я так привередлив по отношению к женщинам, заключается в том, что у меня уже была самая сексуальная женщина из всех. Так зачем мне кто-то еще, особенно ты? Этого никогда не случится. Рядом с Тиной я едва мог вспомнить твое имя. И в-третьих, если ты снова назовешь ее шлюхой, клянусь богом, я забуду, что я джентльмен, который не бьет женщин.

Когда он открыл рот, она ожидала услышать что угодно, но только не это.

В его голосе не было ни стыда, ни сомнений, только гордость и гнев, направленный на женщину, издевающуюся над Тиной. Роман был не похож на человека, который собирался скрывать свою любовницу. Он говорил как влюбленный мужчина.

Он говорил как муж.

Дарси усмехнулась.

— Я ожидала от тебя большего. Леон, проверь амбар. Она прячется где-то здесь. И будь осторожен. Такие женщины, как она, как правило, знают, куда ударить мужчину.

Мигнул фонарик. Тина увидела, как луч света медленно скользит по помещению.

Кэмп крепче схватил ее, пытаясь как можно дальше увести ее от этого света.

— Как только они получат записи, то тут же прикончат нас всех. Если я отпущу тебя, чтобы взять пистолет, ты пообещаешь вести себя хорошо?

Если Кэмп собирался прикончить несколько негодяев, она ему подыграет, — пока он не решит бросить здесь Романа. Затем, если Кэмп решит предать их и, возможно, шантажировать президента, Коннор мог бы с пользой применить свои навыки.

— Да, — выдохнула она.

— Зачем ты это делаешь, Дарси? Ты должна знать, что мое правительство не обрадуется тому, что ты пытаешься шантажировать президента Соединенных Штатов.

Послышались шаги, пол задрожал, пока луч света продолжал мелькать по комнате. Леон очень тщательно выполнял свое задание.

— Уверена, что мое правительство будет в ужасе, но МИ-6 не платит так, как раньше, — ответила Дарси. — Все верно. Я шпионка, чье задание — сделать общий отчет о президенте и его команде. Ничего необычного, правда. За исключением того, что у меня два босса, и тот, что в Москве, платит намного лучше. Как только я передам моим связным все, что вы искали, мне больше никогда не придется работать.

— Нет, не придется, — согласился Роман. — Потому что ты умрешь. Как и все, кто связывается с русскими. Следуй по дороге из желтого кирпича, и обнаружишь тела тех, кто думал, что направляются в страну Оз. Уверяю тебя, твой связной заберет посылку, и выстрелит тебе в голову. Так Братва обращается с чужаками, даже с полезными.

— Ни звука. — Кэмп медленно оторвал руку ото рта Тины, готовый снова наброситься, если она закричит.

Но она не была дурой. Подняв сейчас шум, она только получит пулю в ответ. А Роман окажется прямо в центре перестрелки. Кроме того, она не хотела, чтобы Кэмп снова ее схватил. Ей нужны свободные руки, чтобы она могла достать собственный пистолет. Тогда ей станет лучше.

Хотя Тина понимала, что этого может быть недостаточно, чтобы спасти ситуацию. Возможно, ей придется сделать выбор: сохранить компрометирующие записи Констанции Хейс, которые могли бы уничтожить целое правительство, или спасти Романа.

Она, не раздумывая, выберет своего мужчину.

Кэмп двигался очень медленно, не издавая ни звука, осторожно выпуская ее.

— Что же, думаю, я рискну. Они не захотят потерять такой ценный актив, — настаивала Дарси. — Кстати, о потерях, Августина Спенсер, ты знаешь, что потеряешь, если не выйдешь и не дашь мне то, что я хочу?

Тина напряглась от ее слов, но смолчала. Она определенно могла предположить, на что — или на кого — ссылалась сука.

— Отдай мне то, что нашла в этом гребаном амбаре. И в черепе Романа не появится дырка, — угрожающе прорычала Дарси. — Будет грустно потерять такого мужчину. Он такой красивый, не так ли?

Но она все равно убьет его, несмотря ни на что. Теперь, когда она раскрыла все карты и призналась, что работает на русских, Дарси не могла позволить ему выжить.

Кэмп медленно отошел от нее вправо. Стук туфель приближавшегося Леона, скрывал звук шагов Мэтью. Луч света фонарика метнулся вперед и назад, отчего сердце Тины заколотилось как бешеное.

— Но когда я закончу с ним, он уже не будет таким милым. На самом деле, он превратится в кровавый труп, если ты не перестанешь прятаться и не спасешь его.

— Даже если бы она была здесь, а не в главном доме, она слишком умна, чтобы поверить тебе. — Дарси могла бы подумать, что Роман обращается к ней, но Тина знала, с кем он на самом деле разговаривал. — Мы оба знаем, что ты все равно убьешь меня. Тебе придется. Выхода нет, поэтому со стороны Тины намного умнее было бы сбежать так быстро и так далеко, как она только сможет, потому что не в ее силах что-нибудь изменить. Она только умрет сама и потеряет улики.

Кэмп пригнулся, когда луч света приблизился к их укрытию.

— Зачем сумасшедшей кошачнице что-нибудь здесь хранить? — Голос Дарси мгновенно перешел от угрожающего к нетерпеливому. — Конечно. Она дочь медсестры, которая ухаживала за матерью Хейса. Вот чего хотят русские — карту с записями о ее психическом здоровье.

— Разве Братва еще не избавилась от этих файлов? — Голос Романа был растерянным, а такое случалось редко. Но он, вероятно, тоже старался выиграть им время. Каждую секунду, пока он продолжал говорить, была еще одной секундой, когда Дарси не стреляла в него.

Тина отказывалась даже думать о побеге. Она тоже не оставит его. И она определенно воспользуется шансом использовать записи, чтобы торговаться за его жизнь. Он назвал ее слишком умной, чтобы поддаться на эмоциональный шантаж Дарси, но она была слишком влюблена, чтобы сопротивляться.

И если бы они поменялись местами, Роман никогда бы ее не бросил.

Осознав это, она точно поняла, что имел в виду Роман, когда говорил, что хочет дом в пригороде. Он не выболтал какое-то сиюминутное желание. Он не просто разглагольствовал о возможном будущем, потому что им было не о чем поговорить. Нет, он хотел дом в пригороде, чтобы завести семью. Его семью. Это был его «я слишком напуган, чтобы открыто говорить о своих чувствах» способ спросить, не хочет ли она завести с ним семью. Хочет ли она жить с ним в этом доме.

Хочет ли выйти за него замуж.

Сначала она должна была спасти его — теперь причин для этого стало больше, чем когда-либо.

— Я ничего не знаю о файлах, но предполагаю, что если бы мой босс украл их, то позаботился бы о том, чтобы заполучить и другие доказательства, — размышляла она. — Если только русские не знали об их существовании.

Или, если Марджори Хаус добралась до записей раньше всех. На материальные файлы распространялись правила хранения и политика конфиденциальности больницы, пока их не добавили в базу данных. Что, если из-за цифровизации базы данных, их враги узнали о существовании файлов?

Все мысли вылетели из головы, когда Кэмп схватил ее за плечо и прижал ее к стене.

Он закрыл ее тело своим? Она видела, как свет из фонарика в руках прихвостня Дарси с безжалостной уверенностью преследует их, все больше приближаясь. Тина предположила, что если Кэмп работал на Зака, то он не станет забирать у нее сумку и убегать.

Но какая ему разница, выживет она или нет?

Было бы намного проще устроить хаос, забрать у нее записи и сбежать. Он не знал, что у нее есть пистолет. Он не знал, что она брала уроки самообороны. Он был намного больше и сильнее и, вероятно, мог раздавить ее. Но вместо этого он защищал ее. Почему?

— На кого ты работаешь? — Выдохнула она так тихо, что засомневалась, услышал ли он.

— Я все расскажу, когда мы выберемся отсюда. Оставайся позади меня.

Так значит, на самом деле Кэмп не был плохим парнем. Может, он агент, работающий от имени Зака и охотящийся на предателя? Или, может быть, он работает на Глубокую Глотку? Это была интересная мысль. Но тогда как насчет самолета Мэда и того факта, что Кэмп был там до его взлета?

Тина все еще искала ответ, ее голова кружилась от вероятных последствий ситуации. И тут ей в голову пришло невероятное решение.

Господи, Боже мой.

Вдали раздался громкий треск. Она подпрыгнула от этого звука. Рассеянный луч фонарика чуть не осветил их, прежде чем дернуться в сторону шума, после чего Леон побежал к передней части амбара.

— Что это было, черт возьми? — Спросила Дарси.

— Это была Тина, — солгал Роман. — Моя малышка пакует вещички, и, похоже, она позаботилась о том парне в главном доме. Я же говорил, что она там.

— Это Спаркс? — Тихо поинтересовался Кэмп. — Я заметил хвост, и подумал, что это мог быть он. Если так, то у нас может быть шанс выйти на первое место.

— Да, но мы не можем оставить Романа, — прошептала она в ответ.

— Мы должны бежать. Спаркс спасет его.

Ни за что на свете.

— Я его не оставлю.

Кэмп выругался себе под нос.

— Ну, я слышал, что ты крутая сучка. Думаю, это значит, что ты еще и упрямая. Хорошо, мы будем драться. Пригни голову и не потеряй эти записи.

Кэмп не стал ждать ее ответа, прежде чем тихо выпрямиться. Затем он вскочил словно пружина.

Внезапно вокруг Тины раздались звуки стрельбы. Так близко. Так громко. Тра-та-та. Она не могла разглядеть ничего, кроме очертаний Кэмпа, пока он нависал над ней и периодически нажимал на курок. Она не знала, кто стрелял и когда, но она знала, что должна вступить в бой и удостовериться, что они победят.

Когда она сунула руку в сумочку и охватила собственное оружие, Кэмп крякнул и взглянул на свою грудь. Он кашлянул. Затем его тело ослабло, и он рухнул на пол рядом с ней.

— Черт, — умудрился выдавить он слабым и хриплым голосом. — Удачный выстрел.

Она упала на колени, но было так темно. Она не могла понять, куда именно его подстрелили. Сейчас это не имело значения. Ей нужно найти оружие и защитить себя, или вскоре она обзаведется парой новых дырок, также как Кэмп. И что насчет Романа?

Она снова потянулась за пистолетом в сумке, но внутри было столько всякой дряни, что смогла нащупать его только тогда, когда в дальней части амбара раздались тяжелые шаги. Но кто это?

Она понятия не имела, сколько у Дарси еще осталось прихвостней. Удалось ли Кэмпу кого-нибудь подстрелить? Кто стрелял в главном доме? Коннор? Или Джин сделал свой собственный счастливый выстрел? Если так, то Тине придется объяснять Ларе, почему у нее больше нет мужа. А что, если она сама потеряла мужчину, которого любила?

Ей стало плохо.

— Шагай, Колдер, — приказала Дарси.

Тина чуть не вскрикнула от радости, поняв, что Роман не попал под перекрестный огонь.

— Ты оставишь Леона лежать в луже собственной крови? — Спросил он, сообщая Тине необходимую ей информацию.

Итак, Леон — больше не проблема. Ей оставалось убить Дарси и Джина, если ему удалось пережить перестрелку в главном доме.

— Заткнись, — огрызнулась Дарси.

— Ты чертовски сурово обходишься со своими прихвостнями.

— Думаю, пришло время взять тебя с собой и проверить, насколько президент ценит своего руководителя штаба.

Глаза Тины расширились от ужаса. Не может быть. Она пошарила вокруг, ища Кэмпа. Она все еще не могла ничего разглядеть, но он казался пугающе неподвижным.

— Мэтью? — пробормотала она где-то возле его уха.

Нет ответа.

Дрожа, она обыскивала его, пока не нашла запястье. Она в отчаянии положила пальцы на место пульса.

Ничего.

О Боже. Он действительно мертв.

Сердце угрожало вырваться из груди. Она даже не знала, приехал ли уже Коннор. Их спасение может лечь только на ее плечи. Но почему-то она не могла позволить Дарси заполучить записи Констанции, как и не могла позволить ей увезти Романа.

Она боялась, что иначе никогда больше не увидит его живым.

Тина мысленно пыталась представить карту фермы. Но она не могла вспомнить, голова кружилась. Где могла припарковаться эта сумасшедшая сука? Ей нужно включить мозги, чтобы добраться до машины Дарси раньше, чем ей удастся засунуть Романа в багажник и исчезнуть.

Она нащупала самозарядный пистолет Кэмпа, лежащий рядом с его рукой. У нее не было времени на поиски собственного пистолета, поэтому она схватила его и начала пробираться через заднюю часть амбара к скрытой дыре в стене, о которой он упоминал.

— Я иду, — проворчал Роман. — Тебе не обязательно тыкать в меня. Я понимаю, что ты меня застрелишь, поэтому все должны сохранять спокойствие и делать то, что нужно.

Тина получила его сообщение. Оставайся на месте, пока не появится Коннор, а затем позволь ему со всем разобраться. Ей не нравилась эта идея. Она не будет ждать, в то время как Роман в опасности. Она должна действовать сейчас.

— Где, черт возьми, Джин? — Голос Дарси все больше отдалялся, но Тина заметила напряжение в ее голосе. Женщина была напугана.

Похоже, она пришла только с двумя мужчинами, и один из них определенно был выведен из строя. Возможно, она не могла представить, что столкнется с агентом секретной службы и разозленной влюбленной женщиной. Если сюда добрался Коннор, добавьте в эту смесь бывшего агента ЦРУ. Тина не думала, что Дарси могла победить.

Как только Роман и записи будут в безопасности, она выяснит, может ли ее дикая теория о том, как здесь оказался Кэмп и кто его послал, оказаться правдой. По крайней мере, она скажет всем, что он пытался защитить ее, спасти записи от Дарси и ее русских приятелей, чтобы его похоронили как героя.

Но сейчас она должна была действовать.

Поскольку ей больше не приходилось беспокоиться о том, чтобы оставаться незаметной, Тина шла вдоль стены, пока не нащупала дыру, прикрытую несколькими досками. Морщась, она протиснулась в узкое пространство, разорвав гвоздем брюки. С ее высоким ростом сделать это было нелегко, но она справилась.

Затем Тина глубоко вздохнула и потянулась к сумочке, перекинув ее через плечо. Она не потеряет эти записи. Она передаст их в надежные руки и спасет своего мужчину.

— Вставай! — Закричала Дарси. Крик доносился из-за угла амбара, где-то слева от Тины. Она не была уверена, где Дарси припарковала машину. Или как женщина нашла их, если только Кэмп не сказал правду об отслеживании их телефонов.

— Перестань! — Закричал в ответ Роман. — Мне нужна минута. Я подвернул лодыжку.

Тина прижалась спиной к стене амбара, подкралась к углу, заглянула за него и увидела Романа. Он лежал на земле. Конечно, он мог упасть, но Тина готова была поспорить, что он споткнулся нарочно. Он пытался дать Коннору время, шанс.

Но она нигде не видела бывшего агента ЦРУ. А значит, она единственная могла спасти Романа.

— Вставай, или я тебя пристрелю, — пригрозила Дарси. — Я больше не буду ждать.

Тина услышал отчаяние в голосе Дарси. Она паниковала, и это не предвещало для Романа ничего хорошего.

Он не мог позволить Дарси увезти себя, пока не узнает, что Тина в безопасности. Но, не убедившись в этом, он будет сопротивляться, и вполне возможно проиграет эту битву… и потеряет жизнь.

Ни за что, черт возьми.

Тина развернулась и подняла пистолет, как ее учил отец. Хотя он покинул землю много лет назад, в этот момент он был с ней, и она могла слышать его терпеливые советы. Снять предохранитель. Цель в поле зрения. Не торопиться.

Она чувствовала присутствие Дэкса несмотря на то, что он был на другой стороне океана. Пистолет — это продолжение твоей руки, твоей воли. Смотри туда, куда хочешь, чтобы вошла пуля. Сделай глубокий вдох. Держать руку твердо.

Роман резко поднял голову. Их взгляды встретились. Он тоже был с ней. Когда Дарси закричала и подошла, чтобы пнуть его, он просто кивнул Тине.

Сделай это.

Он доверял ей. Он нуждался в ней. Он верил в нее.

Тина глубоко вздохнула, и тут Дарси увидела ее. Глаза женщины расширились. Казалось, время замедлилось, когда Дарси подняла пистолет. Но Тина уже была наготове и выдохнула, одновременно нажимая на курок.

Затем время ускорилось, и голова Дарси внезапно откинулась назад. Она обессилено упала на траву.

— Тина, черт возьми! — Раздался мужской голос с другой стороны двора. Из главного дома выбежал Коннор в разорванной рубашке и с пистолетом на боку. — Я хотел допросить ее. Ты не могла просто ранить ее или хотя бы не вышибать ей гребаные мозги?

Роман упал на траву и перекатился на спину, весь забрызганный кровью. Он ранен?

Когда она схватила его за запястье и начала искать пульс, он потянул ее вниз, обхватив руками.

— Я тоже люблю тебя, Августина. Я так сильно тебя люблю. Спасибо.

Она с облегчением вздохнула и обняла его в ответ.

— Уединитесь, — пробормотал Коннор и печально покачал головой. — Вы должны возвращаться в Лондон, а мне нужно разобраться со всеми этими чертовыми телами. Я ушел из ЦРУ, чтобы мне больше не пришлось иметь дело с трупами, черт побери.

— В амбаре еще два тела. — Роман успел сесть. — Если только Кэмпу удалось пережить пулевое ранение.

— Кэмп здесь? — Коннор заглянул в амбар.

— Да, но он этого не делал. Он пытался защитить меня. Скорее всего, без него мы бы не выжили. — Она все еще судорожно размышляла. — Парни, возможно, он тайно работал на Зака?

— Только не на Зака. Иначе я бы знал. И сказал бы тебе, — настоял Роман.

— Что насчет Глубокой глотки?

Роман пожал плечами.

— Это возможно. Вероятно, мы никогда не узнаем.

Тина в этом сомневалась. Ее дикая догадка казалась более вероятной… Она не успокоится, пока не получит ответы.

Коннор убрал оружие.

— Сейчас же везите эти записи Заку. Полагаю, они у вас?

— Конечно, — подтвердила Тина.

Роман встал и протянул ей руку.

— Разве ты не знаешь, что не существует ничего, с чем бы не справилась моя девушка?

— Отлично, — ухмыльнулся Коннор. — Тогда она сможет вернуться в Лондон, а ты поможешь мне избавиться от тел.

Роман ударил рукой по груди.

— Нет, у меня был тяжелый день. Возможно, я пережил сердечный приступ. Мне нужно, чтобы Тина была поблизости. В случае чего, она сделает мне искусственное дыхание.

Закатив глаза, Коннор достал телефон.

— Идите. Вы совершенно бесполезны. Я знаю одну фирму в Лондоне, к которой можно обратиться. ЦРУ пользуется их услугами время от времени. Они помогут мне прибраться и выяснить, кто такие, черт возьми, эти двое.

— Ты не можешь оставить здесь Мэтью, — настаивала Тина. Он отдал жизнь при исполнении служебных обязанностей. Она не была уверена, почему он работал втайне от секретной службы, но у нее не было сомнений, что он по-своему пытался защитить президента. — Ему должны быть оказаны соответствующие почести.

Коннор кивнул.

— Я выясню, как это сделать. Его служебные записи могут быть конфиденциальны, но его семье сообщат, что он погиб при исполнении служебных обязанностей. А теперь поторопитесь и убирайтесь отсюда. Я не хочу, чтобы это попало в прессу. И Тина, ты молодец.

Роман притянул ее к себе и крепко обнял.

— Ты была великолепна, и я так и знал, что ты меня не послушаешься. Я знал, что ты придешь и всех спасешь. Я люблю тебя. Все, о чем я мог думать, это то, что сожалею, что не сказал это ранее. Позволь мне говорить это каждый день до конца жизни.

Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к успокаивающим ударам сердца.

— Я думаю, что справлюсь с этим, Колдер.

— Роман, — поправил он. — Или, может быть, муж?

Тина улыбнулась. Они наконец-то будут вместе.

— Да.

Глава 17

— Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь, что собираешься жениться на моей сестре? — Дэкс почесал голову и уставился на Романа, словно пытаясь понять, шутит он или нет.

Роман оглядел большую гостиную в восточном крыле Белого дома в поисках какого-нибудь укрытия. Дэкс сводил его с ума. Он уже в десятый раз пытался объяснить другу сложившуюся ситуацию.

Новоиспеченная жена Дэкса, Холланд, обняла мужа за талию.

— Думаю, он пытается сказать то, что все остальные знали уже много лет. Что он влюблен в Тину. Не прошло и века, Колдер.

На самом деле, давно было пора.

Дэкс нахмурился.

— Сегодня что, первое апреля, а я один не знаю?

Роман застонал.

— Нет, но мы подумываем о свадьбе в апреле, приятель.

Тина заявила, что правильно спланировать свадьбу, она никак не сможет раньше апреля. Так как это из-за него они потеряли столько лет, он готов на все, что она захочет. Единственное, на чем он настоял, это чтобы она переехала к нему в ту же минуту, как они вернутся в Вашингтон. Он не собирался ждать ни секунды, чтобы начать совместную жизнь.

Они вылетели домой вчера утром. Эту ночь они провели в одной постели. И он планировал проводить так каждую ночь до конца жизни.

Жизнь налаживалась.

Но этот вечер, скорее всего, будет нелегким. Зак попросил их всех собраться в гостиной, и Роман был уверен, что это не по поводу хороших новостей. Зак ждал до полудня, чтобы прослушать записи, боясь, что в Лондоне кто-то может подслушать. Как тяжко было Заку ходить на завершающие встречи с премьер-министром и делать вид, что ничего не произошло? Черт, даже Роману было тяжело, но, по крайней мере, рядом с ним была Тина.

Дэкс кивнул.

— Значит, у вас будет фиктивная свадьба, и это станет первоапрельской шуткой. Буду честен, я этого не понимаю.

Похоже, Дэкс решил строить из себя дурачка. Или так, или солнце Мауи выжгло ему мозги.

— Нет. У нас будет настоящая, совершенно законная свадьба в апреле следующего года.

— И ты женишься на моей сестре? — медленно произнес Дэкс, словно так слова будут иметь больше смысла. — Роман и Августина. Женаты. Ладно, может, кому-то это и кажется смешным, Роман. Но так как у тебя никогда не было чувства юмора, я думаю, что у тебя отвратительно получается шутить. Лучше даже не старайся.

— Господи, Дэкс. Хватит его мучить. Я уже сказала маме, и она очень рада за нас. — Тина присоединилась к Роману и обняла его. — Дело в том, что мы с Колдером трахались время от времени, начиная с колледжа. И, наконец, я согласилась сделать из него честного человека. Чтобы все было по правилам. Все уже знали.

Когда Дэкс уставился на нее, французские двери позади них распахнулись. Вошли Гейб, Эверли и Лара, подобающе одетые к ужину. Гейб появился в тщательно отглаженном костюме, а леди прекрасно выглядели в сверкающих коктейльных платьях. Но никто не мог сравниться с Тиной.

Дэкс нахмурился, как будто до него, наконец, дошло.

— Гейб, ты знал, что между Романом и моей сестрой что-то есть?

— Я знаю, что когда-то у них был жаркий роман, и с тех пор парень так и не пришел в себя. — Гейб улыбнулся и показал Тине палец вверх. — Спасибо, что прислушалась к его мольбам и позволила приползти обратно. С ним намного легче иметь дело, когда он перепихнулся.

— Я не умолял. — Ну, не совсем. Но ему нравилось, что он каждую ночь спал с самой красивой женщиной в мире. Это определенно было победой.

Тина подмигнула ему.

— Это заняло у него некоторое время, но он научился.

Да, он научился. Он научился никогда не спорить со своей великолепной, слишком умной для него будущей женой. Он наклонился и коснулся ее губ.

— Мне понадобилось время, но, в конце концов, я все сделал правильно, детка.

Дэкс снова нахмурился.

— Роман, это моя сестра. Не целуй ее в моем присутствии. Не целуй ее вообще.

Тина закатила свои красивые глазки.

— Может быть, он успокоится после того, как мы поженимся. Или заведем детей. Я отведу леди в другую комнату. Там подготовлены закуски и напитки. Не задерживайтесь.

Он схватил ее за руку и притянул ближе, в то время Холланд принялась объяснять Дэксу, почему Роман мог поцеловать Тину.

— Эй, тебе не нужно уходить. Зак хочет поговорить.

Она сжала его руку.

— Я знаю, но также я понимаю, что будет лучше, если он сначала поговорит со своими лучшими друзьями. Мне не нужно быть в этой комнате, чтобы быть частью группы. Вам пятерым нужно несколько минут. Это были долгие пара месяцев, и Зак обходился без Лиз, поэтому он больше, чем когда-либо, нуждается в вас, ребята.

В тех, кто остался. Тина не упомянула Мэда, но было похоже, что безумный Кроуфорд был в комнате. Черт, он должен был быть.

— Ты права, — пробормотал Роман.

— Кроме того, ты все расскажешь мне позже, и я не против.

Он хотел, чтобы она поняла.

— Я выбираю тебя, Августина. Если ты хочешь остаться и послушать, я поддержу тебя или тоже уйду.

Тина сверкнула одной из тех блестящих, согревающих мир улыбок, которые освещали его дни.

— И это все, что мне было нужно. — Она встала на цыпочки и поцеловала его. — Я люблю тебя. Теперь поговори с друзьями. Я думаю, что пришло время показать этим русским ублюдкам, что им не тягаться с Истинными Джентльменами.

Да, но русские пытались с ними тягаться. Кто бы ни собрал тот файл, тайно доставленный в комнату Лиз в Лондоне, он определенно одержал верх. Тем не менее, ее ободряющие слова согрели ему сердце.

— Я люблю тебя.

Было так приятно произносить эти слова и знать, что она скажет в ответ.

— И я тебя люблю. — Она снова поцеловала его, затем наклонилась ближе и понизила голос. — Есть какие-то новости насчет Глубокой глотки?

Тина была одержима поиском этого человека. Не информатора, а их общего вдохновителя. Она была абсолютно уверена, что это был мужчина — человек, которого, как они думали, они уже никогда не увидят снова. Ему было больно расстраивать ее, но она, наверняка, ошибалась. Этого не могло случиться.

— Частный детектив, которого я нанял, абсолютно ничего не нашел в поддержку твое теории. Он также не смог найти ни частичек кожи, ни волос женщины, с которой мы встречались на кладбище. Мне жаль. Я могу продолжать искать, если хочешь. — Он наймет другого сыщика провести расследование, если от этого ей станет лучше.

Глубоко вздохнув, она покачала головой.

— Нет, он появится, когда будет готов. Мы должны быть терпеливыми. Он где-то там. Уверена, у него есть свои причины для того, чтобы прятаться. И я буду верить.

Он вообще никогда не появится, потому что он был мертв, но Роман не собирался сообщать невесте очевидные вещи. Мэддокса Кроуфорда больше нет, и никакая теория заговора его не вернет.

Еще один щелчок дверей, и вошли Зак и Коннор.

— Это сигнал, что мне пора уходить, — сказала Тина. Позаботься о нем. Он выглядит усталым. Я пытаюсь быть терпеливой, потому что знаю, как ему было тяжело на прошлой неделе, но он должен лучше относиться к Лиз. Ее даже не пригласили на сегодняшний вечер. Я спросила, собирается ли она на ужин, и она понятия не имела, о чем я говорю.

Он прислонился своим лбом к ее.

— Я не могу заставить его, детка. Я тоже не хочу причинять боль Лиз, но это должно быть решением Зака. Я поговорю с ним, но ничего не могу обещать.

Она довольно вздохнула. Он знал это чувство. Возможность прикоснуться к ней, обнять ее, тоже его успокаивала. Они не потеряли свою страсть. Они все еще спорили, но всегда понимали, что больше любых споров они любили друг друга.

Она выпрямилась.

— Леди, в соседней комнате нас ждет бармен и самые вкусные канапе на свете. Также наш бармен совмещает профессию начинающей модели. У него есть для нас несколько очень забавных историй.

Женщины оживились, смеялись и разговаривали, выходя из комнаты.

— Модель? — Переспросил Роман спросил.

Тина пожала плечами.

— Эй, мы замужем, но не слепые. Ты бы знал, что я запланировала для своего девичника.

Гейб посмотрел вслед женщинам.

— Тина оказывает на них плохое влияние.

Коннор положил руку на плечо друга.

— Ты еще не понял? Она оказывает ужасное влияние, и я чертовски рад, что она здесь с нами.

— Эверли и Холланд любят стрелять в людей. Лара ведет политический таблоид, а Тина ест журналистов на завтрак, — отметил Роман. — У нас есть определенный вкус к девушкам, народ. Они все смутьянки.

— Я просто хочу кое-что прояснить, — сказал Дэкс. — По каким именно причинам тебя целовала моя сестра? И почему она упомянула ваших детей?

Он прибьет Дэкса.

— Потому что она любит его и, наконец, она с тем, с кем должна, — ответил Зак. — И я очень благодарен ей за то, что она вмешалась и выполнила некоторые из обязанностей, которые традиционно принадлежали Первой леди. Я больше не могу просить об этом Элизабет. И слава богу, Тина хорошо нас знает. Я полагаю, что для сегодняшнего вечера она приберегла очень хорошую бутылку скотча. Я не против выпить бокал.

Его женщина была доброй.

— Гейб дай, пожалуйста, бокал еще Дэксу. Похоже, это ему нужно.

Зак обратился к Коннору.

— Мы разобрались с трупами?

Коннор занял свое место.

— Абсолютно. Я работал с заслуживающей доверия лондонской фирмой, и они даже дали мне досье на двух приспешников. Оба известных члена Братвы. Ничего удивительного.

— А Кэмп? Что еще мы знаем о нем? — Поинтересовался Роман.

— Я удостоверился, что в записях будет сказано, что он погиб при исполнении служебных обязанностей. Его тело было найдено в Лондоне за пределами особняка. Он умер при преследовании террориста-одиночки. Конечно, все это засекречено, но это то, что мы сообщим его семье. — Очевидно, Коннор работал, не покладая рук. — Что касается того, от кого он получал приказы, я до сих пор ничего не узнал. Я проверил все его личные вещи. Этим утром я даже наведался в его квартиру. Телефон и его финансы чисты. Если он делал это ради денег, он безупречно скрыл это.

— По каким еще причинам ему это делать? — Спросил Дэкс.

Верность. Долг. Честь. Страна.

Вопрос был в том, не почему, а кто. Кто мог убедить агента секретной службы преследовать русских шпионов по всей Англии, не сообщив боссу? Должно быть, у сукина сына хорошо подвешен язык, и он знал, как правильно мотивировать Кэмпа.

Роман пожал плечами.

— Легко догадаться. Мы должны учитывать, что Глубокая Глотка может нацелиться на другого агента. Он захочет оставаться рядом с президентом.

Потому что он, казалось, хотел помочь.

— А Дарси Хильдебрандт? — Поинтересовался Зак.

— Не моя проблема. — Парировал Коннор. — Если британцы знали, что она двойной агент, то так им и надо. Если нет, то это их промах. Она маскировалась. Со шпионами такое случается. Так работает игра. Если ее могилу найдут, то обнаружат, что она была похоронена с двумя известными членами Братвы, а британцы не идиоты. Они поймут, что кто-то сделал за них грязную работу. Так мы поддерживаем дружбу. Они помогают нам. Мы помогаем им.

Роман был готов забыть об этом, хотя Тина все еще каждый день дразнил его насчет свидания с двойным агентом, который пытался их убить.

— Похоже, мы выжали из этой поездки все, что могли.

— Да, тем более что я слышал, что появилась новая благотворительная организация, обслуживающая кошачье население одной английской деревни, — сказал Зак с хитрой улыбкой. — Общество заботы о кошачьих имени Романа Колдера.

Он застонал.

— Это все Тина. Хотя это профинансировано мной. Она уже получила пароли и доступ ко всем моим учетным записям. Твоя сестра обойдется мне в целое состояние.

Дэкс наконец улыбнулся, его лицо посветлело.

— Отлично. Теперь я чувствую себя намного лучше насчет того, что вы спите вместе. Подожди, пока вы не получишь счет от Неймана Маркуса. Эта женщина обожает хорошие туфли.

Ему нравилось, как она в них выглядит. Он не будет жаловаться, пока она носит их для него, когда они одни, и она при этом голая. Вероятно, лучше не произносить это вслух.

Роман повернулся к своему лучшему другу.

— Как ты держишься, Зак?

Гейб раздавал напитки, и они все сели. Только они пятеро. Слева от Коннора было свободное место. Место, которое никто никогда не займет снова, несмотря на мечты Тины.

Зак принял бокал.

— Помимо того, что я поддался на шантаж и, вероятно, должен быть привлечен к ответственности? Все отлично.

— Ты просто не упомянул о проекте, который еще много лет не будет осуществлен. — Они сто раз это проходили. Сейчас неподходящее время сопротивляться. У них недостаточно данных. Им нужно было собрать больше информации, прежде чем они атаковать.

— Это скользкая дорожка, и ты это знаешь. — Зак сделал долгий глоток. — И теперь они знают, что могут контролировать меня. Хорошая новость в том, что я знаю, почему.

— Ты прослушал записи? — Уселся в кресло Гейб.

— Сделанные на сеансах твоей матери, когда она была в той психиатрической больнице? — Уточнил Дэкс.

— Да, я их прослушал. И Коннор тоже. — Зак сел, закинул правую ногу на левую. — Я попросил его, потому что у него есть некоторые знания в области психологии.

Да, черт возьми. ЦРУ хорошо его обучило. Роман был рад, что Коннор согласился на это, потому что он, определенно, не хотел их слушать. Было бы слишком болезненно слышать страдания женщины, которую он знал с детства. Он не мог представить, что прослушивание и анализ этих сеансов сделали с ее сыном.

— Что вы узнали?

Зак глубоко вздохнул, словно успокаиваясь.

— Моя мама рассказывает, как случайно убила ребенка, когда была в России. Однажды ночью она напилась и наткнулась на ребенка. Проблема в том, что даже когда она говорит об этом случае, ее голос звучит так, будто она пьяна. Она подобрала ребенка. Ее ребенка. И уронила его.

Коннор наклонился.

— Она сказала не так. Она сказала, что думала, что это ее ребенок. Она ни разу не подтвердила, что ребенок принадлежит ей, просто она так подумала. Мы знаем, что в то время в доме было как минимум два ребенка. Ты и ребенок Натальи. Она сказала, как ей жаль, и ей никогда этого не исправить. Я не верю, что она убила собственного ребенка.

Зак стиснул зубы.

— Думаю, ты ошибаешься. Она случайно раздавила череп своего ребенка, а мой отец знал, что она не сможет родить еще одного. Я считаю, что этот ребенок, настоящий Зак Хейс, был заменен сыном Натальи Куликовой. — Он сделал паузу. — Мной. Я Сергей, и поэтому русские считают, что могут использовать меня.

Роман отказывался в это верить.

— Зак, разговоры твоей матери могут ничего не значить. Твоя теория… Это всего лишь предположение. Я верю, что ты Зак Хейс. Ты был воспитан, чтобы быть Заком Хейсом. Ты лучший человек, которого я знаю.

— Но если я прав, я родился на русской земле русской матерью. Я гражданин России, — ответил он мягче. — Я не только не имею права быть президентом, я — главный спящий агент — который даже не осознает этого. Я думаю, что должен немедленно уйти в отставку.

— И подвергнуть страну хаосу? — Запротестовал Гейб. — Ты понимаешь, что твоя отставка сделает с фондовым рынком? Ведь твой вице-президент умом не блещет.

— Поэтому он и стал вице-президентом. — Дэкс взъерошил волосы. — Франклин хотел на эту должность кого-то, кого он мог бы легко контролировать, но если ты уйдешь в отставку, то под контроль его возьмет спикер парламента, а мы все знаем, что этот сукин сын не заботится ни о ком, кроме себя. Нет, ты не можешь уйти сейчас.

— У нас тут не демократия, — сказал Зак.

Коннор рассмеялся.

— Конечно, демократия. Она установилась с тех пор, как Мэд собрал нас вместе, и мы впервые проголосовали за то, чтобы готовиться к выпускному экзамену по химии или сбежать, чтобы посмотреть, как девочки сдают плавание на физкультуре.

В ту ночь они так и не занялись химией.

— Он прав. Давайте проголосуем, — настаивал Дэкс.

— Парни, это опасно не только для меня, но и для вас и всех ваших жен, — умолял Зак.

— Я знаю, как проголосует моя жена, — сказал Гейб. — Роман, организуй все, как надо. Это всегда была твоя работа.

Потому что он в самом раннем возрасте заинтересовался парламентскими процедурами.

— Я призываю к проведению голосования Истинных джентльменов. Скажите «за» все, кто голосует за то, чтобы продолжить расследование и прикрывать спину нашего друга и нашего президента.

— За, — сказал Гейб.

Коннор кивнул.

— Я — за.

Дэкс отдал главнокомандующему салют.

— За.

— За. — Роман никак не мог позволить ему уйти в отставку. — Мы будем сражаться.

Зак вздохнул. Он казался чертовски усталым, но испытал огромное облегчение, когда друзья встали на его сторону.

— Тогда решено. Мы сражаемся.

Роман сделал большой глоток скотча и молча поклялся, что они сделают все возможное, чтобы выиграть этот бой.

* * * *

Закари Хейс поправил рубашку и посмотрелся в зеркало. Когда, черт возьми, у него появились седые волосы на висках? Они словно поседели за одну ночь.

«Я не хотела этого делать. Я хотела обнять его. Он был моим ребенком. Мой сладкий малыш. Я ненавидела планы Франклина на него. Я спрашивала себя, может быть будет лучше, если я избавлю его от страданий прямо здесь и сейчас.»

Он вздрогнул от безумия в голосе матери. Это поэтому, отец отправил его в школу-интернат? Потому что он боялся потерять замененного ребенка? Сколько он заплатил Наталье Куликовой за ее ребенка, чтобы у него появился новый Зак Хейс?

— Вы готовы ехать, сэр? — Спросил Томас.

Он зависел от этого широкоплечего агента секретной службы. Томас был с ним с самого первого дня в Белом доме.

— Да. Я уже отправил багаж.

— Это хорошо, что вы решили отдохнуть на этих выходных, сэр. Не могу вспомнить, чтобы вы оставляли работу на целый день, — сказал Томас.

Ему нужно было уехать, иначе он мог сделать то, чего не должен. Чего не мог. Но соблазн взять Лиз за тонкую шейку и задушить ее был слишком силен. Что еще он должен был сделать после того, как обнаружил, что электронные письма, подтверждающие, что он прикрыл расследование ФАА, были отправлены из ее офиса? С ее рабочего места. С ее ноутбука. О, она попыталась скрыть это, но это именно она передавала критически важную информацию прессе. Она в частном порядке общалась с Дарси Хильдебрандт. У него были доказательства. Коннор даже нашел письмо от Лиз, в котором говорилось, что ей удалось поставить жучок на телефон Августины.

Лиз, у которой были самые ясные голубые глаза. Лиз, которая всегда так хорошо о нем заботилась. Лиз, о которой он мечтал ночью. Лиз, женщина, которую он жаждал больше, чем кого-либо другого, даже больше собственной жены.

Лиз была подлой змеюкой. Лиз связалась с русскими.

Как давно она работала против него? Как давно она решила продать его? Она сделала это, потому что ненавидела? Потому что не заботилась о стране? Потому что стремилась к власти? Или она ударила его в спину просто ради денег?

Он был гребаным идиотом, пускавшим слюни от ореола ее светлых волос, милого выражения и тела, ради которого он готов был убить.

Отсюда эта поездка в Кэмп-Дэвид. Он намеревался проветрить голову. Выходные с парнями. Только его лучшие друзья и больше никого.

Ну, они и служба безопасности, потому что без них ему можно ходить только в туалет.

Они с Коннором расскажут остальным все, что узнали. Вместе они решат, как поступить с прекрасным предателем, которого он любил много лет.

Нет, он жаждал ее. Это была не любовь. Это не могло быть любовью. Он не заслуживал любви. Власть, деньги и отец, который разражался тирадами и бредил о демонах, — да, это было для него. Но не любовь.

— Машина готова, — объявил Томас, выходя из его комнаты.

Как, черт возьми, он оказался в таком положении? Из-за своих проблем он отрывает друзей от жен. Имел ли он на это право? Имел ли он какое-либо право тащить их вниз вместе со своим тонущим кораблем?

Разве его амбиции уже не нанесли достаточно вреда им всем?

Он посмотрел на телефон и подумал о том, чтобы отменить выходные. Он мог бы запереться в Кэмп-Дэвиде и…

«Я не встречала никого, кто беспокоится об окружающих так, как ты, Зак.»

Он слышал, как тихий южный голосок Лиз дразнит его. Чаще всего именно она спасала его от упаднических настроений. Это она заставляла его вставать по утрам. Это она заставляла его с нетерпением ждать будущего. Он так долго и с нетерпением ждал, когда сможет официально позвать ее на свидание. Он планировал сделать это сразу, когда закончится кампания на выборы на второй срок. Он даже думал о том, как хорошо было бы провести свадьбу в Белом доме… и, может быть, завести ребенка.

Теперь все изменилось. Он сбегал для того, чтобы не убить ее.

Нет, он сбегал, потому что, когда Коннор принес ему уличающие ее доказательства, его первой мыслью было приковать Лиз к кровати и показать ей, что она не может безнаказанно предать его. Он горел желанием связать ее и убедиться, что она точно понимает, кто здесь главный, и что она никогда не сможет снова предать свою страну… или его. Он думал жениться на ней, чтобы каждый вечер напоминать ей, что она служит в угоду президенту — и никого другого — и так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.

Это было бы ужасной ошибкой.

Сейчас она была где-то в Западном Крыле, работала с Тиной, которая думала, что Зак ужасно обращается с ее подругой.

Ему придется сказать Тине, что ей следует осторожнее выбирать людей, которым можно доверять.

Зак схватил мобильный телефон и положил в карман. Может быть, он должен отменить эти выходные, но он не будет. Ему это нужно. И он был обязан друзьям. Они решили сражаться бок о бок с ним. А значит, им надо расставить все фигурки на шахматной доске, прежде чем русские снова сделают шаг. Может быть, они даже нападут первыми.

Он вышел из комнаты, приветственно кивая встречным людям. Он двигался быстро, не желая останавливаться для разговора. Ему нужен был стакан скотча и компания его друзей.

Будут ли они все еще его друзьями, если их наихудшие подозрения насчет его прошлого и происхождения окажутся правдой? Может быть, было глупо волноваться насчет этого, но он беспокоился.

Томас ждал его у лимузина.

— Сегодня я буду вашим водителем, сэр. И, для записи, был рад служить вам. Постарайтесь не слишком пачкать машину кровью.

— Кровью? — Зак покачал головой, заглядывая в открытую дверь лимузина и забираясь внутрь. — О чем ты говоришь?

Но Зак сразу увидел, что на заднем сиденье кто-то был. Свет, идущий от двери, осветил пару дорогих лоферов и дизайнерские брюки. В его лимузине кто-то сидел.

Зака пронзила дрожь:

— Томас?

— Надеюсь, вы меня не уволите, сэр. Но со всем уважением я настаиваю, чтобы вы поговорили с ним. Давно пора.

Значит, Томас тоже участвовал в этом заговоре. Его окружали волки в овечьих шкурах. Они не убьют его, не сегодня. В конце концов, у них были на него планы.

Лучше покончить с этим. Может быть, он наконец все узнает. Информация наверняка поможет ему решить, каким оружием лучше бороться.

Зак забрался в лимузин, сел, а затем повернулся лицом к врагу, все еще сидящему в тени.

Черты лица казались ему до боли знакомыми. Форма носа. Пронзительный цвет глаз.

Но это было невозможно. Так ведь?

— Привет, приятель. Ты хоть представляешь, как хорошо вернуться в цивилизацию? С меня хватит консервированного дерьма, и, как бы я ни старался фантазировать, в этом не было ничего очаровательного. — Мэддокс Кроуфорд наклонился вперед, на его лицо упал свет. Он держал хрустальный бокал, наполненный скотчем, и на его лице была веселая улыбка. Он выглядел немного старше, чем несколько коротких месяцев назад, перед «похоронами». Но он также выглядел абсолютно живым. — Я живу на полуфабрикатах, а дружок Лары Фредди делает это ядовитое пойло действительно ужасным.

Зак моргнул.

— Мэд?

— Во плоти и даже красивее, чем до своей смерти, — Мэд откинулся назад. — У меня было время начать ухаживать за кожей. Тебе это тоже не помешает, приятель. Дерьмово выглядишь. А теперь давай приступим к делу и поговорим о том, кто пытается взять тебя за яйца и разрушить эту страну, потому что вы абсолютно облажались.

Когда машина отъехала от Белого дома, Зак все еще пялился на своего мертвого друга. Он схватил Мэда за руку, чтобы убедиться, что парень настоящий.

— Не могу поверить, что это ты. Где ты, блять, был? Как ты мог позволить нам думать, что ты мертв? Почему, черт возьми…

— Я знаю. Я знаю. Но сейчас все объясню, — заверил Мэд. — Присядь. Это будет нелегко.

В голове Зака закружились невероятные предположения, но он взял скотч и присел, приготовившись слушать. Это будет интересная поездка.

Конец