Как бы я ни старалась держаться, мой мир разрушился до основания и на душе было паршиво как никогда. Не сразу поняла, что лист с результатом ДНК — теста видоизменился — я практически утопила его в слезах, даже не заметив, что плачу. Тихо, беззвучно.
А ведь мне бежать домой, к ребёнку! И там мама.
Написала сестре сообщение, что развожусь и мне нужно где–то пожить. Та не стала перезванивать, видимо, почувствовала, что не возьму трубку. Написала, что ждёт в любое время дня и ночи, домофон включила, в спальне сейчас пойдёт наводить порядок, маме ни слова не скажет.
Такая поддержка заставила улыбнуться сквозь слёзы. Вот ведь ненавязчивый человек. Не то, что всякие Мегеры Геннадьевны.
Слёзы потекли ещё активнее, я начала всхлипывать, утирать нос. А время утекало безвозвратно и следовало поторопиться домой. И желательно в нормальном, не заплаканном виде!
Единственный человек, которому я могла показаться в таком состоянии, полностью растоптанном, разрушенном, пустом и бесконечно печальном, — это Белка. Точнее, Варвара Белкина, моя лучшая подруга, жилетка для слёз, соучастница приключений и собутыльница при необходимости. Хотя в нашем случаее, скорее, сочаёвница. С алкоголем мы никогда не дружили, больше пили разные вкусные чаи.
Точнее, дружить–то дружили, да только Белка и в трезвом виде — ураган в юбке, а уж после бокала шампанского и вовсе превращалась в масштабное стихийное бедствие, от которого нет спасения, вроде цунами или лавины какой.
Белка ответила так быстро, словно только и делала, что смотрела на телефон в ожидании моего звонка. Я тут же заревела как корова, с Варенькой–то можно расслабиться, не стесняться. Да и, признаюсь, на посетителей кафе и официантов мне сейчас было совершенно параллельно.
Варя, конечно, ни словом меня не упрекнула, а за то, что сказала «У него ребёнок от любимой женщины!» я бы и вовсе её расцеловала, будь она рядом. Настоящий друг, всегда поддержит, никогда не осудит, даже если будет, за что. Моя каменная стена.
А Костик… До чего слепа я была? Ведь все родные и близкие, все, кому доверяла, и Белка, и мама неоднократно прямо говорили, что он маменькин сынок, юбочник и жить мы будем под её круглосуточным круглогодичным присмотром, ещё и по её рекомендациям и советам.
А я думала, всё изменится! Сперва — что мы поженимся и она отстанет. Затем — что появится ребёнок и она сменит гнев на милость. Фигушки!
После разговора с подругой я неожиданно легко взяла себя в руки. Настроение, конечно, не поднялось до уровня «веселье и радость», но жизнь определённо перестала казаться унылой, пресной и серой.
Друг познаётся в беде. Вот и Белка… Нет, я, конечно, всегда знала, что лучше неё и не сыщешь, но сейчас как–то по–особому поняла и приняла её поддержку. С такой подругой не пропадёшь.
Ну и что, что муж — козёл? Зато у меня есть замечательная семья, куда входит и Варвара Викторовна, пусть и не родная по крови, зато по духу — роднее всех родных! А ещё у меня есть сын. Мой сын. И фамилию ему сменю из принципа. Не хочу, чтобы он имел что–то общее с отвратительной и гадкой семьёй Корбут. Он мой и только мой.
Белка, правда, настаивала, что стоит найти его биологического отца и сообщить, но я, признаюсь, не была так уверена в необходимости подобного шага.
А ведь какая–то женщина могла родить ребёнка от Костика!
Мысль ошарашила. Если перепутали материал, может, ещё одна семья в беде. И я обязана разобраться во всём и помочь им.
Домой к маме приехала с тортиком и улыбкой на лице, но мама — это мама, потому сразу усадила меня на кухне, налила чаю и потребовала: «Рассказывай, почему на тебе лица нет».
Пока сын спал, я рассказала ей новость века и даже не зарыдала ни разу. Видимо, ниагарский водопад иссяк ещё в кафе и новые запасы воды ещё не поступили.
— Варя сказала, что мы обязаны найти отца ребёнка и сообщить ему. Не важно, какое решение он примет, но это будет честно. Я ещё подумала, что, наверное, стоит сообщить и той паре, которая попала так же, как мы. Как думаешь, мам?
— Я думаю, что пока ты улыбаешься и собираешься что–то делать, всё в порядке. Главное — не раскисай. Мы с тобой. Может, у меня всё–таки поживёшь?
— Не, ма. Систер дома работает в любое время дня и ночи, ей не так помешает младенец, а тебе как на работу ходить после бессонных ночей? Да и она уже подтвердила, комнату приготовила. Не волнуйся, Белка тоже возьмёт меня на поруки и не даст грустить. Единственное, ты сможешь сидеть с Данечкой иногда? Мне придётся выйти на работу.
— Ой, да ну какая работа? — Мама всплеснула руками. — Что мы тебя с внуком не прокормим, что ли?
— Нет, мамуль, я так не могу и не хочу. Я прилично зарабатываю, выйду из декрета, деваться некуда. Может, удастся договориться частично из дома работать, шеф прямым текстом предлагал удалёнку, только до декрета я отмахнулась, а вот оно, как вышло. Посмотрим. И будем надеяться, что всё получится.
— А медицинский центр, где вы всё это делали, наказать можно? Припугнуть судом, так, может, хоть денег тебе подкинут? — предположила мама.
— Я съезжу туда, но не уверена, что это поможет. Лучше буду рассчитывать на себя и на вас, а не на чужих людей.
— Это правильно. Эх, говорила я тебе, что не по–человечески это — через медиков беременеть, но мать ведь никто не слушает, — вздохнула мама в стотысячный раз.
— Тогда не было бы Данечки.
— Тоже верно. Хоть что–то нам хорошее досталось от этих белоручек Корбутов. Хотя и не от них. А знаешь, Лизонька, я даже рада, что Данечка — не сын твоего Костика! — выдала мамуля. — Генетика, скажем честно, не фонтан.
— Уже не моего, мама.
— Вот и хорошо, что не твоего. Тебе нужен нормальный мужчина. Настоящий, а не этот юбочник.
— Не начинай. И про нормальных мужчин я тоже пока слышать не желаю.
Я подошла к колыбели сына. Красивый. Невероятно красивый ребёнок, даже несмотря на то, что родился не так давно, а уже видно. Всмотрелась в черты лица, оценила ушки, маленькие пальчики на пухлых ручонках, приподняла пелёнку, которой он был укрыт, полюбовалась сладенькими пяточками.
Данечка действительно был совсем не похож на Костю. Ни капли. И не будет, как оказалось, не перерастёт, как бывает.
Но это мой ребёнок! И я буду любить и оберегать его. И всё же найду его настоящего папу. Не хватало ещё, чтобы мой сын в будущем случайно женился на своей сестре, допустим. Мало ли, всякое в жизни бывает.
Как ни хотелось прорыдаться и забыться, а время поджимало. Жить неделю с предателем своей семьи не хотела. Да и вообще, видеть не могла и не желала. Муж, называется! В горе и в радости, в богатстве и бедности.
Если на то пошло, мы обратились в центр репродукции из–за него. У меня со здоровьем всё прекрасно, а вот его «головастики» по большей части бракованные и ленивые. Так что и вина — на нём. Я сделала так, как нужно было для семьи. Так что чувства вины не испытывала и не собиралась. А вот Костик!
Не успела я вновь накрутить себя и разволноваться, как прилетела Белка. Может, мама ей позвонила, не знаю. Только вот расстраиваться и выносить себе мозг мне уже никто не дал.
— Всё, Лиза, убирай это кислое выражение с лица! — распорядилась подруга. — Ты со своим Костиком столько времени потеряла, все остальные минуты твоей жизни теперь будут счастливыми и радостными. Только за вещами съездим, швырнём в лицо этому недоверчивому идиоту ключи от квартиры и, громко хлопнув дверью, чтобы по всей квартире трещины пошли, уйдём с гордо поднятой головой. Ты давай, не смотри на меня так, переодевайся иди. В джинсы и маечку более откровенную, пусть Мегера сдохнет от…
— Варенька, — укорила Белку мамуля.
— Простите, тёть Лид, — тут же извинилась та, но оборотов не сбавила, поторопила меня: — Давай, собирайся скорее, я пойду гляну на Данечку.
Ребёнка она, конечно, разбудила, потом ворковала и нянчилась с ним, мы же с мамой собирали подходящие для переезда сумки. В суматохе и круговерти было не до слёз, а уж потом, когда сели в машину Варвары и та заявила, что никуда мы переезжать сейчас не будем, а направимся сразу в больницу, где мне делали инсеминацию, так и вообще только и оставалось, что отговаривать эту сумасшедшую.
— Варя, да они нас пошлют и всё, — убеждала я подругу. — Представь, так лопухнуться. Уверена, там даже через суд ничего не удастся разузнать, они наверняка, как только узнали о случившемся, сразу подчистили все данные.
— Это если через суд. А если не через суд, а умно, по–женски, то всё получится, — не слушала меня Белка.
Её новенькая машинка остановилась на парковке клиники. Я вздохнула. В случае с моей лучшей подругой сопротивление бесполезно. Вечный двигатель в юбке, активная, яркая, энергичная и позитивная до невозможности Белкина Варвара производила на людей незабываемое впечатление и заставляла плясать под её дудку одним взмахом ресниц. Да и как такой откажешь?
— Ладно, давай попробуем. Но это абсурд.
— Абсурд — это сдаваться без боя, Лиза! — с апломбом заявила мадемуазель Танк. — У них нет шанса.
Мы часто выезжали на харизме Белки, но медицинский центр — крепкий орешек, и я не представляла, что она отчебучит, чтобы его «разгрызть».
— Добрый день, — с порога поздоровалась моя подруга, подходя к стойке администратора.
Я нервничала, пытаясь держать себя в руках, облизнула пересохшие губы, назвала свое имя и попросила о встрече с Дмитрием Вороновым, врачом, который делал мне инсеминацию. Мы выбрали его исключительно из–за хороших отзывов и безупречной репутации, которые, как оказалось, совершенно ничего не значат.
— У вас назначено? — равнодушный голос девушки–администратора чеканил каждое слово.
— Нет…
— Дмитрий Федорович, не принимает без записи, — перебила она меня. — Могу предложить вам…хм…в следующем месяце есть окно, двенадцатого числа…
— Так, дамочка, вы наверно не поняли, — Варя бесцеремонно вмешалась в разговор. — Дмитрий Федорович нас ждет, ох, как ждет!
— Но позвольте…
— А не позволю. Если он сейчас же нас не примет, в следующий раз мы приедем сюда с полицией.
— Что вы… — девица побледнела и схватилась за трубку телефона. — Да я сейчас охрану вызову.
— Вот же курица! — резюмировала Варя и развернулась ко мне. — Пойдем Лизок, в каком кабинете принимает этот горе–гуру?
— В двадцать шестом, — тихо сказала я.
— Отлично.
Она подхватила меня под руку, и мы направились вверх по лестнице. Добравшись до второго этажа, свернули в узкий коридорчик и оказались прямо перед нужной дверью.
— З—здрасьте! — Белка бесцеремонно толкнула ее и затащила меня внутрь кабинета. У доктора в этот момент сидела пациентка, она нудно перечисляла качества, которыми должен обладать донор спермы.
— Обязательно харизма, — манерно растягивая слова, говорила она. — Бешеная харизма, как у восточных мужчин, но сам чтобы был блондин. Вы слышете меня?
— Безусловно, — кивал врач. Со скучающим видом.
При виде нас он заметно оживился, взгляд заинтересованно скользнул по моей подруге и, метнувшись ко мне, тут же потух.
— Что…я…кто вас пустил? — выдавил он из себя.
— Администратор! — не моргнув глазом соврала Варюша.
— Вот как?
— Именно так, — подтвердила я.
— Занято! — возмутилась посетительница, одаривая нас презрением. — Не видите, Дмитрий Федорович занят со мной. Ждите.
— Он уже вас осеменил? — полюбопытствовала Варя.
— Чего? — нахмурилась дама.
— Если еще нет, то советую брать ноги в руки и бежать отсюда.
— Это еще почему?
— А потому… а потому, что этот доктор использует свой биоматериал. Да, да, не смотрите на меня так. Натуральный маньяк. Вы хотите, чтобы у вашего ребенка была такая же лысина, как у него? Гляньте, как сверкает на солнце, как новый рубль.
— Я хотела девочку, — растерянно пробормотала пациентка.
— Это без разницы, — отрезала подруга. — Нет, ну существуют, конечно, хорошие парики.
— Черт…я, пожалуй…
Женщина нахмурилась, затем посмотрела на замершего с открытым ртом врача, и, не прощаясь, сорвалась с места и в мгновение ока выскочила в коридор.
— Что вы себе позволяете? — вскричал доктор, ошарашенный не меньше, чем я сейчас.
— А теперь мы займемся вами, — мстительно процедила сквозь плотно сжатые зубы Варя и уселась на нагретое место.
Мужчина моментально вжался в свое кресло и затравлено посмотрел на Белку, я даже на долю секунды пожалела его, но только на мгновение. Злость и обида вновь накрыли меня удушливой волной, и я заняла соседний стул.
— Помните меня? — сощурила веки, обращаясь к Дмитрию Федоровичу. — Вижу, что помните.