В водовороте страсти

Глава 1

Агент по особым поручениям Миа Брэдли входила в кабинет начальника отдела со смешанным чувством. Она догадывалась, что вызов связан с получением очередного задания. Отчет по предыдущему делу, касавшемуся многочисленных случаев шантажа, получился неплохим, и Миа лелеяла надежду, что ее работа будет оценена по достоинству. Но, как бы хорошо ей ни удавалась аналитическая работа, она мечтала о том, что ей наконец-то поручат настоящее, живое дело, работу под прикрытием. Однако начальство почему-то пока не спешило оправдать ее надежды.

Миа вздохнула, с раздражением подумав, что она никогда не сможет показать, на что способна, если старшие по званию не дадут ей такой возможности. Вот Коул Рэйн, например, со дня окончания академии работает «в поле» — очевидно, на его карьере небольшой инцидент, имевший место в последний год их учебы в академии, не отразился так пагубно, как на ее. Миа застряла на канцелярской работе. По словам ее начальства, это связано с тем, что она очень хороший аналитик, но Миа не верила официальной версии. Она слишком хороша, чтобы быть прикованной к письменному столу и бумагам, так что оставалось единственное объяснение — тот случай.

Три года назад она совершила ошибку, согласившись пойти на свидание с суперсексуальным агентом Рэйном. Выпитое вино и романтичный лунный свет сделали свое дело, и Миа не устояла перед его обаянием. Тогда в объятиях Коула она испытывала райское блаженство — пока не заметила, что кто-то наблюдает за ними из темноты. Миа так и не узнала, кто был тот соглядатай, но, по-видимому, он подал рапорт начальству, ибо иного объяснения тому, что последовало дальше, она не находила. Романы между курсантами в академии не поощрялись — Коул, как мужчина, отделался легко, а на репутацию Миа легло пятно. Это и называется двойной стандарт.

Отец Миа был великолепным оперативником, даже легендарным. Миа, правда, редко его видела, отец отдавал очень много времени работе. Когда он умер, они с матерью тоже чуть не умерли — от горя. Миа мечтала стать такой же, как ее отец. Она надеялась, что обладает всеми необходимыми для этого качествами, но не могла знать наверняка. И в школе, и в колледже, и в академии — везде Миа была среди лучших. Но вдруг это больше не так? Ей нужно во что бы то ни стало показать, на что она способна, стать достойной своего отца.

И я сделаю все, что для этого потребуется, поклялась себе Миа, представ перед капитаном Маком Сандерсом. Он кивком указал ей на стул. Миа села и застыла в напряженной позе. Капитан Сандерс похлопал ладонью по папке с ее отчетом.

— Я прочел ваш отчет, агент Брэдли, и еще раз убедился, что вы отличный аналитик.

Такое начало Миа не понравилось. Неужели ее ждет очередная порция бумажной работы? Она фыркнула.

— Может, я и хороший аналитик, но, если бы я хотела заниматься конторской работой, пошла бы не в ФБР, а стала бухгалтером. Я пришла в ФБР, чтобы стать…

— Знаю-знаю, тайным агентом. Кажется, твоя мечта сбывается.

Миа перевела дыхание, боясь поверить своим ушам.

— Неужели мне поручат настоящее дело?

Сандерс кивнул и, помолчав, нехотя буркнул:

— Да, похоже, ты дождалась.

Ему явно не хотелось лишаться хорошего работника, но Миа не разделяла его мрачное настроение. У нее от радости даже дух захватило.

— Когда?! Где?! С кем?!

Ей хотелось схватить Сандерса за плечи и вытрясти из него всю информацию. Он невольно улыбнулся ее энтузиазму.

— Терпение, Брэдли, не все сразу. Примерно через час тебя вызовут и сообщат все детали. Пока могу только сказать, что ты будешь работать над делом, по которому подготовила последний отчет, и что твоим напарником будет парень, с которым вы учились в академии в одной группе.

— Не Сол Фитчер, часом?

Сандерс покачал головой.

— Нет. Фамилию не помню, но, кажется, его зовут Коул.

У Миа засосало под ложечкой. Странно, что капитан Сандерс не знает фамилии Коула, а должен бы знать — учитывая, как этот человек повлиял на ее карьеру.

— Рейф… нет, Райт… — мучился капитан.

— Рэйн, — облегчила его страдания Миа.

Странное все-таки чувство юмора демонстрирует порой судьба, подумала она. Ошибка, допущенная с Коулом, вот уже три года висит на моей шее ярмом, и вдруг такое…

Коул Рэйн потерся о спинку стула и отбросил от лица прядь волос. Ему давно пора подстричься и принять душ. Три года он по роду работы общался с отбросами общества, и вот, похоже, в его жизни наметились перемены. Несколько часов назад его отозвали с последнего секретного задания, и Коул очень надеялся, что это ответ на его просьбу.

Нед Харди, помощник директора, сидел напротив него за массивным письменным столом и разговаривал по телефону. Наконец он повесил трубку и открыл зеленую пластиковую папку. Коул предположил, что это его личное дело, и не ошибся. Подняв взгляд от бумаг, Харди посмотрел на Коула поверх сдвинутых на нос очков.

— Насколько я понимаю, вы просите дать вам другое задание.

— Да, сэр, я хотел бы работать в региональном отделении.

— Почему?

— Сэр, всё написано в моем личном деле.

Харди откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

— Будьте любезны, объясните своими словами.

Коул сдержался, чтобы не фыркнуть. За время службы он прошел столько психологических тестов, что не перечесть, и все равно должен постоянно доказывать, что он не верблюд.

— Сэр, мне бы хотелось сменить образ жизни. Признаться, мне уже не так интересно охотиться за торговцами наркотиками, как раньше.

— Охотно верю, вы довольно давно работаете под прикрытием. — Харди снова принялся листать его личное дело.

После четырех — четырех! — прошений о переводе не такого ответа ожидал Коул. В свое время, уходя из полиции небольшого городка в Аризоне, чтобы поступить на работу в ФБР, он мечтал выслеживать преступников, отравлявших жизнь нормальным людям. И он получил такую возможность. За время службы Коул помог посадить за решетку десятка два, не меньше, закоренелых негодяев. Но теперь он устал. Он был измотан и физически, и эмоционально. Ему пора было менять либо задание, либо работу вообще. Уходить из ФБР Коулу не хотелось, он прикипел к этой работе душой, вот почему последние два месяца проталкивал свое прошение.

Он кашлянул, и Харди поднял голову от бумаг.

— Сэр, означает ли это, что руководство решило удовлетворить мою просьбу?

— Это зависит от вас.

— Не понял, сэр?

— Вы следите за новостями? Слышали о случаях шантажа знаменитостей?

Коул кивнул, хотя и не вполне понимал, к чему Харди клонит.

— Да, кое-что слышал. Если не ошибаюсь, шантажировали известного адвоката, нефтяного короля из Техаса и, кажется, даже сенатора.

Не услышать о дерзком шантажисте можно было, наверное, только проведя последние несколько недель на Марсе. Какой-то подонок стал торговать сексуальными секретами, в результате расторгались миллионные сделки, уничтожались репутации.

— Высокопоставленные жертвы — это лишь верхушка айсберга, — сказал Харди. — Мы знаем только о тех, кто заявил о шантаже публично, а не уступил требованиям шантажиста. Вот почему к делу подключилось ФБР.

Повернувшись к стеллажу, Харди взял с полки пухлую папку и вынул из нее пачку скрепленных листов.

— По агентурным данным, среди жертв шантажиста встречаются и обычные люди, которым есть что терять.

Харди положил рапорт на стол и подтолкнул по гладкой полированной поверхности к Коулу. Тот взял его в руки и стал читать. Анонимный агент-аналитик провел неплохую работу. Он сумел выявить то общее, что объединяло всех жертв шантажиста, независимо от их положения в обществе: все они в то или иное время останавливались в заведении под названием «Приют любви» во Флориде, недалеко от Сент-Огастина. Судя по отчету, отель довольно своеобразный. Им управляет профессиональный сексолог, его имя было Коулу знакомо: он вел на радио передачу по письмам слушателей, на которую Коул раз или два натолкнулся, блуждая от нечего делать по эфиру. Он положил отчет на стол.

— Это сексуальный клуб, — уверенно сказал Коул.

— Можно и так назвать, — согласился Харди, пододвигая отчет к себе и убирая его обратно в папку. — Если верить рекламному буклету, он предназначен для супружеских пар, которые желают… — он задумался, подбирая подходящее слово, — улучшить интимную жизнь.

Коул кивнул.

— Полиция подозревает владельца?

— Вопрос интересный. Мы его проверяли, но ничего подозрительного не нашли. Кажется, он чист. — Харди нахмурился. — Но на этой стадии расследования мы ничего не знаем наверняка. Шантажистом может быть кто угодно: сам владелец, кто-нибудь из персонала, постоянный клиент…

— Какое отношение все это имеет ко мне, сэр?

— В комиссию по расследованию этого дела включены и представители ФБР. Мы работаем в контакте с шерифом округа и местным полицейским управлением.

— Но я не вхожу в комиссию по расследованию.

— А вот тут вы ошибаетесь, агент Рэйн. Вы не только входите в комиссию, вы ее возглавляете. А еще вы — старший группы, которая будет работать под прикрытием. Если, конечно, у вас нет других планов.

Коул с трудом удержался от недовольной гримасы. Да, у него были другие планы. Он мечтал об аналитической работе в одном из многочисленных местных отделений ФБР, возможно, даже в родной Аризоне. Меньше всего на свете ему хотелось менять одну работу под прикрытием на другую. Подобные приключения до смерти ему надоели, но Харди, по всей видимости, не собирался его отпускать. Возможно, подумал Коул, мне пора просто уйти в отставку.

— Рэйн?

Коул встрепенулся.

— Сэр, боюсь, я не смогу принять это назначение. Меня не интересует…

— Работа под прикрытием, — закончил за него Харди. — Я знаю. Возможно, мне удастся вас переубедить.

— Нет, сэр, не думаю…

— Если вы хорошо выполните это задание, я могу гарантировать вам новое назначение — такое, о каком вы просили. Работу в местном отделении, город — на ваше усмотрение. Но только, если вы… — Харди развел руками.

— Я понял.

— Так как, согласны потерпеть еще немного и выполнить еще одно секретное задание? В конце концов, по сравнению с вашей нынешней работенкой это будет почти отпуск.

Насчет отпуска Коул сомневался, но он утешал себя мыслью, что если справится с очередным заданием, то это будет его последняя работа такого рода. Он вздохнул.

— Кто входит в мою группу?

— Только вы и автор отчета. Вам обоим заказаны билеты на самолет до Джэксонвилля. Там вы возьмете напрокат машину, получите в местном отделении документы и отправитесь в «Приют любви».

— Всего один человек, кроме меня? Но вы говорили о группе, а не о напарнике.

Харди снял очки, не спеша протер их фланелевой салфеткой и надел снова.

— Как я уже говорил, это весьма специфический отель, скорее даже курорт. У вас будет группа внешней поддержки, но в самом отеле вам придется работать вдвоем с напарником, точнее с напарницей. Вы и агент Брэдли…

— Брэдли? — Коул подался вперед, надеясь, что ослышался. — Не Миа Брэдли, часом?

Харди посмотрел на него поверх очков.

— Вы с ней знакомы?

Сложный вопрос. Для Коула понятия «Миа Брэдли» и «проблемы» всегда были синонимами. Коул решил не развивать эту тему и ограничился фразой:

— Мы вместе учились в академии.

— Тогда вы можете не знать, что после академии она занималась в основном аналитической работой. Она хороший аналитик, но давно просится на оперативную работу. Поскольку именно Миа Брэдли установила, что объединяет всех жертв шантажа, мы решили удовлетворить ее просьбу. — Харди снова пристально посмотрел на Коула поверх очков. — Если вы знакомы с Брэдли, вы должны знать о ее репутации.

— Слышал кое-что, — буркнул Коул.

— Тем лучше. Я рассчитываю, что вы будете удерживать ее в рамках. Она хороший агент, но почти неуправляема. Мне бы не хотелось, чтобы она вообразила себя суперменом в юбке.

Коул почувствовал раздражение.

— Значит, мне отводится роль няньки?

— Нет, вы возглавляете группу. Выполните это задание — и мы дадим ход вашему прошению о переводе.

Что бы там Харди ни говорил, по мнению Коула, новое задание подозрительно смахивало на работу няньки. Или, еще того хуже, на шантаж. Придержишь не в меру ретивого агента — получишь новое назначение, не сможешь — вернешься к осточертевшей работе под прикрытием.

Харди посмотрел ему в глаза.

— У вас какие-то сомнения?

На секунду у Коула мелькнула мысль посоветовать Харди найти другого дурака, но здравый смысл взял верх.

— Нет, сэр.

Новое задание — его шанс сменить сначала обстановку, а потом, в случае успеха, и род занятий, и ради этого Коул готов был потерпеть даже Миа Брэдли. И только выйдя из кабинета Харди, Коул в полной мере осознал, на что согласился: отправиться с Миа Брэдли под видом ее мужа в «Приют любви»!

Коул вздохнул и пошел к лифтам. Нужно было поскорее выйти из здания, пока он не выкинул какую-нибудь глупость, например, не вернулся к Харди и не швырнул папку с отчетом Миа ему на стол и не посоветовал поискать для этого задания другого агента. Если рассуждать трезво, у него есть десятки причин согласиться на задание и только одна — отказаться от него. Да и эта единственная причина за три года должна была потерять актуальность. Что бы там ни говорил Харди, Миа Брэдли не могла не измениться за три года, вряд ли она осталась той же самой помешанной на соперничестве, острой на язычок и чертовски сексуальной женщиной, с которой он схлестнулся в Куантико.

Коула влекло к ней, как к женщине, с первого же дня знакомства. Они попали в одну группу. Миа была умницей и к тому же очень целеустремленной, а ее успехи в учебе Коул воспринимал как вызов. Это Миа, вернее конкуренции с ней, он обязан собственными успехами. Но, обладая всеми задатками хорошего агента, Миа была и, судя по тому, что говорил Харди, до сих пор осталась непредсказуемой. Дочь знаменитого, даже легендарного, секретного агента Миа не скрывала своего намерения пойти по стопам отца и готовности ради этого на все.

В Куантико не поощрялись личные связи между слушателями, но Коул был настолько околдован Миа, что пренебрег негласными правилами. Он почти каждый день приглашал Миа то на чашечку кофе, то в пиццерию, то в ближайший бар. А она раз за разом давала ему от ворот поворот. И лишь однажды, уже незадолго до выпуска, приняла приглашение.

Коул резко выдохнул. Его тело живо отреагировало на одно только воспоминание о том, как Миа выглядела в тот вечер, когда он пригласил ее в ночной клуб «У Хосе». Она надела черное облегающее платье, и, хотя он десятки раз видел ее в спортивных шортах, в самом облике женщины в тонких чулках и в туфлях на высоком каблуке было нечто возбуждающее. Они вдоволь натанцевались, затем заказали по стакану джина с тоником, хотя Коула ледяной коктейль не столько остудил, сколько наоборот. Казалось, Миа одним своим присутствием обращала его кровь в кипяток.

По-видимому, она тоже изрядно разогрелась, потому что к тому времени, когда они добрались до общежития, оба не могли оторваться друг от друга. Как же Коул тогда ее желал! Он сгреб Миа в объятия и стал целовать прямо под лестницей, ведущей к ее комнате. Впрочем, Миа не возражала. Она обняла его за шею, а ее губы… Какими же сладкими они были! Коул пододвинулся ближе и разомкнул объятия, чтобы иметь возможность прикасаться к ней, гладить ее тело через ткань платья. Миа отзывалась стонами, и Коул помнил, что у него тогда закружилась голова, не столько от спиртного, сколько от опьяняющего открытия, что женщина, с которой он соревновался все годы учебы в Куантико, желает его так же сильно, как он ее.

Снова припав к ее губам, Коул стал гладить ее плечи, затем передвинул руки ниже и накрыл ладонями груди. Миа протяжно застонала, и этот звук еще сильнее возбудил Коула. Он притянул Миа еще ближе, желая большего, желая всего. Коул осознавал, что лучше бы им войти в его или в ее комнату и там продолжить начатое, но не мог заставить себя выпустить Миа из объятий. Он оторвался от ее губ, она подняла голову, переводя дыхание, и их взгляды встретились. Губы Миа сложились было в улыбку, но вдруг она нахмурилась, расширила глаза и резко отпрянула.

— Мне нужно идти, — пробормотала она.

На Коула ее слова подействовали, как пощечина. Он был ошарашен.

— Что-что? Что ты сказала?

Миа оттолкнула его руку.

— Мне нужно идти.

Она высвободилась, взбежала вверх по лестнице, и вскоре Коул услышал ее торопливые шаги по коридору второго этажа. Он инстинктивно оглянулся, проверяя, не стал ли кто-то свидетелем ее странного поведения. Он никого не заметил.

Внезапно Коул понял, что произошло: Миа играла с ним как кошка с мышью. Завтра предстояли соревнования по стрельбе, и Миа, помешанная на соперничестве, по-видимому, решила выбить его из колеи, чтобы он завтра проиграл. Коул вынужден был признать, она выбрала весьма эффективный способ — соблазнить его. Коул только одного не понимал: почему она сбежала, не довела дело до конца. Струсила? Или ее план в том и состоял, чтобы завести его и бросить?

Он вздохнул, мысленно ругая себя. И ведь некоторое время ему казалось, что их действительно что-то связывает. Ну и дураком же он был! В Миа слишком силен дух соперничества, она просто не способна ни к кому привязаться. Сейчас Коул уже жалел, что она не сбежала на несколько минут раньше, до того, как он сильно завелся. Оставалось надеяться, что холодный душ решит его проблему.

Дойдя до лифта, Коул усилием воли отбросил воспоминания. В те времена Миа не давала ему покою, как глубоко застрявшая заноза, и вряд ли с тех пор в этом смысле многое изменилось. Миа наверняка не придет в восторг от перспективы работать в паре с человеком, которого когда-то бессовестно продинамила.

Нельзя сказать, чтобы Миа до сих пор интересовала Коула. Может, раньше ему и хотелось покувыркаться с ней в постели, но сейчас его привлекали более спокойные, обыкновенные женщины.

Коул фыркнул и покачал головой, поражаясь собственной глупости. Как бы он ни относился к Миа сейчас, тогда, в Куантико, он пребывал чуть ли не в перманентном возбуждении из-за женщины, которая сводила его с ума и которая вероятнее всего совершенно не горит желанием увидеть его снова. И вот теперь она назначена его напарником!

Двери лифта закрылись. Коул прижался лбом к холодному металлу.

Проклятье! Во что его угораздило встрять?