Варвар для Варвары

Силясь отойти подальше от Фила, я потащила спутниц в самую гущу невест. Активно работая локтями, пробралась к высокому помосту, установленному возле пирамиды. Наконец-то мне выпал шанс рассмотреть сердце Капулы воочию.

Пирамида состояла из десяти толстенных каменных платформ, наложенных друг на друга. По всему периметру располагались лестницы, с резными перилами в виде голов невиданных животных и людей. На лицевой стороне здания, обращенной к зрителям, находились три террасы, увитые яркими цветами и уставленных зажженными факелами.

На вершине сияла она — звезда Капулы. Символический знак в виде солнца с тремя лучами горел, как огромный светлячок, взобравшийся на муравейник. Было что-то эпичное в его сиянии, что-то неимоверно грандиозное и завораживающее.

Огромная пирамида словно давила на зрителей, нависала над ними, как Дамоклов меч с сияющим эфесом. И варвары, подавленные ее величием, не решались подолгу задерживать взгляды на этом чуде их первобытного мира.

У подножия пирамиды стоял широченный каменный помост, устланный по случаю праздника свежей соломой и древесными опилками. В его центре, ловя отблески солнца и звезды Капулы, возвышался фаллический монумент. Огромный, раза в три больше моего роста, он смотрелся более чем впечатляюще. Скульпторы-затейники придали ему такую реалистичность, что я невольно испугалась. Не дай Калки оказаться в постели с обладателем такого огромного хозяйства.

С другой стороны помоста, напротив пирамиды, стояли четыре выструганных из дерева кресла, укрытых белоснежными шкурами и усыпанных лепестками цветов.

— Это для жрецов? — спросила я у Ма. — Они отсюда наблюдают за танцами?

— Да, — старуха не отличалась многословием.

В отличие от меня. Столько всего интересного и нового я сегодня увидела, что не могла усидеть на месте. Вопросы сыпались из меня, как горох из дырявого мешка.

— А их наложницы тоже приходят посмотреть на танцы?

— Нет! — рявкнула Ма. — Они в храме. Молятся и плачут.

— Почему? — спросила я, заранее зная ответ.

— Чтобы жрецы. Не взяли. Еще жен, — не удивила меня Ма.

Я раскрыла рот, чтобы задать новый вопрос, но тут же снова закрыла.

Широкие нижние врата с грохотом разъехались в стороны, и из пирамиды выдвинулась процессия. Красавцы-жрецы, одетые в роскошные золоченые котеки, достававшие им до плеча (положение обязывает выделяться, чего уж там), ленивой поступью сытых хищников взошли на помост. Их головы венчали драгоценные венки из плотных мясистых листьев, с вплетенными в них драгоценными камнями. Смазанные маслом, лишенные растительности тела лоснились на солнце, подчеркивая хорошо развитую мускулатуру.

Жрецов сопровождали с десяток охранников и столько же прислужников-скопцов. Последние несли глиняные сосуды, калебасы для хозяев и огромную деревянную тарелку с закусками.

Варвары благоговейно притихли и согнулись в поклоне. Мне пришлось последовать их примеру. Но любопытство, как обычно, победило разум. Когда жрецы проходили мимо, я подняла глаза и поймала на себе ироничный и немного ошарашенный взгляд главного жреца. Того самого, что развлекался в беседке на берегу озера. Моя внешность, а в особенности — диковинный наряд, привлекли его внимание.

«Полдела сделано, — мысленно поздравила я себя, вновь опуская голову. — Рыбка заглотила наживку, осталось подсечь». Впрочем, Ка тоже удостоилась внимания, и не только жрецов, но и других мужчин. Немного располневшая за последние дни, со здоровым розовым румянцем на отмытых щеках, она выгодно выделялась среди других претенденток.

После того, как жрецы разместились на причитающихся им местах, на помост взошли музыканты с барабанами, сделанными из тыквы, и уже виденными мной флейтами. Они замерли, ожидая приказа начать игру.

Главный жрец поднял вверх правую руку, призывая к полной тишине. И без того молчавшие варвары, кажется, перестали дышать.

— Жители Капулы, чудом уцелевшие дети погибшего мира, — статный блондинчик поднялся и решил толкнуть речь. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы создать новые семьи и продлить род наш. Выбрать достойнейших из жен и наградить их своим семенем. Так давайте же вознесем хвалу богам за этот день, за пищу и чистый воздух…

…И бла-бла-бла. Я еле держалась, чтобы не зевнуть. Главный жрец оказался треплом, похуже Василия. Больше получаса рассказывал он, кто мы, где мы и зачем мы. Давал понять, почему варвары должны поклоняться богам и почитать жрецов. Обучал мужчин быть требовательными к себе, к женам и будущим потомкам. Проповедник-самоучка, чтоб ему Калки язык откусила.

— …теперь давайте посмотрим, как наши женщины умеют танцевать! — а вот это уже ближе к теме.

Я встрепенулась и растолкала задремавшую было во мне дикарку. Без нее не обойтись.

По взмаху руки жреца, музыканты начали играть. Звук барабанов оказался сильным, мощным. Басы качали не по-детски. Протяжное гудение флейт вплеталась в общую мелодию, добавляя ей эротических, волнующих аккордов.

Напрасно я испугалась, что все незамужние девицы разом ринутся на танцпол. Жрецы наблюдали за дисциплиной и сами указывали, кому из женщин выступать первыми. Разумеется, нас с Ка взяли в первую десятку.

Барабанщики творили настоящие чудеса: они стучали по тыквам кулаками, ладонями и длинными прочными палочками. В итоге получилась необыкновенно зажигательная мелодия. Моя внутренняя дикарка взяла в руки маракасы и начала активно помогать музыкантам. Моя умница.

— Вперед! — объявил жрец и принял позу мыслителя.

Э-эх, взмахни, рука, крутанись, бедро! Сбылась мечта всех дурынд Капулы, мы с Ка стояли на помосте, готовые показать зрителям свои прекрасные тела, чувство ритма и нестерпимое желание поскорее оказаться в мужских объятиях.

Прежде, в своем мире, я обожала просматривать в интернете ролики с различными танцами всех народов мира. Особенно меня привлекали зажигательные латино и чувственные арабские, горячие, как барханы в пустыне. Они будоражили кровь и заставляли замирать от восхищения. Многие движения я заучивала наизусть, но мне редко выпадал случай опробовать их на практике. Костик, так его растак, не допускал самодеятельности. Но теперь мне в затылок не дышал дотошный продюсер, и можно было смело выпускать внутреннюю дикарку на волю.

Для особенного дня и танец понадобился особенный. И я выбрала кизомбу — чувственный, романтичный и сексуальный танец, его часто именовали «Африканским танго». По правилам он исполнялся в паре с мужчиной, но за неимением такового, нам с Ка пришлось обойтись обществом друг друга.

И мы неплохо станцевались. Варварка хорошо запоминала движения и прекрасно чувствовала ритм и общий настрой танца. Провокационные, порой доходящие до откровенного неприличия движения, нравились и мне, и Ка.

В кимбозе акцент делался на нижнюю часть тела. Почти как в восточных танцах, активно работала область таза и колени, но к этому буйству финтов добавлялись еще сексуальные проходки, с одновременным движением ягодиц. Мы с Ка то отходили друг от друга, то снова сближались, вращая бедрами в ритм и делая попой «волны».

Соблазнительная пластика вкупе с очаровательной, немного таинственной улыбкой свела зрителей с ума. Краем глаза я замечала, как у подступивших вплотную к помосту варваров-мужчин отпали нижние челюсти. Да, да, мальчики, смотрите в оба! Не каждый сезон на ваши «сельские» танцы прибывает звезда столичных корпоративов.

Жрецы вели себя сдержаннее, но масленые взгляды и напряженные позы выдавали степень их интереса. Даже главный блондин перестал изображать из себя статую и задумчиво потирал указательным пальцем нижнюю губу. Его жест вызвал прилив вожделения у моей внутренней дикарки. Она прогнула спинку и громко всхлипнула, как кошка в брачный сезон. Ей надоело танцевать. Она собиралась запрыгнуть к главному жрецу на колени и прошептать на ушко: «Забирай меня скорей, увози в свой храм быстрей. Восемнадцать мне давно».

Но команду остановиться жрецы еще не подали, соревнование потенциальных жен продолжалось. Варварки, поняв, что все мужчины смотрят только на нас с Ка, попытались оттеснить соперниц. Но их жалкие потуги разбились, напоровшись на мое крутое бедро.

Пойти дальше и устроить на танцполе настоящую драку не дали нам жрецы. Они удалили с помоста зачинщиц и запретили им появляться возле их храма ближайшие три сезона дождей. Столь суровый приговор моментально охладил пыл других варварок, и они перестали строить нам с Ка козни. Попытались обойти честным путем. Но где им угнаться за величайшими танцовщицами Капулы.

Главный блондин прищелкнул пальцами, и музыка смолкла. Разгоряченная и ошалевшая от страсти, я замерла возле фаллического истукана. Давно мне не приходилось так выкладываться: колени подрагивали, сердце колотилось где-то в желудке.

Жрецы смотрели на первую десятку танцовщиц и не спешили оглашать решение. Они перешептывались и изредка посмеивались, наверняка, обсуждая наши достоинства и недостатки. Я чувствовала себя глупой болонкой на вставке собак. Сильно измотанной болонкой.

— Не возражаешь? — спросила я у каменного фаллоса и, не дожидаясь ответа, облокотилась на него спиной.

Боль в ногах немного утихла, и я счастливо выдохнула. Хорошо хоть, туфли на каблуках не надела. В противном случае ни за что не выдержала бы почти часового напряженного выступления.

Погруженная в собственные думы, я не сразу поняла, почему все варвары замерли и смотрят на меня, как голодные мыши на кусок сыра.

— Что?.. — спросила я у испуганной Ка.

— Табу, — прошептала она в ответ. — Не касаться. До омовения.

Калки побери все эти их запреты. Подумаешь, прислонилась к идолу, он же от этого не испортится.

— Раньше не могла предупредить? — рыкнула я на Ка.

— Ты запретила, — чуть не заплакала та. — Говорить. Про табу.

— Э-э-э… да, забыла, — призналась я. Отстранилась от идола и прошептала: — Прости.

Главный жрец поднялся с кресла и направился ко мне. В его взгляде читалась угроза. Я притворилась паинькой и опустила голову.

— Своенравная, — произнес жрец и приподнял ладонью мой подбородок. — Придется укрощать.

Вопреки чувству самосохранения, мои глаза налились яростью. Пусть я и стану наложницей в гареме, но хочу, чтобы меня считали человеком. И относились как личности, а не к бессловесной твари. Абсурдное требование для варварского мира, но я умею настоять на своем. Мы еще померяемся волей с этим красавчиком.

Жрец покачал головой. Его ладонь опустилась на мою шею, слегка сжала, явно намекая, кто тут хозяин.

— Будешь исполнять мои желания. Все, без исключения, — это был не вопрос — утверждение. И предупреждение одновременно.

Я кивнула, не имея сил возразить. Мой испуганный вид завел жреца сильнее, чем танцы. Продолжая одной рукой держать меня за шею, второй он дернул бретель платья и разорвал тонкую ткань. Испорченный покров сполз вниз, теперь только обвязанная вокруг пояса веревка удерживала его на мне.

Я чувствовала себя совершенно беззащитной перед этим нахальным жрецом. Его взгляд жег мою кожу холодом: точно кубик льда скользил по груди, оставляя за собой влажный след.

— А что у нас тут?

Жесткие пальцы коснулись моего лона, едва прикрытого шелковой тканью. Я вскрикнула — больше от неожиданности. Зачем он делает это со мной? Ведь других танцовщиц не осматривали так пристально.

Моя шея, наконец, получила свободу. Но только я хотела порадоваться, как почувствовала удар ладонью по попе.

— Ой, — дернулась и тут же осознала, что этого и добивался жрец.

Инстинктивно избегая следующего удара, я едва ли не насадилась на другую ладонь. Жрец усмехнулся и провел средним пальцем по створкам моей «киски» вверх-вниз. Прикосновения сквозь шелк были такими необычными, а присутствие зрителей только добавило остроты ощущениям. Когда подушечка пальца обрисовала клитор, я вздрогнула и прикусила губу.

— Хорошая девочка, отзывчивая, — признал жрец и убрал ладонь.

Никогда бы не подумала, что смогу возбудиться, стоя перед целой толпой. Но дикарка внутри меня была рада испытать что-то новое. Не всегда же заниматься любовью в темноте и на кровати.

С уходом жреца, спало и возбуждение. Теперь я ощущала себя путаной, выставленной на всеобщее обозрение. Порочной до кончиков волос. Порванное платье выпадало из рук и не хотело держаться на груди. Кое-как мне удалось справиться с упрямой тканью и связать ее в узел подмышкой.

Жрец вернулся на свое место и приказал первой десятке уступить место следующим танцовщицам. На подкашивающихся ногах я сползла со сцены и затерялась в толпе женщин. Варвара сделала дело, Варвара может отдохнуть.

Танцы длились до самого вечера. Мне до того надоело бесконечное кривляние варварок, что я успела и отдохнуть, и задремать. Ритмичный бой барабанов уже не вызывал во мне желания двигаться в такт, скорее убаюкивал. Точно чье-то горячее сердце билось рядом, вселяя надежду на счастье.

— Что?.. — встрепенулась я, когда Ка тронула меня за плечо.

— Поднимайся. Пора.

Она подала мне руку и помогла подняться с земли. Сон сморил меня настолько, что я пропустила выступление Ма и ее старшей дочери. Хотя, пожалуй, это и к лучшему. Как учитель, я не перенесла бы позора ученицы. Вряд ли танец Мны сильно отличался от притопываний остальных варварок, за время занятий она так и не постигла науку соблазнять.

Наступил самый торжественный момент празднества. Жрецы приступили к «раздаче жен». И начали они с самых страшненьких и непластичных. Верно, прежде чем вкусить сладостей, будьте добры пустых щец похлебать. Авось, гости, наевшись до отвала, на пирожки с клубничкой и не позарятся. А все «вкусное» достанется хозяевам вечеринки.

По приглашению жрецов невесты поднимались на помост. Кланялись фаллическому идолу и торжественно давали клятву почитать мужа своего, рожать ему детей, варить борщ, стирать носки… упс, чистить котеки. После этого жрец спрашивал мужчин: кто из них готов преподнести дар за такую красивую и покорную женщину.

Желающие находились не всегда. С пяток невест так и не дождались своего суженого и под издевательский свист и улюлюканье других варварок с позором покинули танцплощадку.

За тех, кого выбрали, будущий муж по традиции платил «дань» — жрецам и покровителям невесты. Если несколько мужчин претендовали на руку и сердце одной варварки, то предпочтение отдавалось тому, кто заплатит больше. В качестве эквивалента живому товару применялись выделанные шкуры, выточенные из костей животных (я надеюсь) украшения, продукты питания и различные безделушки — пережитки прошлых, цивилизованных времен. Один варвар заплатил за понравившуюся женщину масляной лампой, другой — подсвечником из золота.

Когда Ма взошла на подиум, другие варварки рассмеялись. Очевидно, престарелые невесты редко получали приглашения на танцы. Да уж, такой твари сложно найти подходящую пару.

Но моя приемная мать оказалась не менее предприимчивой в деле отлова мужей, чем родная. Она нашла отличный способ набить себе цену.

Испросив у жреца слово, Ма указала на нас с Ка и объяснила, что является нашим единственным опекуном. Варвары быстренько прикинули в уме размер приданого и окинули невесту свежим взглядом. Выпив для храбрости двойную порцию бодрящего напитка, к жрецам подошел хромой варвар и предложил за Ма старого, едва ползающего таракана.

— Ой, дура-а-ак, — не выдержала я. — С такой женушкой сам ездовым станешь. Беги, пока не поздно.

— Не волнуйся, — Ка приняла мое сочувствие близко к сердцу. — Если нас. Возьмут жрецы. У Ма будет стадо.

Известие о том, что за меня дадут такой огромный выкуп, конечно, польстило моему самолюбию. Но от сомнений не избавило.

Следующей на торги выставили Мну. Но напрасно она высматривала среди толпы варваров Фила. Беловолосый охотник отлучился: не то по нужде, не то просто сбежал, пугаясь чрезмерного внимания озверевших от одиночества «невест».

«Вот и отлично, — убеждала я себя. — Пусть катится к Калки и не вводит меня в смятение». И все же, где-то в уголке разгоряченного женскими романами и личными фантазиями сердца поселилась радость, что мой воображаемый любовник так вовремя испарился. Не желаю видеть, как он возьмет в жены какую-нибудь варварку. Пусть это случится без меня.

«А не собака ли ты на сене, Варвара Анатольевна? — проснулась у меня совесть. — Сама, значит, в гарем намылилась, а бедного Фила решила оставить в одиночестве?»

«Нет, — мысленно огрызнулась я, — таракан на соломе. Жадный-прежадный! Пусть Фил продолжает являться мне во снах, не возражаю. Но жить в пещере и работать по двенадцать часов в сутки не для меня. И точка».

Мну забрал себе другой охотник — старый и худой, как жердь. Но судя по выкупу — довольно богатый, настоящий «папик». Для старшей «сестренки» это не самый худший из вариантов, по крайней мере, она будет сыта и одета. Если сумеет ужиться с мужем и вытерпеть его прихоти. В том, что Мна окажется хорошей работницей и выносливой домохозяйкой, сомневаться не приходилось. Ма кулаками вбила в нее любовь к труду.

Настал черед Ка. Жрец приглашающе махнул рукой и улыбнулся ей. Первой из всех сегодняшних танцовщиц.

— Не забывай, о чем мы с тобой разговаривали, — напомнила я стушевавшейся девчонке и пожала ее ладонь. — Стреляй глазками, кокетничай. И улыбайся — всегда, в любой ситуации. Мужики любят хорошеньких глупеньких дурочек.

Да, правила я знала хорошо, а вот выполнять их не умела. Стоило понравившемуся мне парню проявить интерес, как во мне просыпалась излишняя скромность. А уж о том, чтобы подойти первой и познакомиться, вообще лучше умолчать.

Но так было в том, прежнем мире. Дикое окружение изменило меня до неузнаваемости. От скромной и нерешительной Варвары Ивановой остались только ушки и груди-подружки. Моим характером и внешностью полностью завладела дикарка, эгоистичная и расчетливая. Инстинкт самосохранения, как сорняк, оттеснил все остальные, «культурные» чувства.

За младшую дочь жрецы отдали Ма вознаграждение золотом. Судя по алчно расширившимся глазам старухи, в отданной ей котме находилось целое состояние.

Главный жрец одел на голову Ка венок из ромашек-переростков и усадил новую избранницу возле своих ног. Варварка расплылась в улыбке от оказанной ей чести и преданно посмотрела в глаза хозяина. Отныне ее жизнь изменилась навсегда.

Пришла моя очередь. Я поднялась на помост и походкой герцогини направилась к жрецам. Присмотрела для себя местечко возле Ка. Моя внутренняя дикарка приготовилась примерять корону победительницы.

Глава 14

Я поклонилась идолу варваров, пробормотала вслух какую-то несуразицу, с лихвой восполняя незнание ритуальных фраз богатым словарным запасом. Пообещала будущему мужу быть плохой девочкой в постели и хорошей хозяйкой на кухне. Лишь бы потом не перепутать.

Понавешав лапши из неискренних клятв на каменный фаллос, я обернулась к жрецам и смущенно улыбнулась. Кажется, даже зарумянилась, как земляничка под жарким осенним солнцем.

Эх, видела бы меня сейчас мама. Она наверняка не мечтала о том, чтобы ее единственная дочь стала наложницей в гареме варваров. Что ж, придется ей срочно перемечтать. Зятя-бизнесмена, не глядя, махнуть на комплект жрецов из четырех штук. Пусть не слишком цивилизованные, зато богатые и привлекательные мужчины в полном расцвете сил. С такими не соскучишься.

Главный красавчик-блондин поднялся с кресла и приготовился водрузить мне на голову венок. Я прикрыла глаза от удовольствия, готовая получить заслуженную награду.

— Ты не спросил остальных!.. — хлесткая фраза осадила жреца.

Я открыла глаза и посмотрела на нечестивца, посмевшего остановить мой триумф. Фил! Явился, не замочился. Такой важный и серьезный, смотрит на жреца коршуном. Неужели хочет отбить у него меня, трепетную голубку любви?..

Эм-м-м, как бы ему намекнуть, что меня не нужно спасать?.. Что я сама решила отправиться в гарем, по личной инициативе. Вытянула, так сказать, счастливый билетик в лотерее под названием «Жизнь» и рада этому до радужных тараканов.

— Ты перебьешь нашу цену? — самодовольно спросил жрец у моего спасителя в сияющей котеке.

Фил не стал утруждать себя разговорами. Присвистнул, и к нему, распихивая в стороны зазевавшихся зрителей, подскочил белый таракан. К его спине был привязан огромный тюк с выделанными шкурами животных и причудливыми поделками из черепов. Все это охотник сложил у ног главного жреца.

— Я могу дать больше, — заупрямился тот.

Тогда Фил выложил последний козырь. Вернее — золотую коробочку размером с ладонь. К одному ее краю крепился проводок из неизвестного мне металла с продолговатой трубочкой на конце.

У главного жреца вытянулось лицо. Впечатленная его реакцией, я присмотрелась к странной вещице. Судя по всему, ее главная ценность заключалась вовсе не в золотой оболочке. Конструкция показалась мне смутно знакомой. Шкала с измерительным пультом, переключатель, соединительный кабель… хм, уж очень похоже на дозиметр. Такой мы собирали на спор в институте. Получалось у всех, кто умел держать в руках паяльник. Но чтобы варвары собрали прибор — невозможно. Если только это не еще один артефакт из их прошлого.

Толпа варваров оживленно забормотала, и жрец властным движением руки заставил их умолкнуть. Сам же накрыл прибор одной из шкур Фила и положил сверху ладонь. Он наверняка собирался просто спрятать от любопытных подданных интереснейшую вещицу, но Фил расценил его жест по-своему.

— Ты принял дар, — объявил он.

Не дав жрецу возразить, притянул меня к себе и стиснул в объятиях.

Жрец зарычал от бессильной ярости. Из его глаз посыпались молнии.

— Схватить его и казнить! — приказал другой жрец.

Толпа варваров взвыла, предвкушая потеху. Воины окружили Фила и приставили к нему острия копий. Но мой бесстрашный герой не дрогнул. Он продолжал в упор смотреть на главного жреца.

Впервые в жизни мне захотелось свалиться в обморок и не видеть того, что происходило вокруг. Но, как назло, я не походила на кисейную барышню из бульварных романов и сколько не пыталась, так и не сумела отключиться. А потому ограничилась тем, что зажмурилась и теснее прижалась к Филу.

— Нет! — рявкнул главный жрец. — Пусть забирает. Женщина мне разонравилась.

С этими словами он прижал к себе аппарат, завернутый в шкуру, и гордо выпрямив спину, вернулся в свое кресло. Воины убрали оружие и позволили Филу стащить меня с подиума.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой униженной. То есть как «разонравилась»? Да быть того не может! Разве эта древняя коробочка приносит больше удовольствия, чем новая наложница? Зачем она вообще жрецу, чтоб его током долбануло!

Фил увлек меня подальше от помоста жрецов и усадил на бревно. Утопленная в собственных тяжелых мыслях, я не сразу поняла, что он меня о чем-то спрашивает.

— А?.. — слов у меня не осталось. Только буквы.

Фил стоял предо мной в одной котеке, держа шкуру в руке.

— Возьмешь? — переспросил он.

Второй раз отказываться от новой шубы я не стала. К тому же, солнце снова скрылось за облаками, и подул сильный, пробирающий до костей ветер. Фил накинул подарок мне на плечи и присел рядом.

— Почему ты выбрал меня? — тихо возмутилась я. — Хочешь отомстить за прошлую обиду?

Фил развернулся ко мне и посмотрел так, как родители смотрят на ребенка-задиру, разбившего окно в школе. И наказать жалко, и проучить надо.

— Ты бы не выжила у жрецов, — ответ меня немного разочаровал. — Слишком своенравная.

— Да с чего ты это взял?.. И вообще, я не просила у тебя помощи. Тем более не требовала отдавать за меня драгоценную вещь. Кстати, что это за коробка?

Фил вздохнул и отвернулся.

— Жены не спрашивают мужей. Не дерзят и всячески ублажают.

— Иначе что? — не осталась в долгу я. — Уморишь меня голодом? Выпорешь или скормишь кулям?

— Не нарываются и не хамят, — продолжил поучать Фил. — В гареме жрецов действуют простые правила: ослушалась — отправилась в нижний гарем. Ослушалась во второй раз — получила плетей. В третий — казнь.

— Да я смирная и покладистая, как морская свинка. За право жить в роскоши могу вытерпеть что угодно.

— У меня хороший дом, — возразил Фил. — И много еды. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Ему удалось меня удивить. Интересно, что по его меркам — роскошь? Пещера с двумя отдельными входами, двухразовое питание или ежедневный пятичасовой сон. Что-то я не помню, чтобы видела в Капуле другие дворцы. Только жрецы жили так, как я всегда мечтала. И их наложницы.

— Теперь ты моя, — тяжелая ладонь Фила легла на мое плечо. — Я сильный мужчина и удачливый охотник. Не пожалеешь.

Вопреки воле, мое тело откликнулось на его прикосновение. Руки Фила совсем другие, не как у жреца. Они такие теплые и нежные. И одновременно сильные, надежные.

«Очнись, Варвара, — осадила я себя. — Не позволяй чувствам взять верх над разумом, иначе всю оставшуюся жизнь проведешь как варварка. Прежде чем довериться, убедись, что Фил тот, за кого пытается себя выдать».

— Почему ты выбрал меня? Ответь, — попросила я. — Только не рассказывай больше сказок о кровожадных жрецах и спасенной от мучений принцессе. Говори как есть.

В глазах Фила на секунду промелькнула боль. Но он не отвернулся и не увильнул от неприятного ему разговора. Уже за одно это я готова была в него по-настоящему влюбиться.

— Ты похожа на Гету, мою первую жену. Но только внешне…

Замечательно! Я фыркнула и закатила глаза. Этот варвар решил воскресить утраченные чувства. За мой счет. Но он еще не знает, как сильно ошибся.

— Я совсем другой человек и не собираюсь меняться, — мой голос прозвучал более чем уверенно. Хотя внутри все дрожало от обиды и разочарования. — Ты зря потратил время и имущество. Испортил жизнь себе и мне.

— Неправда, — Фил тоже был упрямым. — У нас будет хорошая семья.

Мне бы его уверенность. Все планы рухнули в один миг, а новых я еще не успела насочинять. Судьба в очередной раз поставила меня в коленно-локтевую позу.

Я посмотрела на Фила и не нашлась, что сказать в ответ. Отличная мы с ним пара! Одна вышла замуж за мужчину — точную копию любовника из своих грез. Второй женился на женщине, похожей на бывшую супругу.

С другой стороны, приятно осознавать, что в нашей паре не я одна с придурцой.

Неожиданно Фил подхватил меня на руки и усадил к себе на колени. Я даже пискнуть не успела. Варвар, что с него возьмешь. Удивительно, но в его объятиях мое тело словно утратило половину веса. И я стала легкой, воздушной, как пуховая подушка.

Его глаза сияли, как два драгоценных камня. В них было столько нежности, что можно захлебнуться от счастья. На короткий миг я позабыла о страхах и разногласиях. Кокнулась лица Фила — впервые в реальности.

Моя внутренняя дикарка свернулась в пружину, готовая в любую секунду выскочить, как чертик из табакерки. И наделать множество приятных и рискованных глупостей. Но мне не хотелось ее останавливать.

Фил прижал меня к себе, пригладил разметавшиеся по плечам волосы. Прильнул к моим губам в первом брачном поцелуе. Его чувственные губы отдавали сладостью, они пьянили сильнее крепкого вина. Словно огненный цветок распустился в моей груди. Мне стало тесно и душно в платье. Грудь рвалась на свободу, требуя уделить внимание и ей.

Шелковый узел распался, не в силах сдержать напор, и я помогла ткани спуститься на пояс. С тихим облегченным вздохом прижалась к сильной груди Фила. Моего мужа. Варвара.

Музыканты на подиуме разом ударили в барабаны, и я испуганно вздрогнула. Вынырнула из сладкого сиропа окутавшей меня неги и вопросительно глянула на Фила.

— Что это?

— Призывают пары возвратиться и взглянуть на ритуальное омовение идола, — пояснил он. — Идем, участие обязательно для всех.

Я спрыгнула с его колен и ринулась к сцене, но Фил схватил меня за руку и удержал возле себя.

— Не отходи далеко, — в его голосе прозвучало предупреждение. — Жрецы не упустят случая отомстить мне за своеволие. Они не любят, когда их оставляют с носом.

Я позволила варвару обнять меня за талию и попробовала подстроиться под его широкие шаги. Даже сквозь толстую «шубу» чувствовала жар его тела и поймала себя на мысли, что Фил — очень привлекательный мужчина. Даже по меркам моего мира. Он бы мог запросто сделать карьеру киноактера или фотомодели. А судя по тому, что упаковано в котеке, — и стриптизер из него получился бы отменный. Есть чем приманить зрительниц.

Стало темнеть, и жрецы отдали приказ слугам разжечь вокруг танцплощадки костры. Другие варвары бросились помогать, и вскоре почти сплошная стена огня опоясала место проведения ритуала. Огонь отбрасывал причудливые отблески на окружающий пейзаж, делал варваров похожими на толпу демонов, выскочивших из самого пекла. Причудливый фаллический символ, окруженный огнем и фанатичными идолопоклонниками, выглядел устрашающе.

Фил подвел меня близко к подиуму, обнял сзади, намекая посторонним, что нельзя заглядываться на чужую жену. Было так странно и так приятно. Я почувствовала себя ребенком в канун Нового года. Словно вот-вот загляну под пушистую лапку ели и найду там подарок, о котором давно мечтала.

Барабаны застучали ритмичнее, и десяток обнаженных слуг вынесли из пирамиды гигантский сосуд, заполненный какой-то жидкостью. Они поставили его в центр сцены, рядом с каменным колоссом.

Главный жрец подал Ка пустой кувшин и приказал:

— Сегодня тебе, как красивейшей из женщин, выпала честь воззвать к божествам плодородия. Испроси для всех нас долгой жизни и процветания. Пусть сезон дождей будет обильным, но коротким. И да не погрузится Капула в вечный мрак.

Если бы на месте Ка оказалась другая варварка, я бы не пережила. И все же, мне очень хотелось стоять сейчас рядом с «сестренкой». И разделить с ней триумф, почувствовать на себе сотни восхищенных взглядов варваров и завистливых — их жен. Ничто так не повышает либидо, как чувство собственного превосходства.

Слуги подставили к идолу деревянную лесенку. Ка зачерпнула кувшином жидкости и, удерживая его на голове, поднялась на последнюю ступеньку. Под радостные вопли соплеменников выплеснула содержимое кувшина на каменное навершие фаллоса. Вязкая полупрозрачная масса потекла вниз, оставляя на колосе длинные мокрые следы. Со стороны это выглядело как эякуляция. Точно гигантский жезл ожил, возбудился от прикосновения Ка и изверг из себя семя.

После этого жрецы по очереди произнесли слова напутствия для новых пар и официально признали их союзы. Приказали женщинам еще раз подойти к изваянию и испросить у него благословения.

— Иди, — легко подтолкнул меня Фил. — Только быстро и сразу же возвращайся.

Вот нахал. Первый день замужем, а уже столько претензий и собственнических чувств. Мне, что теперь, на все нужно спрашивать его дозволения? Я, кажется, начала догадываться, почему умерла его первая жена. Она банально сбежала от Фила в другой мир, устав от его требований и нравоучений.

Варварки окружили каменный фаллос, они касались его руками, что-то бормотали себе под нос. Насколько я поняла — загадывали желания и молились. Чаще всего просили, чтобы их мужья оказались добрыми, не били слишком часто и не заставляли работать до седьмого пота.

Ха, наивные. Можно подумать, камень им внемлет. Мне так и хотелось выкрикнуть: «Ау, дурочки, он же того — памятник. Если хотите, чтобы мужья были добрыми, к ним и обращайтесь. Мужчины, как боги, если о них забывают — они ищут себе новых поклонниц».

Чтобы не выделяться из толпы, я все же коснулась склизкого от жидкости камня, а потом незаметно обтерла ладонь о «шубу». Пробормотала единственную фразу, заученную на уроках французского: «Ма ви, ма регл».

А что, варвары все равно не поняли, а мне приятно. Да и звучит красиво. И вообще, следует сделать это крылатое выражение своим жизненным кредо. Все так: моя жизнь, мои правила. И я не позволю ни одному варвару указывать мне, что и как делать. Даже Филу. Каким бы привлекательным и обаятельным он не притворялся.

Исполнив долг перед божеством нового мира, я вновь направилась обратно, к Филу. Но прислужник жрецов меня остановил.

— Молодая должна испить чашу во славу Капулы, — льстиво пробормотал он и всунул мне в руки калебас.

Я обернулась на других женщин: им тоже поднесли по чарке.

— Лучше бы еды предложили, — недовольно пробормотала я.

Он не жрец и не муж, ему-то возражать можно. Надеюсь. Или это тоже табу?

— Пей, и тебе не захочется есть, — хихикнул слуга. — И спать тоже.

Ну, надо, так надо. Пусть хоть что-нибудь болтается в моем прилипшем к позвоночнику желудке. В тот момент я готова была не только выпить, но и закусить самим скопцом. Организм требовал здоровой еды. Очень подошла бы ему здоровая свиная отбивная, лучше всего с картошкой.

Замечтавшись, я сделала большой глоток из калебаса и закашлялась. Варварский напиток обжег мне горло и выжал из глаз слезу. Градусов сто в нем, не меньше. И сладости столько, что непонятно от чего загнешься сперва: от передоза алкоголя или от слипшихся кишок.

— Не пей, — Фил отобрал у меня калебас. — В нем шлафей и лисама.

— И что с того? — язык мой заплетался.

Надо будет спросить у жрецов рецептик зелья. Ничего себе, как меня с одного глотка накрыло. Приятная легкость появилось во всем теле, перед глазами запрыгали бабочки-феи. Вновь захотелось танцевать и веселиться.

— Эти травы сильно действуют на женщин, — предупредил Фил. — Возбуждают и лишают разума.

— Эмм… — мне было сложновато сформулировать мысли. — Так тебе же только лучше. Приедем домой и устроим такие брачные танцы, что перебудим соседние вигвамы. Или в чем ты там живешь?..

Муженек не разделял моего веселья. Вместо того чтобы порадоваться задору молодой супруги, он хмурился и недовольно поглядывал в сторону жрецов.

— Если выпьешь целый калебас, до дома мы не доедем.

— Так давай пойдем прогуляемся, — я решила его подзадорить. Обняла за шею и закинула ногу ему на бедро. — Ночь сегодня теплая. Ты же не дашь замерзнуть молодой супруге, правда?

Прикосновение твердой котеки к обнаженному телу вызвало у меня сумасшедший прилив вожделения. Я готова была отдаться Филу немедленно. Затуманенное напитком сознание отключилось, осталась лишь животная, по-настоящему варварская страсть, затопившая все остальные чувства. Ни стыд, ни сомнения не могли помешать мне добиться желаемого. Только не сейчас.

Но Фил не ответил на мой призыв. Он снял мои руки со своей шеи и не терпящим возражений тоном произнес:

— Ночью опасно ходить по лесу и тем более — заниматься там любовью. Не хочу, чтобы кули воспользовались моментом.

Я похлопала глазами, прогоняя туманную пелену. Верно, на улице стало темнеть. Но пары не спешили покидать танцплощадку. При этом женщины вели себя откровенно нескромно и ластились к своим мужьям, требуя немедленного исполнения супружеского долга. И, судя по всему, варвары не собирались противиться.

Жрецам и Ка слуги наливали напитки из другого сосуда. Потому они не участвовали в общей вакханалии. Только смотрели, неторопливо перешептываясь и не отрывая взглядов от сцены.

Вот тут я и раскусила их гениальный замысел. Скучно жрецам, телевизора нет, интернета тоже. А посмотреть кино для взрослых хочется. Вот и устроили себе бесплатное зрелище.

Действительно, а почему бы не понаблюдать за совокуплением подданных, если они не против. Женщины пьяны и не понимают происходящего. А мужчины так долго ждали жен, что готовы взять их в любых условиях. В том числе на глазах у жрецов и соседей по Капуле.

— А разве сюда кули не могут прийти? — уточнила я.

Вспышка разума остановила действие убойной смеси из афродизиака и алкоголя, и ко мне постепенно возвращался здравый смысл. Вместе с недоумением и злостью на жрецов. Тоже мне, массовики-затейники.

— Животные боятся огня, — пояснил Фил. — Костры будут гореть всю ночь, до самого рассвета.

Я посмотрела на огненное кольцо, окружавшее сцену все плотнее. Слуги неустанно подкидывали в костры новые бревна и заделывали «бреши». Совсем скоро круг замкнется, и никто не сможет покинуть место оргии.

— Уйдем, пока не поздно, — предложил Фил. — Или ты хочешь, немедленно? Тогда останемся. Только учти: наутро ты не вспомнишь о сегодняшней ночи. Добавленные в питье травы коварны, как кули.

Я отчаянно замотала головой. Не доставлю блондинчикам-зазнайкам такого удовольствия. Не захотели взять в гарем, пусть и не заглядываются. Да и забывать о первом сексе с мужем — совсем никуда не годно. Это же не долг перед банком: чем меньше помнишь, тем чище совесть.

— Идем, — я решительно направилась к последнему оставшемуся «проходу» в огненном кольце.

Несколько воинов попробовали преградить мне путь. Но Фил не позволил им обидеть супругу.

— Уходить можно. Не табу, — отчеканил он.

Подхватил меня на руки и покинул варварский «ночной клуб».

Глава 15

Все происходящее казалось мне каким-то сказочным бредом. Сначала новый мир, горстка варваров, чудом выжившая после катастрофы, растения и животные — мутанты из научной фантастики. Дикие нравы, голод и изнуряющий труд. Я выжила, почти смирилась.

И тут же новая напасть. Ощущение, что вместо обещанного торта мне достался пересушенный сухарь. Фил, мой муж и покровитель. Настолько черствый, что об него можно сломать зубы. Перечить ему нельзя, грубить нельзя, проявлять инициативу тоже. И как, скажите на милость, мне с ним общаться?

Но есть в этом и свои положительные стороны. Нерешительная в отношениях с парнями из родного мира, Фила я воспринимала совсем иначе. Кажется, мне даже понравилось выводить его из себя. Он такой забавный, когда злится. И его стремление защищать купленную за огромную сумму жену выше всяких похвал. Что ж, посмотрим, что будет дальше.

Миновав воинов, Фил вывел меня из окруженного пламенем «танцзала» и громко присвистнул. На его зов примчался Унитазик (нет, я не забыла, что таракана моего мужа зовут Белым Другом, но сокращенный вариант нравился мне больше). Как и в первую встречу, Фил усадил меня перед собой на своего белого «скакуна». Вооружился копьем, привязанным к седлу таракана. И мы галопом понеслись в ночь.

Я всегда знала, что тараканы — шустрые существа. Но у Унитазика под панцирем наверняка скрывался реактивный двигатель. Фил почти не понукал «конягу», только лишь предупредил, что дома того ждет вкусненькое.

Темнота бежала за нами по пятам. Окружала и касалась ледяными пальцами моего затылка. Я боялась. Рассказы варваров о кулях, крысах и прочих «прелестных» тварях заставляли мое сердце тревожно замирать. После встречи с Калки от былой самонадеянности не осталось и следа. Теперь я знала: все правда, и кровожадные ночные твари существуют не только в воображении варваров.

Но мой отважный Фил не давал мне упасть духом. Он постоянно был настороже, высматривал что-то в кустах и в мрачном беззвездном небе. Его сердце стучало ровно, внушая мне уверенность. Я вжалась в его грудь и закрыла глаза. Раз уж Фил обещал стать покровителем, вот пусть он за меня и боится. Я пас.

Бешеная скачка закончилась также резко, как и началась. И сильная рука мужа вновь удержала меня от падения.

— Прибыли, — объявил Фил и кивнул в сторону, — теперь тут твой дом.

Фил жил не в пещере, как моя прошлая «семья». Постройка напоминала куполообразный шалаш, укрытый сверху шкурами. Не двухэтажная загородная вилла, но все же. На вид новый дом был теплым и уютным. К нему примыкал широкий навес, который вел куда-то вглубь зарослей. Рассмотреть в темноте, куда именно, я так и не смогла.

— Идем!

Фил подал мне руку, но повел не к дому, а в сторону другой постройки: приземистой, укрытой соломой и листьями. Я встала как вкопанная и, невзирая на предупреждение, разразилась громким протестом:

— Не буду жить в этом сарае, даже не думай.

Нет, все понятно: таракан не бабочка, варварка не человек. Но это еще не значит, что можно поселить молодую супругу отдельно. Неужели этот варвар решил запереть меня в хлипкой конуре и навещать, только когда зачешется котека.

— Это конура Белого Друга, — утешил меня супруг. И посмотрел с ехидцей. — Сейчас покормим его и пойдем в дом. Или мой таракан нравится тебе больше, чем я, и ты готова провести ночь с ним?

Кажется, Фил все же умеет шутить. Но признавать собственную ошибку я не собиралась. Уперла руки в бока и произнесла надменно:

— Не знаю, не знаю… Если ты окажешься плохим мужем, придется искать нового. У вас тут вообще как с разводами?

— С чем?.. — напрягся Фил.

— Говорю, если поезд нашего счастья сойдет с рельс на полпути, можно взять билет на другой?

Навряд ли варвар понял весь смысл метафоры, но напрягся сильнее. Над его переносицей собралась суровая складка, ладони сжались в кулаки. Общий смысл вопроса муженек явно уловил.

— Никогда. Не сомневайся. Во мне, — от злости он стал разговаривать рублеными фразами, как Ма.

— Тоже табу? — уточнила я и на всякий случай отступила на шаг.

Фил зарычал и ринулся ко мне. Прирожденный охотник, он знал, как схватить жертву. И на сей раз сбежать мне не удалось.

Я вскрикнула, когда Фил перекинул меня через плечо. Грубый варвар! Нахал! Это был только вопрос.

Нисколько не заботясь о моем комфорте, муженек загнал Унитазика в будку и сунул ему еды. Я не увидела какой, но таракан так вкусно зачмокал, что мне пришлось немедленно пожалеть о своем выпаде. Теперь меня наверняка лишат ужина. Но есть хотелось до одурения, хоть бросайся к миске рядом с тараканом.

— Я пошутила, — попробовала примириться с Филом. — Шутить тоже нельзя?

— Так — нет, — отрезал Фил. — Сомневаться в муже — табу. Ты заслужила наказание.

— Какое? — обреченно спросила я, пытаясь справиться со своими волосами, так и норовившими подмести землю.

Раньше меня никто так не носил. И я наивно полагала, будто это ужасно романтично. Но висеть вниз головой, ощущая, как сильное плечо впивается в живот, не слишком приятно. Ни вздохнуть глубоко, ни шевельнуться. И чувствуешь себя беспомощной и слегка униженной.

Совсем не так представляла я первую брачную ночь. Не с наказания она должна начаться. Как и вся семейная жизнь.

— Порка, — спокойным голосом произнес Фил. — Мне придется.

Я завертелась, как дождевой червь, подвешенный над костром. Какая еще порка, мы так не договаривались! Мои «булки» судорожно сжались, предчувствуя удары. У Фила такая огромная ручища… Пожалуй, не так страшны кули, как их описывают.

Я дернулась сильнее, глянула в сторону леса.

— И не думай, все равно поймаю, — громыхнул Фил.

Сильнее ухватился за мои ноги и не спеша направился к дому. Вход в него закрывала занавеска из шкуры. Невзирая на свое бедственное положение, я восхитилась Филом: это сколько же тварей нужно убить, чтобы покрыть такой большой вигвам. Сотню, если не больше.

Внутри жилища было тепло и сухо, приятно пахло соломой и дымом. Фил ориентировался в темноте, как кот. Он уложил меня на постель и предупредил:

— Не вздумай убегать. Сейчас разожгу огонь.

Но я расхотела в лес, к кулям. Впервые за сегодняшний день мне удалось принять горизонтальное положение. Кайф. Настоящая кровать, мягкая и удобная, застеленная мягкой шкурой. Фил отлично подготовился к брачной ночи. Еще бы передумал пороть.

Я услышала, как два камня ударились друг о друга, а следом увидела красный огонек. Костер посереди постройки вспыхнул, и мне удалось осмотреться.

Огромный вигвам был собран не из веток, как я решила вначале. Из костей, дугообразных и плоских, скрепленных между собой веревками. Между ними проглядывал мох и солома.

«Надеюсь, каркас шалаша он делал не из рогов бывших жен, — мысленно позлорадствовала я. — Интересно, а карается ли у варваров мужская неверность? Скорее всего, нет».

Задать новый вопрос вслух мне не позволила моя внутренняя дикарка. Высунув язык, она наблюдала за нашим с ней мужем. В домашней обстановке Фил выглядел еще заманчивей. Не хватало только махрового халата и тапочек. Впрочем, нет, к Калки одежду. Обнаженный Фил куда как интереснее.

У моей внутренней дикарки зачесались руки: ей хотелось немедленно снять с мужа его дурацкую котеку. И оценить размер того пестика, который станет толочь ее ступку.

А Фил, кажется, вообще забыл о том, что не один в жилище. Насвистывая себе под нос незатейливый мотивчик, он взял в руки длинный шест и приподнял им «задвижку» дымохода, расположенную в центре крыши. Едкий дым от костра возрадовался свободе и поспешил покинуть помещение. Огороженный камнями очаг запылал веселее, затрепетал, как настоящее сердце дома. Стало тепло и уютно, и вкусный аромат ольховых поленьев защекотал мои ноздри.

Я вдохнула глубже и едва не расплакалась. Сейчас бы копченой грудинки. Или колечко краковской колбаски. Эх, еда, как много в этом слове…

Продолжая хозяйничать, Фил проследовал к кладовке (почти такой же, как у Ма, только раза в три больше) и достал оттуда довольно объемный и наверняка тяжелый горшок. Любопытство победило обиду, и я приподнялась на локтях.

— Если ты не собираешься меня кормить, то лучше убей немедленно, — предупредила муженька.

К моему удивлению и радости, Фил улыбнулся. Мое сердце сладко екнуло: какой же он все-таки сексапильный. Не мужчина, а чупа-чупс, так бы и облизала до самой палочки.

— Такое наказание ты не заслужила, — смилостивился Фил. Потом глянул на меня из-под бровей и добавил: — Пока что.

«Молчание, Варвара Анатольевна, только молчание, — предупредила я себя. — Померяться характерами можно и после. После ужина».

Горшок, к моей тараканьей радости, таил в себе неслыханное по меркам этого мира сокровище. Один за другим Фил вынимал из него куски мяса и нанизывал их на длинную тонкую ветку. Шашлык — слово из шести букв, способное усмирить врагов, помирить друзей и завоевать сердце голодной женщины. Когда к нему добавился кувшин с молоком и кукурузная лепешка, я уже не просто любила мужа — обожала, до самых глубин бурчащего желудка.

— Слушай, Фил, а ты не передумал на счет порки? — мне не терпелось перейти от кнута к прянику. — Может, на первый раз ограничимся предупреждением? Устным.

Фил взял из общей стопки еще один прут и картинно сложил вдвое. Я выпучила глаза и сглотнула ком в горле. После такой «ласки» перехочется не только заниматься сексом, но и есть. Загадочно улыбаясь, молодой муж направился ко мне. Рассек воздух импровизированной плеткой.

— И почему мужчины в вашем мире так любят пороть? — пробормотала я и зажмурилась. — Вас это возбуждает.

Наступила пауза. Превозмогая панику, я приоткрыла один глаз. Фил стоял напротив, красный, как горячий уголек, и грозный, как настоящий пожар. И все это стихийное бедствие готовилось обрушиться на хрупкую и беззащитную меня. Пришлось срочно строить баррикады.

— Теперь-то какое табу я нарушила? Нельзя разговаривать про порку? Или про возбуждение?

— Кто и когда тебя порол? — голос Фила подрагивал от плохо скрываемой ярости.

— Ну, мамка пару раз прошлась ремешком, еще в детстве… — полунамеки муженька доходили до меня, как до жирафа.

— Ты говорила про мужчин! — напомнил Фил. — На тебя напали, принудили к соитию?

У меня отлегло от сердца. Оказывается, супруг-варвар крайне ревнив и готов защищать меня от любых врагов. Даже от несуществующих.

— Фух, напугал, — выдохнула я. — Нет, мужчины меня не били, не волнуйся. Однажды мы с Ка набрели на развлекающихся жрецов. Случайно. Один из них отходил наложницу прутом, но той, вроде бы, даже понравилось.

Теперь выдохнул Фил. Лицо его приобрело естественный оттенок, а ноздри перестали раздуваться, как у огнедышащего дракона.

— Надеюсь, ты не станешь ругать меня за подсматривание? — робко уточнила я.

— Нет, не стану, — пробормотал Фил. — Но прошлое наказание не отменю.

Он присел рядом, и мягкое ложе прогнулось под его весом. Я попыталась отползти подальше, но муженек мне этого не позволил. Взял меня за талию, перевернул и уложил себе на колени. «Шубка» сползла с моего тела, укороченное донельзя красное платье задралось, обнажив ягодицы.

Фил медленно провел ладонью по моему пышному заду. Мои внутренние мышцы непроизвольно сократились от этого легкого и интимного прикосновения. Теперь я не знала, чего ждать дальше: боли или наслаждения.

Верхняя часть моего тела лежала на кровати, и жесткие ворсинки шкуры приятно щекотали возбужденные соски. А в это время Фил мял мои ягодицы, обрисовывал пальцами их контуры. Не удержавшись, я издала громкий стон. И тут же почувствовала первый легкий шлепок. Неожиданно приятно и возбуждающе. Пожалуй, мне понравилось.

— Еще, — попросила, хмелея от собственной смелости.

Фил выполнил мое желание. Хлопнул еще раз, потом нагнулся и коснулся губами того места, где только что была его ладонь. Сладкая дрожь пробежала по моему телу. Я выгнулась навстречу, требуя перейти к другим, более откровенным ласкам.

Но Фил неожиданно остановился. Снял меня с колен и направился к очагу переворачивать шашлык. Неужели есть он хочет сильнее, чем взять молодую жену? Меня это немного обидело.

— Почему ты остановился? — уточнила я.

— В тебе все еще говорит выпитый напиток, — хмуро отозвался Фил. — Хочу, чтобы ты желала меня по собственной воле, а не под воздействием дурмана. Так будет правильно.

Не стала его разубеждать. Пусть не думает, будто я буду заводиться по первому его зову. Жена не новенький Лексус, ей положено для начала немного поломаться. От этого ее цена в глазах мужчин только возрастет.

И вот настал тот торжественный миг. Ужин! Шашлык вышел отменным: сочным и нежным, мясо так и таяло во рту. И что немаловажно, оно было соленым и сдобренным приправами. В семье Ма к готовке относились проще: живот не бурлит, и ладно. А тут — настоящий шедевр кулинарии. Такую вкуснятину я в последний раз ела, когда мы с Ка тиснули у жрецов рыбу.

Фил почти не ел, только выпил калебас молока. На его верхней губе остался белый след, похожий на усы. Я протянула руку и стерла сладкий след с лица мужа.

— Ты испачкался, — пробормотала я.

И поразилась: такое простое прикосновение так сильно на меня подействовало. Фил притягивал меня, как болотный огонек во тьме ночи. Я шла на его зов, в глубине души понимая, что путешествие может закончиться крахом всех надежд. Но оказалась слишком слабой перед силой его варварского обаяния.

— Ешь, не отвлекайся, — немного смутился Фил.

Подложил мне новую порцию мяса и налил еще молока. Наверное, он все еще думал, что на меня оказывает влияние дурман, подмешанный жрецами в питье. Но в тот момент он сам стлал для меня наркотиком. Самым желанным и одновременно опасным.

Усилием воли я отвернулась, отдавая должное кулинарному таланту мужа. А в тайне понадеялась, что его способности в постели так же хороши, как и на кухне.

После сытной еды меня разморило так, что не осталось сил ни на что другое. Я откинулась на ложе и раскинулась, как морская звезда. Веки мои отяжелели и совершенно не хотели разлипаться.

Моя внутренняя дикарка давно спала, свернувшись калачиком внутри меня. Давно ей не было так уютно и комфортно. Ей не хотелось ни танцевать, ни заниматься любовью. Сегодня она славно потрудилась, и я не спешила ее тормошить.

Фил склонился надо мной и коснулся тыльной стороной ладони моего лица.

— Красавица, — пробормотал он, вгоняя меня в краску. Так много тепла в одном коротком слове.

Ловкие пальцы мужа развязали веревку на моем поясе и потянулись к котме. Я машинально дернулась и вцепилась в свое имущество, как двоечница в шпаргалку.

— Оставь, — сон как рукой сняло. — Это мое.

— Я не собираюсь лишать тебя вещей, — усмехнулся Фил. — Но тебе будет неудобно спать. Положу котму здесь, рядом с постелью.

Я попыталась открыть глаза, но так и не смогла. Лишь вяло кивнула, соглашаясь со словами Фила. Слишком устала, чтобы спорить и сопротивляться.

За котмой последовало и платье. Я лишь приподняла бедра, помогая мужу меня раздевать. Улыбнулась, когда почувствовала легкое прикосновение его губ к своей щеке. Большего от меня ждать не приходилось.

Фил поднялся с кровати и убрал за нами посуду. Подбросил дров в очаг. Я слышала его мягкие шаги и только по звукам угадывала, чем он занят. Кажется, уши — это единственный орган, который не устал за день.

Закончив работу по дому, муж прилег рядом.

— Сладких снов, красавица, — пробормотал и прижал меня к себе.

Уткнулся носом в мою макушку и накрыл нас обоих еще одной шкурой.

Я сладко вздохнула, не имея сил ответить. Так приятно было нежиться в его объятиях, чувствовать спиной тепло его тела. Ох, если бы не эта усталость…

Глава 16

Пробуждение было неожиданным и очень приятным. Я лежала на спине, закинув руки за голову. А в это время лаковые ладони мужа блуждали по моему телу. Обрисовали контуры плеч, груди, бока. Спустились вниз, к бедрам. Мягко помассировали их, вызывая во всем моем теле сладкую истому. Проворные мужские пальцы запутались в нежных завитках венериного холма и замерли.

Я упорно притворялась спящей и пыталась дышать ровно. Так хотелось продлить этот момент… Кажется, всю жизнь могла бы лежать вот так, наслаждаясь близостью Фила и его прикосновеньями. Так нежно и так чувственно мог ласкать лишь он.

— Открой глаза, красавица, — жарко прошептал мой варвар, — знаю, что ты давно проснулась.

Голова его опустилась ниже, и жадный рот коснулся моей груди. Мои соски мгновенно отозвались на ласку и затвердели, превратившись в крохотные драгоценные камушки. Я подалась навстречу и на сей раз не смогла сдержать стон. Губы Фила творили настоящие чудеса.

Мои руки легли на лопатки мужа и притянули его ближе. Одна его рука замерла на моем лоне, а вторая переместилась на талию.

— Ты создана для любви, — восхитился Фил. — Моя первая жена тоже была пышной, но не такой упругой и сладкой. И грудь у тебя больше. Гета никогда так бурно не отзывалась на мои ласки.

Не сказать, чтобы мне нравилось слушать о его бывшей, особенно в такой ответственный момент. Но раз сравнение вышло в мою пользу, то я не стала возникать. Накрыла губы Фила своими, призывая его к молчанию и побуждая к дальнейшим действиям.

Он ответил со всем пылом и страстью. Вначале это был нежный, ласкающий поцелуй. Мы будто исследовали друг друга. Но вот язык мужа вторгся в мой рот, и все моментально изменилось. Пришло время безумия и страсти.

Моя внутренняя дикарка завопила от радости. Наконец все происходит в реальности. Скоро, совсем скоро мы с ней добьемся желаемого и воплотим в реальность все свои эротические фантазии.

Своей ладонью я накрыла ладонь Фила, что лежала у меня между бедер. Я не могла больше ждать. Мое тело достаточно отдохнуло за ночь и теперь усердно просило исполнить супружеский долг. Отдать его с накопившимися процентами.

Фил прервал поцелуй и заглянул мне в глаза.

— Ты уверена, что готова?

— Более чем, — призналась я. — Мне так не терпится почувствовать тебя в себе, ощутить твой жар.

В доказательство я потянулась к его паху. Моя ладонь обхватила его член, одним нежным движением провела от основания до головки.

— Ты такой сильный и неутомимый, — я решила тоже одарить его комплиментом. — Стань мне настоящим мужем, не заставляй меня мучиться от нестерпимого желания.

Под моей ладонью его мужское достоинство стало еще тверже. Я ощущала каждый бугорок, каждую вену, увесистую набухшую головку. Исследовала его пальцами и изнывала от ответного желания.

— А ты очень смелая, моя красавица, — хрипло пробормотал Фил. В его глазах промелькнуло удивление, перемешанное с возбуждением. — Ты совсем не боишься близости?

Я не очень поняла вопрос: с какой стати мне нужно бояться. Или он решил сделать что-то особенное, необычное? В таком случае мы с моей внутренней дикаркой подождем. Вдруг нам понравится.

— Нет, не боюсь, — выдохнула я. — А нужно?

Фил улыбнулся краешком губ. До того неподвижная ладонь пригладила мой лобок, пальцы раскрыли нежные створки. Волна предвкушения прокатила по моему телу. Я приподнялась на пятках и развела колени широко в стороны.

— Продолжай, прошу, — попросила мужа.

Он навис надо мной и вновь приник к моим губам в долгом томительном поцелуе. Наши языки сплелись в неистовом первобытном танце.

Я едва дышала от страсти. Не выдержала и направила член Фила в себя. Кончик его твердой горячей плоти коснулся моих влажных лепестков, ввергая меня в неистовство. Радостный всхлип сорвался с моих губ.

— Да, красавица, — ответил мне Фил. — Сейчас ты станешь моей.

Он двинул бедрами, проникая сразу на всю длину. Его огромная пульсирующая плоть полностью заполнила меня. Я вскрикнула от восторга и впилась ногтями в плечи мужа. Прогнулась ему навстречу, отдаваясь вся, без остатка. Наши тела будто созданы друг для друга. Идеальная пара двух не самых идеальных людей.

Мне хотелось, чтобы Фил остался во мне навсегда. Я обхватила ногами его бедра и скрестила их у него за спиной. Теперь он мой. Не воображаемый любовник, а настоящий муж.

Фил напрягся и замер. Его глаза стали огромными, как у филина.

— Что случилась? — перебарывая дрожь во всем теле, поинтересовалась я.

Мне не хотелось тратить время на разговоры. Оргазм был уже так близко…

— Ты не девственница? — Фил ошарашил меня вопросом.

— Нет, — откровенно призналась я. — И что с того?

Фил сбросил с себя мои ноги и резко поднялся. Я ощутила себя пустой и обездоленной. Помимо моей воли на глаза навернулись слезы, а в голосе прозвучали плаксивые нотки:

— Не уходи… не сейчас…

Я села на постели и сиротливо обняла себя руками. Мне стало ужасно холодно и одиноко.

— Ма сказала, что ты впервые ищешь мужа, — рявкнул Фил. — Она обманула?.. Тебя уже брал мужчина.

— Да, мужа искала впервые. Но откуда Ма знать, занималась я раньше сексом или нет?! — Мне больше не хотелось плакать. Я разъярилась, как лишенная добычи тигрица. — Она же не гинеколог. И даже не мать мне. Да и какая, к Калки, разница? Неужели наличие девственной плевы для тебя так важно?

— Кто осквернил тебя? — домогался Фил. — Скажи, я найду его и убью. Сам, не обращаясь с прошением и дарами к жрецам. Филу не нужны посредники, чтобы отомстить за свою женщину.

— Да не надо никого убивать, — я попыталась утихомирить муженька. — Пусть все мужчины останутся в прошлом. Теперь у меня есть муж, ты…

— Мужчины?! — лицо Фила покрылось бордовыми пятнами.

Упс, кажется, я разбудила в муже огнедышащего дракона. Еще немного, и из его ноздрей повалит пар. А все моя честность, точнее, неумение на ходу придумывать другие варианты ответов. Но неосторожное слово — не воробей, прилететь после него может неслабо.

Не ждала, что Фил окажется таким собственником. Варвар, а все туда же. Девственницу ему подавай. Но, несмотря на внутреннее возмущение, нужно было немедленно разруливать ситуацию. Мне откровенно не хотелось быть сожженной на костре варварами. Или какое там наказание у них полагается за распутство.

— Один раз — не калебас, — я все же пошла на попятный. — Там и не секс был, так, поигрались немного. Не считается.

Фил не собирался отступать. Он положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.

— Ты любишь его, признавайся?..

Я вперила в него непонимающий взгляд: он что, серьезно? Дикий варвар ревнует меня к моему прошлому? Немыслимо.

— Нет, я давно забыла того парня, — попробовала оправдаться. — И вообще, он живет не здесь, в другом мире.

Фил продолжал хмуриться. Он тряхнул меня, заставляя пожалеть о сочувствии.

— Ты обманываешь меня, не хочешь выдавать любовника. Других миров нет. Погибли.

И этот туда же. Вот как объяснить варварам, что другой мир существует? Откуда-то же я пришла. Или нет?.. Со всеми этими передрягами у меня появились сомнения в собственной вменяемости.

— Послушай, — начала я, вкладывая в слова как можно больше мягкости. Хотя все внутри меня клокотало от злости и негодования. — Мой дом действительно в другом мире. Не знаю, как и почему я здесь оказалась, но повернуть время вспять не в моих силах. Ты можешь меня убить, но от этого моя девственность не восстановится. Бери такую, какая я есть, и не привередничай.

Фил не согласился с моими выводами. Из его глаз продолжали сыпаться искры. Чувственный рот исказила кривая усмешка.

— Ты обманываешь, — голос его был полон презрения. — Гета никогда мне не дерзила и хранила верность. Ты не сможешь стать ей достойной заменой.

— Ну и отлично! — взвилась я. — Храни супружескую верность своей бывшей. Разумеется, проще стать первым, чем лучшим.

— Мне не нужна женщина, которая обманет при первой возможности, — парировал Фил.

Он натянул на себя котеку и шкуру, взял в руки копье. Могучий воин, который страшится предательства женщины. Не доверяет и сомневается.

Мне стало обидно до самых глубин естества. Неужели по его меркам я настолько испорчена, что не заслуживаю любви? И все только потому, что не сохранила девственность до свадьбы. Прошлый век! Варварство…

— Так отдай меня жрецам! — мое уязвленное самолюбие требовало реванша. — У них много жен, и они не страдают от неуверенности в себе.

Фил промолчал. Он избегал смотреть на меня и ходил по жилищу с таким видом, будто меня не существовало и вовсе.

— Молчишь!.. — мой гнев пробрался наружу. — Тогда знай: у меня были сотни любовников, и все они остались в восторге после ночи со мной. Мне тысячу раз предлагали руку и сердце, но я всем отказывала. Потому что еще не нашла лучшего. Только настоящий мужчина может стать моим мужем, так и знай!..

Фил буквально выбежал на улицу, спасаясь от летевших в него словесных снарядов. Я схватила первое, что попалось мне под руку, и бросила ему вдогонку. Глиняный кувшин ударился о стену и разлетелся на черепки. Молоко растеклось по полу причудливым пятном. Присмотревшись, я поняла, что оно похоже на череп с костями.

«Недобрый знак, — подумалось мне. — Наверное, не стоило выдавать желаемое за действительное. По крайней мере, в таком количестве».

Какие сотни? Какие тысячи?.. За мои неполные три десятка в моей жизни было не больше семи или восьми парней. И это при условии, что в это число вошли случайные встречи, от которых не осталось ни имен, ни эмоций.

Последний серьезный роман длился чуть больше месяца и разбился о непреодолимую стену взаимного непонимания. Вернее — о настойчивое стремление партнера изменить мою внешность, подогнать под общепризнанные стандарты красоты. Не удалось, да и не хотелось…

И вот новая напасть. Мой воображаемый любовник стал настоящим, взял меня в жены, но не смог выдержать конкуренции. И я сама подогрела его презрение ко мне.

Дурацкий мир, дурацкие правила! Интересно, куда ушел Фил?

Я сползла с кровати и застонала от разочарования. Мой муж хотел накормить меня завтраком: на полу стояла миска с остатками вчерашнего мяса, лепешками и съедобными корешками.

Давясь сухомяткой и вспоминая о разбитом кувшине молока, я затолкала в себя добрую порцию еды. Затем убрала посуду, застелила кровать, собрала и выбросила осколки кувшина.

Обследовала новое жилье и нашла много интересного. Например, ночной горшок, рукомойник и твердый брусок вещества, удивительно похожего на хозяйственное мыло. Неслыханная по здешним меркам роскошь. Кроме очага, «кладовки» с продуктами и посудой, в доме отыскался целый склад шкур, костей животных и черепов. А также набор инструментов: всяческих напильников, молоточков, крючков.

— Ого, — присвистнула я, — да мой Фил еще и ювелир. Теперь понятно, почему он считает себя зажиточным варваром.

Огонь в очаге почти погас. Но Фил позаботился и об этом: натаскал столько дров, что мне не пришлось идти и добывать их самостоятельно. Все говорило о том, что муженек собирался провести множество страстных часов в постели с молодой супругой. Единственное, чего он не предусмотрел — моей опытности. И оказался не готов к такому «сюрпризу».

— И пусть его, — буркнула я. — Не хочет, не надо. Обойдусь и без его внимания.

М-да, врать самой себе не проще, чем вернуть утраченную девственность. Как бы я не злилась на Фила за его поведение, мне все еще хотелось заняться с ним любовью. И с каждой секундой все сильнее ненавидела его бывшую супругу. Как ловко она окрутила этого варвара. Прошел не один год, а он все еще помнит ее и восхищается ей. Удивительная преданность даже по меркам моего мира.

Продолжая осматривать жилище, я все же отыскала способ отомстить сопернице. В деревянной коробке, сильно смахивающей на сундук моей бабушки, обнаружились ее личные вещи. Украшения, одежда, сшитая из шкур обувь. Злорадно хихикая, я примеряла все, что пришлось мне по вкусу. В кожаном платье, меховых уггах и костяных бусах мне было очень уютно. Жаль, зеркала не нашлось.

Облазив дом, я отправилась во двор. Сильный пронизывающий ветер клонил к земле деревья и поднимал в воздух клубы пыли. Мне стало холодно и неуютно. Пребывание на улице после теплого и уютного жилья казалось настоящей пыткой.

Невдалеке от нашего, виднелись дома других охотников. Удивительно, что вчера я их не заметила. Наверное, тому виной темнота и мое стремление поскорее устроить брачные танцы. Грусть навалилась на меня с новой силой: первый день замужем, а уже умудрилась вывести мужа из себя. И выгнать из дому своими едкими замечаниями.

Ежась и подрагивая, я добежала до «конуры» Унитазика. Она пустовала. Подтвердились мои догадки: Фил ускакал, и неизвестно, когда вернется обратно.

Со стороны дороги послышался шум приближающихся всадников. Я приложила ладонь к глазам и увидела рыжего таракана с двумя седоками на спине. Одним из них оказалась Мна. Она сидела впереди мужа и спала, уронив голову ему на грудь. Меньше всего на свете мне хотелось видеть, как счастлива бывшая «сестренка». Эта крокодилиха наверняка оказалась девственницей и сумела угодить своему варвару.

— Калки вас побери!.. — негромко крикнула я вслед молодоженам.

И направилась обратно в дом. В голове крутилась только одна мысль: нужно было остаться на празднике и провести там первую брачную ночь. Возможно, при всеобщем запале, Фил не обнаружил, что я не девушка. Жаль, что жрецы не подносили возбуждающих напитков мужчинам.

Эх, знала бы, что споткнусь, пошла по другой дороге. Притворилась бы, на худую котеку. Уж что-что, а разыграть непорочную деву, пугающуюся одного вида мужского достоинства, — не сложнее, чем выучить закон радиоактивного распада. Покричала немного, сжалась посильней, поморщилась — и готово. И ни в коем случае не показывать, что тебе нравится.

— Неужели тебе такого хотелось? — спросила я Фила. — Обязательно причинить боль, чтобы почувствовать себя лучшим. Увидеть на своем достоинстве девственную кровь и прийти в восторг от мнимого могущества.

Нет, мне не понять мужчин. Никогда. Лично я не хотела бы оказаться в постели с невинным партнером. И вообще, разве девственность — единственный показатель нравственности? Порой жизнь насилует так, что лишает не только чести, но и достоинства.

Я металась по пустому дому, как пойманная в силки птица. Ничто меня не радовало: ни достаток пищи, ни новая одежда, ни тепло очага. Лучше бы Фил отправил меня работать. Тяжелый физический труд напрочь отбивает желание мыслить о вселенской несправедливости. И учит довольствоваться малым.

Мне хотелось жить и радоваться. Или уснуть и забыться. И, так как первое в настоящий момент было недоступно, я выбрала второе. Завалилась на кровать прямо в одежде и свернулась калачиком. И пусть весь мир катится к Калки под хвост.

Фил вернулся ближе к ночи. К этому времени я успела выспаться на год вперед, подобреть и если не поймать птицу счастья, то выдрать у нее из хвоста пару перьев. Муж удостоился моей шикарной улыбки и приветливого возгласа.

Но в ответ я получила лишь вялый кивок и быстрый взгляд.

— Хорошо, что нашла вещи Геты, — сообщил мне Фил. Вроде бы, он немного успокоился, хотя и не стремился к супружескому воссоединению. — Это платье лучше всего подходит для свежевания. Не испачкается.

— Д-д-для чего?.. — я начала заикаться.

Он что, уходил в лес, чтобы придумать способ казни? Неприятный холодок пробежал у меня вдоль спины. Глаза принялись искать что-то тяжелое и большое. Нет, моя кожа мне дорога, Филу не удастся меня ее лишить. Буду защищаться до последнего.

— Я убил куля, — буркнул Фил. — Нужно разделать тушку, засолить мясо и отделить крупные кости и череп.

М-да, в сравнении с таким заданием смертная казнь не так страшна. Вот как меня угораздило выйти замуж за охотника? Как признаться ему, что весь мой опыт обращения с мясом сводится к нарезанию колбасы колечками и варке готовых пельменей? Да я в жизни не видела тушку, тем более куля. И не представляю, с какой стороны к ней подойти.

Пока я осмысливала новое открытие, Фил по-хозяйски обошел дом. Оценил бардак, который я навела в гневе. Подбросил дров в догоревший почти дотла очаг.

— Ты не испекла лепешки? — раздосадовано спросил он. — Не приготовила никакой еды? За весь день!

Я совершенно приуныла. Села на краешек постели и начала обличительную речь:

— Видишь ли, Фил… Мне никогда раньше не приходилось делать ничего подобного. Я родилась и выросла в другом мире. То, что ты считаешь обыденным — для меня немыслимые вещи.

Муженек по-своему расценил мои слова.

— Забыл, что ты из отшельников, — спохватился он. — Так и быть, научу тебя готовить, разделывать тушки и солить мясо. Но поддерживать в очаге огонь, а в доме порядок — прямая обязанность жены. Разве Ма не говорила тебе об этом?

Старуха вообще мало говорила. Возможно, она о чем-то и рассказывала своим родным дочерям, но я на этих уроках не присутствовала. А в моем мире подобные знания мне были просто ни к чему.

— Уступи меня жрецам, — вновь предложила я. На этот раз на полном серьезе. — Единственное мое умение — разжигать в мужчинах страсть танцами. Вести хозяйство — не моя стихия. Что тебе стоит, поживешь еще годок в одиночестве, а в следующий сезон возьмешь новую жену. Настоящую варварку, о которой мечтаешь.

— Жрецы не так хороши, как тебе кажется, — рявкнул Фил. — Если бы они обнаружили, что ты лишилась девственности не с мужем, то казнили тебя. И твоего любовника.

Опять он за свое. Ну, сколько можно…

— А ты не говори им правду. Скажи, что взял меня первым, — настаивала я. — Жрецы дадут тебе хороший выкуп. Они ведь такое практикуют? Выкупают у мужей их женщин.

По лицу Фила пробежала тень недовольства. Вот ведь упрямый варвар! Не себе, не жрецам.

— Кто сказал, что они захотят тебя после меня? — «подколол» муженек. Достал из «кладовки» набор каменных тесаков и направился к выходу. — Идем, куля лучше разделывать, пока он теплый.

Задыхаясь от бессильного гнева, я последовала за ним. Нет, в моих фантазиях жил совсем другой Фил. Этот варвар не идет с ним ни в какое сравнение.

Глава 17

Куль оказался не кем иным, как гигантской птицей мира из моего прошлого. Но он имел мало сходства с безобидными и любопытными городскими голубями. Красные глазищи, острые кривые когти и клюв, как у тукана. Мне вспомнились тени, что кружили надо мной в золотой роще подсолнухов: как хорошо, что тогда эти милые птички меня не обнаружили.

Пока я, обмирая от ужаса, рассматривала куля, Фил принес масляную лампу и ловко подвесил ее на специальном шесте за домом. Тут у него было оборудовано что-то вроде разделочного цеха. Осмотрев приспособления для выделки шкур: ножи, топоры, кадку с солью, крюки и прочие премудрости, я ощутила себя посетителем музея пыток.

Но самое страшное ждало меня впереди. Фил, ничуть не щадя моих чувств, приступил к воспитанию жены охотника. Он развел костер, нагрел над ним воду и ошпарил куля. Подозвал меня и приказал ощипать тушку. Это испытание я выдержала. Стоило представить, что вместо страшной птицы передо мной лежит всего лишь муляж, как дело пошло на лад. Получалось не так ловко, как у мужа, но все же.

Затем Фил начал потрошить куля, и мой желудок принялся болезненно сжиматься и подпрыгивать. Когда же лезвие ножа распороло зоб птицы, и его содержимое вылезло наружу, я не выдержала. Бросилась к близлежащим кустам, поминая почем зря Калки и ее разнесчастную мать.

Фил терпеливо дождался моего возвращения и продолжил экзекуцию. Но на пустой желудок мне стало легче переносить испытание. Справившись с первым шоком, я уже довольно ловко орудовала ножом, исполняя приказы мужа. Появилось нечто вроде охотничьего азарта. Оказывается, внутри меня скрывалась не только дикарка, но и Джек-потрошитель.

Соляной раствор с добавлением специальных сушеных трав я готовила уже с энтузиазмом. Особенно после того, как Фил заявил, что мое кожаное платье сшито именно из выделанной кожи куля. Шкура птицы, лишенная перьев, была плотной и больше походила на свиную. Странный мир со странными правилами. И с еще более странными обитателями.

Покончив с разделыванием туши, Фил поделил наше «добро» на три части. Охотники тоже отдавали жрецам продукты.

Моя «жаба» раздулась до невероятных размеров и громко квакнула. В последний раз она так сильно давила меня, когда Марьяна похвасталась новеньким авто — подарком очередного любовника. Но зависть к сопернице — ничто, по сравнению с необходимостью отдать с таким трудом добытое мясо жрецам.

— Натирай куски солью и специями и складывай сюда, — Фил пододвинул ко мне горшок из тыквы и крупный гладкий булыжник. — Камень положишь сверху.

Я кивнула и зачерпнула из кадки пригоршню соли и с ненавистью вдавила в кусок кульей вырезки. Перед моим мысленным взором всплыли холеные, в меру упитанные тела жрецов и их наложниц. Получается, это для них мы с мужем ночь напролет готовим солонину.

— Попадись они мне сейчас под руку, таких бы кулей им надавала, фыркнула я. — Накормила досыта.

— Осторожней! — громыхнул над моим ухом Фил. — Соль — очень дорогой продукт, используй ее экономно.

Я посмотрела на разнесчастное филе и ужаснулась: его покрывал толстенный слой соли. Настолько большой, что мясо почти полностью скрылось под ним.

— Не смей! — гаркнул Фил, когда я попыталась ссыпать излишки соли обратно в кадку. — Испортишь.

Я шмыгнула носом и кивнула. Взяла другой кусок мяса и отсыпала на него излишки соли.

— Так можно? — спросила гнусаво.

— Да, — буркнул Фил. — Будь внимательнее.

Нет, я определенно не гожусь ему в жены. Не приспособлена к домашнему хозяйству: посуду бью, убираться не люблю, продукты порчу, отношения порчу. Дар у меня такой — все всегда портить.

Успокоить мою совесть, вместе с моими тараканами и жабой смогло только одно проверенное средство — еда. Поздний ужин, вернее — ранний завтрак. Поняв, что от меня на кухне многого не добиться, Фил приготовил рагу из сладких кореньев, кукурузной муки и потрошков куля. Отменное блюдо.

Оказывается, не только путь к сердцу мужчины лежит через желудок, женщины тоже с удовольствием гуляют по этой тропинке. Как по мне, так вкусный ужин гораздо приятнее пустого комплимента. Любить ушами, конечно, можно, но только на сытый желудок.

Я благодарно покосилась на мужа и заметила, что он дремлет, уронив голову на грудь. Мне стало его жалко. Злость из-за утреннего инцидента испарилась, как капля воды на раскаленной сковороде.

«Чего ты стоишь, как идол? — упрекнула меня внутренняя дикарка. — Не видишь, умаялся охотник. Вон, и котеку не успел снять». Она проказливо хихикнула и потянулась к паху Фила.

Пришлось осадить ее. Не самое удачное время для приставаний. И вообще, мне все еще полагалось сердиться на Фила, ведь он так и не признал меня настоящей женой. А еще заставил резать и солить этого ужасного куля. Но тако-о-ого вкусного.

Смилостивившись, я все же уложила мужа (благо, он заснул, сидя на кровати). Укрыла его «одеялом». Не сдержала порыва и чмокнула его в щеку — целомудренно, без излишнего энтузиазма.

После все же взялась за уборку. Сполоснула в рукомойнике посуду, собрала раскиданные мной же вещи, подкинула дров в очаг. Но взгляд мой то и дело возвращался к Филу. Он так сладко спал, подложив руки под голову. Моя внутренняя дикарка выла и требовала немедленно забраться к нему под бочок.

И я почти поддалась. В последний момент отодвинулась на самый край постели и зажмурилась. Лежала долго, но сон, словно тень, все время ускользал и не позволял себя поймать. Пришлось считать овец.

Я представила себя на солнечной летней полянке, в венке из ромашек и длинном сарафане. Возле меня резвились молодые ягнятки, похожие на соцветия одуванчиков. Один, два… двенадцать. Скучно. Чего-то не хватает.

Точно!.. Не достает пастуха — эдакого кудрявого голубоглазого Леля, стройного и сильного, как молодой дубок.

Но в образе пастуха явился Фил.

— Уйди, противный, — я притворилась обиженной.

Нет, ну нельзя же одновременно похрапывать рядом и сниться. Некрасиво вот так запросто вторгаться в мои фантазии. Мало того, что приревновал меня ко всем бывшим и обвинил в распутстве, так теперь и помечтать не дает.

— Красавица, — нежно прошептал Фил и коснулся моей щеки.

Посмотрел так нежно и ласково, что я готова была простить ему любые прегрешения. Его сильные ладони обхватили мою талию, решительным жестом собственника заставили прижаться к нему вплотную. Горячие жадные губы коснулись уголка моего рта.

Я не смогла сдержать стон. Ну почему я так реагирую на его ласки, почему не в силах отказать этому варвару?

— Иди сюда, — его голос обволакивал, как бархат.

Порывистое дыхание щекотало мне шею. Его руки начали путешествие по моему телу, исследуя и ввергая в трепет. Фил снял с меня одежду, уложил на пушистую траву. Словно сказочный фонтан удовольствия взорвался у меня внутри мириадами ярких брызг. Мое дыхание участилось, руки обхватили сильные плечи любовника.

Не воображаемого, а настоящего, ведь это был уже не сон. Фил тоже не мог находиться рядом и не испытывать дикой, всепоглощающей страсти. Она оказалась сильнее его моральных принципов и всех табу на свете.

От моей упругой груди руки Фила перебрались к животу, скользнули по бедрам. Тихий вздох слетел с моих губ. Мне хотелось большего. Немедленно. Дикарка внутри меня вопила от похоти, умоляя немедленно воспользоваться моментом.

Фил поцеловал меня в ключицу, провел языком по впадинке на шее. Склонился к моей груди, втянул ртом возбуждений сосок. Восхитительная горячая волна пробежала по моему телу, накрыла меня с головой. Я подалась навстречу, изнемогая от желания.

Фил раздвинул пальцами мои половые губки, погладил их по внутренней стороне.

— Ты такая горячая и влажная, — восхитился он вслух. — Такая желанная.

Я прогнулась в спине и приподняла бедра. Фил осторожно ввел палец в самую сердцевину моего влажного лона. Мои внутренние мышцы сократились, радуясь этому вторжению.

— Все для тебя, — пылкий ответ сорвался с моих губ.

Я заглянула Филу в глаза: в них было столько нежности и страсти. Капельки пота выступили на его лбу, красиво очерченные губы изогнулись в нежной улыбке. Он весь дрожал от желания обладать мною. И это сводило меня с ума.

Палец внутри меня задвигался взад-вперед. Мои ладони сжали плечи мужа, наслаждение усиливалось с каждой секундой. Я была уже на пороге оргазма — возможно, самого сильного в моей жизни.

Но мне вновь помешали. На сей раз посланники жрецов — сразу пятеро. Увидев их стоящими на пороге дома, я вскрикнула и сильнее прильнула к мужу. Мне совершенно не хотелось, чтобы посторонние видели меня в такой ответственный момент. Бессильная ярость охватила все мое существо. Как посмели эти варвары прервать волшебный момент? Скормить Калки их за это мало!

— Проваливайте! — Выкрикнула я, выглядывая через плечо Фила. — Вам здесь не рады.

Толстяки в белых «подгузниках» многозначительно переглянулись. Их припухлые лица исказили саркастические улыбки. Эти трое и не подумали выйти или хотя бы отвернуться. Похоже, они считали себя вправе заходить в любой дом в любое удобное для них время, нисколько не считаясь с мнением хозяев. И находили забавными неловкие ситуации.

— Не прогоняй их! — укор Фила стал для меня неожиданностью. — И молчи. Жена не должна высказываться без разрешения мужа.

Как ни в чем не бывало, муженек поднялся с постели и поприветствовал нежданных визитеров. У меня сложилось впечатление, что он им рад.

Я мысленно застонала и натянула шкуру до груди. Меня раздражали насмешливые взгляды посланцев, они будто прожигали меня насквозь. Какой Калки эти толстопузы вообще явились. Сбор «дани» закончился еще до сезонных танцев, новый начнется нескоро.

Но я опять не угадала. Посланники явились не отбирать продукты, а раздавать. Оказалось, жрецы забирали себе не все собранные продукты. Часть они выделяли в общий котел и перед началом сезона дождей раздавали подданным. Не много, только чтобы те не загнулись от голода.

Фил принял свою долю, хоть и не особенно нуждался в ней. Также он отдал посланникам часть вчерашнего куля.

— Добавьте мясо к порциям отшельников, сезон обещает быть долгим. Они погибнут без сытной пищи.

Мне вспомнилась Ка, как она болела в сезон дождей и каждый раз боялась умереть. Как хорошо, что прежняя жизнь осталась для нее в прошлом. Вот бы передать ей привет. Я покосилась на Фила и поняла, что лучше не лезть. Слишком хмурым и недовольным он выглядел. На посланников смотрел подозрительно, с плохо скрываемым отвращением.

— Пусть лучше работают, — усмехнулся один толстопуз.

— Тогда и голод их не проймет, — поддакнул второй.

Кулаки моего мужа непроизвольно сжались, глаза полыхнули бешенством.

— О чем вы говорите? — голос его походил на львиный рык. — С каждым годом добывать пищу становится все труднее. Почва скудеет, животные почти не приносят потомство и становятся все опаснее. Кули перестали бояться огня и в поисках добычи подлетают совсем близко к жилищам. Наши дети… — Фил на секунду осекся, — они рождаются больными и слабыми.

— Жрецы молятся за всех нас, — нараспев произнес посланник — самый крупный и важный. — Они примут твой дар и вознесут хвалу богам справедливости. Сезон дождей кончится быстро и унесет не всех наших братьев.

Тяжелые ладони Фила опустились на горло говорившего, и приготовились к расправе.

— Табу!.. — это единственное, что смог из себя выдавить посланник. Глаза его расширились от ужаса. — Тебя казнят.

Я села в постели и приготовилась к прыжку. Нужно же поддержать супруга в его праведном гневе. Так на моем месте поступила бы любая уважающая себя варварка. Надеюсь…

Дикарка внутри меня зашипела, как смертоносная змея, обнажила клыки. Мы покажем этим толстопузам, как распоряжаться нашим мясом. Придумали тоже: отдадут все жрецам. Видели их молитвы, ничего, кроме собственного оргазма, призвать они не в силах.

Но Фил не рискнул свернуть шею толстопузу. Убрал руки и попытался убедить в своей правоте словесно.

— Берите все, но не забудьте: одна треть принадлежит всей Капуле и ее жителям. Будьте справедливыми.

Я разочарованно выдохнула, глядя на посланников: вот калебасы, и с постельными играми обломили, и мясо забрали, и даже по котекам за это не получили. Так нечестно.

У моего муженька наверняка были другие соображения на этот счет. Пусть жрецы не последуют его совету и не отдадут все мясо куля отшельникам, но и жрецам оно не достанется полностью. Муженьку удалось воззвать к справедливости. Небольшая, но все же победа.

Поохав и попричитав для приличия, посланники вцепились в горшки соленым мясом и потащили их к себе в повозку. Просить Фила побыть ради них грузчиком они не стали, к охранявшим их воинам тоже не обратились за помощью. Слишком ценной считалась такая «добыча» для Капулы. Не исключено, что эти любители поесть на халяву не довезут такой груз в целости и сохранности. Эх, знала бы раньше, положила в их порции побольше соли и специй. Чтоб им дно прожгло и горлянки ошпарило.

И только я хотела вернуться к прерванному приходом посланников занятию, как один из них вернулся. Бросил на меня смущенный взгляд и попросил Фила выйти из жилища.

Муженек недоуменно вскинул брови, но исполнил просьбу. И он, и толстопуз вышли и плотно прикрыли за собой полог из шкур.

Есть в моем мире такая поговорка: «Меньше знаешь — лучше спишь». Так вот, она не про меня. Я не смогу спокойно спать, пока не выясню кто, с кем, когда и сколько раз. Любопытство — мой самый излюбленный недостаток, превзойти его способны только упрямство и вспыльчивость.

Я сползла с кровати и на цыпочках подкралась к входу, чуть отодвинула полог. Даже холодный пол и отсутствие одежды не смогли меня остановить. Мне проще замерзнуть и простудиться, чем понять, что все интересное случилось без моего участия.

Фил стоял ко мне спиной, скрестив на груди руки. Кажется, он о чем-то поспорил со старшим посланником и снова сумел настоять на своем.

— Как знаешь, — толстопуз выглядел взбешенным. — Но помни, отказав жрецам, ты навлечешь гнев духов. И боги могут не услышать обращенных к ним молитв.

Мой муженек усмехнулся и возразил:

— Вы так щедро раздаете обвинения, забывая о главном. Усмирять богов — прямая обязанность жрецов. Если они с ней не справляются, то к чему народу Капулы подчиняться им.

«Ого, да мой муженек — революционер местного разлива, — мысленно восхитилась я. — Лишь бы его не лишили головы за такие речи, или другой части тела». Мне почему-то вспомнились прислужники-скопцы, лишенные мужского достоинства. Калки его знает, за какие прегрешения жрецы их так изуродовали.

Посланник побагровел от злости, но не нашел, чего возразить. И вообще, у меня создалось впечатление, что мой муж на особом счету у жрецов и их прислужников. Не знаю, почему, но к его речам прислушивались, а мнение уважали. Или попросту побаивались?..

— Ты получишь щедрую награду, — толстопуз справился с эмоциями и продолжил разговор. — И возможность не платить «дань» ближайший год.

— Какая неслыханная щедрость! — Фил не спешил соглашаться. — Но если охотники перестанут поставлять мясо, то пострадают, прежде всего, отшельники, а не жрецы.

Посланцу не понравился этот ответ.

— Не забывайся, не повторяй ошибок отца, — в его голосе прозвучала угроза. — Жрецы всегда получают то, что хотят.

— Не в этот раз, — мой муженек не собирался уступать в упрямстве. А еще он заметил, что его разговор подслушивают.

Одним ловким движением он схватил меня за руку и выволок на улицу. Напрасно я сопротивлялась и упиралась пятками в пол жилища. Противиться железному захвату Фила, все равно, что барахтаться в паутине — только сильнее завязнешь.

Спустя мгновение я уже болталась на плече мужа и ощущала след от его ладони на своей пятой точке. Хорошо, что мое лицо было прикрыто распущенными волосами и спиной Фила: от стыда и унижения оно стало пунцовым. Последнее, чего мне хотелось, так это быть битой мужем на глазах у толстопузов.

Нет, простить Филу такой поступок я не смогла. Извернулась и таки цапнула его пониже спины. И тут же почувствовала еще один шлепок в отместку. Теперь обе мои «половинки» горели одинаково. Синхронная порка, Калки ее подери.

— Видите, жрецам не придется по вкусу этот «кусочек», — наябедничал Фил толстопузу. — Слишком своенравный и дикий.

Посланник усмехнулся и проявил чисто мужскую солидарность:

— Не забудь ее наказать как следует. Женщина должна быть мягкой, как одуванчик, и покорной, как детеныш таракана. Голод — лучшее лекарство от спеси.

Я рыпнулась и попыталась выскользнуть из рук мужа. Если эти толстяки хотят мне что-то сказать, пусть скажут глядя мне в глаза, а не в… туда, откуда ноги растут.

— Учту, — буркнул Фил и сжал меня так, что я пискнула.

Он взмахнул на прощание рукой и вернулся в дом. Бросил меня на кровать и впился глазами в мое обезображенное гневом лицо.

— Ты опозорила меня перед посланниками! — укорил и отвернулся. Принялся что-то выискивать в «сундуке» бывшей жены.

— Так почему же ты не продал меня жрецам? — рявкнула я в ответ. — Ведь посланник предлагал тебе это?

— Обойдутся, — буркнул Фил и бросил в меня меховой узел. — Одевайся! Нам нужно многое успеть до начала дождя.

— Что, и пороть больше не станешь? — ехидно уточнила я, разворачивая шкурки.

В руках у меня оказались утепленные угги и накидка с капюшоном и проймами для рук. Нет, я, конечно, мечтала о меховой жилетке, но о норковой, на крайний случай — из кролика. Но уж никак не из крыльев неведомого насекомого.

Впрочем, вещица была довольно красивой: полупрозрачной, с радужными разводами. Своеобразный плащ-дождевик, произведение искусства варварского модельера. Не Карден, разумеется, но на безрыбье и стрекоза — куница.

Фил подобрал валявшееся возле кровати кожаное платье и зарделся. Наверняка вспомнил, как в порыве страсти стягивал с меня эту одежку. Вон, даже рука его немного дрогнула.

Чтобы посильнее раззадорить муженька, я старалась одеваться медленно, плавно. Не забывая показывать в выгодном свете лучшие свои части. Эдакий стриптиз наоборот. И пусть все ливни на свете подождут.

Глава 18

Муженек не поддался на мои уловки. И вообще, вел себя так, будто это не он несколько минут назад набросился на меня с жадностью сладкоежки, обнаружившего пряничный домик посереди дикого леса. Решил поголодать? Что ж, его право, я тоже не собиралась первой бросаться в его объятия. Хотел ломаку и скромницу, пусть получит. Буду вести себя, как настоящая девственница, и не замечать его страстных взглядов.

За последнее время я настолько отвыкла ходить в одежде, что красивые и теплые вещи вначале смущали меня, мешали ходить и дышать. Но так было, пока мы с Филом находились внутри жилища. Стоило мне пробыть на улице с десяток минут, как я по достоинству оценила обновки.

За то короткое время, что я потратила на сборы, Капула преобразилась до неузнаваемости. Словно злой волшебник наложил на нее проклятье, превратил в темную и безжизненную пустыню.

Погода становилась все хуже с каждой секундой. Сильный порывистый ветер качал деревья и дергал их, точно проверяя на прочность. В воздухе клубились облака сухой пыли, заслоняя обзор. Черно-фиолетовое небо нависло прямо над домиками охотников, едва не задевая крыши. Ох, скоро что-то начнется. Страшно представить, что случится с теми, кого непогода застанет в лесу. Буря не пощадит никого.

— Возьми это, — муж протянул мне повязку, сплетенную из натуральных волокон. Ткань походила на марлю, но имела зеленоватый оттенок. — Повяжи ей нос, иначе наглотаешься пыли.

— Не хочу никуда идти, — захныкала я.

Обхватила себя руками и поежилась. В эту минуту мне хотелось одного: забиться в угол пещеры, разжечь огонь и смотреть на него, пока глаза не начнут слипаться. А потом впасть в спячку и не слышать, как страшно завывает буря. Первобытный инстинкт, Калки его побери. Побороть его не проще, чем научиться дышать под водой.

Резкий порыв вера приподнял мои волосы, взметнул их вверх. Я сильно зажмурилась и покачнулась. В поисках опоры инстинктивно бросилась в объятия Фила.

— Не бойся, — объявил он. — Мы успеем.

Собрал мои волосы в узел и ловко заколол двумя тонкими палочками. Помог повязать на лицо «марлю».

После он вытолкал с заднего двора тележку и свистнул Унитазика. Таракан сопротивлялся и не хотел запрягаться. Но Фил пообещал ему вкусненького и пошкрябал по пузу. После этой незатейливой ласки животинка сдалась и покорно влезла в хомут.

Муж усадил меня в телегу, а сам, вооружившись копьем, взобрался в седло. Наша маленькая семейная процессия двинула в путь. Сплетенная из веток повозка жалобно поскрипывала, колеса из обточенного камня подскакивали на кочках и рытвинах. Мне было ужасно неудобно, но попроситься пересесть на таракана я не решилась. Как бы Фил не расценил это, как очередное домогательство с моей стороны.

Остановились мы возле огромного поля, сплошь заросшего тыквами. Листья и плети давно пожухли, но сами овощи остались плотными, глянцевыми. На фоне всеобщего уныния природы их яркие бока казались неестественными, будто звезды упали с небес и закатились в траву. Разные по форме и величине, они поражали разнообразием красок. Желтые, оранжевые, с пестрыми рисунками на кожуре, тыквы купались в лучах закатного солнца и словно горели изнутри, отдавая накопившееся в них тепло.

Мы с Филом оказались не единственными варварами, решившими прогуляться перед ливнем. По поляне ползали еще несколько женщин и мужчин, придирчиво выбирая материал для будущей посуды. Завидев Фила, они учтиво поклонились, почти так же низко, как при виде жрецов. Наверняка все дело в светлых волосах моего мужа.

Хотя, на меня это правило не распространялось. Мужчины-варвары отводили от меня взгляды, а женщины так и вовсе что-то недовольно бурчали себе под нос.

— Почему они не рады моему появлению? — невинно хлопая ресницами, спросила я мужа. — Чем я хуже других варварок?

Фил обхватил мою талию и снял меня с тележки. Отвел с моего лица выбившуюся из «прически» прядь.

— Ты не хуже, а лучше, — он лукаво улыбнулся. — Посмотри на них внимательнее, и поймешь, почему.

Я выполнила его просьбу и окинула варварок придирчивым взглядом. И поняла: это зависть. Банальная женская зависть, такая же черная и злая, как небо над Капулой. Если бы не Фил, дикарки с удовольствием растерзали бы меня и сожрали. Без соли и специй. На их фоне, ободранных, полуголых и худых, я смотрелась, как настоящая богиня. Как солнечное яблочко, случайно созревшее на давно иссохшей ветви погибшего мира.

Как ни странно, но мне стало жаль этих женщин. Их ждало безрадостное будущее. Всю жизнь они вместе с мужьями-отшельниками будут рыть ногтями песчаную почву, в надежде найти для себя пропитание. То же ждет их детей. И детей их детей…

— Давай отойдем от них подальше, — предложила я Филу. — Не могу выносить их взглядов.

Фил нахмурился, но согласился.

— Не бойся, есть людей — табу.

Я кивнула, соглашаясь. Но неприятный холодок все еще струился по моей спине. Пока варваров сдерживает табу. Но что станет с ними через пару-тройку лет, когда питаться им станет нечем? Сумеют ли жрецы удержать власть в своих руках? Найдут ли способ решить продовольственный кризис в своем небольшом государстве?

Позабыв о предупреждении Фила, я задала ему давно мучивший меня вопрос:

— Что делают жрецы, чтобы улучшить жизнь в Капуле? Только, пожалуйста, избавь меня от россказней про их молитвы и прочую ботву.

Фил, до того придирчиво выбиравший маленькие тыквы для изготовления ложек, поднялся с колен и устремил не меня загадочный взгляд. Я приготовилась выслушать длинную поучительную речь о том, что жене не положено нарушать табу и задавать вопросы. И несказанно удивилась ответу.

— В пирамиде жрецов есть множество комнат с книгами, алхимическими приборами и сыворотками, — поведал Фил доверительным шепотом. И оглянулся, будто страшась, что жрецы могут его услышать. — Только избранным открыт туда доступ. Там живет магия. Используя труды предков, жрецы улучшают природу и выдумывают новые виды животных, используя старые.

От неожиданности я с размаху плюхнулась на гигантскую тыкву. Крепкая на вид, внутри она оказалась совершенно гнилой и развалилась подо мной, как карточный домик. Мой увесистый зад засосала вязкая оранжевая субстанция, но я и не думала выбираться из нее. Все мои мысли и чувства занимали слова Фила.

Получается, предки варваров были не только физиками-ядерщиками, но и генетиками. Упрятав часть погибшего мира под спасительным куполом, они вывели новые виды флоры и фауны, используя в качестве основы тех особей, что меньше всего пострадали от радиации. Голубей, тараканов, червей и прочих выносливых созданий они подвергли искусственной мутации, сделав их крупными и максимально пассивными. И только ночью в диких тварях просыпаются голоса предков, призывающие их восстать против их создателей.

Но, как видно невооруженным взглядом, не все эксперименты жрецов удались. Особенно с растительным миром. Да и разве возможно полноценно развивать науку, находясь на грани вымирания.

М-да уж, мир слепили из того, что было, а потом что было, то и приручили. Наверняка и над человеческими особями ученые ставили эксперименты. Не просто же так жители Капулы избавились от растительности на теле.

Ну, не-е-ет, на радиоактивную депиляцию я записываться не собиралась. И это маниакальное соблюдение установленных правил — не последствия ли трудов великих и ужасных генетиков?..

Мои мысли, как бурный водяной поток, словно прорвали плотину страхов и заблуждений, и понеслись вперед, сшибая все на своем пути. Теперь, когда мой взгляд падал на кривые одуванчики и елко-березы с гроздьями рябины, было уже не смешно. Страшно до икоты.

— Поднимайся, — Фил подал мне руку. — Никогда и никому не рассказывай о том, что сейчас услышала. Жрецы не терпят, когда их тайны достигают ушей подданных.

С досадливым чавканьем разбитая тыква выпустила меня из своих липких объятий. Я, как могла, отряхнула одежду, при этом неотрывно глядя на мужа. У страха глаза велики, а у любопытства еще больше.

— Откуда тебе столько известно про жрецов? — прищурилась я. — Ты раньше жил там? Ты был одним из них, признавайся!

— Нет!.. — рявкнул Фил и отвернулся. — Я никогда не стану таким, как они.

Он отошел подальше и склонился над двумя продолговатыми тыквами, постучал по ним, проверяя их плотность. Его внешний вид и поведение говорили о том, что продолжать разговор муженек не намерен. Но не так-то просто избавиться от пришибленной внезапно проснувшимся интеллектом женщины.

— Но что-то же тебя с ними связывает? — я догнала Фила и опустилась рядом с ним на корточки.

— Ты ужасная жена, — буркнул он, не поворачивая головы. — Настойчивая и нетерпеливая. Зря я рассказал тебе тайну. Ты не сумеешь смолчать, и мы оба поплатимся жизнью за любопытство.

— Напрасно ты так думаешь! Хранить тайны — мое призвание. Да Варвара Иванова — это кошелечек с секретами, — так же агрессивно отозвалась я. И мысленно добавила: — застежка у него, правда, слабая.

Фил не слушал моих оправданий. Он глянул на хмурое небо, сунул мне в руки две округлые тыквы и приказал:

— Неси их в телегу, а я срежу еще вон ту, большую, — она подойдет для новой бочки. Сезон дождей — лучшее время для изготовления новой посуды и одежды. Потом будет некогда.

Пыхтя от недовольства и натуги, я поплелась к телеге. Тоже мне, придумал развлечение на медовый месяц. Лучше бы занялся молодой женой, вместо того, чтобы сутки напролет ковыряться в тыквах. Не зря же жрецы «раздают» жен именно перед началом ливней. Знают, как можно весело и с пользой провести время.

После того как наша телега заполнилась будущей посудой почти до отказа, Фил направил таракана к зарослям конопли. Над ней тоже славно потрудились экспериментаторы. Узнать растение можно было только по резным листочкам, в остальном оно больше походило на лианы, свисавшие с довольно высоких колючих елей. И пахло своеобразно: будто парфюмер-самоучка смешал в одной колбе пихту, крапиву и селедочную траву.

— Фу, — зажав пальцами нос, фыркнула я. — Не знаю, что жрецы пытались вывести, но получилось отвратно. Зачем мы сюда заехали?

— Будем делать веревки и нитки, — озадачил меня Фил и принялся срывать лианы. Выбирал он самые тонкие и гибкие. — Помогай!

Нехотя я сорвала несколько отростков и с ненавистью забросила их в повозку.

— Между прочим, твоя одежда сшита такими же нитками, — упрекнул меня Фил. — И Гета никогда не брезговала работой.

Муж обещал, что с ним я всегда буду сытой. Вот я и пресытилась, по горло. Как же меня достали его бесконечные разговоры о бывшей жене. Гета то, Гета се…

— Послушай, Фил, — притворно ласково позвала я, — если еще раз ты сравнишь меня с другой женщиной, клянусь, сделаю твою жизнь невыносимой. И вообще, как говаривала моя мама, всегда быть хорошей женой нельзя, от этого муж портится.

Моя внутренняя дикарка полностью поддержала это решение. Вооружилась сковородой и скалкой — на выбор, так сказать, — и двинула на Фила с явным намерением отомстить за обиду.

Муженек перехватил мои стиснутые до боли в суставах кулаки и ловко сунул к себе под мышки. Плотно прижал, не позволяя вырваться. Заглянул в глаза и коварно улыбнулся сквозь «марлю».

— Ма не могла такого сказать. Она отшельница.

Я щелкнула зубами возле самого его носа и угрожающе рыкнула.

Фил решил отомстить нежностью. Он склонился, отодвинул повязку с моего лица и легко коснулся губами моих щек, бровей, глаз. Целовал медленно и страстно, точно смакуя любимый напиток. Я глубоко вздохнула, и тут же почувствовала его язык у себя во рту, он исследовал и соблазнял. Заставлял меня вздрагивать и отвечать взаимностью.

Казалось, во всем мире остались только мы одни. Мои губы припухли и заныли, но поцелуй все продолжался. Я дрожала от возбуждения, позабыв о злости и о намерении отомстить мужу за нелестное сравнение. Сейчас он был только моим, целовал и ласкал меня.

Его рука двинула вниз, к моим бедрам. Нагло забралась в теплое местечко и принялась массировать клитор. Мне в пах уперся восставший фаллос, горячий и твердый. Сегодня Фил не одел котеку, позволив мне насладиться этим сногсшибательным ощущением.

Сногсшибательным — в прямом смысле. Мои выпущенные на свободу руки обхватили шею мужа, колени подогнулись, и я практически повисла на нем. Разыгрывать из себя невинного воробышка становилось все сложнее.

Фил имел надо мной неограниченную власть. Когда он сжимал меня в объятиях, мой рассудок будто оставлял бренное тело и улетал прочь, растворяясь в водовороте желания.

— Поедем домой и займемся любовью, — прошептал муженек.

Кончиком языка провел по моей ушной раковине, слегка прикусил зубами мочку. Я вскрикнула от восторга. Вот уж не думала, что подобная ласка мне понравится.

— За последние сутки моя девственная плева не восстановилась, — все же предупредила мужа. Не хотелось бы снова разочароваться в самый ответственный момент.

Чтобы высказаться, мне пришлось собрать всю волю в кулак и слегка отстраниться от Фила. А еще — закрыть уши внутренней дикарке и зажать ей рот. Она противилась ненужным разговорам, предпочитая действовать и получать желаемое любым способом.

— Знаю, — промурлыкал муж, отхватил мои бедра и вновь прижал к себе. — Я хочу стать для тебя лучшим. И стану!

Вот это другой разговор! Я так обрадовалась, что буквально запрыгнула на Фила верхом. Мне хотелось сильно-пресильно стиснуть его в объятиях. Задушить своей дикой страстью.

Невдалеке от нас воздух рассекла яркая и длинная молния. Она угодила прямиком в высоченный соснодуб и рассекла от вершины до корня. Глядя на то, как две половинки исполина с глухим треском распадаются в стороны, я взвизгнула и сильнее вцепилась в Фила. Хотя, куда уж сильнее. Бедняга, как бы он не пожалел о своем скоропалительном решении, под таким-то грузом счастья.

— Вот теперь нам точно пора, — муженек нисколько не испугался.

Ему, коренному обитателю этого мира, видеть подобные картины приходилось не раз. Мне же, жительнице городских дебрей, раньше казалось, что страшнее давки в час пик нет ничего на свете. Ой, как я ошибалась. В сравнении с грозой в Капуле, серый городской дождичек — детская шалость.

Фил усадил меня на тележку и погнал Унитазика домой. Каждый раз, когда таракан слышал раскат грома, он подскакивал на месте от страха. Мне пришлось лечь навзничь поверх тыкв и придерживать их руками. Не самые приятные ощущения, но повторять поход за посудой в разгар грозы мне совершенно не хотелось.

А в том, что мой хозяйственный муженек не оставит меня без работы в сезон дождей, я нисколько не сомневалась. Оставалось надеяться, что он именно хозяйственный, а не жадный. Потому как для меня слова «скупцы» и «скопцы» звучат одинаково неэротично.

Вернувшись домой, Фил первым делом меня похвалил. Точнее, попытался.

— Какая ты молодец, — заявил он. — Не испугалась грозы и не дала тыквам рассыпаться по дороге. Гета никог…

На этом слове я зажала ему рот ладонью. Сверкнула глазами и напомнила:

— Мы, кажется, договорились не вспоминать твою бывшую жену. Или нет?

Фил кивнул и промычал что-то вроде извинений. Я убрала ладонь и тепло улыбнулась.

— То-то же! Не хочешь поцеловать меня в знак примирения?

Муженек непонимающе похлопал глазами, осмотрел меня со всех сторон. Задумчивая складка прочертила его высокий лоб.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

Фил выглядел расстроенным. Мне показалось, или он чуть не заплакал от обиды?

— Наверное, я не смогу стать лучшим, — признался он. — Не знаю, куда целовать, чтобы примириться. Где он у тебя, этот знак?

— Какой еще знак? — опешила я.

— Знак примирения, — сообщил Фил.

И начал срывать с меня одежду. Прямо на улице. Меня затрясло, но на сей раз не от страсти. А от дикого смеха. Только нежелание обидеть Фила заставляло меня держаться.

Моей внутренней дикарке было сложнее, она не терпела ограничений ни в сексе, ни в поведении на людях. Она покатывалась от хохота и заставляла меня икать и похрюкивать.

— Тебе нехорошо? Замерзла? — озадачился Фил.

Схватил меня за руку и проводил в дом. Подбросил дров в почти догоревший очаг.

— Я разгружу телегу, а ты испеки лепешки, — попросил он. — Только береги муку и не добавляй слишком много соли.

Моя радостная улыбка сплыла с лица, как макияж во время дождя. Моя голова поникла, взгляд уперся в пол.

— Я тоже не смогу стать лучшей. Готовить совершенно не умею, даже лепешки.

Услышав мой ответ, Фил многозначительно поиграл бровями. Сдается, чувство юмора все же не чуждо этому варвару.

— Ничего, вместе мы справимся, — пообещал он и скрылся за пологом пещеры.

Я скинула с себя жилетку подошла к рукомойнику в надежде избавиться от неприятного запаха после местной «конопли». Хорошо хоть, они здесь ее не курят, не простила бы Филу, если бы у него изо рта несло этой гадостью. Впрочем, за всех говорить не приходилось. Жрецы наверняка что-то употребляли, перед тем как отправиться в лабораторию. Иначе чем объяснить внешний вид их экспериментов.

Муженек вернулся в дом с огромной тыквой воды и пучком одуванчиков.

— О, ты принес мне цветы, — восхитилась я, принимая из его рук подарочек. — Как это мило с твоей стороны…

Покосилась на тыкву и подумала: не слишком ли большая ваза?

— Это для хлеба, — предупредил Фил, заметив мой странный интерес к растениям. — Сырыми их лучше не есть, живот заболит.

Я грустно вздохнула, но моментально пришла в себя. Вряд ли в диком мире принято дарить женам цветы. Лучший презент в Капуле — это еда, во всех ее проявлениях. Пора привыкнуть и смириться с этим фактом.

Муж научил меня правильно замешивать тесто и тоненько раскатывать его на деревянной дощечке. После этого он положил в середину одуванчики и свернул лепешку в виде рулета. Нанизал его на «шампур» и поджарил над открытым огнем.

Вкус блюда мало напоминал хлеб из моего прошлого, да и мука была слишком грубого помола. И все же мне понравилось. Гораздо лучше, чем орехи и коренья, которыми питались отшельники.

— Станцуй для меня, — неожиданно попросил Фил, когда мы покончили с ужином.

Я радостно кивнула и вскочила на ноги. Завертелась вокруг очага в предвкушении праздника. Танцы — для меня всегда праздник. Особенно когда рядом есть благодарный и соблазнительный зритель.

Фил снова меня удивил. Он отыскал на своем домашнем «складе» флейту, она очень напоминала те, что я видела у прислужников жрецов, только была изготовлена не из бамбука, а из полых костей. И звук ее мне понравился больше: чистый, мелодичный, протяжный. Мелодия пробудила мою внутреннюю дикарку и заставила ее как следует потрясти своими калебасами.

А чтобы потанцульки неизбежно закончились горячими потрахульками, к обычным танцевальным движениям пришлось добавить огонька. Вообще-то мне редко приходилось танцевать стриптиз, но в этот раз я превзошла себя. Не исключено, что все дело в волшебных одуванчиках, добавленных в хлеб. Или волшебном «стебле» моего мужа.

Фил не отрывал от меня взгляда, следил за каждым движением. Он все сильнее возбуждался, и его член начал подрагивать от распиравшего его желания.

Я встала напротив и медленно развязала поясок жилетки. Сняла ее и кинула в мужа. За ней последовало и кожаное платье. При этом мои бедра зазывно покачивались, а с губ слетали эротичные возгласы. Фил убрал ото рта флейту и потянулся ко мне.

— Нет, еще не время, — я увернулась от его объятий и запрыгнула на постель. — Продолжай играть.

Нагнулась и по очереди стянула с ног угги. Мой музыкант все чаще сбивался с ритма и отвлекался. Но я простила ему его плохое поведение. Накажу как-нибудь в следующий раз. Пока пусть немного помучается ожиданием.

Продолжая танцевать уже полностью обнаженной, я начала поглаживать свою шею, бедра, грудь. Движения становились все более смелыми и откровенными.

Я повернулась к Филу спиной и нагнулась так, что мое лицо оказалось между колен. Отправила онемевшему от моей гибкости мужу воздушный поцелуй. Повиляла бедрами и провела пальчиками по своей нежной «киске».

После присела на краешек кровати и со стоном выдохнула:

— Люби же меня, мой варвар…

Фил отбросил флейту в сторону и бросился ко мне. Я обняла его ногами и поцеловала — глубоко и проникновенно. Наконец-то он спустился со своего воинствующего Марса и снизошел до моей не девственной Венеры.

Глава 19

Поцелуи Фила обжигали и дарили мне неземное блаженство. Его ладони обхватили мою пышную грудь, понежили ее ласковыми прикосновеньями. Горячий рот накрыл мой сосок, сильные руки обвили талию. Сердце мое стучало так громко, словно хотело выпрыгнуть из груди.

— Ты такая сладкая, моя красавица, — хриплый шепот мужа достиг моих ушей, и я чуть не растаяла от счастья.

Провела руками по его рукам вверх, к груди. Ощутила твердые, как камень, мускулы под гладкой кожей Фила. В порыве страсти прикоснулась губами к его шее, почувствовала неистово бьющийся пульс.