Вечер

Часть 4: Неуравновешенная

Я начинаю всерьез проникаться этим чувством, которое у меня внутри. Оно заставляет меня чувствовать себя живой. Таинственной. Сногсшибательной. Я жажду чего-то, и это сильное, властное желание притягивает меня с такой силой, о существовании которой я и не подозревала. Я даже не знаю, что это за чертовщина, но я хочу этого. Плохо. Не забывай, у меня и раньше была такая тяга. Раньше я была наркоманкой, и сейчас чувствую то же самое. Иногда мне кажется, что мои внутренности выворачиваются наизнанку, каждое нервное окончание горит, и если я не получу то, чего так жажду, то окончательно сойду с ума. Но знаешь, что меня начинает бесить? Всё. И все остальные. Эли. Люк. Фин. Джози. Сет. Зетти. Причер. Эстель. Никс. Все они чертовски раздражают меня. Постоянно следят за мной, особенно Эли. У меня почти не остается времени на себя. Знаешь, чего я хочу? Хочу, чтобы все оставили меня в покое.

— Райли По

Все изменилось. Я. Они. Все, что меня окружает. Полный хаос. И я даже не думаю, что они это замечают. По крайней мере, они не видят того, что вижу я.

И меня это устраивает.

Они все как-то странно смотрят на меня, и это мне не нравится. Я стараюсь не придавать этому значения, но это начинает действовать мне на нервы. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать. Всегда под присмотром. Вечно в разговоре. Планируют всякую хрень за моей спиной. Кто-то всегда со мной. Ведут себя так, будто у меня в голове ни хрена нет, чтобы принимать решения.

А взгляд Эли постоянно прикован ко мне.

Иногда мне кажется, что я, черт возьми, схожу с ума.

Но я научилась хорошо это скрывать, и, поверьте, это плюс. Если бы они все знали, что на самом деле творится у меня в голове, они бы посадили меня за решетку. Но я прошла курс реабилитации от наркомании и вампиризма не для того, чтобы сломаться сейчас. Нет, черт возьми, сэр, нет. Я справлюсь. Я в порядке.

Я тупо смотрю на картинки, перебирая стопку набросков, которые Никс передала мне час назад. Драконы. Японские символы. Японские символы с драконами. Японские символы с цветами. Череп в берете рейнджера.

— Привет, Райли, — говорит Никс со своего поста.

Я смотрю на нее, а она улыбается от уха до уха. Это меня раздражает.

— Да? — отвечаю я.

— Только что сообщили о твоем сеансе в десять тридцать. Они опаздывают на несколько минут.

Черт. Я даже не слышала, как зазвонил телефон.

— Спасибо, — говорю я.

Как раз в этот момент открывается входная дверь, и ворон над косяком громко каркает. Клянусь Богом, я сниму этого ублюдка со стены и выброшу в реку при следующей возможности.

— Райли? Этот парень хочет с тобой поговорить, — говорит Никс. Она одаривает меня еще одной улыбкой, такой яркой и жизнерадостной, будто в мире все в порядке.

Я откладываю рисунки в сторону и подхожу к ожидающему меня мужчине. Он молодой, военный, кивает мне и широко улыбается.

— Мэм, — вежливо обращается он в качестве приветствия. — Мне сказали, что никто, кроме тебя, не сможет сделать мне татуировку.

Тук-тук.

Молодое, энергичное сердцебиение солдата эхом отдается у меня в голове.

Я улыбаюсь ему.

— Что у тебя на уме?

В магазине достаточно тепло, поэтому на мне черная майка «Татумания», джинсы и армейские ботинки. Солдат разглядывает драконов, нарисованных у меня на руках, и улыбается.

— Мило, — говорит он, продолжая восхищаться работой. Или мной. — Я думал о змее, обвившейся вокруг руки, — говорит он, — отсюда до этого места. — Он указывает на свое плечо и локоть. — С моим пехотным номером на теле.

Я киваю.

— У меня сегодня занято, но посмотри вон тот альбом, — я киваю в сторону альбома с фотографиями на журнальном столике, — может, там найдется что-то, что тебе понравится. Я быстро сделаю пробный набросок и посмотрю, что скажешь. Тогда назначим сеанс.

Солдат кивает.

— Круто. — Он поворачивается, находит альбом, усаживается на диван и начинает поиски.

Я возвращаюсь на свое рабочее место и беру эскизы. В дальнем конце я замечаю Эли, прислонившегося к стене. Наблюдающего.

Я игнорирую его и продолжаю заниматься своим бессмысленным занятием. Не могу поверить, что сижу и рисую такую чушь. Боже, люди думают, что хотят навсегда запечатлеть это на своей коже. Они чертовски невежественны. Затем меня прерывают.

Вик: «Тебе становится все хуже, не так ли, любимая?»

Я: «Убирайся из моей головы, Викториан. Не хочу тебя слышать».

Вик: «Частичка меня живет внутри тебя, Райли. Меня не проведешь. Я чувствую хаос. Что еще происходит?»

Я: «Ничего такого, с чем я не смогла бы справиться».

Тишина.

Вик: «Мой брат связывался с тобой?»

Я: «Может быть. Не совсем уверена в этом. И реально ли это. Как я уже сказала, я могу с этим справиться. Пока что это чертовски вкусное времяпрепровождение».

Вик: «Райли».

Я: «Я теряю много времени. На самом деле это похоже на сон, но потом я физически осознаю, что потеряла время. Не могу вспомнить, что я делала, но некоторые вещи кажутся знакомыми».

Тишина.

Вик: «Господи, Райли. Позволь мне помочь тебе, пока не стало слишком поздно. Пожалуйста. Я буду так хорошо заботиться о тебе. Клянусь, ты ничего не захочешь. Я могу подарить тебе такую любовь, такие удовольствия, если ты только позволишь мне забрать тебя оттуда».

Я: (смеюсь) «Вик, ты же знаешь, я не могу этого допустить. Я ни за что не уйду».

Вик: «Это захватывает тебя, любимая. Овладеет тобой, и от Райли По, которую ты знаешь, ничего не останется. Даже сейчас мы очень близки к успеху. Пожалуйста. Пойдем со мной. Молю тебя».

Тишина.

Я: «Прощай, Викториан. Оставь меня в покое».

Вик: «Я никогда не оставлю тебя, Райли. Никогда. По крайней мере, позволь мне нормально попрощаться».

Я: «Что ты хочешь этим сказать?»

Вик: «Встреться со мной. Сегодня вечером. Я больше ни о чем тебя не попрошу. Клянусь».

Я: «Ты же понимаешь, что твой ментальный удар на меня больше не действует, верно?»

Вик: «К сожалению, да. Понимаю. Я только хочу попрощаться».

Я: «Да, конечно. Где ты хочешь встретиться?»

Вик: «Я прямо напротив тебя, через реку, любимая. В отеле «Westin». Номер в башне.»

Я: (смеюсь) «Конечно, в номере в башне. Я буду там».

Вик: «Во сколько?»

Я: «Когда доберусь».

— Мэм?

Мой взгляд останавливается на молодом солдате, который теперь стоит передо мной и ухмыляется.

— Да? — говорю я.

Его лицо слегка вытягивается, но он прочищает горло и продолжает. Он открывает страницу в альбоме для зарисовок.

— Я нашел то, что искал. — Наклоняясь ближе, он показывает мне.

Извивающуюся змею. Я нарисовала ее меньше чем за десять минут.

— Ты уверен?

Солдат кивает и отвечает без колебаний.

— Да, мэм.

— Хорошо, — отвечаю я, встаю и подхожу к компьютеру напротив. Я нажимаю на экране «Встречи» и прокручиваю страницу вниз. — Я могу записать тебя на пятницу в пять часов вечера.

Солдат улыбается.

— Звучит заманчиво. Я буду.

Я нажимаю на «встреча» и записываю его, называя «солдат/змея», и закрываю экран. Затем, не оглядываясь и не раздумывая, встаю и иду на свое рабочее место.

Я совсем забыла, что Эли в магазине, но он там. Даже не сдвинулся с места, где я видела его в последний раз. Я игнорирую его.

Мои клиенты приходят и уходят в течение всего дня. Я не люблю много разговаривать. Я занимаюсь искусством и быстро заканчиваю работу. Стук сердца отдается в голове с такой силой, что мне приходится по-настоящему концентрироваться, чтобы не обращать на него внимания. Что, в свою очередь, блокирует все остальное, и меня это тоже устраивает. Хотя все это нелегко. Вместе с учащенным сердцебиением приходит трепет, который я не могу объяснить, и который сотрясает все мое тело изнутри. Я на взводе и хочу побыть одна. Смутно припоминаю, как рисовала красками сломанные крылья скелета на спине очень костлявой девушки лет двадцати пяти. Это заняло пару часов. Вид ее спины, покрытой каплями крови, не сильно улучшил мое настроение. Но, должно быть, какая-то частичка моей гордости все же осталась, потому что, в конце концов, несмотря на все разочарования и отвлекающие факторы, моя работа по-прежнему приносит удовольствие. Назовите это тщеславием. Называйте это, черт возьми, как хотите.

Я как раз заканчиваю набивать японские иероглифы на коленях у молодого парня, когда в парадную дверь входит Причер, а за ним братья, сестра Эли и Сет. У меня внутри все сжимается; я не видела Причера и Эстель, наверное, неделю? Я сбилась со счета. Мой приемный дедушка, одетый в свою фирменную клетчатую рубашку на пуговицах с длинными рукавами и джинсы, ловит мой взгляд и удерживает его. Мне вдруг становится холодно, и волоски на руках встают дыбом. Взгляд Причера на несколько секунд задерживается на мне, будто он роется в моем мозгу, пытаясь что-то найти. У меня такое чувство, что он арестовывает меня за курение травки. Он оборачивается, и я понимаю, что-то происходит.

— Элигий? — зовет Причер.

Эли выходит из задней части магазина.

— Да, сэр? — Проходя мимо, он бросает на меня быстрый взгляд. Его присутствие ощущается во всем помещении. Иногда я забываю, что у него есть такая способность. Сила. От него разит ей.

Старый Галла несколько секунд просто смотрит на Эли, и тот отвечает ему взглядом. Не говоря ни слова вслух, оба покидают «Татуманию», Люк и Фин следуют за ними. По выражению их лиц ничего нельзя прочесть.

Думаю, во мне осталось достаточно прежней жалкой натуры, чтобы спросить:

— Что происходит?

Джози и Сет подходят ко мне. Джози пристально смотрит на меня. Прицельно. Оценивающе смотрит на меня. Большие, лазурно-голубые глаза не мигают. Но молчит.

Сет останавливается передо мной. Его зеленые глаза серьезны.

— Прошлой ночью была убита одна из племянниц Капоте. — Капоте — старый гуляка и двоюродный брат Причера. К тому же он потрясающе играет на саксофоне.

— Убита? — спрашиваю я. — Что ты имеешь в виду?

Сет и Джози просто смотрят на меня. Слов нет. Объяснений нет. И тут я понимаю. Я понимаю, что это означает только одно.

Вампиры.

Я встречаюсь с ними взглядом несколько секунд, затем возвращаюсь к тому, чем занималась в тишине.

— О боже, — тихо произносит Никс. Я бросаю на нее взгляд. Теперь она заламывает руки и ходит вперед-назад, ее лицо искажено тревогой. Сердцебиение учащается. — Какой ужас. Бедный Капоте. — На секунду мне кажется, что Никс вот-вот разрыдается.

Конечно, Капоте и Причер — двоюродные братья, так что девушка также приходится Причеру родственницей.

Вампир убил Галлу. Такого не случалось уже много веков, если не считать несчастного случая с Эли. Дюпре всегда оберегали Саванну и семью Причера. Армия Валериана растет. Теперь убита молодая девушка из племени Галла.

Что, если это сделала я?

Я продолжаю убирать свое место, пока не чувствую руку на плече. Когда я поднимаю взгляд, то смотрю в глаза Сета.

— Что?

— Мы можем поговорить? — отвечает он. — Наедине.

Я пожимаю плечами.

— Я не против. Пошли.

Сет на несколько секунд задерживает на мне взгляд, затем поворачивается и направляется в дальний конец магазина. Никс, должно быть, увлеклась ретро, потому что она сменила мелодию, и песня The Monkees «Daydream Believer» прорывается сквозь сон и следует за мной наверх.

Я иду прямо к холодильнику, открываю дверцу и беру пиво. К тому времени, как Сет заговорил, я осушила половину бутылки.

— Что с тобой? — спрашивает он, и вопрос звучит не слишком вежливо.

Я пристально смотрю на него, допивая остатки из бутылки.

— Что ты имеешь в виду?

Сет проводит обеими руками по волосам, а затем обхватывает себя за шею. На мгновение он закрывает глаза. Когда снова открывает их, его взгляд тверд. Жесток. Для него, а не для меня.

— Ты уже не та, Рай, — начинает он. — Ты… другая. Злобная. Жуткая.

Я смеюсь.

— Ни хрена себе, братан. У меня внутри два гребаных набора ДНК стригоев. — Я качаю головой. — Какого черта? — Теперь я раздражена. Он вызвал меня сюда из-за этого?

— Я наблюдал за твоим выражением лица, когда рассказывал тебе о племяннице Капоте, — сердито говорит он. — Ты даже не дрогнула, Рай. Такое впечатление, что тебе все равно.

— Ты все еще ребенок, Сет. Что ты знаешь? Вырасти и возьми на себя ответственность, а потом скажи мне, что мне не хватает заботы и самовыражения, хорошо? — отвечаю я.

Как раз в этот момент дверь распахивается и входит Эли. Его взгляд скользит по мне и Сету.

— Я не помешал?

Сет качает головой, не сводя с меня взгляда.

— Нет.

Тишина в квартире — живое, осязаемое явление.

Эли подходит ко мне и обнимает за плечи.

— Я должен поехать с Причером и братьями на остров Па, — говорит он тихо и невозмутимо. — Мне жаль оставлять тебя, но это неизбежно. Сет рассказал тебе, что произошло?

Я просто киваю.

Эли берет меня за подбородок и поднимает мое лицо к себе.

— Я ненавижу уезжать. Я ненавижу, что Фин, Люк и мой отец тоже должны уехать, но мы должны. Это важно. И это должно прекратиться.

Я снова киваю и продолжаю молчать.

— Здесь будут моя мама и Джози. Сет, Зетти и Риггс тоже. — Он прижимается своими губами к моим и целует. Когда он поднимает голову, у меня перехватывает дыхание от его лазурно-голубых глаз. Они почти пронзают гнев, незаметно клокочущий под поверхностью моего существа. — На данный момент ночные пробежки прекращаются, и я это серьезно, Райли. Слишком опасно выходить на улицу в одиночку. Ты сильная, но не против дюжины новичков. Подожди, пока мы вернемся. — Он снова целует меня. — Они ждут меня. Я скоро вернусь.

— Пока, — говорю я, и, бросив на него последний взгляд, он уходит. Быстро. Я провожаю его до двери, но он уже ушел.

— Послушай его, Рай, — говорит Сет, и теперь он ближе ко мне. Словно кто-то стоит прямо за моей спиной, вторгаясь в мое личное пространство. — Я не знаю, что с тобой происходит в последнее время, но, пожалуйста. — Он хватает меня за руку. — Послушай хоть раз.

Я вырываю свою руку из руки Сета и свирепо смотрю на него. Его медленное сердцебиение отдается у меня в голове.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты указывал мне, что делать, Сет. Так что успокойся и перестань разговаривать со мной, как с ребенком.

Лицо Сета вытягивается. Он даже бледнеет. Внезапно ему снова становится семь лет, и он смотрит на меня, когда я спотыкаюсь и падаю, поднимаясь по ступенькам в нашу квартиру. Пьяная. Я смутно помню те дни. Но я точно помню выражение его лица. Я не уверена, почему это не влияет на меня, но это не так. Я поворачиваюсь и направляюсь в свою комнату.

— Куда ты идешь? — Сет кричит мне вслед.

Я не смотрю на него.

— Мне нужно позаниматься, — говорю я, захожу в свою комнату и закрываю дверь.

Несколько минут спустя я слышу, как открывается и закрывается дверь квартиры. Наконец-то я одна.

Нервная энергия бурлит у меня под кожей, и на долю секунды мне кажется, что я вся горю. Я срываю с себя всю одежду, кроме лифчика и трусиков. Не утруждая себя разминкой, я начинаю пинать грушу, подвешенную к потолку в углу спальни. Я бью ногами. Я бью по кругу и не знаю, как долго у меня это получается, но это долго. Я даже не вспотела. Напряжение лишь немного помогает. Мысли забиваются, мозг внезапно перестает отфильтровывать постоянный гул человеческих голосов за пределами квартиры. Голова начинает пульсировать. Нещадно. Голоса. Удары сердца. Плач. Движение. Боль настолько сильна, что осколки света бьют по векам. Я должна бежать. Должна выбраться.

«Нет, сначала посмотри. Посмотри, кем ты можешь стать…»

Я резко поворачиваю голову и осматриваю комнату. Я одна. Голос. Он знакомый. Пугающий. Я сажусь на пол и обхватываю голову руками, и только тогда перед моими глазами возникает видение. Темно. Я убегаю. Нет, я преследую. Кого-то. Подождите, не гонятся за мной. Преследую. Они не замечают меня. Я бесшумно скольжу в тени, но все же бегу. Я хочу подобраться поближе. Я уже чувствую их запах. Слышу их сердцебиение. Почти ощущаю, как кровь бежит по их венам. Я на темной стороне Саванны, вдали от туристов, от истории, мха, очарования. Я там, куда большинство людей не осмелились бы пойти в одиночку. Впереди фигура заворачивает за угол. Я прямо за ними. В тот момент, когда я заворачиваю за угол, меня ударяет тяжелым кулаком, и я приземляюсь прямо на задницу. Теплая жидкость стекает по моей губе и подбородку.

— Черт, сука, — говорит он. — В чем, черт возьми, твоя проблема? Ты — полицейский?

Я молча смотрю на парня. Я закипаю.

— Дик, чувак, — говорит другой парень, выходя из парадной двери здания. — Что случилось?

— Эта сучка следила за мной, — говорит он. — Думаю, она — полицейский.

Другой захлопывает сетчатую дверь и подходит ко мне. Мгновение он изучает меня. Смотрит на мои татуировки.

— Не, чувак, — говорит он. — Эта сучка — нечто иное. Стерва. Она не коп. — Он толкает меня ногой. — Ты ведь не полицейский, сучка?

Он поднимает ногу, чтобы снова меня толкнуть, но не касается. Я перехватываю ее в воздухе и без особых усилий отправляю его в полет назад, в тень за двухэтажным домом. Я так быстра, что у второго парня нет времени среагировать, прежде чем я оказываюсь в тени рядом с первым парнем. В темноте я прижимаю его к земле. Я вижу только белки его глаз и раздувающиеся от страха ноздри. Он открывает рот, чтобы позвать на помощь, от неожиданности, что угодно. Слова застывают у него на языке. Потому что он замирает.

Я глубоко вонзаю клыки в его горло. Его тело дергается, затем замедляется до беспорядочных подергиваний, когда нервная система обнаруживает сбой.

— Что за черт! — кричит его друг у меня за спиной.

Я подпрыгиваю, хватаю его за плечо и забираюсь ему на спину, обхватывая ногами за талию, а руками за шею. Силы покидают его, и мы падаем на влажную, покрытую мхом землю. Прежде чем он успевает произнести хоть слово, Я вонзаю клыки ему в сердце. Низкий, садистский смех эхом отражается от деревьев и грязных зданий вокруг меня.

Видение исчезает так же быстро, как и появилось. На секунду у меня перехватило дыхание, и я ахаю. Ощущение, которое я испытала несколько мгновений назад, кажется таким реальным. Я моргаю, осматриваюсь. Я снова в своей комнате, в своей квартире над «Татуманией». Почему меня мучают? Поднимаясь с пола, я вздыхаю. Что это было? Это было на самом деле? Я в полном замешательстве, и стук в голове возвращается. Я быстро хватаю джинсы, брошенные на спинку стула, футболку с длинными рукавами и ботинки и выбегаю из спальни. Я прохожу мимо Чейза, лежащего на кровати у камина. Он пристально смотрит на меня, опускает голову и издает низкий горловой рык.

Я бросаю на него едва заметный взгляд и выхожу из квартиры. Через несколько секунд я просто еще одно тело, скользящее по улицам Саванны.

Ночной воздух становится холоднее, чем когда-либо. Я пробыла на улице несколько часов и оказалась на забитой до отказа парковке какого-то клуба. Я не узнаю его, но в этом нет ничего нового. Клубы появляются по всей Саванне и так же быстро закрываются. На вывеске бара каким-то странным внеземным шрифтом написано «ЗОНА 51».

Клуб представляет собой обычное серое здание без окон, и, судя по запаху болота и рассола, доносящемуся по ветру, я предполагаю, что он находится недалеко от реки. Сегодня от запаха тошнит, и я с трудом сдерживаю рвотный позыв. У меня такое чувство, будто я жую грязную траву. Я направляюсь к входной двери. Как только добегаю до нее, мне остается сделать пару шагов. Паренек. Чувак. Я не вижу лиц, черт. Только силуэты. Я вхожу внутрь.

Тела. Удары сердца. Смех. Какие-то странные космические мелодии эхом отражаются от стен — почти как звуки, издаваемые предполагаемым космическим кораблем. Какой-то чувак проталкивается мимо меня. На его футболке написано «ОНИ ГДЕ-ТО ТАМ».

— Привет, красавица, — говорит какой-то парень рядом со мной. — Выглядишь потерянной. Хочешь выпить?

Я молча смотрю на него.

Парень хихикает, и его взгляд падает на татуировку на моей щеке. Его взгляд опускается к моим рукам, где вокруг пальцев обвивается только хвост моего дракона, затем возвращается к лицу.

— Милые татушки. — Он бросает взгляд на мою рубашку. — Так что же означает «Татумания»?

Я наклоняюсь ближе, и его ноздри раздуваются от мужских гормонов.

— Это значит «отвали», — сладко говорю я, моргаю и отодвигаюсь. Мой взгляд прикован к нему. Стук его учащенного сердцебиения отдается у меня в голове. Я почти чувствую, как кровь бежит по его венам. У меня слюнки текут. Может, мне не стоит его торопить.

— Эй, Аарон, пошли, — говорит другой парень позади него, хватая его за руку. — Мы опаздываем, чувак. — Парень одаривает меня застенчивой улыбкой. Мне кажется, я его пугаю.

Аарон застыл как вкопанный. Он не может пошевелиться и зачарованно смотрит на меня. Я облизываю губы и наблюдаю, как расширяются его зрачки. Черт возьми. Мне даже не нужно ничего говорить. Старина Аарон готов вышибить себе мозги прямо здесь и сейчас. Это не займет много времени, а эта игра просто слишком… бодрящая. Мощная. Я не пробыла в клубе и пятнадцати долбаных минут.

— Аарон, чувак, — уговаривает его друг, избегая моего взгляда. — Давай же.

Я наклоняюсь к Аарону очень близко и касаюсь губами его уха.

— Твоя потеря, — шепчу я.

Глаза Аарона расширяются, когда друг тянет его сквозь толпу прочь от меня.

Я тут же оглядываю толпу. Ищу. Ищу… что-то.

— Так этим ты увлекаешься? — раздается голос рядом со мной. — Гиками?

Я поворачиваюсь и смотрю вверх. Каштановые волосы. Карие глаза. Худощавое телосложение. Медленное сердцебиение.

— Может быть, — отвечаю я и наклоняюсь ближе. — Мне многое нравится.

Зрачки незнакомца расширяются, совсем чуть-чуть.

В этот момент над головой раздается вой сирены, а затем по громкоговорителю раздается объявление. Осматривая помещение, я замечаю у микрофона какого-то парня в футболке с надписью «ПРАВДА ГДЕ-ТО ТАМ» и с широкой глуповатой улыбкой на лице.

— Мы снова заметили! Это произошло недалеко от Мобила, штат Алабама, и более двенадцати человек увидели огни!

По толпе прокатился оглушительный рев приветствий. Я не могу удержаться и оглядываюсь на людей, набившихся в клуб.

— Вы, блядь, издеваетесь надо мной? — бормочу я.

Большая рука скользит по моему бедру.

— Хочешь уйти? — шепчет парень мне на ухо. — Со мной?

Я провожу кончиками пальцев по его животу. Ни грамма жира. Одни твердые мышцы.

— Черт возьми, да, — говорю я тихо. — И не заставляй меня умолять.

Незнакомец мгновение смотрит на меня, ухмыляется, затем берет меня за руку. Я позволяю ему провести меня сквозь толпу придурков из «Секретных материалов» к входной двери. Мы выходим в ночь, и я лишь смутно замечаю, что на улице теплее, чем обычно. В воздухе повисло тепло и душно, будто вот-вот пойдет дождь. Угрожающе.

Мне нравится угроза.

Шум его крови, бегущей по венам, эхом отдается у меня в голове. Я слышу. Чувствую.

Пробую на вкус.

И, черт возьми, я хочу этого.

Сейчас мы идем в тени раскидистых дубов, и на полпути незнакомец останавливается, поворачивается и кладет руки мне на бедра, притягивая к себе.

— Как тебя зовут? — соблазнительно спрашивает он. Его пальцы скользят по моим ребрам. В темноте я не вижу ничего, кроме его силуэта.

Когда я смотрю на него, меня охватывает чувство пустоты. Я думаю, что заставляю свой мозг сосредоточиться. Это бесполезно. Я опустошена. Вымотана. Другими словами, я понятия не имею, кто я. Почему я не могу вспомнить свое имя? Я оглядываюсь вокруг, будто ожидаю, что мое имя будет написано на чем-то, например, на стволе дерева или стене здания. Я ничего не вижу. Я знаю еще меньше.

— Эй, — говорит парень, наклоняя голову ко мне. Я все еще смотрю на него, но безучастно. Через несколько мгновений черты его лица обретают четкость. — Все в порядке? — Он начинает пятиться назад, увлекая меня за собой. — Не важно. — Он останавливается, поворачивается и прижимает меня спиной к замшелой кирпичной стене. Темно. Света нет. Редкие капли дождя падают сквозь кроны дубов. Воздух пропитан запахом морской воды и мокрой растительности. Незнакомец наклоняет голову и целует меня.

Я целую его в ответ.

Незнакомые руки скользят по моему животу и груди, я стону и прижимаюсь к нему. Мы целуемся, ощупываем, касаемся друг друга, пока у нас обоих не перехватывает дыхание. Он прижимается своим лбом к моему.

— Хочешь прокатиться?

Я не знаю, кто я. Я не знаю, что делаю. Я чего-то хочу. И это то, что он вряд ли захочет дать добровольно. Мне придется принять это.

Я приму это.

— Да, — говорю я, задыхаясь. — Пойдем.

Я вижу белую вспышку в темноте, и это улыбка незнакомца. Без слов он отрывает меня от

стены и ведет по тротуару, за угол, к ряду исторических особняков. На улице припаркован мотоцикл. Он тянет меня к нему и протягивает запасной шлем, пристегнутый сзади.

Когда я надеваю шлем на голову, меня охватывает смутное ощущение чего-то знакомого. Я делала это раньше. С этим парнем? С другим? Как бы то ни было, я делала это достаточно часто, чтобы даже не сомневаться. Незнакомец садится на мотоцикл, я забираюсь за ним и обнимаю его за талию. Через несколько мгновений мы оказываемся на какой-то улице, направляясь в том или ином направлении. Я на самом деле не знаю, да и мне все равно.

В конце концов, то, чего я хочу, будет ждать меня там. Подальше от толпы. Наедине.

Я прижимаюсь к спине незнакомца, пока мы едем, и чувствую, как бьется его сердце рядом со мной. Меня гложет страстное желание, пробуждающее во мне что-то дикое, почти неконтролируемое. Я медленно опускаю руки с его талии к промежности, и твердая выпуклость, которую я нахожу, дает мне понять, что он готов для меня.

Только он не готов. Он чертовски не готов.

Его рука опускается с руля и накрывает мою, крепко прижимая мою ладонь к своему члену. Я чувствую предвкушение, чувствую запах его феромонов и слышу, как учащается сердцебиение.

Я жду. Мы продолжаем.

Мы едем по извилистой двухполосной дороге, и я понятия не имею, где мы находимся. Улицу окаймляют огромные замшелые дубы, и мы проезжаем крутые повороты вдоль реки. Мотоцикл набирает скорость, опасно, безрассудно, и мне нравится это ощущение.

После очередного поворота мотоцикл замедляет ход и сворачивает направо; мы въезжаем на длинную подъездную аллею, выложенную устричными ракушками. Небольшой старый бетонный дом на берегу реки стоит под несколькими деревьями, а длинное переднее крыльцо открыто для проветривания. Везде темно, кроме единственного фонаря во дворе, горевшего высоко на столбе электропередачи. Он отбрасывает тени, которые танцуют и играют с легким ветерком, дующим с болот.

Сексуальная энергия буквально исходит от незнакомца. Интересно, был бы он так же возбужден, если бы знал, что я могу оторвать ему голову, как цветок одуванчика.

Я слезаю с байка, и он делает то же самое. Он тут же притягивает меня к себе. Его губы жадно впиваются в мои, руки скользят по моей заднице, вверх по позвоночнику, и все это время, пока он прикасается ко мне, целует меня, я замечаю — чувствую — одну вещь: его сердце. Я чувствую запах его крови.

Чем более неистовым он становится, тем более ненасытной становлюсь я.

Теперь он ощупывает меня через джинсы, прижимаясь ко мне своим твердым членом. Каким-то образом мы оказываемся на крыльце, и единственными звуками являются шелест ветра в кронах деревьев, биение его сердца и его возбужденные, прерывистые стоны, когда я прижимаю руку к его твердому ребру. Это все игра. По крайней мере, для меня. Это единственный способ получить то, что я хочу. То, что мне нужно.

Но я больше не могу этого выносить. Ни одной гребаной секунды. С каждым ударом его сердца кровь приливает все сильнее, и это так сильно, что буквально отдается у меня в голове. Дразнит меня. Умоляет. В голове начинает стучать, рот наполняется слюной. Осколки света застилают мне глаза, когда боль усиливается, и внезапно я больше не чувствую его рук на себе. Я вижу его, хотя и с трудом, и сквозь туман бреда делаю выпад. Мы боремся. Он кричит. Все тихо.

Удушающая черная тень агонии поглощает меня целиком.

— Черт возьми, Райли, проснись!

Руки на мне. Громкие голоса. Я резко открываю глаза и смотрю, разозленная и сбитая с толку. Одним плавным движением я вскакиваю, отталкиваю от себя руки и бросаюсь в угол комнаты. Движение такое быстрое, что я едва чувствую, как ноги касаются пола. Только теперь, в дальнем конце комнаты, мое зрение проясняется, и я вижу ребенка, стоящего у кровати.

Мальчик. Темные волосы. Нависает. Высокий. Выглядит знакомо. Мозг напрягается, пытаясь вспомнить.

Мой брат.

— Рай, что с тобой? — спрашивает он. Беспокойство сквозит в каждом слове.

Медленно я осматриваю комнату. Это моя спальня. Я в своей квартире. Смятение окутывает мой мозг, как кокон. В памяти всплывают обрывки воспоминаний.

— Я, э-э, — заикаюсь я. — Мне приснился плохой сон, братишка. Это все. Ты напугал меня до смерти. — Я хочу побыть одна, хочу, чтобы он ушел. Но вот он стоит и смотрит на меня. Его брови озабоченно сдвинуты. Мне надоело, что он так сильно беспокоится обо мне. Это начинает действовать мне на нервы.

Сет придвигается ко мне.

— Ты была без сознания почти сутки, — говорит он.

Я оглядываю комнату. Как я могла потерять так много времени?

— Должно быть, я чем-то заболела, — говорю я. — Наверное, гриппом. Чувствую себя паршиво. — Я моргаю. — Эли все еще нет?

Сет окидывает меня взглядом. Взвешивает мои слова. Размышляет над ними.

— Да, они все еще на острове с Причером. Может, тебе лучше показаться врачу, сестренка. Ты меня пугаешь.

Циничный смешок вырывается у меня.

— Да, точно. Врачу. Так поступают все нормальные люди, Сет. — Я бросаю на него суровый взгляд и отталкиваюсь от стены. — Мы больше не такие. И никогда не будем. Я просто отосплюсь. — Я бросаюсь обратно на кровать.

— Тебя ждут клиенты, — говорит он.

— Позже, — бормочу я в подушку. — Устала.

Проходит несколько секунд. Я чувствую руку Сета на своей голове, он гладит меня по волосам.

— Давай, Рай. Вставай. Пожалуйста…

Менее чем через полсекунды я поворачиваюсь и отталкиваю его. С силой.

— Отвали, Сет, — сердито говорю я. — Я, черт возьми, серьезно. Оставь меня в покое. — Мое зрение снова затуманивается, и я чувствую, что меня затягивает в темноту. Но я борюсь с этим и не отрываю взгляда от брата.

На юном лице Сета проступают обида и гнев.

— Я никогда не оставлю тебя в покое, — свирепо произносит он, затем делает именно это и выбегает из моей комнаты. Через несколько секунд я слышу, как хлопает дверь квартиры внизу.

Не раздумывая, я переворачиваюсь на другой бок и снова проваливаюсь в сон. Или в бездну тьмы. Какого хрена вообще. Это больше не имеет значения. Тени завладевают мной, моими мыслями, моей памятью. Я ощущаю собственную жизненную силу, эхо медленного биения моего сердца, но ничего не вижу вокруг. И снова я совершенно ничего не замечаю. Мне это нравится.

Я на вечеринке. На балц? Благотворительный вечер? Все в смокингах и вечерних платьях, включая меня. Должно быть, что-то грандиозное. Не представляю, зачем я здесь. Украдкой я рассматриваю свое платье в зеркале, рядом с которым стою. Длинное, облегающее, на тонких гранатовых бретельках, украшенных драгоценными камнями, с глубоким вырезом. Спина открыта. Разрез от пола до бедра. Черные туфли на каблуках с открытым носком. Единственное украшение, которое я ношу, — гранатовое бархатное колье со вставкой из черного камня. Мои волосы собраны в свободную сексуальную прическу, и кто-то завил мне волосы, оставив длинные вьющиеся пряди цвета полуночи и фуксии. Макияж немного жирный, а губы такие же гранатовые, как и платье. Я почти не похожа на себя, если не считать татуировок. Мои двойные драконы, тянущиеся по всей длине рук, выглядят здесь неуместно. Мне это нравится.

В зеркале рядом со мной появляется мужчина, и я смотрю, как он приближается ко мне. Я понятия не имею, кто это. Черт. Я понятия не имею, кто я.

— Ты пришла, — взволнованно говорит он.

— Пока нет, — отвечаю я и оглядываю его с головы до ног. Немного молод, но все равно великолепен. Высокий. Темные волосы. Темные глаза. Идеально очерченное лицо. — Но это может измениться.

Он удивленно моргает, затем одаривает меня обольстительной улыбкой и предлагает руку.

— Давай потанцуем. — Наклоняя голову, он улыбается еще шире.

Я пожимаю плечами и соглашаюсь.

— Веди.

Он подчиняется, и мы пробираемся сквозь толпу в смокингах и платьях, кружащихся по танцполу под музыку живого оркестра. Дойдя до середины, он замедляет шаг, поворачивается, притягивает меня к себе и сразу же, с большим изяществом, чем я ожидала, начинает неспешный, интимный танец. Я позволяю ему вести меня и встречаюсь с ним взглядом. Его карие глаза впиваются в мои, и он изучает меня с жгучим любопытством.

— Ты ведь не знаешь, кто я, не так ли? — спрашивает он. Его рука, скромно лежащая на моей спине, опускается ниже, подталкивая меня ближе легким толчком. Его пальцы переплетаются с моими. Весь его вид излучает соблазн. Он настоящий мужчина. Очень решительный. И очень, очень возбужденный.

— Понятия не имею, — наконец отвечаю я. — Но ты, кажется, знаешь, кто я.

Его карие глаза смягчаются, когда он смотрит на меня и широко улыбается.

— Давай притворимся, что никто из нас не знает другого, — предлагает он. У него такой акцент… не могу понять какой, но это необычно и чертовски сексуально. — Чтобы уравнять. Да?

Я слегка киваю ему.

— Почему бы и нет.

Оркестр играет какую-то старую мелодию, которую я не узнаю, и мой партнер по танцу наклоняет голову к моему уху. Мягкие, твердые губы касаются раковины.

— Раз уж мы не знаем друг друга, — шепчет он, — давай прогуляемся и подышим свежим воздухом. — Его губы касаются кожи прямо под моим ухом. — Познакомимся.

— Хорошо, — отвечаю я. — Тогда давай… познакомимся поближе.

Не говоря ни слова, он кладет руку мне на поясницу и ведет сквозь толпу посетителей к французским двойным дверям в задней части зала. Окруженная гигантскими вазами с зелеными папоротниками и мраморными статуями, я никак не могу понять, где нахожусь. Котильоны и званые вечера — это не совсем мое. По крайней мере, я так думаю. Я встречаюсь взглядом с очень немногими, но это потому, что никто не хочет смотреть мне в глаза. Вместо этого они очарованы моими драконами. Я замечаю, что, хотя обстановка и музыка старомодны, большинство танцоров моложе. Может быть, лет двадцати пяти?

В следующее мгновение мы уже на улице. Это почти как если бы я каким-то образом поменяла сцены в фильме. Буквально. В одну секунду я стою внутри. В следующую секунду я уже под сенью мха и дубов, на каменной дорожке через сад. Я оглядываюсь по сторонам. Ночь темная, звездная и безлунная. Из мраморного фонтана бьют тонкие струи воды, розовые от света лампы, расположенной под поверхностью воды. Неподалеку на каменной скамье сидит пара, они разговаривают приглушенным шепотом. Мой неизвестный спутник ведет меня мимо них, и когда я смотрю вниз, то вижу, как рука женщины ощупывает промежность мужчины. Его едва сдерживаемый стон достигает моих ушей. Я замечаю, что он смотрит на меня как на мертвеца. Я также замечаю, что его глаза как-то… светятся.

Вскоре мы оставляем похотливую парочку позади, и я остаюсь совершенно наедине с совершенно незнакомым человеком. Легкий ветерок разносит звуки оркестра, и кажется, что мы за много миль от бала. Тени удлиняются, лес вокруг тропинки становится гуще.

— Боишься? — спрашивает он. Мы останавливаемся. Он поворачивается ко мне лицом.

— Чего?

Его руки опускаются на мои бедра, скользят по моей обнаженной спине и притягивают меня к себе. Я чувствую себя странно, будто ничего не могу поделать со своей реакцией на него. Даже когда он опускает голову, я не могу отстраниться.

— В том, что ты любишь меня больше, чем его, — отвечает он, его губы приближаются к моим, но не касаются их. — Думаю, что да.

Его? Кого? Кажется, я ничего не могу с собой поделать. Я прижимаюсь губами к его губам, и он тут же издает стон и накрывает мои губы своими. Поцелуй медленный, эротичный, и он не торопится, тщательно исследуя мой рот, будто это его единственный шанс. Такое чувство, что он ждал этого момента очень, очень долго. Я ловлю себя на том, что целую его в ответ, мои руки обвиваются вокруг его шеи и крепко прижимают его к себе. Он снова стонет, и его поцелуй становится более страстным. Его руки скользят по моей обнаженной спине, по заднице, пока он не находит разрез в платье и не задевает открытую кожу на моем бедре.

Затем он замирает. На мгновение мы оба застываем там, в густом лесу, на каменной тропинке. Он отрывает руку с моего бедра и обхватывает мое лицо. С нежностью, которая меня удивляет, он проводит большим пальцем по моим губам, а затем оставляет там поцелуй.

— Ты не представляешь, как долго я этого ждал, — говорит он, и его акцент становится заметнее. Он снова целует меня, затем прижимается губами к моему уху. Он говорит что-то на языке, которого я не понимаю. — Навсегда, — шепчет он. — И это именно то, что я себе представлял.

Я смотрю на него, его лицо наполовину скрыто тенью, и я не могу вспомнить, кто он такой. Знакомый? Да. Привлекательный? Абсолютно. Но здесь чего-то не хватает. Что-то абсолютно неправильно…

— Райли, ты что, не слышала, что я сказала?

Я дергаюсь, и снова перед глазами все расплывается. Медленно я сосредотачиваюсь. Я в замешательстве. Я зла. И мне это не нравится.

Женщина пристально смотрит на меня. Каштановые волосы заплетены в высокие косички. Ярко-красная помада. Кто она, черт возьми, такая? Ее глаза широко раскрыты и полны испуга, когда она пристально смотрит на меня. Ее губы шевелятся, но я не понимаю, что, черт возьми, она говорит. Не слышно ни звука.

Все, что я слышу, — это биение ее сердца. Быстрое. Может быть, я скорее чувствую, чем слышу.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, убежать, и тут чувствую, как чья-то рука сжимает мою руку. Я реагирую. Я поворачиваюсь и прижимаю женщину к стене, держа ее за горло. Хотя я пристально смотрю ей в лицо, на самом деле я ее не вижу. Черты ее лица расплываются. Ее тело начинает дергаться, и она, хватая ртом воздух, цепляется за мою руку бледными пальцами. Длинные ноги, одетые в нелепого вида полосатые чулки, ударяются о стену. Я улыбаюсь ей.

Внезапно на меня наваливаются, и я падаю на пол. Меня окружают неистовые голоса, ругань, крики, и я начинаю вырываться. Тяжесть, почти невыносимая, прижимает меня к земле. Но ненадолго, потому что я нахожу в себе силы.

— Черт возьми, Райли, не двигайся! — предупреждает голос и прижимает меня к себе так, что я не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Я не узнаю голос, но он низкий, с акцентом и угрожающий. Все, чего я хочу, — это сбежать. Уйти. Но я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы убежать. Кто бы ни был на мне, он чертовски силен.

— Никс, позови миссис Дюпре, — кричит тот же голос. — Сейчас же! И позови сюда мисс Эстель.

Я продолжаю колотить.

— Отвали от меня! — рычу я, выгибаюсь, начинаю подтягивать под себя одно колено. Тело, лежащее на мне, кряхтит, бормочет что-то на иностранном языке и прижимает меня крепче.

— Держи ее, Зетти, — предупреждает женский голос. — Ты должен крепче держать ее за ноги, иначе она вырвется. Я видел, как она это делает.

Еще больший вес распределяется на мои ноги и руки, и как бы сильно я ни старалась, я застреваю. Меня прижимают лицом к полу. Я не знаю, кто такие Зетти или Никс, но они оба будут мертвы, когда я освобожусь.

— Позвони Никс, — говорит Зетти. — Я не могу держать ее вечно.

Я слышу, как Никс возбужденно с кем-то разговаривает, затем она появляется в поле моего зрения. Все те же дурацкие чулки. Должно быть, из-за сердцебиения у меня перехватило дыхание. Она подходит ближе, наклоняется и смотрит на меня. Меня переполняет такая ярость, что мне хочется заскрежетать зубами и схватить ее.

— Райли, все будет хорошо, — говорит она. Ее глаза широко раскрыты от страха, но в голосе слышится жалость. — Обещаю, так и будет. И мне очень жаль.

Я ничего не делаю, только смотрю на нее и рычу.

Ее рука поднимается к горлу, и она быстро отступает.

— Да, Никс, не подходи, — говорит мужчина. — Она сильная.

В следующее мгновение рядом внезапно оказывается маленькая темноволосая женщина. Она наклоняется и смотрит на меня, морщинки в уголках ее глаз глубоко врезаются в кожу. Я пытаюсь сделать выпад, но человек удерживает меня в ловушке. Ее черное лицо без страха хмурится, глядя на меня.

— Девочка, мы с тобой разберемся, — говорит она, грозя мне костлявым пальцем, затем переводит взгляд на мужчину. — Ты не спускай с нее глаз, мальчик. Если она вырвется, у нас будут неприятности.

— Да, мэм, — говорит мужчина и прижимает меня еще крепче.

Я собираю все свои силы, вырываюсь и кричу.

Мужчина, Зетти, держит меня так крепко, что я едва ли сдвинусь на дюйм.

Темноволосая женщина улыбается и кивает.

— Хорошо. Я вернусь.

— Райли! — кричит другой мужчина. — Зетти, что происходит?

— Нет, Сет, — говорит другая, на этот раз невысокая, изящная женщина. Нет, не женщина. У нее нет пульса. В этой комнате двое без пульса. У меня мутнеет в глазах, и я ищу их. Невысокая, плотная, глаза горят.

— Отойди от меня, — рычу я, щурясь, чтобы лучше видеть. Молодой мужчина, человек, подходит ближе.

— Райли, нет, — тихо говорит он. Его лицо искажается от боли, и я не могу понять почему.

— Она не узнает тебя, Сет, — говорит молодая женщина без пульса. — Тебе лучше отойти.

— Нет, — говорит он, выпрямляясь. — Она моя сестра. — Он произносит это так тихо, что только я могу расслышать.

Не то чтобы я это понимала.

Темная женщина возвращается, и в этот момент все выходит из-под контроля. Я потеряна, задыхаюсь, тону, борюсь. Я чувствую, что умираю, будто хочу пить больше, чем когда-либо в жизни. Нет, не хочу пить. Это голод. Голод и жажда смешались. Мне нужно… что-то. У меня кружится голова, и теперь я чувствую головокружение. Что-то попадает мне в горло, и, хотя я дергаюсь вперед-назад, меня задавили. Чьи-то очень маленькие, но сильные руки держат меня за голову, и что-то отвратительное просачивается сквозь мои губы. Я кашляю, сплевываю, но те же стальные руки крепко сжимают мою челюсть. Мне приходится сглотнуть. Я слышу крики, плач, и, как я могу предположить, это мой собственный голос, стонущий в агонии. Мое тело обмякает. Вокруг меня шаркают ноги. Я слышу звуки и шепот, но ничего больше. Я не могу разобрать ни слова. Я не вижу лиц. Я вижу только темноту, слышу только шепот. Теперь они пугают меня, этот шепот, и я пытаюсь спрятаться, но мое тело не двигается. Они преследуют меня. Они хотят убить меня.

Они хотят съесть меня.

Однако вскоре голоса, шепот, шарканье ног становятся приглушенными. Затем они исчезают.

Теперь я в полной безмолвной темноте.