Ведьма-двоедушница-3. Самозванец

Глава 2. Призраки

Утро, как и все предыдущие, было хаотичным. Девочки с визгами бегали по дому, воюя друг с другом, с мебелью, с Фединым веником, не знающим, куда деться, с Игорем, безуспешно пытавшимся их успокоить и параллельно искавшем их школьную форму.

Я же, давно смирившись с тем, что дети в доме – это труба для всех, и что со временем легче не станет, отрешенно заливалась кофе да пожевывала остывший тост.

– Лови! – Я едва успела поймать коробку спичек, пожертвовав при этом тостом, которую на бегу мне кинула Вера.

– Зачем мне спички?

– Чтобы ты вставила их в глаза и, наконец, проснулась, – раздраженно ответил Игорь, чуть не споткнувшись от убегающего с веником в зубах Севера. – Мне бы очень пригодилась помощь.

Я закатила глаза и подняла свой тост. Страшные все-таки вещи делают дети со взрослыми. Взять хотя бы Игоря: такой сильный ведьмак, и такой беспомощный против двух малявок.

По примеру Севера, я зажала тост в зубах и, сделав глубокий вдох, хлопнула в ладоши. По дому прокатилась волна, и все, что находилось в движении, застыло на месте.

– Ко мне, – сказала я, вытащив изо рта тост.

Аня и Вера подплыли ко мне. Лохматые, красные, неодетые для школы они болтались в воздухе с вытаращенными от испуга глазами.

– Значит так, – прожевав кусок тоста и запив его кофе, с удовлетворением сказала я, – сейчас вы умоетесь, переоденетесь, позавтракаете и соберете портфели. И все это за пятнадцать минут и, что самое главное, в полнейшей тишине. – Я описала указательным пальцем круг, и девочки покрутились следом за ним. – И если я еще раз услышу, как папа вас перекрикивает, то превращу вас в лягушек. Ясно?

Девочки испуганно закивали. Я опустила их на пол, и они умчались на верх приводить себя в порядок. Боже, как же стало тихо.

– Они же дети! – перекривлял меня Игорь. – Кстати, запрет на магию в доме распространяется и на тебя, – добавил он, забирая у меня чашку с кофе.

– Только в твоих мечтах, любимый, – ответила я. – Только в мечтах.

С горем пополам нам удалось выйти из дома и, не то, чтобы опаздывая, отчалить каждый по своим делам.

Когда я приехала на работу, магазин был уже открыт.

– Прости за опоздание.

– Не страшно, – ответил Марк. – Девочки опять буянили?

– Не то, чтобы буянили, – ответила я, рассеянно просматривая поступившие интернет-заказы. – Просто… Не знаю, короче!

– Не знаешь, или просто не хочешь говорить?

– Просто они какие-то нервные в последнее время. Да и Игорь тоже.

– Ну, им многое пришлось пережить.

– Как будто нам не пришлось.

– И нам пришлось, – не стал спорить Марк, – поэтому и мы лучше не стали, просто за собой мы не видим, а за другими замечаем.

– Какой ты умный стал! – съязвила я, откладывая бумаги в сторону.

– Кто-то же должен, – усмехнулся он.

Тут он, конечно, был прав, хотя и только отчасти. Девочки – то понятно, что их зацепило не так, как нас, да и восприятие у них было совсем другое. Про себя я предпочла бы промолчать. В том клубке чувств, что я испытывала в последнее время, я сама толком еще не разобралась, но для меня это было нормальным, а вот Игорь – он вел себя странно.

Все эти его запреты на магию в доме были, конечно, оправданы, но мне казалось, что за ними крылось что-то кроме воспитания и стремления приучить детей к порядку.

Первое время после уничтожения ордена Игорь был как будто все еще в ожидании нападения. Да и не только он. Я сама до сих пор иногда не могла поверить, что тот кошмар закончился.

Теперь же мне порой казалось, что та искорка постоянной опасности погасла вместе с чем-то еще, и наша с ним жизнь стала, как бы глупо это не звучало, проще простого, скучнее скучного: работа – дом – дети, дети – дом – работа.

– Если ты так волнуешься, то попроси Риту с ним поговорить.

– Я не волнуюсь, – ответила я, задумчиво покручивая на пальце обручальное кольцо, – да и причин волноваться у меня стало бы больше , как раз если бы я подключила Риту.

Марк усмехнулся и достал телефон.

– Кстати о Рите. – Он набрал ее номер.

Телефон Риты разразился грозными басами прямо в дверях магазина.

– Кто такой нетерпеливый? – с обычным раздражением сказала она, тараня своим животом все, что попадалось на ее пути.

– И тебе доброе утро, – усмехнулся Марк, забирая у нее коробку с тортом.

– Слушай, а ты вообще знаешь, что сладкое вредно? – рискнула спросить я, включая электрический чайник.

– Вот когда будешь котяток вынашивать, тогда будешь сама за себя решать, что тебе вредно, а что нет, – вспылила она, – а мне сладкого хочется. – Она любовно погладила свой внушительный живот рукой. – Саша сказал, что мне можно все, – добавила она.

Саша, мой бывший сосед, был готов согласиться на что угодно, лишь бы ее гормоны оставались в относительном покое, и просто закрывал глаза на то, что она объедается и с каждым днем все больше становиться похожа на корову.

Свадьбу, на которую Саша все-таки уговорил ее, они так и не отгуляли, хотя и собирались, но подсчитав, сколько это удовольствие будет стоит, махнули на гуляние рукой и просто по-тихому расписались, решив отложить деньги на жилье, ведь Сашина гостинка была совершенно не подходящей для малыша, появление которого ожидалось к концу зимы.

Сожрав весь торт до обеда, Рита погнала Марка за новой порцией еды, только теперь соленой и, пока ожидала, поминутно отрыгивала и вообще издавала отвратительные звуки, напрочь отбивающие аппетит.

– Я не специально, – виновато сказала она.

– Разве я тебе что-то сказала? – ответила я, игнорируя рвотный рефлекс после ее очередного отрыгивания.

– Я же телепат, мне говорить не надо, – обижено сказала она, снова отрыгивая. Удивительно, что она с Матвеем не сошлась. Вот бы вместе зарыгали весь город!

– Я не могу это контролировать, как и ты свои мысли.

Я оторвалась от экрана ноутбука, и посмотрела на Риту, уловив в ее словах кое-какой намек. Последнее время ее способности сделали резкий скачок вперед, и если раньше она раздражала не способностями, то теперь приходилось мириться как раз со способностями.

– Рита, я же просила…

– Ну, прости, это я тоже не могу контролировать. К тому же они такие громкие, что я при всем желании не смогла бы от них отключиться.

– Тогда переключись на Марка, – ответила я немного раздраженно.

– Да у него, как в танке, глухо, – сказала она, нетерпеливо поглядывая на дверь магазина. – Кстати, ему очень жаль, что ищейка не смогла тебе помочь, – добавила она.

– Знаю, – сухо ответила я, тщетно пытаясь сосредоточиться на интернет-заказах.

После посещения ищейки я так и не обдумала до конца то, что она сказала, и вообще, что теперь мне было делать – ехать на озеро или поискать другие способы. Блин, кто бы мог подумать, что так сложно отыскать человека, имея даже магические способности.

– Не, на озеро не надо. – Глотая слюну, она вцепилась в коробку с пиццей, которую принес, наконец, Марк. – Воспользуйся гримуаром.

Окончательно потеряв надежду на продуктивную работу, я захлопнула ноутбук.

– Ты его хоть открывала? – спросил Марк, придвигая ноут к себе.

– Она его боится, – вместо меня ответила Рита с набитым ртом.

– Серьезно? – удивленно поднял брови Марк.

– Серьезно? – перекривляла я. – Своих проблем, что ли нет, что вы чужие перетираете? Займитесь лучше делом, – рассердилась я.

К счастью, уничтожив пиццу, Рита покинула магазин, сказав, что после соленого ей страшно хочется баиньки. Марк погрузился в обработку интернет-заказов, а я выпив, наверное, десятую чашку кофе, наконец, взбодрилась и смогла распаковать прибывший еще неделю назад товар.

Закрыв дверь дома, я стряхнула с волос снег, снова потрусивший вечером. Казалось бы, сколько там было пройти от гаража до двери, а снега я успела собрать прилично.

Девочки, все еще пребывавшие под впечатлением моей утренней угрозы превратить их в лягушек, были в своей комнате и тихо делали уроки.

– Что-то ты рано сегодня, – заметил Игорь, когда я вошла в библиотеку. На столе лежала стопка книг рядом с недопитым стаканом виски.

– И ты этому несказанно рад, – улыбнулась я, присаживаясь к нему на колени.

– Несказанно рад! – ответил он, обнимая меня.

– Как прошел твой день? – спросила я, проводя рукой по его седеющим волосам.

– Абсолютно обычно, – ответил он, целуя меня в шею. Скучал, значит. – А твой?

– Абсолютно обычно, – так же ответила я. – Не считая разве что Риты, отрыгивающей поминутно, и испортивший мне аппетит на целый день.

– Хм… Так ты голодная? – хитро спросил он, просовывая руку мне под кофту.

– Даже не знаю, – любовно промурчала я, потянувшись к его губам.

– Я голодная, – пискнул тоненький голосок. Мои губы так и застыли в нескольких миллиметрах от губ Игоря. – Мы голодные, – жалобно добавил все тот же голос. Я обернулась на дверь библиотеки, в которой стояли девочки. – Мы даже на броколли согласны.

– Зачем мы только их взяли? – прошептала я.

– Мы это слышали! – обижено сказала Вера под согласное кивание насупленной Аннушки.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – ответил им Игорь, посмотрев на меня укоризненно. Блин, уже и пошутить нельзя.

Пришлось мне заглаживать свою "вину" и нарушить запрет Игоря на использование магии в доме. Рита, будь она с нами, отрыгивала бы от радости до утра от одного только вида всех тех вкусностей, что мне пришлось наколдовать.

Наевшись до отвала, девочки отказались от чтения перед сном и еле-еле доползли до своих кроватей, чему я была очень рада, так у нас с Игорем осталось незаконченное дело.

– Так на чем мы остановились? – промурчала я, хитро расстегивая на нем рубашку.

– Может, на невымытой посуде? – улыбнулся он.

Я щелкнула пальцами, и посуда исчезла. Ну, что он теперь скажет?

– Хорошая девочка!

Я не давала Игорю спать почти всю ночь, и, конечно же, хорошей девочкой я не была. Это на него девочки повлияли в сторону взросления, мне же было до лампочки, что при детях, спящих в соседней комнате, нужно было вести себя тихо.

Правда, Игорь тоже немного пошумел, но это тоже по большей части была моя заслуга, ведь ничто так не облагораживает даму, как стоны мужчины под ней.

На утро Игорь еле отодрался от кровати, называя будильник последними словами. Я же, чувствуя себя не просто отлично, а суперотлично, совершенно не чувствовала себя невыспавшейся.

– Держи. – Я протянула ему коробку спичек, – говорят, что их можно вставить…

– Смешно до усрачки, – ответил он, наливая себе кофе.

– Упс! Папа сказал плохое слово! – хохотнула Вера.

– Папе можно, – ответила я, с улыбкой шлепнув его по пятой точке.

– От вашей мамы и не такого наберешься, – пробурчал он, садясь за стол.

"Мама", "папа" – эти слова девочки произносили с каждым днем все легче, то есть произносила Вера, хотя и вряд ли так уж легче, ведь мать свою, Фаину, она потеряла совсем недавно. Аннушка по-прежнему разговаривала редко, предпочитая общаться жестами и, к счастью, пока приличными.

Первое время нам с Игорем было тяжело это слышать, ведь то, как мы к этому пришли, было отнюдь не радужно, и те события и так напоминали о себе постоянно, но Игорь привык. Причем, привык быстро, а вот я как-то не воспринимала это всерьез.

Думаю, что я просто по большей части блокировала в себе воспоминания о прошлом, к которым прибавились еще и новые, так как порой они были настолько невыносимы, что даже Игорь старался держаться от меня подальше, так как не мог терпеть еще и мои страдания, которые он улавливал.

Спокойное поведение девочек утром заложило хороший фундамент для насыщенного и эффективного рабочего дня. Дела в магазине шли хорошо. Запущенный нами интернет-магазин пользовался среди как старых, так и новых клиентов, популярностью, поэтому после обеда я сгоняла на почту, чтобы отправить накопившиеся за неделю заказы.

Вернувшись обратно в магазин, я отпустила Марка домой пораньше, ведь была пятница, мой любимый день, и даже его колкий комментарий по поводу моей начальской доброты не испортил мне настроение.

Несмотря на то, что магазин мототоваров, в котором я, так сказать, начинала свою карьеру, после пожара претерпел много изменений, его дух остался прежним, и мне все так же нравилось оставаться в нем одной.

Высидев до семи, я выключила ноут и, спрятав его в сейф, попрощалась с Максом, чья фотография висела на стене. Закрыв дверь и включив сигнализацию, я достала ключи и застегнула пуховик.

Мерзкая стояла погода. Небо, затянутое тучами, сыпало мокрым снегом. Было сыро и очень неприятно. В такую погоду, как говориться, даже плохой хозяин не выгонит собаку на улицу.

Быстренько покурив, я подошла к машине. В переулке слева от меня, где стояли мусорные контейнеры, раздался громкий стук, как будто кто-то пнул контейнер ногой и, в общем-то, при других обстоятельствах я бы даже не обратила на это внимание, и тем более даже и не подумала бы пойти и проверить, что там за шум, если бы не запах яблок.

Его было не спутать ни с чем другим, и, возможно, снова же при других обстоятельствах я бы даже и не провела никакой параллели, вот только совсем недавно я его уже ощущала, и это не могло быть совпадением.

Положив ключи обратно в карман, я отошла от машины и повернула в сторону переулка, из которого доносился звук. Там было темно. Городские власти не утруждали себя освещением таких мест, чтобы лишний раз бомжи и бездомные животные не попадались на глаза.

Мусорный контейнер стоял перевернутым, но запах яблок перебивал смрад из него. Шаг за шагом я подходила ближе, чувствуя, как нарастает волнение, и вдоль позвоночника медленно поднимается дрожь.

Каких-то два шага отделяли меня от контейнера, и мне уже даже начало казаться, что там никого нет, но тут он как громыхнет!

В один миг я опустилась на четыре лапы, и встретилась глазами с двумя горящими желтоватым светом точками. Животное, сидевшее в контейнере, было намного крупнее обычного кота, но размерами не превосходило моего Севера. Он был худым, грязным, напуганным, но так пахнущим яблоками.

– Миша? – Кот опустил немного голову и принюхался. – Миша, это я!

Сработавшая сигнализация моей машины издала противный вой. Я не успела даже понять, что к чему, как кот, испуганно выскочив из контейнера, дал деру.

Я побежала за ним, но добежав до освещенной фонарями улицы, вынуждена была отступить в тень, чтобы меня не увидели прохожие, спешившие укрыться дома от усилившегося мокрого снега.

– Черт! – рыкнула я, безуспешно принюхиваясь, но запах яблок исчез, не оставив ни малейшего следа или ориентира.

Домой я добралась просто переместившись в гараж. Сил просто не было рулить. Перед глазами так и стояло худое, грязное животное.

Игорь, вышедший меня встречать, сразу почуял неладное, но из-за девочек, наслаждавшихся тем, что завтра не нужно было идти в школу, и бегающих по дому, спрашивать ничего не стал, рассудив, что поговорить будет лучше, когда они пойдут спать.

– Ты уверена, что это был он?

– Не знаю, – ответила я, путаясь в собственных мыслях. – Не могу точно сказать.

– Ты, что не помнишь своего брата? – спросил Игорь, наблюдавший, как я хожу взад-вперед по библиотеке.

– А ничего, что четыреста лет прошло? – ответила я, возмущенно посмотрев на Игоря, сидевшего за столом. – Больше даже! К тому же он тогда был еще ребенком и мог десять раз измениться.

– Понятно.

– Понятно? – рассердилась я. – Ну, ты блин даешь!

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Мне эта затея с самого начала не понравилась!

– То есть, ты бы не стал искать Надю? – Игорь поморщился при упоминании своей сестры.

– Не стал бы, – ответил он, – потому что это было бы несправедливо. Она, твой брат – у них теперь другой путь, другая жизнь. Мы не имеем права вмешиваться в нее только потому, что нас грызет чувство вины. Что ж ты Костю своего тогда не рвешься искать, если так нуждаешься в искуплении?

Это был удар даже не ниже пояса. Вот от кого я точно такого не ожидала, так это от него. В силу того, что он был эмпатом, мне никогда не нужно было особо что-то ему объяснять, ведь он и так чувствовал все то же, что и я, но по ходу в этот раз это и сыграло с нами злую шутку, ведь то, что я чувствовала, его обижало.

– Прости, – сказал он, вставая из-за стола. Лицо его смягчилось, и на нем проступил стыд. – Я не это хотел сказать, – добавил он, подходя ко мне.

– Это, – холодно ответила я, не давая ему прикоснуться ко мне. В руку мне лег мой пуховик. – В том-то и проблема.

Старая гостинка, которую я продала, чтобы открыть магазин, хоть и обрела новых хозяев, но выглядела такой же пустой и одинокой без мебели, какой я ее оставила. Новые владельцы так и не решили, что с ней делать, поэтому просто забросили. Теперь там обитали лишь призраки моего прошлого.

Куда не падал мой взгляд, они были там: Екатерина Павловна, колдующая над моим свадебным платьем, Фаина, посвящающая меня в тонкости вознесения, Варя, теребящая свои ярко-розовые волосы, Толик, ремонтирующий все подряд, Таня, смеющаяся надо мной на посвящении, и, конечно же, Костя, настойчиво обучающий меня травологии и многому другому.

Я обошла разбитое стекло и села на пол возле окна. Игорь так радовался, что я продала свой холостяцкий оплот, что по неосторожности разбил мой книжный шкаф. Осколков было не сосчитать, и собирая книги, я порезалась об один из них. Помню, я тогда подумала, что это последняя кровь, которая прольется, но, как оказалось, раны могут кровоточить и внутри нас.

Подняв один из осколков, я покрутила его в руке. Забавно, что после уничтожения ордена я думала, что нас действительно ждет новая лучшая жизнь, но мы, я, все топтались на пороге дверей в прошлое, не зная, как его отпустить.

Хрустнуло стекло, и я подняла глаза от осколка в руке. Конечно же, это был Игорь и, как и в свое первое посещение этого места, он смотрелся как бриллиант в аквариуме с мутной водой.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – сказал он, присаживаясь рядом.

Он выглядел уставшим и печальным. Седина в его прекрасных черных волосах мягко серебрилась, придавая ему какой-то такой внеземной ореол.

Я снова вернулась к разглядыванию осколка, ничего ему не ответив.

– Прости меня. – Голос его прозвучал тихо. – Я не знаю, почему я это сказал, то есть знаю, но… Черт! – Он откинул голову назад и уставился в потолок. – Ты зовешь его, – хрипло продолжил он, выдержав короткую паузу. – Не каждую ночь, но очень часто. Я знаю, что ты давно уже не видишь сны, но думаю, что ты их просто блокируешь, потому, что видишь не сны, а свое прошлое. Ваше с ним прошлое. Я знаю, что ты тоскуешь по нему очень сильно. Ты не признаешь это даже себе самой, но я чувствую это в тебе каждый день, и мне порой даже кажется, что он как будто живет с нами, потому что живет он в тебе, а ты вопреки всему не хочешь с ним расставаться.

– Это не так, – тихо ответила я.

– Разве? – печально усмехнулся он, продолжая смотреть в потолок. – Знаешь, когда он встречался с моей сестрой, мне часто казалось, что в ней он видит, или хочет видеть, кого-то другого, и когда я встретил вас тогда в супермаркете, я сразу понял, что видеть он хотел тебя: о тебе он мечтал, по тебе тосковал, без тебя как будто не жил, а Надя была всего лишь заменой. Мне стало так обидно за нее, и я возненавидел его еще сильнее, ведь ее больше не было, а он жил и был счастлив. Тогда же я решил, что должен любой ценой не дать ему быть счастливым, но мой план не удался. И когда я увидел вас целующихся возле той заброшенной прачечной, к ненависти добавилась еще и зависть, ведь не смотря ни на что, вы были вместе. Помню, я тогда подумал, что так, как он любит, может не каждый, что такая любовь вечная, и достоин ее тоже не каждый. Когда же я нашел тебя раненной в лесу, я уже знал, что он ушел, и я подумал, что ты не такая уж и достойная, раз даже Костя не остался с тобой, но ты так держалась, ни о чем не просила, стойко выдерживая боль, и потом, когда мы стали общаться больше, и я узнал тебя лучше, я понял, что был не прав: ты была особенной, даже слишком особенной, слишком достойной. И я все спрашивал себя: как же он мог отказаться от тебя после всего того, что между вами было в прошлой жизни, через что вы вместе прошли. И только когда ты пришла за мной в тот проклятый особняк, спасла меня, разделив свою душу, я понял почему он так поступил. Он слишком сильно любил тебя, чтобы оставаться с тобой, чтобы влиять на твою жизнь, твои решения, твой выбор. Я же так не мог. Ты стала моей, и я не мог тебя отпустить, и что бы ты не сделала, как бы со мной не поступила, я готов был все прощать, лишь бы не потерять тебя. Вот и сейчас, – он горько усмехнулся, – я готов принять твою любовь, даже зная, что на самом деле она не ко мне, а к нему.

– Это не так! Игорь, я… Как ты можешь так говорить, так думать?

Я со злостью бросила осколок через всю комнату и, встав, посмотрела на него сверху вниз.

– А как я могу думать иначе? – снова горько усмехнулся он. – Ты перестала со мной разговаривать, как раньше, делиться своими мыслями и планами. Я и про брата твоего узнал, чисто случайно подслушав ваш разговор с Марком. Дома ты почти не бываешь, и я вижу, что наша жизнь стала тебя тяготить. А ночами… Ночами, когда ты зовешь его, я боюсь, что ты жалеешь, что выбрала меня, а не его, что стала моей женой, а не его, что умер не я, а он, и что ты просто в этом не готова пока признаться.

Я хотела поспорить, но не стала, ведь он был прав, то есть прав отчасти. Наша жизнь так быстро и резко изменилась, что у меня даже не было возможности, да и желания, обдумать, что же она теперь из себя представляет, то ли это вообще к чему мы стремились, когда мечтали о завершении истории с орденом и Витольдом.

И да, от нас прежних тоже мало, что осталось, кроме разве что секса. Мы перестали почти разговаривать, как раньше, обремененные каждый своим, ну, и девочками еще, и то – в основном Игорь, а не я. Мы стали жить как соседи с привилегиями в виде секса, чтобы изредка снимать стресс и напряжение, или просто, чтобы убедить себя, что все вроде бы по-прежнему.

– Мне больно, – тихо сказала я, снова опускаясь на пол, – очень больно. Да, я тоскую по Косте. Очень. Ты не представляешь как мне горько, что… Что он ушел. Снова. Ушел, положив все ради меня, как и в прошлой жизни. Я боюсь, что и в следующей жизни он не обретет счастья, что воспоминания будут возвращаться к нему, что он будет обречен снова и снова страдать. И все из-за меня. Потому что я не умела любить, и, наверное, не умею сейчас. А когда я смотрю на Веру, то мне становится еще хуже, потому что я не должна была… Я… Мне следовало самой разобраться с орденом, с Витольдом, не допускать повторения бойни, не губить их. Я…

Я всеми силами старалась не расплакаться, но не выдержала. Мне не удалось пережить то, что мы называли "победой", не удалось справиться с воспоминаниями, чувствами, потерями. Я знала, что со временем боль притупиться, придет смирение или что-то вроде того, но не знала я, то есть не думала, что мои переживания сказываются на Игоре, моем самом близком человечке на земле, которому тоже приходилось проходить в той или иной степени то же самое, только еще и не только за себя, ведь эмпатию он отключить не мог, и кто знает, чьи еще страдания кроме моих он вынужден был пропускать через себя.

– Я не хотела… – рыдала я. – Я не должна была… Я… Прости…

– Родная моя. – Прижав меня к себе, он засыпал меня поцелуями. Я как никогда чувствовала наше единение, его любовь, поддержку, и в ту ночь в моей старой гостинке поселилось еще два призрака – меня и Игоря времен ордена.