Ведьма-двоедушница-3. Самозванец

Глава 4. Старая книга и щепотка ладана

Так я и решила поступить, да не сложилось: сначала девочки потащили нас в кино на "Джуманджи. Новый уровень", далее был каток, еще далее было мороженое не по сезону, еще далее было еще что-то. Короче, я вообще об этом забыла.

К тому же голос я больше не слышала, и, честно говоря, искать себе приключений мне не хотелось. У нас с Игорем только-только все наладилось, и было совершенно ни к чему расшатывать это, тем более перед праздником, которого девочки очень ждали, ведь это был наш первый Новый год в качестве семьи.

Канун католического рождества я решили посвятить украшению дома, в чем девочки мне активно помогали. Игорь же, к моему превеликому удовольствию, решил самостоятельно, то есть без магии, установить елку в гостиной.

– Ничего не понимаю, – бормотал он, рассматривая инструкцию к подставке для елки, которая должна была еще и крутиться.

Я, набравшись терпения, выжидала, когда он выбросит инструкцию, решив, что и так справиться, чтобы нанести удар. И вот долгожданный момент наступил: Игорь, скомкав инструкцию, и бросив ее куда подальше, обеими руками решительно схватился за ствол дерева, чтобы вставить его в подставку, и…

– Это ты мне так мстишь, да? – раздался его голос из-под елки, которая в последний момент воспылала к нему любовью и, зажав в колючих объятиях, повалила на пол.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – как ни в чем не бывало, ответила я, с легким сердцем проходя мимо, чтобы открыть дверь, настойчиво звонившую все это время.

– Наконец-то, – проворчала Рита, проталкиваясь в дверь. – Мне нужно в туалет. – Следом за ней вошел замученный Саша с виноватым выражением на лице. Я только бровями повела, мол, бывает.

Кое-как выбравшись от все еще влюбленной елки, Игорь пожал Саше руку, и, отыскав смятую инструкцию, они вместе взялись за укрощение несчастного дерева и не менее несчастной подставки.

– Так как? У вас все уладилось? – отрыгнув, спросила Рита, лениво пожирая конфеты, вообще-то купленные на всех, а не для нее одной, и лениво наблюдая с дивана, как наши трудяги, вновь отбросив смятую инструкцию, взялись за елку голыми руками и грубой мужской силой.

– Вроде того, – ответила я, отодвигая от нее коробку с конфетами.

– Круто, – ответила Рита, обиженно посмотрев на отодвинутые конфеты.

– Уже знаете пол? – спросила я, сжалившись, и пододвинув к Рите полупустую коробку.

– Откуда? – полуикнула, полуотрыгнула она.

– Ну, ты же ходишь на рентген?

– Нина, ты меня пугаешь! Какой рентген? Это «узи» называется. – Рита возмущенно посмотрела на меня.

– Без разницы, – ответила я, снова забирая конфеты. – Знаете или нет?

– Нет, мы решили узнать уже потом, когда…

Раздался противный треск и, не выдержавшая напора грубой мужской силы, елка переломилась пополам.

– Господи, помилуй! – простонала я, вставая с дивана. Мне пришлось вмешаться, пока девочки не увидели, какой у них папаша мастер на все руки.

– Вон! – сказала я.

Игорь с кровожадным выражением на лице уже закатил рукава. На его длинных пальцах вспыхивали искры. Пожара нам только не хватало!

– Я почти закончил, – рыкнул он, снова напирая на бедное дерево.

– Вон, я сказала!

Вернув елке ее первозданный вид, и посадив в подставку без кровопролития, я отправила Игоря за игрушками, и позвала девочек помогать украшать елку.

К Игорю вернулось хорошее настроение, и он вместе с Сашей развлекал девочек разными волшебными хлопушками, стреляющими сладкой ватой, бенгальскими огнями, шипящим снегом и прочими штучками.

Саша на свою голову додумался запустить летающего дракона, извергающего вместо огня ругательства и неприличные звуки, больно напоминающие те, что издавала Рита, за что был ею награжден таким шквалом ругательств вперемешку с отрыжкой, что мы вынуждены были отойти на безопасное расстояние, чтобы избежать раздачи.

– Слушай, – обняв меня сзади, сказал Игорь тихо, чтобы девочки не услышали, – а давай мы и тебя такой кругленькой сделаем.

Ожидая услышать что-нибудь более приятное, я скривила губы в подобии улыбки, и, оценив особо грозную отрыжку Риты и ее огромный живот, отрицательно закачала головой.

– Только если я стану трупом и начну вздуваться от газов, – категорически заявила я. Нет, ну, серьезно? Кругленькой? Это в нем возраст, что ли заговорил?

Игорь посмотрел на меня мегаукоризненным взглядом, но заводить спор не стал, уж больно громко отрыгивала Рита, закончившая разбираться с Сашей, и требовавшая еды, да побольше.

Встретив Новый год дома вчетвером, мы нанесли визиты вежливости всем знакомым, подарив и приняв подарки, после чего решили навестить Евгению Павловну.

На сюрприз, конечно же, рассчитывать не приходилось, все-таки она была Мудрой Женщиной, но некий эффект неожиданности мы все же надеялись привнести.

К северо-востоку от села Учма, где речка Учемка впадала в Волгу находилась Бабья Выгорода – место с особой концентрацией силы, где и находился Бабий камень. Дорога к нему лежала через заболоченное поле, окружённое заболоченными лесами, и последний раз, когда мы с Игорем там были, стояло лето. Теперь же подросшие, но все еще тощие молодые березы были усыпаны белоснежным снегом, как и все в округе.

Как и в тот раз я ничего не чувствовала, ведь там были другие правила и законы. На заснеженном берегу болота, которое когда-то было озером, по-прежнему покоился на небольшом островке среди черники и ольхи гиганский булыжник, по форме напоминавший медвежью лапу.

Я подошла к нему ближе, но он казался не более чем обычным огромным камнем, утратившим свою былую силу. Мое альтер-эго усиленно принюхивалось и прислушивалось, но не уловило ни свойственного ранее этому месту запаха мокрой шерсти, ни колющего ощущения на затылке, означавшего, что мы были там не одни.

Пустив Севера вперед, мы неспеша прошли несколько живописных просек до другого огромного булыжника чудаковатой формы с неприлично выпирающими отдельными элементами, именуемого Бабьим камнем, где нас уже поджидала хозяйка.

– Не получилось у нас сюрприза, да? – Я крепко обняла Евгению Павловну, одетую все в тот же белый сарафан с накинутым поверх вязаным платком. Она постарела. Волос ее коснулась та же седина, что и у Игоря, от соприкосновения с мертвой магией, но глаза ее все также светились мудростью, только с крупицей печали и радости одновременно.

– Сюрпризы для молодых, Ниночка, – улыбнулась она. – В моем возрасте сюрприз был бы предвестником смерти.

– Ну, что вы такое говорите? Вам же всего сколько? Тридцать? – сказал Игорь, подмигивая.

– Ой, шутник! – рассмеялась она, обнимая его. – Аннушка, деточка, как ты выросла, – всплеснула руками Евгения Павловна, заметив девочку, смущенно прятавшую слезы в рукавичках. – Иди ко мне! И ты тоже, – обратилась она к Вере, растерянно смотревшей на плачущую сестру-подругу, – у бабушки Жени и для тебя найдется объятие. – Вера заулыбалась и, под радостный лай Севера, тоже обняла ее.

Наобнимавшись вдоволь и по несколько раз, мы коснулись камня и очутились в круглой гостиной комнате, где весело потрескивал огонь в камине, и пахло травами, которыми было обвешано всё вокруг. Их запах будоражил во мне столько воспоминаний как из далекого прошлого, так и из недавнего, и к горлу подступил комок, а глаза наполнились той же же печалью и одновременно радостью, что и у хозяйки дома.

Проболтав до позднего вечера о том, о сем, мы разошлись спать. Нам с Игорем досталась та же комната, что и в прошлый наш визит, и бадья, наполненная горячей водой, которая уже ждала нас.

Забавно, что в прошлый раз я восприняла ее просто как бадью, а теперь, вспомнив свою прошлую жизнь, она воспринималась иначе.

– Здравствуй, спасительница! – Я обняла ее, как старую подругу, и, потянувшись за пучком ароматных трав, заметила непонимающий взгляд Игоря. – Долгая история, – ответила я.

– О нем? – сросил Игорь, плохо скрыв проступившую в голосе горечь. А я то думала, что мы с ним этот этап уже прошли.

– И о нем, и обо мне, – ответила я, раздеваясь.

– Ты никогда мне не рассказывала о своей прошлой жизни.

– Не правда, – ответила я, осторожно погружаясь в горячую воду, приятно пахнущую смесью мяты и чебреца.

– Обрывки, но не больше, – возразил он, погружаясь в воду следом за мной.

Взгляд его разноцветных глаз был противоречиво-красноречивым: с одной стороны, он не хотел знать, так как это было прошлое, разделенное не с ним, а с другим мужчиной, которого я когда-то любила; с другой стороны, знать он хотел, потому что именно в незнании моего прошлого он видел угрозу для нашего настоящего и будущего.

Я привстала, чтобы передвинуться, и, опустившись на его грудь спиной, закрыла глаза, раздумывая, как лучше поступить. Я чувствовала, что бремя моего прошлого тяготить и его и меня, вместе с испытаниями и потерями уже этой жизни. В конце концов, именно мое прошлое всегда в той или иной степени стояло между нами. Игорь был прав, когда говорил, что воспоминания о ней и о Косте как будто живут с нами постоянно. И, возможно, именно сейчас настало время развеять и этот прах по ветру.

– Закрой глаза, – попросила я, переплетая наши пальцы.

Я прижалась к нему сильнее, чувствуя, как наши сердца начинают стучать в унисон. Два камня цвета морской волны в форме полумесяцев засветились, становясь вновь единым целым, и их призрачный свет заполнил собой всю комнату. Сделав глубокий вдох, я мысленно открыла книгу под названием "Роман Александры", и начала чтение.

Чувствуя, как Игорь вздрагивал, я вздрагивала вместе с ним. Я показывала ему все, не скрывая даже самые интимные сцены между мной и Романом. Знаю, их, пожалуй, следовало опустить, но я рассудила, что лучше все, или ничего.

Не знаю, сколько мы так просидели, но вода в бадье уже почти остыла. Чтение закончилось, и когда последняя страница была перевернута, Игорь издал вздох облегчения, смешанного со страданием и тоской.

Я же, как ни странно, не почувствовала ничего. Это было, но оно ушло, уступив место другому, и я, наконец-то, с этим примирилась.

Игорь не двигался, тяжело дыша, и я, затаив дыхание, ожидала его реакции.

– Это было… – хрипло произнес он. – Ты… Вы… Я… Я даже не представлял себе, какого это было. Я был таким идиотом. Мне так жаль, Нина.

– Не жалей, – тихо ответила я, поворачивая голову, чтобы увидеть его лицо. – Мы живем не один раз, и у нас всегда есть выбор. И мой выбор ты. Ты – моя жизнь. Ты и девочки.

– Но…

– Никаких "но". В той жизни я любила Романа, или Костю – без разницы. В этой жизни я люблю тебя, и только тебя. А теперь давай вылезем из этой чертовой бадьи, а то вода уже остыла, и я начинаю мерзнуть.

Игорь посмотрел на меня так, как не смотрел никогда. Знаю, я и прежде так говорила и думала, но это действительно был другой взгляд. Я даже не могу описать его, настолько в нем много всего: и любви (и любви сильной, крепкой), и уважения, и восхищения, и нежности, и чего-то еще действительно неописуемого.

Он поцеловал меня, и поцелуй тот был крепким, сладким и горячим. На руках он вынес меня из бадьи и уложил на постель. Я даже не почувствовала ее прохлады, настолько у меня горела кожа от его прикосновений и поцелуев, как будто я была вся охвачена огнем. И горела я до самого рассвета.

После позднего завтрака мы разрешили девочкам взять Севера и поиграть в лесу. Аня знала окрестности, как свои пять пальцев, поэтому была назначена старшей. После разгрома ордена и всех его приспешников большая часть выживший медведей-перевертышей вернулась, но Евгения Павловна утверждала, что урок они усвоили и, что, если они были не в спячке, то ничем кроме пропитания больше не были озабочены.

Мне в это не особо верилось, но пришлось уступить, чтобы не обидеть Аню.

– Далеко не заходите, – вкладывая в слова весь свой родительский авторитет, сказала я. – Чуть что – сразу возвращайтесь. Все ясно?

Девочки согласно закивали и, прихватив Севера, с дикими визгами выскочили из гостиной.

Игорь обменялся со мной тревожным взглядом, но идти за ними не стал. Нам следовало начинать уже как-то привыкать к тому, что ордена больше нет и оглядываться через плечо, поминутно ожидая удара больше не нужно, а тревожиться за девочек мы будем и через десять и двадцать лет, ведь для нас, как родителей, они никогда не вырастут.

Игорь завел с Евгенией Павловной разговор о сильфах, точнее сильфидах, ну, или феях, как их еще называли. Прислушиваться я не стала, как и участвовать в разговоре. Все это я уже знала. Пришлось, так сказать, изучить тему, когда Аннушка осталась жить у нас, ведь именно она и была сильфидой, то есть духом воздуха, или элементалем. И, если было верить интернету, то способности ее еще только начинали развиваться.

Сильфиды были способны к левитации, что Аннушка уже умела и весьма неплохо, а вот становиться невидимой или создавать мощнейшие ураганы – пока нет.

Взрослые сильфиды являли собой стихийных духов-кочевников, и обычно для жизни выбирали места либо высоко в горах, либо в ветвях высоких деревьев, на которых вили гнезда, исполняя по ночам волшебные танцы под луной. Жили они невероятно долго, почти вечно и никогда не старели.

Вот как раз слова про "духов-кочевников" и "жизнь высоко в горах" Игоря и беспокоили. Пока Аннушка была еще ребенком, но ведь все мы знаем, как быстро растут дети, и Игорь хотел быть максимально готовым к тому, что в один прекрасный день она скажет, что хочет свить гнездо и снести яйцо, сделав нас бабкой и дедом.

От этой мысли я улыбнулась. Могу себе представить, какое у Игоря будет выражение лица при этом. Умора!

Но если это для нас обоих это было неизведанной территорией, то вот ситуация с Верой была исключительно моей обязанностью. Как-то она спросила меня, почему она уже может превращаться в кошку, а вот колдовать почти не умеет. Я тогда ответила ей, что все не дается сразу, но вообще-то вопрос ее загнал меня в тупик, ведь у меня было совсем наоборот, то есть я сначала колдовала, а потом уже состоялась как двоедушница. И, как ее ментор, я должна была помогать ей правильно развиваться, но, будучи в этом вопросе чайником (собственно, как и во многих других), я просто не знала, что делать дальше.

И это Игорь еще предлагал завести еще детей. Ага! Тут с собой не знаешь, что делать, куда еще мелких заводить? Блин, у меня от одной этой мысли волосы седеть начинали.

Погрузившись в размышления, я не сразу почувствовала холод. Его ледяные щупальца обвивались вокруг моих ног, подползая все выше. Изо рта вырвалось облачко пара, и я заметила, что на волосах появился синевато-белый иней.

– Саша! – услышала я. – Саша, помоги! Помоги им!

Холод внезапно прошел, и меня бросило в жар. Кому "им" – долго думать не пришлось. Пулей вылетев из камня, я стала осматривать окрестности и прислушиваться. Уже садились сумерки, мороз крепчал, а девочек нигде не было видно.

Я услышала детский крик и отчаянный лай собаки. Вдоль позвоночника молниеносно пробежала дрожь и, опустившись на четыре лапы, я помчалась на крик.

Оставив в снегу глубокие следы, я оттолкнулась от земли, и в один прыжок преодолела расстояние до девочек и не перестающего лаять Севера.