Великолепие

Глава 1

Лондон, лето 1812 года

Толпа гостей теряла терпение. Дамы в бриллиантах, украшавших их шеи, уши и прически, перешептывались, прикрываясь веерами, которые они держали в затянутых в перчатки руках. Мужчины переминались с ноги на ногу, тихо переговаривались, покашливали. Атласные лацканы их черных фраков поблескивали в свете множества свечей, горевших в огромных позолоченных канделябрах. В приглашениях указывалось, что праздник начнется в девять вечера, а сейчас было уже четверть десятого. Полторы тысячи гостей собрались в роскошной лондонской резиденции принца-регента. В столь переполненном бальном зале нельзя было рассчитывать на танцы. Наконец иссяк даже тонкий ручеек припозднившихся гостей. Дорога от Пэлл-Мэлл до Сент-Джеймского дворца была забита четырехместными ландо, фаэтонами и городскими экипажами. Ливрейные лакеи, грумы, кучеры в париках, застыв в ожидании, вытягивали шеи, чтобы ничего не упустить. На площади перед входом в резиденцию неподвижно, как статуи, стояли королевские гвардейцы, готовые дать залп из пятидесяти ружей. Гости, а среди них и Бурбоны, члены французской королевской семьи в изгнании, едва скрывали нетерпение. Принц-регент любил эффектно обставить свое появление на публике. Кажется, на сей раз это ему тоже удастся.

— Вы что-то расстроены, ваше сиятельство, или просто устали ждать? — спросила пикантная рыжеволосая леди.

Высокий светловолосый офицер в темно-зеленом мундире с бронзовыми пуговицами, золотыми эполетами и множеством орденов на груди обернулся и тотчас склонился к ручке обратившейся к нему дамы.

— Леди Кэррэдин, вы напугали меня, — тихо сказал он на безукоризненном английском языке с едва заметным иностранным акцентом.

— Вот как? — усмехнулась она. — Сомневаюсь, что вас кто-нибудь способен напугать, князь Северьянов.

Николай Иванович Северьянов, мужчина более шести футов ростом, возвышался над толпой и над миниатюрной рыжеволосой дамой. Мундир сидел как влитой на его стройной широкоплечей фигуре. Офицер пристально смотрел на собеседницу неотразимым взглядом янтарных глаз.

— Я ничем не отличаюсь от других. — Он едва заметно улыбнулся краешком губ. — Несмотря на небылицы, которые пишут обо мне в ваших газетах.

— Неужели вы читаете сплетни в «Светской хронике»? — Леди Кэррэдин улыбнулась подкрашенными губками.

— Только в случае крайней необходимости.

— Вы знакомы с Чарльзом Коппервиллом? — спросила она, обмахиваясь веером. — Кажется, он знает вас очень хорошо.

— Если мы с ним и встречались, то он не назвал себя, хотя я с удовольствием познакомился бы с ним, причем как можно скорее.

— Мне страшно за беднягу Коппервилла, — театральным шепотом проговорила леди Кэррэдин. — Возможно, ему придется отказаться от колких высказываний, которые он отпускал насчет вас, вашей миссии и вашей страны.

Северьянов промолчал. Не исключено, что его предки в подобном случае сочли бы необходимым защитить свою честь, и тогда оскорбителю наверняка пришлось бы не сладко, но Северьянов отнесся к словам собеседницы равнодушно. Он привык к тому, что его появление в обществе, высказывания, связи мгновенно порождают слухи и сплетни. Особенно наглядно это проявлялось на родине, где каждое слово, каждый шаг и чуть ли не каждая потаенная мысль членов семьи Северьяновых и их дальних родственников давали пищу самым фантастическим небылицам. В Англии Северьянов находился по делу государственной важности. Эта страна и Россия находились в состоянии войны с момента подписания в году Тильзитского договора. В Лондоне князя приняли без особого энтузиазма, поэтому сейчас он предпочел бы обойтись без ядовитых статеек какого-то писаки Коппервилла, лишь подливавших масла в огонь и разжигавших враждебное отношение к нему. Царь Александр крайне нуждался в союзе с Британией, поскольку Наполеон, вволю потешившись над Европой, вторгся теперь на территорию России. Александр, всецело полагаясь на Северьянова, своего давнего и близкого друга, направил его в Лондон с весьма деликатной миссией — наладить отношения между странами.

— Конечно, — продолжала между тем известная светская красавица, — трудно представить себе, что вам небезразличен слух, пущенный о вас каким-то Коппервиллом или кем-то еще…

Северьянов понимал, что леди Кэррэдин имеет в виду недавно появившиеся в печати грязные инсинуации о нем. Газеты утверждали, будто лорд Кэррэдин пришел в ярость, узнав, что супруга наставляет ему рога с «наглым иностранцем», которому он якобы даже угрожал в «Уайт-клубе», старейшем лондонском клубе консерваторов. Северьянов отнесся к утро-зам с полным равнодушием. Страдавшему ожирением лорду Кэррэдину перевалило за шестьдесят, и, по словам супруги, он давно был полным импотентом. Едва ли лорд решился бы осуществить какой-либо акт возмездия.

— То, что думают обо мне другие, интересует меня куда меньше, чем ваше мнение, леди Кэррэдин, — сказал Северьянов. Любезности и комплименты привычно слетали с его языка. Леди Кэррэдин была очень хороша собой, а он вырос в среде, где с дамами обращались с особой галантностью.

— Прошлой ночью вы были восхитительны, — шепнула она. Князь чуть заметно поклонился.

— Так же, как и вы. — Этот ответ ни к чему не обязывал. Вообще-то Северьянов почти не помнил подробностей их свиданий ни прошлой ночью, ни позапрошлой… Он напряженно размышлял о невероятном упрямстве лорда Каслеро и о необходимости преодолеть его. Рано или поздно ему это удастся, и он, выполнив свою миссию, вернется к себе в армию. Но время поджимало. Два дня назад французы взяли Вильно. Александр, не послушав своих советников, принял на себя командование всеми действующими армиями и приказал войскам отступать. Вильно практически сдали без боя.

— Могу ли я надеяться, что вы придете ко мне и сегодня? — промурлыкала леди Кэррэдин.

Северьянов помедлил в нерешительности и хотел было ответить отказом, но тут поверх голов собравшихся гостей заметил на верхней площадке лестницы, ведущей в бальный зал, только что прибывших даму и кавалера. Те на мгновение остановились, прежде чем спуститься. Северьянов застыл в напряжении, напрочь забыв о леди Кэррэдин.

Она проследила за его взглядом. Может, это появился принц-регент, решив наконец осчастливить собравшихся своим присутствием? Но когда леди Кэррэдин разглядела тех, чье появление так поразило князя, оживленная улыбка сразу же исчезла с ее миловидного лица.

Взгляд Северьянова был прикован к черноволосой красавице, стоявшей на верхней площадке пологой лестницы. Сердце у него учащенно забилось. Он не верил своим глазам. На ней было серебристое платье с таким глубоким декольте, что оно, в сущности, выставляло на всеобщее обозрение все ее прелести. С тем же успехом она могла появиться голой. Хотя она была стройна и изящна, ее округлившийся животик сразу бросался в глаза. Северьянов застыл от изумления. Только этого не хватало!

— Вижу, вы потрясены, — сдержанно заметила леди Кэррэдин, — и понимаю почему. Она необычайно красива.

Князь, кажется, даже не услышал ее слов. О Господи, она беременна! Эта женщина дерзко пренебрегла его требованием, а кроме того, последовала за ним в Лондон! Он не знал, что более поразило его.

Но от леди Кэррэдин было не так-то просто отделаться.

— Вы знаете эту даму, ваше сиятельство? — спросила она с натянутой улыбкой. — Я ее никогда прежде не видела, а уж мне-то все здесь знакомы. Она, очевидно, из провинции или приехала из-за границы. — Ненатурально рассмеявшись, леди Кэррэдин украдкой взглянула на князя. — Нет, пожалуй, на деревенскую мышку она не похожа.

Князь почувствовал, что лицо у него одеревенело так, словно на нем плотная маска из папье-маше.

— Это моя жена.

Леди Кэррэдин вздрогнула.

— Я, конечно, подозревала, что вы женаты, как и все прочие. Но не предполагала, что она приехала с вами в Лондон. Северьянов тоже не предполагал этого.

— Извините. — Поклонившись, он стал пробираться сквозь толпу.

Она заметила князя и, подняв узкую ручку в перчатке, помахала ему. Потом оперлась на руку своего кавалера, Михаила Федоровского, стройного молодого человека, тотчас залившегося краской.

Князь ждал, когда они спустятся по лестнице, чувствуя, что становится объектом всеобщего внимания. Он и без того возбуждал любопытство окружающих и замечал, что люди разглядывают его и перешептываются. Подобная неучтивость раздражала Северьянова, но он привык к этому. Князь подумал, что не пройдет и четверти часа, как Мари-Элен узнают и языки сплетников заработают с бешеной скоростью. Он заранее знал, о чем они подумают и что скажут. Мари-Элен считали одной из самых удивительных красавиц в Европе, и Северьянов не раз слышал, что их называют прекрасной супружеской парой. Князю вдруг вспомнилась их дочь Катя, и, как всегда, при мысли о ней ему стало очень грустно.

— Ники, я очень рада видеть тебя, дорогой! — воскликнула Мари-Элен. Она чмокнула мужа в щеку, прижавшись на мгновение к его рукаву обнаженной грудью. Глаза у нее были такие же черные, как волосы, и это оттеняло безупречно чистую и светлую кожу. Головку Мари-Элен украшала бриллиантовая тиара, а запястья — браслеты с рубинами и бриллиантами.

— Мы только что прибыли, — сказала она. Ее кавалер счел за лучшее ретироваться, чтобы позволить супругам поговорить наедине.

Князь пристально взглянул на нее.

— Разве я не оставил тебя в Санкт-Петербурге? Разве я недостаточно понятно объяснил тебе, что еду за границу по делу государственной важности, а не ради развлечений?

— Не сердись. — Мари-Элен взяла его за руку. — Я понимаю, почему ты решил не брать меня с собой в Лондон. Но Катя места себе не находила с тех пор, как ты уехал!

— О чем ты? — встревожился князь.

— Когда ты уехал, она проплакала всю ночь, и никому, даже Лизе, не удавалось ее успокоить. Лиза была старой, полуслепой нянюшкой. Я объяснила, что ты отправился не в армию, но Катя, кажется, не поверила. Ты же знаешь, какая она упрямая, Ники. Девочка перестала есть. Я очень испугалась, — щебетала Мари-Элен, глядя на него правдивым взглядом.

На самом деле едва ли что-нибудь могло испугать Мари-Элен. И князь это знал. Знал он и то, что дочь — его самое уязвимое место, так сказать, ахиллесова пята. Видит Бог, Северьянов мог справиться с любой, даже самой сложной ситуацией, но совершенно терялся, если страдала Катя. Княжне это тоже было хорошо известно.

— Как ты попала сюда? — спросил он. Жена одарила его ослепительной улыбкой.

— Александр отправил нас на своем корабле.

«Следовало бы самому догадаться», — подумал он. Александр благоволил к Мари-Элен, как и к нему, а они с ним дружили с самой юности. Царь с присущим ему энтузиазмом сам устроил его женитьбу, руководствуясь и романтическими идеалами, заслуживающими лучшего применения, и суровым политическим расчетом. Мари-Элен была не только немецкой принцессой, но и кузиной царицы.

— Письмо Александра к тебе я оставила на столе в библиотеке, — сказала Мари-Элен. — Не сердись на меня, Ники. Надеюсь, я чем-нибудь помогу тебе здесь.

— Возможно.

Князь скользнул взглядом по толпе гостей. Он отлично сознавал, что его жена, эгоистичная и избалованная, всеми правдами и не правдами привыкла добиваться того, чего хотела. Ей так хотелось отправиться с ним в Лондон, словно эта поездка была развлечением, вроде воскресного пикника. Князя крайне раздражало, когда Мари-Элен для достижения своих целей пользовалась его отношением к Кате. Но сейчас он и сам ужасно скучал по дочери, не зная, сколько еще продлятся эти проклятые переговоры. Хотя Северьянов поставил условие, чтобы его немедленно отозвали из Лондона после подписания договора, все могло затянуться на несколько месяцев.

— Желаю тебе приятно провести вечер, Ники. — Мари-Элен улыбнулась, тряхнула черноволосой головкой и откинула пальчиками упавший на лицо локон театральным жестом, приводившим в восторг мужчин. — И не забудь оставить за мной один танец, — добавила она.

Отвернувшись от него, Мари-Элен подошла к Федоровскому, и они смешались с толпой гостей.

Снаружи донесся залп из пятидесяти ружей. Прозвучали фанфары. Прибыл принц-регент.

— Рада, что ты пришел, — сказала она.

— Я тоже.

Князь почти не слушал ее. Он даже не взглянул на нее, пока одевался. Леди Кэррэдин лежала на кровати в сбившемся и мятом розовом бальном платье. Жемчужное колье соскользнуло чуть набок. Застегивая брюки, князь услышал, как она поднялась и оправила свой туалет. Его мысли уже были заняты другим.

Сейчас он не желал, чтобы Мари-Элен привлекала всеобщее внимание, порхая по Лондону так, будто город принадлежал ей. Она привыкла быть в центре внимания, хотя много раз обещала мужу вести себя более осмотрительно. Хотя каждый из них уже много лет жил своей жизнью, в Лондоне, возможно, было бы целесообразнее делать вид, будто их связывают традиционные супружеские отношения. Ведь когда светловолосый русский князь и прекрасная немецкая принцесса появлялись вместе, это располагало к ним общественное мнение. Люди полагали, что такие браки заключаются на небесах самим Господом Богом если только не с легкой руки царя, наместника Бога на земле. Если бы удалось хоть немного растопить сердца британцев, до сих пор относившихся к князю весьма прохладно, это, несомненно, способствовало бы успеху его миссии. По сей день высшая знать Англии проявляла к князю настороженное любопытство, а благожелательность даже нескольких высокопоставленных особ наверняка помогла бы ему растопить ледяную холодность и упрямство лорда Каслеро.

Северьянов догадывался, что кто-то в правительстве всеми силами старается сорвать переговоры. Так подсказывала ему интуиция. Правда, еще предстояло выяснить, кто именно стоит за этим — мужчина или женщина.

Его жена беременна, и этого уже не скроешь. А эти британцы, черт бы их побрал, свято блюдут традиции. Так что Мари-Элен скорее поставит под угрозу успех его миссии, чем поможет выполнить ее. Он сердито передернул плечами, надевая мундир с золотыми эполетами.

— Николас? Что-то не так? — спросила леди Кэррэдин, спуская ножки с кровати.

— Мне пора. Уже поздно. — Это была чистая правда. Такие любовные свидания требовали особых мер предосторожности.

— Неужели ты уйдешь сейчас?

— Увы, я должен уйти и уйду. — Князь потянулся за шпагой.

— Весь вечер твои мысли были не со мной. — Леди Кэррэдин говорила спокойно, но в глазах была обида.

— Прости, я думаю об очень серьезных делах.

— Когда… — Она замешкалась. — Теперь, когда приехала твоя жена, увижу ли я тебя снова?

Князь не выносил сцен и не видел необходимости снова встречаться с леди Кэррэдин.

— Едва ли.

Она надула губки. Потом подошла к нему и обняла.

— Позволь мне приласкать тебя в последний раз.

— Не нужно. — Князь отвел ее руки.

— Тогда обещай, что мы еще увидимся. — Ее карие глаза вглядывались в него. — А может, я тебе чем-то не угодила?

— Конечно, нет, Марсия. Мне очень жаль, что разочаровал тебя. Но ведь мы не давали друг другу никаких обещаний?

Присев на краешек кровати, она смотрела, как князь идет к двери.

— Значит, то, что о тебе говорят все, правда… Что ты жесток с женщинами, эгоистичен и не способен любить? Князь остановился.

— Если бы ты спросила, романтик ли я, я ответил бы «нет». Я реалист, Марсия.

— Ты когда-нибудь любил женщину, Николас? Или хотя бы пытался любить?

Что за абсурдный вопрос!

— Какое отношение имеет любовь к нескольким ночам, которые мы провели вместе? Разве я когда-нибудь говорил о любви? Мы взрослые люди и отвечаем за свои поступки. Нам было хорошо вместе — вот и все.

— Нет. — Марсия разгладила скомканную перчатку. — Ты не давал мне обещаний, но ты умеешь

Добиваться своего, Николас, и бываешь неотразим, если захочешь. Я понимала, что могу влюбиться в тебя, и знала также, что ты причинишь мне боль. — Она страдальчески поморщилась. — Но я полюбила тебя.

Он едва сдержал раздражение.

— Мне очень жаль.

— Жаль… — эхом повторила она. — Это из-за нее? Из-за твоей жены? Ты любишь ее? Конечно, она очень красива… А что за мужчина был с ней?

Князь не собирался говорить ей о том, что не любит и никогда не любил жену, а мужчина, сопровождавший Мари-Элен, скорее всего ее последний любовник…

— Ты вторгаешься в область личных отношений, Марсия, — холодно бросил он.

— Ты сейчас идешь к ней? Князь поклонился.

— Не провожай меня. Она бросилась к нему.

— Прости меня.

Он пожал плечами, выскользнул в коридор, освещенный канделябрами, и спустился по лестнице, сопровождаемый неодобрительными взглядами предков Кэррэдинов, глядевших на него с портретов. Князь и сам был недоволен собой. Вечер оставил неприятный осадок, хотя он затруднялся объяснить причину этого. Ему было не по себе, а ведь князь был не из тех, кто придает значение предчувствиям.

Черная с золотом карета князя, украшенная фамильным гербом Северьяновых, ждала его в квартале отсюда, поскольку он предпочел бы скрыть от посторонних, что побывал в особняке лорда Кэррэдина. Не успел князь сделать несколько шагов, как к нему бросился его проворный и щеголеватый слуга.

— Ваше сиятельство, слава Богу, что это вы. Я жду вас уже полчаса, но не решался послать за вами.

Николас понял: произошло что-то из ряда вон выходящее. Возможно, он опоздал, и Наполеон уже занял Санкт-Петербург или Москву?

— Что случилось? — спросил князь, ускоряя шаг.

Вместе со слугой он поспешил к карете, запряженной шестеркой лошадей.

— Это касается княгини, — говорил следовавший за ним по пятам слуга. — У нее начались роды. Два часа назад. Николас замер от неожиданности.

— Но до срока еще около четырех месяцев.

— Да, но ребенок умер, и, по словам доктора, ваша жена Тоже может умереть этой ночью. Николас не двигался.

— Ваше сиятельство, позвольте я налью вам выпить. В карете есть водка. — Жак тронул руку князя, словно опасаясь, что тот может упасть.

Северьянов пристально взглянул на него. Жак, должно быть, обо всем догадывается.

— Жаль, что ребенок умер, но это не мой ребенок. — В этом князь не сомневался, поскольку за пять лет ни разу не спал с Мари-Элен.

Жак кивнул.

— Да, милорд. Я так и думал.

Но Николас уже не слышал его. Мысли князя лихорадочно работали. Мари-Элен может умереть, а она, несмотря на все свои недостатки, мать Кати.

— О Господи! — встрепенулся он вдруг. — Едем скорее!

Глава 2

«Книжная лавка Брауна. Редкие букинистические издания» располагалась среди целого ряда других магазинов на тихой зеленой улочке, заканчивающейся тупиком, в двух кварталах от Бонд-стрит. В это раннее весеннее утро еще не пробило и девяти часов. Почти безоблачное, ясное синее небо предвещало хороший день. Над лавкой, на подоконнике второго этажа, чирикала птичка, сидя на цветочном ящике. Подоконники слева и справа от лавки уже пестрели веселыми весенними цветами. Дородная женщина, жена владельца булочной, подметала тротуар перед входом в свою лавку. Кэролайн приветливо помахала ей рукой и улыбнулась птичке, которая, увидев ее, перестала чирикать и застыла в ожидании.

— Доброе утро, птичка, — улыбнулась Кэролайн. — Сегодня чудесная погода, правда?

Птичка запрыгала вдоль ящика и выжидательно посмотрела на нее круглыми глазами.

Кэролайн сунула руку в карман фартука, надетого поверх выгоревшего синего платья в полоску, извлекла пригоршню черствых корочек и раскрошила их под деревом.

— Приятного аппетита, птичка, — сказала она и, откинув крючки, открыла ставни на больших окнах отцовской лавки. На витрине были выставлены две географические карты: одна вековой давности, а другая — новенькая. Потом Кэролайн вернулась в лавку, глубоко и с удовольствием вдохнув знакомый запах книжной лавки — запах кожаных переплетов и старой бумаги, не менее приятный для нее, чем ароматы весеннего утра.

Солнечные лучи уже пробивались в темноватую двухэтажную лавку, тесно уставленную стеллажами. Лавка была домом Кэролайн. Она и родилась здесь, в спальне на втором этаже. Сегодня ей не хватало отца. Он уехал почти две недели назад, и теперь девушка с минуты на минуту ждала его возвращения. Отец отправился в Копенгаген к своему клиенту, чтобы отвезти ему одну редкую средневековую рукопись. Кэролайн предпочла бы, чтобы он поручил доставку курьеру, хотя отлично знала, как ценны старинные рукописи, и понимала, почему отец не хотел доверить такое дело кому-то другому. Джордж Браун был для нее всем. Мать Кэролайн умерла, когда девочке едва исполнилось шесть лет, а родственников по линии матери она не считала членами своей семьи. Они много лет назад отреклись от Маргарет Оусли Браун и не желали знать Кэролайн с самого ее рождения. Вдовствующая виконтесса Стаффордская так и не простила старшей дочери того, что та вышла замуж за простолюдина. Для нее не имело ни малейшего значения, что они любили друг друга.

Когда Джордж уезжал надолго, Кэролайн чувствовала одиночество, ведь отец и книги были лучшими ее друзьями. Друзей-сверстников у Кэролайн не было. Где сейчас найдешь девушку такого же возраста, которая читала бы Дэвида Хьюма, Адама Смита, Платона? Кэролайн поглощала все, что попадалось под руку: от трактата о происхождении человечества лорда Монбоддо до поэм Вальтера Скотта. В том, что она стала «синим чулком», был виноват ее отец.

Джордж не раз рассказывал дочери, что Маргарет очень любила читать.

Кэролайн улыбнулась, вспомнив горячие споры с отцом не только о прочитанных книгах, но и о политике, науке, философии и даже об астрономии. «Интересно, что сказал бы отец о посланце русского царя, недавно прибывшем в Лондон?» — почему-то подумала Кэролайн.

Сегодня ее ждало множество дел. Для начала она проверила, есть ли в кассовом ящичке разменная монета для сдачи покупателям, если, конечно, они появятся в магазине. Торговля в последнее время шла вяло, так что, вполне возможно, покупателей вообще не будет. Страна испытывала экономические проблемы, отчасти связанные с войной на континенте. Кэролайн вздохнула, взяла щетку для сметания пыли и подумала, что им еще повезло: они пока не обанкротились. Но не успела она приступить к уборке, как над входной дверью звякнул колокольчик. Девушка оглянулась с улыбкой. В дверях стоял хорошо одетый молодой человек.

— Доброе утро, лорд Энтони, — сказала Кэролайн, забыв положить на место щетку. Он шагнул к ней.

— Чудесный денек, мисс Браун. — Молодой человек не спускал с нее глаз.

— Только не говорите, что уже прочли трактат по метафизике сэра Уильяма Гамильтона, купленный вами вчера!

Он очаровательно улыбнулся. Этот весьма привлекательный юноша среднего роста был в модном костюме отличного покроя. Недавно Энтони случайно упомянул о том, что он — младший сын лорда. Кэролайн знала, что его отец занимает высокий пост в министерстве иностранных дел и работает в тесном контакте с лордом Каслеро.

— Признаюсь: я не читал его. Просто проходил мимо и подумал, не купить ли здесь подарок для сестры. Она, видите ли, любит читать.

— Вот как? Что именно: романы или стихи? А может, ее интересует философия?

Энтони подошел еще ближе, не спуская с Кэролайн синих глаз.

— Не подберете ли сами что-нибудь приятное для девушки примерно вашего возраста?

— Современные девушки в основном покупают у нас романы, милорд. А я сама предпочитаю сочинения Джереми Бентама, весьма просвещенного мыслителя. Но, конечно, время от времени с удовольствием читаю стихи. Ваша сестра уже читала «Чайлд Гарольда» лорда Байрона? Поэма вышла в свет несколько месяцев назад.

— Не знаю. Мисс Браун, позвольте мне кое-что сказать вам.

Кэролайн стояла на стремянке спиной к нему и доставала с книжной полки последнее произведение Байрона, пленившее все общество. Она прихватила еще и томик Бентама, чтобы показать его Энтони Дэвисону.

— Пожалуйста. — Кэролайн взглянула на него через плечо.

— Сегодня утром вы необычайно хороши.

От неожиданности девушка чуть не свалилась со стремянки. Уж не смеется ли он над ней? Старенькое, выгоревшее платье Кэролайн давно вышло из моды. Белокурые волнистые волосы с платиновым оттенком доходили до плеч — она сама подстригала их каждые два месяца. Кэролайн была высокой и несколько худощавой, что тоже шло вразрез с модой, а длинные ноги иногда заставляли ее чувствовать себя неуклюжей. Но юноша смотрел очень серьезно и уже не улыбался.

— У вас удивительно красивые зеленые глаза, — тихо добавил Энтони, густо покраснев.

— Приятно слышать. — Кэролайн улыбнулась. «Энтони говорит комплименты из любезности», — подумала она. Вынув из тесного ряда книг томик Бентама, Кэролайн добавила его к уже отобранным книгам. — Вот, посмотрите еще и это, если не возражаете.

Энтони взял в руки стопку книг, даже не взглянув на них.

— Позвольте, я помогу вам сойти со стремянки. Боюсь, как бы вы не упали.

— Стремянка — мой второй дом, — усмехнулась Кэролайн и легко спрыгнула на пол. — Ну вот, теперь выбор за вами. Перелистайте хотя бы несколько страниц.

— Если вы рекомендуете, я возьму все, — заявил он. Девушка удивленно взглянула на него. Глаза у нее не были темно-зелеными, как изумруд, но и не походили на блекло-зеленый мох. Кэролайн считала, что они неопределенно-зеленого цвета.

Дэвисон последовал за девушкой к конторке. Когда она записывала покупку в конторскую книгу, снова звякнул колокольчик над входной дверью.

— Сию минуту освобожусь! — крикнула Кэролайн, не отрывая глаз от бумаги.

— И это все, на что я могу рассчитывать, вернувшись домой? — воскликнул Джордж Браун.

Кэролайн оглянулась и, увидев отца, просияла:

— Папа! Ты вернулся? Цел и невредим? Какая радость! — Стрелой промчавшись мимо Энтони, она бросилась в объятия отца. — Все прошло благополучно?

— Вполне. Кажется, я помешал. — Джордж опустил на пол саквояж.

Энтони Дэвисон покраснел.

— Рад познакомиться с вами, сэр. Вы, должно быть, мистер Браун, владелец этой лавки?

— Верно. Я и владелец и отец Кэролайн. — Джордж доброжелательно взглянул на юношу и протянул ему руку. — Вижу, вы увлекаетесь беллетристикой?

Энтони посмотрел на два томика, которые дала ему Кэролайн. Один роман назывался «Любовь утраченная, любовь обретенная».

— Нет-нет, — с усмешкой возразил он. — Эти книги предназначены для моей сестры.

Джордж с трудом удержался от улыбки.

— Понятно. — Он посмотрел на дочь любящим взглядом. — Уж не навязываешь ли ты покупателям свои вкусы? Кэролайн вспыхнула.

— Не удержалась. Лорд Энтони читает сейчас Гамильтона. Возможно, он захочет потом почитать Бентама?

— Не исключено.

— Вчера по рекомендации вашей дочери я купил здесь Гамильтона, — пробормотал Дэвисон.

— Вот как? А сегодня, случайно проходя мимо, решили сделать еще одну покупку — для сестры? — Джордж усмехнулся. Ситуация явно забавляла его.

— Именно так, — признался Энтони.

— Так я выпишу вам счет? — спросила Кэролайн.

— Да, прошу вас. — Энтони последовал за ней к кассе.

Когда он расплатился, Кэролайн упаковала его книги и перевязала розовой ленточкой. Потом проводила покупателя до двери и пожелала ему всего хорошего. После его ухода в лавке воцарилось молчание.

— Похоже, что ты покорила еще одно сердце, — заметил Джордж.

— Ну, папа… — смутилась Кэролайн. — Он просто покупал подарок для своей сестры.

— Думаю, у него и сестры-то нет, дорогая.

— Папа, ты снова все не так понимаешь…

— Неужели? И сколько же раз за время моего отсутствия этот юноша покупал здесь книги?

— Не знаю. Не считала. Наверное, раз пять или шесть за последнюю неделю. Джордж рассмеялся:

— Вот ты и попалась! Не бывать тебе никогда адвокатом. Кэролайн присела на стремянку.

— Да разве женщине кто-нибудь позволит стать адвокатом? — удрученно проговорила она.

— Если на свете будет больше таких женщин, как ты, все может измениться. — Джордж с обожанием посмотрел на дочь. — С каких это пор правила, установленные мужчинами, мешают тебе идти к цели?

Отец и дочь переглянулись.

— Как хорошо ты меня понимаешь, — вздохнула девушка.

— А как поживает Чарльз Коппервилл ? — спросил Джордж.

— Отлично, — усмехнулась Кэролайн и вдруг серьезно попросила:

— А теперь расскажи мне, что нового на континенте. — Великая армия овладела Вильно, судя по всему, без единого выстрела, — сказал Джордж так небрежно, словно они говорили о погоде.

— Что же случилось? — насторожилась Кэролайн.

— Похоже, русские бросили город на произвол судьбы. — Отец похлопал ее по плечу. — Царь Александр не справляется с ролью командующего действующей армией. Он глубоко заблуждается по поводу своих способностей.

— Можно было надеяться, что он извлечет урок из сражения под Аустерлицем, не говоря уже об Эйлау и Фридленде, — проговорила Кэролайн. — Его трудно назвать хорошим командующим. Как по-твоему, что произойдет, папа?

— Не знаю. А как дела у нас в стране?

— Как обычно. На севере восстание луддитов. Цены на пшеницу продолжают расти. Люди страдают от голода и страха.

— Неужели ты оправдываешь уничтожение частной собственности неуправляемой толпой? — спросил Джордж.

— Конечно же, нет, папа, но я сочувствую тем, кому нечем кормить голодные семьи, потому что труд их слишком низко оплачивается.

Джордж одобрительно улыбнулся дочери.

— Принц-регент устроил вчера грандиозное празднество. Возможно, через полгода мы узнаем, что оно обошлось казне в десять тысяч фунтов. Присутствовали Бурбоны. Он пригласил гостей к девяти, а сам появился с опозданием на полчаса. Бальный зал переполнен. Полдюжины дам упали в обморок, и их пришлось вынести на воздух. — Кэролайн презрительно усмехнулась. — Однако нашлось немало молодых повес, вызвавшихся не только вынести дам на воздух, но и распустить шнуровки на их корсетах — в порядке оказания первой медицинской помощи.

Джордж покачал головой.

— Там был и русский князь, специальный посланник царя Северьянов. Что ты о нем думаешь, отец?

— По правде говоря, я о нем совсем не думал. Говорят, он отличный боевой командир. Князь из богатой и очень родовитой семьи. У него есть брат, кажется, младший. И это почти все, что я знаю о нем. Говорят, он пытается содействовать заключению союза между нашими странами.

— Он безнравственный человек. Джордж внимательно взглянул на нее.

— Ты знаешь его? Кэролайн покраснела.

— Папа, это безнравственный, пресыщенный человек! Он провел в Лондоне не более двух недель, но, по слухам, уже завел интрижки с несколькими весьма известными дамами, притом замужними!

— Полагаешь, его поведение отличается от образа жизни других распутников?

— Дарнелли и Шедоу, наши соотечественники, столь же аморальны, — решительно заявила Кэролайн. — Я никого из них не оправдываю!

— Кажется, твое перо нашло новую цель, — серьезно заметил Джордж. — Но будь очень осторожна, дорогая. Играя с огнем, рискуешь обжечься.

Кэролайн встала, почувствовав, как по телу пробежала будоражащая волна предвкушения.

— Советуешь мне не метить так высоко? Выбрать что-нибудь попроще?

— Судя по всему, князь — человек опытный, ветеран многих сражений. Я слышал, что он очень умен и столь же бессердечен. Северьянов может оказаться серьезным противником, дорогая.

Кэролайн тряхнула головой.

— Меня в нем интересует одно — и это не имеет отношения к переговорам с Каслеро! Подозреваю — нет, даже уверена! — что он еще один из никчемных приятелей царя и находится здесь с единственной целью — отдохнуть от пребывания в действующей армии… Возможно, князь просто трус! Меня это не удивило бы. Наверное, он относится к своей миссии как к увеселительной прогулке. Подумай сам, разве не приятнее посетить прием в Карлтон-Хаус, чем быть под артиллерийским обстрелом? Убеждена, теперь мы ни за что не подпишем договор с Россией. Да и зачем? Только потому, что мы им нужны? Неужели нам недостаточно Тильзита?

— С каких это пор тебя так волнуют наши отношения с Россией? — задумчиво осведомился Джордж. Кэролайн вспыхнула.

— Если бы я считала, что ему можно доверять, то не стала бы возражать с такой горячностью. — Кэролайн направилась к лестнице, ведущей в жилую часть дома.

Джордж задумчиво проводил ее взглядом.

— Дорогая, ты, наверное, хотела сказать «им можно доверять»?

Девушка остановилась, положив руку на гладкие деревянные перила.

— Да, именно это я и хотела сказать.

Кэролайн ушла, а Джордж еще долго смотрел ей вслед.

— Хотел бы я знать, — вслух проговорил он, — что происходило здесь в мое отсутствие…

Поднявшись к себе, Кэролайн села за массивный письменный стол, взяла в руки перо и возбужденно начала рисовать. Несколько точных штрихов — и на бумаге появилась карикатура: два молодых щеголя, выносящие двух потерявших сознание дам, которые в театральных позах расположились в их объятиях. Возле других двух дам, лежащих на полу, суетились двое повес с похотливыми глазами. С одной из дам уже сняли туфельки, юбка, задранная выше колен, обнажала округлые икры и щиколотки. У другой дамы были расстегнуты все пуговки на лифе, и груди почти вываливались из декольте.

Кэролайн подула на рисунок, чтобы поскорее высохли чернила, и быстро написала несколько слов от лица одного из светских повес: «Блеск! Вот это веселье так веселье! Старичку принцу следовало бы почаще опаздывать!»

Улыбнувшись, девушка отложила карикатуру. Рискованная затея с переодеванием в мужской костюм, которую она предприняла вчера вечером, с лихвой оправдала себя. Потом ее улыбка угасла. В памяти возник смутный образ. Кэролайн никогда не видела князя, но много слышала о нем с тех пор, как он прибыл в Лондон. Да и кто о нем не слышал? Северьянов уже успел покорить и разбить десятки женских сердец — как в Лондоне, так и во всей стране. Говорили, что он холоден как лед, когда это ему нужно, но вместе с тем способен растопить любое сердце. Даже принц-регент почти заискивал перед ним. Возможно, перед его чарами устоял лишь лорд Каслеро.

Кэролайн слышала, что князь высок, белокур и очень красив. Она не сомневалась, что рассказы о его физическом обаянии сильно преувеличены. Так бывало всегда. Если верить слухам, несколько дам сомлели, когда их знакомили с ним. При мысли об этом Кэролайн насмешливо фыркнула.

Однако поскольку она ни разу не видела князя собственными глазами, то и карикатуру на него нарисовать не могла Это положение следовало поскорее исправить. Она улыбнулась.

Обмакнув перо в чернила, девушка поставила дату в верхнем углу страницы и написала:

«Великосветские лицемеры».

Среди пятнадцати сотен гостей, приглашенных на недавно устроенное принцем-регентом экстравагантное празднество для коего потребовалось не менее шестидесяти пяти тысяч свечей, сто пятьдесят банкетных столов и полторы тысячи стульев, а также три тысячи двести восемьдесят три человека прислуги, был один весьма примечательный иностранец. Все приглашенные и не приглашенные, с нетерпением ожидающие появления этой заметки, видимо, считают этого человека эталоном нравственности. О, если бы стены Карлтон-Хаус могли говорить! К счастью, не все, в отличие от них, столь ревностно хранят молчание! Речь идет не о французе, как можно бы было подумать, а о князе С., который прибыл сюда с собственным эскортом в огромной черной карете с фамильным гербом. Его всегда сопровождают слуга-француз и взвод вооруженных казаков. Хотя праздник продолжался до рассвета, С. уехал неслыханно рано: в час ночи! Что же, как не чары несравненной леди К., заставило его решиться на столь удивительный поступок? Правда, лорд К. тоже присутствовал в Кпрлтон-Хаус, однако его внимание было полностью поглощено портвейном и сигарами. И даже если бы не это, он все равно сделал бы вид, что увлечен портвейном и сигарами. Да-да, лорд К. ни в коем случае не осмелился бы обратить внимание ни на что другое. И все прошло бы, как обычно, без особых осложнений, если бы не появление на празднике одной княгини, по слухам, совершенно неожиданное для князя. Предполагалось, что княгиня находится в С. — П. Она, разумеется, тоже прибыла с эскортом. Все заметили, что прекрасная фигура княгини явно округлилась за последнее время. Интересно, кого она ждет?

Кэролайн наконец перевела дыхание и поставила точку. Сердце у нее учащенно билось, и смутный образ все еще маячил в ее воображении. Она хорошо представляла себе четкие линии славянского лица с высокими скулами. Девушка вспомнила отцовское предостережение, но постаралась забыть о нем. Великосветское общество продолжало жить своей особой жизнью, как будто и не полегли на полях сражений сотни тысяч солдат разных национальностей на континенте, как будто британские военнопленные не умирали голодной смертью во французских тюрьмах, как будто все беспорядки в Англии, вызванные войной, происходили на другой планете! Похоже, до людских страданий никому нет дела! Кэролайн не могла примириться с этим.

Какое счастье, что ее мать полюбила Джорджа Брауна и порвала с бездушным и самодовольным аристократическим обществом! Да, отец — простолюдин, к тому же небогатый, зато у него есть идеалы. И Маргарет полюбила его не за титул и не за богатство.

Кэролайн встала и подошла к столику возле кровати. Взяв в руки небольшой портрет, на котором Маргарет держала на руках малютку дочь, девушка вгляделась в лицо матери. Как красива была Маргарет! Ее зеленые глаза излучали доброту и нежность.

Она умерла вскоре после их возвращения из той ужасной поездки к леди Стаффорд в Мидлендс. Кэролайн на всю жизнь запомнила, как обожаемая мать укладывала ее в постельку и укрывала одеялом. Она помнила нежную улыбку Маргарет и прикосновение ее губ к своей щеке. И голос, тихо произносивший: «Я люблю тебя». Кэролайн сказала тогда в ответ: «Я тоже люблю тебя, мама», и Маргарет, погасив свечу, ушла. А наутро ее уже не было в живых.

Кэролайн поставила портрет на место. Она старалась не вспоминать то утро. Даже сейчас, по прошествии тринадцати лет, у нее защемило сердце и на глазах выступили слезы. Наверное, если по-настоящему любишь человека, никогда не смиришься с его утратой.

Мать умерла от воспаления легких. Говорили, будто болезнь запущена, потому что она, наверное, уже давно чувствовала недомогание, но не жаловалась.

Девушка утерла слезы, усилием воли прогнав воспоминание об убитом горем отце, и снова вернулась за письменный стол.

Князь Николас Северьянов, вне всякого сомнения, заслуживает того, чтобы стать мишенью ее острого пера. Он такой же если не хуже!, как все распутники, щеголи и лицемеры из числа ее соотечественников. Если князь, находясь в Лондоне с миссией государственной важности, вступает в связь то с одной, то с другой дамой, не обращая внимания на появление в городе беременной жены, его необходимо вывести на чистую воду. Это вопрос принципа. К тому же Кэролайн искренне сочувствовала княгине Северьяновой. Какою быть замужем за подобным негодяем! Для себя Кэролайн давно решила, что не выйдет замуж до тех пор, пока не встретит такого же высоконравственного человека, как ее отец, конечно, при условии, что они полюбят друг друга необыкновенной, возвышенной любовью.

Она последний раз обмакнула в чернильницу перо и размашисто подписалась под статьей: «Чарльз Коппервилл».

Глава 3

Он знал, что это снится ему. Однако сон казался совершенно реальным. Этот сон всегда сопровождался щемящей болью, предвещающей несчастье. И неизменно лежал снег. За окном все было белым-бело, поэтому не удавалось ничего разглядеть. А снег все шел и шел.

Князь понимал, что если не проснется, произойдет что-то ужасное.

Но проснуться не мот. Он стоял у окна в своем поместье под Тверью и пристально вглядывался в белую метель. В камине гудел огонь, и князь слышал ее голос — сначала резкий и сердитый, потом печальный и наконец испуганный, плачущий.

— Ваше сиятельство, — окликнул его мужской голос.

Николас предвидел это заранее. Он не вздрогнул от неожиданности, поскольку ждал этого, и оглянулся. В дверях стоял молодой слуга — здоровый, рослый парень. Позади него виднелось лицо Мари-Элен — очень бледное в лунном свете. Черные глаза ее были влажны от слез.

— Ники, — пробормотала она, — не слушай его, это все не правда.

Нет, это правда. Князь это давно чувствовал, но не хотел знать — ни сейчас, ни потом. Он попытался сказать Петру, своему слуге, чтобы тот убрался вон, но язык не слушался его. Князю отчаянно хотелось увидеть Катю, прижать ее к себе и держать так, будто тогда он не потерял бы ее.

— Ваше сиятельство, мы должны обсудить с вами одно важное дело, — сказал паренек, переминаясь с ноги на ногу.

Мари-Элен вскрикнула и бросилась бежать.

Важное дело. Да уж, дело важное, ничего не скажешь. Румяное лицо слуги раскраснелось и напряглось, и он, запинаясь и мямля, начал говорить о самом дорогом в жизни Николаса существе — о его дочери Кате. Сердце князя сжалось от острой боли, в глазах потемнело.

Катя! Что с ней? Где его дочь?

Боль сменилась паникой. Паникой и ужасом. Катя исчезла, исчезла навсегда, он не мог найти ее. Теперь князь бежал полем, утопая в снегу, борясь с ветром, продираясь сквозь какие-то заросли, и громко звал ее. Но она исчезла. Снег доходил ему до колен, слезы жгли глаза, замерзая на щеках. Катя не откликалась.

— Ваше сиятельство!

Сон изменился. Кто-то звал его. Но ведь конец у этого сна совсем другой! Сон всегда завершался тем, что князь лежит на снегу, понимая, что дочь потеряна навсегда. Он неожиданно просыпался с мокрым от слез лицом.

— Ваше сиятельство! — снова услышал князь, и кто-то постучал в дверь. Громко и настойчиво. Но Николас был не в силах пошевелиться. Не совсем проснувшись, он пытался вспомнить, что должно произойти во сне дальше…

— Князь!

Николас насторожился. Глаза его открылись, и он на мгновение растерялся, не сразу поняв, где находится. Князю казалось, что он в своем поместье под Тверью, и причиной тому проклятый сон. Николас сел и сразу же понял, что он не в поместье под Тверью и не в роскошном особняке в Санкт-Петербурге, где родилась Катя, а прежде — он сам и его младший брат Алекс. Нет, он сидел на обитом малиновой парчой диване в небольшой, обшитой деревянными панелями библиотеке недавно арендованного им дома в Лондоне. Сквозь незашторенные окна виднелась пышная зелень сада под ясным синим небом.

Он в Лондоне.

Николас вытер увлажнившийся лоб и слезы на щеках. Сердце у него гулко колотилось. Он уснул на диване дома на Мейфэр, который снял три недели назад, приехав в Лондон. Хотя стук в дверь продолжался, князю не сразу удалось стряхнуть с себя сон. Наконец, овладев собой, он напомнил себе, что не стоит размышлять о прошлом, поскольку его нельзя изменить.

Холодная логика не раз выручала его, когда приходилось принимать решения в сложных ситуациях на войне, но сейчас она не помогла ему освободиться от мучительной тяжести на сердце. Князь лишь благодарил Господа, что это всего-навсего сон и на самом деле Катя не потерялась в снежном буране. Он постарался забыть и о Петре. Слуга сейчас жил в свое удовольствие где-то в Мурманске, неплохо заработав на шантаже.

— Ваше сиятельство?

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Тэйчили, гувернантка дочери. Князя охватило недоброе предчувствие. Мари-Элен лежала наверху при смерти, окруженная врачами и сиделками. На рассвете у нее случился выкидыш. Ребенок от другого мужчины. Николас взглянул на часы: уже больше девяти. Он заснул совсем недавно.

— Папа? — нерешительно окликнул его детский голосок.

Николас вскочил, теперь уже вполне оправившись от сна. Когда ночью он вернулся домой, Катя спала. Мари-Элен была без сознания: она потеряла много крови. Врачи делали все возможное, чтобы спасти ее жизнь. Православный священник, живший при русском посольстве, уже причастил и исповедал ее.

Увидев на пороге свою шестилетнюю дочь, Николас заставил себя улыбнуться. У него замерло сердце, как замирало всякий раз, когда он видел ее.

— Входи, — сказал князь.

Девочка была худенькая, с прозрачной, как фарфор, кожей, черными глазами и гладкими черными волосами. Когда-нибудь она станет копией красавицы матери. Катя смотрела на него огромными глазами, слишком серьезными для ребенка ее возраста.

Позади девочки стояла ее гувернантка, высокая дама в очках со строгим выражением лица.

— Ваше сиятельство, — сказала она, — я просила княжну не беспокоить вас.

— Моя дочь никогда не беспокоит меня, — улыбнулся он. — Входи, Катюша.

Ему хотелось броситься к Кате и схватить ее на руки. Но князь не посмел этого сделать. Мари-Элен приложила много усилий, чтобы возвести между ними стену, и преуспела в этом.

Катя вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Тэйчили осталась в коридоре.

— Надеюсь, я не потревожила тебя? — серьезно спросила девочка.

— Думаю, нам надо поговорить, — отозвался князь. Она кивнула. Взгляд больших черных глаз сосредоточился на его лице.

— Иди сюда, — сказал он. — Садись рядом, душенька. Катя в красивом белом платьице, отделанном лентами и кружевами, подошла ближе и расположилась в одном из двух массивных кресел, стоявших перед письменным столом. Николас снова опустился на диван. Катино личико не выражало никаких эмоций.

— Твоя мама очень больна, — начал Николас.

— Она умирает, — сдержанно уточнила девочка.

Николас заглянул ей в глаза, но так и не понял, что она чувствует. Поразительно, что столь юное существо так тщательно скрывает свои эмоции!

— Кажется, это так. Но еще есть надежда. Мы с тобой должны вместе помолиться за нее.

Катя молча кивнула.

Они опустились на колени и склонили головы. Князь чувствовал себя лицемером, но понимал, что делает это ради ребенка. Он не часто прибегал к молитвам, хотя считал себя верующим человеком. Николас видел много умирающих, поэтому не верил, что молитва творит чудеса.

— Отец Небесный, — тихо начал он, — мы оба просим тебя сохранить жизнь моей жены, Катиной матери. Пусть она останется жить. — Князь перекрестился. — Аминь. — Потом взглянул на склоненную головку Кати. — Ты хочешь что-нибудь добавить?

Катя подняла к нему побледневшее личико. В глазах ни слезинки, губы стиснуты. Она кивнула.

Как он утешит Катю, если Мари-Элен умрет? Ее едва ли можно назвать хорошей матерью. При каждом удобном случае Мари-Элен, не терзаясь угрызениями совести, оставляла Катю в Твери под присмотром гувернантки и нянюшек, а сама бросалась в вихрь развлечений, порхала из Москвы в Санкт-Петербург, потом оказывалась где-нибудь в Вене, Праге или Риме. Николас не раз заставал Катю у окна, терпеливо ожидавшую возвращения матери.

Но и самой дурной матерью ее не назовешь. Возвращаясь домой, она привозила множество немыслимых подарков и оживленно рассказывала дочери забавные истории о своих приключениях в разных странах. Николас знал, что Катя обожает ее.

— Милостивый Боженька, — тихо проговорила девочка, — не дай моей маме умереть… Пожалуйста! Она такая молодая, такая красивая, и я знаю, что она очень любит меня… и папу тоже. Обещаю сделать все, что ты пожелаешь, Боженька, только пусть мама останется жива. Аминь.

— Аминь, — эхом повторил Николас, едва сдержав слезы.

Он помог дочери подняться. Ему было бы легче утешить умирающего от ран солдата на поле боя, чем собственную дочь, не проронившую ни слезинки.

Николас погладил худенькое плечико Кати.

— Не бойся.

Девочка поежилась от прикосновения и отвела взгляд:

— Может, я больше никогда не увижу ее…

— Если мама попадет на небеса, ты когда-нибудь встретишься там с ней. Только не следует торговаться с Богом, Катя. В следующий раз пообещай ему сделать что-нибудь хорошее не в обмен на жизнь твоей мамы, а просто так.

Она печально кивнула. Князь улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

— Думаю, нам надо подняться наверх и узнать, как чувствует себя мама. Возможно, доктора позволят нам зайти к ней. — Николас понимал, что необходимо проявить осторожность. Ведь если Мари-Элен умерла, пусть лучше она останется в памяти Кати веселой, красивой и живой.

Они молча вышли из комнаты. Наверху стояла мертвая тишина. Дверь в комнату Мари-Элен была закрыта. Князю вспомнилась ночь, когда родилась Катя.

— Подожди здесь, — сказал он и вошел в комнату. Доктора и сиделки обернулись. Один из врачей подошел к нему.

— Княгиня только что пришла в себя, ваше сиятельство.

Николас взглянул в бледное, безжизненное лицо жены, которая казалась очень маленькой на массивной кровати с пологом. Хорошо еще, что белье на постели постоянно меняли, и простыни были белоснежными.

— Ей лучше? — спросил он. Князь от души надеялся, что Мари-Элен придет в сознание. Ему очень хотелось, чтобы Катя попрощалась с матерью. — Есть ли надежда, что она выживет, доктор?

— Нам удалось остановить кровотечение. Но княгиня потеряла слишком много крови. — Доктор-англичанин развел руками. — Я глубоко сожалею, князь. Если хотите поговорить с ней, мы постараемся привести ее в чувство.

— Я хочу позвать сюда дочь, — сказал Николас, — но боюсь травмировать ребенка. — Советую вам привести девочку сейчас.

Николас, не отрывавший глаз от Мари-Элен, заметил, что у нее дрогнули ресницы. Он замер. Ее глаза медленно открылись, и взгляд сфокусировался на нем.

Князь подошел к ней.

— Мне очень жаль, — искренне сказал он. Жена взглянула на него, и ее губы сложились в подобие прежней улыбки.

— Тебе действительно жаль меня, Ники? Ты обрадуешься, когда я умру, — устало и с горечью возразила она.

— Мне очень жаль, — твердо повторил князь. — И я не стану радоваться. Катя хочет видеть тебя.

Мари-Элен шевельнулась. Казалось, она попыталась пожать плечами и показать тем самым, что ей безразлично, увидит ли она дочь. Потрясенный князь решил, что ему это померещилось.

— Мари-Элен, ты очень больна, возможно, даже умрешь. Неужели ты не хочешь увидеть Катю? Княгиня судорожно глотнула воздух.

— Ты любишь ее, не так ли? — наконец проговорила она. — Хотя все эти годы опасался… Ты любишь ее безумно, но никогда не любил меня.

Пораженный ее словами, князь не нашелся, что ответить. Умирая, жена признается в том, что ревновала его к собственной дочери! Невероятно!

— Знаешь ли ты, сколько мужчин любили меня? — глухо пробормотала она. — Меня. Только меня. И до сих пор я желанна для них. По прошествии многих лет. Они пошли бы на преступление, лишь бы вернуть меня. — Мари-Элен сверлила его взглядом лихорадочно блестевших черных глаз.

— Неужели ты полагаешь, что я ничего не знал о твоих победах? — напряженно отозвался князь, невольно вспомнив о проклятом слуге. Петр, по всей вероятности, был отцом Кати.

— Меня любит даже Александр, — прошептала княгиня. — Он сам говорил мне. — Она замолчала, так и не сказав то, что хотела сказать: «Меня любят все, только не ты».

Князь наконец обрел дар речи.

— Зачем говорить об этом сейчас? Наш брак заключен не по любви — да и кто в наше время женится по любви? — Он направился к двери, чтобы позвать Катю.

— Будь ты проклят, Николас! Будь ты трижды проклят! — крикнула она ему вслед.

Князь замер на месте, ошеломленный ее гневом и ненавистью. Ведь это жена предала его, это он имеет право ненавидеть ее! Оглянувшись, Николас жестом приказал одному из слуг впустить Катю.

Девочка осторожно вошла в комнату, вглядываясь широко раскрытыми глазками в фигурку на постели. Николас сразу же подошел к Кате, готовый защитить ее от чего-то, чего он и сам не постигал.

— Мама? — прошептала она.

Мари-Элен, кажется, не услышала ее, наверное, снова впав в забытье. Катя вскрикнула, бросилась к матери, обняла ее ручонками и спрятала лицо у нее на груди.

Николас почувствовал, как у него по щеке поползла слеза. Мари-Элен умерла… а Катя — не его дочь. Она не принадлежала ему даже в первые месяцы жизни, еще до того, как он узнал страшную правду.

Катя плакала.

И Николас тоже.

Он проводил девочку в ее комнату.

— Мама очень больна, Катя. Нам остается только молиться.

Николас чувствовал себя непривычно беспомощным, не знал, чем утешить ребенка, кроме молитв, в чудодейственную силу которых сам не верил.

Катя молча посмотрела на него сухими, спокойными и серьезными глазами.

— Мама любит тебя, — сказал князь. — Я тоже.

Личико девочки сморщилось.

«К черту молитвы», — подумал князь и, опустившись на колени, обнял Катю, чтобы она могла выплакаться на его груди. Но девочка не заплакала.

Он погладил ее по головке.

— Я знаю, что тебе страшно, и хотел бы прогнать твой страх, но не могу, потому что не такой уж я всесильный. Катя подняла к нему бледное личико.

— Ты веришь в чудеса?

— Верю, — солгал он.

Катя удовлетворенно кивнула.

— Чем тебе хотелось бы сегодня заняться? — спросил князь, с трудом подавив желание ласково погладить ее по щечке.

— У меня сегодня уроки, папа.

— Я поговорю с синьором Раффальди. Сегодня не будет уроков. Ты можешь заняться чем хочешь. Даже пойти в цирк, — сказал он, надеясь увидеть ее улыбку.

Катя вежливо ответила:

— Если не возражаешь, папа, я останусь дома и почитаю.

Князь внимательно посмотрел на красивую, сдержанную девочку, которая не была его дочерью. Почему она всегда такая замкнутая? Полная противоположность своей неизменно оживленной и общительной матери… Теперь князь знал, что сдержанность Катя унаследовала не от него…

— Как хочешь, — наконец отозвался он, — но помни, Катя, если тебе захочется заняться чем-то другим, я позволяю тебе это сделать. — Однако князь знал, что Катя не переменит своего решения.

Он прикоснулся рукой к ее щеке. Ему показалось, что в уголке ее глаза блеснула слезинка. Подойдя к двери, князь позвал Лизу, нянюшку, которая была при Кате со дня ее рождения и в свое время нянчившая и его. Теперь она совсем состарилась и почти ослепла. Но иногда смотрела на князя таким проницательным взглядом, будто умела читать мысли и знала все его секреты.

— Я позабочусь о девочке, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — сказала Лиза.

— Спасибо. — Князь испытал огромное облегчение.

И тут старуха произнесла слова, сильно озадачившие его:

— Княгиня спит, милорд, и уже вне опасности. Господь решил, что она будет жить.

Глава 4

Кэролайн ощущала неловкость, но это не имело никакого отношения к тому, что она была в мужском платье.

Девушка сидела скорчившись в кустах перед кирпичным особняком на Мейфэр, который арендовал Северьянов. Ее коротко подстриженные волосы были гладко зачесаны за уши и прикрыты треуголкой, к подбородку приклеена жиденькая эспаньолка. На ней были сюртук, жилет, сорочка, панталоны, чулки и штиблеты с пряжками. Кэролайн не впервые переодевалась в мужской костюм — только так ей удавалось разузнать о тех, о ком она писала в своей сатирической рубрике в «Морнинг кроникл». Как ни печально, но приходилось признать, что мужчинам куда легче получить нужную информацию, чем женщинам.

Девушка привыкла своими силами выяснять подробности образа жизни людей, которых намеревалась разоблачать, однако сейчас, спрятавшись за кустами перед домом Северьянова, она испытывала странную неуверенность, неловкость и ощущение опасности, хотя последнее было, конечно, полным абсурдом. И все же сердце у Кэролайн неистово колотилось, и ее не покидало смутное предчувствие чего-то не вполне определенного.

Она не знала даже, дома ли Северьянов. Только предполагала, что дома, поскольку было утро. Возможно, он снова провел всю ночь до рассвета у леди Кэррэдин. При воспоминании о том, как вызывающе безнравственно вел себя князь на глазах у беременной жены, сердцебиение у нее снова участилось. Два дня назад Кэролайн, переодевшись лакеем, «присутствовала» на балу у принца-регента. Поразительно, сколько сплетен ходит между слугами и какую ценную информацию эти сплетни предоставляют!

Девушка не спускала глаз с двери особняка, надеясь, что Северьянов появится с минуты на минуту, возможно, пожелав прокатиться по Гайд-парку. Она намеревалась тщательно изучить его распорядок дня и привычки, ибо твердо решила включить князя в круг лиц, которым не давала спуску в своей сатирической рубрике. На ее взгляд, Северьянов был особенно ярким образцом высокомерного аристократа. Безнравственность именно таких особ вознамерилась обличить Кэролайн. Она вела эту рубрику уже полтора года. Поначалу сатирические заметки девушка писала с единственной целью — позабавить себя и своего отца. Джорджу ее статейки показались такими проницательными и остроумными, что он посоветовал дочери предложить их нескольким газетам. В «Морнинг кроникл» с радостью ухватились за ее опусы и снисходительно отнеслись даже к тому, что они написаны женщиной. Правда, редактор поставил одно условие: никто не должен узнать, что автор — женщина, а Кэролайн, в свою очередь, просила не разглашать ее имени.

Интересно, что сказала бы ее бабушка-виконтесса, если бы узнала, как безжалостно бичует Кэролайн пороки ее класса? Но девушку побуждали к работе вовсе не злоба и ненависть. Она стремилась показать падение нравов в среде родовитой знати, считающей себя выше всего общества. Кэролайн хотела пристыдить тех, кто этого заслуживает, надеясь, что в них проснется совесть. Возможно, тогда мужчины, подобные Северьянову, и такие дамы, как леди Кэррэдин, будут меньше думать о собственных удовольствиях и больше о том, чтобы помочь обделенным судьбой.

Кэролайн всегда носила с собой небольшую записную книжку и сейчас достала ее и написала вверху чистой страницы: «Распорядок дня С.». Потом, немного подумав, добавила: «Окружающая обстановка, персональные и другие сведения». Тут она ощутила, как по спине пробежал холодок.

Дверь открылась, и послышались мужские голоса. Увидев двух мужчин, тихо разговаривавших друг с другом, Кэролайн застыла в ожидании. Мужчины приближались. Одним из них был, судя по всему, Северьянов: высокий, красивый, бронзовый от загара — кто же, как не он? Она затаила дыхание и боялась пошевелиться.

Князь остановился неподалеку от ее укрытия. Волосы его — русые, чуть золотистые — были чуть длиннее, чем того требовала мода. Он был не в военном мундире, а в батистовой сорочке, светлом камзоле и серых брюках. Очень высокий рост, широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги подтверждали слухи о его привлекательности. Однако в этом человеке было нечто большее, чем физическое обаяние. Каждое движение князя свидетельствовало о том, что он рожден для власти и богатства. Чувство превосходства и уверенность в себе сразу бросались в глаза. Да, князь, несомненно, знал, кто он такой и зачем живет на свете.

Кэролайн, дрожа от нервного напряжения, снова взглянула на его невероятно привлекательное лицо. На этот раз она внимательно разглядела каждую черту: темные, резко очерченные брови, высокие, четко обрисованные скулы, твердую линию подбородка и прямой аристократический нос. Даже на таком расстоянии девушка заметила суровые складки возле чувственных губ.

Да, он буквально излучал силу и чувственность. Впервые в жизни Кэролайн осознала, что теряет способность ясно мыслить. Она на мгновение закрыла глаза. А овладев собой, вспомнила предостережения отца, но почему-то на этот раз она решила пренебречь ими.

Девушка снова взглянула на дорожку: двое мужчин остановились, разговаривая. Кэролайн стало жарко, она глубоко вдохнула воздух. Записная книжка валялась на земле; она и не заметила, как ее обронила. Подняв записную книжку, Кэролайн начала торопливо делать зарисовки — сначала князя, потом его собеседника, похожего на льва. Несколько четких штрихов — и готово! Вот стоит он, возвышаясь над приземистым, коренастым джентльменом, небрежно причесанный, как будто не занимался собой после вчерашних похождений, в помятом камзоле и в сорочке с расстегнутыми верхними пуговицами. Кэролайн изобразила сорочку расстегнутой аж до самого пояса. Поза князя получилась подчеркнуто небрежной, усмешка на чувственных губах слишком дерзкой. Рисуя второго джентльмена, Кэролайн вдруг догадалась, что это врач, потому что в руках он держал докторский чемоданчик. Покраснев от усилий, Кэролайн закрыла записную книжку и убрала ее. Девушка вся дрожала.

Северьянов пошел провожать доктора и теперь с каждым шагом подходил все ближе к ее убежищу. Кэролайн впервые испугалась, что ее обнаружат. Затаив дыхание, она не сводила глаз с мужчин.

Северьянов и доктор приблизились.

— Вы будете щедро вознаграждены за все, что сделали, доктор, — сказал Северьянов глуховатым голосом.

— Ваше сиятельство, я пришлю вам немалый счет за свои услуги.

— Нет, вы заслуживаете особого вознаграждения, — твердо заявил князь.

— Спасибо, ваше сиятельство. Я очень рад, что она осталась жива.

Миновав укрытие Кэролайн, мужчины остановились в конце дорожки у обочины тротуара. Из-за угла дома показался экипаж, вызванный, очевидно, для доктора.

— Я тоже рад. Не знаю, как и благодарить вас за спасение ее жизни. — Лицо у князя было усталое и печальное. Кэролайн насторожилась. Интересно, чья это жизнь была под угрозой? Неужели речь шла о его жене?

— Я почти ничего не сделал, — возразил доктор. — Ваша жена сильнее, чем кажется.

Кэролайн встрепенулась. «Его жена чуть не умерла?» — подумала она. Однако сейчас для размышлений был самый неподходящий момент, потому что Северьянов стоял совсем рядом с ней и глядел в ее сторону. Девушка судорожно глотнула воздух. Она не могла не признать, что он самый красивый мужчина из всех, кого ей случалось видеть. Только теперь Кэролайн поняла, почему дамы лишались чувств, когда их знакомили с князем. Она и сама была близка к обмороку.

Внезапно Северьянов перевел взгляд на кусты, за которыми скрывалась девушка. Кэролайн хотела наклониться пониже, но побоялась, как бы он не заметил движения, а потому лишь затаила дыхание и молила Бога, чтобы ее не обнаружили.

У обочины тротуара, где задержались мужчины, остановилась большая карета с фамильным гербом на дверце: красный волк с обнаженными в оскале клыками над скрещенными серебряными мечами и надпись золотыми буквами по-латыни «Мое собственное» на красном поле. «Что за высокомерный девиз!» — подумала Кэролайн. Два ливрейных лакея открыли перед доктором дверцу кареты и помогли ему сесть. Карета, запряженная шестеркой лошадей, тронулась с места. Северьянов посмотрел вслед удаляющейся карете, стоя спиной к Кэролайн, потом неожиданно резко обернулся и взглянул прямо на кусты. При мысли, что он обнаружит ее, у Кэролайн душа ушла в пятки. Но князь, наклонив голову, решительным шагом направился по дорожке к дому. Он вошел, и дверь плотно закрылась за ним.

Кэролайн, взмокшая от пота, с бешено бьющимся сердцем, села на землю и закрыла глаза, стараясь овладеть собой. Она и не представляла, что внешность этого человека произведет на нее такое впечатление. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, девушка наконец овладела собой. Тут она напомнила себе, что Северьянов, этот безнравственный человек, наделен качествами, ненавистными ей как в мужчинах, так и в женщинах. Кэролайн немного успокоилась. Да, князь напоминает древнеримского бога войны, сошедшего на землю, чтобы защитить слабых, бедных и униженных, чтобы покарать зло и установить справедливость, но ей-то известно, каков он на самом деле! Сколь обманчива внешность!

Его бедная жена чуть не умерла? Разве можно уйти отсюда, не разузнав обо всем подробнее? Не выяснив, что же все-таки произошло прошлой ночью?

Кэролайн задумчиво поглядела в сторону дома, пытаясь сообразить, каким образом пересечь газон так, чтобы не попасться на глаза ни слугам, ни хозяину.

Николас с пером в руке склонился над письменным столом. За закрытой дверью библиотеки ждал курьер, который отвезет его послание Александру, находившемуся сейчас в действующей армии, в расположении новой ставки в Дриссе. Барклай был в Первой армии, и Николас знал, что, если бы его не отправили в Лондон, когда началось нашествие, он тоже был бы там вместе со своим батальоном.

Князь вздохнул и отложил перо. Слишком многое мешало ему сосредоточиться, тем более что он не имел никаких хороших вестей для царя. Николас, весьма расстроенный тем, что пока не добился ничего, не хотел сообщать царю, насколько трудными оказались переговоры. Слухи, ходившие о баснословном упрямстве Каслеро, полностью оправдались. Но и Николасу упорства не занимать. Если есть хоть малейшая надежда на подписание официального договора, который поло-: жил бы конец состоянию войны между их двумя странами и обеспечил бы России небольшую финансовую поддержку, он ее не упустит. Однако пока князю так и не удалось узнать, кто именно в британском правительстве упорно противодействует подписанию этого договора.

Наконец князь написал короткое письмо, предупредив Александра, чтобы он не слишком рассчитывал на успешное завершение переговоров в ближайшее время, и в очередной раз обратился к царю с просьбой позволить ему вернуться в действующую армию под командованием Барклая. Когда Николас ставил подпись под посланием, кто-то, не постучавшись, открыл дверь. Князь оглянулся, готовый сделать строгое внушение тому, кто нарушил его уединение.

В дверях, улыбаясь, стоял высокий темноволосый мужчина. Одежда его была помята и покрыта дорожной пылью и грязью.

— Привет, Ники. Я помешал тебе? Князь вскочил, пересек комнату и обнял своего младшего брата.

— Алекс? Вот так сюрприз! Я думал, что ты в Вене, играешь в кошки-мышки с Габсбургами.

Было бы правильнее сказать «в кошки-собаки». Смуглое лицо Алекса озарилось белозубой улыбкой.

— Я свою работу сделал. Мы получили от Австрии кое-какие, пусть даже незначительные, гарантии. И я попросил предоставить мне краткосрочный отпуск. Давненько не гулял я по Оксфорд-стрит!

Николас усмехнулся.

— Ты не бывал в Лондоне с детских лет.

— Верно. — Алекс, войдя в комнату, снял с головы шляпу с узкими полями и швырнул ее на диван. Как и вся его одежда, шляпа была забрызгана дорожной грязью. — По правде говоря, я подумал, что могу тебе здесь пригодиться.

— Сейчас мне необходимо узнать, кто в правительстве Каслеро так отчаянно противодействует подписанию этого договора. А какие гарантии дали австрийцы?

— Они не станут особенно рьяно помогать Наполеону, вторгшемуся в нашу страну. — Алекс уселся на диван и с наслаждением вытянул длинные ноги. — Однако австрийцы не намерены объявлять войну Бонапарту, потому что по-прежнему боятся его.

Николас воздержался от комментариев — могло быть и хуже. Подойдя к буфету, он налил две стопки водки и протянул одну из них брату. Алекс сразу осушил полстопки. Николас отхлебнул глоток и сказал:

— Мари-Элен здесь. Она привезла с собой Катю. На красивом лице Алекса появилась неприязненная гримаса.

— Представляю, как ты обрадовался ее появлению! Наверное, тебе следует узнать последние сплетни о твоей жене.

Николас снова отхлебнул водки и почувствовал, как горячая волна разлилась внутри.

— Я не обращаю внимания на сплетни. И тебе не советую.

— Обычно мне тоже безразлично злословие. Но на сей раз это важно, Ники.

— О чем же говорят теперь?

— Говорят, что отец ребенка, которого она носит, — Воронский.

Николас с деланным равнодушием поднялся и поставил стопку на стол.

— Ты не стал бы передавать мне эту сплетню, если бы сам не верил ей.

— Ты слишком снисходителен к жене.

— У нее много проблем.

— Но каков Воронский? Наш кузен и наш друг? Может, у него тоже проблемы? И они оправдывают его предательство по отношению к тебе? — возмущенно воскликнул Алекс.

Николас молчал. Ему вспомнилось детство в Санкт-Петербурге, когда он, брат и кузен были неразлучны. Хотя Саша Воронский знал, что у Николаса с Мари-Элен нет ничего общего, кроме имени и дочери, его поступок, если подтвердятся слухи, настоящее предательство. Николаса охватил гнев.

— Почему бы не спросить у нее? — язвительно заметил Алекс. — Она, конечно, пустит в ход свои обычные уловки, мило расплачется, будет все отрицать и уверять, что любит

Только тебя,

— Я спрошу у Саши, — сдержанно сказал Николас.

— А что потом?

— Отошлю жену в Тверь на всю зиму. И на весну. И на следующее лето.

— Неплохая мысль. — Алекс встал с дивана. — Я знаю, что Катя любит ее, но твоя жена опасна. Лично мне кажется, что она выбрала Воронского намеренно, поскольку понимала, что, если ты узнаешь, это причинит тебе боль.

— По-твоему, я расстроен? — холодно осведомился Николас. — Нет, я зол. Мари-Элен вольна выбирать кого угодно себе в любовники, но только не из числа моих друзей и родственников.

— Она хочет причинить тебе боль, Ники. Я вижу это по ее глазам. Отошли ее лучше в Сибирь. Тверь слишком близко от Москвы. И пусть она живет там, пока не станет седой старухой.

— Алекс, я ценю твою заботу, но у тебя нет детей и ты кое-чего не понимаешь. Катя обожает мать. Что-бы не причинять страданий Кате, я не наказываю Мари-Элен… Ведь на самом деле она и сама не более чем эгоистичный, своенравный ребенок.

— Слава Богу, что царю не пришло в голову женить и меня! — воскликнул Алекс, направляясь к буфету, чтобы снова наполнить свою стопку. — Если я когда-нибудь решусь на такой шаг, то хочу быть уверенным в том, что всегда смогу развестись и за это меня не сошлют в Сибирь и не подвергнут пыткам. Да, развод — это выход.

— Спасибо, что напомнил о выходе, — сказал Николас. На самом деле он никогда не думал о разводе, да и зачем бы? Брак не ограничивал его личную свободу и был таким же, как и большинство других браков. В политическом же отношении этот брак устраивал всех, в том числе и самого Николаса. В отличие от многих мужчин Николас не жаждал иметь сына, считая своей наследницей Катю. Он вздохнул. — Прошлой ночью у жены случился выкидыш, и сама она чуть не умерла.

Алекс смутился.

— Прости, что я тут так разболтался.

— Не извиняйся. Ты всегда презирал Мари-Элен, и на твоем месте я, наверное, относился бы к ней так же. — Николас украдкой взглянул на брата. — Она потеряла много крови, но, видимо, будет жить. Слава Богу, — добавил он, думая не о Мари-Элен, а о Кате.

— Жаль, — отозвался Алекс.

— Я беспокоюсь о Кате, Алекс, — признался Николас, расхаживая по комнате.

Алекс подошел к брату и положил руку ему на плечо.

— Прости, я не подумал. Бедняжка Катя. Она, наверное, расстроена? Где она? Я хочу видеть ее.

— Она наверху с Лизой, — сказал Николас и задумался. Интересно, что на самом деле известно Алексу? Пять лет назад, когда Николас начал подробно расследовать похождения Мари-Элен в прошлом и настоящем, до Алекса, несомненно, доходили кое-какие слухи, но сам Николас, как человек чрезвычайно сдержанный, ни словом не обмолвился ни брату, ни кому-либо другому о том, что Катя, возможно, не его дочь. И даже сейчас он не мог заставить себя поделиться своими подозрениями даже с близким человеком.

Николас подошел к раскрытому окну.

— Как по-твоему, Катя — счастливый ребенок?

— Не знаю, что и сказать, Ники. Она очень замкнутый ребенок.

— Мне кажется, она несчастлива, но я не знаю причины. Я стараюсь почаще бывать дома. К тому же, несомненно, я более любящий отец, чем многие мои знакомые, совершенно игнорирующие своих детей, особенно дочерей. Мари-Элен не отличается от других мамаш, интересующихся приемами, драгоценностями и любовниками несравненно больше, чем собственными детьми. Может, мое беспокойство излишне?

— Не знаю. У меня нет опыта. Ты по крайней мере по-настоящему любишь свою дочь.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Николас. Алекс вспыхнул.

— Не знаю. Лучше поднимусь наверх. А что, если позднее нам с тобой выпить и прогуляться по городу? — задержавшись в дверях, с улыбкой предложил Алекс.

— Что ж… возможно.

Сейчас Николас не имел желания ни бражничать, ни развлекаться с женщинами. Но что хотел сказать Алекс? Неужели то, что Мари-Элен не любит свою дочь? Николас не мог поверить этому. Он задумался, глядя в окно.

— Ладно, оставляю тебя любоваться пейзажем. Увидимся позже, большой братец.

— Знаешь, а вокруг дома, пожалуй, рыщет шпион, — заметил Николас так небрежно, словно говорил о погоде.

— Шутишь?

Николас повернулся к брату.

— Ничуть. Это молодой паренек. Он уже давно крутится здесь и что-то вынюхивает. Вот я и думаю, как мне поступить: разделаться с ним сейчас или немного позднее. После событий прошлой ночи у меня нет настроения играть в такие игры. — Николас был бы и в самом деле не прочь схватить шпиона за тощую шею и трясти его, пока не скажет, что здесь вынюхивает. Но опыт и хитрость побуждали его воздержаться от крайних мер. Николас решил сам поиграть со шпионом в кошки-мышки. — Пожалуй, сначала просмотрю утренние газеты и позавтракаю, а потом разберусь с этим соглядатаем.

— Ладно, делай как знаешь. А я тем временем поднимусь к племяннице. — Алекс улыбнулся и быстро вышел.

Николас, чуть помедлив, последовал за ним. Едва он открыл дверь библиотеки, как перед ним появился Жак.

— Ваше сиятельство, завтрак подан. — Расторопный француз-слуга, похоже, умел читать мысли хозяина. — Я приготовил вам свежую одежду. Не хотите ли перед завтраком принять ванну? — Он деликатно откашлялся. — Сейчас уже довольно поздно, а вы сегодня обедаете с лордом Стюартом Дэвисоном, ваше сиятельство.

Николас не забыл об этом. Дэвисон — сотрудник министерства иностранных дел, работал в тесном контакте с Каслеро. Князь уже встречался с этим человеком, на словах полностью поддерживавшим подписание договора между двумя странами, но Николасу показалось, что он себе на уме.

— Я приму ванну, — сказал он. — Кстати, Жак, у меня есть для тебя одно поручение. Купи котенка.

— Для княжны Катрин? — улыбнулся Жак.

— Да. Найди такого, чтобы она полюбила его… с хорошим характером. Я хочу сегодня вечером сделать ей подарок.

— Как прикажете, ваше сиятельство.

Николас отправился в малую столовую — уютную комнату с обтянутыми веселенькой тканью в цветочек стенами. Впрочем, на вкус князя, эта ткань придавала комнате слишком легкомысленный вид. Он вообще не очень любил этот городской особняк, даже отдаленно не походивший на те великолепные дома, которые принадлежали ему в России. Уж не говоря о фамильном особняке в Санкт-Петербурге, роскошном новом дворце, недавно построенном князем в Москве, и поместье под Тверью — огромной усадьбе его далеких предков.

Дом в Лондоне Николас арендовал, а прислугу привез сюда из России. Он не доверил бы свою кухню английскому повару, который мог бы отравить его, польстившись на хорошие деньги. Европейский континент был охвачен войной, союзы заключались и распадались, и тайные агенты развивали бурную деятельность в каждом крупном городе. Николас, просматривая газеты, рассеянно отправлял в рот кусочки жареной вырезки с гарниром из красной капусты. Он развернул «Морнинг кроникл», и в этот момент спиной почувствовал на себе чей-то взгляд.

Он насторожился и разозлился: неужели даже позавтракать не дадут спокойно? Наверное, шпион пробрался к окну и подсматривает за ним. У него возникло искушение сию же минуту расправиться с наглым соглядатаем.

Но, подумав, Николас решил сделать вид, что не замечает шпиона, и продолжал просматривать газету. Неожиданно он замер, увидев в газете свое имя.

Отложив нож и вилку, князь взглянул на заголовок статьи: «Великосветские лицемеры».

— Что за чертовщина? — воскликнул он и начал внимательно читать статью, вникая в каждое слово.

Его охватила ярость.

Чарльз Коппервилл! Этот сукин сын слишком наивен и романтичен, но Николас был либералом и до сих пор даже соглашался с некоторыми его высказываниями. Он даже с удовольствием читал кое-что из опусов Коппервилла, особенно один, где тот высмеивал двух весьма авторитетных лордов за неблаговидные интриги в парламенте, причем изображал обоих как тщеславных, самонадеянных болванов. Но в последнее время — черт бы побрал этого парня! — Коппервилл избрал мишенью Николаса, постоянно так или иначе задевая его. А это уже совсем другое дело.

Это не сойдет ему с рук.

Интересно, знаком ли он с этим писакой? Может, Коппервилл — псевдоним и этот человек — его старый приятель?

Николас даже вздрогнул от гнева. Коппервилл изобразил его пресыщенным, безнравственным распутником, тогда как Мари-Элен представил невинной жертвой.

— Черт побери! — прорычал Николас, скомкал газету и, отшвырнув ее, выскочил из-за стола.

Круто повернувшись к окну, он оказался лицом к лицу с белокурым молодым человеком с жиденькой бородкой, в треуголке, небрежно сдвинутой набок. Их разделяло только оконное стекло.

Николас на мгновение замер от неожиданности. Юный шпион побелел от испуга, а глаза его буквально вылезли из орбит.

Князь вдруг недобро усмехнулся. Ко всем чертям игру в кошки-мышки! С него довольно! Шпион присел и исчез из виду.

Николас, рассвирепев, выругался и решительно бросился к окну.

Глава 5

Князь распахнул окно. Шпион сломя голову удирал по газону. Перекинув ногу через подоконник и согнувшись, Николас попытался протиснуться в окно. Не спуская глаз с улепетывающего шпиона, он выругался, ибо понял, что пролезть сквозь окно ему не удастся, князь был для этого слишком крупным и высоким. Он помедлил, скорчившись на подоконнике, и вдруг с удивлением прищурился. Ему привиделось нечто невероятное. Николас не верил своим глазам. Не может быть!

Он спрыгнул с подоконника и, промчавшись по коридору, выскочил через черный ход. Обогнув угол, князь оказался возле фасада, откуда как на ладони была видна вся улица. Его противник бежал теперь по другой стороне улицы. Николас подбоченившись смотрел ему вслед. Его не одурачишь!

Маленький шпион, как ни абсурдно, был не мужчиной, а женщиной.

Это так позабавило князя, что он, рассмеявшись, застегнул камзол. Мгновение спустя Николас пересек улицу и подозвал наемный экипаж.

Кэролайн, едва переводя дух, влетела в магазин. Отец, занимавшийся с покупателями, взглянул на запыхавшуюся дочь, и глаза его округлились. Кэролайн узнала клиента, пожилого джентльмена, большого любителя готических романов. Повернувшись к мужчинам спиной, она сделала вид, что разглядывает корешки книг на одной из полок, и дрожащей рукой начала перелистывать томик Чосера.

Ну и ну, еле ноги унесла!

Девушка все еще не пришла в себя от потрясения, которое испытала, столкнувшись лицом к лицу с Северьяновым. Ведь их разделяло одно лишь оконное стекло! Она не могла забыть его разгневанное лицо и не сомневалась, что если бы замешкалась и не успела удрать, князь разбил бы стекло, и тогда ей не поздоровилось бы.

Одежда на Кэролайн промокла от пота. Ей пришлось пробежать несколько кварталов, прежде чем она наняла кеб и доехала до дома. У нее до сих пор дрожали колени.

Если бы Северьянов поймал ее, то был бы вправе привлечь к суду за нарушение границ частных владений. Вообще-то в подобных переделках Кэролайн еще не бывала. Но и шпионить за частной жизнью объектов своих обличительных статей ей еще не случалось.

Звякнул колокольчик над входной дверью. Кэролайн обернулась и равнодушным взглядом проводила уходившего из лавки мистера Эймса. Как только за ним закрылась дверь, она увидела, с каким изумлением взирает на нее отец.

— Ты не поверишь тому, что со мной произошло! — воскликнула девушка.

Джордж подошел к ней.

— У тебя эспаньолка съехала набок.

Кэролайн провела рукой по своей накладной бородке и поняла, что с одной стороны она отклеилась. Девушка покраснела. Неудивительно, что прохожие так странно поглядывали на нее!

— В следующий раз приклей ненадежнее, — насмешливо посоветовал Джордж.

Кэролайн вздохнула и, сняв бородку, сунула ее в карман коричневого сюртука.

— Прошлой ночью его жена чуть не умерла.

— Чья жена? — удивился Джордж, поправляя сбившуюся набок треуголку дочери.

— Жена Северьянова, — нетерпеливо пояснила Кэролайн, еще не оправившаяся вполне. Она представила себе вчерашнюю сцену: князь приезжает домой после любовных утех и обнаруживает, что его жена при смерти. Интересно, ощутил ли он угрызения совести? Наверное, князя мучило раскаяние, ведь его жена потеряла ребенка. Их ребенка. Однако не очень-то похоже, что он убит горем. Князь завтракал как ни в чем не бывало. Неужели он такой бесчувственный чурбан? Девушка даже передернулась от возмущения. В памяти возникло его красивое, смуглое от загара лицо. Уж лучше бы оно было обезображено шрамами или изрыто оспой!

— Так вот куда ты ходила! — нахмурившись проговорил Джордж. — Кэролайн, прошу тебя, не преследуй этого русского. Оставь его в покое.

Девушка смутилась. Отец говорил непривычно резким тоном. Хотя Кэролайн едва исполнилось восемнадцать лет, Джордж всегда уважал независимость ее суждений и обращался с дочерью как со взрослым человеком. Он никогда не поучал Кэролайн, даже в детстве, и позволял ей сделать собственный выбор. Но сейчас его слова поразительно напоминали приказ.

— Почему я должна оставить его в покое? Он воплощает в себе все то, против чего я борюсь: безнравственность, экстравагантность, самодовольство, потворство собственным прихотям и тиранию. Подумай сам, папа: в России существует крепостное право!

Джордж вздохнул.

— Разве в этом виноват Северьянов?

— Но он соучастник этого, — упрямо заявила Кэролайн. — Я не могу уважать человека, который является в нашу страну в разгар войны с официальной миссией, но ведет себя как безответственный повеса, так, будто в мире ничего страшного и не происходит. Согласись, он должен был бы подавать пример и нам, и своему народу. А вместо этого предается разгулу всю ночь напролет, когда его жена лежит на смертном одре.

— Не все люди так высоконравственны, как ты, — улыбнулся Джордж. — Вижу, у меня нет шанса победить тебя в этом споре. Не решаюсь даже спросить, как ты узнала о его жене. И все же надеюсь, что ты не станешь писать о княгине в своей колонке.

— Конечно, не стану. Это был бы удар ниже пояса, однако уповаю на то, что этому человеку стыдно за свое поведение. — Кэролайн ступила на лестницу. — Хотя сильно сомневаюсь, что он когда-нибудь задумывается о своих поступках. Пойду-ка я к себе и переоденусь.

— Хорошая мысль. А мне надо уйти по делам.

Кэролайн кивнула и, быстро поднявшись по лестнице, вошла в свою комнату. Сняв с себя мужскую одежду, она аккуратно повесила ее. Надев сорочку, панталончики и светло-голубое платье с широким поясом под грудью, девушка несколькими взмахами щетки расчесала белокурые волосы. Мысли ее то и дело возвращались к Северьянову. На лице Кэролайн заиграла улыбка: так или иначе, утро у нее оказалось весьма удачным.

Разве можно оставить его в покое? Если князь будет по-прежнему давать пищу для ее сатирической рубрики, она, как и подобает уважающему себя журналисту, воспользуется этим материалом. Ведь цель статей Коппервилла в том, чтобы показать лицемерие общества и, если получится, заставить хотя бы некоторых из его представителей задуматься над своим поведением.

Интересно, будет ли князь на ужине с танцами у Шеффилдов, который должен состояться через несколько дней? Хотя намечается не бал, приглашено не менее сотни гостей, поскольку праздник был посвящен пятидесятипятилетию лорда Шеффилда. Кэролайн задумалась о том, кого туда пригласят. Она знала, что там наверняка будет принц-регент. О каждом шаге этого человека ей сообщал один из его слуг, с которым она завела дружбу. Съедутся на вечер, видимо, также лидеры партии тори, включая Ливерпула. Поэтому если Северьянов и не получил приглашения, то сам напомнит о себе. Кэролайн не сомневалась: леди Шеффилд ни при каких обстоятельствах не исключит из списка приглашенных никого из членов королевской семьи, тем более этого красивого русского князя. Девушка отметила в своем дневнике, что на этом приеме ей необходимо присутствовать. Нельзя же упустить такой случай!

Взглянув на себя в зеркало, стоявшее на небольшом бюро, она скорчила гримасу своему отражению. Щеки у нее все еще горели, глаза лихорадочно блестели. Кэролайн вдруг представила себе зал, освещенный десятками канделябров, пары, вальсирующие по паркету под звуки скрытого от глаз оркестра, слуг, снующих между гостями и разносящих прохладительные напитки… И Северьянова, на голову возвышающегося над толпой и надменно наблюдающего за танцующими. Ей совсем не хотелось снова переодеваться лакеем и наблюдать за происходящим, стоя в толпе слуг за дверью.

Но хватит ли у нее смелости? Сможет ли она дерзко присвоить себе чужой титул, чтобы получить доступ на праздник и увидеть все происходящее, так сказать, изнутри? Удастся ли избежать разоблачения? Ведь ее могут выдворить оттуда с позором! Правда, попав туда, Кэролайн затеряется в толпе, и никому до нее не будет дела.

Сердце у девушки учащенно забилось. Почему бы не попытаться? Ведь проникнув на праздник, она получит обширнейшую информацию! И не только о Северьянове!

Взбудораженная своей затеей, Кэролайн спустилась вниз. Джордж, собираясь уходить, уже надевал сюртук и цилиндр.

— Вернусь часа через два, — сказал он, взяв с конторки связку книг.

Кэролайн кивнула. Покупателей в лавке не было, и она проводила отца до двери. Потом, подойдя к конторке, девушка проверила выручку за утро. Увы, была продана всего одна книга. Кэролайн немного огорчилась, но быстро прогнала грустные мысли. Она редко впадала в уныние, ибо была по природе оптимисткой. Долго тянулась зима, и весна слишком медленно вступала в свои права, но Кэролайн знала, что скоро наступит лето и торговля оживится. Обязательно. Война сильно подорвала торговлю, как и все прочее. От инфляции, нехватки товаров, безработицы страдали все, кроме богачей. Не хотелось думать об этом, но с каждым месяцем становилось все труднее платить за аренду, да и государственные налоги превращались в тяжкое бремя. Девушка благодарила судьбу за то, что статьи Коппервилла с самого начала пользовались успехом у читателей. Ее работа в газете приносила маленький доход, но для них с отцом он был существенным подспорьем.

Услышав, как звякнул колокольчик, Кэролайн отложила бухгалтерскую книгу и с улыбкой подняла глаза на посетителя. И тут у нее перехватило дыхание.

В дверях стоял князь Северьянов. Его высокая, внушительная фигура заполняла собой дверной проем, заслоняя проникавший снаружи солнечный свет.

Кэролайн, не веря своим глазам, оцепенела от удивления. Северьянов пристально посмотрел на нее, и на губах его заиграла улыбка. Он вошел в лавку, и дверь закрылась за ним.

Кэролайн вздрогнула. Мозг ее лихорадочно работал. Князь знает. Знает, что она, переодевшись в мужскую одежду, шпионила за ним…

Но Северьянов ни в чем не обвинял ее. С щеголеватой ленцой он подошел ближе и, остановившись перед конторкой, медленно обвел взглядом Кэролайн от макушки белокурой головки до грудей, то есть внимательно осмотрел все, что открывалось взгляду, поскольку ошеломленная девушка так и не встала из-за конторки

— Добрый день, — сказал Северьянов с едва уловимым славянским акцентом, придающим особый шарм его безупречному английскому языку.

Кэролайн открыла рот, чтобы ответить, но язык не повиновался ей. Он не мог не догадаться. Его приход — не простое совпадение. Но ведь она не заметила, чтобы ее преследовали… Правда, Кэролайн ни разу не оглянулась.

Князь сделал шаг вперед, не сводя глаз с ее лица. Взгляд его дольше, чем следует, задержался на губах Кэролайн, и она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Неужели он выследил ее?

Князь снова улыбнулся своей диковатой улыбкой, от которой у Кэролайн замерло сердце.

— Мне говорили, будто это лучшая книжная лавка в Лондоне и что именно сюда следует обратиться, если нужен редкий манускрипт.

Девушка облизнула пересохшие губы, выругав себя за то, что так встревожилась.

— Добрый день, — наконец ответила она. — А что именно вы хотели бы найти? — Кэролайн показалось, что ее охрипший голос звучит, как карканье вороны.

Князь стоял очень близко, и девушка, чтобы взглянуть ему в глаза, задрала голову. Сердце у нее продолжало бешено колотиться. Он был в военном мундире. Его грудь украшали ордена и медали. Ей стало страшно. Опасность исходила от этого великолепного, сильного тела, но особенно пугала в нем бьющая через край дерзкая чувственность, заметная и в обжигающем взгляде янтарно-золотистых глаз, и в изгибе полных губ, и даже в ямочке на подбородке.

Кэролайн боялась потерять сознание. Нельзя допустить, чтобы он действовал на нее таким образом! Не уподобляться же безмозглым дамочкам, млеющим от его взгляда. Она крепкий орешек и по праву гордится своим здравомыслием.

— Я ищу трактат Питера Абеляра в подлиннике и «Энциклопедию» Бартоломью. — Северьянов не сводил с нее пристального взгляда.

— Простите, я задумалась, — встрепенулась Кэролайн. Князь начал повторять сказанное, но девушка прервала его:

— Подлинный текст трактата Абеляра написан по-латыни.

— Я это знаю, — улыбнулся он.

Кивнув, Кэролайн взяла перо и записала заказ. «Хоть бы князь не заметил, как дрожит у меня рука. Вот как? Он знает латынь? И интересуется философским учением о диалектике?» — удивленно подумала она.

— Этот трактат очень нелегко отыскать. — Кэролайн встретилась с ним взглядом. — Абеляр писал в XI веке.

— Вы хорошо образованы, — заметил русский. — Для женщины.

Кэролайн насторожилась. Может, в его словах есть какой-то подтекст?

— Я читала Абеляра. — Слова ее прозвучали с вызовом, хотя она не желала этого. — Я прочла его, когда мне было одиннадцать лет.

Если князь и удивился, то не показал виду.

— В подлиннике или в переводе? — уточнил он. Кэролайн вздернула подбородок.

— В подлиннике. — Девушка умолчала о том, что читала и перевод.

— Поразительно. — Его глуховатый голос звучал чуть-чуть интимно. — Редко встретишь женщину, свободно читающую по-латыни.

— Я и по-французски свободно говорю, — пролепетала Кэролайн, завороженная его гипнотизирующим взглядом. Князь удивленно приподнял бровь.

— Вы владеете языком, на котором говорят при дворе русского царя! Занятно. Может, вы и Бартоломью читали?

— Читала.

Он оперся руками на конторку, еще больше приблизившись к девушке. Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, и она чувствовала жар, исходивший от его мощного тела.

— Кто руководил вашим образованием?

Щеки Кэролайн полыхали жарким пламенем. Наверное, в магазине слишком душно.

— Отец, — ответила она.

— Мистер Браун?

— Да.

Его взгляд снова медленно скользнул по ее лицу, оголенной шее — слава Богу, что на ней платье с глухим воротом! — и по груди.

— Когда я смогу встретиться с мистером Брауном и узнать, может ли он выполнить мой заказ?

— Он вернется через несколько часов, — пробормотала Кэролайн.

Значит, Северьянов придет еще раз? Это странно обрадовало и вместе с тем испугало ее.

Сунув руку в потайной карман, князь извлек белую визитную карточку и протянул девушке.

— Здесь указано, где меня можно найти, — чуть улыбнувшись сказал он. — На всякий случай.

Их пальцы соприкоснулись. Кэролайн вздрогнула. Уж не насмехается ли князь над ней? Может, это намек на то, что ему все известно о ее рискованной проделке этим утром? Не предполагает же он, что Кэролайн сама пожелает увидеться с ним?

— Спасибо. — Даже не взглянув на визитку, она сунула ее в ящик конторки. — Если повезет, мы, возможно, найдем для вас Бартоломью. — Кэролайн показалось, что князь видит ее насквозь и читает все мысли.

— Меня больше интересует Абеляр, — небрежно заметил Северьянов. — В любом случае передайте мистеру Брауну, что я надеюсь на его помощь. Если он выполнит этот заказ, я снова воспользуюсь его услугами.

— Не беспокойтесь, я все передам.

Губы Северьянова снова тронула улыбка. Кэролайн ожидала, что он откланяется. Но князь вместо этого неожиданно взял ее руки и, склонившись, поднес к губам.

Она вздрогнула от неожиданности. Северьянов выпрямился — ей показалось, что в его глазах мелькнула озорная искорка — и, поклонившись, вышел из лавки.

У Кэролайн подкосились ноги, и она опустилась на пол возле конторки.

Глава 6

Отец возвратился домой раньше, чем она ожидала. Кэролайн уже пришла в себя после встречи с Северьяновым. Девушка так и не поняла, выследил ли он ее, когда она бежала от его дома. Если да, то осмелится ли она проникнуть на вечер к Шеффилдам в следующий вторник? Однако это был единственный способ проверить, знает ли князь о ее затее с переодеванием.

Кэролайн охватили страх и радостное возбуждение. Хорошо, что хотя бы Коппервилл ничем не рискует. Он должен сохранить инкогнито во что бы то ни стало.

Вспомнив о своей сатирической рубрике, девушка поежилась. Интересно, видел ли он ее статью? Но может, князь вообще не читает «Морнинг кроникл»? Правда, она не сомневалась, что в конце концов кто-нибудь обязательно скажет ему об этом. Слава Богу, князь не подозревает, что она и есть Коппервилл!

— Как успехи в лавке? — спросил Джордж, снимая сюртук.

— Заходил мистер Хенсон и купил роман «Чувство и чувствительность», автор которого предпочел не раскрывать своего имени.

Кэролайн передала отцу записку с заказами Северьянова. Он прочел ее и покачал головой.

— Неужели кому-то нужен Абеляр в подлиннике? Невероятно! — Джордж удовлетворенно улыбнулся.

— Невероятно или маловероятно?

— И то и другое. — Джордж положил записку на стол. — Вот Бартоломью я, пожалуй, найду. Я видел эту книгу в Праге, в доме одного клиента. Если за книгу готовы заплатить хорошую цену, я, вероятно, заполучу ее. Но кто же сделал такие заказы?

— Ни за что не угадаешь. Не кто иной, как известный русский князь Северьянов!

Джордж насторожился.

— Он был здесь?

— Папа, в чем дело? — спросила девушка, озадаченная его реакцией.

— Кэролайн, ты написала о нем под псевдонимом «Коппервилл», статья опубликована сегодня утром в газете, и этот человек неожиданно появился в нашей лавке. Разве это не повод для беспокойства? О том, что под именем Коппервилла скрываешься ты, известно только твоему редактору да мне.

Кэролайн немного смутилась.

— Что в этом странного? У нас книжная лавка, а ему понадобились редкие книги. Князь не мог соотнести меня с Коппервиллом. Наверное, он еще не прочитал эту статью, возможно, даже не знает о ней. Однако не исключено, что князь выследил меня сегодня утром.

— Это мне не нравится! Раньше ты никогда не заходила так далеко в своих затеях.

— Но князь не обвинил меня ни в том, что я нарушила границы его частных владений, ни в чем-либо другом, — задумчиво возразила Кэролайн. — Если даже он понял, чем я занималась, то почему-то помалкивал об этом.

— Этот человек прибыл сюда, чтобы договориться о союзе между нашими странами, Кэролайн. Он русский князь, полковник и близкий друг императора Александра, — строго заметил Джордж.

Кэролайн нахмурилась.

— К чему ты клонишь, папа?

— По-моему, в своих обличительных статьях ты заходишь слишком далеко. До последнего времени ты писала об экстравагантных вкусах и недозволенных поступках представителей высшего света, но никогда еще не избирала своей мишенью государственного деятеля такого масштаба. Ты совершаешь ошибку и можешь навлечь на себя неприятности, Кэролайн, потому что вмешиваешься в дела государственной важности, тем более в военное время.

Теперь Кэролайн по-настоящему встревожилась. Что правда, то правда, уже несколько лет назад ужесточились законы, ограничивающие свободу слова, особенно по части политики. Однако едва ли кто-то вздумает обвинить ее во вмешательстве в процесс переговоров о заключении союза только на том основании, что она, уличив Северьянова в безнравственном поведении, дискредитировала его в глазах общества. Но Кэролайн понимала причину тревоги отца: ему страшно, когда она рискует, и Джордж хочет оградить ее от неприятностей. Возможно, ей действительно следует проявлять большую осторожность. Кэролайн смутилась. Отец ужасно расстроился бы, узнав, что она затевает. Он никогда ничего не запрещал ей, но, несомненно, будет волноваться и переживать за нее. Поэтому девушка решила утаить от отца, что все-таки попытается проникнуть на праздник к Шеффилдам.

Николас остановился на лестничной площадке третьего этажа своего особняка и прислушался. Здесь находилась детская и классная комната, где Катя ежедневно занималась со своим учителем Раффальди. Здесь же располагались комнаты ее гувернантки и нянюшки Лизы, хотя Николас был уверен, что нянюшка спала на тюфяке в спальне Кати, как делала всю жизнь, где бы они ни жили.

Он напряг слух, но не услышал ни детского визга, ни смеха, ни тихого пения, ни оживленных разговоров, ни даже звуков клавесина или фортепьяно, на которых Катя так хорошо играла. Тяжело вздохнув, князь свернул в коридор.

Дверь классной комнаты была приоткрыта, и Николас увидел Катю. Она сидела за столом, склонившись над книгой. Раффальди сидел напротив нее, перед ним лежала раскрытая тетрадь: он проверял Катину работу.

Гувернантке Тэйчили, по мнению Николаса, полностью лишенной человеческого тепла и сострадания, по настоянию Мари-Элен доверили воспитание Кати. Сейчас в классной комнате ее не было. Николас постучал в створку двери.

— Можно прервать вас?

Раффальди встал. Катя подняла голову от книги.

— Ваше сиятельство, — смуглый итальянец поклонился, — смею доложить, что ваша дочь сделала всего одну ошибку в сочинении.

— Рад это слышать. — Николас не сводил глаз с Кати. — На какую же тему было сочинение?

— Катя, скажи своему отцу, о чем ты писала, — улыбнулся итальянец.

— Об императрице Екатерине.

— Вот как? Серьезная тема, — сказал Николас. — Что же ты о ней написала?

— Она была великой правительницей, потому что стремилась сделать Россию лучше, — серьезно ответила Катя. — Екатерина расширила границы России и хотела, чтобы все чувствовали ответственность за своих крепостных. Она мечтала, чтобы миром правили природа и разум.

— Я поражен.

— Спасибо, папа. — Катя опустила глаза и, кажется, немного покраснела.

«Надеюсь, это оттого, что ей приятна похвала», — подумал князь.

— Не хотите ли почитать ее сочинение? — спросил окрыленный успехами ученицы Раффальди.

— Обязательно, но не сейчас. Мне нужно поговорить с дочерью наедине.

Итальянец поспешно вышел.

Николас подошел к Кате. Она сидела не двигаясь и смотрела на него. Он уселся на маленький стул напротив нее, чувствуя себя ужасно крупным и неуклюжим.

— Тебе понравился мой подарок? — спросил князь.

— Да, спасибо, папа.

Ему очень хотелось бы, чтобы девочка вскочила и, забыв о сдержанности, бросилась ему на шею.

— Ты мне покажешь его? — Князь обвел глазами классную комнату, но котенка не обнаружил.

— Покажу. Но мадам Тэйчили сказала, что я должна держать его в своей комнате.

— Принеси его. Это котик?

Катя кивнула и вышла. Вскоре она вернулась, держа на руках белый пушистый шарик с голубыми глазами. Девочка остановилась перед Николасом и с самым серьезным видом протянула ему котенка.

— Хочешь подержать его?

— Нет, спасибо. — Николас, однако, погладил котенка за ухом. Котенок замурлыкал.

Катя не отрываясь смотрела на отца.

— Как ты назвала его?

— Александром.

Николас чуть не рассмеялся.

— Ты назвала его в честь царя?

— Нет, в честь дяди Алекса.

— Мой брат будет польщен. — Князь чуть не расхохотался.

— Он сказал, что мне надо завести Александру брата и назвать его Николасом, — бесстрастным тоном сообщила Катя.

— Полагаю, одного котенка достаточно. Хочешь поговорить о том, что случилось сегодня утром?

Катя, опустив глаза, молча гладила котенка.

— Я только что разговаривал с доктором. Твоя мама вне опасности. Она будет жить.

Катя молчала. Тишину нарушало лишь мурлыканье котенка

— Она еще слаба, — продолжал Николас, теряя надежду вызвать ребенка на разговор. — Ты сможешь не заходить к ней до завтра, чтобы не тревожить ее?

Не дождавшись ответа, князь повторил вопрос.

— Да. — Катя уткнулась в шерстку котенка.

— А может, навестишь маму вместе со мной сегодня? — спросил Николас, забыв о логике.

Девочка подняла на него черные глаза.

— Я подожду, как ты просил меня, папа.

Князь кивнул и поднялся. Так было всегда: все его слова и чувства натыкались на глухую стену.

— Рад, что тебе понравился Александр, — сказал он. В комнату вошла Тэйчили.

— Ваше сиятельство, — деловым тоном проговорила она, — у Кати сейчас урок музыки.

У девочки вытянулось личико.

— И пожалуйста, отнеси котенка на место. — Тэйчили нахмурилась.

— Наверное, следует сделать так, как говорит мадам Тэйчили, — вставил Николас. — Поиграешь с Александром после уроков.

— Хорошо, папа.

Он и гувернантка проводили взглядом Катю, которая вышла из комнаты, прижимая к груди персидского котенка.

— Она, кажется, еще более подавлена, чем обычно, — заметил князь.

— Не думаю, — возразила Тэйчили. — Катя — серьезный ребенок, и в этом нет ничего страшного.

— Она что-нибудь говорила о матери?

— Нет. Катя даже не упоминала о княгине.

— Скажите повару, чтобы приготовил на десерт ее любимое сладкое блюдо, — чуть помедлив, попросил Николас.

— Вы избалуете дочь, потакая ей, ваше сиятельство.

— Это мое право, — бросил князь и вышел из комнаты.

Он спустился на второй этаж совершенно расстроенный. Видно, Катина гувернантка слишком толстокожа. Ведь даже дураку видно, что после того как с ее матерью случилась беда, Катя еще больше замкнулась в себе.

Дверь в апартаменты княгини была закрыта. Не заметив двух побледневших от испуга служанок, Николас миновал гостиную и вошел в спальню. Комната была ярко освещена, в камине пылал огонь. Он и сам не знал, что ожидал увидеть, но Мари-Элен полулежала на широкой кровати, откинувшись на огромные подушки. Темные круги под глазами были особенно заметны на ее бледном лице. На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, к которому она почти не притронулась, и узкий бокал, наполовину наполненный шампанским. Кто-то прислал Мари-Элен большой букет роз, и они стояли повсюду: на столике возле кровати, на крышке бюро, на подоконнике. Цветов было слишком много, и они раздражали. Воронский остался в России — по крайней мере так думал Николас, — так что розы прислал, видимо, какой-то другой любовник.

— Здравствуй, Ники, — сказала Мари-Элен слабым голосом. — Не хочешь ли выпить со мной шампанского?

Князь сжал кулаки. Целый день он старался не думать о событиях этого утра.

— Рад, что ты в безопасности, но для шампанского еще слишком рано.

Она пристально посмотрела на него.

— Прошу тебя, не сердись на меня, Ники. Я так слаба. Удивительно, что осталась в живых. — По ее щекам покатились слезы. Из всех женщин, каких знал Николас, только Мари-Элен не дурнела, когда плакала.

— Если ты так тяжело больна, тебе лучше воздержаться от шампанского.

Она робко улыбнулась ему.

— Кажется, ты рассердился на меня, Ники. Но я умирала и не понимала, что говорю. — Мари-Элен попыталась сесть, но это ей не удалось.

Князю стало жаль жену. Он подошел ближе и помог ей.

— Спасибо. — Она хотела взять его за руку, но князь чуть отодвинулся.

Он скрестил руки на груди.

— Откуда эти розы? От Саши?

Мари-Элен широко распахнула глаза и побледнела еще больше.

— Ну? Я жду ответа, — неприязненно бросил Николас.

— Они от поклонника — от анонимного поклонника, — ответила она. — Вон там лежит карточка.

Князь подошел к бюро и взял в руки карточку. На ней было написано: «Настоящей красавице — преданный слуга». Он отшвырнул карточку, посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

— Ты зашла слишком далеко, Мари-Элен.

— Не понимаю, о чем ты! Князь сверлил жену взглядом.

— Как только поправишься, тебя отправят в Тверь под вооруженной охраной, где ты и останешься… на неопределенное время.

Глаза ее округлились, ноздри затрепетали.

— Ты не можешь насильно заточить меня там!

— Я уже сказал: ты зашла слишком далеко. А Катя останется здесь, со мной.

— Это не правда!

— Что — не правда, Мари-Элен?

— То, что ты думаешь. — Она тяжело дышала.

— Едва ли ты знаешь, что я думаю. — Князь направился к двери.

— Ники! Ты злишься… но что такого я сделала? Ты не можешь отослать меня отсюда! Александр этого не допустит! Он обернулся.

— Царь и мой друг. Едва ли он одобрит все твои поступки. Мари-Элен явно испугалась.

— Но ведь ты не расскажешь ему этот вздор… о Кате?

— Я предпочел бы не говорить.

Она помедлила. Князь видел, что жена лихорадочно обдумывает ситуацию.

— Ты никогда не сделаешь этого. Ты слишком любишь ее. Ты никогда не опозоришь Катю таким образом, Ники.

Она права, но Александру можно довериться, он сохранит тайну. Зная это, Николас усмехнулся.

— Если ты… — Мари-Элен задыхалась. — Я расскажу обо всем Кате… и ты потеряешь ее навсегда… уж я позабочусь об этом!

— Кажется, ты действительно вздумала воевать со мной? Слезы снова хлынули из ее глаз. Она откинулась на подушки. Николас вышел из комнаты.

Князь нашел брата в библиотеке. Тот налил две стопки водки и одну из них подал брату. Николаса очень встревожило поведение жены и ее угрозы. Впрочем, своим поведением он тоже был недоволен, но разве у него оставался выбор? Соблазнив Сашу, Мари-Элен зашла слишком далеко. Такого удара ниже пояса князь не мог простить.

Правда, Саша всегда отличался слабостью к женщинам, особенно красивым и соблазнительным, вроде Мари-Элен. Однако это не оправдывало ни его, ни ее. Наверное, когда-нибудь острая боль от предательства пройдет. В конце концов он позволит жене вернуться домой. Князь надеялся, что к тому времени она станет умнее и осмотрительнее. Но близкие отношения с Сашей уже никогда не восстановятся, хотя Николасу было жаль терять друга.

Он задумчиво сделал глоток водки. Его мысли неожиданно изменили направление. Ему вспомнилась белокурая Кэролайн Браун — ее имя князь узнал у соседки, — и губы его тронула улыбка. Неужели она, всерьез вознамерившись перехитрить его, ведет какую-то свою, непонятную пока игру? Николасу не хотелось бы этого — всяческих интриг предостаточно и дома. Однако эта девушка не похожа на тех, кто играет в игры — шпионские или другие, а он неплохо разбирался в людях.

Николас взглянул на брата:

— Шпион, которого я обнаружил утром, оказался женщиной. Причем явно не профессионалкой.

Алекс, собиравшийся сесть в обитое золотистой парчой кресло, замер на месте. Потом лицо его осветилось белозубой улыбкой, и он опустился в кресло, вытянув длинные ноги.

— В таком случае тебе нечего беспокоиться.

Николас присел на краешек письменного стола, вытянув такие же длинные, как у брата, ноги, и начал размышлять вслух о загадочной Кэролайн Браун.

— Рыскала, видишь ли, вокруг моего дома и удрала, когда ее застукали за этим занятием! Почему бы ей не подождать какого-нибудь празднества и не попытаться соблазнить меня? Она даже не оглянулась и не посмотрела, не преследую ли я ее…

Представив себе, как соблазняет его Кэролайн, князь усмехнулся. Уж очень забавной показалась ему эта картина. Кэролайн явно не роковая женщина, хотя, как ни странно, весьма привлекательная.

— Бедная овечка, — сказал Алекс с притворной озабоченностью. — Надеюсь, она по крайней мере не дурнушка.

— Если тебе нравятся коротко подстриженные белокурые кудряшки, юный возраст и довольно худенькая фигурка, то ее, наверное, можно назвать миловидной.

Николас был уверен, что Кэролайн никогда и никого еще не соблазнила. Это и простаку ясно. Почему-то этот вывод доставил ему удовольствие, и он подумал о Мари-Элен, столь искушенной в любовных играх. А эта девушка еще и Абеляра прочла в одиннадцать лет! Князь терялся в догадках.

— Что до меня, так я предпочитаю рыженьких и полногрудых, — заметил Алекс.

Николас удивленно посмотрел на него. Любовница брата была такой же белокурой, как и Кэролайн Браун, и довольно миниатюрной.

— Теоретически, — поспешно добавил Алекс.

— Интересно, почему британцы направили такую невинную овечку следить за мной? — вслух размышлял Николас. — Любопытно, участвует ли в этой игре ее отец? Он книготорговец. Возможно, я установлю слежку за ними обоими.

Алекс положил ногу на ногу.

— Если шпионке поручили выведать государственные тайны, чтобы повлиять на нашу позицию в переговорах, она наверняка в самое ближайшее время попытается затащить тебя в постель. Надеюсь, ты готов к такому повороту событий, — Алекс с трудом сдерживал смех.

— А если я соблазню ее, чтобы выведать государственные тайны? — усмехнулся Николас. Такой вариант казался ему весьма привлекательным.

— Это было бы забавно, — отозвался Алекс.

— Пожалуй.

Николас поставил стопку на стол. Ему не терпелось снова увидеть Кэролайн. Если девушка явится переодетой, он тут же разоблачит ее. А если нет, возможно, попробует соблазнить. Как бы то ни было, но князь почувствовал, что давненько не ждал так напряженно встречи с женщиной.

Бедняжка Кэролайн Браун! У нее нет ни малейшего шанса устоять перед ним. Слишком неравны силы.

Глава 7

Кэролайн решила обойтись без эспаньолки. Если бородка отклеится, она будет сразу же разоблачена. Надо, пожалуй, загримироваться, иначе Северьянов узнает ее.

Кэролайн подтемнила пудрой лицо и руки, раздобыла рыжеватый мужской парик, надела очки в роговой оправе и сменила простенький коричневый сюртук на вечерний из темно-синего бархата. Теперь она была уверена, что даже родной отец не узнал бы ее.

Девушка вышла из наемной двуколки, остановившейся в ряду других экипажей, в которых то и дело подъезжали приглашенные на праздник к Шеффилдам. Ее план состоял в том, чтобы присоединиться к какой-нибудь группе гостей и вместе с ними незаметно проскользнуть в величественный особняк. Кэролайн присматривалась к парам, поднимавшимся по каменным ступеням к гостеприимно распахнутым входным дверям. Особняк, ярко освещенный сверху донизу, напоминал ей фонари из тыквы с прорезанными отверстиями, которые зажигают в канун Дня всех святых. Внезапно внимание девушки привлек громкий смех.

Из открытого экипажа вышли пятеро молодых людей во фраках и атласных панталонах. Это были, несомненно, гости, причем не только возбужденные и шумливые, но, видимо, изрядно подвыпившие. Кэролайн сложила пальцы крестом. Вот он, ее шанс! В этот момент подъехала большая черная карета Северьянова и остановилась рядом с экипажем молодых людей.

Карета отличалась от всех других. На боковой дверце красовался герб с изображением оскалившегося красного волка, а кроме того, ее сопровождал эскорт из дюжины конных казаков. У Кэролайн екнуло сердце.

Шумная компания остановилась в нескольких ярдах от девушки. Двое молодых людей азартно спорили по поводу скачек. Третий сказал:

— А вот и Северьянов пожаловал!

Рыжеволосый молодой человек шутливо ткнул в бок приятеля:

— Видел вчера его жену? Боже мой, я отдал бы правую руку за то, чтобы провести хотя бы один вечер с такой женщиной.

Кэролайн, услышав последнее замечание, пришла в смятение. Наблюдая за каретой русского, она увидела, как ливрейный лакей открыл дверцу. Значит, княгиня необычайно красива? Девушка решила собрать побольше информации. Случайно подслушав этот разговор, она подумала, что такой честолюбивый человек, как Северьянов, не женился бы на обыкновенной женщине, а только на экзотической красавице.

Кэролайн застыла в напряженном ожидании. Между тем из кареты вышли двое мужчин. На темноволосого она не обратила внимания, потому что во все глаза уставилась на Северьянова.

Он был снова в своем мундире с золотыми эполетами и орденами и без головного убора. Густые золотистые волосы поблескивали в свете уличных фонарей. Мимо Кэролайн прошли две дамы. Их сопровождали кавалеры, но они как по команде повернули головы в сторону князя. Одна из них начала театрально обмахиваться веером.

Северьянов быстро прошел мимо шумной компании мужчин. Дам он словно и не замечал. Его взгляд скользнул по Кэролайн. Она не успела наклонить голову, и их глаза на мгновение встретились.

Князь, кажется, удивился. У Кэролайн пересохло в горле. «Он узнал меня», — подумала она.

Но он сразу же отвел взгляд и стал подниматься по ступеням. Его лицо выражало презрение и скуку, поэтому девушка решила, что ошиблась. Северьянов ни разу не оглянулся.

Компания молодых людей тоже двинулась к дверям особняка, и Кэролайн присоединилась к ней. Один из них вдруг спросил у приятелей, что они думают о статье «Великосветские лицемеры». Девушка навострила уши.

— Отличная статейка, — сказал молодой блондин с бакенбардами. — Говорят, у княгини прошлой ночью случился выкидыш. Может, это предзнаменование?

— Я слышал, что Северьянов, прочитав статью, метал громы и молнии и грозился убить автора. На месте этого Коппервилла я бы давным-давно сбежал куда-нибудь, возможно, в Париж.

— Писать портрет Наполеона? — фыркнул кто-то из его спутников.

Кэролайн, опустив голову, следовала за рыжеволосым. О статьях Коппервилла говорили часто. Сейчас девушке было жаль Северьянова. Впрочем, его поведение предосудительно, и не следует забывать об этом. Наконец оказавшись в холле, Кэролайн подумала, что если Северьянов, придя в книжную лавку, узнал ее, то непременно подойдет к ней здесь.

Слуги приняли у гостей трости и головные уборы. На Кэролайн никто даже не взглянул.

Это приободрило девушку, но тут она заметила, что один из молодых людей бросил на нее странный взгляд. Поспешив отделиться от компании, она спустилась в бальный зал.

Слава Богу, все получилось!

Кэролайн быстро затерялась в толпе нарядных, оживленных гостей. Теперь-то уж никто не разоблачит ее.

Прошло около часа. Кэролайн уже теряла терпение. Она прошлась по залу, взглянула на столы, накрытые для ужина в саду, на открытом воздухе. Она прислушивалась к обрывкам разговоров, жалея о том, что не захватила с собой записную книжку, куда могла бы внести кое-какие наблюдения. Впрочем, пока Кэролайн не услышала никаких сенсационных сплетен, которые дали бы ей материал для очередной статьи. А главное, она не видела Северьянова. Куда же он исчез?

Кэролайн вздохнула, взяла со стола кусочек пирога с изюмом и, отойдя в уголок, оглядела нарядную толпу. Если бы она появилась здесь не с определенной целью, ей стало бы очень скучно. Будь Кэролайн знатной светской дамой, она тоже не испытала бы удовольствия. Ей вспомнилась мать, добровольно отказавшаяся от подобной жизни. Маргарет не раз говорила дочери, что каждый обязан помогать тем, кому не повезло в жизни. Хотя они были небогаты, Маргарет всегда находила несколько монеток, чтобы подать нищему. Раз в неделю она ходила помогать больным в больницу св. Иоанна.

Почему знатные люди так серьезно относятся ко всякой чепухе? Почему не посвящают свое время благотворительности и другим важным делам? Мужчины по крайней мере собираются группами и обсуждают войну на континенте и внутреннюю политику. Но дамы, кажется, не интересуются ничем, кроме нарядов, драгоценностей и, конечно, мужчин!

Беседуя, дамы довольно часто упоминали имя Северьянова.

Они обожали его. Кэролайн услышала столько красочных эпитетов, описывающих его внешность, что поняла: многие гостьи без ума от него и надеются, пустив в ход свои чары, добиться его расположения. Это вызвало у Кэролайн неприятное чувство. Кстати, леди Кэррэдин тоже была здесь — вызывающе красивая, в платье с глубоким декольте, почти не прикрывавшим ее роскошного бюста. Под платьем, видимо, не было ничего, и оно бесстыдно обрисовывало каждый изгиб ее соблазнительной фигуры. «Видно, ему нравится именно такой тип женщин», — подумала ничуть не удивленная этим Кэролайн.

Она повернулась и украдкой взяла с буфетной стойки пирожное, не обратив внимания на неодобрительный взгляд лакея, который это заметил. Для ужина было еще слишком рано. Моментально прикончив фруктовое пирожное, девушка облизнула пальцы. Пора действовать!

Она провела здесь уже около часа, а Северьянов как сквозь землю провалился. Кэролайн подозревала, что он удалился с кем-нибудь из пэров для частной беседы. А вдруг князь воспользовался удобным случаем, чтобы уломать несговорчивого Ливерпула? Ей хотелось бы стать мухой и незаметно пробраться туда, где они беседуют. Она снова окинула взглядом толпу гостей и убедилась, что Северьянова нет. Где же он?

Потеряв терпение, Кэролайн вышла из бального зала. В комнате, в конце коридора, одни мужчины играли в бильярд, другие сидели за карточным столом и играли в вист. Массивные дубовые двери напротив были плотно закрыты. Взглянув на них, Кэролайн улыбнулась. Наверное, там библиотека. Самое подходящее место для частной беседы. Но нельзя же подслушивать, прижавшись ухом к стене! Или можно?

Оглянувшись, девушка поняла, что в комнате напротив никто не обращает на нее внимания, а в коридоре нет ни души. Она приложила ухо к двери и напрягла слух. За дверью царила полная тишина.

Но Кэролайн не собиралась сдаваться. Ровным шагом она пересекла бальный зал, где начались танцы, и вышла на террасу, огибающую дом по периметру. Какая-то обнимающаяся парочка замерла. Потом мужчина бросил на Кэролайн настороженный взгляд и еще теснее прижал к себе даму.

Девушка ускорила шаг. Этот джентльмен нарушал правила приличия. Ее, конечно, это не касается, но она сама никогда не оказалась бы в подобной ситуации. Однажды, когда Кэролайн было четырнадцать лет, ее поцеловал один приятель. Его мокрые губы не доставили ей никакого удовольствия.

Кэролайн поравнялась с библиотекой и, вспомнив о своей цели, заглянула туда через окно. Ее ждало разочарование. В комнате было темно и пусто.

Сунув руки в карманы бархатного сюртука, она задумчиво смотрела в пустую комнату. Где же князь?

— Уверен, вы не грабитель. — Чей-то баритон прозвучал возле ее уха. — Грабитель проявил бы больше здравого смысла.

Кэролайн сразу узнала этот низкий, бархатистый голос с едва уловимым славянским акцентом. Она замерла, не веря своим ушам, но тотчас обернулась.

Крупная фигура Северьянова была отчетливо видна на фоне темного неба, освещенного серпом луны. Пристально глядя в глаза Кэролайн, он сделал глоток шампанского из высокого бокала и медленно обвел ее взглядом, словно какую-то диковинку.

«Неужели он выслеживал меня? Не может быть!» Кэролайн изо всех сил старалась взять себя в руки.

— Извините, не понял…

— Вас, наверное, интересуют книги? — спросил князь, не сделав акцента на слове «книги».

Неужели он все понял? Или его замечание — лишь случайное совпадение? Ведь книги есть во всех библиотеках!

Охрипшим от волнения голосом Кэролайн ответила:

— Книги? Да, я хотел войти в библиотеку, но, разумеется, не для того, чтобы украсть книгу…

Девушке не удавалось собраться с мыслями.

— Если вам угодно войти в библиотеку, почему вы не воспользовались дверью? — осведомился князь.

Лицо его было в тени, но Кэролайн показалось, что он усмехается.

Лихорадочно думая о том, как объяснить свое странное поведение, девушка пыталась понять, узнал ли ее Северьянов в этом маскарадном костюме. Мучительные размышления Кэролайн внезапно прервал страстный женский возглас в другом конце террасы.

Девушка невольно залилась краской.

Но больше до нее не донеслось ни звука. Любовной парочки она тоже не видела.

Кэролайн чувствовала, что Северьянов сверлит ее глазами. Сердце у нее неистово колотилось, а язык не повиновался ей.

На губах князя мелькнула улыбка.

— Кажется, у кого-то любовное свидание.

Этот человек, судя по всему, ничуть не смутился. Кэролайн догадывалась, что надо нарушить тягостное молчание, но ничего не могла придумать.

— Любовные утехи приносят наслаждение обоим партнерам, не правда ли? — продолжал Северьянов.

Наверное, следует с ним согласиться. Слава Богу, что сейчас темно и князь не заметит, как она покраснела.

— Да. Я твердо убежден в этом. Кстати, вам приходилось читать «Чувство и чувствительность»? — Она тут же пожалела о своих опрометчивых словах. Ведь Северьянов должен принимать ее за мужчину! Необходимо исправить ситуацию немедленно, иначе он обо всем догадается.

— Нет, даже не слышал об этой книге. — Северьянов едва сдержал смех.

— Моя сестра в восторге от этого романа, — быстро пробормотала Кэролайн.

— Да. Любовь манит людей с тех самых пор, как Адам нашел Еву.

— Верно, — выдохнула Кэролайн.

— Может, войдем внутрь и предоставим наших Адама и Еву земным утехам? — Северьянов кивнул в сторону невидимой парочки.

— Хорошая мысль. — Кэролайн круто повернулась и от смущения чуть не врезалась в стекло.

Князь тихо рассмеялся и положил руку на ее плечо.

— Не стоит бить стекла. Мы не взломщики. Дверь слева от вас.

Кэролайн позволила ему подтолкнуть себя в нужном направлении. Он убрал руку, но плечо горело от его прикосновения. Более того, горело все ее тело. Кэролайн дрожала. И черт побери, голова отказывалась работать!

Князь распахнул перед ней дверь.

Кэролайн вошла в темную библиотеку, и князь, следовавший за ней, закрыл дверь. Обстановка становилась слишком интимной. Девушка растерялась, опасаясь, что князь позволит себе вольности, если догадается, кто она такая.

Он тихо приблизился сзади, задев ее в темноте то ли рукой, то ли бедром. От него исходил крепкий, экзотический запах кожи, табака и восточных пряностей.

— Удивительно, что эта парочка не обосновалась в библиотеке, — заметил князь.

При этих словах Кэролайн вдруг пожалела, что она в мужском костюме. Девушка боялась пошевелиться.

— Кстати, я старый друг семейства Шеффилдов, — пояснил он. — А вот и лампа.

Глаза Кэролайн уже привыкли к темноте. Она увидела, как князь наклонился над письменным столом, зажег фитиль небольшой настольной лампы и водрузил на место абажур. Выпрямившись, Северьянов улыбнулся девушке и небрежно присел на край стола.

— Итак, друг мой, если вы не грабитель, то скажите, чем занимались здесь несколько минут назад?

— Я поджидал здесь… одного приятеля.

— Приятеля или приятельницу? — уточнил он.

Неужели князь играет с ней? Или она не правильно толкует его слова, потому что чувствует свою вину? Все же Северьянов, наверное, принял ее за молодого человека, иначе, несомненно, вывел бы на чистую воду.

— Приятельницу, — ответила Кэролайн.

— Ну конечно. Как глупо, что я об этом спросил. Значит, вы назначили любовное свидание? — Его золотистые глаза лучились смехом. Он явно забавлялся ситуацией.

Кэролайн было так жарко, что даже стекла очков запотели. Но она не посмела их снять.

— Мои надежды не оправдались, — сказала она. Северьянов улыбнулся и отхлебнул шампанского.

— По-моему, вы слишком молоды… чтобы иметь любовницу.

Кэролайн с трудом проглотила комок в горле.

— Мне уже восемнадцать.

— Я не дал бы вам больше четырнадцати. Простите, не хотел вас обидеть. Ну, в восемнадцать самое время резвиться в сене с полногрудыми деревенскими девчонками. — Его зубы блеснули в улыбке. — С вами уже случалось такое?

— Разумеется, — кивнула Кэролайн.

— Она привлекательная?

— Очень. — Кэролайн задыхалась. Она не понимала, к чему клонит князь, но не сомневалась, что у него есть какая-то цель.

— Попробую угадать. Она блондинка с нежным цветом лица и голубыми… нет, зелеными глазами.

— Нет, она белокурая с янтарными глазами.

— Похоже, она обманула вас, — усмехнулся Северьянов.

— Выходит, так.

Кэролайн приказала себе сохранять хладнокровие. Князь выигрывал каждый раунд, но не по ее вине. Причин было много: он застал ее врасплох, а его чувственный взгляд говорил, что ему хотелось бы вести себя так же вызывающе, как парочка на террасе. Но Кэролайн, наверное, просто вообразила, что за аристократической внешностью князя скрывается страстная натура.

Он поставил на стол пустой бокал.

— Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче. — Северьянов, пристально и странно посмотрев на девушку, направился к бару. Кэролайн увидела, как он откупорил бутылку с напитком янтарного цвета, и замерла от страха, когда князь наполнил два бокала.

— К сожалению, Шеффилд не ценит хорошую русскую водку. — Князь протянул девушке бокал. — Чиэрио[1] , как говорят в вашей стране.

— Чиэрио, — отозвалась Кэролайн. Вынужденная последовать примеру князя, она закашлялась.

Он тотчас подошел к ней, взял у нее бокал и хлопал по спине до тех пор, пока кашель не прекратился. Переведя дыхание, она взглянула на него полными слез глазами и, встретившись с его внимательным взглядом, остро ощутила, что князь все еще держит ладонь на ее спине. Взгляд его проникал в душу, завлекал, что-то обещал и был невероятно мужским.

У Кэролайн екнуло сердце.

Северьянов опустил руку, чуть отодвинулся и взял со стола бокал, а когда повернулся к ней, взгляд его снова стал бесстрастным. Но Кэролайн никак не могла прийти в себя. Неужели ей это не показалось? Что означает его чувственный взгляд? Может, князь любит не только женщин, но и мальчиков? Ведь он поверил, что перед ним юноша? А если не поверил, почему не разоблачил ее? У Кэролайн мелькнула безумная мысль: уж не признаться ли во всем самой?

— Так, значит, вам восемнадцать лет? Когда вы пьете, друг мой, отхлебывайте осторожно, понемногу, — посоветовал Северьянов.

Кэролайн кивнула и сделала небольшой глоток. Виски обожгло ей горло и желудок. Более того, затуманило мозг. Опустив глаза, девушка украдкой взглянула на его крепкие бедра и заметное утолщение под панталонами. Напряжение в теле несколько спало, Кэролайн стало тепло, и у нее появилось какое-то приятное ощущение. Девушка почему-то вдруг вспомнила парочку на террасе, причем вместо незнакомого мужчины она видела сейчас Северьянова. Чтобы прогнать видение, Кэролайн сделала еще глоток.

— Не понимаю, что со мной приключилось. Наверное, напиток попал не в то горло.

— Возможно, — согласился Северьянов. — Это нередко случается с молодыми, неопытными людьми.

— Вы насмехаетесь надо мной?

— Неужели вам так показалось?

Кэролайн с удивлением заметила, что выпила уже поле-вину бокала.

— Да, показалось. Вы, видимо, вообще свысока относитесь к людям. Интересно, почему? Он усмехнулся.

— На вашем месте я пил бы помедленнее. Так как же вас зовут?

| Она чуть не ответила: «Кэролайн». Слово едва не сорвалось с языка, но, к счастью, девушка вовремя вспомнила, где г находится и в каком обличье.

— Меня зовут Чарльз Брайтон.

— Брайтон? Гм-м, вы не родственник Эдмонта Брайтона, этого хитрого старого лиса, который несколько лет назад так ловко обставил Питта, пойдя на дерзкий риск в торговле с Дальним Востоком?

Кэролайн растерянно заморгала. Ни о чем подобном она и не подозревала.

— Он приходится мне… двоюродным дедушкой.

— Рад слышать. Полагаю, вам будет приятно узнать, что ваш двоюродный дедушка тоже здесь.

— Мой двоюродный дедушка нездоров и последние несколько месяцев живет в деревне. Северьянов улыбнулся.

— Мне приходилось с ним встречаться, а сегодня я видел его здесь, мой друг. Очевидно, с момента вашей последней встречи его здоровье улучшилось. Может, вы с ним не ладите?

— Он не одобрял мое поведение, и мы не виделись несколько лет. Мне тогда было пятнадцать лет, и теперь он едва ли узнает меня.

— Уверен, что не узнает.

Уж не ослышалась ли она? Но Северьянов с самым невозмутимым видом продолжал потягивать виски.

— А как ваше имя, милорд? Вы забыли представиться.

— Вот как? Мне показалось, что вы уже знаете, кто я такой.

— Не имею ни малейшего понятия, — заявила Кэролайн. Он встал и поклонился.

— Князь Николай Северьянов к вашим услугам, мой юный друг.

— Вот как? Значит, вы и есть тот самый русский, специальный посланник царя? — Кэролайн снова отхлебнула виски. Ситуация ей нравилась. — Скажите, ваше сиятельство, удалось ли вам продвинуться в переговорах с Каслеро?

Он холодно улыбнулся.

— Каждый обмен мнениями — это шаг вперед, не так ли?

— Мы не очень-то верим в то, что ваш царь может быть надежным союзником в сложившихся обстоятельствах. Думаю, как только исчезнет необходимость в дружбе с нами, он снова заключит союз с Бонапартом. — Кэролайн улыбнулась. — Полагаю также, что вы нуждаетесь в нас гораздо больше, чем мы в вас.

— Что ж, вы рассуждаете, как большинство ваших соотечественников. А вот я скажу вам, что наш император извлек урок из своих ошибок и стал теперь решительным противником Наполеона.

— Обо всем судят по результатам, или, как говорят у нас, чтобы узнать, каков пудинг, надо его отведать, — язвительно заметила Кэролайн.

— Мои соотечественники сочли бы подобное недоверие излишним. Но я согласен: чтобы узнать, каков пудинг, надо отведать его. Весьма мудрая пословица. Но, возможно, следует выяснить, из чего состоит этот пудинг? — Князь явно увлекся разговором.

— Первая составная часть — Тильзит, — заявила Кэролайн, потягивая виски.

— Да, у вас, британцев, длинная память. Но зачем исключать другие составные части? Эйлау, Фридленд, Йену? Даже, если угодно, Саламанку?

— Согласен, у нас общая цель — противостоять Наполеону. Но здесь возникает вопрос о доверии. Если Наполеон уступит вашему царю в вопросе о торговле и тарифах, едва ли Александр поспешит поставить свою подпись под договором с ним.

Глаза князя расширились от удивления.

— Ну и ну, а вы, оказывается, весьма неплохо разбираетесь в международной политике.

Это была похвала. Он отдал должное ее уму. Кэролайн покраснела от удовольствия.

— Скажите, ваше сиятельство, почему мы должны помогать вам в войне? — спросила она.

— Почему-то часто забывают о том, что когда война закончится и армию Наполеона разгромят, на континенте будет очень много работы. Наши страны справятся с ней легче, если между нами установятся более доверительные отношения и если мы разделим не только славу, но и общую боль. Иначе послевоенные годы обернутся бедой: государства начнут драться между собой, деля военные трофеи.

— Мы не хотим участвовать в вашей войне. У нас достаточно проблем на Пиренейском полуострове. Россия — огромная страна, слишком большая, чтобы вмешиваться в ее дела. Если же Наполеон изменит ее границы, нам угрожают экономические и политические изменения.

— Границы России не изменятся. Александр не заключит с Наполеоном мир, пока хоть один вражеский солдат останется на нашей земле.

Кэролайн надеялась, что патриотически настроенный князь прав. Хорошо еще, что она вовремя спохватилась и не упомянула про Вильно, которое бросили на растерзание полчищам врага, причем сам царь был во главе отступавшей армии.

— Да, лучше бы Наполеон не менял границ ни вашей, ни какой-либо другой страны. — Кэролайн вздохнула. — Когда же закончится эта война? Мы уже потеряли так много людей.

— Война закончится, когда великая армия будет разбита, и ни минутой раньше. В осуществлении этого и состоит наша общая цель. — Его взгляд стал мягче. — Вы тоже потеряли друзей или родственников… Чарльз?

— Мне повезло, я никого не потерял. Но видел своими глазами, какие страдания принесла война Британии. У нас столько голодных детей, столько семей, оставшихся без крова! — Кэролайн опечалилась. — А вы?

— Я потерял много друзей и родственников. — Князь осушил свой бокал. — Ну что ж. — Он взял ее за плечо. — Может, вернемся к гостям? И поищем вашу приятельницу? Мне хотелось бы познакомиться с этой леди. Возможно, я помог бы вам остаться с ней с глазу на глаз.

Кэролайн пришла в замешательство. Князь слишком быстро сменил тему разговора, она не успела перестроиться.

Он обнял ее одной рукой и легонько прижал к бедру.

— Надеюсь, вы не опьянели, мой юный друг. До конца праздника еще далеко.

— Ничуть. — Кэролайн стало трудно дышать, потому что к ней прижималось его сильное, горячее тело, и внизу ее живота как-то странно пульсировало.

Все еще обнимая Кэролайн, князь взглянул на нее и улыбнулся.

— Вот и хорошо, — сказал он, — потому что я собирался предложить вам продолжить развлечения после бала — Глаза его поблескивали.

Кэролайн не верила своим ушам. Значит, их встреча на этом не закончится… Но она не могла возражать ему, да и не хотела.

— С удовольствием присоединюсь к вам позднее.

— Решено. Уедем отсюда в полночь. — Северьянов остановился перед дверью библиотеки. Его рука не позволяла ей двинуться.

Жар его тела, запах, притягательная мужская сила сводили Кэролайн с ума. Вдруг взгляд князя стал напряженным. Девушке показалось, что он сейчас поцелует ее. Мгновение тянулось бесконечно долго. Мгновение ожидания, предвкушения, безумного желания.

Но Северьянов опустил руку и открыл дверь. На них неожиданно обрушился оглушительный шум — смех, разговоры, звуки оркестра. Но в коридоре, как ни странно, не было ни души.

— Думаю, мы, пожалуй, развлечемся в борделе. Что вы на это скажете, Чарльз?

Встретившись с его загадочным взглядом, Кэролайн утратила дар речи.

Глава 8

Кэролайн в сопровождении Северьянова вошла в бальный зал. Его слова все еще звучали в ее ушах. Неужели он сказал это серьезно? Она бросила на него озадаченный взгляд.

— Там вы быстро забудете о подружке, обманувшей вас. — Он улыбнулся.

У нее заколотилось сердце. Значит, он не шутил?

— Ники! Я искал тебя повсюду! — прокартавил вдруг мужской голос.

Перед ними появился темноволосый красавец, очень похожий на Северьянова. Он только что оставил рыжеволосую даму с роскошными формами. «Ага, значит, это его брат», — подумала Кэролайн.

— Где ты был? — спросил красавец.

— Мы выпили с моим юным другом, — ответил Северьянов. — Алекс, познакомься с юным Брайтоном. Чарльз, это мой брат Александр.

Алекс так сверлил ее взглядом, что Кэролайн почувствовала себя неловко.

— Рад познакомиться с вами, сэр. — Она протянула ему руку.

Алекс неуверенно взял ее руку, искоса взглянув на Николаса.

— Рад был побеседовать с вами, — обратилась Кэролайн к Северьянову.

— Я тоже, — улыбнулся он. — Значит, встретимся в полночь.

Кэролайн, вся вспыхнув, кивнула и быстро затерялась в толпе гостей.

— Ну и ну, — промолвил Алекс, глядя ей вслед. — Ты что, спятил? Или пристрастился к мальчикам? Николас расхохотался.

— Брайтон — женщина, — пояснил он.

— Не тот ли это шпион, которого ты спугнул вчера утром? — прищурившись, поинтересовался Апекс.

— Он самый, вернее, она, и зовут ее Кэролайн Браун. Неужели девушка всерьез надеялась обмануть меня своим дурацким маскарадным костюмом? Я вполне способен отличить мужчину от женщины. Я узнал ее еще на улице, как только подъехал к особняку Шеффилдов. — Князь снова расхохотался.

— Тебя, кажется, забавляет эта история… А знаешь ли ты, что она затевает?

— Пока нет, но твердо намерен узнать. — Николас отыскал взглядом в толпе Кэролайн. Она стояла, прислонившись к колонне, и делала вид, что наблюдает за танцующими. — Ей что-то от меня нужно. Но зачем ей понадобилось переодеваться? Она с большим успехом достигла бы своей цели, оставаясь женщиной.

Не успел его брат ответить, как Николас заприметил в толпе леди Кэррэдин в чересчур откровенном наряде, подчеркивающем соблазнительные формы.

— Николас! — воскликнула она, протягивая ему руку. — Как я рада вас видеть!

Князь склонился к ее руке, изобразив удовольствие, которого отнюдь не испытывал.

Когда часы пробили полночь, Кэролайн вышла в холл.

Весь вечер она ломала голову над тем, что затевает князь. И чем больше об этом думала, тем яснее осознавала, что не имеет права отказываться от такой уникальной возможности. А может, она не могла отказаться от общества Северьянова?

Кэролайн старалась рассуждать логически. Какой женщине выпадает шанс увидеть собственными глазами бордель изнутри? Такую возможность нельзя отвергать хотя бы из чистого любопытства. А уж для Коппервилла это имеет особое значение. Кэролайн полагала, что за одну эту ночь соберет материал, которого хватит на дюжину хороших статей.

Девушка сгорала от нетерпения, но все-таки побаивалась. А вдруг она окажется в такой ситуации, когда придется заняться любовью с проституткой? Ведь ее считают мужчиной! В таком случае ей не избежать разоблачения.

Что ж, тогда она скажется больной и удерет оттуда. Однако до этого критического момента ей удастся увидеть и услышать многое! Наконец Кэролайн увидела Северьянова. Он вышел из бального зала и направился к ней. Она почувствовала себя беспомощной, как кролик перед удавом.

— А-а, вот и вы! — сказал князь. — Не забыли о нашей встрече? — Он подмигнул Кэролайн.

— С нетерпением жду продолжения вечера. — Девушке стало еще страшнее.

Северьянов легонько хлопнул ее по спине.

— Я тоже. Нет ничего приятнее, чем завершить вечер таким образом, верно? — Он снова подмигнул.

Кэролайн не ответила, потому что его рука оставалась на ее спине, пока они не вышли из особняка. Его прикосновение волновало девушку. Она никогда еще не реагировала на мужское прикосновение подобным образом. Наконец князь убрал руку и сбежал по ступеням. Ей почему-то стало жаль, что он убрал руку, хотя вместе с тем она испытывала облегчение. Неужели Северьянов имел в виду то, о чем она подумала? Что приятнее всего завершить вечер, занимаясь любовью? Сердцебиение у нее усилилось.

Их ждала великолепная карета Северьянова. Конные казаки застыли в ожидании как статуи. Лакей бросился открывать перед ними дверцу.

— После вас, друг мой. — Северьянов пропустил ее вперед.

Кэролайн, поставив ногу на ступеньку, ощутила его взгляд на своей спине. И тут она обомлела от удивления. Сиденья были обиты великолепным пурпурным бархатом с золотой бахромой. На одном из сидений в углу лежала свернутая меховая полость. Кэролайн вспомнила мать и бабушку. Маргарет могла бы иметь все это, однако предпочла роскоши истинную любовь. Вместе с тем Кэролайн подумала о том, что у жизни высшего света есть и привлекательные стороны. Дело, конечно, не только в том, что богатство открывает доступ ко всем благам; оно освобождает от постоянных забот о хлебе насущном. Она потрогала мех.

— Это русский соболь, — тихо сказал князь, и девушка ощутила его дыхание. Стремительно повернув голову, она увидела Северьянова совсем близко. Их взгляды встретились. Глаза его блестели. Смущенная, Кэролайн откинулась на спинку сиденья. В карете ей вдруг показалось слишком тесно.

— На моей родине долгие холодные зимы. Князь расположился напротив нее и вытянул свои длинные ноги. Их колени соприкоснулись. Кэролайн обдало жаром.

— Вы отыскали свою приятельницу? — спросил он.

— Да.

— Почему же она не пришла на свидание вовремя? — осведомился князь, явно забавляясь.

— Передумала.

— Женщины так непостоянны. И ужасные обманщицы.

— Не слишком ли вы обобщаете? — возразила Кэролайн.

Если бы Брайтон существовал на самом деле, он, возможно, согласился бы с Северьяновым. Но ей хотелось защитить представительниц своего пола. Однако слова князя напомнили Кэролайн, что она и сама обманщица.

— Позвольте не согласиться с вами. На основании собственного богатого опыта я пришел к выводу, что представительницы прекрасного пола весьма непостоянны… и склонны вводить в заблуждение, как это и случилось сегодня с вами.

Кэролайн улыбнулась.

— Мужчины тоже бывают непостоянны. Возьмем, к примеру, меня. Мое сердце разбито, однако я уже готов утешиться с другой.

— Так вот каковы ваши намерения! — Князь улыбнулся. Она вспыхнула.

— Да.

— Я не назвал бы это непостоянством, да и обманщиком вас не считаю. — Северьянов пристально посмотрел на девушку.

— Пожалуй, вы правы. — Кэролайн отвела взгляд.

— Хотя, с другой стороны, ваше поведение может ввести в заблуждение, — заметил князь. — Если, конечно, вы были влюблены в свою подружку.

— Нет, больше не влюблен.

— Весьма разумно. Гораздо лучше сразу забыть о прошлом и переключиться на что-то другое, чем безнадежно пытаться удержать ускользнувшее, как это делают глупые романтики.

Взглянув в его неотразимые золотистые глаза, Кэролайн подумала о леди Кэррэдин и о многих других женщинах, которых князь, вероятно, покорил. Но она не станет его жертвой — ни сейчас, ни потом.

— Вы совершенно правы. — Кэролайн обрадовалась тому, что разговор переключился на другую тему. Но нельзя же пропустить мимо ушей выпады князя! — Вы не любите женщин, сэр?

Он рассмеялся.

— Напротив.

— Мне известно, что вы ловелас, но я не это имел в виду. Я обнаружил, что некоторые мужчины, весьма склонные к интригам, совсем не любят женщин. Вы согласны?

— Это очень меткое наблюдение для такого юного человека, как вы… — Наклонившись, Северьянов достал из шкафчика под сиденьем фляжку в кожаном чехле. — Не выпьете ли со мной водки, мой друг? — Он протянул Кэролайн фляжку.

— Я… — Она не знала, как отказаться, но не хотела затуманивать голову алкоголем.

— Понимаю Боитесь, что это повлияет на мужскую потенцию. Лично у меня такой проблемы никогда не возникало. — Князь, запрокинув голову, сделал большой глоток из фляжки, потом сунул ее в карман мундира.

— Простите?.. — осторожно начала Кэролайн.

— Вы отказываетесь от водки, опасаясь, что это помешает вам заниматься любовью с женщиной, не так ли? Такое случается со многими мужчинами. Однако этого не следует стесняться.

Кэролайн мучительно покраснела.

— А теперь, — продолжал князь, — я отвечу на ваш вопрос. Нельзя сказать, что я не люблю женщин. Мне не по душе только нечестные и непостоянные. Терпеть не могу, когда меня обманывают.

Кэролайн облизнула пересохшие губы.

— Я тоже не люблю нечестность, — пробормотала она и тут же пожалела о своих словах.

— Вот как? Значит, у нас с вами очень много общего. Кэролайн на мгновение закрыла глаза. Похоже, она угодила в западню.

— Скажите, а вы не замечали, что даже в самые лучшие моменты женщин почти невозможно понять? — спросил Северьянов.

— Да, порой женщин трудно понять

— Они говорят одно, а делают другое. Или делают что-то, а потом это оказывается сплошным притворством.

— Что вы имеете в виду?

— А то, что женщины довольно часто вводят нас в заблуждение, и мужчины теряются, не зная, чего они хотят и даже кто они такие на самом деле, — пояснил князь.

Кэролайн стало трудно дышать. Неужели он сейчас разоблачит ее? Но зачем в таком случае Северьянов так долго ждал?

— Забавно. У меня несколько сестер, и все они говорят о мужчинах почти то же самое, — тихо промолвила Кэролайн

— Вот как? Они говорят это о нас!

— Они обвиняют нас в лицемерии и считают нас обманщиками. Им кажется, что мы говорим одно, а делаем другое. Сестры не понимают, почему мужчина клянется женщине в вечной любви, а через пару часов утешается с другой женщиной.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Честность. Нам, кажется, никак не удается уйти от этой темы. Клясться в вечной любви может либо болван, либо лжец, потому что такой любви не существует.

— Вы циник.

— Верно. А вы, я уверен, неисправимый оптимист.

— И горжусь этим.

— Не сомневаюсь.

— Князь, с тех пор как вы прибыли в этот город, у вас были связи с несколькими женщинами. Это ли не яркий пример нечестности, типичной для мужчин!

— И почему же моя личная жизнь является образцом нечестности?

— Ну, скажем, у вас есть жена. — Кэролайн смутилась.

— Каждый из нас живет своей жизнью, — спокойно заметил князь, — как и многие другие супружеские пары. Ни моя жена, ни я не ждем и не требуем друг от друга супружеской верности. По правде говоря, я назвал бы наши отношения абсолютно честными. Согласны?

— Пожалуй, — осторожно обронила Кэролайн. — Если я оскорбил вас…

— Ваши слова ничуть не оскорбили меня. Мое поведение нельзя назвать необычным. А если оно в чем-то непорядочно, то это относится и к поведению моей жены. Так живет значительная часть высшего общества.

— Если в комнате множество людей и каждый из них лжет, это вовсе не означает, что так следует делать всем.

— Вы стоите за верность? — усмехнулся князь.

— Да. Я считаю, что если двое людей связаны брачными узами, они должны сохранять супружескую верность.

— Это слова настоящего романтика. По-моему, именно женщины, как правило, ждут выполнения обязательств и верности.

— Еще одно широкое обобщение!

— Полагаю, вы очень любите своих сестер, если столь твердо защищаете женщин.

— А у вас нет горячо любимых сестер? — спросила Кэролайн.

— Ни одной.

— Значит, вы никогда не клялись в вечной любви ни одной женщине?

— Никогда, — решительно ответил князь.

Кэролайн подумала о его жене, которая, как утверждали, была поразительно красива. А ведь она только что потеряла ребенка… Но если каждый из них живет своей жизнью, возможно, это даже не его ребенок? Туг было над чем задуматься.

— Даже жене?

Князь холодно посмотрел на Кэролайн.

— Я не болван и не лжец, друг мой. Поэтому никогда не обещал своей жене ничего такого, чего не мог дать.

Услышав раздражение в его тоне, девушка поежилась.

— Извините, это, конечно, не мое дело. Просто… Северьянов молчал, глубоко задумавшись.

Кэролайн пожалела, что затронула эту тему, и потупила взгляд. Однако стало ясно: князь не любит свою жену. Однако, по его собственному признанию, он циник, а к тому же имеет репутацию человека бессердечного по отношению к женщинам.

— Мы почти приехали, — внезапно нарушил молчание Северьянов.

Кэролайн вздрогнула и испуганно посмотрела на него:

— В бордель?

— Разве не туда мы направлялись? Или вы передумали? Может, загрустили о своей подружке?

О Господи, о чем он говорит? Ее одолевали сомнения. Кэролайн лихорадочно взвешивала все «за» и «против» этой затеи. Неужели она действительно войдет в бордель в мужском костюме? Но разве это опасно, если действовать с умом и осторожностью?

Князь слегка сжал ее колено.

— Вы когда-нибудь бывали в борделе, Чарльз? Она растерялась.

— Нет. — В этой ситуации признание было лучшим выходом.

— Об этом я не подумал. Но вам нечего бояться.

— Я и не боюсь, — солгала Кэролайн. В этот момент карета остановилась. Сердце у нее ушло в пятки.

— Там очень красивые женщины, — тихо сказал он. — Вы ведь любите женщин, не так ли… Чарльз?

Их взгляды встретились. Если признаться ему во всем… так только сейчас. Кэролайн представила, как срывает с себя очки и выкладывает ему всю правду. Но вместо этого она погладила меховую полость.

— Чарльз, почему бы нам не поговорить откровенно, отбросив глупое притворство?

Князь знает. Он обо всем давно догадался. Ей не удалось провести его. Кэролайн, кивнула, метнув на него растерянный взгляд.

Северьянов потрепал ее по колену.

— Уверен, вы никогда еще не были близки с женщиной. И сомневаюсь, что вам восемнадцать лет. Но этого нечего стыдиться.

Кэролайн замерла. Его рука лежала на ее колене, взгляд князя потеплел. Ей стало трудно дышать.

Князь улыбнулся.

— Первый раз может быть страшновато. По крайней мере мне так говорили. Но у меня есть предложение.

— Какое? — прошептала она.

— Ничего не планируйте. Просто идемте со мной.

— С вами?

— Да. Так делают довольно часто. — Он распахнул дверцу кареты.

Что делают довольно часто? Неужели князь предлагает заняться любовью с ним? Знает он правду или нет?

— О чем вы?

— Все очень просто. Я буду заниматься любовью с женщиной, а вы — наблюдать. Кое-чему научитесь. Это я вам обещаю.

Глава 9

Кэролайн одолевали сомнения. Не слишком ли далеко она зашла? Князь предложил ей наблюдать, как он будет заниматься любовью с проституткой? Она не решалась выйти из кареты.

Северьянов подал Кэролайн руку.

— Идете?

Девушка, вздрогнув, последовала за ним. Бордель помещался в ничем не привлекательном кирпичном доме. Она быстро огляделась, пытаясь определить, где они находятся.

— Там, за церковью, Деланси-сквер, не так ли? — спросила Кэролайн дрожащим голосом. Она представила Северьянова в постели с какой-то женщиной и себя, наблюдающую за ними с близкого расстояния.

Нет, она никогда не согласится на это!

— Да, — ответил Северьянов и постучал. Дверь сразу же распахнулась. Кэролайн и сама не знала, что ожидала увидеть — может, обнаженную женщину? — но им открыл привратник вполне приличного вида.

— Что желаете, сэр? — обратился он к князю.

— Передайте мадам Рассел, что ее спрашивает князь Северьянов.

Привратник поклонился и исчез. Кэролайн взглянула на князя, и тот улыбнулся ей. Кэролайн подумала, что сделал бы Северьянов, если бы она сейчас повернулась и бросилась бежать. Но это было бы глупо! Ведь ей никогда уже не представится возможность попасть в бордель.

Вернулся портье и предложил Кэролайн и Северьянову следовать за ним. Их попросили подождать в холле, убранство которого не отличалось простотой: паркетные полы, красные ковры, стены, обтянутые цветастой тканью. Наверх вела лестница с красной ковровой дорожкой посередине, и Кэролайн с отвращением представила себе, что находится на втором этаже.

— Мадам сейчас выйдет. — К ним подошел слуга. — Не соблаговолите ли подождать в гостиной?

— Мы, пожалуй, подождем в другом месте. Моему юному другу надо выпить что-нибудь прохладительное.

Северьянов обнял Кэролайн за плечи и решительно повел ее по коридору. Проходя мимо гостиной, Кэролайн вытянула шею и заглянула туда. Там сидели джентльмены и очень привлекательные женщины. Кэролайн замедлила шаг, стараясь разглядеть все.

Северьянов удивленно приподнял брови.

— Вы предпочитаете гостиную?

Кэролайн не ответила, ибо в одном из мужчин узнала сэра Томаса Вудхэвена, известного члена парламента, горячего сторонника всяческих реформ, действующего в интересах малоимущей части населения. Недавно он выступил в защиту прав детей, труд которых использовался на шахтах. Кэролайн замерла от удивления. Вудхэвен — и вдруг в борделе! Разочарованная и рассерженная, она не верила своим глазам. Он всегда так восхищал ее! А оказался обманщиком!

Северьянов решительно взял девушку за предплечье, однако она успела увидеть и других джентльменов. Впрочем, никого из них она не знала. Женщины были в весьма откровенных нарядах, но выглядели не более вызывающе, чем дамы на балу у Шеффилдов.

— Идемте же! — сказал Северьянов.

Кэролайн кивнула, и он повел ее по коридору в самый дальний салон, ничем не отличавшийся от подобных салонов в любом мужском клубе. В комнате, обшитой деревянными панелями, стояло несколько небольших столиков, в мраморном камине ярко горел огонь, Кэролайн села за столик вместе с князем и окинула взглядом уютную комнату в надежде увидеть знакомые лица. Вдруг она оживилась.

— Это не лорд Дэвисон? Один из заместителей Каслеро? Северьянов откинулся на спинку стула.

— Он самый. — Князь пристально взглянул на Кэролайн.

Дэвисон заметил их и издали кивнул князю.

«Интересно, знает ли Энтони, что его отец — завсегдатай борделя?» — подумала девушка. А Северьянов еще считает женщин непостоянными и лицемерными!

— Я видел в гостиной сэра Томаса Вудхэвена, — заметила она.

— Вас, наверное, это шокировало?

— Он не раз говорил — причем с большой убежденностью! — о падении нравственных принципов в нашей стране. Вудхэвен публично призывал бороться с пороками, разъедающими общество, к числу которых, несомненно, относятся и утехи в борделе! — Ее глаза сверкнули. — Для меня он был своего рода героем.

— Сожалею, что вам пришлось снять розовые очки, — усмехнулся Северьянов. — Безгрешных людей нет, Чарльз. Боюсь, ваши иллюзии чреваты большими разочарованиями.

— А что здесь делает Стюарт Дэвисон?

Князь подозвал лакея и заказал два бокала портвейна.

— Полагаю, то же самое, что собираемся делать и мы, — ответил Северьянов.

Их взгляды встретились, и Кэролайн буквально утонула в его глазах. Запретные эротические сцены снова замелькали в ее воображении: Северьянов, страстно обнимающий женщину. Потом вдруг на месте незнакомой женщины оказалась она сама,

— Впечатлений, полученных здесь, вы не забудете никогда, — тихо проговорил князь.

Кэролайн, пораженная его словами, постаралась утихомирить свое разыгравшееся воображение. Она ни за что не станет наблюдательницей, как бы ни было велико искушение. — Князь, — пробормотала Кэролайн, — я понимаю ваши намерения, и мне это… интересно. Но я не желаю видеть, чем вы будете заниматься с одной из этих женщин. Это од грешно.

— Неужели вам не претит ханжеская мораль? Такому просвещенному молодому человеку, как вы?

— С моими моральными принципами все в порядке. Я придерживаюсь нормы, а вот вы — нет! Он рассмеялся.

— Князь, я говорю серьезно. То, что вы предлагаете мне, гадко.

— Ничуть, юный Чарльз, это практикуется постоянно. Здесь даже есть специальные комнаты с зеркалами, сквозь которые можно видеть все из смежной комнаты. Они-то и предназначены для созерцания эротических сцен.

— Неужели?!

— Да, — весьма удовлетворенно подтвердил он.

Кэролайн охватило смятение. Она не может, не должна соглашаться!

Северьянов внезапно поднялся и обнял несколько поблекшую, но все еще миловидную блондинку в элегантном шелковом платье лавандового цвета. В ушах и на груди у нее сверкали бриллианты.

— Как поживаешь, Клэр? — спросил он с улыбкой.

— Ники, ты? Какая приятная неожиданность! — воскликнула та и бросила взгляд на Кэролайн. — Мы не виделись несколько лет, дорогой мой, — сказала Клэр Рассел.

— Да, давненько. — Князь внимательно оглядел Клэр. — Ты прекрасна, как всегда. Она усмехнулась.

— Полно тебе, я стала на десять лет старше, а вот ты почти не изменился. Даже если бы мне не сказали, что ты здесь, я узнала бы тебя сразу.

— Позволь представить тебе моего юного друга Чарльза Брайтона. — Князь обернулся к Кэролайн. — Брайтон, это мадам Клэр Рассел.

Девушка вскочила, избегая встречаться с испытующим взглядом женщины.

— Рад познакомиться, — пробормотала она.

Глаза у Клэр были слишком умными, слишком проницательными, и Кэролайн испугалась, что мадам Рассел не обманет ее маскарадный костюм. И что означают столь теплые отношения между князем и этой женщиной? Может, у них когда-то была любовная связь? Кэролайн вполне допускала это. Она сразу заметила, что Клэр Рассел из тех женщин, чья красота не меркнет с годами. Кэролайн ощутила укол ревности.

Но с какой стати ей ревновать Северьянова?

— Чарльз, я должен поговорить с Клэр с глазу на глаз. — Князь ласково взглянул на раскрасневшуюся девушку. — Я объясню ей нашу маленькую проблему.

Кэролайн, снова сев за стол, украдкой наблюдала за ними. Она не слышала, о чем они говорили. Несомненно, князь сообщил Клэр о неопытности Чарльза и о твердом решении поделиться с ним своим опытом. Хватит ли у нее смелости опуститься до греховного созерцания эротических сцен? Хватит ли сил наблюдать, как Северьянов занимается любовью с другой женщиной?

Что за мысли? Уж не спятила ли она?

Лакей поставил на стол два бокала портвейна. Кэролайн сразу взяла один и сделала большой глоток сладкого густого вина. Она почувствовала на себе напряженный взгляд Северьянова. Тот, разговаривая с белокурой женщиной, смотрел на свою спутницу. Кэролайн тоже уставилась на него. От портвейна ей стало тепло, и сердце забилось ровнее. Плечи, которые сводило от напряжения, тоже понемногу расслабились. Девушка сделала еще глоток. Кэролайн поняла теперь, что ей невероятно повезло. Она попала туда, где бывают только богатые и влиятельные люди. Кэролайн вообще-то знала, что происходит между мужчиной и женщиной, но, разумеется, без подробностей. Впрочем, что греха таить, она иногда размышляла об этом в последнее время. А теперь ей неожиданно представилась возможность увидеть своими глазами, как делает это настоящий знаток. Не упускать же такой шанс!

Потягивая вино, Кэролайн размышляла о том, что, возможно, сама никогда не полюбит, а стало быть, никогда не испытает ничего подобного. Может, это единственный случай все доподлинно выяснить.

Девушка улыбнулась. Только теперь, поразмыслив как следует, она осознала, что ей здорово повезло. «Проведу там несколько минут, — решила Кэролайн, — только чтобы понять, в чем суть дела». В салоне стало слишком жарко.

Северьянов вернулся к столу, но не сел. Мадам Рассел ушла.

— Хотите допить вино или поднимемся наверх? — спросил он. Глаза его блестели.

— Наверх? Уже? Так скоро? — Кэролайн стиснула бокал.

— Я договорился обо всем. Мадам Рассел предложила Викторию. Та обожает пользоваться комнатой с зеркалами и устраивает из этого настоящее шоу для зрителей, находящихся в соседней комнате. Вам нечего бояться, Чарльз, — шепнул он. — А может, предпочитаете уйти? Мой кучер отвезет вас домой.

Кэролайн почему-то было трудно думать, но она уже приняла решение и не собиралась уезжать. Она вскочила.

— Я готов.

— Заинтересовались? — Князь обнял ее за плечи. — Возможно, вам не следовало так быстро пить портвейн. Он довольно крепок.

— Я также трезв, как и вы, — сказала Кэролайн, хотя чувствовала, что немного опьянела.

— Может, оно и лучше, ведь вы так застенчивы.

Наверное, князь прав. Кэролайн последовала за ним вдоль коридора и вверх по лестнице. Он по-прежнему обнимал ее. Рука князя, теплая и сильная, заставляла девушку ощущать его близость. Это доставляло ей удовольствие. Конечно, с его стороны это всего лишь дружеский жест, проявление мужской солидарности. При ходьбе бедро князя соприкасалось с ее бедром. Рука его еще крепче обняла ее.

Голова у Кэролайн слегка кружилась, мысли разбредались. Ей то и дело приходилось напоминать себе, что она не женщина. Но ведь князь уверен, что она — Брайтон. И они с ним в борделе, где он с минуты на минуту начнет заниматься любовью с другой женщиной. Кэролайн вдруг почувствовала, что ей не терпится увидеть это.

На втором этаже, по обе стороны коридора, были закрыты все двери, кроме одной. Они помедлили на пороге. Кэролайн вдруг испугалась того, что должно произойти. Перед зеркалом расчесывала щеткой густые, иссиня-черные волосы одна из самых изящных женщин, каких она видела. На ней был нежно-розовый атласный халатик. Она опустила щетку и оглядела Северьянова и Кэролайн.

— Здравствуй, Виктория, — деловито начал Северьянов. — Это мой юный друг Чарльз. Меня можешь называть Николасом.

У Кэролайн перехватило дыхание. Не лучше ли уйти, пока не поздно?

Виктория, улыбнувшись гостям, подошла к ним. Ее массивная грудь колыхалась под атласным халатиком, сквозь который проступали соски. Кэролайн мучительно покраснела, поняв, что под халатиком на женщине ничего нет. Впрочем, не ждать же от подобных женщин скромности.

— Добрый вечер, джентльмены, — прозвучал детский голосок. Виктория устремила на них бирюзовые невинные глаза.

Кэролайн подивилась, как не соответствует это роскошно развитое женское тело детскому выражению лица. Из-за этого Виктория выглядела не старше пятнадцати.

— Клер сказала, что ты красавец и очень понравишься мне. — Виктория робко улыбнулась. — А еще она сказала, что ты настоящий князь!

— Верно. Может, проводим Чарльза в соседнюю комнату? Он глядел не на Викторию, а на Кэролайн. Его рука все еще лежала на ее талии.

— Вы готовы, Чарльз?

Несмотря на ужасное напряжение, Кэролайн хотелось кое-что узнать о Виктории. Нравится ли ей быть проституткой? Сколько лет этой женщине на самом деле? Не жестоко ли обращаются с ней клиенты?

Виктория подошла ближе, и халатик распахнулся на ее груди. Вспыхнув, девушка взглянула на Северьянова и увидела, что он наблюдал за ней своими спокойными янтарными глазами.

Она вдруг забыла о том, что в комнате находится еще одна женщина. Северьянов, наверное, тоже забыл о ней. Во всяком случае, глаза его блестели так ярко, что Кэролайн окончательно потеряла покой. Девушке вдруг показалось, что он вот-вот протянет руки и обнимет ее.

Но тут Виктория разрушила магию момента.

— Вы уверены, что хотите только наблюдать, Чарльз? — спросила она с милой улыбкой. — Может, останетесь с нами? Я уже пробовала делать это втроем. — Она облизнула очаровательные губки розовым язычком. Кэролайн как завороженная уставилась на нее.

— Чарльз? Не хотите ли присоединиться к нам? — спросил Северьянов.

— Нет! Уж лучше… я буду наблюдать, — ответила Кэролайн, уже сомневаясь, что у нее хватит смелости пройти через все это.

Виктория улыбнулась и, прошуршав шелком халатика, быстро вышла в коридор. Кэролайн последовала было за ней, но Северьянов, схватив за запястье, удержал ее.

Глаза его блестели, но во взгляде было что-то странное.

— Я не имел права затевать все это. — Взгляд князя скользнул по ее лицу и задержался на губах. Сердце Кэролайн неистово забилось. — Я чувствую себя дьяволом, который решил совратить невинного младенца. Наверное, нам лучше уехать и поразвлечься где-нибудь в другом месте.

Кэролайн тяжело дышала. Она смотрела на его губы, и ей вдруг захотелось прикоснуться к ним, попробовать, каковы они на вкус. Испуганная, она сказала себе, что сейчас не время желать Северьянова. К тому же такой тип мужчин ей никогда не нравился. Да и сам он наверняка хочет эту красивую, похожую на ребенка проститутку.

— Я предпочла бы уехать, — призналась она, — хотя, возможно, у меня никогда больше не будет подобного шанса. — Она слишком поздно сообразила, что говорит как Кэролайн.

Князь молча уставился на нее.

На пороге снова появилась Виктория.

— Чем вы тут заняты? — недовольно спросила она. Северьянов, казалось, не слышал ее.

— Вам очень хочется остаться… и наблюдать за мной? — обратился он к Кэролайн.

Она задрожала. Ну и вопрос!

— Не знаю, — прошептала она. — Мне было бы очень… любопытно.

Князь не отпустил ее руку. Глаза его потемнели. Указав на дверь, он сказал:

— После вас… Чарльз.

Кэролайн последовала за Викторией в смежную комнату, меблированную как спальня. Однако постель была развернута к стене, а не к камину. Сквозь окно в стене девушка видела соседнюю комнату, где проститутке предстояло обслуживать князя. Между тем Северьянов подошел и встал за спиной Кэролайн — так близко, что она ощутила жар его тела. Она не шелохнулась,

— В этой комнате окно служит зеркалом, — шепнул князь, и Кэролайн ощутила его дыхание на своем ухе.

Она замерла, прислушиваясь к удивительным ощущениям в своем теле.

Северьянов положил ладони ей на плечи. Кэролайн покачнулась назад и прижалась к его сильному торсу.

— Будете наблюдать за мной отсюда, — тихо сказал он. Кэролайн затрепетала.

— Умно устроено, не правда ли? — рассмеялась Виктория.

Кэролайн молча кивнула. Северьянов отступил в сторону. Она украдкой взглянула на него. В нем чувствовалось внутреннее напряжение, причины которого Кэролайн не понимала.

Виктория подошла к Северьянову и, прижавшись к нему, заглянула в глаза. Ее халатик распахнулся, открыв обнаженную грудь. Кэролайн закусила губу.

— Начнем, сэр? — Виктория кокетливо улыбнулась. Князь даже не пошевелился. Похоже, он вообще не замечал эту женщину.

— Решайте, Чарльз, — сказал Северьянов.

Кэролайн сжала кулачки, не зная, что делать. Она растерялась, но при этом испытывала странное возбуждение. Ее взгляд медленно скользнул по лицу князя и вновь задержался на губах.

— Чего вы оба ждете? — Виктория уже начинала сердиться. — Может, я вам вообще не нужна? — Ее рука кругообразными движениями поглаживала его живот. — Если он хочет наблюдать, пусть наблюдает. А мы с тобой пойдем, а? — Виктория теряла терпение. Ее рука опускалась все ниже и ниже, скользя по мундиру и направляясь к тому месту, где полы раздвигались над брюками.

Кэролайн заметила там внушительных размеров бугор.

— Идем, — шепнула князю Виктория. Ее пальцы бесстыдно прошлись по его плоти. Кэролайн затаила дыхание. Северьянов схватил Викторию за руку.

— Боюсь, мы зашли слишком далеко, — твердо сказал он.

Кэролайн чуть не рухнула в ближайшее кресло. Князь прервал игру, а она все еще находилась под впечатлением того, как рука проститутки прикасается к символу его мужского достоинства.

Виктория рассердилась. Северьянов решительно увел проститутку в ее комнату. Халатик Виктории совсем распахнулся. Кэролайн пыталась понять, интересует ли князя проститутка, но никакого интереса не замечала. Лицо его выражало только раздражение. Увидев, что он уходит из комнаты проститутки, она отвернулась.

Кэролайн чувствовала себя так, словно только что чудом избежала серьезной опасности.

— Идемте! — резко сказал Северьянов, появляясь в дверях. Лицо его было напряжено, зубы стиснуты.

Кэролайн мрачно кивнула, думая о том, что затея провалилась, и стараясь не вспоминать свои недавние впечатления. Она старалась идти размашистым шагом. Князь следовал за ней. К несчастью, спускаясь по лестнице, они столкнулись лицом к лицу с мадам Рассел, а Кэролайн хотелось поскорее выбраться из борделя.

Клэр удивленно подняла светлые брови.

— Что-нибудь не так, Чарльз?

— Уже поздно. Я должен идти. Я… плохо чувствую себя.

— Вы очень бледны. И кажется, расстроены. — Клэр обменялась взглядом с Северьяновым. — Могу ли я чем-нибудь помочь? Не выпьете ли бренди?

— Нет, спасибо.

Северьянов крепко взял Кэролайн за руку.

— Спасибо, Клэр, — сказал он. — Надеюсь, мы еще увидимся.

Он решительно вывел Кэролайн из борделя. Она с удовольствием вдохнула свежий воздух. Интересно, остался бы он с проституткой, если бы ее не было с ним? Она покраснела. Эта мысль разозлила ее. Возмутительно, что у нее возникают подобные эмоции. Сейчас ей меньше всего хотелось оказаться в карете Северьянова. Она все еще ощущала его дыхание на своем ухе, его теплые ладони на своих плечах и его сильное тело. И, сама того не желая, Кэролайн все еще видела молочно-белую ручку Виктории, игриво поглаживающую его символ мужественности.

— Чарльз?

Кэролайн, встретившись взглядом с князем, потупилась.

— Я возьму наемный экипаж.

— Вам не найти наемного экипажа в такое время. — Кивком головы князь указал на ливрейных лакеев, застывших в ожидании возле распахнутой дверцы его кареты. — Садитесь, Чарльз.

Кэролайн, еще раз вдохнув прохладный ночной воздух, нырнула в карету. Он вошел следом за ней, и карета слегка осела под его весом. Князь расположился напротив Кэролайн. Она не поднимала глаз и поглаживала полость из собольего меха.

— Чарльз? Вы, кажется, очень взволнованы, — заметил Северьянов.

— Ничуть. — Она заставила себя улыбнуться. Кэролайн была не только взволнована, но и возбуждена, более того, ощущала что-то странное и доселе неведомое внизу живота.

Наконец их взгляды встретились. Его глаза завораживающе блестели.

— Да, вечер взволновал и меня, — признался князь.

О чем это он? Разве нельзя говорить проще и понятнее? Кэролайн нестерпимо захотелось, чтобы князь наклонился и поцеловал ее, она мечтала ощутить на своих губах его губы и прижаться к нему. Почему она не может позволить себе такую же дерзость, как Виктория?

Внезапно князь поднял руку.

Кэролайн отпрянула, испугавшись, что он сейчас ласково погладит ее по щеке. Она на мгновение забыла, что переодета в мужскую одежду и зовут ее Брайтон.

Но Северьянов не прикоснулся к ее щеке, а снял с нее очки.

— Стекла запотели, — сказал он и, достав носовой платок, начал протирать их, не спуская с нее взгляда. Потом князь водрузил очки на нос. — Позвольте отвезти вас домой.

Глава 10

— Куда вас доставить? — спросил Николас, как только карета двинулась.

— Я остановился в гостинице, — ответила Кэролайн, избегая его взгляда. Она назвала ему место в двух кварталах от отцовской лавки.

Николас внимательно смотрел на девушку. Он намеревался поиграть с ней как кошка с мышью, чтобы проучить за вранье с переодеванием. Ему хотелось посмотреть, далеко ли зайдет Кэролайн. Князь был уверен, что она признается в обмане еще до того, как они поднимутся по лестнице. Но девушка не сделала этого. Она, помалкивая, играла свою роль. В конце концов не выдержал он, Николас. А Кэролайн взяла над ним верх в этом раунде.

Интересно, что она сделала бы, если бы он у нее на глазах овладел проституткой? Князь украдкой взглянул на ее раскрасневшееся лицо. Осталась бы Кэролайн там? Наблюдала бы за ними? Его это, пожалуй, не очень удивило бы.

Конечно, князю пришлось выйти из игры. Совершенно очевидно, что Кэролайн — наивная девушка, такая же наивная, как и ее любительская шпионская деятельность.

— Почему вы так пристально смотрите на меня, — резко спросила она, — может, у меня выросли рога?

Северьянов действительно слишком упорно смотрел на нее. Даже с безобразным гримом и в очках она выглядела очень привлекательно: полные свежие губы и очаровательный носик, огромные ярко-зеленые глаза.

Весьма опытный князь прекрасно понимал, что в борделе его возбудила отнюдь не проститутка. Как же быть дальше? Мысль соблазнить невинную девушку, даже если она сама затеяла с ним опасные игры, претила ему. Князю никогда не приходило в голову вступить в подобную связь. Но сейчас он вдруг представил себе страстную любовную интрижку с Кэролайн. Проблема в том, что Кэролайн слишком романтична и не переживет неизбежного конца мимолетной связи. Князь знал это так же точно, как и то, что солнце восходит на востоке.

— Вы не сказали почти ни слова с тех пор, как мы уехали от мадам Рассел.

— О чем говорить? — Кэролайн взглянула на него.

— Вы что-то раскраснелись, вам жарко? — тихо спросил князь, словно не догадываясь о причине.

— Нельзя ли открыть окно?

— Надеюсь, вы извлекли пользу из этого вечера?

— Да, — промолвила она.

Князь понимал, что каждый человек должен когда-нибудь повзрослеть. Но ему все же не хотелось быть первым, кто рассеет ее романтические иллюзии.

— Возможно, — он наклонился вперед, — вы когда-нибудь сами вернетесь в заведение мадам Рассел. Уверен, Клэр с радостью примет вас в любое время…

Ее глаза под запотевшими стеклами очков испуганно расширились.

— Возможно.

Князь едва удержался от смеха, представив себе эту картину.

— Похоже, вы с мадам Рассел — близкие друзья, — неожиданно сказала она.

— Так и есть. Много лет назад она содержала такое же заведение в Париже. Мой отец возил нас с братом туда, когда мы были зелеными юнцами.

— И с тех пор вы сохранили теплое отношение к ней? Девушка, кажется, ревнует? Как ни странно, князю это понравилось.

— Она необыкновенная женщина — искренняя, без всякого притворства.

— Князь, вы все же не слишком высокого мнения о женщинах.

— Очень немногие женщины заслуживают высокого мнения, и это понятно. Большинству от меня что-то нужно, и они стараются добиться своего, не стесняясь в методах.

— Могу себе представить, — пробормотала она, краснея. Князь взглянул на ее поникшую головку. Девушка чертовски наивна! Она не может быть политическим агентом. Теперь он был уверен в этом. Затея с переодеванием, вероятно, вызвана какими-то другими причинами. Возможно, ее толкнуло на это непреодолимое любопытство. Большинство женщин не стремятся расширить свой кругозор и идут по проторенной дорожке: выходят замуж по расчету, рожают детей и, не зная забот, кружатся в вихре светских развлечений. В отличие от них Кэролайн, несомненно, интеллектуалка, она образованна, начитанна и, по молодости, легкомысленно пренебрегает условностями. Подумать только, читала Абеляра! Князь до сих пор не оправился от удивления.

— Говорят, — Кэролайн так и не поднимала глаз, — где бы вы ни появились, после вас остаются разбитые сердца.

У него дрогнуло сердце.

— Это вздор.

— Вот как?

— Если я и разбил чье-то сердце, мне об этом ничего не известно.

— Я так и думал, — безрадостно заметила Кэролайн.

И тут их глаза встретились. Девушка вдруг показалась ему такой хрупкой и уязвимой, такой невинной и наивной и вместе с тем такой женственной и соблазнительной, несмотря на безобразный маскарадный костюм! И так же неожиданно князя охватило страстное желание обладать ею, послав ко всем чертям возможные последствия. Он отвел взгляд, надеясь, что это мимолетное помрачение рассудка пройдет.

— Мы приехали.

Карета остановилась. Снаружи послышались шаги лакеев, спешащих распахнуть дверцу.

Она не сразу поднялась, и несколько мгновений они молча смотрели в глаза друг другу.

— Вечер был очень… интересный, — сказала Кэролайн. Князь промолчал.

— Доброй ночи, Северьянов. — Выходя из кареты, девушка оглянулась.

— Буду рад снова увидеться с вами, Чарльз, — сказал князь. И это была чистая правда.

Он подал знак кучеру, и карета тронулась. Князь не оглянулся, хотя это стоило ему больших усилий. Николасу стало грустно.

Несколько часов спустя Николас остановился возле лавки Брауна. Стояло солнечное утро. Не удержавшись от соблазна, он появился здесь, ибо догадывался, что после прошлой ночи Кэролайн едва ли ожидает его.

Князь толкнул дверь, и над ней звякнул колокольчик. За конторкой сидел коренастый седеющий мужчина и что-то писал. Кэролайн не было видно, но ведь еще не пробило и десяти, а прошлой ночью она вернулась домой почти в два часа.

Увидев князя, пожилой джентльмен улыбнулся. Николас решил, что это, наверное, и есть Джордж Браун, но не нашел особого сходства между отцом и дочерью. Он остановился перед конторкой.

— Доброе утро. Вы, полагаю, Джордж Браун? Джордж закрыл бухгалтерскую книгу и сунул ее в ящик под конторкой.

— Да, это я, — ответил он с несколько натянутой улыбкой. — Мы с вами знакомы, сэр?

— Разрешите представиться: я — князь Николай Северьянов. — Николас заметил, что в глазах хозяина лавки промелькнуло беспокойство. Интересно, что его встревожило?

— Ну как же, как же. На днях моя дочь получила от вас заказ. — Джордж отвернулся и, взяв в руки стопку листков, начал внимательно просматривать их.

Заметив, что у него слегка дрожат руки, Николас задумался. Что-то произошло, но что? Проще всего, конечно, предположить, что Джордж принимает участие в затеях дочери. Однако вчера князь пришел к выводу, что переодевание Кэролайн не имеет ничего общего с войной или слежкой. Так что Джорджу наверняка ничего не известно о недавнем приключении Николаса с его дочерью.

— Меня интересует «Так и не так» Абеляра в оригинале. — Николас украдкой взглянул на ведущую наверх лестницу. — А также энциклопедия Бартоломью.

— Да, теперь я вспомнил. — Джордж отложил листки. — Абеляра, боюсь, не удастся найти. Я связался со своими клиентами и на континенте, и здесь, в Англии. А Бартоломью я видел в Праге. Надеюсь, книгу можно будет купить, если заплатить за нее хорошую цену.

— Какую же? — спросил Николас.

— Возможно, тысячу фунтов. Князь кивнул.

— Сообщите вашему клиенту, что я согласен. Даже готов, если надо, увеличить сумму вдвое.

Джордж широко раскрыл глаза.

Скрипнула половица, и мужчины одновременно взглянули на лестницу. Держась за перила, к ним спускалась Кэролайн. Николас тотчас же забыл и о Джордже, и о заказе.

Он во все глаза смотрел на нее. Она была в светло-голубом муслиновом платье с длинными рукавами и высоким воротником, простеньком и очень женственном — в отличие от маскарадного костюма. Князь понимал, что она не просто хорошенькая, а красивая, очень красивая, и у него защемило сердце.

Девушка, заметив его напряженный взгляд, растерялась. На ее нежной, как тонкий английский фарфор, коже не осталось следов грима. Вместо Чарльза появилась прелестная молодая женщина с огромными зелеными глазами и белокурыми волосами.

— Доброе утро, Кэролайн, — сказал Джордж.

Девушка подошла к мужчинам и на мгновение встретилась взглядом с Николасом. Щечки ее вспыхнули. Может, ей вспомнилось все, что произошло прошлой ночью? Уж ему-то точно вспомнилось.

— Извини, папа, я проспала. — Кэролайн поцеловала отца в щеку. Потом взглянула на Николаса и слегка присела в реверансе. — Князь Северьянов, рада видеть вас. — Она была явно испугана и от этого показалась ему совершенно беззащитной.

Он склонился к ее руке.

— Разве я мог не прийти? Сегодня меня привело сюда не только желание заполучить редкие книги, — тихо сказал князь. Девушка покраснела еще сильнее.

— Мы обсуждали заказы князя, — вмешался Джордж, переводя встревоженный взгляд с Кэролайн на Николаса. — И только что заключили сделку. Я сказал князю, что он может заплатить за Бартоломью не вперед, а после получения книги. — Это был намек на то, что князю пора уходить.

Но Николас сделал вид, что не понял намека, и раскрыл бумажник.

— Позвольте мне внести аванс для оплаты наших будущих сделок. — Он обернулся к Кэролайн и больше не обращал внимания на Джорджа, как будто того и не было в комнате. — Мисс Браун, не поможете ли мне выбрать книгу для моей сестры?

Кэролайн удивленно улыбнулась. Николас ответил ей любезной улыбкой. Вчера он сказал Чарльзу, что у него нет сестер, но ведь предполагается, что Кэролайн об этом не знает.

— С удовольствием, — наконец ответила она. — Что любит читать ваша сестра? — Голос ее слегка дрожал, но тон был язвительным.

— Она весьма романтична. Может, что-нибудь из поэзии? Любовная лирика? Все женщины мечтают о любви.

Кэролайн закусила губку. Уж не вспомнила ли она их вчерашний разговор? Как и предполагал князь, девушка проглотила наживку.

— Любовь — важная часть жизни как для мужчин, так и для женщин, ваше сиятельство. Не согласны?

— Думаю, — возразил князь, забавляясь разговором, — для женщин любовь гораздо важнее, чем для мужчин. К примеру, женщины стремятся выйти замуж по любви. А по-моему, это нелепая фантазия.

— Я не считаю это стремление нелепым. Мои родители, например, вступили в брак по любви. — Кэролайн гордо вздернула подбородок.

— Вы защищаете женскую точку зрения, Кэролайн.

— Мой отец тоже женился по любви. — Она обратилась к Джорджу:

— Не так ли, папа?

— Конечно, я любил твою мать, Кэролайн.

Кэролайн взглянула на князя.

Джордж все-таки не сказал, что женился по любви, но Николас не стал заострять на этом внимание.

— А вы, мисс Браун? Вы тоже надеетесь выйти замуж по любви?

Не успела удивленная девушка ответить, вмешался Джордж:

— Кэролайн, у меня назначена встреча на одиннадцать тридцать.

— Значит, тебе пора идти, — отозвалась она с явным облегчением. — А мне, очевидно, придется поискать что-нибудь из романтической поэзии для сестры князя.

Николас с нетерпением ожидал, когда же наконец уйдет Джордж.

— У меня есть еще несколько минут. — Джордж с опаской взглянул на князя.

— Не задерживайтесь из-за меня, — невозмутимо промолвил Николас.

Джордж промолчал, а Кэролайн нахмурила лобик.

— Отец задерживается вовсе не из-за вас. Не беспокойся, папа. Ступай.

Она подошла к полкам и взяла один из томов.

— Это Вордсворт. У нас богатый выбор поэтов. Есть Томас Мор, Байрон и множество других. Расскажите немного о своей сестре…

— А кого из поэтов любите вы? — спросил Николас. — Думаю, сестре понравится то, что вы посоветуете. — Он улыбнулся. — Но вы так и не ответили на мой вопрос: надеетесь ли выйти замуж по любви?

— Вообще-то я не уверена, что когда-нибудь выйду замуж.

— Вот как? — усомнился князь.

— Вы насмехаетесь, а я говорю искренне.

— Но вы красивая женщина. Умная и образованная… Хотя и слишком романтически настроены. Трудно представить, что вы останетесь старой девой.

— Как решу, так и будет.

— Но вы только что сказали, что любовь — важная часть жизни. Неужели вы намеренно лишите себя столь важной части?

— Любовь не возникает по мановению волшебной палочки. Не вижу необходимости связывать себя на всю жизнь с каким-нибудь болваном с низменными инстинктами, который навяжет мне роль, играть которую я не желаю. Я просвещенная женщина и обязана многое сделать в жизни. — Она улыбнулась так, будто считала, что дала исчерпывающее объяснение.

Может, девушка намекала на то, что его низменные инстинкты проявились вчера вечером? Вполне возможно.

— Вы убедили меня. Но что, если вас сразит наповал любовь с первого взгляда?

Она испуганно взглянула на князя.

— Не знаю.

— А я знаю, — усмехнулся он. — Вы броситесь в объятия этого героя с такой страстью, какую до сих пор отдавали своим книгам.

Князь ничуть не сомневался в этом, хотя уже немного ревновал Кэролайн к мужчине, который когда-нибудь завоюет ее сердце.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Девушка покраснела. — Мы, кажется, искали томик стихов для вашей сестры?

— Да. Так что же вы сами любите?

Она замялась.

— Вы что-то скрываете? — спросил Николас.

— Вы большой знаток человеческой природы, не так ли? Ну так вот: я больше всего люблю сонеты Шекспира.

— Шекспир? Мне не следует удивляться. Вы очень непредсказуемы, мисс Браун. Значит, Шекспир. — Он покачал головой. — И это говорит женщина, читавшая Абеляра и Бентама?

— Человеческая натура многогранна, ваше сиятельство, — язвительно заметила Кэролайн.

Николас прислонился к книжной полке. Эпизоды прошлой ночи вихрем пронеслись у него в голове. Он знал, что девушка вспоминает о том же.

— Найдите мне Шекспира, — попросил князь.

Она кивнула, поставила на место Вордсворта и взяла сонеты.

— Надеюсь, вашей сестре это понравится. — Кэролайн протянула ему книгу. Их взгляды встретились.

— По правде говоря, я собираюсь прочесть ее сам. — Николас не сводил с нее глаз.

Сзади раздалось покашливание. Кэролайн вздрогнула. Николас оглянулся. Джордж стоял в сюртуке и шляпе.

— Мне пора, — сказал он. Ему явно не хотелось оставлять их наедине. — Вам выписать счет за вашу покупку? — спросил Джордж у Николаса.

— Я еще не все купил. — Князь любезно улыбнулся.

— Я вернусь часа через полтора. — Джордж кивнул.

— Не беспокойся, папа. — Кэролайн поцеловала его в щеку. Она проводила отца взглядом и, едва за ним закрылась дверь, с улыбкой обратилась к Николасу:

— Что-нибудь еще?

— Признаться, то, о чем я хотел бы попросить, не имеет отношения ни к поэзии, ни к книгам. Она замерла.

— Я понимаю, сейчас вы заняты в лавке, но, возможно, позднее позволите мне пригласить вас прокатиться в парке? Скажем, завтра в три часа?

Кэролайн удивленно взглянула на него.

— Я… я не знаю.

— Прошу вас, не огорчайте меня отказом. — Князь приложил руку к сердцу.

Она судорожно глотнула воздух.

— Я не понимаю… ваших намерений.

— Все очень просто. Я надеюсь закрепить нашу дружбу — и только.

— А вдруг это не понравится вашей жене?

— Такое невинное знакомство? Едва ли. Но, может быть, вы боитесь?

Кэролайн вздернула подбородок:

— Не такая уж я кроткая овечка, ваше сиятельство.

Николас усмехнулся.

— Слава Богу, значит, вы мне не откажете?

— Вам когда-нибудь отказывали, ваше сиятельство?

— Нет.

— Я так и думала. Значит, это будет впервые.

— Но мы могли бы поговорить о Бентаме, если угодно.

Она рассмеялась.

— Как офицер и как джентльмен, клянусь вернуть вас домой в целости и сохранности. Если вы боитесь этого. Глаза ее сверкнули.

— Разве я сказала, что боюсь, ваше сиятельство?

— Мне так показалось.

— Ну что ж, я давненько не каталась по парку. Значит, в три часа? Тогда до завтра. Князь поклонился.

— Буду с нетерпением ждать нашей встречи.

Глава 11

«НОЧНЫЕ БАБОЧКИ»

Насколько популярен этот бордель среди самых модных на сегодняшний день заведений подобного рода? Ответ на этот вопрос таков: весьма популярен, потому что даже в будни, около полуночи, не менее дюжины джентльменов посетили один ничем не примечательный кирпичный дом неподалеку от Деланси-сквер, владелица которого старается всячески угодить своим клиентам. Женщины там подобраны со знанием дела и способны удовлетворить даже самые экстравагантные желания джентльменов. В данной статье речь идет только о тех джентльменах, которые развлекались в гостиных, и репортер не знает, сколько их находилось в это время за закрытыми дверями отдельных кабинетов в обществе жриц любви. Но как объяснить появление там члена палаты общин, сэра Т.В. ? Быть может, сэр В. расследовал вопрос о запретной любви, готовясь выступить в палате общин и обличить пороки, разъедающие общество? А не стоит ли вспомнить старую пословицу о тех, кто больше всех протестует?… Увы, этот достойный член парламента был не единственным там титулованным лицом и членом правительства. Один из членов кабинета Ливерпула тоже не слишком любит сидеть дома в полуночный час. Возможно, заведение мадам особенно притягательное место сбора наиболее знаменитых или, напротив, бесславных членов нашего общества. Так или иначе, в комнаты, расположенные наверху, проследовал один сановный иностранец, а он ни много ни мало имеет княжеский титул.

Николас в изумлении глянул на статью Коппервилла. Он вернулся домой переодеться после ленча, собираясь после этого заехать за Кэролайн. Князь лихорадочно обдумывал ситуацию. Возможно ли такое? Неужели эта девушка, выдававшая себя за Чарльза Брайтона, подписывается именем Чарльза Коппервилла?

Полный абсурд!

Но, с другой стороны, это объясняло многое.

Значит, она очень быстро написала статью и вчера отнесла ее в редакцию «Кроникл». Итак, Кэролайн сочинила свой сатирический опус после их визита к Клэр. Князь задумчиво уставился на письменный стол. Он не верил в совпадение. А что, если Коппервилл находился у Клэр в то же самое время, когда они с Кэролайн были там? Возможно, но маловероятно.

Скорее всего маленькая Кэролайн Браун и есть Чарльз

Коппервилл.

Князь расхохотался до слез.

Черт возьми! Ему следовало догадаться с самого начала, что Коппервилл — женщина, но он объяснил наивность и романтизм сатирика его молодостью, а не принадлежностью к слабому полу. Ну что ж, теперь Николас знал, причина и в том и в другом. Он покачал головой, все еще не оправившись от удивления. И вдруг ему стала понятна причина переодевания Кэролайн в мужскую одежду: да это же ее метод сбора материала для сатирической колонки! Разумеется, она не политический шпион. Как же ей добывать информацию, если она не пэр? Конечно, Кэролайн — это Коппервилл. У них совершенно одинаковые взгляды!

Наконец-то князь понял все. Как глупо, что он не догадался об этом сразу. Кэролайн, умная, хорошо начитанная, полная энтузиазма, романтизма и оптимизма, бросила вызов обществу, стараясь перевернуть все вверх дном. Девушка привела его в восхищение.

Теперь князь понял, зачем она переодевалась в мужской костюм и почему тайно наблюдала за его домом. Она следила за ним не потому, что он посланник русского царя, нет, ее цель в другом — собрать материал для статей.

Впрочем, это не объясняло настороженности ее отца, явно что-то скрывавшего. Николас не сомневался, что тот по уши увяз в каких-то неприятных делах, видимо, далеко не таких невинных, как занятия Кэролайн.

Сложив руки за спиной, Николас долго шагал из угла в угол библиотеки. Но как она умна и скрытна!

Однако не умнее, решил он, чем «один сановный иностранец».

Кэролайн решила не надевать нарядное платье, не украшать волосы ленточкой, а уж тем более, избави Бог, не подкрашивать губы. Она не какая-нибудь тщеславная дурочка, чтобы вести себя подобным образом.

Зачем князь пригласил ее прокатиться по парку? Ведь это тот самый мужчина, который прошлой ночью привез ее в бордель, где, судя по всему, бывал не впервые. Этот мужчина имел любовную связь с восхитительной леди Кэррэдин. И к тому же был женат, как говорят, на одной из самых красивых женщин. Что же означает его приглашение?

Значит, князь просто-напросто распутник. А она женщина. И хотя он обещал вернуть ее домой целой и невредимой, несомненно, намерен поразвлечься с ней. Согласившись поехать с ним на прогулку, она подвергает себя опасности. Это совершенно очевидно.

Кэролайн взглянула на стенные часы в своей комнате: уже три. Взяв синюю шаль, она спустилась вниз. Девушка не могла не принять его вызов: князь скоро поймет, что она не отличается от женщин, с которыми он обычно имел дело.

Кэролайн уже предупредила отца, что у нее на вторую половину дня назначены кое-какие дела. Джордж сидел за конторкой и читал. Роман Вильяма Коббетта лежал в сторонке, а отец развернул номер «Морнинг кроникл». У нее екнуло сердце. Она, конечно, рисковала, написав о борделе, но устоять было трудно: очень уж удобный подвернулся случай. Кэролайн была готова еще раз встретиться с Северьяновым в обличье Брайтона. Возможно, он догадается, что Брайтон и Коппервилл — одно и то же лицо, но она скажет князю, будто Коппервилл случайно оказался в борделе в тот же самый вечер. Пусть он подозревает, теряется в догадках, но Кэролайн ни в чем не признается. Перед схваткой с князем ее охватило нервное возбуждение, и она улыбнулась, весьма довольная собой. Северьянов умен, несомненно, но ведь и она не глупа!

Джордж оторвался от газеты и, нахмурившись, взглянул на нее.

— Как тебе пришло в голову написать такое, Кэролайн? Она бросила испуганный взгляд на дверь, но Северьянов еще не появился.

— У меня есть свои источники информации, папа. — Девушка весело улыбнулась.

Джордж сверлил ее испытующим взглядом.

— Если ты действительно побывала в подобном заведении, переодевшись в мужской костюм, то я должен положить этому конец.

Кэролайн обняла отца за плечи.

— Папа, ты ведь знаешь, журналист не может раскрывать свои источники информации!

— Признайся, ты была там. Кэролайн, ты зашла слишком далеко!

Она вспыхнула.

— Папа, неужели тебе не понравилась статья? Он тяжело вздохнул.

— Скажи, а Вудхэвен действительно был там?

Кэролайн кивнула.

— Просто не верится! Какое лицемерие! А кто же второй джентльмен — член кабинета Ливерпула?

— Пожалуй, я оставлю эту информацию при себе, а ты подумай и попробуй догадаться.

— Ты ведешь себя неосмотрительно, Кэролайн.

Девушка снова взглянула на дверь.

— Вообще-то это был старший Дэвисон, — шепнула она.

— Подумать только! Вот уж действительно, никогда не угадаешь, что у человека на уме!

— Меня тоже это удивило.

Джордж покачал головой.

— Чудесная погода для прогулки. Куда ты идешь, дорогая? Только не говори мне, что продолжаешь расследование.

— Меня пригласили покататься по парку.

— С молодым Дэвисоном? — оживился Джордж. В этот момент над дверью звякнул колокольчик. У Кэролайн радостно забилось сердце. Но она вздрогнула от неожиданности, увидев на пороге Энтони Дэвисона.

— Нет, не с ним, — торопливо сказала она отцу.

— Не понимаю, — пробормотал озадаченный Джордж.

— Я еду с Северьяновым.

Джордж не скрыл изумления. Кэролайн видела, что он не одобряет этого и сейчас начнет возражать. Она быстро направилась к молодому Дэвисону. В руках у того был букет цветов.

— Здравствуйте, лорд Энтони.

— Здравствуйте, мистер Браун. Мисс Браун, а это для вас. — Он не сводил с девушки голубых глаз.

Кэролайн не ожидала цветов, но и не слишком удивилась. Вообще-то ее мысли были поглощены предстоящей прогулкой в парке.

— Спасибо. — Она взяла лилии. — Вы очень любезны, Я сейчас принесу вазу.

Снова звякнул колокольчик над дверью.

Кэролайн замерла, увидев входящего в лавку князя Северьянова. Сквозь распахнутую дверь она заметила небольшой кабриолет, рассчитанный на двоих пассажиров. В сравнении с его черной лакированной каретой с гербами кабриолет казался слишком маленьким и интимно-уютным.

Девушка вновь вспомнила их ночное приключение и то, в каком напряжении она провела весь тот вечер. Но тут же объяснила это тем, что опасалась разоблачения,

Северьянов подошел к ней. У Кэролайн замерло сердце. Даже в костюме для прогулки и высоких гессенских ботфортах он был потрясающе красив.

— Добрый день, мисс Браун. — Князь слегка поклонился, но не взял ее руку. В глазах его вспыхнули веселые искорки. — Здравствуйте, мистер Браун, — сказал Северьянов. Посмотрев на Энтони Дэвисона, он обратился к Кэролайн:

— Если вы сожмете букет чуть сильнее, стебли сломаются.

Кэролайн залилась краской.

— Я собиралась поставить их в вазу. — Она взглянула на Энтони и заметила, что тот очень смущен.

— Приятный знак внимания, — обратился князь к Энтони. — Кажется, я не имел удовольствия познакомиться с вами. Князь Николай Северьянов, к вашим услугам.

— Энтони Дэвисон. — Молодой человек поклонился. — Мы с вами встречались несколько раз на приемах, ваше сиятельство, но не были представлены друг другу.

— Весьма польщен. — Северьянов улыбнулся холодно и чуть насмешливо.

Кэролайн ощутила неловкость. Эти мужчины казались соперниками, что, конечно, полный абсурд.

— Я вернусь сию минуту. — Девушка направилась в кухню, налила воду в фарфоровую вазу и поставила в нее лилии. Ее охватило смятение. «Успокойся, — приказала она себе. — Он обычный мужчина, хотя и поразительно красивый, но при этом совершенно испорченный и без всяких моральных принципов. К тому же завсегдатай борделей!»

— Ты что, разговариваешь сама с собой? — удивился Джордж, войдя в кухню.

— Ты застал меня врасплох, — весело отозвалась Кэролайн.

— Едешь кататься с ним?

— Да.

— Я не одобряю этого, Кэролайн.

— Почему?

— Он играет с тобой. Ты сама говорила, что князь — безнравственный человек, распутник. Он хочет тебя использовать и причинит тебе боль.

Кэролайн задумалась. Она только что пришла к тем же выводам. У князя нет честных намерений по отношению к ней. Правда, девушка и сама не знала, что имеет в виду под честными намерениями. Князь — мерзавец. Он использует женщин, ходит к проституткам, пренебрегает женой. Отец, конечно, высказался о нем слишком резко. Но Кэролайн понимала, что он, пожалуй, прав. Северьянов хочет овладеть ею, и больше ничего.

Кэролайн стало трудно дышать. Надо взять себя в руки, ведь она — благоразумная женщина. Нет, наверное, недостаточно благоразумная, ведь ее охватило искушение принять его ухаживания. Кэролайн вздохнула.

— Ты, конечно, прав… — сказала она отцу, напомнив себе, что страсти ее не волнуют. И с чего только они возникают? Нет, ей понятна лишь настоящая любовь — такая, какая связывала ее отца с матерью. Правда, это редко встречается.

— Хорошо, — улыбнулся Джордж. — Рад, что ты образумилась. Хочешь, я сам скажу Северьянову, что ты занята и не сможешь поехать с ним на прогулку?

— Папа, это было бы неучтиво. Я уже обещала. А кроме того, надеюсь узнать что-нибудь полезное для своей очередной статьи.

— Кэролайн, я никогда тебе ничего не запрещал! — воскликнул Джордж.

Она вздернула подбородок.

— В таком случае не делай этого и сейчас. Мне восемнадцать лет. По закону я несовершеннолетняя, но мы с тобой знаем, что я — взрослая и здравомыслящая женщина. Тебе известно, что я разбираюсь в людях. А если он допустит вольности, я дам ему отпор. Впрочем, князь не из тех, кто принуждает женщин к чему-либо дурному, папа.

— Я верю тебе и всегда верил, но не полагаюсь на порядочность князя.

Кэролайн махнула рукой.

— Вздор! Тебе не о чем беспокоиться. — В тот момент она была в этом уверена.

Северьянов, поддерживая Кэролайн под локоть, подсадил ее в кабриолет. Ей хотелось бы, чтобы его прикосновения не действовали на нее так сильно. Он опустился на сиденье рядом с девушкой, прикасаясь к ней крепким бедром, улыбнулся и взял в руки вожжи.

Вспомнив предостережения отца, Кэролайн немного отодвинулась от него и увидела Энтони Дэвисона. Тот смотрел на них с порога книжной лавки в полном смятении. Ей стало жаль его. Она улыбнулась ему и помахала рукой. Кабриолет тронулся. Девушку качнуло к Северьянову.

— Бедняга! Ваш поклонник очень огорчен, что вы уезжаете со мной, — заметил князь.

— Он вовсе не мой поклонник. — Кэролайн поняла, что бесполезно отодвигаться от него.

Северьянов сидел в непринужденной позе, будто править лошадьми не стоило ему ни малейших усилий. Он небрежно вытянул ногу, и эта нога то и дело прикасалась к девушке.

— Вот как? Значит, каждый покупатель приносит вам цветы?

Кэролайн покраснела.

— У меня, кажется, слишком много клиентов, которые покупают книги для своих сестер.

— Весьма странно.

И тут Кэролайн вздрогнула от неожиданности, увидев на сиденье свернутую газету. Князь перехватил ее взгляд.

— Наверное, вы всегда в курсе всех событий, — сказал он.

Кэролайн надеялась, что эта газета не «Морнинг кроникл». Она решила до последнего вздоха не признаваться, что Брайтон и есть Коппервилл. Вспомнив, что сейчас она Кэролайн, девушка чуть не вскрикнула от радости. Значит, сегодня разоблачение ей не грозит!

— Стараюсь быть в курсе. — Кэролайн прочитывала хотя бы одну газету ежедневно. Иначе ей не удалось бы поддерживать свою репутацию.

— Гм-м. Какая же газета вам по вкусу?

— «Таймс».

— Вот как? — удивился князь. — Никогда бы не подумал. «Таймс» — весьма консервативная газета. Ею руководят тори и читают ее тоже тори. А вы, полагаю, сторонница вигов.

Конечно, она была сторонницей вигов.

— Я читаю «Таймс», поскольку считаю необходимым знать, что думает, говорит и собирается предпринять оппозиция.

Князь бросил на нее восхищенный взгляд. Однако Кэролайн заподозрила, что он играет с ней как кошка с мышонком.

— Весьма разумно, — заметил Северьянов.

И тут девушка весьма отчетливо уловила в его взгляде нечто мефистофельское. Он что-то знает, но помалкивает! Они въехали в парк. Вообще-то Кэролайн терпеть не могла «Таймс», а передовицы частенько выводили ее из себя.

— А я предпочитаю «Морнинг кроникл», — вдруг сообщил князь.

У нее екнуло сердце. В этот момент они свернули на широкую дорогу, по которой двигались вереницы карет, колясок, ландо и фаэтонов, а также всадники, прогуливающиеся парами и поодиночке. Дорожку по обе стороны окаймляли высокие дубы с густыми кронами. Полянки покрывала зеленая трава, усеянная веселыми маргаритками.

Неужели князь на что-то намекает? Он не может связать ее с Коппервиллом, если только не знает, что она — Брайтон. Но ведь если бы Северьянов знал это, он никогда не повез бы ее в бордель — этот человек не способен на такой безответственный, аморальный поступок.

— А я думала, что вы предпочитаете «Таймс», — сказала Кэролайн, размышляя, прочел ли он «Ночные бабочки».

— В «Кроникл» печатают много забавного, — отозвался Николас. — Кстати, я захватил с собой последний номер. Если хотите, можете взглянуть.

Кэролайн, насторожившись, сделала попытку сменить тему:

— Когда вы успеваете читать? Наверное, у вас, как у посланца царя, очень много дел? Он усмехнулся.

— Я из тех, кто мало спит, но, несмотря на это, чувствую себя отлично. Каждое утро, чем бы я ни занимался накануне, я встаю около шести, выпиваю чашку чая, при этом бегло просматриваю газеты, затем еду прогуляться верхом. А во время завтрака читаю газеты более основательно.

Теперь Кэролайн не сомневалась, что князь прочел статью Коппервилла в сегодняшнем номере «Кроникл».

— Завидую вашей жизнестойкости. — Она улыбнулась.

— Ну и словечки вы выбираете! — Князь искоса взглянул на нее.

— Не понимаю, какие именно.

Он улыбнулся ей, но ответить не успел, потому что с ним поздоровался ехавший навстречу всадник.

— Добрый день, ваше сиятельство. — Дородный, коренастый джентльмен прикоснулся к полям шляпы и беззастенчиво впился взглядом в Кэролайн.

— Добрый день, — ответил Северьянов.

— Он хотел бы знать, кто я такая, — заметила Кэролайн.

— Да, просто умирает от любопытства. — Ситуация явно забавляла Северьянова.

Кэролайн вдруг подумала, что князь, как и она, насмешливо относится к некоторым причудам светского общества.

Вслед за всадником двигалось открытое ландо с кучером на козлах. В нем сидели две элегантные, привлекательные леди. Обе они во все глаза уставились на Северьянова и Кэролайн.

— Добрый день, ваше сиятельство, — улыбаясь прощебетали дамы, когда их коляска поравнялась с кабриолетом Северьянова. Одна из них кокетливо помахала ему затянутой в перчатку ручкой.

— Добрый день, — с улыбкой ответил князь.

Вторая дама, миловидная пухленькая брюнетка, хихикнула и покраснела. А первая, вытянув шею, уставилась на Кэролайн.

— Все теряются в догадках, с кем вы гуляете, — заметила девушка.

— Вечером для сплетников найдется работа. Они выскажут самые невероятные предположения по поводу моей спутницы.

— Наверное, знать всегда проявляет интерес к тому, с кем… путаются люди их круга?

— Вы, однако, мастер выбирать образные словечки, — удивился князь.

— О чем вы?

Северьянов не ответил на вопрос.

— У членов царской семьи положение еще хуже. Мне, например, нельзя проспать утром, иначе какой-нибудь дотошный газетчик сообщит всем, что я при смерти.

— Вы не преувеличиваете?

— Ничуть. Но мы, Северьяновы, привыкли быть в центре внимания: за нами следят, пристают с вопросами, нас выслеживают и без конца сплетничают о нас. Это проза придворной жизни. Надо только не терять чувства юмора. Думаю, у большинства подобных людей жизнь слишком бесцветна, поэтому они так болезненно интересуются подробностями моей.

Смущенной Кэролайн хотелось немедленно опровергнуть его предположение, заявить, что она живет полной жизнью. А следила за ним вовсе не потому, что ей скучно.

— Неудивительно, что обычный человек смотрит снизу вверх на такого вельможу, как вы. Однако это не означает, что наша жизнь пуста и неинтересна. Просто мы проявляем естественное любопытство к жизни знатных людей.

— Неужели? А вот вам я интересен, Кэролайн? — вкрадчиво спросил князь.

Она покраснела и опустила глаза, чтобы не встречаться с его проницательным взглядом.

— Конечно, интересны. Я никогда прежде не видела так близко русского князя и вот теперь катаюсь с ним в парке, будто мы старые друзья! — Он молчал. — Ну, может, не как старые друзья, а как новые.

— Опыт подсказывает мне, что дружба между мужчиной и женщиной — явление необычное.

— Мой опыт говорит о другом, — поспешно возразила девушка.

Князь усмехнулся.

— Уверен, у вас богатый опыт. Скажите, Кэролайн, много ли у вас друзей-мужчин? Я говорю о платонических отношениях.

— Мало. Мой самый большой друг — мой отец.

Князь кивнул.

— Понятно. Значит, сдаетесь?

— Нет! — воскликнула Кэролайн, но, услышав добродушный смех князя, успокоилась и почувствовала, что ей хорошо с ним.

— Наверное, всех удивляет, что вы пригласили дочь книготорговца прокатиться по парку? Он пожал плечами.

— Вполне возможно, но я всегда делаю то, что мне нравится.

Слова его звучали весьма высокомерно. Чуть повернув голову, Кэролайн внимательно посмотрела на профиль князя. Нетрудно догадаться, почему женщины без ума от него. Он иностранец, и уже это необычно. Князь принадлежит к царской семье, что будоражит воображение. А еще он сильный, самоуверенный и откровенно чувственный. Но она не станет одной из многих жертв его обаяния. Проще, конечно, было бы, если бы князь был не так привлекателен.

— Сегодняшний номер «Кроникл» особенно интересен, — вдруг сказал Северьянов. — Вы еще не читали?

Кэролайн насторожилась.

— Нет.

— Нет? Уж не проспали ли вы сегодня? — Князь украдкой поглядывал на нее. — Значит, вы не прочли одну из самых забавных статей.

«Он не может знать, что я — Коппервилл, — успокаивала себя Кэролайн. — Хотя его слова звучат весьма подозрительно».

— Вы побледнели, мисс Браун. Что-то не так? — Не дождавшись ответа, князь свернул с дороги. Кабриолет пересек зеленую лужайку, окаймленную дубами, и остановился в отдалении от дороги. — Кэролайн?

— Все хорошо. — Она успела овладеть собой, но теперь тревога ее усилилась, потому что они остались наедине. Князь бросил вожжи и обнял девушку за плечи.

— Вы плохо выглядите. Похоже, что-то вас напугало. Я этому причиной? — Взгляд его был загадочен.

Кэролайн, прижатая к его боку, испытывала самые разнообразные ощущения: силу его руки, обнимающей ее за плечи, едва уловимый аромат одеколона — свежий и приятный, с оттенком корицы. Лицо князя она видела совсем близко, в нескольких дюймах от себя. И тут Кэролайн отчетливо вспомнила мрачные предостережения отца и свои собственные подозрения относительно намерений князя

— Я чем-то напугал вас? — тихо спросил он.

Сердце у Кэролайн учащенно забилось. Ей стало жарко. В голове царила сумятица. Она понимала, что следует возмутиться, потребовать, чтобы он убрал руку и немедленно вернулся на дорогу. Но ведь ничего плохого не случится, если он поцелует ее? Всего один раз! За всю свою жизнь она целовалась лишь однажды и удовольствия не испытала.

Кэролайн облизнула губы.

— Нет, я не испугалась. Просто сегодня забыла поесть. — Она понимала, что теперь нужно попросить князя отвезти ее домой.

Он смотрел на нее напряженным взглядом и молчал. Кэролайн судорожно глотнула воздух. Она не дурочка и прекрасно понимала, что князь собирается поцеловать ее — если его не остановить. Но в этот момент ей почему-то было безразлично, сколько побед над женщинами он одержал и не ведет ли она себя так же, как его безмозглые любовницы.

— Мне было бы очень жаль, если бы наша прогулка закончилась так быстро, — признался князь.

Слова его настораживали, но Кэролайн не придала этому значения. Взгляд князя ласкал ее лицо.

— Меня, конечно, порочат сплетни незнакомых мне людей, но я вовсе не бесчувственный мерзавец. — Князь убрал руку с ее плеча, взял вожжи и направил лошадь к дороге.

Кэролайн все еще едва дышала. Она была глубоко разочарована, и это поразило и озадачило ее. Князь не поцеловал ее! Девушка снова вспомнила предостережения отца. Нет, Джордж не прав. Северьянову сейчас представилась отличная возможность воспользоваться ее слабостью, а он даже не попытался ничего сделать. От дороги их отделял только ряд деревьев.

— Подождите, пожалуйста, — попросила Кэролайн.

Князь тут же остановил кабриолет и, не выпуская из рук вожжи, напряженно посмотрел на девушку.

И Кэролайн поняла, ему тоже не по себе. Глаза князя выражали откровенное желание. Она понимала, что сама напрашивается на неприятности. Но уже не могла остановиться.

К тому же ей не удастся уже встретиться с ним в обличье Брайтона. И кто знает, когда она снова увидит его? И увидит ли вообще?

— О чем вы думаете, Кэролайн?

Она вздрогнула. Как поступит князь, если она скажет ему правду?

— Меня поцеловали однажды, когда мне было четырнадцать лет, — пробормотала Кэролайн. — Это было… это было отвратительно.

Ошеломленный, князь уставился на нее.

— С тех пор поцелуи меня не интересовали. — Кэролайн потупилась, не в силах выносить его пытливый взгляд.

— А теперь? — спросил он, ожидая продолжения.

— Теперь я… — Она глубоко вздохнула. — Теперь я, кажется, снова заинтересовалась этим. — Кэролайн наконец осмелилась посмотреть на него.

Их взгляды встретились. Но князь уже не улыбался, от насмешливой снисходительности не осталось и следа.

— Весьма польщен. — Он перехватил вожжи.

Сейчас, когда Кэролайн видела его длинные пальцы, сильные руки, у нее гулко билось сердце. Она вспомнила, как пальцы красивой проститутки скользили по символу его мужского достоинства.

— Кэролайн? — Князь нежно коснулся ее подбородка. — Удивительно, что такая красивая и любознательная женщина, как вы, ни разу не целовалась с тех пор.

Его губы были так близко! Она ощутила свежее и чистое дыхание Северьянова.

— Я считала все это нелепым и смешным. Князь слегка улыбнулся.

— Вот как? Надеюсь, когда мы проведем эксперимент, вы перестанете считать это смешным.

Его пристальный взгляд проникал ей в душу. Он взял ее за плечи и притянул поближе к себе, так что их губы соприкоснулись. Прикосновение длилось менее секунды. Потом князь завладел ее губами требовательно, но не грубо и не причиняя боли, только заставляя Кэролайн раскрыть рот. Девушка оказалась прижатой к его крепкому, мощному телу, а его рот — ненасытный, опытный — продолжал жадно терзать ее губы.

Теперь она поняла, что такое страсть: это был бушующий пожар тела и души. Кэролайн вцепилась в его плечи и изо всех сил прижала князя к себе. Она отвечала на его поцелуи — сначала робко, потом все смелее и смелее. Их языки соприкоснулись.

Кэролайн, вдруг оказавшись у него на коленях, ощутила что-то твердое, ее плечи вжались в жесткое кожаное сиденье. Губы князя лихорадочно прошлись по ее шее и вернулись назад. Кэролайн застонала. Она закрыла глаза и задохнулась от страсти. Князь же, отбросив ее шаль, начал ласкать груди сквозь тонкое муслиновое платье.

У девушки перехватило дыхание, а соски затвердели под его пальцами.

— О Господи! — услышала она свой возглас.

Князь замер, прижавшись лицом к ее щеке. Потом поднял голову.

Их взгляды встретились.

Кэролайн, залившись краской, посмотрела наверх и увидела ясное синее небо, а в нем полосатый воздушный шар с несколькими пассажирами. Боже! А она в экипаже Северьянова… лежит на спине… в общественном парке. И, более того, не хочет, чтобы это кончалось.

Нет, страсть никак нельзя назвать смешной.

Князь пригладил свои густые золотистые волосы. Потом помог Кэролайн сесть. Молча взяв вожжи, он натянул их.

Кэролайн закуталась в шаль. Кабриолет двинулся. Что же ей делать теперь? Все тело девушки горело в предвкушении того, что не могло и не должно было произойти. Почему князь молчит? Но что ему сказать? Ведь она сама спровоцировала его. И вела себя столь же предосудительно, как и другие любовницы князя!

Кабриолет выехал на дорогу, теперь, к счастью, пустую.

— Н-да, — бодро начала Кэролайн, — это было не смешно. Князь искоса взглянул на нее. Девушке показалось, что он взволнован и рассержен.

— Нет, — сказал князь, — это не смешно.

Глава 12

Мари-Элен чувствовала себя гораздо лучше и выглядела теперь почти как прежде.

Она улыбнулась своему отражению в зеркале, только что осмотрев себя критическим оком, дабы убедиться, что морщинки или другие признаки старения не появились после болезни. Нет, ее красота не пострадала, хотя Мари-Элен все еще была бледна и не вполне окрепла. Несмотря на полуденное время, шею ее украшали жемчуга и бриллианты. Однако племянница кронпринца Баден-Бадена и супруга князя Северьянова позволяла себе пренебрегать условностями и руководствоваться лишь собственными желаниями.

Она вышла из спальни, оставив двух горничных убирать наряды, которые примеряла капризная княгиня, чтобы выбрать туалет на сегодняшний день. Уже из коридора Мари-Элен услышала голосок Кати, повторяющей вслух спряжение латинских глаголов.

Мари-Элен, улыбаясь, вошла в классную комнату. Катя замолчала и внимательно посмотрела на мать. Синьор Раффальди от неожиданности выронил из рук книгу. Тэйчили, что-то писавшая, сидя за детским столиком, захлопнула записную книжку и напряженно вытянулась на стуле. — Доброе утро, — бодрым голосом проговорила Мари-Элен. — Синьор, — обратилась она к нему и вы, мадам Тэйчили, — Мари-Элен взглянула на гувернантку, — почему вы ведете себя так, будто я впервые зашла в детскую? — Не дожидаясь ответа, княгиня взглянула на дочь:

— Дорогая! Подойди и поцелуй мамочку.

Катя послушно подошла к ней и обняла мать худенькими ручками. Мари-Элен наклонилась к девочке и поцеловала ее в щеку.

— Ты прекрасно читаешь по-латыни, дорогая. Надеюсь, княжна прилежно занимается, синьор?

Все еще не оправившись от смущения, учитель сделал шаг вперед.

— Катя преуспевает по всем предметам, княгиня. — Он поклонился.

— Я горжусь тобой. — Мари-Элен улыбнулась Кате.

— Спасибо, мама. — Девочка не сводила с нее глаз.

— Мне пришла в голову чудесная мысль. Почему бы нам с тобой не прокатиться по парку? Как ты на это смотришь, Катя?

— С удовольствием, — ответила девочка, бросив взгляд на гувернантку и учителя.

— После обеда у Кати урок танцев, княгиня, — заметила Тэйчили,

— Так скажите учителю танцев, что Катя сегодня пропустит урок, — надменно отозвалась Мари-Элен. — Вы, Тэйчили, разумеется, будете нас сопровождать.

Гувернантка поклонилась.

— Жду тебя в три часа. — Мари-Элен взглянула на дочь.

— Я буду готова, мама,

Княжна вышла из классной комнаты. Спускаясь по лестнице, она уже не улыбалась. Мари-Элен ругала себя за то, что наговорила глупостей, решив, что умирает.

Остановившись перед зеркалом в коридоре нижнего этажа, она пощипала щеки, чтобы порозовели, и поправила декольте. Пригладив локоны, Мари-Элен снова улыбнулась, намеренно приняв неуверенный и трогательный вид. Потом глубоко вздохнула — для храбрости. С Николасом всегда было непросто. Но именно поэтому он все еще волновал ее после многих лет супружества и оставался для княгини одним из самых привлекательных мужчин на свете. Однако временами Николас бывал совершенно невыносим.

Дверь в библиотеку была приоткрыта. Князь сидел за письменным столом. Рядом с ним, небрежно устроившись на краешке стола, находился Алекс. Братья о чем-то тихо разговаривали. Заметив Мари-Элен, Николас замолчал.

— Можно поговорить с тобой, Николас? — с улыбкой спросила она, словно не замечая Алекса.

Скрестив руки на груди, Николас откинулся на спинку стула и пристально взглянул на жену своими золотистыми глазами.

— Входи.

Мари-Элен подошла к столу, мимоходом взглянув на Алекса. Тот даже не пытался скрывать свое неприязненное отношение к ней. Он окинул княгиню пренебрежительным взглядом, всем своим видом показывая, что она его не интересует. Но Мари-Элен знала, что Алекс, как и все мужчины, находит ее привлекательной.

— Я, пожалуй, пойду. — Алекс даже не поздоровался с ней. — Доброго тебе дня, Ники.

Алекс удалился, а Николас не спеша встал и прошел мимо жены, стоявшей перед письменным столом. Она умышленно не села на стул, желая, чтобы муж как следует разглядел ее почти прозрачное платье. Как большинство светских модниц, княгиня не надевала под платье ничего, кроме тончайшей сорочки. Шелк абрикосового цвета обрисовывал каждый изгиб ее тела. И, право сказать, там было на что полюбоваться.

Николас закрыл дверь и повернулся к жене.

— О чем ты хочешь поговорить?

Ее почти обнаженная грудь приподнялась, когда она вздохнула.

— Николас, ты, кажется, сердишься. Но у тебя было время понять, что все эти глупые слухи — вздор?

Он промолчал. Его взгляд был холоден, лицо непроницаемо.

Мари-Элен, улыбнувшись, коснулась его руки.

— Я никогда так не поступила бы… я никогда не стала бы любовницей твоего лучшего друга. Князь отстранил ее руку.

— Ты пришла сюда для этого? Намереваясь убедить меня, что не соблазняла моего кузена? — Он покачал головой. — Если это все — уходи. У меня сегодня очень много дел.

Ее охватила злость, но она сдержалась.

— Ты так рассердился. — Княгиня снова коснулась его руки. — Я тебя не виню. Каково услышать весь этот абсурд! Но, Ники, ты не знаешь, как чувствует себя человек, находясь на краю могилы!

— Твоя игра на меня не действует, Мари-Элен.

— Я не притворяюсь. Мне было страшно. — Глаза ее наполнились слезами. — Я молода и не хотела умирать. И я боялась молиться Богу, который знает о моих грехах, Ники. Я должна исправиться, чтобы не гореть в аду!

— В таком случае тебе следовало держаться подальше от Саши.

У нее замерло сердце.

— Ники, сколько раз повторять тебе, что Саша — всего лишь друг, причем в большей степени твой, а не мой. Так не может дальше продолжаться, Ники. — Она схватила его за руки. — Я сожалею о своем поведении в прошлом… обо всех своих поступках.

Он спокойно высвободился.

— Я это знаю. Именно поэтому ты отправишься в Тверь.

— Нет! Ты не можешь отослать меня туда! Я ненавижу деревню!

— Я дал тебе полную свободу, но ты ведешь себя вызывающе. И этого я не могу допустить. — Николас отвернулся.

Мари-Элен лихорадочно обдумывала ситуацию. Переведя дух, она снова пошла в наступление:

— А как же Катя? Как ты объяснишь ей свой поступок?

— Это мое дело. — Он даже не взглянул на нее.

— Но я — ее мать. Это касается и меня. А если я объясню ей… — осторожно пригрозила Мари-Элен.

— Ты мне угрожаешь?

— Конечно, нет, Ники! Я чуть не умерла. И теперь я уже не та. Я люблю Катю… и мне не хватает тебя. Князь насторожился.

— Что тебе нужно, Мари-Элен? Выкладывай.

— Почему ты не веришь мне? Я умирала и думала только о тебе и о ней, Ники.

— Надеюсь, что это так. У тебя будет время поразмыслить о своем прошлом и будущем… в Твери. А теперь извини меня. — Он отвернулся.

— Не будь таким холодным и жестоким, Ники! Я еще не вполне оправилась после болезни! Я обещаю хорошо вести себя и быть для Кати любящей матерью. — Она забежала вперед и преградила мужу путь. — Я готова быть хорошей женой тебе, если позволишь.

Князь усмехнулся:

— Ясно. Ты наконец поняла, что у меня кончилось терпение, и испугалась. Испугалась настолько, что решила предложить мне себя. Ничего не выйдет, Мари-Элен. У меня нет ни малейшего желания ложиться с тобой в постель.

Задрожав, она облизнула пересохшие губы. Князь видел кончик ее розового язычка.

— Прошу тебя, Ники, давай начнем все сначала. Он прищурился.

— Умоляю! — Княгиня прижалась к нему и, приподнявшись на цыпочки, приложилась к его щеке влажными губами. — Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Ведь нам когда-то было хорошо вместе.

Николас отстранил от себя жену.

— Даже не пытайся, — резко бросил он. — Я не Саша! Чуть изменив положение, Мари-Элен призывно потерлась о бедро мужа.

Он отвернулся и, взяв со стола папку, открыл ее.

— У меня на сегодня назначены встречи, — бросил князь. Мари-Элен не могла поверить, что муж отказывается от нее.

— Ты обманываешь себя. Я видела твой взгляд. Ты все еще хочешь меня. Несмотря ни на что.

Он не ответил, поглощенный чтением какой-то бумаги.

— Катя расстроится, если ты отошлешь меня отсюда. Каково ей будет узнать, что по твоей милости я в деревне?

— Всего хорошего, Мари-Элен, — сказал Николас и вышел из библиотеки.

Кэролайн всю ночь не сомкнула глаз, не в силах забыть потрясший все ее существо поцелуй Северьянова в парке. Поглощенная своими мыслями, она спустилась вниз. В книжной лавке было еще довольно темно; бледные лучи утреннего солнца робко пробивались сквозь щели еще не открытых ставен. Отец хлопотал на кухне возле плиты. Он уже поставил на огонь чайник и теперь нарезал аппетитными ломтями еще теплый хлеб с хрустящей корочкой. На кухонном столе их ждали свежие газеты.

— Извини, папа, я снова проспала, — сказала Кэролайн. Он протянул ей чашку крепкого чая,

— Я беспокоюсь за тебя. — Джордж вгляделся в нее.

— Нет никаких причин для беспокойства, — заверила его Кэролайн. Заглянув в ледничок, она достала остатки жареного цыпленка и нарезала его.

— Ты чем-то встревожена? — спросил Джордж, расставляя тарелки.

Девушка поставила на стол цыпленка и горшочек со сливочным маслом. Потом села и заставила себя улыбнуться.

— Абсолютно ничем.

— Я знаю, это Северьянов. Кэролайн затаила дыхание.

— Ты вчера не сказала мне ни слова, когда вернулась из парка. Уж я тебя знаю. Ты чего-то недоговариваешь.

— Не о чем рассказывать, — равнодушно отозвалась Кэролайн. Не правда, ей было о чем рассказать, потому что против своей воли и вопреки здравому смыслу она переживала серьезное увлечение Северьяновым, этим надменным аристократом, воплощением всего того, что она жаждала исправить. Более того, Кэролайн привело в ужас собственное поведение и охватившее ее желание. Девушку безумно влекло к князю. К несчастью, он оказался интересным собеседником, и ей было приятно его общество. Пропади все пропадом, как же выбросить его из головы?

Но Кэролайн понимала, что отцу говорить об этом нельзя. Он расстроится — и не без причины. Нет, Джордж не должен ничего знать.

Кэролайн вздохнула. Она даже смущения особого не испытывала. Отхлебывая чай, девушка начала просматривать «Морнинг кроникл». Отец ел и читал передовицу в «Геральд». Кэролайн перевернула первую страницу и чуть не свалилась со стула.

Должно быть, она охнула от неожиданности, потому что Джордж удивленно взглянул на нее.

— Что с тобой? Ты как будто увидела привидение! Кэролайн молча уставилась в газету, не веря своим глазам. Статья, озаглавленная «Свидания в публичных местах и прочий вздор, или Частная жизнь великосветских знаменитостей», была подписана Чарльзом Коппервиллом.

У нее перехватило дыхание. Она не писала этой статьи! Кто-то воспользовался ее колонкой и именем!

Кэролайн, так и не оправившись от потрясения, начала читать:

Как странно, что правилами приличия и этикета пренебрегают именно те, кто должен соблюдать их строже, чем все прочие люди. Некий пребывающий в нашей стране сановный иностранец вновь обратил на себя внимание, потому что воспользовался общественным парком для любовного свидания, презрев все нравственные устои общества! Вчера вечером его видели там в весьма интимной позе с одной молодой дамой, личность которой установить не удалось. Многочисленные свидетели этого происшествия утверждают, что это миловидная блондинка. Но кто она такая, никому не известно, поскольку раньше ее никто нигде не встречал. Уж не волшебник ли этот князь ? Может, стоит ему щелкнуть пальцами, и миловидные блондинки материализуются из воздуха? Поговаривают, что эта весьма образованная молодая леди не принадлежит к светскому обществу. И тут возникает вопрос: где князь ее отыскал?

— Кэролайн? — услышала она голос Джорджа. — Что ты читаешь? Что там написано?

Девушка смотрела на отца, не понимая, о чем он спрашивает. Кто-то присвоил ее колонку. Кто-то написал о ней и Северьянове. Но с какой целью?

— Кэролайн? — снова проговорил Джордж.

Она закрыла газету и улыбнулась отцу. Сердце у нее гулко билось. Статья написана в ее стиле! Черт побери, кто же воспользовался ее колонкой и именем? Кто?

Наверняка не Северьянов.

Нет, только не он.

Князь сделал бы это лишь в том случае, если бы знал, что она и есть Коппервилл, что невозможно. Ведь после появления статьи «Ночные бабочки» он думал, что Коппервилл — это Брайтон, а не она, Кэролайн.

Девушка терялась в догадках. Но нужно было что-то ответить отцу.

— Я только что вспомнила, что обещала редактору новую статью в завтрашний номер, — деловито сообщила она.

— Но на этой неделе ты уже отнесла ему две статьи, — заметил Джордж.

— Он хочет, чтобы статьи Коппервилла появлялись как можно чаще.

— Прекрасная новость. Ты мне об этом не говорила. Сядь и доешь свой завтрак, а потом иди наверх и пиши.

— Я не могу есть. Поем, когда что-нибудь напишу, — бодро сказала Кэролайн и, взяв газету, выбежала из кухни. Джордж озадаченно посмотрел ей вслед.

Через некоторое время Кэролайн снова спустилась вниз, чувствуя, что чудом избежала серьезных осложнений. Она спрятала газету у себя в спальне, надеясь, что рассеянный отец забудет про нее. Кэролайн твердо решила разгадать мучившую ее загадку. Прежде всего она пойдет к редактору и спросит, кто принес эту статью. Девушка не сомневалась, что доставил ее какой-нибудь слуга. Ладно, она попросит мистера Тафта впредь принимать статьи только из ее рук.

У Кэролайн замерло сердце. Как она смеет подозревать Северьянова? Это абсурд. Но он очень умен.

И если эту статью написал князь, стало быть, он все знает и играет с ней в кошки-мышки.

Кэролайн охватил страх и радостное возбуждение. Она попыталась сосредоточиться на работе в лавке, где предполагалось произвести учет, но мысли ее были далеко. Подозревает ли Северьянов, что Кэролайн, Брайтон и Коппервилл — одно и то же лицо? А может, он давно знает это? Девушка вздрогнула. Похоже, так оно и есть. Но зачем князь позволял ей продолжать начатую игру? А может, статья написана кем-то другим?

Кэролайн хотелось немедленно спросить обо всем Северьянова, но так, чтобы не раскрывать полностью свою затею — на тот случай, если появлению в газете этой статьи найдется какое-нибудь другое объяснение. Однако прощупать его следует. Для этого нужно лишь найти какой-нибудь предлог для встречи с ним. Она улыбнулась. А что, если зайти к нему домой якобы для того, чтобы предложить еще одну книгу для его сестры?

Звякнул звонок над входной дверью. Кэролайн так и подскочила на стуле, ожидая увидеть Северьянова. Но в лавку, улыбаясь, вошел Энтони Дэвисон. На сей раз без букета Кэролайн покраснела. Она горячо надеялась, что Энтони не читал статьи Коппервилла в утренней газете. Правда, ее писал совсем не Коппервилл! Но даже если Энтони и прочитал статью, едва ли он заподозрил, что Кэролайн — та женщина, которую видели в объятиях Северьянова.

— Добрый день, мисс Браун. Вы сегодня очаровательны, как всегда.

У Кэролайн немного отлегло от сердца.

— Спасибо. Но уверена, вы не успели прочитать все, что накупили здесь за последние несколько дней. — Она улыбнулась, немного поддразнивая его.

— Вы правы, я действительно не успел все прочитать… — Энтони покраснел еще сильнее. Потом, набравшись храбрости, сказал:

— Сегодня дают великолепную оперу, а у меня случайно билеты в ложу. Не присоединитесь ли ко мне?

Кэролайн поразилась: вчера приглашение на прогулку в парке — от русского князя, а сегодня — приглашение в оперу от лорда?

— Очень странно, — обронила она вслух.

— Странно? — удивился Энтони.

— Извините меня, Энтони. Я с удовольствием побываю в опере. — Там Кэролайн была всего один раз лет в тринадцать и, конечно, вместе с Джорджем. Она до сих пор помнила, какое получила тогда удовольствие.

— Значит, я заеду за вами в половине восьмого, — обрадовался Энтони.

— Договорились. — Кэролайн задумалась о том, найдется ли у нее подходящее для такого случая вечернее платье.

Снова звякнул звонок, и она опять застыла в ожидании.

В магазин вошел ее кузен Томас Оусли.

Она не виделась с ним более года. У Кэролайн тоскливо заныло сердце. Этого следовало ожидать: раз в год Томас навещал ее. Он всегда приезжал в это время, потому что через неделю день рождения их бабушки. Но Томас не собирался приглашать ее на праздник. Кэролайн никогда не приглашали в Мидлендс — ни до, ни после безвременной смерти Маргарет.

Томас направился к ней, и девушка улыбнулась. Он был лет на шесть старше ее — крепкий, щеголеватый и очень довольный своей внешностью. Томас всегда одевался по последней моде, и Кэролайн, окинув его взглядом, увидела камзол цвета бордо с бархатными лацканами, галстук из золотого фуляра, жилет из серебристой с золотом парчи и светло-коричневые брюки. На голове Томаса красовался цилиндр, в руке он держал трость с перламутровым набалдашником, на пальцах было несколько колец. Губы его сложились в улыбку, хотя темные глаза не улыбались.

— Здравствуй, Кэролайн.

Он был единственным ребенком старшей сестры ее матери и наследником всего состояния. Кэролайн довольно плохо знала Томаса, потому что их пути редко пересекались. До того как умерла мать, сестры несколько раз встречались украдкой и познакомили своих детей вопреки запрету Эдит Оусли. Томас еще в детстве был задавалой и грубияном, при всяком удобном случае дергал Кэролайн за волосы, подбрасывал червяков в ее чай и без конца напоминал ей, что она живет в каморке над жалкой книжной лавкой и что ее отец — простолюдин. По мнению Кэролайн, он с тех пор изменился. В его присутствии она чувствовала напряжение.

— Здравствуй, Томас.

Кэролайн заметила смятение Энтони. Никак нельзя допустить, чтобы он подумал, будто надменный, самодовольный Томас — ее поклонник. Поэтому Кэролайн представила молодых людей друг другу.

— Энтони, познакомьтесь с моим кузеном Томасом Оусли, лордом Стаффордом. Томас, позволь представить тебе лорда Энтони Дэвисона.

Томас поклонился так небрежно, что это выглядело вызывающе. Но ведь Энтони — всего лишь младший сын герцога, и Томас куда выше его в сословной иерархии.

— Значит, вы Оусли? — Удивленный Энтони обратился к Кэролайн.

Томас рассмеялся.

— Она — Браун, Дэвисон.

Энтони насторожился. Кэролайн, коснувшись его руки, пояснила:

— Наши матери были сестрами.

— В таком случае, — наморщив лоб, проговорил Энтони, — вы — внучка леди Эдит Оусли! — Верно, — ответила Кэролайн.

— У бабушки день рождения — семьдесят пять лет. Мы устраиваем в Мидлендсе большой праздник. — Томас улыбнулся. Кэролайн опустила голову.

— Да, я хорошо помню о бабушкином дне рождения. Разве я хоть раз о нем забывала?

— Я, пожалуй, куплю ей книгу. А ты не хочешь передать со мной подарок? — предложил Томас.

— Нет, спасибо. Я отправлю ей подарок по почте, как всегда.

Кэролайн действительно всегда посылала бабушке подарки, хотя никогда не получала от нее ни слова благодарности за это.

— Какого рода книгу ты намерен купить?

— Я сам посмотрю. — Томас был явно доволен собой.

Когда он начал осматривать стеллажи, Кэролайн отвернулась. Она знала по опыту, что Томас обязательно устроит грандиозное шоу, делая вид, будто ему ничего не нравится, и лишь после этого что-нибудь неохотно купит.

— Увидимся в половине восьмого, — тихо напомнил Энтони.

— Непременно, — отозвалась Кэролайн, заметив сочувствие в его голубых глазах.

Он прикоснулся к полям шляпы и вышел из лавки.

— Он за тобой ухаживает? — громко осведомился Томас, удивленно подняв брови. — Не могу поверить!

— Мне все равно, чему ты веришь, — заметила Кэролайн, все более раздражаясь.

— Ты похожа на своего отца. В этом все дело, — заявил он.

— Не понимаю, о чем ты. Мой отец — замечательный человек.

— Твой отец соблазнил твою мать и заставил ее бежать с ним, надеясь получить целое состояние в приданое. — Томас явно начинал злиться.

— Это ложь, и я даже не считаю нужным отвечать тебе. Если хочешь купить что-нибудь, покупай. А если нет — уходи. — Кэролайн старалась говорить спокойно, но руки ее невольно сжались в кулаки.

— Ладно. Если не желаешь меня обслуживать, тебе же хуже. — Томас повернулся и вышел из лавки.

Кэролайн, вспомнив детство, показала ему вслед язык. Но ей хотелось плакать. Она никогда не понимала, почему бабушка ненавидит ее.

Глава 13

Кэролайн с отчаянно бьющимся сердцем остановилась перед кирпичным особняком Северьянова, понимая, что его может даже не оказаться дома. Она сложила крестиком пальцы на правой руке. В левой девушка держала книгу, завернутую в подарочную бумагу. Собравшись с духом, она направилась к двери.

До нее вдруг дошло, что если Северьянова нет, то его жена, возможно, дома. Кэролайн боялась встретиться с этой женщиной и хотела взглянуть на нее, поскольку много слышала о ней. Набравшись смелости, девушка взялась за тяжелый бронзовый дверной молоток.

Перед ней появился ливрейный лакей. Кэролайн представилась и спросила, дома ли князь Северьянов. Ей казалось, будто она отправляется в логово льва.

— Сожалею, но его сиятельства нет дома, — сказал лакей.

Кэролайн немного расстроилась, но вместе с тем испытала облегчение. Пока она размышляла, не оставить ли книгу и записку лакею, что дало бы повод князю зайти и поблагодарить ее за любезность, в холле появился темноволосый мужчина. Он надел на ходу элегантный камзол. Кэролайн сразу же узнала брата Северьянова, с которым познакомилась на балу у Шеффилдов. Конечно, Алекс не мог узнать Кэролайн, поскольку ему представили ее как Брайтона.

Он остановился, так и не застегнув свой синий шерстяной камзол, прищурился и пристально взглянул на Кэролайн. Она поняла, что перед ней еще один опасный повеса. Алекс одарил ее белозубой улыбкой.

— Добрый день. — Он склонил голову. В его улыбке было что-то диковатое. — Кажется, мы не знакомы. Значит, вы пришли к моему брату. — Алекс говорил тихим, вкрадчивым тоном.

Он все знает. Алекс понял, что она — влюбленная идиотка. Кэролайн покраснела.

— Я принесла книгу для сестры князя. — Она покраснела еще сильнее, вспомнив, что у Северьянова нет никакой сестры. Алекс удивленно приподнял брови.

— Понятно. Входите, пожалуйста. — Отстранивлакея, он сам закрыл дверь за Кэролайн.

— Северьянов… то есть князь… я хочу сказать, его сиятельство заходил вчера в книжную лавку, чтобы купить книгу в подарок сестре. — Она взглянула на Алекса, ожидая услышать, что у них нет сестры, но тот молчал. — Князь купил томик стихов и один роман. А сегодня утром я вспомнила еще об одной книге, которая доставила бы удовольствие вашей сестре. И захватила ее с собой. Это «Квентин Дорвард» сэра Вальтера Скотта. Книга вышла несколько лет назад, но читается с увлечением.

Алекс улыбнулся.

— Как любезно, что вы проделали такой путь, чтобы доставить книгу. Наша сестра будет в восторге, мисс?.. — Он вопросительно взглянул на девушку.

— Мисс Кэролайн Браун, — поспешно представилась она.

— Входите же, прошу вас. Не хотите ли выпить что-нибудь прохладительное? Мой брат будет дома с минуты на минуту.

Алекс весьма решительно взял Кэролайн под руку и повел по коридору. Мгновение спустя они уже находились в элегантной гостиной.

— По правде говоря, Ники рассказывал мне о лавке вашего отца.

— Вот как?

На лице Алекса снова появилась диковатая улыбка.

— На брата произвело впечатление все, что он там увидел. — В тоне Алекса явно прозвучал намек. Глаза его лукаво сверкнули.

Кэролайн насторожилась. Похоже, младший братец тоже играет с ней? Он произнес это так, будто именно она произвела большое впечатление на Северьянова.

Услышав шорох, Кэролайн оглянулась. Мимо промчался и исчез комочек белого пушистого меха. Алекс, тоже заметив его, усмехнулся.

— Тэйчили хватит апоплексический удар.

Кэролайн не решилась спросить, кто такая Тэйчили.

— Это котенок? Персидский?

— Кажется, да.

Кэролайн направилась к дивану, под которым спрятался котенок, и наклонилась.

— Иди сюда, кисонька, — ласково позвала она. — Кис-кис-кис.

Из-под дивана показалась пушистая белая головка с огромными голубыми глазами и большими ушами. Кэролайн улыбнулась котенку и замерла, услышав за спиной мужское покашливание.

Котенок сразу исчез, а девушка затаила дыхание. Потом быстро вскочила на ноги и чуть не потеряла равновесие. Николас Северьянов поддержал ее.

От неожиданности Кэролайн онемела.

Князь смотрел на нее своими золотистыми глазами и улыбался такой же, как у брата, диковатой улыбкой.

— Мисс Браун? Какой приятный сюрприз!

Покрасневшая Кэролайн внимательно взглянула на него. Если даже он знал, что она и Брайтон, и Коппервилл, то ничем не выдал себя. Девушка облизнула пересохшие губы.

— Я принесла еще одну книгу для вашей сестры.

— Я так и понял.

Кэролайн показалось, что князь рад видеть ее, но вместе с тем его забавляет истинная причина визита.

Она отвела от него взгляд. Он явно вернулся с прогулки верхом. На нем были облегающие замшевые бриджи, высокие сапоги, шелковая сорочка и твидовая куртка для верховой езды, небрежно распахнутая на груди. Несколько пуговиц сорочки тоже были расстегнуты. Кэролайн заметила темно-золотистые волосы на его широкой, мускулистой груди.

Кэролайн вспомнила их долгий жаркий поцелуй, ощущение прижавшегося к ней сильного тела, вкус его губ.

— Это, кажется, «Квентин Дорвард» сэра Вальтера Скотта, — заметил Алекс.

— Очень любезно, что вы об этом подумали. — В голосе Северьянова послышались такие чувственные нотки, что Кэролайн снова взглянула на него.

— Ваша сестра здесь? Мне хотелось бы познакомиться с ней, — проговорила девушка.

— Боюсь, это невозможно. Моя сестра сейчас в Санкт-Петербурге. Но уверен, у вас еще будет время познакомиться с ней.

— Сомневаюсь, что в ближайшем будущем побываю в России. — Кэролайн усмехнулась. — Для англичанки это едва ли осуществимо.

— Думаю, для такой умницы, как вы, осуществимо все. А. если мои переговоры закончатся удачно, тогда все затруднения исчезнут. — Северьянов указал на диван. — Прошу вас, располагайтесь. Надеюсь, вы не прошли пешком весь путь от отцовской лавки?

Кэролайн опустилась на мягкий диван. Северьянов стоял перед ней.

— Большую часть пути я проехала в наемном экипаже и прошла пешком лишь несколько кварталов. — Неужели князь действительно считает ее умницей и восхищается этим? Сбитая с толку, Кэролайн решила пересмотреть отношение к этому человеку.

В этот момент Алекс встретился взглядом с девушкой и подмигнул ей.

— Мне нужно кое-чем заняться, — сказал он и вышел из комнаты.

— Мой брат не слишком тщательно выбирает выражения, — заметил Северьянов.

— А может, напротив, тщательно выбирает их? — предположила Кэролайн.

— А вы все так же остроумны и наблюдательны, — проговорил князь.

Кэролайн мучительно стеснялась, но скрывала это.

— Боюсь, вы преувеличиваете мои достоинства. — Она нервничала оттого, что он стоит так близко. — Не знаю, есть ли у меня способности, которые вы мне приписываете, но в одном уверена: вашему брату нравится быть в центре внимания.

— Мне тоже.

— Это фамильная черта семейства Северьяновых?

— Как и наша страстность, — улыбнулся он. — Как же по-вашему, о чем идет речь: о лести или об излишней пылкости изложения мыслей?

— Полагаю, и о том, и о другом.

— Верно, все мужчины Северьяновы любят говорить комплименты дамам, за которыми намерены поухаживать, и тогда уж их пылкость безудержна.

Неужели князь серьезен? Не ухаживает ли он за ней?

— У нас здесь немало и своих пылких великосветских краснобаев, — отозвалась Кэролайн. — Люди, принадлежащие к самым высшим кругам общества, по природе своей высокомерны и склонны к позерству.

— Согласен, — сказал князь, к ее удивлению. — Но неужели вы пришли сюда только затем, чтобы обсудить наши фамильные особенности, Кэролайн?

Девушка судорожно глотнула воздух. Ее имя прозвучало в его устах как звуки лютни. А она пришла, чтобы узнать, известна ли ему правда о ней.

— Я хотела передать вам книгу. Читая утром газету, я вдруг подумала, что мне следовало еще вчера предложить вам «Квентина Дорварда». — Кэролайн пристально наблюдала за князем.

Выражение его лица не изменилось. Он не клюнул на ее приманку.

— Значит, вы сегодня утром думали обо мне. — Его слова казались не вопросом, а утверждением.

Кэролайн так и не нашлась, что ответить.

— Но вы думали о моей сестре, а не о нашем маленьком эксперименте.

Она молчала, пытаясь собраться с мыслями.

— Ваше сиятельство, вы, наверное, считаете меня развязной, — начала она, но князь перебил ее:

— Вовсе нет. — Он сунул руки в карманы и пристально посмотрел на девушку.

Она поднялась. Внезапно расхрабрившись, Кэролайн спросила:

— В таком случае что вы обо мне думаете?

— Думаю, вы чрезвычайно умны, находчивы, любознательны и вы не обманщица и не притворщица. Полагаю, вы не солгали бы, даже если бы от этого зависела ваша жизнь.

Кэролайн онемела. Неужели князь намекает на ее обман? Или действительно говорит искренно, так и не разгадав ее затею с переодеванием? Она явилась сюда прозондировать почву, но так и не пришла ни к какому выводу. Узнала лишь, что князь, кажется, не думает о ней плохо, несмотря на ее вчерашнее поведение. Даже, пожалуй, наоборот.

— Вы позволите мне отвезти вас домой?

Кэролайн растерялась. Принять или не принять его предложение? Может, на этот раз он собирается соблазнить ее? Устоит ли она, да и хочет ли этого? В глубине души Кэролайн сознавала, что совсем не хочет отказывать ему.

— Катя! — услышала она странно-напряженный голос Северьянова.

Кэролайн проследила глазами за его взглядом и крайне удивилась, увидев маленькую девочку с поразительно белой кожей и черными как смоль волосами. Девочка нерешительно остановилась в дверях. Выражение ее лица было слишком серьезным для такого маленького ребенка. Она не улыбалась. Кэролайн вдруг показалось, что девочка испугана.

Взглянув на Северьянова, она удивилась еще больше. Он улыбался девочке, но совсем не так, как ей.

— Входи же, Катя. Извини, я не заметил тебя там. Познакомься с мисс Кэролайн Браун.

Девочка подошла и, опустив глазки, присела в реверансе.

— Это моя дочь, — сказал Северьянов. Кэролайн заметила, что девочка — настоящая красавица, ничуть не похожа на Северьянова.

— Вы, кажется, удивлены? — Князь пожал плечами. — Почему же вас удивляет, что у меня есть дочь?

— Я как-то не представляла вас в роли отца, — неуверенно отозвалась Кэролайн и снова перевела взгляд на дочь князя.

Девочка наверняка похожа на мать. Кэролайн немного огорчилась, получив подтверждение тому, что жена князя — красавица. Но почему ребенок испуган? Неужели девочка боится отца? Ей стало жаль малышку. Хотя Кэролайн понимала, что Северьянов распутник, она почему-то не думала, что он плохой отец. Скорее, наоборот.

— Здравствуй. — Она улыбнулась Кате. — Если хочешь, зови меня Кэролайн. Так зовут меня все мои друзья. — Девушка наклонилась и таинственным шепотом спросила. — Ты, наверное, ищешь своего котенка?

У Кати загорелись глазенки.

— Вы видели его?

— Конечно. Очень красивый котенок. Как его зовут?

— Александр.

— Ты назвала его в честь царя? Катя покачала головой:

— Нет, в честь Алекса.

— Понятно. Ты очень польстила дяде. — Кэролайн подмигнула. — Котенок под диваном, по крайней мере последний раз я видела его там.

Она оглянулась на Северьянова. Он смотрел на них обеих серьезно и напряженно. Заметив взгляд Кэролайн, князь сразу же улыбнулся своей обычной обаятельной улыбкой.

Что-то здесь было явно не так, и это очень тревожило девушку. Она опустилась на колени рядом с Катей и заглянула под диван.

— Я вижу его! — весело воскликнула Кэролайн.

— Алекс, — звала Катя, — Алекс, иди сюда.

— Попробуй позвать его «кис-кис-кис». Кошки любят мягкие шипящие звуки, — посоветовала Кэролайн.

Катя удивленно посмотрела на нее, потом взглянула через плечо на отца. Кэролайн тоже оглянулась, внезапно осознав все неприличие своей позы. Она сконфуженно улыбнулась.

— Все в порядке, — сказал Северьянов дочери.

— Что здесь, позвольте узнать, происходит? — раздался вдруг женский голос.

Кэролайн замерла, подумав, что это Мари-Элен. Но, увидев высокую, тощую женщину средних лет в пенсне, которая, стоя в дверях, всем своим видом выражала крайнее неодобрение, она поняла, что это не мать Кати.

— Ваше сиятельство, — воскликнула женщина, — Катя готовила задание по арифметике, но не успела я оглянуться, как ее и след простыл!

— Успокойтесь, Тэйчили, — сказал Северьянов, — как видите, Катя ищет котенка.

— Котенок может подождать, — презрительно фыркнула Тэйчили. — Синьор Раффальди там с ума сходит от беспокойства.

Кэролайн взглянула на Катю. Девочка удрученно молчала. В ее глазах стояли слезы, но, кроме Кэролайн, их никто не видел, поскольку они обе все еще оставались на полу. У Кэролайн защемило сердце от жалости. Катя начала в отчаянии звать котенка.

Кэролайн положила руку на плечо девочки.

— Не беспокойся, мы найдем Александра и вернем его на место.

Катя бросила на нее умоляющий взгляд и, наклонившись, снова позвала:

— Кисонька!

Кэролайн не понимала, что происходит, но знала: ребенку причиняют боль. Да, очевидно, здесь все гораздо сложнее, чем поиски сбежавшего котенка.

— Ваше сиятельство, Катя заканчивает занятия в четыре часа. Не отложить ли поиски котенка до тех пор?

Тэйчили говорила властным тоном, и Кэролайн сразу невзлюбила ее.

— Котенок под диваном, — заметил Северьянов. — Ничего не случится, если Катя задержится еще на несколько минут.

Тэйчили вспыхнула от возмущения.

Кэролайн поднялась, оправила юбку и чуть-чуть отодвинула диван от стены.

— Позвольте, я сделаю это сам. — Князь направился к ней. — Леди не подобает передвигать мебель.

— Этой леди подобает, — возразила Кэролайн.

— Мне не следовало бы удивляться, — тихо ответил князь.

Они еще немного отодвинули диван. Катя радостно ахнула, когда из-под дивана выскочил котенок и пронесся через всю комнату. Катя, испуганно взглянув на отца, потом на гувернантку, бросилась вслед за котенком.

Николас видел, как котенок прыгнул в кресло, а оттуда — на стол, где стояли хрупкие фарфоровые вазы. Он улыбнулся, заметив, как встревожилась Кэролайн. Когда котенок промчался мимо вазы и табакерки, Тэйчили вскрикнула. Князь взглянул на гувернантку с явной неприязнью.

Каким-то чудом ни одна вещица не упала на пол. И туг Кате удалось поймать котенка. Она взяла его на руки и, крепко прижав к груди, зарылась лицом в его шерстку.

Князь, видя, что Катя расстроена, хотел было ее утешить, но его опередила Кэролайн. Она быстро подошла к девочке и, улыбаясь, погладила ее по головке, чем снова удивила Николаса.

— Ты, наверное, очень испугалась, когда котенок потерялся в таком большом доме? — спросила она.

— Он мой самый лучший друг. — Катя просияла.

— Понимаю. Кошки очень умные, он не потеряется. Где ты его кормишь?

— Он ест на кухне.

— Хочешь, я поделюсь с тобой одним секретом? Я знаю, что надо сделать, чтобы котенок, даже если потеряется, всегда возвращался к тебе.

Катя энергично кивнула.

Николас внимательно наблюдал за дочерью и Кэролайн.

— С этого момента ты должна кормить его в своей комнате. Тогда он будет считать, что там его дом. Катя взглянула на Кэролайн.

— Мне не позволят.

— Уверена, если ты попросишь папу, — Кэролайн обернулась к Николасу, — он разрешит тебе кормить Александра в твоей комнате.

Князь растерялся. Кэролайн проявила такую искреннюю доброту, так сопереживала Кате. Он никогда не подумал бы, что эта остроумная девушка, столь ловко меняющая свое обличье, сумеет найти общий язык с ребенком, да еще так быстро.

Катя молчала.

— Ну что скажете, ваше сиятельство?

— Я слышал, — отозвался князь, внезапно осененный этой мыслью — фантастической и вместе с тем привлекательной. — Конечно, Катя, корми котенка в своей комнате.

У Кати загорелись глазенки. И впервые с тех пор, как вошла в гостиную, девочка улыбнулась. Князь внимательно вглядывался в лицо дочери, крепко прижимающей к себе котенка.

— Но это нелепость! — воскликнула Тэйчили. — Ваше сиятельство, подумайте, ведь пища будет разбросана по всему полу .. и насекомые! Я настаиваю, ваше сиятельство…

— У нас полон дом слуг, — решительно возразил Николас. — Александр будет есть в Катиной комнате, если так хочет сама девочка.

Тэйчили, покраснев от ярости, промолчала.

— А теперь, Катя, тебе пора вернуться в классную комнату, — ласково сказал князь. Девочка кивнула.

— Спасибо, папа, — сказала она. Потом, взглянув на Кэролайн, улыбнулась. — Спасибо, мисс Браун, за то, что помогли отыскать Алекса.

— Я очень рада, что помогла тебе. — Кэролайн почесала котенка за ушком. — У тебя очень красивый друг, Катя. Девочка снова улыбнулась. — Мисс Катя! — раздался голос Тэйчили. Улыбка исчезла с лица девочки. Она, не оглянувшись, вышла вслед за Тэйчили из гостиной. В комнате сразу стало слишком тихо.

Николас пристально смотрел на Кэролайн. Да, она полна неожиданностей. Но теперь вдруг многое изменилось. И ему стало не по себе.

— Удивительно красивый ребенок, — задумчиво проговорила девушка. Чувствовалось, что она хотела бы сказать что-то еще.

— Да, и вы были очень добры к ней. Спасибо.

— Меня незачем благодарить.

— Напротив. — Князь опустил глаза. Если бы только Кэролайн знала, какое впечатление произвела на него эта короткая встреча.

— Не понимаю.

— Конечно, не понимаете. — Он помедлил. — Уже вечереет. Позвольте мне позаботиться о том, чтобы вас доставили домой в целости и сохранности.

— Я могу нанять кеб. — Кэролайн смутилась.

— Нет, я отправлю вас домой в своем экипаже. Он еще стоит перед домом. Я проводил бы вас сам, но вспомнил об одной незначительной встрече, которую не могу пропустить. — Князь солгал.

Но теперь он хотел тщательно обдумать то, что собирался сделать, и прикинуть, как это отзовется на всех остальных.

Кэролайн, кажется, была разочарована. Она натянуто улыбнулась:

— Провожать меня нет необходимости.

Николас молча смотрел на нее и сосредоточенно размышлял о том, что Кэролайн могла бы стать превосходной компаньонкой для его дочери. Да, превосходной компаньонкой.

Но следует ли ему так осложнять свою жизнь?

Глава 14

— Не понимаю. — Джеймс Тафт сидел за своим письменным столом в офисе «Морнинг кроникл». В комнате было множество письменных столов и печатной аппаратуры, представлявшей собой последние достижения технической мысли, импортированные из Германии. Один из новых паровых печатных станков работал, и Кэролайн, несмотря на всю важность дела, которое привело ее сюда, остановилась и с восхищением наблюдала за его работой. Как хорошо, что благодаря всем этим новым изобретениям газету не придется больше набирать и печатать вручную!

Кэролайн предстала перед Тафтом, толстым, приземистым мужчиной с пышными седыми бакенбардами.

— Я хотела бы знать, кто принес вам последнюю статью Коппервилла.

Тафт с недоумением посмотрел на нее.

— Странная просьба. Принес какой-то паренек и сказал, что ты куда-то спешила и не могла доставить ее сама. — Тафт откинулся на спинку массивного дубового кресла. — Что ты так волнуешься, Кэролайн? Статья получилась интересная. Мои читатели от нее в восторге. Князь Северьянов — увлекательная тема, потому что он иностранец и принадлежит к членам царской семьи. Продолжай писать о нем.

Кэролайн натянуто улыбнулась. Ее больше не тянуло писать о Северьянове.

— Вы не заметили чего-нибудь необычного в этом пареньке? Он пришел пешком? Не стояла ли у дверей большая карета?

На огромных окнах цельного стекла все жалюзи были обычно подняты. Сейчас, например, Кэролайн хорошо видела всю оживленную улицу перед зданием. По тротуарам спешили прохожие, по мостовой в обе стороны двигались разнообразные транспортные средства — экипажи, почтовые кареты и тяжелые груженые подводы.

— Откуда мне знать, пешком ли он пришел? — удивился Тафт.

Кэролайн поняла, что так ничего не добьется.

— Но, может, вы заметили у входа большую черную лакированную карету, запряженную шестеркой вороных коней?

— Черная карета, запряженная шестеркой вороных? — Тафт фыркнул. — Успокойся, Кэролайн, статью доставил уличный мальчишка. А теперь, если не хочешь рассказать, в чем дело, позволь мне заняться работой.

— Спасибо, мистер Тафт. Я забегу к вам через несколько дней. — Кэролайн направилась к двери, но, оглянувшись, добавила:

— В дальнейшем я никому не буду поручать доставку своих статей, так что не принимайте их ни от кого, кроме меня самой.

Тафт оторвался от работы и пристально посмотрел на девушку.

— Кажется, я наконец понял. Ты хочешь сказать, что это не твоя статья?

— Ничего подобного!

Кэролайн надела свой самый элегантный туалет — белое муслиновое платье в бирюзовый цветочек, с широким зеленым поясом под грудью. Короткие рукава и декольте заставили ее надеть поверх него светлую кашемировую накидку, принадлежавшую Маргарет. Девушка украсила волосы атласной лентой более темного зеленого оттенка. Жемчужное колье и серьги также принадлежали ее матери. Заехавший за ней в книжную лавку Энтони всю дорогу бросал на Кэролайн восхищенные взгляды.

Неподалеку от здания оперы они оказались в хвосте других экипажей, медленно двигавшихся к входу. Кэролайн наблюдала, как из экипажей высаживались люди в великолепных вечерних туалетах, здоровались, обменивались друг с другом несколькими словами и поднимались по пологой лестнице к широким дверям. Ей хотелось бы поскорее взять в руки перо открыть записную книжку. Конечно, она ничего не захватила с собой, поскольку все это попросту не уместилось бы в крошечном изящном ридикюле, тоже принадлежавшем Маргарет.

— Это лорд Вильям Дарроу? — спросила Кэролайн. Энтони выглянул из окошка.

— Да, это он. А почему вы спрашиваете?

— Кто это с ним? — Почтенный Дарроу шел рядом с очень молодым человеком, наверное, не старше Кэролайн.

— Это его сын.

— Но это не Фред Дарроу, Энтони. Единственному сыну и наследнику Дарроу по меньшей мере пятьдесят пять лет.

Энтони покраснел.

— Это Джон Льюис.

— Внебрачный ребенок?

Энтони кивнул, стесняясь говорить на эту тему со своей спутницей. Кэролайн, задав еще несколько вопросов, узнала, что у Дарроу трое незаконнорожденных детей. У пэров это было весьма распространенным явлением.

— Наша очередь подошла, — с явным облегчением сказал молодой человек.

Он помог Кэролайн выйти из экипажа. Ей было жаль, что она привела Энтони в смущение своими вопросами. Не удержавшись, Кэролайн сравнила его с Северьяновым. Князя позабавило бы ее любопытство, и он сообщил бы ей всю известную ему информацию. Кэролайн в этом не сомневалась.

Они поднялись по широкой лестнице. Кэролайн вспоминала сегодняшний визит к Северьянову. Она думала о нем, о его дочери, о котенке и об этой противной Тэйчили. Но больше всего, конечно, о князе и о его дочери. Ей было жаль их. Девушке хотелось помочь им.

Фойе оперного театра с белыми мраморными колоннами заполнила оживленная публика. Энтони крепко держал Кэролайн под руку. Они то и дело останавливались, отвечая на приветствия его знакомых. Кэролайн не обращала внимания на любопытные взгляды, поглощенная наблюдением за публикой. Кое-кого она узнавала; эти люди не раз становились мишенями для сатирического пера Коппервилла. Она увидела отца Энтони, тихо беседующего с одним из лидеров партии вигов. Любопытно, о чем они беседуют? Девушка заметила печально известную леди Хэмптон, имевшую шесть детей от разных отцов по крайней мере так утверждали. Она беззастенчиво флиртовала с молодым щеголеватым лордом Монро.

И вдруг Кэролайн увидела Северьянова.

Она оглянулась, желая убедиться, что это ей не почудилось. Но князь, а это был он, на голову возвышался над толпой. Она сразу узнала его безупречный профиль и копну золотисто-русых волос, хотя не могла разглядеть, с кем князь разговаривает. Энтони потянул ее вперед, и она вошла в зал.

Молодые люди расположились в ложе, где сидели еще три пары.

— Вам понравится опера, — шепнул девушке Энтони. — Говорят, Джузеппе Майоне превосходен.

Она пропустила его слова мимо ушей, так как в соседнюю ложу вошел Северьянов. Он был один. Заметив это, Кэролайн испытала неимоверное облегчение.

— Северьянов появился, — сказал Энтони.

Кэролайн осознала, что слишком пристально глядит па князя и что Энтони заметил это. Она покраснела.

— Князь часто покупает книги в вашей лавке? — спросил Энтони.

— Нет, — поспешно ответила Кэролайн, продолжая украдкой наблюдать за князем, который разговаривал с соседом. Она еще никогда не видела его во фраке. Он был так красив, что дух захватывало. — Князь попросил отца раздобыть для него два редких издания. — Девушка взглянула на Энтони.

— Понятно. — Энтони явно огорчился.

Внезапно в той же ложе появилась дама в серебристом вечернем туалете, и Кэролайн во все глаза уставилась на нее. Северьянов встал. Дама поцеловала его в щеку, прижавшись к нему всем телом. Кэролайн замерла. Дама с иссиня-черными волосами и бледной кожей цвета слоновой кости была довольно миниатюрна, но необычайно соблазнительна. Модное платье из почти прозрачного серебристого шелка обрисовывало каждый изгиб ее фигуры. Шею женщины украшало колье из сапфиров и бриллиантов. Такие драгоценности носили лишь члены королевской семьи. Кэролайн догадалась, кто она, и у нее до боли сжалось сердце.

— Это его жена? — дрогнувшим голосом спросила она спутника.

— Не знаю.

Кэролайн перехватила его пристальный взгляд, обращенный на женщину, потом окинула взглядом сидевших рядом мужчин и заметила, что их взгляды тоже устремлены на княгиню.

— Она восхитительна, — пробормотала Кэролайн. Дама была не только красива, но и откровенно чувственна. Но почему это так задело Кэролайн? Она же и не думала соперничать с этой женщиной, а красоту никогда не считала главным достоинством, свято уверенная в том, что человек не по-хорошему мил, а по-милу хорош! Но, видит Бог, Мари-Элен и Северьянов просто созданы друг для друга!

Энтони промолчал.

В этот момент Мари-Элен покинула ложу и вскоре расположилась в другой. Ее серебристое платье блеснуло, когда она усаживалась в кресло. Кэролайн казалось, что сквозь прозрачную ткань платья просвечивает великолепная кожа. «Хорошо еще, — горестно подумала она, — что у княгини и Северьянова не один и тот же круг общения».

Девушка опустила глаза, уже сожалея о том, что согласилась пойти в оперу. Весь этот день был для нее слишком длинным и утомительным. Снова подняв глаза, она посмотрела не на сцену, где уже поднялся занавес, а в сторону ложи Северьянова.

Князь сидел в ложе. Там же Кэролайн увидела только что появившуюся леди Кэррэдин.

Во время антракта все спустились в фойе. Джентльмены попивали коньяк, леди — шерри. Кэролайн лицом к лицу столкнулась с отцом Энтони, лордом Дэвисоном, видным членом кабинета министров Каслеро. Она тотчас вспомнила, как видела лорда Дэвисона в борделе в ту ночь, когда побывала там с Северьяновым.

— Отец, позволь представить тебе мисс Кэролайн Браун, — сказал Энтони.

— Как поживаете? — любезно проговорила девушка. Стюарт Дэвисон, странно взглянув на нее, церемонно кивнул.

— Рад познакомиться. — Он бросил на сына хмурый взгляд. Было совершенно очевидно, что лорд не рад знакомству. — Увидимся позднее, — хмуро бросил он сыну. И тут же оживленно заговорил о чем-то с неизвестным Кэролайн джентльменом.

Энтони мучительно покраснел.

— Боюсь, отец не одобряет ваш выбор, — усмехнулась девушка. Она почему-то рассердилась. Дэвисон держался с ней крайне неучтиво.

— Извините, прошу вас. У отца это пройдет. Он изменит отношение к вам, как только узнает, что вы внучка леди Стаффорд.

Кэролайн хотела попросить Энтони не сообщать об этом отцу, но тут увидела Северьянова, пристально смотревшего на нее. Она покраснела.

— Не хотите ли рюмочку шерри? — предложил Энтони. Девушка кивнула. Энтони удалился. Северьянов бросил на нее взгляд и, кивнув даме, стоявшей рядом с ним, весьма решительно направился к Кэролайн.

«По крайней мере он не с этой распутной леди Кэррэдин», — подумала она.

Князь подошел и поздоровался. Его взгляд скользнул по лицу девушки, как бы запечатлевая в памяти каждую его черту, потом опустился на декольте и ниже, к талии и ногам. Ему явно нравилось то, что он видел. И это льстило Кэролайн и забавляло ее.

— Еще один сюрприз — Князь улыбнулся. — Никак не ожидал встретить вас здесь. Вы появляетесь в самых неожиданных местах.

«Интересно, имеет ли он в виду мое появление под видом Брайтона».

— О вас можно сказать то же самое, ваше сиятельство. Как вам понравился Майоне — спросила она, думая о нем, его жене, дочери и любовнице.

Северьянов пожал плечами.

— Я не большой любитель оперы. Предпочитаю драматический театр.

— Здесь нередко играют спектакли.

— Верно.

Вдруг выражение его лица изменилось. Он смотрел через плечо Кэролайн.

Она невольно оглянулась и увидела Мари-Элен, пристально смотревшую на них. По спине Кэролайн пробежали мурашки.

— Это моя жена, — сказал князь.

— Я догадалась. — Кэролайн чувствовала, что Мари-Элен сверлит ее взглядом. Девушка заметила, как холоден и недоброжелателен взгляд княгини. Ей стало не по себе — Она на редкость красива. Ваша дочь похожа на нее.

— Да, похожа. — Князь помолчал — Я не останусь на второй акт. Мне нужно поработать.

— Жаль. Майоне превосходен.

— Это вы превосходны, Кэролайн. Вечернее платье очень вам к лицу. — Он поклонился и вскоре исчез в толпе.

Кэролайн смотрела ему вслед, и сердце у нее гулко билось. Ничего не значащий комплимент — и она уже потеряла покой! Нет, чувства к нему и его интерес к ней не сулят ничего хорошего.

Отыскивая взглядом Энтони, Кэролайн вдруг оказалась лицом к лицу с женой Северьянова.

Мари-Элен холодно улыбалась.

— С кем имею удовольствие познакомиться? — надменно осведомилась она.

Девушка присела в реверансе.

— Кэролайн Браун, княгиня.

— Как вы познакомились с моим мужем? — властно осведомилась Мари-Элен. Кэролайн вспыхнула.

— Он… Мой отец — книготорговец. Специализируется на антикварных изданиях. Князь просил разыскать для него экземпляр Бартоломью и «Так и не так» Абеляра. — Кэролайн вся горела, чувствуя стыд и вину. Одно дело — знать понаслышке, что у Северьянова есть жена, с которой он не живет, и совсем другое — разговаривать с ней. Ведь она целовалась с ее мужем!

Мари-Элен, откинув голову, рассмеялась.

— Дочь книготорговца! — Смеясь, она покачала головой. — Боже мой, Ники совсем потерял голову. О чем он только думает?

Кэролайн, ошеломленная грубостью Мари-Элен, не нашлась, что ответить. Та, отвернувшись от нее, смешалась с толпой.

«О Господи! Что я наделала? И что, скажите на милость, делать теперь?»

Глава 15

Мидлендс был построен в начале правления безумного короля Георга III. Усадьбу окружали большие зеленые газоны, буйная вьющаяся зелень обвивала стены дома, а поодаль виднелись лесистые холмы Воздух был свеж и чист, над головой простиралось бескрайнее голубое небо. Сегодня Эдит Оусли исполнилось семьдесят пять. Она предпочитала Мидлендс всем другим своим поместьям и за последние десять лет проводила время в основном здесь. Но сегодня виконтесса не чувствовала ни умиротворения, ни радости. Окружающая Эдит красота оставляла ее равнодушной. Она была подавлена.

Виконтесса отложила лондонскую газету. Сегодня даже этот остроумный Коппервилл, статьями которого она обычно зачитывалась, не исправил ей настроения. Она сидела в саду позади дома, кутаясь в легкую шаль, и невесело размышляла в своей быстро промелькнувшей жизни. Что же теперь у нее осталось?

Рано или поздно она умрет — и все унаследует этот тщеславный болван Томас.

В воспоминаниях промелькнул образ Маргарет — такой, какой Эдит видела ее последний раз тринадцать лет назад, в холодный зимний день: бледная, белокурая, озаренная внутренней красотой. Эдит закрыла глаза. С тех пор не было и дня, чтобы она не жалела о своем жестоком решении. Вот если бы Маргарет не сбежала тогда с этим безмозглым Брауном, черт бы его побрал!

Виконтесса вздохнула. Она всегда отличалась неколебимой твердостью характера, поэтому пережила предательство Маргарет и ее смерть. Так же, как тридцать лет назад пережила смерть своего мужа Сеймора, тоже изрядного болвана. Эдит решила больше не выходить замуж, хотя, наделенная красотой и богатством, имела множество поклонников. Она отвергла их всех. Виконтесса наслаждалась своей вновь обретенной свободой. Впрочем, она никогда не позволяла Сеймору ни в чем ограничивать ее. Мужу казалось, что он во всем разбирается лучше других, однако на самом деле он легко поддавался влиянию. Эдит позволяла ему думать, будто всем управляет он сам! Наверное, она по-своему даже любила нежного и доброго Сеймора, безумно влюбленного в нее.

Эдит старалась не вспоминать о прошлом, но каждый день рождения пробуждал воспоминания. Скоро на празднество явятся Томас, его дура-жена и избалованные сыновья, хотя Эдит уже много лет назад сказала, что глупо праздновать завершение еще одного года жизни. Сама того не желая, она снова вспомнила Маргарет, а также ее дочь. Сейчас девушке уже восемнадцать.

Да, восемнадцать лет, и она не замужем. Живет над книжной лавкой своего безмозглого отца, загубившего жизнь Маргарет.

Эдит взяла со столика томик в красивом кожаном переплете — лучшие произведения ЭдмондаБерка. Этот подарок от Кэролайн она получила по почте сегодня утром. Маргарет, должно быть, рассказывала дочери, что Эдит очень любит читать — причем не какую-нибудь чушь, заметьте, а исключительно умные книги, заставляющие думать. Виконтесса читала постоянно и так же постоянно знакомилась с периодическими изданиями и газетами. А Берка она любила.

Кэролайн ни разу не забыла о ее дне рождения. Как когда-то и Маргарет.

Эдит прищурилась, заметив темный экипаж на дороге, вьющейся по склону холма. Он свернул в Мидлендс. Это наверняка Томас со своей дурочкой Доротеей и двумя мальчишками, похожими как две капли воды на своего папашу. Эдит вздохнула и поднялась. Два коккер-спаниеля, спавших у ее ног, запрыгали возле виконтессы, виляя хвостами. И тут же к Эдит подбежали трое слуг. Дворецкий осведомился, не желает ли она чего-нибудь. Эдит жестом отпустила его.

— Если не можешь сделать меня шестидесятипятилетней, уходи, Уинслоу. Пора встречать гостей. — Она бросила на дворецкого сердитый взгляд. Он был ее ровесником, если не старше.

Для женщины такого возраста у Эдит была легкая, решительная походка. Виконтесса считала, что сохранить бодрость ей помогла привычка дважды в день и в дождь, и в снег ездить верхом. Она любила ходить и редко пользовалась тростью.

Мысли о прошлом не покидали ее. Вспоминать о прошлом слишком больно. К тому же ее постоянно преследовала мысль, что все сложилось бы иначе, если бы ей удалось разлучить Джорджа Брауна с дочерью. Это было одно из самых серьезных поражений в жизни Эдит.

Стоя на ступенях парадного крыльца, виконтесса ждала гостей. Наконец экипаж подъехал, распахнулась дверца, и вышла Доротея. Томас никогда не отличался хорошими манерами, и у него не хватило ума предложить жене руку. Но чему удивляться? Он похож на свою мать Джорджию. У той тоже были куриные мозги. Джорджия на праздник не приехала. Она из тех женщин, у которых всегда болит то одно, то другое. Эдит, конечно, догадывалась, в чем дело. Джорджия побаивалась мать и предпочитала держаться подальше от нее. Эдит относилась к этому спокойно.

Маргарет была единственной умницей в семье — по крайней мере так считала виконтесса до того злосчастного дня, когда дочь сбежала из дома.

Эдит нахмурилась, увидев, как Томас вылезает из экипажа. Он, кажется, еще потолстел. Виконтессу раздражали люди, неспособные отказываться от лишнего куска. Сама она сохранила прежнюю стройность и осанку. «Интересно, что сделает Томас, когда я скажу, как решила распорядиться своим состоянием?» — Эдит улыбнулась.

— Бабушка! — Томас озарился улыбкой и бросился к Эдит. — С днем рождения!

— Не стоит напоминать мне о возрасте, — сердито бросила виконтесса, высвобождаясь из его объятий.

— Извини. Но ты выглядишь чудесно! — Томас обернулся к жене. — Поцелуй бабушку, Дотти!

— Хватит подлизываться! — раздраженно сказала Эдит, позволив робкой Дороти приложиться к своей щеке, и тут же забыла о ней. — Дай-ка мне взглянуть на мальчиков.

Томас подвел своих смущенных отпрысков шести и семи лет от роду, явно расположенных к полноте.

— Поздравьте прабабушку с днем рождения, — проговорил он.

— С днем рождения, мадам. — Генри поцеловал руку Эдит.

— Желаю вам всего наилучшего. — Том последовал примеру брата.

Эдит улыбнулась красным и потным мальчикам. Рубашка у младшего была вымазана шоколадом.

— Что вы с ними сделали? Почему они оба дергаются? Почему Генри такой толстый? Почему они не смотрят мне в глаза? И что там у Тома в кармане? Неужели остатки пирожного?

— Перестаньте дергаться, — потребовал Томас. — Генри ест слишком много сладкого. Том, что у тебя в кармане? Боже мой! Выбрось сейчас же эту дрянь! И смотрите в глаза леди Стаффорд, мальчики!

Мальчики подчинились. Эдит не заметила в них ни малейших признаков характера или интеллекта. От их учителей, которых она тайно расспросила обо всем, виконтесса знала, что оба плохо учились. Оба были ленивы, избалованны, требовательны, шумливы и заносчивы. Мало того, учителя потеряли надежду добиться положительных результатов. Выяснив все это, Эдит пришла в отчаяние. Ведь до совершеннолетия Томаса, наступившего три года назад, она оплачивала все его расходы, включая обучение детей.

Да, Эдит приняла правильное решение, ибо Томас просто растранжирил бы состояние, сколоченное ею за долгие годы, а если этого не сделает он, именно так поступят его сыновья. Все вошли в дом. К облегчению Эдит, Доротея, сославшись на головную боль, сразу же удалилась в отведенную ей комнату, а мальчики, несмотря на протесты гувернера, умчались в сад вместе со спаниелями. Томас, расплывшись в улыбке, подал Эдит маленькую коробочку.

— Можно я вручу тебе подарок сейчас? — спросил он.

— Мне все равно. — Эдит раскрыла ладонь. — Похоже, это ювелирное изделие.

— Открой коробку, бабушка.

Она достала из коробки красивую двойную нитку черного жемчуга. Конечно, Эдит отлично знала, что, в сущности, оплатила этот подарок сама, ведь Томас не заработал ни единого пенни, а владения Оусли приносили большие доходы благодаря ее заботам за последние тридцать лет.

— Спасибо, — сказала Эдит, подумав о Кэролайн. Та, не получив от бабушки ничего, все же прислала ей подарок. — Ты очень внимателен. — Эдит знала, что внук не поймет ее сарказма.

— Я очень стараюсь, — ответил он. — Мы все хотим, чтобы ты была счастлива.

Эдит небрежно махнула рукой, выразив этим жестом презрение к нему.

— Как ты себя чувствуешь, бабушка? Они вошли в самую маленькую из трех гостиных усадьбы Мидлендс. Эдит улыбнулась.

— Лучше, чем когда-либо. — Это было правдой. На Пасху, когда она последний раз виделась с Томасом и его семейством, ей нездоровилось. Эдит заметила, что слова ее огорчили внука.

— Рад слышать.

«Ей-богу, ему не терпится прибрать к рукам мои деньги! Вот болван!»

— Кстати, отправившись покупать тебе подарок, зашел в лавку Брауна.

Эдит замерла и не без труда овладела собой.

— Продолжай! — потребовала она. — Ты видел ее? Свою кузину?

Томас растерялся.

— Почему ты кричишь, бабушка? Я расстраиваю тебя?

— Томас, ты расстраиваешь меня всякий раз, когда переступаешь порог этого дома. Между прочим, она прислала мне книгу. — Эдит улыбнулась.

— Но я подарил тебе очень редкий жемчуг, — заметил озадаченный Томас.

— Помню. А что Кэролайн делала, что говорила?

— Она вела себя очень грубо и почти выставила меня из лавки.

— Вот как? — Эдит знала, что Томас не обманывает ее. Наверное, он несносно вел себя, поэтому Кэролайн прогнала его. — Как она выглядит? — Эдит старалась не показать, как сильно это ее интересует.

Томас нахмурился.

— Я бы сказал, странно. Она подстрижена слишком коротко, будто сама себя обкорнала ножницами. Кэролайн высокая и худая. И конечно, в каком-то ужасном платье, похожем на отрепья. — Томас ухмыльнулся. — Да, странная внешность.

Эдит не доверяла мнению внука. Тут она подумала, что уже стара и с каждым днем стареет все больше, а между тем не видела Кэролайн с похорон Маргарет. Да, неплохо бы съездить в город и взглянуть на внучку своими глазами. Так, конечно, чтобы никто не знал об этом.

Эта мысль воодушевила виконтессу.

— Сядь, Томас. Я хочу поговорить с тобой. — Очень довольный собой, он втиснул свое грузное тело в обитое парчой кресло. Эдит стояла перед ним, размышляя о том, как внук отреагирует на ее слова. — Томас, я изменила завещание. За тобой, конечно, останутся все поместья Оусли и все титулы, но своим состоянием я распоряжусь иначе.

Томас побледнел.

Кэролайн была одна в лавке. После посещения оперы прошло три дня. Девушка не находила себе места, не могла ни на чем сосредоточиться и прекрасно знала причину этого. Каждый раз, когда по улице проезжала карета или над входной дверью звякал колокольчик, она замирала в ожидании. И каждый раз когда карета оказывалась почтовой или когда открывалась дверь, а на пороге появлялся незнакомец, Кэролайн не удавалось скрыть разочарования. Видимо, Северьянов забыл о ее существовании. Но она не забыла его.

Да и как забыть? Кэролайн привели в смятение последние две встречи с ним и все, что она узнала за это время о нем и его семье. Девушка понимала теперь, что для всех посторонних его жизнь — тайна за семью печатями. Она полагала, что за внешним лоском скрывается пустота, но ошиблась. У князя серьезные проблемы с дочерью, и он, конечно, изведал печаль и горе. Кэролайн прониклась сочувствием к его маленькой дочери. Девочка не по-детски молчалива, стало быть, несчастлива. Разумеется, все это было не ее делом. Однако она не переставая думала о них… о нем.

И что еще хуже, интерес к нему и эти мысли едва ли можно назвать благородными и нравственными. Она никогда не забудет его поцелуй, объятие, прикосновение. Наконец-то Кэролайн узнала, что такое страсть… в объятиях человека с репутацией распутника.

К тому же князь женат, пусть даже каждый из супругов живет своей жизнью. Кэролайн жалела, что ей пришлось встретиться с его прекрасной, но жестокой женой. И хотя девушка не одобряла супружеских измен, она решила, что несправедливо осуждать Северьянова. Наверное, даже к лучшему, что он забыл о ней, хотя она совсем потеряла голову, уподобившись тем дамам, что без ума от него.

С этими печальными мыслями Кэролайн сидела за конторкой, залитая теплыми лучами летнего солнца. Все окна в магазине были распахнуты. На конторке перед девушкой лежал красиво переплетенный томик лучших произведений Берна — точно такой же, какой она послала бабушке.

Звякнул колокольчик. Кэролайн вздрогнула, но это был Джордж. Он тяжело дышал и, сняв шляпу, вытер платком лоб. — Лето обещает быть жарким, — сказал Джордж. Кэролайн улыбнулась с нарочитой бодростью, но промолчала. — Чем ты занимаешься? — спросил отец, снимая сюртук. Он подошел к Кэролайн и через плечо заглянул в раскрытую книгу. — Прекрасное чтение. Но ты, кажется, читала почти все произведения Берка, не так ли, дорогая?

Кэролайн кивнула.

— Я отослала такой же томик бабушке на день рождения.

— Вот оно что! Поэтому ты так приуныла? Кэролайн закрыла книгу и провела пальцем по кожаному переплету, украшенному золотым тиснением.

— Если бы она хоть раз написала мне, что получила подарок!

— В таком возрасте поздно менять свои привычки.

— Я хотела сказать, что была бы рада, если бы она вспомнила о моем существовании. — Кэролайн взглянула на отца. — Бабушка, должно быть, ненавидела маму.

— Она любила Маргарет. Ее нельзя было не любить. На свете не встретишь более искреннего и доброго человека. Старая Оусли презирала меня. И презирает до сих пор.

Кэролайн все это слышала и раньше. Она знала эту историю во всех подробностях. Но сегодня это угнетало ее. Сегодня был день рождения бабушки!

— Это несправедливо, — отозвалась Кэролайн.

— Ты не ребенок, дорогая. Жизнь редко бывает справедливой. Зачем ты вспоминаешь все это сейчас? Мы в ней не нуждаемся. И никогда не нуждались. — Джордж замолчал. Кэролайн показалось, что он думает, как часто ему нечем было платить по счетам и кормить семью. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня повесили луддита, Кэролайн. Человека повесили как мятежника, тогда как он боролся за справедливость.

— Я знаю, — печально сказала девушка.

Однако сегодня ей не хотелось обсуждать драконовские законы против рабочих объединений, особенно тех, что выступали против частной собственности или уничтожали ее. Она подумала о Северьянове. Интересно, сколько у него крепостных? Сотни, а может, тысячи? Кэролайн нахмурилась,

— Ты еще встретишься с Энтони Дэвисоном? — спросил Джордж. — Он приятный юноша. И завидный жених.

— Он всего лишь друг, папа, и я не из тех девиц, которые охотятся за женихами. Кому, как не тебе, знать это.

— Я пошутил. Мне хотелось развеселить тебя. На самом-то деле это ему здорово повезло бы, если бы удалось заполучить тебя.

— Мы с ним принадлежим к разным слоям общества, — возразила Кэролайн, думая о Северьянове. — Сомневаюсь, чтобы сын пэра снизошел к дочери владельца книжной лавки.

Джордж тяжело вздохнул.

— Кэролайн, не в твоей воле изменить решение бабушки.

— Я не понимаю и никогда не понимала этого! Ведь она моя бабушка! Осенью мне исполнится девятнадцать лет. А вдруг она умрет? И мы так никогда и не поговорим? По-моему, она считает меня виновной в выборе, который сделала мама. Или ненавидит за то, что я напоминаю ей об этом?

— Пожалуй, твои предположения верны. — Джордж обнял дочь за плечи и прижал к себе. — Нельзя заставить человека поступать так, как он сам не желает поступать. Такова жизнь, Кэролайн. — Он направился к лестнице.

Кэролайн смотрела ему вслед. Она понимала, что отец прав и бесполезно думать о бабушке до ее следующего дня рождения. Внезапно лицо девушки просветлело. Она достала из ящика лист писчей бумаги, взяла перо и в верхнем углу страницы поставила дату: « июля года».

«Дорогой Северьянов, — писала Кэролайн дрожащей рукой, — прошло уже несколько дней с тех пор, как мы познакомились на балу у Шеффилдов. Завтра состоится одно из последних событий сезона: скачки на приз в Ньюмаркете. Если пожелаете присоединиться ко мне, я буду в ложе . — Немного подумав, она добавила:

— Буду очень рад снова увидеться с вами». — И подписалась: «Чарльз Брайтон».

Кэролайн закрыла глаза. Раз уж ей не удается забыть о Северьянове, придется снова прибегнуть к переодеванию. Она молила Бога, чтобы Северьянов откликнулся на ее приглашение. Интересно, что принесет следующее свидание?

Алекс вошел в библиотеку и, прищурившись, посмотрел на брата.

— Почему сидишь без света?

Николас взглянул на него. Вечерело, и в комнате стало темнеть, но он так и не зажег лампы.

— Я задумался.

Алекс усмехнулся, чиркнул спичкой и зажег лампу на письменном столе.

— А мне показалось, что ты тоскуешь.

— Верно, — улыбнулся Николас.

— О чем же ты думаешь? Ну кроме Кати и этой удивительной мисс Браун?

Николас пристально взглянул на Апекса, удобно устроившегося в кресле.

— Уж не читаешь ли ты мысли, как цыганка?

— Ничуть. Просто я видел, как ты смотрел на нее.

— Вот как?

— Боюсь, тебя поразила стрела Амура, большой братец. — Алекс ухмыльнулся.

— Ты совсем спятил — такой же сумасшедший, как наш покойный папаша.

Алекс нахмурился.

— Извини. — Николас выругал себя за неосторожную реплику. Давно ходили слухи о том, что Алекс — не сын Ивана Северьянова. Это было вполне вероятно, потому что их мать, красивая и деспотичная, имела множество любовников.

— Пустяки. — Алекс сверкнул зубами. Но глаза у него не улыбались. Николас понимал, что, сам того не желая, разбередил старую рану.

— Признаться, я размышлял о том, чтобы взять компаньонку для Кати.

— Но у нее есть гувернантка, — удивился Алекс.

— Тэйчили нельзя назвать ни доброй, ни заботливой. Когда я отправлю Мари-Элен в Тверь, а это случится в ближайшее время, Кате понадобится добрый и любящий человек, к тому же умный, образованный и безоговорочно преданный. Я хотел бы, чтобы компаньонка подчинялась только мне и заменила Кате мать или, если угодно, стала для нее ангелом-хранителем.

— Похоже, у тебя уже есть кто-то на примете? Кажется, я даже догадываюсь, какая именно женщина обладает всеми этими превосходными качествами. Это она, не так ли?

— Да, я намерен предложить эту должность Кэролайн Браун. — Николас чувствовал, как бурно пульсирует кровь у него в висках.

Алекс издал сдавленный смешок и вынул из кармана конверт.

— Кстати, если уж речь зашла об этой леди, возьми вот это. Письмо только что доставили, судя по всему, оно от Чарльза Брайтона. — Алекс весело рассмеялся.

Бросив сердитый взгляд на хитрую физиономию младшего брата, Николас сломал восковую печать и начал читать записку.

— Ну? — спросил Алекс. — Что же он хочет? А может, лучше сказать «она»?

— Он — то есть, конечно, Кэролайн — приглашает меня завтра в три часа на скачки. — Сердце у Николаса забилось сильнее.

— Ну? И ты пойдешь?

— Разве можно устоять… тем более отказаться? — Николас улыбнулся. — Думаю, настало время разоблачить Чарльза Брайтона. Что ты на это скажешь?

Глава 16

Кэролайн не могла сосредоточиться на лошадях, мчащихся по скаковой дорожке. Участники состязания почти одновременно взяли первый высокий барьер. В ложе, кроме Кэролайн, сидели еще несколько незнакомых ей болельщиков. Скачки начались сорок минут назад, а Северьянов так и не появился. Она очень огорчилась.

А должна была бы, кажется, испытать облегчение. Может, Северьянов догадался, что она и есть Чарльз Брайтон, но даже если и так, он ничем не выдал своих подозрений.

Но облегчения Кэролайн не чувствовала. Она совсем пала духом, что было ей совсем несвойственно, и стала думать о том, как бы избавиться от этого увлечения, только осложнявшего ее жизнь и ничего хорошего не обещающего. Князь женат. Хотя супруги предоставили друг другу свободу, устраивающую обоих, Кэролайн знала, что не вступит с ним в связь. Даже если бы Северьянов был холост, он иностранец и титулованное лицо, значит, князь не для нее. Эти мысли привели девушку в полное смятение.

Пораженная ими, она рассеянно наблюдала, как четвертая группа всадников преодолевает кирпичную стену.

— Я поставил сотню фунтов на Хоппера, — услышала она за спиной голос князя.

Кэролайн быстро обернулась. Северьянов стоял в проходе между рядами в синем фраке и светлых бежевых брюках. Его янтарные глаза блестели. Она покраснела и поднялась.

— Северьянов, рад вас видеть. — Кэролайн слегка поклонилась и поправила съехавшие очки. Он вошел в ложу.

— Ваше приглашение приятно удивило меня, Чарльз. — Князь ласково улыбнулся.

Кэролайн внимательно смотрела на него, пытаясь угадать, что он думает на самом деле. Князь наверняка знал, что Брайтон и Коппервилл — одно лицо, однако его улыбка выражала дружелюбие.

— Топпер участвует в следующем заезде? Князь подал ей программу.

— Его шансы на успех оцениваются как :.

Кэролайн равнодушно заглянула в программу. На скачки она пошла только в надежде увидеть князя. Ей казалось, что все джентльмены любят скачки. Но не пора ли признаться ему во всем?

— Вы чем-то обеспокоены? — Северьянов поднес к глазам бинокль и окинул взглядом поле. — Номер шесть упал, не преодолев последнего водного барьера.

Кэролайн увидела, как упал один, а затем другой породистый скакун. Она поморщилась. Но остальные всадники вышли на финишную прямую.

— Вы действительно любитель скачек? Взгляд князя скользнул по лицу девушки, потом переместился на галстук и камзол.

— Конечно. У меня в Твери скаковые конюшни. Там одно из моих загородных поместий. Я владею одним из лучших конных заводов в Европе и в России.

— Расскажите мне, что это за место — Тверь? — спросила Кэролайн, надеясь избежать его вопросов.

— Тверь — маленький провинциальный городок. Несколько сот лет назад Тверь была весьма непокорным городом и успешно соперничала с Москвой. Ее не раз разоряли, в частности татаро-монголы, а в году она была почта полностью уничтожена пожаром. Но это тихое и живописное место. Город стоит на Волге, одной из наших самых крупных рек. Вокруг удивительная красота: луга, реки, сосновые леса, озера с чистой и холодной водой. Небо ночью бывает таким ясным, что видна каждая звезда — а их сотни тысяч. В таких местах люди слышат свои мысли.

Князь посмотрел в бинокль на скаковую дорожку. Десяток лошадей, участвующих в пятом заезде, уже выстраивались на старте.

— Хотелось бы мне когда-нибудь увидеть такое место, — промолвила Кэролайн.

— Кто знает, возможно, ваше желание исполнится. — Князь заглянул ей в глаза.

По спине Кэролайн пробежали мурашки, и ее охватило вдруг странное предчувствие, что она побывает в Твери, причем довольно скоро. Но девушка отбросила эти мысли, приписав их своему разыгравшемуся воображению.

— Когда буду в Твери, пришлю вам приглашение, Чарльз, — добавил князь.

Она вздрогнула. Ей показалось, что он произнес это имя насмешливо. Но князь смотрел на нее вполне простодушно.

— Чем же вы так встревожены, Чарльз? — снова спросил он. От интимности его тона ей стало не по себе.

— Я подумал, что… может быть, обидел вас, и вы не откликнетесь на мое приглашение.

— Чем же вы могли обидеть меня, мой юный друг? — удивился князь.

Она оттянула слишком тесный воротничок.

— Не знаю, но, возможно, я чем-то задел ваши чувства. Князь протянул девушке бинокль.

— Они стартовали.

Всадники прогрохотали мимо них, направляясь к первому препятствию.

Кэролайн, облизнув пересохшие губы, поднесла к глазам бинокль, но ей не удавалось сосредоточиться. Девушке надоело играть мужскую роль. Она хотела быть с князем в своем настоящем обличье.

— А где Топпер? — спросила она.

— Он примерно пятый с конца.

Они молча наблюдали, как лошади брали первое препятствие и, быстро сделав поворот, устремлялись к следующему. Топпер по-прежнему отставал от лидирующей лошади.

— Он покажет себя после кирпичной стены, — проговорил Северьянов. На мгновение их взгляды встретились. Смятенная, Кэролайн была не в силах отвести от него глаза. Неужели князь смотрит на всех женщин таким же гипнотическим взглядом? Может, ей просто показалось, что его взгляд чувственный? Но если нет, то почему он медлит, почему не разоблачает и не обвиняет в обмане?

Впереди был кирпичный барьер. Топпер теперь ненамного опережал других лошадей. Они брали препятствие, приземлялись и, удлиняя шаг, мчались дальше.

— Жми! — выдохнул Северьянов.

Кэролайн припала к биноклю и увидела, как жокей на Топпере взялся за кнут. Гнедой оторвался от других лошадей и теперь шел впереди первой пятерки. Все всадники легко одолели очередное препятствие. Топпер теперь лидировал в своей группе.

Северьянов улыбнулся девушке.

Кэролайн с возрастающим удивлением увидела, как все четыре лошади лидирующей группы почти одновременно взяли последнюю водную преграду. И тут Топпер вдруг оказался рядом с серым лидером и пошел с ним ноздря в ноздрю.

Северьянов встал, да и вся толпа болельщиков поднялась на ноги и закричала. Кэролайн охватило напряжение.

— Жми! — выкрикнула она. Две лошади — серая и гнедая — одновременно миновали последний поворот и вышли на финишную прямую, приближаясь к трибуне. Потом черный нос гнедого оказался впереди. Топпер опережал лидера: на голову, на корпус, на два корпуса… и наконец молнией пролетел под финишной лентой. Вслед за ним финишировал серый. Толпа неистовствовала.

Кэролайн прижала руку к груди, пытаясь успокоить сердце, и заметила, что Северьянов пристально смотрит на нее.

— Просто не верится, — сказала она. — Как же вы догадались, что он победит?

Князь молча и чуть улыбаясь смотрел на нее. Потом неожиданно обнял девушку за плечи и привлек к себе. На мгновение Кэролайн забыла, что она Брайтон. Ей показалось, что он сейчас поцелует ее. Но князь ограничился объятием.

У нее перехватило дыхание. Горячая волна желания, словно огнем, обожгла ее тело. И тут князь отстранился.

— Мне ли не догадаться? Я сам вырастил Топпера.

Деревенская гостиница была расположена между Лондоном и Ньюмаркетом. Когда Северьянов предложил остановиться там и поужинать, Кэролайн согласилась. Есть ей почти не хотелось, но она хотела продлить встречу. Князь велел подать им ужин в отдельном кабинете. Он все еще называл ее Чарльзом.

Кэролайн села за стол и уставилась на огонь, весело пылавший в камине, а Северьянов тем временем заказал ужин, такой обильный, что двоим было бы не под силу одолеть его. Когда же он заказал две бутылки французского красного вина, Кэролайн удивленно подняла брови. Хозяин сам прислуживал им. Еще бы, увидев карету Северьянова, никто не усомнился бы в том, что ее владелец — человек известный, влиятельный и богатый! Кэролайн заметила, как слуга князя, проворный малый, говоривший с французским акцентом, шепнул что-то на ухо жене хозяина. Наверняка сообщил, кто именно ужинает сегодня в заведении.

Служанка, зажигавшая свечи, то и дело поглядывала на русского. А он, удобно расположившись в кресле, не спускал глаз с Кэролайн.

Таким спокойным Кэролайн еще никогда не видела князя. Впрочем, и наедине с ним она осталась впервые. Лицо его дышало довольством. Неудивительно, ведь князь выиграл на скачках несколько тысяч фунтов. В азартных играх он явно не был новичком. Северьянов уговорил и Кэролайн сделать ставки, правда, она согласилась на это весьма неохотно. У нее не было лишних денег, и девушка боялась проиграть.

Однако она тоже выиграла — целых пятьдесят фунтов! Конечно, Северьянов подсказывал ей, на какую лошадь ставить.

Лысеющий хозяин гостиницы наполнил бокалы и ушел, прикрыв за собой дверь.

— За удачный день! — Северьянов поднял бокал. Кэролайн подняла свой.

— За мои пятьдесят фунтов… и за ваши несколько тысяч. Он ласково усмехнулся и пригубил вино. Как ни глупо, но Кэролайн обрадовалась, что развеселила его. Она сделала большой глоток.

— Какое чудесное вино. — Девушка поставила бокал на стол.

— Это бургундское вино. Я предпочитаю бордо, но во время войны не до разборчивости.

— Почему у нас до сих пор пьют французское вино, Северьянов? Ведь это прямое нарушение королевского указа. Он рассмеялся:

— Полагаете, англичане перестанут пить тонкие вина из-за какого-то указа? Ведь и англичанки до сих пор одеваются по французской моде.

— Мы тем самым помогаем контрабандистам, — возразила Кэролайн. — И пополняем казну Наполеона.

— Во время войн всегда кто-то богатеет, Чарльз. Но не беспокойтесь. Британские товары есть и во Франции, и во всех странах, завоеванных Наполеоном.

Кэролайн чувствовала, как по ее телу разливается тепло. Она с удовольствием прислушивалась к тому, как сладко в его устах звучит ее выдуманное имя. «Северьянов, — решила она, — соблазняет подсознательно, он вовсе не хочет вызывать во мне тревожные мысли и ощущения».

— Что-то вы притихли, — заметил князь. — О чем задумались?

— О том, как приятно провел сегодняшний день.

— Позвольте предложить тост за нашу дружбу. — Князь поднял бокал. — За добрых друзей!

— За добрых друзей, — эхом отозвалась Кэролайн и, быстро осушив бокал, почувствовала легкое головокружение. Понимая, что следует быть осмотрительной, она тем не менее уступила охватившей ее радости. Девушка знала, как действует вино, поскольку частенько распивала с отцом бутылочку за ужином. Однако позволить себе такое удовольствие в компании отца — одно, а с Северьяновым — совсем другое. Девушка трепетала при мысли о том, что играет с огнем. Однако ей не хотелось останавливаться.

Кэролайн улыбнулась князю.

Он пристально посмотрел ей в глаза, встал и, сняв темно-синий фрак, расслабил узел пестрого галстука. Парчовый жилет и ладно сидевшие брюки не скрывали от взгляда Кэролайн его достоинств. Князь подошел к ней. У Кэролайн учащенно забилось сердце, когда его бедро на мгновение прикоснулось к ее плечу. Но он лишь потянулся за бутылкой, наполнил ее бокал и вернулся на место.

— Что интересного вы прочли за последнее время, Чарльз? Кэролайн целый день предчувствовала, что развязка близка. Она вдруг залпом выпила полбокала.

— Я очень люблю читать и сейчас перечитываю любимые произведения Берка.

— Берка? — удивился князь. — Я, конечно, еще мало вас знаю, но, признаюсь, поражен, что вы читаете консервативного Эдмунда Берка.

— Я интересуюсь разными авторами. — Кэролайн снова взяла бокал. — А вы читали Берка?

— Конечно. Я тоже много читаю. — Потягивая вино, князь глядел на нее поверх бокала. — Разве вы не говорили мне на днях, что любите читать «Таймс»?

Она едва не поперхнулась.

— Кажется, я сказал, что слежу за настроениями оппозиции.

— А-а, понятно. Значит, предпочитаете читать газеты либерального направления, вроде «Кроникл». — Его улыбка стала еще шире.

Кэролайн почувствовала себя мышкой, с которой играет ленивый золотисто-рыжий кот.

— Иногда.

— Любопытно, почему в последнее время в статьях Коппервилла стало мелькать мое имя? — задумчиво проговорил князь, не спуская с нее глаз.

Кэролайн, стиснув ножку бокала, заставила себя улыбнуться.

— Такой человек, как вы, всегда привлекает к себе внимание и дает пищу для размышлений. Он рассмеялся:

— Весьма польщен.

Кэролайн затаила дыхание. Нет, ей не показалось, что глаза его томно затуманились. Его донимали те же греховные мысли, что и ее. Он все знает. Но почему ничего не говорит? Неужели ему нравятся и мальчики? .

— Несмотря на наивность Коппервилла, я с удовольствием читаю его статьи. Вернее, читал до последнего времени. А вы?

Она насторожилась.

— Вы считаете его наивным? — спросила она, не желая отвечать на провокационный вопрос князя.

— А разве вам он не кажется наивным? Или вас увлекает его явный идеализм? Кстати, вы, должно быть, ровесники с ним.

— Не знаю, ровесники ли мы с ним, но лучше скажите, почему считаете его наивным?

— Он надеется изменить общество, не так ли?

— Нет, видимо, хочет изобличать пороки общества, — возразила Кэролайн.

— Значит, Коппервилл полагает, что общество станет безупречным, если контраст между богатством и нищетой исчезнет? Он намерен изменить общество в интересах рабочего человека.

— А что в этом плохого?

— Вы одобряете анархию, за последние два десятилетия охватившую Францию? Одобряете действия толпы, убивающей титулованных лиц только за то, что у них нет на руках мозолей? Или зверски убивающей дворянских детей за то, что в их жилах течет голубая кровь?

— Нет-нет, конечно, не одобряю. Но во Франции анархия — результат революции, а не реформ.

— Все началось с преобразования общества.

— Значит, вас устраивает нынешнее состояние общества? Скажите, Северьянов, сколько у вас крепостных? — Кэролайн пристально посмотрела на него.

— А-а, наконец-то! Я все ждал, когда же атака на общество перейдет на личности и обратится против меня. — Князь поднял бокал, жестом приветствуя ее. — У меня сотни крепостных, нет, тысячи.

— Они голодают? Умирают, не дожив и до двадцати пяти лет? — Кэролайн страстно хотела знать это.

— Мои люди хорошо питаются, в их домах прочные крыши и полы, а средняя продолжительность жизни, осмелюсь доложить, около пятидесяти лет, — невозмутимо ответил князь. Глаза его утратили теплоту.

— Извините меня за грубую назойливость. Ведь это я пригласил вас на скачки.

— Но вы презираете общественный уклад моей страны… хотя сами никогда там не бывали.

Кэролайн набрала в грудь побольше воздуху, чтобы перейти в атаку.

— Я презираю людей вашего класса за то, что они разъезжают по балам, тогда как крепостные мерзнут в жалких хижинах. Я не одобряю того, что в моей стране титулованное дворянство с полным равнодушием относится к страданиям простых людей. Известно ли вам, что большинству этих людей совершенно безразлично, что идет война? И вопрос о том, долго ли она будет продолжаться, их совершенно не волнует?

— Это объясняется тем, что представители вашего класса здесь, в Британии, весьма богаты и не ощущают на себе последствия войны. Вы слишком многого хотите от людей, мой друг.

— Если ничего не желать, ничего и не добьешься. Без мечты нет надежды.

Северьянов тихо рассмеялся.

— Вы безнадежный романтик, Чарльз.

— И горжусь этим.

— Наверное, Коппервилл думает точно так же. — Князь встретился с ней взглядом.

— Почему бы вам прямо не сказать, что у вас на уме? Губы Северьянова дрогнули в улыбке.

— А что, по-вашему, я хотел бы сказать?

Кэролайн смутилась. Она уже была готова во всем признаться, но в этот момент дверь распахнулась, и двое слуг в сопровождении хозяина внесли заказанные блюда. Северьянов, пристально взглянув на нее, усмехнулся.

— Ах, ваше сиятельство, мы приготовили для вас настоящий королевский ужин!

Хозяин лучился улыбкой, а слуги, поставив блюда на стол, открыли крышки. Хозяин наполнил бокалы. Взглянув на непочатую бутылку, Кэролайн подумала: «Одна уже пуста, а вторую еще предстоит выпить». Она поймала на себе напряженный взгляд Северьянова, и сердце у нее замерло.

— Ничего себе! — Кэролайн показалось, что она смеется слишком развязно. Вставая, девушка потеряла равновесие и ударилась бедром о стол.

Северьянов, снисходительно улыбаясь, крепко обхватил ее за талию.

— Немного опьянели, Чарльз?

— Пожалуй, выпил лишнее. — Кэролайн была рада и тому что ей удалось произнести эти слова отчетливо.

Князь удерживал девушку в вертикальном положении, — крепко прижав к своему теплому, сильному телу.

— Вы выпили всего лишь бутылку вина и еще два бокала портвейна после ужина. — Он улыбнулся, как сытый лев, вернее, лев, предвкушавший сытную трапезу. Это сравнение вспыхнуло в затуманенном мозгу Кэролайн.

— Боюсь, вино ударило мне в голову, — смущенно пробормотала она.

— У вас женская конституция, — заметил князь, направляя ее к двери. — Не примите это за оскорбительный намек.

Кэролайн с восхищением смотрела на поразительно красивого князя и думала: «Но ведь я и есть женщина. Но нет, он называет меня Чарльзом. Как же я представилась ему? Брайтон? Или Коппервилл? Черт возьми, мне никак не вспомнить».

— Язык не слушается? — Князь твердой рукой вел ее через общие залы.

— С чего вы взяли? — возмутилась она. — Я просто задумался. Пытаюсь кое-что вспомнить.

— Не помочь ли вам? — вкрадчиво спросил князь, останавливаясь на пороге гостиницы.

— Вы легко находите нужные слова, Свер… Свер… Северьянов.

— Близкие друзья называют меня Ники, — тихо сказал он, наблюдая за ней.

Кэролайн очень понравилось, как князь произносит свое короткое имя. Это весьма распространенное имя казалось ей сейчас экзотическим и откровенно сексуальным.

— Ники, — повторила она. — Я вижу вашу карету.

— Ее довольно трудно не заметить, — усмехнулся князь. Шестерка вороных, вывернув из-за угла, подъехала к дверям гостиницы. — Ну, рискнем? — Он крепко обхватил ее за талию.

Кэролайн со вздохом оперлась на его руку. Как ей нравилось его тело! Как хотелось прикоснуться к нему так же дерзко, как это делала та красивая проститутка! Она напряженно вспоминала имя той женщины с иссиня-черными волосами.

— Чарльз?

— Виктория! — радостно выдохнула Кэролайн.

— Вы хотите навестить ее? Сегодня? — изумился князь. — Что, почувствовали сексуальный голод, мой юный друг?

Кэролайн оцепенела. Его слова звучали совершенно недвусмысленно. Но они, конечно, не обращены

Ни к ней и ни к какой другой женщине. И все же, видит Бог, хотя Кэролайн была женщиной, но испытывала сейчас именно сексуальный голод.

— Я… — Она замялась. Князь улыбнулся.

— У вас запотели очки. Вам, наверное, жарко? — Он снял с нее очки.

— Да. — Ей на самом деле было очень жарко. Положив в свой карман ее очки, князь вывел девушку из гостиницы.

— Думаю, вам они не понадобятся. Так мы едем к Виктории? Надеюсь, у вас хватит храбрости, чтобы впервые заняться любовью?

Кэролайн утратила дар речи. Не может быть, чтобы он имел в виду такое! Князь, видимо, знает правду. Девушка сейчас расхрабрилась настолько, что могла бы отдаться… ему. Она закрыла глаза, понимая, что опьянела больше, чем полагала… и даже, пожалуй, больше, чем когда-либо в жизни. Кэролайн напомнила себе, что князь женат. И на очень красивой женщине. С которой не живет.

— Вы нездоровы? Или испуганы? — шепнул он.

— Испуган.

— Не бойтесь желания. Это естественное и здоровое чувство, Чарльз.

Кэролайн открыла глаза и увидела совсем близко лицо князя. Его губы были в нескольких дюймах от ее рта.

— Я… я не хочу заниматься любовью с Викторией.

— Я знаю.

Князь подсадил ее в карету и сел сам. Ливрейный слуга закрыл дверцу. В карете было тесно — слишком много места занимал Северьянов, стоявший между сиденьями и смотревший на нее сверху вниз сияющим взглядом. У Кэролайн перехватило дыхание.

Потом он опустился на бархатные подушки рядом с ней. Она молча уставилась на него.

— Я тоже не хочу заниматься любовью с Викторией, — сказал он низким, глухим голосом. — И никогда не хотел.

Кэролайн не верилось, что все это происходит на самом деле. Крупная рука князя взяла ее за подбородок.

— Я очень привязался к вам… и за такое короткоевремя.

Кэролайн растерялась.

— Ники, — наконец прошептала она.

— А как вы ко мне относитесь? — спросил он.

— Я? — Девушка судорожно глотнула воздух. — Я тоже очень привязался к вам, — ответила она, облизнув пересохшие губы.

Глаза его горели. Не успела Кэролайн опомниться, как его губы, горячие, жадные, завладели ее губами.

Глава 17

Кэролайн забыла обо всем. Забыла даже, кто она такая. Губы Северьянова были невероятно требовательны… и она не могла оторваться от них. Князь прижал ее к сиденью, а Кэролайн вцепилась в его широкие плечи. Он заставил ее губы раскрыться, и их языки соприкоснулись.

«Вот оно, неземное блаженство, — думала Кэролайн. — Он сам — неземное блаженство. — Ее руки скользнули по широким плечам и спустились вниз по мускулистой спине — О Ники!»

Князь оторвался от ее губ и замер. Она слышала, как тяжело он дышит.

— Я поддался искушению, — сказал князь.

Мысли Кэролайн путались, разбредались. Ее тело горело, как в лихорадке, и все казалось правильным, несомненным. Князь испытывал искушение, она — тоже. Безумное. Но он женат. Женатый русский князь — член царствующей семьи. А она — просто Кэролайн Браун. И Северьянов, конечно, это знал. Девушка посмотрела на него.

Золотистые глаза князя блестели.

— Вы действительно много выпили, Чарльз. Она вздрогнула.

— Я…

— Вы не хотите ни в чем признаться? — ласково осведомился Северьянов. Чтобы Кэролайн было удобнее, он подложил свою сильную руку под ее шею.

— Я…

— Чарльз? — В глазах его так и плясали веселые искорки. — Чарльз, у вас отклеилась эспаньолка.

Кэролайн улыбнулась ему, и на сердце у нее стало невероятно тепло. Именно в это мгновение она ощутила это — любовь с первого взгляда. Удар молнии. Стрелу Амура, попавшую в сердце. Девушка взглянула в золотистые глаза и растворилась в них. Сердце у нее сладко заныло. «Боже мой, я влюбилась», — в ужасе подумала она.

Он погладил ее по белокурой головке.

— Вы увидели привидение?

Кэролайн покачала головой, пытаясь прогнать ужасную мысль.

— Давно ли вы поняли?

— Что именно понял? — простодушно осведомился князь.

— Давно ли вы догадались обо всем?

Он усмехнулся.

— С самого начала. — Князь осторожно отклеил ее эспаньолку.

— С самого начала? Не может быть…

— Кэролайн, вы — женщина до мозга костей. И этого не скроешь с помощью глупого маскарадного костюма. Я видел, что вы женщина, еще тогда, когда вы шпионили за мной возле моего дома.

Она испуганно охнула и попыталась сесть.

— Значит, вы уже знали, что я женщина, когда повезли меня в бордель?

Князь покраснел, но не отвел взгляда.

— Знал. Но я полагал, что вы испугаетесь и сбежите задолго до того, как что-то произойдет.

— Я… чуть не убежала.

— К счастью, я вовремя спохватился.

Она облизнула губы. «Интересно, что он сделал бы, если бы я осталась?» Кэролайн взглянула на его чувственный рот и вцепилась руками в бархатное сиденье, ругая себя за то, что выпила слишком много вина.

— Когда вы догадались, что Брайтон — это я?

— Сразу же.

— Что еще вы знаете? — прошептала она дрожащими губами.

— Вы хотите, чтобы я сказал что-то еще? — Губы князя почти касались ее губ.

— Не играйте со мной больше, — попросила Кэролайн. Он провел губами по ее губам. Глаза его горели.

— Разве это похоже на игру? — улыбнулся князь.

— Нет, — тихо выдохнула она. — Нет, любовь — не игра И уже нет пути назад.

— И я так думаю.

Князь снова поцеловал ее, требовательно, страстно и нежно. Кэролайн вцепилась в его плечи и потянулась к нему. Он обнял ее и прижал к сиденью. Поцелуй длился бесконечно, становясь все более страстным.

— Кэролайн?

Она встретилась с ним взглядом. В его голосе слышалась властность и вместе с тем вопрос.

— Не надо.

Он овладел собой.

— Не надо — что?

— Не заставляйте меня принимать такое важное решение, когда я пьяна.

На висках у него билась жилка.

— Вы не только пишете статьи, но, кажется, и мысли читать умеете?

Кэролайн покачала головой. Не надо обладать особым даром, чтобы угадать его мысли. То, чего хочет он, и то, чего хочет она, совершенно ясно. И так же очевидно, что их связь невозможна.

— Я отвезу вас домой, — решительно сказал он.

Она кивнула, не отрывая от него взгляда и лишь сейчас поняв, что карета все это время так и стояла на месте. Князь стукнул в потолок, приказав кучеру ехать в Лондон, к книжной лавке Брауна. Потом мрачно взглянул на Кэролайн.

— Поговорим обо всем утром.

Она не ответила. Он расположился напротив нее. Кэролайн ощущала полное смятение и жар между бедер. Здравый смысл постепенно приходил на смену временному безумию и вытеснял радость. Впав в уныние, девушка почему-то вспомнила Мари-Элен.

— Поспите, — сказал князь. — Все будет хорошо. Его голос оказал на нее гипнотическое воздействие. Она с облегчением закрыла глаза, надеясь поспать по дороге в город, однако все же усомнилась в правдивости его слов. Разве теперь что-то может быть хорошо?

Николас постучал в дверь книжной лавки. Стучать было неудобно, потому что он держал на руках спящую Кэролайн. На стук никто не отозвался.

Но князь заметил свет в дальнем конце магазина, возможно, падавший из другой комнаты.

— Проклятие!

Он все же умудрился повернуть ручку и открыть дверь. Его удивило, что дверь не заперта в столь поздний час.

Едва переступив порог магазина, князь услышал возбужденные мужские голоса и понял, что Джордж не один. Он бедром закрыл за собой дверь. Интересно, почему расстроен Джордж Браун и что за гостя принимает он поздно ночью?

Перед ним была лестница. Николас знал, что комната Кэролайн на втором этаже, но не поднялся, а тихо вошел в лавку. Кэролайн даже не пошевелилась. Ее щека лежала на плече князя, а белокурые локоны щекотали его лицо.

— Я доволен вами, Браун, очень доволен. Теперь вы должны поехать в Кале.

Николас насторожился.

— С меня довольно! — воскликнул Джордж умоляющим тоном. — Я больше не могу спокойно спать по ночам, потому что боюсь, как бы власти не узнали о моем предательстве!

— Вам следовало подумать об этом восемь лет назад, — невозмутимо заметил какой-то знакомый голос. — Надеюсь, вы не попросите увеличить сумму?

— Кэролайн может что-то заподозрить. Теперь я уезжаю каждый месяц. — Он помедлил. — Я не хочу, чтобы меня повесили! Прошу вас, милорд, оставьте меня в покое, я уже сделал достаточно.

— Вы слишком глубоко увязли, мой друг, чтобы выйти сейчас из игры! Я не позволю вам этого — вы нам очень нужны. Позаботьтесь о том, чтобы этот манускрипт был доставлен вашему клиенту в Кале. Это срочное задание, мой друг. Очень срочное.

Николас тихо вышел из лавки. Ну и ну! Похоже, Браун — связной и, если он правильно понял, предает собственную страну!

И Николас почти не сомневался, что узнал голос вельможи, посетившего Брауна.

Выйдя на улицу, князь переложил Кэролайн поудобнее и начал дубасить в дверь, громко зовя Брауна. Какой же болван этот Джордж Браун! Неужели он хочет, чтобы его повесили? А что, если его дочь когда-нибудь узнает правду?

— Боже мой! — воскликнул Джордж, распахивая дверь. — Что с ней? Она заболела?

Николас шагнул в лавку, еще не оправившись от того, что узнал.

— Она не больна, — ответил он, направляясь со своей ношей к лестнице. — Девушка пьяна.

— Пьяна? — Джордж последовал за ним. — Что, черт возьми, вы с ней сделали?

Николас молча поднялся по лестнице и увидел две открытые двери.

— Дорогой Браун, — холодно бросил он, — я всего-навсего принял ее приглашение. И не принуждал Кэролайн напиваться.

Разъяренный Джордж покраснел.

— Но если вы прикоснулись к ней… — начал он, но так и не закончил фразы.

Николас, усмехнувшись, плечом раскрыл дверь в маленькую комнату, где стояла кровать, застеленная покрывалом в цветочек, а на окнах висели столь же женственные занавески. Он осторожно опустил Кэролайн на кровать. У нее даже ресницы не дрогнули. Она повернулась на бок и свернулась клубочком. Князя охватила удивительная нежность, от которой потеплело на душе. Но, вспомнив о Джордже, он нахмурился. Узнав правду об отце, девушка не переживет этого.

Ужасная мысль преследовала князя.

— А что бы вы сделали, — властно обратился он к Джорджу, — если бы я прикоснулся к вашей дочери? Вызвали бы меня на дуэль?

Джордж побледнел. Лицо его выразило тревогу, но он молчал.

Николас вышел, прикрыв за собой дверь. Когда мужчины снова оказались на лестничной площадке, князь спросил:

— Вы одобряете авантюры своей дочери, мой друг? Джордж судорожно сглотнул.

— Не понимаю, о чем вы?

— Неужели?

— Кэролайн упряма, ваше сиятельство. Что вы с ней сделали? — Джордж сжал кулаки.

— Повторяю: ничего.

— Держитесь подальше от нее, — предупредил Джордж, тяжело дыша.

— Или — что? — усмехнулся Николас. — Полагаю, вам не следует потакать дочери и ее опрометчивую готовность браться за перо.

— Ах вот оно что! — воскликнул Джордж. — Значит, это вы написали последнюю статью? Такова ваша месть… и этот… этот акт совращения?

— Если вы считаете, будто я способен соблазнить молодую женщину, чтобы отомстить за сатирическую статью, мне не стоит даже оправдываться. — Николас пошел вниз. Потом взглянул через плечо на Джорджа, стоявшего на лестничной площадке. — Уж не опасаетесь ли вы, что я заинтересовался Кэролайн по иным причинам? Доброй ночи, друг мой. — Он усмехнулся. — А может, следует сказать по-французски: bonne пuit?

— Ты не пойдешь туда.

Кэролайн держала в руках приглашение от Северьянова на чашку чая. Она только что проснулась. На плите у нее за спиной закипал чайник.

— Ты вскрыл адресованное мне письмо? — возмущенно спросила она.

Джордж покраснел.

— Он привез тебя домой прошлой ночью. Ты спала, потому что выпила слишком много вина!

Кэролайн вспыхнула. Вчера она, конечно, выпила лишнего, но утром вспомнила совершенно отчетливо почти все, что произошло вчера, и свою поразительную догадку: она влюбилась в Северьянова.

— Я действительно слишком много выпила и должна извиниться за это.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Да ведь этот распутник притащил тебя сюда на руках!

— На руках? — Ей не удалось скрыть удовольствия.

— Вот именно. — Джордж снял с плиты чайник. — Разве этого мало? Северьянов распутник, и нам обоим это известно. Ты сама не раз писала о его поведении в своих статьях. Хочешь, чтобы тебя использовали, а потом выбросили за ненадобностью?

— Какие ужасные вещи ты говоришь, отец.

— Правда иногда пугает.

Кэролайн вздрогнула. Она понимала, что Джордж прав. И от этого у нее щемило сердце и одолевали мрачные предчувствия. С другой стороны, Северьянов многие годы не поддерживал с женой нормальных супружеских отношений. Это открывает кое-какие возможности. Впрочем, Кэролайн понимала, что рассчитывать на них не следует. Она решила, что вино притупило вчера ее ум и сбило с толку.

— Почему ты не споришь со мной? Кэролайн вздохнула.

— Я знаю, что ты прав. Но Северьянов очень умен, и с ним чрезвычайно интересно разговаривать. Я всякий раз получаю огромное удовольствие от его общества.

— Кого ты обманываешь? — резко спросил Джордж.

— Папа, я сегодня не вполне готова к подобному разговору. Но с каких это пор ты начал руководить моими действиями? Ты всегда считал, что я разбираюсь в людях.

Джордж грустно посмотрел на дочь.

— Я не хочу, чтобы тебе причинили боль. Кэролайн потерла виски.

— Я взрослый человек и имею право сама принимать решения и делать ошибки.

— Ты намерена снова встретиться с ним? — ужаснулся Джордж.

Кэролайн вспомнила потрясающий поцелуй князя, а также обещание поговорить обо всем на следующий день.

— Мы должны обсудить с ним условия одной сделки. — Она солгала лишь наполовину.

— Умоляю тебя, Кэролайн, держись подальше от Северьянова.

Она посмотрела в испуганные глаза отца.

— Ты что-то скрываешь от меня?

— Кэролайн, он упомянул о Коппервилле. По-моему, князь намерен соблазнить тебя, чтобы отомстить за твои статьи.

Сердце у нее учащенно забилось.

— Какой вздор! — воскликнула она. Но это очень походило на правду. Чем же еще объяснить его заигрывания с ней? Ведь он без труда может заполучить самых красивых женщин в мире! Кэролайн не хотелось этому верить. Но теперь она не знала, чему верить.

— Так ты откажешься от приглашения? — с надеждой спросил Джордж.

— Да. — Кэролайн быстро отвернулась, решив, что теперь вынуждена пойти.

Кэролайн проводили в холл. Появился дворецкий.

— Мадам. — Он жестом пригласил девушку следовать за ним.

Ее весь день преследовали мысли не только о последней встрече с Северьяновым, но и о подозрениях отца. Вероятно, Джордж прав, и Северьянова она не привлекает как женщина. Так вот откуда его внезапно вспыхнувший интерес к ней! Однако Кэролайн помнила огонь в его глазах, неподдельную страсть поцелуя и неожиданную нежность.

Дворецкий пропустил девушку в широко распахнутую дверь.

Кэролайн увидела князя в тот самый момент, когда он увидел ее. Их взгляды встретились, и у нее замерло сердце.

Она не смогла заставить себя улыбнуться, войдя в ту самую гостиную, где впервые встретилась с его дочерью. Князь пошел ей навстречу. Катя сидела на диване рядом со своим дядей Алексом. Персидский котенок расположился между ними и наслаждался их ласками. Только его мурлыканье нарушало тишину в комнате.

Кэролайн хотелось бы скрыть свои чувства. Наверняка все заметили смятение и страх, написанные на ее лице.

— Ваше сиятельство, — пробормотала она дрогнувшим голосом Князь, как назло, выглядел особенно хорошо.

Он поклонился, взял руку Кэролайн и, крепко сжав ее, поднес к своим губам.

— Спасибо, что согласились прийти к нам, мисс Браун. — Он не улыбался, но его глаза были отнюдь не холодны. Кэролайн не сомневалась, что князь тоже вспоминал их последнюю встречу. Он обернулся к дочери:

— Катя.

Девочка подошла и сделала книксен.

— Спасибо, что пришли, мисс Браун, — эхом повторила она слова отца.

Кэролайн улыбнулась девочке.

— Разве я не говорила тебе, что ты можешь называть меня Кэролайн, как и все мои друзья? А как себя ведет сегодня этот умненький котенок? Ты последовала моему совету?

Катя кивнула.

— Он ест в моей комнате. Тэйчили это очень не нравится. Вчера Алекс исчез, и я подумала, что он снова потерялся. Но котенок вернулся! — Девочка улыбнулась.

— Он вернулся еще и потому, что любит тебя и считает хозяйкой.

Катя задумалась.

Кэролайн подняла голову и увидела, что Алекс встал и подошел к Северьянову. Мужчины между тем пристально наблюдали за ней. Девушке казалось, будто ее препарируют и тщательно исследуют каждую клеточку.

Алекс подошел к ней и почтительно поклонился. В его глазах плясали озорные искорки.

— Мисс Браун, я ужасно рад снова встретиться с вами. Вы действуете на мое разбитое сердце как целительный бальзам. Кэролайн чуть не рассмеялась.

— Спасибо. Я тоже рада вас видеть. Но я и не знала, что у вас разбито сердце. Мне очень жаль.

Улыбка Алекса стала еще шире.

— Но не так жаль, как мне. — Он слегка обнял ее за талию. — Прошу вас, сядьте рядом со мной, мне нужен ваш совет по поводу представительниц прекрасного пола. Видите ли, я никак не научусь извлекать уроки из собственных ошибок, а лишь повторяю все те же ошибки снова и снова.

— Я бы рада помочь вам, — ответила Кэролайн, заметив, что Северьянова злят заигрывания с ней брата, — но я и сама не слишком разбираюсь в любовных отношениях.

— Вот как? Почему же? — Алекс усадил гостью, при этом искоса взглянув на брата.

Катя с котенком на руках опустилась в кресло рядом с ними. Она не спускала глаз с Кэролайн. Северьянов тоже подошел, но не сел.

— Мне никогда не приходило в голову поглубже изучить эту тему, особенно потому, что есть множество других, более заслуживающих внимания.

— Вы говорите как настоящий «синий чулок», — пошутил Алекс. — Ники утверждает, что вы очень умная и поразительно начитанная девушка. Это потрясло меня.

Кэролайн порозовела. Неужели Северьянов беседовал о ней с братом и так лестно отозвался?

— Я очень люблю читать. Да и как не любить, если мой отец — владелец книжной лавки?

— Ваш отец — хозяин книжной лавки? — неожиданно спросила Катя.

Мужчины строго поглядели на девочку, будто она сказала что-то неуместное. Кэролайн поняла, что братья крайне растеряны. Она наклонилась и похлопала девочку по ручке.

— Да, он хозяин книжной лавки. А я помогаю ему. Лавка — одно из самых любимых мною мест. А ты любишь читать?

Девочка кивнула,

— Катя прекрасно читает. — Николас подошел к креслу дочери.

— Какая у тебя самая любимая книга, Катя?

— «История Петра Великого», — помедлив, ответила девочка.

— Дорогая, но я имела в виду сказку. Или «История Петра Великого» для тебя интереснее «Сказки о спящей красавице»?

— Не знаю.

Кэролайн вопросительно взглянула на Николаса и в то же мгновение поняла, что девочка никогда не читала волшебных сказок.

— Можно я принесу Кате кое-какие книги? У меня есть очень хорошие детские книги.

— Конечно.

— Тэйчили это не понравится, — усмехнулся Алекс.

— Почему? — спросила Кэролайн. Ее неприязнь к Тэйчили усилилась.

— Кажется, для Кати разработана очень строгая программа обучения.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы каждый человек, в том числе и ребенок, читал самые разные книги. Для ребенка особенно полезна беллетристика. У детей гораздо сильнее развито воображение, чем у взрослых. Это дар Божий, и его следует стимулировать, а не подавлять. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать это.

Теперь Николас и его брат смотрели на Кэролайн как на диковинку.

Она покраснела.

— Извините меня за излишнюю пылкость. Я не сдержалась, — сказала она. — Но, по-моему, несправедливо, если девочкам — и женщинам — не позволяют развивать умственные способности.

Северьянов промолчал, а Алекс заметил с улыбкой:

— Мой брат, кажется, утратил дар речи. А это случается крайне редко. Не извиняйтесь. В этом доме, дорогая моя, вы словно струя свежего воздуха.

— Да уж, — прозвучал вкрадчивый женский голос, и все тут же обернулись к двери. — И в самом деле, очень свежие идеи.

В гостиную впорхнула Мари-Элен. Ее темные волосы, взметнувшись, упали на обнаженные плечи. На ней было нежно-розовое платье с короткими рукавами и глубоким декольте. Шею украшало сапфировое колье. Она остановилась перед ними и лучезарно улыбнулась Кэролайн.

— Что за странная мысль? Культивировать ум, как цветочную клумбу.

Кэролайн поднялась. Она не ответила, но старалась сохранить спокойствие, вновь столкнувшись лицом к лицу с женой Северьянова. В ее душе бушевала буря эмоций, в частности настоящая ревность. И еще чувство вины. Прошлой ночью она была в объятиях мужа этой женщины, хотя ей следовало бы держаться от него подальше. Однако сожалеть о случившемся было уже поздно.

— Ники, дорогой, — прощебетала Мари-Элен и. словно не замечая Алекса, прижалась к Северьянову. Потом, улыбнувшись, обратилась к дочери:

— Катя, детка, подойди, поцелуй мамочку.

Девочка, как солдатик, быстро поднялась с места, выпустила из рук котенка и, подойдя к наклонившейся Мари-Элен, поцеловала ее в щеку. Она хотела вернуться на место, но мать, положив руку на плечо Кати, удержала ее.

Остановив взгляд черных цыганских глаз на Кэролайн, княгиня сказала:

— Я и не знала, что у тебя гостья, Ники.

На лице Северьянова не дрогнул ни один мускул.

— Мисс Кэролайн Браун, позвольте представить вам мою супругу. — Он холодно взглянул на Мари-Элен. — Ты что-то рано вернулась из поездки по магазинам. Что, обедала в городе?

— Совсем немного перекусила, — весело проворковала Мари-Элен. — Мне повезло, что я успела домой к чаю. — Она взглянула на Кэролайн. — Кажется, мы с вами уже знакомы, мисс Браун? Гм-м, я что-то припоминаю. Ваш отец, кажется, книготорговец? — Она говорила самым невинным тоном и с самым невинным выражением лица.

— Ваша память не подводит вас, княгиня, — невозмутимо отозвалась Кэролайн. — Книжная лавка моего отца — одна из лучших в Лондоне, а возможно, и во всей стране.

— Какая вы гордая, — заметила Мари-Элен. — Кажется, вы также умеете воспитывать и обучать детей? Может, вы школьная учительница? Или гувернантка?

— Я не считаю себя специалистом ни в одной области, княгиня. И я не учительница и не гувернантка.

— Вот как? Странно. Я только что невольно услышала ваши пылкие рассуждения на самые разные темы, в том числе и относительно круга чтения для детей. Мне кажется, что вы хорошо разбираетесь в этом. — Она улыбнулась Кэролайн.

— Я склонна горячо отстаивать свои мнения по многим вопросам, особенно когда речь идет о круге чтения или образовании. И я хорошо знаю те вопросы, которые изучаю, особенно вопрос о женском образовании, княгиня.

Северьянов шагнул вперед и оказался между ними.

— Выпьете с нами чаю, мадам? — обратился он к жене.

— Разве можно отказаться от столь любезного приглашения? — Мари-Элен погладила Катю по головке. — Иди, детка, посиди с мамочкой. — Она опустилась на диван, усадив Катю рядом с собой.

Настроение у Кэролайн испортилось. Нервы были напряжены. Садясь в кресло, она встретилась взглядом с Алексом. Явно сочувствуя ей, он ободряюще улыбнулся, и Кэролайн немного успокоилась.

Северьянов сделал почти незаметный знак рукой, и слуги тотчас же вкатили сервировочный столик на колесиках. На нем было все необходимое для чая, а также блюда с пирожками, булочками и пирожными. Князь расположился напротив жены и дочери, по диагонали от Кэролайн. Мари-Элен обнимала Катю, не проронившую ни слова с того момента, как мать вошла в гостиную.

— Ах, я только сейчас вспомнила. Я видела вас на днях в опере, мисс Браун.

— Совершенно верно.

Мари-Элен окинула Кэролайн пытливым взглядом, и, хотя ее лицо сохранило прежнюю любезность, Кэролайн под этим взглядом почувствовала себя девчонкой, тощей, непривлекательной и неуклюжей.

— Кажется, я узнала и вашего спутника, приятного молодого человека. Гм-м, запамятовала его имя…

— Энтони Дэвисон, княгиня, — подсказала Кэролайн.

— Неужели родственник лорда Стюарта Дэвисона, известного члена кабинета Каслеро? — удивилась Мари-Элен.

— Он — его младший сын. — Кэролайн украдкой взглянула на Северьянова. Его явно раздражал разговор.

— А вы не теряетесь, мисс Браун, — заметила Мари-Элен. — Подумать только! Поймать такого завидного жениха… если, конечно, вам это удастся.

— Мы друзья, — возразила Кэролайн. — И я не собираюсь никого ловить.

— Каждая женщина хочет заполучить богатого и красивого мужа. — Мари-Элен усмехнулась.

Кэролайн через силу улыбнулась. Внутри она вся кипела.

— С каких это пор тебя интересует состав британского правительства? — обратился к жене Северьянов.

Мари-Элен, продолжая гладить Катю по головке, улыбнулась мужу обворожительной улыбкой, способной растопить самое холодное сердце.

— Дорогой, ты направлен сюда с очень важным поручением. Я считаю своим долгом разобраться в ситуации и помочь тебе всем, чем могу. — Она смотрела на князя широко раскрытыми, темными, серьезными глазами. — Ты ведь знаешь, как искренне я хочу помочь тебе, Ники.

Кэролайн стало не по себе. Северьянов утверждал, что они с женой — чужие друг другу люди. Но, кажется, дело обстояло совсем иначе, по крайней мере для Мари-Элен. Неужели он лгал?

На лице князя промелькнула жестокая улыбка.

— Помочь? Странно слышать от тебя такое слово. Мари-Элен опустила глаза, потом взглянула на Кэролайн.

— Я недавно потеряла ребенка. — В голосе ее слышались истерические нотки.

Кэролайн растерялась от неожиданности.

— Мне очень жаль.

— Я чуть не умерла. А теперь, выздоровев, чувствую себя совсем другой женщиной. И я глубоко сожалею о многих своих поступках.

«Зачем она говорит мне все это?» — подумала Кэролайн. Ей очень хотелось уйти. Она украдкой взглянула на Северьянова, который явно был рассержен. Однако Кэролайн поняла, что Мари-Элен действительно жалеет о том, что отношения с мужем у нее не сложились. Ничего удивительного: ни одна женщина не пожелала бы разрыва с таким мужчиной, как Северьянов.

— Как просто выразить сожаление и как удобно, — заметил Алекс. — Но как трудно исправиться.

Мари-Элен, холодно взглянув на него, промолчала. Северьянов поднялся.

— Катя, возьми пирожное и передай блюдо мисс Браун. — Улыбнувшись дочери, он встретился взглядом с Кэролайн, и улыбка его исчезла.

Кэролайн только сейчас осознала, что попала в безвыходную ситуацию. Мари-Элен невероятно красива, она раскаивается в своих поступках и, несомненно, вновь завоюет сердце Северьянова. И все станет на свои места. Ведь как-никак Мари-Элен — жена князя и мать его ребенка.

А вот Кэролайн вторглась на чужую территорию. Если события и дальше будут развиваться таким же образом, ее ждет роль «другой женщины», а это невыносимо. Кэролайн сидела, опустив глаза и стараясь не расплакаться.

И все же хорошо, что она приняла приглашение и увидела князя в кругу семьи. Теперь ей известна правда о его жизни.

Алекс, поднявшись, поклонился Кэролайн.

— К сожалению, у меня назначена встреча. Мисс Браун, для меня истинное удовольствие провести время в вашем обществе. — Он улыбнулся ей, и она поняла, что Алекс говорит искренне. Кэролайн почувствовала, что приобрела в его лице нового друга. Он наклонился и поцеловал Катю. — До скорого, душенька.

Девочка кивнула все с тем же серьезным выражением лица.

Не удостоив Мари-Элен даже взглядом, Алекс вышел из комнаты.

Глаза княгини вспыхнули гневом, но она снисходительно сказала:

— У него дурные манеры.

Потом, повернувшись к Кэролайн, с улыбкой спросила:

— Так, значит, вы решили навестить моего мужа?

— Это я пригласил мисс Браун на чашку чая, — проговорил Северьянов.

— Очень любезно с твоей стороны, — съязвила Мари-Элен. — Вы, наверное, потеряли голову, получив приглашение от такого мужчины, как мой муж.

— Я не теряю голову. Особенно от мужчины, потому что я женщина вполне просвещенная. — Кэролайн думала лишь о том, как бы незаметно утереть увлажнившиеся глаза.

— Ах да, прошу прощения. — Мари-Элен высокомерно усмехнулась.

— Мисс Браун питает страсть к книгам и столь же страстно отстаивает важные для нее идеи, — вмешался Северьянов.

Кэролайн, благодарная ему за столь высокий отзыв, удивленно взглянула на него. Он ответил ей едва заметной улыбкой.

— Значит, она интересуется детьми и книгами, а ты, видимо, ею? — Мари-Элен вонзила в мужа негодующий взгляд.

— Уверен, нет мужчины, которому не интересно общество мисс Браун.

Кэролайн вспыхнула от удовольствия. Черные брови Мари-Элен взметнулись.

— Ну и ну! Мой муж обычно весьма скуп на похвалы, мисс Браун. Вы одержали крупную победу, внушив ему восхищение.

— Мадам, пора разливать чай, — решительно прервал ее князь.

Мари-Элен начала разливать чай в чашки из тончайшего фарфора с золотым ободком. Ее тонкие изящные руки действовали уверенно. На левой руке красовалось кольцо с крупным желтым бриллиантом.

— Значит, Ники пригласил вас на чай. Наверное, для того, чтобы поговорить о книгах? — Она передала чашку Кэролайн.

— Я пригласил мисс Браун выпить чаю вместе со мной и Катей, потому что Кате нравится общество мисс Браун. — Северьянов улыбнулся дочери.

— Когда же вы встречались с моей дочерью? Я что-то не понимаю. — В голосе Мари-Элен послышалось неудовольствие.

— Они встретились на днях. Мисс Браун помогла нам приручить котенка, — сказал Северьянов.

В это мгновение Кэролайн заметила, как враждебно Мари-Элен взглянула на мужа. Но лицо ее тут же приняло обычное выражение. Все произошло так быстро, что Кэролайн подумала, будто ей показалось. Она хотела поскорее выбраться из этого дома, прийти к себе и выплакаться. Какая же она глупая!

— Она помогла приручить котенка! — повторила Мари-Элен. — Замечательно! Какой добрый поступок! — Посмотрев на дочь, она весело улыбнулась. — Катя, дорогая, ты еще не показала мне своего котенка.

— Ты не просила меня об этом, — осторожно ответила девочка.

— Ну так прошу сейчас. Мы пойдем посмотреть на твоего котенка сразу же после чая. А может, нам с тобой съездить в магазин и купить ему хорошенький ошейник? — Она обратилась к Кэролайн. — Вам, кажется, не очень нравится чай? Чего-то не хватает?

Наконец-то представился случай откланяться, который девушка ждала с таким нетерпением.

— У меня разболелась голова, — сказала Кэролайн. — Я понимаю, что это невежливо, но мне придется уйти. — Она поднялась, стараясь не встречаться взглядом с Северьяновым.

— Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз прежде, чем вы уйдете. — Северьянов встал.

Кэролайн не верила своим ушам. Как он мог предложить ей такое в присутствии своей жены? Однако князь обещал вчера обсудить с ней то, что произошло. Кэролайн охватила дрожь. Она мечтала об одном — убежать.

— Может, поговорим позднее?

— Нет, — твердо возразил князь. Мари-Элен тоже встала и улыбнулась Кэролайн.

— Надеюсь, мы будем иметь удовольствие снова встретиться с вами.

Кэролайн кивнула.

— Обними за меня Александра, — шепнула она Кате, — а я как-нибудь завезу тебе книги. Катя просияла.

— Спасибо, мисс Браун. А если позволит папа, вы снова приедете к нам на чашку чая?

«Ни за что», — подумала Кэролайн.

— Возможно, — ответила она и крепко обняла девочку, хотя и видела неудовольствие ее матери.

— Пойдемте в библиотеку.

Северьянов пропустил Кэролайн вперед. Она чувствовала на себе сверлящий взгляд Мари-Элен, пока не свернула в коридор. Оказавшись в библиотеке, князь закрыл дверь. Кэролайн подошла к пустому камину.

— С вами все в порядке? — спросил князь.

— Все хорошо.

— Вам вовсе не хорошо. Вы расстроены. Посмотрите на меня, Кэролайн.

Она вздрогнула от неожиданности, когда князь назвал ее по имени, и, обернувшись, поймала на себе его пристальный взгляд.

— Вчера… это была ошибка.

— Вы уверены?

— Да. — Кэролайн хотелось сказать это твердо, но голос у нее дрогнул.

— Возможно, это была ошибка. Однако не по той причине, которую имеете в виду вы.

— Значит, вы читаете мысли?

— Не исключено.

Его взгляд гипнотизировал ее. И снова неодолимая сила потянула к нему Кэролайн.

— Вы огорчились, потому что поверили Мари-Элен. Она превосходная актриса и мастерски разыграла сцену.

— Но Мари-Элен — ваша жена, мать вашего ребенка, у нее лицо ангельской красоты, и она любит вас.

— Позвольте не согласиться с вами. Кроме самой себя, она не любит никого.

— Не знаю, почему вы так настроены против нее, но мне, человеку постороннему, совершенно ясно, что она хотела бы вновь завоевать ваше сердце. — Кэролайн внимательно наблюдала за князем, но выражение его лица не изменилось.

— Мое сердце никогда не принадлежало ей, так что вновь завоевывать моей жене нечего. Такой тщеславной, пустой женщине не удалось бы завоевать мою любовь. Однако я пригласил вас не для того, чтобы обсуждать мою жену. У меня на уме кое-что другое.

Кэролайн замерла в напряжении. Князь наверняка станет говорить об их страстном поцелуе. Но то была ошибка, она уверена в этом. Но как убедить свое сердце?

— У меня есть для вас деловое предложение. Кэролайн насторожилась. Такого поворота событий она не ожидала.

— Вы хотите поговорить со мной о коммерции? Я не понимаю, — растерялась она. Какое отношение имеет коммерция к тому, что их страстно влечет друг к другу?

— Поймете. — Князь прошелся по комнате и снова остановился перед Кэролайн. — Кате хорошо с вами. Поэтому я хочу предложить вам стать ее компаньонкой или главным руководителем всего воспитательного процесса, если угодно.

Кэролайн ахнула.

Глава 18

Северьянов улыбнулся:

— Вижу, вы удивлены

— Да.

Кэролайн подошла к креслу и провела ладонью по высокой деревянной спинке. Мысли ее были в полном смятении. Этого она совсем не ожидала. Но почему бы не отказаться — сразу же, немедленно?

Ей вспомнилась Катя, одинокий, истосковавшийся по ласке ребенок. Дитя Северьянова. Кэролайн увидела, что князь пристально смотрит на нее.

— Это очень сложно.

— Сложно лишь в том случае, если вы сами все усложните.

Их взгляды встретились. Кэролайн напряженно размышляла о характере своих эмоций. Она не в силах противиться этому человеку. Князь ей нравится, она даже восхищается им и считает его неотразимым. Ревнует его к жене, Ну вот, сама призналась в этом! Но даже понимая, что дочь книготорговца ему не пара, Кэролайн продолжала романтически надеяться на счастливый конец, как в Золушке. Она потерла виски. Из этого ничего не выйдет. Возникнет невыносимая ситуация: они окажутся под одной крышей.

— Скажите «да», — попросил князь, — за ценой я не по стою.

Кэролайн вздрогнула. Они с отцом отчаянно нуждались в деньгах, балансируя на краю финансовой пропасти. Но это, конечно, не должно повлиять на ее решение.

— Ваше сиятельство, мне нравится работать вместе с отцом в магазине. Я люблю книги. — Ей очень хотелось спросить, что он думает о прошлой ночи. И о том, что будет завтра… и послезавтра. И вообще что произойдет с ними?

— Понимаю. Но вы-то знаете, что нужно моей дочери, Кэролайн.

Она замерла. Как только он произнес ее имя, ей вспомнился каждый миг их вчерашней встречи. Она заподозрила, что князь и сейчас собирается соблазнить ее, чтобы добиться своей цели.

— А как же ваша жена?

Северьянов махнул рукой, показывая, что она не заслуживает внимания.

— Моя жена не занимается здесь хозяйством. Полагаю, мне следует внести некоторую ясность. Мари-Элен вернется на родину примерно через неделю, как только врач сочтет, что она достаточно окрепла для такого путешествия. Она будет жить в Твери… постоянно. Катя останется здесь, со мной. Но когда моя миссия в Англии завершится, она вернется в Санкт-Петербург. А я снова буду командовать Первой армией.

Кэролайн отчаянно пыталась понять, что происходит.

— Но в Твери ведь ваше поместье Почему же Катя не едет туда вместе с матерью?

— У меня есть на то особые причины. Видите ли, Мари-Элен отправляется в Тверь не по собственной воле. Таково мое требование.

Кэролайн наконец поняла. Князь заставляет жену уехать в провинцию и жить там. Подобное — не редкость. От нежеланных жен частенько избавлялись таким образом. Но что за этим кроется?

И хотя Кэролайн не понравилась Мари-Элен, ее встревожило властное, даже диктаторское поведение Северьянова. Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы с ней так обращались.

Кэролайн лихорадочно обдумывала ситуацию. Примерно через неделю Мари-Элен уезжает в Тверь. Он и Катя останутся в Лондоне, пока не будет подписан договор или пока не придется отказаться от усилий по мирному урегулированию. Если она примет его предложение — а этого нельзя делать! — ей придется сразу же приступить к исполнению обязанностей, а это означает ежедневные встречи с ним. Со временем Кэролайн отправится в Санкт-Петербург с Катей, а князь вернется в армию.

Девушку одолевали сомнения и страхи, но вместе с тем она была заинтригована и возбуждена. Кэролайн еще никогда не выезжала из Англии. В этом виновата война.

Кэролайн старалась трезво оценить ситуацию. Она не могла оставаться равнодушной к положению Мари-Элен и к ее чувствам. Конечно, Кэролайн хотелось узнать обо всем подробнее, но она не осмеливалась проявлять любопытство. К тому же была уверена, что не имеет никакого отношения к решению князя — ей и в голову не приходило приписывать себе столь важную роль в его делах. Зачем же ей строить расчеты на том, что Мари-Элен вскоре уедет из Лондона. Это опасно — и нехорошо.

Кэролайн прошлась по комнате. Да, ей не следует соглашаться на предложение Северьянова, хотя Кате явно нужна такая женщина, как она. Однако все это искушало ее. Может, потому, что она искренне полюбила девочку? Или, пропади все пропадом, потому, что ее безумно влекло к отцу Кати? Так сильно, что Кэролайн, забыв стыд, была готова последовать за ним на его родину?

— Вы нужны Кате. Вы умная и смелая, хорошо образованная, у вас обо всем есть собственное мнение, и вы способны четко его сформулировать. Но важнее всего то, что вы добрая и любящая. Я наблюдал за тем, как Катя на вас реагирует и во время первой встречи, и несколько минут назад. Она уже полюбила вас. Вы ей особенно нужны теперь, потому что Катя останется без матери.

— Ваше сиятельство, вы действительно полагаете, что это хорошая мысль, даже несмотря на то что произошло на днях в парке, а также прошлой ночью в вашей карете?

Его взгляд стал острым, напряженным.

— Да, именно так я и считаю. Я много думал об этом. Моей дочери нужна такая женщина, как вы.

— А если я откажусь, кто останется с Катей, когда вы вернетесь в Россию? — Это тревожило Кэролайн.

— Тэйчили.

Кэролайн поморщилась. Но еще сильнее ее тревожило то, что ей придется жить в доме князя, рядом с ним.

— Я вижу, вас что-то беспокоит. Почему бы вам не сказать обо всем откровенно, Кэролайн?

— Едва ли вашей жене понравится, если я соглашусь приступить к своим обязанностям сейчас.

— Ей это не понравится ни сейчас, ни позднее. Но разве только это тревожит вас? Кэролайн покраснела.

— Сомневаюсь также, что вас пугает отъезд в чужую страну, — добавил князь.

— Вы правы, не пугает. — Кэролайн представила себе похожий на дворец русский особняк, обставленный с византийской роскошью, и несколько сотен слуг. Она подумала, что в этом особняке будет очень пусто, когда там останутся только они с Катей, и живо вообразила неожиданный приезд князя домой: суету слуг, радость девочки и свое напряжение. Он стоит на пороге в мундире и в накинутом на плечи плаще, запорошенном снегом. Кэролайн закрыла глаза.

А что, если и в самом деле приступить к своим обязанностям сейчас? Тогда она будет видеть его каждый день. Нет! Из этого ничего хорошего не получится.

— Вы сомневаетесь в том, что я сумею держать себя корректно? — спросил князь.

— Не станете же вы отрицать, что у нас возникло греховное влечение друг к другу?

— Я приглашаю вас в свой дом не для того, чтобы воспользоваться ситуацией, Кэролайн, — резко заметил князь. — Я не способен проявить неуважение к компаньонке моей дочери.

Кэролайн почувствовала что-то, похожее на разочарование.

— Правда, я ничуть не сожалею о том, что произошло между нами. Но, по-моему, вы считаете, будто я должен сожалеть об этом. Почему?

— Приведу вам две очень веские причины. Ваша жена… и ваша дочь.

— Разве я не объяснил вам, что мы с Мари-Элен давно чужие люди? Я не люблю повторять, а еще меньше — оправдываться.

Кэролайн смутилась.

— Разве я пригласил вас в свой дом, чтобы сделать любовницей? Мы с вами говорим только о том, чтобы вы стали компаньонкой моей дочери — и ни о чем больше.

Кэролайн никогда еще не видела князя таким раздраженным. К тому же она очень приуныла, поняв, что если примет предложение, между ними все кончится. Ведь князь совершенно ясно высказался на этот счет. И, конечно, так и должно быть.

У нее защемило сердце. Наконец-то она узнала, как слабы чувства к ней князя, если он с такой легкостью отказывается от нее.

— Вы, кажется, огорчены? Чем? Кэролайн покачала головой.

— Мне нужно время на размышления.

— Я предполагал, что вы это скажете. — Князь схватил ее за руки. — Вы нужны Кате, Кэролайн. Вы слишком умны, чтобы не понимать этого.

Кэролайн знала, что не должна соглашаться. Но князь прав, она нужна девочке. Что же делать? Ведь даже сейчас, когда он держал ее за руки, она невероятно остро ощущала его близость.

— Я не могу, — прошептала она. Инстинкт подсказывал ей, к чему приведет такая близость.

— Кэролайн, советую вам принять мое предложение не откладывая. А потом у вас будет время решить, поедете ли вы в Россию вместе с Катей. — Он пристально поглядел на нее. — А я сделаю все, чтобы вы решили этот вопрос положительно.

Она понимала, что позволить князю вовлечь себя в его жизнь еще глубже было бы величайшей ошибкой.

— Если угодно, считайте эту работу временной, пока не рассеются сомнения в правильности принятого решения.

— Ну хорошо. Я согласна. Временно. — Ничего страшного в этом нет.

Князь удовлетворенно улыбнулся.

А вдруг она делает ошибку?

Мари-Элен изменила свои планы на вечер. Она внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Княгиня никогда еще не выглядела лучше, чем сейчас, и хорошо это знала. Тело ее всегда было прекрасно, даже во время беременности, а недавно, когда она почувствовала дыхание смерти, ее талия стала тоньше на один дюйм. Это подчеркнуло полноту бюста и соблазнительный изгиб бедер. Платье из шифона цвета слоновой кости красиво обрисовывало контуры стройной фигуры. Николас не останется равнодушным к тому, что увидит, да и какой мужчина устоит перед такой красотой?

«Слава Богу, что удалось подслушать „деловое предложение“ Николаса», — в гневе подумала она. Княгиня оказалась права, подозревая, что муж питает интерес к этой тощей простолюдинке. Хотелось бы знать, как далеко зашли его отношения с дочерью книготорговца. Что именно произошло в парке? Что случилось прошлой ночью? И как он посмел сказать этой плебейке, что ссылает ее, свою жену, в Тверь?

Мари-Элен спускалась в холл, пытаясь подавить гнев и страх. Немыслимо! Трудно поверить, что, Николас влюбился в эту деревенщину, когда к его услугам самые красивые женщины в мире. Когда он может владеть ею, Мари-Элен!

Правда, муж не прикасался к ней уже пять с половиной лет.

На лестничной площадке княгиня остановилась, глубоко вздохнула, поправила декольте, напряженно размышляя о том, что Кэролайн Браун, видимо, примет предложение Николаса. Нет, этого нельзя допустить! Конечно, Николас вправе заводить интрижки, что он и делал все эти годы, но только не с этой сверхобразованной, самоуверенной мегерой. Ничего не выйдет! Она этого не допустит, хотя и убеждена, что Кэролайн Браун ей не соперница.

Однако княгиня встревожилась. Интрижки Ники всегда были коротки, и дело не доходило до глубокой привязанности. Обычно он скучал в обществе женщин, даже самых красивых. Раза два Мари-Элен видела мужа с дамой, как говорили, близкой ему, однако и с ней он явно скучал. А вот с мисс Браун князь и сегодня, и на днях в опере был весьма оживлен.

Мари-Элен не понимала, что именно происходит, но тверда решила положить этому конец. Нет уж, она не допустит, чтобы Кэролайн Браун отправилась вместе с ними в Россию!

Княгиня вошла в гостиную. Николас и Катя наблюдали за котенком, играющим с клубком шерсти. Они улыбались.

— Добрый вечер, — весело сказала княгиня. С лица Кати исчезла улыбка, она не отрываясь смотрела на мать. Мари-Элен подошла к ней и обняла за плечи.

— Ты показала папе этот чудесный кошачий ошейник? — спросила она и взглянула на мужа.

Он небрежно развалился на диване, скрестив длинные ноги, но смотрел на жену настороженно. Мари-Элен хорошо знала, что Николас не из тех мужчин, которых можно обвести вокруг пальца. Даже если он и заметил, как соблазнительна сегодня жена, то не подал виду.

— Полагаешь, ошейник с сапфирами — подходящая вещь для котенка шестилетней девочки? — спросил он.

— Раньше ты никогда не ограничивал мои расходы.

— Не отнесешь ли ты котенка на место, чтобы мы могли сесть за стол? — обратился князь к дочери.

— Хорошо, папа.

Девочка соскользнула с дивана и взяла на руки котенка. Она подождала, пока отец кивнул ей, разрешая уйти, и торопливо вышла из гостиной.

— Я говорю не о твоих расходах, — решительно сказал князь, как только дочь удалилась. Он поднялся, но не успел сделать и шага, как Мари-Элен подошла к нему сзади.

— Извини меня за излишнюю экстравагантность. Прошу тебя, Ники, не сердись на меня. Мы с Катей так хорошо провели время, занимаясь покупками.

— Вот как? — воскликнул он, удивленно вскинув русую бровь. — Надеюсь, что так оно и было.

Князь хотел уйти, но Мари-Элен схватила его за руку.

— А как ты провел послеобеденное время?

Он холодно взглянул на нее.

— С каких это пор тебя интересует, как я провожу время? Княгиня лукаво улыбнулась:

— Надеюсь, твоя маленькая подружка из книжной лавки вернулась домой благополучно?

— Да.

— Дорогой, тебе изменяет вкус. Едва ли она заслуживает твоего внимания.

— Твоя злобная натура проявляется во всей полноте, Мари-Элен. Я не намерен говорить с тобой о мисс Браун. Кстати, я предложил ей место компаньонки дочери.

Мари-Элен не изобразила удивления.

— Категорически возражаю!

— Что?! — В глазах князя сверкнула ярость. Мари-Элен тут же сменила тактику.

— Я не хочу, чтобы эта простолюдинка находилась рядом с моей дочерью. У Кати есть Тэйчили, ей не нужна компаньонка. — Она улыбнулась.

— Моя драгоценная супруга, я не спрашиваю ни твоего мнения, ни твоего совета. Это моя жизнь, а ты в ней всего-навсего одна из деталей. Я нанял мисс Браун — вот и все.

Мари-Элен не верила своим ушам. Хотя у них время от времени возникали ссоры из-за Кати, она давно научилась пользоваться своей материнской властью и выходить победительницей из подобных баталий. Заведенный порядок в доме существовал уже много лет. Княгине и в голову не приходило, что Николас вдруг пожелает сменить гувернантку и нарушить порядок, весьма устраивающий Мари-Элен.

— Вопреки моему желанию? — воскликнула она.

— Да.

— Но почему тебя не устраивает теперешняя гувернантка?

— Я не хочу, чтобы всем руководила Тэйчили, когда ты будешь в Твери.

Мари-Элен встревожилась еще больше.

— Как заставить тебя изменить решение? Я ненавижу деревню, Ники!

Не ответив на вопрос, он презрительно взглянул на жену и подошел к письменному столу.

Мари-Элен облизнула пересохшие губы.

— Мы чудесно провели время, спроси у Кати. — Это была ложь.

Княгиня едва выдержала те два часа. Катя говорила только тогда, когда мать обращалась к ней с вопросом. Потом Мари-Элен вышла из себя, и девочка вовсе перестала разговаривать. Княгине вдруг показалось, что дочь вот-вот расплачется — и тут уж она действительно разозлилась. И все из-за какого-то проклятого котенка!

— А завтра, — продолжала с воодушевлением Мари-Элен, внезапно решив принять приглашение, полученное раньше, — я возьму Катю с собой на чай к герцогине Хартфорд. Ей там будет очень весело!

— Неужели? Ты можешь хоть каждую минуту проводить с дочерью, пока не уедешь в Тверь, но это не повлияет на мое решение. Оно окончательно.

— Сегодня я отправила письмо царю. И еще одно — своему отцу,

— Ну что ж, — улыбнулся князь. — Если только они не направят в Тверь освободительную армию, ты останешься в тверском поместье.

Мари-Элен разразилась слезами.

— Ники, почему мы ссоримся? — прошептала она. Подойдя совсем близко к нему, княгиня взяла его руку и приложила к своей груди. — Умоляю, прости меня!

Он с отвращением отпрянул от нее.

— Прошу тебя, прибереги свои актерские таланты для кого-нибудь другого.

— Я хочу начать все сначала. — Княгиня заглянула ему в глаза. — Я постоянно думаю о тебе, правда. Мне тебя не хватает.

— Перестань, — устало бросил он. — Даже если сейчас ты говоришь правду, то ведь я-то вовсе не думаю о тебе. Ты еще носишь мое имя, но наш брак распался пять лет назад.

Мари-Элен замерла. Ее еще никогда в жизни не отвергали таким образом. Она не верила мужу. Он, должно быть, лжет ей.

— Это все из-за этой маленькой простолюдинки? — Княгине было трудно дышать. — Ты влюбился в нее? И поэтому хочешь, чтобы она была здесь, а потом поехала в Россию с Катей?

Он покачал головой.

— Только тебе, дорогая моя, могло прийти в голову такое.

Мари-Элен сжала кулачки. Она дрожала.

— Я не верю тебе. Он пожал плечами.

— Мне пора. До свидания, мадам.

Княгиня стояла одна в своем великолепном, почти прозрачном шифоновом платье.

Мари-Элен попыталась овладеть собой, но это ей не удалось. Нет, она не позволит Николасу так обращаться с собой, это не останется безнаказанным! Необходимо серьезно все обдумать.

Княгиня отчетливо понимала одно: она не должна допустить, чтобы эта неотесанная девка жила в ее доме. Она не позволит Кэролайн Браун соблазнить и увести Николаса. Как бы ни казалось это нелепым, но Мари-Элен видела их вместе и инстинктивно чувствовала в дочери книготорговца смутную угрозу. Она приложит все усилия, чтобы Кэролайн Браун держалась от них подальше.