Великосветские игры

Глава десятая

— Стало быть, вы уезжаете домой? — осведомилась тетя Петронелла. — А я рассчитывала, что вы задержитесь в городе до конца сезона.

— Мы передумали.

— Дело ваше, — сухо ответила тетя Петронелла. — Дернесс утверждает, что вы — пара голубков, но я-то знаю правду. Ребекка, он неплохой человек. Зачем ты вышла за него? Для того, чтобы помучить?

Ребекка встала и отошла к окну.

— Тетя, я не понимаю тебя.

— А я не понимаю тебя, Ребекка Шафто. На балу у Дернесса мне показалось, что вы пришли к взаимопониманию. Но теперь я уверена, что ошиблась, хотя Шафто предпочитает скрывать это. Твое лицо говорит само за себя.

Пожилая дама не утратила ни толики проницательности.

— А если я скажу, что он женился на мне ради денег?

Тетя фыркнула:

— Ну, разумеется! Не будь у тебя денег, он был бы не вправе сделать тебе предложение. Но деньги не помешали ему влюбиться в тебя, а я уверена, что такой награды ты не заслуживаешь.

— А если я добавлю, что он чересчур часто бывает в заведении Джексона?

— Это вполне естественно. Таким способом Шафто избавляется от раздражения. Но не могу поверить, что ты предпочла бы видеть своим мужем размазню. Разве что такого человека было бы проще подчинить себе, как ты привыкла делать.

Ребекка прикрыла глаза.

— Ты забываешь, что когда-то так же обошлись со мной, — спокойно напомнила девушка.

— Нет, я все помню. Но нельзя вечно жить прошлым. Расстанься с ним, Ребекка, пока оно не уничтожило тебя… и Уилла. Я совершила глупость, много лет назад упустив Дернесса. Не повторяй мою ошибку.

Уилл, вернувшийся с верховой прогулки, спешился и отдал поводья конюху. За неделю, прошедшую после поединка с Ужасом, настроение Уилла заметно улучшилось. Бекки позавидовала мужу. Пожалуй, на севере, вдали от света, они сумеют лучше узнать друг друга. Так она и сказала тете и услышала резкий ответ:

— Только когда ты научишься ценить его — так, как он ценит тебя…

Она замолчала, увидев вошедшего Уилла. Он поклонился тете Петронелле.

— Вы и вправду решили покинуть Лондон в разгар сезона? — спросила пожилая дама.

Уилл оглянулся на жену, которая продолжала смотреть в окно. Стало быть, тетя Петронелла успела побеседовать с Ребеккой и, судя по ее замечанию, многое поняла без слов.

— Если Бекки так угодно, да. Тетя Петронелла вздохнула.

— Значит, так тому и быть. Не забудьте навестить меня перед отъездом — если найдете время.

— Мы уезжаем через неделю, — объяснил Уилл, — и почтем за честь нанести вам визит.

— Вот и хорошо, а теперь мне пора. Голубкам, как именует вас Дернесс, не помешает побыть вдвоем.

Дождавшись, когда тетя Петронелла удалилась, Уилл спросил у жены:

— Что имела в виду тетя?

— Она все знает, — устало откликнулась Ребекка, — или догадывается, как складываются наши отношения, и упрекает не вас, а меня. На это она имеет полное право. Но не беспокойтесь, она не проболтается.

— Рад слышать, — откровенно признался Уилл. Он решил не сопротивляться желанию Ребекки посетить родной дом, даже если для этого ему придется расстаться с Гибом.

Услышав о скором отъезде в Инглбери, Гиб заявил:

— Ну что ж, оставайтесь с ней. Мой зять, мясник из Айслингтона, предложил мне работу помощника. На север я готов отправиться лишь в том случае, если местом назначения будет Шафто-Холл.

— Значит, покидаешь, меня Гиб? Ты нужен мне, ты — последнее напоминание о добрых старых временах…

— Вряд ли, мистер Уилл. Теперь вы пойдете своей дорогой, я вам ничем не могу помочь. Да, вам пришлось нелегко, а еще труднее будет образумить вашу миссис, но вы все-таки попытайтесь.

На это Уиллу нечего было ответить. Во втором экипаже, отправляющемся на север вслед за каретой Уилла и Ребекки, вместе с другими слугами должен был разместиться молодой камердинер Джон Картер, которого Гиб обучил премудростям своего ремесла.

— Как надоел этот вечный дождь! И хотя я не боюсь грома, не могу сказать, что он мне по душе, — проговорила Ребекка.

В этот момент вспышка молнии озарила два экипажа. В одном из них ехали Ребекка с Уиллом, в другом — миссис Грей и остальные. Небо потемнело, как поздним вечером. Уилл придвинулся было к жене, чтобы успокоить ее, но, судя по всему, она не нуждалась в утешениях. Только легкая дрожь губ выдавала ее волнение, вызванное бушующей грозой. Казалось, с тех пор, как они покинули Лондон, прошла целая вечность.

Мистер и миссис Шафто покинули столицу под проливным дождем, словно погода вознамерилась препятствовать их поездке. В хорошую погоду Уилл был бы не прочь полюбоваться пейзажами той части Англии, где прежде никогда не бьшал, но ливень и порывистый ветер превратили поездку в пытку. Небеса словно досадовали на обоих супругов.

Впоследствии Уилл вспоминал, что во время этой поездки их брак чуть не дал трещину, о чем свидетельствовало ледяное выражение на лице Ребекки. Как ни странно, подобные мысли посещали и ее. Холодность стала для нее своеобразной защитой: девушка опасалась, что стоит ей продемонстрировать неравнодушие к Уиллу, и она пропала.

Они направлялись в Инглбери через Лестер и Ноттингем, прежде чем свернуть на почтовую дорогу, проходящую неподалеку от Мэнсфидда и Ныостед-Эбби, родины лорда Байрона. По этим местам Бекки путешествовала довольно часто, предпочитая их Большой северной дороге, — таким образом ей удавалось обогнуть стороной Ньюарк и Линкольн.

В Ноттингеме Уиллу пришлось искать замену захворавшему кучеру. Наконец он разыскал мрачного и оборванного субъекта, некоего Джоба Купера.

— В конце концов, — обратился Уилл к жене, когда они вновь двинулись в путь после двухдневного пребывания в городе, — нам едва ли понадобится беседовать с ним, так что отсутствие хороших манер — пустяки.

— И его внешний вид — тоже, — кивнула Ребекка, с тоской вспоминая прежнего кучера — спокойного, воспитанного Джона в щегольской ливрее, которого пришлось оставить на постоялом дворе.

Очередная гроза разразилась, когда экипаж катился по Шервудскому лесу. Ребекка заметила, что, хотя выбранная дорога оставляет желать лучшего, по ней они доберутся до Инглбери гораздо быстрее. Но Уилл только покачал головой.

— Не разумнее ли было бы заночевать в «Хижине»? — спросил он, когда карету тряхнуло на ухабе. «Хижиной» назывался известный постоялый двор на Мэнсфилдской дороге, который им порекомендовали, если погода окончательно испортится.

— Чем раньше мы окажемся дома, тем лучше. Надеюсь, гроза вскоре кончится, — упрямо возразила Ребекка.

— Хорошо бы, иначе экипаж долго не протянет, — пробормотал Уилл. Дорогу так развезло, что несколько раз экипаж чуть не перевернулся.

— Весной, когда я уезжала в город, дорога была в приличном состоянии, — отозвалась Ребекка и выглянула в окно. Они заехали в самую чащу леса. Ребекка побледнела и обернулась к Уиллу: — Мы сбились с пути! Это не дорога, а какая-то тропа — должно быть, ведущая к ферме. Наверное, мы пропустили нужный поворот. Надо предупредить кучера.

Уилл вполголоса чертыхнулся, опустил стекло и прокричал кучеру, что им следует вернуться обратно. Шум дождя, раскаты грома и свист ветра заглушали его голос. Кучер либо не слышал Уилла, либо не желал слышать, поскольку продолжал нахлестывать лошадей.

— По-моему, кучер слышит меня, но не отвечает. Да, вы правы — мы сбились с пути. Второго экипажа не видно.

Ребекка побледнела еще сильнее, но произнесла ровным тоном:

— Неужели ничего нельзя сделать? Уилл покачал головой.

— Пока он не остановится — ничего. Меня особенно тревожит то, что он молчит. Как и вам, мне не нравится этот малый, но он заверил меня, что знает дорогу в Инглбе-ри.

— Может, он заблудился из-за дождя? — предположила Ребекка.

Прежде чем Уилл успел ответить, карета высоко подпрыгнула на ухабе, накренилась и застыла в наклонном положении, опираясь на придорожные деревья.

Ребекка и Уилл от толчка упали на пол.

— И что же теперь? — спросила девушка прежним холодным и ровным тоном.

В такой ситуации Уилл даже от Ребекки ожидал истерики, упреков и слез. Еще никогда он не испытывал большего восхищения ее мужеством.

Внезапно дверца кареты распахнулась.

— Эй, вы, двое, выходите, — рявкнул кучер.

— В такой дождь? — изумился Уилл.

— Ничего с вами не сделается. Мы всю жизнь мокнем — и живы. Делайте, как сказано, а не то пожалеете. — И в подкрепление своих слов кучер взмахнул короткоствольным ружьем.

— В чем дело? — спросила Ребекка, которая из-за спины Уилла не видела, что кучер вооружен. — В такой одежде мы не можем покинуть экипаж. — Она была в легком муслиновом платье, кашемировой шали и белых туфельках.

— Кому сказано! — завопил кучер, потеряв терпение. Схватив Уилла за плечо, он выволок его из кареты и, пока Уилл пытался восстановить равновесие, таким же образом поступил с Ребеккой.

Взглядам Ребекки и Уилла предстал ряд ветхих хижин и шалашей, перед которыми стояла молчаливая толпа оборванных мужчин, женщин и детей. Мужчины и мальчишки были вооружены палками с железными наконечниками, большими молотками и даже старинными мушкетами.

— Что это?.. — ахнула Ребекка, вцепившись в руку Уилла. Она и сама не знала, что ее испугало больше: пронизывающий ветер и ливень или злобные взгляды оборванцев. Мелькнула мысль, что время вдруг остановилось, и они с Уиллом оказались главным блюдом на страшном пиру.

Кучер крикнул ждущей толпе:

— Это все вам, друзья. Одной только кареты хватит на несколько недель, а у них еще есть деньги и одежда!

Через мгновение Уилла и Ребекку поглотила толпа кричащих мужчин. Ребекка чуть не упала в грязь, когда похожая на скелет женщина сорвала шаль с ее плеч. Только благодаря поддержке Уилла Ребекка осталась стоять на ногах. Внезапно девушка вспомнила о своем лакее.

— Где Джил? — крикнула она кучеру, который стоял рядом, чтобы пленники не сбежали. — Что вы сделали с Джилом?

— Улучил минуту и огрел по голове. Он остался там, — кучер махнул рукой. — А вы не вздумайте удрать. Вы в самой чаще Шервуда.

Уилл заметил, что выговор кучера выдает более образованного человека, чем вся остальная толпа грабителей. Плотная женщина обнаружила сундуки с одеждой, привязанные к экипажу сзади. Стащив их в грязь, она принялась жадно перебирать шляпки, нижние юбки, элегантные парижские платья, шали и легкие туфельки. Женщины обступили ее.

Один из мужчин открыл сундук Уилла, вытащил из него рубашку тонкого полотна и застыл, разинув рот от восхищения. К удивлению Уилла, награбленное тут же делили поровну, чтобы никто не остался обиженным. Вскоре были найдены пистолет Уилла и пороховница, которые оборванцы торжественно вручили своему вожаку — кучеру.

Карету мгновенно ободрали как липку: мальчишки сорвали даже подушки. Многочисленные кожаные ремни снаружи и внутри экипажа срезали и бережно собрали. Двери сняли с петель, бронзовые светильники, висевшие по стенам, аккуратно сложили в большой мешок. Уиллу объяснили, что их продадут на рынке в Мэнсфилде. Успокаивало его лишь то, что шкатулка с драгоценностями Ребекки осталась в другом экипаже, под присмотром миссис Грей. Очевидно, второй экипаж продолжал катиться по верному пути, а его пассажиры и не подозревали, что случилось с Ребеккой и Уиллом.

— Смотрите, красавчики, — приказал кучер, — как радуются вещам, которые достались вам даром, те, кто привык жить даже без самого необходимого.

Пленники молчали: Ребекка — от страха, а Уилл — из соображений безопасности. Он отчаянно пытался сообразить, что же теперь делать. Когда кучер отвлекся, Ребекка потянула мужа за рукав.

— Кто эти люди? Я и не подозревала, что в Англии существуют такие негодяи…

— Это «разрушители машин», — объяснил Уилл, — бывшие ткачи, которые лишились средств к существованию потому, что были изобретены ткацкие станки. Хозяева фабрик поняли, что с помощью машин могут заработать гораздо больше, и уволили людей. Их называют луддитами. Они собираются вместе, чтобы громить новые машины и нападать на фабрикантов, лишивших их заработка.

— Эй вы, хватит шептаться! Вам не удастся сговориться и сбежать, — кучер оборвал их разговор.

К ужасу Уилла, Ребекка ответила кучеру в своей обычной резкой и прямой манере:

— Мы не настолько глупы. И вовсе не замышляли побег — более нелепого предположения я еще никогда не слышала. Я просто спросила у мужа, знает ли он, кто вы такие и почему напали на нас. Он ответил, что вы луддиты.

Уилл вздохнул с облегчением, обнаружив, что кучер восхищенно смотрит на Ребекку. Стоя по щиколотку в грязи, девушка видела, как ее вещи делят между собой грязные и сварливые женщины, но даже не пыталась протестовать.

— Ого, миссис, да вы не робкого десятка! Ладно, время покажет, кто вы на самом деле. Вам придется пожить с нами денек-другой, пока мы не решим, как быть с вами. — Он усмехнулся. — За старшего у нас капитан Нед Лудд, миссис.

Уилл воспользовался случаем и предложил:

— Вы могли бы отвести нас обратно к пропущенному повороту и указать дорогу на Мэнсфилд. Кто-нибудь наверняка согласится подвезти нас.

Кучер со свирепым видом подступил к Уиллу вплотную.

— За кого ты меня принимаешь, мистер Как-тебя-там? Вы натравите на нас шерифа, как только выберетесь из леса!

— Могу пообещать, что мы этого не сделаем.

— Чего стоят твои обещания? Я ведь не джентльмен, так что ты и не подумаешь выполнять их. Нет, вы останетесь здесь, пока один человек не вернется из Ноттингема и не скажет, как поступить с вами.

Один из мужчин, с огромным топором на плече, подошел поближе и обратился к кучеру:

— Что с ними возиться? Перерезать глотки-и все тут. Мертвые не болтают, Джоб.

— Но тех, кто убивает, часто отправляют на виселицу, Джем.

— Я готов рискнуть.

— Рискуешь не только ты, но и мы все. Нет уж, подождем до приезда Хенсона. Это он посоветовал мне предложить услуги этим людям и сказал, что леди богата.

— Тогда надо потребовать за них выкуп!

— Хватит болтать, Джем, мы все равно ничего не решаем. Как только они выберутся отсюда, солдаты окружат лес со всех сторон. Нет уж, пусть лучше исчезнут при загадочных обстоятельствах, не оставив никаких следов. И нас никто не выследит.

Ребекку вдруг начала бить дрожь — от холода и пережитого потрясения. Забыв о гордости, Уилл нетерпеливо обратился к кучеру:

— Сколько еще вы намерены держать нас под проливным дождем? Моя жена с утра ничего не ела Вы должны сжалиться над ней — хотя бы из человеколюбия.

— Вот еще! — фыркнул Джоб. — От дождя пока никто не помирал. А что до еды, то наши женщины и дети всю жизнь недоедают. Мы все живем впроголодь. Но завтра мы наконец-то отправимся в Мэнсфидц с вашими гинеями и накупим столько еды, что нам хватит надолго. Пусть ваша миссис потерпит сегодня и завтра. Может, это охладит ее пыл. Ребекка отреагировала прежде, чем Уилл успел остановить ее.

— Вряд ли! Я сочувствую вашим женщинам и детям, но в том, что они голодают, нет моей вины.

— Неужели, миссис? — Джоб поднял брови. — Мистер Хенсон рассказал мне, что ваш прадед был владельцем фабрики в Йоркшире. Скажите, сколько семей он пустил по миру, чтобы сколотить состояние?

— Ни единой, — с жаром выпалила Ребекка. — Он был отзывчивым человеком. И даже если не так, это еще не повод, чтобы держать меня под дождем!

— Ну и ну! Да, вас на испуг не возьмешь, миссис. — Он обратился к Уиллу: — Будь она моей женой, я давным-давно задал бы ей хорошую взбучку.

— Правда? — переспросил Уилл. — Об этом при ней даже не заикайтесь.

К негодованию Ребекки, мужчины вдруг дружно расхохотались, на время забыв о классовых различиях. Наконец Джоб вытер выступившие от смеха слезы.

— Вы и вправду промокли. Ступайте-ка к старой мамаше Кейлесс, пусть приютит вас на время. — Он огляделся и окликнул паренька, который старательно распиливал дверцу кареты: — Боб, отведи их к мамаше Кейлесс.

Не переставая пилить, Боб откликнулся:

— Она сейчас принимает роды у Лиззи Ортон и будет недовольна, когда увидит, что у нее такие гости.

— Ничего, стерпит, — уверенно заявил Джоб. — Боб, пошевеливайся! Сколько можно торчать под дождем! Кстати, за работу можешь взять себе сюртук этого мистера.

Хижина мамаши Кейлесс оказалась маленькой полутемной лачугой. В одном углу виднелся примитивный очаг без дымохода. Должно быть, дым шел прямо в комнату и покидал ее через отверстие в соломенной крыше. Земляной пол был засыпан соломой; в видавшем виды сундуке хранилась одежда хозяйки. Всю меблировку комнаты составляли два табурета, маленький стол, на котором стояли потрескавшийся таз, щербатый кувшин и подсвечник. На столе побольше, занимавшем место посреди комнаты, громоздилась грубая кухонная утварь, среди которой Уилл разглядел нож, вилку и ложку. Дневной свет проникал в хижину только через дверь, окон в ней не было. По всему чувствовалось, что хозяйка редко появлялась дома.

Уилл подошел к столу и осмотрел нож. Слишком тупой, он не годился в качестве оружия. Ребекка присела на табурет и обвела комнату взглядом.

В хижине было не только темно, но и холодно. А туг еще в дверях появился Джоб с новым требованием:

— Снимайте обувь. Без нее вы далеко не уйдете. И потом, я не прочь обзавестись парой сапог. Ваши придутся мне впору.

У Уилла мелькнула мысль сбить Джоба с ног резким ударом, но он отказался от подобной затеи. Сопротивление только осложнило бы их положение. С сапогами и туфлями пришлось распрощаться. Ребекка взглянула на свои ноги в порванных чулках и попыталась утешить мужа:

— Если нам придется бежать, передвигаться по грязи без обуви будет легче. Но с другой стороны, мы понятия не имеем, где находимся, и не знаем, в какую сторону идти.

Уилл ошеломленно уставился на жену, которая не уставала удивлять его. В начале знакомства он считал ее просто чопорной и желчной особой, но со временем убедился, что Ребекка не так проста. Смелость девушки изумила Уилла. Возможно, насчет ходьбы без обуви она ошибалась, но по крайней мере не желала мириться с судьбой.

— Значит, вы предлагаете побег, Бекки? Она покачала головой.

— Пока я еще ни в чем не уверена, но непременно обдумаю эту идею. А что можете предложить вы, Уилл?

— Пока — ничего. Начнем с того, что Джоб наверняка поставил стражу у дверей хижины. Насколько я понял, здесь все мужчины вооружены. И потом, как вы уже сказали, нам известно только, что мы находимся где-то в Шервудском лесу, между Мэнсфидцом и Ноттингемом, может, недалеко от Ныостеда. Скорее всего, лес кишит проходимцами.

Выслушав его, Ребекка поднялась с табурета, выглянула за дверь и с кем-то заговорила — вероятно, со стражником. Уилл закрыл глаза. Каким будет ее следующий поступок? В подобной ситуации ее бесстрашие было достойным восхищения, но рискованным.

— Вы правы, Уилл, — заявила Ребекка, возвращаясь на место. — У дверей стоит стражник. Я спросила его, где мы, и он ответил, что в аду. Я не могла не согласиться с ним, а он заявил, что я слишком много болтаю.

— Вот именно, — подтвердил Уилл. — По-моему, вы не сознаете, какая опасность нам угрожает.

Ребекка смерила его взглядом.

— Напротив! Но я не желаю сидеть сложа руки. Это не принесет никакой пользы. Как по-вашему, когда миссис Грей и остальные заметят наше исчезновение?

Подумав минуту, Уилл ответил:

— К сожалению, только когда доберутся до Мэнсфидца. Но, даже очутившись там, они могут решить, что мы опередили их и двинулись дальше, в Честерфилд, не сменив лошадей. А когда они не найдут нас в Честерфилде, то подумают, что мы сбились с пути и заночевали где-то между Мэнсфиддом и Честерфилдом. Боюсь, нас хватятся не раньше, чем завтра утром. Но даже в этом случае наши спутники наверняка отправятся в Инглбери, уверенные, что мы просто опередили их.

— Лучше бы вы промолчали, Уилл. Но разумеется, вы правы.

— Я что-нибудь придумаю, Бекхи, обещаю вам, только не питайте слишком радужных надежд.

— Они ненавидят нас, верно? — просто откликнулась она. — Потому что мы богаты. И это меня пугает. Вы назвали их «луддитами». Я слышала о «разрушителях машин» — луддитах. Кстати, почему их так называют?

— Говорят, у них есть тайный вожак, капитан по имени Нед Лудц, однако он вполне может оказаться кем-то вроде легендарного Робин Гуда, который тоже разбойничал в Шервудском лесу во времена правления Ричарда I. Эти люди поселились в лесу потому, что лишились своих домов. Лорд Байрон как-то произнес о них речь в палате лордов, прося для них помощи, но, поскольку сейчас идет война, мы не можем позволить себе такие расходы.

Уже не в первый раз Уилл поразил Ребекку глубиной своих познаний. И вел он себя точно так, как она ожидала — взвешивал все шансы и не обнадеживал жену только потому, что не хотел вселять в нее преждевременную надежду.

— У них маленькие дети, — печально продолжала Ребекка, — и ни гроша, чтобы прокормить их, поэтому нас и ограбили. Мне очень жаль их, Уилл. Странно, правда? Разумеется, искать им оправдания я не стану, но могу понять, почему они решились на преступление. На их месте я сделала бы то же самое.

Уилл не мог не восхищаться Ребеккой. Сидя в жалкой хижине, дрожа от холода, она по-прежнему оставалась непреклонной и решительной. Уилл мысленно помолился о том, чтобы предстоящее испытание не стало для Ребекки слишком суровым. Он придвинулся ближе и взял ее за руки.

— Умница! Только не становись слишком опрометчивой, не бросайся в омут головой. Ты понимаешь меня?

Ребекка кивнула. Растроганный ее стоическим терпением, Уилл заключил жену в объятия, чтобы утешить, и Ребекка впервые не стала вырываться. Уилл слегка наклонился, чтобы коснуться губ Бекки, но ему помешал хриплый голос:

— Неужто Джоб Купер не мог придумать ничего получше? Какого черта ему понадобилось тащить вас сюда, а меня отсылать в грязную дыру Дженет Терман?

Этот голос принадлежал раздосадованной мамаше Кейлесс.