Венчур. Риск ради добычи

2-й день. Роковой

В этот утренний час сквозь пелену моросящего дождя золотом блестят купола недавно воздвигнутого храма в Набережных Челнах, города, расположенного на берегах широкой и глубокой Камы – самого крупного притока Волги. В Яр Чаллы, как именуют город татары, мирно соседствуют многовековые культуры: татарская и русская, исламская и православная.

В церкви царит тишина и покой: всего несколько прихожан зашли помолиться перед началом рабочего дня. Пламя свечи, опалив поднесенный фитилек, разгорается, породив еще один огонек. Молодая женщина в накинутом на голову и плечи белом кружевном палантине, тяжело вздохнув, ставит зажженную свечку перед образом благоверного князя Александра Невского. Она с грустью смотрит на огонь, на икону, затем опустив свои раскосые зеленые глаза, крестится и шепчет, еле шевеля губами:

– Господи, обращаюсь к тебе с верою и молитвою. Позволь мне, рабе Твоей, Елене, душой принять все то, что несет мне день грядущий. Помилуй мя грешную. Повинна пред мужем моим. Утешь раба Твоего Антона, мужа моего. Вразуми и помоги ему, Господи. Дай силы ему. Научи его, Отец наш небесный, верить и надеяться, любить и прощать. Он у меня неверующий, но человек он порядочный, хороший и заслуживает лучшего, нежели имеет сам. Пошли ему помощь свою, Господи, а мя, рабу твою, накажи, ибо грешная я. Готова принять и нести кару Твою, Боже.

Лена, преклонив голову перед образом и трижды осенив себя крестным знамением, отходит в дальний угол и садится на скамейку. Она достает из сумочки платочек и аккуратно, чтобы не размазать тушь, утирает слезы. В храме все также мирно и спокойно.

Лена оказалась в этой церкви не случайно – именно здесь сохранили икону прославленного полководца, не раз бывавшего в Золотой орде. Лена выбрала Александра Невского в небесные покровители мужа, потому что этого святого Антон считал правителем, сумевшим спасти Русь от полного разорения. Она достает смартфон и перечитывает набранное в Telegram письмо, попутно добавляя в текст новые слова.

«Привет, Антон.

Вчера ты сказал, что твое возвращение снова откладывается. А ведь мне снова придется передвигать дату отпуска и менять график приема врачей в клинике, опять придется сдавать билеты на самолет и отменять бронь отеля. Мы не виделись уже два месяца. Я так больше не могу. Я устала. Наши отношения зашли в тупик. Я любила тебя, но ты охладил мои чувства.

Ты обещал, что надо потерпеть пару лет, что вложенные в ваш с Булатом проект занятые деньги принесут прибыль и процветание, и все будет на мази. Но вместо этого вы разорились! Булату простительно – он молодой, холостой, перспективный. А нам уже по тридцать два. К тому же, мы с тобой уже год существуем на мою зарплату. Скоро уже пять лет нашим отношениям, на которые я потратила свои лучшие годы. Я разочаровалась в твоих надеждах на будущее и устала от твоей рациональности и вечной экономии.

Ты неделями в командировках, и я знаю, что ты стараешься, трудишься, экономишь из-за ипотеки. Только неизвестно: ради семьи ты это делаешь или ради своего патента – этой несбыточной мечты инженера, на которую ты тратишь времени и денег больше, чем на меня. И уж точно свой броневик ты любишь сильнее и бываешь с ним гораздо чаще, чем со мной. Смешно сказать, но ты променял меня на железо!

Занимаясь своим изобретением, вы с Булатом жертвовали благополучием близких вам людей, экономили на них, а все заработанное тратили на свою фирму. Да еще и в долги влезли! Если бы вы вообще ничего не делали, и то было бы выгоднее. Как психиатр ставлю вам двоим диагноз: синдром сверхценной идеи, прогноз негативный.

Пора признать: мы с тобой разные. Ты ради призрачного будущего готов на жертвы, а мне нужно настоящее – здесь и сейчас. Я с грустью вспоминаю, как в самом начале нашего знакомства мама советовала мне не связываться с атеистом. Я, наивная, тогда не послушалась, променяла молодость на надежду.

Теперь пришло время исправлять ошибки, пока не поздно. Твои подозрения были не напрасны – у меня в самом деле появился другой. Мы полюбили друг друга. Я не могу и не хочу скрывать и притворяться. Антон, прости, я долго терпела и играла роль любящей жены. Романтические чувства прошли. Позавчера случился выкидыш, завтра подаю на развод».

Дочитав письмо и перекрестившись, Лена отправляет сообщение, выходит из храма, садится за руль потрепанного «БМВ», снимает с белокурой головы палантин и уезжает. В пелене моросящего дождя машина вливается в уличный поток, проезжает мимо мечети и, удаляясь, теряется среди автомобилей, в которых одни горожане едут на работу, а другие спешат до работы отвезти детей в школу или детсад.

***

Денисов, склонившись над ноутбуком, дописывает отчет об испытаниях «Тайфуна», иногда обращаясь к Булату, который лежит на кровати, изучая занесенные в планшет данные тестирований бронемашины. Справа на панели задач Антон замечает появившийся значок Телеграма о входящем сообщении. Начинает читать, его пульс учащается. Дочитав письмо, он глубоко вздыхает, встает, замахивается на ноутбук и со всей дури бьет кулаком по столу.

– Промазал! – шутит Булат, не ожидавший бурной эмоции от всегда спокойного друга. – Повтори!

– Это конец! Лена обвинила меня в том, что я люблю броневик больше нее. Да я за пять лет ни разу не изменил ей. Пишет, что случился выкидыш, и теперь она подает на развод! Вот дрянь! Говорит, что у нее появился другой, и что он ее любит. Мне намекали, так я не верил. Сука! Выбрала самого богатого из моих друзей, которому я еще и денег должен.

– Может, опять блефует? Ты четыре года подряд обещаешь ей поехать в свадебное путешествие.

Раненый в сердце Антон, путаясь в мыслях, ходит по комнате, как дикий зверь по клетке.

– Еще до свадьбы я купил тур в Египет! Но из-за теракта туда вообще запретили полеты на три года. Мы с ней тогда договорились: сначала купим квартиру. Я все свои сбережения пустил на первый взнос, с тех пор пашу на ипотеку! На путешествия денег не остается. Так еще и в долги влез ради патента и создания компании. Она уже предупреждала, что из-за отсутствия денег на воспитание ребенка готова таблетками прервать беременность.

– Может быть, сомневалась, от кого залетела? А может, ничего и не было? – задается вопросами Булат. – Просто хотела проверить твою реакцию.

– Мы долго спорили с ней о том, когда человечек получает право на жизнь: с момента зачатия или рождения? Пришли к согласию, что с появлением у плода мозга убивать его уже нельзя. Чтобы она оставила ребенка, я пообещал ей временно бросить нашу фирму и устроиться на работу.

– Так вот почему ты столь настойчиво уговаривал меня взяться за испытания у черта на куличках!

Несостоявшийся отец растерянно садится на стул:

– Этот контракт и тебе поможет заработать.

– Ты рядом с броневиком каждый день с утра до вечера, а дома не был уже два месяца. Такого мужа я бы давно бросил!

– Поэтому я жил с ней, а не с тобой! А насчет броневика у нас обязательства, которые надо выполнять. Я ведь звал ее сюда, но она отказалась! Пишет, что ради своего изобретения мы с тобой готовы пожертвовать благополучием близких.

– Ты же при мне объяснял ей, – припоминает Булат, – если внедрим патент – разбогатеем, и она будет при финансах.

– Объяснял много раз. Бесполезно! У нее своя, женская логика.

– Снова переедешь к предкам?

– Я люблю родителей, но в моем возрасте жить с ними как-то неловко. Да мне теперь и в город-то возвращаться стыдно. Увижу того козла, не сдержусь, побью, несмотря на последствия.

Булат понимающе смотрит на Антона и пытается утешить друга, используя метод от противного:

– А если бы она не призналась?

– Могла бы годами изменять мне, наивному, с моим же приятелем. Да, это было бы еще хуже!

– Вот! А если могло быть хуже, считай, что повезло.

– Ага. Мой тезка Чехов написал мудрее: радуйся, что жена изменила тебе, а не отечеству.

Удалив фото супруги с экрана ноутбука, Антон спускается в гараж за самокатом. Его одинокая фигура, сопровождаемая лаем дворняги, быстро удаляется по пустынной улице унылого городка.

***

Руслан находит Саида, который растолковывает стоящим перед ним экипажам бронемашин стратегию и тактику борьбы с наркотрафиком. Капитан, дав задания командирам экипажей, подходит к рядовому:

– Награду когда обмывать будем?

– Мы вчера с русскими обсудили план засады, – правдоподобно хитрит Руслан. – Они сказали, что если ты будешь участвовать, то и они подумают.

– А что полковник?

– Я хотел сначала узнать твое мнение, а потом уламывать Бахрома.

– Ну, если русские решатся использовать свое чудовище, я с ними.

В ряду бронемашин стоит «Тайфун», чистый и влажный после мойки. Свежевыбритый Булат сидит за рулем и настраивает приложение на планшете. Хмурый Антон пытается присоединить клеммы мобильного осциллографа к электросети двигателя, но, погруженный в грустные мысли, неосторожно проводом стягивает прибор, тот сваливается, оказавшись между дрожащим двигателем и броней корпуса. Осциллограф трескается. Достав его, Денисов выхватывает из ящика с инструментами большой молоток и гневно колотит им по броне «Тайфуна», вымещая свою обиду. Звон ударов разносится по округе.

Руслан идет по направлению к штабу, слышит тревожное звучание брони, останавливается, размышляя, «по ком звонит колокол», поворачивается и, насвистывая тему из фильма «Убить Билла», подходит к броневику.

– Привет, инженеры!

– Привет, лингвист! – отзывается Булат.

– Бахром еще не определился, – Руслан немного домысливает отношение полковника к мутной затее. – А Саид сказал, что если вы решитесь, то он с нами.

– У меня тоже обстоятельства изменились, – грустно усмехается Антон. – Теперь мне надо добыть денег на таблетки от депрессии.

– Давайте вместе уговорим полковника, а то он пока весь в сомнениях… – Рядовой продолжает искажать позицию командира.

– Мне надо встретиться с моими приятелями. Если они согласятся помочь, операция может стать реалистичной. Тогда и поговорим с полковником.

– Только встречайся побыстрее. Как говорил вождь мирового пролетариата: сегодня еще рано, а завтра будет поздно, – Руслан коверкает цитату Ленина.

– Светить «Тайфун» пока не положено… Договорись с полковником, пусть он одолжит машину на неско часов.

– Попытаюсь. Но его надо ставить в известность, куда и зачем вы поедете, иначе не даст.

– Скажи, что в Нурек, – уклончиво отвечает Антон.

– А, знаю. Там на горе российский комплекс оптико-электронного контроля космоса.

– Почти угадал, всезнайка.

Довольный Руслан отходит, Антон говорит Булату:

– На эмоциях нельзя принимать важные решения, но времени нет.

– А я сомневаюсь, что Саид решится на такую затею… У него семья, дети.

Зачинщик, насвистывая привязавшийся мотив, возвращается к Саиду и торжествующе сообщает:

– Денисов собрался ехать в российский космический узел. По-моему, он хочет там получить данные по Джафару, посоветоваться с тамошним командиром и попросить, чтобы тот помог устроить засаду. Русские спрашивают, можешь ли ты дать машину, чтобы съездить в Нурек?

– Если я поеду с ними, не надо будет обращаться к полковнику и оформлять разрешение, – отвечает Саид.

– Отлично, я передам русским. Но ты поторопись, они уже готовы…

***

Шоссе, по которому едет «Тигр», ведет на север страны. Проложенная таджиками и китайцами дорога, поднимаясь в горы, начинает петлять.

Булат с заднего сиденья подсказывает сидящему за рулем капитану:

– Саид, при управлении полноприводными машинами надежнее пользоваться обеими ногами. Когда поворачиваешь, нужно правой ногой сохранять крутящий момент, а левой дробно притормаживать. Выработаешь эту моторику в течении недели, а потом всю жизнь будешь грамотнее контролировать сцепление колес с дорогой.

– Ты давно гоняешь?

– Отец работал на КамАЗе, дружил с Володей Чагиным. Когда экипаж Чагина впервые выиграл «Дакар», мне было пять лет. С тех пор я получал от отца подарки, только связанные с ралли. Он записал меня в секцию картинга и со своей татарской настойчивостью делал все, чтобы я стал чемпионом. О том же мечтал и я. А мама всегда переживала за меня, все боялась, что когда-нибудь разобьюсь. Мне не обязательно было хорошо учиться в школе – я должен был хорошо гонять на автодроме. Вместо литературы читал про моторы и тормоза. Все шло неплохо. В двадцать лет отобрали в команду Чагина, к тому времени ставшему «Царем Дакара». Но в двадцать три, готовясь к рейду «Шелковый путь», не вписался в поворот. После аварии отец перестал меня подгонять, а мама вообще просила остановиться. Вот уже два года подрабатываю инженером без высшего образования.

– Чтобы ты понимал, Саид, – вступается за напарника Антон, – я знаю много инженеров, но в движках раллийных грузовиков лучше всех разбирается Булат. Он чувствует двигатель и умеет его совершенствовать, благодаря воображению и интуиции.

– Вообще, мне нравится, когда меня хвалят, – улыбаясь, реагирует Булат. – Но не в моем присутствии.

– Получим вознаграждение, – капитан смотрит на раллиста в зеркало заднего вида, – сделаешь себе чемпионский грузовик.

– Саид, как ты понимаешь, дело опасное, – предупреждает Антон. – Ты уверен, что готов участвовать?

– У меня жена, дети… Если вы получите награду, а я ее прозеваю – домой не пустят!

«Тигр» проезжает пожелтевшие поля с уже убранным урожаем и зеленые ухоженные сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми и грушевыми деревьями. Трудолюбивые таджикские дехкане собирают созревшие плоды в ящики, а трактористы складывают их в свои прицепы.

Около полудня среди нагретых солнцем гор показывается водная гладь. Гладкое современное шоссе проходит по склону между хребтом и водохранилищем. Грандиозная плотина перекрыла ущелье, а река Вахш, потеряв сток, до краев заполнила живой памирской водой все окружающие ее каньоны. Над зеркальной поверхностью остались островки вершин затопленных гор. Искусственное озеро гармонично вписалось в древний природный ландшафт.

– Вы знаете, что Нурекскую электростанцию строили двадцать лет? – спрашивает Саид. – По высоте она как Эйфелева башня. Эта плотина целых сорок лет была самой высокой в мире! И только пять лет назад в Китае построили плотину выше. Специально превысили эту на пять метров. Но природную дамбу на нашей реке Бартанг невозможно превзойти. Около ста двадцати лет назад после девятибалльного землетрясения из обломков горы образовалась дамба шириной три километра и высотой свыше полукилометра. Созданное горами озеро назвали в честь затопленного поселения Сарез.

– У нас в Яр Чаллы тоже плотина приличная на Каме: длиной целых три километра, – говорит Булат. – Внутри нее – ГЭС, а сверху – железная дорога и шоссе.

– К сожалению пришлось затопить Туткаул – стоянку древних людей времен мезолита. Тут была целая индустрия по производству орудий труда из пластинчатых камней. Отец Руслана в молодости публиковал в научных журналах статьи про коллекции ножей, скребков и наконечников стрел из гальки, найденных археологами перед набором воды.

Таджик, русский и татарин останавливаются у смотровой площадки, расположенной рядом с небольшим рынком. Выйдя из машины, они фотографируют поразительно красивую панораму горного моря. Антон покупает лепешки и приготовленный на мангале шашлык, а Саид – ароматные фрукты. Уложив еду в багажник, заговорщики продолжают путь.

Недалеко от шоссе рокочет транспортный вертолет Ми-26: он подносит ажурную вышку линии электропередач и, зависнув над землей, удерживает ее на весу. Несколько монтажников поворачивают вышку и ловко крепят ее на опоры.

Выйдя из машины, приятели фотографируют вертолет.

– Самая большая вертушка в мире на фоне высочайшей плотины! – восхищается Булат.

– И еще здесь самый прозрачный воздух, поэтому там дача нашего президента, – Саид показывает на вершину хребта. – Там он гостей принимает из разных стран. А рядом, вон там, российские телескопы. Они тоже принимают… сигналы из космоса.

Завершив работу, Ми-26 подлетает к берегу водохранилища и приземляется; вращение восьми лопастей огромного винта замедляется и затихает. Заговорщики подъезжают к вертолету; командир, пилот и штурман сходят на землю и обмениваются с гостями крепкими рукопожатиями.

– Рад видеть защитников редких животных! – командир приветливо улыбается и вручает Булату бронзовую фигурку джейрана. – Вот, жена передала подарок от фонда дикой природы. Женщины в Киргизии и у нас сплотились в борьбе против браконьеров и понемногу прижимают их.

– Спасибо, Петрович! – благодарит Булат, рассматривая статуэтку. – Передай дамам наше восхищение их упорством.

Пилот отдает Денисову коробку с гоночным дроном:

– Это, так сказать, взамен утраченного. Все благодарны вам за помощь!

– Будем в тех краях, можем повторить, – улыбаясь, обещает командир, – если, конечно, не придется сильно отклоняться от маршрута.

Укрывшись от палящего солнца в тени вертолета, заговорщики и летчики устраивают обеденный перерыв: прямо на земле расстилается брезент, все рассаживаются на нем и раскладывают закупленную на рынке еду. Получается настоящий походный дастархан.

На планшете Денисов показывает экипажу сообщение о вознаграждении:

– Вот, читайте. ФСБ за содействие в задержании террористов обещает заплатить пятьдесят миллионов долларов.

– Да, помню, было когда-то такое сообщение, – вспоминает командир вертолета.

– Есть сведения о том, по какой дороге спонсор этого теракта будет двигаться через два дня. Надо доставить туда «Тайфун» и несколько человек – это около пятнадцати тонн. Если примете участие в операции, то получите и часть награды: разделим ее на десять человек поровну. Каждый получит по пять лимонов.

– А кто координатор операции? Министр?

– Если будет участвовать министр, награду получит министерство, а не мы, – отвечает Саид. – В курсе только полковник Бахром. Послезавтра надо быть на месте. Это будет наше частное однодневное предприятие.

– Венчурное, – с усмешкой уточняет Антон.

Летчики удивлены.

– И тебя не смущает, что это нарушение не только инструкций? – обращается командир к Антону. – Это вообще-то нарушение закона!

– Мы исходим из целесообразности.

– Нам на троих перепадет пятнадцать миллионов? – уточняет пилот.

– Долларов США! – подтверждает Саид.

– А за это вознаграждение мы сможем официально купить вертолет?

– Легко.

– И возить туристов на экскурсии сможем? – не отстает пилот.

– Запросто, – заверяет Саид.

– А как мы объясним, почему оказались в Афганистане? – сомневается штурман. – Нам такое никто не согласует.

Денисов выдает заготовленный ответ:

– Ваш Ми-26 и наш «Тайфун» создавались для десанта. Скажете, что я уговорил вас во внерабочее время провести тестовые испытания. Загрузили, полетели, но подвис чип матплаты навигатора, поэтому ночью залетели немного южнее. В общем, свалите все на меня!

– Перед такой наградой трудно устоять, но и неприятностей в случае чего не оберешься, – задумывается командир. – Даже если все сложится, работы лишимся.

– Если мы не просто разделим деньги, а купим себе вертолет, для меня выбор очевиден, – высказывается пилот. – Организуем компанию и наконец-то будем работать на свою, а не на чужую фирму.

– Согласен, – кивает штурман. – Упустить возможность купить на троих вертолет однозначно нельзя!

– Да-а, такое искушение с такими сотрудниками не преодолеть. Выбора вы нам не оставили, – обреченно резюмирует командир. – Если провернете это дело без нас, а мы останемся без собственного вертолета, будем до конца дней локти кусать.

– Насколько это опасно? – начинает оценивать риски пилот.

– Непосредственно в операции вы участвовать не будете, – заверяет Саид.

– Оружие дадите?

– Попрошу у полковника.

– Как видите, мы почти готовы согласиться… – произносит командир и выдвигает свое условие: – Но для полета с таким грузом нужны полные баки, а это двенадцать тонн керосина. Он обойдется в десять тысяч долларов. У нас таких денег нет.

– А если достанем топливо или деньги, подвезете? – улыбается обрадованный Антон.

Командир смотрит на коллег – те кивают.

– Что ж, была не была! Рискнем! – решается он.

– Если что, звоните по Вотсап, пишите в Телеграме, – говорит Саид.

Шестеро вдохновленных нелегальным прожектом сообщников заканчивают деловой обед, прощаются и расходятся. Ми-26 с рокотом возносится в небо, а «Тигр», басовито урча, отправляется в обратный путь.

Антон задумчиво рассматривает проплывающие за окном пейзажи:

– Операция может состояться, если полковник поможет с топливом и боеприпасами.

– Патронами полковник заниматься точно не будет, подставляться он вряд ли захочет, – предполагает Булат и, подумав, добавляет: – Ему есть что терять.

– Если нам придется стрелять, я смогу отчитаться о потраченном боекомплекте, – говорит Саид. – Но достать снаряды для пушки у меня не получится.

«Тигр» въезжает на территорию отряда, где будничная армейская жизнь идет своим чередом: офицеры проводят занятия с солдатами, несколько пограничников с немецкими овчарками бегают по полосе препятствий, экипажи броневиков возятся со своими машинами.

Руслан вместе с молодым лейтенантом поджидает заговорщиков у «Тайфуна». Сообщники садятся в круг, используя в качестве сидений что придется.

– Тимур – лучший стрелок части, – представляет лейтенанта Руслан. – У него есть дружок на полигоне.

– Ну так, однокашник, – скромничает Тимур. – Мы с ним вместе в стрелковом училище начинали. Потом его отчислили за пьянство. Говорят, он иногда приторговывает бракованными и сэкономленными боеприпасами. Но учтите: парень он ушлый и задешево ничего не отдаст.

– В общем, как обычно: чтобы заработать деньги, нужны деньги, – иронизирует Антон. – Без полковника не обойтись. Ты с ним договорился о встрече?

– Да, сразу после работы, – отвечает Руслан.

***

Вечереет. В кабинете полковника уже горит свет. Саид, Руслан, Антон, Булат и Абдул сидят перед Бахромом, который внимательно слушает инициаторов плана захвата Джафара аль-Катари – главаря джихадистов, влиятельного наркобарона и возможного спонсора теракта.

– Мы проверили, – говорит Саид, – на сайте ФСБ до сих пор висит сообщение о вознаграждении в пятьдесят миллионов долларов.

– И я выяснил кое-что про этого араба, – докладывает Руслан. – Лидер халифата ИГ Абу Бакр аль-Багдади, за которого американцы дают двадцать пять миллионов, назначил Джафара главарем исламистов провинции Кундуз в декабре пятнадцатого, то есть сразу после теракта в Египте. Это подтверждает слова Абдула о том, что именно аль-Катари спонсировал тот теракт.

– Косвенно… – возражает полковник.

– Вертолетчики согласились, – сообщает Антон. – Изначально Ми-26 создавался для доставки броневиков и десантников, поэтому он легко довезет нас к месту засады.

– Как они могли согласиться? – недоумевает полковник. – Их уволят и накажут!

– Они мечтают взять в лизинг небольшой вертолет и возить любителей экстремального туризма в труднодоступные места. Поэтому готовы рисковать, – поясняет Булат. – А тут есть возможность заработать деньги на покупку вертолета всего за один день. Ночью надо будет пролететь от границы меньше ста километров – это всего двадцать минут полета над холмистой местностью. А потом они будут просто поджидать нас. «Тайфун» справится с несколькими машинами боевиков, даже если на них будут пулеметы. Машины мы остановим, если надо – постреляем по колесам. Всех заставим выйти из машин без оружия. Джафару предложим переговоры о поставках его героина в Россию. А когда он подойдет к броневику, мы погрузим его, людей не тронем, расстреляем машины, заедем в вертушку и улетим.

Бывалый полковник настроен скептически, он переводит тяжелый взгляд с Булата на Антона:

– Может, вы не в курсе… Исламистам позволено вводить в заблуждение неверных. Я повторяю: наркокурьер придумал легенду про дочь и распечатал для себя алиби. А вы, купившись на большие деньги, готовы верить в «поле чудес в стране дураков». Пуштуну просто надо заманить вас в Афган, а там смыться. Попадетесь его соплеменникам – они, не задумываясь, завалят вас! Или возьмут в заложники! И неизвестно, что вам больше понравится.

Дослушав перевод Руслана на пушту, Абдул объясняет на английском:

– Э-э, я первый раз пересек границу с героином, а продав его, не собирался отдавать деньги Джафару. Хотел помочь русским захватить террориста, получить за него награду и переправить семью в Россию. Если я вернусь без денег, Джафар меня убьет. Тем более он понимает: пока живу, я не отдам ему дочь без ее согласия. Прятаться с семьей в Афгане мы долго не сможем – талибы тоже преследуют меня за то, что я работал в Баграме на американцев. Мне категорически нельзя возвращаться!

Сафаров твердо выступает на стороне Абдула:

– Мой отец говорит, что доминирующая сила в сознании таджиков – это семья. У русских – это справедливость. У китайцев – Поднебесная. У американцев – прибыль. А у пуштунов – свод древних неписаных законов Пуштунвалай.

– Следуя кодексу чести Пуштунвалая, я должен соблюдать Намус – обязанность защищать честь женщины. – Абдул заискивающе смотрит на полковника. – Гульали маленькая, но все же женщина. Она не хочет выходить замуж за старого араба. Этот педофил унизил мою семью уже тем, что втайне от меня подарил дочери роман «Лолита». И теперь я должен соблюсти Бадаль – отомстить за оскорбление!

– Такие подробности на ходу не придумать, – задумчиво произносит полковник. – Я начинаю тебе верить… У меня самого две дочери.

– Шансы захватить Джафара небольшие, – рассуждает Антон, – но, учитывая сумму награды, риск оправдан.

– То есть вы готовы пойти на большой риск ради добычи?

– Ради большой добычи, – поправляет Антон. – Ситуацию оценим на месте. Если риски окажутся слишком высокими, вылезать из укрытия просто не станем.

– Оценивать ситуацию на месте, вероятнее всего, будет уже поздно, – возражает полковник. – Действовать надо предусмотрительно, а не опрометчиво!

– Все дело в том, что раздумывать и откладывать не получается, – заверяет Денисов. – Послезавтра – это единственный шанс. Но в любом случае, поймаем Джафара или нет, сразу вылетим назад.

– Так легко не получится, – качает головой Бахром. – Это дерзкий, коварный и жестокий гад. Многих подсадил на свое зелье ради наживы. И не только погубил много людей этой отравой, но и сделал несчастными их близких.

– Кто-то же должен наказать его, – соглашаясь с командиром, настаивает Саид.

– Не надо играть в благородство, капитан… Хотя арестовать Джафара дорогого стоит… Американцы за террориста номер один – бен Ладена – обещали заплатить двадцать пять миллионов, искали его десять лет. При штурме его дома на западе Пакистана участвовали два вертолета и двадцать четыре «морских котика». На организацию операции «Копье Нептуна» было потрачено шестьдесят миллионов долларов!

– Так мы еще и сэкономим для ФСБ десять миллионов! – улыбаясь, вставляет Булат.

– Обещанную награду американцы так никому и не выплатили, посчитав, что его нашли и так получающие жалованье аналитики ЦРУ.

– Поэтому и надо обойтись своими силами, – заявляет Саид.

– Против арабов сил-то у вас маловато… Вы должны все хорошенько продумать и предусмотреть, – уже без твердой уверенности в безнадежности засады произносит полковник. – И не спешите, вспомните русскую пословицу: «Семь раз отмерь – один раз отрежь».

– А я знаю нерусскую, – парирует Руслан. – Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут.

– В операции будет участвовать человек десять, – уточняет Саид. – Каждому – по пять миллионов.

– Я служу на границе не из-за денег! – хмурится Бахром. – Сам попросился в отряд, потому что мой сын умер от передоза. Я с детства поощрял в нем любознательность… Вот он и захотел попробовать героин один раз, но тот оказался слишком крепким… Раньше кристаллизацией белого для Европы занимались турки. Но арабские джихадисты притащили эту технологию на север Афганистана – к нашей границе. После похорон я передал пакетик из-под белого в лабораторию. Оказалось, для большего эффекта Джафар подмешивал в героин биокатализатор.

– Мы можем хотя бы попытаться наказать его, – убеждает полковника Денисов. – Если грубо прикинуть, прогноз вероятности такой: возвращаемся пустыми – сорок процентов, привозим трофей – двадцать, остаемся навечно в Афгане – процентов десять. Остальные тридцать – неопределенность. Исходя из суммы вознаграждения, есть смысл рискнуть.

– И как же ты вычислил этот смысл?

– Умножил сумму награды на вероятность ее добыть – получилось десять миллионов долларов.

– Ну-ну, – качает головой Бахром: мол, какие вы все еще наивные. – А теперь умножь цену твоей жизни на вероятность смерти.

– Сегодня цена моей жизни несколько изменилась… – не без грусти отвечает Денисов. – Такой риск стал лично для меня приемлем.

– А для твоих близких? Самое большое горе для родителей, когда ребенок умирает раньше них. Я это пережил… Не желаю другим такого испытать.

– Пока такие, паразиты, как Джафар, живут, смертей невинных не избежать.

– Ладно, – отступает полковник. – Участвовать не буду, но и мешать не стану, и от справедливой доли не откажусь.

Авантюристы ободряются, Сафаров предлагает:

– Операцию можно назвать «Капкан».

– Необходимо добыть топливо для полета, – просит Денисов.

– Бензин смог бы достать, а керосин не могу.

– Летчики подсчитали, что полная заправка обойдется в десять тысяч долларов.

– Небольшие венчурные инвестиции… – улыбается Булат.

В кабинете все беспомощно замолкают, только Руслан переводит последние фразы на пушту.

– Э-э! – оживляется Абдул и восклицает на английском: – Деньги есть! Завтра в Сурхобе меня будут ждать купцы. Они обещали за пятнадцать пакетов белой пыли заплатить сто пятьдесят тысяч долларов!

Шесть пар глаз с надеждой смотрят на полковника, который задумчиво барабанит по столу пальцами:

– И ваши жизни подвергать опасности нельзя, и наказать гада надо… Штаты воевали с упертыми афганцами восемнадцать лет. За это время маковые поля разрослись многократно. Производство опиатов увеличилось в десятки раз: до десяти тысяч тонн в год. Пока за рекой будут делать героин, его распространение невозможно остановить. Это как метастазы.

– Мы попытаемся остановить хотя бы одного наркобарона, – обещает Булат.

– Ладно, так и быть, курьера и конфискат берите.

– Может, и с боекомплектом поможете? – осведомляется Саид.

– Кое-что получите, – уклончиво произносит полковник и поспешно добавляет: – Но никто не должен знать, что я в курсе вашей затеи.

– Нужны еще два-три «калаша», – снова просит Денисов.

– Табельное оружие выдать не могу. Сафаров – фантазер и ботаник! А его папа – профессор университета. Если он узнает о ваших помыслах, немедля донесет министру.

– Может, я и ботаник, – оправдывается Руслан, – но в деле сделаю что должно – и будь что будет!

– Все вы должны понимать: если хоть что-нибудь не сложится, вас отсюда попрут навсегда, а меня разжалуют в рядовые!

– А если все получится, станете генералом, – улыбается всегда готовый сыронизировать Антон, похлопывая себя по плечу.

– Разговор окончен, все свободны!

Полковник, которому не до смеха, машет рукой в сторону двери, и сообщники молча выходят из кабинета.