Венец безбрачия. Роман с Фадами

4

Вегетарианские голубцы в приготовлении Сонечки были исключительным блюдом. Исключительным! Надя, дожив почти до пятидесяти лет, так и не научилась хорошо готовить. Поэтому с особым трепетом относилась ко всем, кто владел кулинарным искусством.

– Очень вкусно, – как всегда приговаривала она, уплетая Сонину стряпню. – Очень вкусно. Я уже никогда не научусь готовить.

– Надюша, все в твоих руках. Ничего трудного в этом нет. Берешь капусту…

– Соня, не трать время. Сколько тебе можно говорить! Зачем мне одной стоять по нескольку часов у плиты? Ну зачем? Обедаю я в школьной столовой. А когда прихожу домой, мне уже не важно, что есть. Лишь бы быстро приготовить.

Я покупаю в магазине готовые котлеты, жарю их, открываю баночку огурчиков, и ужин готов. Ты лучше открывай вино и рассказывай, какое у тебя ко мне серьезное дело. О чем ты хотела со мной поговорить?

– Может, сначала ты расскажешь, что случилось? – Соня пристально посмотрела на подругу. – Давай, выкладывай. Последний раз я видела тебя такой убитой после операции. И это было… – она задумалась. – И это было, кажется, шестнадцать лет назад.

Надя доела последний голубец, отодвинула тарелку, и поджала губы.

– Да, операцию мне сделали в тридцать два года. А сейчас. Соня, у меня начался климакс, – серьезно сказала она.

– Тоже мне беда. – Соня всплеснула руками. – Я то думала, у тебя серьезные проблемы. А это. Это случается со всеми. Я тоже через это прошла, замечу тебе. И ничего. Живу дальше. Могу рассказать, как это бывает. – Она стала разливать вино по бокалам.

– Ты не понимаешь. Для меня это начало старости. А я совсем одна. Как ты была права! Как ты была права, что надо выходить замуж. Сейчас мои шансы равны нулю. Какая же я дура! – Она закрыла лицо руками, и тяжело вздохнула.

Соня придвинула стул вплотную к Наде, обняла ее за плечи, и сказала:

– Никогда не говори «никогда». Это первое. А во-вторых, я рада, что ты наконец кое-что поняла. А в-третьих, ты не дура. – Она поднесла бокал к губам подруги. – Вот, выпей.

– Ты хочешь меня споить? – Надя сделала глоток.

– Нет. Не хочу. Я хочу тебе кое-что рассказать? Ты не поверишь! – Она оживилась. – Нинку Кароеву помнишь? Моя однокурсница.

– Помню. Последний раз я видела ее в середине мае у тебя на дне рождения. И что у нее случилось? – Надя откинула каштановые волосы по плечи назад, и сделала заинтересованное лицо.

Не сказать, что Надя была красивой женщиной. Но она явно обладала определенным шармом. Довольно высокого роста. Крепкая, мускулистая, подвижная. С большой грудью, и с большим размером ноги. У нее был почти сорок второй. Очень отдаленно она походила на артистку Людмилу Зайцеву. Только очень отдаленно. Но типаж точно ее. Крепкая русская женщина! И в избу, и коня, ну… и все остальное.

– Сама понимаешь, девушки мы уже не молодые. – Соня игриво поправила седую челку. – А наши мужья до сих пор думают, что они бодры и юны. Вот Нинкин супруг и загулял. Нашел какую-то тридцатилетнюю разведенку с десятилетней девочкой, и повадился к ней ходить. Похудел, помолодел. А Нинка, естественно, с горя еще больше потолстела и постарела. Все слезы выплакала. Уже петлю намыливать собиралась. Ужас! Если бы не Фады, она бы точно грех на душу взяла.

– Какие Фады? – равнодушно спросила Надя.

– Ну, экстрасенсы. Папа с сыном. Говорят, старший так вообще колдун.

– Ой, Соня, прекрати мне сказки рассказывать. Ты же знаешь, я не люблю эти глупости. Тем более мне сейчас и так хреново. – Она скривила лицо.

– Я тоже, как ты знаешь, не особо верю в эти сказки, но Нинка походила к ним, и ее муж бросил-таки разведенку. Честное слово! Ты послушай, послушай меня. – Она похлопала Надю по руке.

– Может, просто совпало? Может, разведенка ему надоела? Соня, мы живем в двадцать первом веке. Какие колдуны? Ты что, белены объелась? – возмутилась она.

– Народ к ним толпами валит. Хочешь сказать, что все белены объелись? – Соня стала разливать вино по бокалам. – Да! Все разом сошли с ума! Нет, Наденька, если люди к ним ходят, значит какой-то результат получают. Хорошо, допустим, эти колдуны просто неплохие психотерапевты, а людям иногда надо кому-нибудь душу излить. Допустим. Но мой Павлик рассказывал, что их штатный психолог практически без работы сидит. Получается, эти колдуны действительно что-то такое делают, отчего людям становится лучше, чем от походов к настоящим психотерапевтам.

– Людям лучше становится, потому что они хотят верить в чудеса. Вот и все! А идиотов всегда хватало.

– Знаешь, я с годами стала иначе смотреть на многое. И начала допускать, что в жизни, помимо очевидных вещей, существует еще масса непознанного и невероятного. Надюш, сходи к ним. Если ты всю жизнь бобылем прожила, у тебя явный венец безбрачия. Вдруг они помогут? Ну, хотя бы ради меня, если ты в это не веришь. – Она заискивающе посмотрела на подругу.

– Ах, вот, зачем ты мне про свою Нинку рассказала! Это и есть твой серьезный разговор. Соня, это бред. Ты что, стала читать идиотские романы про колдунов и шаманов? Не пугай меня. Иначе я подумаю, что у тебя начался старческий маразм, – фыркнула она. – Приплыли, венец безбрачия! Ты еще скажи, что у меня родовое проклятие, сглаз, порча и т. п. Надеюсь, ты не стала рассказывать про Нинку и колдунов своему Павлику? Или он тоже, дипломированный хирург, верит в этот потусторонний бред? Может у вас это семейное? – возмущалась она.

Соня потупила взгляд.

– С Павликом я эту тему еще не обсуждала.

– Вот и правильно сделала. Ладно, я – твоя старая подруга, слушаю этот бред. Павлик бы точно тебя к психиатрам отправил.

Соня обиженно посмотрела на Надю, «опрокинула» бокал, и вышла из кухни.

– Соня, ты что, обиделась? – кинула ей вслед Надя. – Прекрати из-за какой-то ерунды обижаться! Хорошо. Если тебе будет легче, я схожу к этим Хадам-Мадам. Или как их там? Чтобы ты успокоилась и перестала забивать голову глупостями. Я хочу, чтобы ты не сходила с ума. Я докажу тебе, что они всего лишь шарлатаны, пользующиеся человеческими слабостями ради собственной наживы. Подумаешь, к Нинке вернулся загулявший муж! Как ты можешь быть уверена, что он сделал это исключительно благодаря каким-то колдунам? Если бы эти колдуны действительно существовали на белом свете, не было бы несчастной любви, трагедий, семейных драм и т. п.

Соня вернулась на кухню, и села рядом с Надей.

– Ты правда к ним сходишь? – мягким голосом спросила она. – Ну, ради меня, пожалуйста. Вдруг помогут. Я денег тебе дам.

– Нет, денег у тебя на эти глупости я не возьму. Но сходить к ним схожу. Но только ради тебя. – Она обняла Соню и слегка улыбнулась ей.

На этом тему колдунов дамы закрыли и стали обсуждать очередные сплетни из жизни звезд, листая популярный глянцевый журнал.

– И все-таки, сколько пластических операций сделала Бабкина? Я не верю, что ТАК выглядеть в наши годы ей помогает только этот, как его там?.. – задумалась Соня.

– Гор. Женя Гор.

– Вот, он самый. Мне вообще кажется, что он не мужчина.

– ?!

– Ну, может она ему денег дает, чтобы он с ней появлялся. А на самом деле у него есть своя личная жизнь. И вообще, он слишком смазливый. На мужика совсем не похож. Сейчас что ни артист, так этот. Ну, сама знаешь кто.

– А я Кристинку люблю. Красивая она. И муж у нее симпатичный, – разглядывая ее фото, сказала Надя.

– Только когда он работает и где – непонятно. Как ее ни покажут, он всегда рядом.

– Вот любишь ты, Сонька, в чужом белье покопаться. Сплетница, честное слово. – Надя засмеялась.

– А вы, можно подумать, в школе не обсуждаете родителей учеников? – иронично заметила та.

– Ну, то родители, а это совсем чужие для нас люди.

– А что родители для тебя лично – родные люди? Ой, Надь, не оправдывайся. Если о звездах в газетах пишут, значит, они хотят, чтобы мы все о них знали. Я видела передачу, где одна артистка так и сказала, что они сами платят деньги, чтобы о них глупости какие-нибудь писали. – Соня стала листать журнал. – О, вот, гляди! Проклова еще лет на десять помолодела. Муж у нее, говорят, моложе лет на семь. Надька, и тебе надо искать мужика помоложе. Сейчас это модно.

– Опять ты за свое. У меня денег таких нет, чтобы в пятьдесят лет выглядеть на тридцать, – возмутилась она.

– Во-первых, тебе еще не пятьдесят. А во-вторых, с хорошим мужиком и без пластических операций будешь выглядеть замечательно.

– Ой, Соня, хватит.

– Не хватит. Когда ты наконец осознала свою самую большую ошибку в жизни, пора приступать к активным действиям. Надо снимать венец безбрачия и готовиться к свадьбе. – Соня хлопнула еще полстакана белого вина.

– Кажется, мы закрыли тему колдунов, – ехидно заметила Надя, и скривила лицо.

– Все, молчу, молчу. – Соня приложила палец к губам, и отвела глаза в сторону. – Может, еще одну бутылочку откроем?

– А что есть?

– Есть. У Павлика в заначке.

– А он ругаться не будет?

– Не будет. Я завтра такую же бутылочку куплю и поставлю ее на место. Он и не заметит ничего.

В эту ночь, после нескольких бокалов белого вина, Наде приснился странный сон. В чистом поле стоял невероятной высоты белый бетонный столб, и уходил прямо в небо. Вокруг него били фонтаны. А между фонтанами в белоснежном подвенечном платье скакала она, и пела детскую французскую песенку «На мосту Авиньона мы танцуем, мы танцуем. На мосту Авиньона мы танцуем, мы танцуем».

Первая мысль, которая пришла ей в голову, когда она проснулась была следующей: «Пить надо меньше». Вторая мысль: «Какое белое подвенечное платье в моем возрасте?! Кремовый костюм будет смотреться намного органичней». Третья мысль: «Все-таки пить надо меньше». Однако этот странный, но веселый сон явно вернул ей прежний оптимизм и жизнерадостное отношение к жизни.

Она немного понежилась в постели, включила телевизор, посмотрела новости и, промурлыкав под нос знакомую до боли песенку на французском языке, услышанную во сне, пошла умываться и завтракать. «Sur le pont d'Avignon on y danse, on y danse. Sur le pont d'Avignon on y danse, on y danse…». (На мосту Авиньона мы танцуем. На мосту Авиньона мы танцуем.)

Эту песенку раньше учили во всех советских школах, где преподавали французский язык. А потом еще и пели ее на школьных концертах в обязательном порядке.