Венера

Глава 16

-Вместе с леди Маргарет я не поеду! — упрямо повторила Полли в десятый раз за последние полчаса.

— Не заставишь же ты меня дважды ездить в Лондон, Полли! Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь одну, а сам отправлюсь с леди Маргарет к ее брату в Лестершир?

— Я не прошу вас опекать меня! — заявила она строптиво. — Я ничего не требую от вашей милости, не так ли? Поезжайте с леди Маргарет, а я и без вас доберусь до Уилтон-Хауса.

Отвернувшись, она выглянула в окно, теперь уже плотно закрытое. Была середина мая, однако жара стояла нестерпимая, и людей на улице почти не было. А если они все-таки появлялись, то шли, закрывая лицо носовыми платками, смоченными в уксусе, и стараясь держаться подальше от домов и глухих переулков.

Полли заметила, что к стенам еще двух домов были прикреплены красные кресты, под коими кто-то вывел одну и ту же надпись: «Господи, помилуй нас!» И еще она увидела караульного. Он подошел к одному из домов. Из окна выглянула женщина и что-то сказала ему.

Наверное, она попросила прислать врача, подумала Полли. Врача или сиделку, но, надо надеяться, не возницу с подводой для трупов, который каждодневно отправляется в скорбный свой путь с наступлением темноты, когда отовсюду начинает раздаваться мелодичный звон колокольчиков и голоса, призывающие выносить из домов тела усопших.

Николас, испытывавший одновременно и чувство гнева, и отчаяние, и страх, едва сдерживал себя. Чем дольше они оставались в этом городе, напоминавшем огромный лазарет, тем большей опасности подвергали себя.

Членов королевской фамилии давно уже не было в Лондоне. Обосновавшись поначалу в Хэмптоне, они перебрались затем еще дальше от столицы, в поместье графа Пемброука — Уилтон-Хаус, расположенное неподалеку от Солсбери.

Николасу также предстояло организовать переезд, что было совсем не просто, а тут еще Полли с вечными капризами. Вот если бы она была его женой… Но нет, сейчас слишком неподходящий момент, чтобы думать об этом. И вообще это исключительно сложный вопрос. Во-первых, надо сломить сопротивление леди Маргарет, во-вторых, решить, где они будут жить, поженившись. Ну и, самое главное, было неясно, сможет ли Полли оставаться в театре после того, как выйдет за него замуж. Если Николасу даже сейчас было столь нелегко «делить» ее с бесцеремонной публикой, то что говорить о том времени, когда она станет ему женой и матерью его детей.

Лорд Кинкейд, поразмыслив, отложил решение этой проблемы до лучших времен. В данной ситуации прежде всего следовало думать о том, как избежать смертельной опасности.

— Полли, я не прошу тебя ехать в одном экипаже с леди Маргарет, — теряя терпение, сказал Ник. — У тебя будет своя карета с форейтором и охраной.

— А как насчет остановок, которые придется делать в пути? — плаксиво спросила Полли, недоумевая, почему Ник не может никак понять ее. — Не станете же вы искать для каждой из нас отдельный постоялый двор?

— Я буду делать то, что сочту нужным, — произнес он устало. — Не жалуйся, если я вынужден буду прибегнуть к силе. Тогда уж тебе не придется ничего выбирать!

В этот момент в дверь постучали, и в гостиную вошел лорд Де Винтер.

— Прошу прощения за внезапное вторжение, — сказал он и, ознакомившись с положением дел, обратился к возлюбленной Ника: — Полли, мне кажется, ты поступаешь неразумно. — Ричард посмотрел укоризненно на упрямицу. — Я пришел попрощаться. Завтра утром отправляюсь в Уилтон-Хаус и надеюсь, что вы оба последуете моему примеру.

— Но я не могу ехать вместе с леди Маргарет! — в отчаянии вскричала Полли. — А Николас хочет заставить меня? Вы представляете, что это будет, Ричард?

— Нечто худшее, чем смерть от чумы, — мрачно заметил Николас.

— Но подумай, Полли, — старался вразумить ее Де Винтер. — Николас никак не сможет сопровождать одновременно и тебя, и Маргарет, если вы поедете каждая отдельно!

— Ну да… — Глаза Полли вдруг загорелись. — А почему бы мне не поехать вместе с вами, Ричард? Я ведь тоже собралась в Уилтон-Хаус! А Николас присоединится к нам, когда отвезет свою невестку. — Она с надеждой смотрела то на лорда Де Винтера, то на Ника. И затем добавила тихо: — Я не доставлю никакого беспокойства.

Ричард улыбнулся:

— Дорогая моя, я был бы счастлив проделать этот путь вдвоем, но даст ли нам Николас свое благословение?

— Я не стану возражать, друг мой, — сказал Николас. — Если хочешь иметь дело со столь своенравной девчонкой, воля твоя. Но позволь мне заранее выразить тебе мои соболезнования. Впрочем, особых забот у тебя с ней не будет: она ведь возьмет с собой Сьюзан, и тебе, таким образом, не придется выполнять роль няньки.

— Скажете еще тоже! — воскликнула Полли. Щеки ее порозовели. — Разве я давала вам повод…

— От тебя всего можно ожидать, дорогая моя, — прервал ее Ник. — А между тем терпение мое не безгранично. И если ты и впрямь собираешься ехать с Ричардом, то зови Сьюзан и начинай укладываться.

— Ну а я удаляюсь, чтобы не мешать, — деликатно заявил Де Винтер. — Завтра рано утром ты, Полли, должна быть готова к отъезду.

Когда дверь за ним захлопнулась, Полли виновато взглянула на Николаса прелестным взглядом милых очей.

— Я не хотела испытывать ваше терпение, любовь моя! И мне тяжело расставаться с вами на целых три недели!

В глазах ее, глубоких, как лесные озера, стояли слезы, подбородок дрожал.

Николас, не выдержав, бросился к ней, чтобы утешить, и в порыве всепрощения и страсти заключил ее в жаркие объятия.

В одно из июльских утр лорд Кинкейд и госпожа Уайт, не обременяя себя мыслями о зачумленной столице, ехали верхом через парк в Уилтон-Хаусе. Полли сидела на спокойной пегой кобыле.

— Я не хочу, чтобы вы держали мою лошадь за поводья, — раздраженно сказала она. — Вы обещали, что будете учить меня верховой езде, а в действительности я сижу, как кочан капусты на грядке, в то время как вы ведете мою лошадь!

— До тех пор пока ты не перестанешь сидеть вот так, как… капуста, я просто не смогу отпустить поводья, — ответил Кинкейд спокойно, зная вполне определенно, что слова его вызовут горячий протест. Так оно и случилось.

— И вовсе я не похожа на капусту!

— Извини, Полли, но мне показалось, ты только что сама сказала мне это.

— Вы несносны! Я могу направлять эту глупую лошадь и вперед, и вправо, и влево и даже остановить. Когда же вы позволите мне проделывать все это самостоятельно?

— Когда увижу, что ты уверенно держишься в седле, — произнес Ник холодно. — Ведь ты не хочешь упасть, не так ли?

— Вот еще! С чего вы взяли, что я собираюсь падать! Просто завтра будет соколиная охота, и мне хотелось бы поехать вместе со всеми, но только если вы не будете вести мою лошадь, словно я грудной младенец!

— Твое упрямство поразительно, — покачал головой лорд Кинкейд. — Чего ты стесняешься? Тебя же никто не учил верховой езде с самого детства. Между тем ты сможешь стать великолепной наездницей, если будешь слушаться советов.

Полли хмуро посмотрела на него из-под широких полей элегантной черной шляпы.

— Я не хочу, чтобы вы держали поводья! — настойчиво повторила она. — Я докажу вам, что и сама могу управиться с лошадью!

— Не сомневаюсь в этом. В конце недели, если мы будем заниматься ежедневно, ты сможешь показать мне, на что способна.

Полли обиженно поджала губы. В ее намерения никак не входило ждать до конца недели.

Они повернули на дорогу, ведущую в широкую аллею, по обеим сторонам которой высились дубы, каштаны и красноватые буки. Сквозь густую листву пробивалось солнце, бросая пестрые тени на влажную мшистую землю. Вдали, за деревьями, послышались голоса. Полли дернула поводья, и флегматичное животное покорно остановилось.

— Что случилось? — спросил удивленно Николас.

— Вы что, не слышите? Это герцог Букингемский и леди Кастлмейн, — прошептала Полли, пытаясь повернуть лошадь. — Они едут сюда, а я не хочу встречаться с ними. — Она снова потянула поводья. — Леди Кастлмейн никогда не упускает возможности уколоть меня, и я не собираюсь снова становиться ее мишенью… А ну, шевелись, упрямая скотина!

Дернув что было сил, Полли заставила-таки лошадь повернуть.

Николас усмехнулся.

— Может быть, попробуем галопом? — предложил он. — Так мы быстрее уедем от этой парочки.

Лорд Кинкейд пришпорил коня, и они поскакали через перелесок в открытое поле.

— Ну как, довольна?! — крикнул он, оборачиваясь и весело смеясь. — Надеюсь, теперь-то уж нам не угрожают злые шутки и издевки?

— И вовсе это не смешно! — заметила Полли, покачнувшись в седле, когда лошадь ее внезапно остановилась. — Сегодня вечером леди Кастлмейн наверняка будет услаждать всех и каждого рассказами обо мне. А я… я просто не выношу глумливых замечаний в свой адрес! «Ах, моя дорогая госпожа Уайт, как восхищена я тем, что вы отважились наконец учиться верховой езде! — состроив гримасу, сказала Полли, подражая голосу пресловутой дамы. — Лично я слишком щепетильна, чтобы выставлять на всеобщее обозрение свои попытки научиться чему бы то ни было. Это так неизящно!..»

— Ну, хватит, Полли, — смеясь, прервал ее Ник. — Почему ты думаешь, что кто-то захочет подтрунивать над тобой?

— А разве вы не заметили, сэр, что все эти придворные леди всегда соглашаются с графиней? — произнесла раздраженно девушка. — По неизвестным причинам с недавних пор миледи подшучивает надо мной. Не понимаю, чем я могла ее обидеть?

Николас с любопытством взглянул на Полли. Неужели ей и в самом деле неизвестно, что причиной всему была самая обыкновенная женская ревность? Она должна была бы знать, что женщина, становящаяся для мужчин объектом восхищения и поклонения, всегда вызывает чувство неприязни у остальных представительниц прекрасного пола. Что же касается непосредственно графини Кастлмейн, то она опасалась, что госпожа Уайт может покорить сердце его величества. Уже сейчас король Карл выказывал по отношению к юной актрисе своего театра самые дружеские чувства и обращался к ней с излишней фамильярностью. Полли же вела себя с ним с очаровательной непосредственностью. Нетрудно было заметить, что повелитель, привыкший к лести и благоговейному трепету со стороны своих верноподданных, находил удовольствие в общении с ней. Однако данное обстоятельство не тревожило Николаса. Он знал, что король едва ли зайдет слишком далеко в своих взаимоотношениях с Полли: властитель был очень занят притязавшими на него Фрэнсис Стюарт и леди Кастлмейн, чтобы искать сближения с кем-то еще и вызвать тем самым негодование и ревность у обеих упомянутых дам. Полли, словно угадав мысли Ника, продолжала:

— Леди Кастлмейн никак не может ревновать ко мне: ведь она жена графа и возлюбленная его величества, а я — никто, хотя, конечно, ей и в голову не приходит, сколь низкого я происхождения… А что, если она решила стать вашей любовницей и потому злится на меня? — Девушка вдруг рассмеялась. — Мне было бы трудно осуждать миледи за такое желание: вы намного красивее короля и графа Кастлмейна. Однако я не собираюсь делить вас с кем бы то ни было. И если вы клюнете вдруг на сладкие речи и откровенные знаки внимания, то, сэр, я учиню настоящий скандал!

— Ах ты, моя ревнивица! Не думал, что ты так кровожадна!

— Надеюсь, мне не придется все же прибегать к решительным мерам. — Полли улыбнулась. — Между прочим, герцог Букингемский, с тех пор как прибыл сюда из своего поместья два дня назад, не сказал мне и двух слов. Я веду себя так, словно наши отношения ничто не омрачило, однако он ничего не забыл, я знаю это. Вы не обратили внимания, как смотрит он на меня иногда?

Николас действительно замечал тайные похотливые взоры герцога, которые тот бросал время от времени в сторону госпожи Уайт, и понимал, что Джордж Виллерс не оставил своих надежд. И все-таки причин для особого беспокойства лорд Кинкейд не видел.

— Не думаю, чтобы герцог был опасен для тебя, — сказал Николас. — Он быстро забудет свое огорчение, если ты будешь обращаться с ним с обычной светской любезностью, и найдет себе другой объект обожания.

Полли пожала плечами. Она не была уверена в этом. И все же думать о грустном ей не хотелось. Да и к чему грустить, если в целом все было прекрасно. Здесь, в Уилтон-Хаусе, время бежало незаметно. Развлечения следовали одно за другим: маскарады, балы, игра в теннис, соколиная охота… Кроме того, господин Киллигрэ ставил от случая к случаю небольшие пьесы для увеселения его величества, и Полли, конечно, принимала в них участие, что было для нее совсем необременительно.

В присутствии посторонних Николас обращался с ней с небрежной светскостью, зато когда они оставались наедине… Полли улыбнулась. То, что происходило за закрытыми дверями его спальни в западном крыле дома, не касалось никого, кроме них двоих. Когда слуга лорда Кинкейда заставал поутру госпожу Уайт спящей в постели его господина, то, проявляя невозмутимость и благоразумие, никогда не выказывал ни малейшего удивления.

Полли думала о том, что нелепо иметь две отдельные комнаты — для нее и Ника, если они все равно живут вместе. Подобный практицизм объяснялся ее жизнью в городских трущобах, с которой, слава Богу, она давно уже рассталась.

Хотя Николас, воспользовавшись гостеприимством графа Пемброука, поселился в Уилтон-Хаусе, своих лошадей он оставлял в близлежащей деревне, чтобы не обременять графа еще большими расходами. Полли была рада этому обстоятельству, позволявшему ей без свидетелей обучаться верховой езде, что не всегда сопровождалось успехами.

Отправляясь на прогулку, Полли во избежание встречи с другими наездниками настаивала, чтобы Ник выбирал самые плохие, малоезженые дороги. Вечером, когда они ставили лошадей в конюшню, девушка чувствовала такую усталость, что давала себе слово никогда больше не ездить верхом. Казалось, пегая кобылка, выполнив скучный долг, тоже была рада избавиться от нее и теперь ожидала лишь справедливого вознаграждения за свое многотерпение.

Как-то раз после прогулки Полли, приподняв длинный шлейф платья, медленно прохаживалась мимо аккуратных денников, пока не остановилась у одного из них, где монотонно жужжали мухи и пахло навозом и свежим сеном. Затем щелкнула пальцами, и из глубины темноватого помещения навстречу ей вышла лошадь.

— Ну, здравствуй, Кроха! — сказала Полли, погладив мягкий бархатный нос лошади и обнимая ее за мускулистую шею. — Прости, я ничего не принесла тебе сегодня.

— Ты говоришь с ней так, словно она понимает тебя, — засмеялся Николас.

— Она и впрямь понимает все… Ну как, понимаем мы друг друга, малышка?

Лошадь наклонила голову и несколько раз ударила копытом о дощатый пол.

— Ну что?! — торжествующе воскликнула Полли. — Разве это не доказательство?

— Пожалуй, — согласился Ник. — Ты знаешь, она моя любимица. После Сулеймана, конечно.

— Можно мне покататься на ней? — спросила Полли.

Николас кивнул.

— Она понравится тебе, если, конечно, ты научишься правильно обращаться с ней. У нее горячий нрав. Ей нужны необыкновенно чуткие и добрые руки. Она исключительно деликатна для грубой езды и к тому же горда для ударов хлыстом.

— Как вы думаете, мои руки достаточно чутки и добры? — молвила Полли.

— Да, но прежде чем ты займешься ею, тебе следует научиться уверенно держаться в седле. А для этого необходимо в первую очередь беспрекословно слушаться своего наставника.

— Мне кажется, вы чересчур уж осторожны, милорд! — с улыбкой заметила Полли.

— Возможно. Зато ты излишне самоуверенна. Посмотрю, что скажешь, когда на твоей нежной коже появятся синяки!

Полли улыбнулась:

— Ну и что? Мне не привыкать к этому, вы же знаете.

— Надеюсь, не я тому виной?

— Нет, дорогой мой. Я просто хотела сказать, что не настолько уж хрупка, чтобы разбиться при падении с лошади. И если я готова рискнуть, то почему бы вам не поддержать меня?

— Не вижу в этом смысла, — ответил Николас, давая понять, что разговор закончен. — Ты пойдешь со мной домой или предпочитаешь остаться здесь, с Крохой?

— Я иду с вами: зачем зря надоедать животному?

Они направились через двор к небольшой деревушке и далее через Уилтон-парк к дому графа Пемброука.

— Сколько раз говорил я тебе, что терпение мое небезгранично, — сказал Николас. — А ты все равно настаиваешь на своем с упорством пчелы, собирающей мед!

— Не волнуйтесь, Ник, я постараюсь больше не доставлять вам лишних хлопот, — пообещала весело Полли. — Вы уже выбрали костюм для сегодняшнего маскарада? Я, например, хочу нарядиться пастушкой. Как вы думаете, это будет неплохо?

Странная покорность! Николас с подозрением посмотрел на девушку. Огромные карие глаза ее светились наивной радостью, губы мило улыбались. Как ей всегда удавалось обезоружить его!

— Я мог бы предложить тебе и более интересные костюмы, детка. Хотя дело вовсе не в том, как ты одета: даже твое очарование не поможет, если леди Кастлмейн будет не в духе…

— Ну так вот, — заявила твердо Полли, поправляя накрахмаленные складки жабо, — я решила положить этому конец. Если дамы не пожелают разговаривать со мной, что ж, ничего не поделаешь, придется беседовать с джентльменами. И может быть, его светлость герцог Букингемский, обходившийся в последнее время при встрече со мной лишь холодным кивком, уделит мне теперь немного больше внимания.

Девушка понимала, что от нее потребуется немалая отвага для осуществления этого замысла. Ведь ей, помимо всего, необходимо было еще преодолеть страх, который она испытывала всякий раз, когда герцог задерживал на ней свой взгляд.

Полли вместе со Сьюзан долго переделывала изящное батистовое платье, превращая его в наряд пастушки. Ловкие пальчики Сью вплетали в гирлянду, украшавшую его душистые гвоздики и нежные маргаритки.

— В таком наряде зимой вряд ли выйдешь, — разглядывая себя в зеркале, заметила Полли. — Для полноты и достоверности образа мне придется ходить босиком.

— Как, ты собираешься предстать перед его величеством без туфель? — поразилась Сьюзан такой нескромностью.

— Думаю, это не более неприлично, чем появиться перед ним в одной лишь сорочке и легком полупрозрачном платье, — спокойно ответила Полли, критически глядя в зеркало. — Кроме того, король прекрасно осведомлен о женской наготе и всех этапах раздевания представительниц прекрасного пола.

Услышав это, Сью захихикала, несмотря на свое явно неодобрительное отношение к подобной вольности.

— Полли, как ты можешь говорить такое! — воскликнула она.

— Но это всего лишь правда, — молвила как ни в чем не бывало Полли. — Однако сначала стоит все-таки показать костюм милорду. Надо узнать, одобрит ли он его.

Полли постучалась к Кинкейду и, не дождавшись ответа, вошла.

— О, прошу прощения, сэр! Я не знала, что у вас гости Может быть, мне лучше прийти чуть позже?

Она улыбнулась, глядя на лорда Де Винтера, сидевшего у окна в нарядном малиновом камзоле. Николас, застегивая бриллиантовую булавку на пышном кружевном жабо, обернулся к ней.

— Ты ничуть не помешала нам, дорогая моя. У нас нет от тебя секретов.

Он внимательно посмотрел на Полли в маскарадном костюме и довольно улыбнулся.

— Очаровательная маленькая фея! Как тебе это нравится, Ричард?

— Думаю, нужно быть достаточно смелой, чтобы появиться в таком виде. Подобный наряд наделает много шуму.

— Ну и пусть! — сказала решительно Полли. — Даже если я приду в платье из грубой рогожи, то и тогда не добьюсь расположения леди Кастлмейн. Так чего же бояться?

— Пожалуй, ты права, — согласился Ричард. — У тебя такой милый и в то же время простой костюм. — Он засмеялся. — Бьюсь об заклад, что многих дам он заставит испытать чувство горечи и зависти. Воображаю, как это обидно — провести долгие часы у зеркала, изводя горы помады и пудры, чтобы тебя потом запросто затмила некая юная особа в непритязательном костюме пастушки, украшенном несколькими скромными цветками.

— А что ты, Полли, скажешь о моем наряде? — спросил Николас, вставая.

— О, великолепно! — воскликнула Полли, глядя на черный атлас с золотой тесьмой, блеск бриллиантов и серебряные пряжки на туфлях.

Зеленые глаза Ника, облаченного в столь роскошный костюм, казались еще ярче и выразительнее.

— Вы похожи на сказочного принца! — заключила она. Совсем забыв, что они не одни, девушка подошла к Нику и поцеловала его в губы.

— Принц достоин принцессы, а не пастушки, — промолвила затем Полли и тут же подумала: «А барон Кинкейд — баронессы». Старая непрошеная грусть вновь вернулась к ней.

— Кого там достоин принц, будет целиком зависеть от пастушки, — весело сказал Де Винтер, поднимаясь. — Однако во время празднества тебе лучше опираться на мою руку, а не на руку твоего принца.

— Да-да, надо уметь скрывать свои чувства, — иронично улыбнулась Полли. — Хотя герцог Букингемский как будто разобрался уже в наших с Ником взаимоотношениях…

Друзья переглянулись.

— Ты чем-то встревожена, Полли? — произнес участливо Де Винтер.

«Все и вся имеет свою цену. И я хотел бы узнать вашу», — припомнилось ей.

Может, глупо волноваться из-за фразы, оброненной Джорджем Виллерсом в порыве гнева? Здесь, вдали от подлинных реалий жизни, включая эпидемию чумы и политические страсти, смысл существования фактически сводился к развлечениям, и посему герцог Букингемский вряд ли станет утруждать себя претворением в жизнь своей угрозы. Скорее всего Николас прав, когда говорит, что ей нечего опасаться этого человека.

— Нет, Ричард, — немного подумав, ответила девушка, — я совершенно спокойна. И холодность герцога мне более по душе, чем его заботы и внимание. Поверьте, фамильярность со стороны этого вельможи отнюдь не уменьшила моего к нему отвращения. — Полли, сделав реверанс, улыбнулась по-детски невинно. — А вам не кажется, милорд, что вы уделяете мне чересчур много внимания? Я и прибыла в Уилтон-Хаус в компании с вами, и провожу в вашем обществе столько же времени, сколько с Ником.

— Дерзкая девчонка! Ты определенно плохо кончишь, — засмеялся Ричард.

— Полли, — сказал Николас, — я приглашаю тебя на самый первый танец.

— С удовольствием, милорд! — откликнулась с готовностью девушка. — Только пообещайте не наступать мне на ноги…

Пустив эту «парфянскую стрелу», Полли сумела, к своему удовольствию, разрядить напряженность, вызванную упоминанием о герцоге Букингемском.

Ее появление в гостиной, как и ожидалось, привлекло всеобщее внимание.

— Что за наивная простота, дорогая моя! — воскликнула леди Кастлмейн. — Такого рода костюм — свидетельство примитивности разума.

— Действительно, подобная безыскусность выглядит, прямо скажем, курьезно! — вторила ей леди Флобишер, энергично обмахиваясь веером.

— Вы очень добры, миледи! — откликнулась Полли на эти реплики и отвесила почтеннейшим дамам вызывающе дерзкий поклон.

Усмехнувшись про себя, Ричард Де Винтер, сопровождавший девушку, оставил ее одну в обществе разъяренных соперниц, ничуть не сомневаясь в том, что она сможет постоять за себя.

Однако ей недолго пришлось беседовать с ехидными леди: ливрейный лакей передал ей приглашение его величества, и она, премило улыбнувшись, удалилась с независимым видом.

Король Карл, сидевший в высоком резном кресле в другом конце гостиной, восторженно приветствовал ее.

— Вы очаровательны, дитя мое! — промолвил он. — И я хотел бы непременно поцеловать вас!

Усадив юную актрису к себе на колени, властитель обнял девушку с сердечной простотой. Полли оробела от столь своеобразного проявления монаршей милости, однако ничем не выразила охватившего ее смятения и заставила себя улыбаться и шутить. Немного погодя она вынула из прически незабудку и, слегка покраснев, протянула ее повелителю.

— Это вам, ваше величество, — сказала она и попыталась встать.

— Не покидайте меня так скоро, милая моя! — произнес король и, взяв из вазы конфету, угостил Полли.

Целых полчаса просидела девушка на коленях его величества, лакомясь конфетами и засахаренными фруктами и весело болтая. Многочисленные придворные, толпившиеся вокруг короля, подобострастно хихикали в ответ на каждую его остроту и, не скупясь, отпускали Полли комплименты по поводу ее необычного наряда, красоты и таланта.

И все это время возлюбленная Ника чувствовала на себе ядовито-колкие взгляды Барбары Пальмер, то есть леди Кастлмейн.

— Великолепный спектакль, не так ли, Барбара? — с ехидной улыбкой спросил Джордж Виллерс, обращаясь к своей кузине. — Как вы думаете, ей нравится сидеть на коленях его величества?

— Еще бы! — воскликнула любовница короля.

— Вы глупы, мадам, если всерьез верите в это, — заметил нравоучительно Джордж Виллерс. — Она ждет не дождется, когда король отпустит ее.

— Продажная тварь! — прошептала Барбара. — Ну, если она задумала пробраться в опочивальню его величества!

— Право же, вам нечего тревожиться, дорогая! Насколько мне известно, это не входит в планы короля. Разве мало у него и без того подружек, бесконечно досаждающих ему по любому поводу? — расхохотался герцог. — Я говорю лишь то, что слышал от него самого. Впрочем, нельзя исключать, что он пожелает поразвлечься немного с девчонкой. Но такое возможно лишь в том случае, если она согласится на это. — Он посмотрел задумчиво на монарха и Полли. — Однако что-то не похоже на то, что эта девица захочет стать его пассией.

Леди Кастлмейн с интересом взглянула на герцога.

— А как ваши успехи в обольщении нашей прелестной пастушки, Джордж? Вы, насколько я помню, чуть не потеряли голову из-за нее!

Виллерс пожал плечами.

— Мне осталось лишь определить подлинную цену ее в надлежащей валюте, — произнес он с мрачной усмешкой. — Она за все мне заплатит, запомните это, Барбара! Вы еще увидите, как низко она падет!

Леди Кастлмейн улыбнулась:

— Но что такого она вам сделала, Джордж?

Герцог окинул внимательным взором монарха и легкую фигурку девушки, сидевшей у того на коленях.

— Это глупое дитя вздумало вдруг подшутить надо мной, за что я и ткну ее хорошеньким личиком в грязь. Ну а если мне станет достоверно известно, что лорд Кинкейд знал обо всех ее проделках, я отомщу им обоим. — Герцог поклонился. — Прошу прощения, кузина! — сказал он и направился к группе придворных, внимавших речам своего повелителя.

— Вы намерены присоединиться к завтрашней охоте, госпожа Уайт? — обратился герцог к Полли, которая, освободившись из монарших объятий, стояла рядом с креслом его величества.

Сей вполне понятный в данных условиях вопрос был задан любезнейшим тоном. Полли украдкой взглянула на Николаса.

— Не думаю, ваша светлость, — ответила она. — Я не люблю вставать чуть свет и покидать столь рано теплую постель.

Герцог повернулся к Николасу:

— А вы, Кинкейд, сможете оставить свою постель ради прелестей предстоящей охоты?

— Конечно, герцог! Редко что может сравниться с подобной забавой. И к тому же я приобрел недавно нового кречета.

Джентльмены заговорили об особенностях различных видов ловчих птиц — об их достоинствах и недостатках. Полли, воспользовавшись этим, тихонько отошла в сторону. Ей нужно было обдумать свой план. Дело в том, что она решила удивить завтра утром Николаса неожиданным появлением в рядах охотников. Ничто не должно помешать ей. Немного изобретательности и точный расчет — и замысел будет осуществлен.