Вершина желания

Глава 7

Утром ему позвонила Люсинда.

— Я слышала о вашем маленьком суаре вчера вечером. Я бы предпочла, чтобы вы не разоблачали себя перед публикой подобным образом. Чем меньше о писателе знают правду, тем лучше.

— Говорю вам, они готовы принять эту правду.

— Могут? Ваша последняя книга продается хуже, чем мы рассчитывали.

Внезапно стены начали сдвигаться, нависая над Джеком.

— Да? — только и смог выдавить он.

— Только не надо паниковать. Просто поменьше о себе сообщайте. Я уверена, что все наладится. И эта ваша новая книга, которую вы сейчас пишете, станет поворотной точкой. Кстати, как она у вас продвигается?

— О, прекрасно. Замечательно.

— Отлично.

Джек глубоко вздохнул и сделал медленный судорожный выдох.

— Если честно, у меня имеются небольшие трудности. Я думаю, что, возможно, я не уверен насчет главной героини…

— О, пожалуйста, Джек, меньше думайте. Просто пишите, и все.

— Хорошо! — Он повесил трубку.

Джек уставился на экран, удалил все, что написал за утро, снова глубоко вздохнул и начал все заново.

Платье ее было бело-розовым и прикрывало все главные достоинства ее тела.

Примроуз, расположившаяся на его кровати в привычном месте, рассмеялась:

— Вот так предложение. Это настоящий удар под дых нашему обязательному среднему образованию.

Гай смачно зевнул.

— Тебе надо передохнуть, дружок. Давайте все съедим по бублику.

Они были правы. Все это ужасно. Джек провел ладонью по волосам. Может, ему нужно перенестись в другую эпоху? Может, он перегорел на начале девятнадцатого века? Может, надо попробовать Средневековье? Рыцари, доспехи, девицы в башнях из слоновой кости в ожидании принца на белом коне, который их оттуда вызволит. А еще лучше — не принц, а викинг. Да, викинг! Суровый и напористый. И неудержимый, как бульдозер. Он потащит за собой весь сюжет. Джек уже представлял своих героев: Эльфию, девушку-викинга с волосами черными, как крыло ворона, и сердцем жарким, как сталеплавильная печь. Да, точно. Смена декораций. Джек взглянул туда, где лежала Примроуз, лениво подкрашивая губы.

— Эльфия! — крикнул он.

— Да благословит тебя Бог, — с опаской откликнулась Примроуз.

Джек заморгал, и вот Эльфия явилась на его зов. С руками сильными, как кузнечные клещи. Груди, рвущиеся из… Как они называли эти штуковины? Надо будет поискать в справочнике. Черные волосы струятся по плечам, ниспадают на юбки. Эльфия была занята тем, что свежевала оленью тушу. Если точнее — олений окорок.

— Ты, должно быть, меня разыгрываешь? — сказала она.

Джек сделал вид, что не услышал ее, и начал печатать.

Вошел викинг Хельсгат. Эльфия одобрительно приподняла бровь. Она отшвырнула олений окорок в сторону и вытерла грязные руки о… (надо посмотреть, как это называется). Хельсгат схватил ее за плечи, и она прогнулась ему навстречу. Ее черные как смоль волосы полуночным водопадом струились по спине.

Джек ухмыльнулся. Ему это нравилось: полуночным водопадом…

— Продолжай! — приказала Эльфия.

Хельсгат сорвал с нее… (надо посмотреть, как это называется). Эльфия дерзко смотрела на него. Она не думала отступать. Его жаркие губы накрыли ее большую налитую грудь, и Эльфия закрыла глаза, противясь желанию, которое ее пронзило молнией. Она почувствовала, как ладони Хельсгата заскользили по ее бедрам и сжали ягодицы. Против воли она застонала. Он был настойчив, исследуя недра ее рта своим волшебным языком, и она откликнулась на его зов, как волчица откликается на зов волка. Эльфия чувствовала, как его желание, словно копье, бьется о ее живот. Она была его рабыней, и он был ее хозяином.

Джек дописал и вытер лоб.

— Неплохо.

— Я вот тут держу копье…

— Ладно, ладно, — пробормотал Джек и снова погрузился в работу.

Эльфия выпустила копье Хельсгата на свободу и направила его к центру своей любви.

— К центру своей любви? — Оба, и Эльфия, и Хельсгат, уставились на Джека. — Что-то в этом есть.

Он вошел в нее, как дикий зверь, и Эльфия застонала.

— Пощади, пощади! — настойчиво шептала она, но он не знал пощады, и вскоре они достигли звезд.

Ночное небо почернело, как глаза Хельсгата, и в этот миг Эльфия уже знала, что будет принадлежать Хельсгату вечно.

Джек опустил голову на клавиатуру в полном изнеможении. Голова Хельсгата запрокинулась, и он захрапел. Эльфия, подоткнув под голову подушки, ухмыляясь, смотрела в потолок.

Когда Молли часом позже спустилась вниз, Джек лежал на полу в коридоре, закрыв лицо руками, и по его щекам текли слезы.

Молли склонилась над ним:

— Что-то случилось?

Джек яростно замотал головой. Молли смотрела на него сверху вниз.

— Хотите выпить?

— Нет. — Он всхлипывал, закрыв лицо руками.

— О, перестаньте. Не может быть, чтобы все было так плохо.

— Еще как может. Я должен сделать серию. Первая книга понравилась публике, и теперь я должен написать вторую.

— И что?

Джек уставился на нее с раздражением.

— Вы хотя бы представляете себе, насколько это бессмысленно?

— Я думала, вы считаете эту работу своим призванием.

— Так и есть. Но это ужасно. Я сажусь, и ничего не приходит в голову. Или если приходит, приходит все не то, но я этого пока не понимаю и печатаю как идиот. Все утро я печатаю их бормотание, думая — да, это то, что надо, это пойдет. И потом, когда я перестаю печатать и окидываю все это взглядом, я слышу, как они смеются. Это отвратительно. Это все сплошное дерьмо. И у меня ничего нет!

— Это бывает. Профессиональный кризис. Но вы его преодолеете.

— Это не профессиональный кризис, черт возьми! Если бы все было так просто. Нет, это дерьмо лезет из меня, и его не остановить. Каждое утро оно извергается из моей головы, словно я — Везувий. Оно стекает у меня по плечам и лужами растекается у моих ног. — Джек схватил ее за руку. — Вы хоть понимаете, как на самом деле мне чужда романтика?

Он приподнялся, встал на колени и, схватив Молли за руки, привлек ее к себе так, что ее лицо оказалось в дюйме от его лица.

— Вы знаете, как сильно я хочу просто… быть с кем-нибудь? — Он оторвал взгляд от ее губ и посмотрел ей в глаза. — Хоть с кем-нибудь, — прошептал Джек.

Молли высвободила руки и, распрямившись, отступила, отряхнув юбку. Юбка, подумал Джек. Он никогда не видел ее в юбке. Она струилась от талии по пышным бедрам, словно лесной ручей, впадающий в озеро.

Он обхватил ладонями ее бедра.

— Вы могли бы мне помочь. — Голос его был хриплым от желания.

Молли осторожно сняла его ладони с бедер.

— У вас разве нет знакомого редактора, у кого можно попросить совета? Постойте, кто-то ведь издает ваши книги. Обратитесь к нему.

— А, вы о ней, о Люсинде. — Джек снова свалился на пол. — Она, кровожадная гарпия, только и ждет, когда силы окончательно покинут меня, а я испущу дух. Тогда она слетит с ветки и склюет мой несчастный труп. — Джек вздохнул. — Она мне вообще не помогает.

— О, черт, я чуть не забыла. — Молли покопалась в сумке и сунула Джеку под нос прозрачную папку со стопкой листов. — Почитайте. Три главы и предложение о сотрудничестве.

— О чем книга?

— «Хорошо подвешенный муж».

— Звучит впечатляюще.

— Вы прочтете?

— Я немного занят.

Молли выразительно приподняла бровь, взглянув на Джека.

Он вздохнул.

— Ладно. Давайте. — Он уставился на первую страницу. — Молли Шарм?

— Мой псевдоним. Что скажете?

Он покачал головой.

Молли улыбнулась:

— И еще я подумала, что, если вы не возражаете, я могла бы дать книгу вашему редактору.

— Моему редактору?!

— Может, она ищет что-то такого плана.

Джек смотрел на Молли, раскрыв рот.

— У вас совсем стыда нет, да?

— Что вы имеете в виду?

— Вы являетесь в мой дом, едите мою еду, спите в моей постели, а теперь вы хотите забрать моего редактора!

— О, перестаньте. Я уверена, что нам обоим хватит места на рынке. Что это за рынок? Миллиард разных оттисков одного и того же? Там всем хватит места. — Молли пошлепала его по голове. — Хотите, я вам принесу чего-нибудь из магазина?

— Труп.

Кейт сидела в своей машине перед школой и ждала Леду. Выглянув из окна, она заметила, как в четырех машинах от нее Элрой болтал с Мейбл Каннингем. Кейт побледнела. Мейбл Каннингем, образец респектабельности в классических юбках до середины голени и водолазках всех цветов радуги, была председателем родительского комитета школы. Кейт осторожно огляделась, а затем как можно скромнее высунула из машины два пальца. Элрой помахал Мейбл и направился к Кейт. У ее окна он немного пригнулся.

— Как дела? — спросил он.

— Спасибо, прекрасно. — Она прочистила горло. — Я лишь хотела узнать…

— А вот и ты!

Они оба — Элрой и Кейт — застыли от ужаса. Директор школы стоял по другую сторону машины.

— Ты здесь работаешь? — сурово поинтересовался он, обращаясь к Элрою.

Элрой выпрямился, прижав руки к груди, словно держал в них шляпу.

— Да, сэр, работаю.

— Так пойди и займись анютиными глазками. Они рты открыли от жажды.

— Да, сэр. Немедленно ими займусь, сэр.

Директор наклонился и заглянул в машину:

— Миссис Мандрел, это вы?

Кейт проглотила вязкую слюну и помахала директору рукой. Он нехорошо на нее посмотрел и отошел.

— И не забудь про клематис возле ступеней, — бросил он вслед Элрою.

Элрой кивнул:

— Да, сэр.

Директор отошел, и Элрой как ни в чем не бывало снова пригнулся, положив локоть на опущенное стекло на двери машины Кейт.

— Итак, что я могу сегодня для вас сделать? У меня есть специально для вас ретина[9] и прозак.[10]

Кейт колебалась. Элрой был молод, лет восемнадцати или около того, с блестящей кожей, высокими скулами и глазами, похожими на золотистый кукурузный сироп.

— Тестостероновый пластырь, — наконец прошептала Кейт.

— Тестостероновые пластыри? Никогда о них не слышал.

— Они новые. Я читала о них в журнале. Но для их покупки нужен рецепт.

Элрой наклонился ближе к ней:

— У вашего мужчины нет тестостерона? Бедняжка, это совсем плохо.

Кейт заметила, как его грудь натянула футболку. Мягкий хлопок на тугой мускулистой груди. Она отвела глаза.

— На самом деле они для меня. Мне просто нужен маленький толчок.

— Вы пробовали терапию?

— Простите?

— Знаете, сексотерапию. Мне помогло, и моя подруга довольна. У меня… ну, у меня были проблемы в том, чтобы оставаться живым.

— Понимаю.

— Десять месяцев я к ней ходил, но она меня вылечила.

— У меня планы на эти выходные.

— Ладно, как скажете. Но знаете, все это требует времени. Вы должны настроиться на то, что все получится не сразу. — Элрой записал заказ. — Хотите еще экстези в придачу?

Лежа в кровати, Джек читал рукопись Молли. Глаза его были широко раскрыты, и «третья нога» пребывала в состоянии твердого окоченения.

Затем он пригвоздил ее…

Затем она скользнула вверх по его…

Затем она опустила руку вниз и…

Джек захлопнул папку с рукописью над своим торчащим майским шестом[11] и безумными глазами уставился в пространство. Он покачал головой. Что, скажи на милость, он может ей сообщить? Лгать он не мог. Он считал своим долгом быть с ней честным. Может, стоит написать записку? Он пошарил в тумбочке в поисках чистого листа бумаги, но ничего не нашел. Встал, вытащил лист из принтера и стал писать записку. Если он сейчас подсунет ее под дверь Молли, то она сможет прочесть ее утром. Прочесть и осмыслить.

Джек открыл дверь. Молли стояла на пороге.

— Так что вы думаете? — спросила она. Джек схватился за сердце и отшатнулся.

— Это было… мм… неплохо.

— Сладкий мой, я бы не стала вылезать из постели ради «неплохо».

— Простите?

Молли шагнула к нему в комнату.

— «Неплохо» — бесполезное слово. Оно ничего не означает. Не хорошо и не плохо. Если вы намерены вынести мне оценку, я хочу услышать «прекрасно» или «ужасно». «Отвратительно» для меня предпочтительнее, чем «неплохо». «Неплохо» — это то, что сразу забывается, то, что не стоит усилий — скучная, водянистая похлебка. «Неплохо» — это, — она задумалась на мгновение, — дерьмо.

Джек обдумал ее слова.

— Ладно. Это было… необычно.

Молли усмехнулась:

— Хорошая вещь, да?

Он выдохнул:

— Изматывающая.

Молли подняла вверх ладонь с растопыренными пальцами.

Джек покачал головой:

— Я в жизни ни разу не читал книгу, настолько лишенную романтизма.

Молли опустила руку.

— Что вы имеете в виду?

Джек понизил голос:

— Коп по имени Тесс Малдун, действующая в кибер-пространстве ради того, чтобы отомстить за убийство своего мужа, выслеживает злодея по имени Рок Гейдж, который в конечном итоге оказывается хорошим парнем, о чем она как-то не догадывается на протяжении трех четвертей книги, слишком занятая тем, чтобы удовлетворять каждую его сексуальную прихоть.

— Что в этом плохого?

— Где нежность, где тайна? Где любовь?

Молли скосила глаза на свою рукопись. Джек постучал по ней пальцем.

— Они до бесчувствия трахают друг друга, и им ни разу не пришло в голову заглянуть друг другу в душу.

— Но в конце они выясняют, что идеально друг другу подходят.

Джек пожал плечами:

— Меня вы не убедили.

Молли наступала:

— Это… это книга о том, как найти себя. Книга об эмансипации. Эмансипация — вот главная проблема двадцать первого века.

Джек решительно покачал головой:

— Это не главная проблема двадцать первого века.

— Нет? Тогда в чем, по-вашему, главная проблема двадцать первого века?

— В том, чтобы не умереть от одиночества.

Они смотрели друг на друга молча. У Молли потемнели глаза. Она прочистила горло.

— То есть вы хотите сказать, что вам не понравилась книга?

— То есть я хочу сказать, что она никуда не годится.

Молли вышла, хлопнув дверью. Джеку стало не по себе. Ему не нравилось, когда по его вине у начинающих писателей опускались руки. Но ей надо было кое-что понять о любви и романтике. Любовь — это не секс. Любовь — это не лучшая поза. Любовь состоит не в том, чтобы у вас обоих одновременно сносило крышу. Любовь — это стойкость. Это нечто, что способно выдержать проверку временем.