Викинг-незнакомец

Глава 1

Было около половины третьего, когда дверь магазинчика при отеле открыла худенькая девушка в простом по покрою платье ярко-голубого, обращающего на себя внимание цвета. Джил Прайд, занятая оформлением витрины, в данный момент старавшаяся как можно привлекательнее расположить на ней очередную блузку, оглянулась и одарила посетительницу широкой улыбкой:

— Добрый день, мисс Мэнит. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?

— Ноги еще не совсем окрепли, но как же хорошо, что я наконец-то вышла из больницы! — Линда Мэнит улыбнулась Джил, но взгляд серо-голубых глаз был неуверенным. — Вы не могли бы мне помочь? Я хочу сделать небольшие подарки медсестрам… они были очень добры ко мне, но я американка и не знаю, что принято в таких случаях дарить у вас, в Англии.

— Может быть, духи? Я думаю, что это идеальный подарок. — Джил достала из-под стеклянного прилавка несколько очаровательных флакончиков. — Это мы получили буквально на днях, мисс Мэнит. Вот это «Молинэ», а это «Анволь» от Ланком. Давайте попробуем на вашем запястье — весенняя свежесть! Вы не находите?

Молодая американка понюхала запястье и поблагодарила Джил сияющей улыбкой.

По утверждению гостиничных сплетников, богатый папаша, занимавшийся производством текстиля, оставил Линде Мэнит кругленькую сумму, но, несмотря на свое огромное состояние, Джил казалось, что девушка несчастлива и одинока. «Бедная маленькая богатая девочка» — так про себя окрестила ее Джил, но в этом определении не было и капли цинизма, только искреннее сочувствие: Джил по натуре была человеком отзывчивым и незлобливым.

После получасового экскурса по закромам магазинчика (управляющая бутиком отправилась к своей педикюрше) Джил и ее посетительница наконец подобрали несколько разных флаконов духов и кое-какие милые вещицы: симпатичные бусы, изящные вышитые перчатки, невесомые шелковые платочки.

— Очень мило с вашей стороны, что вы помогли мне, — поблагодарила Линда, пока Джил упаковывала подарки. — Наверное, очень приятно работать в таком чудесном местечке, да?

Джил кивнула и улыбнулась:

— У нас теперь пахнет словно в гареме, надеюсь, что управляющий гостиницей сюда не нагрянет!

— Он что, будет недоволен вами? — В глазах Линды мелькнула тревога. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас из-за меня возникли какие-нибудь неприятности, вы так милы со мной…

— Я только ученица, мисс Мэнит, — поспешила Джил успокоить девушку, слишком нервозную по натуре. — А месье Пагуин всегда не в духе.

— Мой дядя называет его не иначе как Пингвином. — Линда снова заулыбалась, на ее щеках появились очаровательные ямочки.

— Да уж, так и есть — вылитый пингвин, — развеселилась и Джил. Она все больше убеждалась, что девушка испытывает сильную привязанность к своему дяде, крупному красивому мужчине с серыми, проницательными глазами. — Я видела вашего дядю, когда пришла на работу, он собрался на верховую прогулку, — между прочим заметила она.

— Он любит быть в седле. Использует для этого любую возможность. — Голос Линды звучал тепло и нежно. — Он брат моей матери, но, знаете, они совсем разные. Мама все время старается свести его с какой-нибудь из своих подружек, но дядя Эрик слишком устает в магазине, и у него совсем нет времени на развлечения и тому подобную чепуху. Наверное, я должна пояснить вам — у него большой магазин «Норлундс» в Калифорнии, там он что-то вроде «Сакса» в Нью-Йорке или «Неймана Маркуса» в Техасе. Работа поглощает его целиком и полностью, но мы с ним очень близки, поэтому он сразу же прилетел в Англию, как только узнал, что я заболела. — Линда взглянула на изящные часики на запястье и ласково погладила браслет. — Он подарил их мне в честь выписки из больницы.

— Это очень мило с его стороны, — прокомментировала Джил. — Значит, он владелец большого магазина?

— Этот магазин открыл еще его дед, Свен Норлунд, он эмигрировал в Штаты из Дании, — объяснила Линда. — В конечном итоге он женился на американке и стал отцом двух сыновей. Но старший не слишком интересовался бизнесом и запустил магазин. А другой его сын, отец дяди Эрика, взял управление на свои плечи и создал целую корпорацию. В общем, он сумел вытащить магазин из ямы. Дядя Эрик управляет им уже три года, но начинал он в «Норлундс» с самого низа. — Линда задумчиво покачала ярким свертком, подцепив его за шпагат, и залилась румянцем от гордости и удовольствия. — Да, он такой. Он убежден, что все надо доводить до конца и делать это в совершенстве, и я думаю, именно поэтому он и стал таким… супербизнесменом. Универсальный магазин под его руководством стал по-настоящему популярным, но мама очень беспокоится, она считает, что брат слишком много работает. А он только смеется над ней. Говорит, что он тверд и крепок, как гикори[1], но, мне кажется, хорошо было бы, если бы он все-таки отвлекся и завязал с кем-нибудь романтические отношения. Он ведь очень привлекателен, вы не находите?

Джил видела дядю Линды этим утром: весеннее солнце мягко играло на прекрасно ухоженных густых волосах, отличный твидовый пиджак подчеркивал широкие плечи. Он уже познакомился с Джил, когда накануне они нечаянно столкнулись в обед в вестибюле отеля, и теперь дружески пожелал ей доброго утра. Джил отметила прекрасно очерченный, хотя и жесткий, рот, упрямый подбородок, надменный профиль… да, он был очень привлекателен: сильный, мужественный, и респектабельный…

— Могу себе представить, какой успех он имеет даже у самых требовательных к мужчинам и искушенных женщин, — ответила молоденькая, невинная Джил, которая всего пять месяцев назад была единственной опорой и поддержкой для своей старенькой бабушки.

После этого Джил еще несколько раз видела Линду Мэнит; та заходила в бутик, когда там не было посетителей, а в пятницу девушка неожиданно поинтересовалась у Джил, нет ли у нее каких-нибудь особенных планов на вечер.

— Нет, — ответила Джил.

— О, великолепно! Знаете, мне бы очень хотелось, чтобы вы пошли на спектакль со мной и с дядей Эриком. Мама купила три билета на новый мюзикл Айвора Сент-Клера, но так совпало, что в этот вечер у нее встреча с другом, которого она очень давно не видела. Я предложила пригласить вас, и она полностью одобрила эту идею.

— А ваш дядя? — неуверенно спросила Джил. — Возможно, он будет возражать?

— Но, Джил, вы же моя подруга, — горячо возразила Линда. — Так что все в порядке! Ну не съест же он вас!

Джил вспомнила белозубую улыбку, ослепительную на фоне калифорнийского загара.

— Ну… если вы уверены… — Страстная мольба в глазах Линды делала отказ попросту невозможным. — Я никогда еще не бывала в Вест-Энде на большом мюзикле…

— Значит, решено! — Линда порывисто пожала Джил руку. — Нам надо позаботиться о том, чтобы выглядеть потрясающе! У меня есть белый батист, на вас, Джил, он будет смотреться просто великолепно! Я купила это платье специально для поездки сюда, но, пока лежала в больнице, так похудела, что он теперь совершенно мне не подходит. Ну, что скажете?

Что могла сказать малышка Джил? Это предложение было сделано так обезоруживающе непосредственно и с такой обаятельной улыбкой, что в нем нельзя было заподозрить ни намека на покровительство, которое заставило бы девушку отказаться. К тому же у Джил не было вечернего платья, а купить его — означало бы потратить все сбережения, которые копились на летние каникулы.

— Большое спасибо за приглашение, Линда… и платье — звучит просто заманчиво! — сердечно поблагодарила она.

Линда тотчас же предложила ей в обед зайти в номер к своей матери, чтобы посмотреть и примерить платье.

— И мы могли бы пообедать вместе, — добавила она. — Мама собирается на показ мод, а дядя Эрик будет занят: он хочет посетить несколько фирм, чьи товары собирается выставить у себя в магазине. Знаете, вещи британского производства пользуются в Штатах большой популярностью, особенно ваша замечательная тонкая шерсть и чудесный хлопок. В «Норлундс» есть шикарный отдел модной одежды для взрослых и детей, я уверена, вам, Джил, он бы очень понравился, вы бы смогли многое для себя выбрать.

Джил подумала, что, несомненно, она могла бы многое выбрать, но разрешить себе даже мысленно отправиться в солнечную Калифорнию — эта роскошь не для нее. Когда ты одна на свете, если не брать во внимание нескольких малознакомых родственников где-то на севере страны, нельзя предаваться мечтам о погоне за радугой — это уж точно до добра не доведет, а принесет только одни неприятности.

— Я приду, большое спасибо, — пообещала она Линде.

Апартаменты Мэнитов располагались на самом верхнем этаже отеля. Дверь открыла Линда, и Джил оказалась в просторной, прекрасно обставленной гостиной. Молодая хозяйка этого великолепия сообщила, что ни ее мать, ни дядя не вернулись еще из своих поездок, так что квартира в полном их распоряжении.

После такого заявления Джил немного успокоилась и пошла за Линдой на огромную лоджию, где был накрыт стол на двоих. Она оперлась руками и окинула взглядом лежавший внизу город. Линда стояла за ней. Высота пугала и нервировала девушку, она даже сказала, что совершенно не переносит авиаперелетов.

— Дядя Эрик называет меня клубком нервов, — усмехнулась Линда. — Я с ним не спорю. Никак не могу освободиться от своих страхов и расслабиться.

— У всех есть какие-нибудь фобии, — повернулась к собеседнице Джил и ободряюще улыбнулась. — Я, например, сельская девушка, но совершенно не переношу пауков. Однажды я увидела паука на складе магазина, кинулась прочь и чуть не разбила дорогую вазу.

— В самом деле? — Линда дотронулась до инкрустированного драгоценными камнями браслета часиков. Казалось, она не очень-то поверила в то, что Джил так сильно боится пауков. Вдруг девушка широко улыбнулась: — Вот мужчины, они сильные, их, кажется, ничем не напугаешь, правда? Наверное, поэтому их так забавляют женщины, что они насмехаются даже над нашей одеждой, разговорами и даже книгами, которые мы читаем.

Джил опустилась в гамак под балдахином и открыла какой-то журнал. Ей было очень легко представить себе самоуверенного Эрика Нурланда, смеющегося над женщинами, возможно, именно по этой причине он и притягивал их, как мед пчел. Странно, именно сила уверенного в себе мужчины может показать всю беспомощность…

Официант принес ленч, и девушки сели за стол. Линда ела вяло, видимо, все еще сказывались последствия болезни, Джил, напротив, улетала обед с аппетитом здоровой девятнадцатилетней девушки, которая с девяти утра на ногах. Она легко расправилась с цыпленком, картофелем со сливочным соусом и зеленым горошком, пока Линда рассеянно возила вилкой по тарелке и рассказывала о «Норлундс» и Санта-Фелиции, где они жили с матерью.

— Знаете, мама занимается дизайном шляп, — сообщила она. — А вы, Джил, хотели бы стать моделью?

— Для этого я не вышла ростом, и уверенности в себе мне не хватит, — засмеялась та. Свежесть уроженки загорода, ясный взгляд, прекрасное здоровье, кожа, которая была кремово-нежной, пока солнечные лучи не придавали ей золотистый цвет меда, делали Джил красавицей. У нее были большие чистые светло-карие глаза, густые волосы, на солнце переливавшиеся от светло-золотистого до темно-коричневого оттенка, маленький носик уже успели усеять милые веснушки. Джил пока еще не испытала в жизни настоящего увлечения, но уже обращала внимание на симпатичных молодых людей. Она была из тех девушек, которые, встретив мужчину своей мечты, любят его всем сердцем.

— А что ты думаешь о молодых людях? — поинтересовалась Линда.

— Ну, некоторые мне нравятся, — ореховые глаза Джил заблестели, — но, на мой вкус, в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти они все еще просто подростки. Меня мог бы серьезно заинтересовать зрелый мужчина.

— О, я того же мнения, юноши — они какие-то слишком громкие! Еще кофе, Джил?

— Да, пожалуйста, Я и не предполагала, что Кора Беннет работала для «Норлундс». Я видела ее фото в «Таун энд эбаут». М-м-м! Что за платье!

— Возможно, это один из снимков Роже Френэ. Он настоящий профессионал и много работает для магазина.

— Похож на француза, — заметила Джил, отпив кофе.

— Да, на самого настоящего. Высокий, худощавый, с серебряными прядками в шевелюре и чрезвычайно темпераментный. — Линда вдруг подняла хорошенькую головку и через стол изучающе уставилась на Джил. — Держу пари, тебе понравилось бы в Санта-Фелиции. Это просто восхитительное место.

— Держу пари, что так и есть, — улыбнулась Джил. — Обед был превосходный, спасибо, Линда.

Она удовлетворенно вздохнула и откинулась на стуле. Солнце нежно ласкало ее руки и шею. Здесь наверху, над Лондоном, куда почти не долетал шум дневного города, оно царило безраздельно, и это успокаивало и покоряло девушку. А там внизу, на тротуаре, где трудно дышать от выхлопных газов, где почти ничего не слышно от бесконечного рева моторов, среди людей, спешащих на автобусную остановку, в метро, чтобы добраться до дому, к своим семьям, Джил иногда начинала ощущать безнадежное одиночество; у нее не было ничего общего с ними, потому что ее семья состояла только из одного человека, которого уже нет…

— О, половина второго, — прервала ее задумчивость Линда, взглянув на свои новые часики. — Пойдем посмотрим платье!

Джил последовала за Линдой в ее спальню. Хозяйка открыла зеркальную дверь шкафа, показав гостье довольно богатую коллекцию самых разнообразных по расцветке и покрою платьев, и выбрала одно — с серебряным корсажем и длинной летящей, воздушной юбкой. При виде этого великолепия у Джил заколотилось сердечко, она почувствовала себя Золушкой-замарашкой. А когда Линда уговорила ее примерить пару серебряных туфелек, сказка стала почти реальностью.

— Они мне в самый раз! — удивленно рассмеялась Джил.

— Если ты вдруг потеряешь туфельку, какой-нибудь очарованный красавец принц обязательно найдет ее! — прокомментировала Линда.

— Надеюсь, что так и будет. — Джил прошлась туда-сюда по комнате, любуясь собой в большое зеркало. — Кстати, о мужчинах-красавцах: они всегда поражают меня своим самодовольством.

— А какие мужчины тебе нравятся? — Линда застегивала меховую накидку и с интересом смотрела на Джил. Улыбка озаряла тонкое хорошенькое личико, обрамленное вьющимися темно-коричневыми локонами.

— Ну, они должны быть хорошо сложены, создавать впечатление надежности и силы, а еще у них должны быть хорошие глаза. — Говоря это, Джил удивлялась сама себе: до сих пор она никогда не задумывалась, каким именно должен быть мужчина ее мечты. Хорошие глаза, кто бы мог подумать? Да… ей нравятся именно те глаза…

— А что ты думаешь о моем дяде? — Белая бархатная накидка, подбитая серебристым шелком, мягко обняла плечи Джил в тот самый момент, когда этот коварный вопрос достиг ее сознания.

— Твой дядя? — Ее пальцы непроизвольно сжали мягкую ткань накидки. — Э-э… он выглядит очень энергичным человеком. Можно легко представить, как уверенно он распоряжается персоналом «Норлундс».

— Знаешь, они говорят про него, что он похож на ракету, а магазин — это его стартовая площадка. Мне бы очень хотелось, чтобы ты увидела его в работе, — попробуй надеть накидку на серебряную сторону, Джил. Да, так… У тебя изумительно горят глаза. Нравится?

— М-м-м… я не узнаю себя, когда надену все это. — Джил приняла картинную позу и прижала к щеке нежный бархат, подражая клиенткам бутика, которые примеряют понравившуюся вещь. Маленькая инсценировка получилась удачной, девушки рассмеялись, и тут из гостиной раздался веселый голос:

— Детка, где ты?

— Это мама! — Линда схватила Джил за руку. — Я хочу, чтобы вы познакомились!

Джил надеялась, что миссис Мэнит вернется позже и не застанет ее, но овладевшие ею сильное смущение и робость усилились еще больше, когда она увидела стоящего у коктейль-бара и выбирающего из коробки сигару высокого мужчину. Он зажал в зубах толстый цилиндр и, чиркая спичкой и прикуривая, не спускал глаз с Джил. На его лице не было ни намека на улыбку, он тщательно оглядел девушку с ног до головы и затем выпустил облако дыма. Джил нашла его манеру довольно-таки неприятной. На нем был свободный, явно сшитый на заказ, серый костюм, белая рубашка и шелковый галстук, но в облике этого человека было что-то дикарское, грубоватое, как у его далеких предков викингов. Джил решила, что в гневе он, наверное, крушит все вокруг себя.

Мужчина стряхнул пепел в стеклянную пепельницу на барной стойке и вопросительно изогнул льняную бровь, на что его племянница сообщила:

— Это Джил Прайд, моя подруга, она работает в магазине при отеле.

— Я рада познакомиться, моя дорогая. — Карен Мэнит в буквальном смысле излучала элегантность; у нее были мягкие волосы такого же цвета, как у красавиц Тициана, зеленовато-голубые глаза, родинка на высокой скуле, благородный бежевый цвет стильного костюма выгодно оттенялся мягким коричневым тоном норки. — Так замечательно, что вы пойдете в театр вместе с Линдой, — улыбнулась она. — Бедная девочка, ее каникулы в Англии не удались, осталось совсем немного — на следующей неделе мы уезжаем. Мой брат, — взгляд необыкновенных голубых глаз обратился к мужчине, — вбил себе в голову, что «Норлундс» придет в упадок, если он как можно быстрее не вернется к своим обязанностям, и к тому же настаивает, чтобы мы летели домой вместе с ним.

Эрик Норлунд приблизился, и, так как теперь формально Джил была представлена ему, маленькая ручка девушки просто исчезла в его широкой ладони. Внезапно, на какое-то мгновение, Джил почувствовала, что сквозь нее словно прошел электрический заряд. Волна необъяснимого жара окатила ее до самого горла, и она поспешно отдернула руку, как только мужчина выпустил ее, желая в этот момент только одного — очутиться где-нибудь за пределами апартаментов Мэнитов, например в надежной безопасности подсобки своего магазинчика.

— Вы часто ходите на работу пешком, мисс Прайд? — поинтересовался Норлунд звучным, несколько резковатым голосом, который Джил уже слышала.

— Только когда хорошая погода, мистер Норлунд. — Ее ресницы задрожали и опустились, когда девушка встретила взгляд пронизывающих, неумолимых, словно дуло пистолета, серых глаз. — Я живу в общежитии за парком, так что пешком получается быстрее, чем ждать автобус.

— Должно быть, это ужасно — жить в общежитии? — пожелала непременно узнать Линда.

— Нет, это не так плохо, как может показаться. — Джил с облегчением повернулась к подруге. — Мы должны возвращаться к одиннадцати вечера, но на это ворчат в основном девушки, у которых есть приятели.

— А вы, конечно, к этой категории не относитесь, да? — прозвучал вопрос из-за клубов дыма сигары.

Джил отрицательно покачала головой и, бросив быстрый взгляд на настенные часы, заметила циничную усмешку Эрика Норлунда. Девушка воскликнула:

— О, Линда, мне пора возвращаться на работу!

— Я провожу тебя до лифта.

В тот момент, когда Линда взяла Джил под руку, та успела увидеть, как, иронично изогнув бровь, Эрик Норлунд многозначительно посмотрел на сестру. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения девушки, она внутренне взорвалась: «Он думает, что я общаюсь с Линдой только потому, что она богата?!» От возмущения ее бросило сначала в жар, потом в холод. «Никогда не проси и никогда не жди, но с улыбкой принимай все, что тебе дают», — таково было правило ее бабушки, и девушка старалась следовать ему.

— Что ж, увидимся завтра вечером, мисс Прайд. — Норлунд сделал ударение на ее фамилию так, словно ему доставляло удовольствие задеть девушку.

— Джил зайдет к нам пораньше, чтобы переодеться, — радостно проинформировала его Линда, даже не подозревая, что подруга, стоя за ней, внутренне взъерошилась, словно котенок перед огромным настырным псом.

— Правда, милая? — Эрик дотронулся до локонов Линды, и жесткие губы вдруг сложились в теплую улыбку, но, когда он взглянул на Джил, его глаза были полны сарказма, и она знала, она спиной чувствовала, что, пока они шли к лифту, он стоял в дверном проеме. Если бы Джил не испытывала искренней привязанности и симпатии к Линде, она, естественно, отказалась бы от поездки в театр. В лифте она все еще чувствовала себя смущенной, ее лицо пылало, в горле застрял какой-то гадкий комок. Никогда еще в жизни Джил не испытывала такой злости, какую заставил ее испытать Эрик Норлунд, — он решил, что она лицемерка, и попытался прощупать ее, вывести на чистую воду… уличить в том, что она польстилась на деньги!

«Нахал! — про себя возмущалась Джил. — Только не терять способности улыбаться, как учила бабушка!»

Ее гнев потихоньку угасал, но слева в груди как будто засела тупая боль, девушке совершенно не хотелось еще раз встретиться с этим человеком.

— Как жаль, что он тоже идет! — бормотала она сквозь зубы, стоя на коленях на кровати и накручивая пряди только что вымытых волос на зеленые бигуди. Сейчас она была похожа на раздраженную зеленоволосую нимфу. Побрызгав лаком голову, она принялась наводить красоту на ногти. У Джил были очень хорошенькие ручки: пальцы тонкие, красивой формы, ловкие и подвижные. На правой руке она всегда носила кольцо с гранатом, память о маме.

Свою мать Джил не помнила, та умерла при родах, кое-что о ней девушка знала из сбивчивых воспоминаний отца-моряка. Во время очередного плавания, когда Джил было четыре года, он тяжело заболел и, когда его корабль достиг Мальты, уже был слишком слаб для того, чтобы перенести необходимую операцию. Там, на острове Мальта, его и похоронили. Джил очень надеялась, что настанет день, когда она сможет приехать на его могилу.

Девушка тяжело вздохнула и решила спуститься в кухню съесть сырный сандвич и выпить чашку какао. Администрация общежития обеспечивала девушек завтраком и ужином, а днем они обходились кафе или закусочными. Джил встала перед старым, покрытым пятнами зеркалом, висевшим над туалетным столиком, стала снимать бигуди, и вдруг на ее губах заиграла лукавая улыбка. «Где это видано, чтобы у Золушки были прямые волосы?» — усмехнулась она сама себе.

Стрелки магазинных часов медленно приближались к пяти тридцати, так что последнее, что оставалось сделать управляющей бутиком, — это запереть дверь и пожелать Джил хорошо провести вечер.

— Хорошенько смотри вокруг, вдруг увидишь кого-нибудь из знаменитостей, — наставительно добавила она. — Многие из них появляются на громких премьерах.

— О господи, там будут сплошные диадемы и фраки! — Джил прижала дрожащую руку к животу.

— Не надо так волноваться и впадать в панику, — засмеялась миссис Нэйлор. — Я бы нисколько не беспокоилась, если бы мне предстояло провести вечер с могущественным Эриком Норлундом.

— Вы так говорите, как будто это он пригласил меня! — запротестовала Джил. — Это его племянница была так мила, что…

— О, что за чушь!

Миссис Нэйлор всегда говорила своей юной ассистентке, что ей пора обзавестись приятелем. Поднимаясь на лифте на верхний этаж, Джил думала о том, как ей вести себя на этом выходе в свет. Конечно, «могущественный Эрик Норлунд» совершенно не ее тип мужчины, а она абсолютно не его тип женщины!

Дверь открыла Линда и сообщила, что у них есть час на то, чтобы полностью собраться.

— Спектакль начинается в восемь, — добавила она, — но дядя Эрик ведет нас куда-то поужинать. Ты волнуешься, Джил?

— Еще бы! — ответила та, надеясь, что ее губы не трясутся так же, как колени.

— Мам! — позвала Линда. — Джил пришла!

— Здравствуйте, моя дорогая, — выплыла из своей спальни миссис Мэнит. — Не теряйте времени на болтовню, Лин, ты же знаешь, что за торопыга и педант твой дядя. Он не сомневается, что вы обе будете готовы вовремя.

Линда подмигнула Джил.

— Ты бы лучше поторопилась сама, мамочка, обычно больше всех он сердится именно на тебя.

— О, да ты сегодня в настроении, детка! — засмеялась миссис Мэнит и добавила: — Только не перенапрягайся, ладно, дорогая?

— Я прекрасно себя чувствую, мамочка. — Линда улыбнулась и взяла Джил под руку; действительно, с того дня, когда она впервые зашла в бутик, глубокие тени под ее глазами почти совсем исчезли. — Дядя Эрик «торопыга и педант», — бормотала она. — Забавно, наверное, быть одним из его секретарей.

— Ради бога, сколько же их у него?! — удивилась Джил.

— Трое — он не смог бы справиться со всей работой, что он делает, без по крайней мере трех секретарей. Он не из тех начальников, которые всю работу сваливают на плечи сотрудников, но без них ему пришлось бы туго. Он работает и преуспевает, поэтому и живет в шикарных домах.

— Король торговли в своем дворце, — заключила Джил и, подняв подбородок, проследовала за Линдой в ванную комнату, полную всякой милой всячины, о которой только может мечтать девушка.

— Здесь все, что нужно, Джил. — Линда протянула подруге свою шапочку для душа. — Тут полотенца, а на этой полке тальк и туалетная вода. Хорошо?

— Еще бы, — заверила ее Джил. — Если бы ты только знала, что творится в общежитии! Здесь я могла бы провести весь вечер!

— Боюсь, что на все про все у тебя минут десять, — сочувственно улыбнулась Линда. — Мой дядя чемпион мира по педантизму и вдобавок не очень-то настроен потакать женским слабостям.

— Закоренелый женоненавистник, так, да? — Тон Джил был совершенно холодным.

— Ну, скажем, несколько более приятный тип. Увидимся, Джил.

По спине Джил пробежали мурашки, когда она, ощущая приятную свежесть, вылезла из-под душа на мягкий коврик и вытерлась большим полотенцем, теплым оттого, что оно висело на батарее. Она напудрилась бледно-золотистой пудрой, пахнущей цветами, надела новое белье, специально купленное для этого случая, и, выйдя из ванной комнаты в спальню, застала Линду за туалетным столиком — она подкрашивала лицо.

— Тебе нужно немножко подрумяниться. — Она посмотрела на бледные щеки Джил и, щелкнув замочком, открыла шкатулку, переполненную разнообразными изящными коробочками, тюбиками и кисточками для макияжа. — Садись сюда, сейчас я наведу тебе красоту.

— Если ты серьезно, мы проведем за этим занятием всю ночь, — ехидно заметила Джил, но тем не менее послушно уселась на табурет перед столиком.

— Всем этим милым премудростям мы научились еще до того, как закончили школу, — заявила Линда, растушевывая тени орехового цвета на веках подруги. — Так, тушь тебе не нужна, у тебя и так замечательные, густые ресницы и, знаешь, очень изящная линия бровей.

Джил, широко раскрыв глаза, уставилась на свое отражение — густые загнутые ресницы, чуть оттененные веки, губы, на которые Линда наложила немного полупрозрачной красной помады.

— Я… я думала использовать свою обычную розовую помаду, — промямлила она.

— Нет, все должно остаться так, как есть сейчас, — отрезала Линда и вытащила из гардероба бело-серебристый наряд. — Ну, теперь одевайся.

Через минуту Линда застыла, восхищенно любуясь на свое творение, пока Джил разглядывала собственное отражение в зеркале и говорила себе, что хорошая одежда и косметика совершенно преобразили провинциальную серую мышку, работающую в магазине.

— Ты выглядишь словно картинка! А теперь я займусь собой, пока мой дорогой дядюшка не постучал в дверь!

Как только Линда упомянула о своем дяде, Джил почувствовала, что ее нервы напряглись до предела, — ведь стоит Эрику бросить на нее один взгляд, и он мгновенно узнает платье племянницы. Трясущимися пальцами она дотронулась до сверкающего корсажа, осознавая, что за все время работы в магазине она еще ни разу не встречала человека, подобного Эрику Норлунду. Казалось, он надевал свою внешность как броню, которую нельзя пробить, сквозь которую невозможно проникнуть. Девушка решила, что он довольно неудобный в общении человек, несмотря на то что женщины, наверно, падают, как кегли, от одного тяжелого взгляда этого северного варвара, которому доставляет удовольствие только бешеная верховая езда…

Джил помотала головой, чтобы выкинуть из нее всю ерунду, и была рада, что для нее нашлось занятие — застегнуть длинную «молнию» на спине шелкового, цвета цикламена платья Линды.

— Мама на днях заказала его для меня, — сказала девушка и добавила имя известного кутюрье, услышав которое Джил обескураженно заморгала: этот шелк вкупе с вдохновением стоят по крайней мере несколько сотен фунтов. Наконец девушки вышли в гостиную.

Дядя Линды у коктейль-бара смешивал в стеклянном бокале напиток. На звук шагов он обернулся, и Джил почувствовала, что ее позвоночник словно окаменел от его ощупывающего взгляда, который абсолютно бесцеремонно путешествовал по всем деталям ее туалета от серебряных туфелек до серебряной накидки, драпировавшей тонкие руки девушки. Джил была совершенно уверена, что он сейчас что-нибудь скажет, но не ожидала, что Эрик процитирует Байрона.

Изогнув льняную бровь, держа бокал, он спокойно читал стихи великого мастера романтической иронии:

Эрик Норлунд встревожен? Джил прекрасно понимала, что он опять дразнит ее, чтобы увидеть, как этот несмышленыш примет его притворство за чистую монету. Вздернув подбородок, сверкая глазами, она вернула ему его колкость, тоже цитатой — Джил прекрасно знала поэзию Байрона:

— В самом деле? — Линда возмущенно перевела взгляд с Джил на дядю. — Пахните так сами, если вам нравится. — Она сунула ему под нос запястье, на котором поблескивали часики.

— Хлеб и «Фий д'Эв», — протянул Эрик, — в переводе с французского — «Дочь Евы».

— Это безнравственно — слишком много знать о девушках и о том, чем они пользуются. — Линда смерила его полным упрека взглядом и повернулась к Джил: — Тебе бы не следовало потворствовать дядиному цинизму, он и без того ужасен.

— Мне кажется, что в цинизме относительно женщин он ни в каком потворстве не нуждается, — с притворным простодушием заявила Джил.

Усмехнувшись своим мыслям, Эрик протянул девушкам стаканы с коктейлем вишневого цвета. Джил приняла запотевший стакан, отметив про себя безукоризненный вид Эрика Норлунда: смокинг цвета полуночного неба, ониксовые запонки, тонкий темный галстук, контрастировавший с накрахмаленной сорочкой с гофрированной грудью. Он не был необыкновенно красивым, но выглядел каким-то чрезвычайно чистым, свежим, словно только что вышел из моря.

— Вам нравится работать в магазинчике при отеле, мисс Прайд? — Он поддернул брюки и присел на подлокотник кресла. Эрик изучал ее с такой тщательностью, что она едва сумела не опустить глаза под его стальным, острым взглядом, который, казалось, мог просветить ее насквозь и при этом оставался безразличным.

— Я общаюсь со многими интересными людьми, — ответила она, крепче сжимая стакан с коктейлем, — и с моей начальницей легко ладить.

— Линда рассказала мне, что вы не так давно приехали из провинции. — Он не оставлял вчерашнего полного издевки тона, видимо думая, что она маленькая ограниченная деревенская дурочка. Джил снова бросило в холод, потом в жар, в горле снова встал противный ком, она поспешно отпила из стакана, и от этого ей стало еще хуже; девушка закашлялась, как самая последняя неуклюжая идиотка. Норлунд поднялся и невозмутимо похлопал ее по спине, а потом направился к двери в другом конце комнаты. — Поторопись, Мучи! — крикнул он. — А то ты пропустишь все веселье!

— Я возьму такси до Монтплиер-сквер, так что вы с девочками, если хотите, можете ехать, Эрик, — отозвалась его сестра.

— Мы подождем еще несколько минут, так что пошевеливайся. — Он взглянул на наручные часы, подошел к бару и налил себе второй мартини.

— А куда мы поедем ужинать? — поинтересовалась Линда.

— Ресторанчик называется «Бермудиан» и находится недалеко от театра, Лин, но меня заботит, где там припарковать машину. — Он бросил сардонический взгляд на Джил. — Ваш город в этом отношении не слишком хорош, а я приобрел новую машину и очень хочу ее испробовать.

— Вам не нравится Лондон, мистер Норлунд? — спросила Джил.

— Конечно, он обладает определенным очарованием, — небрежно ответил тот, — но жить здесь я бы не хотел. Мне нравится запах Тихого океана.

— Так же как мне нравится быть в провинции, — кивнула она. — Здесь я не очень-то уютно себя чувствую. Теперь я считаю, что несколько переоценила себя, когда решила переехать в Лондон пять месяцев назад.

— Джил приехала из местечка Липхук, — сообщила Линда.

— Липхук? — удивленно повторил он. — Звучит как какое-то сказочное название.

— Уверяю вас, он на самом деле существует. — Джил немедленно бросилась на защиту родного городка. — Это недалеко от Портсмута — о нем-то, я уверена, вы должны были слышать — это одна из причин, по которой мой отец пошел во флот.

— Так ваш отец моряк? — Эрик Норлунд одарил девушку очередным пронизывающим взглядом. — Но он не мог погибнуть во время войны — вы слишком молоды.

— Он сильно заболел в одном из плаваний и умер, когда мне было четыре года, — объяснила Джил. — Он так и не поднялся выше младшего офицера и собирался перевестись на службу в Новую Зеландию. Мне бы очень это понравилось — жить где-нибудь, где много солнца.

— Чтобы повысили в чине, частенько приходится идти незаконным путем, а это очень тяжело, — заметил Эрик Норлунд. — Жаль, что ваш отец умер.

Джил, быстро взглянув на собеседника, неожиданно уловила отблеск доброты и участия в этих, таких жестких, таких холодных, циничных глазах.

Он немедленно перевел взгляд с девушки на вошедшую в комнату сестру.

— Девочки, вы просто великолепны, — улыбнулась Карен Мэнит, оглядев подруг. — Если спектакль закончится поздно, Джил, вы можете вернуться сюда и переночевать, в комнате Линды есть диван. Перед благотворительными шоу частенько бывает много всякой болтовни, так что они затягиваются, и Эрик может не успеть довести вас до общежития к назначенному времени.

— Отличная идея, — обрадованно поддержала мать Линда.

— Процессия двинулась! — шутовски объявил мистер Норлунд, накинул на плечи сестры манто и вывел очаровательное женское трио из апартаментов.

Его машину уже подали к крыльцу отеля, это был английский «ягуар», черный, с множеством всяких технических приспособлений и сильным запахом новой кожи в салоне серо-стального цвета.

Когда Джил скользнула на сиденье рядом с Линдой, ее белая юбка взлетела волной, и загорелая рука немедленно поправила непослушный подол, чтобы можно было закрыть дверцу.

— С-спасибо, — пробормотала Джил и сконфуженно опустила ресницы, встретив насмешливый взгляд серых глаз.

— Всегда рад помочь, — проворковал Эрик, и левый уголок губ чуть скривился в сардонической, как показалось Джил, улыбке. Дверь захлопнулась, Норлунд уселся за руль, его широкие плечи оказались прямо перед Джил, жесткие льняные волосы спускались почти до воротника. Она испугалась, как бы он не заметил, что его разглядывают, и уставилась на серебряную сумочку, лежащую на коленях.

Как только автомобиль влился в поток на дороге, Линда наклонилась к Джил и зашептала:

— Ты боишься его немного, да?

— Нет! — пылко возмутилась Джил и, понизив голос, добавила: — Я только думаю, что он слишком много командует.

— Ну что ты, даже каждая собака в магазине знает, что иначе ему нельзя себя вести, — кинулась на защиту дяди Линда. — А на самом деле он — милашка, правда.

«Милашка! Эрик Норлунд такая же милашка, как дикий лев — ласковый котенок!» — сказала себе Джил.

Путь до Монтплиер-сквер занял совсем немного времени. Эрик Норлунд проводил сестру в апартаменты ее друга, а потом направил машину в сторону «Ковент-Гарден».

Они въехали на торговую площадь, где, к счастью, служитель смог указать им местечко, чтобы припарковать блестящий «ягуар». Линда и Джил вышли из машины, Эрик запер ее, дал чаевые смотрителю и предложил девушкам обе руки, чтобы пешком отправиться на Сент-Мартинс-Лейн. Джил стояла на мостовой, нервно теребя накидку и упорно делая вид, что не расслышала его приглашения. Внезапно ее рука оказалась схваченной и просунутой под его правый локоть.

— Так это здесь печально известная Нелл Гвин[2] купила свои апельсины? — растягивая слова, поинтересовался он.

— Я… я полагаю, да… — От его прикосновения по спине Джил пробежала дрожь.

— А в нашем полушарии она могла бы срывать апельсины прямо с деревьев. — Он быстро взглянул на темноволосую головку Джил. — А вы никогда не пробовали апельсин, только что сорванный с дерева, так ведь?

«Вопрос задан тоном удивленного гурмана», — раздраженно подумала Джил.

— Я не слишком люблю апельсины, — равнодушно ответила она на случай, если Эрик вообразит, что она ждет приглашения в Калифорнию, где на каждом шагу эти чудесные деревья, увешанные сочными золотыми плодами.

— Тебе бы понравилось в Санта-Фелиции, — подала голос Линда с другой стороны массивного дядиного торса. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты там побывала, Джил.

— О, это так далеко, — протянула девушка, глядя прямо перед собой и снова ощущая противный холодок, ползущий по позвоночнику.

В радужных огнях неоновых вывесок театров и ресторанов, которые усыпали Сент-Мартинс-Лейн, их живописная группка — беловолосый гигант, ведущий под руки двух прелестных девушек, — смотрелась просто великолепно. Трио пользовалось огромным успехом — одни провожали их восхищенными взглядами, другие смотрели вслед с нескрываемым любопытством.

— Мне кажется, люди думают, что ты, дядя Эрик, бессовестный развратник, выведший в свет свои последние завоевания, — засмеялась Линда. — Тебе нравится чувствовать себя завоеванной красавицей, Джил?

— Твой дядя слишком похож на разбойника-викинга, так что я скорее чувствую себя частью его добычи. — Говоря это, Джил смело взглянула мужчине в глаза и обнаружила в них отблеск изумленной усмешки.

— А у вас острый язычок, да? Кто был вашим учителем?

— С раннего детства я осталась на попечении моей бабушки, — улыбнулась Джил. — А она была женщиной с характером.

— Была? — Норлунд изогнул бровь. — А теперь вы сами заботитесь о себе?

Джил кивнула и, снова взглянув ему в лицо, заметила, как в свете неоновых огней резче выделился упрямый подбородок и скулы, а светлые волосы стали похожи на металлический шлем. Весь его облик дышал силой и уверенностью, Джил казалось, что каждая его клеточка излучает даже какую-то свирепость, какой обладали его далекие предки — лютые датские грабители.

— Должно быть, не так уж весело быть предоставленной самой себе, — заметил он.

Была ли то простая вежливость или искренняя симпатия? О возможных мыслях человека с таким лицом и резким голосом всегда тяжело судить однозначно и уверенно. Как бы то ни было, за ужином она полностью отделалась от своих сомнений.

Ресторан «Бермудиан» оказался очень милым местом: играл небольшой оркестрик, зал был оформлен в тропическом стиле — тут были перья диковинных птиц, в том числе и павлина, кораллы, ярко расписанные стены — лагуна с выпрыгивающими из воды дельфинами, островитяне в соломенных шляпах под экзотическими цветущими деревьями, пальмы и все в таком духе.

Трио проводили к плетеному столику в нише с яркими стеклянными морскими звездами, вспыхивавшими розовым над их головами. Меню изобиловало экзотическими блюдами, девушки пожелали непременно попробовать крабов, Эрик не стал отрываться от компании и к крабам заказал шампанское.

— А что мы празднуем? — немедленно поинтересовалась любопытная племянница.

— Твою победу в борьбе с болезнью и выход из больницы, моя дорогая.

Тут же на их столик принесли заказанную бутылку шампанского. Она стояла в ведерке, засыпанная колотым льдом, и, когда официант откупорил бутылку, в нос Джил ударил сладкий земляничный аромат. Она еще никогда в жизни не пробовала шампанского. Когда пузырящийся нежно-розовый напиток запенился в их бокалах, Эрик Норлунд провозгласил:

— Лучшее вино — молодое, за вашу молодость, очарование и романтические истории!

Когда в первый раз пьешь шампанское, его колючие пузырьки непременно заставят вас чихнуть. Так случилось и с Джил — после первого же глотка у нее защекотало в носу, она не удержалась и чихнула.

— Будь здорова! — рассмеялась Линда.

— Спасибо. — Джил поймала неизменный сардонический взгляд Эрика и покраснела от неловкости.

«Каждый раз, когда он предлагает мне выпить, я веду себя как полная идиотка», — расстроенно заключила она про себя.

Крабы оказались просто восхитительными, за ними последовал цыпленок и салат с соусом из гуавы. Трапезу они завершили коктейлем из тропических фруктов, поданным в ананасе с нежнейшим кокосовым мороженым.

Джил совершенно поразило, что их спутник обожает сладкое. Она вспомнила прочитанную где-то шутку, что в каждом мужчине скрывается мальчишка. Так оно и было: этот сильный мужчина, сидящий напротив, с огромным удовольствием за обе щеки уписывал ананас, папайю, манго и мороженое. Совсем как сама Джил!

Атмосфера в ресторанчике была чарующей: танго, экзотика, мягкий свет, да еще шампанское, будоражащее кровь!

— Давайте-ка прикончим эту бутылку, — предложил Эрик, — а потом будет самое время выпить по чашечке кофе.

Линда подняла свой бокал и, поворачивая, посмотрела сквозь него на расписные стены.

— Я вот все думаю о твоем тосте, дядя, — произнесла она. — А с тобой была романтическая история?

В ответ на этот вопрос он удивленно изогнул льняную бровь, а затем гортанно рассмеялся:

— Я слишком крепкий орешек, чтобы быть романтиком, моя милая. И я слишком загружен всякими коммерческими делами. Так что не беспокойся обо мне, дорогая. — Он бросил быстрый взгляд на Джил. — Твоя подруга очень точно меня охарактеризовала.

Джил очень хотелось бы знать, предполагала ли эта реплика, что она должна опровергнуть ее. Она чувствовала, что он до мозга костей именно такой: деловая машина без сердца. Он всецело принадлежит той громадной организации, которая носит его имя: она, и только она — его жизнь и его любовь. Джил была в этом абсолютно уверена.

Театр «Лирия» находился всего в нескольких ярдах от ресторана, тротуар перед ним был запружен людьми, среди которых мелькали корреспонденты, фотографы, то и дело подъезжали новые и новые автомобили. Просторное крыльцо с колоннами отгораживал толстый бархатный канат, а прямо с тротуара по мраморным ступенькам до самого фойе был расстелен темно-красный ковер.

Джил бросила быстрый взгляд на взволнованную толпу и не стала протестовать, когда Эрик Норлунд подхватил Линду и ее под руки, словно беспомощных котят, и, благодаря своему весу и комплекции, без труда провел к фойе.

Их места были в середине балкона. Линда, щебечущая без умолку, скинула свою накидку и уселась между Джил и Эриком. Он терпеливо молчал, пока девушки через парапет разглядывали и восторженно обсуждали вечерние платья и фраки зрителей, сидящих внизу. Они узнали нескольких известных персон, и их несколько шокировало, как небрежно, на их взгляд, одеваются телезвезды.

— Хм, вот Гош — он и вполовину не так красив, как мой дядя, — прошептала Линда, и Джил, повинуясь чисто женскому импульсу, взглянув на него, с неохотой отметила про себя, что дядя Линды в самом деле не тот человек, которого можно не заметить.

Линда обратила внимание Джил на ложу слева от сцены. Там сидела очень привлекательная молодая леди в компании с не перестающей беседовать парой. Девушка была в розовом платье с декольте, открывавшим изумительной красоты белые плечи, у нее были необыкновенные волосы цвета платины, а ясные голубые глаза, совершенно очевидно, вперились в Эрика. А он беседовал с каким-то мужчиной, сидящим рядом, и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на прекрасную наблюдательницу — затем внезапно он взглянул в ее сторону, и Джил увидела, как уголки его губ поползли вверх, когда их взгляды встретились. Моментом позже Линда что-то сказала дяде, и он, казалось, забыл о даме в розовом.

Наконец огни, освещавшие зал, стали медленно гаснуть, и Линда предупреждающе цыкнула, когда тяжелый занавес начал неторопливо подниматься. Карие глаза Джил не отрывались теперь от сцены, все окружающее словно исчезло, она перенеслась в чудесный мир — мир волшебства и музыки.

В антракте Эрик спустился в бар, оставив девушек лакомиться мороженым и обсуждать спектакль. Он успел вернуться как раз к началу второй части, и какой-то бесенок заставил Джил посмотреть на ту ложу, где сидела блондинка в розовом… она, как и Эрик, усаживалась на свое место. Совершенно очевидно, что они были в баре вместе!

Вторая часть спектакля уже не казалась Джил такой же магической. Словно Золушка после полуночи, она вернулась в свой настоящий мир, где люди были обыкновенными людьми, а не принцами и принцессами.

Шоу закончилось очень поздно, артистов, молодого автора-композитора и продюсера зрители наградили шквалом аплодисментов, занавес поднимали несколько раз. Взглянув на подсвеченный циферблат шинных часов, Джил убедилась, что нет смысла возражать против приглашения вернуться ночевать в отель к Мэнитам. Но когда Эрик Норлунд объявил:

— Пошли, добыча, пора в поход, — его правая рука была занята сигаретой, так что он не настаивал на том, чтобы Джил взяла его под локоть.

В машине Линда прикорнула на плече у подруги, когда лоснящийся «ягуар» несся через спящий Вест-Энд, а Джил вспоминала все события этого вечера. Автомобиль остановился перед светофором, Эрик повернулся и взглянул на Джил, которую в этот момент осветило изумрудным светом.

— Линда уснула?

— И крепко, мистер Норлунд, — прошептала Джил.

— Сегодняшний вечер доставил ей огромное удовольствие. — Его голос звучал немного хрипло. — Бедная девочка так ослабла в больнице, а она и так-то никогда не отличалась особенной силой.

— Я знаю, — с нежностью ответила Джил.

— А вы вдвоем хорошо поладили, правда?

Джил встретилась с ним взглядом, и на короткий момент ее глаза отразили опасно красный свет, а потом вдруг янтарно-желтый. Он отвернулся. Линда так же тихонько сопела на ее плече. Джил почувствовала, что ее сердце заколотилось сильнее, словно в этот миг произошло что-то очень значительное, многообещающее, но неуловимое, как смесь ароматов новой кожи, сигаретного дыма и «Фий д'Эв».

Их овеяло сумеречным воздухом Гайд-парка, и Джил осознала, что они уже почти добрались до отеля… отеля, где четыре месяца назад, совершенно незнакомая с Лондоном и далеко не в восторге от управляющей магазином, вместе с другими четырьмя девушками, гораздо более красивыми, она на конкурсной основе подала заявление с просьбой взять ее на работу в бутик.

Молли Коннорс, молоденькая ирландка, приютившая Джил в общежитии, поддержала ее стремление устроиться на работу в этот магазинчик и ободрила девушку.

— Поверь мне, далеко не всегда тот, кто обладает более броской красотой, обходит на финише остальных, — ответила Молли на сомнения Джил, считавшей, что она выглядит далеко не так шикарно, как другие девушки. — У тебя совершенно очаровательная улыбка, Джил Прайд, и я бы сказала, что это твое огромное преимущество.

Джил улыбнулась сама себе. Теперь ей приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, приходилось стараться понимать все их причуды, ей, девочке, приехавшей из богом забытого местечка под названием Липхук, девочке, которая большую часть своей жизни провела в маленьком домике с соломенной крышей. Крошечный старенький домик со шток-розами в палисаднике, с бабушкиным цветничком, дарящим свой аромат ночному воздуху. Джил вдохнула запахи, наполнявшие закрытый салон «ягуара», — они волновали ее и одновременно приносили странное умиротворение.