Виновная

Глава 3

«Быть обвинителем — это не для неженок», — мрачно думала Кейт Уайт, когда задники элегантных туфель от Стюарта Вайцмана[9], которые она купила на «eBay» за десять долларов, с каждым шагом все сильнее натирали ей пятки. Оплата была дрянной, льгот не существовало, ну а люди — что ж, все что она могла сказать так это, что было несколько хороших яблок среди кучи гнилых. Очень немного.

— Шевелись, ладно? Если мы опоздаем, он разгромит нас. — Пробормотал сзади Брайан Чен. Небольшой, плотный американо-азиат, сорокадвухлетний помощник окружного прокурора определенно был хорошим яблоком. Четыре месяца назад, когда она окончила юридический факультет в возрасте двадцати восьми лет и пришла на работу в суд, он взял ее под свое крылышко. Это был первый шаг по карьерной лестнице, который, она была уверена, поднимет ее (выгодно) на вершину одной из звездных первоклассных компаний Филадельфии. А Брайан, наоборот, был помощником окружного прокурора вот уже шестнадцать лет и был абсолютно удовлетворен своей карьерой. Конечно, у него не было ста тысяч долларов на то, чтобы оплатить учебу себе, и на маленького сына, которого воспитывал один.

Лично она хотела большего для себя и Бена, ее миловидного девятилетнего сынишки, чем жить годами в маленьком арендованном домике, на диете из макарон и арахисового масла к концу каждого месяца.

И собиралась получить это.

— Мы не опоздаем — ответила она, с гораздо большей уверенностью, чем ощущала.

Толкнув тяжелую деревянную дверь комнаты суда № 207, она с облегчением увидела, что была права. «Его», как выразился Брайан — окружной судья Майкл Моран, абсолютно лишенный чувства юмора, был председателем на сегодняшнем суде — нигде не было видно, хотя судебный помощник стоял возле стола, не сводя укоризненного взгляда с двери в комнату судей, очевидно, ожидая, что Его честь появится с минуты на минуту.

«Быстрее. Главное, не сесть с неправильной стороны от известного плохим характером судьи еще до того как суд вообще начнется», — думала она, шагая по проходу большими шагами, убивающими ее ноги. Туфли были мокрыми, и тщательно натертый пол был скользким, что делало быстрый шаг очень опасным. Но обстоятельства были сильнее, и выбора не было. Адвокат уже был на месте, и трибуны зала суда — заполнены. Единственным отсутствующим был судья — и обвинитель. Сейчас они шли, срезая путь опасно близко к проводам, что посчитали гораздо менее опасным, чем не успеть дойти до мест, прежде чем войдет судья.

Другими словами, им не может повредить то, о чем он не узнает.

Помощник продолжал гипнотизировать дверь. Несмотря на это, стол оставался незанятым. Серебристые ручейки дождя стекали по двум высоким окнам, находящимся с двух сторон от стола судьи, что делало комнату необычно загерметизированной. Официально, осень была уже больше недели, но сегодняшний дождь был первым реальным показателем смены сезонов. Собственно из-за ливня они и опоздали — все парковочные места возле здания суда были заняты, и им пришлось парковаться в следующем квартале, а также дождь был причиной тому, что непокорные пряди ее обычно прямых, шелковистых волос, выбились из аккуратного пучка и теперь обрамляли лицо. Она могла только надеяться, что тушь, которую она торопливо нанесла утром — та была водостойкой, но дешевой, поэтому нельзя было знать наверняка — все еще обрамляет ее голубые глаза, а не образовала черные ручейки на бледных, цвета слоновой кости щеках. Выглядеть грустным клоуном было не совсем тем, чего она добивалась. Несмотря на опасность, заключающуюся в том, чтобы нестись на полной скорости к столам совещания, мысленно здесь отсутствуя, Кейт занималась несколькими делами одновременно. Жонглируя зонтиком и портфелем, она, опустив ресницы, провела пальцами под глазами, надеясь избавиться от любых черных полос, отряхивала перед своего черного костюма с юбкой, только делая мокрые пятна еще больше, и пыталась оттянуть белую мокрую футболку от груди, чтобы она не облегала ее слишком тесно. И в тоже время она замечала все: большой, с высоким потолком зал, обитый деревянными панелями, склоненные головы адвоката и его подопечного, которые разговаривали над желтым блокнотом линованной бумаги, устойчивый ропот разговоров и шорохи движений с трибун, сырой запах множества зажатых влажных тел, с быстрым проблеском удовлетворения. Это был ее мир, мир который она создала для себя из ничего, только благодаря своей целеустремленности. Знание того, что она сейчас принадлежит всему этому, что она из хороших людей, вызвало у нее слабую улыбку. Идя немного ровнее, она вернулась к реальности, в чем ей помогли ее натирающие, трижды проклятые, туфли. Цена этих туфлей на шпильках была подходящей для нее, они были черными и из настоящей кожи и определенно подходили под ее секондхендовский костюм, но Боже, как же больно. Все, что она могла — это стараться не хромать.

«Нищие не выбирают», — как говорила ее последняя и наименее оплакиваемая приемная мать. В этом месяце она оплатила аренду, и коммунальные услуги, и няню, и минимум по ее карточке Виза, заправила машину и купила Бену новые кеды. Теперь, за шесть дней до первого октября — зарплата была два раза в месяц, первого числа и пятнадцатого — она была ужасающе близка к голодной смерти. И так было каждый месяц, так что она имела очень маленькую, почти нулевую сумму денег на рабочую одежду. Самым сложным было то, что для достижения цели она должна выглядеть как профессионал. Успешный профессионал. Поэтому по необходимости она обращалась к «eBay»[10]. Но, как и все в этой жизни, покупка дешевой одежды и обуви имела свою цену, и сейчас ценой были натертые до мяса пятки.

Минутная стрелка на больших, круглых часах, висящих над дверью в холл, через который вели подсудимых, неумолимо двигалась. Было ровно девять часов.

К черту туфли. Их надо снять.

— Осторожно, он идет, — Брайан практически толкнул ее через низкую вращающуюся дверь, которая отделяла трибуны от судебного помощника с каменным лицом, который повернулся лицом к залу и вытянулся.

— Всем встать, — прогрохотал он, предупреждающе глядя на Кейт и Брайана, которые занимали места в последний момент. Все остальные стояли, поэтому они остались на ногах и стали смотреть вперед, на открывающуюся дверь.

— Заседание суда объявляется открытым. Председатель — Его честь судья Майкл Моран.

Пока судья Моран — «Моран-Идиот»[11], как его называли ассистенты окружных прокуроров — вышагивал, его черная мантия хлопала по тучному телу, его круглое румяное лицо под короткими седыми волосами уже было уставшим и помятым, несмотря на девять часов утра, в руке была кружка с горячим кофе. Кейт быстро бросила зонтик на пол, положила портфель на стол и постаралась выровнять дыхание. Вместо того, чтобы смотреть на судью, занимающего позицию Бога за полированным деревянным столом, она обратила внимание на сторону присяжных, справа от себя. Четырнадцать человек: двенадцать присяжных и двое запасных, выглядевших старше нее, белых женщин, как раз то, что ей нужно. Дело в том, что судили за вооруженное ограбление, ничего необычного для Филадельфии, но подсудимый, Джулио «Маленький Джули» Сото, двадцатитрехлетний уличный панк, сильно избил женщину за кассой магазина, она провела пять дней в больнице. Степень жестокости, по определению Кейт, была просто невообразимой и свидетельствовала о том, что человек опасен. Она отказалась совершать сделку о признании вины. Штат[12] — во главе с ней — просили наказание не менее двадцати лет.

Неудивительно, что подсудимый воспользовался своим конституционным правом на суд присяжных. Но это ему не поможет. У нее были все улики против него: от очевидцев до отпечатков пальцев с пленки камеры слежения, и, несмотря на то, что он надеялся на чудо, оно придет не скоро.

— Доброе утро, — сказал залу судья Моран. Тон был кислым. Кейт предположила, что он любит дождливые понедельники не больше, чем все остальные. Слева от стола, за своим компьютером, сидела Салли Тонер — судебный секретарь — полная блондинка, чуть за пятьдесят. Ее пальцы бегали по клавишам, записывая приветствие судьи, так же как запишут все, что будет сказано в этом зале сегодня.

— Доброе утро, Ваша честь, — нарочито бодро проскандировали в ответ Кейт и адвокат противной стороны. Такой синхронизированная светская беседа на юридических факультетах обычно не изучалась, но большинство юристов все же пользовались ей. Со временем Кейт уверилась, что это происходит так же машинально, как заискивание перед судьей.

Судья Моран кивнул и уселся в высокое кожаное кресло, осторожно поставив кофе на стол и взяв кипу бумаг, протянутых ему помощником. Это было разрешением сесть всем остальным, что Кейт сделала с огромным облегчением, потихоньку немного вытащив ноги из туфлей. Судебный помощник повернулся к залу с обычной речью о том, что они собрались в этом зале этим утром по делу «Штат Пенсильвания против Джулио Хуана Сото» бла-бла-бла. Кейт перестала его слушать.

Как только появится возможность, сразу наклею Банд-эйд[13] на мои бедные пятки. Она всегда носила его с собой в портфеле.

С тех пор как она носит чулки, это стало требовать похода в дамскую комнату, в которую можно попасть только на перерыве.

Паскудство.

Доставая заметки из портфеля, она незаметно посмотрела на свое отражение в маленьком зеркальце, которое носила в одном из карманов. Кейт с облегчением увидела, что ее неяркий макияж выжил под дождем более или менее нетронутым. Но, как она и боялась, волосы выбились из пучка — она быстро закрепила шпильки потуже — и у нее блестел нос. Иными словами, пойдет. Она никогда не была великолепной, но всегда вполне привлекательной: квадратная челюсть, высокие скулы, светящиеся умом голубые глаза и широкий рот с мягкими губами. Ее нос, немного длинноватый, был худшей чертой по ее мнению. От того факта, что сейчас нос зеркально отражал свет от флуоресцентных ламп, легче не становилось. Прикрываясь необходимостью нагнуться и поставить портфель на пол, она быстро протерла нос матирующей салфеткой из кармана, в котором носила вещицы на разные случаи жизни, и выпрямилась как раз тогда, когда помощник закончил свою речь.

Она была рада увидеть, что внимание судьи Морана все еще сосредоточено на бумагах перед ним. Рядом с ней Брайан, достав желтый блокнот и ручку из своего портфеля, машинально рисовал каракули. Номинально это было его дело, но именно она проделала всю подготовительную работу и собиралась довести его до конца. После этого суда, даже если она сделает что-нибудь неправильно и проиграет, она будет вести дела уже сама, больше не пребывая под покровительством Брайана. Результаты ее экзамена по судебному делу пришли всего несколько дней назад: она прошла с высокими баллами. Не считая официальной присяги, она была полноценным членом суда Пенсильвании, и ей больше не требовался надзор за ее работой как обвинителя.

Она, Кейт Уайт, была настоящим, полноценным юристом.

От этих слов она трепетала. Кто бы мог подумать? Никто из тех, кого она знала, точно не мог. Иногда она сама с трудом верила.

— Мистер Карри? — Моран оторвался от бумаг и уставился на адвоката. — Что это?

Кейт насторожилась. «Мистер Карри» был государственным защитником. Эд Карри — адвокат противной стороны в нескольких делах, по которым работала Кейт, и этого хватало, чтобы она посчитала, что знает, как он будет действовать сейчас. Среднего веса, худой, лысеющий, в возрасте за сорок, одетый сегодня в помятый серый костюм с белой рубашкой и синим галстуком, Карри не оставлял места на суде сюрпризам. Прямолинейный, лишенный воображения, немного нетерпеливый, он компетентно работал на своих клиентов в то скудное время, которое мог выделить каждому из них.

Карри встал.

— Ваша честь, мои извинения, но наш офис получил информацию о свидетеле поздно вечером в пятницу. На выходных я разговаривал с этим человеком в тюрьме и нашел его достаточно…

— Свидетель? Какой свидетель? — Кейт втиснула ноги обратно в туфли, больше похожие на орудия пытки, и вскочила, нечаянно перевернув свой стул. Брайан схватил его до того, как тот упал. Судья Моран тяжело посмотрел на нее. Взгляд Карри остановился на ней всего лишь на долю секунды, после чего быстро вернулся к судье. Было видно, что ему очень неудобно. «Так и должно быть», — подумала Кейт. Представление неожиданного свидетеля в первый день суда входило в сто одно Юридическое табу, о котором знали даже новички вроде нее. Быстрая проверка показала ей, что присяжные выглядят заинтересованно. Плохо. Чтобы там ни было, она не хотела, чтобы присяжные услышали об этом раньше нее. Ей нужны были детали того, что происходило, и время, чтобы оценить, как они повлияют на ее дело, не говоря уже о том, чтоб найти способ нейтрализовать любые потенциальные негативные последствия до того, как присяжные пронюхают, что бы там ни было.

— Ваша честь, прошу разрешения дополнить дело.

— Разрешаю, мистер Карри.

Кейт выскочила из-за совещательного стола и промаршировала к столу, ее проклятые пятки в это время просто вопили. Язык тела на суде значил очень много, и иногда только так ты можешь дать понять оппозиции, что не собираешься терпеть от них это дерьмо. Иначе агрессоры, а их было много в сфере права — радостно надерут тебе задницу.

Не глядя на нее — ха, он знает, что перешел границу — Карри тоже шел вперед. Вскоре он присоединился к ней возле стола судьи, и Кейт атаковала.

— Ваша честь, противная сторона прекрасно знает, что сейчас уже поздно представлять нового свидетеля. Поиск был закончен недели назад. Я…

— Освободите меня от лекции, мисс Уайт. — Судья Моран поднял руку, призывая к тишине. — Уверяю вас, я отлично осведомлен о сроках.

Кейт сжала челюсти, скрестила руки на груди и сверкнула глазами, надеясь, что представляет собой пять футов шесть дюймов[14] — нет пять футов девять дюймов[15] вместе с каблуками — красноречивого негодования для извлечения выгоды из присяжных. Они не слышали того, что здесь говорилось — разговор специально велся на пониженных тонах — но она надеялась, что они, как минимум, смогут прочитать язык ее тела громко заявляющий: Защита пытается быстро протолкнуть еще одного. Не ведитесь на это.

— От вашего внимания каким-то образом ускользнуло, что вы перебили мистера Карри, — продолжил Моран. Он посмотрел на адвоката. — Мистер Карри, я полагаю, вы хотели объяснить мне, почему мы узнаем об этом свидетеле только сейчас. И предупреждаю, если я заподозрю, что вы специально скрывали информацию от обвинения…

Карри энергично покачал головой. Он тоже знал репутацию Морана, выпаливающего юристам вызов в суд, в связи с неуважением к оному, как парковочные билеты, и никто не хотел такого вызова, сопровождающегося тюремным заключением, пока кто-то не сможет вытащить оттуда обиженного юриста. Это стоило неудачливому получателю слишком много времени, денег и понижения.

— Ничего подобного, Ваша честь. Как я сказал, свидетель вошел с нами в контакт в пятницу. Сам он сейчас под охраной, и уверял, что не знал о существовании этого дела. Его утверждения убедительны и обеспечивают моему подзащитному полное алиби. Можете быть уверены в этом, иначе я бы не стал доводить это до вашего внимания.

— Чу… — Кейт вовремя оборвала себя, проглотив окончание, когда Моран одарил ее предупреждающим взглядом, и поспешно изменила слова на удобные судье, — Ваша честь, доказательств против подзащитного больше, чем нужно, как мистер Карри и сам знает. Этот свидетель не может обеспечить правдоподобное алиби для подсудимого потому, что у нас уже есть очевидцы, пленка с камеры слежения, судебные доказательства нахождения мистера Сото в том месте. Нет ни малейшей вероятности, что ваш клиент — здесь она быстро и тяжело взглянула на адвоката — не виновен как грех.

— Мисс Уайт, я понимаю, что вы только что из школы, поэтому мы все простим вам это сейчас, но на будущее помните, что обычно решают присяжные, — сказал Карри. Когда Моран посмотрел на нее, Карри одарил ее крокодильей улыбкой.

— Это правда, — сказал Моран, прежде чем Кейт ответила. Он тяжело кивнул, и Кейт только сейчас поняла, как он заслужил свое прозвище: этот человек не понимал до конца, где он находился. Также она поняла, что Карри знал Морана гораздо лучше, чем она, и использовал эти знания как преимущество. Не имело значения, что его тактика была из ряда вон выходящей. Все, что имело значение, это то, как надо играть с этим конкретным судьей в этот конкретный день. Теперь Моран уставился на нее. — Помните, мисс Уайт, мы здесь для того, чтобы докопаться до правды, какой бы она не была. Потенциальные оправдательные показания свидетеля не могут быть исключены только потому, что это неудобно обвинению.

Лекция Морана имела покровительственный тон профессора, обращающегося к студенту, и Кейт разъяренно поднялась еще выше. Она поджала губы. Тактика защиты стала для нее прозрачной, как стекло: Карри знал, что не сможет победить сегодня и поэтому просто тормозил ход дела. Задержка вообще лучший друг адвоката защиты. Затянуть судебный процесс на достаточно долгое время, и может что-нибудь случится с наиболее благоприятными для защиты последствиями: свидетели могут уехать или умереть, доказательства потеряться, воспоминания — забыться. Обвинители могут уйти на другую работу. Судьи могут выйти на пенсию. Даже при отсутствии всего вышеперечисленного, с каждым днем задержки дело теряет свою важность. Так много преступлений, так много преступников, что дело, не расследованное своевременно, могло легко потеряться в изворотливой судебной системе.

Дебби Берман — работник магазина, чьи скула и глазница были разбиты подсудимым — заслуживала большего. Она была здесь, в зале суда, теряя время, которое ей не оплатят, ожидая своего вызова для дачи свидетельских показаний, чтобы наказать своего обидчика. Тут же был покупатель, находящийся в магазине в то время. Тут же был мужчина, который заправлял машину прямо в тот момент, когда Сото выбежал. Еще был полицейский, который анализировал видеозапись. Тут были все причастные к делу, собравшиеся в зале суда благодаря ее, Кейт, тщательной работе, они все положились на ее гарантии, что дать показания и сделать правильное дело будет важным, что на этот раз один из плохих парней получит то, что заслуживает. Она организовала все, собрала всех и каждого, расставила все точки над и. Обвинение работало как часы, чтобы дело дошло до присяжных к концу этого дня, возможно меньше чем дня для обсуждения, самое позднее завтра или, в худшем случае, приговор будет вынесен. И он будет обвинительным.

Виновен, виновен, виновен. У нее не было абсолютно никаких сомнений. Кейт была твердо убеждена: правосудие свершится, на улице будет на одного плохого парня меньше, и все пойдут по домам счастливые.

Только сейчас Карри ломал ее план. Она нахмурилась, прежде чем смогла остановить себя. К счастью Моран уже повернулся обратно к адвокату.

— Мистер Карри, вы готовы быстро рассказать мисс Уайт и мне кто этот свидетель, и готов ли он давать показания, прежде чем я допущу его?

Карри снова взглянул на нее. Кейт видела, как хитро блестят его глаза. Он знал, что его свидетель был полон дерьма. Он знал, что не может быть никого, кто смог бы правдиво засвидетельствовать, что Сото не было на месте преступления, потому что он был там, он совершил преступление, и все доказательства подтверждали это. Она посмотрела на судью, чье выражение лица было торжественно елейным.

Неужели он не видит? Неужели не видит, что Карри знает, что это чушь собачья? Неужели до него не доходит, что здесь происходит?

Очевидно, нет.

— Мой свидетель — я не хочу называть его имя на открытом суде в целях его защиты, но он давний знакомый обвиняемого и его семьи — говорит, что у мистера Сото был кузен, который…

Бодрый мотив хита Pussycat Dolls[16] «Don't Cha» неожиданно заиграл откуда-то из зала. Судья Моран замер, а Карри посмотрел через плечо. Выражение его лица изменилось, когда он увидел источник нарушения, а Кейт замерла от ужаса.

Она узнала источник нарушения, ошибки быть не могло. Это ее мобильный телефон. Она забыла его выключить, а это было еще одним большим табу на суде. Унизительно непрофессиональный рингтон сделал только хуже. Бен и его подруга Саманта играли с ее телефоном вчера, когда она везла их в АвтоМакДональдс, провожая Саманту домой. Это было их любимым рингтоном. Это то, что они поставили на ее телефоне. Это то, о чем она забыла, и поэтому не изменила на свои обычные деловые настройки.

Она всегда выключала телефон, перед тем как войти в зал суда. Всегда. Но в сегодняшней спешке просто забыла.

— Чей это мобильный? — спросил судья Моран ужасающим голосом.

Испуганный взгляд на лицо Брайана сказал ей, что он знает — отвлекающий звук раздается откуда-то со стороны их стола.

Из ее портфеля, если быть точным. Стоящего напротив дальней ножки стола совещаний, возле ее стула. Хотя отсюда она не могла видеть черный кожаный прямоугольник, Кейт знала — он весь практически вибрирует в такт песне.

Ее телефон опять заиграл танцевальную мелодию, и она почувствовала себя около двух дюймов[17] ростом.

— Я жду ответа! — сказал Моран.

Все осматривались, ища виновника. Три помощника, находящиеся в зале суда посмотрели друг на друга, а затем на судью, словно ожидая указаний к действию. Зная Морана, они собирались сделать все очень быстро.

Кейт осознала ужасную правду: выхода не было. Ей придется признаться.

— Мой, Ваша честь, — сказала она, стараясь высоко держать подбородок, хотя хотела провалиться сквозь пол. Именно в этот момент телефон зазвонил снова.

Только бы проклятая вещь заткнулась. Пожалуйста, хоть бы она заткнулась.

— Я очень извиняюсь, я…

— Выключите его, — Голос Морана был колючим. Лицо его приобретало оттенок зрелого томата. — Сейчас же.

— Да, Ваша честь.

Ковыляя к столу для совещаний и делая все возможное, чтобы сохранить некое подобие профессиональной холодности, она четко осознавала, что взгляды всего зала были на ней. Лицо Брайана было беспомощным. За ним, на трибунах, Кейт видела целое море глаз, устремленных на нее. За исключением следующего взрыва мелодии на ее проклятом сотовом, в зале стояла абсолютная тишина.

О Господи, не могу поверить. Я сделала полных дураков из себя, из Брайана, и всего офиса окружного прокурора. Моран вытрет мной пол. Как я могла позволить этому произойти?

Эти, и некоторые другие мысли на эту же тему, были единственными, что бились в голове Кейт, когда, стиснув зубы, она присела возле стола обвинения, отбросила застежки портфеля и потянулась в боковой карман, чтобы взять вибрирующий телефон.

Кейт нашла кнопку и отклонила звонок быстрым злобным тычком, как до нее дошло: номер телефона, мигающий на экране, — номер школы Бена.

И все же, самым большим чувством в следующее мгновение было облегчение от наступившей тишины.

Затем поднялось беспокойство другого рода, играя на ее уже натянутых нервах.

Бен.

Она оставила его в половине восьмого, как делала каждое утро, чтобы успеть на работу вовремя. Он числился в утренней группе, в которой состояло около четверти численности школы из двухсот детей до двенадцати лет. В основном это были дети, чьи родители работали с восьми часов. Им давали сок и кашу или что-нибудь еще в кафе до без десяти восемь, затем разрешали идти по классам и начинать учебный день. Этот, в четвертом классе, был первый год для Бена в этой школе, потому что они переехали в округ в начале лета, когда ее наняли в офис окружного прокурора.

Пока, все что он сообщил ей, это «нормально». У Бена это означало, что он не хочет говорить на эту тему. И это беспокоило ее. Но не удивляло. Практически все, что было связано с взрослеющим Беном, беспокоило ее.

Она ужасно боялась, что воспитывает его не так.

Сейчас ей звонили из школы, и ее желудок сжался от беспокойства.

Бен заболел? Поранился? Или все-таки из школы хотели чего-то другого, чего-нибудь административного, например? Да, вероятно, так и есть: какая-нибудь форма, которую она забыла заполнить, чек, который забыла отослать, или что-нибудь в этом роде. Хотя, что бы это ни было, она не может перезвонить сейчас. Лучшее, что она может сделать — дождаться перерыва.

Пожалуйста, только бы Бен не был ранен или болен, молилась она, пока убирала теперь уже тихий телефон обратно в портфель, посылая Брайану извиняющийся взгляд и внутренне съеживаясь в ожидании того, с чем собиралась столкнуться, как только выпрямится.

Щелк! Щелк! Щелк!

Немного приглушенные звуки донеслись из ниоткуда.

Боковым зрением Кейт поймала проблеск неожиданного движения: дверь — металлическая дверь в охраняемый коридор, где заключенные держались в комнатах, пока их присутствие не понадобится на суде — распахнулась. Пока она пыталась осознать это, кто-то на трибунах закричал.

Это выстрелы — была ее первая, инстинктивная, мысль, когда в зале суда начался хаос.

К ее удивлению, Маленький Джули Сото вскочил и побежал к дальнему концу стола защиты, его жилистое тело высотой пять футов шесть дюймов излучало удивительную угрозу, несмотря на небольшие размеры и плохо сидящий серый костюм, который он надел, чтобы произвести впечатление на присяжных. Его длинные черные волосы и бледно-голубой галстук танцевали в такт движениям, а на узком лице читалось выражение триумфа. Откуда-то в его руке взялся пистолет.

Кейт втянула воздух. Сердце сильно подпрыгнуло.

Нет! Но ее горло не работало, а губы не шевелились. Она кричала это только у себя в голове.

— Вы не посадите меня обратно за решетку, — закричал Сото, присоединяясь к отчаянным крикам.

Судья Моран стоял на ногах, она смотрела неверящим взглядом на Сото. Судья поднял руки ладонями наружу, как будто защищался. Глаза были большими, а рот открыт, как если он говорил что-то или кричал. Что бы он ни делал, она никогда не узнает, потому что как раз вовремя увидела — бэнг! — как его голова разлетелась на кусочки.