Виридитерра: начало пути

Глава 3

Они еще некоторое время поговорили с Франциском. Ноа наконец-то узнал от него, где находится. Мужчина объяснил, что этот дом на колесах называется карт. И снаружи он выглядит чуть больше автомобиля. Франциск пытался объяснить как все это сделано, но Ноа так ничего и не понял.

Из рассказа Франциска Ноа узнал, что технологии на Виридитерре практически не развиты, зато все это компенсировалось магией. Даже свечи в хрустальной люстре в гостиной являлись зачарованными, оттого-то они и горели так долго и не сгорали.

Парень хотел больше узнать от Франциска, но тот, добродушно улыбнувшись, сказал, что в Хэксенштадте его всему научат и все объяснят, а пока юноша должен отдохнуть и набраться сил. Ноа не знал, чем себя занять. Все, что помогало ему коротать время раньше, осталось на земле. Поэтому он представлял как мстит Ройвану. И эти мысли приносили ему облегчение. В голове постепенно начал вырисовываться план. Раз Франциск сказал, что Ройвана ищет много людей, значит не только мама Ноа пострадала от его рук. Но для начала парень решил узнать все что можно о человеке, имя которого мама выкрикнула перед смертью.

Вероятно, у этого «Киллиана» были семья, друзья, и, если Ноа их найдет, то вполне возможно, что они помогут расправиться с Ройваном.

Ноа – каким-то совершенно необъяснимым образом – чувствовал, что этот человек здесь, на Виридитерре. Поэтому парень практически неосознанно принялся изучать карту, гадая, где же он сможет его найти.

Карту Ноа нашел занятной хотя бы потому, что она очень сильно напоминала мировоззрение людей до эпохи Великих географических открытий. На ней было много пробелов, не был известен предел и протяженность территории на юго-западе, а на Севере большое пространство заполнял какой-то Черный лес, примыкающий к горной цепи, называющейся Драконьи хребты. На карте были помечены «земли Речного клана эльфов», «земли Горного клана эльфов», «земли Лесного клана эльфов», «Аурусмур» и прочие подобные названия, и четких границ у этих территорий тоже не было.

Когда Ноа спросил Франциска о том, правда ли там живут эти мифические существа и обитают ли на Виридитерре вампиры, оборотни и кто-нибудь еще в этом духе, маг ответил на этот вопрос содержательно, но практически непонятно. Он что-то говорил про популяции, про покинутые или неизвестные земли, но вся его тирада упиралась в то, что большинство опасных тварей обитало в Черном лесу.

– Обычно все, кто прибывает на Виридитерру впервые, спрашивает есть ли здесь единороги, а не оборотни, – пошутил Франциск, и Ноа слегка улыбнулся.

А когда Ноа хотел расспросить об остальном мире: о лесах проводников и кто такие эти проводники, об обычаях народов, о многом-многом-многом, Франциск категорически отказался отвечать, сказав, что все это он сможет узнать в Хэскенштадте. Но чтобы Ноа не слишком расстраивался из-за отказа мага, мужчина предложил перекусить чем-нибудь. Ноа сдержанно улыбнулся и вежливо отказался – почему-то кусок в горло не лез, – но Франциск все равно не принял отказа и спустя некоторое время принес пирог из каких-то амариллов – как понял Ноа это фрукт – и напиток, очень напоминающий ягодный чай. Все эта еда и питье были для Ноа в новинку, поэтому он ел осторожно. Но как только первая порция еды попала в желудок парня, он осознал, насколько был голодным все это время.

После недолгой трапезы Франциск предложил осмотреть Ноа карт, но исследовать его у парня не было никакого желания, потому что возрастал риск встретиться лицом к лицу с Энгстелиг, которая то покидала эту комнату, то снова возвращалась. А ее он видеть совершенно не хотел.

Какое время спустя Франциск снова выглянул в окно, а затем произнес:

– Ну, скоро мы будем в Райзендере, а там уж и до Вельтерна недалеко, поэтому мне нужно подготовиться. Думаю, фрау Энгстелиг совсем не обрадуется, если я предстану в Хэксенштадте в таком виде.

Ноа осмотрел свою обычную одежду и подумал, что она была нормальной на Земле, но уж точно не на Виридитерре, учитывая, в каких нарядах щеголяли Энгстелиг и Франциск. Но он не стал долго думать над этим – какая кому разница, как он выглядит? – и решил до поры до времени просто плыть по течению.

Когда Франциск ушел, в гостиную вприпрыжку вбежала девушка. Она напевала себе какую-то песню под нос. Девушка была полной и, кажется, немного стеснялась этого, потому что носила бесформенную одежду, делающую ее еще больше – черные брюки по щиколотку, зауженные к низу, и серую майку с надписью: «Верь в себя» на груди. Ее круглое лицо с зелеными глубоко посаженными глазами и немного курносым носом притягивало к себе внимание. Девушка сразу же улыбнулась Ноа, и на ее щеках появились едва заметные ямочки. Ее медная кожа контрастировала с короткими каштановыми волосами, заплетенными в два маленьких хвостика.

Она плюхнулась на диван, и тот тихонько скрипнул.

– Ты так много всего пропустил! – сказала девушка, подперев подбородок двумя кулачками. – Ты так долго и крепко спал, что я думала, что ты уже никогда не проснешься.

– Прости? – недоумевающе произнес Ноа.

– Ох, где же мои манеры? – спохватилась девушка и сразу же протянула Ноа большую ладонь. – Мое имя Осо Фернандес, и я тоже с Земли. А ты Ноа, да?

– Да, Ноа Ксенака… то есть Вайскопф… то есть, там все сложно, – проговорил Ноа, пожимая протянутую руку Осо. – Так что я пропустил?

– Да все! – воскликнула Осо. – Ты знаешь, как можно попасть на Виридитерру? Ты не поверишь! – Ноа готов был поклясться, что в этот момент у девушки заговорщицки загорелись глаза. – Это все деревья! Точнее существа – их здесь называют проводниками – которые живут в деревьях. А еще проводники таки-и-и-е чудные, – протянула Осо. – Они соединяют миры, поэтому каждый, кто хоть раз в жизни попал под их влияние, начинает понимать все языки миров. Правда, не каждое дерево имеет своего проводника. Мы очень долго искали его на Земле, да-да.

Осо мечтательно закатила глаза и на секунду умолкла, словно давая время Ноа обдумать услышанное, а потом снова затараторила:

– Но в какое место мы попали! Ноа, ты не поверишь! Леса проводников – Франциск сказал, что это место так называется – восхитительны. И листва у них действительно голубая! А озера? Какие там озера… Вода кристально-чистая, прозрачная, восхитительная… Ах, чудо…

Осо хотела сказать что-то еще, но в этот момент появился Франциск, одетый так, словно собирался на аудиенцию к королю. Он предстал перед ними в кюлотах белого цвета и темно-синем бархатном камзоле. Белыми нитями по ткани расползались узоры листьев на груди, полах и низу спины. Единственной вещью, не изменившейся в его образе, оставались все те же очки в темной оправе.

Осо снова не сдержала восхищенного вздоха при виде молодого мужчины и восторженно произнесла:

– Франциск, вы чудесно выглядите!

Мужчина зарделся и сдержанно – но как всегда с улыбкой – поблагодарил Осо. Вскоре из другой комнаты вышла фрау Энгстелиг. Увидев Франциска, она едва заметно скривилась:

– Приор де ла Тур, – холодно произнесла Энгстелиг, привлекая внимание Франциска, – ваш воротник. В Блазоне Вами были бы очень недовольны.

Руки Франциска сразу же потянулись к воротнику, чтобы поправить его – он действительно немного был вывернут. Мужчина выглядел растерянным и Ноа стало его жаль. Никому не нравится, когда тебе делают замечание – еще и по такому пустяку! – перед другими. А Энгстелиг в этот момент подошла к столу и достала из ящика слиток. Скорее всего, серебряный. Положив его на стол, фрау Энгстелиг сняла перчатки и – о, боги, какими ужасными были ее бледные и исполосованные тоненькими паутинками-шрамами руки! – бережно взяла слиток двумя ладонями. Небольшая вспышка света наполнила ее руки и сразу же погасла, а когда женщина раскрыла ладони, вместо слитка там был медальон в форме головы быка на цепочке.

Энгстелиг поспешно натянула перчатки и поднялась со своего места. Она одела на шею присевшего Франциска медальон, а затем все так же холодно проговорила:

– Вы впервые предстанете перед Конклавом, приор де ла Тур, поэтому эти люди должны с первого взгляда понять, кто вы. Заставьте Вашего отца Вами гордиться и не заставляйте меня жалеть о своем решении.

Она вышла из гостиной, а Франциск проводил ее долгим взглядом, сжав в руке металлическую голову быка.

А Осо, совсем не ощутившая, что сейчас достаточно неловкий момент, сразу же после ухода Энгстелиг обратилась к Франциску:

– А что символизирует этот бык?

– Блазон – это моя родная страна, – проговорил Франциск. – Она находится далеко на востоке, на отдельном острове. В Блазоне очень сильно чтут традиции, и каждый род – даже самый маленький – щепетильно относится к геральдике, помещая свои герба практически на все свои вещи, чтобы быть узнанными. Гербовое животное де ла Туров – бык, отождествляющийся с силой и мощью.

– А почему Ваш отец… – договорить Осо не смогла потому, что в этот самый момент ее пнул Ноа, пытаясь дать понять, что ей совсем не стоит лезть в чужую душу.

К счастью, девушка поняла намек Ноа и, надув от недовольства губы, все-таки не стала повторно высказывать свое предположение, а Франциск сделал вид, что не слышал и первого.

***

Город Райзендер отличался от тех, что Ноа приходилось видеть раньше. К Великому тракту – самой большой по словам Франциска дороге Виридитерры – приводили десятки мелких дорог, по которым тысячи путешественников попадали сюда. Сам город был окружен широкой и высокой белокаменной крепостной стеной с маленькими окошками-бойницами. За стенами стояли солдаты в блестящих доспехах. Дополнительной защитой служил глубокий ров, наполненный грязной зеленой водой, и путь на другую сторону лежал через старый деревянный мост. Вход в город пролегал через огромные железные ворота, которые сейчас были открыты. На посту около них стояло шесть солдат, внимательно осматривавших проезжавшие мимо карты. Но фрау Энгстелиг пропустили в город без проверки. Удивленная Осо, как и Ноа наблюдавшая за происходящим из окна, спросила Франциска об этом, на что тот ответил, что все дело в гербе рода Энгстелиг, изображенном на карте. Осо едва слышно присвистнула, представив, насколько важной персоной являлась Энгстелиг.

– Как только мы пересечем Райзендер,до Хэксенштадта будет рукой подать, – и раздосадовано добавил: – Эх, было бы время, я бы непременно показал вам Штольц – столицу Вельтерна.

После этих слов он отвернулся от окна и упрямо уставился на карту на стене, периодически вслушиваясь в удивленные вздохи и возгласы Осо по поводу архитектуры города. Ее очень содержательные замечания и не менее содержательные ответы Франциска (вот тут Ноа почувствовал укор зависти, потому что ему Франциск отвечал, что юноша узнает все в Хэксенштадте) помогли Ноа, даже не выглядывая в окно, сложить в голове картинку города.

Парню показалось, что Осо нравится вся эта ситуация с Виридитеррой. Хотя – что греха таить – если бы Ноа попал сюда при других обстоятельствах, он бы тоже, как дурак, радовался каждой мелочи, находя все это удивительным. Осо всего лишь беззаботная девушка, у которой на Земле – Ноа был в этом уверен – осталась любящая семья.

Сам Ноа не представлял даже, что теперь станет с его жизнью. Он последовал за Энгстелиг только потому, что у него на Земле, не осталось ничего. Скорее всего, там им бы занялась полиция и социальная служба, тогда бы его долго бы таскали по допросам, пока – за неимением никаких улик на неизвестного беловолосого мужчину – не окрестили бы дело нераскрываемым. Затем парня отдали бы на попечение в какую-нибудь семейку-добродетелей или школу-интернат.

Франциск сказал, что на Виридитерре корни Ноа, его предки, семья. Так почему не попытаться стать кем-то здесь, в мире, где жили его мать и бабушка с дедушкой? Возможно, Ноа даже сможет узнать, кто был его отцом и, быть может, постарается его найти. Так или иначе на Земле у Ноа не оставалось ничего, а на Виридитерре он видел новую попытку жить и непреодолимое желание найти Ройвана и отомстить.

Из слов Франциска Ноа понял, что Райзендер называли Белым городом не случайно. Дело было не только в том, что окружен он стеной белого камня, и не в том, что буквально каждый кирпичик в городе имел белый цвет. За всю свою историю Райзендер ни разу не подвергся завоеванию, ни разу его улицы не обагрились кровью. А еще – всего каких-то двести лет назад – этот город был единственным в Вельтерне, который сохранял статус вольного. Он не подчинялся ни короне, ни одному из аристократических родов, имевших влияние даже за пределами Вельтерна. А как полноправная – и платящая полную подать короне – часть Райзендер вошел только при Виланде II, когда нападки нежити из Черного леса стали ощущаться жителями тяжелее, ввиду того, что сила магов Вельтерна была необходима для ведения войны с другими государствами. Войт Райзендера пришел на поклон в Штольц – древнюю столицу Вельтерна – и просил, чтобы король смилостивился над городом и послал на помощь его жителям хотя бы дюжину магов. Дальновидный Виланд II радушно готов был помочь Райзендеру, но лишь при некоторых условиях. У Райзендера, уставшего прятаться за крепостными стенами от обитателей Черного леса, не оставалось выбора.

Эту историю – точнее, легенду, ведь это было около двухсот лет назад – знает каждый райзендерец. Многие все еще горюют, вспоминая ее, мечтая о древнем вольном городе Райзендере и перебирая различные варианты «а если бы…» в своих головах.

Больше всего восхищенных вздохов у Осо вызвала статуя Виланда II, стоящая в центре города, и Ноа даже захотел взглянуть на нее, когда их карт проезжал мимо. Статуя короля была просто огромного, колоссального размера и изображала молодого мужчину, держащего в руках карту и книгу. Как объяснил Франциск, Виланд II умер достаточно молодым, но за свою короткую жизнь прославился не как завоеватель, а как собиратель земель, потому что все территории он присоединял дипломатическим – пусть и не всегда честным – путем.

На улицах Райзендера звучали песни и лилась музыка незнакомых Ноа инструментов – город был погружен в праздник Весеннего освобождения, как сказал Франциск. Праздник этот был связан с другой легендарной личностью – сестрой Милитан, которая во время очередной войны с соседним государством Црейфлодером, поднялась на защиту Райзендера, к тому времени осажденного уже несколько недель. Говорят, что на ее зов откликнулись древние боги из Черного леса – огромные белые волки – и пришли на помощь. По легенде, сестра Милитан была послушницей староверского храма давно забытой богини и по существовавшему тогда порядку, она должна была носить на голове венок и длинное белое платье. Такой она и запомнилась в летописях. А сейчас не было ни одного человека – это Ноа понял по возгласам Осо, – у которого на голове не было бы венка. Из-за большого столпотворения на главных улицах и площади Райзендера они задерживались, и от этого Энгстелиг раздражалась еще сильнее.

К окну Ноа вернулся только тогда, когда они – с горем пополам – оставили Райзендер за собой и стали подниматься в гору. Широкая песчаная дорога заворачивала в густой лес, окружавший холм с двух сторон. Он расступался перед их картом, образуя небольшой тоннель из верхушек деревьев.

– Ну вот, – проговорил Франциск, когда лес стал более редким, – мы почти на месте.

К сумеркам лес отступил, и вместо него взору Ноа и Осо открылся огромный пустой холм. Ноа удивленное посмотрел на Франциска, расценивая это как глупую шутку, но маг заговорщицки улыбнулся и посоветовал Ноа и Осо смотреть во все глаза. И стоило Франциску сказать им об этом, как Ноа почувствовал, будто сквозь него прошла какая-то невидимая волна, заставившая все его нутро похолодеть. Юноша обхватил себя за плечи и обеспокоенно посмотрел на остальных, убедившись, что это произошло не только с ним. Но вместе испуга в глазах Осо он нашел восторг и услышал еще один ее восхищенный возглас:

– Смотри, Ноа! Это Хэксенштадт!

И Ноа увидел огромные крепостные стены, выложенные из разных размеров черного, бурого и серого камней. Крепость имела форму треугольника и из каждого ее угла высилась башня. В центре находилась самая большая из них. Издалека можно было подумать, что своим шпилем она протыкает небо.

Внезапно за одной из башен в воздухе показалось что-то большое огромное, но оно сразу же скрылось из виду. Ноа списал это на богатое воображение и сгущающиеся сумерки, потому что это огромное нечто было с большущими крыльями, косматой головой, клювом и длинным хвостом. В конце концов, не мог же это и вправду быть грифон?

На крепостных стенах сидели небольшие каменные горгульи, которые, казалось, следили за двигающимся по дороге картом своими маленькими глазками. Здесь не было людей – по крайней мере, на первый взгляд… Карт фрау Энгстелиг некоторое время стояли у ворот, и было слышно – или просто казалось, – что горгульи переговариваются между собой скрипучими, как старые плохо смазанные двери, голосами.

«Женщина-маг», «мужчина-маг», «девочка и мальчик с неразвитыми дарами», – тихий едва разборчивый шепот звучал в темноте достаточно отчетливо. А затем все эти скрипучие голоски слились в один и стали нашептывать: «Могут войти, могут войти, могут войти…»

И они продолжали звучать до тех пор, пока каменные ворота не сдвинулись с места, пропуская карт. Внутри их у самых ворот ждал низкорослый пожилой человек с небольшим животиком и забавными усами. На поясе у него висела большая связка ключей, а в руке он держал фонарь – что больше всего удивил Ноа, ведь на улице еще было не совсем темно.

– Добр-р-ро пожаловать в Хэксенштадт, – произнес пожилой мужчина и поклонился. – Фр-р-рау Энгстелиг, мы уже заждались Вас, как и господина де ла Тур-р-ра. Ваши комнаты готовы, но вас все еще ожидают в главной башне. – Он понизил голос и добавил: – Они настойчиво рекомендовали поторопиться.

– Прекрасно, – проговорила Энгстелиг.

– А молодых господина и госпожу пр-р-рошу следовать за мной, – сказал пожилой мужчина.

Ноа с Осо посмотрели на Франциска, который им улыбнулся и сделал жест рукой, веля им следовать за пожилым мужчиной. Они шли в тишине, которую нарушало лишь хлюпанье сапог провожающего. Мужчина провел ребят мимо нескольких больших строений и главной башни. Затем они зашли в прямоугольное здание и поднялись на несколько этажей вверх. Как оказалось, провожатый разводил ребят по комнатам. Первая на очереди была спальня Ноа. Напоследок мужчина произнес: «Отдыхайте, молодой господин», а Осо пискнула: «Спокойной ночи». В комнате царила полнейшая темнота, но в узкая полоска света с коридора осветила свободную кровать, на которую Ноа и плюхнулся без сил, как только дверь за ним закрылась.