Власть

Глава 6

— Я ухожу, — на ходу бросил Фредди Леон своей секретарше Рите Сантьяго.

Рита — привлекательная сорокапятилетняя женщина испанского типа — оторвала взгляд от разложенных на столе бумаг; Она работала у Фредди уже больше десяти лет, однако о шефе ей было известно лишь немногим больше, чем всем остальным, — то есть почти ничего. Фредди Леон был крайне скрытен, особенно в вопросах, которые не имели отношения к бизнесу.

— Хотите, я позвоню миссис Леон и предупрежу, что вы едете домой? — спросила Рита, постукивая по столу тупым концом карандаша.

— Не нужно, — коротко ответил Фредди. — Я должен заехать еще в одно место. Я сам позвоню Диане из машины.

— Хорошо, — ответила Рита, опуская глаза. Спросить, куда шеф собирается заехать, она не решилась.

Тем временем Фредди вошел в частный лифт, которым могли пользоваться только он и Макс Стил, его партнер по МАА, и нажал кнопку подземного гаража, когда лифт остановился внизу и с негромким шипением отворил свои отделанные натуральным розовым деревом дверцы, темно-бордовый «Роллс-Ройс» Фредди уже ждал его. Машина была чисто вымыта и начищена до зеркального блеска, и, глядя на свое вытянутое отражение в лаковом крыле, Фредди довольно улыбнулся. К своим машинам он относился очень ревностно — малейшее пятно или царапина способны были вывести его из себя.

При виде Фредди дежурный бой почтительно вытянулся.

— Добрый день, босс! — приветливо сказал он, стараясь, впрочем, дышать в сторону, чтобы Фредди не почувствовал запаха виски, стаканчик которого парень опрокинул всего четверть часа назад. — По радио передали, что может пойти дождь.

— Они ошибаются, Вилли, — отозвался Фредди Леон. — Я всегда чувствую дождь задолго до того, как он начнется. Дождя не будет.

— Да, сэр, мистер Леон. Я знаю — ваш прогноз всегда сбывается, — ответил Вилли и сделал еще один крошечный шаг назад. Он отлично знал, как подольститься к клиенту; каждое Рождество это умение приносило ему по пять сотен чаевых.

Сев за руль «Роллс-Ройса», Фредди осторожно выехал со стоянки и влился в поток уличного движения. В уме он перебирал события сегодняшнего дня, желая лишний раз убедиться, что ничего не забыл и не упустил. Никаких записей Фредди не вел, считая, что чем меньше доверяешь бумаге, тем лучше. Этого правила он свято придерживался на протяжении всей своей жизни, и еще не было случая, чтобы оно его подвело.

Проблема с Люсиндой Беннет по-прежнему беспокоила Фредди. Впрочем, он был почти уверен, что звезда не станет больше упрямиться. В конце концов, это он выцарапал для нее этот поистине «золотой» контракт, который должен был стать едва ли не самым удачным и дорогостоящим за всю карьеру Люсинды. Кроме того, актерская пара Беннет — Пейдж способна была сделать будущий фильм стопроцентным кассовым хитом. Фредди Леон знал это с самого начала, поэтому он уже давно решил, что, как бы Люс ни упиралась, он найдет способ обломать ей рога. И когда она заартачилась, Фредди ничтоже сумняшеся напомнил ей про негативы. Это должно было заставить ее задуматься, и задуматься всерьез.

Итак, вопрос можно было считать решенным, и все же Фредди не сдержал вздоха. Что случилось с Голливудом? Куда все катится, если ему приходится уговаривать стареющую актрису, чья карьера вот-вот закончится, подписать двадцатимиллионный контракт?

Должно быть, решил он наконец, все дело в том, что каждый паршивый актеришка считает себя гениальным и носится со своим талантом, как курица с яйцом. Отсюда капризы, эгоизм, возведенная в принцип неблагодарность, непомерное самомнение и… предсказуемость. Собственно говоря, именно благодаря этим качествам, которыми, за редким исключением, были обременены все актеры, Фредди и удавалось каждый раз убедить их в своей правоте. Он хорошо знал, что в глубине души все они — от звезд первой величины до последнего статиста — были чувствительны и ранимы, как дети, нуждающиеся в любви и твердой руке, которая бы направляла и оберегала их. И своим клиентам Фредди всегда давал именно то, что им было нужно. Он был жестким, бескомпромиссным, суровым, но — в пределах разумного — честным и справедливым, и актеры, даже самые что ни на есть звезды, уважали и ценили его за это.

Макс Стил — его партнер и совладелец агентства — был полной противоположностью Фредди. Мистер Шелковая Шкурка — так прозвали его в определенных кругах. Будучи разведен, Макс постоянно разыскивал новые таланты среди безработных актрис, топ-моделей и прочих юных дарований, которые толпами прибывали в Голливуд в надежде, что их кто-нибудь заметит. У него был новенький «Порше» спортивной модели, роскошная квартира на бульваре Уилшир, полный шкаф костюмов от Бриони и, разумеется, целый гарем красивейших женщин. Ведя жизнь плейбоя и повесы, Макс не был способен справиться с действительно серьезным делом и оттого занимался в основном восходящими звездочками и актрисами среднего уровня, в то время как Фредди вел дела талантливейших суперзвезд, популярнейших сценаристов и знаменитейших режиссеров.

Тут Фредди улыбнулся, но, хотя он был в машине один и никто не мог его видеть, на лице его не дрогнул ни один мускул. Макс определенно полагал себя умнейшим парнем, и до поры до времени Фредди не спешил его в этом разубеждать. Он ни разу не показал того презрения, которое испытывал к партнеру, предоставив Максу считать себя пупом земли, шишкой на ровном месте и средоточием Вселенной. На самом же деле Макс был полным ничтожеством; как он ни пыжился, как ни распускал хвост и ни раздувал щеки, ни на что путное он не годился. И думать об этом Фредди было даже приятно. Больше того, такое положение дел, когда он мог действовать незаметно, из-за кулис, предоставив этому расфуфыренному дураку отвлекать на себя внимание прессы, вполне устраивало Фредди Леона.

В последнее время, однако, наметилась кое-какая проблема. Фредди Леон всегда гордился тем, что еще никому не удалось обвести его вокруг пальца. Не удалось это и Максу, хотя такую попытку он сделал. Буквально на днях Фредди узнал, что его партнер ведет тайные переговоры с одной крупной киностудией, где ему было обещано хорошее место. И Фредди ни секунды не сомневался, что, как только Макс получит его, он не колеблясь бросит МАА, а свою долю в агентстве постарается продать как можно дороже.

Что ж, пусть помечтает, решил Фредди. У него были свои планы на будущее, и он не собирался отказываться от них, что бы ни случилось. Что касалось Макса Стила, то он был предателем, обыкновенным паршивым предателем. А как следует поступать с предателями, Фредди знал очень хорошо.

Не подозревая, что Фредди многое известно о его планах, Макс Стил преспокойно заканчивал обильный ленч в «Решеточке». За столом с ним сидела потрясающе красивая шведка — топ-модель из Нью-Йорка, очень похожая лицом и манерами на молодую Грейс Келли.

Звали ее Инга Круэлл. Она мечтала стать кинозвездой.

Маке Стил мечтал забраться в ее тонкие кружевные трусики.

Таким образом, у каждого была своя цель, от которой ни Макс, ни Инга не собирались отступать.

— В общем, ты понимаешь, — сказала Инга, когда они сидели за бескофеиновым капуччино. — Я не хочу повторить ошибку Синди. Она с самого начала получила одну из главных ролей и не справилась. Я бы не хотела сразу играть главную роль, так что…

И она выразительно посмотрела на Макса, поигрывая маленькой серебряной ложечкой.

«Поразительное самомнение у этих баб, — подумал Макс Стил. — Конечно, Инга красива, этого у нее не отнимешь, но с чего, черт возьми, она решила, что может играть, да еще главную роль, в то время как в Лос-Анджелесе полным-полно молодых талантливых девчонок, которые отлично обучены и подготовлены, но не могут попасть даже на прослушивание?»

— Очень правильное решение, — сказал он вслух. — Пожалуй, я с тобой согласен.

Макса нельзя было назвать красавцем в полном смысле слова, однако в свои сорок два года он сумел сохранить изрядную долю мальчишеского задора и обаяния. Кроме того, у него были густые, чуть вьющиеся каштановые волосы, живые карие глаза и подтянутое, мускулистое тело. И, разумеется, стиль — море стиля, океан стиля, который и помогал ему покорять женские сердца. Его репутация отчаянного плейбоя была известна всему Лос-Анджелесу.

— Элла поступила совершенно правильно, — задумчиво добавила Инга, водя тонким белым пальцем по ободку фарфоровой чашки. — Она очень хорошо смотрелась в фильме с Барброй Стрейзанд.

Это был уже второй их совместный ленч, и Макс считал, что отменно справляется со своей ролью. Он был только агентом, Инга — потенциальной клиенткой. Ничего личного, никаких намеков, никаких предложений. Вместе с тем Макс был совершенно уверен, что к этому времени надменная шведка, привыкшая считать всех мужчин слюнявыми идиотами, уже должна задуматься, почему он не предпринимает никаких шагов, чтобы уложить ее с собой в постель.

— Элла — умная девушка, — сказал он самым нейтральным тоном. — Она умеет хорошо работать.

— Я тоже буду много работать, — сказала Инга, и на ее безупречное лицо легла гримаска болезненной сосредоточенности. — Я могу даже начать заниматься в актерском классе, если ты считаешь, что это необходимо.

«Нет, лапочка, — подумал Макс. — Тебе это совершенно ни к чему. Зачем тебе вообще приспичило сниматься в кино? Ты была отличной моделью — вот и оставайся ею».

— Да, — серьезно кивнул он. — Это неплохая идея.

— Ты такой умный, Макс, и так мне помогаешь, — произнесла Инга, как бы невзначай кладя свою прохладную руку на его запястье.

«Вот и первый шаг», — подумал Макс, стараясь ничем не выдать своего торжества.

— Послушай, детка, — сказал он, вложив в свой голос как можно больше искренности, — я действительно хотел бы тебе помочь. Я направлю тебя к одному режиссеру, который кое-чем мне обязан. Может быть, если ты ему понравишься, мне удастся убедить его сделать несколько проб.

— Для фильма?

— Да, для фильма. Ему надо знать, как ты будешь выглядеть на пленке.

Инга расхохоталась так, словно Макс сморозил какую-нибудь глупость.

— Ты же видел мои фотографии, Макс, — сказала она сквозь смех. — И ты знаешь, как я выгляжу на пленке. Я великолепна, — без тени сомнения добавила она. — Пленка просто обожает меня!

— Одно дело — фотография, а другое дело — кино, — возразил Макс, продолжая дивиться ее самомнению. — У киносъемки есть свои особенности. Вот ты упомянула Синди… Да, разумеется, она сногсшибательно красива и действительно неплохо смотрелась в фильме. Но самое главное заключается в том, что она так и не сумела выразить на экране чувства. У нее на лице не было написано ровным счетом ничего, а в кино это самое главное. Зритель должен сопереживать героине.

— Именно поэтому я не хочу играть в моем первом фильме главную роль, — заявила Инга с таким видом, словно ее уже осаждали толпы продюсеров с самыми лестными предложениями.

«Вот дубина шведская!»— выругался про себя Макс.

— Я мог бы организовать для тебя что-то вроде презентации, — сказал он вслух, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно естественней и небрежней — пусть Инга думает, что он клюнул. — Скажем, небольшой прием у Леона…

— У твоего партнера?

— Да. Приемы, которые он устраивает, знамениты на весь Лос-Анджелес. Они не особенно многолюдны, но для тех, кого на них приглашают, они значат очень и очень много.

— Очень хорошо, — кивнула Инга. — А я могу прийти к Леону со своим женихом?

«Это еще что за новости такие?»— удивился Макс. О женихе Инги он слышал впервые.

— Я не знал, что ты помолвлена, — несколько раздраженно заметил он.

— Мой жених живет в Швеции. Завтра он прилетает, чтобы провести со мной два дня в отеле «Бель-Эйр». Потом он вернется домой, — обстоятельно пояснила Инга. При этом ее скандинавский акцент неприятно резанул слух Макса, и он мстительно подумал, что это еще одно препятствие для успешной кинокарьеры Инги.

— Вот как… — задумчиво проговорил Макс. — А чем занимается твой жених?

— Он бизнесмен. Очень успешный и процветающий, — ответила Инга. — Мы знаем друг друга еще со школы.

Но подобные детали Макса совершенно не интересовали.

— А когда ты собираешься вернуться в Нью-Йорк? — спросил он, гадая, хорошо ли Инга берет минет.

— Вероятно, на будущей неделе, — сказала она. — Мне все время звонят из агентства, спрашивают, когда я вернусь, но я сказала, что останусь в Лос-Анджелесе до тех пор, пока не решится вопрос с моей ролью.

— Что ж, неплохо, неплохо… — пробормотал Макс, решив, что Инга вряд ли умеет сосать как следует. Красивые девушки обычно брезговали оральным сексом, оставляя эту грязную работенку своим менее везучим подругам. — Что касается делового ужина; то должен тебя предупредить: никаких женихов, — добавил он. — Оставь своего викинга в отеле.

— Нет проблем, — спокойно отозвалась Инга. Макс щелкнул пальцами и потребовал счет. Подписав его, он спрятал «Паркер»с платиновым пером в карман и слегка сдвинул брови. «Значит, у нее есть жених, — подумал он. — Похоже, я здесь только даром время трачу».

Но, посмотрев на шведку, он передумал. У Инги был такой взгляд, какой бывает у всех девушек, мечтающих стать кинозвездами.

— Что ж, пора возвращаться к делам, . — сказал он, вставая.

Инга тоже поднялась. На ней были белые слаксы в обтяжку и тонкая розовая кофта из чистой ангоры, мягко облегавшая ее небольшие, безупречной формы груди. Макс знал, что они у нее именно такие — никакого силикона, — поскольку видел разворот в «Вог», где Инга позировала обнаженной. Макс даже вспомнил имя фотографа — это был Хельмут Ньютон, прославленный волшебник света и объектива. «Вог» посвятил Инге целых восемь страниц, но больше всего Максу запомнилась одна, где предмет его нынешнего вожделения был одет только в черные чулки, черный узкий пояс для чулок и туфельки на высоких каблуках. Инга стояла, расставив длинные стройные ноги на ширину плеч, а рядом, похабно осклабясь, сидел огромный датский дог.

Иными словами, девочка была классная, и Максу еще сильнее захотелось затащить ее в постель и заставить рыдать от страсти. Что ж, у него есть средства заставить эту шведскую сосульку сделать все, что он пожелает.

И это будет скоро, очень скоро.

Даже несмотря на наличие жениха. Макс был уверен, что осечки не будет.