Влюбленная герцогиня

Глава 16 Спальня отвергнутой женщины

Кароле Перуинкл было не до отдыха. Да, она полулежала на кровати, но стиснув зубы и дрожа от ярости. Ее презренный, нелюбимый, коварный муж не только проигнорировал ее, забыв поздороваться или попрощаться, он был повинен в совершенно непростительном грехе.

— Изверг! — тихо, чтобы не услышала служанка, шептала Карола. — Сатана! Дьявол!

Она замолчала, глядя на смятое шелковое покрывало. Когда раздался легкий стук, горничная поспешила открыть дверь. Она остановилась на пороге, загораживая хозяйку. Но Карола узнала голос и быстро села.

— Пожалуйста, входи.

— Добрый вечер, — сказала Эсма. — Я увидела свет под твоей дверью и решила узнать, как обстоят дела с нашим маленьким планом.

— Никак. — Карола расстроенно взглянула на подругу. — Таппи влюбился.

— Правда? В кого?

— В Джину!

Эсма фыркнула.

— Тут он ничего не добьется.

— Конечно, не добьется. Кому он нужен, кроме меня, этот мерзкий, испорченный негодяй. А все потому, что я такая дура. Он не интересуется мною, потому что я ничего не знаю про форель.

— Про форель? — удивленно спросила Эсма.

— Я читала книгу о тритонах, поскольку он всегда про них говорит. Карола указала на стол. — «Руководство по приготовлению тритонов, лягушек и ящериц». А он тритонов даже не упомянул. Вместо этого Джина стала обсуждать с ним разведение форели. Ты знаешь, что последние несколько лет она разводила в Гертоне речную форель?

— Никогда об этом не слышала.

— Так вот знай. Кажется, рыба погибла от какого-то заболевания или чего-то в этом роде. Если бы я выглядела переживающей и знающей о форели, у меня был бы шанс, — стенала Карола. — Но я приготовилась к разговору о тритонах. А он даже не упомянул про ящериц!

— Ты себя недооцениваешь. У тебя прекрасная гладкая кожа. И великолепные локоны. — Эсма накрутила на палец ее мягкую прядь. — Взгляни! Ты просто мечта парикмахера. Джина хотела бы иметь короткие волосы. Ты выглядишь как херувим.

— Ну и что? Он даже не замечает меня. После ухода Джины он только и говорил, насколько она умная. А я дура. Со мной скучно. — Глаза у Каролы наполнились слезами. — Я прошла через всю гостиную, чтобы поговорить с ним. Даже была готова выслушать его утомительные рассказы о тритонах! И что он делает? Влюбляется в мою подругу! Изверг!

— Они все изверги.

— Но я люблю его! — По щекам Каролы покатились слезы. — Он скучный, жестокий…

— Всегда говорящий о тритонах, — вставила Эсма.

— Всегда говорящий о тритонах человек, но он мой. И я хочу вернуть его!

— В таком случае ты должна присутствовать на трапезах. Леди Троубридж поменяла гостей местами, и я сидела напротив бедняги. Думаю, пустой стул рядом с ним отнюдь не увеличил его интереса к тебе.

— Я пыталась беседовать в гостиной. Но он все время только и говорил, как ему было интересно с Джиной, потому что она все знает о разведении форели. В конце концов я дала ему пощечину!

— Мне все ясно, кроме одного: почему ты ударила беднягу Таппи?

— Он меня оскорбил, — процедила сквозь зубы Карола.

— И что же он тебе сказал?

— Вначале он говорил о Джине, а потом, как будто сам этот факт не был оскорблением, сделал ужасное замечание.

— Какое?

— Сообразив наконец, что я подстриглась, он заявил, что длинные волосы Джины — это одно из лучших ее украшений.

— Очень неосмотрительно с его стороны, — нахмурилась Эсма.

— Потом он спросил, не набрала ли я вес.

— Но ведь ты его не набрала, не так ли?

— Конечно, нет. Только он все время смотрел на мою грудь, и сейчас я думаю, что это твоя вина. Ты велела мне надеть красное платье, а оно слишком открытое и подчеркивает мою полноту, — всхлипнула Карола.

— Значит, он смотрел на твою грудь? И потом спросил, не поправилась ли ты?

— Да. Я ответила, что не поправилась, тогда он сказал, что фигура у меня, должно быть, изменилась с возрастом.

Эсма глубоко вздохнула.

— Ты вела себя правильно, Карола, он заслужил пощечину.

— Мне следовало пнуть его ногой. Сначала влепить пощечину, а затем ударить ногой!

— Тем не менее его поведение кажется мне странным, — задумчиво ответила Эсма. — Грубость не в характере Таппи.

— Возможно, у него случайно вырвалась правда. Я старею. Сморщилась, как чернослив, и слишком растолстела.

— Хватит! Он говорил вздор. Никакой ты не чернослив, скорее уж восхитительная слива, которую так и хочется съесть. — Эсма дернула подругу за локон. — Если бы у меня были такие волосы!

— А я бы предпочла твою внешность. Ты на голову выше, и это делает тебя элегантной. Я выгляжу коротыш кой. Мне не на что надеяться, он совсем не обращает на меня внимания.

— Карола Перуинкл! — сказала Эсма, улыбаясь. — Наоборот; мы делаем успехи. Я хочу, чтобы завтра ты надела платье с еще более глубоким вырезом и пофлиртовала с другим мужчиной. На глазах у Таппи.

— Не хочу. Во флирте я не сильна.

— Разумеется, ты справишься, это заложено в женщине природой. С кем бы ты хотела флиртовать?

— Ни с кем. — Потом Каролу осенило. — Наверное, с мужем Джины. Герцог довольно красив, правда?

— Правда. И у него приятный смех.

— Ну, Эсма! — возмутилась подруга, — Не знаю, как ты могла приобрести такую репутацию! Похоже ты не замечаешь в мужчине ничего другого, кроме ширины его рук.

— Просто я считаю, что руки мужчины говорят обо всем остальном. — Эсма лукаво подмигнула. — Хочешь, я одолжу тебе Берни? Он загорается от флирта, как хворост, но в то же время не воспримет это серьезно.

— Разве он не твой?

— В настоящий момент Берни думает, причем справедливо, что он слишком глуп для меня, чтобы рассматривать его как сексуального партнера. Если он вообще думает. Умственные способности этого джентльмена весьма ограниченные.

— Лучше я пофлиртую с Невилом. В конце концов, он уже знает о нашей интриге. Я отправлю ему записку, и мы начнем прямо за завтраком.

Эсма поцеловала подругу в щеку.

— Ты пахнешь как персик. — И она направилась к двери.

— Спасибо тебе, — сказала ей вслед повеселевшая Карола.

— Не стоит благодарности.

Выйдя в коридор, Эсма тут же налетела на мужчину.

— Извините, — прозвучал над ее головой холодный голос.

Чтобы устоять на ногах, она прижалась к стене, но быстро выпрямилась и сделала реверанс.

— Вам нет нужды извиняться, милорд. Я сама должна была смотреть, куда иду.

Наконец она не выдержала и посмотрела на него. Зачем ему такие синие глаза? Они слишком красивы для мужчины.

— Чья это комната? — недовольно проворчал он. — И что это за великая благодарность?

Эсма окинула его ледяным взглядом, которым успешно пользовалась многие годы.

— Великая-превеликая. Могу только пожелать, чтобы и вам когда-нибудь выпало такое счастье. — Она хотела обойти его, но он вытянул руку, загораживая проход. — Лорд Боннингтон?

Ее взгляд мог бы испепелить кого угодно, однако Себастьян, никогда не испытывавший перед ней робости, остался жив.

— Вы должны прекратить свои визиты в спальни мужчин. Вдруг кто-нибудь, кроме меня, увидит, как вы покидаете мужскую спальню? Ваша репутация и так уже висит на волоске.

Эсма начала закипать от ярости, но она никогда не показывала мужчине свой гнев или другое истинное чувство.

— Мужчина или женщина? — проворковала она.

— Что? — опешил Боннингтон.

— Кто меня увидит, мужчина или женщина?

Он скрипнул зубами.

— Мужчина!

Она взглянула на него, досчитала про себя до сорока, потом чуть заметным ленивым движением плеч слегка приспустила корсаж, и без того едва прикрывающий ее грудь.

— Не трудитесь отвечать. Полагаю, вы способны откупиться от любой неприятности. Джентльмену очень повезло.

Эсма одарила его соблазнительным взглядом.

— Я всегда плачу свои долги.

Хотя внутри у Эсмы все кипело, на лице не мелькнула даже тень гнева. Она старалась придумать еще какое-нибудь дерзкое замечание, когда лорд протянул руку и на миг прикоснулся к ее щеке.

— Не надо.

В коридоре наступила абсолютная тишина.

— Что не надо?

— Не делайте этого. Нет необходимости. Сексуальная аура спала с нее, как тяжелый плащ.

— Вы совершенно ясно выразили свои чувства, милорд. Вам не стоит опасаться, что я попытаюсь соблазнить вас.

Черт бы побрал эти синие глаза! Они умоляли, стараясь унять ее гнев. Потом он вдруг схватил Эсму за плечи и медленно-медленно потянул к себе, не спуская с нее глаз. И она пошла к нему, словно кролик под взглядом удава.

Их поцелуй длился до тех пор, пока Эсма не почувствовала его руки на своей груди и не осознала, что дрожит, готовая застонать… Она мгновенно пришла в себя и так резко отпрянула, что ударилась головой о стену.

— Извините.

Что-то ушло из его глаз, они стали опять голубыми.

— Это мне следовало бы извиниться. За то, что я задержал вас, — закончил он.

Порыв ярости заглушил неистовый стук ее сердца.

— Я могу понять, что вы считаете мой долг аннулированным, милорд?

Эсма присела в глубоком реверансе, уверенная, что ее грудь теперь полностью видна.

— Пожалуйста, не надо, — сказал он нетвердым голосом.

Опять возникло то странное ощущение, как будто вокруг исчезли все звуки.

— Я должна идти, — спокойно ответила Эсма.

Она прошла мимо, не удостоив его взглядом, и побежала по коридору.