Влюблённые

2

Дев почти не изменился, но в нем появилось что-то новое. Густые темные волосы по-прежнему имели золотистый отблеск. Кожа загорела от работы на свежем воздухе. Он был таким рослым, что ей приходилось задирать кверху голову, несмотря на туфли на высоких каблуках, которые она надела сегодня. Однако сейчас он выглядел более солидно. Теперь это был крепкий красивый мужчина. Но больше всего изменились глаза: у него пропал тот загнанный взгляд, который так беспокоил ее в прошлом. Теперь глаза выражали усталость и отрешенность.

С первого же взгляда его карие глаза прожгли глубокую и болезненную рану в ее сердце. Ей это мгновение запомнилось на всю жизнь. Когда он первый раз посмотрел на нее, она разлила кофе почти по всему столу. Дев попытался ей улыбнуться ободряюще, хотя было видно, как он устал. Под его глазами залегли глубокие тени, а молодое лицо пересекали глубокие морщины.

Мэган с трудом смогла записать его заказ. Ее просто заворожили глубокий хрипловатый голос и сильное, притягательное лицо. Отдав заказ на кухню, она начала расспрашивать Филис, старшую официантку, которая работала в кафе дольше нее, трудившейся там всего лишь две недели.

— Дев? — Быстрые темные глаза Филис сразу же сфокусировались на мужчине, который сидел в другом конце почти пустого кафе. — Да, он постоянно бывает здесь уже почти два года. Правда, сейчас он отсутствовал парочку недель. — Она перевела глаза на Мэган, и в них зажегся насмешливый огонек. — Ничего себе парень, ты согласна? Он что, тебя заинтересовал?

— Нет, нет, — быстро возразила Мэган. — Он… просто он… Он так выглядит…

— Да, я понимаю тебя. — Материнский инстинкт Филис сразу же взял верх. — Да, он выглядит усталым и слишком худым. Как будто этот мальчик взвалил на свои плечи непосильный груз всего мира. Кстати, у него прекрасные плечи, — добавила она, бросив на Мэган еще один лукавый взгляд. — Ты знаешь, у него неплохие черты лица. Сильная, крепкая челюсть, хороший рот. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?

— Нет… я просто подумала… — Мэган зарделась. — Кроме того, он несколько староват для меня, как ты считаешь?

— Я понимаю, девочка, — захихикала Филис, — что тебе всего лишь девятнадцать, но пусть его глаза не вводят тебя в заблуждение, ему не так уж много лет.

Мэган снова посмотрела на Дева. Тот старательно изучал какие-то бумаги, разложенные на столике. Со своего места она не видела его усталых глаз, и он показался ей гораздо моложе. Она подумала, как привлекательны его густые темные волосы и трогательная впадинка на сильной шее.

— Он всегда так сидит? Где-то в уголке, один и перед ним куча бумаг?

— Угу. Схемы, графики и цифры. Я, правда, не знаю, чем он занимается, — пожала плечами Филис. — Я никогда не спрашивала. Он почти не разговаривает, а мне не хочется навязываться.

— У него такие глаза, что по ним не узнаешь ничего, кроме того, что он сам захочет сказать! — произнесла совсем тихо Мэган, даже не заметив, что вслух выразила свои мысли.

После этой встречи и впервые после того, как устроилась на работу в это маленькое кафе, Мэган с нетерпением стала ожидать начала работы. До этого она просто желала доказать себе, отцу и самой Филис, что она не избалованная девица, не знающая, с какой стороны подойти к клиенту или как правильно убрать со стола. Каждый день Мэган гадала: придет ли Дев в кафе сегодня, взглянет ли он на нее, подарит ли ей эту мимолетную слабую улыбку и сможет ли она заметить какие-нибудь изменения в этих усталых, а иногда пустых глазах?!

Мэган иногда даже думала о нем на занятиях. Два дня в неделю она перебегала из одного помещения в другое, и так продолжалось с рассвета до полной темноты! Свое расписание она составила так, чтобы работать в кафе три дня в неделю и еще в уик-энд. Обычно у нее ни на что не хватало времени, и она старалась ничем не нарушать этот сумасшедший ритм жизни. Но этот парень ухитрился вкрасться в ее мысли. В какой-то момент ей показалось, что она спутала два своих различных мира. Это случилось, когда она, наливая кофе, взглянула на бумаги, лежавшие перед ним.

— Что-то не так?

Она заморгала и увидела, что он с любопытством смотрит на нее.

Мэган снова взглянула на лист бумаги, как бы желая убедиться, что он не исчез или не превратился в обычные деловые бумаги или какое-то письмо, затем перевела взгляд на Дева.

— Это вертикальный разрез почвы?

Он тоже с любопытством посмотрел на нее. Его поразило, что сегодня она вышла за рамки обычного общения; до сих пор Мэган ограничивалась только тем, что приветствовала его и брала заказ.

— Да, — наконец ответил он ей. — Мы здесь брали образцы фунта.

— Ой, — выдохнула она с облегчением. Он вопросительно поднял на нее глаза. — Я уже решила, что мне все это только мерещится.

— Мерещится срез земли? — продолжал он вопросительно смотреть на нее.

— Я занимаюсь физической географией, — вздохнула Мэган, — или можно сказать, что это она занимается мной, — добавила она, улыбаясь.

Он вдруг понимающе тоже ей улыбнулся:

— Вы, наверно, слишком много зубрили в прошлый вечер?

Какое-то мгновение она не могла ему ответить. Эта улыбка так разительно отличалась от тех вежливых, но официальных, которые он дарил ей, когда она наливала ему кофе. Она совершенно изменила его лицо: оно как бы озарилось теплым светом.

— Наверное, слишком много зубрежки и мало понимания, — наконец нашлась она.

Его реакция была адекватной. Он с интересом поддержал разговор.

— А где вы учитесь?

— В университете в Сан-Диего.

— Сан-Диего? Я тоже там учился. — И опять эта великолепная улыбка.

Она указала на кипу бумаг на столе.

— Вы снова заняты домашними заданиями? Он посмотрел на бумаги, потом опять на нее.

Мэган знала, как завлекательно подергиваются уголки ее губ. И вдруг он расхохотался. Это не был громкий и раскованный смех, скорее — негромкое хихиканье, но все равно это был смех. Мэган почувствовала, как у нее по спине пробежали мурашки. Казалось, что он сам был поражен тому, что смеется.

— Так, сейчас я угадаю, — протянул он. — Профессор Экерт?

— Вы хотите сказать, что он так мучает не только меня? Что он всегда был таким?

Снова смех. На этот раз ему стало вроде бы легче смеяться, но он все еще продолжал удивляться своей реакции.

— Я могу сказать, что он… возлагает на своих учеников… слишком большие надежды.

— Я же не специалист по камням, почве и так далее. Я люблю рисовать, — вздохнула Мэган. — Было бы совсем неплохо, если бы я понимала хотя бы половину того, о чем он говорит. К тому времени, когда до меня доходит трудное слово из пяти слогов, которое он так легко преподносит нам, я уже отстаю от его речи на три подобных слова. Мне трудно разобраться в этом. — Она показала на диаграмму. — Хочу сказать, что приблизительно я догадываюсь, что они должны изображать слои почвы, горизонт и тому подобное. Но все эти «В» переходят в «С», честное слово, это выше моего понимания…

Она замолчала и с отвращением пожала плечами.

Он по-доброму ей улыбнулся. Потом перевернул лист бумаги, на котором были написаны какие-то цифры, и на его обороте что-то нарисовал быстрыми и уверенными штрихами. Он пододвинул к ней листок, и Мэган увидела, что он изобразил столбик, разбитый на слои разной толщины.

— Если вы умеете рисовать, то вам лучше представить себе ярус или горизонт в цветовой гамме. — Он показал на нижний слой. — Можно представить себе этот слой в виде чистого синего цвета, там будет твердый камень, и цвет тоже будет чистым, без всяких примесей. Следующий будет… ну, как бы это сказать, сине-зеленым, но в нем все равно останется больше синего цвета, и все же он будет отличаться от первого слоя из-за примеси зеленого. Следующий — тоже сине-зеленый, но там будет больше зеленого, чем синего. И потом настоящий зеленый цвет, в котором почти невозможно отметить присутствие синего цвета.

Мэган уставилась на рисунок.

— Вы хотите сказать, что это все напоминает как бы ступеньки? И изменение оттенков… постепенный переход от одного цвета к другому?

Он утвердительно кивнул головой.

— Теперь что касается почвы: там могут появляться различные элементы — поташ, кремнезем и множество других примесей, в зависимости от климата и других условий. Вот вам и переход.

— Значит, «В переходит в С» просто означает, что почва В постепенно переходит в своем составе в почву С, а цифры показывают, насколько много там намешано разных минералов и других примесей.

Он улыбнулся еще шире.

— Или, если вам так легче понять, синий переходит в зеленый.

— Но теперь я все поняла, — не сводя с него глаз, сказала Мэган.

— Наверно, потому что я не употреблял длинных слов, состоящих из пяти слогов, — хитро ухмыльнулся он.

Мэган уставилась на бумаги, лежащие перед ним.

— И вы все это делаете по своей воле?

— Мне за это платят. Я геолог, — хмыкнул он в ответ.

Она не отводила от него взгляда.

— Да, наверно, кому-то приходится заниматься подобной работой. — Она еще раз посмотрела на рисунок, который в несколько минут прояснил ей все непонятное, над чем она билась долгие ночные часы.

— Мне кажется, что я никогда всерьез не задумывалась над этим. И кто же вам платит?

Он улыбнулся ее наивному вопросу.

— Разработчики, строители. И иногда правительство, — пожал он плечами. — Они говорят мне, что желают построить и где, а я им объясняю, целесообразно ли строить здание на этом месте и как долго оно простоит.

Ее позвали из кухни — заказ был готов, и Мэган побежала, чтобы забрать блюдо. Она понимала, что слишком много времени провела у его столика. Когда девушка вернулась с тарелками, он посмотрел на нее, как бы что-то решая для себя.

— Вам действительно трудно сладить с курсом Экерта, Мэг?

Она догадалась, как он узнал ее имя, — оно было написано на значке, прикрепленном к ее униформе. Но ей показалось удивительным, как легко оно соскользнуло у него с языка. Она помедлила, а потом ответила:

— Из-за него мой средний выпускной балл будет просто ужасным!

— Я… — Он замолчал, опустил глаза, переставил тарелку, отложил нож и снова взглянул на нее. — Я бы мог немного помочь вам, если вы не против.

Вот так все и началось. Они проводили вместе долгие часы, он терпеливо объяснял ей трудные места, задавал вопросы. Мэган просто поражалась его такту. Он никогда не подсмеивался над ее знаниями, никогда не бранил, когда она что-то забывала. Он снова повторял с ней все с самого начала и подсказывал, как лучше всего запомнить множество скучных для нее вещей. После двух недель занятий материал курса, который раньше казался ей сплошной абракадаброй, стал понемногу проясняться.

Дни, проведенные вместе, постепенно перешли в недели, и даже когда стало ясно, что его помощь больше не требуется, Мэг не хотелось прерывать их встречи. Ей казалось, что он чувствует то же самое. По мере того как сокращалось время, отводимое на занятия, их разговоры обо всем другом стали гораздо продолжительней. Он рассказывал ей о замечательных днях учебы в университете в Сан-Диего, о жизни в студенческом городке, о своей работе и о том, куда она забрасывала его.

Вскоре Мэган поняла, что, несмотря на часы, проведенные вместе, она мало что знает о нем. Ему было примерно двадцать семь или двадцать восемь лет. Ей он казался взрослым мужчиной. Девлин Кросс был симпатичным, и, как она поняла на собственном опыте, у этого парня хватало терпения учить других людей тому, в чем он сам прекрасно разбирался.

Когда она заставляла Дева смеяться, то чувствовала себя волшебницей, сотворившей чудо! Каждый раз, когда он начинал смеяться, на его лице проступало изумление собственным поступком. Мэг невольно задумывалась над тем, какую же сложную жизнь он вел, если простой смех казался ему чудом! У нее все время было такое чувство, что Дев находится в ловушке и что-то, с чем он не в состоянии справиться, не отпускает его.

Ей хотелось попросить его разрешить помочь ему, ведь он помог ей. Но она прекрасно понимала, что получит в ответ вежливый отказ, как бывало всегда, когда она пыталась перейти на личные темы. Ей было обидно до слез, тем более что она почти все рассказала ему о себе — о мечтах, надеждах, разочарованиях, даже о боли, которая не оставляла ее уже четыре года со времени потери матери.

Когда он обнял Мэган в первый раз — молча, но очень крепко, — она почувствовала, как он задрожал: ему хотелось и успокоить ее, и убежать — в одно и то же время.

Чтобы помочь с учебой, Дев иногда приходил в ее маленькую квартирку. В первый свой визит он с любопытством стал разглядывать ее рисунки: пейзажи, наброски людей, животных.

Некоторые из них были в аккуратных рамочках, другие же просто в беспорядке прикреплены к стенам, но казалось, что в этом был какой-то замысел. Наброски были динамичными, от них исходила энергия. Он сразу оценил их.

— У вас все получается хорошо, — сказал он без всякого удивления, будто зная все заранее и только подтверждая свое мнение. — Вы добьетесь всего.

Ее тогда поразило выражение его лица — жадный и алчущий взгляд. Но он быстро опустил ресницы, и она решила, что ошиблась. Все это ей просто показалось.

Мэг ясно помнила тот вечер, когда Девлин пришел, чтобы помочь ей подготовиться к экзаменам по географии, помнила ту минуту, в которую она впервые поняла, что с ней случилось. В тот момент, когда Дев наклонился, чтобы поднять стакан, и джинсы обрисовали его сильные бедра и мускулистые ягодицы, она вдруг почувствовала что-то необычное. Боже! Наконец-то. Ее сердце билось как у пойманной птицы, а по всему телу разлилось удивительное тепло. И все потому, что Девлин Кросс просто сделал какое-то движение. Он, наверное, собирался поцеловать ее. Мэг была в этом уверена, еще она была уверена в том, что он прочитал ее мысли. Но Дев отодвинулся от нее со стоном, который почти разбил ее сердце.

— Дев?

— Прости меня, Мэг, — хрипло сказал он и отошел от нее.

— Пожалуйста… — Мэг замолкла и перевела дыхание. Ее поразило его лицо. Когда он услышал нотки просьбы в ее голосе, на его лице появилось выражение мучительной боли.

— Боже мой, Мэг, — простонал он, остановившись, и с трудом сглотнул. — Мне нужно идти. — Резко повернулся, хотя обычно его движения были плавными, в одно мгновение пересек маленькую комнатку и рывком открыл дверь. В последний момент он посмотрел на нее и тихо шепнул: — Все будет хорошо, Мэг.

И исчез. Мэг продолжала смотреть на закрывшуюся за ним дверь и думала: почему его слова прозвучали для нее как прощание.

Прошло несколько дней. Она была как в тумане и даже не помнила, как сдала самый сложный экзамен. Вскоре Мэг поняла, что его слова и были прощанием. Дни шли своим чередом, но Дев не появлялся. Что-то случилось? Может, воспоминания, которые не оставляли его в покое, все-таки настигли его? Куда он пропал?

В конце концов, на исходе второй недели она решилась написать короткую записку: «Дев, я получила 9. Спасибо. Мэг».

Быстро, чтобы не передумать, она переписала на конверт адрес из телефонной книги, сделала пометку: «Вручить в руки адресату» и отослала письмо. Через четыре дня, в конце своей рабочей смены, когда она разговаривала с Филис, та вдруг замолчала и посмотрела через плечо Мэг.

— Не оборачивайся, детка. Пришел твой симпатичный учитель, но что-то он выглядит слишком нервным!

Мэг про себя отметила, что он выглядит ужасно! Глаза запали, и под ними легли густые тени. Казалось, что он похудел килограмма на четыре. При его-то росте! Девлина никогда нельзя было назвать откормленным, куда еще больше бы худеть. Волосы спутаны. Было видно, что он не брился несколько дней. На нем были темные брюки и серая рубашка, которая имела такой вид, будто он в ней спал. Но по его лицу ясно читалось, что он вообще не видел подушки несколько дней.

Дев стоял снаружи за стеклянной дверью и уже собирался уходить, но, сделав несколько шагов, остановился и нерешительно вернулся к кафе. Он еще раз помедлил перед дверью, потом снова повернулся спиной, сгорбился и, не глядя, поднял руку, как бы стараясь найти опору. Он уперся в стену и прислонился к ней.

— Детка, иди, — сказала ей Филис. — Сделай это до того, как он потерпит поражение и уйдет.

— Или же победит и уйдет, — ответила Мэг дрожащим голосом.

Она пошла к выходу и широко распахнула дверь как раз в тот момент, когда он, наверное, принял какое-то решение.

Казалось, что его действительно придавил груз всего земного шара. Встав рядом с ним и тихонько прикрыв дверь, Мэг прикусила губу и перевела дыхание.

— Дев?

Он застыл, не поворачивая головы.

Потом, все еще придерживаясь за стену, он осторожно повернулся, как будто движения причиняли ему боль. После нескольких секунд напряженного молчания он заговорил, в голосе звучала та же тоска, что застыла и в глазах.

— Я пытался, Мэг, — прошептал он.

— Пытался… что?

— Держаться от вас подальше.

— Почему, Дев?

— Я… — Он не решался что-то объяснить ей.

— В чем дело, Дев? Что вы хотите сказать мне? — Он снова открыл рот, но после первых же слов Мэг поняла, что он собирался сказать ей совершенно не то.

— Я… получил вашу записку. Поздравляю!

— Это я вас должна благодарить! Я бы никогда не смогла сдать этот экзамен без вашей помощи.

У нее задрожал голос, она еле сдерживала слезы. Он пожал плечами, движение было очень резким из-за того, что напряжение не оставляло его.

— Все равно у вас все было бы нормально.

— Может быть, но я не получила бы такой хорошей оценки. Спасибо вам.

— Пожалуйста…

Этот разговор помог ему, он смог оторваться от стены.

— Я хотел… Я подумал, может быть… — Он терзал свои густые волосы. — Вы не будете против, если мы пойдем и отметим это событие?

Слова как бы вырвались помимо его воли. Мэг так и не поняла, выиграл ли он или проиграл молчаливую битву с самим собой. Именно поэтому она помялась перед тем, как ответить, хотя сердце ее возликовало от его приглашения.

— Не похоже, чтобы вам сейчас хотелось что-либо отмечать!

Он грубо и сердито хмыкнул:

— Я знаю. Поверьте мне, что я уже все знаю.

Мэг смотрела на него и решала, можно ли сказать ему, о чем она думала. Наконец она произнесла:

— Вы мне напоминаете человека, которому очень плохо, такое впечатление, будто вы в капкане!

Что-то темное и болезненное промелькнуло в его глазах.

— Леди должна получить медаль за догадку! — пробормотал он.

Мэг почувствовала, как холодная металлическая лапа сильно сжала ее сердце. И эта лапа сжимала его все сильнее и сильнее при виде страданий Дева.

— Что бы это ни было… Дев, разве вы не можете расслабиться хотя бы на мгновение? Пожалуйста, Дев. Вам необходимо немного пожалеть себя.

— Как вы думаете, что я собираюсь сейчас сделать? — хрипло произнес он. — Каждый раз, когда я приходил повидать вас… Вы для меня единственный светлый луч… — Он замолчал и отвернулся.

Мэг коснулась его руки и осторожно заставила повернуться к ней.

— Мне кажется, что я все понимаю.

У него широко раскрылись глаза, и он уже не старался скрыть свою боль. Через мгновение Девлин глубоко вздохнул:

— Вы правы. Иногда вы бываете такой мудрой, Мэг, мне так нужна ваша мудрость. В другие моменты вы такая энергичная, целеустремленная.

— Вам это тоже не помешало бы, — прошептала она.

— Да! — хрипло сказал он, словно ему было трудно признаться в этом.

— Дев! — Не в силах больше сдерживаться, Мэган подошла поближе и обняла его. К ее изумлению, он тоже обнял ее и крепко прижал к себе.

— Я не имею права делать это, — хрипло шептал он, — но я не могу отказаться от тебя. Кажется, я уже совсем потерял голову.

Мэган не поняла, что он имел в виду. Все это было связано с вещами, о которых она не имела понятия и о которых он никогда ей не говорил. Все, что укорачивало ему жизнь, случилось с ним до того, как он встретил ее. Интуиция подсказывала ей, что эта встреча сделала его жизнь и труднее и легче, хотя она по-прежнему не знала, как и почему. Но в тот момент это не имело никакого значения. Ей было важно то, что Дев нуждался в ней. Она была нужна ему прямо сейчас, и все остальное ей было безразлично. В этот момент она поняла, как сильно любит Девлина Кросса.

Этим вечером Мэг старалась всячески отвлечь внимание Дева от его бед, беспрерывно болтала обо всем и ни о чем; стараясь развеселить любимого, настояла, чтобы они заказали шампанское, хотя и не любила его, и даже сделала несколько глотков из бокала Дева. Она постоянно наполняла его бокал, пока бутылка не опустела. Мэг инстинктивно поняла, что случится этой ночью, в тот момент, когда он повернул бокал, чтобы пить с того края, которого касались ее губы.

Может, она соблазняет его? Может, именно так действуют мужчины, стараясь раскрепостить свою будущую подружку: все время подливать ей вина, чтобы она, наконец, потеряла над собой контроль? К своему удивлению, Мэг поняла, что ей на все наплевать. Для нее в этот вечер было важно только одно, чтобы из его взгляда исчезло выражение покорной обреченности. Она решила дать ему все, что могла. Передать ему ощущение мира и покоя, которое, по его словам, он испытывал, находясь с нею…

Мэган с трудом отрешилась от воспоминаний, стараясь не возвращаться к тем думам, которые пыталась запрятать поглубже. Если ты собираешься вспоминать, холодно сказала она себе, то вспомни следующее утро. Как ты проснулась одна. Как тебе стало грустно и одиноко. Девлин Кросс страстно занимался с тобой любовью, был нежен, лишил тебя невинности и, как последний негодяй, удрал ночью, не сказав тебе ни слова! Вспомни, какой ты была маленькой дурочкой, что даже не поняла значения этого шага. Ты была настолько наивна, что позвонила в его офис…

— «Кросс Консалтинг».

Миссис Харрис, подумала Мэг и вспомнила, что рассказывал ей Дев об этой женщине.

— Я могу поговорить с мистером Кроссом?

— Простите, но его сейчас нет. Что-нибудь ему передать?

— Я… Вы не в курсе, когда он появится?

— Простите, но я этого не знаю. — И потом женщина с таким добрым голосом сказала слова, которые разбили жизнь Мэг. — Если он вам срочно нужен, я могла бы сказать вам номер домашнего телефона, хотя он не любит, чтобы его беспокоили, когда он со своей женой.

Дев сидел на бетонной плите стройплощадки и наблюдал, как солнце постепенно окрашивало черный океан в серую движущуюся массу, и потом, через невыразимо розовый цвет в сверкающую синь. Это напоминало ему о том, как однажды он учил девушку при помощи цвета различать слои фунта.

Он вздрогнул от нахлынувших воспоминаний и от утреннего холода. Девлин провел здесь почти всю ночь, зная, что все равно не сможет заснуть. Воспоминания снова и снова возвращались к нему.

Дев не видел Мэг после их встречи на приеме, откуда постарался поскорее удрать.

Озадаченный Мейсон не мог понять, почему Дев захотел срочно покинуть такое блестящее общество. Ведь ему не часто предоставлялась возможность встретиться с подобными людьми.

— Сынок, ты слишком много работаешь, — по-свойски заметил он.

— Вы же нас наняли именно для этого!

— Но не для работы двадцать четыре часа в сутки. Расслабьтесь и повеселитесь. — Он обвел рукой комнату, полную людей. — Здесь можно завязать полезные знакомства.

— Я рассчитываю, что вы не оставите нас без работы!

Мейсон захохотал, и Дев уехал на такси через несколько минут после их разговора. Добираясь до своей квартиры, он старался отвлечься от старых воспоминаний. Он считал, что все в прошлом, но этот вечер показал, насколько хрупким было состояние покоя, которого Девлин добился с таким трудом.

Он ничего не понимал. Как могла Мэган Спенсер, элегантная аристократка, дочь сенатора Харлана Спенсера, быть раньше Мэг Скотт? Его Мэгги, единственная яркая звездочка в мрачной действительности? Его Мэгги, которую больше интересовали самые разнообразные занятия и развлечения, начиная от искусства до рок-н-ролла, от бездомных животных до бейсбола, чем собственная внешность? Его Мэгги — живая, милая, вся брызжущая энергией. Той самой энергией, которой так не хватало ему в то время. Его Мэгги с искрящимися синими глазами и копной спутанных светлых волос. Она так мало походила на эту ухоженную, роскошную, сдержанную женщину, Мэган Спенсер. В ней ничего не осталось от прежней Мэгги, живой и милой девушки, с которой он когда-то был знаком.

Казалось, что из нее вытянули душу. А ведь именно непосредственность, интерес к жизни и привлекли его в свое время. Он так ждал момента, когда снова увидится с ней. Для него тогда это было светом в окошке. Он даже старался приходить в кафе в те дни, когда она работала, чтобы просто поговорить с ней.

Дев рассказал ей о компании, где он начал работу три года назад. Сделал он это по совету тех людей, которые сказали ему, что он слишком молод, чтобы начать самостоятельное дело. Она сочувствовала ему и призналась, что то же самое она зачастую слышала от своего отца.

— Он не хотел, чтобы я уезжала из дома. Он желал, чтобы я продолжала учебу в родном городе. Даже Сан-Диего для него был слишком далеко от дома, — с обидой говорила она. — Он до сих пор считает меня ребенком.

Дев подумал, что во многом она действительно была все еще ребенком. И уже в то время он понимал, что использует наивность этой девушки, черпая силы в ее юности и энтузиазме. Ему было необходимо немного радости и жизненной энергии, которой у него самого к тому времени уже почти не осталось. Она с радостью все отдавала ему Мэг легко общалась с ним и даже смешила, когда он считал, что у него больше не осталось способности смеяться! С самого начала видя, что он не отвечает на некоторые личные вопросы, Мэг, проявляя такт, перестала задавать ему их.

Дев понимал, что Мэгги поражает его сдержанность, но он не хотел, чтобы ее сознание омрачила темнота, которая полностью поглотила его. Мэг была единственным человеком, который не знал, в каком аду протекала его домашняя жизнь. Она не задавала ему вопросов, на которые у него не было ответа, не выражала ненужного ему сожаления.

Поэтому он не обращал внимания на тихий голос совести и продолжал ходить в это маленькое кафе. А позже, когда его зависимость от ее общества возросла, он поддался соблазну пожелать чего-то большего. Когда же Дев понял, что не может контролировать себя, было уже слишком поздно! И все кончилось тем, что он причинил ей столько горя.

Дев, сидя на берегу океана, даже закрыл глаза от боли. Он понимал, что его воображение сыграло с ним злую шутку, но ему почудился запах гардений, экзотический запах ее духов.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь уловить терпкий аромат и еще сильнее помучить себя, закрыл глаза, и ему показалось, что запах усилился, став более сладким. Его тело так сильно отреагировало на воображаемый аромат, что он с трудом смог перевести дыхание. Это было так одуряюще, будто Мэг стояла рядом с ним, и запах исходил от ее теплой кожи.

Дев, застонав, весь сжался, стараясь защититься от прилива новой боли. Видит бог, он не желал, чтобы так все случилось — у него не было подобного намерения до самого последнего мгновения. Он был уверен, что сможет сохранить дистанцию, старался убедить свое тело, что ее общество для него дороже чувственного удовольствия и что та цена, которую он платил за это, стоила всей этой боли. Именно поэтому Дев разрешил себе увидеть ее после того, как получил записку: он считал, что сможет контролировать свое поведение.

И хотя Дев за эти шесть лет не забыл ни единой подробности той ночи, он подумал, что сейчас ему придется вспомнить все с самого начала, иначе он пролежит здесь, как раненый зверь, и его увидят рабочие, которые скоро появятся на строительной площадке.

В тот вечер, как уже много раз перед этим, он собирался рассказать ей о своем браке. Но Мэг влюбленно и доверчиво смотрела на него своими синими глазами, и он понял, что не сможет этого сделать. Пока нет! Она была ему нужна: нужна ее радость, живой отклик, ее присутствие духа. Конечно, он потом все ей расскажет, но только не сейчас!

Он и представить себе не мог, как она преобразится, сняв униформу официантки. У него просто дух захватило. Мэг надела трикотажное платье вместо обычных брюк или джинсов. Оно великолепно обрисовывало ее стройную фигуру. Голубая материя выгодно оттенила цвет ее чудесных глаз. Открытые туфли на высоком каблуке подчеркнули красоту ее длинных ног. Простая золотая цепочка и серьги мягко мерцали в свете ламп. Она зачесала волосы на одну сторону и закрепила их золотой заколкой, обнажив маленькое ушко и прелестную линию шеи.

Он всегда считал, что, когда малышка станет постарше, весь мир будет лежать у ее ног — она станет такой прекрасной! Но в тот момент он понял, что этот день уже наступил!

— Мэгги, — пораженно вымолвил он и замолчал.

— Спасибо, — ответила она, прочитав в его глазах все, что он не смог сказать ей.

Он так много увидел в ее взоре. Это был тот же любовный голод, какой читался и в его глазах.

Дев начал волноваться, сумеет ли он удержаться от роковой ошибки? Она сама по себе и он тоже сам по себе — с этим можно было бы справиться, но когда они вместе? Он боялся себе представить, что будет, если они вспыхнут одновременно и уже не смогут себя контролировать.

Мэг была в удивительном настроении в ту ночь. Она искрилась, как шампанское, которое он заказал по ее настоянию. Мэгги сказала, что это для него, но сама игриво потихоньку отпивала из его бокала, когда на них не смотрел официант, которого явно смутила ее молодость.

Они сидели за столиком, и он нежно положил свою ладонь на ее маленькую нежную ручку. Это было быстрым и нежным прикосновением, к каким они уже успели привыкнуть. Он старался уверить себя, что такие невинные ласки не принесут никому вреда, пока он будет в состоянии их контролировать.

Он пытался заставить себя все рассказать ей, чтобы не навредить ей еще больше. До того, как ты выпьешь это чертово шампанское, и до того, как ты выйдешь из-за стола… Потому что, если ты не сделаешь этого, все может произойти слишком быстро. Но он не мог найти нужных слов.

Дев просто купался в энергии Мэгги, пил ее полными чашами и чувствовал, как она исцеляла его израненную душу. Мэг научила его вещам, о которых он давно забыл, — как можно смеяться над пустяками, находить красоту в такой простой вещи, как роза, стоявшая на их столике, и смотреть вперед с оптимизмом, а не со страхом.

И когда, наконец, часы пробили в очередной раз, он отвез девушку домой. Войдя в крохотную квартиру, которую она снимала, ему стало ясно, что он не может не поцеловать ее на прощание.

В тот момент, когда Дев понял, что он сделал, — сблизил два самовозгорающихся вещества — было уже слишком поздно. Как только его губы коснулись ее губ, общее пламя охватило их. Оно притягивало их друг к другу с такой силой, что противостоять ему уже не было никакой возможности.

Он пытался остановиться, но Мэг с тихим вздохом обмякла в его руках. Ее губы были такими нежными… и он потерял голову. Он чувствовал, как она все теснее прижимается к нему. Тепло ее тела проникало через мягкое и тонкое платье. И он вдруг понял, что эта девчушка на самом деле оказалась настоящей женщиной, готовой на все. Он уже плохо соображал, хотя иногда мелькала мысль, что он соблазняет невинное дитя.

— Дев, — выдохнула Мэг.

Когда она раскрыла свои мягкие губы, чтобы произнести его имя, язык Дева быстро коснулся ее губ, проник внутрь и начал дразнить и ласкать ее язычок легкими и быстрыми прикосновениями. И Мэгги вся раскрылась перед ним, она завлекала любимого в медовую глубину своего рта и делала все это так невинно, что воспламенила его еще больше.

Он пробовал ее на вкус, проводя языком по ровным зубкам, потом начал более глубокую атаку. Когда язык Мэг легко коснулся его языка, он не был уверен, не почудилось ли ему это, настолько движение было скорым. Где-то внутри, под сердцем, разгорелось такое сильное пламя, что он почувствовал, как ослабли колени. Когда она повторила эту ласку более решительно, ноги совсем перестали его держать. Девлина охватила дрожь нетерпения.

Они опустились на пол. Дев постарался осторожно положить ее и сам лег рядом с ней на маленьком коврике. Он продолжал ее целовать, не в силах оторваться от нее хоть на миг, так как никогда еще не чувствовал такой сладости от поцелуев.

— Мэг, — наконец простонал он. — Нам нужно остановиться. Я больше не могу…

Он замолк, и она тотчас же подставила ему свои губы. Пламя забушевало с новой силой, и то, что он собирался ей сказать, было поглощено этим огнем. Он так долго ждал этого мгновения, пытаясь бороться с чувством, что теперь ему стало все равно, он не смог победить в этой борьбе и проиграл сражение. Ему была нужна только Мэг, лишь она могла уменьшить пламя страсти, которую сама же и зажгла в нем. Она лечила его душу. Он хотел быть с ней, и только с ней.

— Мэгги, — сказал он задыхаясь. — Ты должна помочь мне… нам нельзя этого делать…

Она опять заглушила его слова, начав целовать в шею и теснее прижимаясь к нему. Она повторяла его имя тихим, жаждущим близости голосом, от которого кровь Дева закипела. Сейчас он уже не мог понять, почему когда-то решил, что этого не должно случиться ни в коем случае! Он не ощущал ничего, кроме всепоглощающего желания к потерявшей голову Мэгги!

Они начали срывать друг с друга одежду с такой яростью, что это поразило его. Он никогда прежде не вел себя так. Дев понимал, что даже вынужденный обет безбрачия не мог бы быть причиной такой спешки. Он хрипло и страстно застонал, когда ее обнаженное тело предстало перед его воспаленным взглядом и стало доступно ищущим рукам. Он с восторгом касался Мэгги, гладил шелковистую кожу, потом поднял руки, чтобы поддерживать ее маленькие крепкие груди. Он старался не овладеть ею слишком быстро и жестко, без всякой любовной игры. Он старался не спешить!

Мэг сорвала с себя последнюю мешающую деталь одежды, и ее пальцы случайно коснулись его обнаженного члена, который был готов взорваться. Дева ударило, как разрядом электрического тока, он громко застонал и, почти не отдавая себе отчета, сильно прижался к ее руке.

— Дев? Я сделала тебе больно? Я…

Она замолчала, но в ее голосе прозвучала странная нотка. Он обратил на это внимание даже в своем возбужденном состоянии. Причинила ему боль? Боже, он чуть не выпрыгнул из кожи от удовольствия, хотя она всего лишь коснулась его. А Мэг, наивная девочка, решила, что сделала ему больно!

— Нет, Мэгги, — еле выдавил он из себя.

Она облегченно вздохнула, потом замерла, ее пальцы начали робко ласкать его грудь. Что-то стало проясняться в его сознании после ее вопроса и этой робкой ласки.

— Мэгги… ты никогда раньше… не делала этого, да? — Она что-то пробормотала. Он не расслышал, но все было и так ясно — глупышка стала пунцовой. Дев сказал себе, что ему следует остановиться. Но его воспламененный после выпитого шампанского мозг никак не мог подсказать ему аргумент, почему он не должен быть с ней близок, когда так ее хочет!

— Дев, — шепнула она. — Это все неважно… пожалуйста. Я так хочу этого, я хочу быть с тобой!

— О, Мэгги, — простонал он.

Девлин понимал, что уж слишком поздно, он должен обладать ею. Но он поклялся себе, что ей будет приятно и не больно. Дев еще не знал, что, пытаясь доставить ей удовольствие, сам достигнет таких вершин, каких не ведал до сих пор. Никогда Дев не ощущал такого блаженства, как тогда, когда в его объятиях была Мэгги, когда ее плоть, сначала сопротивляясь, потом приняла его в себя и окружила таким жаром, что он выкрикнул ее имя из самых глубин своей души…

Сейчас Девлин Кросс закричал почти так же, когда рухнул на колени на покрытую травой землю. Он весь дрожал. Дев не чувствовал себя так с того самого утра, когда, оставив Мэг, пришел в свой офис и узнал, что она звонила и что Беверли Харрис сказала ей…

— Я должен был покинуть ее, — бормотал он в отчаянии, глядя на набегавшие и откатывавшиеся назад пенные волны. — Это было единственное решение. Посмотри, какой она стала, — уговаривал он себя. — Она — красивая, уверенная, удачливая. Великолепно подходит тому миру, в котором ей приходится жить. Истинная дочь известного политика!

Ему стало больно, когда он вспомнил, что Мэгги никогда не желала стать именно такой женщиной — безупречно-светской дочерью известного человека! Она любила и уважала своего отца, но не принадлежала к его миру. Она сама сказала об этом много лет назад. Но сейчас он видел, как блистательно она играет роль светской хозяйки, и, если можно было верить Фрэнку Мейсону, Мэган прекрасная помощница отцу в политической деятельности.

Но куда же делась ее непосредственность? Разве могла Мэгги довольствоваться этим великолепием и быть лишь помощницей своего отца? — подумал он. Куда делась ее энергия, открытость, эта полнота жизненных сил, которая когда-то спасла его самого? А может, все это и остаюсь, скрытое под элегантной внешностью дочери сенатора? Или он выпил всю ее жизненную силу до капельки и ничего не оставил ей самой, кроме полированной перламутровой раковины, в которую она замкнулась на всю жизнь?

Боже, сколько раз он вспоминал о ней! Все эти годы, когда пытался, но так и не смог отыскать ее. Но он никогда не представлял ее себе недоступной и холодной красавицей. В его памяти она осталась нежной, доверчивой девушкой, не спускающей с него влюбленных глаз.

Он так и не нашел ее тогда! Эта мысль обожгла его и ударила в самое сердце. Но теперь он встретил ее, новую, чужую, но Мэгги.

Теперь он сможет сделать то, что не выполнил тогда — объяснить ей свой поступок, и, наконец, избавиться хотя бы от части своей ужасной вины перед нею. Он расскажет ей, почему оставил ее, почему так и не открылся ей, что был женат.