Влюблённые

9

Выйдя из-под душа, Мэгги потянулась за полотенцем и долго с ожесточением растирала утомленное тело. Она нуждалась в каком-то сильном ощущении, почти боли, чтобы отключиться от новой проблемы. Теперь, при свете дня — в отдалении от жарких, жгучих наслаждений ночи — встал вопрос, но не о том, может ли она простить Дева, а о том, сможет ли он простить ее.

Задержавшись в дверном проеме трейлера, Дев увидел, как Фрэнк Мейсон нервно копается в бумагах, разбросанных на столе.

Вдруг Мейсон резко обернулся, словно пораженный чем-то. Некоторое время он просто глазел на Дева, у которого от удивления на такую реакцию поднялись брови. Затем Мейсон пришел в себя и заорал так, что Дев даже сделал шаг назад.

— Что это такое, черт побери? Джексон с ваших слов утверждает, что мы собираемся использовать траншейные горизонтальные крепления для обеспечения дренажа в случае этих проклятых ливней.

Даже жаркого ветра Санта-Аны многовато, чтобы оправдать характер этого человека. Ветры, кстати, стихли сегодня ранним утром, когда я отвозил Мэг домой, подумал Дев с внезапной болью, а Мейсон все еще бушует.

— Всего лишь на протяжении около пятидесяти ярдов, — пояснил Дев, подходя к столу и пытаясь говорить как можно спокойнее.

— Только? С таким же успехом это может быть и целая миля! А мы специально уменьшили глубину, чтобы избежать этого! Мы даже срезали размер трубы до минимума, чтобы выиграть время!

— Но нам по-прежнему предстоит пройти через этот холм, а почва там слишком песчанистая, чтобы можно было обойтись без этого.

— А вы знаете, во сколько это нам обойдется?! Не говоря уже о том, сколько на это уйдет времени. Монтажные работы там идут полным ходом, может потребоваться несколько дней, чтобы перебросить оттуда эти механизмы, и то, если они свободны. Синоптики утверждают, что приближается шторм, а затем могут начаться ливни, и мы вообще будем вынуждены приостановить все работы!

Сев за стол, Дев подождал, когда этот человек замолкнет, чтобы перевести дыхание.

— Верно, но у нас нет выбора. Без горизонтального крепления траншеи мы не стабилизируем дренаж, могут образоваться внутренние пустоты.

— Черт! — фыркнул Мейсон. — А какова вероятность того, что мы будем иметь неприятности на этих паршивых пятидесяти ярдах, если они и открыты-то будут всего лишь на день или два?

Дев удержался, чтобы не напомнить, что минуту назад эти пятьдесят ярдов были названы милей. Он вспомнил слова Харлана Спенсера: «Фрэнк любит приукрашивать действительность». Сенатор, похоже, хорошо изучил его.

— Даже малейший просчет может стать огромной ошибкой, когда речь идет о риске, — сказал Дев.

— Только избавьте меня от нравоучений! — вспылил Мейсон. — Знаете, Кросс, — заявил он, — если бы я не был уверен, что вы с этого ничего не имеете, то мог бы поклясться, что вы саботируете этот проект.

Дев резко вскинул голову, глаза его потемнели от гнева. Он подошел к столу и, не говоря ни слова, начал собирать разбросанные бумаги.

— Ладно, ладно, не горячитесь. Я ведь сказал, что уверен в вас. — Дев отодвинул в сторону телефонный аппарат, вытащил засунутые под него бумаги и присоединил их к стопке остальных. — Черт побери, вы упрямый. Да оставьте вы эту ерунду. — Дев вернул аппарат на место. — Вы меня слышите? — Дев выдвинул ящик стола, сгреб оттуда несколько папок и сунул их в потрепанный холщовый мешок, служивший ему портфелем.

— Не делайте глупостей, Дев. Я знаю, насколько сильно вы нуждаетесь в этой работе.

Дев поднял голову.

— Это время прошло, — холодно произнес Дев.

Действительно, раньше я настолько нуждался в работе, что проглотил бы и такое оскорбление. Но теперь уже ничего ценного для меня здесь не осталось, добавил он про себя, больше мне терять нечего…

Мейсон в расстройстве запустил руку в волосы, затем вывернул пустой карман, в котором обычно всегда держал одну или две толстые сигары.

— Слушайте, Кросс, — сказал он, — мне в затылок дышат кредиторы. С каждым потерянным днем положение ухудшается. — Дев молча взирал на него. — Вы чертовски хорошо знаете, что мне слишком поздно менять геолога. К тому времени, когда найдут нового человека и введут его в курс дела, я еще больше выбьюсь из колеи.

— Я-то понимаю. Просто не уверен, понимаете ли это вы.

Мейсон уставился на него.

— Тогда почему… — Он умолк и прошипел: — Черт, так что вы хотите? Извинения? Ладно, прошу прощения. Удовлетворены?

— Нет. Но это начало.

Мейсон изобразил кривую улыбку.

— Слушайте, сэр, я знаю, что я такой же утонченный, как бульдозер, но у меня действительно трудные времена. И я понимаю, что будь вы хоть семи пядей во лбу, мы бы не продвинулись дальше того, что уже сделали. Так что давайте забудем об этом. Ладно?

Дев колебался. Он по горло был сыт метаниями Мейсона, которого бросало то в жар, то в холод, но в одном этот грубиян был прав: Дев действительно нуждался в работе.

— Ладно, — неохотно уступил он.

— Вот и хорошо! — К несчастью, Мейсон в конце концов нашел и прикурил одну из своих ядовитых сигар и энергично задымил. — Вот что я вам скажу. Почему бы вам не отдохнуть пару дней? Возьмите отгул да еще прихватите уик-энд. Вы не отдыхали полный уик-энд с того самого дня, как приступили к этой работе. — Он выглядел очень довольным самим собой в этот момент. — Не желаю вас видеть здесь до понедельника.

— Я думал, вы хотите…

— Вы слишком много думаете.

Должно быть, ухмыльнулся Дев, Мейсон без ума от своей доброты!

— Я собирался приступить к новой наклонной выработке… — начал было Дев. — Мы не можем до конца следующей недели проводить нивелировку под будущую стоянку…

Выражение лица Мейсона мгновенно изменилось, снова стало жестким.

— Черт побери, никогда не тратил столько усилий, чтобы заставить человека взять выходной. Что с вами?

Дев мог бы сказать, что предпочитает отвлечься работой, что отдых ему сейчас не нужен, но от него потребовалось и так много усилий, чтобы примириться с этим человеком, пытающимся согнуть его и обвиняющим во всех грехах, возникших при осуществлении проекта.

— А что с вами? — задал встречный вопрос Дев. — Разве вы не та заводная машина, которая заставляет все здесь крутиться со скоростью света?

В лице Мейсона появилось что-то, напомнившее Деву мордашку мальчишки, выскочившего из магазина с украденной с прилавка конфетой в кармане. Но это лишь на мгновение: лицо Мейсона снова приняло обычное выражение: грубовато-веселое.

— Ладно, будем считать, что я ваш должник после этого дурацкого крика. А теперь до свидания, увидимся вечером, на приеме у сенатора. — И Мейсон вышел, прежде чем Дев успел возразить.

Вечерний прием, вспомнил Дев. Мэг попалась в ловушку, пригласив меня. Теперь он не имел ни малейшего представления, будут ли рады его появлению на этом приеме или нет.

Но в любом случае он будет на приеме, решил Дев, сознавая, что Мэг сейчас в растерянности после их сказочной ночи.

Дев испытал чувство облегчения, когда, покинув строительную площадку, поехал в магазин и взял напрокат вечерний костюм. Он должен пройти через это испытание. Как ни вини себя, былого не вернешь. Он объяснил все, как мог, честно и наилучшим образом. Теперь была ее очередь решать. С печальной усмешкой от неуместности этого зрелища, он повесил взятый костюм в джипе на дугу для тента. И тут у него в голове мелькнула мысль, что Мэг может вообще не захотеть разговаривать с ним. Она просила дать ей время подумать. Он не должен торопить события и быть слишком навязчивым. Не надо стоять у нее перед глазами немым укором.

Выходной, как советовал Мейсон, не состоялся. Остаток дня Дев провел в новом офисе, занимаясь всякой всячиной. Он вспомнил о бумагах, которые захватил из трейлера, и достал свой холщовый мешок. В этот момент раздался телефонный звонок. Дев с упавшим сердцем схватил трубку, надеясь, что это Мэг, но когда его участившийся пульс пришел в норму, Дев услышал ленивую, протяжную речь Джеффа Рассела.

Приятель заверил, что звонит просто так, на всякий случай, поскольку Дев, наверное, забыл его номер телефона.

— Извини, — сказал Дев.

— О'кей. Как там дела? Твой голос звучит как-то потерянно.

— Ты находишь? Слушай, странное дело. Мейсон все последние дни давил как пресс, а тут вдруг угомонился, словно в его распоряжении лишних полгода. Велел, чтобы остаток сегодняшнего дня я взял выходной и уик-энд в придачу.

— Что ж, в таком случае аллилуйя этому человеку, раз он так заботится о тебе. И, естественно, ты торчишь в офисе. Зачем?

— Просто мне надо кое-что закончить…

— Не крути, дружище, мне известно твое представление о том, что такое выходной день. Ты не умеешь расслабляться, а это плохо.

— Я могу научиться.

Это вырвалось само. Дев подумал об утренних часах, которые он мог бы счастливо провести с Мэг, ни о чем не думая и занимаясь с ней долгой и сладкой любовью. Мне еще предстоит такое утро, подумал он с замиранием сердца, за которым наступит день и ночь.

— Дев? С тобой все в порядке?

— Да, — ответил он слишком поспешно и откашлялся. — У меня все в порядке.

Повесив трубку, Дев подумал, что сказал бы Джефф, если бы он сообщил ему, что снова обрел Мэг. Джефф бы понял. Это был единственный человек, который знал о существовании женщины, державшей его сердце в плену все эти долгие годы.

Что ж, думал Дев, разбирая бумаги из своего мешка, Мэгги должна по-настоящему стать частью его жизни. Ему не хотелось думать, что это не так, он даже не допускал мысли о том, что больше может не увидеть ее. Нет, он потерял ее однажды и не должен допустить новой потери.

Дев понимал, что ждет от нее слишком многого. Ведь она должна все забыть…

Он вдруг замер, его внимание привлекла бумага, которую он захватил случайно. Она зацепилась за скрепку какого-то месячного отчета. Дев подумал, уж не ее ли искал Мейсон, когда рылся среди документов на столе.

Должно быть, она касалась каких-то интересовавших его работ, нахмурился Дев, глядя на накладную на партию стальных заклепок. Скорее всего, она не могла иметь отношения к проекту «Золотой берег», потому что в ней значились заклепки номер пять, в то время как по проекту заказывались более мощные заклепки — номер восемь.

А может быть, накладная относится к какой-то другой части проекта, которую он не видел, решил Дев. Он геолог, а не строитель, ему приходится работать над массой различных проектов, но все же он не мог припомнить случая, когда требовались такие слабые заклепки. Дев прекрасно знал, что если клепка уже проведена и оба конца заклепки расплющены, то на глаз невозможно определить разницу между пятым и восьмым номером. Но что будет с прочностью всей конструкции?

Дев тряхнул головой. Должно быть, тут какая-то ошибка, надо будет в понедельник спросить об этом Мейсона, подумал он, засовывая сопроводительный документ обратно в сумку. Он потянулся к другим бумагам и вдруг так и замер с вытянутой рукой — в его голове прокрутился, словно магнитофонная запись, невольно подслушанный разговор.

— Странно, — говорил один из рабочих-бетонщиков другому, — по расчетам эти штуки, он указал в сторону сваленных в груду арматурных прутьев, — укладываются для прочности через каждые двенадцать дюймов. Но я готов поклясться, что в действительности расстояние между ними четырнадцать дюймов.

Действительно ли по плану полагалось расстояние в двенадцать дюймов? Может ли Мейсон увеличить его до четырнадцати? Это могло сэкономить — Дев быстро прикинул цифры — лишний стержень из дорогостоящей стали на каждые три фута. Экономия была бы значительной, но качество… В памяти всплыл еще один эпизод, когда Мейсон слишком уж поспешно подхватил оброненную бумажку с какими-то каракулями. Дев вспомнил, что успел разобрать только одно слово: «зола». Тогда он не обратил на это внимания. Но теперь слово повисло над ним, как зловещая тень. Пепел, несгоревшие частицы — это проклятие, отравляющее воздух, которым дышат люди, живущие поблизости от выбрасывающих эту гадость предприятий. Зола часто использовалась недобросовестными производственниками, подмешивающими ее к цементу при изготовлении бетона, который от этого становился дешевле и… менее прочным.

Дев скептически усмехнулся, подумав, что у него разыгралось воображение. Но что, если та записка не пустяк? Что, если Мейсон прикидывал возможность использования золы? А если он уже сделал это?

Дев постарался успокоиться и взглянуть на дело разумно. Скорее всего, его предположения просто фантазия, и всему этому есть доступное объяснение.

Но что, если его сумасшедшая идея верна? Собственно, что стоит за всеми этими постоянными разговорами об инвесторах? А если предположить, что у Мейсона в самом деле серьезные затруднения и он вынужден так круто срезать углы? Конечно, ни одно из этих нарушений само по себе не представляет такой уж большой опасности для проекта. Но взятые вместе? А если их еще больше? Если Мейсон «химичит» с заклепками здесь, то что ему мешает проделывать это и на других участках? А несколько «срезанных углов» вместе могут привести к бедствию. Настоящему…

Неожиданно эту мысль перебила другая. Господи, если все это правда, то возможно, отец Мэг знает об этом? Они с Мейсоном старые приятели и в работе над этим проектом находились в постоянном контакте. Сенатор часто бывал на строительной площадке, и Дев сам не раз слышал, как Мейсон просил его помочь уладить отношения с инвесторами.

Этого не может быть. Это просто убьет Мэг. Я не должен связываться с этим, подумал Дев. Все, о чем я сейчас должен заботиться — это Мэг. Ты проклятый трус, Кросс, выругал он себя. Признайся в этом. И хоть раз в жизни сделай что-нибудь!

Надо разобраться с этим делом, решил Дев. Сегодня же вечером.

Мэган уже десять минут критически изучала свое отражение в зеркале дамской комнаты загородного клуба. Она взяла помаду и еще раз провела по губам. Удовлетворенная эффектом, она кивнула и дружелюбно обменялась несколькими словами с двумя уже немолодыми знакомыми дамами, а затем поспешила вернуться в большой, переполненный гостями банкетный зал. По дороге она внушала себе, что и минуты не потратит на то, чтобы отыскать в толпе друзей и знакомых отца высокую и стройную фигуру Девлина Кросса.

Но все же, как ни пыталась она внушить себе, что спокойна, одна болезненная мысль не давала ей покоя. Что, если Дев не придет, решив, что она не хочет его видеть после встречи на берегу?

Мэг остановилась в дверях, перевела дыхание и легко провела руками по платью цвета полуночной синевы. Тяжелый бархат восхитительно облегал ее точеную фигурку, спадал, образовывая пышные складки на юбке, до шелковых туфель-лодочек. Цвет был таким насыщенным, что казался почти черным, пока она не двигалась, и только при движении ткань отливала синевой.

Единственным ее украшением была нитка великолепного жемчуга, но ничего другого к этому платью и не требовалось. Памятуя его взгляд, когда она на пляже распустила волосы, Мэг не убрала их в прическу, и они шелковыми волнами падали ей на плечи. Мэг призналась себе, что одевалась к сегодняшнему вечеру с особой тщательностью, и надеялась, что это не напрасно.

Она вошла, и сразу же ее глаза остановились на высокой фигуре человека, стоящего спиной к ней в глубине зала. Мэг сказала себе, что она просто дурочка, это может быть кто угодно, но она уже знала, что это не так. В присутствии только одного мужчины на свете у нее мог так часто забиться пульс и так могло перехватить дыхание, что начиналось легкое головокружение.

Когда она, наконец, пришла в себя, то двинулась через комнату в его сторону. Но, казалось, каждый присутствующий поставил своей целью помешать Мэг, останавливая ее и поздравляя с успешным приемом. Она чувствовала себя рыбой, плывущей против течения.

Когда Дев обернулся, она замерла, пораженная. Господи, подумала она счастливо, он и в самом деле прекрасен. Мэг никогда не представляла, что он может так великолепно выглядеть в черном вечернем костюме, быть таким импозантным.

Только теперь она заметила, что он привлекает к себе и другие взгляды — заинтересованные взгляды со всех сторон, в основном женщин, и почувствовала странное стеснение в груди.