Внезапная пылкость

Глава 1

Достигнув седловины холма, молодая женщина поставила на тормоз детскую коляску. Ее карие глаза сияли, она улыбалась. Сколько бы раз она ни проделывала этот маршрут, открывавшийся сверху вид всегда оказывался бесконечно чарующим. Под нею, укрытая в естественной чаше, где пышная зеленая растительность долины переливалась в голубизну Атлантического океана, гнездилась крошечная рыболовецкая деревушка. Приземистые домишки были ярко-белыми, красная черепица их крыш так и сверкала под августовским солнцем. Лениво покачивающееся под бризом белье, балконы, увитые синими цветами, клетки, подвешенные под вязами для того, чтобы их пернатые обитатели могли насладиться свежим воздухом… Улыбка женщины стала еще шире: принятое полгода назад решение обосноваться здесь было нелегким, но совершенно правильным. Внезапно ребенок в коляске испустил восторженный вопль.

— Еще машинки, — пролепетал он, указывая пальцем на подножие холма, где узкая дорога образовывала с деревенской улицей Т-образный перекресток.

— Полно машин. Пробка, — усмехнулась мать, видя, что перекладина «Т» забита стоявшими впритык, бампер к бамперу, автомобилями. Сынишка изогнулся, улыбаясь ей из-под белой панамки, и повторил с большим удовольствием: «Пробка».

Он настоящий автоманьяк, подумала она, с любовью глядя на маленькую, одетую в бумажный костюмчик фигурку. Для него было райским наслаждением проехаться в автомобиле. Другие полуторагодовалые дети носились с плюшевыми медвежатами, а он не выходил из дома, не захватив с собой по крайней мере одну игрушечную машинку. Взгляд матери упал на уже облупившуюся, но все еще любимую миниатюрную машинку, зажатую в его пухленьком кулачке. Уж не унаследовал ли он от отца эту любовь ко всему, что имеет четыре колеса? Подобные мысли всегда выбивали из колеи, а она не желала портить чудесное летнее утро. Поправив солнцезащитные очки на коротком прямом носике и подоткнув прядь медового цвета волос в пучок на макушке, она снова пустилась в путь.

Хотя спуск по крутому склону занял несколько минут, вереница машин у подножия холма не сдвинулась с места. Узкие кривые улочки деревушки не годятся для легковых автомобилей, не говоря уже о пивных цистернах, бетономешалках и туристских автобусах. Интересно, что там случилось сегодня.

На перекрестке молодая мама повернула направо к площади, которая вместе с барами, кафе и входом на золотистую душу песчаного пляжа являлась центром маленькой коммуны. И тут все стало ясно. Столкнулись две запряженные осликами тележки — одна с наваленным горой сеном, другая с дешевой кухонной утварью, и вся дорога была усеяна алюминиевыми котелками, черпаками и кастрюлями. Особой беды не приключилось. Всего-то и нужно было что собрать разбросанный груз, но пока несколько туристов энергично занимались этим, возницы выбрали время поболтать. Они расслабленно попыхивали сигаретами, и их совершенно не интересовал застывший по их вине змееподобный хвост машин. Как, впрочем, и какофония нарастающих криков.

Забавляясь этой демонстрацией безалаберности, женщина постояла несколько минут, но потом поспешила заняться покупками. Она подходила к магазину, когда из-за зевак на противоположной стороне улицы ей энергично замахал рукой загорелый мужчина с волосами цвета соломы.

— Лейф идет, — сообщила она Томасу, пока мужчина пересекал улицу. — Скрестим пальцы, вдруг он захочет сделать мне еще один заказ, — сказала она, глядя на сына.

Честолюбивого датчанина Лейфа Харальдсена в этой деревушке привлекли местный потенциал для развития бизнеса и возможность заниматься водным спортом. Он владел процветающей компанией, продающей кухонное оборудование. В постоянном поиске идей, которые способствовали расширению бизнеса, он обратился к Эшли, когда она только разворачивала свое собственное дело. Он сказал, что расписываемая ею плитка откроет широкие возможности для кухонного дизайна. Ее стиль и изысканность привлекут понимающего клиента. Предсказание сбылось, а его заказы часто составляли добрую треть ее доходов.

— Вчера жена адвоката сеньора Роша подписалась на кухню «Люкс», — сообщил после обмена приветствиями Лейф. — Окончательные детали предстоит обсудить, но я захватил с собой образцы твоей работы, и, похоже, она заинтересуется художественной плиткой и даже раскрашенными фризами.

— Спасибо, — улыбнулась Эшли.

— Спасибо тебе, — отозвался он отрывистым голосом. — Мы с тобой составляем отличную команду. И могли бы стать еще лучшей командой, если бы ты дала мне хоть малейший шанс.

Ее улыбка застыла. Лейф становился все настойчивей в своих притязаниях. Его темно-синие глаза, светлые волнистые волосы и атлетическое сложение были предметом обожания многих женщин. Но как бы ни довольна была Эшли дружбой и деловым сотрудничеством с ним, она не была склонна к установлению более близких отношений. Романтические привязанности не входили пока в ее планы.

— Да, — согласилась Эшли, рассеянно потянув за кончик воротника своей кораллово-розовой рубашки, которую она носила с ладно скроенными, хотя и застиранными джинсами.

— Мы действительно отличная команда, — настаивал Лейф и, опустив руку на ее талию, привлек к себе.

В душе Эшли возражала против подобного обращения. Но она не хотела — просто не могла себе позволить — обидеть этого человека.

— Прошло уже два года со дня гибели его отца, — продолжил он, бросив взгляд вниз на Томаса, захваченного происходящим в центре площади. — Пусть смерть Саймона была трагичной, но пора уже забыть об этом.

— Я забыла, — пробормотала она.

— Просто преступление, что такая привлекательная молодая женщина живет одна. У тебя есть потребности, которые должны быть удовлетворены, и…

Женщина ловко отступила в сторону. Довольно! Она не желала выслушивать чьи-либо поучения относительно ее потребностей. Как не желала и спорить с Лейфом. Она хотела лишь сохранить платонические и взаимовыгодные деловые отношения.

— Твои кухни, очевидно, продолжают пользоваться неизменным спросом, — проговорила Эшли.

Замечание было сделано из-за желания сменить тему, и благодаря заинтересованности датчанина в коммерческом успехе ее уловка удалась, ибо он кивнул и принялся цитировать книгу своих заказов.

Но тут Томас испустил вопль.

— Еще машинки!

Эшли увидела, что повозки с осликами наконец убрались с дороги и по ней заструился поток машин. Часть «хвоста» рассасывалась по дороге, ведущей к причудливому скальному нагромождению на берегу за деревней, другие машины следовали по направлению одностороннего движения и крутились вокруг площади. Внимание ребенка привлек черный седан «БМВ». Он ждал на углу, готовый въехать на площадь.

— Хм, — пробормотала Эшли, смутно что-то припоминая.

— Большая машинка, — подчеркнул Томас, недовольный таким невразумительным ответом.

— Очень большая, — согласилась Эшли, наблюдая, как «БМВ» описал превосходную дугу прямо перед ними.

После столь долгой и огорчительной задержки машина резко набрала скорость и стремительно промелькнула в поле ее зрения. При виде водителя у Эшли широко раскрылись глаза. Она замерла. Воспоминания посыпались на нее как мелкие камешки. Этого не может быть, пропищал протестующий внутренний голос. Может, настаивал другой голос. Она смотрела на темный силуэт головы водителя, пока «БМВ» не завернул за угол и не пропал из виду.

Ее дрожащие руки с силой сжимали ручку коляски. Витор д'Аркош здесь? Он проехал так близко, что она могла бы прикоснуться к нему. Так близко, что, посмотри он в сторону, непременно увидел бы ее и Томаса. В голове разразилась настоящая буря. Хотя прошло уже два года с того кошмарного дня, когда Саймон разбился на гонках «Гран-при» в Австралии, Эшли не сомневалась, что рано или поздно ей не избежать встречи с этим высоким и широкоплечим португальцем. С человеком, который выступал в одной команде с Саймоном. Мне совершенно ни к чему встречаться с ним сейчас, подумала она. Пока нет. Пусть меня обвинят в трусости, но я не готова к этому. К тому же любая встреча может быть только по моему желанию, на моем «поле», на моих условиях. Главное — использовать любую возможность.

— Мой бизнес выживет, — объявил рядом с ней Лейф. — Не то что у некоторых. Кстати, знаешь, что тип, скупавший землю вокруг твоего дома, разорился?

— Что-что? — заморгала Эшли.

— Его объявили банкротом.

Огромным усилием воли она вернулась в настоящее.

— Ты уверен? — спросила она, когда смысл его слов наконец дошел до нее. — Столько месяцев прошло, и никого, а на прошлой неделе явилась целая бригада и в течение нескольких дней обследовала все вокруг. Так что, — она состроила гримасу, — похоже, начинается строительство этого ужасного водного парка.

Эшли жила на бывшей ферме. Одноэтажное здание из серого камня стояло посреди полей, заросших яркими полевыми цветами и на которых в былые времена в изобилии произрастали виноград и фиги. Место очаровательное, хотя временами Эшли чувствовала себя одиноко. Поэтому она была довольна, когда местный подрядчик скупил земли в округе. Он построит дома, у меня появятся соседи, и Томас будет играть с их детьми, думала молодая мать. Однако вскоре она узнала, что подрядчик строил более экзотические планы: с трех сторон от ее дома будет построен комплекс плавательных бассейнов, водопадов и спускных желобов, а перед домом — большая автостоянка. Эшли поспешила в отдел планирования с протестом, но ей было сказано: извините, поздно, разрешение уже выдано.

— Я точно знаю, — ответил Лейф. — Не было упомянуто никаких имен, но, как я понял, весь участок закупила международная строительная компания, которая и займется строительством водного парка. Похоже, они примутся за дело в ближайшее время с тем, чтобы завершить стройку к следующему сезону. А при их-то средствах можешь быть уверена…

Она отвлеклась, ее мысли вернулись к мужчине в «БМВ». Интересно, где теперь Витор д'Аркош? Гонит машину прочь от деревни, чтобы уже не вернуться, или припарковался за тем углом? Не собирался же он внезапно появиться на ее горизонте? Не усмотрел ли он ее краем глаза, не сообразил ли запоздало, кого он увидел, и не торопится ли обратно, чтобы проверить себя? Нет, нет, определенно он ее не заметил.

— Боюсь, тебе ничего не остается, кроме как улыбаться, смирившись, — заключил свое изложение Лейф.

Она тупо посмотрела на него, сообразив, что пропустила мимо ушей его объяснения.

— Э… пожалуй, — согласилась она.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — склонился к ней датчанин. — Побледнела чего-то?

Она с трудом изобразила улыбку:

— Все нормально. Время бежит, и мне пора. С нетерпением жду, что решит сеньора Роша. Увидимся позже, — пробормотала она и зашагала прочь.

Местные жители были рады подружиться с хорошенькой блондиночкой и ее прелестным сынишкой. Вот почему, стоило ей появиться в деревне, как ее занимали болтовней. Но сегодня она вяло отвечала на обычный хор веселых приветствий. Единственное, на чем женщина могла сосредоточиться, это на Виторе д'Аркоше. Надо же увидеть его снова! И где! Такого она никак не могла предусмотреть, и это обстоятельство наполнило ее тревогой. Пока Эшли обходила рыночек с фруктами и овощами, покупала куриные окорочка у мясника-голландца, в ее голове прокручивался калейдоскоп вопросов. Как бы повел себя Витор, если бы увидел ее? Что он сказал бы? Воспоминания пронзали сердце. Бросил бы он ей в лицо горькие упреки, повторил бы свое убийственное обвинение, которое выдвинул против нее сразу же после смерти Саймона?

О-хо-хо, девочка. Успокойся. Думай, говорила себе Эшли, убедившись, что ее покупки надежно уложены в корзине-коляски, и пускаясь в обратный путь. Ты уверена на все сто, что в машине действительно находился Витор д'Аркош? Ты поклялась бы, что это был он? Женщина закусила нижнюю губу. Она видела профиль мужчины лишь какую-то долю секунды, когда машина пронеслась мимо, а потом только затылок водителя. Достаточно ли этого для опознания человека? Нет. Все ошибаются. Сегодня ошиблась она. Ее глаза сыграли с ней злую шутку, и у нее разгулялось воображение. Она обезумела. Выверт мышления привел ее к поспешному, почти инстинктивному, но неверному выводу. В Португалии полно мужчин с гордыми, выразительными чертами лица, с густыми темными шевелюрами, и в машине проехал незнакомец. Некто лишенный возможности проникнуть в ее прошлое и чем-либо повредить ее будущему.

У Эшли поднялось настроение. Она заулыбалась. Паника безрассудна. В конце концов зачем Витор д'Аркош поехал в забытую Богом деревушку. Или было зачем?

На ферму они вернулись к ленчу. Эшли быстро приготовила омлет, и они с Томасом поели на затененной виноградной лозой террасе. Потом, как обычно, мать уложила сына спать. Теперь, при удаче, она будет свободна целый деятельный полезный час.

Чуть в стороне от дома находилось низкое, только что побеленное здание, служившее изначально конюшней, затем гаражом, а теперь — после усердной уборки и нанесения нескольких слоев абрикосово-беловатой эмульсии, ставшее студией-мастерской. Здесь Эшли придумывала свои изразцы, раскрашивала и обжигала их в небольшой печи. Здесь же она выставляла их. Ей предстояло расписать панно типичными для местности сценками: лодки рыбаков у пристани, апельсиновые рощицы, живописный ряд деревенских домиков. Оно предназначалось для украшения вестибюля местной гостиницы. Высунув от усердия кончик языка, Эшли смешала краски и принялась оттенять контур филигранной трубы.

Через пятнадцать минут она услышала, как на грунтовой дороге перед домом остановилась машина, но лишь повела головой в сторону открытой двери. Уж не приехал ли Лейф с сообщением о том, что кухня для Роша будет отделана ее плиткой и что ей следует срочно переговорить со вдовой адвоката? Или какой-нибудь турист узрел одну из ее карточек, которыми она щедро снабдила деревенские магазины, и приехал приобрести сувенир?

Быстренько наведя порядок на демонстрационных полках, Эшли продолжала работать, но никто не появлялся. Она недовольно вздохнула. На внешней стене она укрепила большое объявление, ясно указывающее вход в магазин, и не увидеть его мог только страшно близорукий или спящий на ходу человек. Отложив кисточку, она вышла на безжалостную жару и огляделась, прикрыв глаза ладошкой. Никого не было видно. Не слышалось ни звука, кроме ленивого стрекота цикад среди деревьев.

Вдруг женщина похолодела от необъяснимого страха. Как обычно, она оставила распахнутой заднюю дверь. Уж не вошел ли кто в дом, решив, что вокруг никого нет? С болью в сердце от дурных предчувствий, ведомая материнским инстинктом, она бросилась к дому. Скорее к Томасу! Прогнать непрошеного гостя! Она пересекла подъездную дорожку и уже бежала по плитам террасы, когда из-за угла появилась чья-то фигура. Эшли остановилась как вкопанная, с трудом переводя дыхание. Она увидела высокого мужчину с орлиным носом и густыми темными волосами, в угольно-сером деловом костюме, белоснежной рубашке и шелковом галстуке каштанового цвета. Выйдя из-за угла, он попал из тени в ослепительное полыхание солнца, поэтому резко остановился, явно ослепленный, несмотря на солнцезащитные очки в золотой оправе.

У Эшли внутри все похолодело. Она почувствовала тошноту. Убеждая себя, что обозналась, женщина стала жертвой самообмана. В самом деле ее сомнение могло быть квалифицировано как добровольная слепота. Она же знала одно вполне разумное объяснение, почему Витора д'Аркоша потянуло сюда. И все же, вместо того чтобы признать реальность и подготовиться к неприятностям, она отвергла такую возможность. Но как он обнаружил ее местонахождение? Почему это вдруг он нагрянул через целых четыре года? И что он намерен делать теперь, узнав правду? Пока ответы на последний вопрос крутились в ее голове, Эшли выпрямилась. В чем бы этот человек ни обвинил ее, она не собиралась молча сносить его нападки. Она не позволит тиранить себя. И все же, когда посетитель сделал два шага вперед, словно желая разглядеть ее поближе, ей потребовалась вся ее отвага, чтобы не попятиться.

— Эшли, — прошептал он со столь хорошо знакомым ей акцентом.

У нее забилось сердце. Она убедила себя, что оказываемое когда-то Витором д'Аркошем на нее сильное воздействие было всего лишь игрой разгоряченного воображения. На деле все оказалось не так. Шесть футов два дюйма прекрасно тренированных мышц… Нет, бывший гонщик оказался слишком живым человеком, неотразимым мужчиной, вызывавшим у нее весьма необычное ощущение.

— Добрый день… — заикаясь, произнесла Эшли.

Необходимо перейти в наступление, лихорадочно думала она. Его словесные ракеты, несомненно, готовы к запуску, но она обязана, опередив его, показать, что перед ним женщина решительная, готовая сразиться, опасная в любой схватке. Что сказать? Лихорадочно, но безуспешно пыталась она подыскать подходящее убийственное начало разговора.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Витор. — Как ты оказалась в Португалии?

Растерянно глядя на него, Эшли вдруг сообразила, что он был не менее ее ошеломлен их неожиданной встречей. Из ее горла едва не вырвался смех от ощущения безумного облегчения. Витор д'Аркош не знал правды. Он не разыскивал ее. Он вовсе не выследил ее. Какой бы ни была причина его появления здесь, оно никак не было связано с ней! Эшли горячо возблагодарила Небо. Ей незачем вступать в схватку. Оставалось восстановить самообладание и отделаться от него как можно скорее.

— Это мой дом, — сказала она.

Густые темные брови изогнулись дугой над темными очками.

— Твой? Ты хозяйка? — Его брови неодобрительно сдвинулись. — Теперь припоминаю, как ты однажды рассказывала, что в молодости проводила много времени в Алгарве, но я не знал, где именно.

— Как раз здесь. Дом принадлежал моему деду, который предлагал моим родителям проводить здесь отпуск, — объяснила Эшли. — Прошлой зимой он умер, оставив дом мне. К сожалению, его слабеющее здоровье не позволяло ему наведываться сюда часто в последние годы, а родители отдыхали в других местах. Так что дом оказался совершенно заброшенным. Я сделала, что могла, чтобы привести его в порядок, однако он нуждается в современной ванной комнате, в новой крыше и замене оконных рам. Как только появятся деньги, я займусь всем этим. Вот только когда… — Она вдруг смолкла. Когда она нервничала, у нее появлялась склонность к болтовне, но сейчас-то какая ей нужда болтать? — Живу я здесь, — закончила она.

— Однако в отличие от деда ты живешь здесь постоянно, — заметил Витор.

То ли из-за свойственной ему интонации, то ли из-за акцента, но его слова прозвучали скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Верно, — подтвердила она. — Я нахожусь здесь уже шесть месяцев.

Витор снял темные очки, сложил их и засунул в верхний кармашек пиджака. Когда его темно-карие глаза снова уставились на нее, их спокойный взгляд свидетельствовал, что он уже полностью пришел в себя от изумления при виде ее. Немного же ему понадобилось времени, с неудовольствием подумала Эшли. Но Витор д'Аркош всегда отличался психическим здоровьем, а его рефлексы профессионального гонщика безукоризненно отточены.

— Ты продаешь расписанную вручную плитку, — сказал он так, как если бы точно знал, о чем говорит.

Эшли бросила на него осторожный взгляд из-под густых темных ресниц. Витор мог не знать, что она живет в этом доме, но все же собрал о ней некоторую информацию. Но почему? Она удивилась и снова насторожилась. Чем мог заинтересовать его ее нынешний образ жизни?

— Да, это так, — коротко бросила она.

— Это сильно отличается от путешествий по свету в качестве ловкого художественного директора одной из известнейших британских компаний, занимающихся домашними интерьерами.

— Верно. Однако я наслаждаюсь своим собственным бизнесом. Пусть у меня нет положения и я не получаю значительного ежемесячного оклада, все же очень приятно заниматься любимым ремеслом. К тому же объем моих продаж стремительно растет. Я всего-то работаю четыре месяца, а люди уже домогаются моих услуг. На днях мне позвонила женщина из… — Эшли замолчала, сообразив, что разболталась опять, и закончила: — Меняются времена, меняются и люди.

Витор приподнял одну бровь:

— Иногда драматично.

— Что, прости?

— Никогда не видел тебя такой… беспечной.

Эшли представила, как она выглядит. Когда-то она очень заботилась о своей одежде, косметике, волосах, а теперь… Ее рабочая одежда состояла из безразмерной футболки с короткими рукавами и растянутым воротом, имевшей обыкновение соскальзывать с одного плеча, поношенных бумажных шорт и шлепанцев. Приняв утром душ, она нанесла тушь на ресницы и подкрасила губы помадой, которую давно съела. Волосы же, которые когда-то были предметом забот самого искусного лондонского парикмахера и которые она отпускала только до плеч, не подстригались уже несколько месяцев и сейчас были небрежно собраны в узел на макушке. Хоть она и знала, что выглядит оборванкой, вспоминать об этом не хотелось.

— Я бы достала платье с плечиками и туфли на четырехдюймовых шпильках, если бы знала, что ты собираешься появиться разодетым как… — Ее взгляд обежал его безукоризненный костюм, и Эшли вяло закончила: — …биржевой магнат с Уолл-стрит.

У Витора чуть дрогнули уголки рта.

— Я передам своему портному, что ты одобряешь его работу, однако ты неправильно меня поняла. Я считаю, что ты выглядишь замечательно. — Его взгляд пробежал по ее высоким скулам, по рту с полной чувственной нижней губой и более короткой, чуть вздернутой верхней, по гладкой, слегка загорелой, цвета персика коже. — С таким лицом, как у тебя, только освящать спуск на воду кораблей. — Глаза мужчины многозначительно опустились ниже, и он выдержал короткую паузу, прежде чем добавить: — А с таким телом только сводить с ума мужиков. Так ты довольна своей жизнью здесь?

На ее щеках вспыхнул жаркий румянец. Как он осмеливается на такие вызывающие замечания? Зачем он напоминает о том, что однажды случилось с ними и чего — ее сердце сжалось — уже не забыть? Витор не вел себя враждебно. Напротив, его поведение казалось сердечным и… примирительным.

— Я очень счастлива.

— Подружилась с кем-нибудь?

— Со многими. Дважды в неделю я встречаюсь с группой молодых мамаш и…

— А друзья-мужчины? — прервал ее Витор.

Эшли нахмурилась: уж это-то его совершенно не касается.

— Почему ты приехал сюда? — потребовала она ответа, игнорируя его любопытство и решая, что теперь вопросы будет задавать она.

На лице Витора появилась плутоватая улыбка, из-за которой в свое время сходившие по нему с ума поклонницы старались сунуть ему записки с номерами своих телефонов, иногда вместе с интимными предметами своего туалета.

— Я приехал обсудить сделку, которую хотел бы заключить с тобой.

— Обсудить со мной сделку? — переспросила Эшли. Она была не права — он-таки приехал к ней. — Что за сделка?

Витор расстегнул своими длинными пальцами пуговицы на пиджаке.

— Нельзя ли поговорить в доме, где наверняка прохладнее? — Он кивнул в сторону двери.

Эшли невольно вздрогнула. Не хотела она приглашать Витора д'Аркоша в дом. Какой бы ни была эта сделка, она жаждала только одного: чтобы он убрался прочь. И побыстрее.

— Для этого больше подходит моя мастерская, — предложила она и поспешила придумать оправдание: — Я начала разрисовывать плитку и хотела бы закончить работу, пока она не высохла. Прошу сюда. — Повернувшись на пятке, она проворно пересекла подъездную дорожку.

— Есть, капитан, — пробормотал Витор д'Аркош за ее спиной.

В мастерской Эшли села за стол. Поскольку своим присутствием Витор, казалось, заполнил всю комнату, инстинкт самосохранения требовал возвести барьер между ними.

От спешки своенравная майка соскользнула с плеча, и женщине пришлось возвратить ее на место.

— Итак?

— Ты не будешь возражать, если я осмотрюсь тут немного? — Он кивнул на выставку ее изделий.

— Вперед, — несколько грубовато бросила она.

Она приготовилась работать, но, когда Витор, сунув руки в карманы брюк, в распахнутом пиджаке подошел к полкам с приготовленными ею на продажу экспонатами, она невольно стала следить за ним. Он не заметил никаких перемен в ней, и она не находила, что он стал другим. Морщинки между его бровями стали чуть глубже, и густые темные волосы слегка посеребрились на висках. Однако Витор д'Аркош оставался… нет, не красивым (с его-то слишком высокомерным носом и слишком грубо высеченным подбородком), но привлекательным мужчиной.

Он повернулся к следующей полке с плиткой, и солнечный луч осветил левую сторону его лица. На его золотистой коже она разглядела тонкую белую линию, извилисто спускавшуюся от глаз по щеке и челюсти. У Эшли перехватило горло. Этот шрам наверняка остался с тех пор, когда он пытался вытащить Саймона из разбитой машины.

— У тебя хорошо развито чувство стиля, — объявил Витор.

— Спасибо. — Эшли принялась рисовать.

— Твои изразцы и привели меня сюда, — сообщил он.

Витор стоял, широко расставив свои длинные стройные ноги и все еще держа руки в карманах, угольно-серая ткань туго натянулась на его бедрах. Эшли обратила на это внимание. Когда же он перестанет говорить загадками и приступит к делу?

— Ты хочешь купить их? — высказала она догадку.

Он покачал головой:

— Я прибрал к рукам местную строительную фирму, которая обанкротилась. Ее имущество включает среди прочего земли, окружающие твою усадьбу.

Эшли в недоумении посмотрела на него.

— Так ты теперь землевладелец? — Она забыла о живописи. — Но… В таком случае… — Она отчаянно попыталась припомнить, что там говорил Лейф… — Значит, тебе принадлежит международная компания?

— Ты скорее всего не помнишь, но все время, пока я участвовал в гонках, я одновременно руководил строительным предприятием.

Она помнила. Да, она помнила все, что когда-либо говорил ей Витор д'Аркош. Она знала, что прежде, чем его уговорили (несколько запоздало — в его-то 30 лет) участвовать в автомобильных гонках, он закончил архитектурный факультет и получил в Гарварде степень по ведению бизнеса. После приобретения опыта в ведущей европейской фирме он обзавелся своим делом. Она знала, что в промежутках между соревнованиями по Формуле-1 он на удивление удерживал на плаву свой строительный бизнес. Но она не знала, что случилось с его бизнесом, да и с ним самим, после гибели Саймона, если не считать того, что Витор сразу же ушел из спорта. Сначала отсутствие информации объяснялось ее инстинктивным желанием держаться подальше от человека, который доставил ей столько неприятностей и страданий, а в последнее время тем, что редко тратила деньги на газеты и не держала телевизора.

— И твой бизнес стал твоей главной заботой? — поинтересовалась Эшли.

— Главным делом он мог бы стать гораздо раньше. Для этого у меня были и знания, и неплохой фундамент. Однако, пока я участвовал в гонках, у меня не было времени, и мне не хватало энергии для развития дела. Но в последние два года я полностью посвятил себя бизнесу. — Он позволил себе удовлетворенно, улыбнуться. — Теперь у меня конторы в Нью-Йорке, Сан-Паулу и Лиссабоне.

— Плюс одна здесь.

— Верно, хотя это всего лишь дворик с трехкомнатным домиком, так что в скором времени мы распродадим с торгов имущество и займемся чем-либо покрупнее.

Убирайся из деревни, беззвучно умоляла она. Уезжай далеко-далеко. Будучи большим боссом, ты не слишком часто будешь наведываться в контору в Карвуэйру, но для моего душевного спокойствия лучше, чтобы ты не появлялся здесь вообще!

— В Португалии мы ограничиваем нашу деятельность Лиссабоном и Севером, — продолжал рассказывать Витор, — но недавно совет директоров нашей компании принял решение придать Алгарве стиль д'Аркоша.

Стиль д'Аркоша? Эшли бросила на него изучающий взгляд. Он произнес это так, словно делал одолжение району, отказавшись от возведения безвкусного, навязчивого, неэстетичного и, по ее мнению, совершенно ненужного туристского аттракциона.

— И в качестве дебюта ты «развиваешь», — в это слово она вложила особый сарказм, — земли вокруг моего дома? — спросила Эшли, выбираясь из-за стола.

— Да, — сказал Витор. — Однако…

Она прервала его.

— Отличный участок сельской местности с видом на море на юге и горами Моншике на севере. Ты так считаешь? — требовательно спросила она.

— Точно, но…

— Тот человек, что обанкротился, был не в ладах с окружающей средой, но о тебе-то я думала лучше. Ты ведь архитектор, человек, призванный украшать землю. Тебе наплевать, что из-за высокого месторасположения все эти водопады, водные спуски и всякие там трубы будут видны на мили вокруг? — Не давая Витору и рта раскрыть, она торопливо продолжала: — Я проезжала мимо таких водных парков, и все они неизменно окрашены в бирюзовый или ярко-синий цвет. — Эшли содрогнулась. — Неужели тебе наплевать, что здешние сельские дороги непригодны для наплыва транспорта и быстро придут в полную негодность? Тебе наплевать, что там, где сейчас мы слышим соловьиные трели, с утра до ночи будут греметь поп-музыка и объявления по громкоговорителям? Нет, тебе действительно плевать!

— Ну, ну, — прошептал Витор. Уголки его рта подергивались, словно он находил ее красноречие забавным.

Эшли вспыхнула:

— А срубленные деревья? А естественный ландшафт, который придется сравнять? А непрошеное вторжение в мою личную жизнь?

— Я ошибался — ты изменилась, — проговорил он. — Ты стала напористой, а… — взгляд его темных глаз спустился на ее вздымавшийся и опадавший под майкой бюст… — твои груди — пышнее.

Это замечание выбило ее из колеи. Потеряв на мгновение дар речи, Эшли не могла решить, что ей делать: завопить, прикрыть грудь руками или дать ему пощечину.

— Знаю, водные парки доставляют массу удовольствий множеству людей, но в пятидесяти милях отсюда есть два других таких парка, так что нет нужды в третьем, — продолжила она с пылающими щеками. — Я уже поставила местные власти в известность о своем несогласии, но пока не предпринимала иных шагов, поскольку разрешение уже выдано. Однако на этот раз, повлияет или нет смена собственника на это разрешение, я намерена подать официальную жалобу. Утром первым делом я отправляюсь в отдел планирования и потребую встречи с начальником. Потом я организую сбор подписей под петицией. Так что не думай…

— Ты не станешь возражать, если я вставлю несколько слов? — мягко спросил Витор.

Эшли вспыхнула:

— Давай!

— Мы не собираемся строить водный парк. — Он разбил ее страстную речь одним коротким предложением.

— Не собираетесь? — Она вытаращила глаза.

— Как и ты, я считаю, что было бы непохвально устраивать его здесь.

— О! — Эшли почувствовала себя полной идиоткой. — Так что вы намерены… — запинаясь, спросила она… — делать с землей?

— Строить виллы. С пятью спальнями, гаражами на две машины, по индивидуальным проектам, на участках размером больше акра. Каждый участок со своим садом, с сохранением естественного ландшафта и большинства деревьев, со своим бассейном, со специальными площадями для пикников.

— Прекрасно! — пробормотала Эшли. Как ни восставала она против присутствия здесь его компании, именно на строительство вилл она и надеялась с самого начала.

— Вот почему мы хотели бы купить твой дом.

Ее светло-карие глаза широко раскрылись:

— Мой дом?

— Мои землемеры уже разработали проект, и твой дом оказался практически в центре стройки. Поэтому мы предпочли бы, чтобы тебя здесь не было. — Витор снова лукаво улыбнулся.