Во Имя Закона

– Ноэль, – едва слышно пробормотала Гемма и стала осматриваться.

– И не один, – подтвердил призрак.

– Дверь? – вздохнула Флоренс, понимая беспокойство волшебницы.

Они находились на пустыре. По обеим сторонам дороги рос низкий кустарник.

– Да, дверь бы сейчас пригодилась как нельзя кстати, – согласился Фредерик, продолжая высматривать на горизонте армию Ноэля. Затем он покосился на безучастно стоявшего рядом нетронутого. – Нам не справиться без Ансельма, – сказал призрак и остановил свой взгляд на Флоренс.

Та опять тяжело вздохнула и кивнула:

– Валяй. Я готова.

Теперь Фредерик смотрел на сестру.

– Вы даже не целовались, – коротко вздохнул он.

– Целовались! – возразила Гемма. – Флоренс целовала меня в висок!

– Он имеет в виду другое, – повела бровями Фло.

– Что другое? – уставилась на неё Гемма.

Призрак закатил глаза.

– Я тебе дома объясню, – бросила волшебнице девушка.

А Фредерик тем временем становился все пасмурнее. Он то и дело бросал взгляды на приближавшуюся темную тучу, состоявшую из воинов Ноэля с ним самим во главе. Даже Флоренс уже начинала паниковать, не говоря о Гемме. И только Ансельм с поразительным равнодушием наблюдал за происходящим.

– Мне нечем тебя зацепить, – сказал после раздумья призрак. – Без привязанностей твоя душа неуязвима. Неуязвима для страдания.

Он глубоко вздохнул и перевел тяжелый взгляд на сестру.

– Даже не думай, – выпалила Флоренс, вставая между Фредериком и Геммой.

– Но, Флоренс, мы можем погибнуть, – попыталась возразить волшебница.

Фредерик от нечего делать повернулся к Ансельму.

- Вот правильно! - мгновенно поддержала призрака девушка. - На друга своего лучше посмотри! У нас есть теперь тронувшийся от любви нетронутый, – сверкнув зелеными глазами, произнесла она. – Пусть он страдает. Его душа открыта для боли.

Ансельм, молча, поднял на Флоренс ледяной взгляд таких прекрасных серо-голубых глаз.

– Послужи общему делу, ты не против? – спросила его Фло.

Он смотрел на девушку, продолжая хранить молчание.

Фредерик выступил вперед и протянул руку к груди бывшего нетронутого.

– Давай, дружище, – подбодрил он Ансельма.

Тот закрыл глаза.

А когда он открыл их, то они выражали ужас. Самый настоящий ужас.

Если раньше рядом с Ансельмом всегда было тепло, тебя словно обволакивало облако заботы, то сейчас рядом с ним начинал бить озноб.

Как же быстро все поменялось.

В следующую секунду Ансельм задрожал. Он постукал себя по плечам, но попытки взять себя в руки не увенчались успехом.

– Чего ты боишься? – не выдержав, воскликнула Флоренс.

– Душевной боли, – ответил он просто. – Я никогда её не испытывал.

– Это цена за твою любовь. Вперед! – раздраженно произнесла девушка.

Но нетронутый стоял, с ужасом глядя на ладонь Фредерика около своей груди. Ансельма била крупная дрожь.

Черная туча становилась все ближе. Флоренс уже могла рассмотреть довольное лицо Ноэля и нависшие на глаза капюшоны его спутников.

Не в силах стоять и бездействовать, а также выносить картину дрожащего, как осиновый лист, Ансельма, Фло сказала:

– Вы тут развлекайтесь, а я попробую смастерить дверь.

Девушка молниеносно, понимая, что у них остались считанные секунды, вынула из голенища сапога охотничий нож и уже направилась, было, к кустарнику, как Ансельм схватил её за руку и повалился перед ней на колени.

– Вырежимнеглаза, – проговорил он так быстро, что Флоренс сначала не поняла его.

– Что?

Её «что» прозвучало, как удар хлыста.

– Вырежи мне глаза, – громче и отчетливее произнес Ансельм.

Он буквально повис на её руке, в которой был нож.

Следующие слова девушки потонули в растущем грохоте.

Фредерик и Гемма одновременно вскинули руки, образуя над пустырем защитный купол. И в ту же секунду на купол обрушился град заклинаний армии Ноэля.

– Ты в своем уме? – закричала Флоренс на нетронутого. – Как я тебе их вырежу? Вставай и сражайся! Мы все погибнем!

Она попыталась отступить назад и вырвать локоть из мертвой хватки Ансельма.

– Нет! Нет-нет-нет! – отчаянно мотал головой нетронутый, умоляюще глядя на девушку. На коленях он пополз за ней, цепляясь за Флоренс, как за единственный шанс на спасение.

– Ансельм! – прорычала на него Фло, не зная, как еще вразумить волшебника.

Около виска девушки мелькнул электрический разряд, вмиг наэлектризовав волосы. Защитный купол трещал по швам. Каждая секунда была дорога. Фредерик с Геммой не смогут удерживать купол долго. Сколько страдания сможет выжать из невинной души Геммы призрак, если дойдет до этого? Насколько его хватит?

Поверхность купола содрогалась от мощнейших заклинаний. Молнии, вспышки, невероятный грохот… Еще минуту назад все было тихо, а сейчас началось целое светопреставление.

Но больше этого пугали нечеловеческие оскалы тех, чьи капюшоны спали, являя миру устрашающие бездушные лица. Одни орудовали посохами, другие бросались на купол, желая пробить его своим телом.

Земля под ногами ходила ходуном.

Флоренс готова была прирезать нетронутого, но вырезать ему глаза?..

– Заклинаю тебя, – умолял девушку Ансельм. – Заклинаю тебя Именем Закона!

– Отцепись ты! – в свою очередь взмолилась девушка. – Дай мне сделать дверь! Ты же знаешь, для меня твой Закон – пустое место!

– Заклинаю тебя твоей любовью к Гемме! – произнес вдруг Ансельм.

Флоренс остановилась. Сглотнув, она опустила взгляд и посмотрела нетронутому в глаза.

Сдающийся под натиском заклинаний Ноэля и его спутников купол, казалось, вот-вот развалится на части. Отдельные черные с серебристым шары просачивались через его истончившуюся поверхность и капали нефтяными кляксами на высохшую землю. Некоторые даже долетали до Флоренс с Ансельмом и падали к их ногам. Но ни девушка, ни волшебник не замечали приближающейся смерти.

Фло смотрела нетронутому в глаза и думала об одном: куда делась вся та любовь, которая была в его взоре еще позавчера? Куда делась вся та любовь, которая была в его душе всегда? И всегда его душа, он сам, служили пристанищем для каждого страдальца на пути нетронутого. Куда все ушло?

Если бы была надежда вернуть все это, у девушки никогда бы не хватило духу на предстоящий поступок. Но надежды не было.

– Прости меня, Ансельм, – тихо сказала Флоренс, приставляя лезвие к веку нетронутого.

«Недолго нам пришлось любоваться твоим небесным взором».

Она вздохнула и выдохнула, набираясь смелости. Рука дрожала. Она вздохнула и выдохнула еще раз, но внутри никак не пробуждалась решимость.

- Кто-нибудь знает, как это делается? – выкрикнула девушка, воздев глаза к небу.

Но небеса были сейчас сплошь исчерчены молниями и глухи к её возгласу.

– Флоренс, пожалуйста. Я не могу просить об этом у Геммы. У неё не смогу, – использовал свой последний аргумент Ансельм.

Сейчас в его глазах чистого небесного света стояла искренняя мольба. Неужели он не понимал, что лишал этим её последних сил?

Гемма появилась, словно из ниоткуда. Она быстро, даже резко провела ладонью по лицу нетронутого, прикрывая ему глаза. Как закрывают глаза отошедшим в другой мир. Не колеблясь. Как всегда.

Флоренс с восхищением и благодарностью посмотрела на волшебницу. Но та уже удалялась от них с Ансельмом, чтобы вернуться в битву.

«Ты спасла меня, Гемма», – облегченно сомкнув веки, подумала Фло.

Когда девушка опять посмотрела на нетронутого, его лицо было прежним: под широкими бровями только кожа, без намека на выпуклости, кудрявая борода обрамляла добродушное лицо.

Тяжело дыша, Ансельм опустил голову. А затем стал медленно, но уверенно подниматься на ноги. И с каждой секундой его уверенность только крепла. Как креп и он сам. Лицо становилось спокойнее и ровнее, плечи расправились. Флоренс вдруг вспомнила, как нетронутый вставал, пронзенный стрелами бирюзовых стражей. Он был прекрасен в своей несокрушимости.

Как прекрасен он был и сейчас, возвращаясь к своей самоотверженности.

Фло готова была разрыдаться от радости и облегчения, когда Ансельм поднял голову, окидывая внутренним взором происходящее. В следующее мгновение из его ладоней вырвались энергетические потоки белого цвета и устремились ввысь, подкрепляя защитный купол.

Понимая, что главное свершилось, девушка с ножом бросилась к ближайшему кустарнику. Она судорожно резала и отламывала ветви, дергая их у основания. Фло пыталась успокоиться, но это плохо у неё получалось.

Никто даже не сказал ей, сработает ли эта а-ля первобытная дверь, но никто и не останавливал её.

Вокруг продолжала разыгрываться беспощадная осада их защитного купола. Воины Ноэля напоминали Флоренс зомби, отчего девушку всю передергивало от страха. Их глаза были холодными и пустыми. Даже в последней степени своего падения глаза Ансельма не были такими безжизненными.

Ободрав палки, Фло запаслась мягкой корой, которая должна была послужить веревками. Девушка работала быстро, почти не задумываясь над своими действиями. Многочисленные шалаши, построенные в детстве, сослужили ей сейчас хорошую службу.

И вот когда ей оставался последний узел, все вдруг стихло. Осада прекратилась.

Спутники денди мигом выстроились в ряды, накинув на головы капюшоны и поставив рядом посохи.

Сам Ноэль подошел ближе к мерцающей поверхности купола. Сузив глаза, он обвел презрительным взглядом всех четверых законников.

– Я все равно достану тебя, неумеха! – с едва скрываемой злостью произнес он, остановив свой взгляд на Флоренс.

Девушка ни на секунду не оторвалась от своего занятия. Она только искоса посмотрела на Ноэля, успев отметить про себя, что денди потерял за время безуспешной осады свой лощеный вид: его галстук съехал вбок, костюм запылился, прическа взъерошилась, а по вискам стекал пот.

Поняв, что от Флоренс он не дождется внимания, Ноэль обратился к Ансельму:

– Мой подарок, как я погляжу, пришелся не ко двору? Кто освободил тебя? Его Величество Бартомиу?

«Он не видел, что творилось здесь полчаса назад?» – подумала Фло про себя. Затем её осенило: «Так это его рук дело?»

Она выпрямилась, бросая на землю готовую дверь, которая представляла собою четыре скрепленных между собой палки.

– Так бы и запустила чем-нибудь потяжелее, – проговорила она сквозь зубы.

– В другой раз, моя дорогая, – проворковал денди, одаривая девушку приторной улыбкой. – Он представится тебе очень скоро.

– Жду с нетерпением, – ответила она, глядя на Ноэля исподлобья.

– Хватит любезничать, – позвала девушку Гемма, беря за руку.

Ансельм приподнял с земли сколоченный на скорую руку каркас за одну сторону.

– А сработает? – вдруг испугалась Флоренс.

Но Гемма уже толкала её в черный прямоугольник под ногами.

Они очнулись в странном месте. Все вокруг заволокло туманом. Земля же была покрыта травой.

– Почему мы не дома? – воскликнула девушка, изумленно оглядываясь.

– Потому что кто-то засомневался, – с раздражением ответил Фредерик.

Не оглядываясь на остальных, он зашагал вперед. Туман тут же поглощал его фигуру в темной сутане.

– Мы на границе? – догадалась Флоренс, которой обстановка показалась знакомой.

Гемма кивнула, стараясь не отставать от брата.

– И где ваши голубые? – прошептала Фло, медленно продвигаясь за волшебницей.

– Бирюзовые, - поправил её Ансельм, завершавший цепочку.

– И тут же раньше не было никакого коридора? Откуда он взялся? – сыпала она вопросами.

– Стражи создали его, разграничивая миры, – ответил ей нетронутый.

Ответил как прежде, терпеливо, с доброй насмешкой в голосе.

Флоренс готова была развернуться и расцеловать его прямо здесь.

– Можно не бояться. Существование этого перехода мы оплатили, – добавил он, поняв, что девушка нервно озирается по сторонам, пытаясь выглядеть кого-то в густом тумане.

– Я должна тебе первое желание, – сказала вдруг девушке Гемма, когда они уже сидели у себя дома на кухне.

Гномы возились на полу на расстеленном стеганом одеяле.

– Ничего ты мне не должна, – настороженно ответила девушка.

Ох, не нравился ей внезапный поворот их разговора. И нравился, и не нравился одновременно.

Фредерик ушел с Ансельмом, полагая, что другу может понадобиться поддержка после всего произошедшего. Волшебница с девушкой были дома одни.

Гемма повернула голову к Флоренс, посмотрела на неё. Фло стало не по себе от внимательного серьезного выражения её прекрасных серых глаз. Девушка стала рассматривать комнату, не зная, на чем остановить свой взгляд.

– Флоренс, посмотри на меня.

«Ну как можно тебе противостоять, когда ты говоришь таким непреклонным и одновременно ласковым тоном?» – подумала девушка, поворачиваясь к волшебнице.

Гемма встала, обошла стол и остановилась перед Флоренс. Фло тоже поднялась на ноги, которые предательски подкашивались от той близости, в которой они находились с Геммой. Лицо волшебницы было как никогда близко. Даже украдкой бросая на Гемму взгляд, Флоренс могла видеть глубину глаз, и успевала в этой глубине утонуть.

Сердце устроило предательский перестук, и девушка поняла, что еще чуть-чуть, и она просто осядет перед волшебницей без чувств. Поэтому Фло перестала блуждать взглядом по кухне и взглянула Гемме прямо в глаза, решив встретить лицом к лицу все, чтобы её ни ожидало. И сразу стало легче.

– У меня могла быть любовь Ансельма, – заговорила волшебница. Её дыхание коснулось щеки девушки, вызвав новый приступ головокружения. Но Флоренс крепко-накрепко решила держаться. Она будет бороться за свое счастье. А Гемма продолжала:

– Но я никогда её не хотела. Не захотела её и сейчас, когда это стало возможным. Я поняла, что она не нужна мне. Мне никто и ничто не нужно, кроме тебя.

Флоренс молчала, продолжая глядеть в самые ласковые и самые прекрасные глаза на свете. Её наполняло невероятное ощущение легкости. Она смотрела на Гемму и понимала, что перед ней стоит самый родной человек, и этот человек признается ей в любви.

– Рома говорила, что будет что-то еще. Что в добавление ко всем ощущениям от любви будет что-то еще, – говорила Гемма, начиная улыбаться. Смущенная, но одновременно и смелая улыбка появилась на её мягких губах. Она подалась вперед и вот уже почти касалась губами щеки Флоренс. Девушка замерла, закрыв глаза. Она чувствовала, как дыхание волшебницы медленно движется по её лицу. Гемма почти целовала её. И в этом было столько нежности. – Я поняла, что это такое, – продолжала волшебница. – Я хочу от тебя детей, Флоренс. Хочу детей, таких же как ты, бесстрашных, веселых, добрых, умных, отважных, внимательных, чутких, болтливых, неутомимых, искренних.

Каждое слово Гемма сопровождала легким поцелуем: в щеку, в краешек губ, в нос, в скулу.

– Неужели это все обо мне? – тихо рассмеялась девушка.

– Поцелуй меня, – так же тихо произнесла волшебница.

Флоренс распахнула глаза, проверяя, не спит ли она. Потому что еще раз пережить такой сон девушка, может быть, и не отказалась бы. А вот если реальность…

– Не могу, – ответила она с улыбкой. Ответила легко, без ноток извинения. Она знала, что Гемма её поймет. – Мое неуязвимое сердце. Оно дорого мне.

– Ты права, – улыбнулась Гемма, несмотря на слова девушки, продолжая свои нежные невинные поцелуи. – В неуязвимом сердце живет Закон.

– Там живешь ты, – возразила Флоренс, опять прикрывая глаза и погружаясь в мир невероятно легкой нежности и любви. – Ты мой Закон.

– «Я все равно достану тебя»? Так он сказал? – поглаживая прозрачную бороду с задумчивым видом, спросил Бакалавр Средней Степени.

Этим утром по приглашению Бакалавров Флоренс, Гемма, Ансельм и Фредерик пришли в королевский замок, чтобы обсудить вчерашнюю «встречу» с той стороной.

– Так и сказал, – кивнул Ансельм, который сидел напротив Великого Принца, молча наблюдавшего за беседой.

Они расположились в одном из огромных, давно покинутых залов. Посредине стоял только стол, длинный и узкий. Вокруг массивные деревянные стулья грубой работы. Зал наполняли солнце и пыль. И то и другое широкими полосами словно струились на стол через высокие решетчатые окна.

Флоренс высматривала по углам Лорентина, но мальчика нигде не было.

– Что? Что я пропустил? – влетел, спотыкаясь о подол собственного дырявого балахона, Бартомиу.

Старец подбежал к столу, махая руками, и, тяжело дыша после беготни, опустился на стул рядом с Бакалавром Средней Степени.

– Что я пропустил? – повторил он, переведя дух, глядя на прозрачного волшебника.

– Друг мой, – похлопал тот его по высохшей руке, – ты пропустил так много в этой жизни, гоняясь за призраками, что не буду утруждать себя перечислением.

Бакалавр Средней Степени, ласково сощурив глаза, наблюдал за тем, как Бартомиу приходит в себя. Старец находился в сильном волнении, что было удивительно само по себе.

– Извините за опоздание, – откашлянувшись, произнес Младший Бакалавр, незаметно возникший подле стола.

Он держал в руках папку. На глазах блеснули стекла очков. Волшебник неуверенно поправил веревку, которой была подпоясана его коричневая туника.

– Садитесь, господин Младший Бакалавр, – указал на другой стул подле себя Бакалавр Средней Степени.

– Благодарю, – тихо ответил первый, опустив глаза.

Фредерик «сидел» на стуле на противоположном от Флоренс краю стола. И хотя его сидячее положение было чисто номинальным, но призраку выделили место за столом, чтобы подчеркнуть важность его участия.

Гемма расположилась между Ансельмом и Флоренс. Она, по появившейся у неё привычке, держала на коленях руку Фло в своих ладонях. Флоренс закинула ногу на ногу, обводя равнодушным взглядом новых участников.

Старший Бакалавр вошел в зал размашистым шагом. Его бесцветные длинные волосы развевались в такт ходьбе. У волшебника была крупная фигура, и его приближение было грозным. Он сел на свободный стул напротив Фредерика. Оба смерили друг друга холодными взглядами.

– Ваше Высочество, – поклонился принцу Старший Бакалавр. – Господа, – поприветствовал он своих коллег.

– Мы не можем постоянно подвергать Флоренс такой опасности, – продолжил Ансельм.

Нетронутый перебирал в руках сорванную по дороге сухую веточку.

– Поэтому нам надо решить этот вопрос раз и навсегда, – заговорил Аделард.

Печать озабоченности омрачала благородные черты его лица. Принц был хмур. Голос его звучал строго в то и дело повисающей над столом тишине.

– Каким образом? – спросила Флоренс. Словно собственная участь начала, наконец, интересовать её.

– Нам надо покончить с Ноэлем, – произнес Аделард.

– Раньше, чем он покончит с тобой, – добавил Старший Бакалавр, глядя на девушку бесцветными глазами.

Фло быстро отвернулась, не желая показывать, что от его взгляда у неё мурашки бежали по коже. Она вспомнила их странную до невозможности последнюю встречу, в одном из переходов замка.

– Покончить с Ноэлем? – переспросила Флоренс, поведя бровью. – Делов-то. Чего мы ждем?

Никто не ответил ей, все только стали отводить взгляды.

Аделард посмотрел в окно на ясное голубое небо.

– Мы опять верим им больше, чем себе. Ты нужна Ноэлю? Значит, в тебе есть неведомая нам ценность, – сказал он с досадой на самого себя, обрушивая кулак на поверхность стола. – И только когда он почти добрался до тебя, – Принц повернулся к Флоренс и буквально просверлил её взглядом темных глаз, – только тогда мы задумались, чем ему не угодила одна настырная девица?

Девушка не сдержалась и фыркнула. Слова «настырная девица» Аделард произнес совсем как-то по-доброму, а широкий рот Принца на самое мгновение растянулся в едва уловимой улыбке. Или Флоренс просто показалось?

Она захлопала на него глазами.

– Чем же я ему не угодила? – тихо повторила она, все больше хмурясь.

– Он вряд ли нам скажет, – заговорил Бакалавр Средней Степени.

Волшебник постукивал прозрачными узловатыми пальцами по столу.

– Бартомиу пока развлечет вас сказкой, а нам надо посовещаться, – добавил он после коротких раздумий.

Постукивания прекратились, и Бакалавр встал со стула.

Вместе со Старшим Бакалавром, Младшим Бакалавром, Аделардом и Ансельмом он удалился в дальний конец зала. Фредерик не стал дожидаться приглашения и решительно поплыл за ними.

Флоренс с Геммой остановили на зельеваре взгляды. Если Гемма ждала, всем своим видом показывая уважение к старику, то девушка смотрела на него словно почитающий себя взрослым ребенок, которого против воли отправили играть в детские игрушки.

– А ты будь подобрее к старику-то, не смотри как, – тут же быстро заговорил Бартомиу, весело ерзая на стуле. – Протрешь дырку-то.

Фло усмехнулась и покачала головой.

– Давай сюда свою сказку, – вздохнула девушка.

Гемма благодарно сжала её ладонь в своих. После чего Флоренс окончательно размякла и подобрела.

– Так она рассказала тебе, как целоваться? – вдруг с самым живым интересом спросил Бартомиу у волшебницы.

Будто они в тайне обсуждали между собой этот вопрос.

Выражение крайнего удивления на тут же покрывшемся румянцем лице Геммы не оставляло сомнений в том, что для неё вопрос старика был такой же неожиданностью, как и для остальных.

Флоренс кожей почувствовала, как переговорщики в другом конце зала насторожились и заговорили тише, прислушиваясь к тому, о чем должна была пойти речь за столом.

– Это как мы вчера делали? – неуверенно спросила Гемма у Фло. – Мы целовались?

– Вы целовались? – не выдержав, воскликнул Фредерик.

Взгляды всех в зале сейчас были обращены на Гемму и Флоренс.

– Это не ваше дело, – как всегда с легким возмущением ответила девушка. И видя, что волшебники продолжают вопросительно смотреть на них, добавила. – Нет. Почти.

В углу зала, нехотя, вернулись к своему обсуждению.

– Переходите к сказке, – обратилась Фло к Бартомиу.

– Да-да-да, – залепетал старик, постукивая пальцами по столу, как это совсем недавно делал Бакалавр Средней Степени. – Расскажу-ка я вам легенду об основателях Поднебесья.

– Изидор открыл этот мир, – полуутверждением-полувопросом отреагировала Флоренс.

– Изидор-Изидор, – закивал Бартомиу. – Но есть другая легенда.

Девушка шумно вздохнула.

Гемма сжала её ладонь, и девушка вздохнула еще раз, но уже со смирением, вместо недовольства.

Кто бы мог подумать, что такой простой жест будет оказывать на неё такое сильное воздействие, заменяя собою множество самых разных слов.

– Эта легенда гласит, что Поднебесье открыли два брата, – начал Бартомиу, шамкая губами.

– И один убил другого из-за жажды власти, - не удержалась Флоренс.

Зельевар серьезно посмотрел на девушку. Седые лохматые брови сдвинулись, придавая его худому вытянутому лицу крайне задумчивое выражение.

– Это хорошая идея, но… плохая, – покачал он головой.

– Всегда так, – ответила Флоренс.

– С жаждой власти нельзя попасть в Поднебесье, но задумка вполне сойдет для легенд о той стороне.

– Ну, спасибо, – возмутилась Фло.

Бартомиу рассмеялся, хватая воздух беззубым ртом.

– Один из братьев сначала стал королем, – продолжил старец после того, как утер слезы, – а затем понял, что нельзя ему быть королем, потому что не может он избавиться от чувства превосходства над своими подданными. И было это чувство губительно для его души. И стал он последним среди равных.

И Флоренс и Гемма с вмиг посерьезневшими лицами одновременно наклонились над столом, чтобы лучше слышать тихую прерывистую речь старика.

– А второй? – боясь нарушить возникшую таинственную атмосферу, едва слышно спросила девушка.

– Второму пришлось принять власть духовную и он выбрал иной способ борьбы с противозаконными помыслами, – деланно вздохнул Бартомиу, бросая острые и хитрые взгляды на своих слушательниц.

– Какой? – требовательно спросила Флоренс. Она не хотела, чтобы история прервалась на самом интересном.

– Троичный принцип, – загадочно произнес Бартомиу, воздев к верху морщинистый сухой палец.

Флоренс фыркнула и досадливо откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

Но не успела она полностью выразить свое недовольство, как Бакалавры вернулись за стол.

Лицо Великого Принца было сосредоточенным. На лбу появилась глубокая морщина. Солнечные зайчики, пляшущие на забранных в хвост волосах и на кожаном доспехе, так контрастировали с его серьезным видом.

– Что вы решили? – спросила Гемма.

С болью в сердце Флоренс отметила, что волшебница волновалась.

– Мы решили дать Ноэлю на бой, – ответил Бакалавр Средней Степени, опускаясь на свой стул.

Две широкие доски спинки стула казались темными легкими в его прозрачном теле. Очень красивое сравнение. Но я поняла лишь на третий раз, что здесь слово «легкие» - это существительное… мб покрутить еще это предложение? Чтобы оно стало более понятным?

– Бой? – переспросила Гемма, невольно поднимаясь.

– Бой? – спросила в свою очередь Флоренс, уже заинтересованно.

– Бой, – кивнул Старший Бакалавр.

– И часто вы даете той стороне бой? – спросила девушка, чьи глаза живо загорелись.

– Не чаще, чем к нам приходит зима, – ответил Аделард со вздохом.

Он опустил руку в кожаной перчатке на рукоять меча.

– Но погибнут люди? – произнесла Флоренс, начиная понимать, чем грозят масштабные сражения.

– Люди погибнут с обеих сторон. Если нам повезет, Баланс Равновесной Чаши останется не нарушенным, – пояснил ставший странно разговорчивым Старший Бакалавр.

Фло не могла долго смотреть на этого бесцветного волшебника. Казалось, его серый цвет вбирает в себя все окружающие краски, уничтожая их. Вот и сейчас девушка отвернулась, переведя взгляд на Бакалавра Средней Степени, чья постоянная доброжелательность и ласка успели завоевать свое место в сердце Флоренс.

– Это неизбежно, – тут же улыбнулся тот девушке в попытке приободрить её.

– Масштабные сражения чистят кровь, – добавил Старший Бакалавр.

Уж лучше бы он молчал.

Фло гневно посмотрела на волшебника.

– Насколько масштабные? – спросила она, насторожившись.

Великий Принц молчал, затем поднял на девушку взгляд темных глаз:

– Если понадобится, каждый житель Поднебесья выйдет на поле битвы.

Он произнес это спокойно, как что-то не подлежащее обсуждению.

Флоренс обомлела. Она смотрела на Аделарда, не мигая. Затем вдруг взорвалась:

– Это мое с Ноэлем дело! Причем здесь каждый житель Поднебесья? Мы разберемся сами! Всегда разбирались!

Аделард молчал. Девушке казалось, что её слова отлетают от его доспехов, не проникая ни на миг в сердце Принца.

– Совещание закончено, – вставая из-за стола, произнес он после паузы, наполненной его холодным молчанием.

Великий Принц не привык, чтобы обсуждали его решения.

Все поклонились, когда Аделард направился к выходу из зала. И только Флоренс возмущенно смотрела ему в гордо выпрямленную спину, изнывая от бессилия что-либо изменить.

– Что значит «чистят кровь»? – вспомнила вдруг девушка вторую часть фразы, пробудившей её от обычного равнодушия.

Она, безуспешно пытаясь скрыть панику в зеленых глазах, повернулась к Бакалавру Средней Степени.

– Помрут многие, погибнут, – просто ответил на её вопрос Бартомиу. – А на их место придут другие. И обновится Поднебесье. Новая кровь появится.

«Многие погибнут», – вспоминала девушка слова Бартомиу, глядя как кружатся в воздухе редкие снежинки, пронзаемые лучами солнечного света, словно золотыми стрелами.

Утро было великолепным. Мягкий, ласковый свет струился с неба сквозь истончившуюся облачную ткань молочной белизны. Снег таял, окруженный рассеянным теплом. Повсюду чувствовалось наступление весны.

Флоренс смотрела, как срывались крупные прозрачные капли с ледяных сосулек, коими был увешан край еще заснеженной крыши их низенького домишки.

Совсем рядом слышалось щебетание птиц, веселое и звонкое.

Девушка вспомнила, как вчера спрашивала у Геммы:

– Неужели она придет? Неужели она на самом деле придет? Весна?

– Ты ждешь её? – спрашивала её в ответ волшебница.

– Всем сердцем, – отвечала Флоренс, глядя в смеющиеся серые глаза Геммы.

– Тогда она придет.

– Когда-то моя страдающая душа была бесценна, – раздался рядом голос выплывшего из небытия Фредерика.

Флоренс посмотрела на него.

– Сегодня бесценна твоя любящая душа. Бесценна настолько, что мы все идем сражаться, чтобы защитить её. Но когда-то, когда-то давно, моя душа тоже была бесценна. И я вставал на Чашу, чтобы подарить её миру. И мир принимал мой дар.

Фредерик смотрел прямо перед собой. Его взгляд принадлежал сейчас верхушкам сосен, которые подпирали облака, наполненные солнечным светом, словно тот был жидким, как вода, и облака провисали под его тяжестью.

– Пришло время платить по счетам, – произнес он. – Платить за свои ошибки.

– Что? – воскликнула Фло своим обыкновенным не верящим ни чему тоном. – Ну уж нет, увольте! Я слишком много ошибалась, – безапелляционно заявила она. Девушка тоже любовалась сейчас взмывающими к небесам королевскими соснами. – Я предпочту прощать ошибки другим, чем платить за свои. Так ведь можно и не расплатиться.

Фредерик повернулся к ней. На бледном изящном лице призрака появилась улыбка.

– О чем вы тут шепчетесь? – спросила их вышедшая из дома Гемма.

– О расплате, – ответил сестре призрак.

Волшебница повела бровью.

– Не рано? – она улыбалась. Улыбалась так безмятежно, словно не должна была сейчас идти в бой.

– В самый раз, – ответил ей Ансельм, вставая между Геммой и Флоренс и обнимая их за плечи.

– В самый раз, – эхом повторила его слова Фло, став вдруг задумчивой.

Им оставалось открыть дверь в свой дом, и они очутились бы на одной из границ, где должно было произойти сражение. Все двери всех домов Поднебесья вели сегодня в это место.

Но в этот момент в лесу среди деревьев появилась… Аделаида.

Призрак, теперь Флоренс знала это, медленно и величаво приближался к четверке друзей.

Остановившись перед ними, женщина обвела ласковым взглядом всех четверых. Её большие темно-карие глаза смотрели с материнской любовью.

– Ваше Величество, – каждый склонился в почтительном приветствии.

Когда Флоренс подняла голову, то увидела, что королева-мать смотрела именно на неё.

– Я жду тебя, дитя моё, – произнесла Аделаида и, приблизившись, поцеловала Флоренс в лоб. – Следуй Закону в своем сердце, он спасет тебя от погибели.

От этих слов у всех мурашки побежали по спине.

– Я жду вас всех, дети мои, – добавила Аделаида.

Затем она по очереди поцеловала в лоб Гемму, Ансельма и Фредерика. Гордый призрак вслед за сестрой и нетронутым покорно подставил лоб.

– А теперь идите в дом, чтобы попрощаться с ним, – продолжала королева. – Потому что вы вернетесь не все.

Четверо переглянулись. И в глазах каждого, как и в лице Ансельма, помимо возникшего сомнения, читалась решимость отдать свою жизнь ради спасения другого.

Флоренс посмотрела на волшебницу, думая об одном: что бы ни случилось, она будет рядом с Геммой, чтобы защитить её. Гемма должна вернуться живой и невредимой. Что бы ни случилось.

Когда они вновь обернулись на королеву, той уже не было.

В молчании друзья вернулись в дом.

– Железяки мои, – сказала Флоренс, опускаясь перед гномами на колени и беря их на руки.

Голос её прозвучал тише, чем обычно. А радость в нем граничила с нежностью.

Девушка закрыла глаза и сделала то, чего никогда раньше не делала: она поцеловала Феррума и Магнума в лысые, обрамленные короткими седыми волосами, макушки.

– Чего это ты? – тут же возмутился один, брезгливо утирая маленькой ладошкой голову.

– Она поцеловала тебя, глупое создание! – заворчал другой. – Мог бы быть доволен.

Флоренс рассмеялась сквозь совершенно не к месту навернувшиеся на глаза слезы.

– Ну что, мы идем? - по-деловому продолжил Феррум, спрыгивая на пол и доставая из-под табурета кольчугу, круглый металлический шлем и короткий меч.

– Далеко ли вы собрались? – удивилась девушка, опуская руки на талию. – И где вы все это взяли?

– В шкафу Геммы, – ответил Магнум, пытаясь нацепить на себя блестящий доспех. – Мы тоже пойдем сражаться.

– Вы будете прекрасно путаться под ногами врагов, – смеясь, согласилась Флоренс. – А где доспехи для кошки? Вы же не пойдете без неё?

Феррум исподлобья посмотрел на девушку, и та поняла, что её слова задели гнома до глубины души.

На самом деле Флоренс сама была невероятно тронута их желанием идти и сражаться с воинами той стороны. Потому что, если честно, девушка не предполагала в гномах такой самоотверженности.

Фло беспомощно посмотрела на Ансельма. Тот покачал бородатой головой.

– Скорее одевайтесь! – сказала Гемма, решительно подходя к ним. – Берите мечи. Мы поставим вас охранять переход. Будете сторожить дверь, и если хоть один враг появится на пороге, бросайтесь на него со всей силой, на которую только способны.

– Мы будем охранять переход! – радостно завопил Магнум.

– Переход! – вторил ему Феррум. – И шлем для кошки!

Флоренс благодарно взглянула на Гемму.

Фредерик закатил глаза.

Затем они все вместе вышли в сени.

Никогда еще девушка так внимательно не смотрела на маленькую металлическую ручку и на вертикальную полоску света, которая становилась все шире.

На границе между мирами было туманно. То ли Флоренс с друзьями появились раньше всех, то ли все не планировали появляться одновременно, но четверо волшебников были одни. Под ногами зеленела трава, а кругом стоял густой, белесый туман.

– Ух! Бодрит! – сказала Фло, размахивая руками.

Её пробирала дрожь.

Девушка улыбалась, пытаясь за внешней бравадой скрыть внутреннее волнение.

Гемма взяла её за руку, прислушиваясь к вязкой, забиравшейся под кожу тишине.

Тут из тумана прямо перед ними показалось лицо. Это был Ноэль.

– Ничего себе, армия! – присвистнул денди, полностью выходя из мглы.

Он окинул четверых веселым взглядом, капризно приподнимая ломаную бровь.

Обычно Флоренс бросала Ноэлю что-нибудь пренебрежительное в ответ, но сейчас она молчала. Как молчали и остальные.

Они явились сюда не для разговоров.

– Задумали кровавую бойню? – по-прежнему весело спросил денди. – Что ж, вот он я!

И франт прыгнул к девушке, оттягивая шелковый платок и подставляя ей свою белую шею.

– Хочешь свернуть, хочешь? – блеснул он холодными, голубыми глазами.

Фло почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Во всем теле появилась предательская слабость.

Они пришли сюда убить Ноэля. Сделав это сейчас, можно спасти столько жизней, избежать стольких жертв.

Преодолевая головокружение, Флоренс потянулась за коротким мечом на бедре, который она вчера выклянчила у Бартомиу. Его рукоятка была сделана из мрамора лимонного цвета, прям как платье Геммы. Украшена рукоять была нежными сапфирами в форме василька. Под цвет глаз волшебницы, если она накидывала на плечи голубой меховой плащ. Флоренс сама поразилась своей сентиментальности, но она сражалась за Гемму и хотела нести её образ с собой. На всякий случай.

Ансельм оказался проворнее девушки. Молниеносным движением нетронутый схватил Ноэля за горло и стал душить. Одной рукой. Глаза денди полезли из орбит, словно наружу вырывался весь лед его души. Он захрипел, вцепившись в руку Ансельма, на которой от напряжения надулись вены.

Флоренс не могла поверить в происходящее. Неужели так просто? Неужели на этом все закончится?

По телу денди прошла предсмертная дрожь, а затем он обмяк. Ансельм разжал пальцы, и Ноэль упал в траву. Пола черного пиджака задралась, подставляя обзору пролинованную подкладку. На лице франта застыла кривая, самодовольная улыбка. Даже мертвый, он, казалось, издевался над ними.

Фло с благодарностью опустила ладонь на сжатый кулак нетронутого, едва сумев обхватить его. Она понимала, что сегодня ей предстоит убивать, но не была к этому готова. Ансельм же как всегда чувствовал все, что творилось в её душе. И как всегда готов был укрыть её от любой беды.

– Неплохо-неплохо! – раздался впереди насмешливый голос.

– Совсем недурно! – вторил ему еще один.

Из тумана перед друзьями появились двое. Два Ноэля. Опять!

Оба были живее некуда. И оба с ядовито-ласковыми взглядами ясных голубых глаз.

– Это гидра! – сама не зная почему, выкрикнула Флоренс и с мечом наперевес бросилась на одного из денди.

Страх перед смертью змеей свернулся на глубине её души, не смея показываться на поверхности. Теперь рука девушки была тверда, отражая внутреннюю решимость.

На лету Фло срубила Ноэлю голову, и та покатилась по зеленой траве, сверкая белозубой улыбкой. С пальцев Фредерика сорвался ослепительно-белый шар, который, ударил второго денди в солнечное сплетение.

Тут же из тумана вышли трое близнецов, в след за ними еще трое, вставая на место погибших.

– Барифельз! Квиверан! – поприветствовал их Ансельм, утирая со лба пот и занимая боевую позицию. Ладони нетронутого обволокло мягким светом.

– Ноэли кончились. Это радует, – заметила девушка.

Новые представители той стороны выглядели иначе.

По словам нетронутого Флоренс поняла, что это были два человека, и каждый из них разделил себя на трое, как и Ноэль.

Первый, по всей видимости, Барифельз, ковырял землю тонкой черной тростью. Сам он был облачен в белый льняной костюм тройку. На голове красовалась бежевая соломенная шляпа. Он окинул законников ленивым взглядом и вернулся к своему занятию.

Квиверан выглядел, как вождь индейского племени. Или, скорее, шаман. С головы до ног мужчина был замотан в темную блестящую ткань, на запястьях висели массивные браслеты. Его кожа была темной и морщинистой. Темные глаза смотрели с обманчивой теплотой.

Но обоих, таких разных, темных магов что-то объединяло. Флоренс могла бы назвать это что-то стеной равнодушия, которая окружала как Барифельза, так и Квиверана. Непроницаемая для любых человеческих эмоций стена холодного бездонного равнодушия, которая защищала исключительно самолюбование, и ничего больше.

Девушка посмотрела на туман, клубившийся за спинами темных волшебников, и вдруг задумалась, скольких еще он скрывает? Вдруг там целая армия?

И, словно отвечая её мыслям, во мгле наметилось какое-то движение, а вокруг стало стремительно темнеть.

– Приступим, – бросил Барифельз, стягивая с трости чехол и обнажая шпагу.

Две его копии повторили это движение.

Улыбка Квиверана стала шире, когда он начал медленно разводить руки. Между ладонями замерцал темно-синий энергетический шар.

Флоренс тряхнула головой, потому что в глазах все троилось.

– Ох, подвиньтесь, дети мои, – раздалось позади девушки кряхтение Бартомиу.

А затем старец с силой, которую Фло и не подозревала в его тонких высохших руках, отодвинул девушку в сторону, занимая её место.

– Давненько не виделись, Бари, – покачал головой зельевар.

– Лет семьдесят, – согласился маг в белом льняном костюме, а затем сделал резкий выпад в сторону старца.

Его правый двойник выбрал в соперники Гемму, а левый Ансельма.

– Полегче со стариком, – рассмеялся Бартомиу.

Флоренс едва успела проследить за его ладонью, таким быстрым было движение, которым зельевар отвел от себя клинок Барифельза.

Гемма сорвала с плеч плащ и бросила его в лицо второму Барифельзу. Ансельм увернулся от выпада, схватил своего соперника за запястье и с силой рванул на себя, выбивая коленом шпагу из рук.

Рядом с Фредериком прямо из ниоткуда возникли Милана и Рома, помогая призраку отражать магические снаряды трех копий шамана.

Госпожа Директор одной рукой придерживала пышный подол черного платья с высоким воротником. В другой руке ярким оранжевым пламенем горело заклинание, отражаясь в карих глазах женщины и бросая отсветы на темные волосы, забранные в высокую изящную прическу. Милана решительно устремилась прямо навстречу своему Квиверану, заставив того пятиться назад под градом быстрых, яростных огненных шаров.

Второй Квиверан и Рома кружили вокруг друг друга. Глава Ученого Совета, откинув назад длинные кудрявые волосы, в каждой руке держала наготове переливающиеся нежным желтым светом между её пальцами защитные заклятья, чтобы в любой момент отразить смертоносный синий заряд, который взращивал для удара шаман.

Фредерик и третья копия темного волшебника обменивались энергетическими зарядами. Между ними плясали синие вспышки и выгибались голубые молнии, на мгновение озаряя холодным искусственным светом поле боя. Фредерик был собран как никогда. Это Флоренс видела по плотно сжатым губам и взгляду, намертво вцепившемуся в противника, хотя аристократическое лицо призрака хранило обычное выражение отстраненности от всего происходящего.

Белесая мгла, которая в надвигающейся тьме все больше походила на черный туман, начала клубиться, словно накинутое на проснувшийся вулкан черное покрывало. И вскоре это покрывало поползло, открывая взгляду бесчисленные ряды капюшонов. Свита Барифельза и Квиверана, сотрясая ритмичными, в унисон, шагами землю, медленно надвигалась на законников.

Болонка Ромы, которая до этого путалась под ногами сражающихся, остановилась, с диким царским ревом разинула маленькую пасть и в следующее мгновение обернулась красивым белым львом. Тряхнув густой гривой и еще раз оглушив поле боя долгим раскатистым рыком, Марго ринулась в самую гущу капюшонов.

Фло все сильнее отталкивали назад. Все дальше от Геммы. Из-за опускающейся на границу ночи девушка едва видела волшебницу, отчего в груди девушки нарастала паника. Белое платье Геммы мелькало то тут, то там. Фло уже едва различала детали в наступающей тьме. Отчетливо видны были только яростные искры от сталкивающихся в воздухе заклинаний. Но она должна была пробиться к волшебнице, должна была защитить, закрыть своим телом от рокового удара.

– Гемма! – в отчаянии закричала Флоренс, но её крик потонул в гуле битвы.

В воздух полетели воины той стороны, раскидываемые в разные стороны разъяренной Марго, которая орудовала пастью направо и налево. Но даже благородный лев не мог справиться с тем количеством капюшонов, которые надвигались на державших оборону законников.

Фло обернулась и увидела позади себя толпу из жителей Поднебесья. Оказывается, к ним уже давно подоспела подмога, которую девушка даже не заметила в закружившей битве.

– Не зевай, – бросил девушке выпрыгнувший из темноты Бакалавр Средней Степени.

Волшебник казался мельтешащим куском ночного воздуха, чье прозрачное тело отражало пляшущие в воздухе огни заклинаний.

Откуда-то сверху на них с Флоренс в ту же секунду посыпался настоящий метеоритный дождь, но, видимо, Бакалавру было не в первой. Он мигом раздулся в размерах, словно чайная баба, укрывая прозрачным подолом девушку и сражавшихся поблизости товарищей.

А в следующее мгновение Бакалавр оттолкнул Флоренс назад, устремляясь в самую гущу битвы.

– Вы сговорились что ли все? – со слезами в голосе воскликнула девушка, но затем вспомнила, что все на самом деле сговорились.

Вчера Аделард лично наказал каждому волшебнику защищать Флоренс ценой своей жизни. А защищать её можно было только по возможности удалив от боевых действий.

Девушка яростно мотала головой, пытаясь высмотреть в творившейся неразберихе белое платье. Но, замешкавшись, она была тут же сбита с ног пронесшимся мимо Старшим Бакалавром.

– Во Имя Закона! – протрубил волшебник зычным голосом, обрушиваясь градом сверкающих во тьме заклинаний на подступающие со всех сторон капюшоны.

Его крик разлетелся по полю битвы.

– Во Имя Закона, – прогудело ответное эхо в голове девушки.

Старший Бакалавр не слабо приложил Фло по голове, и у той все плыло перед глазами.

Вокруг было темно, очень темно. Словно ночь шла заодно с той стороной, словно ночь сама пришла с той стороны. Флоренс уже не понимала, где свои, где чужие. Треск, грохот, вспышки и молнии стали такими привычными, что девушка не обращала на них внимание.

– Гемма! – набрав в легкие воздуха, крикнула Фло, что было мочи.

– Во Имя Закона! – ответила ей толпа.

Девушка подумала, что у неё начались галлюцинации, но прислушавшись к гулу в свое голове, она поняла, что раскатистый рев доносился со стороны.

Поднявшись на ноги, Флоренс увидела приближавшихся всадников, каждый из которых держал в руке огромный факел, рассеивающий тьму. Во главе кавалькады с факелом наперевес мчался Аделард. А за ним в шлемах без прорезей скакали нетронутые.

Огни факелов осветили поле боя, выхватывая из объятий ночи сражавшихся не на жизнь, а на смерть. И свет этот нес надежду, несмотря на обнажаемое отчаяние: с ужасом девушка увидела, сколько тел уже лежало на земле.

– Во Имя Закона! – проревел Великий Принц, промчавшись в это мгновение мимо девушки.

Флоренс почувствовала, как этот крик своей вибрацией проникал в самое её сердце. Она почувствовала, как против её воли, слово «Закон» переставало быть просто словом, как оно обрастало еще непонятным, но животрепещущим и важным значением, чувством.

Клин ярких, белых огней врезался в темное ходуном ходящее море сражения. И силы вновь приходили к воинам.

В следующую секунду к ногам девушки, сраженный вражеским заклинанием, упал нетронутый. Его конь заржал, встав на дыбы. Фло бросилась на колени перед волшебником. Тот таял прямо на округлившихся от священного ужаса глазах Флоренс.

– Свет, - прохрипел Крисвальд. – Неси свет!

Прожженная заклинанием рубашка тлела на груди. Но тела под тканью не было.

Почти полностью растворившись в полутьме, в последнее мгновение физического существования нетронутый передал девушке свой факел.

Флоренс подпрыгнула, как ужаленная, и уставилась на факел в своих руках. Он распространял мягкое белое сияние. Он словно пел, неся покой и умиротворение, но самое главное, неся спасение!

К ногам девушки подкатился шлем Крисвальда. Фло уставилась на него. Безмолвный зов появился у неё внутри, и зов этот выворачивал наизнанку все её существо, подчиняя себе, заставляя действовать. Если у неё в руках был факел, свет которого мог спасти столько жизней, она не могла стоять в стороне, она должна была делиться им. Это был даже не долг, это была потребность. Флоренс машинально подняла шлем с земли. Сплошное забрало со скрипом откинулось, и девушка сделала то, что ей только и оставалось сделать: она надела шлем. Гнедой жеребец перестал испуганно метаться из стороны в сторону и опустился перед девушкой, согнув передние ноги.

Взявшись рукой за поводья, Фло, как во сне, забралась на коня. Тот поднялся и переступил копытами.

Флоренс подняла факел высоко над головой и словно издалека услышала свой голос, свой крик:

– Во Имя Закона!

«Во Имя Закона!» – раздался ответ из самой глубины сердца девушки.

Фло почувствовала, как по щекам покатились слезы. Никогда она не думала, что эти слова могут быть столь сладкими, столь пронзительными, столь живительными.

Сияние факела усилилось, взрезая окружающую тьму. Забрало с щелчком опустилось на глаза Форенс, и её конь сорвался с места, стрелой несясь в кишащую капюшонами мглу.

Поначалу девушка испугалась, что передавит сослепу кучу народа, но затем она поняла, что может видеть. Мимо проносились голубые вспышки заклинаний, черные шары той стороны, яркие серебристые кометы Бакалавров. А также бирюзовые стрелы.

Не веря своим глазам, девушка обернулась и увидела Бирюзовых Стражей, сражавшихся на их стороне, на стороне законников.

Схватившись крепче за поводья, Флоренс ощущала, как жеребец под ней перебирает могучими мускулами. Факел был тяжелым, но девушка не чувствовала усталости. Она пыталась отыскать взглядом Гемму, но той нигде не было.

И к лучшему. Потому что вокруг, у ног Фло, кишели капюшоны, орудуя посохами. Девушке казалось, что она неслась сквозь черное море со скоростью ветра, потому что в ушах шумело, шумел то ли ветер, то ли бурлящая от адреналина кровь.

С каждой секундой своего невероятного полета, с каждой секундой этой новой ослепительно яркой жизни, открывшейся ей в страшную минуту, она все больше верила в свою неуязвимость и ощущала её.

А потом она налетела грудью на черный, тускло мерцающий в белом сиянии факела, шар. Или шар налетел на неё. Было уже не важно.

Как в замедленной съемке девушка повалилась с коня на землю. Боли она не чувствовала. Только холод и подступающую тьму. Её факел погас, затоптанный ногами сражавшихся вокруг.

Флоренс лежала на земле, безучастно глядя на то, как перед глазами переступали черные сапоги. С усилием она перекатила голову на другую сторону. Тьма подступала со всех сторон, и девушка уже не могла разобрать очертаний мельтешащих в ночи фигур.

А ведь было раннее утро, когда они выходили.

И Гемма так улыбалась ей и с такой уверенной нежностью брала за руку.

«Никогда ты больше не увидишь её», – раздался в гудящей голове Флоренс голос Фредерика. Он хотел заставить её страдать. Ведь страдание спасительно.

Хоть бы на миг, на один последний миг увидеть Гемму.

Первое желание нового жителя Поднебесья, последнее желание умирающего. Как мало времени потребовалось от одного до другого. И как грустно было покидать этот мир в темноте, не имея возможности бросить последний взгляд на дорогих сердцу людей.

И в этот момент словно кто-то услышал угасающую мысль девушки. Вокруг мгновенно стало светло, как днем. Свет полился со всех сторон, но больше всего он изливался откуда-то сверху, будто с неба, которое Флоренс ни разу не видела на границе между мирами.

На мгновение шум битвы стих. Все, и законники и воины той стороны, посмотрели в одном направлении. В сторону мощного, неудержимого сияния. Оно появилось из другого измерения. Как если бы кто-то прорезал саму ткань, разделяющую миры, и оттуда хлынул этот радостный, легкий, плотный свет.

Флоренс различила силуэты, вышедшие из распахнувшегося между мирами окна и спускавшиеся теперь на поле битвы. Она различила только темные силуэты. Словно большего у пришедших и не было. Так бывает, когда смотришь на человека, а в лицо тебе светит солнце, и ничего не разобрать, кроме очертаний. А еще она видела, как волшебники той стороны застывали в страхе перед светоносными воинами, как опускали в смирении боевые посохи.

В душе словно кто-то запел. Сильная, переливающаяся самыми радостными нотами мелодия зазвучала в самом сердце Фло, спасая от смерти.

Флоренс знала, что умирает, но в это мгновение сама вечность обдала девушку своим дыханием.

«Блаженные», – само собой возникло в её голове.

Они несли свет. И тьма склонялась перед ними и, как льстивая послушная собака, лизала им ноги.

Сражение было еще в самом разгаре, но теперь словно кто-то перебил этой пожирательнице жизней хребет. Все понимали, что битва окончена.

Чувствуя, что силы покидают её, девушка завертела головой и увидела невдалеке от себя Гемму. Совсем рядом, в белом перепачканном платье, с растрепанными волосами, которые темным потоком развевались при каждом движении. Лицо волшебницы было в саже. Флоренс усмехнулась, представляя, как Гемма утирала слезы ярости, жгущие её щеки. Все это время Гемма была рядом. И, самое главное, Гемма была жива.

Флоренс невольно улыбнулась: таким невероятно прекрасным было последнее видение волшебницы. Озаренная светом, та несла смерть. Может, она сама искала смерти, но не могла найти, так как несла её. Никогда еще Флоренс не видела Гемму такой. Холодная ярость плескалась в серых глазах, не оставляя надежды на спасение.

Как мало времени им выпало. Несколько часов, едва ли дней. Фло так и не успела насладиться своим всепоглощающим чувством, не успела насладиться нежными прикосновениями, вечерними чаепитиями, совместными прогулками, а самое главное взглядами, когда ты теряешь и одновременно обретаешь себя в другом человеке.

«Гемма. Моя прекрасная Гемма. Почему так краток век любви?» – думала Флоренс, падая в непроглядную, безмолвную тьму.

Наступила тишина.

Очнулась девушка, как ей показалось, почти сразу. Она поняла, что до сих пор лежит на земле. Было очень тихо. Как-то по странному тихо. Словно смолкли все голоса не только вокруг, но и в её голове.

А еще было легко, но без головокружения, а так, будто многовековая, не осознаваемая ранее тяжесть оставила тебя, и вот-вот ты начнешь подниматься в небо из-за своего, ставшего вдруг невесомым, тела.

Первым, что увидела Флоренс, поднявшись на ноги, была прозрачная полукруглая стена, из-за которой на неё смотрела Гемма. Волшебница выглядела совершенно изможденной и какой-то странно грустной для закончившегося победой сражения. Они ведь победили? Руки Геммы безвольно висели, волосы почти выпрямились от усталости, потеряв мягкую волну, а в глазах стояли слезы. И только плечи были гордо расправлены, как всегда перед лицом опасности.

«Моя гордячка», – улыбнулась про себя Флоренс.

Рядом с Геммой стоял Ансельм, такой же понурый и суровый. Вспотевшие волосы всклокочены, кудрявая борода изрядно опалена. Но от одного его вида рядом с волшебницей девушка почувствовала облегчение. Гемму будет кому защитить. После смерти одного из нетронутых, который произнес свои последние слова на руках у Флоренс, девушка сочла благословением небес то, что Ансельм был жив.

Там, рядом с волшебницей и нетронутым, на зеленой поляне, чистой, без единого мертвого тела, стояли все.

И Бакалавры в продырявленных заклинаниями балахонах; и Рома с Миланой, державшиеся вместе, словно опасность еще не совсем миновала; и Бартомиу с Аделардом: Великий Принц поддерживал старика за локоть, потому что зельевар, казалось, вот-вот рассыплется в труху.

И только Фредерика не было.

Хотя за него Флоренс не переживала. Что могло случиться с призраком?

Но поймав взгляд Старшего Бакалавра, который могучий старик то и дело бросал в сторону от Флоренс, девушка поняла, что кое-что с Фредериком все же случилось. Повернувшись, она увидела призрака, заточенного в высоченный прозрачный цилиндр, стенки которого пропадали высоко в облаках. Материя цилиндра показалась Фло странно знакомой.

«Что происходит?» – воскликнула девушка, изумляясь тому, что она говорит, но сама не слышит собственных слов.

Флоренс увидела, как Гемма плотно сомкнула веки, а по щеке волшебницы скатилась слезинка.

Девушка рванула к женщине, желая просочиться сквозь прозрачную преграду, чувствуя свою способность сделать это. Но, на удивление, ноги не послушались её. Ноги были словно на привязи. Опустив взгляд, Фло сначала не поняла, на что она смотрит. И только потом с ужасом осознала, что её ноги увязли в собственном теле.

Флоренс видела себя, распростертую на земле. Как-то совсем неловко распростертую. Шлем на голове покосился, забрало упало назад, и через узкую щель девушка увидела свои остекленевшие глаза. Их зелень потемнела, приобретя цвет пожухлой, мертвой травы, но даже сейчас Фло могла видеть в своих глазах отблеск восторга, последнего восторга, с которым девушка смотрела на любимую женщину. Белая рубашка и замшевые брюки были насквозь пропитаны кровью, как и высокие замшевые сапоги. В одной руке до сих пор был зажат давно потухший факел.

Флоренс сглотнула, желая и не имея сил отвести взгляд от своего безжизненного тела.

Но затем в голове девушки зазвучал зычный голос Старшего Бакалавра и завладел всем её вниманием, заставляя вновь смотреть на Гемму. Хотя делать это было больно. Видеть, что она страдает и не иметь возможности утешить её, было невыносимо больно.

Гемма едва заметно вздохнула и распахнула глаза, глядя только на Флоренс.

Волшебница сжала руки в кулаки, и девушка не удержалась от еще одной нежной улыбки.

– Ты просила меня о выборе? – прогремел на всю поляну Старший Бакалавр голосом, в котором были и обвинение и предчувствие близкого возмездия. – Получи свой выбор.

От этих слов колени подкосились даже у Флоренс, которая только отдаленно начинала понимать, в чем дело.

Девушка посмотрела на себя, на новую себя, прозрачную, почти как Бакалавр Средней Степени. Она направила себе ладонь в солнечное сплетение, и ладонь беспрепятственно вошла в тело.

«Ну дела», – протянула Флоренс.

Затем девушка посмотрела на Фредерика и покачала головой: «Здравствуй, братец-голограмма».

– Они оба мертвы! – продолжал Старший Бакалавр.

Его серый балахон вдруг начал развеваться, и длинные давно потерявшие цвет волосы тоже развевались, как на сильном ветру. Глаза древнего волшебника гневно смотрели на Гемму.

– И ты можешь вернуть к жизни только одного из них. Только одного! Второй навсегда покинет наш мир.

Взгляды всех на поляне, всех живых, выражали сейчас сочувствие и сострадание. Но никто не решался смотреть на волшебницу в этот момент, отводя глаза в сторону, едва скользя взглядами по стеклянным цилиндрам, за которыми находились двое самых дорогих Гемме людей. Точнее то, что от них осталось.

Флоренс увидела, как Ансельм поддержал Гемму за локоть, потому что волшебница едва не лишилась чувств. Но затем женщина выпрямилась, решительно подняла подбородок и по очереди посмотрела на заключенных в прозрачные сосуды Флоренс и Фредерика.

Она была полна решимости выбрать.

Гемма смотрела то на Флоренс, то на Фредерика. На Флоренс. На Фредерика.

И с каждой проходящей секундой, которые сейчас длились, совсем как минуты, её решимость таяла. Девушка видела это по её взгляду, в котором уже проскальзывала растерянность и так явственно читалась боль.

И чем дольше Гемма стояла перед лицом самого страшного выбора в своей жизни, тем больше боли было в её взгляде. Боли от невозможности принять решение.

Флоренс вдруг поняла, что не может заставить Гемму выбирать. Потому что правильного выбора здесь не было. Потому что с последствиями выбора Гемме придется жить всегда. Всегда при взгляде на одного Гемма будет думать о другом, о заплаченной цене. И Флоренс не могла допустить этого.

Именно в этот момент Флоренс вспомнила слова Ромы о Законе, сказанные Главой Ученого Совета много недель назад, будто совсем в другой жизни. Она вспомнила каждое слово так явственно, словно блондинка произносила их прямо сейчас:

«Ты всегда можешь пожертвовать чем-то ради более важного. На одну твою любовь к чему-то всегда найдется более сильная любовь. И эта цепочка бесконечна. Любовь бесконечна. Это Закон».

Сейчас девушка начинала понимать, что именно тогда ей пыталась сказать Рома.

Потому что сейчас Флоренс стояла, смотрела на любимую женщину и понимала, что готова пожертвовать их совместным счастливым будущим ради вечного одиночества Геммы, но одиночества, в котором будет спасена её душа. Потому что именно сейчас Флоренс стояла, смотрела на Гемму и понимала, что её любовь к волшебнице, которая всегда вызывала у девушки желание защищать Гемму от всех невзгод, жертвуя собой, сильнее её любви к волшебнице, рождавшей мечты о тихом счастье рядом с любимой.

«Следуй Закону в своем сердце, и он убережет тебя от погибели», – прозвучали внутри Фло слова Аделаиды.

Так она и сделает.

Флоренс с грустной улыбкой поблагодарила небеса за то, что они подарили ей еще один взгляд на самую прекрасную для неё женщину.

Гемма, окаменев, смотрела на девушку, словно догадалась о том, что та собирается сделать.

Большие серые глаза, с выражением строгости и ласки одновременно, гордая осанка, мягкие локоны длинных темно-русых волос, нежное платье молочного цвета…

Флоренс запрокинула голову, устремив взгляд в небо. Вверх, едва заметная, как видение, как иллюзия, уходила винтовая лестница.

Прямо перед девушкой золотом блеснула ступень.

Флоренс занесла ногу, и ставший вдруг чистым замшевый сапог беспрепятственно покинул державшее его до этого тело.

Когда один из цилиндров исчез, напоминая о своем существовании только золотой, невыразимо легкой тающей спиралью, а безжизненное тело Флоренс растворилось в зеленой траве, Гемма закрыла глаза и опустилась на колени. Даже скорее обессилено рухнула на землю.

Никто не решался приблизиться к ней.

Фредерик стоял, растерянно оглядываясь и вновь привыкая к силе тяготения. Он то и дело кидал на сестру виноватые, скомканные взгляды, не зная, куда себя девать, будто со способностью плавать по воздуху у него пропала и вся спесь.

Гемма уронила лицо в ладони. Она хотела бы сдержаться, хотела бы прийти домой и там уже завыть от тоски, как потерявшая детенышей волчица, но боль утраты была слишком велика, слишком велика прямо сейчас. И плечи волшебницы содрогались от сотрясающих её тело рыданий.

С одной стороны рядом с Геммой опустился Ансельм, положив руку ей на плечо. С другой стороны подошла и села в траву Рома, привлекая Гемму к себе, укрывая от стыдливых взглядов. Если Гемма и могла еще что сохранить, так это свою гордость. И Рома была намерена помочь ей хотя бы в этом.

– Вот оно все как обернулось, – бормотал зельевар, щуря подслеповатые глаза на кружащие в воздухе частицы золота. – Как же так? Как же она теперь?

Аделард опустил темноволосую голову. Великий Принц не замечал боли от ран, которыми было покрыто его тело под доспехами. Всеми фибрами своей души он устремлялся к душе волшебницы, пытаясь, как мог, утешить её. Он знал, каково это – терять любимых.

Бакалавры хранили холодное молчание.

По их мнению, свершилась справедливость. Помимо справедливости же свершилось то, ради чего Флоренс пришла в Поднебесье.

Даже всегда суетливый и неуверенный в себе Младший Бакалавр хранил сейчас суровый вид.

Наконец, Гемма поднялась. Она смотрела прямо перед собой. Смотрела туда, где еще недавно стояла Флоренс в пропитанной насквозь кровью белой рубахе. Взгляд прекрасных серых глаз волшебницы как всегда горел неумолимой решимостью, только теперь эта решимость была с ледяным оттенком.

– Именем Закона… Да будет так, – тихо произнесла Гемма.

– Именем Закона? – не выдержал Фредерик.

– Я, может быть, сомневалась в бакалаврах, но я никогда не сомневалась в Законе, – ответила ему сестра.

И, не глядя ни на кого больше, она направилась к границе, ведущей в Поднебесье.

На этот раз, когда Флоренс пришла в себя, вокруг было темно и влажно. Где-то рядом стучал дождь. Изредка в ночи вспыхивали, проносясь мимо огни.

«Да когда же это кончится? – мысленно воскликнула девушка и тут же сама себе ответила. – Закон вечен, душа, в которой живет Закон, вечна, значит, это никогда не кончится».

Вдруг Фло испуганно подпрыгнула, когда прямо над ухом раздался протяжный гудок. Мимо промчалась фура.

– Нет, – девушка замотала головой, напряженно всматриваясь в темноту, в блестящий от дождя асфальт. – Нет-нет-нет!

Сердце забилось быстро-быстро, и Фло бросило в холод, когда она поняла, где находится: девушка сидела в своей машине. Чувство огромной потери навалилось на неё, грозя поглотить и раздавить: неужели ей все привиделось, приснилось? Её Гемма, неужели она вымысел?

– Нет, только не это, нет, – повторяла Флоренс, набросившись на автомобильную дверь и дергая её.

У Флоренс не было ни единого доказательства того, что все произошедшее с ней в последние месяцы случилось на самом деле. Ни единого доказательства, кроме огромного, всепоглощающего чувства в груди. Но зато это чувство было реальнее всего остального.

Флоренс уже и не думала по завершению последних своих отношений, что сможет встретить женщину и полюбить её. Но это случилось. И где эта женщина? В другой реальности? Вне досягаемости!

Желание вернуться к Гемме как можно скорее, утешить её, прижать к себе, заставляло Фло лихорадочно искать варианты выхода.

Вдруг на пассажирском кресле зазвонил телефон. Звук был преотвратно отрезвляющим. Много недель Флоренс не слышала этого звука и теперь удивленно смотрела на жужжащий мобильник.

На экране загорелось слово «Любимая». Несколько секунд девушка не могла понять, что значит это слово. Она никогда не называла так Гемму. Но было же, было когда-то у этого слова особенное, присущее только ему значение.

Джоанна!

«Откупиться от меня хотите? Не получится!» – со злостью подумала девушка.

Когда-то Флоренс готова была отдать полжизни за звонок этой женщины, теперь же не готова была потратить и лишней минуты, несмотря на то, что в её мире между этими моментами прошло, может быть, пару часов, но для Фолренс между этими моментами пролегала целая жизнь.

– Джоанна, я не могу говорить, – ответила в трубку девушка, стараясь, чтобы её голос не звучал резко. – Прощай, – и добавила после удивленного молчания на том конце провода. – Будь счастлива.

Затем, дрожащей от напряжения рукой, Флоренс набрала еще один номер.

– Мама, я люблю тебя, – сказала она включившемуся автоответчику, – со мной все хорошо. Очень-очень хорошо, – и положила трубку.

Когда с прошлым было покончено, Фло справилась, наконец, с дверцей и выскочила на дорогу. Ливень продолжал нещадно хлестать, но девушка не замечала непогоды. Желание вернуться в Поднебесье, вернуться домой, к Гемме, поглощало её полностью.

Фло крутила головой, пытаясь отыскать на дороге то место, где она встретила Младшего Бакалавра в одеянии нищенки. Все придорожные кусты выглядели такими одинаковыми в темноте. Мимо, сигналя, промчался автомобиль. Шины с визгом скрежетали об асфальт, когда машина на скорости объезжала девушку. Флоренс поняла, что стоит прямо на дороге, и должно быть свет фар выхватил её фигуру в последнее мгновение.

Но все это совершенно не волновало Фло. Все казалось чужим, ненастоящим.

Наконец, Флоренс углядела поворот дороги, который показался ей верным. За кустами возвышалась черная чаща леса. Вроде именно туда повел её Младший Бакалавр. Сбежав вниз по дорожной насыпи, с гулко бьющимся от волнения сердцем, Фло бросилась в лес.

Вскоре к ближайшей от шоссе больнице подъехала машина скорой помощи.

– Мы нашли на обочине тело молодой женщины.

– Её сбила машина?

– Следов удара нет. Но пульс не прощупывается, приборы показывают остановку сердца и прекращение мозговой деятельности.

– Документы есть?

– Ни кредитки, ни паспорта. Только водительские права на имя Флоренс Химмельгрей.

– Предположительная причина смерти?

– Никаких видимых повреждений.

– Везите в морг. Вскрытие покажет.

В Поднебесье прошла неделя.

Фредерик несся по весеннему лесу, что было сил. Он спешил домой, не замечая жидкой грязи под ногами. Снег только растаял, и тропинки в лесу развезло. Птицы высоко в ветвях щебетали с особым неистовством, словно сами не верили наступлению весны. Где-то сбоку в огромной луже расплавленным золотым кругляшом плавало солнце.

Волшебник успел за несколько дней окончательно привыкнуть к своему телу, будто и не было долгой разлуки. Подол черной сутаны был перепачкан, но Фредерик не придавал этому значения. Он вообще стал добрее и мягче, что было само по себе удивительно. Его карие глаза смотрели теперь с легкой насмешкой, выражение злости покинуло бледное аристократическое лицо, из-за чего черты лица потеряли неприятную резкость.

Если же Фредерик обращался к сестре, то и вовсе превращался весь почти в себя прежнего.

А вот Гемма стала другой. Гемма впервые в жизни, может быть, стала счастливой. Не смотря на то, что платья она теперь носила черные вместо белых.

Фредерик вспомнил их вчерашний с сестрой разговор. Он, Гемма, Ансельм и гномы гуляли по лесу и собирали молодые луковицы гладилистника. Волшебница несла в руках корзинку, которую у неё все норовил отнять Магнум.

– А где Флоренс? – в сотый раз за день спросил Феррум, плюхаясь на кочку мха и пожимая под себя короткие пухлые ножки в резиновых калошах.

По весенней погоде Гемма переодела гномов в шерстяные балахоны и холщевые штанишки.

– Флоренс на небе, – ответила волшебница Ферруму, отдавая Магнуму вожделенную корзинку с луковицами.

– Почему она не возвращается оттуда? – спросил гном, надув губы.

– Потому что оттуда не возвращаются, – ласково ответила Гемма.

Ансельм поднял Магнума на руки и усадил себе на шею.

– Пойдем, надерем коры для вечернего чая, – сказал нетронутый, уводя гнома подальше от волшебницы.

– Как ты терпишь это? – спросил Фредерик, подходя к задумавшейся сестре.

– Я не терплю это, – покачала головой Гемма.

Её серые большие глаза смотрели с таким непривычным и незнакомым волшебнику смирением, тихим, как озерная гладь ранним утром.

– Она ждала весну, и весна пришла, – продолжала Гемма, с мягкой улыбкой окидывая просыпавшийся от зимней спячки лес. – Они разминулись буквально на несколько минут.

– Тебе не больно думать о ней? – тихо спросил Фредерик, срывая и сминая тонкими пальцами высокую травинку.

– Больно, – кивнула Гемма, и слезы блеснули в уголках серых глаз. – Но эта боль неотделима от радости. Никогда еще мое сердце не испытывало столько радости и столько счастья. Я говорила Флоренс, что её любовь защищает меня. Но теперь, когда я люблю сама, мне просто нечего бояться. Я вижу этот мир. Я, наконец-то, вижу этот мир так четко и ясно, и в нем совершенно нет никакой опасности. Он полон любви, моей любви. Ничто не дарит такого ощущения безопасности, как любовь в собственном сердце.

Фредерик подумал о том, что сердце его сестры стало зрячим. А цена за зрячее сердце всегда велика. Черное платье Геммы говорило о том, насколько велика цена, но, несмотря на траурный цвет, Фредерик должен был признать: никогда еще Гемма не выглядела такой живой и открытой, словно проснувшейся.

Гемма опустила голову. Волшебник тронул её за локоть.

– Я не успела сказать ей это, – посмотрела брату в глаза Гемма. – Не успела поблагодарить за самый ценный дар. Я не успела сделать для неё ничего.

Фредерик провел рукой по темным локонам сестры.

– Ты сделала для нее все, Гемма! Ты сделала для неё то же самое, что и она для тебя! Потому что нет ничего другого столь ценного, что ты можешь сделать для человека, как пробудить в его сердце любовь.

И теперь он бежал домой, думая о том, что у Геммы появился шанс рассказать Флоренс обо всем.

Волшебница никому не говорила о своем намерении, но ни Фредерику, ни Ансельму не нужны были слова, чтобы понять её чувства. Они все видели во взгляде женщины. Потому что рядом со смирением в лучистых серых глазах Геммы поселилась неумолимая решимость. И Гемма ждала только соответствующего момента.

– Лестница! – прокричал Фредерик, влетая в дом. – Лестница!

Дверь со стуком ударилась о стену. Феррум и Магнум, визжа, подскочили на ноги и заносились по кухне. Кошка выгнула спину дугой и зашипела. И только Гемма застыла с заварным чайником в руках, глядя на брата.

– Лестница! – выдохнул Фредерик, тяжело дыша после быстрого бега.

Гемма в прострации поставила чайник на стол и растерянно оглянулась. Взгляд её бегал по стенам и полкам, ни на чем не останавливаясь.

– Мне надо переодеться, – обронила волшебница и скрылась в своей комнате.

– Мы идем на небо! – верещал Магнум.

– Плакала твоя борода! – вторил ему Феррум. – Ох, и поджаримся мы!

– Шлем! Надо взять шлем для кошки! – воскликнул Магнум и полез под лавку.

– Сборы в самом разгаре? – спросил у Фредерика появившийся на пороге Ансельм.

Нетронутый заслонил могучей фигурой проем двери, уперев локоть в косяк.

– Кошке, судя по всему, не отвертеться, – усмехнулся Фредерик, наблюдая за тем, как Магнум барахтался под лавкой в паутине, пытаясь выудить маленький чугунный шлем, который в прошлый раз они все-таки достали из шкафа Геммы для кошки.

Не выдержав того, что гном весь перепачкался, но не оставлял своего занятия, волшебник вытащил Магнума, отряхнул от паутины и поднял на руки.

– Никому не отвертеться, – согласился Ансельм.

В этот момент из комнаты вышла Гемма.

Она была в белом платье. Вновь. На этот раз с голубыми васильками, которые так любила Флоренс.

Волшебница взволнованно посмотрела на брата и на нетронутого. Но сильно поволноваться ей не дали. Феррум собрался уже нырнуть под лавку вместо Магнума, и Гемма в последний момент схватила его за руку.

– Мы же не оставим кошку здесь? Одну! Мы же возьмем её с собой? – спросил гном, обиженно надув губы.

Гемма посмотрела на кошку, которая от греха подальше успела забраться на печь, и теперь внимательно наблюдала оттуда за всем, поблескивая желтыми круглыми глазами.

Затем волшебница обернулась к Ансельму, и нетронутый подошел к печи, со смешком доставая оттуда животное.

– Все вместе, так все вместе, – произнес он, устраивая кошку у себя на груди. Животное даже не пыталось вырваться из его огромных рук, хотя и состроило недовольную морду.

Гемма смотрела на весенний лес, идя по вязкой тропинке с Феррумом на руках. Башмачки чуть проваливались в мягкую, рыхлую землю, только освободившуюся от снега, оставляя неглубокие следы. Воздух был еще холодным, и трава вокруг стояла помятой от долгого гнета. Но всюду чувствовалось начало новой жизни. В Поднебесье на самом деле приходила новая жизнь.

Растерянные и ничего не понимающие новенькие прибывали с каждым днем. И все понимали, что этот мир будет принадлежать им. Не Бакалаврам, которые почему-то начали необъяснимо нервничать, не Великому Принцу, уже уставшему проводить торжественные церемонии приветствия, а именно этим людям, с интересом и опаской разглядывающим свой новый дом, едва верящим в то, что скоро они станут волшебниками.

На этот раз лестница опустилась в университетском дворе. Ступени, уходящие высоко в небо, переливались в лучах звонкого, весеннего солнца.

Когда Гемма и остальные прибыли туда, во дворе вокруг лестницы толпился уже весь немногочисленный пока люд Поднебесья. Многие совершенно не понимали, что происходит, и что надо делать. После того, как первые, попытавшие счастья, с криками отскочили от обжигающего золотого сияния, остальные едва приближались к лестнице, предпочитая держаться на расстоянии.

Бартомиу, увидев троих друзей с гномами и кошкой на руках, бросился к ним.

Спрашивать о намерении Геммы не приходилось. Достаточно было посмотреть ей в глаза. В Гемме всегда чувствовался несгибаемый характер, и теперь одного взгляда на волшебницу было достаточно, чтобы понять тщетность любых попыток отговорить её от задуманного.

Но Бартомиу все же попытался. Он лучше всех понимал, чем грозит восхождение.

– Гемма, одумайся! Одумайся дитя мое! – запричитал зельевар, прижав руки к груди.

От старика, как всегда, пахло волшебством, еще сырыми и не принявшими окончательную форму материями.

– Не ты ли говорил мне, что мы последуем за своим сердцем сквозь любые преграды? – ласково спросила его Гемма.

Феррум сидел у неё на руках и, не глядя на зельевара, накручивал на пальчик темную прядь волос женщины.

– Я! Я говорил, – покаянно произнес Бартомиу, – чего я только не говорил. Никогда не мог держать язык за зубами. Но вы нужны Поднебесью. Со дня на день грянет призыв к Равновесной Чаше, и вы все очень нужны Поднебесью.

Гемма покачала головой.

– На наше место придут другие. Уже приходят. А я отдала Поднебесью все, что могла, и все, что не могла, тоже.

– Ты готова размениваться мирами ради неё? – прогремел рядом голос Старшего Бакалавра.

– Вселенными, – ласково посмотрев на него, на Старшего Бакалавра, которого она винила в смерти Фредерика, которого она винила в выборе Флоренс, ответила Гемма.

И не было в её взгляде ни боли, ни обиды. Волшебница не могла брать такие чувства с собой в самое важное путешествие.

Бартомиу опустил голову и отступил назад.

– Ох, как же так, как же так? – продолжал сокрушаться он.

Старший Бакалавр опустил руку на плечо зельевара, призывая того к молчанию.

Рома отделилась от толпы и подбежала к Гемме, Фредерику и Ансельму, чтобы обнять каждого. Она понимала, что не увидит их больше. Не в этой жизни.

Аделард с почтением поклонился им, когда все трое подошли к лестнице, подпиравшей небо.

Гемма с Феррумом на руках стояла первой. Спокойная и умиротворенная.

За ней Фредерик с Магнумом. Волшебник был серьезен и сосредоточен.

Завершал по традиции Ансельм. С кошкой. Нетронутый почесал бороду и погладил свернувшееся у него на ладони животное.

Гемма подняла голову, скользя взглядом по бесконечным ступеням. Только на мгновение в её серых глазах промелькнуло сомнение.

Магнум заерзал и пропищал:

– Что-то как-то горячо.

– Могло бы быть и попрохладнее, – поддержал его Феррум, схватившись ручонками за бороду.

Прижав к себе ворчащего гнома, а другой рукой придерживая подол своего белого платья с васильками, Гемма медленно, но решительно вступила на первую ступень. Золотой туман тут же обволок их, оставляя видимыми только силуэты.

Затем все увидели, как она поднялась на вторую ступень.

Фредерик с Магнумом тут же последовали за ней.

– Пяточки мои! – послышался испуганный голос одного из гномов. – Как же жжет.

– Терпи! – подбодрил его второй гном. – Бороду береги.

Ансельм рассмеялся и шагнул в золотое марево вслед за друзьями.

Вскоре их уже не было видно. Никого из них. Словно они растворились где-то в самом начале пути.

Но лестница продолжала стоять.

Не исчезла она и к вечеру. Бартомиу все это время сидел рядом, у подножья, что-то бормоча беззубым ртом и блуждая обезумевшим взглядом по золотым ступеням.

Сияние становилось все слабее, а к ночи совсем пропало, и в лунном свете, без защиты золотого одеяла лестница выглядела почти обычно.

– Свершилось? – спросил старца появившийся в ночи Старший Бакалавр.

Бартомиу поднялся на затекшие от долгого сидения ноги, отряхнул подол дырявого балахона и мелким, нетвердым шагом приблизился к лестнице, протягивая к ней костлявую руку.

Он дотронулся до ближайшей ступени и тут же отдернул ладонь.

– Еще не остыла, но да, свершилось, – радостно причмокнул губами Бартомиу.

– Поздравляю Вас, Ваше Величество, – вдруг чуть ли не до земли поклонился ему Старший Бакалавр. – Новый мир открыт.

– Закон, который есть Любовь, этот мир создал, – положив руку на плечо Старшему Бакалавру и продолжая глядеть на уходящую в черное небо золотую лестницу, – произнес Бартомиу. – И только Любовь, которая есть Закон, в силах свершить подобное.

Старший Бакалавр выпрямился и посмотрел на зельевара с неожиданной нежностью, которую никто и никогда не мог предположить во взгляде древнего волшебника, ставшего давно безразличным ко всему и вся.

– Заждалась меня Аделаида, - покачал седой головой Бартомиу, – ох, заждалась. Собирайся в путь, брат мой.

Старший Бакалавр еще раз поклонился старцу и размашистым шагом направился в замок.

– Кто бы мог подумать, – насмешливым тоном произнес Ноэль, стоя на вершине высокого зеленого холма.

Франт был, как всегда, при параде. Голубой шелковый платок прикрывал свежий шрам на шее. Горделивая поза была наполнена самолюбованием. Но в глубине ледяных глаз на этот раз проскальзывал намек на доброжелательность.

– Я с самого начала надеялся на подобный исход, – отвечал ему Лорентин.

Королевский отпрыск в шитом серебром камзоле стоял рядом с Ноэлем, опустив взгляд вниз. Мальчик внимательно рассматривал селение, сплошь состоящее из маленьких домиков, утопающих в цветах.

Узкие и широкие улочки песочного цвета замысловато петляли, образуя вместе с розовыми шапками рододендронов и коричневыми крышами затейливый узор.

– Её душа принадлежит нам, ты же понимаешь, – обратился к денди Лорентин, поднимая на того лучистый взгляд. - Она теперь окончательно наша.

Ноэль безразлично пожал плечами, затем покачал головой:

– До сих пор не пойму, как она смогла пройти все испытания и нигде не оступиться. Даже власть в виде волшебства не прельстила её. Я не говорю уже о выборе между любовью и вожделением… До сих пор не понимаю. С её-то скверным характером. Как?

Лорентин звонко рассмеялся.

– Если отдаешь свою душу Закону, характер может быть любым.

– Какие вы все странные, – произнес со вздохом Ноэль. – Такие чудные. Но не надейся, что я отдам вам всех новеньких. Вот где мы сразимся по-настоящему.

– Я все же буду надеяться, – с достоинством и совсем не по-детски ответил Лорентин, отвешивая Ноэлю учтивый поклон.

Денди усмехнулся и исчез.

А королевский отпрыск сел в траву, устроившись поудобней, чтобы наблюдать за должной произойти вскоре радостной встречей.

Флоренс открыла глаза и поняла, что лежит на земле. Все вокруг было залито ласковым солнечным светом, словно стояло раннее летнее утро. Трава щекотала ей нос и щеку. Сфокусировав взгляд, Флоренс увидела ползущую по стеблю клевера божью коровку.

Воспоминания нахлынули на девушку, и она резко села, прижав к груди ладонь. С одной стороны возвышался лес, с другой стороны поднимался склон холма. Местность была до боли знакомой.

Флоренс приготовилась уже обнаружить на шее цепочку с кольцом и должных появиться вскоре гномов. Неужели ей придется начать все с начала? Но Фло была готова и к этому. Она с радостью бы пошла с гномами в дом Геммы и снова прошла весь тот путь, который вел её к любви. Но то утро, её первое утро в Поднебесье было хмурым и пасмурным. Сейчас же воздух был залит солнечным светом. И это позволяло девушке надеяться на то, что жизнь продолжалась.

К тому же на Фло до сих пор были замшевые брюки и белая рубашка, в которой она отправлялась на битву с той стороной. И цепочки с кольцом на шее не было. Какое облегчение!

Поднявшись на ноги и убедившись, что Феррум и Магнум не собираются наброситься на неё из-за ближайшей кочки, Флоренс провела рукой по волосам, успевшим изрядно отрасти за время её пребывания в Поднебесье (и этому девушка тоже порадовалась, как радовалась любому изменению в себе, доказывающему реальность произошедшего с ней), и посмотрела на вершину холма.

Ей надо было понять, где она находится. Тогда, возможно, она смогла бы сообразить, где находится мир Геммы. Памятуя их первое с гномами совместное путешествие, Флоренс стала подниматься по склону холма.

Девушка шла долго, прежде чем завидела лежащее внизу селение. За время пути она успела найти небольшое озеро, умыться там и напиться воды. Спокойная озерная гладь отражала её зеленые смеющиеся глаза. Флоренс была совсем одна, ни души на многие мили вокруг, но девушка чувствовала исходящую отовсюду вокруг доброжелательность. Словно этот мир был живым и присматривался к ней.

Спустившись с очередного холма, Фло подошла к кромке леса. Сердце забилось чаще. Она узнавала поворот тропинки, высокую сосну с могучими выпирающими в одну сторону ветвями. Но их маленького с Геммой дома, притулившегося на окраине леса, не было. Не было никогда в этом мире.

Это не расстроило, а наоборот приободрило девушку, и она продолжила путь.

Наконец, лесная тропинка вывела её к селению. То и было чем-то похоже на их городок в Поднебесье, но своим видом не оставляло никаких сомнений, что это другой мир. Огромные кусты рододендронов, очень маленькие домики с коричневыми крышами, утопающие в цветах, и ни души вокруг. Никого. Словно этот мир еще не был заселен.

Вдруг на другом конце цветущей улицы Флоренс увидела путников и не поверила своим глазам. Так же, осторожно ступая и удивленно оглядываясь по сторонам, как и она сама, ей навстречу шли друзья: Гемма вела за руки двух малышей, Фредерик нес на руках кошку, Ансельм отводил в сторону свисающие ему прямо в лицо усыпанные розовыми цветами ветви.

Флоренс была настолько поражена этой картиной, что замерла на ходу. Больше всего на свете она хотела сейчас увидеть именно этих людей, но ожидала, как уже успело сложиться за её недолгую, наполненную испытаниями жизнь, столкнуться на пути к ним с неимоверным количеством препятствий, которые ей пришлось бы преодолевать снова и снова бесчисленное количество раз.

В её жизни всегда было столько сомнений, неуверенности в себе, неуверенности в том, что её любовь имеет право на существование, что неожиданная, безоговорочная милость этого мира, признающего её любовь и простое желание быть счастливой и быть рядом с теми, кого она любила, в одно мгновение переполнила душу Флоренс такой сильной благодарностью, что девушка невольно опустилась на колени. Её грудь сдавило рыданиями, без которых она не могла перенести благословение этого мира.

Гемма тоже увидела Флоренс, упавшую на колени, и остановилась. Остановились и Фредерик с Ансельмом.

Флоренс медленно поднялась, утирая рукавом заплаканное лицо, а затем побежала навстречу им. С каждой секундой девушка бежала все быстрее и быстрее, наслаждаясь бегом, словно полетом.

Потом были объятия и слезы радости, слезы обретения друг друга. Чужой, незнакомый мир принял их так ласково, как никогда не принимал свой собственный.

– Я надеюсь, это мои дети? – спросила девушка, указывая на двух малышей, похожих друг на друга, как близнецы.

Мальчики в светлых распашонках уставились на Флоренс ясными голубыми глазенками, капризно поджав губы и испуганно вцепившись каждый в руку Геммы маленькими ладошками.

– Конечно, твои, – рассмеялась волшебница. – Ты не узнаешь их?

Флоренс вопросительно посмотрела на женщину.

Но затем один из малышей с криками дернулся в сторону кошки, спрыгнувшей с рук Ансельма на землю:

– Она живая! Она не поджарилась! Наша кошка!

И тут Флоренс тоже рассмеялась, изумленно качая головой:

– Теперь узнаю. Как же так? Они были маленькими противными гномами!

– Теперь это малыши, которых тебе придется воспитывать, – ответила Гемма, не смея поверить, что Флоренс сейчас стоит перед нею живая и невредимая. И это после того, как Гемма своими глазами видела, как душа девушки отделилась от тела, и мертвое тело растворилось в траве.

Кошка нырнула под куст рододендрона, чем вызвала бурный восторг у Феррума и Магнума, которые тут же побежали за ней.

– Как вам это удалось? – спросила девушка, беря лицо Геммы в свои ладони.

– Как это удалось тебе? – в свою очередь спросила волшебница, утопая в родных зеленых глазах.

– Я люблю тебя, – сказала Фло, и это был ответ.

Девушка накрыла губы Геммы ласковым, нежнейшим поцелуем, вдыхая её «Я тоже тебя люблю».

– Вот вы и дома, – услышали они голос Аделаиды позади себя и обернулись к ней.

– Ваше Величество, – тут же поклонились ей Ансельм и Фредерик.

– Ваше Величество, – мгновением позже последовали их примеру Гемма и Флоренс.

Королева-мать встречала их в красивом праздничном платье, руки сложены перед собой. Её огромные карие глаза смотрели, как всегда, с любовью.

– Приветствую вас на земле Закона, – произнесла женщина.

– А разве Поднебесье – это не земля Закона? – тут же удивилась Фло.

– Поднебесье – это земля, где душа человека делает свой выбор, – ответила Аделаида. – И вы здесь, потому что вы свой выбор сделали.

The Happy Ending