Воин Ликан (ЛП)

Глава 3

Малек услышал, как она напевает нежную мелодию, и крепче сжал челюсти. Пару мгновений спустя он услышал всплеск. Она была в воде — обнаженная.

Проклятие. Он должен защищать ее, а не думать о том, как она восхитительна. Он услышал ее стон, и его живот скрутило. Волк в нем одичал. Он хотел присоединиться к ней, касаться ее, ласкать ее.

Человек в нем, кажется, срывался.

За двести лет он сменил сотни кроватей и сотни девок, но никогда не чувствовал тот неконтролируемый голод, который сейчас тёк по венам.

Плеск прекратился, и Малек напрягся. Он не слышал ее. Повернув голову к озеру, он стиснул зубы и постарался расслышать хоть какие-то признаки ее движений. А потом он услышал визг.

Рыча, он побежал в сторону озера через густой кустарник, ломая кусты ногами и ветки деревьев руками. Сердце бешено колотилось от страха. Будь проклята уединенность! Он не должен был оставлять ее одну!

Лес стал реже, и он выпрыгнул на поляну, практически падая на Катю. Малек протянул руки и предотвратил ее падение на спину. Его шок мгновенно испарился, когда он почувствовал под своими руками ее мягкую кожу, ее изгибы и тонкую талию. Изумленный внезапным накалом чувств, Малек уставился на ее груди, полные и мягкие, с розовыми сосками. Его контроль полностью рухнул.

Внутренний волк выл в первобытной потребности, и он поморщился. Огонь тек по венам. Малек посмотрел ей в лицо. Она выглядела напуганной. Без предупреждения она вцепилась в его лицо и закричала, ее глаза вспыхнули янтарем.

Проклятье, Катя менялась.

— Стань прежней, — взревел он, схватив ее за плечи. — Это я, Малек. Я услышал твой крик.

Она проигнорировала его, продолжая царапаться, рычать и молотить по его груди. Поморщившись, он увидел, как изменилось ее лицо: брови встретились на переносице, челюсть выступила вперед, а клыки яростно щелкали. Она стала медленно расти, возвышаясь над ним. Если он не изменится, то девушка в форме Ликана разорвет его в клочья.

Не раздумывая, Малек призвал внутреннего зверя и превратился в восьми футового Ликана. Когда он вырос, одежда затрещала и порвалась на его теле. Катя уже изменилась, в ней было семь футов, и Ликанша повалила его на землю.

— Катя! Остановись! — зарычал он жутким голосом, переворачиваясь и прижимая ее к земле своим телом. Малек схватил ее руки и крепко сжал над головой, глядя ей в лицо. Он пытался игнорировать предательскую волну желания, зародившуюся в сердце, когда их голые чресла встретились. Она тяжело дышала, извивалась под его весом, а он резко вдохнул. Он находил ее соблазнительной даже в форме Ликана.

Ее взгляд встретился с его, и он уловил вспышку узнавания в ее глазах, а потом страх и, наконец, стыд.

— О нет, — прошептала Катя. — Я…я извиняюсь. Ты можешь отпустить меня.

— Нет, пока ты не превратишься обратно в человека, — он чувствовал ее мощную силу и не хотел рисковать. Не то чтобы Катя могла одолеть его в бою. Это был его зверь, но и своей силе Малек не доверял, он не хотел случайно причинить девушке боль.

Он видел, как она перекидывается обратно в человеческую форму, и последовал ее примеру. Он стиснул зубы, пытаясь игнорировать мощную волну похоти, опалившую его чресла. Катя была мягкой и аппетитной, ее соски терлись о грудь, его твердый член находился напротив гибких и пышных бедер. Малек мог взять ее одним быстрым движением и снять сексуальное напряжение, но лишь стиснул зубы от такого варианта. Это было бы изнасилованием, а он никогда не заставлял ни единую женщину — человеческую или нет.

— Ты достаточно успокоилась, чтобы я отпустил твои руки? — спросил Малек. В горле пересохло от ощущения ее соблазнительных изгибов под его телом. Он судорожно сглотнул, когда пронзительное удовольствие и боль запульсировали в его эрекции.

Она медленно кивнула.

Только после этого он отпустил ее руки и встал, ожидая, когда его твердый член опадет. Он наблюдал за тем, как она ищет свою одежду рядом с собой на земле.

— Оставь меня. Пожалуйста, — глухо сказала Катя, подтягивая брюки.

Малек нахмурился.

— Ты пыталась защитить себя. Ты не знала, что это был я, — он наблюдал, как Катя скользнула в свой белый верх, натянувшийся на ее груди.

— Уходи, — сухо произнесла она.

Его желание все еще пульсировало в крови, и, прежде чем сделать что-то, о чем пожалеет, он развернулся и зашагал обнаженным обратно в лагерь, не обращая внимания на стражников.

Он вытянул из сумки еще один набор воинского облачения. Впервые он задумался о тех ужасах, которые она, должно быть, пережила в логове Балтазана. Он слышал, что женщин насиловали в заключении, чтобы они забеременели, и Балтазан мог вырастить свою армию.

Мысль о другом мужчине, Ликане или человеке, накладывающем свои руки на Катю, приводила Малека к ярости, почти ослепляющей убийственной ярости. Его Ликан хотел вырваться на свободу, но Малек-человек боролся с этим.

Одевшись, он откинул голову назад и испустил долгий мучительный вой, отчего его люди резко поднялись на ноги.

— Что случилось? — резко спросил Ортега, как только подошел к нему.

Малек повременил поворачиваться к другу, чтобы взять себя в руки.

— Девка, — ответил он хрипло. — Она сводит меня с ума.

Выражение лица Ортеги медленно расслаблялось.

— Да, Малек. Я понимаю. Это происходило и с принцем Василисом, когда он встретил Александру, а потом с королем Драго, когда он повстречал Еву.

Малек зарычал.

— Ты говоришь о той проклятой Легенде Ликанов? Не раздражай меня сейчас. У меня есть и более важные дела, чем это, — его взгляд уловил, как Катя возвращается, и желудок сжался. — Убедись, что Нолан сделал чертов загон, — рявкнул он. — Не хочу, чтобы лошади ушли из лагеря.

— Хорошо, — ответил Ортега, его лицо исказилось в намеке на улыбку.

— Что, черт возьми, тут забавного?

— Ничего, — ответил Ортега, его улыбка исчезла.

***

Катя откинула покрывало со своей походной кровати. Она была психически и эмоционально истощена, и отчаянно нуждалась в хорошем ночном сне.

Она не могла прекратить думать о Малеке и о том, что произошло у озера. Если бы он не изменился, она бы могла серьезно навредить ему или того похуже. Мысли умчались к ее темному прошлому, когда большинство ночей были наполнены тем, что она отбивалась от волков Балтазана.

Теперь ей не хотелось спать.

Она боялась кошмаров, которые, она точно знала, придут снова.

Она укрылась покрывалом и закрыла глаза, старательно думая, что заключение в логове Балтазана закончено.

Она отключилась, и начался очередной сон.

Катя напряглась от дребезжащих звуков открывающихся ворот. Они возвращались. Она приподнялась, огляделась вокруг: темно, грязные клетки, обратила внимание на других женщин, пробуждающихся ото сна и смотрящих на двух Ликанов в человеческой форме, входящих к ним. Несколько женщин начали всхлипывать, а другие прижались спинами к холодной цементной стене.

Катя знала, почему они здесь. Они собирались изнасиловать одну из них.

Она зарычала, ее рука коснулась ошейника, в котором были серебряные шипы, готовые ее убить, если она начнет изменяться.

Один из охранников Ликанов покосился на Катю, и она поморщилась. Этот ублюдок собирался взять ее.

— Ты никогда не сделаешь меня беременной, демон, — выплюнула она.

Она не могла сосчитать, сколько раз была изнасилована разными охранниками, и по-прежнему оставалась бездетной. Это было уже так много раз, что она знала, как заставить себя не кричать от ужаса. Охранник превратился в Ликана.

— Для того чтобы убедиться в том, что ты забеременеешь, я возьму тебя, как зверь, — отрезал он в ответ.

Катя замерла, уставившись на его возвышающиеся формы. Он был восьми футов в высоту и обнажен, так как при изменении разорвалась одежда, а его эрекция была чрезвычайно толстой и длинной.

— Вы убьете ее! — закричала одна из женщин.

Катя не знала, кто именно, потому что ее парализовало от страха.

— Тронь меня, и я изменюсь, — выкрикнула она еще раз. — Я предпочту умереть от серебра в горле, чем быть взятой в звериной форме.

Он схватил ее за волосы и вытащил на середину клетки. Катя пиналась и кричала, царапая его когтистые руки, но все было бесполезно.

— Нет, оставьте ее в покое! — выкрикивала Элизабет.

Катя бросила на нее измученный взгляд и с трудом сглотнула.

— Закрой глаза! Не смотри.

За два года в заключении она полюбила Элизабет как младшую сестренку, защищая ее, страдая от изнасилований, только чтобы спасти ее от этого. Теперь Катя чувствовала себя беспомощной, ей не удалось спасти молодую подругу от зрелища ужасающе жестокой сценой.

Катя зарычала, когда Ликан схватил ее своими мерзкими лапами, а потом резко переместил их ей на бедра, раздвигая ее обнаженные конечности. Другой охранник, все еще в своей человеческой форме, безжалостно смеялся.

— Будет интересно на это посмотреть. Мы узнаем, можно ли взять человеческую женщину, находясь в форме Ликана, — прорычал он.

Она знала, что бороться бесполезно, так что просто закрыла глаза и стиснула зубы. Она старалась не слушать звуки женского плача, Элизабет безудержно рыдала и подвывала.

— Покончи с этим, свинья, — прошипела она.

Странно, но она почувствовала, как когти Ликана исчезли, услышала, как ахнули от удивления женщины.

— Превращайся в человека, имбицил!

Она застыла, услышав властный голос Балтазана, и открыла глаза. Он стоял у входа, — высокая темная фигура с личной охраной в стороне.

— Я хочу оплодотворить ее, а не убить, идиот!

Дрожащими руками Катя оттолкнулась от пола и, оперевшись на ноги, приподнялась, глаза горели убийственной яростью на своего похитителя.

— Сволочь! Я обещаю, что однажды убью тебя, — выплюнула она слова.

— Заткнись! — взревел Балтазан, его жуткая, полупрозрачная кожа светилась в темноте клетки. Он повернулся к своей личной охране. — Гар, отведи ее в изолятор. За пятнадцать месяцев никто не заделал ей ребенка, я устал от нее. — Он бросил на нее холодный взгляд. — Ты бесплодна.

***

Уже было далеко за полночь, и в палаточном лагере стояла тишина. Малек услышал тихий всхлип из Катиной палатки и поднялся с земли, его тело напряглось. Он напряг слух, чтобы понять, что происходит внутри палатки, и услышал стоны Кати, ее дыхание прерывалось. Обеспокоенный этим, он откинул полог и вошел в шатер.

Свечей не было, но было достаточно лунного света, поступающего из открытого входа, чтобы он увидел, — она была взволнована. Он бросился к ней.

— Катя, проснись, — хрипло произнес он, опускаясь на край ее походной кровати. Она всхлипнула, а его сердце бешено забилось от вида ее мучений. Ее красивые черты лица исказились, а уголки глаз блестели. Она плакала во сне.

Малек растерялся. С мрачным лицом он положил руку на ее щеку и наклонился ближе.

— Катя, проснись, — повторил он, его тон на этот раз был мягче.

Она проснулась и посмотрела на него с растерянностью на лице.

— Тебе приснился кошмар, — сказал он.

— Я оставила в заточении всех женщин, — прошептала она. — Боже, Элизабет все еще там, — она разрыдалась.

Не говоря ни слова, он скользнул руками под её тело и поднял с кровати, сгребая в свои объятия. Он притянул ее к груди, гадая, чье сердце бьется так быстро, его или ее?

— Ты не представляешь, каково это: чувствовать серебро, сдавливающее шею, — продолжила она, ее голос был заглушен его грудью. — Быть схваченной двумя или тремя волками одновременно.

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и огненная ярость закипела в его груди.

— Ты сбежала, и это главное. Как? — спросил он, нежно погладив ее по волосам. Он почувствовал, как она задрожала.

— Один из охранников Балтазана помог мне. Балтазан называл его Гар. Он был его начальником охраны.

Он услышал ее прерывистый вздох, и его Ликанье сердце шевельнулось с необъяснимой необходимостью успокоить ее боль.

— Я словно сошла с ума в изоляторе, и многого не помню, но вспоминаю одну ночь, когда я рыдала, а в клетку вошел Гар. Я схватила его за руку и выкрикнула ему, чтобы он мне помог. Я помню, с какой холодностью он на меня посмотрел, но что-то в его темных глазах привлекло меня. Это был намек на тепло, сострадание, и…и страх. Я мельком увидела часть его человечности, которую Балтазан не контролировал. Он попытался отстраниться от меня, но я отказалась отпускать его руку. Тогда, я помню, рыдала и говорила о маме…как я скучаю по ней и хочу увидеть. Я рассказала ему, что она — моя единственная семья, и что я покинула ее, и очень хочу увидеть ее еще раз. Моя речь о семье полностью изменила его, и он вытащил из кармана ключ, а потом открыл ошейник на моей шее. Он потащил меня к выходу, все это время его лицо выражало странную смесь боли, страха и горя. Я…я думаю, он боролся с влиянием Балтазана изо всех сил, чтобы помочь мне сбежать, прежде чем он потеряет контроль над своим разумом. Малек, мы не можем допустить, чтобы других заключенных ждала та же участь, что и Гара, находившегося в ловушке кошмара Балтазана.

— Король организует атаку, как только мы вернемся. Мы выдвинемся на войну за месяц.

Он не мог представить себе ужасы, которые она пережила. Одно он знал точно, она панически боялась мужчин. Единственное, что она знала о мужских прикосновениях — это изнасилование и жестокость, подумал он мрачно, вспомнив ее яростную реакцию на него, когда он попытался помочь ей выбраться из брюк, и позже, когда он натолкнулся на нее во время купания.

Он не понимал почему, но что-то внутри него щелкнуло, и он отчаянно захотел показать ей нежность. Он хотел, чтобы она знала, его прикосновения не такие, как у волков Балтазана, которые обходились с ней грубо и жестоко. Медленно он прижал ее к себе и поцеловал в макушку, нежно погладил по спине. Она сразу же напряглась, но, к его удовольствию, не отодвинулась.

Он положил руку на ее подбородок и приподнял ее лицо, посмотрев на Катины прекрасные черты, инстинктивно он знал, что она не боится его. Он почувствовал ее удивление, когда ее темный пристальный взгляд сфокусировался на его губах, ее любопытство накрыло его, как вуаль. Она хотела, чтобы он поцеловал ее.

Малек охотно это сделал.

В момент, когда его губы прикоснулись к ее, он резко вдохнул, ошеломленный силой потока эмоций, растущих в его груди. Это не было похотью, с удивлением понял он. Это было что-то большее.

Малек двигал губами на ее губах, зарылся пальцами в ее волосы, он пытался успокоить зверя внутри. Он хотел поцеловать ее, а не уничтожить своей неконтролируемой страстью.

Он углубил поцелуй, и Катя тихо застонала, когда скользнула руками вверх от его груди к затылку. Это была агония, в отличие от всего, что он когда-либо испытывал. Он должен был контролировать свое неистовое желание заняться с ней любовью. Он не хотел напугать ее. Он знал, что она сильная женщина, но в тоже время, он чувствовал хрупкость внутри нее, которая коснулась его сердца защитника.

Малек скользнул языком ей в рот, и, после короткого момента, когда Катя напряглась, она проникла своим языком в его рот, и их поцелуй разгорелся. Он застонал у ее губ, заставляя себя отстраниться.

Его волк выл об освобождении, его возбуждение текло по венам, как расплавленная лава. Эта пытка превратилась в физическую боль, его эрекция пульсировала с ноющим жаром, он схватил ее за плечи и медленно отодвинулся, крылья носа затрепетали, когда он втянул воздух. Малек смотрел на ее запрокинутое лицо. Катя не выглядела испуганной, скорей удивленной.

— Не бойся меня.

— Я не боюсь, — сказала она.

— Ты не должна больше бояться. Я здесь, чтобы защитить тебя.

Снаружи она была сильной женщиной, женщиной, которая пережила два страшных года в темной тюрьме, но она все еще была уязвима, нежна, и он хотел защитить ее, не потому, что король приказал ему, а потому что Малек сам этого хотел. Эта мысль поразила его.

— Засыпай. Я буду снаружи, если понадоблюсь.

Она кивнула и легла обратно, он укрыл ее. Уходя, он услышал ее мягкий голос:

— Малек?

Он обернулся и посмотрел на нее.

— Спасибо, — прошептала она.

— Спокойной ночи, Катя, — ответил он.