Вокруг света за 80... свиданий

Глава 2 НИДЕРЛАНДЫ

Он сделал заказ на двоих:

— Два тоста с маслом и… хочешь кофе, Дебс?

Она, продолжая увлеченно шарить в сумке, кивнула.

— И два кофе, черный и латте.

Северный терминал аэропорта Гэтуик не слишком отдавал романтикой, но положительно вибрировал атмосферой людских отношений и повседневной близости. Каждый день он наполнялся людьми, делящими бесчисленное количество завтраков и без лишних размышлений проводящими вместе отпуска. Я сидела в одиночестве, дожидаясь посадки на рейс в семь тридцать до Амстердама и чувствуя себя немного не в своей тарелке. Я еще не начала свою «Одиссею свиданий», но все же никак не могла заглушить упрямый шепоток в голове: «Еще не слишком поздно отказаться: ты не обязана через это проходить».

Я чувствовала, что, если начну это путешествие, дороги назад не будет. Я изменюсь навсегда. Необратимо. Все равно что сделать тату или податься в исполнительницы «морриса»[5]. Вот только есть проблема — я понятия не имею, будут эти перемены хорошие или приведут к беде. Такая неопределенность выводила из себя.

Слева от меня сидели Дебс и ее «чернокофейный» муж. Справа — одинокий тип, примерно моего возраста, читал «Кью», мой любимый музыкальный журнал. Я украдкой взглянула на его тарелку — судя по остаткам еды, он, как и я, вегетарианец. Стоит ли скитаться по свету, чтобы встретить кого-то? А если тот тип справа и окажется Родственной Душой?

На секунду я просто возненавидела себя! Нетерпеливо вздохнув, натянула жакет и попросила официантку принести счет. Терпеть не могу людей, которые полагаются на гадание по руке, на кофейной гуще и чайных листьях, чтобы узнать, какие козыри держит в рукаве для них судьба. И все же вот она я, предсказываю будущее по кляксам кетчупа и жирным огрызкам вегетарианской сосиски Линды Маккартни… Или я действительно настолько отчаялась?

«Отчаялась достаточно, чтобы объехать мир за восемьдесят свиданий», — деловито сообщила я себе и, подложив чаевые под тарелку, подняла сумки и начала длинный путь на рейс БА8111 к кандидату № 1.

Свидание № 1: Хэнк. Амстердам, Голландия

Я остановилась в «Амстердам-хаус», удобном, хотя и несколько причудливом отельчике в тихой части реки Амстел, в старом районе огранщиков алмазов. Можно часами сидеть в вестибюле, перелистывая груды журналов, пить чудесный кофе и наблюдать, как на улице бурлит жизнь. То есть кто-то мог. Я — нет, потому что в эту минуту сидела в крохотном чердачном номере, ожидая звонка от портье с сообщением о прибытии Хэнка, моего первого кандидата.

С Хэнком меня познакомила Сандрин, ОК третьего поколения, которую я, в свою очередь, приобрела с помощью Белинды. Мы с Хэнком пару раз переписывались по электронной почте, но я знала о нем совсем немного — лысеющий, увлекается спортом, уверен в своих силах.

Я открыла лэптоп, чтобы еще раз взглянуть на фото, сохраненное в региональном файле вместе с остальными, относящимися к этой местности. Выглядит неплохо. Интересно, почему до сих пор холост? И волнуется ли по этому поводу? На неврастеника не похож.

Меня также занимала одна мысль (и я знаю, как ужасно она звучит): смогу ли я встречаться с лысым мужчиной?

Термин «занимала» примерно отражал уровень моей заинтересованности и беспокойства по поводу того, что мне сейчас предстоит. Я ничуть не нервничала, скорее, испытывала легкое любопытство, желание покончить с этим как можно быстрее, чтобы еще осталось время пройтись по магазинчикам, которые приметила по пути в отель. Короче говоря, ушла в отказ.

Хотя сознание того, что завтра у меня встреча с волшебным принцем, а послезавтра с Уиллемом, значительно облегчало положение — если свидание пройдет не на должном уровне, впереди ждут другие. То, что я затеяла, есть некая форма скоростных встреч, возможно, чреватых серьезными последствиями: «Сегодня понедельник, мы в Риме, вы, должно быть, кандидат номер двенадцать».

Я не имела представления о том, чем мы займемся, и, если не считать мер предосторожности (одна из причин, почему я устраивала свидания через друзей и не расставалась с мобильником), мне было абсолютно все равно. Я покончила с теми временами, когда считала своей обязанностью придумывать и устраивать трогательные сюрпризы и развлечения для мужчин. И теперь была счастлива доверить эту работу другому.

Прошло полчаса. Хэнк явно опаздывал. Я по-прежнему не собиралась нервничать. Просто неплохо бы ему поторопиться. Сейчас уже без десяти двенадцать. Я отточила свою приветственную улыбку типа «Хэнк, как приятно наконец встретиться с вами» и ухитрилась выбрать вполне симпатичные вещички из своего ограниченного гардероба. Спрятала блеск для губ из «дьюти-фри» на самое дно сумки, поскольку освежала им губы целый час, чтобы скоротать время. Если Хэнк попытается поцеловать меня, его губы соскользнут с моих так быстро, что он вывихнет себе шею.

Я выглянула в окно. Никаких признаков хоть кого-то, похожего на Хэнка. Может, еще раз сбегать в туалет? Я была голодна, но не могла решить, стоит поесть перед свиданием или нет. Все же плохо — не знать, чем мы займемся. Если не перекушу, значит, точно гарантирован десятимильный поход пешком. Если же поесть, он немедленно поведет меня в ресторан.

Продолжая обдумывать ситуацию, я развернула еще один роскошный маленький бисквит с пряностями, втайне надеясь, что мы пойдем пить пиво.

Ммм… да, именно пиво.

Неожиданно мне ужасно захотелось выпить. Господи, если перед каждым свиданием со мной будет твориться нечто подобное, к концу путешествия я стану стопроцентным алкоголиком — от первой встречи прямиком в наркологическую клинику всего за восемьдесят легких уроков.

Звякнул телефон. Портье. Хэнк прибыл. Я исполнилась решимости не нервничать, не запинаться, не мямлить, поэтому, прежде чем успела разволноваться, торопливо схватила сумочку и жакет, захлопнула дверь и помчалась в вестибюль.

Хэнк ждал у стойки и, похоже, сам немного волновался.

«Не думай об этом, не думай об этом», — твердила я себе и, напрочь проигнорировав веселую ухмылку портье, пожала протянутую руку Хэнка. Тем самым официально обозначила начало первого свидания.

Ростом Хэнк оказался примерно шесть футов три дюйма, атлетически сложен, светловолосый и с приятной улыбкой. Первой мыслью было: не настолько лыс, как я представляла, симпатичный, высокий, длинноногий, несколько застенчив, довольно чувствителен.

— У меня тут лодка, — пробормотал он, смущенно улыбаясь.

Послушно просияв в ответ, я мысленно застонала: при одном лишь взгляде на лодку меня так и тянет блевать.

Помогая мне взойти на тридцатипятифутовую баржу, Хэнк добавил:

— Я подумал, будет неплохо покрутиться по каналам, а заодно и пообедать на барже.

Из корзинки, стоящей у его ног, Хэнк извлек сашими, клубнику и шампанское. Плавание началось.

Я была тронута. Он, очевидно, приложил много усилий, чтобы свидание прошло как можно романтичнее. К сожалению (правда, этого я ему не сказала), его представление о романтике не совсем совпадало с моим. Я всегда хотела быть одной из тех достаточно утонченных женщин, функционирующих на диете из протеина и алкоголя, но, как не выносящая лактозы, сбившаяся с праведного пути католичка-вегетарианка, я, к своей величайшей скорби, предпочитаю картофель и хлеб, а сырую рыбу-в крайне ограниченных количествах. Но все это относилось к прежней Дженнифер. Сейчас же, проплывая по Принценграхт, я подставила лицо солнышку. И улыбнулась Хэнку, протянувшему мне бокал с шампанским, ледяным, как музыка «Министры оф саунд», льющаяся из mp3-плейера баржи. Мы выпили за здоровье друг друга, и я, молча, поздравила элегантную новую себя. Водяная Хепберн.

Проплывая мимо цветочного рынка, утопающего в розах и подсолнухах, очередей перед домом Анны Франк, района красных фонарей, битком набитого пьяными британцами (надписи на майках возвещали о том, что они веселятся на «Мальчишнике Стива»), я стала расспрашивать Хэнка об истории его отношений с женщинами. Люди на мостах приветливо улыбались, очевидно, считая нас идеальной парой, а Хэнк тем временем описывал, как был счастлив в университете, где впервые встретил любимую девушку. Они довольно долго жили вместе, но он не был готов к оседлой жизни. Следующая связь не получилась столь же удачной: девушка хоть и оказалась славной и чувствительной натурой, все же не смогла удержать его надолго. Правда, они расстались друзьями. Следующая подружка была настоящей стервой, но он сходил по ней с ума («Она была очень страстной, — беспомощно признался Хэнк и тут же с тревогой добавил: — Вы чем-то ее напоминаете».)

Пока Хэнк умело управлял баржей, я вспоминала свой прошлый приезд в Амстердам. Тогда мы с Келли еще были вместе, ни с того ни с сего яростно поскандалили, бог знает по какой причине, и я вылетела из гостиничного номера в темноту и ливень. Почему Келли никогда не делал для меня ничего подобного? И если уж на то пошло, почему я до сих пор скучаю по нему?

Плавание продолжалось. Один канал сменялся другим, а Хэнк все продолжал исповедоваться в бесчисленных романах. Уже успело стемнеть и похолодать. Мы пробыли на воде почти семь часов. И хотя мне вовсе не было так плохо, как предполагалось раньше, все же неудачная смесь сашими и шампанского зловеще плескалась в моем желудке. Я с растущим нетерпением ждала, когда Хэнк закончит монолог. До меня вдруг дошло, что любовная жизнь посторонних людей, как и их мечты, интересны вам только если они светлы и если вы каким-то боком к ним причастны. Мне все больше становилось не по себе. Подумать только, впереди семьдесят девять подобных бесед…

Я вовсе не хочу злобствовать. Мне действительно понравилась прогулка по воде. Но я не увлечена Хэнком. Становится все холоднее, и мне придется вставать очень рано, чтобы завтра утром ехать на свидание № 2. К счастью, в этот момент Хэнк сообщил, что зарезервировал диван в Вечернем клубе, что дало мне предлог объявить:

— Мы прекрасно провели время, но теперь пора прощаться.

Судя по виду, он расстроился, но оказался достаточно хорошим парнем, поскольку послушно развернул баржу и мы поплыли обратно к отелю.

До места добрались около девяти вечера, и Хэнк помог мне (меня трясло от холода) сойти на землю. Поблагодарив его в пространных выражениях, рожденных угрызениями совести, за чудесный день, я вдруг сообразила, что мы вошли в фазу «долгого прощания» — неловкой паузы в конце неудачного свидания, когда тебя хотят поцеловать, а ты не желаешь. Я всегда была безнадежна в искусстве ловко отделываться от мужчины, и поскольку мне предстояло повторить это восемьдесят раз, пришлось учиться. Я всегда считала, что лучше наскоро обнять мужчину, чмокнуть в щечку и улизнуть. Сей маневр сокращенно именовался «ОЧУ», то есть обнять, чмокнуть, улизнуть. Это когда вы бормочете: «О'кей, спасибо за приятный вечер», — целуете его в щеку и порывисто обнимаете, прежде чем он успевает завладеть вашими губами. Конечно, метод абсолютно ерундовый, но может действовать неделями, поскольку мужчина позволяет себя обнимать, но при этом продолжает говорить с вами. Так что приходится начинать снова и снова.

Но Хэнк ловко нейтрализовал мой ОЧУ. Я признала поражение и согласилась на новую встречу через два дня, прекрасно зная, что в это время уже буду в самолете. Было очень совестно, но я так замерзла, что достойные отговорки просто в голову не лезли.

Свидание № 2: Эфтелинг, Голландия

Наутро, почти на рассвете, я забрала прокатную машину из аэропорта Шипхола и поехала на юг, к бельгийской границе, на свидание номер 2.

Я слышала о местечке, называемом Эфтелинг, — увеселительный парк и отель с номерами на темы национальных и зарубежных волшебных сказок. Я сняла номер Спящей красавицы, а моя терпеливая подруга Кэрин устроила мне свидание с парнем, игравшим в парке Сказочного Принца.

Мне до сих пор было неловко из-за Хэнка — следовало сразу сказать «нет», вместо того чтобы соглашаться на второе свидание. Впредь нужно быть тверже. Но стояло прекрасное весеннее утро, и я была счастлива снова оказаться в пути.

Ощущение длилось не более десяти минут, поскольку восхищение полями, церквами и коровками сменилось неприятным открытием. Оказалось, что голландцы, в основном спокойный либеральный народ с широкими взглядами, очевидно, считают шоссе местом утверждения собственной личности и поэтому ведут себя за рулем как стадо маньяков. Машины бешено лавировали, едва не вылетая на встречные полосы, чтобы вклиниться в крошечные пространства между несущимся без всякого почтения к безопасности и правилам уличного движения транспортом. Караваны гигантских фур ни с того ни с сего (или мне так казалось) принимались реветь клаксонами, так что у меня едва не начинались приступы паранойи: то ли багажник открыт и оттуда вылетают мои вещи, то ли я нарушаю некое жизненно важное правило голландского уличного движения. А может, они, таким образом, выражают дружеские чувства? Я никак не могла сообразить и от этого терялась еще больше. Потому прибыла в Эфтелинг поздно, расстроенная и несколько растерянная.

И как всегда, постаралась с избытком компенсировать собственные ощущения крайне деловитым видом и поведением. Величественно вплыла в отель «Золотой тюльпан» и шагнула к стойке портье.

— Меня зовут Дженнифер Кокс, — коротко информировала я аккуратно причесанную девушку за стойкой. — Я здесь, чтобы встретиться со Сказочным Принцем.

Понимаю, как идиотски это, должно быть, звучало, но нынешнее утро стало для меня тяжким испытанием и я окинула ее взглядом, говорившим яснее всяких слов: «Скажи только: «Ооо, заветное желание всех женщин», — и я обезглавлю тебя на месте».

Но она, как ни странно, лишь сочувственно улыбнулась и прощебетала:

— Да, мы вас ожидали, мисс Кокс. Очень жаль, что у меня для вас дурные новости: Сказочный Принц неожиданно заболел. Но пожалуйста, не волнуйтесь, он попросил своего друга Фрэнка, владельца местного велосипедного магазина, заменить его. Фрэнк ждет там.

Она показала куда-то поверх моего плеча. Я прислонилась к стойке и с неприкрытым изумлением уставилась на девушку. Дело плохо. Совсем плохо. Я не хиппи, но верю в карму: если Сказочный Принц не потрудился появиться и в последнюю минуту его сменил местный веломеханик, значит, звезды не сулят мне море романтики.

«Успокойся, — сказала я себе бесстрастно и неубедительно. — Судьба просто испытывает тебя, чтобы убедиться в серьезности твоих намерений».

Набрав в грудь воздуха, я повернулась к Фрэнку, который все это время терпеливо выжидал момента, чтобы представиться.

Я нацепила на физиономию слабую нерешительную улыбку и подошла к нему. Судя по первому впечатлению, он сильно нервничал. У кого хватит совести его винить? Парень выглядел чересчур тощим, но когда встал, впечатление оказалось в его пользу: примерно шесть футов два дюйма, волнистые рыжеватые волосы и синие глаза. Немного смущен, но не кажется занудой и тряпкой (ненавижу зануд), и удивил меня, взяв за руку и твердо сказав:

— Пойдем со мной, Дженнифер. Я собираюсь устроить тебе настоящее свидание.

Именно это он и сделал.

Тематический развлекательный парк Эфтелинга, основанный в 1952 году, был полон не только обычных фей, Красных Шапочек и Золушек, но и странных уродливых горгулий, называемых лаафы — нечто вроде чтимых в Голландии гоблинов. В парке царила атмосфера «Диснейленда» в стиле Брейгеля, только семидесятых годов: несколько старомодная и тревожащая, но в хорошем смысле — повсюду полно ярких цветов и радостных школьников.

Фрэнк решительно повел меня мимо горгулий и нарциссов. Он уже продумал маршрут, незаметно взял бразды правления в свои руки (что мне понравилось). Но я была в дороге пять часов, ничего не ела целый день (все тот же вопрос: есть или не есть перед свиданием — неумолимо возник снова), и последствия уже начинали сказываться. Заметив, что я несколько рассеянна, Фрэнк повел меня в кафетерий рядом с огромным вольером для птиц.

Европейская еда всегда оборачивается для меня кошмаром: либо слишком много молочных продуктов (Франция), либо изобилие мяса (Германия), либо перебор жира (повсюду к востоку от Цюриха). Поэтому мне ничего особенно не хотелось. Но стоило ли протестовать по поводу сандвичей с копченой семгой? Чувствуя небольшую слабость, я поднесла сандвич ко рту, но он выскользнул из пальцев. Прекрасные рефлексы, отточенные семилетним пребыванием в школьной команде игроков в английскую лапту, помогли и на этот раз — я поймала сандвич по его восходящей траектории, выхватив буквально из воздуха. Ломтик семги, однако, продолжал свой полет, после чего лениво перевернулся и влажно шлепнулся на тыльную сторону моей ладони, накрыв ее как дурно пахнувшая перчатка. Я беспомощно уставилась на свою руку. Кто будет есть продукты, побывавшие на полу? Да никто. А что делать с поношенной едой?

Фрэнк, который до этого стоял спокойно, наблюдая за моими клоунскими трюками, отлепил рыбу от моей ладони и снова положил на хлеб.

— Может, будем есть и гулять? — вежливо спросил он.

Я покорно кивнула, и мы отправились в путь.

Немного подкрепившись, я расслабилась и стала получать удовольствие. Парк был потрясающим. Мы совершили волшебную поездку по Сказочному королевству, полному страшных порнофей с открытыми ртами; прекрасный стереофильм «Сон панды», в котором душа Мартина Лютера Кинга реинкарнировалась в панду, озабоченного состоянием окружающей среды… Но больше всего мне понравилось путешествие на «арабском» корабле по закрытой реке, мимо сцен из сказок «Тысячи и одной ночи».

Мы заплывали в тупики, благоухающие яблочной эссенцией, оказываясь на рынках, где в витринах лавчонок смешные манекены с вращающимися глазами механически дергались на волшебных коврах. Как-то мы проплыли между ногами огромного джинна, чьи устрашающие челюсти нависали над нами подобно гигантским гениталиям.

Мы только и могли, что беспомощно, заговорщически хихикать. И вдруг мне стало безразлично то, что Сказочный Принц отверг меня, потому что Фрэнк превращался в мужской эквивалент Золушки. Вместо неуклюжего застенчивого незнакомца передо мной предстал остроумный и веселый парень. Раньше, когда он несколько раз касался моего плеча, чтобы подчеркнуть сказанное, мне становилось неловко. Теперь же этот жест не вызывал у меня ничего, кроме симпатии.

Часам к шести сильно похолодало, а мы стали уставать, так что Фрэнк предложил вернуться в бар отеля и выпить. Найдя столик у окна и заказав вино, мы принялись болтать и пересмеиваться. Хотя мы сидели совеем близко, Фрэнк вдруг сказал что-то, чего я не расслышала. Я повернулась и подалась к нему, и тут он неожиданно крепко поцеловал меня в губы. Я действительно не ожидала ничего подобного и громко, хотя не слишком протестующе, охнула.

— Не можем же мы целоваться в баре, — пробормотала я, отстраняясь и смеясь.

— А где бы ты хотела целоваться? — с вызывающей улыбкой ответил Фрэнк.

Понимаю, это может показаться донельзя наивным, но я даже не думала о том, что сделаю, если кто-то меня поцелует. Не то чтобы мне не нравился Фрэнк, наоборот, но через двенадцать часов у меня еще одно свидание. Я уже начала эмоционально отстраняться и с нетерпением предвкушала тишину и покой своего номера. Мне нужно время, чтобы устроиться в постели с пивом, чипсами и телевизором, и немного отдохнуть от разговоров.

Хотя я знала, что остановилась в номере Спящей красавицы (миленьком и дурацком, с прялкой в одном углу и фигурой храпящего рыцаря в человеческий рост-в другом), у меня даже не было времени подняться туда. И пока мы с Фрэнком вели переговоры о поцелуях, управляющий отелем выбрал именно этот момент, чтобы притащить мои вещи и представиться.

— Добрый вечер, мисс Кокс! — жизнерадостно воскликнул он. — Надеюсь, вы хорошо проводите время?

Я виновато покраснела, но управляющий как ни в чем не бывало продолжал:

— Я только хотел сообщить, что мы перевели вас из номера Спящей красавицы в номер для новобрачных. Уверены, вам понравится.

И он удалился, широко улыбаясь.

Номер для новобрачных отличался гигантской вращающейся кроватью и джакузи посреди комнаты. Я даже не успела отреагировать: Фрэнк уже был на ногах.

— Пойдем, — торопил он.

Мне вдруг показалось, что свидание получило неожиданное ускорение и мчится мимо меня, а я изо всех сил стараюсь не отстать.

— Фрэнк, я тебя не приглашала, — твердо объявила я, изнемогая от непривычного раздражения.

Но Фрэнк словно не слышал.

— Пойдем, — повторил он. — Я хочу целовать тебя.

Его непоколебимая самоуверенность и невозмутимость совершенно сбили меня с толку.

— Фрэнк! — квакнула я, пытаясь оставаться спокойной и высказываться как можно убедительнее. — Я вовсе не собираюсь спать с тобой.

И я ничуть не кривила душой: Фрэнк — парень симпатичный, с ним весело, но он не Тот Самый.

Однако, не успев договорить, я осознала, что Фрэнк необычайно сексуален. Господи, я так и не продумала, что делать с этой чертовой притягательностью.

— Почему нет? — Он безошибочно уловил мое смущение и улыбнулся подобно коту, который не только слопал сливки, но еще и держит под прицелом всю корову.

Я тяжело дышала, схватившись за край стола, чтобы сохранить равновесие.

— Потому что я встречалась с парнем вчера, встречусь завтра, и у меня еще остается семьдесят семь человек. Не могу же я спать со всеми. Иначе кем меня можно считать?

Но Фрэнк был безжалостен.

— Я же не прошу тебя спать со всеми, — рассудительно ответил он, почти сочувственно гладя меня по руке. — Только с одним.

Боже, как он хорош! Все равно что повернуть время вспять и оказаться на школьной дискотеке, где симпатичный, но коварный плохиш пытается забраться к тебе в трусики, действуя эгоистичной логикой: «Слушай, все равно потом ты сама их снимешь…»

Нужно действовать быстро.

Я вскочила, схватила сумочку и побежала к лифту. Но Фрэнк успел туда первым. Мы оба раскраснелись и громко хохотали. Между нами то и дело проскакивали опасные искры, и их с каждой секундой становилось все больше.

— Фрэнк, не смей садиться со мной в лифт, — потребовала я, когда двери лифта открылись. Мы с Фрэнком вошли. Двери закрылись. Фрэнк, не говоря ни слова, повернулся, прижал меня к стене и стал целовать — с медленной, твердой уверенностью, от которой кружилась голова.

По мере того как лифт поднимался выше, мы с Фрэнком покачивались, ударяясь о стены, захваченные глубокой, влажной страстью, которая длилась восемь этажей.

Я выпала из дверей, едва они открылись на моем этаже, — расцарапанное щетиной Фрэнка лицо, возбужденные дикие глаза. Я с трудом возвращалась в действительность. Какая-то унция самообладания у меня еще оставалась: пора привести ее в действие.

— Фрэнк, оставайся в лифте, — хрипло скомандовала я, с трудом сглотнув.

Он не сводил с меня глаз: волосы растрепаны, губы влажны от поцелуев, нога удерживает на месте дверь лифта.

Потом, по-прежнему глядя мне в глаза, Фрэнк вышел из лифта. Двери сразу закрылись. Он шагнул ко мне, и я окончательно растерялась. Как же теперь устоять перед ним? И если быть до конца честной, к чему вообще пытаться?

Я беспомощно застыла на месте, наблюдая, как он идет ко мне.

Но напряжение неожиданно разрядилось шумной болтовней семейки голландцев, вывернувших из-за угла, — славная молодая парочка с двумя детьми лет восьми-девяти. Завидев нас, они мгновенно замолчали и нерешительно переглянулись. Должно быть, почувствовав натянутую атмосферу, замялись перед закрытыми дверями лифта и что-то спросили у Фрэнка по-голландски. Возможно, хотели знать, не он ли только сейчас взасос целовался с этой женщиной. Впрочем, скорее всего, интересовались, собирается ли он садиться в лифт.

Двери лифта снова открылись, но Фрэнк, взяв меня за руку, уступил семейству дорогу. Я поняла, что еще секунда — и возврата не будет, и потому, собрав остатки воли, с силой толкнула Фрэнка и буквально впихнула в лифт. Пока двери медленно закрывались, я еще успела увидеть изумленные взгляды Фрэнка и голландцев, после чего схватила сумки, вбежала в номер, заперлась и, задыхаясь, плюхнулась на кровать. Но, случайно увидев свое отражение в зеркале, вновь разразилась хохотом. Я выглядела так, словно только что носилась по школьной игровой площадке и остановилась отдохнуть в самый разгар пятнашек с поцелуями. И поцелуи мне понравились. Но для первого свидания этого казалось достаточно. Нет, я не против зайти дальше, просто воображала, что это будет происходить нежно, романтично, с Тем Самым, Единственным. Пока что я побывала только на двух свиданиях, и оба закончились едва ли не схваткой, поскольку мужчины стремились идти дальше, а я думала только о том, как бы ускользнуть. Может, друзья были правы, называя мое путешествие «Вокруг света за восемьдесят перепихов»? Впрочем, ничего страшного. Подумаешь, большое дело — я просто слишком давно не встречалась с мужчинами. На будущее нужно просто получше подготовиться. Опыт во многом оказался утешительным. Может, мир немного изменился с тех пор, как я была подростком, но принцип свиданий остался прежним.

На следующий день, перед отъездом, я проверила электронную почту. Среди писем нашлось одно чудесное, от Фрэнка, который на ломаном английском излагал, сколько наслаждения доставило ему наше свидание и как он надеется, «…што мы фстретимся снова».

Я ему поверила.

Свидание № 3: Уиллем. Кейкенхоф, Голландия

Снова ранний подъем и курс на северо-запад, в Кейкенхоф, с его знаменитыми полями тюльпанов, украсившими тысячи открыток.

Поездка состоялась благодаря глупому недоразумению между мной и моей голландской подругой Бриджит. Я вкратце рассказала ей по телефону о том, что задумала, но она, не расслышав одной половины и не поняв другой и зная, как я люблю свой крохотный задний дворик, предположила, что я ищу советов по садоводству, и устроила мне свидание с садовником Уиллемом.

Но как только я перестала возмущенно закатывать глаза и хорошенько поразмыслила, каким может оказаться этот самый Уиллем, идея мне неожиданно понравилась. Я представила иссушенного солнцем антигероя Лоренса: грязь под ногтями, засученные рукава рубашки, едва не лопающиеся на мускулистых предплечьях, и встреча взглядов, одновременно страстных и насмешливых…

Все еще не придя в себя от почти капитуляции перед Фрэнком, я предавалась счастливым мечтам и одновременно жевала сладкие, усыпанные миндалем булочки с коричным кремом. Не стоит начинать свидание, если твоя пищеварительная система настолько уязвима. Нужно быть во всеоружии.

Наступил еще один прекрасный день, и словно стая саранчи, перелетевшая на другое поле, психованные водители и вой клаксонов неожиданно куда-то исчезли. Залитые солнцем поля с коровами и ветряными мельницами, живописные церкви с гордыми куполами и каналы, пестрящие красивыми баржами, — все говорило о другой жизни, где мирская суета заметна куда меньше.

Я была в прекрасном настроении, но немного устала, в основном от усилий забыться и отвлечься от мыслей о выбывших из игры кандидатах. Свидания тоже длились слишком долго, почти целый день и часть вечера. Это недопустимо. Придется найти другой способ проводить встречи. Прежде всего, ограничить время пребывания в обществе друг друга и, кроме того, не позволять им чересчур долго распространяться о бывших подружках. Иначе это окажется слишком утомительным и, прямо скажем, скучноватым. Хотя не мешает дать возможность кандидатам облегчить душу и изложить собственное «резюме отношений». Быть брошенным означает самую суть ухода в себя. А тут появляюсь я, абсолютно незнакомый человек, свалившийся с неба буквально на денек и подначивающий бедняг в который раз открыть душу и потолковать о вещах, возможно, до смерти надоевших друзьям, которые принуждены в сотый раз слушать одно и то же.

Но не окажется ли огромным разочарованием, если единственным результатом моих восьмидесяти свиданий будет неизменно повторяющаяся сцена — я, разодетая и в полной боевой раскраске, встречаюсь с очередным кандидатом, только чтобы выслушать его проблемы. Знаете, смешно признаться, сколько усилий я потратила на то, чтобы устроить эти свидания, но до меня только сейчас стало доходить, какая огромная работа предстоит. Я искренне надеялась, что это будет забавнее, чем обычные задушевные беседы со всеми восьмьюдесятью кандидатами. Мне уже хотелось сжать время каждого свидания до десяти минут, после чего провести настоящие встречи с лучшей десяткой кандидатов. Но это означало бы, что я обманываю судьбу и обсчитываю себя. Нет, я встречу Родственную Душу, только полностью проникнувшись духом своей «Одиссеи свиданий», без всяких уловок и ограничений.

Тем временем все эти размышления помешали мне правильно определиться с маршрутом. В результате я заблудилась на кольцевой дороге вокруг Роттердама и прибыла в Кейкенхоф на час позже, опоздав на встречу с Уиллемом.

Визжа тормозами, мое авто остановилось на парковке, и я ринулась к воротам. Мне едва хватало времени проверить на ходу прическу и макияж. Милый, едва ковыляющий старичок, опираясь на трость, проводил меня в сад, где ждал Уиллем. По пути он жизнерадостно трещал о семи миллионах луковиц, высаженных в этом году в Кейкенхофе.

Уиллем оказался не таким, как я представляла. Не герой Лоренса, скорее, мелкопоместный дворянин. Рыжеватые волосы, зеленые глаза и очень белая кожа. Одет в твидовый пиджак поверх свежей белой сорочки и тщательно отглаженные брюки. К сожалению, выражение лица ясно говорило о том, что он предпочел бы находиться в любой другой точке земного шара.

Когда я подошла, он вежливо встал и скованно протянул правую руку. В левой держал изумительный тюльпан на длинном стебле. Роскошный, желтый, с изрезанными как бахрома лепестками, закрытыми, будто створки причудливой раковины. Я улыбнулась, любуясь изысканным цветком, и он это заметил.

— Обычно мы, голландцы, приносим это на свидание вслепую, — смущенно объяснил садовник. Я отметила звучный голос с правильным выговором. Понятия не имела, шутит он или нет, но, отметив его неловкость и сочувствуя ей (не будем кривить душой: ситуация, мягко говоря, действительно странная), я ободряюще улыбнулась в ожидании, когда мне протянут цветок.

Но он и не подумал отдать мне тюльпан — вместо этого уселся, разглаживая складки на безупречных брюках и поправляя манжеты. Окончательно растерявшись, я последовала его примеру и устроилась рядом. Вместе мы молча рассматривали качающиеся на ветру ряды тюльпанов. Цветы трогательно тянулись к неяркому весеннему солнышку. Грядка за грядкой махровых головок: сиреневых, черных, желтых, белых с алыми полосками, плотно закрытых и уже распустившихся, поблекших и увядающих. Потерявших краски и жизнь. Зрелище великолепное и по-своему интимное и эмоциональное.

Однако атмосфера между Уиллемом и мной была далека от интимной. Скорее чрезвычайно напряженной. Я ждала, пока он что-то предпримет, но бедолага, по-видимому, не собирался трогаться с места и вообще делал вид, будто меня нет.

— Вы знаете, почему я здесь? — жизнерадостно осведомилась я, пытаясь скрыть обиду и исполненная решимости переломить ход свидания.

— Не совсем, — сухо обронил он с величественным смирением обремененного наградами военного, оказавшегося в неподвластных его контролю обстоятельствах и внезапно осознавшего, что по воле этих самых обстоятельств ему отныне приходится продавать сексуальные игрушки в Сохо.

— Видите ли…

Я глубоко вздохнула и пустилась в объяснения, надеясь, что они не только ободряющие, но и интригующие.

— Понимаете, мы так много работаем, и времени на любовь не остается… Поэтому я путешествую по свету, встречаясь с мужчинами, чтобы узнать, смогу ли найти своего Единственного. Так сказать, Родственную Душу.

На этой оптимистичной ноте я повернулась в надежде увидеть Уиллема улыбающимся, расслабившимся и готовым к нормальному общению. Но затея не удалась. Уиллем по-прежнему рассматривал цветы, только угрюмое выражение сменилось чем-то вроде брезгливости, смешанной с недоверием. Очевидно, подобные затеи ему в голову не приходили. Можно подумать, я предложила снять брюки, чтобы хорошенько полюбоваться задницами друг друга!

Прошла минута. Вторая. В полном молчании. Я сидела, окаменев от надвигающейся паники, чувствуя, как волны жгучего стыда накатывают одна за другой. Такого унижения мне еще не приходилось испытывать. А ведь это всего лишь третье свидание!

Уиллем, возможно, поняв мое состояние, а может, желая поскорее покончить со всем, поднялся.

— Может, пообедаем вместе? — вежливо предложил он.

Я благодарно кивнула. От пережитого позора у меня словно язык отнялся. Мы пошли по дорожке мимо клубничного цвета розеток, украшающих рододендроны, и мятых, словно мягкая бумага, оранжевых цветов азалии. Я вдруг увидела, как Уиллем методично складывает стебель так и не подаренного мне цветка, снова и снова, пока от тюльпана не остался только бесформенный, сочящийся влагой комок. Я притворилась, что не заметила, как Уиллем спокойно уронил его в урну на обочине тропинки и продолжал маршировать, не замедлив шага.

Правда, он немного расслабился за ленчем и оказался человеком довольно дружелюбным, обладающим сдержанным чувством юмора. Но после неторопливой прогулки по прекрасным садам, где можно было полюбоваться на роскошные клумбы душистых лилий, я с радостью вернулась к машине и отправилась к аэропорту Шипхола, оставшись наедине со своими мыслями по поводу предстоящего путешествия. Что, если моя «Одиссея» закончится неудачей и я не смогу найти бойфренда, а в результате проникнусь презрением и брезгливостью к себе?

Пока я то и дело сворачивала не туда и пыталась лавировать в потоке автомобилей в час «пик», боясь, что опоздаю на рейс, зазвонил лежащий на сиденье телефон. Амстердамский номер. Должно быть, Хэнк решил договориться о втором свидании.

Я нахмурилась и крепче вцепилась в руль, решительно игнорируя телефон. У меня просто не хватало сил и энергии общаться сейчас с Хэнком. И не сочтите это полным бесстыдством, но мне не хотелось возвращаться к старым свиданиям. Я с нетерпением ждала новых. Через несколько часов полечу в Швецию в надежде, что следующий кандидат даст мне столь необходимое вдохновение и позволит увидеть свое путешествие в истинном свете. Профессор Ларс Герст Далеф из Гетеборгского университета считался одним из мировых авторитетов в области психологии и сексологии-науках о любви и влечении.

Этому свиданию я с удовольствием посвящу целый день.