Волк в овечьей шкуре - 2

Глава двадцать первая

Генерал Мурзин вот уже несколько дней мучился одним вопросом: что происходит с Алиной? Она стала какая-то поникшая. Даже когда она вернулась из Эмиратов, у нее было больше оптимизма, чем сейчас. И это не смотря на все, что с ней случилось. Казалось бы, уже давно пора привыкнуть. Конечно, тот случай в Афгане сказался, но это ведь все поправимо. Он даже говорил на эту тему с супругой. Он вновь пролистал в памяти тот разговор, состоявшийся пару дней назад.

— Женя, оставь его в покое. Если он не хочет быть на этой должности, не заставляй. Сам пойми: он был здоровым сильным мужчиной. И в один момент стал хрупкой девушкой. Дело, скорее всего, не в физической форме, а в анатомии. Находясь в мужском коллективе, он, скорее всего, чувствует себя неполноценным. Ведь мужчинам, в виду их физиологии, всегда легче. У них нет таких проблем как у женщин.

— Но ведь остальные девушки служат и не считают себя неполноценными в этом плане.

— Ты генерал, а тупой. Мы и проблем никаких не видим, так, небольшие неудобства, не более того. Мы выросли с этим. Мы знали, что так будет. Мы учились жить по-женски. Но он-то не жил женской жизнью. И вот даже в туалет сходить для него в мужском коллективе уже проблема. Хотя это для любой женщины проблемка, а для него — вдвойне. А представь, что с ним будет, когда придут эти самые дни?

— Но раньше он был более уверен, не смотря на все, что ты перечислила.

— Он был среди девочек, и у него, видимо, не возникало чувство неполноценности. Он видел, что у них все так же, как и у него. Он делал так, как делали они. Но попав обратно, он понял, чего лишился, вернее, какой жизни лишился. Хотя, повторяю, что для девушек это вовсе не проблема. Я как психолог никогда бы не разрешила бы назначить его не то что командиром, я даже была бы против его участия в такой группе. По крайней мере, года два. А у вас, случайно, чисто женских боевых групп нет? Вот там он чувствовал бы себя отлично.

Возможно, супруга и права. Дед потер виски. Нужно будет поговорить с Сергеем, тьфу ты, с Алиной. Он завтра должен выехать в учебный центр. Но генерал чувствовал, что она не горит желанием возвращаться. Может, вывести ее в резерв? Пусть окончательно привыкнет. Видимо, четыре месяца — не так и много. Нужно будет завтра вызвать ее к себе и поговорить.

Из размышлений его вывел телефонный звонок.

— Мурзин!!!! — взяв трубку, ответил он.

Это звонили со штаб-квартиры. Терехов ждал его к 21–00. Мурзин посмотрел на часы: время 18–10. Он потянулся, нажал кнопку селектора и приказал подогнать машину к служебному входу. Убрал документы в сейф, постоял, осмотрел стол и направился на выход.

— Сегодня можешь отдыхать, — бросил он секретарю.

Пока ехали, он пытался предугадать, о чем будет разговор. Доклад сегодня не планировался, а значит, что-то не штатное. Прибыл он вовремя. Еще прогулялся по аллее и только ровно в 21–00 вошел в кабинет.

— Проходите, Евгений Юрьевич, — не став слушать его доклад, произнес Терехов.

В гостиной, кроме самого хозяина, находился еще один человек в штатском. Мурзин его знал заочно, но лично знаком не был.

— Знакомьтесь, Евгений Юрьевич. Это Иван Федорович.

Фамилию он не назвал. Но Дед ее и так знал хорошо, так же как и должность. Они обменялись рукопожатием.

— Евгений Юрьевич, — начал мужчина, — я наслышан о Вас. Мне Вас рекомендовали, — он посмотрел на Терехова. — Одним словом, нам нужна Ваша помощь.

— С каких это пор ФСБ понадобилась наша помощь?

— Давайте без ироний. Дело серьезное.

— Я слушаю Вас.

— Я не буду ходить вокруг, дело такое. У меня пропал курьер с очень важной почтой. Уже неделю не выходит на связь. Мы отправили двоих сотрудников на поиски. Они только доложили, что прибыли и начинают работать. И вот уже третьи сутки, как не выходят на связь. Я полагаю, что утечка. Мы, конечно, работаем над этим. Думаю, устраним проблему, но время уходит. А своими людьми я не могу больше рисковать. Вот поэтому я решил неофициально обратиться к Вам.

— А что от нас требуется? Вы хотите, чтобы мы рисковали своими людьми?

— Евгений Юрьевич, понимаете, мы не знаем, на каком уровне протекло. Где гарантия, что, отправляя новых сотрудников, крот об этом не узнает? И что их там уже не будут ждать? А ваше ведомство никакого отношения к этому делу не имеет. Вас и ждать никто не будет.

— Я понимаю Вас. Постараюсь помочь. Только мне нужна полная информация по делу.

— Я дам Вам информацию маршрута, он отмечался спутником по радиомаяку. Сигнал пропал.

— Мне нужна полная информация о почте. И отталкиваясь от ее содержимого, уже будем иметь представление, с кем нам придется иметь дело. Противника надо знать в лицо. И я не хочу отправлять своих людей, как слепых котят. И если на то пошло, я могу им не говорить о содержании. Просто дам понять, с кем им придется иметь дело.

— Вы собираетесь отправлять группу?

— Да.

— Вот этого делать не надо. Нужен один человек. Не засвеченный, которого нет в базе данных не только у вас, но и у нас. Надеюсь, у Вас есть такой человек?

— Видите ли, Иван Федорович. Пока я не знаю всей сути вашей операции, происхождения или источника данной почты, я не могу принимать решение.

Терехов не вмешивался. Но видно было, что он доволен Мурзиным. Этот волкодав еще тот. Если вцепился, не отпустит. И вот сейчас он явно выбивал информацию из генерала ФСБ. Хотя по сути было бы достаточно самой краткой информации. Но ему нужна была полная. Даже Терехов бы не стал бы так выбивать инфу. Не смотря на то, что они с Иваном были близкими друзьями.

— Это у вас все так просто, услышали какой-то шум, сразу волкодавам — «фас». Такая спецоперация наделает много шума. В США и так уже разгорается скандал, связанный со шпионажем. Мы, естественно, все отрицаем. Судя по информации, у них нет точной уверенности, что скопированы… — он замолчал.

— Файлы?

— Да! Я надеюсь из этого кабинета ничего не выйдет?

— За это я отвечаю головой, — произнес Терехов.

— Ну, чтобы вы поняли важность этой почты, это… Нашим людям удалось скопировать списки агентов ЦРУ, работающих на территории РФ. Их цели и задачи.

— Понятно, если поднять шум, то они убедятся в своей правоте и первое, что сделают, поднимут международный скандал. Но это мы переживем, но вот агентов отзовут и на их место пришлют других. Я прав? — спросил Терехов.

— Да, и вся многолетняя работа коту под хвост, — произнес ФСБшник как-то понуро. — Нужно найти эту почту. Курьер, по инструкции, в случае опасности должен избавиться от почты. Не уничтожить, а избавиться. Уничтожение — в самом крайнем случае. Надеюсь, это не тот случай.

— Это меняет дело. Теперь я знаю, с кем придется столкнуться, и представляю, на что пойдут амеры, чтобы не допустить попадания этих списков в ваши руки. А значит, будем готовиться серьезней.

Терехов посмотрел на Мурзина. «Блефует» Дед. Терехов прекрасно знал, что у него не бывает проходных операций. К любой готовятся очень серьезно.

— Где пропал ваш курьер?

— Он прибыл из Японии в Магадан, должен был вылететь в Москву. Но в «Соколе» он так и не появился. Мы вели его по маяку, он обошел Ултар севернее. Потом вновь вышел на трассу, добрался до «Стекольного». Там сигнал пропал.

— А сотрудники?

— Их, видимо, встречали. Сигналы их маяков пропали еще в Ултаре.

— Хорошо, я отправлю человека. Но гарантировать ничего не могу.

— Гарантирует только господь бог, — произнес Иван Федорович. — Вот здесь, — он достал из портфеля папку и положил на стол, — информация на курьера и пропавших сотрудников. Маршрут, отслеженный спутником до момента пропажи сигнала. Поправка — метров сто-сто пятьдесят. И еще вот что: сами понимаете, мы не можем снабдить Вашего человека необходимым, но расходы на операцию берем на себя, — он достал из внутреннего кармана пиджака банковскую карту и положил на стол. — Этой суммы достаточно. Даже должно остаться на премию исполнителю.

— Хорошо, мы обеспечим его всем необходимым. Я думаю, нам это даже будет сподручней.

— Какие-нибудь вопросы еще есть?

— Задача ясна. Будем работать. Какие сроки?

— Чем быстрее, тем лучше. Я надеюсь, что завтра вечером Вы сможете отправить человека?

— Вечером так вечером, — сказал Мурзин. — Как будем держать связь?

— Да, чуть не забыл. Вот спутниковый телефон для связи со мной. И если Вы не против, пусть исполнитель напрямую выходит на меня. Так будет гораздо удобней.

— Решим.

— Если вопросов больше нет, то, господа, я вас покину. Если возникнут вопросы, связь только по этому телефону.

— Да, еще такой вопрос. Как выглядит то, что мы ищем?

— Это флешка.

— Ну что, Женя, думаешь? — спросил Терехов, когда Иван Федорович вышел.

— Я бы отправил туда группу спецназа, прочесал бы все под гребенку. Тряханул бы местных братков, ментов. Глядишь, что-нибудь да нашли. А так — искать иголку в стоге сена, — Дед скривил губы. — Пожалуй, разрешите, я тоже поеду?

— Вы сейчас куда?

— На дачу, тут рядом. Нужно хоть пару часов поспать. Уже трое суток на ногах. Да хоть помыться.

— Хорошо. Кого думаешь отправить?

— Не знаю пока. Сами знаете, как у нас с кадрами. В нештатных совсем не осталось. А те, кто в штате, все есть в базе. При желании их сразу пробьют. Буду думать. Разрешите идти?

— Пусть тебя Володя довезет. Ты же отпустил машину.

— Пожалуй, пройдусь пешком, тут недалеко. На свежем воздухе лучше думается.

Парни провели у меня в квартире почти трое суток. В тот же вечер к Седому присоединились Бес и Хохол. Но никто так и не появился, ловля на живца не сработала. Либо они засекли засаду, либо заказчик залег на дно, поняв к какой структуре я отношусь, и что его уже ищут.

И вот наконец-то я осталась одна, в полной тишине. Закрыв за парнями дверь, я тут же уселась на пуфик и, набрав полные легкие воздуха, тяжело выдохнула, заметив при этом, как высоко поднялась грудь. Чего мне стоили эти трое суток, одной мне известно. У меня уже давно не было секса. И практически, у меня уже начиналась истерика. Конечно, я силой воли глушила позывы как могла. Но с меня постоянно текло как с крыши во время дождя. Я меняла прокладки, меняла трусики. Подмывалась. Но все равно мне казалось, что от меня воняет. Я даже вместо ежедневных прокладок, которых едва хватало на пару часов, начала применять те, что во время месячных. Во-вторых, я очень сильно устала, спать я не могла все по той же причине. У меня все горело. Половые губы и клитор так распухли, что даже ходить мешали.

«За что мне такое мучение? Вот как я могу командовать подразделением? Ну, ужели Дед не видит, что я не могу».

Я уже сжимала до боли грудь, пальцами сильно прижала сосок. Он был похож на виноградину. И вдруг меня прошибло током. Что бы не закричать, я закусила нижнюю губу, даже не почувствовав, что прокусила ее. У меня еще такого не было. Вера предупреждала, что долгое отсутствие секса может привести к внезапной страсти. Так сказать, к бешенству матки, между нами, девочками. Меня бросило в жар. Встав с пуфика я нашла телефон. Нашла в контактах слово «авторемонт». Нажала вызов.

— Слушаем Вас, — раздался приятный женский голос.

— Здравствуйте. Скажите, можно у вас заказать мальчика, или даже двоих?

— К сожалению, в данный момент мы не можем удовлетворить Ваш запрос. Минут пять бы раньше. Но у нас есть другое предложение. Правда, это будет стоить дороже.

— Что за предложение? — я уже начинала задыхаться, лаская себе киску и облизывая свои же соки.

— У нас есть две шемайле. Но они дороже.

— Плевать! Главное, чтобы инструмент рабочий был.

— Говорите адрес.

Я назвала адрес… Тридцать минут тянулись как вечность. Я сразу рассчиталась с охранником. А потом все было как в тумане. Меня постоянно кто-то ласкал, я чувствовала горячие обнаженные тела. Мое тело уже несколько раз пробивало иголками, как мне казалось, насквозь. И вот все тело сводит судорогой, я делаю мостик, мне страшно. Я слышу чей-то крик и не могу сообразить, что кричу я. Судорога, кажется, длится очень долго, но мне почему-то хочется, чтобы это продолжалось. Совсем некстати в мозгу звучат слова «Но страх все обломает как всегда», и мне страшно. И вот все мгновенно проходит, и силы покидают меня.

— Час прошел, — слышу я чей-то голос. Продлять будем?

Но я чувствую, что мне хватило. И с трудом встаю.

— Нет, не будем. Спасибо, — еле ворочая языком, отвечаю я.

Пошатываясь, закрываю за ними дверь. На автомате беру у них визитку. Они что-то говорят, но все пролетает мимо ушей. Я просто лежу на кровати и ни о чем не думаю. Мыслей никаких… Так проходит не меньше часа. Наконец-то я встаю и иду в ванную. Включаю воду, набираю ванну. Все тело тянет от засохшей спермы. Во рту неприятный привкус. Я знаю, от чего он, но меня это нисколько не смущает. Смущение и осуждения будет потом, а сейчас я просто беру зубную щетку и пасту и долго полощу рот. И наконец, я ложусь в ванну…

Проснулась я от того, что вода остыла, и стало холодно. Помывшись под душем, я еще раз почистила зубы и вышла. Часы показывали только половину второго ночи. Как бы там ни было, но на душе было легко, хотелось петь. Настроение явно улучшилось. Но вспомнив, что утром нужно быть в учебном центре, я вновь загрустил. Мне совсем не хотелось туда ехать. Я понимал, что так, как было раньше, уже никогда не будет. Все, пишу рапорт на увольнение. Работать я не смогу. Рано или поздно меня сорвет прямо в своем подразделении. И что тогда?

Представ перед боевыми друзьями в образе девушки, это я еще пережил, хотя меня до сих пор конфузит. Но если они еще узнают, что я отъявленная блядь, этого я уже точно не переживу. Все, утром звоню Деду. Буду писать рапорт. А что я буду делать? Я усмехнулась. Пойду работать, визитку мне оставили. Таких как я, там с удовольствием возьмут. Потом начну употреблять алкоголь, наркотики. И подохну где-нибудь под забором…

Слезы покатились сами собой. И вдруг где-то в глубине мозга что-то разорвалось, похожее на взрыв мины. Все окружающее потеряло все оттенки. Красное стало красным, белое — белым, синие — синим. Все оттенки исчезли. И тут же в голове прозвучало: «Так, девчонка, хватит ныть. Я позволяю тебе иногда насладится женскими радостями. Но это не означает, что ты должна меня хоронить. Мы еще побарахтаемся».

Кажется, я схожу с ума… Я встала с постели и, выйдя на балкон, закурила. Меня стал пробирать озноб. И только тут я заметила, что совершенно голая. Но сразу забегать в квартиру не стала. Была глубокая ночь, и вряд ли кто мог меня увидеть. А осенняя ночная прохлада окончательно привела меня в чувство. Что же мне делать с должностью? Я была согласна со своей второй половиной: так продолжаться больше не может. Я действительно не могла находиться в мужском обществе. Меня все угнетало. Я не знала, как это назвать, но мне там было неуютно. Лучше уж пусть в резерв выведут. Нужно будет откровенно поговорить с Дедом.

Я посмотрел на часы: время пять утра. А спать совсем не хотелось. Да и какой спать! Через полтора часа нужно выезжать. Надо собираться. Я нехотя начала расчесывать волосы. «Ну, вот зачем такие длинные? Нужно подстричь. Как у женщин все просто. Длинные волосы — подстричь, короткие — отрастить, прямые — завить, кудрявые — выпрямить. И какой тут смысл? Волосы действительно были очень длинные, даже если я стояла прямо, они доставали до ягодиц. Я даже не понимала, зачем они мне нужны, при моем-то занятии? Нужно все-таки сделать короткую стрижку. Помниться, у меня жена делала себе каре на ножке. Вот такую и сделаю. Все, решено. А то уже голова болит от тяжести», — размышляя, я кое-как причесалась и начала плести косу. Это я уже делала легко. Справившись с этим, я уже было собралась наносить боевую раскраску, как вдруг зазвонил телефон. И кто это может быть? Увидев слово «Дед», у меня сердце забилось в ускоренном ритме. Так рано он никогда не звонил.

— Да, слушаю!

— Доброе утро. Не разбудил?

— Нет, я уже встала.

— Собираешься в центр?

— Так точно!

— Не спеши. Жду тебя в 09–00 у себя.

— Есть, в 09–00.

— Ну, тогда до встречи, — он отключился.

Понимание того, что отъезд в центр откладывается, подняло настроение. Мне опять захотелось что-нибудь спеть. И я затянула:

У меня даже с первого раза получилось накраситься. И еще как! Даже мне понравилось. Потом провозилась с одеждой, выбирая, что надеть. Но остановилась на плотной блузке и джинсах. Только затем пошла завтракать. Еще успела снять постельное белье, которое было все в пятнах от спермы. Закинув его в машинку, я запустила стирку. Почему-то я была уверена, что сегодня еще вернусь домой.

Перед выходом задумалась над обувью. Настроение дало о себе знать, и я с удовольствием надела легкие полусапожки на 12-сантиметровой тонкой шпильке. Прошлась по квартире. Надо же, не разучилась! И, как не странно, мне нравится!

Проверила пистолет. Надо будет его почистить. А то и «макар» может подвести. Хотя он многое прощает, в отличии от дорогих иностранных образцов. Положив его в сумку, я достала помаду и подкрасила губы. Надев тонкую кожаную курточку и темные очки, вышла из квартиры, напоследок послав отражению воздушный поцелуй.

Машину завела дистанционно. Взрыва не произошло. Да и пульт молчал, не фиксируя никакого вмешательства.

Ровно в девять я вошла в приемную. Секретарь тут же доложил. Войдя в кабинет, я хотела доложить, но Дед не дал этого сделать:

— Ну, как всегда, минута в минуту. Проходи, присаживайся.

Я заняла свое любимое кресло.

— Как ты себя чувствуешь?

— В смысле? Не поняла.

— Я вот о чем хотел поговорить, — он сразу стал серьезным. — Я вижу, что с тобой что-то происходит. Может, все-таки поделишься. Вот сейчас я вижу, что ты опять светишься, — он сел рядом и положил свою большую ладонь на мою.

«Да, блин, свечусь. Знал бы ты, товарищ генерал, какая у меня была ночь», — подумала я.

— Честно, я не знаю. Я тоже хочу поговорить на эту тему. Снимите меня с должности командира. Если уж на то пошло, я могу быть просто инструктором. Но находиться постоянно там я уже не могу. Я понимаю, что тут не детский сад. И поэтому прошу освободить меня от этой должности. Я готова даже быть в резерве. Понимаете, прошло мало времени. Мне нужно время, — выпалила я быстро, боясь как бы меня не перебили.

— А знаешь, что сказала Маша? Так вот, почти то же самое, — он пересказал ее вывод.

— Вот, — я вздохнула. — Комплекс неполноценности — это похоже на истину. Я просто не знала, как это назвать. Действительно, что-то подобное со мной происходит.

Мы говорили минут сорок.

— И что ты предлагаешь? — спросил он серьезно. — Если тебя отправить в отпуск, ты же найдешь какие-нибудь приключения. У меня есть к тебе одна просьба. По твоему профилю. Если уж приключения, то под контролем и по лицензии. — Дед сразу заметил, как Алина начала меняться на глазах: глаза сразу загорелись, плечи выпрямились. Она сразу как-то изменилась.

— Ваша просьба — то же самое, что приказ, — улыбнулась я. — Что случилось?

Он молча встал, медленно подошел к столу и остановился, раздумывая.

— Евгений Юрьевич, если не уверены во мне, не говорите.

Он посмотрел на меня серьезно.

— Я в тебе уверен. Был бы не уверен, не вызвал бы. На, полистай.

Он достал папку и положил на стол. Я встала и, подойдя к столу, присела на стул, раскрыла папку. Дед внимательно наблюдал за мной. Я не знала, о чем он думал, но догадывалась. Минут двадцать у меня ушло на изучение всех листов.

— Не думаю, что курьер жив. А агенты, возможно, еще живы. Курьер, скорее всего, где-то скинул почту. Почувствовав хвост, он бы не стал держать ее при себе. Я бы так и поступила бы.

Дед знал, что сейчас это мысли вслух. И дождавшись, пока я замолчу, он спросил:

— Есть одна странность, не заметил?.. заметила? — сразу поправился он.

— Какая? Вроде, все ровно. Пропали агенты… Возможно, их сдали свои же.

— Нет, почему курьер из Токио не полетел сразу в Москву, а добрался морем до Магадана?

— Тут ничего странного. Курьер, скорее всего, заметил хвост. В аэропортах контроль серьезнее, чем на морском транспорте. В аэропорту его, возможно, и ждали. А почту он, скорее всего, спрятал еще где-то в Магадане. А только потом попробовал оторваться. Уже пустой. — Я начал изучать маршрут, начиная с порта в Магадане. — Я думаю, нужно обследовать вот эту точку. Еще, может быть, тут. Это, я так понимаю, люди СКР?

— Да.

— У меня есть вопросы. Если это возможно, я хотела бы задать несколько. Хотя не важно, разберусь сама. Один вопрос: есть ли у них сексот в Магадане? Меня интересует не имя, а просто: да или нет? — я посмотрела на Деда.

Он не отреагировал, продолжая смотреть на меня.

— Товарищ генерал!!! — уже обратилась я к нему.

А он в это время просто не мог поверить глазам. Полчаса назад она выглядела совсем по другому, была подавлена. Он еще сомневался, привлекать ли ее к этому делу. И тут уже совсем другой человек. Сразу все изменилось. Лицо стало серьезным, каменным. Но больше всего его поразили глаза. Это был взгляд того Сергея, которого он знал много лет, взгляд хищника, который почуял добычу. Глаза светились серым холодным огоньком. Нет, не зря он рискнул предложить ей это дело. Теперь он был уже точно уверен, что она справится.

— …Ты что-то сказала?

— Вы удивляетесь моим переменам? И теперь не сомневаетесь? — спросила я, глядя ему в глаза.

— Вот теперь я узнаю прежнего Сергея. Ты опять читаешь мысли?

— Сергея больше нет. Есть Я. А это что-то среднее, — с улыбкой сказала я. — Есть возможность узнать, есть ли у них засекреченный агент в Магадане? Только навряд ли они скажут правду, хотя это в их интересах. Когда вылетать?

— Вылет сегодня ночью, на борту ВВС. До Комсомольска, а оттуда — уже до «Сокола».

Мы еще с час обсуждали детали, обговаривали коды связи. Я отдал список необходимого оборудования. Он пообещал все доставить к самолету. Уже после полудня я вышла из управления и сразу направилась домой. Вот теперь я уже расправила крылья. Я даже забыла о ночных утехах. И вообще, это личная жизнь, и я ее не смешивала с работой. Так было, есть и, надеюсь, будет.

Увидев салон красоты, я вспомнила про волосы. Прождав часа полтора, я наконец-то села в кресло.