Волк в овечьей шкуре - 2

Глава пятая

Нас подвезли прямо к машине, Бес дождался, пока мы выедем, и только тогда они уехали. В свой двор мы заехали все же с опаской. Осмотрелись. Ничего нигде, все тихо. Поднялись на этаж — тоже все тихо.

Дома Вера сразу завалилась на диван досыпать, а я включил воду в ванной и прошел на кухню, включил чайник. Затем пошел в комнату, разделся догола и, накинув халатик, вернулся в кухню, заварил крепкий чай и пошел мыться. Мыслей не было вообще никаких и думать совсем не хотелось. Помывшись и попив чаю, я собрал все белье и, разбудив Веру, помог ей раздеться и укрыл ее. Затем пошел закинул все стирать.

Я не хотел спать, у меня была бодрость. Постояв на кухне, я осмотрелся: что бы сделать? Придумал и пошел за пылесосом. Затем ходил еще с тряпкой — вытирал везде пыль, которой накопилось с палец. Сделав всю работу по дому, я снова встал в кухне и осмотрелся. Спать все равно не хотелось. Пошел и достал белье из машинки. Вскоре я опять стоял в кухне. Мне нужно было что-то делать. Решил пойти перебрать вещи и собрать в дорогу.

На одной из полок лежали мои старые вещи. Я достал, положил на кровать и сел рядом. Трусы, майки, футболки, носки. Я понимал, что все это мое, я помнил каждую вещь. Но оно показалось всё таким чужим, далеким от меня. Подумав, я взял пакет, сложил все туда и вынес к мусоропроводу. Все, теперь все. Нет больше той жизни, и ничто не должно напоминать о ней.

Правда, был еще альбом. Я достал и его. Разглядывая фото, я пытался понять, какая жизнь мне больше нравится. Та проще, а эта — ярче и красивее, даже в этих сложностях есть свои плюсы. Вздохнув, я отнес альбом. Увидев маникюрный набор, посмотрел на сломанные ногти. И решил заняться ими. За этим занятием я и не заметил как уснул. Мне даже ничего и не снилось.

Проснулся от ощущения того, что кто-то что-то делает с моими пальцами. Это оказалась Вера, она уже проснулась, погладила белье, которое я развешал сушиться, собрала чемодан и нажарила яичницы. Еще и помылась.

— Привет! — сказал я, открывая глаза, и улыбнулся.

— Привет! Ты моя хорошая, убралась, постиралась, а сил на маникюр не хватило, — улыбаясь, проговорила она.

— Да, — жалобно ответил я.

— Я смотрю, ты старые вещи выкинула?

— А что их хранить, прошлого не вернуть, а они место занимают.

Я лежал в кровати, а она делала мне маникюр. И мне было так приятно, что она возится с моими пальчиками.

— Алин, я видела рекламу: в одном салоне делают такой красивый маникюрчик. Там такие узорчики классные!

— Их, по-моему, в любом салоне делают, твои узорчики.

— Я знаю, а там мне рисунок нравится.

— Ну, съездила бы.

— Я без тебя не хочу.

— Ты мой хвостик, Верочка.

— Да, я твой хвостик, — она наклонилась и чмокнула меня в губы. — Всё, рука готова, давай вторую. Смотри, лак еще не высох.

— Знаю, что не высох, не первый день замужем. Ну что, Вер, сегодня поедем?

— А ты сможешь? Давай сегодня, время уже семь.

— Тогда давай, доделывай быстрей, еще собраться надо.

— Я чемодан уже собрала.

— Серьезно? Молодец!

Как ни спешили, а до пол девятого прособирались. Когда начали одеваться в дорогу, и я посмотрел, что Вера приготовила, я задумался. И подошел и открыл шкаф.

— Вер, ты в чем поедешь?

Она достала легкое летнее платье.

— Думаю, в нем. А что, думаешь, что одеть?

— Да.

— Ну вот еще есть наподобие этого, только немножко длиннее, почти до колена, но оно тоже тоненькое и легонькое. Зато жарко не будет.

Я взял его, покрутил и приложил к себе перед зеркалом. Покрутил головой и скривил рот.

— Что, не нравится? Алинка, ты становишься такой привередой.

— Не нравится оно мне.

— Ну, возьми это.

— Нет, ты уже себе его забила первой.

— Ну, не знаю. Вот платье-стрейч, но в нем будет жарко и неудобно.

Я увидел тунику, прикинул и спросил:

— Вер, а где твоя юбка-стрейч?

— Ты ее хочешь одеть? В чемодане, достать?

— Достань, прикину.

— А с чем?

— Вот с этой туничкой, серенькой, — я достал ее и приложил к себе. Посмотрев в зеркало, покрутил головой, разглядывая с разных ракурсов, и вдруг у меня на душе стало как-то легче, что ли. — Да, вот это я и одену, — весело сказал я.

Вера опять удивленно посмотрела на меня.

— Ну, что так смотришь?

— Да тебя раньше не заставишь такое надеть: джинсы, джинсы… Одни даже порвали, так у тебя их с Мариной забирали, помнишь?

Мы расхохотались.

— Ну, не знаю я, что со мной. Я сам себе ответить не могу. Вот такое желание. Верка, отстань, что докопалась? Я же у тебя не спрашиваю, почему ты то одела, а не это.

— А покраснела-то, покраснела! — она прыснула смехом. — Ты что застеснялась? Конечно, одевай, я только рада…

— Все, отстань, не надо! Не хочешь, чтобы я хорошо выглядела, ну и не надо! — обиделся я, взял джинсы и натянул их на ноги.

— Ну, Алина, ну что ты в самом деле? Я же просто шучу. Не обижайся.

— Все, отстань! — чуть не плача произнес я.

— Ну-ка, ну-ка, Алина, ты чего? — услышав в моем голосе плаксивые нотки, забеспокоилась Вера.

А я и сам не понял, что произошло, почему мне вдруг стало так обидно, что даже слезы навернулись. Я встал и вышел из комнаты. Зайдя в ванную, я закрылся и сел на край ванны. «Так, стоп, успокойся. Что же произошло? Надо разобраться. Это что-то новое, такого еще не было, чтобы я из-за одежды плакал. Да причем тут одежда? Просто тебе стало обидно, что Вера подкалывает. Ну и что?»

Вера открыла ножом замок и вошла в ванную. Села рядом и обняла меня, прижав к себе.

— Верка, не надо, я сейчас расплачусь, — произнес я.

— Ну, извини, прости! Обещаю, больше никогда тебе слово не скажу на эту тему. Алина, прости меня, дуру, я просто не думала, что ты так отреагируешь.

— А я думал? — тоже в шоке сказал я, улыбнулся и положил голову ей на плечо. Так мы сидели минут пять.

— Ну все, я успокоилась, — произнес я, освобождаясь из ее рук. Встал и посмотрел в зеркало. — И что, если я не от рождения девушка, что мне нельзя носить то, в чем мне удобней? Не забывай, я подбираю не обувь под одежду, а одежду под обувь, и я вынужден отказываться от джинсов, так как они не очень смотрятся с таким каблуком. А если шортики, то вообще, что попало.

Я тампончиком подтер глаза и пошел в комнату. Надел тунику, посмотрел в зеркало. Поправил серьги и вышел.

— Вера, ты готова?

— А ты что, юбочку не будешь одевать?

— Неа, не буду.

Я присел и одел туфли с десятисантиметровым каблуком. Встал и слегка ойкнул. Да что такое? Опять присел и переобул туфли на два см выше. Опять встал. Вот так нормально — ничего не режет. Проверил документы и деньги.

— Я готова, — Вера встала передо мной по стойке смирно, держа за ручку чемодан на колесиках.

Выйдя во двор, мы осмотрелись. Ничего подозрительного. Загружая чемодан в багажник, мне показалось, что я увидел в одном из автомобилей красный огонек сигареты. Но потом, сколько не наблюдал, больше не заметил. Ну а машину эту я, кажется, тут не видел.

«Что, Варлам дурак? А почему сразу Варлам? Ладно, нехрен себе голову забивать, будем решать проблемы по ходу их поступления», — решил я и закрыл дверь багажника.

На панели затрещала рация.

— Третий, ответьте первому.

— Третий.

— Что у вас?

— Пока тихо.

— Наблюдайте, они должны появиться. Обо всем немедленно докладывать!

— Есть, — лениво ответил человек, сидевший за рулем. — Конец связи, — Сидоров положил рацию на место и повернулся к напарнице: — Свет, а тебя-то что в наружку привело?

Сегодня у них было первое совместное задание. А у нее — вообще первое задание.

— Не люблю сидеть в кабинетах, бумажки перекладывать. Мне так вот больше нравится. — Мимо прошла девушка, она посмотрела на нее внимательно. Потом взяла фото. — Нет не похожа, — она еще слегка волновалась.

— Да не волнуйся ты так, Света, ничего особенного. Нам же их не брать, брать будут опера, а у нас другая задача: просто наблюдать и докладывать.

— Знаешь, Саша, что-то мне не верится, что эти девушки могли расстрелять трех парней. Посмотри! — она протянула фото.

— Мне без разницы, это следаки пусть голову ломают, да и тебя не должно волновать. Разберутся.

— Смотри, это не они?

— Кажется, они, с чемоданом. Валить, по ходу, собрались, — он взял рацию и доложил.

— Третий, ведите их, не упустите. Сообщайте, где находитесь. К вам выезжает группа.

Света тем временем закурила от волнения.

— Сорокина, потуши сигарету, ты что? Совсем, что ли? Хочешь, чтобы нас спалили?

Я завел машину и опять посмотрел на незнакомый автомобиль.

— Интересно, вы-то кто? Как вы все мне надоели!

— Ты о ком?

— Да вон, машинка. Могу дать руку, что угодно поставить, но внутри кто-то есть, я видел огонек сигареты.

— Может, показалось?

— Не знаю, — я наклонился и достал из бардачка сканер, включил его. — Ха, ребята. Менты, что ли?

— Откуда ты знаешь?

— Рация где-то рядом, — я настроился на эту волну. И тут же сканер ожил.

— Третий, что у вас?

— Стоят, греют машину. Группа на подъезде.

Я тронулся с места и проехал не через ближайший выезд, а мимо этого автомобиля — навстречу ему. Это даст мне фору.

— Первый, пробейте номер, — он продиктовал. — Они начали движение.

— Вас не засекли?

— Нет.

— Ведите.

— Есть.

Проехав мимо него, я сразу набрал скорость и, проскочив через арку, не поехал к выезду из двора, а поехал по соседнему двору и через другую арку попал в третий двор, а оттуда уже обратно в свой и только потом выехал на дорогу.

— Первый — третьему, мы потеряли их.

— Как потерял, где?

— Во дворах. Они, видимо, засекли нас сразу и поставили нас в неудобное положение, нужно было разворачиваться.

— Давайте на базу за пряниками.

— Товарищ полковник, разрешите.

— Заходи, капитан, взяли?

— Никак нет, они ушли от наружки.

Полковник усмехнулся.

— Как это получилось, что какие-то мокрощелки обставляют хваленную наружку нашего главка. Номер машины записали?

— Так точно.

— Передайте в розыск, всем постам, задержать. Предупредите, что они вооружены и опасны. Идите. Что-то еще?

— Да, вот мы пробили номер.

— И что там?

— Резерв ГРУ.

— Так, вояки, значит. Не мудрено, что они нашу наружку обделали. Отставить розыск. Тут надо подумать. А что это за личности, которых подстрелили?

— Наш контингент.

— Вот что, капитан, кто ведет это дело?

— Сенина.

— Всё, можешь идти, — он откинулся в кресле.

Ой, как ему не хотелось связываться с такими структурами. Столько сил и времени уйдет на задержание, а потом приезжают большие звезды и отчитывают как мальчика. Мол, куда лезешь, там была спецоперация, а то еще пытаются свалить вину за неудачу. «Пошли они на хрен, пусть сами разбираются!» — сделал он заключение.

Я услышал, как по рации передали отбой, и немного успокоился. Заехал на короткое время в свой гараж, взял ноутбук, еще кое-что. Подумал и взял ВСС на всякий случай, а случаи бывают разные.

Дальше ехали уже без проблем, Даже на заправке, когда рядом встал автомобиль с пьяной компанией на борту, мы разошлись миром, даже с шутками и смехом.

Мы выехали на трассу до Ростова-на-Дону, Вера выдержала часов до трех и уснула. Была небольшая проблема с обувью: я привык к десяти см, а тут на два больше и опять пришлось привыкать к управлению педалями, но это мелочи.

— Где мы? — спросила Вера, протирая глаза.

— В Ростове, — я посмотрел на нее.

— Где-е? — испуганно спросила она.

— В Ростове-на-Дону.

Она минут пять молчала и только озиралась.

— А знаешь, Алин, я хотела бы посмотреть ему в глаза… — она тяжело вздохнула и взяла сигарету из пачки.

Я смотрел на нее и не задавал вопросов. Я видел, что ее что-то мучает: каждый раз, когда она слышала название города, у нее менялось настроение. Я думал, что это общее воспоминание. А сейчас понял, что ей не дает покоя что-то конкретное или кто-то.

— Пойдем, Вер, покушаем.

— Пойдем, — с неохотой сказала она.

Через час мы уже стояли в утопающем в зелени дворе пятиэтажки. Кругом слышался детский смех, крики. Скрипели качели. Вера грустно смотрела на все это, иногда озираясь. Я вышел из машины, чтобы не мешать ей, оставил ее одну. Я осмотрелся и, увидев метрах в сорока детишек, играющих в песочнице, подошел к ним и присел.

— Привет, — сказал я. — А что мы строим?

— Замок, — ответил мне мальчик лет трех.

— Тетя, а он меня не пускает. И дерется, — пожаловалась девочка примерно его возраста.

— Да ты что? Сейчас мы его попросим, и он больше так делать не будет. — Я обратился к мальчику: — А как тебя зовут, меня — Алина. А тебя?

— А меня тоже Алина звать, а его Миша, — сказала девочка.

— Да ну? Ты тоже Алина? Ну, приятно познакомиться, — я видел, что к нам приближается женщина, верней, бабушка, но делал вид, что не вижу, и продолжал говорить с детьми.

— А мама говорит, что это очень красивое имя.

— И не только имя. Все, кто его носят — очень красивые девочки. Вон, посмотри, какая ты красавица. Миша, как тебе не стыдно обижать такую красавицу? Почему ты ее не пускаешь?

— А она мне мешает.

— Она больше не будет тебе мешать. Правда, Алиночка?

— Да, я не буду мешать.

— Слышал, Миша?

— Пусть играет там, — он указал на противоположную сторону песочницы.

— Ну вот и все, видишь как все просто. Можешь играть. А ты что будешь строить?

— Я буду лепить зайчиков. А ты тоже очень красивая, — сказала она.

— Правда? — улыбнулся я. — Ну, спасибо тебе. Иди играй. А к Мише не лезь. Он, наверное, архитектором станет. Когда-нибудь построит красивый замок и приведет туда принцессу. А этой принцессой будет наша Алинка.

Я пальчиком дотронулся до ее животика. Она засмеялась и побежала в песочницу. Я посмотрел еще на них и встал, повернулся к женщине.

— Добрый день, дочка, — сказала она, внимательно следя за мной.

— Здравствуйте, — улыбнулся я. — Вот что-то детство вспомнилось.

Я посмотрел на играющих детей. Я нисколько ей не соврал и улыбался искренне. Я действительно вспомнил детство. Как также не пускали девочек, дразнили их, дергали за косички. Более наглые поднимали у них платьица. Я еще сильнее улыбнулся, когда вспомнил один случай. Но это я был уже старше и наблюдал из окна квартиры. Как мальчик, достав пипиську, пытался обмочить девочек, они убежали, а самая младшая в недоумении заглядывала себе в трусики, не понимая, почему он может так, а она — нет.

— А вы кого-то ищите, может, я вам подскажу? — спросила она.

— Да, вы давно живете в этом доме?

— Ну, уже лет сорок, если не больше.

— Значит, вы должны помнить… — я назвал Верину фамилию.

— Ну, а как же? Конечно, помню. Ой, доченька, горе-то какое случилось с ними. Такая хорошая семья была… Двое ребятишек было. Девочка такая хорошенькая была, вся в маму, такая же красавица. Тоже маленькой была, я помню ее с рождения, на одной площадке жили. Так вот, все в этой песочнице игралась. А подросла — такой невестой стала! Сердце у нее доброе было. Никогда мимо не пройдет, всегда поможет. А училась на одни пятерки… Не то, что брат ее.

— А брат тут же живет?

— Нееет. Уехал, как только Юля померла. Схоронили ее, он быстро квартиру продал и все, больше его не видали. А ты чего это спрашиваешь? Родня какая?

— А почему вы говорите «была»? Что с ней случилось?

— Ой, доченька, никто не знает. Ходили тут разные слухи. Но то слухи.

— А какие слухи?

— Да… Лучше тебе не знать. Говорили, что ее в рабство продали, — она внимательно посмотрела мне в глаза — я не отвел взгляд.

Мы сидели на лавочке спиной к машине. И не видели, что там происходит.

— А скажите, вы знаете где похоронены родители… Ники?

— Ну, а как же, каждый год прибираю могилку. Сыну оно не надо… — она назвала кладбище и номер участка.

Рядом со мной кто-то сел. Я повернул голову и увидел заплаканное лицо Веры.

— Здравствуйте, теть Лена, — поздоровалась она. — Как ваша нога, не болит?

Я сидел и переводил взгляд с одной на другую. У тети Лены чуть инфаркт не случился.

— Ника, Вероника… Неужто ты? Девочка моя, неужто бог услышал мои молитвы? — начала причитать она. — Это и правда ты! Господи, спасибо тебе! — у неё потекли слезы.

Я встал и отошел в сторонку. Она пододвинулась к Вере и начала рассматривать ее. Потом обнялись, и обе заревели в один голос. Я впервые видел Веру в таком состоянии. Вообще впервые видел, что она умеет так плакать. Я думал, она забыла, как это делается. Глядя на них, я сам заплакал и, развернувшись, пошел к машине. Взяв сигареты, закурил.

— Тетя Алина, а он меня больше не трогает и не выгоняет, — ко мне подбежала девочка. — А ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?

— Нет, Алиночка, просто дым попал в глаз, — я выбросил и затоптал сигарету.

— Ух, этот дым! — произнесла она и побежала обратно.

Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Я был рад за Веру, что она нашла в себе силы выйти и подойти к соседке. А то, что сказала соседка про Веру, только укрепило мое мнение о Вере: она действительно добрая и отзывчивая. Конечно, жизнь ее помотала, но как бы там не было, в ней никуда не делась ее природная доброта.

Не спав всю ночь, сейчас я просто вырубался. И естественно, не заметил, как уснул, сидя в водительском кресле. Мне снился какой-то очень уж странный сон. Я видел Веру, какого-то парня, они идут, о чем-то говорят. Потом он берет ее за руку и куда-то тащит…

И я просыпаюсь от легкого прикосновения. Открываю глаза — рядом стоит Вера. Глаза заплаканные, но она слабо улыбается.

— Алин, пойдем к тёте Лене, она нас в гости зовет. Поспим у нее.

— Ну, пойдем, — я вылез и, закрыв машину, пошел за Верой.

На втором этаже она подошла к двери, обитой черным дерматином. Постояв немного, погладила ее рукой. И медленно подошла к соседней двери, шмыгнула носом и постучала.

— Ника, открыто, заходите… — услышали мы голос. Т. Лена суетилась, накрывая на стол.

— Верка, где туалет? — спросил я.

— Тут, — она открыла мне дверь маленькой комнатушки.

Сели за стол, и т. Лена налила нам чай, от более плотного мы отказались. Она подперла голову ладонями и, улыбаясь, смотрела то на меня, то на Веру.

— Ой, доченька, а не стыдно тебе бабку обманывать? Почему сразу не сказала, что Ника с тобой? А я-то, дура старая, и поверила.

— Т. Лена, а я вас не обманула, Ника действительно моя подруга… — с улыбкой сказал я.

— Как подруга? — уставилась на меня Вера.

— Ну как? Это мы с Верой сестры, а с Никой — подруги.

— Я что-то вас не понимаю, — удивилась бабушка.

— Ника вам все объяснит… Правда, Верочка?

— Т. Лен, а покажите, где Алина может поспать, а то она всю ночь от Москвы ехала.

Это была однокомнатная квартира хрущевских времен. В народе — просто хрущевка. Мы раздвинули одно из кресел, я разделся до белья и лег… Я еще какое-то время слышал их разговор, но вскоре все голоса превратились в сплошной гул, а потом вовсе исчезли.

Проснулся я только утром следующего дня. Проспал почти сутки. Вера и т. Лена так же сидели в кухне и разговаривали. Я сначала и не сообразил, что уже новый день. И увидев время на электронных часах, несколько минут пытался понять, почему часы идут в обратную сторону, пока не увидел разложенное второе кресло. Но думать было уже некогда: я побежал в туалет. Увидев тут же уже Верину косметичку и наше полотенце, я снял лифчик и, не жалея мыла и воды, умылся и ополоснулся по пояс. Подумав, снял трусики и залез в ванну, просто подмылся. А потом начал по новой рисовать себе лицо.

Признаться, у меня эта процедура уже не вызывала раздражения как раньше. Сейчас я ее воспринимал как почистить, нет, скорее, как побриться: желательно, но не обязательно. Я, смотря в зеркало, провел себя по щекам и подбородку. Ну хоть теперь бриться не надо. Как я не любил эту процедуру! Даже однажды, сравнивая бритье и макияж, я заметил, что макияж я лучше воспринимаю. Он не вызывает у меня такой лени и апатии. Я даже как-то порадовался, что теперь мне вообще станок больше не нужен.

Днем мы съездили на кладбище, купили цветы. Постояв немного, мы с т. Леной отошли к машине, а Вера осталась. Ее не было очень долго. Но торопить ее никто не собирался. Пока т. Лена куда-то отходила, ко мне пытались клеиться. Но обломав их, я еще посидел и пошел вдоль рядов торговцев.

Вера вернулась опять заплаканная. Вот теперь я видел, что ей намного легче. Она выплеснула свой груз, который давил ее много лет. Она смогла заплакать. Она никогда не показывала вида, что ей тяжело на душе, но я видел это, чувствовал. Я догадывался в чем причина. И вот я угадал, привезя ее в родной город.

Мы вернулись к их дому. Вера еще сходила в школу, потом походили по соседним дворам. Я не торопил ее.

Я не знаю, что Вера рассказала т. Лене. Но когда мы уже садились в машину, она взяла меня за руку и, посмотрев в глаза, сказала:

— Спасибо тебе, доченька! Спасибо, Алина, за нашу Нику, за то, что не бросила ее. Даже не смотря на то, что она тебе причинила боль, она не со зла. Не повезло ей с братом, но зато бог вознаградил ее, дав ей такую сестру как ты. Спасибо тебе, да хранит тебя бог, — она перекрестила меня и поцеловала в лоб.

Я даже не нашел, что сказать в ответ. Посмотрел ей в глаза и медленно сел в машину, посмотрел на Веру. Она выглядела подавленно.

— Вера, если не секрет, что случилось? На тебе лица нету, — я остановился.

Она резко повернулась ко мне и так же резко ответила:

— Ничего не случилось. И вообще, какая теперь уже разница?

Я молча смотрел на нее.

— Прости меня, если обидела… — она вздохнула. — Алин, ты не обижаешься?

— Нет. Я хочу услышать историю про твоего брата. Я же чувствую, что в нем причина.

Она посмотрела на меня и уже мягко сказала:

— Нет у меня никакого брата. За два года до моего рождения у мамы был выкидыш, врачи сказали, что больше она не сможет родить, — она вздохнула. — Тогда они взяли мальчика из детдома. А через два года мама забеременела. И родилась я. Вот так у меня и появился брат. Это мне т. Лена сейчас рассказала. И знаешь, мне стало легче. После того, что он сделал, я все думала. Ведь я его считала родным братом.

— Он тебя изнасиловал?

Она посмотрела на меня и кивнула головой.

— Да. Но после всего, что было, я на этот факт уже смотрю спокойно. Главное другое, — она опять замолчала. — Он позвонил домой, я как раз была дома одна. Сказал, что хочет мне что-то показать, сюрприз. И чтобы я пришла к старому кинотеатру. Я не хотела идти, но он уговорил. Ведь я его считала братом, а что брат может плохого сделать сестре? Ничего. Я ему верила. Он встретил меня и, взяв за руку, повел за здание. А там уже стоял микроавтобус, и были четверо парней. Он подвел меня к ним и, не выпуская руки, отдал им. Я даже не успела закричать. Ничего не сообразила. А потом он первый меня изнасиловал… Ну и остальные тоже. Я помню, он сказал, что мол все, они в расчете. А потом я узнала, что он в карты на меня играл. Вот такая история, — она спокойно смотрела на меня. — Может, я из-за этого такой там была? Я не верила больше людям. Я ненавидела всех девушек, попавших туда, за то, что они такие наивные дуры, за то, что дали себя обмануть. Я и к тебе также относилась, как и к остальным. Считала тебя дурой, которую обманули.

— Ладно. Дура, так дура. И что ты думаешь делать с этим?

— Ты не поняла, ты не дура.

Я усмехнулся.

— Да, я не дура, я дурак. Меня ведь тоже обманули, и я повелся. Так что я ничем не отличаюсь от всех остальных, было за что ненавидеть.

— Помнишь, ты мне еще в Новосибирске сказала, что хочешь быть похожей на меня? Я тогда еще удивилась. Подумала, зачем?

— Кажется, было…

— Так вот, я тоже скажу, что я хочу быть похожей на тебя. Я хочу отомстить за себя, за родителей. Я хочу, чтобы он сдох. Как собака…

— У, какие слова! — я посмотрел на нее и вздохнул.

— Все, что с тобой произошло, тебя не сломало. Все те, кто делал это с тобой, уже мертвы. В какой-то степени они сломали тебе жизнь, и ты отомстил. Я тоже хочу отомстить, только я сама хочу убить его. Я не могу жить и знать, что где-то живет человек, который, по сути, убил моих папу и маму, сломал мне жизнь, практически и меня убил. Так почему он должен жить и радоваться? Ты бы смогла жить с этим чувством?

Взяв сигарету, я закурил и, выпустив дым, посмотрел на Веру.

— Вера, знаешь… Я бы, конечно, не смог бы жить с этим чувством. Но ты знай: убить человека не так просто. Это мне уже все равно, за моей спиной столько крови, вовек не отмоешься. Убив раз, пути назад уже нет. Подумай. Не бери грех на душу.

— Так что? Пусть он живет? А грехов на мне много. Прелюбодеяние — тоже грех.

— !!!!!!!!!!!!!!!!

— Слушай, Алин, давай мы там потом будем оправдывать свои действия, — она тоже взяла сигарету. — Я хочу сама убить его. Помоги мне, — она посмотрела мне в глаза. — А знаешь, вот ему я бы смогла от уха до уха.

Взгляд был похож на взгляд хищника. Не было никаких эмоций, жесткий и холодный.

— Ого, ты маньячка… А может, я?

— Я хочу сама, я должна. Я должна видеть его глаза.

— Ну, не знаю, его еще нужно найти, а это не так просто. Ну мы с тобой что-нибудь придумаем, да, напарница? — улыбнулся я.

— Спасибо! Я знала, что ты не откажешь, — уже улыбнулась она.

Я вздохнул.

— Ладно, поехали искать твоего кукушонка.

— Кого?

— Кукушонка. Ты разве не знаешь, что кукушка откладывает яйца в чужие гнезда, а потом кукушонок вылупляется и выбрасывает родных птенцов из гнезда, а их родители кормят его, потому что инстинкт.

— Знаю, но как-то не подумала. А где его искать?

— А хрен его знает, где его искать… Для начала нужно жилье найти.