Волшебная страна

Глава тринадцатая

Маленькая кучка людей — индейцы, француз и четыре женщины-пленницы — пять недель добиралась до подножия гор. После первой же недели утомительного путешествия у женщин с или сдавать нервы. Ночи становились все прохладнее В воздухе запахло осенью Морган решила, что сейчас идет, наверное, первая неделя октября 1849 года и ребенка от Сета у нее не будет.

— Не понимаю, почему это я должна работать больше других! — Чем ближе они подходили к Сан-Франциско, тем Мери раздражалась все больше и больше и вымещала свой страх и ненависть на окружающих.

— Но если учесть, что всю еду варит Морган, я просто не понимаю, как можешь ты так говорить, — ответила Джесси. Всем в глаза бросалось ее радостное оживление.

— Ну, пожалуйста, не ссорьтесь, а? — едва не плача, протянула Элис.

— Но я уже просто выносить не могу этих индейцев. Они все время рядом. Нельзя в кусты зайти, чтобы они не глазели. Я готова выть от злости.

Джесси взглянула через кострище на одного из апачей, который тоже на нее пристально смотрел.

— Ну, индейцы не так уж плохи. Вот тот, Желтая Рука, совсем недурен.

— Ты, грязная потаскушка! Вот я сейчас повыдергаю твои лохмы! — закричала Мери и протянула к Джесси руку с длинными ногтями.

Морган поспешно встала между ними:

— Прекратите, вы! Иначе они решат, что с нами не стоит возиться, и всех убьют.

— А может быть, лучше смерть, чем та жизнь, которую они нам готовят, — и лицо Мери исказила насмешливая гримаса.

Снова послышались всхлипывания Элис. Мери подошла к ней, чтобы утешить:

— Бедное дитя.

— Дитя, черт возьми! Наверное, вам будет интересно узнать, что это дитя и я одних лет.

Морган и Мери удивленно воззрились на Джесси. Ей можно было дать и четырнадцать, и пятьдесят. Они никогда не задумывались над тем, сколько ей лет на самом деле.

— Вот так-то, — засмеялась Джесси. — Мне только шестнадцать в июне исполнилось. — Она повернулась и ушла.

— Значит, я старше ее, — прошептала Элис.

Перейдя через Джим-ривер, путники оказались в лесистой местности. Жак распорядился сделать большой запас воды, так как следующие два дня им предстояло идти по пустыне.

— Но, может быть, тогда нам сначала искупаться? — спросила Морган.

Жак дотронулся огрубевшими пальцами до ее щеки. Морган смело встретила его взгляд.

— Ты просто искушаешь меня, ma petite. Конечно, вы можете искупаться, можете плавать и плескаться хоть целую ночь.

Он улыбнулся и оглядел ее тело в одежде из шкур. Его рука опустилась к ней на плечо, затем он игриво скользнул большим пальцем по ее округлой груди. Она смотрела на него, с трудом подавляя отвращение, которое он в ней вызывал.

Внезапно он повернулся и пошел прочь, и она услышала, как он рассмеялся своим гортанным смехом.

— Я бы с удовольствием приставила ему нож к горлу, — прошептала Мери.

— Не обращай внимания. Позови Джесси и Элис. Мы должны вымыться. Морган поспешила к вигваму.

— Да это же настоящее счастье! Можно вымыться с ног до головы. Вот неожиданная удача. Я даже не припомню, чего бы еще я так страстно желала когда-нибудь! За исключением тебя, Сет, — прошептала она. — Только ты мог доставить мне истинное счастье. А теперь я радуюсь таким ничтожным вещам. О, Сет! Зачем все так повернулось? Зачем я живу? Почему не могу умереть и опять с тобой соединиться? — Она опустилась на грязный пол и заплакала.

— Морган, это правда, что… — Джесси замолчала при виде Морган. Она встала возле нее на колени и обняла ее. — Ах, Морган, ты же самая сильная среди нас. Не поддавайся. Если и ты падешь духом, нам не на кого будет опереться.

— Я все время, каждую секунду думаю о Сете. Куда бы я ни В31лянула, мне все напоминает о нем. Даже деревья, Джесси! Даже деревья мне напоминают Сета. Он был такой огромный, я не встречала людей больше, чем он. Не такой уж чрезмерно высокий, но большой. И он был красивый. — Морган улыбнулась сквозь слезы. — Я постоянно должна была отваживать от нею женщин.

— Что с вами там стряслось? — раздраженно спросила снаружи Мери. Морган вытерла глаза.

— Все в порядке, — и обернулась к Джесси. — Спасибо, что выслушала меня.

— Морган, а я думала, что твой Сет — только выдумка. — Ее лицо посерьезнело. — Разве бывает так, что мужчина одновременно и добрый, и красивый?

Морган ослепительно улыбнулась:

— А мой Се г. особенный.

И она, счастливо улыбаясь, побежала к воде, а Джесси заметила про себя, что она говорит о муже так, словно он живой.

Джесси подошла к воде последняя и удивилась, увидев здесь всех индейцев, Жака и нескольких индианок. Они стояли на берегу с тремя белыми пленницами.

Джесси услышала смех и гортанный голос Жака:

— Мои индейцы никогда не купаются, но им очень интересно посмотреть на тех, кто это делает.

— Ну, я не буду раздеваться ни перед какими индейцами, — и Мери повернулась, чтобы уйти обратно в лагерь.

Джесси засмеялась.

— А ты как, Морган? У меня такое ощущение, что блохи уже у меня под кожей, так давно я не мылась. Пусть индейцы глазеют, мне это не помешает как следует искупаться. — Она села на землю и начала стаскивать мокасины. Через несколько секунд, совершенно голая, она вбежала в прохладную воду.

Остальные женщины только молча смотрели, а Джесси радостно нырнула, и ее голый зад мелькнул в воде. Индейцы и Жак рассмеялись.

— Просто замечательно! — кричала Джесси.

— Она не только потаскушка, но еще и дура, — проворчала Мери. — Ведь эти животные в поощрении не нуждаются. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них на нее набросится.

Элис прижалась к Морган. Лицо у нее было испуганное.

— Неужели ты ко мне не присоединишься, Морган? Я уже смыла всю грязь и блох, накопившихся за два месяца. Брось мне одежду, а, чтобы я ее тоже отмыла.

Морган схватила меховые штаны и куртку и бросила их Джесси.

— Знаешь, если они захотят, они в любой момент могут нас раздеть. Так что какая разница?

— Ты права, Джесси. — Морган быстро разделась и вошла в воду.

— Господи, Морган! Я думала, из-за тебя сейчас драка начнется. — Джесси показала на Жака, с улыбкой что-то говорившего одному из индейцев. Индеец сделал непристойный жест, который даже Морган поняла. Она молча отвернулась Жак засмеялся и крикнул ей.

— Слышишь, а. Золотистая? Бегущий Медведь предлагает мне за тебя шесть лошадей и четыре одеяла, он хочет сделать тебя своей третьей женой. Как твое мнение, а? Цена хорошая, а сам он — храбрый воин.

Морган взглянула па индейца, на его волосы, изобильно смазанные жиром, на лицо с остатками краски и пищи. И невольно содрогнулась. Взяв себя в руки, она посмотрела прямо Жаку в глаза:

— Ты думаешь, мадам Николь предложит тебе не больше шести лошадей и четырех одеял?

Жак взглянул на ее полные груди, круглившиеся под водой, маленький подбородок, сверкающие глаза и тяжелую массу золотистых волос, разметавшихся в воде, откинул голову и захохотал:

— Да, мадам Николь заплатит много больше, я просто уверен в этом.

— Морган, у тебя ума не троих хватит.

— Нет, Джесси, вряд ли. Мне просто как-то все равно сейчас Но если я доберусь до Сан-Франциско, я, возможно, смогу оттуда убежать и добраться опять до ранчо Сета. По крайней мере, там я буду недалеко от него.

— И как бы ни сложилось все в будущем, Морган, ты счастливая. У тебя была любовь, путь даже недолго И я хотела бы так полюбить мужчину и быть им любимой. Я имею в виду настоящую любовь, а не то, за что мужчины, имевшие со мной дело, платили моему отцу.

— Платили отцу!

— Не рассказывай Элис и Мери, но когда мне исполнилось тринадцать, отец велел мне заняться проституцией. Вот почему я нисколько не жалела, когда этот ублюдок помер.

Морган была так потрясена, что только молча глядела на Джесси.

— Наверное, не надо было и тебе об этом рассказывать, — сказала Джесси и поплыла было прочь.

— Нет, — схватила ее за руку Морган. — Я просто вспомнила, как я всегда ненавидела своего отца, а я ведь никогда его не видела. Наверное, нам не дано знать, за что благодарить или проклинать судьбу. Если бы не завещание отца, я никогда бы не узнала Сета — Она оборвала себя и взглянула на Джесси, широко раскрыв глаза. — А если бы мы не встретились с Сетом, то он был бы сейчас жив.

Джесси прямо-таки вцепилась в ее руку:

— Морган! Перестань упрекать себя Ты можешь терзать себя еще пятьдесят лет, но не сможешь изменить прошлое. Помни только, как ты любила Сета, но себя при этом не надо ненавидеть.

Морган взглянула на Джесси очень серьезно:

— А ты уверена, что тебе только шестнадцать? Ты говоришь так, словно тебе уже девяносто.

Они вымыли волосы и одежду. А потом надели ее, еще мокрую, на тело, чтобы высушить. Солнце уже было на горизонте, и мир вокруг сиял чудными красками.

Когда Морган сидела у костра и пыталась пальцами расчесывать густые пряди волос, к ней подошла Маленький Цветок с прекрасным черепаховым гребнем. Она показала его Морган, и та кивнула. Маленький Цветок села сзади белой женщины и стала расчесывать ее длинные волосы, а Морган держала на руках младенца.

— Что это ты вздумала, как ты можешь позволять этой грязной скотине дотрагиваться до себя?

Морган не обратила внимания на злобное замечание Мери, решив, что лучше молчать, и Мери сердито отвернулась.

Когда Маленький Цветок кончила расчесывать волосы, Морган попросила на минуту ее нож. Индианка подала ей его, заколебавшись лишь на секунду. Морган срезала золотой локон, перевязала длинным стеблем травы и прикрепила к верху шеста, на котором висела колыбель младенца.

Маленький Цветок схватила шест и помчалась, чтобы показать его другим индейским женщинам и — мужу.

— Что происходит? Из-за чего шум? — спросила Джесси.

Морган засмеялась, глядя на ребенка, который — дергал шнуровку на ее меховой рубашке, и рассказала Джесси, что подарила свой локон.

— Ну это что-то значит, потому что сюда идет сам хозяин.

Жак объяснил Морган, что прядь волос расценивается как большой подарок и что она должна выбрать себе что-то взамен.

— Я бы предпочла свободу.

— Но Маленький Цветок не может тебе ее подарить. Эго не в ее власти. Выбирай что-нибудь другое.

— Мне не надо ничего, кроме ее дружбы.

— Но она будет оскорблена, если ты отвергнешь ее дар.

Морган удивилась, а Жак повернулся к хорошенькой маленькой индианке и что-то ей сказал. Лицо ее прояснилось, и она побежала в свой вигвам.

Очень быстро она вернулась обратно и подала Морган черепаховый браслет с серебром. Внутри металлической оправы по кругу были вделаны сотни крошечных черепаховых овальчиков, похожих на маргаритки. Изящный браслет был настоящим произведением искусства.

— Он был снят с руки воина племени Зуни. Прекрасные они умеют делать вещи, а?

— Скажите Маленькому Цветку, что браслет очень красив и что я очень ей благодарна.

Когда Жак перевел ее слова, Морган потянулась вперед и поцеловала индианку в щеку. Маленький Цветок что-то сказала.

— Она говорит, что вы теперь сестры.

— Сестры! Ба! Сестра этой грязной бестии! Да я бы скорее умерла!

Жак, нахмурившись, взглянул на Мери:

— Что касается тебя, мы это можем устроить, и очень скоро.

Позднее Морган не любила вспоминать путешествие через пустыню. Она никогда и не подозревала, что может существовать на свете такое ужасающее место. Они снимались с лагеря на рассвете и опять останавливались перед наступлением жары. Костров больше не жгли. Вкусные мясные супы стали воспоминанием. Они ели высушенное мясо и муку. Воды давали так мало, что сухая пища не лезла в горло.

Морган затыкала уши, чтобы не слышать, как хнычет младенец Маленького Цветка. От недостатка воды у матери было мало молока, и ребенок голодал. Морган отдавала часть своего рациона Маленькому Цветку, пока об этом не узнал Жак.

— Ты что думаешь, я с таким трудом переваливаю через горы, чтобы ты заболела? Если ты хоть еще один раз отдашь свою воду, я убью скво «Скво — индейская женщина.», и тогда ребенок останется совсем без молока.

Но путешествие в пустыне имело одно хорошее последствие. Джесси и Мери перестали на некоторое время ссориться: на это у них просто не было сил. Во время жары они лежали в редкой, скудной тени на земле, едва в состоянии дышать, так сух был знойный воздух. Лошадей держали под холщовым навесом, который ставили каждый день.

Но постепенно, сначала очень редко, стали встречаться покрытые зеленью деревья. Сан-Франциско был уже недалеко.

Однажды рано утром Жак и двое индейцев оседлали лошадей для четырех пленниц и, оставив остальных людей в лагере, ступили на последний отрезок пути, ведущий в Сан-Франциско.