Волшебная страна

Глава двадцать третья

Когда Морган проснулась, в доме было очень тихо. Она протянула руку поперек кровати и взглянула в тревоге на место рядом. Затем облегченно вздохнула: ну, конечно, Адам опять пошел в комнату к отцу. Она повернулась на спину, зевнула и роскошно потянулась. Хорошо, что она уже не скрывает от самой себя свою любовь к Сету. Впервые за долгое время в ее душе воцарился мир. Кто знает, как события станут развиваться дальше?

Она сбросила одеяло и выпрыгнула из постели. Критически взглянула на себя в зеркало. Слегка пригладила волосы, расправив локоны у лица. Еще раз всмотрелась в свое отражение и тихонько засмеялась:

— Да, Морган Колтер, ты явно становишься суетной.

Выйдя в коридор, она увидела, что двери и в комнату Сета и в комнату Адама закрыты. Она вздрогнула и сделала глубокий вздох, чтобы успокоить вдруг забившееся сердце. Что, если она ему больше не нужна? Теперь он мог решить, что она не стоила всех предпринятых им усилий. Она подняла руку, чтобы постучать в дверь, и вдруг вспомнила, как Сет всегда упрекал ее за недостаточную уверенность в себе.

Нет, она отправится верхом на прогулку, а потом что-нибудь приготовит поесть. Да, это она сделает хорошо.

Она постучала, но никто не ответил, так что она тихонько отворила дверь и подошла к постели Сета. Он спал, откинув до пояса простыню. Мощная широкая грудь обнажилась. Она легонько коснулась волос у него на виске. Он открыл глаза, она заглянула в них и погрузилась в их глубину. Он протянул к ней руки, и она пошла к нему.

С минуту они просто держали друг друга в объятиях. Морган достигла дома, она была в безопасности. Сет начал ее целовать — волосы, глаза, мочки ушей.

— Я люблю тебя.

От его дыхания по ногам и спине у нее побежали мурашки.

— Я пытался быть терпеливым, но это так трудно. Я хочу тебя. Ты мне нужна. А ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне? Да, я поступил с тобой ужасно, но, может быть, ты сумеешь меня простить?

Столько вопросов. Трудно ответить на все сразу. Рассудок ее отступал. Тело становилось все смелей и настойчивей. Она чувствовала губы Сета. Он прижимался к ней. Ей хотелось сорвать с себя платье. Ей хотелось, чтобы между ними не было никаких преград.

— Да, — пробормотала она.

— Да — что? — Он поцеловал ее в шею и не просто поцеловал, но ласкал так, словно это была самая любимая им часть ее тела.

— Да, я тебя прощаю.

Он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки:

— Ты прощаешь меня?

— Да, прощаю. Может быть, я когда-нибудь пожалею об этом, но, наверное, я могу простить тебе все твои ужасные поступки.

— Ужасные! Вот сейчас я тебе покажу, кто из нас по-настоящему ужасен.

Он притянул ее к себе и стад щекотать и тереться небритой утренней щетиной о ее шею и щеку. Она радостно засмеялась, вновь наслаждаясь знакомой любовной игрой. Но ее почему-то не оставляло ощущение, что что-то не так. Инстинкт говорил ей, что есть причина для беспокойства. И этот предупреждающий голос звучал все громче и громче, заглушая ее звонкий смех и пересиливая радость от того, что Сет снова в ее объятиях. Адам! Где же Адам?

— Сет, — она сделала попытку вырваться у него из рук. — Сет! А где Адам?

— Ну, наверное, он еще спит, — прошептал он ей на ухо, нежно поглаживая ее бедро.

— Нет. Адам всегда встает рано, по крайней мере, у себя в комнате. Я должна пойти посмотреть. Что-то не так.

Сет отступил на шаг и заглянул ей в лицо. Он увидел тревогу и страх. Он начал убеждать ее, как это глупо так беспокоиться, и осекся. Он бы с наслаждением всю свою жизнь говорил бы об Адаме. Но сейчас надо успокоить ее.

— Ну пойди и посмотри. Но потом опять приходи сюда. Хотя нет, я пойду с тобой, чтобы ты уж наверняка вернулась.

И, тесно обнявшись, они пошли к Адаму в комнату.

— Я тебя не отпущу от себя целых две недели И пусть Адам целые дни барабанит в дверь, ты мне сейчас нужнее, чем ему. Ну посмотри! — Они вошли в детскую.

Морган нахмурилась. Адам лежал чересчур тихо. Что-то не в порядке. Каждое утро Кэрол заново перестилает всю его постель — так скомканы или разбросаны простыни и одеяла. А сегодня утром легкий укрывающий его плед все так же аккуратно подоткнут под матрас, а не сброшен, как обычно, на пол. Она быстро подошла к мальчику и откинула волосы со лба. Лоб и все лицо были горячие, очень горячие.

Она побелела как мел и повернулась к Сету. В одно мгновение он был уже около кроватки сына и положил большую ладонь ему на лоб. Шея мальчика распухла, кожа воспалилась, горела огнем. Когда Сет дотронулся до него, мальчик захныкал. Лицо Сета побледнело.

— Я еду за доктором. — Голос у него сразу охрип. Сет чувствовал такой страх, которого не испытывал еще никогда в жизни.

Через несколько минут Морган услышала стук копыт удаляющейся лошади. Она опустилась на колени и взяла в руки сухую и горячую ручку сына. Адам еще никогда не болел. Он не должен болеть. Он еще слишком мал, чтобы терпеть боль.

— Адам, миленький мой, — шептала она, приложив безучастную ручонку к своей щеке. Ресницы мальчика затрепетали.

— Мама, — хрипло и едва слышно сказал он. Адам сделал глоток, и его лицо исказила гримаса.

— Я здесь, дитя мое. Мама с тобой, а папа поехал за доктором. Приедет доктор, и тебе станет лучше. Доктор полечит, и ты перестанешь болеть.

— Миссис Колтер! — Ив комнату вошла Розелль. — Я слышала, как мистер Блейк сбежал по лестнице. Все в порядке? — и осеклась, увидев, какое лицо у Морган. Розелль взглянула на Адама, коснулась пылающего лба ребенка и закрыла глаза.

Такое прежде уже один раз случалось. И она вновь мысленно переживала то страшное время. У нее была маленькая дочка, в том же возрасте, что и Адам, и такая же веселая и живая. Однажды она подошла к ее постельке и увидела, что девочка лежит вот так же тихо и от нее пышет жаром. Не прошло и недели, как девочка умерла. Розелль так и не перестала грустить о девочке, она живо помнила ту муку, с какой в последний раз омывала и одевала дорогое маленькое тельце. О, пожалуйста, Господи, смилуйся и не позволь такому случиться еще раз!

— Что мне делать? — умоляюще спросила Морган.

Розелль изо всех сил сдерживалась, чтобы истерически не зарыдать.

— Мистер Блейк поехал за доктором?

— Его зовут Сет. Он не мистер Блейк, он Сет Колтер. Он отец Адама.

— Да, я так и думала. — Розелль попыталась успокоиться и успокоить хозяйку. Она вышла и вскоре вернулась с платьем и бельем. Она подняла Морган с колен и стала одевать ее, словно ребенка. И все время говорила и говорила, буквально не закрывая рта:

— Да это, наверное, какая-нибудь обычная детская болезнь, которыми дети так часто болеют. Я уверена, что он скоро-скоро выздоровеет.

— Но Адам никогда не болел. У него никогда не бывало даже простуды.

— Ну а вот теперь заболел. — Розелль старалась говорить беспечно и ничем не выдать своего страха.

— Но он лежит так тихо. Почему он не кричит, как обычно, «есть». Адам, — она снова упала на колени, — мама даст тебе сейчас цыпленка. Хочешь кусочек? Или печенье? Чего хочется маминому мальчику?

Адам с большим усилием открыл глаза. Морган охнула — такая боль отразилась в его взгляде. Розелль обняла ее за плечи и заставила встать.

— Пожалуйста, миссис Колтер, сядьте. — И она пододвинула к постели стул. — Подождите, вот приедет доктор. Он скажет, что делать. — И пошла к двери. — Я пришлю Кэрол с завтраком для вас.

Оставшись одна, Морган почувствовала неудержимо нарастающий ужас. В горле встал комок, который она никак не могла проглотить. Ее почему-то очень напугало то, что Адам не хочет есть. Это было даже страшнее, чем то, что он лежал так тихо и что тело его пылало в лихорадке. Адам всегда ел. Он родился голодным, и все в его маленькой жизни было подчинено еде. Его первое слово было «есть». И это была не попытка произнести незнакомое слово. Просто однажды оно сорвалось с его губ, как требование. И она вспомнила, как все — она, Джейк, Люпита и Пол — при этом рассмеялись. А Адам даже внимания не обратил на них. Он требовал еды, и ее немедленно следовало подать.

И вот Адам не хотел есть. Она думала и думала об этом. Лицо у него распухло, щеки стали пунцовыми.

Нет, это не Адам. Адам ни минуты не мог оставаться в покое, он настоящий волчок.

Она погладила его лобик. Какой сухой! Вообще-то кожа у него всегда влажная. Он все время потеет, совсем как отец, потому что постоянно двигается.

— Когда ты выздоровеешь, Адам, мамочка испечет тебе вкусное печенье и сделает кексы с глазурью, глазури будет много. Мы на ней напишем «Адам» и «лошадка» и «есть»… и нарисуем разные картинки.

Адам открыл глаза и уставился на мать ничего не понимающим взглядом. Он никак не мог уразуметь, что же с ним случилось. У него никогда ничего не болело, кроме ободранных коленок и локтей. Но когда это случалось, он шел к маме. Она целовала больное место, и все проходило. А теперь мама рядом, а боль не проходит. И он ничего не понимал, совсем ничего.

Морган не знала, сколько времени она так просидела. Она смутно помнила, что входили и выходили Розелль и Кэрол. Несколько раз кто-то говорил ей, что она должна поесть. Но у нее по-прежнему стоял комок в горле, и она знала, что ничего не сможет проглотить. Неужели они не понимают, что если ее ребенок не может есть, то и она тоже не может?

Но вот она услышала шум за дверью и различила голос Сета. «Он привез доктора», — она почувствовала огромное облегчение.

— Доктор приехал, дитя мое. Он тебе поможет. Он сделает так, что больно больше не будет, — и бросилась навстречу Сету.

— Где доктор?

— Сейчас идет. Ему лучше?

— Нет, Сет. Он такой горячий и такой маленький.

Сет взял жену за руку. Она была холодная. Они вместе подошли к кроватке мальчика. Сет испугался больше прежнего. За те несколько часов, что его не было, Адам, казалось, съежился. Его лицо стало ярко-красным и покрылось белыми пятнышками.

— Знакомься, это доктор Ларсон, Морган. Миссис Колтер.

— А это наш сын, доктор. Он такой маленький и так болен. Но он никогда прежде не болел.

Сет взял ее за руку, успокаивая. Он заметил, что она сказала «наш сын», и обрадовался, так как в спешке, представляясь доктору, назвал свое настоящее имя.

— Я сделаю все, что смогу, миссис Колтер.

Доктор, пожилой, полный человек, откинул одеяло и начал осматривать Адама. Когда он приподнял ночную рубашонку, Морган охнула при виде красного тельца. Сет крепче сжал ее руку.

— Думаю, что произошел несчастный случай. — И он поднял ножку Адама и показал им воспалившуюся опухоль на щиколотке. — Это похоже на укус насекомого.

— Укус? Какой укус? И какое насекомое могло его укусить?

— Этого, миссис Колтер, я не знаю. Мне в моей практике встречались такие случаи раза два. Многие считают, что это результат укуса клеща, но никто наверняка не знает.

Морган вздохнула. «Бог с ней, с причиной болезни. Важно теперь от нее избавиться».

— Что нам делать? Как его вылечить?

— Я мало что могу посоветовать в данном случае. Если мальчик здоров, он переборет болезнь. Но если не очень, тогда вы должны приготовиться.

Она улыбнулась доктору. Она совсем ничего не слышала от волнения. Как в тумане, прозвучал голос Сета:

— И что же, мы ничего не можем сделать?

— Попытайтесь заставить его пить. И молитесь. Это все, что можно посоветовать. Скоро у него, очевидно, начнется понос, и ему надо пить много воды, чтобы компенсировать потерю жидкости.

Туман начал рассеиваться. Что он хочет этим сказать: «Вы должны приготовиться»?

Доктор собрался уходить. Она вырвала руку у Сэта.

— Вы не можете так уехать! Мой ребенок болен. Он нуждается в вашей помощи! И вы обязаны ему помочь!

Глаза у доктора были печальные. Он поглядел на Сета, тот обнял жену за плечи и молча кивнул.

Доктор ушел.

«Господи! — подумал он. — Есть такие дни, когда я ненавижу свою профессию».

А за его спиной все громче и пронзительней кричала Морган:

— Он ничего не может сделать! Мой ребенок болен, а он ничем не может ему помочь! И он говорит, что мы должны приготовиться!

Сет вцепился ей в плечи:

— Послушай меня, Адам болен, очень болен. Он нуждается в тебе. И ты не можешь сейчас устраивать истерики. Ты слышишь? Ты нужна Адаму.

— Да. — И она подняла голову. — Я нужна Адаму.

— Вот доктор сказал, что ему надо все время давать пить. Это мы и будем делать. Адам привык к тебе больше, чем к другим. Он тебе верит. Ты будешь его поить и кормить.

— Да, кормить.

— Я иду на кухню и скажу об этом Розелль, а когда вернусь, ты должна сидеть вот здесь, на стуле, и успокоиться. Адаму нужна сейчас мать, а не сумасшедшая, которая рвет на себе волосы. Ты меня понимаешь?

— Да, Адаму нужна мать. Морган послушно опустилась на стул рядом с кроваткой. Вошла Кэрол:

— Уверена, что все наладится, миссис Колтер. У моего братишки все время лихорадки, но он всегда выздоравливает.

Морган попыталась улыбнуться девушке. Вернулся Сет с чашкой дымящегося мясного бульона.

— Я его подержу, а ты покорми.

Адам едва приоткрыл глаза, когда Сет его поднял с постели. Сет ужаснулся тому, какой жар пышет от мальчика. В его руках он казался таким маленьким, таким хрупким. Адам открыл глаза, когда теплая ложка коснулась его губ, глотнул, а затем личико у него исказила гримаса боли. Он застонал и отвернулся от ложки, которую протянула мать. А потом с удивлением опять посмотрел на нее. Зачем она хочет, чтобы ему было больно?

— Ему больно глотать, Сет. Он не может есть.

— Попытайся еще.

Но Адам сжал губы и ни за что больше не хотел глотать. Сет положил его.

— Ладно, попытаемся потом.

Вошла Кэрол с чистыми полотенцами и тазом теплой воды. Она несла также пеленки. Сет недоуменно посмотрел на них. Адам уже давно вырос из пеленок.

Мать и отец вымыли горящего в жару ребенка и сменили ему рубашку. Потом сели и стали ждать. Больше делать было нечего.

В доме стояла тишина. Все разговаривали шепотом. Морган часто обтирала водой лицо мальчика. Розелль принесла еду, но ни Сет, ни Морган есть не стали. Они смотрели на сына, объединенные общим страхом и целью.

— Я чувствую себя такой беспомощной, Сет. Я просто не знаю, что делать. Адам всегда был таким чудесным ребенком. Все всегда его так любили и любят. Он думает о себе только тогда, когда кто-то покушается на его еду. А теперь, — она смахнула слезу со щеки, — он не может есть.

— Морган! — В голосе Сета послышалось нетерпение. — Я тоже не знаю, что делать. Если бы что-то… или кто-то…

Он опустил голову на руки, упираясь локтями о колени.

— И никогда не знал. Когда Монтойя едва меня не убил и я умирал, Люпита говорила, что лихорадка меня трепала две недели. Она говорила… — Он осекся и поглядел на Морган. — Люпита, — прошептал он и встал. — Люпита! — крикнул он. — Я еду за ней. Люпита спасет моего мальчика. Я знаю, она сможет. Еду за ней.

Морган бросилась к мужу. Вот наконец проблеск надежды.

— Ты сделаешь это, Сэт? Ты ее скоро привезешь, да? Мы два дня ехали сюда с нашего ранчо.

— Да, еду. И ад меня не остановит. Люпита его спасет, я знаю. Она сумеет. — И он посмотрел на жену. А затем поцеловал, крепко и быстро. — Береги его. Пусть Розелль его держит, когда ты станешь его кормить. Я вернусь так скоро, насколько это возможно. И с Люпитой. — Он прижал ее к себе на несколько секунд. — Господь спасет нашего мальчика, он сбережет нашего малыша.

Сет разжал объятия и скрылся. Через несколько минут она услышала стук копыт.

— Миссис Колтер, вы просто обязаны поесть. Вам нужны силы.

— Ты можешь принести мне молока для Адама? Может быть, ему легче будет глотать молоко?

Но Адам проглотил очень немного и захныкал от боли. Наконец она сдалась на его жалобный плач и оставила стакан.

Всю ночь она просидела у его кроватки, глядя в тревоге, нет ли каких изменений. Их не было. Но утром он начал стонать и метаться. Он стал потеть, и у него начался понос.

— Розелль, ты должна мне помочь. Мы просто обязаны влить в него жидкость, иначе будет обезвоживание.

Они пытались заставить его пить, но безуспешно. Он почти все выплюнул.

Розелль смотрела на хозяйку, менявшую мальчику ночную рубашку. Волосы растрепались, платье в пятнах, под глазами синяки.

Но вот послышался стук копыт, и Морган выбежала посмотреть, кто это. Плечи у нее опустились. Увы, это был Мартин. Сет еще не мог вернуться.

— Мартин был в амбаре. Он рассказал работникам об Адаме и что Сет уехал на несколько дней.

Амбар? О да, у них ведь ранчо… но какое ей дело до всего этого?

— Мама, мама, — Адам повернул головку. Он спал или, казалось, что спит.

— Я здесь, дитя. Мама с тобой.

Его ладошка была влажной, хотя она только что вымыла и вытерла его насухо.

Через несколько часов Розелль принесла чай. Адам опять пылал в жару и делал слабые попытки сбросить одеяльце, но у него совсем не было сил. Морган опять и опять пыталась напоить его.

Розелль подала чашку с блюдцем, и она механически взяла их. Она с трудом отпила глоток чая. Дрожь сотрясала все ее тело.

— Нет, вам надо отдохнуть. Лягте здесь и немного поспите, а с Адамом побуду я.

— Да.

Она очень устала, но когда прилегла на кушетку, сна не было, и напряжение не проходило.

— Мама!

Она в мгновение ока оказалась у кроватки. Теперь у него даже зубы стучали от холода. Розелль побежала за одеялами, а Морган крепко обняла малыша и грела его теплом своего тела. С каждым моментом, казалось, он становится все худее и меньше. Она упрашивала его глотнуть хоть немножко горячего молока.

Перед вечером Розелль заставила Морган выпить горячего бульона и опять убеждала прилечь на кушетку и немного поспать. Она попросила Мартина принести снизу маленький диванчик «для влюбленных», предназначенный для двух сидящих рядом человек. Морган села и прижалась в уголке. Адам затих и, по-видимому, спокойно спал.

Морган не знала, когда она заснула, но когда проснулась, то была накрыта пледом, а Розелль, улыбаясь, смотрела на ее, сидя у кроватки. Морган поблагодарила кухарку. Сон освежил Морган, и она снова неусыпно стала следить за каждым движением ребенка, время от времени пытаясь уговорить его выпить немного яблочного сока.

Сет стремглав мчался в Албукерк. В городской конюшне он хрипло выкрикнул, почему спешит, и вскоре ему подвели свежую, уже оседланную лошадь. К полуночи он прискакал на небольшую ферму между Албукерком и Санта-Фе. Хозяин глинобитного дома понимал, почему иногда так спешат. Он одолжил Сету лошадь и отказался от денег:

— Ваша лошадь будет здесь ожидать, когда вы вернетесь с той женщиной, что должна вылечить вашего маленького сына. Я и для нее приготовлю лошадь. Нет, уберите ваши деньги. Хуану Рамону тоже может понадобиться друг, и тогда вы придете ему на помощь.

Сет гнал лошадь быстрее, чем когда-либо в жизни. Перед вечером он прискакал на свое ранчо.

Люпита стояла на дворе, окруженная цыплятами, когда увидела одинокого всадника. И прежде всего подумала о лошади. Никто не имеет права так обращаться с животными. И тут она узнала Сета. Что-то ужасное должно было случиться, если он так жестоко гнал лошадь.

Она уронила корзинку с кормом, подхватила юбки и побежала. Джейк, возившийся с сеном в амбаре, уронил охапку, увидя, как бежит что есть духу такая грузная женщина. Он позвал Пола и побежал за Люпитой. Он знал, что только Сет может вывести ее из равновесия.

Сет осадил во дворе лошадь и упал рядом с ней около Люпиты. Выглядел он страшно, его глаза горели лихорадочным огнем, как у сумасшедшего.

— Адам. Лихорадка. Наверное, клещ, — выдохнул он. Больше ей не надо было ничего объяснять.

— Сейчас возьму снадобье, — и она припустилась бегом обратно в свой маленький домик, стоявший позади большого, хозяйского.

— Что у мальчика? — спросил Джейк.

— У него жар, лихорадка и опухоль на ноге, вся красная. Доктор сказал, что это укус насекомого. Наверное, клеща.

— Адам! Я же знал, что не надо девчушке его увозить. И вот теперь он заболел. — Он посмотрел на Сета. На его лице застыло выражение ужаса. — Сет, приятно видеть тебя!

Сет напряженно пожал руку Пола. Он с нетерпение ожидал, когда Люпита покажется в дверях домика.

— Адам заболел, — прошептал Джейк. — И Сет прискакал за Люпитой.

Пол сразу же понял, что надо делать.

— Джейк, приготовь немного еды, — и в ответ на изумленный взгляд Джейка пояснил: — Намажь фасолевый соус на лепешки, которые испекла Люпита, и принеси. А я пойду оседлаю двух лошадей.

— Подойди-ка, — отозвал Джейк Сета в сторонку. — Ты и девчушка помирились?

— Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? — Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: — Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе.

— Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. — Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета.

Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка:

— Я готова.

Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели.

— Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, — кивнул им вслед Джейк.

Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения.

— Я делаю это ради Адама. — И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: — Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают.

Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались.

Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить.

На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет.

В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом.

— Они приехали! — В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. — Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита, спаси мое дитя! Он такой маленький…

Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали.

— Он долго вот так лежит?

— Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?

Люпита зорко посмотрела на Морган:

— Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.

— Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! — В голосе Морган послышались визгливые нотки.

— Сет! — Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. — Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. — И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. — Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?

— Я помогу. — И Морган выступила вперед. — Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.

— Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут — и мне придется заботиться и о тебе.

— А я не смогу? — Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.

— Да, ты мне поможешь.

— Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.

— Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.

— Нет, я не могу.

Но Люпита была тверда, как алмаз.

— Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.

И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.

Розелль смотрела, как они уходят:

— Вы не уедете, нет?

— Ну конечно нет, — отрезала Люпита.

— Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.

— Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.

— Но он отказывается пить.

Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.

Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.

— Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.

— Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.

Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.

— Ешь!

Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.

— Да, я, наверное, проголодалась, — промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. — Он поправится, да?

Сет взял ее за руку и сжал пальцы.

— Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?

— Да.

Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.

Сет схватил ее за юбку.

— Но Адам, наверное, зовет меня.

Ее целью была кухонная дверь — до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.

Сет поднял ее на руки.

— Я очень тяжелая. Ты…

— Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.

Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.

В спальне он поставил ее на ноги:

— Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?

— В третьем ящике.

Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.

Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.

Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.

— Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. — И большими ладонями стал растирать ей бока.

Она почувствовала какую-то неловкость:

— Дай мне ночную рубашку.

— Сначала помойся.

Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.

Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.

— Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. — Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. — Прости, маленькая. — Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери.

— Куда ты уходишь? — пробормотала она.

— К себе в комнату. Люпита считает, что мне тоже надо немного поспать.

— Не уходи. Ты мне нужен.

И он возрадовался:

— Да, mi querida, я, конечно, буду с тобой… и так долго, как ты пожелаешь.

Морган сразу же перевернулась на живот и крепко уснула.

Сет не спеша вымылся, разделся и лег рядом с женой.

— Проклятая ночная рубашка, — прошептал он, привлекая Морган к себе. Их тела сразу же прижались одно к другому. Дыхание Сета стало равномерным, тихим, и он тоже заснул.

Адам не понимал, кто брал его на руки и заставлял глотать горький, невкусный чай, но он слушался, он не мог не слушаться этого странного голоса. Несмотря на его стоны и жалобы, чашку все время подносили к губам, и он глотал. У него болело все тело, и так хотелось, чтобы его оставили в покое, но кто-то все время брал его на руки, поворачивал и закутывал в горячие влажные простыни. Ему все это очень не нравилось. Ему очень хотелось уйти.

— Лошадка… — прошептал он беззвучно.

Люпита вливала в него травяные отвары один за другим. И в каждом плавали сухие лепестки роз. С помощью Розелль она закутывала его маленькое, горящее в лихорадке тело в горячие полотенца, от которых шел пар.

К рассвету жар стал ослабевать, лихорадка унялась, и Люпита рухнула на маленький диванчик. Она не спала уже почти две ночи, и теперь, когда надо было ждать, а делать уже было нечего, она мгновенно уснула.

— Есть, — он сказал это не так громко, как ему хотелось бы. Он опять попытался сказать это, но язык и губы ему не повиновались. Он посмотрел на большую толстую женщину, что спала рядом. Кто это? Он был весь в поту, ему хотелось есть и пить. Где мама? Он сейчас пойдет к ней в спальню, и она ему даст что-нибудь поесть.

Он хотел встать, но тело его не слушалось. Оно все болело, и голова тоже очень болела.

— Мама, — прошептал он, и у него потекли слезы из глаз.

Ему так плохо, а рядом только эта женщина, которую он совсем не знает.

Люпита открыла глаза и увидела искаженное плачем лицо Адама. И она заплакала тоже, потому что знала: опасность позади.

— Ах ты мой миленький! Теперь ты поправишься, — и она сразу же сменила ему белье и простыни, все время ласково с ним разговаривая.

Адам решил, что женщина ему нравится. И смутно вспомнил, что этот голос он уже когда-то слышал. Но он хотел есть и ему нужна была мать.

— Мама, — прошептал он снова.

— Да, сейчас приведу твою маму.

Люпита не сразу нашла спальню Морган. Она помедлила на пороге, глядя на Морган и Сета, свернувшихся рядышком в постели. Будить обоих не было необходимости.

— Морган, — тихонько позвала она. Сет пошевелился и перевернулся на бок. Морган спала.

Люпита коснулась ее плеча:

— Морган, тебя зовет Адам.

— Адам? — сонно пробормотала она еще с закрытыми глазами. И тут же широко распахнула их.

— Лихорадка унялась. Он выздоровеет. Я иду обратно. А ты приходи сразу как сможешь.

Морган спрыгнула с кровати и побежала к шкафу. Схватив халат, она сунула руки в рукава и поспешно завязала пояс.

Адам тихонько захныкал, увидев мать. Она крепко его обняла и стала утешать. Он выглядел очень усталым и похудевшим, но впервые за долгие часы взгляд у него был ясный и осмысленный.

В комнату быстро вошел Сет и сразу же устремил взгляд на сына. Он взял мальчика за руку и взъерошил ему волосы:

— Ну, сынок, я рад, что тебе лучше.

И Морган увидела, что на глазах у него навернулись слезы. Она могла сомневаться в его любви к ней, но его любовь к малышу была несомненна.

Сет подошел к Морган и обнял ее.

— Теперь мне надо на ранчо. Я четыре дня не был там и, наверное, почти разорился. Попытаюсь вернуться к обеду. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Люблю тебя, — разжал объятия и ушел.

Весь день Морган пробыла с Адамом. Она кормила его с ложечки, читала ему, рисовала картинки на грифельной доске.

Люпита отсыпалась, а Розелль была внизу на кухне и поднималась только затем, чтобы принести еду.

— Миссис Колтер, а почему бы вам не прогуляться верхом? — спросила она на следующий день. — Адам спит, и я присмотрю за ним, когда он проснется. Вам нужно подышать свежим воздухом.

— Да, Розелль, наверное, надо. Но вдруг он проснется и будет звать меня. Я, конечно, преодолею это чувство, но сейчас я боюсь даже лечь спать, не то что гулять.

Розелль согласилась. Если бы ее маленькая дочка выжила, она тоже не смогла бы ее оставить.

Когда в детскую вошла Люпита, Морган подбежала и обняла ее:

— Мне кажется, я всегда только и благодарила тебя за то, что ты для меня делаешь.

— Если бы с ним что-нибудь случилось, мой Сет перестал бы меня уважать. И этого я бы не пережила. — Она усмехнулась, глядя на Морган. — И помни также, что я помогла Адаму появиться на свет.

Адам приветливо улыбнулся, услышав, что эта женщина назвала его по имени. Она с каждой минутой становилась ему все больше своей.

Люпита пригладила завиток у его виска:

— Ну, теперь ты будешь расти большой и сильный, как твой папа. А сейчас мне надо наведаться на кухню и посмотреть, чем эта Розелль кормит моих детей.

— Ну, ее стряпня очень отличается от твоей.

— Гм, вот почему ребенок и заболел. Ему надо давать побольше кетчупа. Посмотрим, что можно приготовить на ужин.

— Кетчуп! Вот замечательно! Как насчет тушеного мяса с картошкой и подливкой из зеленого перца? Мы трое могли бы здесь и поесть. Люпита улыбнулась:

— Да, все трое, и вместе. Это будет славно.

Спустя немного времени они уже ели зеленый соус из перца со свежеиспеченными лепешками. Морган дала Адаму мясной бульон, сдобренный тем же соусом. Он съел все, что ему дали, и выпил немного молока. За едой он один раз даже улыбнулся, и Морган впервые за несколько долгих дней увидела ямочки на его щеках. На верхней губе у него были молочные усики, и он сказал:

— Есть.

И женщины дружно рассмеялись.

— Ну, я теперь уверена, что он выздоровеет, — заявила Морган.

Адам протянул руку к материнской лепешке, и она отломила ему кусочек.

Вошел Мартин.

— Мистер Колтер просил передать своей жене, — в глазах его блеснула смешинка, — что ранчо просто разваливается на куски и он вернется очень поздно.

Морган рассмеялась:

— Спасибо, Мартин. Кто привез это сообщение?

— Молодой работник по имени Тим.

— Ладно, веди его на кухню и угости соусом из перцев и лепешками. Там на всех хватит, Люпита?

— А ты что же думаешь, я приготовила только на троих?

— И вы трое — ты, Мартин и Розелль, — тоже как следует угоститесь.

— О, мы уже попробовали. Нельзя было устоять перед запахом этой еды.

— О Люпита! — рассмеялась Морган, когда Мартин ушел. — Я целый год училась у французского кулинара, мастера своего дела, но никогда ни одно мое блюдо не пользовалось таким бешеным успехом.

И Морган опять занялась Адамом.

— Тебе пора ложиться спать, — заявила Люпита.

— Я лягу здесь, вдруг он ночью проснется и ему что-нибудь понадобится.

— Нет, ты сейчас пойдешь к себе и будешь спать там. А я останусь с Адамом. Если ты ему понадобишься, я тебя позову.

Морган знала, что спорить бесполезно, и отправилась в спальню.

Было уже поздно, когда Сет вернулся домой. Он подошел к двери в комнату Морган и взялся за ручку. Он улыбнулся, предвкушая встречу, потому что знал: они не смогут провести вторую ночь подряд в одной постели и не любить друг друга.

А потом оглядел себя. Он устал и был грязен. Вздохнув, Сет повернулся и ушел к себе.

Морган проснулась рано утром. Она еще не привыкла к тому, что Адам не барабанит спозаранку в ее дверь. Набросив халат, она пошла в детскую и сразу почувствовала неладное. В комнате был хаос. На полу валялись полотенца, около кровати стоял чайник. Люпита и Адам спали. Она тяжело опустилась на стул и с новой силой почувствовала, что едва не потеряла мальчика. Люпита открыла глаза.

— Что случилось? — В голосе Морган звучало отчаяние.

— Да ничего. Он спал беспокойно, поэтому я поила его чаем.

— А почему на полу полотенца?

— Я приготовила их на тот случай, если опять его будет лихорадить. Но лихорадки не было.

— Болезнь вернулась, да?

— Морган, да нет же! Я просто поосторожничала, но лечить его больше не нужно.

— Но почему же ты не позвала меня?

— Да потому что ты мне была не нужна. Ничего не случилось. Я…

В комнату вошел Сет и с удивлением взглянул сначала на одну, потом на другую:

— Что-нибудь произошло?

— Адаму ночью было опять плохо, — ответила Морган — Он ведь еще не выздоровел. Он все еще очень болен.

Люпита воздела руки вверх и что-то пробормотала по-испански, а потом повернулась к Сету.

— С Адамом все в порядке. Да, ночью он спал беспокойно, и я боялась, как бы эта болезнь опять не вернулась. Но это не так. Ваш сын быстро выздоравливает, и опасности больше нет.

Но Морган посмотрела на нее недоверчиво:

— Я очень волнуюсь.

— Ну а я верю Люпите. — И Сет поцеловал Люпиту в лоб. — Пойдем вниз, давайте завтракать. Пришла Кэрол, она побудет здесь с Адамом.

— Нет, я бы хотела сама с ним остаться.

— Ну конечно, если хочешь.

Когда он целовал жену в щеку, ему показалось немного странным, что она даже не смотрит на него. Сет слегка нахмурился, когда она быстро от него отвернулась.

Сет и Люпита сели завтракать.

— Правда, нет ничего опасного?

— Да ничего, в самом деле. Я просто старая клушка и всегда начеку. Жалко, что я не успела прибрать в комнате до того, как пришла Морган. Но как хорошо опять быть около тебя.

— Люпита, я не знаю, как тебя благодарить за то, что ты для нас сделала — для Морган, Адама и меня. Я знал, что, если позову, ты всегда придешь и поможешь.

— Ну конечно приду. Теперь все уладилось между тобой и сеньорой?

— Постепенно налаживается. Ей нелегко простить то, как я с ней поступил.

— Но она ведь должна понять, как ты ее любишь.

— Нет, она, наверное, еще не понимает. Правда, иногда я думаю иначе. Может быть, она мне не доверяет. Но я наберусь терпения и буду ждать.

— Ждать? Тебе не нужно ждать. Ты не должен ждать. Она твоя жена. Возьми ее! Сет снисходительно улыбнулся:

— Но все это не так просто. Я потерял свои права.

— Причем тут права! Она женщина, ты мужчина, и вы любите друг друга.

— Но я хочу, чтобы Морган сама решила, хочет ли она, чтобы я совсем вернулся.

— Но она вряд ли сможет решить это сама. Я очень хорошо знаю Морган. Всю жизнь разные люди указывали, что ей делать. Она никогда не имела возможности решать сама. Сначала жила умом матери. Потом ей приказывал дядя, а затем появился ты. И в Калифорнии она делала то, что хотели другие.

Сет почувствовал необходимость защитить жену:

— Но она сама же приняла решение, когда просила меня жениться на ней. А это требует смелости.

— Да знаю я об этом! Она покупала себе человека, который говорил бы ей, что надо делать. И уверена, что она просто почувствовала, какой ты сильный. Другая женщина на ее месте любому бы рассказала о своем затруднении, каждому знакомому мужчине, а затем сидела бы и выбирала. Но Морган очень плохо знала жизнь и потянулась к самому сильному.

Сет потихоньку пил кофе. Люпита была права.

— И теперь ей кто-то должен помочь. — И Люпита кивнула в сторону лестницы. — Она любит малыша. Но если сейчас ей не помочь, она совсем подчинится ему. Она сама как маленькая девочка.

Сет помолчал. Он всегда слишком любил Морган, чтобы ясно понимать, что она за человек, и не видел того, что видела Люпита. Он всегда бранил мать Морган, но не понимал, что просто занял в жизни Морган то место, которое прежде принадлежало миссис Уэйкфилд.

— Завтра я хочу ехать домой.

— Так скоро?

— Да. Мальчик чувствует себя хорошо. Он больше во мне не нуждается, а Джейку и Полу я нужна.

— Люпита, как бы я хотел, чтобы ты осталась. Я так давно не видел тебя, а ты знаешь, как много ты всегда для меня значила.

— Я должна ехать домой. Но, надеюсь, скоро вы все трое тоже вернетесь.

— Да, — улыбнулся Сет. — Мне бы очень хотелось. Хорошо бы снова зажить у себя дома. Я надеюсь, что мы уедем. Может быть, когда Гордон вернется, я заберу жену и сына и отправлюсь восвояси. Но, понимаешь, Морган еще… не принимает меня как мужа.

— Не принимает! Ох уж эти современные мужчины! В мое время женщины не выбирали мужей. Им говорили родители, за кого выходить. И у тебя должно было так быть.

— Ладно, мы и так слишком засиделись. Надо работать. Пойдем.

Сет поцеловал ее в щеку и уехал на целый день по делам ранчо.

А Люпита опять весь день провела с Адамом и Морган. Они разговаривали и тихонько посмеивались над разными разностями, вспоминая то и это. Люпите не нравилось только, что Морган каждый раз с тревогой глядит на своего малыша. Пожилая женщина никак не могла ее убедить, что Адам быстро поправляется.

Сет и Люпита опять обедали вдвоем, потому что Морган наотрез отказалась оставить сына. Сет видел страх в ее глазах и не настаивал. Он тоже еще не совсем убедился, что мальчик вне опасности.

Сет и Люпита с удовольствием обсуждали дела на колтеровском ранчо. Она смешила его, рассказывая разные забавные случаи из того времени, когда Морган была беременна.

Сет пошел проводить Люпиту до ее комнаты, и они заглянули в детскую. Морган лежала, скорчившись, на диванчике и спала.

— Нет, не буди ее. — и Сет положил руку на плечо Люпите. — Пусть она спит.

— Она должна спать в своей собственной постели. Ей совершенно незачем оставаться здесь на всю ночь. Ее сынок прекрасно себя чувствует.

— Нет, пусть останется. Ей нужно подтверждение, что он в порядке. И нужно все время видеть его. Тогда она перестанет волноваться.

— Но скоро ты попомнишь мои слова.

— Люпита, я тебе говорил, какая ты красивая, когда вот так сверкаешь глазами?

— Ах ты плут!

Но она не могла не рассмеяться — как легко этот здоровяк и красавец снова заставлял ее чувствовать себя восемнадцатилетней сеньоритой.

Скоро Люпита заснула, а Сет долго ворочался с боку на бок в своей огромной пустой постели.

Он проснулся, когда солнце только всходило. Он натянул штаны и пошлепал в детскую.

Морган спала. Одна рука свесилась с кушетки. Он поцеловал ее в губы. Она открыла глаза. Увидев Сета так близко, она протянула руки и обняла его. Он прижался еще сильнее к ее губам, но в это время раздался плаксивый голос Адама:

— Мама, мама!

Она сразу же проснулась окончательно, быстро скатилась с кушетки и стала ласково успокаивать сына.

Сет засмеялся:

— Вот уж не думал, что мой собственный сын станет моим соперником.

Но Морган была настроена серьезно:

— Он все еще очень болен и нуждается во мне. Сет отвернулся.

— Но я в тебе тоже нуждаюсь, — прошептал он и мысленно отругал себя за эгоизм. — Хочу сегодня везти Люпиту домой. На этот раз мы поедем медленнее, так что буду отсутствовать, по крайней мере, неделю.

Но Морган почти не слышала его:

— Адам, ты не хочешь чего-нибудь поесть? Люпита приготовила тебе яблочный сок.

— Морган, ты меня слышишь?

— Ты что-то сказал насчет недели?

— Я уезжаю на неделю, увожу Люпиту обратно на ранчо.

— Да. Хорошо, но не уезжай, прежде чем я с ней не попрощаюсь. Я ей очень обязана.

Сет сердито вышел из комнаты. Как раз тогда, когда он думал, что у них все налаживается, она словно перестает его замечать. Нет, пожалуй, когда его присутствие приводило ее в ярость, дела шли лучше.

Долго Сет и Люпита ехали в безрессорном фургоне по разбитой дороге. Только на закате второго дня они приехали наконец на колтеровское ранчо.

Джейк и Пол выбежали навстречу. Сет поднял Джейка в воздух и покрутил вокруг и почти что смял хрупкое тело старика в своих мощных объятиях.

— Как всегда, худой, как скелет. Когда же ты потолстеешь?

Пол пожал великану руку:

— Ну, я так понимаю, что мальчик выздоровел. Сет сиял.

— А все благодаря Люпите, — и обнял ее за полные плечи.

Люпита в смущении оттолкнула его руку:

— Поосторожнее, а то случайно руки зашибешь.

— Зашибу? Ну. Люпита, да ведь ты же у нас легче перышка.

Сет подмигнул Джейку, подхватил Люпиту на руки и побежал с ней к дому.

Джейк выпятил от гордости грудь.

— Вот он какой, мой малец! — заявил он.

Им было о чем поговорить за обедом. Люпита, не рассказывая всех подробностей, дала понять, что Сет и Морган опять вместе. А Джейк опять позабавил их, рассказывая разные смешные эпизоды из того времени, когда Морган была беременна.

— Мы до смерти боялись, что она упадет в какую-нибудь канаву, такая она была толстая и неповоротливая.

Сет покачал головой:

— Ну, просто не могу себе представить Морган толстой. Ты уверен, что ничего не привираешь?

— Ну, после седьмого месяца она просто в боковую дверь не могла пройти.

Сет нахмурился, ничего не понимая.

— Да, дверь стала слишком узкой для нее, и она входила в дом только через парадный вход.

Все дружно рассмеялись.

Сет провел на своем ранчо два дня. Джейк и Пол управляли хозяйством умело, и он остался доволен. И стал рассказывать, насколько труднее вести хозяйство на «Трех коронах».

— Девчурке, конечно, не захочется бросить все ее богатство, да? И дом, и слуг, и все прочее?

Сету не хотелось это обсуждать, он и сам старался не думать о том, что Морган может не захотеть возвращаться. Тогда и ему придется остаться. Он должен быть рядом с ней и своим сыном.

На утро третьего дня он нагрузил фургон и приготовился в обратный путь. Люпита дала ему плетенку с едой и упаковала несколько ящиков всякой всячины для Хуана Рамона. Сет привязал к фургону дойную корову — подарок бедняку-фермеру.

Они распрощались, и трое оставшихся долго смотрели Сету вслед.

Сет сделал остановку в Санта-Фе и купил Адаму игрушечный поезд у одного из путников, направляющихся в Калифорнию. Поток золотоискателей все не ослабевал.

Потом он решил купить каких-нибудь тканей для Морган и как только вошел в лавку, сразу же увидел Мэрилин Уилсон.

— Сет! Как поживаешь? — промурлыкала она. — Как давно мы не виделись, — и с видом собственницы взяла его большую руку и прижала к своей явно перезревшей груди.

— Здравствуй, Мэрилин.

Голос его звучал сдержанно, но она этого не замечала.

— А ты все такой же красивый. Я слышала, ты был в Калифорнии. Воображаю, как там интересно.

Он оглядел ее с головы до ног. Платье на ней было замысловатого фасона, из тафты в красно-зеленую полоску.

— Тебе бы, наверное, понравилось на золотых приисках.

И опять она не обратила внимания на его тон. Подбодренная тем, что он внимательно оглядел ее прелести, она продолжала:

— Ты, наверное, слышал, что у меня теперь собственный магазин? Это мой папа купил его мне в подарок.

— Нет, не слышал.

Он вспомнил все то, что она ему наговорила тогда, на вечере у Монтойя. Да знай он, что это ее лавка, он ни за что бы сюда не вошел.

— А твоя… миссис Колтер, — она словно выплюнула это имя, — она ведь тоже сюда приходила.

— Да? Она мне не рассказывала.

— О! Тогда она, конечно, не рассказала и о том, что ее сопровождал мужчина. Очень красивый. И у него был маленький мальчик на руках, довольно похожий на этого мужчину. Но, возможно, она просто была вроде няньки при нем, хотя говорила, что это ее сын.

И Сет мысленно рассмеялся. Ну как он мог раньше верить лживым словам этой женщины?

— Гордон — наш друг, Адам же — мой сын.

— Ну хорошо, Сет, миленький, — и она ухватилась за него обеими руками. — Если ты так думаешь, значит, это так. Хотя Джоакин уехал из здешних краев одновременно с твоей женой, и я все удивлялась…

— До свидания, Мэрилин.

И он вышел. У него было такое ощущение, словно он испачкался в грязи.

После отъезда Сета Морган почти переселилась в детскую. Она кормила Адама с ложечки, никому больше не доверяя этой священной обязанности. По ночам она в страхе просыпалась и спешила убедиться, что с Адамом все в порядке. А днем она целыми часами сидела около него и глядела, как он спит, держа его за руку.

Розелль все время уговаривала ее выйти на воздух. Морган сильно побледнела и похудела. Через несколько дней своего непрерывного дежурства она не позволила Кэрол убираться в детской — она хотела все делать сама. Она больше не спускалась в кухню, чтобы приготовить какую-нибудь вкусную еду, а только отдавала приказания Розелль. Адам потерял аппетит, и Морган каждый раз надо было его уговаривать и задабривать, чтобы он ел.

Сет удивился, увидев, что парадная дверь заперта днем. Когда Мартин отпер ее, Сет заметил, что он кажется постаревшим и грустным.

— Как хорошо, что вы вернулись, мистер Колтер.

— Да, хорошо к вам вернуться опять. Не может Доначьяно принести складную ванну ко мне в комнату? А Морган где? Уехала прокатиться?

— Нет, сэр, она с мастером Адамом.

Сет поднял брови: «хозяин» Адам? И взбежал наверх, перескакивая сразу через три ступеньки.

Он остановился в дверях как вкопанный. В комнате было душно и нехорошо пахло. Морган, зачесав, как прежде, свои роскошные волосы в один тугой маленький узелок, уговаривала Адама поесть:

— Ну, пожалуйста, миленький, съешь хоть что-нибудь. За мамочку.

— Нет! — выкрикнул ей в лицо Адам и оттолкнул чашку так резко, что расплескал содержимое.

— Морган! — прошептал Сет.

Она обернулась. И он чуть не вскрикнул: на ней было то же самое платье, в котором он ее оставил, когда уезжал, все в жирных пятнах. Но больше всего он испугался, увидев ее лицо: веки набрякли, синяки под глазами приобрели бурый оттенок, на лице застыло выражение крайней усталости.

— Когда ты вернулся? — хрипло спросила она.

— Только что. Что происходит?

— Пытаюсь поставить Адама на ноги.

— Пытаешься!.. — Он сдержался, чтобы не рассердиться, подошел к окну и раздвинул занавески. При солнечном свете комната показалась еще грязнее, чем сначала.

Морган встала, подошла к окну и задернула занавески:

— Нет, не надо открывать, у него от яркого света болят глаза.

Сет схватил ее за плечи:

— Морган, сколько ты спала все это время? Она отвернулась.

— Достаточно.

Он поднял ее подбородок, и она взглянула ему в глаза.

— Отвечай правду.

— Но я все время нужна Адаму, иногда и ночью. Ты не хочешь поздороваться с сыном? — Она отвернулась и, улыбаясь, посмотрела на мальчика.

И Сет взглянул на него. Он побледнел, но вид у него был вполне здоровый. Сет улыбнулся ему. Адам отвернулся, схватил ложку и стал барабанить по маленькому металлическому подносу.

— Мама! — требовательно крикнул он. Морган объяснила:

— Это значит, что ему кое-что понадобилось.

— Но почему он больше не пытается это выговорить?

— Но он только-только научился говорить. Сейчас ему надо прийти в себя после болезни.

— Морган, не надо держать его в комнате. Ему нужны солнечный свет и тепло.

— Нет, я уже сказала тебе, что солнечный свет вреден для его глаз.

— Но этого прежде никогда не было. И он подошел поближе к мальчику:

— Не хочешь ли покататься со мной на лошадке?

Адам грустно взглянул на отца, повернулся к матери и захныкал:

— Мамочка!

Морган подняла одеяло и запустила руки ему в постель.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, сухая ли пеленка.

— Но он уже вырос из пеленок, и давно, ведь он болел всего несколько дней.

— Но он все еще слаб, Сет, очень слаб.

Адам враждебно взглянул на Сета, продолжая хныкать.

— Тебе, наверное, лучше сейчас уйти. Адаму нужно отдохнуть.

Итак, ему дали отставку.

Он повернулся и выбежал из комнаты, чтобы в ярости не наговорить лишнего. Он ворвался в кухню, где Розелль и Мартин пили кофе.

— Что, черт возьми, здесь происходит? Меня не было только неделю, и что же я нахожу? Высохшую жену и в грязном платье, которая, наверное, всю неделю не спала, и сына, который все время скулит и чего-нибудь требует. Что случилось с мальчиком, который постоянно смеялся и резвился? Вы знаете, чем она занималась, когда я вошел? Она умоляла его есть. Моего сынишку, для которого в жизни главное — еда. И он, наконец, выучил слово «нет» и пускает его в ход, наверное, очень часто. И тарабанит этой чертовой ложкой о поднос.

— Мистер Колтер, мы знаем. Мы все это сами наблюдаем каждый день.

— Ну, значит, надо что-то предпринять. Может быть, я уговорю ее за обедом?

— Значит, вы хотите обедать внизу?

— Конечно, а где же еще?

— Но миссис Колтер больше не пользуется столовой. Она ест вместе с мастером Адамом наверху, в детской.

— Ас чего вы стали величать его «мастером» Адамом?

— Миссис Колтер считает, что так надо обращаться к молодому господину.

Молодому!..

Он повернулся и вышел. Наверное, никогда в жизни он так не злился. Нет. надо успокоиться. Сейчас он примет ванну и побреется и, может быть, сумеет переубедить ее.

Но, вымывшись и побрившись, он все еще сердился, хотя и понимал, что и сам отчасти виноват. Люпита была права. Надо проявить волю.

Она читала Адаму вслух. Адам сидел, нахмурившись, смешливых ямочек на щеках не было и в помине.

— Морган, ты готова? Надо идти вниз, обедать.

— Я останусь здесь, я нужна Адаму. Он взял ее за подмышки и поднял. Платье под мышками было влажное.

— Ты сколько дней не мылась?

— Не знаю. Я очень все это время была занята. Он привлек ее к себе и крепко обнял:

— Ну да ладно, я все равно тебя люблю. Пойдем, пообедаешь со мной, а потом я сам лично тебя вымою.

Сзади тихонько и плаксиво захныкал Адам.

Морган хотела было вырваться, но он все еще крепко держал ее. Морган яростно взглянула на мужа.

— Отпусти! — прорычала она. Он удивился и отпустил. Она подошла к кроватке, потрогала лоб мальчика и облегченно вздохнула.

— Морган, но ведь он уже не болен. Он совершенно здоров. Все, что ему надо — это встать с постели, бегать, прыгать и, может быть, даже покататься верхом.

Морган вызывающе смотрела на него, уперев руки в бока, и насмешливо улыбалась.

— Покататься верхом! Доктор сказал, что он заболел от укуса насекомого. И наверное, это случилось, когда он катался верхом. Так вот, если ты хочешь здесь оставаться, веди себя спокойно. А у меня на руках больной ребенок, и он требует всего моего внимания.

Сет мог поклясться, что в глазах Адама мелькнуло торжество. Он вышел и закрыл за собой дверь.

За обедом Сет не отрываясь глядел в тарелку. Он поклялся себе, что будет ждать ее, даже если потребуются годы, но он не может стоять в стороне и наблюдать, как она губит свою жизнь, а заодно губит и сына. Что же делать?

Особенно ему не понравилось, как она ведет себя с мальчиком. Малыш, которого он так полюбил, и хнычущий деспот там, в детской, — два совершенно разных существа.

«Колтер, — подумал он, — ты слишком долго держался в стороне. Больше так нельзя, надо утвердиться в правах».

Поднявшись наверх, он решил больше не заглядывать в детскую. На сегодня он уже видел достаточно и больше не испытывал желания это видеть. Он долго лежал в постели и думал. Ему нелегко было принять решение, но он его принял.

Утром он снова пошел в детскую. Морган спала. Никогда еще она не выглядела так плохо. Он поцеловал ее в щеку, и она мгновенно вскочила.

— Хорошо ли ты спала?

— У Адама была очень беспокойная ночь.

— Бедняжка! А как он чувствует себя сегодня утром?

— Наверное, получше, но никогда нельзя быть в этом уверенной. Так трудно теперь уговорить его поесть. Розелль делает сегодня пончики, и, надеюсь, я уговорю его съесть хоть один.

Сет улыбнулся:

— Не хочешь ли вместе со мной позавтракать?

— Нет, я должна быть с Адамом. Вдруг ему что-нибудь понадобится.

— Да, дорогая, ты права, ему что-нибудь может понадобиться.

Морган тоже улыбнулась. Она была благодарна ему за понимание.

Он опять поцеловал ее в щеку.

— Я сегодня вернусь поздно. На ранчо, наверное, уйма дел.

Он посмотрел, как Морган вытерла Адаму лоб. Отец с шутливой угрозой взглянул на сына и мог поклясться, что мальчик слегка улыбнулся. В коридоре он хохотнул. Сын, по крайней мере, тоже все понимает и просто подыгрывает матери изо всех сил. Значит, все дело в Морган.

Весь день он был поглощен хозяйством, расписывал, кому и что делать. Когда он вернулся домой, всюду было темно. Все уже спали. Розелль поднялась, услышав, как Сет вошел в кухню.

— Мистер Колтер, еда еще горячая, я ее завернула хорошенько, чтобы не остыла.

— Розелль, мне очень неудобно вас просить об этом, но вы можете разбудить сейчас Мартина? Мне нужно обсудить с вами кое-что очень важное.

Они легли спать очень поздно. Сет, опускаясь на мягкий матрас, улыбался. Впервые за многие дни он чувствовал себя спокойнее. Все готово. Он не думал, что придется к этому прибегнуть. Он ненавидел свой план, но план должен быть осуществлен.