ГЛАВА 39 МАККЕНЗИ

Я все еще пытаюсь переварить то, что сказал мне Алексей, когда снизу до нас доносится шквал криков. Я смотрю на Алексея и думаю, слышит ли он их.

А он уже положил руку на пульт, пролистывает мониторы. Мое внимание снова приковано к экрану, к Ронану, который проносится по дому, а Франко бежит за ним по пятам. Алексей выходит из комнаты, я иду за ним, и, в конце концов, мы все сходимся у основания лестницы.

Ронан даже не взглянул на меня, и он еще более жесткий, чем обычно. Что-то не так. Он чеканит слова на идеальном русском языке, или, по крайней мере, мне кажется, что это чистейший русский язык. Я не могу ничего понять, но вскоре они с Алексеем начинают о чем-то спорить.

— Можно, пожалуйста, то же самое только по-английски? — интересуюсь я.

Ронан на секунду встречается со мной, взглядом и его глаза полны ненависти.

— Он в порядке? — требую у нее ответа. — Лак в порядке?

— Он послал меня отвезти тебя в другое безопасное место, — говорит Ронан. — Это было обнаружено.

Я смотрю на Алексея, который не уверен в верности его слов. Честно говоря, на самом деле я тоже не очень уверена в его словах. Но Ронан не мог знать, что я здесь, пока Лаклэн не сказал ему, верно? И он всегда доверял Ронану быть моим охранником. Тем не менее, что-то в этом всем кажется мне подозрительным. Но если у меня есть шанс как-то вернуться к Лаклэну, я им воспользуюсь.

— Я доставлю девушку лично, — говорит Алексей. — Если то, что ты говоришь, правда, у тебя не должно возникнуть проблем.

Ронан энергично кивает.

Следующие две минуты проходят для меня как в тумане под аккомпанемент коротких приказаний Франко и Ронану, внимательно наблюдающим за мной, от Алексея на русском. Они выводят меня за дверь, усаживают в серебристую машину, пока Ронан залезает в свой бумер и занимает свое место впереди нас.

Пока мы едем через лес, я пытаюсь разработать план побега. Теперь мне нужно избавиться от трех мужчин, а это будет не так-то просто сделать. Особенно учитывая, что я однажды я уже ускользнула от Ронана, я очень сомневаюсь, что он позволит случиться этому снова.

Но это не важно. Я сделаю все, что потребуется, говорю себе. Мне нужно это сделать. Потому что я не могу позволить Лаклэну пожертвовать собой ради меня и из-за моих ошибок. Я не могу позволить ему умереть из-за моих необдуманных действий. Я люблю его.

Я люблю его так чертовски сильно, что это просто чистейшее безумие. Я думала, что не способна на такое. Я знаю, что не способна любить кого-то другого подобным образом.

Я не знаю, как он это сделал. Как он смог пробить мою броню. Но он это сделал. Он разорвал ее на куски.

Перед нами мигают стоп-сигнальные огни тачки Ронана.

Франко выкрикивает что-то по-русски, и они с Алексеем достают оружие.

— Что происходит? Засовываю голову между сиденьями, пытаясь разглядеть, что происходит.

Следующее, что я понимаю — раздается звук двух громких хлопков и воздух с шипением выходит из камер сдуваемых шин.

Алексей и Франко говорят по-русски, оглядываясь назад, и я понимаю, что кто-то только что стрелял по нам из-за деревьев.

Так какого черта Ронан остановился?

Стекло разлетается на куски под градом пуль, летящих в задние фонари.

— Господи! — Я пригибаюсь и прикрываюсь. — Кто в нас сейчас стреляет?

Мужчины выпрыгивают спереди и приседают за дверями, отстреливаясь. Возникает некоторая заминка, пока они определяются, откуда стреляют. Как будто стрелков может быть двое. И я интуитивно понимаю, что один из них — Ронан. В любом случае, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы убедиться в этом лично. Я хватаюсь за дверную ручку и распахиваю дверь. Я знаю, что мы чертовски далеко от проторенной дорожки, но я должна уйти от этих сумасшедших ублюдков.

Ронан, должно быть, совсем свихнулся, стреляя в русских вот так запросто.

Он должен знать, что это приведет к войне. Я не могу понять, что происходит, но, честно говоря, мне сейчас все равно. У меня нет времени на то, чтобы разбираться в том, что они там делают, или в том, что еще они придумали для меня. Мне просто нужно добраться до Лаклэна.

Я по-пластунски ползу по лесной тропинке, грудь вздымается с облегчением, звук выстрелов становится все более и более отдаленным. Сосновые иголки и холодный гравий вонзаются в мою кожу, но это не имеет значения. Как только я буду достаточно далеко, я побегу. Если придется, угоню тачку. Я сделаю все, что потребуется.

Все эти мысли проносятся в моей голове, и это единственное, на чем я могу сосредоточиться. Поэтому, когда кто-то хватает меня сзади и закрывает мне рот грязной вонючей тряпкой, это застает меня врасплох.

Слишком поздно я понимаю, что меня только что отключили при помощи хлороформа.


***

Когда я снова просыпаюсь, обнаруживаю себя привязанной к заднему сиденью машины Ронана. У меня ужасная головная боль и то, как болит мое тело, свидетельствует о том, что они не нежничали со мной, обездвиживая меня.

Я принимаю вертикальное положение и смотрю в окно. Мы движемся по автостраде, возвращаемся в Бостон. Облегчение наливается во мне, как воздушный шар заполняется воздухом, но длится оно не долго.

Конор на переднем сиденье с дробовиком в руках, и он бледен, как простыня. Ронан словно тисками впился в рулевое колесо. И их поведение в сложившейся ситуации бессмысленно.

— Что случилось с Алексеем? — требую у нее ответа.

Взгляд Ронана встречается с моим в зеркале заднего вида, и надо сказать, что он никогда не был холоднее, чем сейчас.

— Теперь ты на стороне русских, да? — спрашивает он меня. — Лаклэн сказал мне, что ты их ненавидишь. Не удивлен, что это тоже было ложью.

Я игнорирую его жалящие слова и сосредотачиваюсь на том, что важно.

— Не может быть, чтобы Лак разрешил вам начать войну с русскими. Я хочу знать, что происходит.

Ронан смеется. Холодный, темный смех, который достает до самой моей сути, наполняя мою душу леденящим страхом. Что если он все это время был прямо передо мной? Что, если он и есть крыса? Раньше мне даже в голову это не могло прийти, но сейчас…

— Куда ты меня везешь? — продолжаю дожимать его. — Я хочу увидеть Лаклэна.

—О, ты собираешься увидеть Лаклэна, — говорит он. — Разве я не говорил тебе, что случится, если ты его облапошишь?

Конор поглядывает на меня, и, кажется, что его сейчас стошнит. И тогда я понимаю, что Ронан вовсе не крыса. Он просто вышел из-под контроля. Чтобы защитить Лаклэна.

— Ты везешь меня к Найлу, — говорю я тихо. — Не так ли?

Ронан не отвечает. В этом и нет необходимости. Его ненависть ко мне накатывает волнами. Его преданность Лаклэну гораздо глубже, чем я могла ожидать. И велик шанс, что он заплатит за это высокую цену.

— А что насчет Скарлетт? — спокойно интересуюсь я. — Она не имеет к этому никакого отношения... пожалуйста…

Ронан не сводит глаз с дороги, но голос у него спокойный и ровный.

— Никто не причинит ей вреда.

Я ему верю. Я не знаю, просто ли это оттого, что я должна или что я не могу принять любой другой вариант, но я верю ему, когда он это говорит. Я опираюсь спиной на сиденье, и в машине становится тихо. Несмотря на то, что понимаю, что они не будут слушать, что я говорю, я все равно говорю это им.

— Я никогда не хотела причинить ему боль. Я просто пытаюсь выяснить, что случилось с моей подругой.

Как я и ожидала, никто из них не реагирует.

Оставшуюся часть пути я пытаюсь подобрать слова, которые бы обелили Лаклэна. Слова, которые снимут с него всякую ответственность в сложившейся ситуации. Но они не приходят мне на ум. Я не знаю, что скажу, когда столкнусь с Найлом. Я только надеюсь, что смогу сделать это так, чтобы он это учел.

Когда мы подъезжаем к черному ходу «Слейнта», клуб уже закрыт, но знакомые машины парней Лака заполняют все пространство заднего двора. Ронан открывает заднюю дверь и снимает путы, прежде чем поставить меня на ноги.

И затем в какой-то момент, когда он смотрит на меня, я ловлю на себе его нерешительный взгляд.

— Не надо было этого делать, — тихо говорит он.

А потом он тянет меня за собой, а Конор волочит меня за ноги. Когда мы попадаем внутрь, здесь стоит гробовая тишина. Ронан и Конор смотрят друг на друга, а затем Ронан указывает головой в сторону подвала.

Они проводят меня по коридору и вниз по лестнице. Ронан открывает комнату, в которой я никогда раньше не была, и в последний раз выражает сожаление в случившемся, прежде чем открыть дверь.

Когда я заглядываю внутрь, то понимаю, что здесь я умру.



***
ЛАКЛЭН


Чертов Ронан.

Не имеет значения, что русские ломятся в наши двери. Как только я его заметил, я ударил его по лицу. И мне удалось нанести ему два удара, пока Рори не оттащил меня от него.

— Я сделал это для твоего же блага, — огрызается он. — Я не позволю тебе отдать свою жизнь ради нее.

Сентиментальный ублюдок. Он ничего не понимает. Хотя рискну предположить, если бы на кону стояла жизнь Саши, этот осел запел бы по-другому.

— Это не тебе решать, — говорю я ему.

— Вы оба заткнитесь, вашу мать, — кричит Найл. — Теперь нам нужно разгребать твой бардак.

Мы с Ронаном следуем за Найлом по коридору, не говоря ни слова. Он кивает Конору, и входная дверь открывается. Алексей, Франко, Виктор и остальные из их банды просачиваются вовнутрь. Они все вооружены до зубов, как и мы.

Алексей ненадолго встречается со мной взглядом до того, как отвернуться. Он знает, что это не моих рук дело. Это вне моего контроля, как и то, что произойдет дальше.

— Я хочу поговорить с Найлом, — говорит Виктор. — Наедине.

Мы с Шоном делаем шаг вперед, но Виктор поднимает руку.

— Только он. — Он указывает на Алексея.

Многие из них направляются по коридору к моему офису, чтобы решить мою судьбу. Нет сомнений, что они будут обсуждать ее в этой комнате. Все, чего я когда-либо хотел, прямо сейчас уплывает у меня из рук. Ничего из этого не имеет значения. Чувство неопределенности жжет меня изнутри, и оно только усугубляется тем фактом, что я до сих пор не знаю, где Мак.

Ронан увез ее без моего ведома. Я убью его при первой же возможности.

Прошло десять минут. Потом еще двадцать. Когда проходит тридцать и еще тридцать, меня охватывает паника.

Что-то здесь не так.

Раздается выстрел, и через мгновение мы все наставляем оружие друг на друга. Франко говорит своим людям не высовываться по-русски.

— Мы проверим все вместе, — говорит он.

Мы с ним оба идем по коридору в тишине. Дверь кабинета треснула, и все трое мужчин в замешательстве наставили на дверь пистолеты.

— Этого здесь не было?

— Нет, — ругается Найл.

Пока Виктор говорит, я перевожу свой взгляд на пол.

— Иван внизу, верно?

Найл, должно быть, сказал Виктору, что мы его схватили. Если у них есть один из их мужчин там, то это не закончится.

Он предатель.

— Лаклэн, — голос Найла становится тонюсеньким, но я не смею поднять на него глаз. Мои глаза прикованы к Виктору, я жду его следующего шага.

— С ним поступят подобающим случаю образом, — говорит Виктор.

— Верно, — говорю я. — Наши ребята об этом позаботятся.

— Он не единственный, кто там внизу, — говорит Конор с порога.

Его глаза широко раскрыты, и ему больше ничего не нужно говорить. Я бегу вниз по лестнице еще до того, как полностью осознаю, что происходит. Парни следуют за мной, но Ронан уже должен быть там.

Все мы останавливаемся внизу лестницы. Как я и предполагал, Иван застрелен и лежит в луже крови на полу. Но это сделал не один из русских.

Это Мэнди и Донни и они приставили пистолеты к голове Мак, и ведут ее по направлению к задней двери. Моим первым инстинктивным порывом было последовать за ней, и тело подчиняется порыву.

— Не подходи ближе! — кричит Мэнди.

Пистолет, что в ее руке, направдяется в мою сторону, и Мак начинает умолять ее. У Мэнди безумные глаза, растрепанные волосы, и вся рубашка в крови. Я не могу понять, что здесь происходит.

— Мэнди, какого черта ты делаешь?

— Она идет с нами, — говорит она. — Не подходи ближе, Лаклэн, а то я тебя пристрелю.

Они еще на пару шагов дальше, но я следую за ними.

Найл и Виктор спускаются по лестнице вместе с остальными русскими, и мной овладевает страх, которого я никогда не знал прежде. У них всех оружие наготове, и они все нацелились в сторону моей девочки.

— Мак.

Она поднимает руку, и взгляд ее бездонных синих глаз стекленеет, когда она смотрит на меня.

— Милая, мне нужно, чтобы ты меня выслушала.

Ее губы дрожат, и она смотрит то на Мэнди, то на Донни. Он улыбается, его зубы в крови, а глаза, как у сумасшедшего. Должно быть, она уже ударила его по лицу.

— Что все это значит? — Виктор требует ответа позади меня, и в его голосе сквозит ярость. — Это не входило в наши планы.

Найл пытается успокоить его, пока я пристально смотрю на Мак, пытаясь найти выход. Но Мэнди продолжает тащить ее дальше, в то время как Донни ищет любой повод, чтобы разрядить в нас свое оружие.

— Всем оставаться на своих местах! — снова приказывает Мэнди.

Я смотрю на Найла, он и Виктор приказывают всем нам отступить. Это позиция не подходит для стрельбы.

Мэнди выше Мак, но она приседает и использует ее тело, как щит. Она почти у самой двери, а я не могу ее отпустить.

Она застрелила Ивана. А я никогда бы не догадался, что она будет на это способна. Боюсь, она легко могла сделать то же самое и с Мак. С Донни даже не возникает вопросов. Его садистская улыбка говорит мне, что именно это он и планирует сделать.

Я бросаюсь резко вперед, и Мэнди немного замедляется, чтобы направить пистолет в мою сторону.

— Лак, нет, — умоляет Мак. — Я сожалею обо всем, но таков был план с самого начала. Мы работаем вместе.

Я застываю на месте, глядя на нее в замешательстве. Это не может быть правдой. Но на лице Мак никаких эмоций. И Мэнди улыбается так, будто только что отыграла свое лучшее выступление.

Я не могу в это поверить. Я не хочу в это верить. Я снова двигаюсь вперед, когда Найл и Ронан хватают меня сзади. Я отбиваюсь от них, но уже слишком поздно. Мэнди и Донни выскользнули за дверь, забрав Мак с собой.

Найл двигается в мою сторону. Он держит телефон рядом со мной, говорит, но я едва слышу его.

Я все еще смотрю на дверь. Мак действительно лгала мне об этом?

— Это послание от ее подруги Скарлетт, — говорит он.

Наконец, я смотрю вниз и понимаю, что ошибся. Это была не Мэнди. Мак была той, кто отыграла свое лучшее и самое грандиозное выступление.

Чтобы спасти меня. Ронан вырывает телефон у меня из рук и пожимает мне руку, чтобы я взял себя в руки. Найл с Алексеем выдают нам по обойме, и мы выходим за дверь.


Загрузка...